Грани недели - 2015-05-30
В.Кара-Мурза
―
Здравствуйте, в эфире радиостанции "Эхо Москвы" еженедельная программа "Грани недели", в студии Владимир Кара-Мурза. Слушайте обзор важнейших событий прошедших 7 дней и анализируйте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Итак, в сегодняшнем выпуске: - как изменил общественную атмосферу конца 80'х первый Съезд народных депутатов СССР; - ощущалась ли запоздалость возвращения Александра Солженицына из эмиграции в такие же майские дни 1994 года? - станут ли Таганские тупики соразмерными объектами для увековечивания имени Владимира Высоцкого? - ощущается ли нежелание следствия искать заказчиков убийства Бориса Немцова?
В.Кара-Мурза
―
На минувшей неделе имя актёра и музыканта Владимира Высоцкого, чьё творчество было тесно связано с Таганским районом столицы, увековечили на карте Москвы. 2 тупика в центральном округе столицы переименовали в честь артиста, который 16 лет жизни отдал легендарному Театру на Таганке.
В.Кара-Мурза
―
Мэрия, дабы не акцентировать внимания на невыгодной теме, заявила, что оба таганских тупика после перестройки - это уже одна полноценная улица, которая вполне заслуживает права носить имя национального барда. Не удивлён выбором мемориального уголка Москвы журналист Максим Шевченко: - Таганский тупик - это за Театром на Таганке, как раз находится рядом. Таганский тупик. Вот у вас Театр на Таганке, где Владимир Семёнович всю свою жизнь актёрскую практически провёл великую - Гамлет и так далее. И сразу Таганский тупик. Логично, чтобы около театра была улица Высоцкого.
В.Кара-Мурза
―
Неадекватным масштабу личности поэта считает изменение в топонимике Москвы политик Дмитрий Гудков: - Увековечивание памяти Высоцкого несоразмерно масштабу его личности. Надо, совершенно очевидно, понимать, почему-то именем Высоцкого назвали тупик. Но при этом улицы, мосты, города названы в честь тех, кто их, мягко говоря, не заслуживает.
В.Кара-Мурза
―
Всенародную любовь не втиснешь в узкие рамки, убеждён политик Владимир Семаго: - Считаю, что это формальное чисто признание. Это как бы попытка сказать "мы, власть, тоже чтим и помним". На самом деле народ же помнит. Народ помнит. Молодые ребята, которые поют песни Высоцкого, которые родились уже много лет после того, как он скончался.
В.Кара-Мурза
―
Скороспелость реализованного сценария смущает журналиста Айдера Муждабаева: - Действительно, там предложения здравые были. Марксистская улица, которая, в общем-то... Маркс тут не был никогда. Какое отношение? Он жил на этой улице или родился, женился? Что там произошло? Могли бы назвать прямую хорошую улицу, ведущую к площади, где есть Театр на Таганке. Могли бы назвать. Она не ведёт, рядом находится Марксистская улица. Могли бы назвать её, наверное, чтобы не трогать Таганские тупики, потому что всё-таки Таганка - это, конечно, топоним очень исторический. Но решили так. У нас же ведь как? Сегодня так решили, завтра опять решат. Мы же сколько раз улицы переименовывали? Мне кажется, история с памятью Высоцкого вообще не закончена в принципе ещё. Мне кажется, что он в какой-то момент ушёл из сферы общественного интереса, а сейчас опять возвращается, потому что и времена возвращаются весьма похожие на те, в которые творил Владимир Семёнович.
В.Кара-Мурза
―
Сегодня гость нашей студии - член Московской Хельсинкской группы Валерий Борщёв. Добрый вечер, Валерий Васильевич. Считаете ли вы Таганские тупики соразмерными объектами для увековечивания имени Владимира Высоцкого?
В.Борщёв
―
То, что надо увековечить память Владимира Высоцкого - вне всякого сомнения. То, что выбрана Таганка - это естественно. Какая улица - это действительно тема для дискуссий. Некоторые считают, что это не лучший вариант - эти улицы, тупики. Предлагали заменить Марксистскую. Она уж явно ни к селу, ни к городу на Таганке, уж поменять её и дать ей имя Высоцкого было бы намного лучше. Но сам факт, что наконец-таки будет таким образом увековечено имя Высоцкого - это факт отрадный. Я знал Владимира Высоцкого. Я ему обязан. Он мне помог в трудную минуту. Я был журналист. Потом в 1978 году вышел из партии. Когда выходили из партии, это или психушка, или лагерь был. У меня был волчий билет, меня никуда не брали на работу. То есть вначале Игорь Клямкин устроил меня к себе в журнал, но потом донесли: "Какого зверя ты приютил? Ни в коем случае". Он говорит: "Старик, извини". А тогда нельзя было не работать. Потому что тогда был закон о тунеядстве - если не работаешь, тебя могли посадить. А поскольку я ещё занимался, такой, диссидентской деятельностью, то мне надо было... Правовой статус должен быть нормальный. И вот, я тогда... Мы были дружны с Валерием Золотухиным. Я попросил его помочь. И они вместе с Высоцким пошли к Любимову, что, вот, надо взять Борщёва на работу пожарным. А я попросился пожарным. Любимов говорит: "Зачем пожарным? Давай в литературный отдел". "Нет-нет, вы что. Это утверждает отдел культуры. Тут так же на него выйдут. Нет, ему нужно, такое, спокойное место пожарного". И так с помощью Высоцкого и Золотухина меня взяли в Театр на Таганке пожарным. Я горжусь записью в трудовой книжке. У меня записано "Завотделом, член редколлегии". А рядом "Пожарный в Театре на Таганке".Поэтому я действительно очень обязан Высоцкому. Ребята действительно вели себя достойно, когда 8 февраля 1980 года начались олимпийские посадки. И пришли за мной. Меня, к счастью, не было дома. Меня предупредили. Мне надо было срочно увольняться. Я пошёл в театр, написал заявление, передал Валере, передал костюм. Выдавали, как пожарному. Дал ему этот костюм. И исчез. Потом туда, естественно, пришли из КГБ и из отдела кадров, спрашивали Высоцкого и Золотухина: "Что это ваш подопечный наделал, что приходит КГБ интересоваться?" Ребята были стойкие, держали. Высоцкий не был диссидентом. Он, в общем-то, был прекрасный поэт, прекрасный бард, великий актёр. Но эта солидарность, о которой я говорил - она чрезвычайно важна. То есть это момент, когда объединялись мыслящие люди, люди единых позиций, не зависимо от того, где и как они были.
А то, что Высоцкий действительно выражал состояние людей, ищущих пути, болью чувствующих... Понимаете, тогда пели разные песни. Кто-то пел "Вы полагаете, это будет носиться, я полагаю, это следует шить". Это одна категория пела. А кто-то пел: "Нет, ребята, всё не так. Всё не так, ребята". Мне были ближе те, кто пел Высоцкого "Всё не так, ребята". Высоцкий отражал настроение этой публики. Мне повезло, когда я был пожарным, я практически все просмотрел на балконе спектакли. И дух захватывало. Это актёр на нерве. Это актёр боли. И боль не актёрская, не театральная. Он умел заражать, когда весь зал переживал и эта боль сообщалась. Это какой-то удивительный талант - талант передать боль. Ещё, что удивительно... Может быть, Сергей Есенин был таким. Это поэт, который принадлежал огромному слою людей. Потому что всё-таки Галич, Окуджава - это были интеллигентские барды. А Высоцкий был всенародный бард. И его роль, конечно, в том, что произошло в нашей стране - те изменения огромные... Недостаточно исследований. Я бы всё-таки призвал наших исследователей рассмотреть, как это влияло, как влияло его творчество. Несомненно, влияло. Несомненно. Поэтому, конечно, улица Высоцкого в Москве должна быть.
В.Кара-Мурза
―
21 год назад после двадцатилетнего изгнания в Россию вернулся Александр Солженицын. 27 мая 1994 года он прилетел из США в Магадан, а затем поездом из Владивостока проехал через всю страну и был торжественно встречен в столице. К тому времени на родине были опубликованы многие его доселе запрещённые произведения, а за 4 года до этого программная статья "Как нам обустроить Россию?", во многом утратившая актуальность с распадом СССР. Не считает себя равноправным критиком нобелевского лауреата журналист Максим Шевченко: - Про такого великого человека мне трудно говорить, что он запоздал что-либо сделать. У него есть свои какие-то параметры его движения по жизни. Я не думаю, что, во-первых, ему тут особо были рады, прямо скажем. Потому что он-то был опасен, очень опасен для них всех. "Архипелаг ГУЛАГ" - это был главный удар по системе, который был нанесён в интеллектуальном пространстве. Он приехал. Отлично. Я был очень рад тогда его приезду. Мне довелось с Александром Исаевичем поговорить. Я, честно говоря, всю жизнь помню этот длительный разговор, которым он меня удостоил когда-то.
В.Кара-Мурза
―
Ещё при Горбачёве Солженицын был восстановлен в советском гражданстве, против него было прекращено уголовное дело. А в декабре 1990 он был удостоен государственной премии России за "Архипелаг ГУЛАГ". Солженицын выбрал не лучшую эпоху для возвращения, считает историк Николай Сванидзе: - Если бы Александр Исаевич вернулся раньше, при советской власти, как вернулся из ссылки Андрей Дмитриевич Сахаров, или если бы Александр Исаевич Солженицын вернулся позже, сегодня, это бы произвело впечатление, царство ему небесное. Но он вернулся тогда, когда это не могло произвести впечатления, потому что фактически уже всё то, что он говорил в своих произведениях, всё, что он говорил как публицист, как политический философ, как гуманист, как патриот - это всё уже на разные лады много раз переговаривалось у нас, проговаривалось. И уже сама политика ушла дальше, чем даже он планировал, к этому времени. Потом начался реверс, отход обратно. А он попал как раз в ту ситуацию, когда он был наименее интересен для страны.
В.Кара-Мурза
―
Многочисленные переиздания и экранизации творений великого гуманиста, и даже их включение в школьную программу всё же незаслуженно оставляют их на периферии общественной дискуссии. Возвращение автора "Одного дня Ивана Денисовича" было запоздалым, считает депутат Дмитрий Гудков: - Конечно, запоздалое. Но просто тогда, в тот период, не было, наверное, какой-то другой возможности вернуться. Потому что только в начале 90'х появилась возможность свободно выражать свою точку зрения. И то ещё, как вы помните, до 1993 года неизвестно было, будет ли реванш или нет. Как раз расстрел Парламента, наверное, был той чертой... Я не поддерживаю расстрел Парламента, безусловно, но когда это произошло, многим тогда показалось, что процессы необратимы.
В.Кара-Мурза
―
Население России не рискнуло последовать за новоявленным пастырем, считает политик Владимир Семаго: - Я не думаю, что от его приезда или неприезда могло кардинально что-то измениться. Скорее всего, другое: изменилось отношение к нему. Он ведь мог говорить своим очень серьёзным, так сказать, суровым языком и из-за границы. От этого бы, наверное, сила его слов была бы не меньше. Но он стал неудобен в какой-то момент со своими высказываниями. Поэтому я думаю, что некая полоса забвения, наступившая в сознании нашей страны, в коллективном сознании, она, наверное, вполне закономерна. Он перестал быть удобен тому курсу, который мы выбрали.
В.Кара-Мурза
―
Писатель жил в созданном им самим мире, убеждён журналист Айдер Муждабаев: - Мне кажется, он немножко, Александр Исаевич, это моё личное мнение, он - такая, глыба, о которой не мне рассуждать, но просто мне кажется, что он не совсем понял даже, в какую страну он вернулся. Для меня стало очевидным, когда я прочёл его знаменитую статью "Как нам обустроить Россию". Она, конечно... В ней были вещи, которые в моём понимании тогдашнего молодого человека немножко не стыковались с тем, что я видел вокруг, какие перемены я наблюдал. Писатель - на то и писатель, чтобы, видимо, иметь какое-то немножко идеалистическое представление о том, о чём он пишет. Конечно, ничего из этого не сбылось, наверное, и не могло сбыться. Но всё равно Солженицын - это, конечно, глыбище. Я помню его приезд и я помню этот поезд, который ехал из Владивостока, по-моему, в Москву. Конечно, это было несравнимо. Конечно, Сахаров, наверное... Было более громкое освобождение Сахарова, потому что Сахаров пришёл в политику сразу, моментально - это Съезд народных депутатов и так далее, где он был просто лидером и, таким, гуру. А у Солженицына, конечно, несколько другое было возвращение, но тоже весьма значимое для того времени. А потом, мне кажется, влияние Солженицына стало значительно снижаться уже.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что сегодня гость нашей студии - правозащитник Валерий Борщёв. Валерий Васильевич, в мае 1994 года Солженицын приехал из эмиграции. Ощущалась ли запоздалость его приезда?
В.Борщёв
―
Конечно, если честно, мы Александра Исаевича ждали раньше. Я-то с ним был знаком, я с ним переписывался, когда ещё он был в Америке. Я ему писал всё, что происходит. Когда меня избрали депутатом, я ему написал, что я стал депутатом, членом Президиума советов и создал в Моссовете Комиссию по свободе совести, вероисповедания, милосердии, благотворительности. Он мне прислал огромное письмо, где поздравил, что я стал депутатом, что эта комиссия - это очень важное дело, очень нужное. Мы надеялись, что он вот-вот приедет - 1990, 1991, особенно после Путча. Потому что был Ростропович. Я как раз был у Белого дома, пришёл Ростропович, я его проводил в Белый дом. Логично было бы, чтобы Александр Исаевич в этот момент был с нами. Но у него были другие планы, ему надо было закончить свои дела литературно. Жаль, конечно. Потому что я думаю, что если бы он был, может быть, многое пошло бы иначе, многое мы могли бы предотвратить. Может быть, даже не было бы 1993 года. Я не исключаю, что присутствие Солженицына смогло бы предотвратить этот путч Руцкого и иже с ним. Он мог на них повлиять. Может быть, мы бы каких-то других вещей избежали...Понимаете, потому что... Александр Исаевич, как и Андрей Дмитриевич Сахаров, при всём их разнообразии позиций, при всём том, что они полемизировали друг с другом, у них была, как у всех нас, одна единственная общая позиция. Эту позицию сформулировал хорошо Сергей Адамович Ковалёв. Он назвал это политическим идеализмом. Это его термин. И противопоставление Realpolitik. Realpolitik себя скомпрометировала во всём мире, она себя исчерпала. Невозможно идти по пути Realpolitik. Правозащитное движение России - и Сахаров, и Солженицын - разрабатывали это направление. Каждый по-своему, у каждого были свои акценты, но, тем не менее, это был тот общий путь, по которому мы шли. Было предложение формирования новой политической системы. Интересно: Солженицын, уже, правда, будучи в России, получил большую премию французской Академии моральных и политических наук. Есть такая академия. Выступали, он говорил: "Много говорят о том, должна ли политика быть нравственной. Большинство считает, что это невозможно, забывает, что только нравственная политика даёт добрые плоды в дальней перспективе. Конечно, перенос нравственных мерок с отдельного человека на крупную партию, на государство не может быть проведён адекватно, но и не может быть пренебрежён". Это главная позиция и Солженицына, и Сахарова - правозащитного движения. Вы знаете, сейчас только единственная партия - это "Яблоко", которая продолжает эту линию. У нас на политкомитете было принято прекрасное решение, где было заявлено, что это решение - как продолжение позиции Сергея Адамовича Ковалёва (он тоже член политкомитета партии "Яблоко"), где именно продолжается эта линия - об исчерпанности Realpolitik, то есть продолжение позиции Сахарова-Солженицына. К сожалению, в нашем обществе нет достаточного интереса к этому. Было очень интересное интервью Ксении Собчак с Адамом Михником, она говорит: "Вот у нас нет моральных авторитетов. Я давно слышу этот стон, что нет моральных авторитетов". Адам Михник совершенно резонно говорит: "Как это нет? У вас гигант. Не просто моральный авторитет, а гигант, моральный авторитет - Сергей Адамович Ковалёв!" И Ксения Анатольевна несколько замешкалась: "Да, но его влияние..." Причём здесь влияние? Вы что, думаете, у Сахарова было большое влияние в советские времена? Да никакого влияния, кроме той узкой группы, которую мы сказали, не было. Но главное, что для той узкой группы это было влияние. Так что и сейчас Сергей Адамович Ковалёв, конечно же, для нас моральный авторитет. Он, конечно же, определяет...
Мы с ним дружны. Он охотник. Я часто с ним езжу на охоту. Я сам не стреляю, моя миссия - отследить лёт уток. Но наши дискуссии на этих охотничьих вылазках - это для меня богатейшая школа, понимаете? То есть то, что Ксения Анатольевна так сетует, что нет влияния - это уже вина общества. У вас такой современник! Или Людмила Михайловна Алексеева - это же тоже моральный авторитет. Понимаете, мы, по-моему, недооцениваем тот потенциал, который мы у себя имеем. Поэтому надо вспомнить Александра Исаевича Солженицына, надо вспомнить Андрея Дмитриевича Сахарова, и вспомнить, что есть продолжатели их дела. Это Сергей Адамович Ковалёв и Людмила Михайловна Алексеева.
В.Кара-Мурза
―
На минувшей неделе в список некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, включён фонд "Династия" Дмитрия Земина. Факты соответствия "Династии" признакам агента установлены при проведении плановых проверок, сказано в сообщении Министерства юстиции. В нём утверждается, что Земин вместе со своими заокеанскими друзьями оказывал финансовую поддержку многим российским оппозиционным лидерам, в том числе Алексею Навальному и Борису Немцову. Гордость за полученный статус должен испытать бизнесмен, по мнению журналиста Максима Шевченко: - По-моему, он должен наоборот радоваться. Когда тебя записывают в подозрительные, это наоборот, как говорится, ты всё правильно делаешь. Он хотел быть и комильфо, тогда пускай вступает в "Единую Россию" или в "Народный фронт", и у него всё будет волшебно.
В.Кара-Мурза
―
Фонд "Династия" был создан основателем "Вымпелкома" в 2002 году. В 2014 бюджет программ фонда составлял 352 миллиона рублей. "Династия" является одним из частных спонсоров проектов в области науки и образования в России. Предприниматель вправе оскорбиться, уверен журналист Айдер Муждабаев: - Я думаю, что для Дмитрия Земина, как для человека зрелого, очень взрослого, повидавшего и пожившего в СССР, конечно, это оскорбительно. Я-то считаю, что если современная наша власть кого-то называет иностранным агентом, это звучит как комплимент. Но я думаю, что ему так не кажется. И для него это всё-таки оскорбительно. А главное, знаете, когда человек делает всё хорошее другому человеку и вдруг от него слышит: "Ах ты гад" и так далее. Так и Дмитрий Земин. Он делал всё хорошее, что... Там не во что бросить камень, из того что он делал. И вдруг страна ему: "На тебе, ты агент". Конечно, обидно. Тем более, что человек прожив долгую жизнь заслужил от России всё-таки наград, от Российского государства, а не титула, пусть даже и такого умозрительного и полу-, какого-то, юмористического, как он для меня сейчас звучит. Но почему-то я не увидел Дмитрия Земина среди награждённых в Кремлёвском Дворце съездов, я увидел там других людей. А он почему-то оказался в статусе близком к иностранному агенту.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что наш гость - правозащитник Валерий Борщёв. Валерий Васильевич, как вы оцениваете включение фонда "Династия" в список "иностранных агентов"?
В.Борщёв
―
Вы знаете, настолько омерзителен этот закон "Об "иностранных агентах", откровенный в своём цинизме, направленный на уничтожение гражданского общества, что его создать и его воплотить, что называется, бог шельму метит. Он их наказал. Потому что, применив этот закон к Дмитрию Земину, они просто обнаружили полную свою заведомую, такую, задачу уничтожения всего, что не укладывается в их рамки - всё, что неподвластно, всё, что имеет некий самостоятельный характер. Земин самостоятелен. Он действительно поддерживает мыслящих учёных, мыслящих людей. Он поддерживает образование, науку. И они даже не подумали о той абсурдной вещи, что какой иностранный агент, если он на свои деньги... Деньги-то не иностранные, деньги-то его. Мало ли из каких банков они передаются. Главное же, что не иностранные деньги. В законе, кстати, не сказано, с каких банков. В законе сказано, что иностранные. Они полностью проявили себя и, я считаю, потерпели поражение и опозорились. Благодаря истории с Земиным показана полная абсурдность, полная аморальность, полная чудовищность этого закона.Меня восхищает поведение Земина. Это такое достоинство, где он говорит: "Я не буду это оспаривать, я просто закрою фонд". Правильно. Мы должны благодарить этого человека. У нас все покупают бизнесмены футбольные клубы - это считается престижным. А поддерживать науку, образование как-то мало кто спешит. А тут человек вкладывает огромные деньги в то, чтобы интеллектуальный потенциал страны вырос. Чтобы наши учёные не уезжали. Это же позор, когда наши российские учёные уезжают и, будучи уже гражданами Америки, получают Нобелевскую премию. Это стыд и срам. Как мы не дорожим талантами, мы их теряем, выдавливаем. Земин делал всё, чтобы это не происходило, чтобы остановить этот поток, чтобы сохранить этот потенциал.
Власть, значит, что? Власть против того, что он делает? Власть поддерживает выдавливание талантливых людей? Власть не хочет развития науки и образования? Вопрос стоит именно так. Именно так. Для неё это не приоритет? Если бы Земин купил футбольный клуб, его бы не стали... А он поддерживает науку, он поддерживает образование. Я низко кланяюсь перед Земиным. Ведёт он себя достойно. Не надо обжаловать. Пусть они извинятся и пусть снимут того чиновника, который принял это решение. Это антигосударственное, антироссийское, антиобщественное решение.
В.Кара-Мурза
―
В эфире программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут. В эфире программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. 26 лет назад на исходе мая 1989 года в Кремле открылся первый Съезд народных депутатов СССР. Это событие, по всеобщему признанию, разбудило страну. Заседания съезда транслировались по телевидению в прямом эфире, и любой из граждан Союза имел возможность постоянно следить за ними. Благодаря первому Съезду, после стольких лет господствующей в прессе казённой пропаганды политическая борьба в СССР стала легальной и открытой. Проблемы не только остро ставились, но и публично обсуждались. Эффект, производимый выступлениями депутатов, ощутил историк Николай Сванидзе: - Оглушительный эффект! Оглушительный эффект. Я помню, что все люди ходили с наушниками. И слушали не музыку, а слушали выступления депутатов. Впервые вдруг оказалось, что можно по телевизору в открытую публично с трибуны говорить то, что раньше на кухне боялись говорить. Это произвело совершенно оглушительный эффект. Это был самый зенит, самый верхний выпуск гласности.
В.Кара-Мурза
―
Важнейшим достижением съезда его очевидцы считают начатый руководством честный диалог власти с обществом. Драматической фигурой оказался инициатор перестройки Михаил Горбачёв, который долго пытался объединить две роли - лидера перемен и руководителя Коммунистической партии. Хорошо помнит атмосферу конца 80'х политик Дмитрий Гудков: - Мне тогда было 9 лет. Всё, что происходило в конце 80'х говорит о том, что там созрели условия для изменения политической системы, политической конструкции того времени. Уже сложно было зажимать свободу слова. Люди хотели каких-то предпринимательских свобод. И как раз всё то, что тогда происходило, я думаю, мы будем наблюдать в скором времени, потому что необходимо, скажем так, проводить политические и экономические реформы в нашей стране для того, чтобы сохранить её в этих границах. Потому что речь идёт именно об этом. Вот такие угрозы сегодня стоят перед новым поколением. Чем быстрее мы начнём эти реформы, тем больше шансов у нас страну сохранить. Тогда этого не удалось, потому что были полумеры, потому что ситуация была слишком запущенной. В то время свобода, скажем так, досталась нашим гражданам очень легко и просто и люди, видимо, не научились, не настолько её ценили.
В.Кара-Мурза
―
Накопленное общественное недовольство не только вырвалось наружу, но и стало реальной политической силой. Задача оппозиции состояла в том, чтобы вывести из-под контроля Партии главу государства и закрепить принципы народовластия. Подлинный магнетизм трансляции Съезда ощущал журналист Владимир Сунгоркин: - Думаю, эффект был грандиозный. Вся страна смотрела этот съезд ещё с большим интересом, чем сериалы, мыльные, или, там, "17 мгновений весны". И конечно, это был, такой, очистительный психологический эффект для всей страны. Потому что люди впервые заговорили о том, что их волновало. Я считаю, что съезд был абсолютно позитивным грандиозным событием для самообразования страны, для самообразования народа.
В.Кара-Мурза
―
Съезд стал ареной реальной политической борьбы, проходившей на глазах у всего народа и при его прямом участии. В Москве центрами митинговой полемики стали Пушкинская площадь, Дом кино и Лужники. Отдаёт должное масштабу всенародного форума политик Владимир Семаго: - Это было очень серьёзным политическим событием. Это было событие, которое вселило огромное количество надежд в тех людей, которые искренне думали о том, как улучшить ситуацию в стране.
В.Кара-Мурза
―
На съезде были созданы парламентские комиссии, благодаря которым была дана справедливая оценка факту использования армии при разгоне митингов в Тбилиси 9 апреля, историческому документу, известному как "Пакт Молотова-Риббентропа". Жизнь в те дни изменилась кардинально, признаёт журналист Айдер Муждабаев: - Я просто очень хорошо помню этот момент. Мне было, по-моему, 17 лет. Я даже, школьник, проводил своё время у экранов телевизоров. Трудно, наверное, сегодняшнего школьника представить себя сидящего у экрана телевизора смотрящего заседание Парламента. Невозможно представить. Но тогда это было такое шоу, которое по своей интересности, неожиданности, интриге намного превосходило все шоу, которые потом были, типа "Дом-2", там... Любые реалити-шоу - они ни в какое сравнение не шли с первым Съездом народных депутатов СССР. Это была настоящая интрига, непридуманные чувства, непридуманные эмоции, открытия совершенно невероятные, когда люди слышали правду и действительно реально перехватывало дыхание. Был нанесён смертельный удар первой же трансляцией, я помню, по советской системе, конечно. А дальше всё уже просто развивалось как камнепад.
В.Кара-Мурза
―
Глотком живительного кислорода в удушающей атмосфере конца 80'х был съезд, по мнению журналиста Максима Шевченко: - Это был съезд, в котором участвовала демократическая группа, в котором стали звучать в публичной политике советские живые голоса и, честно говоря, это было прекрасное мероприятие, которое мы с большим интересом смотрели. Там, по-моему, Андрей Сахаров тоже участвовал. Это были просто коренные перемены в политике.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что наш гость - правозащитник Валерий Васильевич Борщёв. Валерий Васильевич, в мае 1989 года открылся первый Съезд народных депутатов СССР. Как он изменил общественную атмосферу в нашей стране?
В.Борщёв
―
Это было прекрасное время. Это время было такого подъёма общественного, который больше никогда не повторялся, я даже не знаю, повторится ли он когда либо. Я был на митингах в Лужниках. Там был миллион людей, а то и больше. Мы там собирали свои группы, правозащитники - я, отец Глеб Якунин. Мы с Андреем Дмитриевичем Сахаровым там всегда рядом стояли и выступали. Потом был митинг на Манежной площади. Там тоже выступали. Знаете, я как сейчас помню, когда я выступал перед аудиторией миллион человек, дух захватывало. Это фантастика. Никто не поверит, что это было. Это было. Этот подъём, эти выборы - они всколыхнули народ. Мы, диссиденты, одно время не могли определиться, как относиться к этим выборам - участвовать, не участвовать. И многие не участвовали. Но я был ЦДЛ, там проводили собрание, там Олег Орлов. Я предложил Глеба Якунина. Они записали. Я позвонил отцу Глебу и говорю: "Отец Глеб, я тебя записал в кандидаты". "Да ты что?" "Ну ладно" - говорю - "Давай". И завязалось. Потом я пошёл к Андрею Дмитриевичу Сахарову, сказал, что Глеба Якунина выдвинули в кандидаты, дайте рекомендацию, а он говорит: "Вы-то что не идёте в депутаты?" "Вы знаете, у нас какая-то такая вот... Непонятность". "Сергей Адамович-то идёт. Он же вам близок?" Сергей Адамович - это мой друг, конечно. И он убедил меня тоже пойти в депутаты. Но я опоздал на этот... Я потом избрался в депутаты Моссовета. Но вот этот подъём 89'х годов всколыхнул общество и он действительно... Если раньше такая гражданская активная группа была небольшая - правозащитники, диссиденты. То это было массовое движение, просто массовое. Мы понимали друг друга. Это были разные слои - интеллигенция, рабочие, студенты. То есть какое единение нации. То есть люди отказывались от этой системы, которая существовала в стране 70 лет. Они чувствовали её пагубность. Они чувствовали, что надо от неё отказаться абсолютно. Они хотели нового. Какое новое - это отдельный вопрос. Это шли дискуссии.Тогда, кстати, возникла "Демократическая Россия", наше объединение, наш координационный совет собирался. Но когда шли репортажи из Верховного совета, мы, затаив дыхание, слушали выступления Андрея Дмитриевича, Юрия Афанасьева и Попова. Это знаменитое Афанасьева: "Вы, агрессивно-послушное большинство" - оно сразу стало крылатым, оно было как приговор. Да, наверное, москвичи, вот этот миллион москвичей, приходящих на площади, были меньшинство. Агрессивное большинство было большое, больше намного. Но случилось так в истории, это хороший урок, оптимистичный урок, когда это меньшинство определяло процесс развития страны. Конечно, меньшинство. Конечно, я ездил по стране, и такого подъёма не было в других городах. Но вот это агрессивное послушное большинство притихло. И когда зашикивали Андрея Дмитриевича Сахарова, когда он выступал... Все, конечно, были у телевизора и все были на стороне Андрея Дмитриевича. Это был переломный момент, переломный момент в сознании.
Немногое удалось этому Съезду народных депутатов. Но удалось главное - отменили 6 статью, а это была ключевая позиция. Она была главной позицией. Вокруг неё скрижали скрестились. И победили. Это была отправная точка для преобразования страны, для отказа от коммунизма. И появились люди, молодые люди, я их раньше не знал, они, как бы, не были в нашем диссидентском движении. Но они появились. И это был большой шанс у России стать действительно новым демократическим государством. Что-то было использовано, но очень-очень многое, к сожалению, не было использовано. И сегодня нам надо вернуться к анализу этого времени, посмотреть, где наши ошибки, посмотреть тот потенциал, какой был, и почему он не был использован, и подумать, как мы должны сегодня использовать те возможности, которые раньше мы пропустили. Мы многое пропустили. Но этот опыт, когда на московских площадях, на митингах был миллион человек и этот миллион шёл по улицам - это должно у нас остаться в памяти. Это даёт надежды, что не всё потеряно.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что наш гость - правозащитник Валерий Борщёв, лидер правозащитной фракции партии "Яблоко", член Московской Хельсинкской группы. Продолжаем наш выпуск.
В.Кара-Мурза
―
На минувшей неделе следствие допросило бывшего сопредседателя РПР-ПАРНАС Владимира Рыжкова в качестве свидетеля по делу об убийстве политика Бориса Немцова. По словам Рыжкова, допрос шёл полтора часа. Нежелание следствия искать подлинного заказчика преступления ощущает журналист Максим Шевченко: - Есть у меня такое ощущение, что вообще в информационном поле тему эту важнейшую, важнейшую политическую тему современной России, увели на второй план.
В.Кара-Мурза
―
Рыжков рассказал Интерфаксу, что дал подписку о неразглашении: "Немцов был исключительно политический деятель, и я говорил исключительно о российском подтексте убийства". Незаинтересованность следователей в поисках заказчика констатирует политик Дмитрий Гудков: - Я считаю, что по этому поводу раскол и в следствии, и в других правоохранительных органах. Я прекрасно понимаю, что есть руководители, которые заинтересованы в том, чтобы найти исполнителей и заказчиков. Но при этом я понимаю, что есть сила, которая ставит палки в колёса этому процессу. Это вовсе не желание найти убийц, это желание сохранить монополию на насилие за государством. В данном случае просто интересы людей в погонах, некоторых людей в погонах, совпадают с интересами сторонников Бориса Немцова и тех, кто действительно заинтересован в раскрытии этого убийства. Пусть будет так.
В.Кара-Мурза
―
Сопредседатель РПР-ПАРНАС'а и депутат Ярославской Думы Борис Немцов был убит вечером 27 февраля на Большом Москворецком мосту четырьмя выстрелами в спину. Персонифицированного заказчика нелегко вычислить, считает политик Владимир Семаго: - Я боюсь, что заказчик коллективный. Как бы, некий уловленный импульс общественного мнения, что слишком уж он ярок, резок, нетерпим и такие люди они ведут, так сказать, к дестабилизации, к разрушению, поэтому надо его убрать... Я не думаю, что это была какая-то прямая команда, вот человек, который сел в углу и сказал "Так", принял решение. Я думаю, что это тренд, уловленный некими, так сказать, криминальными доброжелателями, которые желают потрафить существующей структуре власти.
В.Кара-Мурза
―
Правоохранители не в силах разоблачить заказчика, уверен журналист Айдер Муждабаев: - Моя версия такая, что знают они и заказчика, всё они знают. Найти и задержать они его просто не могут, и наказать они просто не могут. А всё остальное - это, такие, ритуалы, которые нужно исполнять. На мой взгляд, люди, которые разбираются с этим делом, мне кажется, всё знают.
В.Кара-Мурза
―
Напомню, что наш гость - правозащитник Валерий Борщёв. Как, по-вашему, Валерий Васильевич, ощущается ли нежелание следствия искать заказчиков убийства Бориса Немцова?
В.Борщёв
―
Честно говоря, у нас сразу было подозрение, что заказчика-то и не найдут. То есть чеченский след понятен. Надо сначала его отработать, найти этих людей и то, что определили подозреваемого заказчика - это хорошо, это достоинство следствия. Но то, что дали возможность ему скрыться и приехали, когда он уже уехал - это сразу вызвало настороженность. Знаете, следственный комитет может хорошо работать и когда им нужно, они приходят в самый неожиданный момент, в самое неожиданное время, застают врасплох и когда надо, кого надо они застают. А тут они не застали. Тут они проморгали. Это сразу вызвало подозрение, что не очень-то качественно работают и не очень-то большое желание было у них, видимо, его найти. А уж когда сменили следователя, это подозрение усилилось. Слава богу, что протест этого нашего обвиняемого отклонили и его показания остались в силе. Было и такое подозрение, что теперь всё, дезавуируют его показания и спустят на тормоза. Но то, что ограничатся, наверное, только этими фигурантами, которые сегодня сидят в Лефортово - такое подозрение есть.Не будут искать заказчика. Мы уже научены горьким опытом. Нашли заказчика Анны Политковской? Нет. Нашли заказчика Галины Старовойтовой? Тоже нет. Так что иллюзий здесь мы не питали. Это просто ещё раз укрепляет мысль, что государство не заинтересовано в правовой системе, в сохранении права, защите граждан и, уж тем более, защиты тех граждан, которые выступают с критикой властей, с критикой государства, что рождает, естественно, подозрение: а не с одобрения ли властей совершаются эти убийства? Логично. Так вот, чтобы не было подозрений, доведите до конца. Найдите заказчиков. Доведите процесс. Покажите, кто это. Понятно, что это не этот гражданин, который сейчас сидит и не его сподвижники всё это дело организовали. Понятно, что это дело разрабатывалось на более высоком уровне. На каком? Покажите. А так власть укрепляет в подозрении и недоверии к ней, к власти. Почему она покрывает? Это значит, что она покрывает этих преступников. Почему она не даёт до конца раскрыть? Если это так, значит, никто не застрахован, что завтра с ним может повториться трагедия, которая случилась с Борисом Немцовым.
В.Кара-Мурза
―
Большое вам спасибо за участие в нашей сегодняшней программе. Напомню, что гостем нашей студии был правозащитник Валерий Борщёв. Это все о главных новостях уходящих 7 дней. Вы слушали программу "Грани недели" на волнах радиостанции "Эхо Москвы". В студии работал Владимир Кара-Мурза. Всего вам доброго.