«Выборы закончились – забудьте?». Новые фильтры на пути нежелательных кандидатов - Кирилл Гончаров , Григорий Мельконьянц - Грани недели - 2020-05-21

В. Кара-Мурза

На этой неделе Совет Федерации утвердил ранее принятые Госдумой за один день во всех трех чтениях поправки в избирательное законодательство. По новым правилам, на выборах всех уровней будет разрешено электронное голосование и голосование по почте. Процент брака в подписях, достаточный для отказа в регистрации кандидата, снижен вдвое – с 10% до 5%. Причем теперь, ставя подпись за выдвижение кандидата, избиратели должны будут собственноручно написать свои имя, фамилию и отчество.

Новый закон значительно расширяет категорию граждан, которым и вовсе запрещено участвовать в выборах в качестве кандидатов. Те, кто был осужден по статьям средней тяжести, лишаются пассивного избирательного права на 5 лет после снятия или погашения судимости. В списке этих статей 55 новых составов, в том числе и так называется «дадинская» статья 212.1 о неоднократном нарушении правил проведения митингов. Причем осужденные по этим статьям теряют право быть избранными, даже если они были приговорены к условным срокам, как, например, Егор Жуков.

С заявлением по поводу новых поправок выступило российское движение в защиту прав избирателей «Голос». Движение считает, что нововведения направлены «исключительно на удержание власти и умаляют конституционные права граждан избирать и быть избранными».

О новых преградах на пути к избирательным урнам будем говорить с гостями программы «Грани недели». Сегодня в ней участвуют Григорий Мельконьянц, сопредседатель движения в защиту прав избирателей «Голос»… Григорий, здравствуйте.

Г. Мельконьянц

В. Кара-Мурза

К. Гончаров

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

И второй блок поправок – это фактически вынос голосования из помещений для традиционного голосования, где они обычно контролируются наблюдателями. Это различные формы – и почтовое, и электронное, и выездное, надомное голосование, и голосование на каких-то придомовых территориях. В общем, что только ни разрешает теперь законодатель избирательным комиссиям делать.

И вот эти два блока, я б сказал так, не то что неожиданно, но они вот так вот возникли спонтанно, как раз перед непосредственно датами, когда необходимо сейчас будет назначать голосование в единый день голосования. И это сигнал к тому, что власть опасается просто результатов непредсказуемых для себя (или предсказуемых, – и их тоже опасается), хочет ограничить доступ туда ярких оппозиционных, независимых кандидатов, хочет усложнить им жизнь через сбор подписей дополнительными ограничениями. Если просто перечислить вот просто по пальцам, что называется. То есть, во-первых, достаточно большую группу граждан фактически лишили возможности баллотироваться.

Мы посмотрели, по статистике, вот эти 50 составов преступлений в прошлом году привели к тому, что было порядка 70 с лишним тысяч осуждены по этим статьям. Сколько там в предыдущие годы, надо смотреть. Но фактически там порядка 8 лет после того, как человек отбыл наказание, даже условно, он поражается в своих избирательных правах. Даже если у тебя нет таких ограничений, ты хочешь собирать подписи. Во-первых, теперь тебе откажут в регистрации, найдя только 5% брака. Это просто ничтожное число. То есть помарки, какие-то там недостатки всегда можно найти. А если нет, то можно придумать.

Но при этом раньше в соглашении, которое было подписано между ЦИКом и МВД, формально было записано, что кандидату необходимо, в том числе и избирательной комиссии, чтобы МВД сообщило, если недостаток в сведениях об избирателе в списке был найден, то не просто сказать, что, например, данные в адресе неверные, но нужно сказать, какие верные данные в адресе или в паспорте.

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

Вот ЦИК на днях подписал дополнительное соглашение с МВД. Теперь ни избирательные комиссии, ни кандидаты не будут знать, какая информация правильная об избирателе. Ему только сообщат о том, что вот, знаете ли, в адресе, оказывается, что-то не так. И оспаривать это невозможно в суде, потому что у кандидата нет аргументации против таких заявления, и избирательная комиссия вынуждена будет верить на слово МВД, что да, якобы там что-то не так. А может быть, при оцифровке данных, когда из подписных листов данные переводятся в электронный формат для передачи в МВД, чтобы они пробили по базам данных.

Так теперь это соглашение ЦИКа с МВД запрещает фактически вот эти сведения передавать кандидатам, чтобы они там еще нашли какие-то там опечатки, ошибки, описки. То есть это вот просто нонсенс то, что делается. Это такая вот планомерная работа по зачищению конкуренции.

Дальше. Фамилия, имя, отчество – надо, чтобы избиратель теперь собственноручно написал. У всех избирателей разный почерк. И если сборщик подписей своей рукой пытается корректно все это зафиксировать, с тем чтобы и штаб принял эту подпись, чтобы и при проверке в избирательной комиссии, и у почерковеда, и про оцифровке этих сведений не возникло вопросов. Теперь избиратель может что-то там написать невнятное, и эта подпись, по сути, сгорит. И это серьезная проблема для сборщиков подписей.

Более того, если раньше штаб мог сам выбирать, какое количество строк в этом подписном листе делать для сборщиков, то есть старались делать мало строк (допустим, 3 строки в подписном листе), с тем чтобы если к заверению этого подписного листа появятся претензии, тогда забракуются всего три подписи избирателей, то теперь императивно устанавливается: вот только пять должно быть – ни меньше, ни больше – подписей в подписном листе. И так далее.

То есть вот мы видим, что создаются искусственные препятствия, ограничения для того, чтобы как можно меньше кандидатов пролезло, просочилось через вот эту фильтрацию.

В. Кара-Мурза

К. Гончаров

В. Кара-Мурза

К. Гончаров

И в этом смысле для волонтеров, для активистов, для сотрудников штабов это становится самой настоящей проблемой (и для кандидатов в первую очередь), потому что жители не готовы тратить так много времени. Даже когда мы их просили просто поставить дату и подпись своей рукой, для них это уже довольно серьезный шаг, потому что им приходится оставлять еще паспортные данные. И это очень большая работа в плане риторики, в плане коммуникации с избирателями – им надо объяснить, что это все безопасно.

Теперь же, когда им придется ставить подпись на всех строчках самостоятельно, то, конечно же, наверное, оппозиция столкнется с большими проблемами в этом смысле. Но, конечно, мы привыкли к тому, что власть постоянно меняет правила на ходу. Когда Владимир Путин не хотел видеть оппозиционных губернаторов, они отменил выборы губернаторов. Когда власть не хочет видеть оппозиционных, альтернативных от власти мэров городов, они создают муниципальные фильтры. Когда нужно лишить городской парламент оппозиции, то создаются подписные фильтры.

И в этом смысле мы видим опять же, политическая конъюнктура играет первоочередную задачу для власти. Они понимают, что они провалили экономику. Они понимают, что они не могут справиться с пандемией. И для них политические последствия при честных выборах… Да даже и при нечестных выборах. Например, посмотрите на Москву, посмотрите на Питер, посмотрите на Псков. Несмотря на все старания административного ресурса и вопреки желанию властей оппозиция может добиваться успехов. И в этом смысле, конечно же, мы ничему не удивляемся.

Удивляемся, наверное, только трусости власти, потому что даже при том, что они и так имели возможность не допускать оппозицию, сейчас они ограждаются еще больше. И ограждаются не от нас, на самом деле, не от представителей демократических партий, оппозиционных партий, они ограждаются от собственного общества. И разрыв будет только увеличиваться. А что касается судебных практик, то, конечно же, все будет зависеть именно от политического решения. Сейчас у меня складывается ощущение, что власть вообще хочет оставить любые выборы, выборы любого уровня без какой-либо альтернативы.

В. Кара-Мурза

Ведь изначально у нас такие ограничения были прописаны только в Конституции, да? 32-я статья, 3-я часть, четко написано: «Не имеют права быть избранными граждане, признанные судом недееспособными, а также содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда». Вот это были две исчерпывающие категории, которые не имели в нашей стране пассивного избирательного права.

Вот я просто набросал список по открытым источникам того, что вне Конституции и в обход Конституции приняли законодатели, начиная с 2006-го года. У нас теперь помимо 32-й статьи запрещено участвовать в выборах в качестве кандидатов всем российским гражданам, у которых есть двойное гражданство; всем российским гражданам, у которых есть вид на жительство за рубежом; всем российским гражданам, которые имеют счета в иностранных банках; всем российским гражданам, чьи выступления или агитация за 6 лет, предшествующих выборам, были признаны экстремистскими (опять же теми же судами, о которых только что говорил Кирилл).

Граждане, имеющие непогашенную судимость за преступления экстремистской опять же направленности, не имеют право участвовать в выборах как кандидаты. Граждане, осужденные за совершение особо тяжких преступлений не могут быть избраны в течение 15 лет после снятия или погашения судимости, а за тяжкие преступления – в течение 10 лет после снятия или погашения судимости. Я помню, когда в свое время принимали этот закон, его называли «законом Ходорковского». Вот теперь еще новые ограничения – еще 55 новых составов вводится.

Григорий, корректно ли говорить о том, что у нас все больше и больше получает развитие такая практика создания категорий лишенцев, если брать исторический термин? Причем абсолютно вне того, что прописано в основном законе страны. Власть произвольно решает, кто имеет, а кто не имеет право участвовать в выборах.

Г. Мельконьянц

В Конституции вполне логично было записано. Но понятно, когда человек недееспособен, он ограничивается в большом количестве своих прав. И вторая история – это когда он находится в местах лишения свободы. Ну это понятно, что человек, находясь в колонии где-нибудь, не может быть депутатом, управлять каким-то городом, являясь мэром, или быть президентом. Ну это вроде тоже логично.

Но когда устанавливаются запреты участвовать фактически в политической жизни, в выборах, например, по категориям преступлений средней тяжести, это возникает большой вопрос, зачем это делается. Достаточно информировать избирателей, как это у нас, в принципе, всегда по практике происходит в информационных плакатах. Пожалуйста, обяжите этих людей где-то в роликах, в титрах писать о том, что он, допустим, привлекался к уголовной ответственности по такой-то статье.

И избиратель самостоятельно примет решение, может быть, его это не смущает, человек хороший и он понимает, что этого человека привлекли к ответственности не потому, что он это преступление совершил, а потому, что нужно было его привлечь к ответственности.

И там же в этот перечень попали предпринимательские в том числе статьи различные, по которым кошмарят наш бизнес. И попали сейчас разные любимые всякие вот эти статьи, связанные с митингами, связанные с публичным распространением заведомо ложной общественно значимой информации.

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

И если суммировать вот то, что вы сейчас перечислили, просто суммировать, посмотреть – это вопрос опять же к исследователям – сколько людей уже, вот сейчас у нас являются вот такими лишенцами, сколько человек поражены в пассивном избирательном праве, я думаю, эти цифры будут просто ужасающие. Сколько людей просто внеконституционными запретами были ограничены вообще в участии в выборах.

И я думаю, это делается неспроста. Конечно, есть ощущение того, что люди будут голосовать за представителей не власти, – это раз. А во-вторых, это хороший инструмент на будущее. То есть мешает, бегает тут какой-нибудь активист, его поддерживают граждане, он активно ведет свой блог, вот-вот его могут избрать. Ну давайте придумаем какую-нибудь статью. Ну осудим его так не очень сильно, условный какой-то срок ему дадим. Мы же не кровожадные, не будем его сажать. Ну да, вот у него теперь условный срок. Ну и таким образом закроют перед ним двери в политику и вообще в принципе таким образом устранят его из избирательного процесса.

В. Кара-Мурза

Кирилл, а чего они так боятся, на ваш взгляд? Ведь смотрите, телевидение все под контролем, административная и избирательная системы под контролем, парламент зачищен. Вот недавно, когда принимали обнуление сроков, ноль голосов против было. То есть зачищено все полностью. Зачем, как вы считаете, они считают нужным еще больше и больше какие-то фильтры придумывать? Зачем это все? Неужели что-то еще может выйти из-под контроля у них?

К. Гончаров

А все остальные поправки – это лишь такая дымовая завеса, чтобы обратили внимание не на какую-то одну конкретную поправку, а говорили о целой реформе фактически. А почему это делается? Потому что власть непопулярна. И теперь она это признает. Но любое действие вызывает еще большее противодействие. В любом случае, когда были выборы в Московскую городскую думу, власти показалось, что они отсекли всех потенциальных будущих победителей от оппозиции. Но, смотрите, всех, кого они оставили на выборах, все победили, потому что люди пошли и проголосовали против.

В. Кара-Мурза

К. Гончаров

И опять же вопреки всему этому мы можем находить какие-то легальные способы участия в выборах. Не допустят нас, допустят кого-то менее известного. Будем вкладывать ресурс, силы на победу этих кандидатов. Ну, конечно, проще, наверное, уже отменить выборы в целом, потому что слово «выборы», вообще, подразумевает какой-то выбор. А здесь нас элементарно лишают этого выбора.

И вот хорошо, пока еще у «Яблока» сохраняется лицензия. И я надеюсь, что хотя бы до 21-го года мы еще поучаствуем в выборах. А там, видимо, власть будет идти еще на какие-то жесткие меры. Поэтому, конечно же, мы чувствуем и на себе какую-то историческую миссию и чувствуем, что теперь на нас огромная ответственность. И поэтому будем несмотря ни на что участвовать даже в таких выборах, чтобы предлагать обществу моральную, нравственную и политическую альтернативу.

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

Ну посмотрите, одно дело – когда кандидата допускают до выборов, то есть они имеют пассивное право, они могут подать документы, собирать подписи. Все видят, как они эти подписи собирают, как они их сдают, потом их проверяют, с нарушениями, отказывают в регистрации. Что мы получаем? Возмущенных избирателей, которые выходят на улицу и отстаивают своих кандидатов.

И другая история, например, как с Алексеем Навальным. Все знают, что Алексей Навальный поражен в пассивном избирательном праве сейчас, что он не может баллотироваться на выборах, он не может запустить процесс сбора подписей, он не можем создать свой штаб избирательный, потому что, все понимают, ограничение-то существует. И поэтому по поводу Навального, при том, что он хотел баллотироваться на пост президента, пытался это сделать, ну вот не было такого резонанса, как это, например, было в Москве, когда по подписям людям отказывали.

Поэтому власть это все прекрасно понимает. Им проще лишить человека избирательного права, чем потом с ним морочиться с этими подписями, объяснять, что там в этих подписях признано недействительным или недостоверным.

Так что это все комплекс мер. Он, может быть, избыточный. Может быть, нам кажется он таким избыточным. Может быть, не все из этого будет применяться. Но судя по вот тем новеллам, которые не только по поводу подписей, по поводу пассивного права, а по поводу разных форм голосования – по почте, электронное голосование, вот эти выездные, надомные, досрочные вот эти всякие формы – они тоже не будут применяться одномоментно везде.

Я уверен, что они это делают для того, чтобы каждый регион, каждая политтехнологическая команда, те штабы при администрации, которые в каждом регионе существуют, они выбрали для себя удобную форму. Ну вот в одном регионе удобно будет организовать фиктивное или какое-то подконтрольное досрочное голосование. Ну, замечательно. Они будут добиваться результата такими методами.

Да и результатов каких? И по явке, потому что есть вопрос к явке явно, и с коронавирусом связанный, что люди будут бояться приходить на избирательные участки, и вообще в принципе общее такое отношение к власти. И второе – результаты. Здесь тоже нужно обеспечивать нужные показатели. То есть я это называю «арсеналом». Вот они создали такой арсенал для политтехнологов (от власти прежде всего). Они заходят в комнату, где расположены все эти технологии и набирают: «Так, мы будем это использовать и это».

При том, что фактически ввели в оборот те формы голосования, которые себя ранее дискредитировали, которые критиковал даже и ЦИК, и эксперты. Допустим, досрочное голосование дискредитировало себя. Они его опять вводят. Расширяют надомное голосование. Если раньше это были только уважительные причины – здоровье, инвалидность или если ты в СИЗО сидишь, то теперь написано там – «и другие уважительные причины, которые не позволят тебе прибыть в помещение для голосования». То есть это вообще широчайший перечень.

Я говорю: «Я дома сижу. У меня нет времени прийти на участок». – «Ну замечательно, мы к вам придем». И вот эти будут хождения не только в день голосования, теперь за 7 дней все это можно организовывать. И на придомовых территориях. И наблюдатель никогда не узнает, что где-то там за 6 дней до дня голосования якобы комиссия организовала голосование для 100 человек, а в другом там якобы закоулке – для 200 человек.

И когда наблюдатель придет в помещение для голосования уже в день голосования, ему скажут: «Ну вот у нас ящики. Там уже бюллетени. Вот уже 30% избирателей проголосовало». Как в Белоруссии. – «Вот уже люди проголосовали. А вот вы тебе контролируйте вот эту низкую явку, которая пойдет в сам день выборов». Вот и все. То есть задача – максимально сделать результат с помощью разных форм вот этих голосования вне помещения, с тем чтобы быть уверенными в окончательных показателях.

В. Кара-Мурза

НОВОСТИ / РЕКЛАМА

В. Кара-Мурза

22-го мая 1995 года Минюст зарегистрировал новую политическую организацию – Всероссийское общественно-политическое движение «Наш Дом – Россия» (сокращенно – НДР). Движение получило регистрационный номер 2729 и право на участие в намеченных на декабрь парламентских выборах. «Наш Дом – Россия» с самого начала и вполне открыто создавался как партия власти. инициатива создания движения принадлежала президенту Борису Ельцину, который весной 95-го заявил о планах построения в стране двухпартийной системы. НДР отводилось место правового центра. Левоцентристскую нишу должен был занять блок во главе со спикером Государственной Думы Иваном Рыбкиным.

Лидером движения «Наш Дом – Россия» стал премьер-министр Виктор Черномырдин. В руководящие органы вошли представители как федеральной, так и региональной власти. В первом составе совета НДР были Олег Сосковец и Рем Вяхирев, Сергей Шойгу и Сергей Шахрай, Муртаза Рахимов и Егор Строев, Константин Титов и Михаил Прусак. Региональные отделения возглавили чиновники рангом пониже. К примеру, в Петербурге председателем местного совета НДР был первый вице-мэр города Владимир Путин.

Следуя правоцентристской установке, «Наш Дом – Россия» принял программу, в которой провозглашал сильное и эффективное государство, подконтрольность власти обществу через механизм свободных выборов, развитие предпринимательства, поддержку отечественных товаропроизводителей, аграрную реформу с упорядочением отношений собственности на землю.

«НДР объединило представителей всего спектра посткоммунистической административно-хозяйственной номенклатуры от умеренных либералов до умеренных коммуно-патриотов и стало скорее профсоюзом начальников, чем политическим объединением», - писал политолог Владимир Прибыловский.

Список НДР на парламентских выборах в декабре 95-го возглавили премьер Черномырдин, кинорежиссер Никита Михалков и бывший командующий 8-го гвардейского корпуса генерал Лев Рохлин. Однако победы, на которую рассчитывали в Кремле, не получилось – «Наш Дом – Россия» занял лишь 3 место, набрав 10% голосов и уступив первенство коммунистам и ЛДПР. С учетом одномандатников и примкнувших независимых депутатов фракция НДР во второй Думе насчитывала 66 человек. В течение созыва она трижды меняла своего лидера. Фракцию в разное время возглавляли Сергей Беляев, Александр Шохин и Владимир Рыжков.

Отставка Виктора Черномырдина с поста премьера весной 98-го года стала ударом, от которого движение так и не смогло оправиться. На парламентских выборах в 99-м «Наш Дом – Россия» получил немногим более 1% голосов. Челны движения, избравшиеся в одномандатных округах, включая Черномырдина и Рыжкова, в третьей Думе вступили во фракцию «Единство». Именно «Единство» (позже – «Единая Россия») стала партией власти при новом президенте Владимире Путине.

Прошедший в начале 2000-го года восьмой съезд НДР стал для движения последним. С тех пор о нем практически не вспоминали. Согласно сведениям на сайте Федеральной налоговой службы, Всероссийское общественно-политическое движения «Наш Дом – Россия» было формально ликвидировано в мае 2006-го.

Я напомню, что сегодня в программе «Грани недели» участвуют Григорий Мельконьянц, сопредседатель движения в защиту прав избирателей «Голос», и Кирилл Гончаров, заместитель председателя московского «Яблока», незарегистрированный кандидат в депутаты Мосгордумы на выборах 2019-го года.

Кирилл, хочу спросить вас. Перед тем, как вернемся к основной теме программы, один вопрос позволю себе по исторической теме. Вот 25 лет движению «Наш Дом – Россия». Почему-то так получается, что у нас каждая последующая итерация партии власти значительно хуже предыдущей. Вот если вспомнить первую партию власти в постсоветской России – движение «Выбор России», созданное в 93-м году при участии первого вице-премьера Егора Гайдара – достаточно вспомнить, что его председателем был Сергей Адамович Ковалев, известный советский диссидент, правозащитник, который сейчас в «Яблоке». Вот такая была партия власти в те годы.

Потом НДР, как его назвал Владимир Прибыловский «профсоюз начальников», но тем не менее с какими-то еще претензиями на какие-то либеральные элементы в программе. Ну, на то, что у нас сейчас является партией власти, без слез не взглянешь. Почему, на ваш взгляд, такая эволюция негативная? И что же дальше тогда будет в таком случае?

К. Гончаров

И то, что происходит сейчас, конечно же, нельзя сравнивать с тем, что было в начале 90-х. Наверное, никому бы в голову не пришло проводить голосование по почте. Может быть, еще через несколько лет достаточно будет проголосовать дома, напечатав бюллетень, и отнести его в ближайший офис «Единой России». Может быть, правила будут и такие, кто знает. Но, конечно же, эволюционировала власть, эволюционировала партия власти.

Но если раньше было нормальным проиграть выборы, то сейчас, конечно же, для нынешних чиновников, для представителей власти проиграть выборы означает фактически навсегда устраниться от власти. Конечно же, они будут всеми путями пытаться сохранить ее. Конечно же, они будут идти на самое нехорошее – на неправовые меры, на антиконституционные меры. Нам надо быть готовыми к тому, что у власти сидят не публичные политики, а обычные чиновники, люди, которые зарабатывают на нашей стране деньги, средства и хотят это делать еще как можно дольше.

В. Кара-Мурза

И ведь было же время. Кирилл, может быть, хуже помнит в силу возраста просто, а мы с вами хорошо помним, когда были выборы в России, когда не было никаких лишенцев, никаких заградительных фильтров, мог кто угодно участвовать, мог кто угодно побеждать. И действительно, это революционная на сегодняшний взгляд концепция, что результаты выборов определяют избиратели на участках, а не какие-то чиновники в кабинетах.

Как вы считаете, настанет когда-нибудь в нашей стране еще время, когда опять будут выборы настоящими?

Г. Мельконьянц

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

Потому что когда встанет вопрос о том, как было на самом деле, будет только информация, что называется, противной стороны (то есть информация для нас противной стороны). Тех, кто говорит, что все хорошо, никаких нарушений нет, все замечательное. Скажут: «А у вас что есть?». – «Ну, мы решили за этими всеми безобразиями не наблюдать». И встанет вопрос исторической справедливости, что нет информации, нет достоверных сведений о том, как…

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

И людям нужна объективная информация. Поэтому я призываю людей не опускать руки. Наоборот, нужно идти на участки, выводить все на чистую воду, показывать, как на самом деле эти результаты получаются. Только таким образом – через активное участие. Иначе, к сожалению, мы будем долго приближать этот момент, когда у нас по-настоящему будут выборы свободными.

В. Кара-Мурза

К. Гончаров

И сейчас, поверьте мне, – я вот это чувствую, общаясь с молодыми людьми, со своими ровесниками, раньше я сам этого не чувствовал, – на нашей стороне все здравомыслящие люди. Я не хочу никого оскорбить ни в коем случае, но вот люди, которые получают образование, люди, которые путешествуют, люди, которые работают, люди, которые хотят жить в современном государстве и могут сравнивать, конечно же, все на нашей стороне. И никакая цензура, никакие запреты не помогут властям сохранить лицо, потому что понятно, что все эти поправки носят политический характер, они политически мотивированны.

Раньше были поправки имени Ходорковского, потом были поправки имени Навального, сейчас – поправки имени «московского дела» (фактически это так). И каждый раз власть фактически сознается в том, кого они боятся на данном историческом периоде. И они боятся нас, они боятся гражданского общества. Я думаю, что надо продолжать работать, я согласен с Григорием, надо и наблюдать даже за такой профанацией и надо участвовать в выборах, потому что всегда возможны неожиданности (и на выборах в Московскую городскую думу мы это доказали). И всегда система может сломаться. Поэтому надо несмотря ни на что не опускать руки, идти и участвовать. И рано или поздно мы обязательно победим.

В. Кара-Мурза

Вы считаете, вот этот новый пакет поправок – это реакция на «умное голосование»? И может ли все равно сломаться даже такая система с этими дополнительными заградительными барьерами?

Г. Мельконьянц

В частности, я думаю, что этот пакет и в связи с умным голосованием, и в связи с общими настроениями в обществе. И в связи с тем, что все равно в регионах так или иначе сейчас начинает вырастать новое поколение политических лидеров – это тоже не стоит забывать. Потому что очевидно, что настало то время, когда, что называется, непоротое поколение уже подросло, оно свободное, оно хочет развития, этот застой их не устраивает, хочет какого-то поступательного движения вперед, видит, что все то, что происходит, оно никак с его картиной мира не соотносится, и поэтому хочет действовать.

И вот в том числе против таких активных людей, как правильно сказал Кирилл, таких активных горожан это все и происходит. Может быть, человек себя вообще не ощущает сейчас политиком, он занимается какой-то общественной деятельности. Но когда настанут выборы, он опять же может решить для себя в них участвовать. И поэтому максимально нужно таким людям усложнить. А понятно, что он будет более интересен, бесперспективен как представитель, как депутат, например, для избирателей, нежели чем какой-нибудь там уже потерявший связь с реальностью человек, который сидит там уже не первый срок.

Это все видно. Я думаю, что у власти тоже есть проблемы в обновлении кадров, к себе как бы заманить молодежь. Только лишь путем каких-то финансовых вливаний, каких-то вот таких плюшек они могут к себе привлекать людей. Ну понятно, какого уровня люди тогда приходят. То есть люди связываются с властью не по идеологическим причинам, основы другие.

То есть если у большинства оппозиционных, независимых каких-то лидеров активных граждан совершенно другие ценности, у них картина мира более приближена к людям, к народу, то у тех, кто пытается как-то так с властью законтачиться, у них совершенно другие цели, и поэтому от народа они так же далеки, как и те, кто их рекрутирует.

В. Кара-Мурза

Вы чувствуете в этой связи – не в смысле вы лично, а в смысле партия «Яблоко» – какую-то особую ответственность? И готовы ли вы будете через год выступить такой некой базой для, может быть, более широкого консолидированного фронта демократической оппозиции и пойти на эти выборы в таком расширенном коалиционном составе, используя «Яблоко» в качестве основы?

К. Гончаров

И если вспомнить предыдущие выборы в Государственную Думу, мы смогли кооптировать в состав наших списков и федеральных, и региональных представителей и других партий, и известный демократов, в том числе и первой волны, и молодых политиков – Дмитрия Гудкова, Владимира Рыжкова, Юлию Галямину. Мы и сейчас со многими из них в хороших рабочих отношениях и, конечно же, продолжаем сотрудничество. И надеюсь, что оно выльется в продуктивную деятельность и во время избирательной кампании 21-го года.

В. Кара-Мурза

Но тем не менее, плебисцит по поводу поправок в Конституцию, обнуления президентских сроков Путина. И вот на этой неделе сразу три разных источника – это газета «Коммерсантъ», газета «РБК» и главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов – назвали дату 24 июня как вероятную дату проведения этого голосования.

Вопрос Григорию Мельконьянцу, сопредседателю движения «Голос». Как ваше наблюдательское движение оценивает вообще, во-первых, саму эту процедуру предстоящую, так до конца не очень понятную? И второй вопрос не менее важный. А как вы считаете, почему так боится власть? Потому что опять на этой неделе сказала Элла Памфилова, что не будут ни в коем случае совмещены вот этот плебисцит и единый день голосования региональные муниципальные выборы в сентябре. Почему они так боятся совмещения этих двух вещей? Казалось бы, логично: уже участки открыты, уже люди приходят. Тем более, немножко позже. Может быть, ситуация с эпидемией будет лучше к сентябрю. В чем, на ваш взгляд, причины?

Г. Мельконьянц

Что касается самой процедуры, ну конечно она вызывает огромную критику. Конечно же, если брать международные стандарты, это является референдумом по международным стандартам. То есть это голосование народа, в результате которого принимается то или иное решение. И если сравнивать стандарты, которые достаточно строгие, с тем, что в итоге у нас реализовано, то, конечно, не соответствует наше голосование даже минимальным параметрам, которым должны подобные виды принятия решений соответствовать.

И это касается и того, что отсутствует вообще как сущность агитация, что агитацией на бюджетные ресурсы занимаются у нас уже и избирательные комиссии, и органы власти, тем самым создают неравные вообще условия, дисбаланс информационный в обществе. Более того, это считается нормой, мы даже ответы из ЦИКа получали, что у нас агитация вообще не предусмотрена, но при этом они ей занимаются на бюджетные средства.

В. Кара-Мурза

Г. Мельконьянц

Получается, полная монополия государства за бюджетные ресурсы заниматься агитацией за принятие определенного решения на этом голосовании. Это вообще недопустимо. Это искажает вообще в принципе результаты этого голосования. Ну и много-много других процедурных проблем, которые заложены в это голосование. Сейчас нет времени на этом останавливаться.

Поэтому мы в своих заявлениях писали, что в совокупности все те нормы, которые приняты, они не позволят выявить реальную волю избирателей в результате этих всех процедур.

В. Кара-Мурза

Кирилл, ваша партия, партия «Яблоко», уже выработала позицию по поводу участия или неучастия? И если нет, то когда такое решение будет приниматься? И какая может быть ваша личная позиция по этому вопросу?

К. Гончаров

Но я хотел бы обратить внимание, что Памфилова сама недавно сказала о том, что поправки-то уже приняты, так что мы можем и без голосования жить. Они и так уже, по ее словам, легитимны. Для чего тогда нужно было вообще раскручивать эту историю с общероссийским голосованием? Не понятно. Видимо, хотят хоть какое-то лицо сохранить по итогу.

Моя личная позиция, вы знаете, она тоже постоянно варьируется. Конечно же, хочется проигнорировать это безобразие. Но, с другой стороны, понятно, что если мы все проигнорируем, то власть только легче дышать от этого будет. Поэтому, конечно же, не хочется им такую легкую прогулку устраивать. И я призываю всех, неважно в какой форме будет это безобразие, идти и голосовать против этих поправок, против вечного правления Владимира Путина, против монополии на власть.

В. Кара-Мурза