Волонтеры в помощь детям-сиротам - Тоня Самсонова, Алена Синкевич, Наталья Гусарова - Чувствительно - 2015-01-24
24.01.2015
Волонтеры в помощь детям-сиротам - Тоня Самсонова, Алена Синкевич, Наталья Гусарова - Чувствительно - 2015-01-24
Скачать
Леся Рябцева: 16
―
06 в Москве. Это программа «Чувствительно». С вами Леся Рябцева. И как уже было сказано в анонсе, сегодня будем говорить с Аленой Синкевич и с Натальей Гусаровой о чудесной организации «Волонтеры детям-сиротам». Давно мечтала Вас пригласить. А раз сегодня кейсовая передача, то есть разбираем не стереотипы, не общую проблему, а говорим именно о волонтерах, именно о вас, то собственно, ну, наконец, я с вами увиделась. И поскольку немного моя передача претерпела форматные изменения, начинаем с новостей благотворительности.
Сергей Бунтман
―
Благотворительность. Новости.
Л. Рябцева
―
Итак, в США опечатка позволила направить почти 10 тысяч долларов на благотворительность. На прошедшей неделе случилось вот что: в общем, полицейские Флориды решили изготовить ковер, на котором должна была быть надпись на английском языке «Мы верим в Бога», то есть «In God we trust». Должен он был стоить 500 долларов, но из-за опечатки… Там, в общем, написали «В собаку мы верим» - «In dog we trust». И, в общем, прелесть американцев, которые умеют всегда заработать, и в благом именно виде заработать на этой истории. Они решили выставить этот артефакт, этот ковер на аукцион, чтобы деньги, которые будут собственно выплачены за этот ковер пошли в один из собачьих приютов. И таким образом потратив 500 долларов, которые к тому же им фабрика вернули из-за собственной же ошибки, они заработали 9 560 долларов и отдали в собачий приют. Это первая новость, которая случилась на прошедшей неделе.2-я история. Сейчас идет чудесный фильм в кинотеатрах. Это «Приключение Паддингтона» про медведя лондонского. Обожаю его безумно. И 21 января в столичном кинотеатре «Ролан» состоялся благотворительный показ этой самой семейной комедии. Чудесный мультик. Но самое здоровское, что поскольку благотворительный показ, то зрители, которые пришли на него, – это дети, которые находятся под опекой фондов «Подари жизнь», «Обнаженные сердца», «Я есть», «Созидание», «Дети БЭЛА», «Бюро добрых дел» и еще воспитанницы православного приюта «Покров». И плюс к этому еще детки, которые из малообеспеченных семей. Вот.
И последняя новость, которую я нашла, которая меня больше всего заинтриговала, – это как раз о Вас. Фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» сообщил об уменьшении взносов. Как мы знаем, кризис на дворе и кризис в благотворительности, мы об этом говорили, я говорила еще в прошлой… передачи и с Митей Алешковским о том, что из-за кризиса, если число жертвователей не сокращается, то сокращается та сумма, которая жертвуется.
Алена Синкевич
―
Вот это ровно то, что наблюдается у нас в фонде сейчас и потому, что наш фонд, он существует, но его жертвователи – это приблизительно 60-70 процентов физические лица.
Л. Рябцева
―
Алена Синкевич, координатор проекта «Близкие люди»…
А. Синкевич
―
Да. Да, простите. Я не приветствовала никого…
Л. Рябцева
―
Все в порядке.
А. Синкевич
―
… да и не представилась. Рада вообще быть в этой передаче. Спасибо большое, что нас позвали…
Л. Рябцева
―
Еще позовут.
А. Синкевич
―
Очень приятно. И если проанализировать наши вот доходы фонда, то если в сентябре было собрано 6 миллионов рублей, в октябре – 3 миллиона рублей, а в ноябре – 2 миллиона рублей. То есть заметное падение собранных денег фондом…
Л. Рябцева
―
Ну, это потому, что денег меньше и у людей, меньше хочется жертвовать.
А. Синкевич
―
Да. И из-за этого, что это происходит… и из-за того, что у нас действительно 60-70 процентов наши жертвователи – это физические лица, и количество жертвователей у нас не уменьшилось, но суммы, которые… Если раньше средняя сумма, которую сдавали люди… Ну, в среднем, да? Потому, что там вариации от 5 рублей и выше, да? В среднем эта сумма была от 500 до тысячи рублей, то теперь она значительным образом упала.
Л. Рябцева
―
Одного человека в месяц?
А. Синкевич
―
Одного человека. Да. Но это мы берем усредненное, потому что кто-то жертвует 15... да? Нет, не в месяц, а статистически в месяц.
Л. Рябцева
―
Ага. Поняла.
А. Синкевич
―
То есть это не то, что один и тот же человек там каждый месяц отстегивает тысячу рублей. Это как бы на усмотрение людей. Кто-то отстегивает гораздо больше каждый месяц, кто-то гораздо меньше, кто-то раз в год. Ну, в общем, это люди сами решают. Но количество жертвователей осталось то же самое, и в то же время сумма значительно сократилась.
Л. Рябцева
―
А что с компаниями?
А. Синкевич
―
А компаний у нас всегда было в числе жертвователей приблизительно 30-40 процентов, и среди них государственные – 5-10 процентов составляли государственные гранты. Они у нас тоже есть. И в этом смысле можно было бы рассчитывать на то, что государственные гранты, они сократятся. Но тут у нас есть некоторая проблема с получением их, связанная с тем, что государственные гранты в основном рассчитаны на некие ленты, на некие… мероприятия. Да. А у нас есть проекты, которые требуют поддержки, ну, постоянной там из месяца в месяц. То есть, например, у нас есть…
Л. Рябцева
―
Мы еще поговорим об этом.
А. Синкевич
―
Да. У нас есть там проект «Теплый дом» и сопровождаемое проживание. И они требуют того, чтобы мы снимали дом, и того, чтоб мы снимали квартиры для сопровождаемого проживания. И у нас в проекте, вот у нас в «Близких людях» есть дети, которым необходима няня ежемесячно. То есть на такие вот постоянно ведущиеся работы государственные гранты обычно не распространяют.
Л. Рябцева
―
Самое интересное, что большинство благотворителей, которые были у меня в гостях, говорили о том, что благотворительные мероприятия должны быть бесплатными. И благотворители наоборот стараются не тратиться, например, на квартиры для сопровождения, там на гостиницу, на еду, то есть пытаются либо бартером, что называется, – да? – как-то обойтись своими силами, полубесплатно, поэтому…
А. Синкевич
―
Мы бы были рады.
Л. Рябцева
―
У нас пока не требуют…
А. Синкевич
―
У нас не получается. Да, у нас пока не получается, потому что дом надо снимать.
Л. Рябцева
―
Надо. Да.
А. Синкевич
―
И все попытки получить этот дом для семей, которые проживают в «Теплом доме» на основе некоего бартера с государством или с кем-то еще, они ничего не дали. Поэтому мы вынуждены, в общем, этот дом снимать. И это ежемесячные, конечно, расходы.
Л. Рябцева
―
Ален, объясни для тех, кто вне благотворительности. Вот у Вас сократилось число пожертвований, и теперь нужно делать что?
А. Синкевич
―
Ну, прежде всего, надо теперь думать, делать что мы дальше будем, потому что очень не хочется закрывать проект. Но есть два пути естественно: или сокращать количество проектов…
Л. Рябцева
―
Направлений, да?
А. Синкевич
―
Да. Или сокращать количество направлений, что делать очень не хочется, потому что фонд возник не под воздействием некоей отдельной идеи, а он в этом плане довольно чутко отслеживает некие тенденции, которые существуют в обществе, и то место, где нужно подставлять какие-то, грубо говоря, костыли, где есть идеи, есть движение, но нет помощи адекватной, или нет каких-то условий для того, чтобы что-то развивалось, фонд, в общем, работает как некая такая социальная лаборатория. То есть все, что происходит сейчас в обществе, оно каким-то образом… ну, я имею в виду в обществе – в направлении, связанном с детьми-сиротами и с их жизнью, с тем, как они становятся сиротами, с тем, как они живут в детских сиротских учреждениях, с тем, как они потом, если им везет, попадают в семьи, с тем, что сделать для того, чтобы они больше попадали. То есть все, все вот эти штуки, они отслежены в фонде, и работа по всем направлениям ведется. Значит, вариантов два: или сокращать количество направлений, что очень не хочется, потому что они связаны… их экзистенция связана с жизненными потребностями. Вот. Или просто редуцировать саму работу внутри этих направлений, что тоже ужасно обидно, потому что режем мы все время по живому, по живым людям, по живым и так трагическим судьбам.
Л. Рябцева
―
То есть либо мы сокращаем количество направлений, либо делаем эти направления более узкими…
А. Синкевич
―
Более узкими, более плоскими, я бы даже сказала.
Л. Рябцева
―
Но по сути фонд занимается тем, чем не занимается государство. То есть не занимается детьми-сиротами…
А. Синкевич
―
Ну, нельзя сказать, что государство не занимается детьми-сиротами. Просто любая работа с детьми-сиротами как и любая работа с людьми – это всегда большое умение работы со случаем, с какими-то отдельными историями, то, что в рамках государства и глобальных систем, которые решают проблемы системным путем, не всегда удается. Работа фонда, работа НКО позволяет применять более гибкие методы, быстрее откликаться на какие-то перемены, разбираться с каждым отдельным случаем, принимать решения, которые специфически именно для этой ситуации сегодня.
Л. Рябцева
―
Но опять же проще, грубо говоря, написать бумажку в фонд, нежели через бюрократическую систему дойти до кого-то из государства…
А. Синкевич
―
Конечно, путь короче. Все понятно. Там если ребенку нужна помощь в лечении, то она сегодня, а не через два года.
Л. Рябцева
―
Напоминаю, что это программа «Чувствительно». С вами Леся Рябцева. У меня в гостях Алена Синкевич, координатор проекта «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», и Наталья Гусарова, психолог проекта «Близкие люди». И номер для смс-сообщений, я напомню, 985 970 45 45, твиттер-аккаунт «Вызвон».Раз уж начали говорить о фонде, раз углубились в работу направлений и проектов, хочу личную историю, как Вы попали в благотворительность, зачем Вы в это ввязались, если особенно так тяжело вот сейчас в кризис. Наташа? Алена?
А. Синкевич
―
Наташа.
Наталья Гусарова
―
Здравствуйте! Меня зовут Наталья. История на самом деле очень простая. Пока я училась в институте, я… ну, как-то так получилось, что я попала в эту тему, тему написания каких-то работ по тематике детей-сирот. И в тематике я писала о том, как работают специалисты в этой области. Меня это очень заинтересовало.
Л. Рябцева
―
Как не загорают…
Н. Гусарова
―
Какими методами они работают? Чем отличается НКО от госструктуры? На чем делают акцент? Ну, вот…
А. Синкевич
―
Чем же они отличаются?
Н. Гусарова
―
Знаете, наверное, я бы сказала так: на каждом этапе мы ставим разные задачи. Для меня вот как для психолога фонда очень важно работать с каждым случаем, с каждым человеком в отдельности. Немножко в госструктуре чуть-чуть это вот разница чуть-чуть сглаживается. Ну, и после того, как я закончила институт, то у меня было очень большое желание начать работать именно в благотворительности. И я какое-то время искала работу и нашла ее в фонде «Помощь волонтеров детям-сиротам».
Л. Рябцева
―
Совместила приятное с полезным.
Н. Гусарова
―
Ну, я очень хотела работать в благотворительности. Я очень хотела работать у Лены Ольшанской, и я работаю в этом фонде.
Л. Рябцева
―
Лена Ольшанская, кстати, была у нас в гостях. Как раз до Нового года говорили про подарки, которые нельзя возить в детские дома на Новый год. И, Наташ, чем ты занимаешься в фонде? Зачем нужен психолог. Кому он нужен в первую очередь?
Н. Гусарова
―
У меня есть несколько важных задач. Первая – это первичный выезд. Я выезжаю в семьи не только как психолог. Наверное, я совмещаю функции психолога и соцработника. Все…
Л. Рябцева
―
В семью, в которой есть…
Н. Гусарова
―
Да.
А. Синкевич
―
Наташа, Вы просто стали говорить про наш проект, а люди, я думаю…
Л. Рябцева
―
Не понимают. Да.
А. Синкевич
―
… не понимают, о чем идет речь. Расскажите немножко.
Н. Гусарова
―
Наш проект «Близкие люди» занимается помощью семьям, которые взяли на воспитание ребенка с особыми потребностями. И ребенку с особыми потребностями как, когда он попадает в семью, семья бывает очень часто дезориентирована, потому что ребенок проходит несколько медучреждений, получает несколько, зачастую различных диагнозов, и получает различные планы лечения.
Л. Рябцева
―
Непонятно, что с ними…
Н. Гусарова
―
Непонятно, что делать. Вот ребенок такой попал в семью. У родителей есть мотивация и большое желание помочь, но с чего начать, как помогать, не всегда понятно. И тогда если родители обращаются в фонд, и мы принимаем такую семью в программу…
Л. Рябцева
―
Спасатель Наташа едет к ним.
Н. Гусарова
―
Психолог Наташа едет к ним. И я стараюсь максимально подробно выяснить все потребности, особенности, сложности, с которыми сталкивается семья.
Л. Рябцева
―
… мне кажется, что это вдвойне тяжело. Да? Семья решается на очень тяжелый шаг взять ребенка из детского дома, а если он еще с особенностями, с особенными потребностями, и им это кажется вдвойне непонятным и страшным, то без психологов, по-моему, не разобраться вообще никак.
Н. Гусарова
―
Знаете, удивительная штука заключается в том, что родители нашего проекта довольно таки ресурсные люди. То есть вот сказать про них, что они… Да, они, конечно, дезориентированы. Да, они не очень хорошо понимают, с чего лучше начать, и как максимально эффективно, и как максимально быстро помочь ребенку. Но при этом у них много ресурсов для того, чтобы эту помощь искать, находить, для того, чтобы пользоваться этой помощью.
Л. Рябцева
―
Как они хотят.
Н. Гусарова
―
Да, они могут. Они не только хотят, они могут эту помощь запросить и принять. И после того, как я выясняю основные потребности семьи, дальше мы с Аленой составляем какой-то план, с чего начинать. У нас уже есть какой-то отработанный алгоритм. О нем, мне кажется, сейчас расскажет Алена лучше. И мы начинаем работать с такой семьей. Также важным моментом моей работы является то, что я веду так называемые карты семьи. Карты семьи – это по сути кейсы с описанием, с медицинской документацией, с психологическим описанием, со всеми потребностями и нуждами, с тем, что мы делаем, что мы хотели бы делать, когда мы планируем это делать, и сколько на это потребуется ресурсов. Такой план по реабилитации.
Л. Рябцева
―
Помните, был такой мультик «Семейка супергероев»? Я Вас такими же представляю. Такие та-да-да-дам! Значит, Наталья выезжает, потом к Алене присоединяется, делает какие-то карточки непонятные. Алена, объясните, как это все…
А. Синкевич
―
На самом деле это все совершенно не так пафосно, как Вы изображаете совершенно.
Л. Рябцева
―
Мне непонятно…
А. Синкевич
―
Потом в этой истории супергерои, мне кажется, совершенно не мы с Натальей даже близко, а наши родители…
Н. Гусарова
―
Да.
А. Синкевич
―
… которые, хотя мы работаем с ними, все время с ними общаемся, не устаешь удивляться и смелости людей и мужеству людей, и мудрости людей. Все это в разных пропорциях присутствует в каждой семье. Поэтому истории все немножко отличаются. И им действительно нужна помощь. Но, тем не менее, это не то, что мы должны сделать вместо них. Это люди, которые все делают сами. И просто им действительно немножко в разных местах бывает нужна помощь…
Л. Рябцева
―
Поддержка…
А. Синкевич
―
Поддержка. Да. И, к сожалению, поддержка не только психологическая. Это было бы… упрощало бы нашу жизнь. Поддержка нужна финансовая очень часто. И поэтому и не хватает нам денег и на проект, и на фонд, и на многие другие проекты. А какого рода поддержка нужна? Ну, в общем, понятно потому, что дети с особыми потребностями нужно лечение, нужна реабилитация. Если лечение, многие виды оплачиваются, то реабилитация такая, которая нужна нашим семьям оплачивается очень редко, а та, которая получается бесплатно, не всегда эффективна. И в этом смысле опять-таки, простите, что возвращаюсь к грустному – к теме кризиса… То есть вот мы сейчас смотрим на каждую семью и понимаем, что для нас этот кризис означает там, что мальчик Армен может не получить вот ту помощь в реабилитации, которая дает ему возможность ходить, потому что выбор все время такой: или ребенок на коляске, или ребенок научится сам ходить. Да? Вот Армен начал сам ходить, сам ходит, и это здорово. Но если ему не помогать в реабилитации, то он не сможет сам ходить, например. И таких детей много. И каждый раз прикидываешь, какая именно цена будет у этого кризиса, который…
Л. Рябцева
―
Вопрос относительности, да? Для одних кризис – это когда гречку нельзя купить, а для других – что ребенок не пойдет.
А. Синкевич
―
Ну, когда гречку нельзя купить, это тоже, конечно, неприятно…
Л. Рябцева
―
Конечно, неприятно. Но, по крайней мере, ходишь. Пусть голодный, но ходишь.
А. Синкевич
―
Да, да.
Л. Рябцева
―
Ален, скажи, пожалуйста, сколько семей, детей сейчас есть у проекта? Это можно посчитать?
А. Синкевич
―
Ну, сейчас… Ну, да, можно, конечно. Сейчас в проекте из тех, кому мы помогаем, на кого мы собираем деньги, это 52 семьи в 14-м году у нас было. И все дети с особыми потребностями. То ест у очень многих детей проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Много детей с миелодисплазией. Это иначе еще называют… ну, это проблема со спинным мозгом. Да? Когда он так или иначе неправильно прикрепляется. Это следствие бывает спинномозговой грыжи. И это дети, у которых парализация конечностей и проблемы с тазовыми функциями серьезные.
Л. Рябцева
―
Это с рождения?
А. Синкевич
―
Это врожденная проблема и, к сожалению, из-за того, что она тяжелая, и сразу видно, что она тяжелая, многие кровные родители отказываются от таких детей
Л. Рябцева
―
Отказываются, отдают в детские дома. Потом находятся герои, о которых мы говорили. Родители забирают ребенка домой, и потом им нужна помощь. Вопрос: почему он должен обратиться именно в Ваш фонд, в Вашу организацию, в проект «Близкие люди», а не обратиться в другие фонды? Есть же фонды, которые занимаются…
А. Синкевич
―
Ну, честно говоря, такой вот программы, которая бы помогала приемным семьям с особыми потребностями, больше в Москве сейчас нет. И думаю, что нет нигде. Мы сейчас в данный момент, к сожалению, помогаем одни. И я говорю «к сожалению» по той простой причине, что в силу активизации нашего общества в направлении вот приема детей-сирот в семьи, что очень здорово, и не может нас не радовать, потому что на фоне всего этого есть много позитивных процессов, которые происходят, и они нас очень радуют. Но семей становится все больше и больше. И мы этому очень рады. Но они нуждаются в помощи. И все время очень страшно, что наших ресурсов на это не хватит. И, конечно, мы очень надеемся, что какие-то государственные структуры будут более прицельно заниматься именно этими проблемами, потому что поставлена задача государством, чтобы таких семей было много. Но, значит, какой-то отклик должен быть в лечении и реабилитации более специфически ориентированной именно на сиротскую медицину и на помощь приемным детям, которые получали, ну, как бы очень усеченную помощь в начале своей жизни….
Л. Рябцева
―
Ну, в смысле в детском доме? А государство с Вами выходит на контакт? Оно общается? Есть какие-то проекты, направления?
А. Синкевич
―
Ну, вот у нас есть государственные гранты, но вот как я уже говорила, они, к сожалению, в основном не на это. Только 5-10 процентов наших… вот средств, получаемых фондом, – это государственные гранты.
Л. Рябцева
―
Давайте опять вернемся еще раз назад. Есть проект «Близкие люди». Есть фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Как одно уживается в другом или с другим? Я не очень понимаю. Фонд – это что-то большое. Проект – это направление?
А. Синкевич
―
Да. Проект «Близкие люди» - это одно из…
Л. Рябцева
―
Филиал?
А. Синкевич
―
Нет, нет. Это просто одно из многих направлений фонда.
Л. Рябцева
―
Сколько вас человек в проекте?
А. Синкевич
―
Сотрудников?
Л. Рябцева
―
Да.
А. Синкевич
―
Два.
Л. Рябцева
―
А! То есть вот…
А. Синкевич
―
Да.
Л. Рябцева
―
… все передо мной.
Н. Гусарова
―
У нас много волонтеров.
А. Синкевич
―
Это надо не забывать.
Л. Рябцева
―
Сколько?
А. Синкевич
―
У нас постоянно работают 22 волонтера.
Л. Рябцева
―
Что они делают?
А. Синкевич
―
О! Сейчас расскажу Вам. Волонтеры делают все. Без волонтеров мы бы пропали.
Л. Рябцева
―
Деньги собирают.
А. Синкевич
―
Нет.
Н. Гусарова
―
Есть некоторые волонтеры, которым это удается.
Л. Рябцева
―
Но они привлекают как бы деньги.
Н. Гусарова
―
Да, да. Привлекают спонсоров для своих семей, которых они курируют.
Л. Рябцева
―
А! То есть у каждой семьи есть tutor типа того, куратор.
А. Синкевич
―
Куратор. Да.
Н. Гусарова
―
По сути это социальный работник. Ну, если так, в общем, можно было бы сказать.
Л. Рябцева
―
И он приезжает к ним…
А. Синкевич
―
Ну, смотрите, значит, вот столько семей, и если бы с Натальей были вдвоем, мы бы никогда не справились с этим количеством семей, потому что когда речь идет о семье с ребенком с особыми потребностями, то все становится немножко трудней, чем если б в этой семье ребенок без особых потребностей. Ну, например, если этой семье, этой маме с ребенком надо приехать на прием, ребенок – колясочник…
Л. Рябцева
―
К врачу?
А. Синкевич
―
Да. То, кто-то должен помочь. Хорошо, если у мамы достаточно денег для того, чтобы ездить на такси туда и обратно. А так бывает не часто. Вот. Иначе просто люди, у которых достаточно денег, не обращаются в фонд, они находят свои какие-то ресурсы. Да? То есть у нас все-таки те семьи, которым трудно. Вот значит. И волонтер, он будет помогать этой семье добраться до того места. Они ездят не только к врачам. Куда бы они не ехали, волонтер будет помогать им решать какие-то вот такие бытовые проблемы. Волонтер, если он может, и у него получается, будет привлекать средства в фонд именно на эту семью, потому что на каждую семью на форуме открыта тема, там написано сейчас, что нужно, какие средства собираются именно на эту семью…
Л. Рябцева
―
На Вашем сайте?
А. Синкевич
―
Да, на сайте.
Л. Рябцева
―
«Отказники.ру»?
А. Синкевич
―
Да, да. «Отказники.ру». Есть форум. Там собственно много форумов. В каждом проекте есть свой форум. И у нас как и у всех есть форум по «Близким людям», где рассказано кратко история каждого ребенка, который в проекте, и на что собираются деньги сейчас. И волонтер, там написано имя того куратора, который курирует эту семью, волонтер-куратор. И он по возможности тоже ищет каких-то спонсоров, которые будут сдавать деньги именно на этого ребенка. Ну, в общем, на самом деле куратор выполняет очень большую работу, потому что он и много делает и об этом пишет на форуме и так далее. То есть мы с Натальей выполняем скорее координационные такие функции, а Наталья – функции какой-то тонкой психологический регулировки, я бы сказала, потому что совсем не все кураторы имеют профессиональную подготовку к этому, и поэтому…
Л. Рябцева
―
То есть Наташа не только с детьми и семьями, но еще и с волонтерами.
Н. Гусарова
―
Да, при необходимости.
Л. Рябцева
―
Какие бывают проблемы? Вот волонтер приходит такой… Юра Белановский, его зовут, да? Он рассказывал… Господи, какой… А! «Даниловцы». Да. Все. Вспомнила. Волонтерское движение «Даниловцы». Он рассказывал, что есть две проблемы. Одна – это когда чересчур амбиций много и все, давай, конечно, я готов работать, я волонтер и сейчас в больницу и все помогу. Его наоборот надо обучить, остепенить, как бы рассказать, что не все так весело и замечательно проходит в больницах, где там деткам нужна помощь. А есть вторая история, когда опять же загораются и передумывают потом помогать. А есть 2-я история, когда боятся начинать и сразу заранее думают о том, как они перегорят как волонтеры, и зачем переживать за кого-то другого. Наташа, с чем ты сталкиваешься? И как ты помогаешь вот волонтерам переключиться в нормальное русло?
Н. Гусарова
―
Ну, переключиться помогает иногда просто разговор. Это вообще бывает полезно…
Л. Рябцева
―
Ты со всеми говоришь?
Н. Гусарова
―
Я не со всеми говорю. Нам невероятно повезло с командой. Наши волонтеры, ну, очень высокофункциональные…
Л. Рябцева
―
Профессионалы.
Н. Гусарова
―
Да, они давно уже этим занимаются. И, в общем, каких-то особых сложностей не возникает. Но иногда бывают такие ситуации, что волонтер что-то не написал или что-то упустил из виду, ну, там в силу своей собственной загрузки или в силу чего-то еще. Тогда я начинаю очень аккуратно просить, вот не могли бы вы сделать это, не могли бы вы сделать так. А давайте подумаем, что нужно было бы, чтобы вот это получилось.
Л. Рябцева
―
Сработали чтобы.
Н. Гусарова
―
Ну, да. Я просто начинаю аккуратненько… очень аккуратно и очень деликатно, ну, как-то разрешать эту ситуацию, хотя, я повторюсь, у нас прекрасные волонтеры. С волонтерами?
Л. Рябцева
―
Да, с новыми. То есть новые приходят, зная о вас, и они уже готовы к работе?
Н. Гусарова
―
Дело в том, что у нас волонтерами занимается специальный человек, который их набирает, который их готовит…
Л. Рябцева
―
В фонде?
Н. Гусарова
―
В фонде, да. И к нам не приходят люди вот просто так вот… просто с улицы. Да, конечно. Они проходят и профессиональное тестирование и подготовку, и много всего другого.
Л. Рябцева
―
У нас еще есть 30 секунд. Алена, скажи, пожалуйста, ты-то их отсекаешь, волонтеров?
А. Синкевич
―
Да? Нет, не я. Есть отдельная служба, которая этим занимается. Это очень серьезно, потому что нельзя пустить к ребенку и к семье, которая и так может испытывать кризис, или, например, если мы говорим о других проектах, в детское учреждение человека, который не готов психологически к работе с детьми. Есть специальные психологи, которые отсеивают тех людей, которые…
Л. Рябцева
―
Сейчас прервемся на «Новости», на рекламу. И потом как раз поговорим вот об этой сложной системе направлений внутри фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам».*****
Л. Рябцева: 16
―
35 в Москве. Это программа «Чувствительно». С вами Леся Рябцева. И я вместе с Аленой Синкевич, координатором проекта «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», и Натальей Гусаровой, психологом проекта «Близкие люди», говорим о таком фонде, огромной структуре волонтеров в помощь детям-сиротам. И внутри него есть куча направлений и проектов. Алена, расскажи, я не понимаю, как это может существовать. Это похоже не огромный «Сбербанк», в котором куча всего, и все чем-то занимаются. В отдельных проектах даже по два человека. Зачем было так мельчить?
А. Синкевич
―
Я, к сожалению, плохо знаю, чем занимается «Сбербанк», а может к счастью. Поэтому мне не близка эта аналогия.
Л. Рябцева
―
Но ты знаешь о фонде хорошо.
А. Синкевич
―
Да. Но вот в фонде все как раз очень логично, потому что все направления фонда и сам фонд, они возникли просто из каких-то реальных жизненных ситуаций. Да? То есть история создания такая, что однажды увидев детей-сирот, которые там лежали, никому не нужные, грубо говоря…
Л. Рябцева
―
Без нянечек.
А. Синкевич
―
Да, без нянечек. Наш президент Лена Ольшанская, которая там лежала со своей дочкой, просто ужаснулась этой ситуации и стала совершать некоторые действия в направлении того, чтобы эту ситуацию улучшить, исправить. И постепенно именно вот это побуждение привело сперва к образованию группы единомышленников, а потом был зарегистрирован фонд, который вот теперь существует. И так вот если следовать общей логике событий, то есть направление, которое изначально помогало детям в детских домах, чтобы эти дети не бедствовали там, чтобы когда они ложились в больницу, с ними была сопровождающая нянечка, потому что иначе лечение в больнице превращалось в каторгу и в концлагерь. То есть когда дети…
Л. Рябцева
―
Не было нянечек, потому что… Прости, что перебила. Потому, что не было денег или не было нянечек?
А. Синкевич
―
Не было вероятно и того, и сего. И не было какого-то осознания запроса, что такая необходимость существует. Даже в больнице нет кадров, которые будут следить за детьми-сиротами. Но если грудной сирота-ребенок лежит, с грудным ребенком надо быть более-менее постоянно рядом. Правильно? Чтобы он не одичал.
Л. Рябцева
―
… летним, чтобы…
А. Синкевич
―
Да, да. Ну, и так далее. С любым ребенком надо быть рядом. Вот. И у них на это нет кадров. А детский дом тоже не может предоставить никакого сотрудника на постоянной основе, и получалось: а кто это будет делать? И вот до сих пор по-прежнему это продолжает делать фонд. То есть…
Л. Рябцева
―
Как Вы узнаете об этих детях?
А. Синкевич
―
Ну, сейчас уже налажено сотрудничество с определенными организациями. Организации знают о нашем существовании, когда им нужно положить ребенка в больницу. В больнице говорят теперь: мы без нянечки вас не положим.
Л. Рябцева
―
Слушайте, ну, это же на пользу как-то пошло.
А. Синкевич
―
Да. Но после этого они звонят в фонд и говорят, что вот нам нужна нянечка, потому что им больше просто негде ее взять. И это по-прежнему так.
Л. Рябцева
―
Хорошо.
А. Синкевич
―
Да, это хорошо. Это прекрасно, потому что ровно после этого, после лечения детей в больницах мы стали наблюдать действительно, что дети стали становиться гораздо сильнее, здоровее, более развитые, и главное – они делали большой эмоциональный скачок, потому что…
Л. Рябцева
―
… к общению?
А. Синкевич
―
Да, они получали индивидуальное внимание, которого так не хватает детям в детских учреждениях сиротских. И поэтому это было все на пользу, потому что до этого ребенок приходил, то есть, может быть, нога его какая-нибудь там, которую лечили, условно говоря, улучшалась, но был такой регресс в социальных навыках и такой иногда регресс, что ребенок становился иногда истощенным, что было непонятно, нужна ли была эта больница, или Бог с ней, с этой ногой, пусть бы оставалась какая есть. Вот. Поэтому… то есть начиналось это все так. Потом возник естественный вопрос, что если мы помогаем детям из детских учреждений, а что с ними будет потом, когда их взяли в семью. Да? И стали возникать проекты вот как наш проект, помогающий детям, когда они попали в семью. Возник проект, который помогает детям попадать в семью, потому что понятно, что детям нужно быть в семье, а не в детском доме. Да?
Л. Рябцева
―
Семейное устройство…
А. Синкевич
―
Семейное устройство. Да. И территория без сирот, которая дает информацию о тех детях, которые находятся в детских учреждениях. Потом сделали следующий шаг, как сделать так, чтобы дети не попадали в семью… Ой! Не попадали в детское учреждение.
Л. Рябцева
―
В детское учреждение.
А. Синкевич
―
Да. И возник проект, который помогает кризисным семьям преодолеть их трудности с кровными детьми, чтобы эти дети не попали в детское учреждение.
Л. Рябцева
―
То есть чтобы от них не отказывались.
А. Синкевич
―
Да, что когда семья оказывается на грани того, что детей из этой семьи заберут.
Л. Рябцева
―
Как оно называется, это направление?
А. Синкевич
―
«Кризисные семьи». Вот это «Кризисные семьи». Там у них есть еще…
Л. Рябцева
―
Это проект называется?
А. Синкевич
―
Да, проект называется. Там еще есть проект, который… в тот момент, когда какая-нибудь мама собирается отказаться от своего ребенка в роддоме, что выходят сотрудники фонда и объясняют ей, что если ее отказ связан… выясняют, с чем связано ее желание отказаться от ребенка, пытаются эту ситуацию как-то изменить, и если выясняют, что это связано просто с тем, что ей некуда идти со своим ребенком…
Л. Рябцева
―
То есть нет дома.
А. Синкевич
―
Нет дома. То ее берут в проект «Теплый дом», который действует постоянно. Там все время живет несколько мам с детьми и потом…
Л. Рябцева
―
И если нет работы?
А. Синкевич
―
Ну, на протяжении некоторого времени ее поддерживают и помогают ей жить, а потом помогают ей по мере возможности найти работу и как-то в этой жизни адаптироваться.
Л. Рябцева
―
То есть вспомнили с тобой пять, наверное, уже направлений. Еще много?
А. Синкевич
―
Нет, еще не очень много…
Л. Рябцева
―
Я хочу все… Я хочу вас всех позвать в эфир. Это безумно интересно.
А. Синкевич
―
Это очень интересно и очень нужно.
Л. Рябцева
―
Главное – я никогда не знала, что эти организации существуют вообще, что люди уже давно этим занимаются, и именно люди знают, как от этого избавляться. Детей-сирот.
А. Синкевич
―
И здесь можно было бы делать гораздо больше. Опять же все упирается в те же самые деньги, о которых мы сегодня говорим и вот в этот кризис, потому что даже жертвователи… предположим, они охотно жертвуют на какого-то ребенка, но жертвователю очень трудно объяснить, что он должен пожертвовать на зарплату для сотрудников фонда. А при таком объеме работы, который есть, уже на волонтерах только выехать невозможно. Нужны профессионалы.
Л. Рябцева
―
Нужна зарплата.
А. Синкевич
―
И привлечение профессионалов… Да, это профессиональная занятость и как бы сотрудники наши работают, как правило, гораздо больше, чем 8 часов в день, но речь не об этом. Но им нужно получать какую-то зарплату. Да? И вот это вот, конечно, физическим лицам очень трудно объяснять. И тут нужны какие-то, может быть, действительно государственные гранты, поддержки или какие-то корпоративные, может быть, жертвователи, которые вот это могут понять, структурно какие-то вещи. Но это я, извините, отвлеклась.
Л. Рябцева
―
Давайте дальше. Да.
А. Синкевич
―
Значит, вот потом есть проект сопровождаемого проживания. У нас пока такого мало, но когда человек выходит или из детского учреждения, или из того же «Теплого дома» и по каким-то причинам, понятно, что не может эта семья проживать одна, потому что родитель, у которого уже есть ребенок, но он все равно еще не в состоянии быть…
Н. Гусарова
―
Самостоятельным.
А. Синкевич
―
Самостоятельным. Да. Ему нужна на какое-то время поддержка. Или речь идет о выпускнике детского сиротского учреждения, которых нужно поддерживать. Значит, вот проект, который тоже может быть очень расширенным, потому что необходимость сопровождаемого проживания очень высокая. И у нас он так мало развит, потому что просто не хватает на это дело ресурсов. Потом, когда речь зашла, если опять возвращаться к тому, что происходит с детьми после того, как они попали в семью, и после того, как программа семейного устройства помогла им туда устроиться, значит, дальше происходит некое деление логическое такое. Некоторые семьи взяли детей без особых потребностей, и у этих семей могут возникать так называемые, ну, различные психологические проблемы и так далее. И они тогда в основном у нас являются потребителями программы… Тоже это часть семейного устройства, но они получают консультации психолога. У нас работают постоянно два психолога, юрист и диетолог.
Л. Рябцева
―
Бесплатно?
А. Синкевич
―
Да.
Л. Рябцева
―
Ничего платить не нужно?
А. Синкевич
―
Да, для родителей бесплатно. То есть фонд, понятно, что оплачивает эту работу для сотрудников, которые там работают…
Л. Рябцева
―
А родители могут жертвовать.
А. Синкевич
―
Да, родители могут…
Л. Рябцева
―
Ну, например.
А. Синкевич
―
Нет, не могут, но кто-то другой да, может жертвовать. Вот. И они получают помощь в виде консультаций. То есть за год, за 14-й год было 866 консультаций.
Л. Рябцева
―
Здорово. Можно было бы больше, конечно. Я думаю, что просто все боятся. Я мечтаю усыновить ребенка, но я боюсь, потому что, во-первых, сама еще маленькая. Конечно, надо дожить до состояния, когда я буду в адеквате это делать и быть родителем. Но с другой стороны мне хотелось бы, чтоб были люди, которые бы меня поддержали, объяснили, что бояться нечего, поговорили бы психологи, как-то успокоили.
А. Синкевич
―
Мне кажется, что бояться нечего – это такой немножко…
Л. Рябцева
―
Бояться стоит.
А. Синкевич
―
… наивный подход. Да. Я бы сказала, что нужны люди, которые скажут: не смотря на то, что вам страшно, есть профессионалы, которые смогут вам помочь. Вот это очень важно.
Н. Гусарова
―
Которые смогли бы рассказать, чего ждать и как с этим можно было бы справиться и с чьей помощью.
Л. Рябцева
―
Если, Наташа, все такие как ты психологи-специалисты, я бы согласилась, мне бы помогли. Еще есть какие-то направления? Все мы вспомнили?
А. Синкевич
―
Еще есть проект, я забыла его упомянуть, социализации. Он, пожалуй, лежит внутри вот этого проекта, который помощь в детских домах, потому что не все дети попадают в семьи, хотя это оптимальный вариант. Но даже находясь внутри детского учреждения можно этим детям помочь несколько социализироваться, потому что в зависимости от того, насколько хорошо было учреждение, откуда ребенок, мы видим, что дети оттуда выходят разные. Некоторые более адаптированные для жизни в обществе, некоторые менее адаптированные.
Л. Рябцева
―
Их сразу можно отличить. Я недавно ехала в такси, и таксист у меня был, как я поняла уже потом, из детского дома, потому что он общается как-то, как мне непонятно. Но просто после того, как смотришь фильмы «Блеф или с Новым годом», общаешься с благотворителями, общаешься с волонтерами, которые собственно работают в детских домах, тебе рассказывают какие-то истории, и я вот начала их отличать. Да? Они же, ну, правда, мне жалко, я вижу, что он пытается со мной разговаривать, но я не понимаю половину его шуток, потому что у нас просто нарушен коммуникативный вот этот настрой. И социализация очень важна в этом плане в поиске работы и в общении с людьми вот даже в машине.Напомню, что номер для смс-сообщений 985 970 45 45, твиттер-аккаунт «Вызвон». Хочу прочитать сообщение, которое написал человек из Москвы, Антон: «Не могу пройти мимо, меня интересует, есть ли у вас подопечные физически здоровые, но с психическим диагнозом дети? Таких ведь берут в семьи очень редко. Я сам – увы! – пожизненно в ПНИ. И спасибо за ответ». Я не знаю, что такое ПНИ.
А. Синкевич
―
Психоневрологический интернат.
Л. Рябцева
―
Вот собственно Антон… Да. Наташ, ответишь?
Н. Гусарова
―
Да, спасибо Вам большое за вопрос, Антон. Ну, это отдельная очень такая какая-то грустная часть нашей работы, потому что детей с ментальной инвалидностью действительно в нашем проекте не очень много. И мы действительно сталкиваемся с тем, что детей с ментальной инвалидностью берут в семьи не очень часто.
Л. Рябцева
―
Тяжело, сложно, непонятно. Что?
Н. Гусарова
―
Во-первых, да, тяжело, сложно. Много страхов, которые есть у родителей. Мало помогающих организаций, которые помогли бы справиться. Они есть, но их не очень много. И просто детей… ну, на таких детей мало обращают внимание, к сожалению.
Л. Рябцева
―
Ну, потому, что лучше взять здорового, грубо говоря, простите за…
Н. Гусарова
―
… ментальная инвалидность может пугать.
Л. Рябцева
―
Понятно. Ужасно. А из Самарской области спрашивают, есть ли в фонде мужики. Каково ваше ежемесячное вознаграждение? Видимо, мужик из Самарской области хотел бы у вас работать, спрашивает, сколько вы ему заплатите. Или у вас одни девушки?
А. Синкевич
―
Нет, ну, у нас, конечно, есть, но демографически ситуация, конечно, перевес в пользу женщин. Да.
Л. Рябцева
―
А хотелось бы мужчину с машиной, который коляску инвалидную поднял бы.
А. Синкевич
―
Да.
Л. Рябцева
―
Виктор из Саратова пишет: «Есть «Чувствительно», – в смысле передача моя, - которую слушаю, оставив приемник на столике, и есть, которую слушаю, таская приемник везде с собой, - Наташа, радуйся, можешь больше не волноваться. – Не думал, что «Близких людей» буду слушать по 2-му варианту, то есть таская везде с собой приемник, стараюсь не пропустить не слова». И спрашивает, представлены ли вы в Саратове или в других городах России, или только в Москве есть ваши волонтеры и… работает.
А. Синкевич
―
У нас нет… у нас отделения как бы отдельных отделений нет в других городах. Но мы работаем по всей России в том смысле, что мы сотрудничаем с детскими домами по всей России. И в наш проект, например, «Близкие люди» принимают детей и семьи со всей страны.
Л. Рябцева
―
Со всех других регионов.
Н. Гусарова
―
Просто технически трудно потому, как, ну, там доезжать, звонить. Ну, слава Богу, существует интернет, и можно обмениваться письмами. И как-то что можно даже работать по «Скайпу». У меня есть мама, с которой я работаю по «Скайпу».
Л. Рябцева
―
Как психолог, да?
Н. Гусарова
―
Да, как психолог.
Л. Рябцева
―
Как здорово. Продолжая премьеру новых рубрик в программе «Чувствительно», мы сейчас будем говорить о том, как благотворительность протекает за рубежом и в мире. На этот раз я взяла Великобританию, и сейчас послушаем пленочку по этому поводу.
С. Бунтман
―
Благотворительность в других странах.
Алексей Соломин
―
Мэр Лондона Борис Джонсон в знак солидарности с бездомными решил почувствовать себя таким же и в течение одной ночи спал на улице. Вместе с российским бизнесменом Евгением Лебедевым, владельцем газет «Independent»и «Evening Standard», сыном Александра Лебедева они запустили компанию сбора средств на нужды бездомных ветеранов британской армии. В рамках этой кампании глава города и провел ночь с пятницы 9 января на субботу 10 января в спальном мешке и куске картона на Грешем стрим недалеко от собора Святого Павла. Перед этой акцией оба участника благотворительного марафона посетили приют для бездомных. Они выяснили, что перед тем, как обрести крышу над головой, эти люди скитались от 2-х до 40 лет. Первый, с кем познакомился Джонсон, был 84-летний ветеран Корейской войны Роланд. Мэр Лондона и владелец газеты также посетили благотворительную организацию «No second night out» - «Ни одной ночи на улице». Она оказывает помощь тем, кто потерял дом впервые. Любой житель города может сообщить ее волонтерам о бездомных. После этого участники движения помогут обрести приют, восстановить социальный статус и семейные связи.Борис Джонсон указал, что ценит работу благотворительных организаций и приятно удивлен их объемом работы. Лебедев в свою очередь сказал, что бездомные ветераны – не единственная группа социально незащищенных людей, которые остро нуждаются в помощи.
Л. Рябцева
―
Это был Леша Соломин, которого я попросила найти и рассказать историю о том, как мэр Лондона ночевал на улице. И у нас на связи Тоня Самсонова, наш специальный корреспондент из Лондона, которая… Тонечка, ты с нами?
Антонина Самосонова
―
Лесь, привет! Да, на связи.
Л. Рябцева
―
Тоня, которая нашла чудесную историю о том, как Британия проводит всевозможные акции по социализации как раз детей-сирот в том числе, как я поняла. Тоня, права или нет? Расскажи, пожалуйста, что ты нарыла?
А. Самсонова
―
Действительно мне всегда хотелось в программе «Чувствительно» делиться историями и идеями про благотворительность, которые есть в мире, и которые, возможно, можно переносить в Россию, потому что мне кажется, что благотворительность в каком-то смысле похожа на предпринимательство и start-up. У вас есть ограниченные ресурсы, ограниченное количество волонтеров, ограниченное количество собранных денег. И очень важно на старте продумать, как правильно ими распорядиться, и как правильно что-то сделать, чтобы эффект от вашей работы, от вашего времени, от ваших денег был максимальным и польза была максимальной. Мне кажется, что в Великобритании есть много таких идей в стиле life хаков благотворительных, которыми можно делиться. И вот один из них касается того, как социализировать детей и подростков, которые находятся в нашем случае, в российском случае в домах для беспризор… в домах для… где у них нет семей. В Британии таких домов нет, но… и все дети воспитываются в семьях, у которых нет родителей, но тем не менее. Они вот что придумали на государственном уровне: они сказали, что, смотрите, люди, у которых нет шансов попасть в университет, получить нормальное образование, более того нет вообще доступа к нормальной системе социализации, может быть хотя бы доступ к интернету и доступ к компьютеру, потому что сейчас программирование, а это такая история, такой навык, такое знание, которое человек может получить сам или с некоторой поддержкой человека, который умеет программировать. И этот навык дает впоследствии большие шансы найти нормальную и иногда высокооплачиваемую работу. Это особенно видно по Великобритании, когда сюда приезжают люди из самых разных стран, у которых… которые воспитывались в самых странных условиях, но, тем не менее, у них с детства был компьютер, они в 10, 11, 9 лет научились программировать, и это дало им хлеб на всю жизнь. Это развивает их интеллектуально. И возможно, если бы детям в домах-интернатах давали возможность и давали самые простейшие компьютеры и доступ к интернету, они могли бы с помощью взрослых учиться программировать и, в конце концов, выходить из детского дома и устраиваться во взрослую жизнь, уже будучи людьми, у которых есть профессия. Потому, что, слава Богу, с программированием вам не нужна корочка института, вам не нужны какие-то звания, регалии или что бы то ни было еще. И рынок труда так устроен, что работу, во всяком случае free-lance работу может найти любой человек. Ему для этого даже не нужно выходить из дома. И в этом смысле, возможно, наставниками могли бы быть как раз люди, обладающие какими-то способностями к программированию, которые могли бы приходить в дома-интернаты и просто учить детей. Плюс ко всему сами устройства, сами гаджеты, сами ноутбуки могли бы… Это не так дорого. Потому, что совершенно не обязательно для того, чтобы программировать… на новом ноутбуке, на новом планшете. Это могли бы быть старые ноутбуки, которые вы собираете. Собственно как это может устроено быть… Как это устроено в Великобритании? Здесь есть компания, которая производит простейшие совершенно устройства, которые подключаются к телевизору, которые стоят там 10-15 фунтов и позволяют всем детям программировать. Для России, возможно, акцией могла бы быть, или компания по обучению детей программировать могла бы быть система, когда все знают, куда приносить свои старые ноутбуки, которыми вы не пользуетесь. Или компании могут списывать ноутбуки, когда они обновляют оборудование. Все эти ноутбуки отправляются в детские дома. Туда приходят наставники, которые умеют программировать и, допустим, раз в неделю учат детей. А дальше главное – дать им доступ к интернету, чтобы они могли сами дальше продолжать свое образование. Потому, что даже дети, в более привилегированных воспитывающиеся, у которых есть доступ в интернет, как правило, учат программировать себя сами, им для этого не нужно никуда ходить, ничего делать. И в этом смысле это огромный рывок и огромный шанс для детей, которые не смогут встроиться в систему образования и в трудовую жизнь потом уже. Вот.
Л. Рябцева
―
Спасибо огромное. Это была Тоня Самсонова, наш специальный корреспондент из Великобритании с улиц Лондона. Вы слышали, там на заднем фоне звенели гудочки. Тоня рассказала о том, как проходит период социализации там за рубежом, там в Британии. Мне всегда это было интересно. Вот как в России я бы приняла тоже такую… такое направление, в том числе и в виде программирования детей, которые находятся в детских домах. Например, у меня есть старый ноутбук. Я бы с радостью его отдала. Ален, это помогло бы, скажи мне, пожалуйста.
А. Синкевич
―
Это помогло бы как техническая сторона этого вопроса. Но тут есть одно существенное отличие, которое, может быть, было не очень заметно для непрофессионала и профессионала…
Л. Рябцева
―
Типа меня.
А. Синкевич
―
… вот что в этой истории прозвучало, что дети, которые проживают… дети-сироты, которые проживают в семьях, поскольку в Англии нет детских… в Великобритании нет детских домов. И это большой вопрос и большая проблема для России. Все дело в том, что дети из детских учреждений, из детских домов, они очень плохо социализируются. И проблема не только в том, что им нужно освоить программирование. Проблема еще в том, что им нужно понять, для чего они осваивают это программирование. И потом это свое умение как-то приложить им не хватает социальных навыков. То есть но все равно это не значит, что этот опыт не надо использовать. Надо использовать. Но все равно нужно стараться детей вывести… или привести детские дома к системе семейных детских домов, или в какие-то профессиональные семьи и дать им возможность программировать путем передачи им технических средств для этого.
Л. Рябцева
―
То есть другими словами дети из детских домов не знают, что существует такая профессия как программист, они не знают, зачем это нужно. И они думают, что есть только… Весь мир поделен на детские дома, в которых куча детей, и есть только нянечки, грубо говоря.
А. Синкевич
―
Ну, это не совсем так. Это очень грубо говоря. Да. Но в целом… Ну, как бы что заставляет ребенка развиваться, вообще ребенка в семье? Желание…
Л. Рябцева
―
Перспектива.
А. Синкевич
―
Перспектива. Абсолютно точно. А тут дети… Один детдомовский мальчик на вопрос, как он видит свое будущее, совершенно философически сказал: «Ну, в 26 меня, наверное, убьют».
Л. Рябцева
―
Господи!
А. Синкевич
―
Да. Подросток был. Я говорю: «Почему?» Он говорит: «Ну, как-то так. У всех так. Драки. Туда-сюда. Это…»
Л. Рябцева
―
Это потому, что они живут на этих примерах.
А. Синкевич
―
Так вот они живут на этих примерах. Да, конечно, с такой перспективой не сядешь изучать программирование, потому что будешь или учиться другому, или не чему не учиться, или…
Л. Рябцева
―
Наташ, скажи, пожалуйста, а ты как думаешь? Как проще всего должна происходить социализация деток?
Н. Гусарова
―
Ну, я абсолютно согласна с Аленой. В условиях детских домов это довольно-таки сложно. Это возможно, но для этого нужно гораздо больше усилий и гораздо больше, наверное, неравнодушных людей. У нас в фонде, по-моему, около полугода назад возникло такое направление, которое неравнодушным волонтером было организовано, как социобег. Волонтер с группой своих единомышленников приходит в детский дом, и с воспитанниками детского дома бегает. И вот такие инициативы очень важны, очень много дают детям, очень ценны. Другой вопрос, что даже на такую инициативу нужно много времени, сил, наверное, каких-то средств, ну, и нужно это делать постоянно, потому что если это будет какая-то разовая инициатива, если это будет месяца 2-3 продолжаться, а потом все затихнет, наверное, это совсем не на пользу пойдет воспитанникам. Просто нужны люди, которые хотели бы это делать, которые были бы готовы это делать, не смотря на то, что результат не всегда такой, какой они ожидают.
Л. Рябцева
―
Изначально нужно…
Н. Гусарова
―
Много препятствий.
Л. Рябцева
―
… изменить вот эту атмосферу внутри детских домов или вообще избавиться…
А. Синкевич
―
Ее, наверное, сложно… ну, довольно сложно в той ситуации, в которой сейчас изменить…
Н. Гусарова
―
... настолько, насколько это возможно, но избавиться конструктивным путем. Вот не путем избавиться формально, все слить в один большой там такой курятник и получится, что вместо там 50 стало 3 льда, но очень больших.
Л. Рябцева
―
Заканчиваем нашу передачу. Моя последняя и самая любимая рубрика – это анонс. Ваши коллеги, клуб волонтеров проводит день открытых дверей на сайте и клуба волонтеров, на сайте «Волонтер.ру», он же «Волонтир.ру», можно увидеть даты и время, и место, где можно познакомиться и прийти собственно с волонтером – да? – на день открытых дверей. Например, 28 января в 15:00 на метро Шаболавская… Я вот, к сожалению, не знаю адреса. Но я думаю, что это можно все узнать. Еще раз говорю: клуб волонтеров. 28 января можно прийти познакомиться, поговорить с психологами и с волонтерами, узнать, как они не перегорают. И самое главное – что можно записаться в поездку, которую потом эти же волонтеры организуют, в детские дома и в больницы, и так далее. Это была программа «Чувствительно». С вами была Леся Рябцева, Алена Синкевич, Наталья Гусарова. Говорили о «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Услышимся через неделю.