Христианский дом трудолюбия "Ной" - Емилиан Сосинский , Игорь Петров - Чувствительно - 2015-07-18
И. Воробьева
―
17 часов и 6 минут в столице, всем добрый вечер, здравствуйте. Это программа «Чувствительно», и в студии Ирина Воробьева и Светлана Сорокина.
С. Сорокина
―
Здравствуйте, здравствуйте.
И. Воробьева
―
У нас сегодня потрясающие гости, и у нас сегодня тема, и говорим мы о христианском доме трудолюбия под названием «Ной». Собственно, у нас в гостях руководитель этого дома - Емилиан Сосинский. Добрый день, добрый вечер.
Е. Сосинский
―
Добрый вечер.
С. Сорокина
―
Здравствуйте.
И. Воробьева
―
И его помощник Игорь Петров. Здравствуйте.
И. Петров
―
Добрый вечер.
С. Сорокина
―
Здравствуйте. Вот такие два серьезных мужчины сидят, с невеселым выражением лица, честно говоря. Ну, если бы вы тоже погрузились в эту тему, то поняли бы, почему они с таким серьезным выражением лица здесь находятся. Дело в том, что у христианского дома трудолюбия «Ной» есть проблемы – хотя, наверное, нельзя говорить «христианский дом трудолюбия», у вас же несколько таких домов.
Е. Сосинский
―
У нас сеть.
С. Сорокина
―
Сеть домов, сеть приютов.
Е. Сосинский
―
Сейчас это 10 домов, в общей сложности порядка около пятисот человек.
И. Воробьева
―
Это в каких городах?
Е. Сосинский
―
Москва, Московская область, в основном. Один маленький домик во Владимирской, а так это все московский регион.
С. Сорокина
―
Сколько лет вы уже существуете.
Е. Сосинский
―
Первый дом у нас открылся в начале октября 11-го года, сейчас вот скоро будет 4 года, и создан он как раз для того, чтобы люди, которые оказались в московском регионе без крыши над головой, чтобы у них у всех была возможность вести честный и трезвый трудовой образ жизни и не скатываться до состояния бездомных, людей улицы.
И. Воробьева
―
Как раз хотела поговорить о ваших подопечных. Кто эти люди?
С. Сорокина
―
И откуда берутся?
Е. Сосинский
―
Здесь, наверное, тогда уместнее статистику. Сейчас в Москве по неофициальным данным, потому что посчитать их практически невозможно, порядка 50-ти тысяч человек, которые называются людьми улиц. Почему люди улиц? Потому что, несмотря на то, что живут они все на улице, но примерно у половины, у них где-то есть жилье, где они могут жить, или, по крайней мере, есть место постоянной регистрации. Из них 95% - это люди, приехавшие в московский регион, как правило, на заработки. То есть, среди них москвичей и подмосквичей – это всего 5%.
С. Сорокина
―
Неужели?..
Е. Сосинский
―
В основном они все, конечно, все-таки приехали с целью заработать, слава богу. То есть, они не ехали с целью попрошайничать-воровать, таких меньшинство. И, к сожалению, то, почему они все на улице – это 90% из них, это люди, зависимые в основном от алкоголя.
С. Сорокина
―
И лишившиеся документов, наверное, как правило.
Е. Сосинский
―
Вы знаете, после алкоголя там цепочкой они лишаются работы, лишаются семьи, лишаются дома. Документы там уже вообще в счет особо не идут, это уже мелочи.
С. Сорокина
―
То есть, это алкоголическая зависимость и так далее.
Е. Сосинский
―
Скажем так: большинство подавляющее.
С. Сорокина
―
И вот в 2011 году вам пришла в голову мысль, что нужно создать специальные дома-приюты. Как я понимаю, это выросло у вас из кормления в церкви Косьмы и Дамиана, да? Вы ведь прихожанин, по-моему, этого храма?
Е. Сосинский
―
Конкретно дом трудолюбия «Ной» вырос действительно, это как продолжение группы кормления при Храме Косьмы и Дамиана, там было самое крупное кормление бездомных в Москве, два раза в неделю туда приходило, приезжало порядка четырехсот человек. И среди них как раз в первый раз стали объявлять: кто из вас хочет вести трезвый трудовой образ жизни, кому надоело вот так, как вы бомжевать, у нас появилась возможность вас забирать.
С. Сорокина
―
Вот я просто скажу, что мое знакомство с отцом Александром Борисовым, ныне настоятелем Косьмы и Дамиана в Столешниковом состоялось именно потому, что я проходила мимо. Была зима, это было несколько лет назад, уже довольно давно. И вдруг я увидела большое количество людей, которые стояли возле храма, ожидая чего-то, и люди эти были специфические, то есть, люди улицы, это было видно сразу. Я зашла в храм, и посмотрела, что там после службы утренней днем расставляют столы такие легкие, расставляют разовую посуду и готовятся кормить людей. Ну, это было безумно как-то для меня интересно, что в храме, прямо тут же, под образами, вот сейчас будут кормить бездомных. Я стала интересоваться этим, пригласила отца Александра, и вот он мне рассказал о том, что они вот такие проводят кормления, действительно, очень большие. Но это уже прекратилось, как я понимаю, да? Года два назад.
Е. Сосинский
―
Да, это закончилось в конце марта 2013 года, кормления закрыты, да, больше их не возобновили.
С. Сорокина
―
Ну, потому что это центр, потому что это рядом с мэрией, потому что это бездомные.
И. Воробьева
―
И никому не нравится, что они там собираются.
С. Сорокина
―
Никому не нравится, конечно.
И. Воробьева
―
Ну, конечно.
С. Сорокина
―
И, тем не менее, инициатива выросла из этого кормления.
И. Воробьева
―
Игорь, расскажите, как вы появились в этой всей истории?
И. Петров
―
О доме трудолюбия «Ной» я знал изначально, как он только открылся. Знал, откуда, опять же, эти кормления, на которых я также присутствовал в роли бездомного.
С. Сорокина
―
То есть, вы тоже были бездомным?
И. Петров
―
Да. Вкратце история...
С. Сорокина
―
Да, вы о себе расскажите.
И. Петров
―
Я так же приехал в свое время на заработки в Москву, у меня начало получаться в строительстве, потом свои объекты, появляться начали деньги, я начал снимать отдельное жилье. И у меня потихонечку – клубы, разгульный образ жизни меня привел к плачевному состоянию.
С. Сорокина
―
А вы откуда приехали?
И. Петров
―
Из Тюменской области.
С. Сорокина
―
А семья?
И. Петров
―
У меня мать там.
С. Сорокина
―
Осталась там?
И. Петров
―
Да. То есть, и уличная жизнь, знаете, она быстро под себя подобрала, то есть, она вечно проходит в пьяном угаре постоянно, то есть, в розовом цвете для человека, который постоянно выпивши, практически бездумно, практически никогда не трезвеет. То, что собираются деньги в Москве, и попрошайничают бездомные – это практически только на выпивку. Покушать – куча есть бесплатных кормлений, всяких различных программ для бездомных, где можно переодеться прийти, помыться, покушать, и ничего больше не требуют от тебя. То есть, ты пришел в плачевное состояние, обратился туда, в эту организацию, или в фонды, я не знаю, тебя отмыли, одели, накормили – все, ты для улицы в новом состоянии. То есть, остается только попрошайничать на выпивку.
И. Воробьева
―
То есть, можно говорить: такой вечный цикл.
С. Сорокина
―
Ну, цикл не вечный, он довольно короткий.
И. Петров
―
Это замкнутый круг. Внутри вот я в обществе бездомных находился некоторое время, ну, и сам был бездомным, не то, что я просто примкнул к ним.
С. Сорокина
―
Из-за пьянки потеряли все?
И. Петров
―
Ну, конечно. Сначала работу, потом, естественно, жилье, а уже когда оказался на улице с паспортом, у меня ушли документы, я не помню, в какой из пьянок и где.
С. Сорокина
―
Просто не помните.
И. Петров
―
Да. То есть, Москва, да, мегаполис, город богатый и в день имеешь деньги, просто рассказывая о плачевной истории.
С. Сорокина
―
Вот вы, мужчина, причем, молодой мужчина, и видно, что вы попрошайничали, и видно было, что это алкоголик, который вполне себе молодой человек, просто просит деньги и видно, что на бутылку, да? Сколько вы могли за день собрать денег?
И. Петров
―
Ну, знаете, по-разному.
С. Сорокина
―
Ну, например.
И. Петров
―
Бывало до 5 тысяч.
С. Сорокина
―
Ого!
И. Петров
―
Бывало около полторы тысячи. Все зависело от истории, от человека, на которого попадаешь, рассказывая уже отработанную историю.
С. Сорокина
―
... от полутора до пяти тысяч можно просто так.
И. Петров
―
История бездомных – она как шаблон, она однотипна. Есть даже целые группировки, где это поставлено на заработок какими-то людьми, понимаете? А есть такие группы людей в Москве бездомных, которые так же держатся группами и так же зарабатывают. У них есть свои места, свои точки, где хорошо подают, откуда поток людей идет. Ну, это целая система, знаете, людей улицы.
И. Воробьева
―
И почему вы решили прекратить, и как это произошло?
И. Петров
―
Ну, это произошло, я так же попал, не помню уже как, но на одно из кормлений, кстати, в Косьму.
С. Сорокина
―
Вы там были, да?
И. Петров
―
Да. Я знал, я периодически ездил, я знал, что там кормления проходят, я периодически приезжал покушать горячего, какую-то вещь взять, еще что-то там, обработать раны.
С. Сорокина
―
А вот этот шрам у вас – это с вашей уличной жизни?
И. Петров
―
Это все последствия уличной жизни. Вы знаете, обратившись в храм, то есть, как бы помощь оказывается, но я внутри где-то чувствовал, что я хочу вылезти из этой ямы. Понимаете, я готов вылезти.
С. Сорокина
―
А, у вас все-таки было такое желание?
И. Петров
―
Я вам скажу: у многих людей, которые находятся на улице, которых мы видим в плачевном состоянии – но я ничуть был не лучше, не хуже, все так же, улица быстро заматывает человека. Внутри он, понятно, он хочет – знаете, дома трудолюбия, они же показывают, что может жить на многих примерах. На одном из кормлений, кстати, Емилиан, он объявлял там по микрофону после того, как людей покормили, объявлял: кто готов вести трезвый трудовой образ жизни, зарабатывать какую-то сумму денег, поправить свое положение и уйти с улиц – милости просим.
С. Сорокина
―
Вот теперь снова к Емилиану, потому что потом мы вас еще послушаем, ваша история личная интересная, но я хочу к вам обратиться, потому что вы прихожанином были этого храма, да? А кто вы вообще по своей предыдущей профессии, жизни, вы кто?
Е. Сосинский
―
Самую большую часть времени – ее можно разделить на две части. У меня сначала было что-то связанное с педагогикой, когда я занимался трудными подростками. Это еще во времена до распада Советского Союза, это были и клубы для трудных подростков и так далее. Потом это все закончилось, пошел вот этот бизнес 90-х, как все туда влезли, и кто в каком поломанном виде оттуда вылез.
С. Сорокина
―
Вы тоже бизнесом занимались?
Е. Сосинский
―
Да, я тоже оттуда вылез, три года я потом оттуда вылезал, куда я влез. А потом уже большую часть времени, вторая часть – это я был автоинструктором с 2000 по 2012 год. И как кто-то, кстати, написал, мне даже самому это в голову не приходило, что для работы с такими людьми нервы автоинструктора как бы очень даже подходят.
И. Воробьева
―
Да, я как раз хотела сделать такую ремарку, да. Вспоминаю своего инструктора – у него железные нервы, это точно совершенно.
С. Сорокина
―
А мой говорил: Света, ты видишь, что у меня волосы дыбом стоят? Потому что я с вами работаю.
Е. Сосинский
―
На самом деле я благодарен богу за то, что все то, чему я научился, причем, это все было сделано не для бога, это все было сделано абсолютно в другую строну.
С. Сорокина
―
А вы в веру пришли именно после того, как выползли из вот этого своего бизнеса, да?
Е. Сосинский
―
Ну, из бизнеса, да, я к тому времени уже вылез, я уже в автоинструкторском бизнесе был опять так, скажем, довольно неплохо себя чувствовал, там было все, что я хотел, просто жизнь пришла в тупик, потому что все, что я хотел, я получил, а никакого удовлетворения от этого нету. Слава богу, в этот время как раз я наконец смог понять, что бывает еще вообще другая жизнь. И когда в храм приходишь, когда ты начинаешь стремиться жить уже именно с богом, ты выбираешь, каким путем ты будешь спасать себя, не окружающих, а себя. Путей спасения немного, по Серафиму Саровскому, три – ты либо молитвенник, либо постник, либо благотворитель. Поэтому выбирает человек то, что ему удобнее, что для него легче.
С. Сорокина
―
Что ему по плечу, да. И вот теперь интересная история. А вы именно в Косьмы и Дамиана пришли как прихожанин?
Е. Сосинский
―
Нет, я, начиная с 2003 по 2008 год, был в храме в Красногорске, там Николо-Боголюбский Храм, там как раз были и первые приюты для бездомных.
С. Сорокина
―
И там вы познакомились с этим со всем?
Е. Сосинский
―
Да, благословили заниматься – они же толпами ходят, они ходят, просят, попрошайничают, и на работу с ними, вот как раз там я и начал. А в Косьму и Дамиана я пришел уже таким, так сказать, зрелым в этом плане человеком.
С. Сорокина
―
Зрелым прихожанином. И вот теперь, Ира, я хочу обратить внимание всех, и твое тоже, что эта – как назвать? – система ваших домов трудолюбия, да? Как? Очень связана с именем Иоанна Кронштадтского. Ты знаешь это?
И. Воробьева
―
Нет.
С. Сорокина
―
А я поинтересовалась, что это связано с именем Иоанна Кронштадтского – опять в Питер отсылает это нас. Потому что Иоанн Кронштадтский был, конечно, очень заметным персонажем начала 20-го века, конец 19-го – начало 20-го века. И объясните теперь, почему это связано с именем Иоанна Кронштадтского?
Е. Сосинский
―
Все системы работы с бездомными до него, они делились на два всего варианта. Первый – это система реабилитационных центров, которые сейчас существуют, где человека – либо физически, либо как-то его туда помещают, ну, в советское время это было ЛТП, а во времена Иоанна Кронштадтского и до него это были трудовые дома и так далее, то человека там какое-то время держали, физически его заставляли работать и не пить, как-то пытались его социализировать. Через какой-то срок его оттуда выпускали. Это была первая система. Вторая, тоже которая всегда была, это просто подавать и ничего с ним дальше не делать.
С. Сорокина
―
И не задумываться – пускай живет.
Е. Сосинский
―
И все – и то, и другое приводило к тому, что человек все равно постоянно оказывался в той же самой ситуации. А Иоанн Кронштадтский, его вот эта вот модель, она произвела революцию, потому что вот в этой во всей работе, он сказал, что они должны жить как обычные люди, они должны обязательно иметь, где жить, они должны обязательно работать, то есть, не надо их ставить какими-то другими инопланетянами. Единственная разница с обычными людьми, что эти люди могут существовать только общиной. То есть, у них должно быть общинное жилье, общинная работа.
С. Сорокина
―
Чтобы поддерживать друг друга, да?
Е. Сосинский
―
Да. Только в общении они могут действительно быть нормальными людьми, поэтому он сказал, что не надо подавать нищим у храмов, надо создать общество, которое будет ими заниматься, вот эти вот трудовые общины. И вот благодаря тому, что сделали тогда прихожане его вот этого собора, Андреевского, которое попечительство было, три четверти бездомных города Кронштадта стали вести нормальный образ жизни. То есть, это для нас как бы ориентир, к которому идти и идти.
И. Воробьева
―
Я вот как раз готовилась к этой программе, я вспомнила историю, которая произошла со мной этой зимой. В этом смысле я, конечно, испытываю какое-то безграничное уважение к тому, что вы делаете. Объясню, почему.Этой зимой – я занимаюсь тоже волонтерством – нас вызвали на бабушку, которая зимой сидит на лавочке уже вторые сутки во дворе дома и не хочет оттуда уходить. У нее то ли украли документы, то ли деньги, то ли еще что-то. Мы, конечно, выпучив глаза, побежали туда – ну, как же, зима, действительно, идет снег. И вот, значит, под снегом сидит эта бабушка. Действительно, на лавочке. Я ужасаюсь и бегаю вокруг с криками, почему же жители двое суток позволяют ей сидеть, начинаю вызывать службы – короче говоря, много часов я занималась этой прекрасной бабушкой, которая, конечно же, никакая не бабушка, ей на самом деле лет, там, 45, а вовсе даже не 70, как она выглядит. Понятное дело, что там уже сдвиги в психике, понятно, что когда пришел ее сын, у меня возник уже совсем ужас в глазах. Но, тем не менее, история заключалась в том, что никто не мог мне помочь. Полиция ее не хотела забирать. Скорая признавала, что с ней все в порядке, несмотря на то, что она двое суток в снегу сидит. Психиатрическую скорую отказывались вызывать, потому что не доказано, что она ненормальная, и сидение под снегом их не убеждало.
С. Сорокина
―
Чем закончилось?
И. Воробьева
―
Закончилось тем, что совершенно замечательные и невероятные люди из «Патруль милосердия» приехали в третий раз уже – они приехали сами. И мы с ними уговорили эту женщину вместе с ее сыном и с каким-то их другом, чтобы они все поехали на Иловайскую улицу в приют, чтобы они хотя бы там отогрелись. И это заняло – то есть, мы приехали туда ночью, а уехала я в середине дня оттуда...
С. Сорокина
―
Как это все долго!
И. Воробьева
―
Да, это долго. Я к чему? Я к тому, что я понимала, что мы вот это сейчас сделали, но пройдет буквально...
С. Сорокина
―
Все будет то же самое.
И. Воробьева
―
... немного времени, они вернутся, и все будет то же самое. И вот это как раз мое единичное соприкосновение с этой историей как раз таки и вызывает у меня такое безумное уважение.
С. Сорокина
―
Так вот, уважение особенное к этим домам, которые создает Емилиан, и теперь уже Игорь, потому что это трудовые дома, причем, они не коммерчески ориентированные, да? Они ориентированы на то, что там люди, если работают, могут себе зарплату зарабатывать, пусть небольшую, но зарабатывают. И только часть денег идет на содержание, собственно говоря, самого дома. Я правильно вас понимаю, да?
И. Петров
―
Совершенно верно.
С. Сорокина
―
Вот теперь вопрос следующий: а на что годятся-то эти люди? Как они могут работать? Есть ли у них профессия? Ну, ладно, вы – строитель. Но вы без документов, вас тоже на работу, небось, не брали. Как все это складывается-то?
И. Петров
―
Ну, знаете, у нас эта система, она тоже сама по себе выработалась. Поиском работы в каждом трудовом доме занимаются те же люди, которые в свое время обратились за помощью. То есть, в домах трудолюбия есть некий карьерный рост для каждого человека, который приходит и начинает вести трезвый трудовой образ жизни. Сначала ты можешь стать бригадиром, старшим. Ну, то есть, возить бригаду. Ну, затем помощником руководителя...
С. Сорокина
―
Так это-то потом, а сначала-то как? Вот приезжает алкоголик, да еще и без документов. Я не очень понимаю.
И. Воробьева
―
И говорит: я больше пить не буду, возьмите меня на работу.
С. Сорокина
―
Ну, вы же понимаете, это смешно, если он просто так говорит. А как дальше-то с ним работать? Вы сами сказали: 90% алкоголики, да?
И. Петров
―
Есть в домах трудолюбия устав организации, есть правила пребывания.
С. Сорокина
―
Это все понятно, и про устав, и про правила.
И. Петров
―
Есть жесткий контроль: в каждом доме есть алкотестер.
С. Сорокина
―
Но мы же прекрасно знаем, что алкоголизм – это тяжелейшее заболевание. Тут на одной воле далеко не каждый может выгрести. Вот вы как из алкоголизма выгребали?
И. Петров
―
Ну, знаете, придерживаясь правил пребывания. Мне помогло это вылезти из этой ямы.
И. Воробьева
―
Дисциплина?
И. Петров
―
Ну, конечно, это дисциплина.
С. Сорокина
―
Вы сильный человек. Емилиан, скажите нам, как это?
Е. Сосинский
―
Вот вы говорите, как оттуда выплыть – там очень мощное весло – лопата. Не надо никакие проходить реабилитационные программы месячные, годовые – ничего не надо. Надо человеку дать лопату и сказать: иди копай.
С. Сорокина
―
Трудотерапия.
Е. Сосинский
―
Все практически – 99,99%, они уже на следующий день могут копать. А понятно, что кроме как копать, они почти ничего не могут. Поэтому не надо сажать их ремонтировать компьютеры, не надо давать им делать электрику в домах и так далее. Но вот эти вот подсобные элементарные работы, которые очень быстро – причем, дальше мозги встают вообще на место, потому что человек, когда он начинает чувствовать, что он нужен – раз, что он способен на себя заработать – два, очень быстро с головы он встает на ноги. То есть, он становится в принципе нормальным человеком. Но за исключением того, что многие очень из них, они самостоятельно себе этого не смогут позволить. Это уже должна быть община, должны быть правила. А вообще, для того чтобы мочь делать какую-то элементарную физическую работу, никакая особая реабилитация не нужна. И чем тяжелее человеку, он первые несколько дней он вылезает из того, во что он влез, тем дольше он потом это помнит и не хочет пить. Вот здесь это основное. То есть, надо понять, что для этих людей основная проблема – не то, что у них нет документов, не то, что у них нету дома. У них основная проблема – это в большинстве своем алкоголизм. И поэтому все мероприятия должны быть в первую очередь рассчитаны на то, чтобы человеку больше не хотелось пить, а все остальное уже вторично.
С. Сорокина
―
А бывает, что уходят от вас?
Е. Сосинский
―
От 30 до 50% каждый месяц.
И. Воробьева
―
И потом возвращаются?
Е. Сосинский
―
Скажем так, многие из них, уже поняв, что необязательно жить на улице, у них уже всегда есть альтернатива. То есть, многие из них кругами ходят-ходят-ходят, но, к сожалению, есть те, которые переходят в разряд тунеядцев. Вот если в 2010 году по опросу того же Департамента соцзащиты каждый десятый бездомный говорил, что: я работать больше не буду.
С. Сорокина
―
Никогда.
Е. Сосинский
―
А уже в 2013 году это говорил каждый пятый. То есть, уже 20% людей, которые поняли, что для того чтобы выжить, совершенно необязательно работать и совершенно необязательно не пить.
С. Сорокина
―
Вот, и в этом в определенном смысле благотворительность виновата.
И. Воробьева
―
Сострадание.
С. Сорокина
―
Вот один из побочных продуктов – сострадание горожан.
Е. Сосинский
―
Проблема в том, что именно – ну, то, что они алкоголики – ладно, вот общиной ты живешь, и все нормально. Но они же все-таки в большинстве своем не тунеядцы. Вспомните, у себя во дворе, там у каждого был какой-нибудь дядя Ваня, Петя, Саша, который за бутылку всегда все делал, он был рукастый и так далее. Ему все эти бутылки давали, это его, естественно, и сгубило. И эти люди, в большинстве своем, они, действительно, могут работать, могут стараться, быть трудолюбивыми. Ну, многие, скажем так. И не дать им стать тунеядцами – вот это одна из целей.
С. Сорокина
―
Главная задача.
Е. Сосинский
―
Чтобы они все постепенно не перешли в тот лагерь, как в странах, на которые нам сейчас усиленно показывают, что, вот, идеал работы с человеком, когда его забирают с улицы, ему тут же дают квартиру, ему тут же дают пособие, на которое жить, ему тут же говорят: не надо работать.
С. Сорокина
―
Это правда. Видела я страны и целые кварталы, населенные вот этими людьми.
Е. Сосинский
―
Ну, да, ему дают средства, на которые можно ничего не делать, вести такой образ жизни: хочешь пить – на тебе пить, вот у тебя в твоем же доме кабинет, де можно колоться... Вот это, на мой взгляд...
С. Сорокина
―
Тупиковая история.
Е. Сосинский
―
Вот у нас такой человек, который попрошайничал у храма, пьет, ничего не делает, он живет в среднем 3 года. И там они живут в среднем 3 года. То есть, они в этих домах...
С. Сорокина
―
В среднем 3 года – на улице если жить?
Е. Сосинский
―
Когда человеку дают возможность пить, колоться и ничего в своей жизни не менять, он через 3 года умирает.
С. Сорокина
―
А сколько вы прожили на улице? Я к Игорю обращаюсь Петрову.
И. Петров
―
Ну, я, наверное, месяцев восемь, около года.
С. Сорокина
―
А, то есть, около года.
И. Петров
―
Да. Знаете, это замкнутый круг. Я, конечно же, вырывался оттуда, но опять я попадал в организации подобные, но где денег не платили. Там есть множество таких организаций, где...
С. Сорокина
―
Ты работаешь, да, и все.
И. Петров
―
Где используют людей, зарабатывая на них деньги. Я приходил в чувство там на протяжении месяца.
С. Сорокина
―
И опять срывался.
И. Петров
―
Свобода, она манила, да. Там не восстанавливали ни документов, ничего. То есть, ты выходишь, и опять у тебя быстро начинается та же жизнь.
И. Воробьева
―
Ничего у тебя, собственно, и нету, когда ты оттуда выходишь.
С. Сорокина
―
Ира, напомни, с кем мы разговариваем.
И. Воробьева
―
Я обязательно сейчас напомню, потому что мы будем прерываться буквально на несколько минут. Я напомню, что это программа «Чувствительно», и говорим мы про христианские дома трудолюбия «Ной». У нас руководитель одного из этих домов или всех домов?
С. Сорокина
―
Всей системы.
И. Воробьева
―
Емилиан Сосинский и его помощник Игорь Петров, который прошел весь этот путь и рассказывает нам, как он попал на улицу, как он жил на улице и как он попал в эти дома трудолюбия. Кстати говоря, очень много вопросов есть к Игорю, потому что редко когда имеется возможность поговорить с человеком, который побывал на самом деле, что называется, на всех сторонах баррикад.
С. Сорокина
―
Мы сейчас новости послушаем.
И. Воробьева
―
Да. Я напомню нашим слушателям телефон для связи +7-985-970-45-45, это телефон для ваших смс, @vyzvon, если вы пишете из Твиттера. И, конечно, включайте сетевизор, смотрите нас и присылайте свои сообщения оттуда. Программа «Чувствительно» продолжится через несколько минут.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
17 часов 35 минут в столице. Продолжается программа «Чувствительно». В студии Ирина Воробьева, Светлана Сорокина и наши гости, это руководитель христианских домов трудолюбия «Ной» Емилиан Сосинский и его помощник Игорь Петров. Мы говорим о том, как эти дома помогают людям улиц стать более социализированными и вылезти из этой ямы.
С. Сорокина
―
Вообще как-то жизнь свою и поменять, и продлить. Я вот еще про название «Ной» такое ветхозаветное. Кому это пришло в голову, почему так назвали свою систему домов трудолюбия?
Е. Сосинский
―
В голову оно пришло нашему первому руководителю, который был тоже из этих же людей, и это был первый, который у нас сбежал, украв деньги и все, что можно как бы повредив. Но название он выбирал, потому что такого названия больше нету. Поэтому там все было очень просто. Но мы решили, что из-за того, что поступил так человек, менять название совершенно не надо.Дальше уже как бы обоснование этого названия, что «Ной», несмотря на то, что все вокруг ему 120 лет говорили: у тебя, наверное, с головой не в порядке, ты строишь корабль, вокруг никаких крупных речек-то нету, что ты делаешь? А он слышал голос божий, и, несмотря на то, что это казалось безумием, это делал.
С. Сорокина
―
Скажите, пожалуйста, у вас вообще часто воровство бывает наподобие того, что вы описали?
Е. Сосинский
―
Здесь не стоит делать упор на то, что это именно вот такой контингент, поэтому они воруют, как сказал судья на одном суде, на котором мы присутствовали. Там судили одного из наших руководителей, который оказался просто в розыске, он этого даже не знал. К тому времени уже 10 лет он был в этом розыске, то есть, у нас у него вообще все было хорошо. Он спросил: а когда вы его назначали руководителем, а вы что, не знали, что у него там что-то? Я говорю: не знал, и, кроме того, какой смысл, если я буду узнавать, у кого чего, то тогда вообще никого нельзя будет никем поставить. И он сказал, а, в принципе, банки, они как людей выбирают – они там все про него, а воруют там больше, чем у вас. Поэтому я даже могу сказать, что по той статистике, сколько у нас украденного руководителями, предположим, кто из них был уже судимый, а кто нет – ровно пополам. Поэтому никакой разницы нет.
И. Воробьева
―
А есть ли люди, которых вы не возьмете в этот дом труда, и почему?
Е. Сосинский
―
Если человек к нам попадает только впервые, и мы его не возьмем, это, к сожалению, следствие того, что у нас пока не хватает материальной базы. То есть, мы не можем брать буйных и психически больных, или тех, которые неадекватны совсем. Мы не можем брать лежачих больных. Это все упирается только в материальную базу.
И. Воробьева
―
А так бы брали?
Е. Сосинский
―
У нас в планах, если бог даст, нам начнут помогать либо какие-то уже благотворители крупные, либо государство вдруг когда-нибудь решит, что все-таки надо это делать – конечно, у нас в планах, чтобы мы могли с улиц забирать всех, кто хочет поменять образ жизни на нормальный трудовой.
С. Сорокина
―
Вот я единственное, что хочу сказать, вот смотри, Ира, ведь есть на самом деле у государства некая забота о бездомных. Есть приюты, например, в Москве. И в этих приютах, говорят, даже есть свободные места, куда можно прийти переночевать и прочее.
И. Воробьева
―
Не только переночевать, там достаточно долгое время можно провести.
С. Сорокина
―
... там можно находиться, можно помыться, можно переодеться. Даже восстанавливали документы соцработники. Но я поняла разницу между тем, что предлагается государством и тем, что делают в системе трудовых домов. Дело в том, что там действительно такая иждивенческая довольно таки ситуация. Можно прийти, помыться, отогреться, поесть, попробовать даже документы восстановить. Но если есть сила воли сумасшедшая, наверное, 5% людей могут как-то сами наладить свою жизнь. А в трудовой общине вот поддерживая друг друга, работая, пытаются люди вместе выкарабкаться из этой истории.
И. Воробьева
―
... с лопатой...
С. Сорокина
―
Да, и лопатой поработать.
Е. Сосинский
―
Основное различие, что считать нормой. Вот я спрашивал на одной из последних конференций по бездомным, в которой участвовали представители государственных и организаций волонтерских, различных некоммерческих, в чем вы видите конечную цель, то есть, продукт, который из человека, которого взяли с улицы, что вы делаете. Все без исключения, у них продукт – это человек, который вымытый, который накормленный, у которого сделаны маникюр, педикюр, массаж и так далее. При этом абсолютно не важно, работает он или нет, почти не важно, трезвый он или нет. То есть, он просто внешне не должен отличаться от окружающих.
И. Воробьева
―
То есть, они делают этого человека для себя, чтобы приятно было на него посмотреть.
С. Сорокина
―
По большому счету, для общества, чтобы было приятнее.
Е. Сосинский
―
Меня это как-то поразило, то есть, совершенно не ставятся задачи сделать его действительно нужным...
С. Сорокина
―
Игорь, мне хочется в двух словах чтобы вы не длинно, быстренько сказали: ну, и как дальше, вот вы пришли, вашу историю закончить. Как вы пришли в этот дом и стали в конечном итоге – ваша карьера сейчас на взлете – вы стали помощником Емилиана.
И. Петров
―
У меня сейчас немножко другая специализация, у меня связи с общественностью.
С. Сорокина
―
О как!
И. Петров
―
Я в трех соцсетях веду группы о жизнедеятельности в приютах. То есть, со мной могут люди связаться, задать какие-то вопросы. Также благотворители. То есть, со всеми общаюсь.
С. Сорокина
―
А пришли вот в этом разобранном состоянии...
И. Петров
―
Да, я пришел, ничем не отличаясь, то есть, я, знаете, не заканчивая высших каких-то учебных заведений, разговаривая с бездомным человеком, где бы то ни было, либо который приходит, либо на улице – у меня визитки с собой постоянно наших домов трудолюбия. То есть, я прекрасно его понимаю, что ему надо сейчас...
И. Воробьева
―
Вы говорите с ним на одном языке.
И. Петров
―
Я на одном языке абсолютно разговариваю, потому что я в одном подъезде с ним ночевал, будем так говорить, понимаете? То есть, вот эти моменты, они очень важны. Потому что визуальная вот эта вся помощь человеку – намного больше мне помогло выкарабкаться, и многим людям, которые находятся сейчас у нас, это около полтысячи человек, это в первую очередь трезвость и труд, который 6 дней в неделю существует в домах трудолюбия, в которых является грубейшим нарушением, если человек отказывается от работы, еще что-то.
С. Сорокина
―
Понятно.
И. Воробьева
―
Вот, кстати, Дмитрий спрашивает, что за порядок в приюте, что можно делать, чего нельзя делать.
С. Сорокина
―
Пить нельзя, работать можно.
И. Петров
―
Когда создавались правила домов трудолюбия, попечительским советом организации, в которую, кстати, входит Александр Борисов, протоиерей храма, за основу бралось Евангелие. То есть, для нормальной человеческой жизни все нормальные правила: не пить, трудиться, не ругаться матом, естественно, люди, если не в браке, они не живут вместе. По возможности, конечно, люди если семейные, у нас много кто обращается, по возможности, конечно, выделяется им комната отдельная.У нас все арендовано, все дома, все приюты у нас арендованные. То есть, есть один свой подаренный в собственность одним фондом, спасибо ему, да, конечно – то есть, там мы людей прописываем. Есть люди, кто просто оказался на улице – ну, запил человек на работе, его выгнали, дальше – больше, понимаете, на улицах Москвы пошло. А есть, у кого действительно ничего нету в жизни. Каким-то образом черные риэлторы...
С. Сорокина
―
И тогда можно дать даже возможность и прописаться.
И. Петров
―
А здесь уже прописаны. Уже есть социализированные люди в этом плане.
С. Сорокина
―
Время бежит просто очень быстро. Я хотела очень важные две вещи еще сделать. Первое – это сказать, что дома трудолюбия «Ной», о которых мы сегодня говорим, они в определенный момент пришли к выводу, что они должны позаботиться и о тех, кто работать не может, да? Это дети и старики, да? Женщины с детьми и старики. И у вас, я знаю, есть некий социальный дом, который себя никак не обеспечивает. Они не могут себе заработать на жизнь. Но вы, тем не менее, взяли на себя такую нагрузку и решили помогать им. Да, пожалуйста, Игорь.
И. Петров
―
В прошлом году на одном из собраний руководителей домов у нас были некие накопления заработанные, часть денег люди получают на руки, часть – это аренда жилья, у нас все жилье арендованное, сотрудники, привлечены специалисты извне – медицина, юристы – этих людей надо оплачивать. И на одном из собраний Емилиан выдвинул такую идею руководителям – ну, это хорошо, конечно, трудовые дома, человек сам себе по большому счету под некими правилами сам себе помогает вылезти из этой ситуации. Но есть еще люди на улицах Москвы, да и в России их немало, это те, которые помочь себе таким образом не могут. И поступило предложение от него открыть социальный дом. Тоже он трудовой, но мы еще не понимали, какую мы работу посильную им придумаем. То есть, была идея такая. И в прошлом году в августе, в конце июля...
С. Сорокина
―
Год назад ровно.
И. Петров
―
15 числа был год социальному дому нашему. И мы открыли такой дом, это Московская область.
С. Сорокина
―
И сколько там человек?
И. Петров
―
Около ста человек.
С. Сорокина
―
Ух, ты!
И. Петров
―
Это женщины с детьми, причем, вы знаете, этот дом наполнился практически мгновенно.
И. Воробьева
―
Ну, конечно.
С. Сорокина
―
И старики?
И. Петров
―
Как только люди услышали о нем, это старики, те, кто захотел уйти с улиц, женщины с детьми у нас есть, те, которые бежали из рабства, где они попрошайничали в неких группировках на территории Москвы. То есть, с ребенком, это ходовой товар у них...
С. Сорокина
―
Ну, понятно. И сейчас вы уже никого не принимаете, как я понимаю, отказываете, да?
И. Петров
―
Нет, почему? Места еще есть. Вся проблема стала в чем – в связи с кризисом... может быть, мы бы и не обращались никуда, это сейчас как бы SOS такой...
С. Сорокина
―
Крик о помощи.
И. Петров
―
Потому что действительно этот дом стоит огромных денег, содержание людей стоит огромных денег.
С. Сорокина
―
Ну, сто человек тянуть...
И. Петров
―
Пока были накопления, у нас был арендован этот дом на некоторый период.
С. Сорокина
―
И вы содержали этих людей.
И. Петров
―
Да. Придумали посильный труд сразу, там, кто курей из благотворителей подарил, кто-то кроликов. Сейчас руководитель дома, оказалось, что он хороший специалист именно заниматься животными. Этот дом наполнился очень быстро, вот, беременные женщины...
И. Воробьева
―
И они какую-то небольшую работу выполняют...
И. Петров
―
Правила такие же, как в трудовом доме, ничем не отличается от устава организации, но там работа вся посильная. Люди шьют белье постельное. А постельное белье покупают трудовые наши же общины, покупают у наших же инвалидов. Понимаете?И еще хотелось бы обратить на что внимание, что это люди улиц содержат людей улиц с ограниченными возможностями. В этом прорыв, очень приятно это понимать. И мы об этом на собраниях говорим. Ну, духовные собрания в каждой общине в 10 часов вечера. Об этом говорим, что, ребята, часть ваших денег – мы помогаем, мы содержим женщин с младенцами, беременных, стариков и инвалидов.
И. Воробьева
―
Я хотела спросить, ну, благотворители – понятно, а власти?
С. Сорокина
―
Какое-то есть прикосновение с ними? Чем-то государство поддерживает ваше важнейшее дело?
Е. Сосинский
―
Вы знаете, материально пока ни разу этого не было. Мы везде, где вот об этом пишем, что это для государства выгоднее, во-первых, чем просто их содержать. У нас в 5 раз дешевле обходится содержание человека, даже если он в социальном доме. Мы пишем, что это государству выгодно, и люди действительно меняются не внешне, а в том числе и внутренне. И внешне тоже, само собой. Но пока нам просто идут ответы: а вы вот участвуйте в таком гранте, в таком конкурсе. Мы туда подаем – ни разу нам никто ничего не дал.
И. Воробьева
―
А какие-то скидки на аренду помещений?
Е. Сосинский
―
Нет, пока ни разу ничего такого не было. Нам государство как бы вот чем помогло, что у нас с полицией уже установились отношения конструктивные, они перестали пытаться нас выгонять со своих территорий. С ФМС у нас установились, что мы всем паспорта восстанавливаем...
И. Воробьева
―
То есть, никаких облав...
Е. Сосинский
―
Практически это все уже в прошлом. И это так, как сейчас мы уже понимаем, что было гораздо хуже, мы это уже рассматриваем, как от государства большую помощь.
И. Воробьева
―
Игорь начал говорить о кризисе, о том, что сейчас сложно. Насколько сейчас все плохо, к чему это может привести?
Е. Сосинский
―
Дело в том, что все практически приехавшие в Москву люди, которые стали людьми улицы, они все приехали с целью заработка, поэтому даже когда это дедушка, даже когда это женщина с ребенком, когда это уже физически ограниченный человек, как только ты ему говоришь, что ты будешь вот здесь вести трезвый образ жизни и ничего за это не получать, он говорит: спасибо, я пойду постою с протянутой рукой.
И. Воробьева
―
Ну, конечно.
Е. Сосинский
―
И там он стоит, и они там суммы получают не меньше, чем люди, которые зарабатывают.
С. Сорокина
―
Да, большой город в этом смысле возвращает.
Е. Сосинский
―
Да, поэтому, когда по нам вот этот кризис долбанул, у нас не стало возможности платить этим людям пенсии (мы им еще и пенсии платили всем). То есть, у нас каждый месяц обходилось содержание этого дома в миллион.
И. Воробьева
―
Ого!
Е. Сосинский
―
Потом, когда эта возможность начисто исчезла, потому что просто либо они получат пенсию и выйдут на улицу, либо без этой пенсии они еще какое-то время поживут все-таки там, мы сказали, что больше мы платить не сможем, и сразу 30% ушло. Причем, это были женщины с детьми, это были старики, это были инвалиды. Они пошли вести тот образ жизни, который они вели до нас. Потому что тут они согласились быть как бы нормальными людьми, но в обмен хотя бы все-таки на какую-то пенсию, они у нас там по 4 тысячи получали.
С. Сорокина
―
Но вы же им еще и восстанавливали документы.
Е. Сосинский
―
Да.
С. Сорокина
―
И как-то пытались социальные льготы какие-то...
Е. Сосинский
―
Ну, сейчас понятно, что этот дом сейчас все равно, конечно, заполнится, потому что таких людей, которые хотя бы хотят перезимовать, их все равно, конечно, много. Но надо понимать, что чтобы человек нормально социализировался, чувствовал себя действительно человеком, конечно, он должен трудиться и все-таки он что-то зарабатывать должен.
И. Воробьева
―
Ну, понятно, обмен с миром некий должен происходить.
Е. Сосинский
―
Он сразу встает на ноги, меняется очень быстро.
С. Сорокина
―
Я так поняла, начитавшись о ваших домах трудолюбия, что главная проблема сейчас в том, что кризис ударил, и если обычные дома трудолюбия еще как-то в ноль выходят, как-то могут себя содержать, то с социальным вот этим домом, где женщины с детьми и старики, с ним огромные проблемы. И у вас там, по-моему, даже уже и свет отключают, и коммуналку вы не в состоянии оплатить. И вот с этим огромные проблемы. Да, я правильно поняла?
Е. Сосинский
―
2 месяца у нас, апрель-май, были крайне тяжелые, потому что наш фонд, который мы собрали за предыдущий год, он к этому времени благополучно кончился, потому что деньги из него уходили не только на социальный дом, но и на трудовые дома, потому что работы не было.
С. Сорокина
―
Стабилизационный фонд такой.
Е. Сосинский
―
Да, то есть мы как бы складываем, потом обычно где-то в середине марта дома уже начинают опять зарабатывать, опять идет все нормально. В этом году все круто изменилось, в середине марта ни о какой прибыли речи не шло. И апрель-май, если бы нам люди не начали жертвовать, потому что действительно обращались куда только можно, апрель и май мы выжили благодаря тому, что действительно люди нам пожертвовали прилично, там, миллион с небольшим, то есть, благодаря этому. А сейчас в июне немножко опять окрепли, уже в июне опять мы платили сами. Но сейчас уже, просто понимая, насколько это тяжело, вот сейчас уже надеяться на то, что мы сами выдержим, мне что-то уже страшно и тяжело, честно скажу.
И. Воробьева
―
Поскольку остается у нас буквально несколько минут, давайте разделим: как к вам обратиться за помощью, и как к вам обратиться, чтобы вам оказать помощь?
И. Петров
―
У нас есть сайт dom-noi.ru. Человек, когда попадает на сайт, в правом верхнем углу есть иконки соцсетей. Соцсети веду я. То есть, можно сразу попасть. Там, во-первых, есть реквизиты тем, кто хочет нам помочь. Есть номера телефонов диспетчера. Это если человек попал в беду, или у кого-то такая жизненная кризисная ситуация, также можно позвонить проконсультироваться.
И. Воробьева
―
А назовите номер диспетчера как раз.
И. Петров
―
Номер диспетчера: 8-926-236-54-22. Георгий.
С. Сорокина
―
Во всяком случае, заходите в интернет и ищите дома трудолюбия «Ной». Запомните просто. И там вы найдете реквизиты и свяжетесь с диспетчером. Если вы попали в беду и если вы хотите помочь – а помочь, как я поняла, можно и перечислив какие-то деньги в первую очередь, в том числе вещи тоже вы принимаете.
И. Петров
―
Да, знаете, вещи, деньги.
С. Сорокина
―
В основном мужчинам нужны вещи.
И. Петров
―
Да. Я связями с общественностью занимаюсь, мы тоже бы рассмотрели какое-то сотрудничество. Знаете, благотворительные какие-то программы.
С. Сорокина
―
Работа очень нужна.
И. Петров
―
Хотелось бы как-то окрепнуть и двигаться во всех направлениях, потому что мы посмотрели – проект действительно работает, действительно дает результат для этих людей. Но есть огромные трудности, потому что вот социальный дом – это основная наша забота сейчас.
И. Воробьева
―
Ну, и безусловно, конечно, проще и престижнее – как угодно – помогать детям, да, как у нас это бывает, и вы сразу видите результат. Но я бы хотела обратить внимание наших слушателей, как раз на эти дома трудолюбия, потому что это те самые люди, на которых все уже просто плюнули, да?..
С. Сорокина
―
Рукой махнули – как неизбежное зло большого города.
И. Воробьева
―
Пусть он там лежит – мы его покормим. А вот здесь нашлась история, которая их возвращает к жизни. И мне кажется, это очень важно, поэтому если вы в состоянии что-то пожертвовать этим домам или как-то помочь, сходите на сайт и пользуйтесь реквизитами. А если вам есть предложить какие-то программы по сотрудничеству – вот, пожалуйста.
С. Сорокина
―
Работу, работу, очень хотят работу. Они заработают сами, дайте только такую возможность.
И. Петров
―
Да, инвалиды еще, дом наш социальный – если бы какая-то надомная работа, очень приветствуется. У нас люди, он работают, мы с удовольствием проведем экскурсию, пусть люди со мной свяжутся, так же через соцсети, я со всеми общаюсь, всем уделяю время.
С. Сорокина
―
Игорь Петров, соцсети, дома трудолюбия «Ной». Пожалуйста, связывайтесь.
И. Воробьева
―
Ну, что ж, спасибо большое. Спасибо, что вы пришли и рассказали нам все это и за то, что вы делаете, мы очень надеемся, что все будет в порядке. А я напомню нашим слушателям, что в программе «Чувствительно» сегодня был руководитель христианских домов трудолюбия «Ной» Емилиан Сосинский и его помощник Игорь Петров. Вы сами все слышали.Сейчас нам придется попрощаться, поскольку мы должны вам рассказать о том, какие мероприятия будут проходить в ближайшие дни.