Грани недели - 2017-03-04
04.03.2017
В.Кара-Мурза
―
Здравствуйте, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» еженедельная программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Слушайте обзор важнейших событий прошедших 7 дней и анализируйте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Итак, в сегодняшнем выпуске: - обыск у Зои Световой стал акцией устрашения инакомыслящих; - улица Бориса Немцова в Вашингтоне станет напоминанием Кремлю о преступлении, не имеющем срока давности; - 64 года назад умер отец народов.АРХИВНАЯ ЗАПИСЬ ОБЪЯВЛЕНИЯ О СМЕРТИ СТАЛИНА
Полностью разделяет ненависть родителей к Сталину журналист Николай Сванидзе: - У моего отца его отца убили при Сталине. И он прекрасно знал, что его убили при Сталине. И он это нес в своем сердце всю жизнь. А у мамы отец сидел после войны, в конце 40-х годов что-то сказал про Сталина при своем подчиненном, тот на него стукнул, и его посадили. Он вышел уже по реабилитации после смерти Сталина без зубов. Так что прекрасно понимали мои родители.
В.Кара-Мурза
―
Умело скрывали свои чувства родители писателя Виктора Ерофеева: - Мой папа не плакал, когда Сталин умер. И когда мы в семье обсуждали этот вопрос, мама плакала в этот день, а папа не плакал. Я спросил через многие годы: "Почему ты не плакал?" Он сказал: "Ну, как же, еще бы 2 недели, и я бы уже пошел как враг народа в тюрьму". Потому что уже Молотов был объявлен американским шпионом. Они понимали. Не сразу, но было ощущение, что это ставка дьявола.
В.Кара-Мурза
―
Хорошо осознавали зловещую роль Сталина родители политолога Андрея Колесникова: - Мне представляется, что сознавали, но не говорили об этом вслух. У меня семья парадоксально нескольким образом сформирована, и родители уже были в то время женаты: отец двигался по партийно-комсомольской линии, а мама была еврейкой. И ситуация складывалась так, что всегда все годы мама была такой демократической частью семьи, папа был более ортодоксальный. Но, конечно же, понимали смысл события. Не было в семье, чтобы кто-то там плакал, или стояли в очереди, давились на Трубной площади. Этого ничего не было. Это прошло малозаметно. И на самом деле, мне никто никогда ничего про это не рассказывал, но я думаю, что поняли, что будут очень серьезные изменения, и вряд ли между собой что-то такое всерьез обсуждали.
В.Кара-Мурза
―
Молодежь начала 50-х годов не сочувствовала усопшему, считает журналист Антон Красовский: - Ну, мои родители, безусловно, осознали, они являются убежденными антисталинистами, и я, в общем, тоже. Именно поэтому, я надеюсь, что все-таки 5 марта 53 года он ушел не в лучший мир.
В.Кара-Мурза
―
Осмысление роли Сталина – личный труд каждого, считает писатель Дмитрий Глуховский: - Мне никто в детстве точно ничего скверного про Сталина не рассказывал. И в школе тоже нет. Это открытие, которое каждый человек, если может, делает сам. Какое-то переосмысление нашей истории и той роли, которую мы в мировой истории сыграли. А самое главное, что через то, что мы прошли, и по чьей вине, и то, что наши правители делали с нами, с нашим народом – это все-таки такие вещи, через которые приходится в нашей стране человеку пробиваться. Потому что всегда это было, всё блокировано и засорено ложью. И сегодня это засорено ложью вдвойне.
В.Хомяков
―
Сегодня гость в нашей студии политик Александр Осовцов. Добрый вечер, Александр!
А.Осовцов
―
Здравствуйте, Владимир!
В.Кара-Мурза
―
64 года назад умер Сталин. Как, по-вашему, осознавало ли поколение наших родителей зловещую роль отца народов?
А.Осовцов
―
Да. В моей семье вполне осознавали, что из себя представляет тот, кого тогда называли "вождем, учителем и отцом народов". Достаточно рассказать такую сцену из жизни моей семьи, что в день, когда объявили о случившемся (тогда еще не полную правду о том, что, мол, тяжело заболел), мой отец и мой дед были дома, потому что оба не имели работы. Отец после 4-х лет фронта и окончания юридического института как раз попал под кампанию борьбы с низкопоклонством и космополитизмом, и его просто никуда не брали. А с дедом было еще смешнее - его уволили с работы за обман отдела кадров. Он, видите ли, написал в анкете, что у него было высшее образование. А ему было заявлено, что такого высшего учебного заведения, которое он указал, что закончил, не существовало. Хотя это был Кенигсбергский университет, который мой дед закончил задолго до революции, и где он учился постольку, поскольку в российских университетах везде была процентная норма. Поэтому он учился за границей. Ну, может быть, ему и повезло, что уволили его довольно рано, потому что он работал в больнице, он медицинский факультет закончил этого Кенигсбергского университета. И его уволили до того, как начались массовые репрессии именно против врачей-вредителей, в основном евреев, как известно. Поэтому они оба были дома. Папа вообще спал. Дедушка его разбудил, и, как мне папа рассказывал: "Я просыпаюсь и вижу, что он весь в слезах, я не понимаю, что случилось". Тем более дед был очень выдержанный человек, исключительно спокойный, по крайней мере, внешне во всех обстоятельствах. А он мне рассказывал. Отец отвечает: "Сыночек, дорогой, проснись! Кажется, этот кровосос загнулся", - я включаю, слушаю радио и говорю: "Да нет, папа, только заболел". На что получаю ответ: "Да не волнуйся, сыночек, ну я же все-таки медицинский закончил и поэтому даю тебе полную гарантию, что дыхание Чейна-Стокса – это такая штука, с которой не выживают". Вот такое было отношение к случившемуся у меня в семье. Все всё прекрасно понимали и правильно оценивали, пожалуй, учитывая, как я уже сказал, национальный фактор, и все, что тогда творилось. Дядю моего тоже выгнали тогда из аспирантуры, тоже был без работы. В общем, все понимали, что их ждет. Да собственно не только евреи понимали. Некоторые папины друзья и по фронту, и по учебе, в то время работали, как говорили, в органах. Так вот, понятное дело, что возражать и не выполнять распоряжения они не могли, но при этом, испытывая к отцу теплые чувства, ему предлагали изготовить документы с его фотографией, но с другими именем, отчеством, фамилией и национальностью. Папа был брюнет с усами, поэтому ему предлагали выдать его за грузина, дескать, мол, пройдет легко. Так что происходящее было понятно очень многим, уж моим деду, отцу, дяде тем более было все очевидно, и было понятно, что смерть этого палача – это то единственное, что может их спасти.
В.Кара-Мурза
―
Главным событием уходящей недели стал обыск у Зои Световой. Кремль ведет политику "кнута и пряника", уверен писатель Дмитрий Глуховский: - Вы знаете, это, с одной стороны, конечно, акт устрашения. А с другой стороны, это просто продолжение давления, ведь репрессивная система и следственная система очень инертны. Люди, открыв какое-то дело, его должны продолжать, потому что им придется оправдываться, почему они его закрыли, по какой причине, то есть по внутренним корпоративным правилам, начав дело, они его будут продолжать. Я думаю, что, с одной стороны, это акция устрашения, конечно, и достаточно символическая, как мы знаем. Родители Световой когда-то тоже подвергались обыскам и преследованиям. А, с другой стороны, ну, у этой системы есть своя внутренняя логика, какая-то отчетность, палочная система и так далее. И дальше вопрос - пугает это или нет. Мне кажется, когда есть пример Дадина, пример Световой уже не очень страшен.
В.Кара-Мурза
―
Органы госбезопасности в очередной раз напомнили о собственном существовании, считает журналист Антон Красовский: - Я считаю, что это не акция устрашения, а попытка показать, кто тут власть. И я абсолютно убежден, что эта попытка удалась в очередной раз, и всем стало понятно, что власть в нашей стране – ФСБ.
В.Кара-Мурза
―
Местью основателю ЮКОСа считает обыск у Зои Световой политолог Андрей Колесников: - Думаю да. Думаю, что это меленькая, подленькая месть самому Ходорковскому за счет шельмования, преследования, порчи крови людям, которые не обязательно напрямую с ним связаны, но которые занимаются, прежде всего, правозащитной деятельностью. И вот порча крови – это очень в традициях наших органов. Ни посадить, ни составить какую-то реальную угрозу для человека, может быть, даже, кто знает. Но вот испортить настроение, послать сигнал – это да, это мы можем.
В.Кара-Мурза
―
Обыск у Зои Световой - сигнал всему российскому обществу, считает писатель Виктор Ерофеев: - Мне кажется, что это какой-то безумный сигнал. С одной стороны, отпустили людей и сняли с них уголовное обвинение. А это – с таким сроком и все. Мне кажется, это безумная, очень нелепая и страшная акция. Там есть и устрашение, и абсурд, и бесчеловечность, и, с другой стороны, какая-то ненависть, которая, на мой взгляд, просто неуместна в политических отношениях между людьми, сословиями и во внутригосударственной политике. Невозможно такое. Это чудовищно, что сделали с ней.
В.Кара-Мурза
―
Вполне осознанным шагом считает обыск у своей коллеги журналист Николай Сванидзе: - На мой взгляд, это, прежде всего, акция устрашения. Прежде всего, акция устрашения. Я просто не вижу никаких других резонов для этой странной операции.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Александр Осовцов. Александр, был ли обыск у Зои Световой акцией устрашения инакомыслящих?
А.Осовцов
―
Знаете, я думаю, что, во-первых, эта акция была более сложной по замыслу. С одной стороны, она была в чем-то рутинным продолжением дела ЮКОСа. Потому что, если дело не закрыто, то что-то же по нему должно происходить. Напомню, что на тех же основаниях проходили обыски и выемки в том офисе, который занимала "Открытая Россия", возрожденная Михаилом Ходорковским. И дома у многих ее сотрудников изымали ноутбуки и телефоны. Так что, в некотором смысле, это рутинная история. Но, с другой стороны, если предположить все-таки, что те, кто принимал такого рода решения, я не сомневаюсь, что это не только следователи, если следователи вообще в этом принимали участие, а и кураторы всей этой истории со Старой площадью, из Управления внутренней политики, вероятнее всего. То, я думаю, что учитывались также и начавшиеся разговоры об оттепели. Ну, да, Ильдара Дадина отпустили, слава богу. Я, кстати, очень рад за него и за Настю Зотову. Но на фоне этого события и к тому же еще пересмотренного дела Черновец как-то многим показалось. Так вот, чтобы не казалось. Мы сейчас обыщем Светову, мы сейчас обыщем Абдуллаеву – координатора проекта "ГУЛАГу – нет", мы вам покажем – нет ГУЛАГа или все-таки есть ГУЛАГ. И, конечно, это была в этом смысле акция устрашения. Причем не только и, может быть, не столько для инакомыслящих, сколько, во-первых, всех тех, кто собрался было встрепенуться. Вот не таких, как Светова, кто, собственно, делает свое дело. Я бы даже сказал, продолжает дело своей семьи, учитывая то, кем были Феликс Светов и Крахмальникова, я напомню, родители Зои Световой - диссиденты, подвергавшиеся репрессиям в советское время. Вот, всем тем, кто задумался. Всем тем, кто выходил 26 на Марш памяти Бориса Немцова и кто сочувствовал им. В общем, чтобы ничего не мерещилось. Вот никаких вам оттепелей. Отчасти, я думаю, с этим связана такая некая демонстративная жесткость – проведение этого обыска и его длительность (более 10 часов обыскивали Зою Светову). Некоторая, я бы сказал, демонстративная нелепость в объяснении причин. У нее, мол, искали документы о каких-то денежных переводах, трансфертах и так далее, из средств Ходорковского из-за границы. Можно подумать, что Зоя Светова - финансовый менеджер и занимается денежными переводами. Бред какой-то. В общем, устрашать пытались не ее, и даже не только лишь инакомыслящих, а всех, кто заколебался и готов был задуматься о том, чтобы принять участие в каких бы то ни было пусть сколь угодно легальных и разрешенных, но, тем не менее, не устраивающих власть формах активности. И наконец, я думаю, последняя по порядку, а не по важности, может быть, самая важная, кому была направлена такого рода отмашка, обычно это называют сигналом - это те во власти, кто, может быть, хотел бы действительно какого-то смягчения внутренней политики. Ну, не секрет же никакой, много лет существует выражение – "Башни Кремля", которое означает, что разные группировки внутри путинской верхушки имеют разные представления о том, что надо делать и как. Так вот, мне кажется, что это был сигнал, условно говоря, путинских силовиков и реакционеров, которые хотели обозначить еще более условным путинским либералам, что "ребята, забудьте, все равно всех прижмем и всех повинтим, а если будете вякать, то и вас тоже".
В.Кара-Мурза
―
На минувшей неделе исполнилось ровно 100 лет со дня падения самодержавия в результате Февральской революции. Мистику чисел отрицает журналист Николай Сванидзе: - Я не верю в какие-то мистические сочетания и замыкания дат: что тогда 17, здесь 17-й – в это я не верю. Но, конечно, уроков 1917 года очень много, и многие из них неусвоены. Это несомненно.
В.Кара-Мурза
―
Февральская революция так и не смогла предотвратить Октябрьскую, сожалеет писатель Виктор Ерофеев: - Февраль, конечно, при всех своих неудачах, прямо скажем, какой-то политической абсурдности ситуации, можно все-таки считать явлением революционным, необходимым для России, потому что все-таки Россия закостенела в этих остатках самодержавия. Другое дело, что неумение, отсутствие опыта, какая-то безответственность и беспомощность привела уже не к революции, а к страшному Октябрьскому перевороту, который мы называем революцией только из-за того, что она успешная. А так это был путч, эта была мистическая катастрофа. Поэтому, я считаю, что февраль со всеми ошибками – да, но никто не воспользовался этим февралем в правильную для России сторону. Февраль был зародышем октября.
В.Кара-Мурза
―
Не видит предпосылок для новой революции журналист Антон Красовский: - По крайней мере, на момент 2017 года революционной ситуации нет. Низы не хотят, а верхи вполне себе могут, и есть, что жрать, никаких продуктовых карточек. А самое главное, что нет полномасштабной войны, и гробы не приходят составами в столицу. Так что жить нам и жить при этой власти, и хвалить господа.
В.Кара-Мурза
―
Февраль 17-го года не вызывает ностальгии у писателя Дмитрия Глуховского: - Нет, я вообще не очень верю в магию цифр. И совершенно другое время было, и другие возможности были у населения, у которых были винтовки в руках. И отчаянность положения была совсем другая. Была вдрызг проигранная война, в которой пострадало огромное количество народу, люди, которые погибли и были искалечены ни за что, по большому счету. И экономическое положение было плачевное, и население было гораздо политизированнее. Я не вижу в 17-м году никаких угроз для действующей власти.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Александр Осовцов. Александр, исполнилось 100 лет Февральской революции. Как, по-вашему, грозит ли России проклятие 17-го года?
А.Осовцов
―
Да, на этих днях, буквально исполнилось 100 лет Февральской революции и 100 лет отречения Николая II от престола. Грозит ли России проклятие 1917 года? Откровенно говоря, не думаю. Я вообще, человек несуеверный и в магию цифр тоже не верю. Нынешняя конструкция российской власти, на мой взгляд, конечно, не выглядит сколько-нибудь удачной, и тем более приемлемой, но в тоже время невидно предпосылок к тому, чтобы она рухнула именно в этом году. Потому что для того, чтобы власть рухнула, мало того, что власть недостаточно эффективно структурирована и грамотно отстроена. Нужны еще силы, которые хотят и могут на нее влиять и воздействовать. В 1917 году такие силы были. Может быть, они были не слишком сильны, но по мере того, как власть слабела, а она слабела непрерывно: и вследствие неудач в войне, которая шла, и вследствие очень неграмотной внутренней политики и еще более неграмотной экономической политики. Сейчас-то, на данный момент, я бы сказал, что этих сил нет. Вот в чем основная проблема. Существенный плюс Февральской революции состоял в том, что в России не наступило никакого безвластия – плохая ли, хорошая ли, пусть слабая, но сразу появилась власть в виде Временного правительства. Более того, одно Временное правительство под председательством князя Львова затем сменило другое под председательством Керенского. И тоже, казалось бы, в тех условиях, которые были в правительстве – кризис, смена кабинета, а ничего не случилось. Я вам даже больше скажу, когда Временное правительство сменили большевики, то даже это не породило сразу никаких драматических последствий. Ну, было одно правительство, которое обещало в ближайшее время созвать Учредительное собрание, появилось другое. Так появилось, эдак появилось. Я сейчас не собираюсь анализировать то, насколько в октябре 17-го года была революция или переворот, или что бы то ни было. Не об этом речь. Но основная масса россиян, тех, которые вообще были заинтересованы, следили, они продолжали ждать Учредительного собрания. Кризис, собственно, начался после того, как большевики его разогнали. Вот там – да. А до этого ничего, собственно, совсем уж особенного, особенно кровавого не происходило. Поэтому я, к счастью, или, к сожалению, опять-таки не буду это анализировать, кто-то хочет в России новой революции, кто-то категорически не хочет, кто-то хочет, но только исключительно мирной. Ну, вот, на данный момент я не вижу сколько-нибудь существенных оснований для того, чтобы проводить аналогию с ситуацией 100-летней давности. Определенные, разумеется, аналогии есть. Но сравнивать мировую войну, которая шла тогда, с нынешней ситуацией в России, пусть даже втянутой Кремлем в локальную гибридную войну в Украине, и тогдашний кризис, в том числе все прекрасно знают, тяжелейший продовольственный кризис. Собственно, события в Петрограде имели в качестве одной из очень существенных причин то, что в городе были большие перебои, мягко говоря, не вообще с продовольствием, а просто напросто с хлебом. Несмотря на все продовольственные контрсанкции, таких драматических предпосылок на данный момент в России нет и, по-видимому, нет нигде. Ну, да, вроде как на 27 марта назначена Всероссийская забастовка дальнобойщиков. Возможно, если она действительно состоится, это какое-то будет первое событие, которое, может быть, ухудшит экономическую ситуацию. Но это близко не то, что творилось 100 лет назад. Поэтому, если в России и случится кризис, как угодно называйте, революция – не революция, который сам по себе будет достаточен, чтобы запустить смену власти, и смену не только режима, но и смену структуры власти, то это будут предпосылки неизмеримо большего масштаба, чем те, которые имеются сегодня. Достигнуты они могут довольно быстро, здесь я не берусь строить прогнозов, но отнюдь не достигнуты пока и не могут быть достигнуты моментально.В.Кара-Мурза
―
В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут. В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск.
В.Кара-Мурза
―
На минувшей неделе президент Путин съездил в Среднюю Азию. О том, стал ли его визит подготовкой к очередной победоносной войне, рассуждает писатель Дмитрий Глуховский: - Я не очень понимаю, с кем можно в Средней Азии воевать сейчас. В Средней Азии противников для России нет. Из-за той гигантской травмы, которую нанес Афганистан, я не думаю, что мы еще когда-нибудь вообще полезем в Афганистан с сухопутными войсками. Поэтому я думаю, что здесь просто визит, предназначенный решить какие-нибудь деловые вопросы, которые от нас закрыты, и при этом внешне продемонстрировать нашу дружбу, единство и так далее. Я думаю, что там про бабки настоящий разговор, конечно, шел.
В.Кара-Мурза
―
Ностальгию российского лидера по распавшемуся Союзу отмечает писатель Виктор Ерофеев: - Я бы не сказал, что войны начинаются с визитов. Но, другое дело, мне кажется, что в голове у этого человека все-таки границы России определяются границами Советского Союза. И это, видимо, навсегда.
В.Кара-Мурза
―
Российский лидер любит посещать государства постсоветского пространства, напоминает журналист Николай Сванидзе: - Нет, я не думаю. Я думаю, что это просто движение души, потому что наш президент иногда скучает. Ему хочется каких-то таких резких, чисто физических движений: вот рвануть куда-нибудь, руку правую потешить. Вот он и рванул.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Александр Осовцов. Александр, стал ли визит президента Путина в Среднюю Азию подготовкой к очередной победоносной войне?
А.Осовцов
―
Трудный для меня вопрос. Я не слишком хорошо разбираюсь в том, что происходит в политике бывших советских среднеазиатских республик. Но можно предположить из всей логики поведения путинского режима на просторах бывшего СНГ: продолжающаяся фактическая оккупация части территории Молдовы, война с Грузией, война с Украиной, постоянные угрозы в адрес Балтийских государств, которые, казалось бы, члены НАТО. Очень непростые по структуре и характеру действия в отношении самого близкого, казалось бы, опять-таки, союзника – Белоруссии. В условиях достаточно рядового кризиса в отношениях с Лукашенко, можно было подумать, что белорусский диктатор торгуется, как это бывало много раз, а он высказался в ответ на выстраивание пограничных чуть ли не укреплений внутри союзного государства. В общем, абсолютно очевидно, что, по крайней мере, Казахстану, с которым у России огромная, очень длинная граница, к тому же, насколько я знаю, не вполне обустроенная или маркированная; стоит задуматься о судьбе своих северных областей, где русскоязычное население очень велико. Не знаю, как на сегодняшний день, а некоторое время назад русскоязычные там составляли большинство, и многие из тех, кто называет себя русскими патриотами, начиная в свое время еще с Солженицына, претендовали на эти территории. И говорили о том, что они должны отойти к России. Пока вроде как на официальном уровне такого рода претензий заявлено не было, но достаточно вспомнить, что ровно 3 года назад, вот буквально почти что в эти дни, когда готовился референдум в Крыму и, как выяснилось, его аннексия, опять же никаких предупреждений со стороны Российской Федерации на официальном уровне ведь не было. Поэтому рассматривать именно визит как подготовку к очередной, вероятнее всего необъявленной гибридной войне, я бы не стал. А вот рассматривать многие слова, которые Путин произнес во время этого визита, например, в адрес Киргизии по поводу российской военной базы там, учитывая то, что Кыргызстан – это республика не очень спокойная, где президентов меняют в результате протестов в основном чаще, чем в остальных упомянутых мною республиках. Я бы не исключил, что это угроза силовых действий. Считается, что среднеазиатское направление расценивается Путиным как не только важное, но и как то, на котором… Потому что это просто бывший Советский Союз. Так же, как упомянутые мною Молдова, Грузия, Украина, Белоруссия как-то относятся к сфере влияния России, к тому пространству, на котором Россия, с точки зрения нынешней кремлевской власти, имеет право применять силу, отстаивая те интересы, которые она считает своими. И вот здесь я бы, конечно, на месте руководства среднеазиатских республик, прежде всего, как я уже сказал, Казахстана, особенно с учетом совсем-совсем немолодого возраста казахстанского елбасы, то есть вождя, я бы совсем не расслаблялся. И предпринимал бы все меры, которые только можно, с точки зрения безопасности. Насколько я могу себе представить по той информации, которую вижу в СМИ, Нурсултан Абишевич не расслабляется на эту тему. Но что касается возможной будущей борьбы за власть, и насколько Кремль попытается в нее вмешаться, и насколько казахстанские элиты окажутся сплоченными или наоборот расколотыми, об этом я судить не берусь. Но уверен, что если у Кремля будет шанс, то он постарается им воспользоваться.
В.Кара-Мурза
―
На минувшей неделе сенатор от штата Флорида Марко Рубио предложил переименовать улицу перед посольством России в Вашингтоне в честь Бориса Немцова. Эта инициатива понравилась писателю Виктору Ерофееву: - Я не знаю этого сенатора, не знаю, почему он это сделал. Я не вижу ничего плохого в этом. Наоборот, я считаю, что это дань уважения, это память о замечательном человеке и замечательном политике Борисе Немцове. И почему бы в Вашингтоне не было бы улицы его имени?
В.Кара-Мурза
―
Улица в честь убитого оппозиционера должны появиться на картах мира, считает журналист Николай Сванидзе: - Сенатор предложил это не потому, что очень любит Кремль и нынешний российский политический режим. Разумеется, нет. Но это старые шутки, это когда мы бодались с китайцами, в Пекине улица, где стоит Московское посольство, переименовали в улицу "Борьбы против ревизионизма". Но Борис Немцов, несомненно, заслуживает, чтобы его именем называли улицы, причем не только в Штатах, а, прежде всего, в России.
В.Кара-Мурза
―
Актом подлинного мужества считает сопротивление Кремлю писатель Дмитрий Глуховский: - А вы знаете, это, конечно, красивый жест со стороны Марка Рубио, но гораздо более красивый жест – это поддержание немцовского мемориала на мосту перед Кремлем. Не просто под камерами ФСО, которые, конечно, никогда не выключались на самом-то деле, но и под окнами кремлевских башен. И вот это напоминание гораздо более важно, потому что то, что там будут по какой-то улице ехать советские дипломаты в советское посольство (да, оно, конечно, не советское, а российское) - не имеет такого значения. А вот то, что люди своим каждодневным служением, несмотря на опасность, мы никогда не знаем, чем они там рискуют. Потому что сегодня так, а завтра все иначе. Поддерживают вот эту соринку в глазу государства и Кремля конкретно. И это как раз акт мужества и героизма, с моей точки зрения. И, во-вторых, это гораздо более серьезное напоминание о том, что у нас в стране происходит.
В.Кара-Мурза
―
Улица Немцова будет служить напоминанием Кремлю о содеянном, считает журналист Антон Красовский: - Ну, во-первых, это первое здравое предложение сенатора Рубио со времен его активной политической деятельности. Посольство России стоит на площади имени Андрея Сахарова, и если рядом будет находиться улица имени Бориса Немцова, для всех нас это будет правильным напоминанием, что действительно в России хорошо, а что в России плохо. Я считаю, что для Бориса это настоящая была бы память, это правильно, и это надо сделать.
В.Кара-Мурза
―
Напоминать Кремлю о гибели оппонентов призывает политик Андрей Колесников: - Как любой предмет, который вешаешь в квартире, и он сначала кажется таким новым, ты его сам вначале все время замечаешь, а потом ты к нему привыкаешь и перестаешь замечать; сначала это будет оценено как недружественная акция. Будет много разговоров, пересудов, споров на эту тему, потом это будет малоприятно, потом это, спустя какое-то время, будет не слишком заметным. Но, на мой взгляд, это очень хорошее предложение - всякий раз этой власти любыми способами надо напоминать о ее причастности к очень серьезным преступлениям.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Александр Осовцов. Александр, как вы считаете, станет ли переименование Вашингтонской улицы в честь Бориса Немцова напоминанием Кремлю о преступлениях, не имеющих срока давности?
А.Осовцов
―
Вы знаете, я на самом деле, конечно, понимаю, что такого рода действия направлены именно на то, чтобы, прежде всего, российская власть понимала, что о ней думают и кем на самом деле считают ее руководителей. Я абсолютно за то, чтобы предложение Рубио было реализовано. Я хотел бы подчеркнуть, что это очень заметное предложение, прежде всего, потому, что сам сенатор Рубио - очень заметная фигура. Он, напомню, был одним из основных конкурентов президента Трампа в борьбе за номинацию от Республиканской партии, которая имеет большинство в обеих палатах. Поэтому это, конечно, очень правильная демонстрация или, как вы спросили, напоминание. Вместе с тем, когда в свое время, насколько я помню, в Нью-Йорке, ровно там, где располагается советское тогда представительство в ООН, появилось название с именем Сахарова, а затем, по-моему, и Боннэр, то это, собственно само по себе к переменам во внутренней политике советского руководства не привело. Поэтому – напоминание, да. И напоминание правильное. Но не более того. В этом смысле это может быть неплохой и правильный по существу ответ на то, что в России память о Борисе Немцове - человеке, который пользовался огромным уважением, вот насколько я могу понять, всех действительно честных людей, даже его очень убежденных оппонентов... То, что я читал, слышал, в том числе по "Эху Москвы", за все 2 года, прошедших после его убийства, я подчеркиваю, а не смерти, свидетельствует именно об этом. Даже те, кто думал совершенно иначе, чем он, к его памяти относятся с уважением. Если мы говорим о действительно думающих людях. Вот кто сам думал не так, как Боря, извините, что я его так называю, я его так называл в жизни, мы дружили, все его уважают. Те, кто сам не думает, ну они собственно и внимания не заслуживают, потому что повторяют то, что им велено повторять. Так вот то, что происходит сейчас, именно по поводу памяти о Немцове - это свидетельство тупой, бессмысленной и, я бы сказал, разрушительной, саморазрушительной борьбы кремлевской власти с тем, с чем бороться бессмысленно – с человеческой памятью. Они что, думают, если они будут непрерывно уничтожать мемориал на Большом Москворецком мосту, который собственно люди (не особенно задумываются, очень многие, по крайней мере) называют уже "Немцов мост", то мы забудем Бориса? И забудем то место, где его убили? Поставили давно бы уже там табличку, небольшую, скромную, и прекратился бы этот никому ненужный конфликт. Нет! Они уничтожают самодеятельный народный мемориал. А сейчас собираются вообще мост закрыть на реконструкцию. То есть, как я уже сказал, тупо и разрушительно для общества и для себя раздувают этот конфликт как можно сильнее. Раздувают тот пожар, в котором на самом деле обречены, в первую очередь, сгореть сами. Зачем они это делают? Не зачем, а почему? Потому что не в состоянии пойти ни на какой не то, чтобы разумный, а просто-напросто этический, человеческий компромисс. Здесь убили человека. Не рядового, прямо скажем, человека. Человека, который был, чисто формально даже, вице-премьером Российской Федерации. Ну, да, я понимаю, что какие-то формальности, может быть, не выдержаны с точки зрения московского закона. А про Уго Чавеса они выдержаны? Ну, что тут спорить?! Очевидно, что в борьбе с памятью путинская власть проиграет. Потому что мы помним, не забудем сами, не забудут наши дети, не забудут наши внуки. И предложение сенатора Рубио, я надеюсь, будет выполнено в Вашингтоне. А расширительно говоря, я уверен, что аналогичное предложение, давно прозвучавшее, буквально на следующий день после убийства Бориса или в тот же день, по поводу России, тоже будет выполнено. И будет табличка на месте гибели Бори, и мост переименуют, и в Нижнем Новгороде будет увековечена его память, и в Ярославле и, думаю, много где еще. Уверен, что будет.
В.Кара-Мурза
―
Это все о главных новостях уходящих 7 дней. Вы слушали программу «Грани недели» на волнах радиостанции «Эхо Москвы». В студии работал Владимир Кара-Мурза. Всего вам доброго.