Летние лагеря для детей-инвалидов - Лидия Мониава, Екатерина Рубанская - Чувствительно - 2015-07-11
И. Воробьева
―
Всем добрый день, здравствуйте. Это программа «Чувствительно», и как всегда ее ведут Ирина Воробьева и Светлана Сорокина.
С. Сорокина
―
Здравствуйте, здравствуйте.
И. Воробьева
―
У нас сегодня интересная тема, тема про летние лагеря для детей-инвалидов. Ну, вот такие выездные лагеря скорее. И с большим удовольствием приветствуем в нашей студии менеджера детской программы фонда помощи хосписам «Вера» Лиду Мониаву. Лида, добрый день.
Л. Мониава
―
Добрый день.
И. Воробьева
―
И руководителя проекта летнего лагеря для детей-инвалидов на подворье Марфо-Мариинской Обители в Севастополе Екатерину Рубанскую. Екатерина, здравствуйте.
Е. Рубанская
―
Здравствуйте.
С. Сорокина
―
Ну, вот интересно, я, конечно, начиталась и про вас, и про ваши проекты. Как я поняла, теперь, Лида, благотворительный фонд помощи хосписам «Вера» сразу обозначим, да? Я поняла, что у вас это первый опыт, первый год, когда вы возили своих детей загород.
Л. Мониава
―
Ну, да, мы по прошлому году поняли, что если мы не вывезем, дети останутся сидеть дома на все лето и решили, что придется нам делать свой еще и летний лагерь.
С. Сорокина
―
Это именно хосписные дети, да? Те, кого – ну, не знаю... кого, в принципе, считается - просто надо лежать дома и ничего не делать. А вы все-таки рискнули и вывозите их загород.
Л. Мониава
―
Ну, да. Это дети с неизлечимыми диагнозами, они все носители каких-то трубочек: кто-то дышит через трубочку, кто-то ест через трубочку, все они с медицинским оборудованием к нам приехали. Ну, да, пациенты хосписа, но это, тем не менее, не мешает им отдыхать, плавать в бассейне и вообще проводить время загородом.
С. Сорокина
―
Вот это удивительно.
И. Воробьева
―
Слушайте, а не страшно, ну, это же ответственность такая: ребенок, ну, такой тяжелый...
С. Сорокина
―
А вдруг что?
Л. Мониава
―
Очень страшно. Мы все очень хорошо продумывали. У нас было в смене три медика, за каждой группой был закреплен медик, мы с собой привезли туда целую машину реанимационного оборудования, если что. Одного ребенка вообще привозили-увозили на машине скорой помощи. То есть, если все подстраховать, то в целом нормально.
И. Воробьева
―
Столько усилий!
С. Сорокина
―
То есть, я поняла, что здесь как раз речь шла о том, чтобы это было рядом с Москвой, чтобы в случае чего можно было моментально вернуть в какой-то стационар и оказать необходимую помощь.
Л. Мониава
―
Ну, к сожалению, в Московской области, если ребенок попадет в реанимацию, маму туда не пустят. И мы думали, что если лагерь будет рядом с Москвой, и если что-то случится, мы успеем довезти до хорошей реанимации, куда маму пустят.
И. Воробьева
―
А в Москве пускают в реанимацию?
Л. Мониава
―
В некоторые реанимации.
С. Сорокина
―
В некоторые. Это отдельная печаль той же Лиды, потому что... и отдельная тоска, конечно, родителей, которых не пускают в реанимацию. Сейчас я просто хотела уже к Кате обратиться, и чтобы два слова сказали о своем лагере, потому что здесь более далекая история. В Севастополе отдыхают ребята. Сразу скажем, что Марфо-Мариинская Обитель, она у нас в Москве, в самом центре Москвы, и я зашла на сайт и посмотрела, сколько же там всяких социальных программ, просто удивительно. Была удивлена: от помощи алкоголикам до школы приемных родителей, детского дома небольшого своего и даже, как оказалось, специального проекта, посвященного детям-инвалидам.
Е. Рубанская
―
Да, безусловно, Марфо-Мариинская Обитель является сердцем нашей благотворительности, и очень большое количество проектов реализуется. И проект, который я представляю, как раз таки он вырос, он возник на основании тех проектов, которые есть. У нас есть медицинский центр для детей, для реабилитации детей с ДЦП, и мамы, которые приводят своих детей на реабилитацию, как раз таки и стали инициаторами того...
С. Сорокина
―
Подали идею?
Е. Рубанская
―
Да, да.
С. Сорокина
―
А не отдохнуть ли нам на море – сказали мамы.
Е. Рубанская
―
Они узнали, что у нас есть дом, который принадлежит (два таких рядом стоящих домика), который принадлежит обители, и они подошли к матушке, предложили ей, что: можно мы туда поедем? Мы нашли добровольцев, которые готовы нам помогать, которые помогают здесь в Москве, и они готовы нас сопроводить. И в итоге в 2011 году поехало 3, 4, 5 семей – даже точно цифру я уж сейчас не помню. Они вернулись и они были настолько довольны, потому что это центр города, потому что набережная рядом...
С. Сорокина
―
А где там, кстати?..
Е. Рубанская
―
Четвертая Бастионная.
С. Сорокина
―
То есть, в самом центре Севастополя.
Е. Рубанская
―
Да, это самый центр.
С. Сорокина
―
Но там же еще надо до моря добираться, если это самый центр?
Е. Рубанская
―
Да, безусловно, для того чтобы поехать на хороший пляж. Но так как мы начали заниматься этим серьезно, после того как родители вернулись и были довольны, у нас теперь каждые 2 недели 8 семей с особенными детьми участвуют, и это за сезон получается 56 семей.
И. Воробьева
―
Сезон у вас, соответственно, не только лето же, да? Вы начинаете раньше?
Е. Рубанская
―
Да, да.
С. Сорокина
―
Ну, как, с мая по сентябрь где-нибудь, наверное.
Е. Рубанская
―
Да, да, иногда бывает с мая по октябрь, мы можем захватить частично какой-то месяц, где-то полностью.
С. Сорокина
―
А это кто оплачивает-то?
Е. Рубанская
―
Вообще, эта программа существует на пожертвования. 30% наших расходов покрывают субсидии Комитета общественных связей города Москвы.
С. Сорокина
―
То есть, Москва все-таки немножко помогает.
Е. Рубанская
―
Москва помогает. И мы им очень благодарны, потому что это такой вот задел, на который мы начинаем цеплять такой паровозик, который цепляет за собой всех остальных жертвователей-благотворителей.
С. Сорокина
―
Сами родители платят что-то?
Е. Рубанская
―
Родители – нет.
С. Сорокина
―
Даже за дорогу не платят?
Е. Рубанская
―
Вот я хотела сказать, что они покупают билеты, они покупают билеты сами. А все, что касается – мы встречаем в аэропорту в Симферополе, организуем доставку непосредственно на подворье, мы их кормим, мы их возим на экскурсии, в паломнические поездки, организуем их досуг. То есть, все, что непосредственно происходит на подворье в Севастополе – это за счет как раз тех пожертвований, которые нас поддерживают.
И. Воробьева
―
А что за дети ездят к вам? Вот Лида рассказала, какие дети ездили в этот детский лагерь. А какие у вас?
Е. Рубанская
―
Ну, да. Я поняла вопрос. У нас, конечно, основная масса – это дети с ДЦП, потому что как раз из нашего медцентра, где они проходят реабилитацию, эти же семьи являются участниками. Но помимо этих детей мы еще сотрудничаем с организацией «синдром Хантера», это дети с мукополисахаридозом, и они тоже участвуют, две смены, то есть, это первая смена и предпоследняя смена, когда едут эти дети.Раньше у нас еще участвовал фонд БЭЛА, это дети с буллёзным эпидермолизом.
И. Воробьева
―
«Кожа бабочки»?
Е. Рубанская
―
Да-да, дети с кожей, как у бабочки.
С. Сорокина
―
А сейчас нет?
Е. Рубанская
―
Сейчас нет, потому что у них было представительство на Украине в Киеве, и оно организовывало большую работу, для того чтобы...
С. Сорокина
―
А сейчас это невозможно?
Е. Рубанская
―
Да, а сейчас это невозможно, и поэтому пока такой тайм-аут, не знаю, что будет дальше.
С. Сорокина
―
К Лиде снова хочу обратиться. Напоминаю, это менеджер детских программ, вы так и называетесь, да? Благотворительное общество помощи хосписам «Вера». И хочу спросить: а вам-то кто помогает в этом вашем трудном деле? Какие у вас есть помощники? Московское правительство как-то участвует?
Л. Мониава
―
Правительство нет, у нас просто все, что мы собираем деньги, мы их тратим на расходные материалы, медицинское оборудование, от которого жизнь детей зависит. Поэтому мы решили, что на лагерь, на такие развлекательные мероприятия мы деньги тратить вообще не хотим, и мы все у всех клянчили бесплатно. Мы попросили у МИДа, чтобы они нам дали бесплатно санаторий вот этот, гольф-поля, санаторий Нахабино.
С. Сорокина
―
Это вы через МИД просили?
Л. Мониава
―
Да, они пустили наших всех детей, волонтеров, медиков, всех пустили бесплатно, бесплатно кормили. Волонтеров, мы просили, чтобы они помогали бы с машинами детей привозить-увозить. Через Фейсбук я собирала разные штуки: полезные игрушки, еду для детей, напитки какие-то. И в итоге просто люди нам вещами передавали, что было нужно для лагеря.
С. Сорокина
―
Ничего себе организация!
И. Воробьева
―
Вообще Фейсбук Лиды Мониава – это, конечно, какая-то безумная площадка, потому что я вообще не помню ни одного поста Лиды, где за буквально несколько минут, там даже репост делать нет смысла никакого, потому что за несколько минут очень быстро расхватывают: я сделаю это, я сделаю это... Это давно такая история? Потому что я помню, что ты давно ведешь социальные сети.
Л. Мониава
―
Так всегда было, просто сейчас чем больше про фонд везде слышно на улицах, тем больше нам не то чтобы помощи приходит, тем больше людей за помощью, наоборот, обращается. И когда мы начинали работать, у нас было 30 подопечных семей, сейчас их 300. Поэтому объем этих просьб каждый раз все больше, и больше и больше. Но, к счастью, пока что всем находятся какие-то помощники.
И. Воробьева
―
Лида, ты ездила одним из волонтеров.
Л. Мониава
―
Да.
И. Воробьева
―
Я не помню, как это называется.
Л. Мониава
―
Тьютор.
И. Воробьева
―
Да. Вот у тебя был собственный ребенок, за которым ты там... расскажи, это же тоже была такая история.
С. Сорокина
―
Это где, вот в этом лагере?
И. Воробьева
―
Да, да.
С. Сорокина
―
Это свежая история, сейчас, да?
Л. Мониава
―
Да, в июне мы ездили. Я была тьютором у девочки Леры. Лере уже 18 лет, у нее какое-то очень-очень сложное ДЦП, что она не может сама есть, ее через трубку надо кормить, она вся очень такая скрюченная. И даже она не может сама сидеть, голову сама держать не может. Ее все время нужно в кресле с кучей разных поддержек возить. И в Москве обычно Лера дома сидит, а тут она поехала в лагерь вместе со своими двумя братьями, мамой и бабушкой.
С. Сорокина
―
А, вот так – даже всей семьей еще.
Л. Мониава
―
Леру отдавали мне почти на целый день, чтобы я с ней ходила по занятиям. Мама ходила с младшими детьми, на батут они ходили, в бассейне купались. И в последний день мы решились с Лерой тоже пойти в бассейн, она там целый час улыбалась, это был прямо подарок.
С. Сорокина
―
А говорить она не может?
Л. Мониава
―
Ну, нет, это очень было сложно, потому что она может только плакать, если ей что-то не нравится, сказать ничего не может. И в первый день она у меня плакала полдня, я не понимала, почему. И оказалось, просто памперс надо было поменять. Я только к концу лагеря научилась понимать, чего Лера хочет. Но это тоже было здорово, когда ты вдруг понимаешь, что ребенок тебе хочет сказать без слов.
С. Сорокина
―
Удивительная история. Слушайте, а как вы волонтеров собираете? К вам охотно идут волонтеры или нет?
Л. Мониава
―
Да, очень.
С. Сорокина
―
Вот для этой истории как, легко было собрать?
Л. Мониава
―
Мы очень боялись брать новых волонтеров, которые еще с детьми не знакомы, потому что, например, у нас был мальчик, который дышит через трубку, и если трубка выскочит, он умереть может. То есть, нужно очень внимательно следить и уметь трубку вставить. Поэтому в первую очередь поехали наши медсестры и няни, которые уже детей знали. Поехал наш социальный работник, который все время ходит по чиновникам со справками, а тут он тоже ходил с ребенком. Очень они хорошо подружились.В первую очередь поехали сотрудники детского хосписа, и немножко было совсем волонтеров, «Доктор-клоун», вот которые к вам тоже сюда приходили на передачу, они с нами целую неделю там провели, развлекали детей.
С. Сорокина
―
Здорово.
И. Воробьева
―
Катя, а у вас как с волонтерами? Они же тоже ездят?
Е. Рубанская
―
Да, конечно, безусловно. Я хочу сказать, что на волонтерах практически все держится. Потому что если не будет волонтеров, которые помогают в лагере и в организации питания, и в организации чистоты, и в сопровождении на пляж, на экскурсии, волонтеры организуют игры, спектакли, конкурсы. То есть, они дают возможность родителям вздохнуть, потому что эти мамы, они круглый год, у них нет выходных, у них нет воскресенья, субботы, когда они могут пойти в театр.Вот у нас была смена первая, и был такой дождливый день, мы решили отпустить родителей в театр, мы купили им билеты, они вернулись, и это надо было видеть...
И. Воробьева
―
Дети остались там, а родители пошли...
Е. Рубанская
―
Дети остались с добровольцами, мы ими занимались в этот момент, а мамы могли пойти в театр. И они просто пришли – это надо было видеть их глаза, этих родителей. То есть, они мне просто сказали: мы уже сколько-то лет назад последний раз там были.
С. Сорокина
―
Такая, вроде бы, обычная история, как поход в театр, может быть таким удивительным праздником.
И. Воробьева
―
А кто волонтеры? Это люди откуда?
Е. Рубанская
―
Да, волонтеров мы очень так серьезно отбираем. Как правило, это вот последние 2 года, это студенты Свято-Тихоновского университета, то есть, которые учатся по направлению «социальная работа». Для них это, для некоторых это практика. А многие участвуют просто потому, что они хотят сами.
С. Сорокина
―
Это определенное испытание. Он готов к этому, если он учится.
Е. Рубанская
―
Да. И добровольцы проходят собеседование, со мной проходят собеседование, потом обязательно беседу с батюшкой. То есть, нужно, чтобы их благословили, так как все-таки это подворье монастыря. И также они проходят практику в нашем садике для детей-инвалидов. То есть, они общаются, они смотрят, как воспитатели, педагоги общаются с детьми, как правильно нужно это делать, какие можно занятия с ними проводить. А потом они уже едут, помогают непосредственно в лагере. Я очень приветствую всегда какую-то их творческую составляющую. То есть, я, безусловно, даю им и программу, и даю методические рекомендации нашего сада, то есть, какой-то подготовительный такой материал, но всегда говорю, что, ребята, интернет – смотрите игры, сказки, занятия, придумывайте. Не нужно делать каждый раз все одно и то же. Пусть будет в каждой семье что-то свое.Вот в этом году первая смена у нас девчонка просто потрясающая, доброволец Женя Березуева, она притащила с собой ростовую куклу. Я просто не представляю, как она ее вообще тащила, но вот она ее притащила. И сделали несколько таких спектаклей, игр – конечно, это был такой позитив. И она вообще очень такая творческая, артистичная, закончила ГИТИС, профессиональный больничный клоун.
С. Сорокина
―
Она молодец.
Е. Рубанская
―
То есть, девочка талантливая. Она молодец.
С. Сорокина
―
Лида, а у вас? Ну, у вас клоуны тоже приезжали, да? А какие еще развлечения кроме бассейна, не знаю, там, катания по зеленому какому-то простору, что еще у вас может быть?
Л. Мониава
―
Мы детей разделил на две группы. Была группа детей, которые в инвалидных креслах, но они могут разговаривать, активно участвовать в играх. Они бродили, какие-то клады искали, по территории гуляли – ну, разные активные занятия с клоунами. А была группа такая тихая для детей, которые не говорят, которые пугаются от любого резкого звука, которые вообще боятся какой-то толпы людей, там было всего 6 у нас детей, и с ними мы что-то такое медленное и тихое делали. Ноги в таз с фасолью, в таз с рисом опускали, слушали ветер, какими-то платками детей там накрывали – находили. Ну, что-то такое очень медленное и больше про ощущения.
С. Сорокина
―
Катя, а у вас же тоже есть при Марфо-Мариинской Обители паллиативная помощь, да?
Е. Рубанская
―
Да.
С. Сорокина
―
Она касается взрослых или детей тоже?
Е. Рубанская
―
Детей. Есть детская, а есть взрослая. И у нас тоже при обители есть респис, то есть, это такое вот место, куда родители могут приехать с ребенком на месяц и получить полный уход. Мама может жить, может не жить, может приезжать, может не приезжать. То есть, в течение месяца ребенок с неизлечимым заболеванием может находиться...
С. Сорокина
―
Немножко отдохнут мамы.
И. Воробьева
―
То есть, это скорее для родителей, да, чтобы именно психологически...
С. Сорокина
―
Ну, почему – и за ребенком уход будет. А так, для родителей, конечно.
Е. Рубанская
―
Родители могут полечиться, съездить на отдых, поучиться, решить какие-то свои проблемы.
С. Сорокина
―
Заняться еще другими детьми и так далее.
Е. Рубанская
―
Конечно. Для них у нас очень много таких проектов. Садик – то же самое. У нас это же все бесплатно для них, и они могут хотя бы два раза в неделю привезти ребенка, а в это время заняться какими-то другими вещами.
С. Сорокина
―
Но это ведь наверняка несколько мест всего таких, да?
Е. Рубанская
―
Вот что касается сада, да, он небольшой, у них 65, по-моему, детей, которые получают эту услугу, в очереди еще 75 семей стоит. Но сейчас Правительство Москвы, наш мэр, выделил здание, которое сейчас ремонтируется, реставрируется, ну, то есть, там нужна серьезная работа.
С. Сорокина
―
Для вас именно?
Е. Рубанская
―
Для садика. Это будет именно сад, центр Марфо-Мариинский...
С. Сорокина
―
С вашим участием все-таки?
Е. Рубанская
―
Да.
С. Сорокина
―
Но я читала, у вас ведь совсем не много сестер, и помощники есть, конечно, но вам, я даже удивляюсь, как вам сил-то хватает на все это?
Е. Рубанская
―
Могу сказать, конечно, что все с божьей помощью, но вот еще такой фактор, что, безусловно, у нас есть персонал.
С. Сорокина
―
Такие, наемные работники?
Е. Рубанская
―
Конечно, конечно.
С. Сорокина
―
Это понятно. Это все тоже на какие-то пожертвования, на собранные средства?
Е. Рубанская
―
Как правило, да. Потому что на самом деле – вот не будет меня на программе, и программы не будет. Кто будет искать средства, кто будет искать добровольцев, кто будет все организовывать?
И. Воробьева
―
А руководитель программы занимается тем, что и средства ищет, то есть, полностью отвечает за программу.
Е. Рубанская
―
За все. Полностью. То есть, если нет руководителя, нет соответственно, и проекта. А если не будет зарплаты, то как человек сможет существовать? В любом случае есть счета, которые нужно оплачивать. Безусловно, эти расходы, они себя оправдывают.
С. Сорокина
―
Вот Лида назвала это словом «клянчить». Вот она говорит: поклянчу – и найдется что-нибудь. Но, между прочим, какое-то подходящее слово.
И. Воробьева
―
Я хорошо понимаю, о чем идет речь в этом смысле.
Е. Рубанская
―
Но мне больше нравится говорить: просите и оно будет вам.
С. Сорокина
―
Да, можно и так. А можно – поклянчить.
И. Воробьева
―
Слушайте, а вот понятно, когда ребенок болеет, там, его можно вылечить, или ему можно сделать операцию, он вылечится. На это, наверное, проще собирать деньги. А когда ребенок точно не вылечится, но можно собрать деньги на лагерь, там, на что-то, что ему будет просто лучше.
С. Сорокина
―
Просто сегодня будет лучше. Что завтра – непонятно.
И. Воробьева
―
Да. Вот на это сложно собирать? Это сложно объяснять людям или нет?
С. Сорокина
―
Или все-таки они... Вообще интересно, вот, Лида, в первую очередь, наверное, даже к вам вопрос. Вот с течением времени вот от вчера к сегодня, легче стало на такие проекты собирать деньги, или труднее? Как люди откликаются?
Л. Мониава
―
Мы когда просим, всегда люди отзываются, потому что не то, чтобы ничего нельзя сделать, тут очень очевидная разница, если есть помощь, или если нет помощи. Если помощи нет, то ребенок лежит 24 часа в сутки из года в год в кровати с вонючими всякими там... потому что нет расходных материалов, а дети же писают и какают в кровати, а если есть деньги, есть расходные материалы, есть няни, есть терапия, есть волонтеры, которые детей вывозят, они могут как совершенно обычные дети жить. Поэтому тут разница получается огромная. Обычно люди отзываются и помогают.
С. Сорокина
―
Все понимают, что это важно, это нужно.
Л. Мониава
―
Ну, да. А если не будет кресла инвалидного, ребенок будет лежать все время, будет кресло – сможет ходить гулять, сможет в школу даже ездить.
С. Сорокина
―
А как вы думаете, а почему государство не занимается всерьез паллиативной помощью? Ведь вот выписывают из той же больницы, особенно если сами родители не хотят, чтобы их ребенок лежал по многу месяцев в реанимации. Вот выписывают домой, и все – и на этом все заканчивается. Почему нет паллиативной помощи от государства?
Л. Мониава
―
Но в России вообще не развита надомная помощь. То есть, у нас все формы помощи стационарные. А на дому государство пока не научилось услуги предоставлять.
Е. Рубанская
―
А я считают, что все-таки нельзя, наверное, абсолютно все перекладывать на государство. То есть, должен быть сильно развит некоммерческий сектор, и религиозные организации, которые занимаются сейчас активно благотворительностью, и они должны это делать. Другое дело, что государство должно финансировать, поддерживать, помогать. А все сделать государство не может. Просто я знаю ситуацию, которая в больницах. Там медсестра на 10-15 человек. Она даже бы хотела с душой к каждому – у нее времени нет. Ей нужно успеть обслужить 10-20-30 человек. Она одна.
И. Воробьева
―
Мне кажется, такую систему можно менять. Было бы желание, что называется.
Е. Рубанская
―
Развивать ее нужно. И нужно активно поддерживать проекты, которые существуют.
С. Сорокина
―
Мне кажется вот как раз, что государство должно какую-то основную часть на себя брать. Основную часть должно брать. И хосписов, и детских в том числе хосписов. И предоставлять не то, что здания и оплачиваемый персонал - все что угодно. А уже плюс к этому – что-то, что могут привнести негосударственные организации, которые, разумеется, должны в этом участвовать. Потому что они как раз могут и с душой, они могут и быстрее, они могут и адреснее, и так далее, и так далее. Но основной-то массив государство должно поднимать.
Е. Рубанская
―
Безусловно.
С. Сорокина
―
Особенно в Москве. Если в Москве этого нету, то, честно говоря, уже про остальное думать грустно.
И. Воробьева
―
А вот тут-то вопрос про регионы и поднимается. Как вот в регионах с такими детьми, как у вас?
Л. Мониава
―
Что в Москве, что в регионах, ребенок, который находится дома, вообще ничего, кроме трех памперсов в сутки от государства не получает.
С. Сорокина
―
Три памперса в сутки – это все, что государство делает для...
Л. Мониава
―
Можно попробовать получить инвалидное кресло. Займет это от полугода до года.
С. Сорокина
―
Ужас какой.
И. Воробьева
―
Даже как-то у меня не возникло слов на эту тему. Катерина, добавите что-нибудь про регионы?
Е. Рубанская
―
У нас участвуют из регионов семьи тоже. У нас вот последняя смена в этом году, это будут из Новосибирска из Бузулукской епархии дети. Но могу сказать, что это как раз вот те регионы, которые проявили активность, вышли с нами на контакт, и у нас была возможность организовать еще одну смену специально для региональных семей. Мы ее делаем. Но, конечно, я рекомендую руководителям, которые иногда обращаются из других епархий и самим семьям, что сейчас такая тенденция, что все епархии, они активно развивают это направление работы. То есть, я считаю, что это необходимо делать. И надо стимулировать это и со стороны родителей, то есть, они должны писать, звонить, говорить, и тогда, конечно же, просите, и вам будет дано. Сделают.
С. Сорокина
―
И не обязательно через Марфо-Мариинскую Обитель.
Е. Рубанская
―
Конечно нет. Напрямую.
С. Сорокина
―
Надо делать это на местах через свои епархии.
Е. Рубанская
―
Конечно, это надо делать.
С. Сорокина
―
Другое дело – не у всех есть два домика в Севастополе.
Е. Рубанская
―
Да и не нужно в Севастополе. Это может быть любой домик где-то в хорошей полосе России, где-то даже в центральной, где хорошая погода, где есть речка, где лес.
С. Сорокина
―
Ну, да. Лида, а у вас нету мысли, какой-то собственный домик, либо поклянчить, либо найти кого-то?
Л. Мониава
―
Мы сейчас строим собственный домик, который будет хосписом на метро «Новослободская», стационар хосписа. Пока нам достаточно стройки.
С. Сорокина
―
То есть, у вас детский хоспис на «Новослободской»?
Л. Мониава
―
Да, сейчас строится стационар, чтобы туда дети могли бы ложиться, которые совсем уже умирают, и которым дома тяжело.
И. Воробьева
―
Это вы сами строите или государство помогает?
Л. Мониава
―
Государство землю выделило для нас, а строим сами.
С. Сорокина
―
А сами – это все только на пожертвования, которые добрые люди...
Л. Мониава
―
Да.
И. Воробьева
―
И в какой стадии все это находится?
Л. Мониава
―
Там получены сейчас все-все разрешения, это больше года заняло, согласования.
С. Сорокина
―
А дом уже построен?
Л. Мониава
―
Там уже стоит старая школа, и ее будут реконструировать, чтобы был хоспис.
С. Сорокина
―
А, реконструкция на «Новослободской». Господа, кто услышал, чтобы обратили внимание на то, что благотворительной организации фонду помощи хосписам «Вера» нужно помогать и в этой стройке.
И. Воробьева
―
Мы сейчас прервемся буквально на пару минут в программе «Чувствительно». Напомню, что мы говорим о летних лагерях для детей-инвалидов. У нас в гостях две прекрасные девушки, Лида Мониава и Екатерина Рубанская. И давайте сейчас буквально через пару минут вернемся, еще есть много вопросов.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
Продолжается программа «Чувствительно». Светлана Сорокина, Ирина Воробьева и наши гости: руководитель проекта летнего лагеря для детей-инвалидов на подворье Марфо-Мариинской обители в Севастополе Екатерина Рубанская и менеджер детской программы фонда помощи хосписам «Вера» Лида Мониава. Мы говорим про летние лагеря для детей-инвалидов, вот этот опыт.
С. Сорокина
―
А вот, кстати говоря, а вы знаете еще про какие-то примеры летних лагерей для детей-инвалидов, которые организовал бы кто-то еще?
Е. Рубанская
―
Я знаю то, что Мосгортур сейчас это направление активно развивать начал. То есть, они уже отправили детей в существующие лагеря…
С. Сорокина
―
Да, я в Фейсбуке это тоже видела, да, да.
Е. Рубанская
―
То есть, какие-то существующие лагеря, где отдыхают обычные дети, но туда отправили также детей с особенностями.
И. Воробьева
―
А был же какой-то скандал, когда автобусы с такими детьми просто развернули.
С. Сорокина
―
И знаем конкретные истории, конкретные истории, когда отдельных детей, например, трудных детей из тех же детских домов просто выдворяли, вплоть до того, что в психушку увозили из детских обычных лагерей. Такое же тоже случается.
Е. Рубанская
―
Я участвовала в передаче на канале «Москва Доверие», как раз посвященной этой теме. То есть, прямо таки именно почему это случилось, разбирались, там были представители и власти, и общества – в общем, все, так сказать, заинтересованные стороны. И вообще, конечно, эта ситуация сложилась из-за того, что не был заключен договор. И лагеря, которые должны были принять этих детей, они не знали о том, что это будут дети…
С. Сорокина
―
То есть, это просто какая-то техническая история?
Е. Рубанская
―
Техническая.
С. Сорокина
―
Там есть и психологическая история. Какой нормальный взрослый человек будет кого-то там высылать, причем в психушку?
Е. Рубанская
―
Насчет психушки не знаю, а то, что вот не приняли... знаете, как человек, который сам организует такой отдых и знает все нюансы, все моменты, что ты отвечаешь за этих детей, за родителей, за добровольцев, за детей с особенностями… Там, понимаете, директор, которая не приняла этих детей, она просто честно сказала: я испугалась. Потому что она не знала, что будут эти дети, она не подготовилась.
С. Сорокина
―
То есть, сбой в организации – ну, хорошо, бывает и такое.
Е. Рубанская
―
Человека поставили в такую ситуацию, что она…
Л. Мониава
―
Только до этого она же деньги взяла за их отдых, тендер выиграла.
Е. Рубанская
―
Деньги не поступили, договор не был заключен. Там был какой-то посредник. То есть, выиграла одна организация, она перезаключила договор с кем-то еще, и этот кто-то еще не удосужился заключить договор с лагерем. То есть, договор не был подписан.
С. Сорокина
―
В общем, ладно, сложная история.
И. Воробьева
―
В результате пострадали дети. Катя, хочу спросить вас. До эфира мы говорили о том, что, помимо детей инвалидов, еще у вас ездят многодетные семьи.
Е. Рубанская
―
Да.
И. Воробьева
―
Как они вот в эту историю вписываются?
Е. Рубанская
―
Многодетные семьи, их не так много. То есть, как правило, смена – это одна, максимум две семьи. Бывает так, что семья, в которой есть ребенок с особенностями, она многодетная, то есть, сразу считается, что это и та, и другая категория. Они вписываются замечательно, потому что дети, которые из многодетных семей, они своего рода такие маленькие волонтеры-добровольцы. То есть, они активно участвуют в организации всяких праздников, они помогают добровольцам с детьми с особенностями поиграть, позаниматься, они все вместе едут на пляж. То есть, как раз это очень создает такую благоприятную среду, когда дети могут общаться…
С. Сорокина
―
Не одни инвалиды, а есть еще и другие дети, да?
Е. Рубанская
―
За счет того, что есть здоровые дети, кто-то может рассказать стишок, кто-то может что-то спеть. Дети, которые не могут этого сделать, они просто хлопают, они радуются.
С. Сорокина
―
Более здоровая обстановка.
Е. Рубанская
―
Да, они как бы понимают, что вокруг происходит что-то веселое, замечательное, для них это такая вот радость.
С. Сорокина
―
Ну, вот Лида сказала, что у них примерно так же, выезжают в том числе семьи, где и другие дети присутствуют, и все отдыхают.
Е. Рубанская
―
Все отдыхают, все радуются, чувствуют вот эту вот любовь, которая вокруг них.
С. Сорокина
―
Скажите, пожалуйста, вы ведь, как правило, имеете дело именно с семьями, да? А если это какие-то сиротские учреждения, где тоже есть и безнадежные, и тяжелые инвалиды? Вот как там?
Е. Рубанская
―
Вот у нас в программе, как раз таки у нас едут девочки из Елизаветинского детского дома, который при…
С. Сорокина
―
Это ваш собственный.
Е. Рубанская
―
Наш собственный детский дом.
С. Сорокина
―
Это понятно. А если это государственные какие-то учреждения? Они вывозят куда-нибудь таких детей или нет?
Л. Мониава
―
Если говорить про дома-интернаты, в которых лежат сотни паллиативных детей, ни один директор дома-интерната не обращается за тем, чтобы их дети получали бы паллиативную помощь, к сожалению. То есть, эти дети, они являются паллиативными пациентами, но паллиативную помощь не получают, потому что некому о них похлопотать, и обратиться, и найти какое-то учреждение.
И. Воробьева
―
То есть, они просто лежат.
С. Сорокина
―
Вы не знаете, может быть, у них есть какая-то база отдыха, куда они могли бы вывозить? Или это, как правило, все равно лежат просто?
Л. Мониава
―
Не знаю.
С. Сорокина
―
Не знаете такого, да? Потому что я тоже, мне доводилось бывать в таких учреждениях, и, как правило, просто лежат и лежат, и больше ничего. Им просто меняют белье и там как-то…
Е. Рубанская
―
В этом году вот тех детей, которых попытались вывезти в лагеря, и в итоге их же приняли. То есть, не эти лагеря, какие-то другие, их в итоге, приняли – это как раз таки дети из вот этих вот ДДИ. То есть, Яна Белова, которая сейчас в департаменте занимается активно этой работой, раньше она была координатором службы милосердия и работала тоже как раз с этими ДДИ, вот она сама комментировала ситуацию, что они выбрали из вот этих ДДИ детей, которых действительно можно отправить, то есть, более легкая степень нарушений, и это именно эти дети. То есть, я так поняла, что вот в этом году эта программа сейчас пытается реализовываться.
И. Воробьева
―
Я просто хотела вернуться к летнему лагерю, про который рассказывала Лида. Вот твой опыт… извини, что я на «ты», мы просто с Лидой давно знакомы, я не могу себе позволить на «вы», не получается.
С. Сорокина
―
А я могу.
И. Воробьева
―
Вот ты же рассказываешь про себя и про свой опыт с ребенком. А вот остальные волонтеры? Им же тоже, наверное, было страшно. Как происходило это сближение с детьми, и насколько родители помогали или, не знаю, боялись тоже вас, наверное? Это же как бы чужой человек к очень больному ребенку подходит.
Л. Мониава
―
Ну, все по-разному себя вели. Например, у нас была семья с девочкой Сашенькой, вот эту Сашеньку как раз привезли на Скорой помощи. И они вообще практически Сашу не оставляли, родители, все время с ней ходили. Первый день Сашу вообще не выносили из ее номера, и на второй день тоже не выносили из номера, и всех запускали в номер в маске, с помытыми руками, кто хотел с Сашей поздороваться. В последний день лагеря Саша уже гуляла вместе со всеми, но всем разное время требуется, чтобы как-то привыкнуть, что твой ребенок может вместе со всеми гулять, ходить в столовку.
С. Сорокина
―
А самой младшей сколько было?
Л. Мониава
―
Два годика, это Сашеньке.
С. Сорокина
―
Вот это Саша, два годика.
Л. Мониава
―
Да.
С. Сорокина
―
А старшая – 18.
Л. Мониава
―
У нас был, например, молодой человек, который наш же пациент, у него онкология, неизлечимая стадия, он хочет поехать не как подопечный, а как волонтер. И он следил за двумя маленькими детьми, ему было очень тяжело, у него боли, вот он все время уходил полежать, потом возвращался и очень ответственно за двумя малышами следил, даже никто не подумал, что он на самом деле пациент наш.
И. Воробьева
―
А потом, соответственно, вот эти дети, которые в последний день уже гуляли, они возвращаются в город, и там вот происходит какое-то изменение жизни. То есть, они же и в городе, получается, тоже начинают ходить гулять.
Л. Мониава
―
Да, еще как. Вот Саша, про которую я начала рассказывать, она за два года жизни вообще даже во двор своего дома никогда не выходила, потому что родители боялись, что она заразится от кого-то. После лагеря они стали каждый день гулять. А мы потом подумали, что мы так сильно по детям соскучились, что решили устроить с ними прогулку в Парке Горького, и мы вот в эти выходные всей этой компанией с инвалидными креслами, отсосами и прочим оборудованием гуляли по Парку Горького, уже никто не стеснялся. С. СОРОКИНА: А так они стесняются?
Л. Мониава
―
Ну, конечно. Вот я даже шла с девочкой Лерой, на нее все равно все смотрели. Но ничего страшного, конечно.
С. Сорокина
―
Мне кажется, все-таки сейчас стали к этому люди…
Л. Мониава
―
Хотя бы ничего не говорили.
С. Сорокина
―
… ну, нормальнее относиться. На улицах очевидно стали встречать все-таки коляски, инвалидов, и никто так не…
Л. Мониава
―
В Парке Горького нам все рады были, везде пускали нас…
С. Сорокина
―
А вы договаривались заранее?
Л. Мониава
―
Да, за две недели. Ездили смотрели помещение, со всеми говорили, предупреждали, какие дети. И, в итоге, все прошло хорошо.
С. Сорокина
―
Лида, а чудеса все-таки бывают в вашем безнадежном деле?
Л. Мониава
―
Все всё время это спрашивают.
С. Сорокина
―
Ну да, мне тоже интересно.
Л. Мониава
―
Вот, например, с нами в лагерь ездила Рената, вот Рената, мы когда познакомились, она вообще в коме лежала, у нее опухоль мозга. И она в коме больше двух месяцев лежала, у нее была в шее трубка, она дышала через нее, в носу трубка, ее так кормили. А потом она вдруг в себя пришла и с нами в лагерь поехала, она уже могла разговаривать немножко, ела сама немножко. А сейчас, когда мы с ней в Парк Горького ходили, она уже даже стоять может. Но я не знаю, что дальше будет, потому что болезнь ее никуда не делась.
С. Сорокина
―
Она не операбельна?
Л. Мониава
―
Нет, к сожалению. Но то, что так улучшилось состояние – это уже чудо для нас.
С. Сорокина
―
По крайней мере, какое-то продление, да, жизни, и немножко качество изменилось. Это здорово.
И. Воробьева
―
К Екатерине у меня вопрос. Если там много детей с ДЦП… вот у меня был в эфире Валера Панюшкин, который рассказывал, что вообще реабилитация детей с ДЦП возможна, главное правильно к этому подойти. Вот эти дети ваши, которые приезжают в Севастополь в этот летний лагерь, они же там проходят не реабилитацию, они там отдыхают.
Е. Рубанская
―
Они именно отдыхают. Реабилитацию они проходят в Москве в нашем медицинском центре, и это, в общем-то, целый год. А эта программа, она именно призвана на то, чтобы они отдохнули, и в том числе и от реабилитации. То есть, для них это возможность побывать на море. Многие дети первый раз приезжают на море, то есть, вообще никогда не видели, не были. Конечно, они не могут плавать…
С. Сорокина
―
А вы просто на обычный городской пляж идете, да?
Е. Рубанская
―
Вы знаете, каждую смену возим на тот пляж, на который нас просят. Потому что они бывают совершенно разные: где-то песочек, где-то галечка, где-то там такие лежанки, где-то другие.
С. Сорокина
―
Но это все равно городские пляжи все.
Е. Рубанская
―
Они, так скажем, адаптированные. То есть, это хорошие пляжи. Городской пляж, он в городе находится, а это как бы пригород, то есть, мы отвозим…
С. Сорокина
―
В Херсонес куда-нибудь?
Е. Рубанская
―
В Херсонес – нет. Это, знаете, Парк победы, потом есть пляж Омега. То есть, это ряд. Учкуевка. Вот Учкуевка вообще потрясающая, там такой вид! То есть, даже кажется, что ты не в Севастополе, а где-то вообще…
И. Воробьева
―
А что значит адаптированные пляжи?
Е. Рубанская
―
Адаптированные, я имею в виду, что, да, что это такие пляжи, которые конкретно вот для этой смены, они подходят. Допустим, дети с мукополисахаридозом, они любят Парк Победы, потому что там лежаки, они высокие. То есть, детей нельзя усадить на песок. Даже если там что-то постелить, у них болят ножки, им нельзя сидеть в неудобной позе, им обязательно нужно, чтобы высокое было что-то. И там такие удобные лежанки, то есть, то, что им подходит.
С. Сорокина
―
А вы тоже это все заранее договариваетесь?
Е. Рубанская
―
Программа уже не первый год, уже сами родители знают, что им надо, и уже комендант подворья наш любимый Игорь Александрович, он тоже уже знает, что каким родителям хорошо. Они приезжают, говорят: так, нас вот туда. Хорошо, все, везем. И пляжи, конечно, нас тоже уже знают. Я тоже хотела сказать, что у нас на самом деле в дельфинарий, террариум, в сад бабочек – во многие организации, куда мы наших детей возим, пускают тоже детей бесплатно.
С. Сорокина
―
Бесплатно даже.
Е. Рубанская
―
Бесплатно.
С. Сорокина
―
Дельфинарий – не такое уж дешевое удовольствие.
Е. Рубанская
―
Дельфинарий – да, 700 рублей. Вот у нас для детей бесплатно, а для родителей и для добровольцев там скидка идет 50%.
И. Воробьева
―
А вот на пляже, куда вы ездите, там же остальные люди тоже есть.
Е. Рубанская
―
Конечно.
И. Воробьева
―
Детей с ДЦП видно, что они…
Е. Рубанская
―
И с мукополисахаридозом.
И. Воробьева
―
Да. Вот люди, которые там на пляже, они как реагируют?
Е. Рубанская
―
Вы знаете, вот то, что я видела сама, мне показалось, что вообще…
И. Воробьева
―
Даже не обращают внимания?
Е. Рубанская
―
Вообще никакой реакции особой. Вот недавно тоже разговаривала с нашим комендантом, он говорит: мы все время, каждое воскресенье возим детей в храм причащаем на службу. Подошел какой-то мужчина в храме, говорит: я хочу помочь вам. Он говорит: ну, это не мои дети, у нас подворье, у нас лагерь. Дайте реквизиты – я вам помогу. Человек взял перевел 15 тысяч рублей. То есть, как бы вот даже наоборот.
И. Воробьева
―
Детям можно же купаться с такими заболеваниями?
Е. Рубанская
―
Разные детки есть. Допустим, буллезный эпидермолиз – нет, мукополисахаридоз – ну, немножко.
И. Воробьева
―
В разных стадиях.
Е. Рубанская
―
Немножко. Допустим, детский церебральный паралич – те плавают вовсю, с помощью, с поддержкой, но они прямо вот плавают. То есть, все по-разному.
С. Сорокина
―
Вот фраза из интервью с настоятельницей Марфо-Мариинской обители, но обращаюсь к Лиде. Настоятельница сказала: «Служение людям – это очень и очень тяжелая работа, и со временем у каждой сестры может закончиться запас сил». Как у вас с запасом сил?
Л. Мониава
―
У нас наоборот, для нас это так приятно. Мы приходим к родителям и детям, они нам радуются, мы играем с ними. Наоборот, мы сидим все измученные за компьютером, пока все эти деньги собираем, отчеты, договоры – вот это очень мучительно. А когда я с детьми, это счастье всегда.
С. Сорокина
―
Даже с такими безнадежными, даже когда…
Л. Мониава
―
Первую минуту обращаешь внимание на все эти трубочки, а потом уже ребенок как ребенок.
И. Воробьева
―
Но вы же привязываетесь к детям.
Л. Мониава
―
Да.
И. Воробьева
―
Они же уходят.
Л. Мониава
―
Мы тогда продолжаем с их родителями общаться.
С. Сорокина
―
Все равно не рвется связь.
И. Воробьева
―
Бывает такое, что родители потом к вам волонтерами приходят?
Л. Мониава
―
У нас много сотрудников, у них дети умерли под опекой фонда, они многие к нам работать приходят. Кто-то волонтером приходит. Кто не приходит волонтером, вот они нам помогают, они пишут такие статьи в поддержку тех, у кого только-только умирает ребенок. На день памяти мы каждый год собираемся со всеми. У нас же в год больше ста детей, к сожалению, умирает, но мы с семьями детей продолжаем общаться.
С. Сорокина
―
За год больше ста детей, только из вашего покровительства, да?
Л. Мониава
―
Да. Но мы со всеми родителями, братьями, сестрами общаемся и дальше.
С. Сорокина
―
Вот, Ира. Вы, по крайней мере, находите время от времени в своем лесу людей…
И. Воробьева
―
Да я вообще каждый раз просто удивляюсь и каждый раз понимаю, что когда работаешь с детьми, когда работаешь с детьми больными…
С. Сорокина
―
Особенно когда касается безнадежно больных, это, конечно, совсем тяжело. Катя, как у вас с силами? Я понимаю, что с божьей помощью, но все же. Вот настоятельница признает, силы-то кончаются периодически.
Е. Рубанская
―
Да, я хочу сказать, что вот есть таких два фактора глобальных, которые, наверное, меня держат на плаву. Первый фактор – это добровольцы. Без них вообще ничего бы не было. То есть, добровольцы – это люди, которые после работы, после трудового дня, несмотря на какие-то свои проблемы, заботы, хлопоты, все что угодно, они приезжают и они помогают. Они помогают вообще абсолютно разным образом. Вот сейчас, допустим, у нас такая задача стоит, наше подворье, которое существует пять лет, на самом деле вот эти два домика – это постройки послевоенные, то есть, им уже очень много лет. И мы их уже ремонтируем ежегодно. То есть, у нас то там что-то горит, то что-то течет, постоянно срочный, экстренный ремонт, и вкладываем большие деньги. Такой, наверное, смешной пример, но я его приведу. То есть, конечно, если представить вот уже старый ботинок, из него новый сделать очень сложно, даже если его заклеишь, и зашьешь, и залатаешь, и все равно…
С. Сорокина
―
Ну, и что теперь делать?
Е. Рубанская
―
Мы пришли к такому выводу, что мы будем строить новое подворье на этом же месте, то есть, будем строить новый дом, который будет отвечать всем требованиям для таких особых детей, потому что эти дома, ну, вот, понимаете…
С. Сорокина
―
А что-то изменилось в связи с тем, что сейчас у Севастополя другой статус и прочее?
Е. Рубанская
―
Наверное, глобально пока, на данный момент ничего не изменилось. Но я думаю, что еще достаточно не так много времени прошло. И мы сейчас в этом направлении как раз собираемся работать. У меня сегодня вечером встреча с архитекторами, со строителями. То есть, мы занялись разработкой проектной документации…
С. Сорокина
―
Тоже стройка, Лида.
Е. Рубанская
―
Да, я тоже послушала, думаю: коллеги, коллеги.
С. Сорокина
―
Это позитивно.
И. Воробьева
―
По поводу волонтеров и добровольцев. Не все могут работать с детьми, не все могут работать с безнадежными детьми. Какие главные качества людей, которые… вот вы берете их, условно говоря? Какие они должны быть?
Л. Мониава
―
Мы всех-всех приглашаем и для каждого просто находим такое дело, которое ему нравится. Например, кому тяжело с детьми, они нам могут помогать с документами, могут помогать в бухгалтерии, могут помогать отвозить туда-сюда посылки. Сейчас мы еще придумали, что мы очень просим волонтеров помогать деньги собирать. Можно у себя на работе, в церкви какую-нибудь акцию провести и таким образом помочь. То есть, любой человек может быть у нас волонтером, просто надо каждому подбирать дело, которое ему будет нравиться.
С. Сорокина
―
Я, кстати, поняла из разговора, что часто с детьми-то работают те, кто свою трагедию пережили, ну, в том числе, да? Например, потерявший своего ребенка потом заботится о других, и это верная проверка.
И. Воробьева
―
Да, просто я как раз вот про выгорание, в этом смысле, конечно, здесь очень сложная, наверное, история всегда, каждый раз, когда к ребенку привязываешься, а потом – раз, и ребенка нет. Я вообще преклоняюсь, конечно. Потому что потом продолжать работать, не отчаиваться, продолжать работать – это надо иметь какие-то безумные силы.
С. Сорокина
―
Я только хочу напомнить, с кем мы говорим, для тех, кто, может быть, только в данный момент присоединился к нашему разговору. Это Екатерина Рубанская, руководитель проекта летнего отдыха на подворье Марфо-Мариинской обители в Севастополе, в данном случае, но я думаю, что вы и здесь занимаетесь детскими программами. Или только севастопольским отдыхом?
Е. Рубанская
―
Нет, нет, безусловно, я занимаюсь различными мероприятиями.
С. Сорокина
―
Конечно, различными. Это все при московской Марфо-Мариинской обители. И Лидия Мониава, менеджер детских программ благотворительного фонда помощи хосписам «Вера». Вот эти рекламы вы наверняка видели по городу, и очень врезается в память: «Если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь». Это правда. Что мы еще не спросили?
И. Воробьева
―
У нас буквально остается две с лишним минуты, совсем немного. Я хочу дать возможность нашим гостьям сказать то, что им нужно, обратиться к нашим слушателям.
С. Сорокина
―
Может быть, есть какая-то необходимость, что-то вы хотели бы поклянчить, в хорошем смысле…
И. Воробьева
―
Позвать, порекламировать.
С. Сорокина
―
Позвать, пригласить. Ну, в общем, на ваше усмотрение, вот говорите.
Л. Мониава
―
Нам волонтеры очень сильно нужны, чтобы помогать все отвозить, чтобы деньги собирать. У нас есть сайт hospicefund.ru, там можно все почитать. Будем рады помощи.
И. Воробьева
―
Люди, которые приходят, они просто приходят на сайт, и там просто…
Л. Мониава
―
Там все описано, что нам нужно. hospicefund.ru.
С. Сорокина
―
Вот заходите на сайт и смотрите, чем могли бы помочь, как волонтерством, так и деньгами. Катя?
Е. Рубанская
―
Ну, у нас, конечно, сейчас вот эта глобальная наша программа, связанная с тем, что мы хотим сделать новый современный, специально адаптированный для особых детей, с игровой площадкой, с игровой комнатой, с большой трапезной, с актовым залом. То есть, сделать все, чтобы максимально было комфортно, и чтобы долгие годы дети, которые будут приезжать, получали максимум радости, комфорта, удобств. То есть, это такие как бы семьи, которым, действительно, кроме, наверное, нас, тех, кто нас слушает, то есть, тех людей, которые являются соседями, горожанами, там, не знаю, то есть, люди, которые вокруг – кроме нас, некому помочь этим семьям. Конечно, я сейчас ко всем обращаюсь, людям, которые могут помочь…
С. Сорокина
―
В стройке.
Е. Рубанская
―
Любыми способами: финансовыми…
С. Сорокина
―
Обновить подворье.
Е. Рубанская
―
Да. То есть, финансовыми, административными ресурсами, человеческими, строительными материалами. То есть, вот все, что вам приходит в голову, как вы можете быть нам полезны – мы с распростертыми объятьями всех ждем.
С. Сорокина
―
Напоминаем, Марфо-Мариинская обитель. Тоже зайдите, сайт вполне понятный.
Е. Рубанская
―
Сайт еще у нас miloserdie.ru – это программа совместная с православной службой помощи «Милосердие». miloserdie.ru, там в поисковике набрать «летний лагерь для семей с детьми-инвалидами», и сразу выйдет наша страничка.
С. Сорокина
―
Ну, и я хотела напомнить просто, что у Лиды тоже стройка, и что строится детский хоспис на «Новослободской». И если, опять же, у вас есть такая возможность всяческая, то помогайте этой стройке.
И. Воробьева
―
Друзья, не стесняйтесь, помогайте. У нас были совершенно две прекрасные, очень сильные девушки, несмотря на то, что вы когда в сетевизоре видите нас всех, увидите, что это очень хрупкие барышни…
С. Сорокина
―
Кроме меня.
И. Воробьева
―
Все хрупкие барышни здесь. И поэтому, да, не стесняйтесь, помогайте. Я напомню, что у нас в гостях были: руководитель проекта летнего лагеря для детей-инвалидов на подворье Марфо-Мариинской обители в Севастополе Екатерина Рубанская и менеджер детской программы фонда помощи хосписам «Вера» Лида Мониава. Спасибо большое, что вы пришли к вам, все это рассказали, было очень интересно.
С. Сорокина
―
Спасибо!
И. Воробьева
―
И очень трогательно.
Е. Рубанская
―
Спасибо вам, что позвали.
И. Воробьева
―
Программа «Чувствительно» завершается. Анонсы Добро Mail.Ru обязательно вы сейчас услышите. А мы через неделю к вам вернемся со Светланой Сорокиной.
С. Сорокина
―
До свидания.