Грани недели - 2018-01-06
В.Кара-Мурза
―
Здравствуйте, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» еженедельная программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Слушайте обзор важнейших событий прошедших 7 дней и анализируйте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Итак, в сегодняшнем выпуске: - оправдывает ли себя идея больших январских выходных? - исполнилось 50 лет программе "Время"; - полвека назад Чехословакию возглавил Александр Дубчек.На минувшей неделе исполнилось 50 лет программе "Время". Не считает возможным вообще говорить о репутации программы журналист Антон Красовский: - Мне кажется, что говорить вообще о репутации в стране, где такое слово является, мягко говоря, анахронизмом, довольно смешно. Что тогда не было никакой репутации у программы "Время", что потом ее никогда не было, даже в лучшие либеральные, демократические годы существования российского телевидения, у программы "Время" никогда не было никакой репутации. В этом смысле она просто поддерживает традицию.
В.Кара-Мурза
―
Программа "Время" всегда занималась промыванием мозгов, уверен публицист Артемий Троицкий: - В советское время у программы "Время" естественно был уникальный статус, поскольку это был ежедневный сеанс черной коммунистической магии, сеанс по промыванию мозгов и внушению повестки дня. И она была в высшей степени влиятельна. Я знаю, что многие люди смотрели программу "Время" просто с религиозным тщанием. Потом, по-моему, все это испарилось. И на сегодняшний день таких программ, как программа "Время", я боюсь, довольно много, и ничем программа Первого канала не отличается от аналогичных на полудюжине других каналов.
В.Кара-Мурза
―
Частью пропагандистской кампании считает журналист Сергей Смирнов: - Я думаю, что примерно такая же в 80-х гг. для тех, кто хорошо думает и старается анализировать все вокруг, обычная государственная пропагандистская программа.
В.Кара-Мурза
―
Не в восторге от программы "Время" политолог Станислав Белковский: - Репутация у думающей части общества весьма негативная. Я был очень рад, услышав, что Владимир Путин считает программу излишне критичной по отношению к себе. Он сказал, что по-настоящему хороших новостей в такой программе быть не может, и он принимает эти закона жанра. Кроме того, Владимир Владимирович еще раз подтвердил мой тезис о том, что он не любит публичность. Программа "Время" как была, так и остается слепым пятном и мертвой зоной у думающей части общества, но сам визит Владимира Путина в программу "Время" был отрадным событием, поскольку подтвердил некоторые гипотезы о его психолого-идеологических приоритетах.
В.Кара-Мурза
―
Игнорирует программу "Время" политолог Александр Баунов: - Смешной вопрос – а она есть? Да, она есть, я вспомнил. Я просто настолько плохой телезритель, что даже не сходу вспоминаю, есть программа "Время" или нет.
В.Кара-Мурза
―
Программа "Время" не имеет внятной репутации, убежден политолог Глеб Павловский: - Ну, на данный момент репутации программы "Время" не существует. Репутации информационной, репутации моральной что ли, нет даже минимума о правдоподобии. Это просто передергивание карт. Но в советское время это была идеологическая, пропагандистская программа. Но она сохраняла некоторый минимальный уровень правдоподобия и уважение к себе. Здесь потеряно уважение к себе.
В.Кара-Мурза
―
Проявлением официоза считает программу "Время" журналист Николай Сванидзе: - Официальная программа, просто официоз, такой звенящий, бронзовый официоз. Как был при советской власти, так и сейчас, но при советской власти в большей степени, потому что она была просто безальтернативна. Сейчас есть еще другие каналы, другие программы. Тогда она была одна – что говорится в программе "Время", то и есть правда.
В.Кара-Мурза
―
Вся программа "Время" построена на лжи, убежден писатель Дмитрий Глуховский: - Программа "Время" врала всегда. Это программа, созданная для вранья, неспроста совпадают 2 первые буквы. Она сначала создавалась для того, чтобы заливать жидкий навоз в уши советских граждан, и она практически никогда не отвлекалась от этого важного занятия. Эта программа "Время", как и вообще центральное телевидение, нужна для 2-х вещей: первое – форматировать сознание советского человека так, чтобы он не перестал быть советским, унифицировать его; и второе – держать его в узде, отвлекая его от проблем надоев проблемами Сектора Газа.
В.Кара-Мурза
―
Сегодня гость нашей студии - политик, театральный режиссер Александр Гнездилов. Добрый вечер, Александр!
А.Гнездилов
―
Добрый вечер, Владимир! Добрый вечер, уважаемые друзья!
В.Кара-Мурза
―
Исполнилось 50 лет программе "Время". Какова ее репутация у думающей части российского общества? - С моей стороны выступать от имени части общества, и тем более думающей, было бы непозволительно и самонадеянно. Я, конечно, представляю только самого себя. И теоретически могу допустить, что думающая часть общества внимательно с тетрадками в руках, ежедневно, еженедельно конспектирует программу "Время" в 21 час по Первому каналу. Но что-то мне подсказывает, что это на самом деле не так. Хотя бы потому, что формально являясь новостной программой, обзором основных новостей недели, на самом деле, "Время" исторически, начиная с советского периода, никогда таким обзором в полной мере не являлась. Достаточно включить любой выпуск программы хоть в советское время, хоть за последние лет 15, а то и 20. Мы увидим, что каноны, естественные для цивилизованной журналистики, например, предоставление слова по той или иной общественно значимой проблеме двум сторонам, двум полярным точкам зрения, возможности для ответа, жесткого и прямого столкновения точек зрения, например, власти и оппозиции, вот этого всего мы практически не видим. Речь идет о другом, речь идет об официальной картине действительности, речь идет о выглаженной и сглаженной, и во многом искаженной картине мира, которую нам хотят навязать взамен того, что существует в реальности. Мы собьемся со счета, и нам не хватит времени передачи, если мы попытаемся перечислить количество важнейших общественных тем, которые не затрагивались, либо практически не затрагивались в выпусках "Времени". Мы увидим, что, например, в последние годы вот эта тотальная телевизионная тенденция – обсуждать все, что угодно, кроме реальных проблем страны. Обсуждать Украину, Сирию, происходящие в США, в Европе, где-то еще, в других странах Европы, но не в России. Ни проблемы, связанные с экономическим кризисом, снижением уровня жизни людей, ни закрытия тысяч школ, больниц, библиотек, поликлиник, фельдшерских и акушерских пунктов, роддомов в провинции, связанные с программой бюджетной оптимизации, и в том числе с выполнением майских указов президента Путина по зарплате. Когда, чтобы их выполнить по отношению к одним, нужно часть этих работников сократить, и часть существующих учреждений закрыть, и министерство финансов прямо обуславливает выделение регионам недостающих денег на выполнение майских указов реализацией программ по оптимизации. Вот всех этих острых тем мы найдем достаточно немного, мы найдем мало разных точек зрения по ним, зато мы в избытке обнаружим гигантское количество победных репортажей об очередных внешнеполитических свершениях, об очередных вылетах ракет, об очередных международных саммитах и так далее. И в этом смысле те лозунги, которые скандируют сейчас протестующие в Иране – "Хватит Сирии!", "Хватит Ливана!", "Мы живем в Иране!" – вот это в полной мере относится, в том числе и к России.Но, тем не менее, в отношении того, что вы назвали думающей частью общества к программе "Время" и к другим подобным программам, есть очень серьезная проблема, связанная с тем, что недостаточно это критиковать, недостаточно от этого отстраняться. Если вы действительно думающая часть общества, то вы должны всему обществу предложить альтернативу. Вы должны стремиться эти рамки думающей части расширить до всего остального общества. А какая альтернатива у подавляющего большинства граждан для программы "Время"? Ну, те, кто пользует интернетом, да. И то надо иметь в виду, что в интернете проблема чрезмерного выбора существует. Когда у вас слишком большой выбор, когда вы можете свободно читать все, что вы считаете нужным, возникает вопрос – откуда вы узнаете, что вам нужно? Поэтому практика показывает, что люди, заходя в интернет, как правило, ходят примерно одними и теми же привычными для себя путями. И если человек сформирован телевизионным опытом, то он этот телевизионный опыт в выборе музыки, в выборе программ, в выборе новостей и так далее, он его переносит и на каналы информации в интернете. Поэтому вопрос к думающей части общества заключается в том, что на протяжении долгих лет, когда мы вроде бы выражаем недовольство телевизором и говорим, что мы все не смотрим зомбоящик, но при этом, какую альтернативу мы предлагаем обществу? Что мы создаем взамен? Если у каждого человека в почтовом ящике источник альтернативной информации. Нет, мы замкнули свою часть в своем небольшом кружке, ограничившись кругом нескольких избранных СМИ, и понемножку этот круг становится все теснее и теснее. И замкнулись в кружке из тех же социальных сетей. И это оставляет широкую часть российского общества, широкий круг граждан без альтернативных источников информации. И потом мы не должны удивляться тому, что официозные СМИ могут себе позволить ту деформацию, которую они, в конечном счете, и производят. Это в огромной степени наша вина, это наша ответственность до тех пор, пока думающая часть общества не будет создавать свои альтернативные источники информации, хотя бы отпечатанные на принтере в формате черно-белого листка А4, распространять их максимально широкими тиражами, до тех пор влияние пропагандистских программ на общество будет оставаться слишком разрушительным, слишком серьезным и слишком большим.
В.Кара-Мурза
―
Ровно полвека назад Чехословакию возглавил Александр Дубчек. Социализм тогда шел к распаду, уверен писатель Дмитрий Глуховский: - Потому что, я думаю, 68-й шел за 56-м. И 56-й был не только в Будапеште, но и еще и в Польше были выступления, о которых меньше известно, и меньше говорят. То есть призрак распада советского блока, начинающийся необязательно с событий насильственных, может быть, событий вполне мирных, всегда советские власти тревожило. Нельзя было нигде дать слабину. Нельзя было нигде дать местному руководству поставить под сомнение унитарность принципов, исповедуемых местной властью. И даже коммунизм с человеческим лицом был бы совершенно невозможен. Потому что это как бы приоткрытая дверь.
В.Кара-Мурза
―
Чехословакия равнялась на Советский Союз, напоминает журналист Николай Сванидзе: - Потому что Чехословакия была сателлитом Советского Союза и уступала Советскому Союзу и всей остальной вместе взятой темой социализма, тем более просто в плане военной мощи. Поэтому мы просто задавили, как котят, и все.
В.Кара-Мурза
―
Александр Дубчек не сумел реализовать все, что задумал, уверен политолог Глеб Павловский: - Судьба политика вообще довольно часто, даже обычно, я бы сказал, видит не реализованным то, что он задумывал. Дубчек не задумывал либерализацию Чехословакии в том виде, в котором она состоялась. Он сделал ее возможной. Он ее допустил, а далее защищал, прикрывал, сколько мог, насколько его хватило. Но против танков у него приема не было.
В.Кара-Мурза
―
Предшественником Горбачева считает Дубчека политолог Александр Баунов: - Дубчек, собственно говоря, был чехословацким Горбачевым. В том смысле, что верил в потенциал социалистического строя, в том, что его можно реформировать. И что социалистический строй - это не то, что нужно спасать, как осажденный город, а это город, который может жить и процветать. Как только он начал реформу, выяснилось, что социалистический строй неустойчив. Что сама система настолько догматическая и противоречивая, что он моментально начинает сползать в буржуазную демократию. Собственно, как и с Михаилом Сергеевичем получилось.
В.Кара-Мурза
―
Александр Дубчек не смог сплотить всю нацию, уверен политолог Станислав Белковский: - Потому что Александру Дубчеку не удалось консолидировать действительно все силы, которые могли бы стать мотором Пражской весны. Но, главным образом, конечно, из-за силового вторжения со стороны СССР. Если бы этого вторжения не было, Пражская весна могла бы дойти значительно дальше.
В.Кара-Мурза
―
Ввод советских танков в Прагу был неизбежен, считает журналист Сергей Смирнов: - Прежде всего, из-за вмешательства Советского Союза, у меня нет никаких сомнений, что это было очень важное вмешательство и для Чехословакии, и для всей Европы, для всего мира. И, конечно же, это отклонение от каких-то норм социализма, попытка провести какие-то демократические преобразования просто натолкнулось на военную силу.
В.Кара-Мурза
―
Пражская весна была обречена, считает журналист Антон Красовский: - С Пражской весной ничего не могло получиться потому, что тогда не созрели никакие объективные обстоятельства, потому что вокруг маленькой Чехословакии и не очень стойкого Александра Дубчека сосредотачивался огромный Варшавский договор, и все люди, которые этим Варшавским договором руководили, были против этой Пражской весны. Дубчеку, честно говоря, повезло, что он сам сохранился и дожил до Вацлава Гавела.
В.Кара-Мурза
―
Пражская весна отвечала интересам Чехословакии, считает публицист Артемий Троицкий: - Задуманная Дубчеком Пражская весна, естественно, вполне могла реализоваться. Более того, она и реализовывалась очень быстро, на протяжении весны и лета, пользовалась практически полной и безоговорочной поддержкой народа Чехословакии. И трагически завершилась вся эта в принципе в высшей степени многообещающая история. Завершилась она, естественно, интервенцией стран Варшавского договора 21 августа. Если бы не эта интервенция, я не исключаю, что вся история Европы, может быть, история всего мира могла бы пойти по другому сценарию.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что гость нашей студии - Александр Гнездилов. Александр, полвека назад Чехословакию возглавил Александр Дубчек. Почему задуманная им тогда Пражская весна так и не реализовалась? - Полагаю, потому что Чехословакия в 68-м году не была в полном смысле независимой страной. Поэтому там и не мог реализоваться никакой самостоятельный альтернативный Советскому Союзу политический проект. После того, как в 44-м-45м гг. наши героические солдаты, жертвуя своими жизнями, своим здоровьем, освободили от нацизма Восточную и Центральную Европу, в большинстве стран восточной и Центральной Европы появились не демократии, как в Австрии, например, а были искусственно насаждены Сталиным марионеточные диктаторские или полудиктаторские режимы - сателлиты Советского Союза. Оппозиционные организации, в том числе антифашистские, которые внесли значительный вклад в борьбу с нацизмом, участвовали, например, в восстании в Праге в 45-м году, или в аналогичном восстании в Варшаве, они уничтожались. Мы можем вспомнить повешение Милады Гораковой в Чехословакии в 50-м году, несмотря на протесты мировой общественности. Более того, жертвами установления этих режимов стали, как ни странно, не только представители либеральных, социалистических, консервативных партий, но и часть коммунистов, которые стали опасными. Те, кто не находился в годы войны в Москве, кто в своих странах активно занимался партизанским движением, в целом ряде стран, будь то Болгария, будь то Югославия, будь то ряд других стран Центральной и Восточной Европы, они были просто уничтожены сталинскими репрессиями. И поэтому были сформированы марионеточные режимы, в которых протесты жестоко подавлялись. Мы можем вспомнить и ГДР 53-го года, и, конечно, Венгрию 1956 года, которая была пугалом после этого, и во многом определяла страх Советского Союза и других подобных режимов перед Пражской весной 68-го. И поэтому вероятность появления в пространстве организации Варшавского договора, Совета экономической взаимопомощи Восточного блока, страны в лице Чехословакии, идущей альтернативным путем, строящий социализм с человеческим лицом, и способным преуспеть на этом пути, это создавало риск для Советского Союза и его стран сателлитов. Что и ему придется, если этот путь окажется более эффективным, ему придется идти на перемены, ему придется идти на плюрализм мнений, придется разрешать политические клубы, придется разрешать свободу собраний, печати и так далее, хотя бы в ограниченном формате.И в результате строй, построенный на лжи, основанный на лжи, на насилии, когда изначально никто не выбирал большевиков, точнее, их выбрало по результатам учредительного собрания меньшинство россиян, и большевикам пришлось просто разогнать народное выборное учредительное собрание для того, чтобы закрепиться у власти после Октябрьского переворота, что и было сделано в январе 1918 года, 100 лет назад. Поэтому появилась для людей возможность в перестройку высказывать свою точку зрения, когда стали открываться архивы, когда люди стали узнавать правду, когда у людей появилась возможность выбора, вся эта система, основанная на лжи, просто рухнула. И к 68-му году вероятность этого была вполне советскому руководству понятна. И поэтому, в конечном счете, идея Пражской весны, идея свободы, идея демократии, идея политической конкуренции, народовластия, смогла восторжествовать в полном объеме только в конце 80-х начале 90-х гг., после того, как аналогичные перемены начались изнутри самого Советского Союза. И это очень важная вещь для понимания сегодня. Мы должны всегда иметь в виду, что перемены в странах, тесно связанных друг с другом, не могут идти изолированно. И едва ли возможно в полной мере, достаточно надежно, достаточно кардинально изменить путь развития сейчас, например, для той же Украины или для Белоруссии, для Молдовы, не меняя тот путь, которым идет сегодня Россия. И большая ошибка, например, Запада в начале 90-х годов заключалась в том, что он удовлетворился той настоящей демократизацией, которая произошла в странах Центральной Восточной Европы - таких, как страны Прибалтики, Польша, Чехословакия разделившаяся, Венгрия и так далее. И не уделил достаточного внимания необходимости создания стимулов для подлинной демократизации на пространстве бывшего Советского Союза, в значительной его части, прежде всего, в России. Потому что, в конечном счете, формирование в России сперва полуавторитарного и затем в полной мере авторитарного режима, с учетом масштаба России, с учетом ее огромных экономических, культурных, социальных связей с соседними странами, стало важнейшим центром притяжения для аналогичных политических сил. И на постсоветском пространстве, и не только на постсоветском, мы видим, такие политики, как Милош Зееман в современной Чехии, или Виктор Орбан в Венгрии, во многом тяготеют к современной России – свой свояка узнает издалека. Поэтому необходимость полноценной и полновесной демократизации на востоке Европы по-прежнему является одной из наиболее актуальных задач для мирового сообщества.
В.Кара-Мурза
―
41 год назад, в 1977 году произошел теракт в Московском метро. Однако тогда правоохранительные органы не сумели внятно объяснить случившееся. До сих пор не верит официальной версии теракта 77-го года журналист Сергей Смирнов: - Я помню армянских националистов, теракт. И по нему много разных версий, далеко не все верят в то, что это были они. Я не помню, я не застал этого времени. Мы узнали об этом только во время перестройки, об этом теракте. И, насколько я помню, даже советские газеты о нем особо не сообщали. Но я хочу сказать, что из-за этого теракта разрушилась такая идиллия внутренняя – не может быть каких-то внутренних террористов, все сталкивались с угонами самолетов. А потом оказалось, что в Советском Союзе, при социализме то же самое, что и на Западе при их загнивающем капитализме, одинаковая схема. А по поводу объяснений и всего прочего, мы тогда в принципе их не получили, а сейчас, конечно, всегда есть вопросы.
В.Кара-Мурза
―
Теракт 77-го года был сполна использован спецслужбами, считает политолог Станислав Белковский: - В той информационной среде, которая существовала в Советском Союзе конца 70-х, этих объяснений не требовалось. Сам факт теракта тщательно скрывался. Теракт просто был использован для ужесточения гонений на диссидентов. А поскольку эти гонения проходили в параллельной информационной реальности, и большинство советского народа о них ничего не знало, так вопрос, в общем-то, и не стоял.
В.Кара-Мурза
―
Тот теракт носил протестный характер, уверен политолог Александр Баунов: - Это был националистический теракт. Но если мы посмотрим, как тогда относились к безопасности общественных объектов, все-таки терроризм всерьез, будь то такой терроризм, какой мы его знаем, он начался сравнительно недавно. И он существовал в определенных местах, локально – пожалуйста, в Северной Ирландии его было много. А в целом по миру, ощущение, что тебя вдруг могут взорвать, транспорт или магазин, тогда не было этого. В аэропортах рамок не стояло. По крайней мере, не сразу самолеты стали охранять. Так что, а как они могут его объяснить? Никто не был готов к этому. Никто не готовился к этому. Рамки спасают в некоторых случаях. Мы под рамками понимаем не примитивный металлоискатель, а все-таки гораздо более сложную штуку, которая, в том числе химические анализаторы содержит. Они там видят не только металл, но и вещества.
В.Кара-Мурза
―
Хорошо помнит теракт 77-го года политолог Глеб Павловский: - Теракт в московском метро, совершенный, если я не ошибаюсь, армянскими националистами, был потрясающим событием в тогдашней атмосфере. И то, что его как бы прикрывали, даже найдя его организаторов, старались не называть, чтобы не возбуждать межнациональные противоречия в Советском Союзе, я думаю, было ошибкой, потому что очень многие считали, что это провокация, организованная, как они думали, Комитетом Госбезопасности. Я допускал эту мысль. Другие думали, что это какой-то социальный протест. Поэтому отсутствие информации привело к росту мифологического восприятия этих последних лет Советского Союза. И потом эта мифология, эта конспирология ворвалась перестройкой в массовое сознание.
В.Кара-Мурза
―
Масса версий теракта 77-го года настораживает писателя Дмитрия Глуховского: - По его поводу существует масса версий, легенд, от Коневского до газеты "Жизнь", все на эту тему какие-то свои версии строили. Как случай с терактом в Белоруссии, уже в постсоветское время, мне видится так, что отсутствие четкой и убедительной доказательной базы и внятных мотивов говорит о том, что, может быть, в интересах власти такие вещи совершаются. Для меня лично с известных времен первый подозреваемый, когда речь идет о теракте, в особенности бессмысленном, - это власть.
В.Кара-Мурза
―
В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.НОВОСТИ
В.Кара-Мурза
―
В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. Напомню, что гость нашей студии - политик и театральный режиссер Александр Гнездилов. Александр, 41 год назад произошел теракт в Московском метро. Смогли ли правоохранительные органы внятно объяснить случившееся?
А.Гнездилов
―
Когда мы говорим о 3-х взрывах, которые произошли в Москве в январе 1977 года, наиболее кровавым из которых, приведшим к гибели 7 человек, стал взрыв в вагоне метро между станциями "Измайловская" и "Первомайская". И, кроме того, произошли еще 2 взрыва, которые, к счастью, не привели к смертельным жертвам на Большой Лубянке и на Никольской улице. Тогда они назывались по-другому, правда, в советское время. Нужно иметь в виду, что, прежде всего, в 77-м году никто не ставил перед собой в руководстве страны задачу что-либо исчерпывающе объяснять общественности. Наоборот, эти события стремились в максимально возможной степени оставить под спудом. В какой степени официальные выводы следствия, которые привели в январе 1979 года к осуждению на расстрел 3-х человек – 2-х непосредственных исполнителей терактов Степаняна и Багдасаряна, и их организатора и вдохновителя, хотя он даже не был в этот момент времени в Москве, Степана Затикяна. Это вопрос.И по этому поводу высказывались самые разные точки зрения. Официальная версия заключается, как мы можем сейчас узнать, в том, что речь идет о радикальной организации армянских националистов, настроенных на сепаратизм, на отделение Армении от Советского Союза. И вожаком этой организации был Затикян, который и стоял за организацией этих терактов, и побудил к ней 2-х непосредственных террористов, 2-х исполнителей. В то же самое время правозащитники высказывали целый ряд претензий к ходу процесса, к возможности для обвиняемых защищать себя, и настоять на своей невиновности. В то же время это вполне естественно для такой тоталитарной системы, какой являлся Советский Союз. Было бы странно ожидать, что в этой системе у обвиняемых будет в полной мере независимый, открытый, гласный суд, в ходе которого они смогут в достаточной степени защищать себя и доказывать свою невиновность. В то же время нужно обратить внимание еще на один сюжет, связанный с этими террористическими актами. Дело в том, что сразу после этих терактов появился текст Виктора Луи – советского и британского журналиста, тесно связанного с КГБ, который высказывал предположения о возможности причастности к ним не только отдельных сепаратистских террористических группировок, но и связи этих группировок с диссидентским движением. Этот текст вызвал резкую отповедь со стороны академика Андрея Дмитриевича Сахарова, который обратился к общественности, напомнив о том, что диссидентское движение в Советском Союзе всегда принципиально исходило из ненасилия и никогда не использовало вооруженную борьбу для достижения своих целей. И высказал предположение о том, что все это может быть как раз провокацией со стороны советских спецслужб, провокацией со стороны КГБ, направленной на нанесение жесткого репрессивного удара, на расправу с движением инакомыслящих в Советском Союзе. Так это или нет, мы не знаем. И если предположение Сахарова было обоснованным, то его публикации и пресс-конференция для представителей западных СМИ, которую он созвал, сыграли важную роль в срыве этого плана, он не был реализован. Если же Сахаров был не прав, то это было ложной тревогой, но ни к каким отрицательным последствиям она не привела.
Так или иначе, здесь мы можем сказать только, что в полной мере правду о том, что тогда происходило, мы можем узнать только после открытия архива спецслужб и доступа к ним историков-исследователей в нужном объеме. А на будущее - уроки из этой истории заключаются в необходимости парламентского контроля над спецслужбами, в необходимости разделения ветвей власти, в необходимости наличия свободных СМИ и независимого суда, которые смогут обеспечить для общества необходимую полную и достоверную информацию по поводу таких резонансных и трагических событий, какими являлись теракты 1977 года.
В.Кара-Мурза
―
Ушел в историю 2017 год. Чем он запомнился нашим экспертам? Своя шкала событий прошедшего года у писателя Дмитрия Глуховского: - Мне кажется, больше всего, несмотря на все наши усилия, что тоже как-то запомнятся миру, больше всего в прошлом году поураганили Ким Чен Ын и Дональд Трамп. И именно их сомнительное поведение предопределит то, что с нами будет происходить в 2018. Поэтому создание и упрочение Ким Чен Ыном северокорейской ядерной программы и пришествие Дональда Трампа – это самые важные и определяющие события прошедшего года.
В.Кара-Мурза
―
Собственный рейтинг событий у журналиста Николая Сванидзе: - Скандал Олимпийский, Сирия, суд над Улюкаевым и процесс, связанный с режиссером Серебренниковым, начало президентской кампании, и участие в ней новых свежих лиц. Прежде всего, это Собчак и Грудинин.
В.Кара-Мурза
―
Ушедший год понравился политологу Глебу Павловскому: - Ушедший год привел к такому раскрепощению частичному, очень частичному, очень непрочному политическому, а еще более риторическому. Раскрепощению многих групп в стране, в том числе в части управленческого класса. В социальных сетях сложилась такая виртуальная политическая сцена предвыборной кампании, которая выглядит мощней даже сегодня. Официальной предвыборной кампании. То есть у нас возникла альтернатива. Это был год возникновения политической альтернативы в стране.
В.Кара-Мурза
―
Три главных события отмечает в ушедшем году политолог Александр Баунов: - Три, может быть, главных события – это полное переформатирование Америки, потому что, еще раз говорю, Америка находится в противоречивой ситуации – политический класс отдельно, а президент отдельно. Во-вторых, в России – это культура стала полем политической битвы. Весь год политическая битва продолжалась на поле культуры, начиная с дела Серебренникова, заканчивая "Матильдой". Ну, и вообще, весь разговор о том, творчество художественное осталось последним, не полностью или неподконтрольным государству, но при этом публичным занятием. И вот те 2-е общественные силы, которые за более открытую свободную Россию, менее открытую и свободную Россию, более тоталитарную, если угодно, они сейчас столкнулись на поле культуры. И третье – это на Ближнем Востоке. Это, во-первых, победа над ИГИЛ в Ираке американцев вместе с иракцами, в России с одной стороны – это Асад + Иран, с другой – курды с американцами. Все-таки ИГИЛ как государство в этом году перестал существовать, как квази-государство, нечто, что занимает определенные территории, имеет города, население, инфраструктуру, валюту даже и так далее. И в ходе этой войны переформатировалось, в том числе, российское присутствие на Ближнем Востоке. Россия все-таки стала глобальной державой в этом смысле. Когда она пришла в Сирию, казалось что это блеф, это пузырь, это какой-то эксперимент, который либо провалится позорно, либо ни к чему не приведет. Но выяснилось, что те самые страны, которые были категорическими противниками, обещали всякие кары, я имею в виду Саудовскую Аравию, Катар и Эмираты, в меньшей степени, они сейчас поняли, что с русскими надо иметь дело. Это теперь не только держава, которая что-то там делает у себя в постсоветских окрестностях, но это и крупный Ближневосточный игрок. Такого с российской внешней политикой с советских времен не случалось.
В.Кара-Мурза
―
В целом доволен ушедшим годом политолог Станислав Белковский: - Ушедший год запомнился мне появлением на российской авансцене новых политиков, в первую очередь, Ксении Анатольевны Собчак.
В.Кара-Мурза
―
Год был богат событиями, по мнению журналиста Сергея Смирнова: - Настолько много было разных ярких событий, что лично для меня, у меня было два личных воспоминания – это поездка в Ингушетию, где я ездил делать репортаж о пытках в местном Центре "Э". И, конечно, когда ты окунаешься в эту республику Ингушетию, в события вокруг, несколько иначе представляешь себе реальность. Просто там Центр "Э" пытал людей. У Центра "Э" была такая репутация самых плохих парней полиции. И самые тяжелые дела, не связанные никак ни с экстремизмом, ни с политикой, отдавались им. И они просто пытали людей. Второе мое событие – это я делал большой материал с бывшим прокурором. Меня впечатлил очень этот материал. Это был прокурор, в том числе, по политическим делам, очень интересно рассказывал о том, как дела складывались внутри прокуратуры, следствия, какие изменения происходили буквально на его глазах в начале 2000-х. Это интересно, как судьи постепенно стали подконтрольны власти.
В.Кара-Мурза
―
Доволен уходящим годом журналист Антон Красовский: - Для меня многим лично запомнился уходящий год. Мы, во-первых, с Ксенией Анатольевной Собчак начали делать программу на канале "Пятница". Началась избирательная кампания Ксении Анатольевны Собчак, к которой я имею отношение. А еще он, конечно, для меня запомнился тем, что на эти выборы пошел Владимир Путин. И для меня это очень неприятное событие.
В.Кара-Мурза
―
Скандалами запомнился год публицисту Артемию Троицкому: - Ушедший год мне запомнился всякими судилищами, типа Кирилла Серебренникова, Юрия Дмитриева. Запомнился какими-то дурацкими скандалами, вроде скандала с фильмом "Матильда". Запомнился опять же выдвижением всяких комических кандидатов на пост президента Российской Федерации. Да, собственно говоря, и все, чем этот год мне запомнился. Из хороших вещей могу сказать, что замечательно, на мой взгляд, провел избирательную кампанию Алексей Навальный, со всеми своими командами, волонтерами, митингами и так далее. И, в частности, он открыл совершенно новый пласт протестного движения в России, а именно пласт подростковый, молодежный. По-моему, это было самое важное, что произошло в 2017 году.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что гость нашей студии - политик и театральный режиссер Александр Гнездилов. Александр, чем вам запомнился ушедший год?
А.Гнездилов
―
Если говорить о мировых событиях, то я бы сказал, что ключевое, скорее не событие, а процесс - избрание президента США Трампа. Стало очевидно, что США уходит с первой роли в мировой политике. Их влияние продолжает заметно слабеть. И мы сейчас видим по таким ключевым для будущего человечества событиям и процессам, как ситуация с КНДР, с их ядерной программой, что США не оказывает решающего воздействия на события, сколько бы Трамп ни мерился с Ким Чен Ыном размером своих ядерных кнопок. В реальности те кнопки, нажатие на которые действительно определяет поворот событий, находятся скорее, в Пекине, который является ключевым донором, ключевым партнером для Северной Кореи. И Трамп одним из первых своих решений вывел США из Трансокеанского партнерства, которое с большим трудом заключил с другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона Барак Обама, и которое должно было играть ключевую роль в экономическом и политическом сдерживании влияния Китая в этом регионе и во всем мире. После этого стало очевидно, что Китай получает значительно большие возможности для проведения своей линии. И необходимо отметить, что руководство Китая не уклонилось от этой ответственности, наоборот. Речь Си Цзиньпина на Давосском экономическом форуме показала, что он готов взять на себя функции защитника свободной торговли, защитника глобализации и одного из лидеров этого процесса в мире, принять на себя ту функцию, от которой при Трампе стали отказываться США. И на протяжении всего года мы видели целый ряд очень важных вещей, которые обозначают новую роль Китая в мире.Мы можем, например, вспомнить такие события, как открытие первой за пределами Китая военной базы, которая открылась в небольшой Африканской стране Джибути. И хотя это страна небольшая, но, тем не менее, она занимает стратегическое положение при выходе из Индийского океана в Красное море, и, наоборот, из Красного моря в Индийский океан. То есть, на одном из ключевых торговых путей, включающем в себя Средиземное море, Суэцкий канал, далее – Красное море и Индийский океан. И, безусловно, это событие знаковое, и очевидно, что эта военная база Китая за пределами его территории является первой, но далеко не последней. А если говорить о ситуации внутри России, наиболее важных событиях этого года, то я бы сказал, что ничего принципиального не происходило. Народ продолжал беднеть, экономическая ситуация продолжала стагнировать, она более или менее удерживается за счет относительно благоприятных цен на нефть, но эта штука очень нестабильная. Если мы говорим о низкой инфляции, то она достигнута в значительной степени за счет обеднения населения, у людей нет просто денег на покупки, и поэтому рост цен несколько замедлился. Дело «7 Студии» Кирилла Серебренникова, его коллег – Софьи Апфельбаум, Алексея Малобродского и других – оно является очень важным поворотным моментом для истории отечественного театра, для истории отечественной культуры, но в политике оно не представляет из себя ничего принципиально нового. Мы всю эту схему, когда первоначально берется кто-то в качестве заложника, из которого пытаются выжать показания, если это не удается, да, начинают брать основные фигуры, которые должны были оказаться под ударом. Мы все это видели на примере гонений на Медиа-мост, на старое НТВ вначале 2000-х, если говорить о независимых СМИ. Мы это видели на примере дела ЮКОСа, если говорить о бизнесе. Просто теперь этот механизм дошел до театра, и с этой точки зрения ничего принципиально нового в этом нет.
Это тот маховик, который общество пока не готово остановить. И если мы будем говорить, например, о проблеме президентских выборов, которые являются как раз такой возможностью массово выразить миллионам людей свою точку зрения, то мы видим, что по-прежнему существует очень большое разобщение между основными избирателями, которые вовсе недовольны тем, что происходит в стране, и активным меньшинством, условно говоря, Фейсбука, которое существует в совершенном другом языке, в совершенно другом мире понятий, и увлеченно толкует, даже токует, как тетерев, о бойкоте, о еще каких-то вещах, которые абсолютно отдалены от большинства людей в стране. И вот эта разобщенность, вот этот разрыв, когда активная часть общества оставляет остальное общество наедине, по сути, с властью, с пропагандой, с административным ресурсом, не предлагает приемлемые, реалистичные, близкие к жизни для миллионов людей альтернативы, это вещь очень чувствительная. Хотя действительно были попытки в течение года это преодолеть. Можно вспомнить и кампанию Явлинского, связанную с противодействием войне в Сирии - «Время вернуться домой», и новую бюджетную политику. Можно вспомнить региональные митинги, организуемые в ходе кампании Навального, у которых были попытки расширять круг протестного движения. Но здесь в свою очередь возникает вопрос об ответственности за судьбу выходящих на эти акции людей, потому что, если раньше мы имели одно дело «6 мая», то в это году к нему прибавилось еще 2. Уже несколько человек сидят по делу 26 марта, и уже первый человек сел за акцию 12 июня в Москве. Это вопрос об ответственности лидеров протестов за людей. Вот как вывели 6 мая людей на улицу, обещая мирный митинг, и превратили в сидячую забастовку на мосту, и это закончилось абсолютно бессмысленными массовыми посадками. Теперь вот эта система действий протестных вожаков, к сожалению, превращена в конвейер, она служит таким обычным механизмом действий оппозиции. И это очень плохо, потому что это означает, что оппозиция встает на ту же позицию, что и власть – люди для них становятся щепками, которые летят при рубке леса.
Вот сейчас ушел из жизни сподвижник академика Сахарова Валерий Чалидзе – диссидент, правозащитник советский. И академик Сахаров писал о нем, что одной из главных миссий в диссидентском движении видел защиту инакомыслящих от посадок со стороны государства, потому что это бессмысленный урон жизни, здоровью, свободе людей, не приближающий те цели, которые мы ставим перед собой. И он видел свою миссию в защите участников диссидентского движения от посадок, как со стороны власти, так и от непродуманных действий со стороны соратников. Вот сегодня нам очень не хватает внутри протестного движения, среди тех, кто выводит на улицы своих сторонников на несогласованные акции, людей вроде Валерия Чалидзе, которые думали, в первую очередь, о свободе, здоровье и жизни тех людей, которые идут за ними. Рассматривали бы этих людей как величайшую ценность, как тот ресурс, который нельзя терять. Недопустимо растрачивать на бессмысленные посадки, которые не ведут к изменению политического строя. Если уж говорить о культурных событиях года, то я бы выделил несколько вещей. Первое – это Нобелевская премия по литературе Кадзуо Исигуро, очень хорошо знакомого в нашей стране британского писателя японского происхождения, совершенно замечательного, с моей точки зрения, автора целого ряда прекрасных произведений таких как «Остаток дня», «Художник зыбкого мира», «Ноктюрны», «Погребенный великан», «Там, где в дымке холмы». Уникально работающего с темой исторической памяти, сохранения ее и ответственности человека, даже маленького, так называемого, человека за тот выбор, который он делает, и за ту роль, которую, в конечном счете, сумма этих решений "маленьких людей" играет в истории. Эта тема, к которой он постоянно обращается, и на материале Англии, как в «Остатке дня», и на материале Японии. И в этом смысле Исигуро - значимый писатель для всего мира, но для России особенно.
Я бы хотел также отметить визит в Россию Марио Варгаса Льоса - еще одного лауреата Нобелевской премии по литературе, замечательного испанского, перуанского писателя, политика, мыслителя, автора художественного произведения, эссе «Почему Латинскую Америку преследуют неудачи», где он очень ясно показывает проблемы либерализма в Латинской Америке, проблемы отвержения либерализма большинством граждан. Почему это происходит, в чем здесь корень, как либерализм связан с культурой, как либерализм связан с ответственностью перед гражданами? Как неумелые непродуманные реформы оказываются хуже отсутствия реформ и, в конечном счете, ведут к приходу к власти таких популистов, диктаторов, как мы сейчас наблюдаем в Венесуэле, в лице покойного Чавеса и нынешнего президента Мадуро. Связана с этим еще одна книга, выход которой на русском языке, с моей точки зрения, важное событие – это книга Томаса Абэ «Остальгия», в переводе с немецкого, которая была представлена на выставке Non fiction. Эта книга посвящена ностальгии по временам ГДР в Восточной Германии. Действительно, если мы посмотрим, то на последних выборах в Бундестаг за крайне левых и крайне правых, за наследников коммунистов и в значительной степени наследников фашистов, которые в том числе призывают перестать каяться за Холокост, в общей сложности на востоке Германии проголосовали более 40% людей. Это очень плохая новость для востока Германии, но это очень важная новость для России, в том смысле, что те проблемы, с которыми мы сталкиваемся – ностальгия, усиление красно-коричневых настроений, они далеко не уникальны. Это не какая-то русская матрица, это ни русский путь, ни русская колея – абсолютно не уникальная ситуация. Это естественная ситуация для всех обществ, которые пережили болезненную ломку социального, экономического, политического строя, где была шоковая терапия, где были реформы, что очень ясно показывает в своей книге Абэ, в недостаточной степени учитывавшие интересы людей. Вообще, это один из ключевых поворотов в интеллектуальной мысли и на Западе, и у нас в России в этом году. Обращение к теме реформ для большинства, которую в свое время Григорий Явлинский поднимал еще в середине 90-х. Если реформы не учитывают интересы большинства, если большинство не получает ощутимых видимых чувствительных плюсов этих реформ, то эти реформы, в конечном счете, оказываются уязвимы, обратимы, и от них с радостью будут отказываться, от них с радостью будут уходить. И ни прочной демократии, ни прочной свободы слова, ни прочной рыночной экономики на таком фундаменте не построить.
В.Кара-Мурза
―
Это все о главных новостях уходящих 7 дней. Вы слушали программу «Грани недели» на волнах радиостанции «Эхо Москвы». В студии работал Владимир Кара-Мурза. Всего вам доброго.