Париж - Дмитрий Якушкин, Татьяна Полежайкина, Валерий Борисов - История одного города - 2006-08-31
1 сентября 2006 года
00.08 – 01.00
«История одного города»
В эфире радиостанции «Эхо Москвы» заместитель директора компании «Хайленд Голд» Дмитрий Якушкин, актриса Татьяна Полежайкина и главный хормейстер Большого театра Валерий Борисов.
Эфир ведут Маша Майерс и Борис Туманов.
М.МАЙЕРС – Почти уже 8 минут первого в российской столице. Добрый вечер, уважаемые радиослушатели! У микрофона Маша Майерс, и я хочу обратить Ваше внимание на то, что программа «История одного города» переехала. Раньше она выхода по воскресьньям с 3 до 4-ех, а отныне, а, может быть, и навсегда, не знаю, она будет выходить вот в это время. По четвергам, точнее, в ночь с четверга на пятницу с полуночи и до часа ночи. Ко мне присоединится Борис Туманов, он тоже не спит, как и Вы, уважаемые радиослушатели. И у нас в гостях сегодня Дмитрий Якушкин – заместитель директора компании «Хайленд Голд», в прошлом пресс-секретарь президента России Бориса Ельцина. Актриса Татьяна Полежайкина и главный хормейстер Большого театра Валерий Борисов. И мы отправимся не куда-нибудь, а в Париж. Историю одного Парижа мы расскажем Вам все вместе, я надеюсь, через полминуты.
РЕКЛАМА
М.МАЙЕРС – Ну я же сказала: не по воскресеньям с 15 до 16, а по четвергам или по пятницам, я не знаю, как правильно сказать, Борис.
Б.ТУМАНОВ – По четвергам. Ноль – это еще четверг.
М.МАЙЕРС – А с полуночи до часу – это что?
Б.ТУМАНОВ – Мы начали 31 августа, а закончим 1 сентября.
М.МАЙЕРС – Да-да-да. Хотя первое сентября уже наступило, и я могу поздравить всех присутствующих и всех, кто нас слышит, с началом осени. Итак, это программа «История одного города». У микрофона Маша Майерс. Напротив меня Борис Туманов - редактор международного отдела журнала «Новое время».
Б.ТУМАНОВ – Добрый вечер!
М.МАЙЕРС – Да, добрый вечер! И давайте представим еще раз наших гостей. Актриса Татьяна Полежайкина, добрый вечер!
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Здравствуйте!
М.МАЙЕРС – Дмитрий Якушкин – заметитель директора компании «Хайледн Голд» и с 1998 по 2000 годы пресс-секретарь президента России Бориса Елицина. Добрый вечер! И главный хормейстер Большого театра Валерий Борисов.
В.БОРИСОВ – Добрый вечер!
М.МАЙЕРС – Добрый вечер! Здравствуйте! Поближе к микрофонам, чтобы Вас было лучше слышно. Борис, объясните мне, что происходит: мы полтора года с Вами ведем передачу «История одного города» и только сейчас добрались до Парижа?
Б.ТУМАНОВ – Я думаю, что мы это сделали из опаснений, что если бы заговорили о Париже сразу, то нас бы обвинили в предвзятости, ведь, в общем-то, мы не скрываем, что...
М.МАЙЕРС – То есть мы лоббируем чьи-то интересы таким образом?
Б.ТУМАНОВ – Ну, конечно, конечно. И потом Париж – это... Вот я не знаю. Нас сегодня будут слушать, и многим может показаться банальным выбор этого города.
М.МАЙЕРС – Ну, действительнее, банальнее некуда.
Б.ТУМАНОВ – Париж... ну знают все. Что о нем еще можно рассказать? Вот попробуем сегодня все-таки удивить наших слушателей.
М.МАЙЕРС – Татьяна, вот Вы впервые попадаете в Париж - чем удивляет этот банальный город? Вот так, с легкой руки Бориса Туманова, Париж стал банальным.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Это совсем небанальный город, с моей точки зрения. Я первый раз поехала в Париж в 93 году, и что меня поразило и что отчеканилось, так сказать, в моем сознании на очень долгие годы – это женщины, которые в 11 часов утра сидели в шляпках в кафе. Причем, разных возрастов, и, по всей видимости, разных профессий. Вот эти шляпки почему-то остались, заполнили всю мою память, и когда в последние годы я стала часто бывать в Париже, я могу сказать, что город очень изменился. Изменились женщины, изменились мужчины.
М.МАЙЕРС – То есть за какие-нибудь 10-15 лет?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Да, город превратился совершенно в другой. Во-первых, очень много иммигрантов. То есть парижан увидить очень сложно. Потом... Как Вам сказать... Все равно, конечно, аура осталась, совершенно какая-то магическая аура. Эти мощеные улицы... Я часто, как ни странно, приезжаю в Париж для того, чтобы просто отдохнуть и выспаться…
Б.ТУМАНОВ – Выспаться в Париже?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Да. Вот как-то странным образом меня этот город успокаивает. Я не знаю, почему. Это, наверно, странно звучит, но, тем не менее, это так.
М.МАЙЕРС – Валерий, вот скажите Вы, пожалуйста, вот эта аура что это для Вас? Для человека искусства?
В.БОРИСОВ – А для меня вообще впечатления от Парижа – это впечатления советского человека, который воспитался в совершенно определенных условиях и попал первый раз в Париж... Париж как бренд… Да, вот наконец-то я добрался до Парижа! Впервые в жизни.
М.МАЙЕРС – Справедливо.
В.БОРИСОВ – И я – в Париже! Вот само это ощущение производит на человека впечатление, тем более когда в Париже не четверками, без охраны, без КГБ. Делай, что хочешь; ходи, куда хочешь; смотри, что хочешь… Один, втроем, вдвоем – тебе никто не препятствует в познании Парижа...
Б.ТУМАНОВ – То есть это было первое соприкосновение со свободой?
В.БОРИСОВ – Да, это было первое ощущение, потому что это было начало 90-х годов, и хотя все уже было понятно, но вот в Париже это было первый раз…
М.МАЙЕРС – А аура есть у этого города по Вашим ощущениям?
В.БОРИСОВ – Ну тут двух мнений быть не может, потому что у нас все-таки сложившееся ощущение этого города, и оно...
М.МАЙЕРС – А откуда? Откуда оно сложившееся?
В.БОРИСОВ – Ну, фильмы, музыка, книги, начиная с «Трех мушкетеров»...
(Говорят все вместе)
В.БОРИСОВ – Все равно это характер. Это ощущение каких-то характеров определенных, и, конечно, то, что ты видел многократно на открытках, в фильмах… И вдруг ты приходишь и видишь, не даже сам этот знаменитый собор Notre Dame, а иву, которая на берегу Сены в декабре месяце стоит зеленая кудрявая и свисает ветками в воду – это то, что ты видел в кино, и тут тебе вдруг, пожалуйста, живьем. Смотри – не хочу. Это, конечно, сильное впечатление, особенно, когда ты попадаешь туда первый раз.
М.МАЙЕРС – Дмитрий, подключайтесь к нашей беседе. Вот мифы и, собственно, то, что было развеяно или разрушено, когда Вы в этом городе оказались? Мифы существовавшие, может быть, в Вашем сознании?
Д.ЯКУШКИН – Ну мои впечатления были литературные и киношные. Литературные литературы XX века. Это тот Париж, который описывал Хемингуэй до войны, это Фитцжеральд, американцы вообще, это Эринбург, Симонов, наши советские писатели. Я помню, на меня произвели очень сильное впечатление очерки Виктора Некрасова, который туда эмигрировал и там скончался. Кино… Это, скорее, кино 60-х годов. Это всем известные комедии и полицейские фильмы и еще кино про Сопротивление. Это уже такой современный Париж, такого Парижа сейчас уже нет, и когда я попал туда впервые, это было в 84 году, то есть 22 года назад, я застал такой «хвостик» этого Парижа… Но вот я, например, помню, что был такой фильм, там играли Депардье и Денев, это было про Сопротивление, и у них там была явка в метро. И я помню, что, наверно, в конце 80-х годов началось обновление метро, и раньше такие полусводчатные станции метро были обложены кафелем. Такой пожелтевший кафель. И вот при мне этот кафель начали закрывать такими панелями, металлическими или пластиковыми панно, на которых нужно наклеивать рекламы. Такого кафеля сейчас не увидишь. Вот он был в этом фильме. Поэтому, конечно, когда я приехал туда впервые, я искал следы именно того Парижа. Надо сказать, что за последние годы он, дейтствительно, сильно изменился, как и весь мир, к сожалению, изменился. То есть он стал более таким глобалистским. Условно говоря, я имею в виду, что в Париже Вы можете прийти в ресторан, чего раньше не было, и Вы не можете понять, где Вы: в Париже или в Москве? Я бы даже сказал, что в Москве лучше, ярче... или в Токио. Я уже не говорю про Нью-Йорк...
М.МАЙЕРС – Ну это уже отдельная тема разговора...
Д.ЯКУШКИН – Когда я туда приехал, этого практически не было. Потом появились зачатки, а сейчас этого, конечно, много. Но, в приницпе, самое главное, что там есть – это, конечно, ощущение полного комфорта. Я имею в виду комфорта не в смысле удобства жизни, а то, что Вы чувствуете себя там совершенно адекватно. Вы можете выйти на улицу, в принципе, как Вы хотите – город очень демократичный, несмотря на то, что он обуржуазился, стал богаче, чище, дороже. Везде недвижимость растет, это не только в Москве, это тот же Париж... Но тем не менее, Вы там можете выйти на улицу и чувствувать себя очень адекватно, чего в Москве нет. И вообше, надо сказать, что когда Вы путешествуете, это касается и Парижа, и других городов, Вы всегда, конечно, думаете о том, что у Вас в собственной стране. И вот Париж нам нравится, во всяком случае, мне нравится. Я когда приезжаю в Париж, думаю, как много мы утратили в Москве. В Москве, которую я очень люблю (я родился в Москве), к сожалению, я не могу найти того, что нахожу в Париже. То есть, понимаете, в Париже ничто не отягощает Ваш взор. Ничто Вам не угрожает. Пространство адекватно тому положению глаз, когда Вы смотрите на дома, понимаете... Нет этих разрушенных, вынутых из общего ансамбля домов, чего так много в Москве и, конечно, я думаю, что тот город, в которым мы с Вами находимся, мы его практически потеряли. Вот Париж сумел себя отстоять, поэтому я завидую французам, завидую людям этого города – они меняются, там, действительно, приезжают новые волны иммигрантов, но он остается, и вот это...
М.МАЙЕРС – Вот интересная тема: Вы завидуете Парижу? Татьяна, Валерий? В чем он лучше, вот помимо того, о чем говорил Дмитрий?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Нет, я не завидую Парижу. Это другие люди, другая жизнь, как можно сравнивать?
М.МАЙЕРС – Ну вот можно. Вы одна и та же. Вы попадаете в эти условия, вы попадаете в иные условия…
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Вы знаете, я такой человек, что могу жить везде и, находясь в Париже 3 недели назад, я поняла, что прекрасно освоилась бы и в Париже. Я нашла бы себе и работу, не зная ни слова по-французски, и как-то бы устроилась… Но я просто такой человек... Но, что касается... Тут сравнивать нельзя, это два отдельных мегаполиса. Москва превратилась в такой последний островок Европы, я называю, где небоскребы... Я чувствую себя в Москве примерно также как в Америке, в Нью-Йорке. Париж – это нечто другое. Совершенно правильно Вы сказали, что в Париже не увидишь небоскреба, наравне...
М.МАЙЕРС – Ну почему? Можно там какой-нибудь Монпарнас найти.
В.БОРИСОВ – Специальный район Дефанс выстроен там...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – В центре города никто не позволит...
В.БОРИСОВ – В центре города – нет...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – ... выстроить какое-нибудь чудовищное здание.
Д.ЯКУШКИН – Ну он тоже был перестроен сильно все-таки в XIX веке.
В.БОРИСОВ – Но мы этого не замечаем. На самом деле, Средневековья там, дейтствительно, очень мало осталось, хотя оно есть. На самом деле тот Париж, который мы сейчас представлем себе – это Париж середины XIX века, второй половины. Нам кажется, что он был всегда таким, но на самом деле там, действительно, все разрушали, но то, что было сделано в XIX веке, было сделано в едином стиле. Понимаете? Хотя, если Вы присмотритесь, такая есть особенность: подъезд любого дома, а рядом - клеймо архитектора, там выбит год и всегда есть авторство – то есть люди отвечали за свой труд, и теперь им не приходится стесняться за то, что они построили.
Б.ТУМАНОВ – Я попробую добавить один штрих к тому, что здесь было сказано. Я полностью согласен с Дмитрием: главное достоинство этого города – это гармония. В данном случае мы говорим об архитектуре, о его внешнем виде. Он, действительно, очень и очень гармоничен. И то, что сказал Дмитрий об атмосфере XIX века - начала XX тоже справедливо, хотя именно эта атмосфера и становится первой жертвой того, что Дмитрий назвал глобализацией. Я помню, посетил Париж впервые в 65 году, побежал на Монмартр, и это был Монмартр такой, каким я его помню мысленно по Мопассану, по Золя... И это были небольшие кофеюшки...
М.МАЙЕРС – Слушайте, у меня такое ощущение складывается, что мы Париж сегодня оплакиваем, а не рассказываем историю одного города...
Б.ТУМАНОВ – Минуточку-минуточку. Со старушками, которые продавали ландыши влюбленным парочкам. Пахло жареными каштанами, которые на каждом углу...
М.МАЙЕРС – Ну и сейчас их тоже продают темнокожие мужчины...
Б.ТУМАНОВ – Это была Франция. Это был Париж. Это был классический Париж, каким мы его, сидя здесь, в Советском Союзе, знали по литературе...
Д.ЯКУШКИН – Я добавлю к тому, что говорит Борис. Дело не в том, что мы просто вспонимаем прошлое и говорим, что все, что было в прошлом – хорошо. Действительно просто 60-е годы – это объективно очень яркие годы. И это касается не только Парижа, возмем и Нью-Йорк, да и в Москве 60-е годы тоже были неплохие. Но и сегодня давайте проводить параллели, чтобы просто не было ощущения, что мы здесь такой разводим плач...
М.МАЙЕРС – Конечно.
Д.ЯКУШКИН – В Москве мы тоже потеряли кучу вещей. Я помню в детстве мог снять ботинки и идти босиком по улице в Москве там когда... Понимаете? Поэтому, действительно, в Париже была домашность. Когды мы говорим о маленьких ресторанах, формально, если Вы сегодня приезжаете первый раз, Вам вообще все нравится, Вы тоже видите эти маленькие рестораны, но это не те рестораны, о которых говорит Борис…
Б.ТУМАНОВ – Да, увы...
Д.ЯКУШКИН – Они кончились на том периоде, потому что они были семейные, личные рестораны. То есть это был один владелец, который имел маленькое помещение с 3-4 столиками. Сегодня он, может быть, и рад иметь такое помещение, но он не может его оплатить, вот в чем дело. Хотя есть и масса других прелестей и сегодня, если Вы приезжаете туда первый раз. Да и вообще замечательный город. Город мира, и все это признают. Мы просто говорим о том, чтобы была какая-то ретроспектива и то, о чем говорит Борис, это можно увидеть в фильмах, к которым мы привыкли...
Б.ТУМАНОВ – Совершенно верно.
Д.ЯКУШКИН – Эти фильмы не устаревают. Они абсолютно достойны. Вот фильмы с молодым Бельмондо... Это действительно есть. Это культура. И, кстати говоря, те люди, которые там живут, они пытаются это как-то сохранить, они вспоминают это, и это тоже... То есть понимаете, есть какая-то последовательность, какое-то продолжение. Они знают, что было, что есть, как бы уберечься от будущего, понимаете?
М.МАЙЕРС – Уберечься от будущего...
В.БОРИСОВ – Знаете, есть про Францию и про Париж один замечательный фильм, который, к сожалению, не идет, гениальный фильм, который называется «Бал». Вот это Париж, это Франция в этом поступательном движениии от прошлого к будущему...
Б.ТУМАНОВ – А... где танцуют разные танцы?
В.БОРИСОВ – Да. Это, по-моему, совершенно гениальный фильм о Франции и о Париже, который абсолютно точно выражает, что было и что происходит, и к чему Париж и вся...
М.МАЙЕРС – И все мы катимся... (Смеется)
В.БОРИСОВ – Кто не смотрел этот фильм, очень рекомендую.
М.МАЙЕРС – Валерий, а скажите, что касается атмосферы в мире искусства в Париже чувствуется, что здесь тоже что-то потеряно? Что-то утрачено? Что-то меняется? Что-то глобализируется? Как ругательное слово звучит...
В.БОРИСОВ – Я не был в Париже во времена Дягилева, поэтому мне трудно сравнивать...
М.МАЙЕРС – И тем не менее...
В.БОРИСОВ – Но я знаю, что в Париже, как и во многих крупных европейских городах, таких как Лондон, Нью-Йорк чрезвычайно интенсивная художественно-творческая жизнь. Мы когда были в Париже, пели «Реквием» Верди, и одновременно с нами на другой площадке в этом же городе тоже исполняли еще один «Реквием» Верди. Два раза в день может идти «Реквием» Моцарта. Значит, постоянные труппы, выставки, то есть художественная жизнь, конечно, очень насыщена. Там есть что посмотреть. И можете себе представить, что такое эти крупные города, через которые проходит вся мировая, творческая, художественная, музыкальная элита? Человеку, который всем этим интересуется, есть, что там посмотреть. Лучшие мировые исполнители, певцы, дирижеры, пожалуйста, к Вашим услугам в течение круглого года.
Б.ТУМАНОВ – А вот теперь давайте спустимся с небес искусства на землю. Меня интетерсует, вот, скажем, Вы, Татьяна... Вот Вы идете по улице, рассматриваете людей, они смотрят на Вас. Вот как Вы себя там чувствуете по сравнению, скажем, с Вашими московскими прогулками?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Я уже говорила о том, что спокойно. Асболютно спокойно. А Вы знаете, я вот в этот раз взяла с собой детей, которые первый раз поехали в Париж, хотя мы сначала поехали в Диснейленд, что для меня показалось несколько таким сомнительным удовольствием, потому что когда 45 градусов жары на солнце, и ты стоишь по полтора часа на каждый аттракцион... Ну Вы понимаете ощущения?
Б.ТУМАНОВ – Да-да.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Поэтому я, слава тебе Господи, через три дня оттуда благополучно убежала и вернулась в Париж, и я, честно говоря, сомневалась, как мои дети будут чувствовать себя в этом городе, потому что машин там ничуть не меньше, чем в Москве, там такие же пробки и такие же выхоплные газы и все прочее. Но надо сказать, что дети мои удивительно как-то так адаптировались очень быстро, и они почувствовали этот город. Я их повела в Moulin Rouge, хотя может быть это и неправильно: 10-летных детей вести в Moulin Rouge, но они получили такой заряд! Им так понравилось! Я тоже как-то сомневалась... Я провела их по лучшим ресторанам, не по забегаловкам, а вот лучший ресторан, который там есть – это ресторан «Максим», потому что это тоже достопримечательность Парижа. Потому что то, как там обслуживают официанты, которым по 60 лет, и они работают 40 лет в этом ресторане, это, понимаете, какой-то особый колорит. Мы были в «Жюль Верне» - это ресторан, который находится у Эйфелевой башни, ну и так сказать... Это тоже очень важно. Они впитали в себя, так сказать, культуру питания. Это очень интересно.
М.МАЙЕРС – Борис, ну пожурите ее, в конце концов...
Б.ТУМАНОВ – За что?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – За что?
М.МАЙЕРС – Ну там я не знаю, памятники какие-нибудь...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Мы ездили в Версаль...
Б.ТУМАНОВ – Я сам пригласил спустится на землю...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Мы ходили в Лувр. Мы как бы объяли необъятное. У нас была невероятно интенсивная программа: мы с 8 утра до 12 ночи бегали по музеям и сочетали это с культурологической программой...
Б.ТУМАНОВ – И потом, Маша, кто говорит «Франция», говорит «кухня»...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – С кухней проблемы сейчас во Франции, и добиться от французских официантов, чтобы они поджарили мясо, потому что я пыталась каждый раз объяснить, что мясо с кровью – это вредно. Я читала лекции на английском языке - меня не понимали...
Б.ТУМАНОВ – Бесполезно...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Это бесполезно, то есть они могли уносить это блюдо дважды, трижды и приносить опять с кровью. То есть я поняла, что бороться бесполезно...
М.МАЙЕРС – Откуда такая кровожадность? Это свойственно французской кухне?
Б.ТУМАНОВ – Это так вкусно.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Это вкусно - да, но это не совсем полезно.
Д.ЯКУШКИН – У нас в ресторанах спрашивают, как Вам приготовить…
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – И они спрашивают. Им говоришь, но почему-то они делают так, как они хотят.
М.МАЙЕРС – А вот какое впечатление на Вас, Дмитрий, и Вас, Валерий, производят французцы как люди? Вот если их охарактеризовать? Это действительно такие эпикурейцы, ставящие наслаждение во главу угла?
Б.ТУМАНОВ – Кстати, Маша, уточню: французы и парижане – это разные...
М.МАЙЕРС – Ну давайте говорить о парижанах.
Д.ЯКУШКИН – Ну они любят свой образ жизни. И заслуженно любят. Они не любят путешествовать, в том смысле, что... Они ездят, кстати говоря, много, но они предвзято относятся к другим странам, и опять же, в какой-то степени, заслуженно, потому что Франция очень богатая, разнообразная по пейзажу страна. У нее есть все, она очень разная: у нее есть разный тип моря, у нее есть горы, поля, леса, каналы...
Б.ТУМАНОВ – Болота даже...
Д.ЯКУШКИН – Язык. Это большая страна. И у них есть то, что они ставят на первое место, на пьедестал, и когда Вы первый раз попадаете туда, Вас может начать это раздражать... Вот, например, такая увлеченность обедом, да...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – В шесть часов Париж вымирает – они все обедают.
Д.ЯКУШКИН – Я имею в виду обедом таким дневным. Я не имею в виду такую латинско-романскую южную культуру, когда жара и люди должны отдыхать... Но они обязательно должны в половине первого выйти и до двух сидеть. И я Вам должен сказать, что это... Или вечером, допустим, если ужин у Вас дома или в ресторане, есть набор определенных каких-то вещей, которые должны быть обязательно у Вас на столе. То есть там все очень дисциплинировано. И сначала когда Вы приезжаете у Вас такое русское, хаотичное отношение ко всему и, условно говоря, у нас на столе могут соседствовать бутылка водки и бутылка вина, или, например, там первое и второе, потому что другой принцип организации стола. То там вот Вам подают блюдо, Вы не съели и все – оно уже ушло. То есть есть определенная дисциплина в этом, и это сначала Вы не понимаете, не разбираетесь, и Вас это раздражает, но потом Вы входите в этот ритм и понимаете, что в этом есть, конечно, великое искусство и это, действительно, дисциплинирует Ваш мозг, Вашу работу. Потому что Вы используете обед не только для того, чтобы... Во-первых, расслабляетесь. На работе нельзя все время сидеть. Вы общаетесь, Вы как-то развиваете себя, узнаете людей, поэтому это не просто такое вот поглощение пищи. И надо сказать, что едят они очень аккуратно. Вы посмотрите, ведь французы очень худые. Нету проблемы... Они поджарые. Женщины, мужчины. Несмотря на то, что они много едят, но они едят очень дисциплинировано: они не едят поздно, они не наедаются. Завтрак очень аскетичный, то есть это может просто кофе быть. И, возвращаясь к Вашему вопросу, это – важная часть, но не вся, которая составляет так называемый французский образ жизни. Туда, очевидно, входит определенное понимание отдыха, общения, прогулок, путешествий, такого эстетского наслаждения. Что для них там концерт, какой-то театр, книги – вот все в комплексе чрезвычайно органично и приятно для того, чтобы вот этим жить, и поэтому когда они выезжают за рубеж, они не находят этого, они страдают. И надо сказать, что, дейтсвительно, из всех европейских стран по организации жизни Франция наиболее удобна. Там нет ничего, что Вас отталкивает.
М.МАЙЕРС – Слушайте, любопытная какая картина, потому что по Вашим рассказам, Борис, у меня сложилось впечатление, что парижане - такие эпикурейцы, но не в дисциплинированном таком смысле слова...
Б.ТУМАНОВ – Мы сейчас говорим вообще о французах...
М.МАЙЕРС – Я понимаю, да... А такие, наоборот, расслабленные, может быть, где-то...
Б.ТУМАНОВ – Дело в том, что парижан расслабленными не назовешь. Расслабленными – нет. Безалаберными – ни в коем случае. Безалаберный француз – это вполне возможное явление. Я наблюдал это на юге Франции: в Авиньоне, в Ницце, в Монповье и так далее. Да, там такие вот, я бы даже сказал немножко грузинско-армянско-итальянского склада люди...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Курортный воздух...
Б.ТУМАНОВ – И это тоже очень симпатично. Но та вот... Дмитрий прав в одном: то, что касается образа жизни, вот комфорта, их эпикурейства, если хотите, вот отношение это религиозное к еде, к кухне – это общее для всех французов. Ни один француз не будет есть наспех, ни один француз не будет не обращать внимание на то, что он ест и пьет.
М.МАЙЭРС – А как в Париже с фаст-фудом, кстати? Что нету? Нет бутербродов, не едят?
Д.ЯКУШКИН – Это есть, и это провоцирует дебаты по поводу того, что мы теряем традиции, но это – малая часть. Если речь идет о потере традиций, то это – малая часть. Ну что? Это, действительно, удобно, быстро, у кого-там там 15 минут на то, чтобы выйти…
М.МАЙЕРС – Ну в общем, круассан с кружкой кофе...
Д.ЯКУШКИН – Но тем не менее, я сам работал... У меня был такой период в жизни, когда я работал около 7 месяцев во французской компании. Я возглавлял журнал GEO, который сейчас успешно... Я был первым редактором этого журнала, и в этом периоде моей жизни и работы мне нравилось то, что я стрался жить... потому что когда я приехал первый раз во Францию, я был в командировке: я представлял газету, и у меня были определенные обязанности, и это откладывало определенный отпечаток. Здесь я как бы окунулся... я постарался жить как француз. Я ездил на работу на автобусе, я очень хорошо помню это. Я покупал проездной билет, если раньше я покупал только отдельные билеты. Вообще, я застал еще такой период в Париже, когда были вагоны первого и второго класса в метро. Я еще застал, вот к вопросу о том, что уходит, когда я приехал, были еще автобусы с открытыми площадками...
Б.ТУМАНОВ – Да-да-да-да...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Они и сейчас есть, но очень мало, очень мало. Они экскурсионные, так скажем.
Д.ЯКУШКИН – Но тогда это были такие рейсовые автобусы. Если Вы вспомните, допустим, «Мужчину и женщину», там есть такой эпизод, когда он на гонках, а она в Париже, и вот она пересекает Елисейские поля и едет как раз в автобусе с открытой площадкой. Вот это был предмет быта, когда я туда приехал. И еще, что было приятно на этой открытой площадке, что, несмотря на облие машин, воздух там чистый. Он и сейчас там чистый. Еще когда введут это очередное «Евро» - вот это московская проблема, понимаете. Я бы был и рад пойти, но дышать совершенно нечем. В Париже все удобно: все в пешеходных дистанциях, все близко, и главное – приятно идти по улице, все чисто.
Но я отвлекся, мы говорили про фаст-фуд... Это, конечно, удобно, но это только малая часть той вот борьбы... Там есть гораздо более серьезные вещи: условно говоря, борьба за то, чтобы какой-то процент исполняемых на радио и телевидении песен были обязательно на французском. Там, по моему, была введена какая-то квота...
М.МАЙЕРС – Про кино. Что касается французского кинематографа современного...
Д.ЯКУШКИН – Да и про кино. Вообще, надо сказать, что они добились в этом успеха. Они били в одну точку и добились этого.
М.МАЙЕРС – Скажите, я вот хотела еще Валерию задать вопрос по поводу Вашего ощущения французов и французской публики. Как она себя ведет на концертах?
В.БОРИСОВ – Ну адекватно вполне. Там нету такого супергорячего скандирования, но вполне... Потом, все-таки, Мариинский театр на тот период – это была такая звезда и бренд, нас всегда принимали хорошо.
Б.ТУМАНОВ – Ну это то, что называется, искушенная публика.
В.БОРИСОВ – Да, ну...
М.МАЙЕРС – Ну искушенная публика отнюдь не всегда принимает хорошо, это же...
Б.ТУМАНОВ – Ну это говорит о качестве выступающих...
В.БОРИСОВ – Ну все-таки это по-разному везде. Есть какие-то определенные типы реакции. И вот, скажем, в Лондоне авации на скандирование никогда не переходят. А вот мы привыкли, что если у нас хорошо, то у нас сразу начинают скандировать. И возникает у нас какое-то непривычное ощущение...
Б.ТУМАНОВ – Провала...
В.БОРИСОВ – ... Может быть немножко не такого большого успеха, как ожидалось, но вот в Париже есть какие-то свои там правила, особенности. Я уж не помню, как они там переходят... По-моему, у них тоже не очень с этим делом, со скандированием.
М.МАЙЕРС – То есть сдержанно себя ведут?
В.БОРИСОВ – Ну вот по нашим представлениям немножко да. Но это не значит, что это провально.
М.МАЙЕРС – А именно вот от людей какие у Вас впечатления остались? От взаимоотношений с людьми? С парижанами?
В.БОРИСОВ – Я могу сказать, что у меня вообще с парижанами таких каких-то особенных контактов не было: мы все-таки в театре замкнуты в своем миру, в своем пространстве. А впечатления от вообще французской публики и французов как таковых, то, что я уже получил – это все-таки вавилонский город немножко уже становится. Это Вавилон. Это столпотворение. Это очень много лиц совершенно разных по крови, по расе и французы начинают, как и во многих крупных городах, теряться в этой толпе, хотя есть любопытные наблюдения как профессионала. Как-то иду в метро – бабка стоит, поет. Если бы она не пела по-французски, было бы ощущение, что это – такая абсолютно русская бабка стоит поет такую народную русскую песню. Один в один. Поэтому когда говорят о каких-то специфических особенностях вокальной школы такой или такой, я в это слабо верю, потому что приблизительно все одниково в человеческой физиологии и психологии происходит. Потому что простой человек из деревни везде,очевидно, будет петь приблизительно таким образом. Как-то так было приятно это услышать, что что-то есть роднящее и одниковое, невзирая ни на что…
М.МАЙЕРС – Сразу Наташа Ростова у меня вспоминается...
Б.ТУМАНОВ – Вы знаете, маленький штрих, если говорить о людях… Вот Дмитрий, я думаю, поддержит меня. Париж...
М.МАЙЕРС – Мне кажется, Вам интереснее сегодня рассказывать, чем задавать вопросы...
Б.ТУМАНОВ – Нет, я провоцирую Дмитрия – он продолжит обязательно. Вот антикварные лавки, целые кварталы – это же тоже особенность Парижа. Я не припоминаю города, европейской столицы, в котором были бы так сконцентрированы эти... Там просто дух старины. Как Вы относитесь к этому?
Д.ЯКУШКИН – Ну когда я впервые попал, одна из моих первых поездок, я поехал от «Комсомольской правды». Это было 40 лет осовобождения Парижа от немцев, и тогда еще были ветераны. И вообще я застал «хвост» этой коммунистической левой культуры, людей, которые там всю жизнь были связаны с Сопротивлением. И одно из мест, куда меня повез мой товарищ Саша Игнатов, корреспондент АПН в Париже – это был блошиный рынок. И, конечно, меня тогда это поразило – обилие старинных вещей. Там были и русские книги, какие-то предметы, вот пепельница, лампочки старые... И еще более колоритные... Я после этого я там был многократно и, в основном, это всегда было с гостями из Москвы. Такая часть традиционного маршрута. Сейчас, кстати, я там не бываю. Но что там еще интересно – там очень колоритные продавцы. Вообще, в Европе, надо сказать, что я думаю, что в какой-нибудь Голландии, в Германии блошиные рынки есть и развалы есть и вообще это как бы принято… Там, может быть, это поколоритнее, поярче... Ну, может быть, для меня это было как бы первое впечатление. Но в целом... что я хочу сказать? Что из этого надо извлечь, я думаю, для нас – это любовь и уважение к старым вещам. Потому что посмотрите вокруг нас – вещей становится все больше и больше, потому что промышленность производит, но, тем не менее, у нас старых вещей вокруг довольно мало. Мы не храним вещи. Не храним вещи наших дедушек, бабушек. И Вы посмотрите на новые квартиры... И это к вопросу о книгах. Книги тоже не являются сегодня обязательным элементом Вашего интерьера, к сожалению... Вы пойдите в парижскую квартиру...
М.МАЙЕРС – И обязательно, непременно...
Д.ЯКУШКИН – И полок очень много, книг очень много. Стеллажей. И вот они такие типичные, простые, белые, деревянные сталлажи от пола до потолка – и вот это то, что было и в 60-е, о которых мы сегодня сожалели.
Б.ТУМАНОВ – Да-да.
Д.ЯКУШКИН – Но это было и в 50-е, и до войны, и еще раньше. И тогда Вы чувствуете, что жизнь продолжается. Что те люди, которые жили до нас, что они что-то оставили, а мы это как-то подхватили. Нету этого поколенческого разрыва.
Б.ТУМАНОВ – Да. Преемственность.
Д.ЯКУШКИН – В быту Вы это очень видите. Иногда, конечно, это бывает очень громоздко, потому что иногда Вы можете попадать в квартиры, которые чрезвычайно, с нашей точки зрения, захламлены, и это тоже давит психологически – аура этих старых вещей. Но, может быть... В Англии это тоже очень характерно – практически ничего не выбрасывается, а если и выбрасывается, то передается. То есть не выбрасывается в том смысле, что это не уничтожается. Это находит нового хозяина. И это тоже, я думаю, прививает спокойное и рассудительное отношение к жизни, что Вы уйдете, но люди будут жить после Вас, и, таким образом, тоже дисциплинирует Ваше сегодняшнее поведение.
М.МАЙЕРС – Это программа «История одного города». Сегодня мы рассказываем Вам историю одного Парижа вместе с гостями: Дмитрием Якушкиным – заместителем директора компании «Хайленд Голд», актрисой Татьяной Полежайкиной и главным хормейстером Большого театра Валерием Борисовым. 7256633 – это пейджер. Нина Николаевна: «Господа, только что подключилась к Вашей передаче. Вы говорите о Париже, а что Вы можете сказать о Музее парфюмерии?» Вот отдельный такой вопрос о Музее Парфюмерии.
Б.ТУМАНОВ – Так...
М.МАЙЕРС – Никто там не был. (Смеется).
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Я не была в Музее парфюмерии.
М.МАЙЕРС – Татьяна, тогда что-нибудь просто такое вкусное расскажите о французской парфюмерии.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Именно о парфюмерии? Я вот хотела как раз... Вспомнила одну очень смешную историю в связи с рассказом Дмитрия по поводу того, что французы ничего не выбрасывают. Я просто сейчас немножко отвлекусь от французской парфюмерии на секундочку с Вашего позволения. Один раз мы обедали на Елисейских полях, и после обеда официантка принесла мне бутылку из-под воды, которую мы выпили. Я спросила: «Зачем?» Она ответила: «На память! Пусть это у Вас сохранится». Я долго не могла понять, зачем она мне эту бутылку принесла. Она говорит: «У нас все берут». Я говорю: «Спасибо большое, не надо». Я теперь поняла, почему она мне эту бутылку принесла, она действительно была очень красивой.
Б.ТУМАНОВ – Ну а что же с парфюмерией?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Ну а что касается парфюмерии, ну понятно, что французская парфюмерия считается лучшей в мире. И когда заходишь во французский магазин, первое, куда кидается женщина – это на парфюмерные стеллажи и выбирает себе новинки. Но Вы знаете, вот выбирать подарки – это очень неблагородное дело, вот скажем из парфюмерии, потому что это настолько все индивидуально, и я вот, например, люблю сладкие запахи, и когда мне дарят что-то, что мне не нравится, у меня это просто вызывает аллергическую реакцию, поэтому... Ну что Вам сказать о парфюмерии?
М.МАЙЕРС – А потом Вы попробуйте соориентироваться в...
(Говорят вместе)
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Вы представьте эту Galeries Lafayette, там весь этаж завален новинками парфюмерного производства.
В.БОРИСОВ – В Мариинском театре эти отделы для женщин называются «стена плача»...
М.МАЙЕРС – Стена плача, да. (Смеется)
(Говорят всем вместе)
М.МАЙЕРС – ... у меня глаза начинают слезиться от всего этого многообразия запахов.
Б.ТУМАНОВ – Ужаснее всего то... Я прекрасно понимаю женщин...
Д.ЯКУШКИН – «Красная Москва»…
(Смеются и говорят все вместе)
Б.ТУМАНОВ – Я прекрасно понимаю женщин. Дело в том, что я где-то вычитал, что у человека теряется острота восприятия запахов после того, как он понюхал 2-3 запаха.
М.МАЙЕРС – Совершенно верно.
Б.ТУМАНОВ – После этого он уже ничего не соображает.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Как правило, женщина выбирает себе 2-3 марки духов и пользуется ими всю свою жизнь.
Б.ТУМАНОВ – И правильно делает.
М.МАЙЕРС – А вот Андрей спрашивает: «А какое отношение французов к нефранцузским изобретеням: рок-н-роллу, пиву, японским суши?» Такой вопрос.
Б.ТУМАНОВ – Что касается рок-н-ролла я помню, что Франция с большой охотой отплясывала его в свое время.
М.МАЙЕРС – Но пиво, по-моему, пьет не с большой охотой.
Б.ТУМАНОВ – Пиво... Минуточку. Французы не пивная нация надо сказать, но тем не менее, французы производят пиво, пьют его с большим удовольствием но не столько как алкоголный напиток, сколько как прохладительный. Во всяком случае, у них есть очень неплохое пиво, которое называется Pelforth. Вы, наверняка, его пробовали, Дмитрий. Это пиво, которое не уступает голландскому или немецкому пиву. Что касается японской кухни, то я не знаю, но все мои знакомые французы, которые приезжают сюда навестить меня, приходят в ужас от обилия японских ресторанов в Москве. «Вы с ума сошли, - говорят они мне. - Вместо того, чтобы открывать здесь французские рестораны…».
М.МАЙЕРС – ... об автомобильном движении. Вы ездили за рулем в Париже?
Д.ЯКУШКИН – Да. Я ездил на французской машине и это было принципиально, потому чтобы погрузиться…
М.МАЙЕРС – Слиться с потоком.
Д.ЯКУШКИН – И здесь в Москве когда едешь на французской машине, которая...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Я тоже, кстати...
Д.ЯКУШКИН – Вопрос о символах. Вот мы говорили 60-е годы. Опять же это Ситроен. Знаменитая великолепная модель DS. Это по форме... Ситроен пытался в 70-80-е годы тоже сделать какую-нибудь оригинальную модель, но не нашел той оптимальной формы, которая была. И, конечно, еще более ранняя модель Ситроена, которая называлась «Две лошади», да?
Б.ТУМАНОВ – Да, Deux Chevals.
Д.ЯКУШКИН – Сразу послевоенная модель.
Б.ТУМАНОВ – Что-то вроде первого народного автомобиля это было. Это была первая французская машина, которая была доступна массам, и она, действительно, очень странно выглядела, но, между тем, она была исключительно популярна. И, кстати, те, кто смотрел истории про жандарма - там все ездят именно в этом Ситроене.
Д.ЯКУШКИН – Такой образец дизайна, такой высший пилотаж, не превзойденный до сих пор. Но, в общем, они как бы националисты в этом смысле, в хорошем плане в отношении своих машин. Я не могу сказать, что там засилие, допустим, японских...
Б.ТУМАНОВ – Да, они с опаской относятся…
Д.ЯКУШКИН – Ну, конечно, ценится там немецкое качество.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Ну богатые люди могут позволить себе купить Мерседес или Бентли, но очень мало.
Д.ЯКУШКИН – Есть очень дорогие французские машины... Они предпочитают ездить тоже на них. Французское правительство приниципиально ездит на французских машинах.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Да. Я вот, например, тоже поклонница Пежо. У меня всегда были Пежо разные марки. Я очень люблю Пежо. Вот сейчас у меня тоже Пежо 407. И очень много Пежо маленьких 207 на улицах Парижа, потому что это комфортно: улицы узкие...
М.МАЙЕРС – А как ощущения именно водительские? Ну, хорошо машины, а как водительские ощущения по сравнению с Москвой?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – То же самое.
Д.ЯКУШКИН – Вы знаете, что, в принципе, люди привыкли соседствовать, они вынуждены жить друг с другом на улице, потому что машин много, поэтому они уступают дорогу, они пропускают. Но, в принципе, я был свидетелем довольно часто, когда люди взрывались. Причем в такой простой ситуации, когда машина, стоящая перед тобой пропускает пешехода, и тот человек, который начинает гудеть... иногда он выходит, начинаются какие-то такие стычки, вообще люди взрывные. Но, надо сказать, что вообще западные люди, условно говоря, если стоит очередь в билетную кассу в аэропорту или в театр, и вот стоит очередь, и все ждут, и если приходит человек, который хочет опередить эту очередь...
М.МАЙЕРС – И даже не хочет, а становится наравне с другим человеком...
Д.ЯКУШКИН – Да-да, то это принципиально неправильно. Это не приветствуется. Это вызывает агрессию. И это тоже опеределенные правила общежития, которые соблюдают. Французы взрывные в этом смысле. Они могут быть такие очень нетолерантные.
Б.ТУМАНОВ – Во всяком случае, Дмитрий, настолько, что перебранки между водителями стали предметом... я не знаю... фольклора.
Д.ЯКУШКИН – Это может случится, да, безусловно.
М.МАЙЕРС – Вы знаете, у меня две вот вещи, которые мои визуальные впечатления. Первое – это парковка по-французски. Один мой знакомый француз говорит, что вы, русские, не умеет парковаться. Я говорю: «Как? Да у нас! Да на Арбате! Да сантиметры!» Он говорит: «Ха-ха-ха! Что Ваши сантиметры по сравнению с нашими миллиметрами!»
Б.ТУМАНОВ – Да-да. Они бамперами расталкивают машины и все.
М.МАЙЕРС – И это нормально?
Б.ТУМАНОВ – Это нормально.
Д.ЯКУШКИН – Нет, ну, во-первых, там Вы едите по узкой улице, и как только Вы заметите пустое место, Вы замедляете шаг, и та машина, которая едет позади Вас, она не останавливается там в метре от Вас, так что Вы не можете… Она уже знает, что Вы будете парковаться и включается задний свет. То есть все ожидают, что эта машина начнет парковаться, поэтому в этом смысле культура на дорогах есть, а иначе они бы с ума сошли бы…
М.МАЙЕРС – А вот эти... Я помню, что когда идешь по тротуару, ты не можешь перейти дорогу, потому что между каждой машиной по 2 сантиметра! Я помню, я прошла 8 или 9 автомобилей вперед и не могла протиснуться.
Б.ТУМАНОВ – Есть переходы пешеходные...
М.МАЙЕРС – Ну не важно, там их не было. Дело не в этом, дело в том, что ты просто идешь и не можешь... Я один раз насчитала 12 раз, когда водитель полностью выкручивал руль, чтобы выехать. То есть по сантиметру так вот...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Не случайно нужно быть очень аккуратными на улицах Парижа, потому что улицы маленькие, очень много переходов, светофоров и вообще нужно быть очень аккуратными, потому что точно так же как и у нас не соблюдают правила дорожного движения, иногда прут на красный свет... Надо быть крайне бдительными.
М.МАЙЕРС – Да, кстати, сказать, вот еще одна сцена. Перекресток. На какой-то дикой скорости влетает Мерседес какой-то роскошный, тонированный. Мне говорят: «Вот араб поехал. Вот сто процентов». Почему? Не знаю. Не хочу никого обидеть, но, в общем, какой-то такой был комментарий.
Д.ЯКУШКИН – Вообще, в национальном плане они очень толерантны. Давайте тоже не преувеличивать все-таки...
М.МАЙЕРС – Нет, это на самом деле была такая манера езды что ли...
Д.ЯКУШКИН – Нет, в принципе, чтобы Вы просто знали, что этот город на самом деле интернациональный. Туда приезжают новые люди. Он, может быть, не такой сейчас интернациональный как Лондон, который вобрал в себя множество людей - выходцев из Востчной Европы, это очень дружеская речь в Лондоне слышна, в большей степени, чем в Париже. В Париже много людей из Москвы приехавших, но вот таких людей, которые приехали туда работать, мне кажется, меньше. Но вообще город такой интернациональный. Вообще люди... В чем комфорт? В том, что Вы чувствуете, независимо от того, кто Вы, как Вы одеты, какой у Вас цвет кожи, в принципе, Вы можете рассчитывать на адекватное, нормальное, справедливое к Вам отношение. Это важно. Без всяких, если не вдаваться, конечно, в отдельные случаи, которые бывают в каждой стране... Но, в принципе, жизнь удобна. А что касается машин, то там лучше не иметь машину, там можно ее не иметь, и это легко: в отличие от таких-то других городов, где все очень растянуто, Париж – очень небольшой гроод. Там все на расстоянии пешеходной дистанции и великолепное, очень разветвленное метро. Одно из самых старых. И очень много станций. И станции неглубокие, поэтому Вы можете, действительно, заскочить быстро и выскочить и успеть на встречу.
В.БОРИСОВ – В нем легко разобраться. Все понятно.
Д.ЯКУШКИН – И автобусы. И все это функционирует. И новый мэр Парижа сделал эти коридоры. Сначала они были просто обозначены разметкой, сейчас они начали жаловаться на этом - сделали такие бетонные надолбы, которые отсекают основной поток. Там очень сложно из-за этого на машине повернуть направо, потому что... Такси тоже имеют право на эти проезды... Но тем не менее, автобусы и метро – все это функционирует. Все это удобно. И Вы можете жить и легче жить без машины.
М.МАЙЕРС – Угу. А я хотела бы еще у Вас Татьяна, Валерий и Дмитрий спросить... Вот мы говорили о Риме, я задавала этот вопрос и сейчас повторюсь. Мы все знаем, что такое Париж в таком общепринятом смысле. То, что мы говорили с Вами, помните, что уже ходят эти самые экскурсии по «Коду да Винчи» по Парижу? Не будет говорить о Дэне Брауне. Вот те маршруты в Париже... Ну все, понятно, пойдут глазеть на Эйфелеву башню, пойдут глазеть на Лувр и его новый вход. Вот тот Париж, о котором мы не знаем, но который надо увидеть и который знаете Вы, как люди в Париже часто бывавшие?
Д.ЯКУШКИН – Я традиционные маршруты только знаю. Больше ничего.
Б.ТУМАНОВ – А именно?
Д.ЯКУШКИН – Ну это все тоже самое: Champs Elysees, Дефанс, Сена, Лувр, музей Д’Орсе...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Центр Парижа...
Б.ТУМАНОВ – Я начал с того, что это банально.
М.МАЙЕРС – Это банальности.
Д.ЯКУШКИН – Ну а как иначе? С банальностей надо начинать, чтобы потом углублять. Чтобы углубится в этот Париж, и там уже походить и по Латинскому кварталу, и посидеть в этих ресторанах знаменитых. В такой настоящий Париж. Но все равно начинают с основных маршрутов всегда.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Надо пожить в этом городе...
М.МАЙЕРС – Ну начинают-то да...
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – И понять, что интересно именно тебе.
М.МАЙЕРС – Ну вот Вы там часто бываете. Что для Вас наиболее, куда Вы хотите вернутся? Есть такое место в Париже для Вас?
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Центр. Центр Парижа.
М.МАЙЕРС – Ну Париж – весь центр. Там невозможно сказать, где окраина.
Т.ПОЛЕЖАЙКИНА – Я всегда живу на Place d’Opera, вот в этом районе в разных отелях. Туда хочу вернутся. Мне безумно энергетически нравится это место. Я не могу это объяснить. Вы знаете, женщины все – кошки, и мне туда хочется вернуться, мне там очень комфортно. Хочется ли мне в Латинский квартал? Не могу сказать...
Д.ЯКУШКИН – Есть несколько слоев, и все их надо знать, и надо начинать постепенно. Вот параллели с Петербургом: вот есть Эрмитаж, куда надо обязательно сходить. Ну что такое, представьте, если бы Эрмитаж стоял в пустом поле? Вот Васильевский остров. Но туда Вы пойдете после того, как посмотрите Эрмитаж и Русский музей и так далее, то есть это будет уже десятая поездка. Так же и Париж. Есть экология города, в которую надо погружаться. Я бы вот когда Вы там поедите в 20 или 15-ый раз, я бы выделил бы следующие вещи... Там есть такие пассажи, крытые улицы, их много в городе. Там есть торговля, рестораны, какие-то мастерские, и вот это очень интересно. Причем они в таких северных кварталах, там есть в 10-ом, в 9-ом округах. Там, где топчется деловая активность, где, в общем-то, нет никаких туристических маршрутов. Каналы есть. Там, как ни странно, есть вода, то есть помимо Сены там есть на севере каналы. Такие есть специальные экскурсии. Есть котакомбы. Есть то, чем у нас диггеры занимаются: там можно спускаться и смотреть всю эту внутреннюю поднаготную города. Есть остатки русского Парижа. Мне это было в свое время интересно, потому что тогда это было еще все под цензурой, и я тоже застал этот «хвост» кометы... Там есть замечательная церковь на улице Ликур в 15-ом округе, а я всегда туда прихожу, это церковь Серафима Саровского. Она интересна тем, что она построена... там есть березы... ну березы в Париже может быть и есть, но я что-то не помню, а вот эта церковь построена вокруг берез. Вот туда просто зайти. Это совершенно такой жилой квартал, там ничего такого нету, это то, что можно назвать в кавычках – народный квартал, где люди живут и покупают продукты, и есть там вот русская церковь...
М.МАЙЕРС – Я прошу прощения, я вынуждена Вас прервать: мы уже 1 минуту забрали у следующего часа. Ну, Борис, тогда я предлагаю Вам вновь в 15-ый и 20-ый раз возвращаться в Париж и говорить, и говорить, и говорить об этом в рамках нашей программы. Я благодарю всех ее участников. Спасибо! В Париж мы еще обязательно вернемся.