Дрезден - Дмитрий Сибирцев, Ирина Гинзбург-Журбина, Александр Богданов - История одного города - 2008-08-03

М.МАЙЕРС: Сейчас 23 часа и почти 8 минут. Здравствуйте! У микрофона - Маша Майерс! Мы приветствуем вас! Борис Туманов - тоже в этой студии!

Б.ТУМАНОВ: «Guten Abend»!

М.МАЙЕРС: А что вы с таким ужасом на меня смотрите?

Б.ТУМАНОВ: Нет, я не с ужасом, я радостно!

М.МАЙЕРС: С лукавством.

Б.ТУМАНОВ: Лукавством, ни без этого!

М.МАЙЕРС: Вы что-то задумали, рискну предположить, но ничего, я вам отомщу! Я сейчас как про вас наговорю всяких гадостей!

Б.ТУМАНОВ: Ну, говорите, ради Бога!

М.МАЙЕРС: Прежде можно, я гостей представлю? Это – Ирина Гинзбург-Журбина, поэт, переводчик, литератор, писатель, - сегодня в нашей студии.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Добрый вечер, дорогие друзья!

М.МАЙЕРС: Здравствуйте! Дмитрий Сибирцев – руководитель арт-проекта «Тенора XXI века».

Д.СИБИРЦЕВ: Добрый вечер!

М.МАЙЕРС: Здравствуйте! Александр Богданов – солист театра «Новая опера».

А.БОГДАНОВ: Здравствуйте!

М.МАЙЕРС: Ну, в общем, собрались мы здесь, чтобы рассказывать вам историю одного Дрездена, не побоюсь этого слова!

Б.ТУМАНОВ: Да, разумеется, Дрездена!

М.МАЙЕРС: Я должна объясниться: я перед эфиром намекнула, что могу назвать Туманова плохим… Знаете, как? - Земляным червяком, практически! Но только покруче!

Б.ТУМАНОВ: Ну, да, я с подозрением на вас смотрю.

М.МАЙЕРС: Я вам объясню, что я сделала. Я хотела узнать что-то о Дрездене. Ну, у нас принято, знаете ли, на «Эхо Москвы», готовиться к эфиру.

Б.ТУМАНОВ: Я готовился, честное слово!

М.МАЙЕРС: И я готовилась, честное слово! Но я плохо готовилась, потому, что я вспомнила только одну книжку про Дрезден, которую я могла бы найти. Как всегда, вы знаете, я всё ищу в интернете, у меня нет библиотеки, я просто ищу.

Б.ТУМАНОВ: Вы ещё молоды для этого.

М.МАЙЕРС: Да. Я вспомнила только одну книжку про Дрезден и начала её, честно, читать!

Б.ТУМАНОВ: Это которая про галерею, что ли?

М.МАЙЕРС: Можно я пока не буду говорить, а то вы сейчас догадаетесь.

Б.ТУМАНОВ: Ну, ладно, помолчу.

М.МАЙЕРС: Там была одна цитата, в самом начале, я ничего не нашла про Дрезден. Ну, я так примерно помню, я читала несколько лет назад. Эта цитата, как-то вот, мне показалось, что стоит её в эфире прочитать. Позвольте, я это сделаю? С листочка.

Б.ТУМАНОВ: Читайте.

М.МАЙЕРС: Кстати, я в этом смысле испытала некоторое разочарование, но это в кавычках, потому, что я прочитала буквально следующее: «Ну, я не как не мог придумать нужные слова про Дрезден. Во всяком случае на целую книжку их не хватало. Да, слова не приходят и теперь, когда я стал старым пердуном, с привычными воспоминаниями, с привычными сигаретами, и с взрослыми сыновьями».

Б.ТУМАНОВ: Так, взрослые сыновья у меня есть, привычные сигареты тоже, это, как вы знаете «Gitanes». С мыслями у меня всё в порядке, и если бы я был достаточно самокритичен, я всё-таки не стал бы к себе этот эпитет прилагать.

М.МАЙЕРС: Тем более, что вы не Курт Воннегут.

Б.ТУМАНОВ: А, вот, вы знаете, нет, вот тут я пожалуюсь!

М.МАЙЕРС: Я вас поймала!

Б.ТУМАНОВ: Вы меня поймали, да. Если бы я знал, что это мой любимый Курт Воннегут.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: А лучше нет книжки о Дрездене.

Б.ТУМАНОВ: Ну, конечно же, Господи, я сразу не сообразил. Так, что, валяйте, называйте меня так, как Курт Воннегут себя называл, ради этого я готов на всё.

М.МАЙЕРС: Много чести…

Б.ТУМАНОВ: Да, вот действительно парадоксальная ситуация, не правда ли?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Нет, я, кстати, благодарна Маше, что, Маш, вы хотя и в таком контексте, но упомянули Курта Воннегута. Потому, что лично для меня, Дрезден – это не имя собственное, это не название города, а это имя нарицательное. Потому, что за ним сразу стаёт огромная ассоциация жутких явлений, кровавых явлений двадцатого века. Понятия бессмысленной жестокости, неоправданной мести, вопрос возмездия, и всё это связано со словом Дрезден! В каком-то смысле, то же самое происходит с Хиросимой. Дрезден был предтечей Хиросимы, её пробным камнем, не к ночи будет помянуто. Но, тем не менее, если говорить всерьёз о городе Дрездене, то – это понятие больше, чем Сикстинская Мадонна! Больше, чем Цвингер, больше, чем Барокко! Дрезден олицетворяет для людей, которые живут в наше время очень, очень многое. И вот так, например, случилось со мной: для меня Дрезден - очень родной, близкий город. Я, можно сказать, с молоком матери и отца впитала в себя немецкий язык, я дочь Ивана Владимировича Гинзбурга, замечательного поэта, переводчика, публициста. Я выросла на немецком языке, на любви к немцам, Германии. Я сама всегда переводила немецкую поэзию и много раз бывала в Германии. Мечтала побывать в Дрездене…

М.МАЙЕРС: Именно!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Конечно! Потому, что каждый человек, который понимает и любит культуру и ценит немецкую культуру, конечно, прежде всего, хочет побывать в городе Дрездене. Но когда я приехала в Дрезден, первое, что меня ошеломило и что на всю жизнь останется в моей памяти: первое впечатление от Дрездена – это не Цвингер, это не опера, это развалины Фрау Кирхе.

Б.ТУМАНОВ: Не может быть, я так и знал, что вы упомяните именно этот…

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Вы знаете, я тогда, в семидесятые годы, мы мало чего знали о войне, ну разве, что по фильмам. Это сейчас я пережившая одиннадцатое сентября в Нью-Йорке. Знаю, что такое развалины, что такое погром сверху, с небес, что такое ужас смерти. Но вот тогда, я, девочка, приехавшая в город Дрезден, замерла, как вкопанная перед вот этими руинами, посреди которых росло деревце, протягивавшее ветки сквозь пустоту этих глазниц. Это мне очень всё напоминало картину Мунка «Крик», это было как «SOS» - устремлённый в пространство. Кстати, с Фрау Кирхе связано очень многое в Германии, ГДР, когда-то это было, в те годы, это был, знаете как, памятник войне, её преступлениям, её варварству. И её не восстанавливали, в отличие от многих достопримечательностей Дрездена. И не случайно, ведь «гэдээровцы» были самыми послушными вассалами Советского Союза, и они всегда были святее Римского папы. Им не хотелось восстанавливать, как таковую, церковь. И они даже продолжали разрушать останки Фрау Кирхе, обламывали её, как берёзу. Из её камней мостили мостовые, из её камней строили дамбы на берегу Эльбы. А люди, дрезденцы, мечтали восстановить эту церковь. Там было столько вообще петиций, просьб, криков тех же «SOS», но, естественно, все были к ним глухи. Но, к счастью, свершилось, и эту Фрау Кирхе восстановили. Я её, к сожалению, пока не видела. И, может быть, одним из предметов из посылов, из желаний моих новых: «посети Дрезден», будет именно увидеть восстановленную Фрау Кирхе, где когда-то играл впервые Бах и освоил её орган.

Б.ТУМАНОВ: Я прошу прощения, но я могу добавить к вашему волнующему рассказу о Фрау Кирхе следующее: я её видел на фотографиях.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: В каком виде? В восстановленном?

Б.ТУМАНОВ: В восстановленном! И это было для меня потрясение, потому, что там, те камни, очень не многие камни, которые остались от старой Фрау Кирхе, вкраплены чёрным цветом, то есть своим естественным цветом…

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: В новодел.

Б.ТУМАНОВ: В новодел! И вот, когда смотришь на пропорциональное соотношение новых и старых камней, вот понимаешь размер трагедии Дрездена. Потому, что эти чёрные вкрапления, ну, их можно пересчитать по пальцам, буквально, на огромном фасаде.

М.МАЙЕРС: Может быть, мужчины, которые присутствуют в этой студии, видели эту церковь уже целиком или нет? В восстановленном виде?

Д.СИБИРЦЕВ: К сожалению, мы были там гораздо раньше, чем это, слава Богу, свершилось. Меня, действительно, рассказ Ирины просто заворожил сейчас потому, что мне всю жизнь хотелось побывать почему-то именно в Дрездене. По детским впечатлением это было связано, прежде всего, конечно, с галереей потому, что я коллекционировал марки, - не те марки, которые были денежными знаками, а обыкновенные наши почтовые марки, и вот увлекался именно живописью на марках.

У меня, по-моему, была вся Дрезденская галерея на вот этих почтовых марках, которые почему-то были выпущены где угодно, но только не в Германии. Были выпущены в Бурунди, в Либерии, в африканских странах.

Б.ТУМАНОВ: А что вы хотите?! В Африке тоже цивилизованные люди!

Д.СИБИРЦЕВ: Стоили очень дорого, я помню там, четыре-пять рублей конвертик из пяти марок. Бедные мои родители, которые разорялись! По этому поводу мне очень хотелось побывать вот в нескольких таких городах, в которых есть удивительные картинные галереи, в том числе, конечно, и в Дрездене. И когда я там побывал, так получилось, что я был там по долгу службы, я очередной раз обслуживал, в качестве пианиста, международный конкурс, который там уже достаточно долгое время происходит. Вот, Саша Богданов, это был 2001-й год, а на следующий год я ещё раз посетил Дрезден и я в течении десяти дней там играл, но в перерывах, как говорится. Между выступлениями удавалось походить по Дрездену. И я вот хочу сказать, что… Можно тоже эпитет такой вот: уничтожение прекрасного, вот то, что связано, вся история Дрездена. Вот мне кажется, что это очень точно подходит. Почему-то в различное время, в разные века, у определённой прослойки людей существует какая-то страшная потребность уничтожить всё хорошее, светлое, прекрасное. Вот Дрезден - это был такой островок, который хотели уничтожить, и правильно, по сравнению с Хиросимой совершенно чудесно, правильно. Но, видимо, всё абсолютно уничтожить невозможно. Кстати говоря, у кого-то сохранилась память о том, что не удалось вернуть, у кого-то сохранились живые впечатления. После того, как мы были в Дрездене, гуляли по этим улицам, кстати, очень интересные наши были впечатления о том, что действительно Дрезден можно было поделить, ну, как в принципе, любой город. Там, в ГДР, там вот старый Дрезден, сохранивший и архитектуру, и так далее, и так далее…

М.МАЙЕРС: Настроения.

Д.СИБИРЦЕВ: Да, и настроения того, что происходило потому, что, сколько великих людей прошло через этот город! Каждый город хранит их дух, поэтому побывать в таком именно городе, - это просто потрясающе! Конечно, некоторые впечатления, они были связаны и с тем, что мы в то время попали в первый раз в Германию. Мы попали не в Берлин, мы попали вот именно в Дрезден. В Берлин там, в Лейпциг и ещё в другие города мы уже стали ездить гораздо позже.

М.МАЙЕРС: Это как первая любовь.

Д.СИБИРЦЕВ: Да, вот вы знаете, есть такие города, в которых…

М.МАЙЕРС: В которых, как первая любовь! Александр Богданов, солист театра «Новая опера», каков ваш Дрезден? Похож он на Иринин? Или на Дрезден Дмитрия, или на Дрезден Курта Воннегута?

А.БОГДАНОВ: Дело в том, что в Германию, да, я попал в первый раз именно в Дрезден. Но, как это может быть, даже минус получился, я годом раньше съездил в Вену. И потом, значит, я под этим впечатлением рассчитывал, что в принципе, и Дрезден такой же.

М.МАЙЕРС: А тут какой-то Дрезден, и непонятно что…

А.БОГДАНОВ: Нет, я, когда приехал, я смотрю: наши эти российские пятиэтажки эти, немножко более ухоженные. И я думаю: «Господи, ну почему же, это же Дрезден!» Ну, потом, конечно, попал на Цвингер и гулял в Флоренце Нельби. И этот мост – замечательный! Ну, всё, что было там возможно. Я очень люблю старинные эти улочки, старинные здания, я обычно всё это обхожу пешком. Естественно, за первый день я пытался всё обойти, ноги все стоптал, всё уже болело, но потом, всё-таки, начал более так тщательнее обходить. Конечно, от Дрездена осталось мало, что говорить, раздолбали его крепко. Сильно его разрушили потому, что я посмотрел, не так давно в свете перемен, посмотрел по интернету, посмотрел какие-то фотографии старинные, там очень много было, очень красивый был город, что говорить. Ну, в принципе, много чего, война - это страшная вещь, разрушила всё.

М.МАЙЕРС: Знаете, что меня поразило? Я вот одновременно читаю, в настоящем времени. Дрезден - красивейший город Германии. Здесь же - Дрезден был разрушен практически полностью, на 75% и восстановлен. У меня просто любопытство, как можно так восстановить город, что он, настоящим временем, как утверждается в некоторых статьях, красивейший город?

А.БОГДАНОВ: Ну, не знаю. Не согласен.

М.МАЙЕРС: Не согласны?

Б.ТУМАНОВ: Маша, претенденты есть: возьмём ту же Варшаву. Она ведь тоже была стёрта с лица земли, а, скажем, такое историческое место, как Старомясто, оно полностью восстановлено, причём, не зная, что это было разрушено, ты в любом случае живёшь в атмосфере вот этой старины.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Главное – дух. Вы знаете, что касается духа, то Дрезден всё-таки «гэдээрее». Знаете, немцы, они вообще тут знают Германию, понимают её. Знаю, что немцы, вот любой человек, который дивным давно там живёт, прекрасно знает немецкий язык. И даже пусть он говорит практически без акцента, он всё равно будет «Der Fremde» - чужой. Это не Америка, в которой я много лет жила, и там все свои. Там всегда чужой человек – чужой.

М.МАЙЕРС: Дистанция. Держат, держат дистанцию.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Но самое поразительное, что немцы, которые так ценят свою цельность, вдруг после объединения Германии сами себя разделили. На «Веси», на «Вест Дойчланд» и «Осси». Знаете, мне, как дочери Гинзбурга, (я просто говорю потому, что я на всё это смотрела, прежде всего, глазами своего папы), чудовищно, безумно повезло, что совершенным проведением судьбы, я, со своим мужем Александром Журбиным, сыном Лёвочкой и с друзьями: режиссером Дмитрием Борщевским и его женой - сценаристкой Натальей Виолиной, 8-го ноября 1989 года оказались в Берлине. Мы сидели в ресторане на Унтер-ден-Линден, и Журбин сказал: «Пойдёмте, сфотографируемся на память к Бранденбургским воротам, к воротам, которые никогда не распахнутся». Мы пошли и сфотографировались. Эта фотография до сих пор, естественно, у нас хранится. На следующий день эти ворота распахнулись, стена была сломлена.

М.МАЙЕРС: Ровно на следующий?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Ровно на следующий день! У нас с Журбиным был концерт на Кудам – главной улице Западного Берлина, Курфюрстендамм, музей Маяковского. Я бы ещё подумала: какие сумасшедшие люди, которые пришли на наш концерт! Там их было с гулькин нос, но, тем не менее, пришли! Я, естественно, не пришла потому, что все-все, кто мог, все, кто жили рядом вокруг, - ликовали, праздновали объединение Германии. Это было такое счастье, это было вообще безумным праздником в Германии. И вдруг оказалось, что всё это пшик. Объединение Германии разъединило немцев, как никогда. Вы знаете, у них даже есть такой анекдот: «Что произойдёшь, если «Весси» скрестить с «Осси», - значит, западных с восточными, - если бы Мичурин такой нашёлся, - наглый безработный». Потому, что, понимаете, да, это был бы наглый безработный! Поразительно, что Дрезден - жемчужина барокко, место, где сконцентрировано такое количество уникальных произведений искусств, совершенно не привлекают к себе туристов из Западной Германии! Они туда не ездят. Им это не интересно! Я даже не знаю, как это объяснить? Им не хочется ездить в ГДР. Наверно, для того, чтобы выветрить дух ГДР, ещё очень многим ветрам придётся подуть сквозь Германию, чтобы это произошло. Саксония – потрясающая земля, на которой находится Дрезден, которая когда-то славилась своими машинами, оптикой, фарфором, и так далее… Саксония сейчас нищая. Всё то, что происходило в Саксонии до войны, чем она славилась, - всё происходит в Баварии, в Мюнхене. Люди там, ну, конечно, не будем гневить Бога, они живут все не плохо, но по сравнению с западными немцами, они живут скудно, они живут постно и из-за этого абсолютно непреодолимая стена, которая была физически разгромлена - и вдруг восстала духовно!

Б.ТУМАНОВ: Ирина, а как вы думаете, не примешано ли здесь ещё и то обстоятельство, то, что Германия, как единая нация, стала ощущать себя сравнительно недавно? Вспомните: Саксония всегда была отдельным государством, Пруссия - отдельным, Вестфалии, и так далее, и тому подобное. Может быть, это тоже как-то прорастает сквозь толщу времён, или это всё-таки противостояние ГДР – ФРГ?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Вы знаете, что, вы, конечно, правы. Это имеет исторические корни. Небо Германии было всегда разделено. Не только её земли, но и её небо. Понимаете, это всё не просто. Вся история Германии состоит из княжеств, земель, войн и прочее. Тем не менее, было время, когда немцы осознали себя нацией. Было время, когда немцы мечтали осознать себя нацией, народом! Но, вы знаете, мне кажется, может быть, кто-то со мной будет не согласен, ну и хорошо. Мне кажется, что Германия ничуть не выиграла от своего объединения. Вот, сколько раз я приезжала в Германию, мы Сашей, - мужем моим, Журбиным, - приезжаем в Германию уже после того, как она объединилась. Германия стала тусклее, Германия стала жёстче! Какой-то появился, знаете, такой, какой-то нерв нехороший. Мы недавно были в Сайгоне, который теперь называется Хошимином. Сайгон был практически западным Берлином на востоке, - рассадником разврата, витрин, иллюминаций, барокко, жёлтой луны, русской рулетки. Но, прежде всего, всё-таки это была вывеска капитализма на востоке. Если приходит туда социализм, - это сметается в одну секунду. Сайгон в одну секунду превратился в Хошимин. Не знаю, были ли вы там? Хошимин – это чудовищное захолустье, где на велосипедах люди шастают навстречу друг другу, как вообще тьма птиц! Где абсолютно, однозначно ничего не стоит человеческая жизнь! И те вьетнамцы, которых я там видела, - они такие озлобленные, такие сильно нервные, совсем не те, которые по Нью-Йорку развозят лапшу по небоскрёбам! Совершенно другие люди! Вот это один процесс, когда капитализм превращается в одну секунду в социализм. Когда социализм превращается в одну секунду в капитализм, его хотят сделать, - это долгий процесс. Он, наверно, занимает куда больше времени. Вот я просто вижу на примере…

Б.ТУМАНОВ: На нашем примере, хотя бы.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Нет, не будем трогать шурина. Мы сейчас про Дрезден говорим. Вот я просто вижу на примере Германии восточной, что это, наверно, процесс очень и очень долгий. Так, что непонятно, знаете, как говорят: «Если от тебя ушла невеста, то не понятно, кому повезло». Так что не понятно, повезло ли Германии? Наверно, повезло, в конечном итоге. Потому, что у истории нет конца. Она кончается не завтра и, как не смешно, добро всегда побеждает зло. Но на данном этапе - это процесс не простой. И тяжёлый.

М.МАЙЕРС: Вот мне хочется у вас спросить, уважаемые артисты. По ощущениям, ну, допустим, вы выступаете. Вот действительно это чувствуется: такая психологическая пропасть между «осси» и «весси».?

Д.СИБИРЦЕВ: Вот и я скажу, что касается Дрездена, то тут наоборот, мне кажется, что Дрездену и всей Восточной Германии повезло. Потому, что артисты, которые стали приезжать в Дрезденскую оперу, они ощутили себя приезжающими в некую другую Германию.

М.МАЙЕРС: Её там, кстати, водой залило. По-моему, сейчас уже всё в порядке.

Д.СИБИРЦЕВ: Это было, да, и мы, кстати, попали, во второй мой приезд. Второй конкурс как раз был сопряжён с этим. Но, понимаете, дело в том, что Дрезденский оперный театр, (я не беру сейчас такой момент, как архитектура, вместимость, или там… Что это действительно всё красиво, замечательно, например, мы потом были Лейпциге, там совершенно иной оперный театр, тоже замечательный). Но Дрезденский оперный театр очень высоко стал котироваться среди артистов, среди гастролеров. И могу сказать, что этот театр занимает в Германии, - пожалуй, он делит вот эти вторые, четвертые, пятые места, после знаменитой Баварской оперы. Но он абсолютно сопоставим с Дюссельдорфом, с Бонном, с Гамбургом.

М.МАЙЕРС: Почему вдруг?

Д.СИБИРЦЕВ: Потому, что, раньше это была отдушина, для певцов или для артистов, которые были рождены и воспитаны именно в ГДР. И туда, как говорится, по разнарядке, приезжали наши, в том числе уже на закате, звёзды Большого театра, по культурному обмену. То сейчас это солидный европейский театр, в котором ставятся замечательные постановки, в котором работают удивительно совершенной интенданты, в частности, Фрай – последний интендант Дрезденской оперы, который поднял престиж этого театра. Ну, вообще Саксония, Ганн Сакс, Нюрнбергский (неразборчиво) и так далее, и так далее. Вот Саксония считала, что воспитывает очень хороших, именно музыкантов, певцов и так далее. Но, дело в том, что наши артисты потянулись туда, наши ведущие солисты, наши молодые солисты и в Дрездене, в частности, работают сейчас многие и наши. Они же и ездят по всей Германии, они там же выступают.

М.МАЙЕРС: Ну, всё-таки, приезжает туда Богданов и говорит: «Гэдээрее».

Д.СИБИРЦЕВ: Ну, приезжает Богданов, а с другой стороны, понимаете, гэдээрее, как. Футболу где-то не повезло…

А.БОГДАНОВ: Началось, сибирцев на футбол…

Д.СИБИРЦЕВ: Гэдээровский футбол, который существовал отдельно, а потом все команды из ГДР оказались в третий и в четвёртых региональных лигах. Было «Динамо-Дрезден», зато мы проезжали мимо их базы, а база-то оказалась в миллион раз лучше, чем все базы в нашей стране! Мы проезжали мимо стадиона, на котором играло «Динамо» Дрезденское.

М.МАЙЕРС: Господи, «Динамо-Дрезден»? Не думала, что такое бывало.

Д.СИБИРЦЕВ: Да, была такая команда, в которой, кстати, стоял тренер, нынешний тренер Московского Спартака, - Станислав Черкесов, некоторое время отыграл. И мне было тогда, например, очень интересно в 2001-м году, вот какой там стадион? Очень замечательный! Ну, очень замечательный!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: В ГДР очень культивировался спорт.

Д.СИБИРЦЕВ: Да.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Конечно, это было лицом ГДР.

Д.СИБИРЦЕВ: А потом всё пропало, вот в этом плане, как раз спорт стал другим.

М.МАЙЕРС: Что в Дрездене, кроме знаменитой разрушенной церкви, футбола, пятиэтажек?…

Б.ТУМАНОВ: Галереи.

М.МАЙЕРС: Галереи и Дрезденской оперы? Ничего?!

Б.ТУМАНОВ: Цвингер.

А.БОГДАНОВ: Ничего.

Д.СИБИРЦЕВ: Дело в том, что для нас вообще было удивительно, что по газонам можно было ходить. Ну, знаете, время такое было, что вышли, огромный дворцовый комплекс, по которому можно было гулять, в котором можно было при желании, наверно, и заночевать.

А.БОГДАНОВ: Ну, Дима, Дима!

Д.СИБИРЦЕВ: Ну, а что? После тяжёлого трудового дня, после того, как отыграешь с двадцатью чудесными конкурсантами из России и не только из России, в музыкальной академии.

М.МАЙЕРС: Ничего себе, денег там лопатами грёб, наверно»

Б.ТУМАНОВ: И экономил на отелях.

А.БОГДАНОВ: Спал на траве.

Д.СИБИРЦЕВ: Да, спал на траве и экономил на отелях, зато потом пришёл в небольшой ресторанчик и заказал рульку.

А.БОГДАНОВ: Тоже за копейку, да?

Д.СИБИРЦЕВ: Огромную! За копейки.

А.БОГДАНОВ: А потом приехал - и купил квартиру в Москве.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Ну, если речь зашла о рульке, то, вы знаете, что я, хотя всегда сижу на диете, якобы.

А.БОГДАНОВ: А я не сижу.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: То я вам скажу то, что я не ем в Дрездене, но всем советую. Это Дрезденское жаркое, потрясающее!

А.БОГДАНОВ: Рёбрышки?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Да, но это потрясающее что-то! Я, как человек, который сидит на диете, всегда, якобы хочет сидеть на диете. Для того, чтобы чувствовать себя сытой, я всегда спрашиваю, как готовится это блюдо. Я вообще люблю читать кулинарные книги, когда я на диете.

А.БОГДАНОВ: Как самоистязание?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Нет! Не как самоистязание. Мне кажется, что я в это время наедаюсь. Я обожаю пытать своих подружек: «Ну, как ты сегодня принимала своих гостей, чело ты им сделала»? Вот в это время я чувствую себя сытой. Вот точно так же я и в Дрездене, на всякий случай взяла на заметку рецепт их жаркого. Тогда мы ещё с Журбиным ели мясо, теперь мы уже давно его не едим.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: И вы туда же?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Да! И мы туда же! Вот так вот мы поступаем уже давно! Но тем не менее, расскажу вам этот рецепт.

Б.ТУМАНОВ: Это свинина?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Нет, это говядина.

Б.ТУМАНОВ: Говядина?! Так, давайте дальше.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Хотите, сделайте из свинины, но это вообще может быть и говядина, и свинина, - главное дело в маринаде. Короче говоря, дрезденцы брали хорошую говядину, ну типа с нашего рынка и мариновали её. Знаете в чём? В можжевеловой водке!

М.МАЙЕРС: Ой!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Представляете?

Б.ТУМАНОВ: То есть в джине, короче говоря.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Джин-тоник, ну типа, значит, можжевеловая водка. Потом, ну, что-нибудь такое, самые такие не жирные сливки. Как приправа гвоздичка, лавровый лист. Подержите вашу говядину в этом потрясающем маринаде, потом достаньте её.

Б.ТУМАНОВ: Сколько времени?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Я бы сказала минут сорок как минимум. Если у вас есть больше времени, оставьте её на ночь, а если вы голодные и сорок сойдёт. Дальше вы берёте такую кисточку, как Рембрандт, через замечательный автопортрет Саский, кстати, весит в Цвингере. Берёте эту типа этого кисточку, мажете эту говядину вкусным мёдом.

М.МАЙЕРС: Мёдом?!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Да-да! Короче говоря, вы мажете этим мёдом, кладёте… Вот сейчас вы на даче, наверное? Кто-то дома, но не важно, где бы вы не находились. Вот кладёте это всё на огонь, в том или ином виде - и ждёте, пока это засеребрится, зазолотится, а потом кладёте себе это в рот. При этом есть ещё один дрезденский специальный «specialitate»: это дрезденская красная капуста, с яблоками и опять же с гвоздикой, - это безумно! «Kraut» - это вообще вот квашеная капуста немецкая, даже в Америке везде есть понятия «kraut». У них гамбургер и есть «kraut», обязательно. Это вот два немецких слова, обязательно, которые существуют в американской пище.

Б.ТУМАНОВ: Она острая?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Ну, квашеная капуста не такая как наша, которую я люблю.

Б.ТУМАНОВ: Это не гурийская, капуста, да?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Нет, гурийская. Нет, не та, которую хорошо есть утром, но почти.

Б.ТУМАНОВ: В определённых обстоятельствах.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: В определённых обстоятельствах! Вот это такая красненькая капуста, так как мы с Журбиным не едим мясо, эту капусту потрясающе есть с карпом, она тоже хорошо походит. И ещё скажу девушкам - кулинаркам, которые тоже, может быть, сейчас слушают нашу передачу, надеюсь, и которые не соблюдают диету, или соблюдают, но их мужья, друзья, дети…

М.МАЙЕРС: Знакомые оперные певцы и пианисты…

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Да. Любят кушать, сказала бы я – поесть. Я дам вам тоже рецепт типично дрезденский. Это называется дрезденская рождественская коврижка. Она из дрожжевого теста, вкусная, щедро посыпанная, как это называется, цукатами, изюмом и миндалем. Но, чтобы я вам сейчас про неё не говорила, всё равно её рецепт знают только дрезденский кулинары, и только они вам не скажут, как её готовить.

М.МАЙЕРС: Ха-ха!

Д.СИБИРЦЕВ: Мы сейчас с Александром, как говорится…

А.БОГДАНОВ: Я не на диете

Д.СИБИРЦЕВ: Хорошо, что нас не видят наши радиослушатели.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Мы все тут не маленькие.

М.МАЙЕРС: Стройны, как кипарисы!

Б.ТУМАНОВ: Да, упитанные.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Да, я, кстати, хочу сказать, если зашла речь о том, как поесть, надо же сказать о том, как выпить. Сами понимаете, что немцы все в основном любят пиво. Это такой стереотип: «Немцы любят пиво».

М.МАЙЕРС: Врут? А, нет, не врут.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Это правда!

Б.ТУМАНОВ: У них есть можжевеловая водка – раз.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: У них есть, конечно!

М.МАЙЕРС: И винишко тоже, между прочим, водится.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Но вы знаете, что немцы, конечно, ещё любят вино.

М.МАЙЕРС: Короче, немцы любят выпить!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: И закусить! Короче говоря, что же немцы пьют, именно дрезденцы? Сейчас будем говорить. Так, локализируем…

М.МАЙЕРС: Ирина, извините, что я вас перебиваю. Два сообщения пришло, +7-985-970-45-45. Аня пишет: «Ну, нельзя же так, я теперь второй раз ужинаю». А Макс говорит: «А вот на меня ваши кулинарные рассказы действуют совсем наоборот: кушать хочу!» Я просто претворяю ваши разговоры об алкоголе. Через пятнадцать минут посыплются SMS-и: «А я уже готов».

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Дорогие друзья, ни в чём себе не отказывайте! Я считаю, что…

Б.ТУМАНОВ: Золотые слова!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Конечно! Ну, как можно себе отказывать? Сегодня воскресенье, завтра понедельник, а потом вторник, среда… Жизнь прекрасна!

М.МАЙЕРС: А потом снова пятница, конечно!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Я считаю, что нельзя во всём себе отказывать, при том, что я это делаю постоянно, но играючи. Если я хочу себе всё позволить, я это делаю немедленно.

М.МАЙЕРС: Так, что мы пьём? А что у нас пили мужчины? Сейчас лёгкое лирическое отступление. Сначала - практика, а потом - теория.

Д.СИБИРЦЕВ: Мы, например, хм, если говорить вообще о Германии, мы всё пытались понять, что пьют первые лица.

М.МАЙЕРС: Ангела Меркаль?

Д.СИБИРЦЕВ: Так повелось, что перед Ангелой Меркаль и перед Герхардом Шредером мы неоднократно выступали. Правда, они приезжали в Россию, в резиденцию наших президентов. Но что у них стояло на столах? Я думаю, что стояло что-то русское. И что же они пьют на самом деле?…

А.БОГДАНОВ: И водочку иногда.

Д.СИБИРЦЕВ: Что пьют рядовые немцы, мы не знаем. Но я просто раскрою секрет, что Богданов никогда не пьёт ничего чужого. Он просто в любую страну везёт свою «Богдановку» какую-нибудь, собственного приготовления. Роскошный напиток, честно вам скажу!

А.БОГДАНОВ: Я в Германии, вот именно в Дрездене, всегда пью пиво. Это во-первых.

М.МАЙЕРС: Какое?

А.БОГДАНОВ: У них в Дрездене, у них, по-моему в каждом ресторане варят своё. Вот потрясающее не фильтрованное пиво, в глиняной кружке. И вот оно пахнет хлебом! Я вот на всю жизнь запомнил этот запах, потому, что это не то пиво, которое мы пьём в бутылках, или разливное. Это просто оригинальный напиток, вот именно эксклюзивный напиток этого ресторанчика.

М.МАЙЕРС: Домашнее? Это они сами варят?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Это пиво «Радебергер», это дрезденское пиво «Радебергер».

Д.СИБИРЦЕВ: А щи в буханке ты помнишь?

А.БОГДАНОВ: А щи я не заказывал, щи я сам сделаю.

Д.СИБИРЦЕВ: Это буханки чёрного хлеба, из которого мякоть была вынута, а там разливались роскошные, совершенно, вот что могу сказать. Он был похож на кислые щи или на борщ.

М.МАЙЕРС: Не протекало?

А.БОГДАНОВ: Нет.

М.МАЙЕРС: То есть такая корка мощная.

Б.ТУМАНОВ: Это чтобы быстрее съедали.

А.БОГДАНОВ: Естественная физика, кулаки же сбрасывали мешки с мукой в колодцы, прятали. Потому, что мука делается корочой и вся мука остаётся целой. Так же и хлеб, если налить, оно просто-напросто делается коркой и всё.

М.МАЙЕРС: Тут мне написали «дас шмект зер гуд», Владимир.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Это значит очень вкусно.

М.МАЙЕРС: Из Орска Владимир.

А.БОГДАНОВ: Ну, пиво потрясающее было. Я просто чувствую, что это что-то своеобразное.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: «Радебергер» – вкусное пиво, но тоже всё идёт в бока.

М.МАЙЕРС: Но это теория.

А.БОГДАНОВ: Да Бог с ними, с боками, - жить - то мало!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Нет, будем надеется, что много!

А.БОГДАНОВ: Ну, всё равно, относительно.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Знаете, что? Я вам могу сказать, если пить пиво, то надо пить в Дрездене только «Радебергер» или «Пилзнер». Но если пить вино, то в Дрездене много замечательных вин. Кстати, виноделие в Дрездене - это де Эльба. Можете представить, сколько по её склонам виноградников, которых стали её возделывать в конце семнадцатого века. Это очень древняя культура Германии, там есть замечательное вино, которое называется «Ельблинг», есть белые «Ризлинги» - замечательные белые, сухие вина, которые я обожаю. Это, кстати, замечательно для тех, кто не ест мясо, потому, что белое сухое вино прекрасно есть с рыбой. У них есть ещё главный специалитет Дрездена, - винный: это «Golder Risling».

Д.СИБИРЦЕВ: И не забудьте послушать орган.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Ну, это святое.

Д.СИБИРЦЕВ: Ну, это святое, да, но…

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Где?

Д.СИБИРЦЕВ: Вы знаете, честно вам скажу, я не очень хорошо помню, где я его тогда услышал. Потому, что, честно говорят это, было то время, когда органная…

Б.ТУМАНОВ: Это был концертный зал или церковь?

Д.СИБИРЦЕВ: Нет, это была церковь.

Б.ТУМАНОВ: Церковь, да?

Д.СИБИРЦЕВ: Это была церковь. Более того, меня всегда поражало, что органисты, служащие, работающие в той или иной церкви, - они совершенно фантастические профессионалы. У нас этот человек выступал бы в самых лучших концертных залах столицы и так далее, а здесь он просто…

А.БОГДАНОВ: Настраивает орган.

Д.СИБИРЦЕВ: Нет, ну, не настраивает, он просто играет службы, он играет мессы.

Б.ТУМАНОВ: И делает это виртуозно.

Д.СИБИРЦЕВ: Вот эта культура, она настолько была развита, поэтому правильно, именно как раз в то время, где-то на стыке девяностых и начала нынешнего тысячелетия, многие наши ребята, которые были студентами музыкальных училищ, потянулись как раз в Германию, по большей части, кстати, в Восточную Германию. И стали учиться именно там мастерству игры на органе, и я знаю очень многих, кто достиг очень серьёзных успехов, а многие даже остались там жить.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Ну, наверно, нет ещё более музыкальной нации, как немцы. И, вы знаете, что я вам хочу сказать, к тому, что вы сейчас сказали. Что для меня очень приятно, скажем так. Приятно - это не то слово! Но, тем не менее, знаменательно и связано с городом Дрезден, - мой любимый поэт Фридрих Шиллер именно в городе Дрездене написал оду «К радости», на которую Людвиг Ван Бетховен написал четвертую часть своей Девятой симфонии. Это всё произошло в городе Дрездене, так, что…

Д.СИБИРЦЕВ: Это одна из трёх знаменитых симфоний Бетховена. У него их всего три: третья, пятая и девятая.

М.МАЙЕРС: А Таир из Санкт-Петербурга уже пошёл за пивом. Нашу передачу не слушает.

Б.ТУМАНОВ: Вы упомянули о том, что наши остаются там жить. В этой связи у меня возникла ассоциация, может быть действительно, там будут рождаться такие же великие русские государственные деятели, скажем, как Столыпин. Столыпин ведь уроженец Дрездена!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Да, конечно, да!

Б.ТУМАНОВ: Кстати, как и Евгений Евтушенко.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Разве он родился в Дрездене?

Б.ТУМАНОВ: Да!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Он же говорил, что на станции «Зима».

Б.ТУМАНОВ: Да, ну вот, родился в Дрездене!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: А вы знаете, кто там ещё родился? Карл Май – который написал все индейские триллеры про «Виннету».

Б.ТУМАНОВ: Ну, вот, пожалуйста!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: И ещё там родился один мой любимый писатель, всем советую его почитать. Я не знаю, переводят ли его сейчас на русский язык, я его читала в детстве по-немецки. Эрих Кестнер, у него был прекрасный роман «Pünktchen und Anton». «Антон и Кнопка». По-моему, даже был такой фильм. Замечательный детский писатель!

Д.СИБИРЦЕВ: Детский писатель! У нас его издавали. Я его читал в детстве.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Читали?! Гениальный писатель! Жаль, если его не переиздают. Всем издателям даю совет: все зачитаются и даже забудут про пиво!

М.МАЙЕРС: Ну, не знаю, Андрей из Нижневартовска хочет есть. Он сказал, что ему захотелось есть от нашей передачи. Я не пойму: у меня все сообщения либо «про пить», либо «про есть»!

Б.ТУМАНОВ: Наконец-то мы уделили кухне достойное внимание.

М.МАЙЕРС: Значит, Анатолий пьёт за наше здоровье старое «Дюссельдорфское» пиво. А откуда оно у вас, Анатолий? Кстати, телефон начинается на +49. Анатолий, мы поняли, откуда вы послали SMS-у. Так, что ещё? Спасибо нашим гостям. Говорит: Дрезден не самый интересный и не самый экзотический город, а передача получилась интересная. С чего бы это? Пафнутий нам сообщает, что в Дрездене расположены первые полупроводниковые фабрики, вероятно лучшие в мире.

Д.СИБИРЦЕВ: А труболитейного завода там нет?

А.БОГДАНОВ: И фрезеровщика Ивана Дулина. Ха-ха-ха!

Б.ТУМАНОВ: С историей Дрездена связан Наполеон в момент его триумфа и в момент его поражений.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: А вы знаете, что Дрезден почти ровесник Москвы? И его основателями были славяне.

Б.ТУМАНОВ: Говорят, что даже слово Дрезден, оно имеет славянские корни.

М.МАЙЕРС: А как оно переводится?

Б.ТУМАНОВ: Не знаю.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: «Дрездины», - как-то вот так вот называется.

Б.ТУМАНОВ: Это чешское слово.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Но это были славяне.

М.МАЙЕРС: А перевод у него есть какой-то?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Нет. И даже немецкое слово никак не переводится, но переводится желание туда поехать. Вы знаете, вот я сейчас с вами разговариваю и вспоминаю всё и хочу снова пройти «Прага Штрассе», посмотреть на Грюнес Гевёльбе, посмотреть вот на этот зелёный свод. Вы знаете, это потрясающе невероятная сокровищница, главная сокровищница в Европе!

М.МАЙЕРС: Единственное, у кого нет такого желания – это Богданов, по-моему.

А.БОГДАНОВ: Вы знаете, как-то у меня так проскочило. Мне понравился старый город, я люблю старые центры, там было очень интересно

М.МАЙЕРС: А он восстановлен, старый центр?

А.БОГДАНОВ: Да.

М.МАЙЕРС: То есть он тоже пострадал от разрухи?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Всё пострадало!

А.БОГДАНОВ: Немцы с педантичностью переномеровали все свои камушки, где-то за городом их собрали, посмотрели, чего не достаёт, и обратно перенесли их в центр.

Б.ТУМАНОВ: Как полезно быть занудами иногда, правда?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Я же вам сказала, что всё было не так просто, всё-таки это город был гэдээровский, и он далеко не всё хотел реставрировать. И только в семьдесят седьмом году, кстати, впервые была открыта «Semperoper», после реставрации. Можете представить, сколько лет прошло? Москва не сразу строилась, и Дрезден не сразу отстроился после бомбардировки.

М.МАЙЕРС: Так всё-таки хочется вернуться или не хочется?

А.БОГДАНОВ: Конечно, я люблю его!

Д.СИБИРЦЕВ: Кстати говоря, помните замечательные совершенно передачи, которые велись из Дрездена, назывались они «Тео Адам приглашает», - Знаменитый немецкий бас-баритон Тео Адам. Именно из этого театра, из этого и иногда из Лейпцига. Он вёл совершенно потрясающие такие оперные шоу, которые для нас были редкостью. Мы впитывали это всё, потому, что для нас это всё не доходило.

Б.ТУМАНОВ: Мне больше помнится Фридрих Штадт Палас.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Видно, что вы сердцеед.

Б.ТУМАНОВ: Да.

М.МАЙЕРС: У нас пять минут. Хотите, люди, что-нибудь добавить к нашему оплету? Господа! 363-36-59 – это телефон прямого эфира. Вот если вы успеете, прямо сейчас, в эту секунду набрать этот номер и добавить что-то, только я ещё раз…

А.БОГДАНОВ: Не про еду!

М.МАЙЕРС: Я ещё двадцать пять раз, подчёркиваю, что мы принимаем звонки от тех, кто бывал в Дрездене. И мы прямо сейчас выведем вас в эфир, пять минут отдаём на растерзание тем, кто может что-то красочное добавить про город Дрезден. 363-36-59 – это телефон прямого эфира, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

М.МАЙЕРС: Как зовут вас и, что скажете про Дрезден?

СЛУШАТЕЛЬ: Зовут меня Владимир из Москвы. Я много раз бывал в Дрездене и тогда, когда ещё Фрау Кирхе была разрушена. Кстати, вот только вы заговорили, какое-то первое впечатление, и про себя я тоже именно это подумал. И видел я её уже восстановленной, не совсем до конца, но вот эти вкрапления, - действительно всё это было видно. Теперь что я вам ещё хочу сказать: вот не зря вы вспомнили про Варшаву потому, что действительно Дрезден восстанавливали поляки. Я сам видел эти вагончики деревянные, там было написано «В Варшаву». Ну, известные мастера, после своего опыта в Варшаве.

Б.ТУМАНОВ: Вот интересно. Я не знал.

СЛУШАТЕЛЬ: И ещё там был вопрос: «А что ещё кроме центра»? Кроме левого берега, основного, (неразборчиво). Я по правому берегу смотрел, там музеи прямо напротив, так сказать, центра. А во-вторых, вот туда по направлению к Швейцарии, нам само по себе очень интересны скалы. А есть часть города на горах, я вообще люблю такие города, как Тбилиси или Баку, которые сверху можно наблюдать. Там, во-первых, очень симпатичные маленькие домишки, и прекрасно видно Дрезден с противоположного берега, сверху. Очень красиво!

М.МАЙЕРС: Спасибо большое!

Д.СИБИРЦЕВ: Саша жил у нас в пятиэтажках, вот а… (неразборчиво)

М.МАЙЕРС: Места надо знать, Александр. Ещё звонок, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте!

М.МАЙЕРС: Как зовут вас? И очень коротко добавьте что-то новое и свежее о Дрездене.

СЛУШАТЕЛЬ: Олег из Москвы. Мне кажется, о Дрездене нужно упомянуть, о замечательном джаз - фестивале, ежегодном. Я лично на нём был в 94-м году, он считается одним из лучших в Европе фестивалей традиционного джаза.

М.МАЙЕРС: Спасибо. Ну, понимаете, оперные артисты, они же дальше органов не ходят.

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Можно мне сказать? Вот знаете, Дрезден привыкли называть во всех путеводителях «Флоренцией». Когда я приехала в Дрезден, он мне сразу безумно напомнил Ленинград.

М.МАЙЕРС: Ленинград?!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Да! Мне показалось, что это больше Ленинград, который сейчас стал Санкт-Петербургом. А Курт Воннегут, когда туда приехал.

М.МАЙЕРС: Тот самый старый пердун, да?

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: Давайте закольцуем нашу передачу. Когда он туда приехал, он сказал, что Дрезден ему безумно напоминает город Дальтон в штате Огайо. Чтобы кому не напоминал город Дрезден, мне бы хотелось пожелать всем, кто когда-нибудь там окажется, чтобы, прежде всего, этот город всколыхнул в нас, каждом из нас, кто там окажется, - человека! Его сердце, его жажду прекрасного, его радость общения с культурой, искусством, музыкой! С великой страной под названием Германия!

М.МАЙЕРС: Спасибо огромное! Слушайте, а может интересным завершением из нашей программы станет вот такое сообщение от Петра из Саратова? Сейчас вы поймёте, почему: «Жемчужина Европы Дрезден, ты красотой своей затмил и чопорность английских замков, и блеск помпезных римских вилл». И дальше: никогда не был в Дрездене, но зато сочиняю о нём поэму.

Б.ТУМАНОВ: Браво Пётр! Я надеюсь, что вы поедете в свою кругосветку.

М.МАЙЕРС: Спасибо огромное нашим гостям! Это Ирина Гинзбург-Журбина, - поэт, переводчик, литератор. Это Дмитрий Сибирцев – руководитель арт-проэкта «Тенора XXI века». Это Александр Богданов – солист театра «Новая Опера». Всем спасибо! Всего доброго, до свидания!

И.ГИНЗБУРГ-ЖУРБИНА: До свидания!

Д.СИБИРЦЕВ: До свидания!