Поиски пропавших людей. "Лиза Алерт" - 5 лет - Григорий Сергеев - Чувствительно - 2015-10-31
31.10.2015
Поиски пропавших людей. "Лиза Алерт" - 5 лет - Григорий Сергеев - Чувствительно - 2015-10-31
Скачать
С. Сорокина
―
Здравствуйте, здравствуйте, это программа «Чувствительно». И здесь у меня в гостях Ирина Воробьева…
И. Воробьева
―
Чуть что – сразу в гостях.
С. Сорокина
―
… и Григорий Сергеев. Здравствуйте.
Г. Сергеев
―
Здравствуйте.
И. Воробьева
―
Привет.
С. Сорокина
―
В гостях, потому что сегодня мы говорим о поисково-спасательном отряде «Лиза Алерт», о такой организации необычной, которая не фонд, которая исключительно добровольческое движение. Почему мы про эту будем сегодня говорить организацию? Потому что они этой осенью, как раз в октябре, отмечают свое пятилетие, пять лет. С чем вас и поздравляю.
Г. Сергеев
―
Спасибо.
И. Воробьева
―
Спасибо!
С. Сорокина
―
Теперь Ира будет молчать, я буду…
И. Воробьева
―
Нет, я молчать не буду, почему.
С. Сорокина
―
Давайте скажем: поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт» - некоммерческая организация. Посмотрела в Википедии, о вас там большая страничка в Википедии. Число участников обозначено как 9 370 человек. Что это за точность? Это просто люди, которые прошли через ваши отряды? Вот откуда она взялась, такая цифра?
И. Воробьева
―
Я думаю, что по анкетам.
Г. Сергеев
―
Есть особенность Википедии, мне кажется, то, что это совершенно свободная энциклопедия, которую многие могут править. На самом деле очень сложно понять, какая конкретно точность, потому что количество людей, которые приходят, уходят, находятся в каком-то режиме нечастого появления – их очень большое количество. И есть единственная цифра, которую мы можем отслеживать – это вот количество анкет и количество зарегистрированных посетителей на форуме.
С. Сорокина
―
Ну да, есть сайт, и на этом сайте можно кликнуть «Заполни анкету» и, соответственно, стать участником этого движения. У вашей организации желтый флаг и слоган «Будь с нами!». Правильно?
И. Воробьева
―
Оранжевый.
С. Сорокина
―
Оранжевый. Мне показалось, желтый, но хорошо, оранжевый. И слоган «Будь с нами!». Итак, давайте начнем по порядку – с того, как вы, например, Григорий дошли до жизни такой. Про Ирину не спрашиваю, все-таки про нее как-то мне больше понятно…
И. Воробьева
―
Я все равно расскажу.
С. Сорокина
―
Она все равно расскажет. А вот Григория, хотела бы узнать, что случилось. Вы все пять лет с этой организацией?
Г. Сергеев
―
Да.
С. Сорокина
―
С чего все начиналось? Вы вообще кто по профессии-то?
Г. Сергеев
―
Я занимаюсь очень компактным бизнесом – торгую мебелью. Сейчас по большей части являюсь консультантом в собственном бизнесе, потому что все время трачу на поисковый отряд. Все начиналось с призыва в интернете помочь в поисках в лесу. Пропал ребенок с мамой. Это был июнь 10-го года. Полное ощущение, что мы там будем бессмысленные, потому что, ну, наверняка там куча народу, специалистов, спасателей, летают вертолеты и все такое. Но поехали. Там двадцать замерзших растерянных людей, которые пытаются…
С. Сорокина
―
Как замерзших? Лето 10-го года.
Г. Сергеев
―
Ну, а что? Холодно.
С. Сорокина
―
Летом 10-го года, по-моему, не очень…
Г. Сергеев
―
Не-не-не, ночью было 13 градусов, а днем было как раз +27, и вот эта разница, и люди рассчитывали на какие-то дневные температуры, у которых нет какого-то поискового опыта, которые туда приезжают первый раз. Когда они там находятся, например, сутки, уже уставшие, не спали – естественно, все подзамерзли.Тогда ребенка нашли, нашли добровольцы. Не было никаких знаний, как это делать, хаотические процедуры какие-то. Первого сотрудника МЧС мы увидели спустя 12 часов в лесу, когда нашли ребенка. Это был доктор, которого привез доброволец на квадроцикле осмотреть ребенка. Зато в штабе было очень много сотрудников МЧС, сотрудников полиции в больших погонах, они с удовольствием давали интервью, рассказывали про долг, про честь.
С. Сорокина
―
Такое ощущение, что за пять лет критическое отношение к нашим этим структурам не изменилось. Считывается.
Г. Сергеев
―
Знаете, что интересно? Тогда у меня было полное ощущение, вот когда я туда ехал, что они там вот наверняка все делают, работают. И…
С. Сорокина
―
Но за пять лет это осталось таким ощущением, что они недорабатывают, или все-таки изменилось?
Г. Сергеев
―
Когда мы оказались внутри этой истории, когда история начала меняться, когда мы начали ездить сами на каждый такой призыв о помощи, когда эти призывы начали приходить непосредственно нам, ну, разумеется, сталкиваясь изнутри, мы узнали ситуацию натуральную, такая, какая она есть. Мы увидели, насколько это никому не нужно…
С. Сорокина
―
Вот так даже?
Г. Сергеев
―
Конечно. Насколько вот эта пропавшая в лесу бабушка, которая ушла за грибами, нужна только ее дедушке, который не знает, что делать, и все. И то, что этим никто не занимается.
С. Сорокина
―
Хорошо. Итак, вы нашли ребенка с мамой летом 10-го года. И дальше?
Г. Сергеев
―
Маму нашли сотрудники МЧС за несколько дней до этого и уехали.
С. Сорокина
―
А ребенка оставили.
Г. Сергеев
―
Да, в лесу.
С. Сорокина
―
И дальше уже мама вместе с вами искала.
Г. Сергеев
―
Нет, мама была в больнице и так далее. Папа искал. Это был первый поиск, который не привел к организации отряда, к появлению…
С. Сорокина
―
Но какой-то эмоциональный всплеск у вас.
Г. Сергеев
―
У многих людей.
С. Сорокина
―
Да, и в том числе у вас.
Г. Сергеев
―
Не только у меня, у многих людей. И следующий поиск случился в сентябре – это вот как раз Лиза, в честь которой назван отряд. И вот после этого поиска уже стало понятно, что так оставлять нельзя, что не может такого быть, что дети не имеют права погибать в лесу. То есть, мы не имеем права давать им такую возможность.
С. Сорокина
―
Да, я сразу хочу только пояснить, что название «Лиза Алерт» - это по имени Лизы, девочки, которую пять лет назад не смогли спасти поисковики. А «алерт» - это «сигнал тревоги». И вот такое сложение двух слов привело к образованию имени этой добровольческой организации.
И. Воробьева
―
Я бы хотела сразу добавить, что Доктор Лиза и «Лиза Алерт» - это вообще не одно и то же.
С. Сорокина
―
А что, вас путают разве?
И. Воробьева
―
Очень часто.
С. Сорокина
―
Серьезно?
И. Воробьева
―
Очень часто путают, мы уже немножечко устали объяснять, что это не так. Мы очень дружим с Елизаветой Глинкой, но все-таки мы не Доктор Лиза.
С. Сорокина
―
Ирина, твой черед рассказать, как у тебя получилось прибиться к этому отряду.
И. Воробьева
―
На самом деле я думаю, что многие журналисты, которые со мной общаются, и вообще многие журналисты историю поисков Лизы Фомкиной, которая на самом деле достойна большого длинного и очень страшного рассказа – я думаю, что многие журналисты эту историю помнят.
С. Сорокина
―
Я помню прекрасно.
И. Воробьева
―
И я ее помню как журналист. Вот в этой редакции я сидела, как и все, писала пленки на эту тему. И у меня, как и у Гриши, у всех остальных, было полное ощущение, что там армия, вертолеты, собаки. Быть такого не может, чтобы ребенка не спасли. Более того, ведь они же действительно передавали это по лентам, как у нас обычно в сводках это бывает: на месте работает столько-то единиц техники…
С. Сорокина
―
Там с тетей ушла в лес. Тетя, по-моему, была немножко недееспособная.
Г. Сергеев
―
Интересная история была, когда мы ехали вот с первого поиска вот этого мальчика…
С. Сорокина
―
Саша, по-моему, звали мальчика.
Г. Сергеев
―
Да. И когда уже нашли и возвращались домой в Москву по пробкам, по радио я слушаю, что в Подмосковье отыскали мальчика в лесу сотрудники МЧС. В поисках приняло участие тридцать единиц техники и шестьсот человек личного состава.
И. Воробьева
―
Это, кстати, по этому радио, по которому мы сейчас, собственно, и выступаем.
Г. Сергеев
―
И это меня очень впечатлило.
С. Сорокина
―
Понятно.
И. Воробьева
―
Да, и когда Лиза погибла, я вообще не поняла, что произошло. И мне казалось, что это произошло по каким-то… не знаю, по причине болезни или еще чего-то такого.
С. Сорокина
―
А ты участвовала в этом поиске?
И. Воробьева
―
Нет, нет, меня там не было, я вот в редакции сидела, я писала материалы. А потом мы пересеклись с «Лизой Алерт» здесь на «Эхе», когда они пришли на какую-то другую программу. Затем пропал еще один ребенок, уже в мае 11-го года – Саша Степанов в Можайском районе в лесу. И я тоже увидела это в интернете и просто сказала: давайте поедем. И мы поехали, собственно. 17 часов по лесу…
С. Сорокина
―
Ты с друзьями?
И. Воробьева
―
Да, я поехала с друзьями, с командой, с которой мы на протяжении нескольких лет играли в экстремальные игры, для нас это было, в общем, нормально совершенно. Никто из них не остался потом, только я, больная, осталась. Очень долго ходили по лесу, очень долго, очень было страшно и за ребенка, и за себя. И, собственно, на следующий день вот ребенка нашли. Нашли живым, и у меня, как и у многих людей, которые работают журналистами, которые видели и смерти, и теракты, и писали об этом, и вот этот вот какой-то внутренний профессиональный щит, он срабатывает – тут он вообще вылетел куда-то в помойку. Я сидела ревела от счастья, вот ребенка нашли. И все. И потом… тогда на поисках этого ребенка были и МЧС я видела, и Скорую, и полицию, и даже Следственный комитет, мне кажется, где-то там был. Но я очень плохо это помню, потому что я была в лесу, я еще ничего не понимала, что происходит.А потом я поехала летом того же года, пропал дедушка в Орехово-Зуевском районе. Это самый мой такой страшный поиск. Потому что вот тогда как раз я приехала и увидела, что вот есть дочь этого дедушки, есть мы – и больше нет никого, вообще никого. Пустота, тишина, и все. И дедушка тогда, он еще был с телефоном, и по телефону объяснял дочери, куда он ушел, но потом, к сожалению, телефон сел. И для меня это было просто бешеное количество открытий. Как так, человек с телефоном ушел в лес, нельзя посмотреть, где его телефон бился или хотя бы направление? Потому что несколько лесов…
С. Сорокина
―
А дочка-то заявляла?..
И. Воробьева
―
Конечно. И я вместе с дочкой потом ездила в полицию в Орехо-Зуевскую и требовала от них, чтобы они хотя бы азимут по этому телефону дали, хоть что-нибудь. На следующий день уже приехали МЧС, которые не понимали, что им делать. И когда им давали задачу, они как-то очень странно смотрели и не понимали, что от них хотят. Ну, там были разные…
С. Сорокина
―
Но нашли?
И. Воробьева
―
Нет, того дедушку Михаила Резцова мы так и не нашли.
С. Сорокина
―
Так и не нашли вообще?
И. Воробьева
―
Для меня это было страшным ударом. Я ездила потом несколько выходных и все время, которое у меня было… я вообще не могла поверить, что мы его не найдем, не могла поверить.
С. Сорокина
―
Вот так, был человек – и пожалуйста, и не найти, с концами. А где это было?
И. Воробьева
―
Орехо-Зуевский район.
С. Сорокина
―
Там леса такие, да?
И. Воробьева
―
Там торфяники, жуткие ловушки лесные, угольное, или какое, торфяное озеро…
С. Сорокина
―
Мог провалиться куда-нибудь, понятно.
И. Воробьева
―
Да, тем не менее, вот человек с телефоном был живой, а потом его не нашли.
С. Сорокина
―
И так у тебя началось твое вовлечение. Скажите, пожалуйста, а как ваши близкие отнеслись к этому вашему началу, так скажем, втягиванию?
Г. Сергеев
―
Ну, сначала никогда не понимаешь, сколько ты готов потратить на это времени и сил. И всегда думаешь: я сейчас чуть-чуть вот здесь помогу, вот здесь подправлю – и все будет хорошо. И займусь дальше своей работой и вернусь дальше к своей обычной жизни. Но люди увлекающиеся, бывает, не до конца правильно вначале оценивают обстановку. Близкие – с пониманием.
С. Сорокина
―
С пониманием?Г. Сергеев
―
Да.
С. Сорокина
―
Или ругаются, что все-таки все свободное время, и даже не свободное, вы тратите на то, что, ну, так скажем, не улучшает благосостояние семьи, не способствует большему общению членов семьи?
Г. Сергеев
―
Абсолютно. Это прямое вредительство.
С. Сорокина
―
Вот.
Г. Сергеев
―
Ну, это прямое вредительство, которое мы все, кто внутри, определяем как необходимую жертву.
С. Сорокина
―
Ну, вы-то так воспринимаете, а семья?
Г. Сергеев
―
С пониманием.
С. Сорокина
―
Ладно. Ира, а у тебя?
И. Воробьева
―
У меня все очень сложно было, и вся семья пострадала, конечно, тоже, и друзья. И находились люди, которые до сих пор крутят пальцем у виска. Тяжело, конечно, когда ты на второй год просто настолько в это вовлечен, что в какой-то момент ты становишься похож на зомби просто, потому что ты не спишь…
Г. Сергеев
―
Зомби, у которого нет ни на что времени. Ни на друзей, ни на что.
И. Воробьева
―
Ты задерган, и все вот это. Все понятно, да.
С. Сорокина
―
Признание получено. Но скажите… Да, во-первых, хотела уточнить. Я понимаю, что Григорий у нас – председатель этой организации. А ты кто, Ир?
И. Воробьева
―
Я координатор по СМИ.
С. Сорокина
―
То есть, просто солдат такой, да?
И. Воробьева
―
Оловянный.
С. Сорокина
―
Оловянный солдатик.
Г. Сергеев
―
Самый важный солдатик.
С. Сорокина
―
Скажите мне, пожалуйста, господа, я прочитала на сайте эмоциональное поздравление с пятилетием, которое Григорий написал, именно эмоциональное. И поняла, что для участников этого отряда, этой организации это, конечно, очень эмоциональное дело.
И. Воробьева
―
Конечно.
С. Сорокина
―
Видимо, такое вовлечение именно эмоциональное. То есть, к этому вы как к работе не относитесь. Именно поэтому, наверное, не хотите ни фонд организовывать, ничего. Не хотите замусориваться деньгами и какими-то этими проблемами?
И. Воробьева
―
Я даже скажу, что вот некоммерческая организация – это все равно не очень правильно, потому что нет вообще никакого юридического…
С. Сорокина
―
Есть добровольческое движение, как я понимаю.
И. Воробьева
―
Да, это облако просто, и все.
Г. Сергеев
―
Тут смысл в чем? Главное у нас – это оперативные действия, связанные с… вот пропал человек – и мы должны там быстро оказаться и оказать максимальную всю помощь, которую мы умеем и можем, по тем методикам, которые сами разработали. При этом любая бюрократизация, любая, приведет к торможению всех этих процессов, к возможному даже, теоретическому торможению. Этого допустить никак нельзя. Понятно, что кучу инструментов мы таким образом отсекаем, потому что деньги – это важно.
С. Сорокина
―
Конечно.
Г. Сергеев
―
Деньги – это все те же фонари, навигаторы, все то, что мы используем. Но таким образом нам сейчас и всем внутри, и всем, кто хочет к нам примкнуть и так далее, проще и понятнее.
С. Сорокина
―
Мне кажется, вы все равно упретесь в эту необходимость. Я посмотрела, опять же, на сайте список ваших необходимостей, да? Потому что вы говорите: денег не берем, не собираем, никаким образом никакие кошельки. Но нам нужно вот – и идет длинный-длинный список, включая машины, снегоходы, ангар даже, для того чтобы там стояла техника…
И. Воробьева
―
Вдруг кому-нибудь придет в голову действительно нам подарить ангар.
С. Сорокина
―
И откуда-то это надо брать. А вдруг кому-то в голову ангар придет подарить? А тогда налоги придется платить и прочее. Потому что вряд ли вы найдете того, кто будет вам пожизненно еще и оплачивать содержание этого ангара. Так вот, мне кажется, вы, как страусы, прячете голову в песок. Вам так проще, вы так романтичнее. Но все равно ведь придется как-то решать эти проблемы, если вы хотите развиваться.
Г. Сергеев
―
Развитие не впрямую зависит от технического обеспечения. Это во-первых. Во-вторых, за пять лет мы увидели, что то необходимое, что нужно для поисковых мероприятий, мы в состоянии добыть силами добровольцев, которые тратят деньги внутри, людей снаружи, которые приходят и говорят: ребят, вот я не могу с вами бегать, но я вам тридцать фонарей купил. Ребят, я не могу с вами бегать, но у меня есть квадроцикл, который вам нужнее, чем мне.
С. Сорокина
―
А где вы это храните?
Г. Сергеев
―
Есть куча добровольцев, которые внутри обеспечивают все вот эти административные функции: которые занимаются хранением, инвентаризацией, обслуживанием и так далее.
С. Сорокина
―
То есть, есть какое-то количество людей, которые постоянно вовлечены в эту в том числе хозяйственную деятельность.
Г. Сергеев
―
В ежедневном режиме.
С. Сорокина
―
В хозяйственную.
Г. Сергеев
―
Во все. Естественно, получается так, что это большая достаточно такая махина, которая…
С. Сорокина
―
Вот уже понимаю, что так. А сколько людей примерно вот в этом постоянном режиме работает с вами?
Г. Сергеев
―
В постоянном режиме… поисковая деятельность и административная – это, конечно, разные вещи достаточно. Административная – это всего несколько человек, но они обеспечивают подсчет оборудования, перевозку оборудования, заряжают это оборудование…
С. Сорокина
―
Ремонтируют.
Г. Сергеев
―
Ремонтируют. После каждого поиска необходимо что-то делать. Отвечают за него. Докупают, когда оно потерялось и так далее. Есть люди, которые занимаются вот этим, и они такие же добровольцы. Они решили, что они это потянут.
С. Сорокина
―
То есть, вы считаете, что вам достаточно вот такого добровольного участия, и больше ничего не потребуется.
Г. Сергеев
―
Я считаю, что на данный момент и на протяжении ближайших еще сколько-то лет это оптимальная форма, которая позволит нам наиболее эффективно работать и взаимодействовать со всей внешней средой вообще.
С. Сорокина
―
В общем, только когда сменятся начальники, я поняла.
И. Воробьева
―
Тут дело не в начальниках, а вообще в целом в ситуации. Потому что мы же знаем, как это происходит с НКО и каким образом можно спокойно заблокировать деятельность любого НКО. У нас нет такой возможности давать хоть малейший шанс заблокировать нашу работу. У нас там люди, которые пропали.
Г. Сергеев
―
Больше того, мы же часто конфликтуем. Мы не должны молчать, когда полиция бездействует или еще кто-то бездействует. Мы не молчим.
С. Сорокина
―
То есть, вы считаете, что таким образом вы менее уязвимы.
Г. Сергеев
―
Нет, но это… в принципе, уязвимость, не появляется такой возможности, что нас не за что поймать. Всегда есть за что, если есть цель такая. Но, во-первых, хочется верить, что в этой благородной истории все-таки нет такой задачи. А во-вторых, тут просто… мы всегда входим в конфликт, мы подталкиваем государственную машину к действиям в этом направлении, к тому, чтобы они тоже искали, к тому, чтобы они выполняли эту обязанность перед обществом. И, естественно, это не всем нравится.
С. Сорокина
―
Смотрите, вы ищете людей, как я поняла из того, что смогла прочесть о вас, в том числе на вашем сайте, вы ищете в первую очередь стариков и детей, и чаще всего потерявшихся так в лесу где-то, да? Но я знаю, что вы ищете и в городах пропавших детей, такое тоже бывает, и стариков.
И. Воробьева
―
Мы всех ищем. На самом деле дети, старики, инвалиды – это наши группы риска, то есть это те люди, которые не могут о себе позаботиться в какой-то ситуации, и поэтому они могут попасть в беду в абсолютно бытовом таком вот случае, который для других людей, взрослых людей или здоровых людей, никакой проблемы не возникнет. Поэтому, конечно, это группы риска, на них реагируют по-другому. Но мы принимаем заявки на всех. Единственное, есть исключения по поискам, по которым мы не работаем никогда. Первое – это поиск должников, бывших любовников, мужей-алиментщиков и прочих-прочих-прочих. Это не наша задача. Наша задача – искать того, кто, возможно, находится в беде, а не того, кто скрылся от чего-то. И, во-вторых…
С. Сорокина
―
Тот, кто от алиментов бегает, тоже в беде, причем в большой.
И. Воробьева
―
Я думаю, что он как-нибудь сам справится с этой бедой, без нашего участия. И второе – это родительские семейные разборки. То есть, когда мама у папы украла ребенка, папа – у мамы, и они вот так его таскают. Здесь мы просто не имеем права вмешиваться, потому что папа скажет, что мама – псих, мама скажет, что папа – псих. А вот мы здесь…
С. Сорокина
―
В каких случаях вы искали в городах где-то потерявшихся детей? Я помню, был случай, вы присоединились, когда похищение ребенка было, по-моему.
И. Воробьева
―
Это вот сейчас, Дмитров?
С. Сорокина
―
Нет-нет, раньше.
И. Воробьева
―
Младенец…
С. Сорокина
―
В Воронеже что ли, забыла, где же это произошло.
И. Воробьева
―
В Брянске Аня Шкапцова, в Дедовске Матвей Иванов. В Пермском крае. Нет, часто на самом деле. Нет, похищение…
С. Сорокина
―
То есть, при похищениях вы присоединяетесь.
И. Воробьева
―
Конечно. Более того, надо сказать, что у нас в этом смысле получается, извините, лучше в том смысле, что у нас есть некая система, которую необходимо запускать при похищении ребенка. Пока эта система запускается нами вручную, фактически вручную. Мы это несколько раз пробовали, и здесь всегда зависит от того, насколько власти, полиция и все остальные вообще готовы к этому. Потому что вот у нас был случай похищения ребенка в Пермском крае, когда мы приехали, я не помню, на какой день – на третий, на четвертый что ли день уже. И там в самой Перми вообще не было ни одной ориентировки даже на ребенка. Такое ощущение, что город вообще об этом не знает. Нам очень повезло, тогда был еще прежний губернатор. Я, к сожалению, забыла, как его фамилия. Хороший губернатор был, в общем.
С. Сорокина
―
Чирков, по-моему.
И. Воробьева
―
Да, да. Чиркунов, Чиркунов. И у него был совершенно замечательный министр общественной безопасности, который пришел, принес нам ориентировок, потом спросил: что надо сделать? Мы ему выкатили список, ну, как бы что нужно, и просто сказали: что ты сможешь, то и сделай. В этот же момент там появился представитель сотовых операторов, который спросил тоже: что надо сделать? Мы ему сказали, что надо сделать. И так получилось, что они взяли и сделали все из этих списков. И на следующий день мы приехали, там штаб был назначен в том месте, где был центр помощи, когда «Хромая лошадь» сгорела. Мы приехали, и там какое-то безумное количество людей приехало, огромное количество ориентировок. Таксисты, водители, активисты, все, местные власти. И мы закрывали все. То есть, фотография ребенка была везде. Мы сели в самолет в тот же день, лететь оттуда два часа что ли, я уже не помню. Мы сели в самолет, ребенок не был найден. Приземлились в Москве, нам позвонили, сказали, что похититель оставил ребенка на остановке, вызвал такси, и все.
С. Сорокина
―
То есть, вы просто организовали этот поиск и уехали, а ребенка нашли уже без вас.
И. Воробьева
―
Ну, выдавили, да.
Г. Сергеев
―
Ребенка отдали похитители в результате информационного давления.
С. Сорокина
―
Скажите мне, пожалуйста, сейчас я про это еще спрошу, уточню, но вопрос: вот эти свои методики поиска – это ваше ноу-хау, вы сами на своей практике вырабатывали все эти подходы, или все-таки вы где-то чему-то учились, узнавали и прочее?
Г. Сергеев
―
Получается так, что абсолютное большинство наших методик, и для лесного поиска, и тем более для поиска в городской среде, пришлось разработать с нуля самостоятельно. Мы искали, по крупицам собирали информацию, что есть вообще в России, какие знания на эту тему. Ну, ФСИН умеет искать убежавшего уголовника с загоном собаками и с прочими технологиями. Пограничники умеют искать нарушителя границы со всеми техническими средствами. А искать пропавшего человека в лесу вообще никто не может.
С. Сорокина
―
А собак вы тоже используете?
Г. Сергеев
―
Разумеется, мы используем кинологов. Только там другая цель у собаки, соответственно, она, обнаруживая нашего пропавшего, не приостанавливает его жизнедеятельность, как фсиновская собака, а иные цели…
С. Сорокина
―
Я догадалась про разницу, да. Ну что, мы сейчас прервемся на маленькую паузу, а после этого продолжим. Напомню, что разговариваю я сегодня в программе «Чувствительно» с председателем поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт» Григорием Сергеевым и с моей коллегой Ирой Воробьевой, которая, как оказалось – ну, вы, наверное, об этом давно знаете – она тоже участвует в работе этого поисково-спасательного отряда. Оставайтесь с нами.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствую, это программа «Чувствительно», и сегодня я практически только выступаю в роли ведущей, потому что моя напарница Ира Воробьева, она представляет волонтерскую организацию, о которой мы сегодня говорим. Это поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт», и здесь в гостях, помимо Иры Воробьевой, председатель этой организации Григорий Сергеев. У меня даже написано Григорий Борисович, но это совсем молодой человек, поэтому по отчеству его называть как-то совершенно язык не поворачивается. Ну, на чем мы остановились? Вот, кстати, еще один практический вопрос, скажите мне, пожалуйста, а сайт у вас кто разработал, кто ведет, это чья работа?
Г. Сергеев
―
Это целая история. Когда после поисков Лизы осталась какая-то группа активистов и стало понятно, что надо этим заниматься, появилась техническая задача сделать сайт. Куча народу, которые сказали: да, легко, да я… и пропали. И в итоге появилась такая Марина, написала, что, я готова, взяла техническое задание, которое мы написали с другом, сделала сайт, мы с ней долго взаимодействовали по вопросам создания, и дальше она до сих пор его ведет. Особенность в том, что живет она в Дании и наблюдает за всей этой историей с расстояния. Но при этом она оказалась самым эффективным вот этим техническим специалистом, который позволяет всему отряду, самому главному его инструменту жить до сих пор и действовать каждый день.
С. Сорокина
―
Потому что у вас же через сайт практически все.
Г. Сергеев
―
Все.
С. Сорокина
―
И заявки волонтеров, и объявления о поисках, и общие сборы – все там.
Г. Сергеев
―
Да. Это сердце.
С. Сорокина
―
Ну, да. Вот почему и заинтересовалась. Ну, здорово! А Марины как фамилия-то хоть?
И. Воробьева
―
Мы ее называем Марина Даль, она была у нас Марина Даль, он живет в Дании.
С. Сорокина
―
А у вас в гостях когда-нибудь она бывала?
И. Воробьева
―
Нет, мы были у нее.
Г. Сергеев
―
Мы к ней ездили.
И. Воробьева
―
Мы с ней встречались в Европе, да, и видели ее два раза.
С. Сорокина
―
А интересно, это что, ее просто тоже увлекла идея?..
Г. Сергеев
―
Она следила за поисками Лизы. Ее это очень задело. Когда мы искали Лизу, была такая ситуация тяжелая, когда стало понятно, что очень не хватает людей для поиска, и мы начали обращаться в средства массовой информации: помогите, расскажите об этом. И все молчали. Вот это поразительно. И сейчас…
С. Сорокина
―
А «Эхо»?
И. Воробьева
―
«Эхо» тоже только когда уже…
С. Сорокина
―
Поняла.
Г. Сергеев
―
А сейчас совершенно обратная ситуация. Сейчас получается так, что когда пропадает ребенок, нам не нужно пробивать какой-то…
С. Сорокина
―
Сразу все откликаются.
Г. Сергеев
―
Да, уже все работает.
С. Сорокина
―
Вы как считаете, в этом и ваша заслуга, это тоже один из итогов вашей пятилетней деятельности?
Г. Сергеев
―
Мы наглые, мы уверены, что это абсолютно наша заслуга, и больше никого, да.
С. Сорокина
―
Есть ли еще организации, которые занимаются поиском пропавших людей?
Г. Сергеев
―
Да, конечно.
С. Сорокина
―
Вот про «Лизу Алерт» действительно, на слуху, знаем и прочее. Есть еще какие-то более-менее сильные в этом смысле организации?
Г. Сергеев
―
Есть разные. У нас здесь получается очень такой тонкий момент. Дело в том, что мы знаем, по нашей разработанной методике, знаем, какое качество поиска они обеспечивают, и мы стремимся вот, например, если в регионах образуется какой-то отряд, и совершенно неважно, как он называется, мы очень хотим и стремимся передавать им эти методики, чтобы мы разговаривали на одном языке.И сейчас вот эта задача, она реализуется в нескольких регионах. В целом по России такие, как наши региональные подразделения, у нас получились более чем в сорока регионах, активно работают, прямо здорово работают штук 15, остальные в стадии такого строительства. Но есть отряды с совершенно другими названиями, которые работают вместе с нами, мы общаемся в ними на поисках, на учениях и так далее.
Есть отряды, которые работают по иным методикам, с совершенно иной философией вообще. Там, например, питерский «Экстремум», который тоже ищет пропавших в природной среде, но действует иначе, не с привлечением силы большого количества добровольцев, а с подготовкой костяка под какие-то очень специальные задачи, и получается так, что у них аттестованные спасатели, но в компактном количестве.
С. Сорокина
―
Ну, а результативность?
Г. Сергеев
―
Высокая результативность. И у них, и у нас высокая.
С. Сорокина
―
То есть, вы берете числом, а они, так сказать, высокой квалификацией, правильно я поняла? Извини, Ира.
Г. Сергеев
―
Как сказать? Мы берем ту схему, которую можно применить много где. Мы видим, что эта схема, она наиболее рабочая, без получения высоких…
С. Сорокина
―
… какого-то специального образования.
Г. Сергеев
―
Да.
С. Сорокина
―
А у вас есть какие-то профессиональные спасатели, участвуют в волонтерском движении?
Г. Сергеев
―
История в том, что и профессиональные спасатели участвуют, но сейчас – я опять же скромно скажу, что…
С. Сорокина
―
… вы лучше профессионалов?
Г. Сергеев
―
Да.
И. Воробьева
―
Но это действительно так, и я об этом говорю с сожалением, потому что мне кажется, что это не очень правильно.
Г. Сергеев
―
И мы пытаемся пробиться через эту стену уже не первый год.
И. Воробьева
―
Мы пытаемся это сделать, но надо сказать, что не везде получается, то есть, очень много зависит от людей в каких-то ведомствах, это там получается, со скрипом, но тем не менее получается. В первую очередь, это МЧС…
Г. Сергеев
―
… больше всего подходит для того, чтобы искать в лесу, только не умеют.
И. Воробьева
―
Это очень смешная история на самом деле, потому что когда министром еще был Шойгу, я у него была. Я была с эховской экскурсией, я к нему пристала в очередной раз с этим вопросом. Это еще в 2011 году было. Он мне сказал: отстань от меня, вот у нас есть список чрезвычайных ситуаций, по которому мы по закону обязаны реагировать. Я там не вижу никаких пропавших в природной среде. Если ты там найдешь эту строчечку, тогда приходите.Но тогда наш общий знакомый Кобаладзе его очень сильно достал, все это было, в результате министр Шойгу подарил нам большой фонарь. Он действительно большой, тяжелый и очень мощно светящий, но никаких подвижек в этом смысле не получилось.
Но когда пришел Пучков, вот буквально он пришел и, наверное, мы как-то сразу начали с ним разговаривать, пристали к нему, и он сказал: да, давайте. Как-то вот оно прошло, и мы начали хотя бы взаимодействовать со структурами ниже министерства, то есть, с подразделениями, там, Центральный региональный центр, МЧС Московской области – то есть, как-то уже с ними напрямую. Но на самом деле в условной Московской области удалось по-настоящему поработать только в этом году, потому что мы пришли к губернатору.
С. Сорокина
―
К Воробьеву приходили?
И. Воробьева
―
Да, мы приходили к Воробьеву. Он, кстати, очень включился в эту проблему, очень сразу раздал всем поручения сделать это, это, это.
С. Сорокина
―
Ага! То есть, все-таки движение какое-то в смысле совместности усилий с государственными структурами все-таки происходит?
Г. Сергеев
―
Конечно. Идет взаимодействие с полицией и с тем же МЧС. И тоже можно посмотреть такую историю: если в 12-м году я приезжал к лесу и я там не видел МЧС, в 13-м году я видел мало МЧС и не замотивированный, то в этом году это люди, которые ходят с нами в лес. То есть, это очень большое изменение. Но я сейчас говорю конкретно про то, что вокруг Москвы происходит. Если мы уедем, мы увидим другую картину.
С. Сорокина
―
Вы, конечно, увидите другое, естественно. Никаких мандатиков вам, разумеется, никакое министерство не выдаст. Но, как я поняла, ваша основная деятельность, по крайней мере, по Ирине могу судить, это Москва – Подмосковье, да? Подмосковные леса. Иногда вы выезжаете в какие-то другие города, но это случается когда? Вот какая причина, чтобы вам куда-то выехать?
Г. Сергеев
―
Это поиск маленького ребенка, это поиск – вот в этом году было несколько выездов в другие области на ветеранов Великой Отечественной войны, один в Тверской области, один в Смоленской области. И выезды на пропавших детей, которые происходят за пределами. На самом деле мы пытаемся закрывать все местными отрядами, если они существуют. В том случае, если мы видим, что это не получается, нужно усиление, мы подтягиваем из других регионов, всегда находятся готовые желающие.
С. Сорокина
―
То есть, это опять же вам такую заявку, крик о помощи, а вы принимаете решение, нужно вам ехать или нет. Так?
Г. Сергеев
―
Разумеется, каждое решение, особенно по поводу дальнего выезда, это все весьма тяжело.
С. Сорокина
―
Вы просто списываетесь, да, на сайте?
Г. Сергеев
―
Падает заявка, по ней начинает работать регион. В тот момент, когда мы смотрим, что нужны действия иного масштаба, что ребят там просто мало, и они сейчас не сделают весь тот список задач, который видно, мы пытаемся как-то решать.
С. Сорокина
―
Тогда вы сами покупаете себе билеты?
И. Воробьева
―
По-разному.
Г. Сергеев
―
А тут у нас, слава богу, есть огромное количество помощников, которые не внутри отряда, но делают для отряда очень много. Это сотовые компании, которые обеспечивают связь в таких историях, это авиакомпании. Я не знаю, можно?..
И. Воробьева
―
Можно, ЮТэйр, они нас возят везде. Как можно не сказать?
С. Сорокина
―
Почему же не сказать?
И. Воробьева
―
Билайн делает нам горячую линию.
Г. Сергеев
―
Больше 60-ти человек из разных регионов самолетами прилетело на поисковые мероприятия…
С. Сорокина
―
Оказывается, это такие замечательный авиакомпании.
Г. Сергеев
―
Есть люди, которые…
С. Сорокина
―
Как здорово! И сотовые компании. Молодцы какие.
И. Воробьева
―
Да, они есть. И вот ЮТэйр, он просто все время нас возит, если у них есть туда рейсы, есть места.
Г. Сергеев
―
А Мегафон, который…
И. Воробьева
―
Я сейчас расскажу. Есть ЮТэйр, он постоянно нас возит. Когда мы летали в Пермский край, нас туда вез Трансаэро бесплатно. Обратно мы летели тем же самым ЮТэйр. Аэрофлот нас возил в Новосибирск. Одноразово, но возил. То есть, могу сказать, что с ЮТэйр постоянно просто, все остальные - они разовые. Там, Билайн – это просто невероятная компания, которая обеспечивает нам горячую линию 8-800.
Г. Сергеев
―
Помогают нам с выставками.
И. Воробьева
―
Они все делают. Просто эти люди – наши друзья, друзья отряда.
Г. Сергеев
―
Да.
И. Воробьева
―
Мегафон, который обеспечивает нас связью. Более того, Мегафон – вообще был момент совершенно удивительный, был поиск в Кировской, кажется, области, где вообще почти не было связи на месте, работал только Мегафон и очень плохо. И мы очень просили сделать что-нибудь с этим, Мегафон просто выкрутил вышку в сторону поиска временно, но чтобы связь была. И во время поиска там была связь.
С. Сорокина
―
Потрясающе!
Г. Сергеев
―
Местные жители очень радовались, потому что они узнали, что у них на телефонах может быть интернет.
И. Воробьева
―
Да.
С. Сорокина
―
Потрясающе!
И. Воробьева
―
Yota, которая дает нам интернет. Это на самом деле, их очень много. У нас есть типография в Москве, которая печатает нам бесплатно ориентировки.
Г. Сергеев
―
А это очень дорого получается.
С. Сорокина
―
Я знаю, что дорого это все печатать.
Г. Сергеев
―
А нам это нужно тысячами. И куча всяких…
С. Сорокина
―
Какая большая хозяйственная у вас и организационная деятельность.
Г. Сергеев
―
Вертолеты, которые бесплатно летают.
И. Воробьева
―
Вертолеты – люди просто вертолетчики, это просто люди, у которых есть вертолеты, они просто летают. Нет, они не просто летают, они летают уже с 11-го года, они находят людей. А в этом году они спасли более ста человек. Просто люди, у которых есть вертолеты, которые теперь знают, что они с помощью этого вертолета могут просто натурально вытащить человека из леса.
С. Сорокина
―
Слушайте, я посмотрела, у вас и машины есть со своими логотипами, и прямо целый парк. В общем, большое хозяйство. У вас есть ощущение, что у вас в руках большое хозяйство и огромные возможности? Я когда-то как раз Шойгу, МЧС, спрашивала об этом. Он осознавал. Как вы?
Г. Сергеев
―
Я не осознаю большого хозяйства, я вижу команду, которая по уровню мотивации, по уровню возможностей превосходит все то, что даже можно себе приставить. Вот все, что мы говорим про героизм и про какие-то невероятные события, это все можно рассказать про каждого, наверное, первого, который участвует в поисковых мероприятиях. И вот самое главное у нас – это вот этот человеческий ресурс, который не на зарплате, который не пришел отбыть свои 8, 12 часов, а который приехал найти бабушку, найти дедушку, который готов ради этого не спать, оторвать от себя что-то еще и сделать это.
С. Сорокина
―
У вас по-прежнему, спустя 5 лет, все равно эмоциональная история, это я и по письму поняла, которое размещено на сайте, что это очень эмоциональная история. Но скажите мне, пожалуйста…
Г. Сергеев
―
Простите, в каждом поиске надо все равно быть холодным, да. Потому что иначе это будет влиять на качество.
С. Сорокина
―
Понятно. Иначе будешь ходить рыдать возле каждого дерева, а это только тормозит работу. Скажите мне, пожалуйста, за этот год, вот «Лиза Алерт» что себе в заслугу может поставить? Как бы уже конец года практически, потеряшки уже все за грибами уже сходили.
Г. Сергеев
―
Ирина, хвастайся.
И. Воробьева
―
Я могу точно сказать, что в этом году на самом деле решение только было принято в прошлом году, но основная работа – ну, вот я бы так подвела итоги – в этом году мы на самом деле сделали в Москве, например, базу неизвестных пациентов. Это просто невероятная какая-то история, потому что это большая проблема была, большая проблема, потому что человек без документов попадал в больницу, а дальше могли прозванивать все больницы по списку, и более того, даже в эту больницу позвонить и все равно его не найти. У нас была масса таких случаев. И вот Московское правительство, в которое мы пришли, рассказали про проблему, они пошли навстречу, создали команду, и мы вместе с этой командой…
С. Сорокина
―
База неизвестных пациентов, с фотографиями?
И. Воробьева
―
Фотографии выдаются только родственникам по запросу.
С. Сорокина
―
А как тогда, просто описание?
И. Воробьева
―
Да. Описание, когда попал в больницу, описание одежды, приметы и так далее, если совпадает по каким-то критериям, можно звонить, можно заполнить заявление на сайте, если у тебя есть СНИЛС, или как это называется, тебе покажут, или ты приезжаешь в МФЦ – тебе показывают, или в Склифосовского, который работает круглосуточно.
С. Сорокина
―
Это большое дело.
И. Воробьева
―
Это была огромная история на самом деле. Если сейчас получится с Московской областью, на что я страшно рассчитываю, потому что там, конечно, и вот эту базу тоже собираются делать, и как бы информация, но самое главное, если получится, я просто очень молюсь за это – Московская область сейчас пытается сделать впервые вообще за историю, мне кажется, всей России, о чем говорилось много раз в новостях, но ни разу так и не сделали: когда человек звонит в 112, чтобы 112 видел геолокацию звонящего. Вот это будет просто огромный шаг вперед, если они это сделают.
С. Сорокина
―
Вообще-то я удивляюсь, что до сих пор этого нет. Потому что вот этот последний случай, помните, когда гнались за человеком и в результате убили его на машине, вот он в поле поехал, за ним поехали. Я вот в ужасе, почему же нельзя было действительно эту геолокацию взять. Его там мучительно спрашивали: а где вы находитесь, а куда вы выезжаете? Это несерьезно. Для того чтобы человека спасти, нужно знать его геолокацию.
Г. Сергеев
―
На сегодняшний день у многих людей внутри нашего отряда есть тот самый последний разговор с пропавшим, которого так и не нашли.
С. Сорокина
―
Вот!
Г. Сергеев
―
Он с телефоном в лесу. До сих пор. И закон пока на стороне охраны личных данных и на стороне того, чтобы этот пропавший так и остался в лесу.
С. Сорокина
―
Страшная история.
Г. Сергеев
―
Да.
С. Сорокина
―
Скажите мне, пожалуйста, ну, а по количеству спасенных, что у вас за этот год?
Г. Сергеев
―
Феноменальные результаты.
С. Сорокина
―
Так, расскажите быстренько.
Г. Сергеев
―
Мы вышли на совершенно другие цифры благодаря плотному взаимодействию как раз со 112, благодаря быстрому получению заявок, благодаря тому, что количество людей – я сейчас говорю только про природную среду – благодаря тому, что…
И. Воробьева
―
И только про Московскую область.
Г. Сергеев
―
Да. Количество людей с мобильными телефонами все больше и больше, телефоны становятся дешевле, и люди перестают думать, что, я лучше оставлю дома, потому что потеряю.
С. Сорокина
―
Берут с собой, да.
Г. Сергеев
―
Да. У нас получились хорошие цифры. За короткий достаточно период, когда люди ходят за грибами, ягодами и так далее, ну, условно говоря, в этом году очень рано началось. Май – октябрь, назовем это так. За этот короткий период только московский отряд сделал 206 выездов, вот сейчас 207-й, сегодня. Сколько мы нашли?
И. Воробьева
―
240 с чем-то.
Г. Сергеев
―
Это найденных живых людей.
С. Сорокина
―
Столько вы нашли. А погибшие есть?
Г. Сергеев
―
Да, есть погибшие. Но их количество – если…
С. Сорокина
―
Или не найденные.
И. Воробьева
―
Есть и такие.
Г. Сергеев
―
По старым годам у нас количество погибших и не найденных суммарно было в районе 30%. И оно было более-менее стабильным, это было связано ровно с тем, что редко это был вызов того же дня. Сейчас совершенно иная картина. Сейчас мы получаем заявку в первые сутки, и, соответственно, более 90% у нас найдено живых.
С. Сорокина
―
Это хороший результат. С этим вас можно поздравить. Это действительно очень хороший результат. Скажите мне, пожалуйста, вы ведь, наверное, не всегда получаете благодарность от тех, кого находите?
Г. Сергеев
―
Люди, их можно понять, они стремятся забыть эту историю. Это страшно. И семья…
С. Сорокина
―
И вы привычны к этому, что вас не очень-то благодарят?
Г. Сергеев
―
Ну, мы же не за спасибо. Мы же для себя.
С. Сорокина
―
Просто спрашиваю.
И. Воробьева
―
Нет, почему, пишут на самом деле, присылают и на сайт, и пишут письма, и смски присылают, и просто на словах говорят.
С. Сорокина
―
Это важно?
И. Воробьева
―
Это очень важно людям, которые… на самом деле важно тем, кто не увидел это своими глазами. Те, кто не увидел эту эмоцию, находясь там, условно говоря, в лесу. У нас же есть люди, которые вообще не приезжают на поиски. Есть операторы горячей линии, которые вообще стоят в самом начале, и на них обрушивается вся горечь тех, у кого кто-то пропал. Но и на них же очень часто обрушивается радость тех, кто найден. У нас есть инфо-координаторы, которые тоже следят за выездами. У нас есть картографы, которые делают эти карты.Эти люди, они не видят эту эмоцию в отличие от тех, кто в лесу. Вот для них, когда мы там публикуем какие-то письма или когда мы говорим, что вот родственники очень благодарны, или когда на форуме это появляется, они это читают, я очень верю в то, что им это нужно читать. Они все равно будут это делать, они все равно будут этим заниматься. Но то, что на той стороне тоже живой человек, который понимает, что произошло, понимает, правда понимает, это, мне кажется, тоже важно.
Г. Сергеев
―
Как вы правильно сказали, это все эмоциональная история, поэтому любой такой ответ, он очень подогревает и дает силы для новых действий.
С. Сорокина
―
Смотрите, вы в своих поисках – а это и есть суть вашей работы – всегда немножко боги, потому что в определенном отношении судьба людей в ваших руках. А часто именно от вас зависит, будут они найдены или нет, да? Скажите, пожалуйста, а вот какое-то ощущение собственного величия не возникает?
Г. Сергеев
―
Когда выносишь живую бабушку – конечно.
С. Сорокина
―
Возникает.
Г. Сергеев
―
Ну, разумеется, ты же несешь ее живую, а если бы тебя там не было, она бы так и лежала в лесу. Это круто. Это прямо очень яркое впечатление. Но тут надо понимать, что это работа вот этой большой системы, что каждый, который приехал, вот он сегодня не нашел, но он закрыл какой-то участок, а вот кто-то сидел и соединял экипажи, пользуясь телефоном и интернетом, если бы его не было, и эти бы люди не доехали, мы бы часть вот эту не закрыли, а бабушку бы не нашли. То есть, эта работа, это такой кулак.
С. Сорокина
―
Это величие, распределенное на многих.
Г. Сергеев
―
Это, да, много людей.
С. Сорокина
―
Ну, и самое последнее, наверное, что хочу вас спросить. Ну, как обычно – творческие планы. Часть этих планов я уже услышала, это создание базы, расширение этой базы, какая-то, может быть, большая координация с регионами, это все понятно. Есть еще что-то в ваших фантазиях, в мечтах?
Г. Сергеев
―
Да, расти вширь и ввысь. Мы должны изменить кардинально эту историю, мы здесь навсегда, насовсем. Мы сделаем так, что будет по-другому, что каждая бабушка, которая уходит в лес, если мы не сможем ее научить, как предохраниться от пропажи, то мы постараемся сделать так, чтобы рядом с ней были люди, которые смогут ее найти. И та же история с детьми, и та же история со всеми. Но это очень большая длинная многолетняя история. И самая большая проблема здесь – это административная. Что нам всегда менее понятно и очень неудобно, потому что намного проще работать в лесу или даже в городе, чем приходить в какой-то кабинет, где тебя не понимают, не слышат, и ты помеха.
С. Сорокина
―
Спасибо. Разговаривала с Ириной Воробьевой и Григорием Сергеевым, это представители, вернее, один председатель, другая координатор, информационный координатор.
И. Воробьева
―
Представитель.
С. Сорокина
―
Да, представитель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Вы, конечно, слышали про эту замечательную организацию. 5 лет отмечает в этом октябре организация «Лиза Алерт», и эти двое молодых людей, судя по всему, нашли себе занятие на долгие-долгие годы вперед. Берегите себя. Всего доброго. До встречи.
И. Воробьева
―
Спасибо.
Г. Сергеев
―
Спасибо.