Грани недели - 2019-06-01

В.Кара-Мурза

- четверть века назад в Россию вернулся Александр Солженицын;

- 155 лет назад состоялась гражданская казнь Николая Чернышевского;

- полвека назад возникла группа "Машина времени".

25 лет назад в Россию вернулся Александр Солженицын. Высоко ценит талант писателя журналист Максим Шевченко:

- Человек писал себе в Вермонте "Красное колесо". Дописывал-дописывал, когда смог, тогда и вернулся. Проехал из Владивостока до Москвы. Полагал, что будут встречать толпы. Мне довелось с ним поговорить. Человек был невероятно интересный, яркий. Это огромное впечатление в моей жизни.

В.Кара-Мурза

- Солженицын, который внес огромный вклад в падение советской власти своим "ГУЛАГом", как минимум, вернулся, чтобы научить нас жизни. Вернулся как нравственный учитель. Это его вторая роль не удалась, на мой скромный вкус. А в роли разрушителя и обличителя советской власти, и вскрывателя этих страшных тайн, и систематизации этого ужаса, его вклад совершенно бесценен. Вернулся он как мессия, хотел так вернуться. Мессии не получилась.

В.Кара-Мурза

- Одна из главных драм для жизненных драм Александра Исаевича Солженицына состоит в том, что он опоздал с возвращением. Если бы он вернулся в конце 80-х годов или вначале 90-х, он был бы абсолютным кумиром. Но Солженицын переиграл сам себя. Он тогда боялся конкуренции с новым поколением демократов и народных кумиров, а также вышедшим из ссылки Андреем Дмитриевичем Сахаровым. Он рассчитывал прибыть, когда все эти демократы себя дискредитировали бы. И выбрал год, когда это случилось, - 1994-й. И не учел он только одного, что на 1994-й год пришел взрывной рост ностальгии по коммунизму и по коммунистическим временам. И вот в эту ностальгию по коммунизму злейший враг коммунизма, ниспровергатель коммунизма - Александр Исаевич Солженицын – влип как кур в ощип.

В.Кара-Мурза

А.Гнездилов

В.Кара-Мурза

А.Гнездилов

В.Кара-Мурза

- Традиция замалчивать масштабы катастроф. Традиция задавливания и уничтожения реальной информации, недопущения информации – это традиция старая, до Ходынская. Если вы возьмете газеты 1824 года, в Петербуржских газетах вы не найдете никаких упоминаний о наводнении, которое просто смыло Петербург, легшее в основу "Медного всадника". Его просто не было, если судить по газетам. Ничего не было, не то что там Ходынки. И прямая ветка до Новочеркасска, до сегодняшних историй, до сегодняшней Чечни. Это старая традиция авторитарной власти. Для этого есть свобода слова, которая примета свободы.

В.Кара-Мурза

- Только Ходынка не была замолчана. Она сразу же прогремела по всей стране. И тогда до революции журналистика была достаточно свободна, и писали и про Ленский расстрел, и писали про Златоустовский расстрел, и про Ходынку писали. Николая "кровавый" он же не из-за 9 января. При нем были расстрелы сибирских рабочих, страшные расстрелы. Но началось все с Ходынки. Это ужасное было событие.

В.Кара-Мурза

- Не знаю, в какой степени она вредит властям. Это вопрос спорный. Конечно, на репутации Николая Второго решение появиться в тот вечер на приеме у французского посла сказалось самым пагубным образом. Как написал в 1900 годы поэт Бальмонт, написал пророчески: "Кто начал царствовать — Ходынкой, Тот кончит — встав на эшафот".

Тем самым, предсказав трагическую судьбу Николая второго и всей его семьи. Но основным проигравшим в такой ситуации неизменно оказывается общество (основной жертвой). Это неизменно оказывается простые ни в чем неповинные люди. Здесь можно вспомнить, наверное, самый яркий пример такого замалчивания – это несвоевременное оповещение населения о происходящем в Чернобыле и о масштабах происходящей катастрофы. Это просто вопрос, который стоил тысячи жизней, а может быть и сотни тысяч. Потому что оценить реальный масштаб заражений и реальное количество смертей от этого заражения достаточно трудно. И по сей день люди продолжают жить в зоне, где ощущаются последствия этого заражения. И это относится, в том числе, к целому ряду регионов России, к целому ряду регионов Центрального Федерального округа. И в этом смысле мы должны относиться к Чернобыльской трагедии не как к чему-то прошедшему, а как к тому, что продолжает разворачиваться по сей день. И в том, что сегодня мы все время говорим о новых и новых случаях смертей людей от рака, в том числе и очень известных людей, и ситуация, когда это стало, по сути, чуть ли не главной болезнью современности, в этих обстоятельствах оценить влияние на этот рост онкологии Чернобыльской катастрофы достаточно трудно. Но очевидно, что такое влияние, несомненно, существует. Поэтому основным проигравшим раз за разом оказывается общество. Не только непосредственно, не только как жертва тех или иных трагических событий, каким стала чудовищная давка на Ходынском поле, или таких как Чернобыльская авария и ряд других экологических катастроф и в советское, и в постсоветское время. Но помимо всего прочего, дезинформированное общество, общество погружено в атмосферу искусственного молчания, оказывается дезориентировано. И в результате начинает искаженно воспринимать исторический опыт. Потому что мы знаем, что огромное количество происшествий в Советском Союзе: и террористических нападений, и природных катаклизм, и техногенных катастроф – они замалчивались, они скрывались в архивах. Впоследствии, конечно, о них стало известно. Особенно в конце 80-х начале 90-х годов, когда архивы были на короткое время приоткрыты почти в полном объеме. И значительная часть информации, скрывавшаяся от народа, стала ему доступна. Но в то же самое время это уже совсем не то же самое, как если бы события воспринимались, обсуждались в тот момент, когда они происходили. И в результате вот это замалчивание сыграло свою роль в том, что советскую эпоху многие люди воспринимают идиллически, как время, когда не было преступности, когда не было маньяков, когда не было терактов. Притом, что в реальности, если посмотреть на события того времени, то мы находим достаточное количество одного и другого, и третьего, и высокий уровень преступности и т.д. но замалчивание здесь играет роль политической дезориентации, в конечном счете, способствует властям, оно позволяет запутать население. И в результате создает ситуацию, когда одни и те же политические ошибки, исторические ошибки повторяются раз за разом, приводят к новым жертвам.

В.Кара-Мурза

- Иосиф Сталин вообще имел определенные эстетические приоритеты. Он был очень консервативен. Ему нравился МХАТ Станиславского и Немировича-Данченко, ему даже нравился Михаил Афанасьевич Булгаков, как эстетически консервативный автор. Мейерхольд и Таиров ему не нравились. Кроме того, ему не нравились постольку, поскольку они нравились его злейшему политическому врагу – Льву Давидовичу Троцкому.

В.Кара-Мурза

- Сталин сам был посредственностью. В его технологических интересах было плодить посредственность. Потому что, как управлять посредственностью, он знал. Он тяготел гением сам, как человек, ему было приятно, что у него свои отношения с Пастернаком, с Ахматовой, с Булгаковым. Что люди такого таланта и гения хотят с ним разговаривать. Он взял столько власти над жизнями людей, что заставил гениев кланяться себе. И он, конечно, чувствовал разницу между собственной посредственностью и художественным гением. Он завидовал этому, безусловно. Но управлять все-таки труднее, чем посредственностями. Как ты будешь управлять Таировым? Или Михоэлсом? Или Пастернаком? Или Булгаковым? Их можно разными способами унизить и уничтожить. Развести, унизить и уничтожить. Таиров - слишком свободный яркий художник. И форма в данном случае…Свободный был и Станиславский, и Мейерхольд, но в Мейерхольде была некоторая революционная энергия, которая долгое время делала его главным искусства. Станиславский был, как бы мы сказали, - бренд и традиция. Таиров с его ярким чувством формы и некоторой аполитичностью демонстративной, он, конечно, не мог не раздражать. Он был человеком театра. И он не мог притворяться, что его интересует строительство коммунизма. Совсем не мог притворяться. Мейерхольда это интересовало всерьез. Станиславский пытался притворяться. А Таиров не пытался.

В.Кара-Мурза

- Я не думаю, что Сталин был сознательным поклонником посредственности. Ему нужно было, чтобы театральное искусство, как и любое другое искусство, выполняло те задачи: содержательные и формальные, которые он перед этим искусством ставил. И совершенно естественно, что в такой обстановке несвободы творчества, талантливый человек просто не мог нормально работать. И поэтому талантливые люди оказывались все время в уязвимом состоянии, потому что – что такое талант? Это помимо формальной способности что-то сделать: спектакль, фильм, написать музыкальное произведение или картину, написать книгу – помимо формальной способности красиво составлять рядом буквы или ноты, или кадры фильма, это еще и определенная мысль, это определенное чувство, это искренность. Вот когда в Москву в 90-е годы приезжал знаменитый Миланский театр "Пикколо" под руководством Джорджа Стрелера, незадолго до его смерти, - величайшего европейского режиссера 20 века – в Москве спросили на пресс-конференции: "А что самое важное в искусстве?"

Стрелер сказал: "Искренность". Вот как раз искренность и запрещалась, потому что должен был готов сегодня говорить одно, а завтра говорить совсем другое. Только что ты бичевал в газетах нацистов. В 30-х подписывает пакт Молотова и Риббентропа, теперь Германия союзник: в нее поставляются ресурсы, проходят совместные мероприятия. Молотов произносит речи о том, что хотят злые люди – Великобритания, Франция, - расколоть союз Советского Союза и Германии – это не получится. Нужно быть готовым перевернуться на 180 градусов и писать прямо противоположное. Потом 21 июня 1941 года, о котором многие люди предупреждали, ведь это известно. Но к нему советская власть была не готова. И все, тут же надо перестроиться на нужный лад: сколько раз ты увидишь немца, столько раз ты его убей, – как писали тогда поэты. Идет война народная. Запад наш союзник. 45-й год проходит, раздел Европы, начало холодной войны, Фултонская речь Черчилля. Все. Теперь Запад – наш враг. Теперь мы боремся с космополитизмом, теперь мы снимаем пьесы западных драматургов. То есть вот эти повороты на 180 градусов по несколько раз порой за десятилетие. Вполне естественно, что без потерь для себя легко изящно это могли делать люди совершенно неискренние, политические приспособленцы. Возможно, формально талантливые, но совершенно неискренние. А это всегда чувствуется в произведениях. И в результате одни театры, которые не вписались в сталинскую эстетику, эстетику архаическую, примитивную. Эстетику, напоминающую Древний Вавилон и Ассирию. Эстетику такую – великий вождь, пирамида, зиккурат, наверху фигура этого вождя. Дальше все более маленькие-маленькие люди. Можно посмотреть по плакатам того времени. Можно посмотреть по архитектуре того времени. Ну это такой КНДР, прообраз Северной Кореи. Это совершенно неадекватное 20-у веку, это совершенно несовременное даже тому времени искусство. И поэтому, естественно, что все, кто не вписывался в это, выбрасывались. Будь то Мейерхольд в конце 30-х годов, или будь то Александр Яковлевич Таиров и его уникальный Камерный театр. Больше того, даже то искусство, которое вроде как приветствовалось, и не просто приветствовалось, а возводилось в образец и эталон: например, искусство Малого театра, или искусство МХАТа – оно искусственно омерщвлялось. Понятия того времени в театральной среде – омхачивание. Это искусственное превращение всех театров, будь то, например Театр Вахтангова. Будь то Театр революции под руководством ученика Мейерхольда Охлопкова. Искусственное сведение всего к театру казенному, мертвому. И по сути, это было такое же выхолащивание и убийство изнутри Театра Станиславского и Немировича-Данченко, театра, который они всю жизнь строили. По сути, такое же уничтожение Театров Таирова и Мейерхольда. Потому что это было изъятие сути сердцевины, искренности, правды, их подмены имитации бодрым холопством и пустотой. И поэтому не только экспериментальное искусство, не только то искусство, которое было объявлено формализмом, и было запрещено, но и то искусство, которое вроде как возродилось в образец. На самом деле вышло из сталинской эпохи с огромными и страшными потерями. Мы можем посмотреть на судьбу великого кинорежиссера Сергея Эйзенштейна с "Иваном Грозным". Эйзенштейн исходил даже не столько из исторических документов, сколько просто из художественной человеческой логики развития своего героя – Ивана Грозного. Он видел, куда это идет. И он не мог это игнорировать, и он не мог врать, потому что он был большим художником. А от него требовалось сказать, что Иван Грозный, в котором Сталин видел свой образец для подражания, был замечательным, прекрасным, прогрессивным правителем, который все делал правильно и т.д. Но это же было очевидно не так. Это было очевидно не так для историков, потому что мы знаем, что правление Ивана Грозного закончилось внешнеполитическим крахом для России. когда Россия потеряла выход к Балтийскому морю. Социально-экономическим крахом, когда некоторые области за 20 лет запустели на 90%, пахотные земли были заброшены – по 70-90% - некому было обрабатывать. Закончилось полной деморализацией политической элиты, которая потом привела просто к смуте. И самое главное при этом цель Ивана Грозного – режим единоличного правления, при котором все остальные были низведены до состояния холопов, режим, который совершенно не соответствовал политической традиции России, традиции вольных дружинников, традиции участия боярства, выросшего из этих вольных дружинников, в делах государства. Который противоречил, например, до избранной Рады губной реформы. Когда в ряде регионов России появилась возможность избирать губных старост – это были люди, которые проводили следствие, суд, избирались населением, им помогали в этом целовальники – это люди, которые целовали крест. Это, по сути, прообраз присяжных. Только их было не 12, а 6. Вот такой была политической традиция России – это была 98 статья судебника 1550 года, что царь не может принимать новые законы без обсуждения с боярской думой. Вот это все Иван Грозный пытался сломать. Ради этого было огромное количество репрессий, попытка просто сломать хребет народу. И это все абсолютно провалилось. Потому что, в конечном счете, когда он умирал, то его наследником становился Царь Федор Иоаннович, очевидно неспособный к самостоятельному правлению. И в результате был сформирован регентский совет из Захарьина-Юрьева, Шуйского, Мстиславского, Бориса Годунова, поначалу Богдана Бельского. Почему? Потому что оказалось, что не на кого больше опереться. И поэтому когда Сталин говорил при обсуждениях "Ивана Грозного" Эйзенштейна, что Грозный допустил единственную ошибку, что он не дорезал 5 боярских семей. Так, на кого бы после этого он оставил бы власть?! Потому что наследников нет. Никаких структур управления других нет. Поэтому пришлось опираться на ту же самую боярскую думу. И поразительно. Что в то самое время при Федоре Иоановиче, когда боярская дума боролась между собой, грызлась, интриговала. Когда сначала Бельский выпал из числа регентов, потом умирает Захарьин-Юрьев, потом идет борьба Годунова с Мстиславскими, а потом с Шуйскими. Самое интересное, что в это время страна поднимается после эпохи Ивана Грозного: и экономически, и внешне политически – отвоевывается снова выход к Балтийскому морю вначале 1590-х годов у Швеции. Оказывается, что более сложная структура власти никак не препятствует развитию страны. Наоборот, сосредоточение всей власти, произвол одного человека становится национальной катастрофой. И, кстати, тоже самое произошло и после смерти Сталина. Когда опять-таки Сталин умер, и власть оказалась в руках нескольких влиятельных кланов, нескольких советских вождей, чиновников, которые боролись между собой: сначала с Берией, потом с Маленковым боролся Хрущев, потом с группировкой Молотова-Кагановича и примкнувшего к ним Шипилова. Но в это время шла оттепель. Потом начали строиться хрущевки. Люди стали переезжать из бараков хотя бы хоть в какое-то собственное нормальное жилье. Полет в космос. Оказывается, что даже такая ограниченная внутриэлитная, недемократическая конкуренция - все равно лучше, чем режим правления одного человека. Именно поэтому Сталин так пытался отредактировать образ Ивана Грозного. Именно поэтому сегодня запретили для проката фильм "Смерть Сталина", потому что одно и то же. Когда человек, сосредоточивший в руках все нити власти, умирает, дальше начинается то, что начинается. И это непреложный исторический закон. И так будет каждый раз. И сейчас снова говорить – пока есть Путин, есть Россия, не будет Путина, не будет России – ставить существование страны с тысячелетней историей в зависимость от жизни одного конкретного человека – а мы все люди, мы все смертны – это опять повторять те же самые ошибки, опять обрекать страну на историческое поражение с заранее известным итогом. Была легендарная история, когда Леонид Хейфец в Театре Армии поставил трагедию Толстого "Смерть Ивана Грозного". И туда пришел Микоян. Посмотрел все это, встретился с артистами, долго молчал, потом сказал: "Да, да, да, да. Так все и было". И вот когда я смотрел "Смерть Сталина", то я думал о том же самом, что - "Да, да, да, да. Так все и было".

И так все и будет.

В.Кара-Мурза

- Конечно, адекватный ответ. Александра Второго же казнили не за теоретические какие-то вещи. Это было за кровавое Польское восстание 63-го года, за истребление народов Кавказа – по совокупности. За геноцид адыгов, за то, что крестьянская реформа была проведена не в интересах народа, а в интересах помещиков, а народ стал называть реформу 61-го года бедой. Это был царь, который на словах был, он был царь крупного капитала. Пытался капиталистическую буржуазную революцию под контролем имперской власти в России запустить. А по сути, как говорится, создал в России устойчивую революционную ситуацию. Потому что именно с него она началась в таком виде. Да, я считаю, что это были адекватные действия Желябова, Перовской и Гриневицкого.

В.Кара-Мурза

- Я думаю, что народовольцы в своих терактах не привязывались к Николаю Гавриловичу Чернышевскому. Они реализовывали свои личные амбиции. Хотели показать, что простой человек, простого звания, может решать судьбы царей. Тем самым они спровоцировали жесткую волну реакции при Александре Третьем. Все это хорошо описано в русской литературе, особенно в романе Юрия Валентиновича Трифонова "Нетерпение". И народовольцам не было жалко ни себя, ни других. И уж точно Чернышевский не был для них тем кумиром, которым они хотели бы себе представить.

В.Кара-Мурза

- Казнь императора Александра Второго не имела никакого отношения к гражданской казни Чернышевского. Гражданского казнь Чернышевского само собой, а народовольцы, которые стремились убить Александра второго – это само собой.

В.Кара-Мурза

- Я бы не связывал впрямую убийство Александра Второго с гражданской казнью Чернышевского. Но говорить о некоторой системе – угол падения, угол отражения – конечно, можно. Это азбука, и неловко это повторять, но видимо надо повторять: недореформы кончаются террором. Невозможность обратной связи, невозможность свободной речи, невозможность реформ, свободы. Когда власть начинает вязать народников, то все кончается народовольцами. Это азбука, которую хотелось бы, чтобы мы, спустя полтора века, выучили.

В.Кара-Мурза

- Я хочу сказать, что убийство – любые убийства – не имеют абсолютно никакого оправдания. И даже когда они происходят в форме узаконенной государством смертной казни, это все равно означает только то, что одного убийцу уничтожают, кого казнят, а на его место приходит целая группа убийц, обличенных государственными должностями. И для меня гибель Александра Второго – это огромная трагедия. Не потому, что он был выдающимся государем. А мне его просто по-человечески жалко. Мне и Николая Второго очень жалко, который выдающимся государем совершенно и не был, наоборот. Но в этом смысле никаких оправданий этим убийствам, терактам, этим расправам быть не должно. И гражданская казнь Чернышевского унизительна по своему содержанию – обряд гражданской казни – ничего в этом отношении не меняет. Кроме того, говоря о деле Чернышевского нужно отметить. Что он ведь осужден был за то, что написал прокламацию крестьянам, призывавшую их к восстанию в 1862 году, через год отмены крепостного права, которое во многом крестьянство разочаровало. Потому что это было не то, чего они ожидали, они были освобождены без земли, и они сохраняли ряд обязанностей по отношению к помещикам и т.д. Поэтому, естественно, что начались крестьянские волнения, выступления в ряде районов, крестьяне думали, среди них ходили слухи, что настоящую волю царя, настоящее освобождение от них утаили, что местные власти, местные помещики объявили им текст фальшивого указа, фальшивого манифеста. И вот Чернышевский, рассчитывая на революцию, продиктовал текст одной из таких прокламаций. В результате она попала в руки властей, его судили. Здесь надо отметить, что убедительных юридических доказательств того, что он автор прокламации, не было, потому что не он ее писал. Физически просто по бумаге водил не он. И окончательно авторство Чернышевского было установлено более чем через 100 лет – в 1975 году. Поэтому, конечно, к законности его суждения были очень серьезные вопросы. И, конечно, ему вынесли крайне суровой приговор – 14 лет каторжных работ, которые Александр Второй, к счастью, сократил до 7 лет. Что делает Александру второму честь, но, тем не менее, все равно мы имели дело с очень суровым приговором. В деле, где юридически виновность обвиняемого не была доказана. И все-таки речь шла о призывах к восстанию, речь шла о призывах к крови. Поэтому можно сказать, что Чернышевский был осужден пусть жестко, пусть излишне жестко, пусть с унизительным обрядом гражданской казни, но справедливо. И я с этим бы согласился, существуя у Чернышевского и у его единомышленников, и у крестьян, недовольных манифестом 19 февраля, альтернативный путь. Имей возможности добиваться защиты своих интересов через свое политическое представительство, через мирные, легальные, законные, политические структуры. Но таких политических структур не существовало. В том же самом, 1862 году, когда Чернышевский писал свои прокламации, в том же самом месяце, в феврале 1962 года появился обращенный к Александру Второму «Всеподданнейший адрес» тверского дворянства. Его подписали губернский предводитель дворянства, девять уездных предводителей, и еще 103 дворянина. В общей сложности 113 человек. Они призывали к возможности гражданам участвовать в делах государственного управления. В результате это воззвание, этот "адрес" с призывом к политической реформе. К тому, чтобы собрать "собрание выборных земли русской", как они писали. В результате Александр Второй распорядился отправить 13 инициаторов этого обращения в Петропавловскую крепость на 2 года. Конечно, это не 7 лет каторги, и не 14 лет каторги. Но, тем не менее, мирное законное обращение 113 дворян к главе государства наказывалось таким вот образом. Никакой возможности безнаказанно, свободно, невозбранно направить свое воззвание ни у крестьян, ни у Чернышевского, ни даже у дворян не было. И в этом огромная проблема великих реформ. Они действительно великие. Александр Второй и его сподвижники не только освободили крестьянство от крепостного рабства, они реформировали российскую армию. Отказавшись вот от этой системы 25-летней солдатчины. Были проведены важнейшие – земская и городская – реформы, которые создали местное самоуправление в городах и сельской местности. Вот то самое земство, которое стало открывать больницы и школы. Конечно, их все равно было недостаточно. Огромная трагедия, огромная ошибка Романовых заключалась в том, что даже величайший реформатор Александр Второй так и не смог отказаться от идеи единоличной власти, от мысли о том, что он один способен все сделать правильно и правильно устроить судьбу огромной страны, в которой у людей существовало свое мнение, свое представление, которые, конечно, должны были быть услышаны.

АРХИВНАЯ ЗАПИСЬ ПЕСНИ ГРУППЫ "МАШИНА ВРЕМЕНИ"

В.Кара-Мурза

- Я не думаю, что рок сыграл какую-то буквальную роль в падении коммунизма. Скорее, это была симптоматика, чем причина. Свобода, воздух лезет во все щели. Система, либо совсем закупоренная, как в Северной Корее, совсем закупоренная. Но если в этой консервной банке, если она выносится в комнатную температуру, и в ней появляется дырочка, даже маленькая, - все, она вспухнет и лопнет. Воздух – жизнь. Воздух пролез в Советский Союз, начал пролезать с фестиваля молодежи и студентов. Пластинки, галстучки, одежка, журналы, музыка, Элвис Пресли, битлы, под которые мы учили английский язык – бабины, пленки. Где мы слушали и не понимали ни слова, но это было невероятно заманчиво. Сам звук электрогитары означал что-то другое после песни Кабалевского "То березка, то рябина". Сам звук. Это был протест, протест абсолютно естественный. Это не был даже протест политический, это просто выросло новое поколение. А тут все взорвали битлы. Об этом сам Макаревич писал в своей книге, что мальчик без гитары просто не имел шансов у девочек. Вдруг это стало важным. Вдруг это стало определяющим, что ты новый, ты с гитарой, а электрогитара – это уже просто… Я не был любителем и поклонником рока, я всегда был джазовым человеком. Но, конечно, как симптоматика. И я скажу, что очень хорошо помню: я был в советской армии, это был Новый 1982 год, когда "За тех, кто в море" – песню Макаревича – спела, кажется, в "Новогоднем огоньке" София Ротару. И для меня, я помню, это означало – что-то происходит. Если "Машину времени" можно спеть на государственном телевидении, на "Голубом огоньке", что-то, значит, происходит. Воздух уже потихонечку проникал. И "Машина времени", безусловно, - симптоматика. Я поздравляю Андрея, который эти 50 лет прошел замечательно и достойно.

В.Кара-Мурза

- "Машина времени" сыграла свою роль во внутреннем высвобождении людей. Во всяком случае, моего поколения. Это было важно. И мы, таким образом, были готовы к падению коммунизма. Мы воспринимали поздний Советский Союз, наверное, благодаря, в том числе и "Машине времени" не в последнюю очередь, по-другому, нежели мы воспринимали без нее. То есть "Машина времени" играла свою воспитательную роль – это да.

В.Кара-Мурза

- Падение коммунизма – это дело партноменклатуры. А это не была революция снизу. Это был переворот сверху. Так это могло тянуться бесконечно, и было бы не плохо, честно говоря. Где-то наверху сидит карьерная сволотень, делает карьеру себе, обманывая всех на партсобраниях. Если ты не ходишь на партсобрания, отращиваешь волосы, слушаешь Макаревича… Ну, Макаревича слушала такая комсомольская блатота, а нормальные люди слушали Науменко, Цоя, Гребенщикова, "Девять стрел на десяти ветрах", или что-нибудь в этом роде. Раннего Шевчука – "Мальчик слепой в розовой кофточке". "Звуки Му" – гиперинтеллектуальные вещи. "АукцЫон", раннего Кормильцева, Настю. Отличная субкультура была. Но не эта субкультура сломала коммунизм, безусловно. Она просто создала уникальное пространство, в котором можно было свободно, с таким кайфом жить. Особенно, если ты не лез в политику, а интересовался медитациями, Германом Гессе и рок-музыкой. Падение коммунизма сверху пришло. В этом-то и беда.

В.Кара-Мурза

- Я думаю, что ключевую роль сыграл не сам отечественный рок, а очень глупая борьба с ним советской власти. Попытка искусственно оставить молодежь, прежде всего, в устаревших эстетических системах. Борьба, например, с этой шуточной вечеринкой на последнем звонке во Владивостоке – это из этой же серии. Это всегда провал. Борьба с будущим никогда ничем в этом смысле хорошим не кончается. А очевидно, что рок в тот момент был музыкой будущего. Дальнейшие события показали, что значительная часть этих рокеров не была никакими сознательными оппозиционерами, сторонниками либерализма. Мы ясно видим, тому существует огромное количество примеров. Хотя есть, конечно, и отрадные исключения. Просто люди хотели играть современную музыку, люди хотели быть модными, люди хотели петь не только о Ленине, партии, комсомоле. А о Ленине, партии, комсомоле они петь не хотели. И поэтому появлялись такие музыкальные коллективы замечательные, как "Машина времени". С ними начинали бороться, их начинали ограничивать, их начинали регулировать. Естественно, что это вызывало противодействие. Я считаю, что "Машина времени" - это совершенно замечательная вещь. Это же часть нашей истории. Такие песни, как "Свеча", "Разговор в поезде", "За тех, кто в море" и многие-многие другие. Когда я ставил свой первый спектакль, самодеятельный спектакль в театральной студии, "Иркутская история" по Арбузову, я как раз убирал все эти советские вещи про стройки коммунизма, мне была важна история про любовь. И эпиграфом к спектаклю, вынесенном в программку, я выбрал как раз строки "Машины времени": "Ты помнишь, как все начиналось, все было впервые и вновь, как строили лодки, и лодки звались "Вера", "Надежда", "Любовь".

И замечательно, что, пройдя через огонь, воду и медные трубы, через искушение славой, искушение близости к власти, все это сполна на себе испытав, в определенный момент "Машина времени" нашла в себе силы, прежде всего, Андрей Макаревич, силы вернуться к себе, вернуться к идеалам молодости и сохранять их. И такие новые песни, как "Пой" и другие, - это совершенно замечательно. И это как раз пример того, что рок может быть не только про джинсы, и рок может быть не только про внешние подражания Западу, и не просто про ощущения себя модным кумиром девушек, но и действительно про определенные ценности, наследующие в российской культуре, в европейской культуре, которая является, безусловно, российской важнейшей частью. И в этом смысле рок, конечно, в том числе "Машина времени", - такое хорошее продолжение того, что делали в нашей музыке, в нашей поэзии такие люди, как Высоцкий, Окуджава, такие группы, как, например, "Телевизор" Борзыкина – наследует, с моей точки зрения, в определенной степени традиции Галича и т.д. И, конечно, я бы хотел поздравить с 50-летием "Машину времени", поблагодарить их за музыку, за тексты, и пожелать российскому року в дальнейшем оставаться больше, чем музыкой, быть про идеалы, а не про заработок денег.

В.Кара-Мурза