Владимир Синельников - Грани недели - 2014-02-08

В.КАРА-МУРЗА: Здравствуйте. В эфире радиостанции "Эхо Москвы" еженедельная программа "Грани недели", в студии Владимир Кара-Мурза. Слушайте обзор важнейших событий прошедших 7 дней и анализируйте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Итак, в сегодняшнем выпуске:

- открытие Олимпиады в Сочи стало триумфом многолетних усилий российской государственной и пропагандистской машины;

- журналистский коллектив телеканала "Дождь" намерен противостоять развернувшейся травле;

- сегодняшняя страница нашего исторического календаря посвящена юбилею бесславного завершения афганской войны;

- украинская оппозиция значительно продвинулась по пути ослабления правящего режима.

Телеканал "Дождь" полон решимости продолжать свою работу даже после того, как последний из крупнейших российских операторов спутникового телевидения "Триколор-ТВ" прекратит его ретрансляцию с 10 февраля. На общем сером фоне канал выгодно выделяется, далеко обходя конкурентов, уверен журналист Олег Кашин:

- Телеканал "Дождь" в общественной российской жизни выполняет такую странную функцию... То есть у него есть такая репутация, которая не вполне совпадает с тем, чем он является на самом деле. О нем принято думать, что это жесткий либеральный антикремлевский канал, в котором круглые сутки в эфире сидят какие-то люди и говорят: "Долой Путина". На самом деле это именно что обыкновенный телеканал, в котором как раз людей, говорящих "Долой Путина", - самый минимум относительно всего эфирного времени. То есть из суток эфира, дай бог, если 2 минуты в нем кто-нибудь мелькнет - сегодня радикальный оппозиционер. Просто действительно атмосфера сегодня в России такова, что даже нейтральное высказывание воспринимается как полностью оппозиционное, потому что остальным положено говорить "Ура". А "Дождь" просто не говорит "Ура", и это уже сегодня кажется невероятной доблестью.

В.КАРА-МУРЗА: Высокого мнения о телеканале "Дождь" журналист Максим Шевченко:

- Это свободный, независимый телеканал, с которым можно не соглашаться, можно соглашаться по многим позициям, но который, безусловно, стал событием медийного пространства нашей страны. Я считаю, что закрытие телеканала "Дождь" - это очень неприятное и достаточно драматическое явление.

В.КАРА-МУРЗА: Победа канала в неравной борьбе за аудиторию очевидна писателю Дмитрию Быкову:

- Судя по тому, что практически все недовольные нынешней ситуацией смотрели "Дождь" и привыкли к нему, канал, при всем своем детском, наивном непрофессионализме, занял огромное место. Думаю, что теперь это место возросло в разы.

В.КАРА-МУРЗА: Не склонна преувеличивать влияние телеканала журналист Галина Тимченко:

- "Дождь" погоду не делает ни на медийном рынке, ни в умах общественности, если говорить о ее широком слое. У "Дождя", безусловно, есть своя аудитория, своя референтная группа, но сказать, что он стал влиятельным игроком, я бы этого не сказала.

В.КАРА-МУРЗА: Не спешит ставить крест на строптивом телеканале журналист Аркадий Островский:

- Я думаю, что все более значительное место канал "Дождь" в жизни людей занимал и занимает. Мы это видим по росту цифр: сколько "Дождь" смотрят в регионах. Я думаю, что координированная атака на "Дождь" связана именно с увеличением его рейтингов.

В.КАРА-МУРЗА: Разгоревшийся конфликт лишь поднял популярность телеканала, утверждает журналист Николай Троицкий:

- Канал "Дождь" в последние дни занял несоразмерно значительное место в российской общественной и политической жизни, благодаря неуклюжим и, я даже скажу, идиотским попыткам его отключить, закрыть, наполовину запретить и так далее. Мне кажется, что он до этих попыток такого заметного места не занимал.

В.КАРА-МУРЗА: Беспристрастно взвешивает значение работы телеканала "Дождь" писатель Виктор Шендерович:

- Я не стал бы переоценивать его влияние на страну. Но, безусловно, это не то, чтобы лучший канал был, но это был единственный канал, который можно было смотреть людям, которых давно стошнило от федерального телевидения. Это просто был единственный канал, который говорил на том языке, который мы понимаем и на котором готовы разговаривать. И, конечно, его охват непропорционален его влиятельности, потому что все-таки это Москва, Петербург и крупные города. И это, безусловно, какой-то слой людей, пытающихся рефлексировать, анализировать (может, численно небольшой, но очень важный). Если этот слой снова запихнуть, как шапку в рукав (по слову Мандельштама), то ничего хорошего страну, конечно, не ждет.

В.КАРА-МУРЗА: Сегодня гость нашей студии - кинопублицист Владимир Синельников, художественный руководитель студии "Клото", основатель одного из первых независимых телеканалов "31". Добрый вечер, Владимир Львович. Как вы считаете, телеканал "Дождь" закрывают по закону или по понятиям?

В.СИНЕЛЬНИКОВ: Конечно, по понятиям. С применением законов. Я вот слушал на "Эхе" по этому поводу выступление Дмитрия Борисовича Зимина, который основатель одного из провайдерских объединений, и ему, конечно, было стыдно за то, что делают его вчерашние коллеги сегодня. Но он сказал: "Не о чем говорить. Всё и так ясно". И, к величайшему сожалению, не о чем говорить, поскольку всё ясно. Ясны мотивы, которые включили понятия. И об этом, надо отдать должное "Эху Москвы", говорилось не однажды в эти дни. Я заплатил 1000 рублей, чтобы смотреть "Дождь" в интернете. Но удержится ли он как электронное интернет-издание, не уверен. Если это не казнь, а порка, то хотелось бы, чтобы они выстояли.

Но, если вы позволите, я вижу в этом инциденте положительное: они спросили о блокадном Ленинграде. Эта тема, по понятным причинам, находится на периферии общественного внимания даже тех людей, которые увлечены изучением истории Второй мировой войны, потому что это тоже табу, кроме официальных кликушеств о героизме, о трагедии и так далее. Я начал читать и слушать все, что говорят и блокадники, в том числе, и те, кому тогда было совсем немного лет. Я давно и много лет знаю Льва Прыгунова (я могу даже его назвать своим товарищем), мы редко очень общаемся. Я думаю, что нынешнее поколение, может быть, и не очень помнит такого актера. Но те, кто постарше, особенно барышни, влюблены в Бонивура. Это был "Овод" на нашем экране, красавец. И вот я слышу 2 дня назад в передаче "Эха Москвы" Прыгунов, вспомнив, что он был блокадником, рассказывает потрясающие вещи о том, как люди тех лет и подростки мечтали выкрасть оружие, чтобы прорвать блокаду и уйти оттуда; и многое-многое другое. И вдруг выясняется, вот в последнем номере "Дилетанта" я смотрел планы Гитлера, планы Сталина... То есть это не была просто абсолютно одной краской написанная икона. И сейчас-то уже в блокаде Ленинграда разберутся, без истерик депутатов. Я, например, восхищен строчкой Гранина, который, цитируя сталинское "Дорогие братья и сестры", призвав всех любыми способами уничтожать всё (и хлеб), не подумал о тех, кто там остается, не сказал о них, ни разу не сказал. И я думаю, что начало войны, этот момент, который наконец-то НРЗБ и конец, как в книгах Суворова, дает основания новым поколениям историков (незапуганным) начать этим заниматься. Поэтому "Дождь", жертвуя собой, открыл новую страницу дискуссий и размышлений о Второй мировой войне. Вот мне в чем кажется можно увидеть некое положительное явление того, что сейчас происходит с "Дождем". Он мгновенно занял пустующую нишу - ту, которую среди радио в значительной мере занимает "Эхо Москвы", а среди периодики - "Новая газета".

Я его смотрю по телевизору (за завтраком или где-то) и не знаю, что включать. Я не могу включать теперь новостийные передачи федеральных, имперских, как говорится, каналов. Я пытаюсь найти на 28-ом канале у себя дома "Евроньюс", но он не удовлетворяет полностью - так, как удовлетворял "Дождь". Поэтому это большая потеря.

И, я думаю, то, что не проявила солидарность корпорация, журналистское сообщество - это, к величайшему сожалению, ожидаемо. А кто помогал "Совершенно секретно", который задушили так же подушкой? Тоже "спор хозяйствующих субъектов". А общественная апатия меня значительно больше огорчает. Вот есть майдан и антимайдан, вот они стоят посреди, там, 50 метров. Где майдан по поводу "Дождя"? Где он? И где... пусть бы вышли товарищи с Охотного ряда и организовали свой антимайдан. Где эта дискуссия на площади? Где она? Нет ее, к сожалению.

Я снимаю шляпу перед Синдеевой, но я не считаю, что она должна была извиняться. Перед кем она извинилась? Перед людьми, которые старательно подготовлены к тому, чтобы ничего не понимать, чтобы бояться думать, задавать себе вопросы. Не надо было ей извиняться, всё равно ничего не помогло. Но и этого извинения, ей сказали, тоже мало: на колени! Она что, не знает, кто хмыкнул или кивнул головой? И что, надо обязательно обращаться? И если согласится, то скажет, как себя надо вести? Я не уверен, что надо. Она сказала, если нужно будет... Трудно, конечно, решать, когда у тебя за плечами коллектив и когда такой блистательный канал. Я не знаю, услышит ли она меня, но не сказать этого я не мог.

В.КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что сегодня гость нашей студии - кинопублицист Владимир Синельников, художественный руководитель студии "Клото", основатель одного из первых независимых телеканалов "31". Продолжаем наш выпуск.

Претензии ветеранов к телеканалу "Дождь" заставили внимательнее присмотреться к конфликту вокруг планов установки памятника Солженицыну в Тольятти. Именно здесь, где располагалась печально знаменитая куйбышевская пересылка, и предполагается воздвигнуть монумент узнику ГУЛАГа. Авторы возмущенной петиции, среди которых, по их утверждениям, есть и фронтовики, расценили бы этот шаг как надругательство над памятью павших и ныне здравствующих ветеранов войны. Они направили властям открытое письмо, в котором назвали писателя "одним из главных диссидентов СССР". Настороженно воспринял непривычную активность политизированных ветеранов писатель Виктор Шендерович:

- Они имеют право выступить против: никто никого не может обязать любить Солженицына. Вопрос только в том, что Солженицын... Я не знаю, что это были за фронтовики, где именно они воевали, потому что многие, кто сегодня называется фронтовиками, - это люди из заградотрядов. Поженян писал: "Тех, кто погибли, считаю храбрее". Тут еще тоже вопрос. Вообще люди не должны говорить от имени фронтовиков: люди могут говорить от своего персонального имени. Но это апропо. А что касается памятника Солженицыну, они могут не хотеть его установить. Это, конечно, должна решать общественность в идеале. Даже не власть. В странах с обратной связью общественность и власть находятся довольно близко: общественное мнение определяет лицо власти. В нашем случае это может лежать как угодно далеко друг от друга.

В.КАРА-МУРЗА: Общественное неравнодушие фронтовиков приветствует писатель Дмитрий Быков:

- Мне очень нравится, не побоюсь это сказать, что фронтовики неодинаковы, что у них нет одинаковых убеждений, что фронтовики по-прежнему общественно активные. В наше время любая общественная активность, даже если это активность против Солженицына, показывает, что общество не мертво. Это повод подискутировать о Солженицыне, вспомнить о нем и его перечитать.

В.КАРА-МУРЗА: Ветераны в этом случае не правы, считает журналист Галина Тимченко:

- Не просто не правы, я боюсь, что фронтовики или ветераны из Тольятти... Хотя на самом деле, как мне кажется, это подразделение общественной организации имени Кургиняна, а они такие же "фронтовики", как я. Они не правы абсолютно, потому что, во-первых, Александр Исаевич воевал, и об этом забывать нельзя. Во-вторых, это один из самых больших мыслителей XX века, который произвел революцию в умах очень многих людей. Я считаю, что они не правы, но имеют право на то, чтобы так высказываться. Другое дело, мне кажется, что это совсем плохой для нас знак.

В.КАРА-МУРЗА: Консенсуса всех горожан требует столь небесспорное решение, уверен журналист Максим Шевченко:

- Я не понимаю, какое отношение Солженицын имеет к Тольятти. Он был родом из донских казаков (из Дона), сидел в Лефортово, а потом в Казахстане, как известно; жил в Троице-Лыково под Москвой и на даче Ростроповича. Но, я считаю, что вообще памятники должны устанавливаться путем городского референдума. Такого рода политически скандальные памятники, конфликтные, чтобы просто не множить точки раскола, чтобы они на самом деле были украшением города. Памятник не может быть следствием желания или наличия денег у какого-нибудь богатого или влиятельного человека: сегодня хотим Ленину ставить, завтра Власову. Мне кажется, это все-таки должно быть точкой общественного согласия и дискуссии.

В.КАРА-МУРЗА: Не видит необходимости в создании рукотворного памятника писателю журналист Аркадий Островский:

- Памятником Солженицыну является "Архипелаг ГУЛАГ", и этот памятник, я думаю, будет стоять еще очень долго.

В.КАРА-МУРЗА: Все основания усомниться в достоверности скандальной информации имеет журналист Олег Кашин:

- Я не уверен, что тольяттинские ветеранские организации состоят из фронтовиков, потому что средний возраст воевавших людей сегодня сильно превышает средний возраст жителей России. И мы уже давно привыкли к тому, что какой-нибудь председатель Совета ветеранов оказывается невоевавшим ветераном внутренних войск. Солженицын сам, как известно, был фронтовиком. Я думаю, артиллерист Солженицын имеет право на память о войне такую же (или даже большую), чем люди, которые сегодня называют себя ветеранами. С другой стороны я не сомневаюсь, что это ветеранское обращение приведет к тому, что аллею именем Солженицына не назовут, ссылаясь опять же на мнение ветеранов.

В.КАРА-МУРЗА: В эфире программа "Грани недели", в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.

В эфире программа "Грани недели", в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. Четверть века назад начался обратный отсчет последних дней пребывания ограниченного воинского контингента советской армии на земле Афганистана. У нового руководства СССР во главе с Михаилом Горбачевым достало мужества признаться в крахе кровопролитной авантюры, оплаченной десятками тысяч жизней с обеих сторон. Двух мнений о том, чем же была та война, не допускает журналист Галина Тимченко:

- Преступлением, прежде всего, против нас. Я не хочу говорить о каких-то глобальных политических интересах России, потому что тогда это был Советский Союз, но я помню, каким горем для десятков, сотен, тысяч семей, каким ужасом была война в Афганистане и вести оттуда. И даже у меня в Москве у моих знакомых несколько сыновей не вернулись оттуда. Это, конечно, было преступлением, прежде всего, против нашего народа.

В.КАРА-МУРЗА: Безжалостную оценку преступной войне дает писатель Виктор Шендерович:

- Последняя агония коммунистического режима, который пытался, уже не в состоянии накормить свою собственную страну, не в состоянии уже ничего; демонстрировать глобальное могущество по глобусу. Накормить мы сами себя не могли, а убить миллион афганцев смогли. Это, конечно, чудовищное преступление. Мы говорим о 13 тысячах погибших советских солдат и десятках тысяч искалеченных, но мы почему-то просто забываем эту цифру - миллион уничтоженных афганцев.

В.КАРА-МУРЗА: Советскую интервенцию в Афганистан осуждает журналист Максим Шевченко:

- Эта война была серьезной политической ошибкой, потому что есть ситуации, которые можно решать с помощью специальных операций спецслужб. А бросать десятки тысяч малоподготовленных, как выяснилось в ходе войны, ребят, которые совершенно не думали увидеть себя в лице солдат колониальной армии или иностранного легиона и участвовать в карательных операциях против ни в чем не повинного афганского населения, - это, конечно, было политическим преступлением советской верхушки. Я считаю, что афганская война искалечила жизни огромного количества советских ребят, убила миллионы афганцев и до сих пор продолжается. Она, конечно, является преступлением Брежнева, Андропова... Кто там еще был? Косыгин? Я не помню. Устинов? Кто отвечал за это? Хотя некоторые из них были против. Устинов, говорят, был против, армия была против, Андропов, говорят, был против. Но, в общем, нет оправдания афганской войне.

В.КАРА-МУРЗА: Истинная подоплека афганской войны очевидна журналисту Николаю Троицкому:

- Та война была попыткой расширить геополитическую сферу влияния Советского Союза, прежде всего. Потому что долгое время в Афганистане находилось самое разное правительство - дружественное, по отношению к СССР, и Афганистан был в советской сфере влияния. А потом так получилось, что там началась серия переворотов, и Афганистан мог попасть в сферу влияния противоположной стороны условного Запада. Широкое понятие, но в период "Холодной войны" оно было вполне конкретным. Собственно, борьба между СССР и условным Западом шла по всему миру и очень далеко, вдали от границ СССР - где-нибудь в Намибии, Анголе, на Кубе и так далее. А уж когда эта борьба переместилась в непосредственную близость к советским границам, было бы странно, если бы вдруг Советский Союз не вмешался в ситуацию и не попробовал бы восстановить свое влияние в пограничной стране, которая всегда была в советской сфере влияния. Ну а к чему это привело, мы знаем.

В.КАРА-МУРЗА: Агонией тоталитаризма считает войну в Афганистане писатель Дмитрий Быков:

- Это была последняя попытка экспансии, потому что только за счет экспансии может существовать пирамидальная система. На полноценную экспансию силы не хватило, среда оказалась слишком вязкой. В общем, это был последний самоубийственный бросок Акелы.

В.КАРА-МУРЗА: Сложное отношение к афганской войне у журналиста Олега Кашина:

- Не считаю, что эта война была подвигом или преступлением. Это было просто стандартное поведение мировой супердержавы, продолжение политики другими способами. В сухом остатке для народа, для людей, живущих в России, - это трагедия, связанная с гибелью людей, но преступлением, безусловно, тоже это считать нельзя, потому что это был наш враг, наш Вьетнам. Просто быть супердержавой - это не только получать какие-то пряники в виде права или возможности полететь в космос, но и право умирать в экспедиционном корпусе далеко от родных краев. Я не считаю, что это хорошо, но, по крайней мере, не имею права говорить, что это было плохо.

В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что сегодня гость нашей студии - кинопублицист Владимир Синельников, художественный руководитель студии "Клото", основатель одного из первых независимых телеканалов "31". Владимир Львович, вот 25 лет назад СССР вывел войска из Афганистана. Как, по-вашему, тяжело ли далось это решение руководству СССР?

В.СИНЕЛЬНИКОВ: Вы имеете в виду Михаила Сергеевича Горбачева? Я в то время готовился и делал фильм о Сахарове, и меня поразил его звонок в Горький. Это тоже непросто было сделать - сломать все каноны и сказать, чтобы он возвращался в Москву. Для меня судьба Сахарова пересеклась с судьбой Афганистана и вот почему: он уже стал депутатом Верховного совета и выступал там. Он сказал, что во время войны в Афганистане пленных или перебежчиков на афганскую сторону советские солдаты расстреливали сами, и на него обрушился жуткий гнев кремлевского зала. Вы помните ткачиху какую-то из Средней Азии?

В.КАРА-МУРЗА: Там был ветеран такой Червонопиский…

В.СИНЕЛЬНИКОВ: Червонопиский, который был без ноги. Он потерял там ногу. И они разнесли его в клочья. Мне хотелось не защитить его, но мне хотелось все-таки понять, откуда он это взял. Он взял это... Они читали с Еленой Георгиевной в газетах, где были интервью афганских солдат, и я нашел двух-трех этих солдат. Они жили в Канаде. Я поехал туда и разговаривал с ними, были ли случаи, когда свои пристреливали своих? Во-первых, я нашел там кучу газет, они у меня есть, где об этом рассказывается, и что-то близкое к тому, что сказал Андрей Дмитриевич, было. Потому что были солдаты, которые уходили, были солдаты, которые попали в плен - они-то и были в основном те, кто оказывался вне своих подразделений, которые не хотели возвращаться. Им помогали общественные организации, американские в том числе. И они вот двум-трем ребятам нашли место в Канаде. Я встречался с ними. Они не хотят говорить об этом, ну, я день с ними встречался, два встречался. Я понимал, что у всех здесь родня в России, и стойкий страх перед системой продолжал в их душах быть, хотя они там отогрелись якобы от всего этого, но то, что сказал Андрей Дмитриевич, это была правда. Поэтому для меня судьба Афганистана, это выступление Сахарова и жизнь неплохая в бытовом плане, устроенная жизнь. У одного были уже жена и ребенок, у другого - не помню, все-таки довольно давно было, но вот эти люди, о которых говорил Сахаров. Их не убили, к счастью, ни свои, ни чужие, но они мне все это рассказали.

Вот я был в Чернобыле. Есть чернобыльское сообщество и есть в это же время рождавшееся афганское сообщество. Государство выделило им много привилегий, льгот самых разных, и чем это кончилось? Каким кладбищем, на котором они друг друга все взорвали? Котляковское. На Котляковском кладбище. Вот как это и чем кончается. К сожалению, и в чернобыльском сообществе Лужков разрешил московским крупным предприятиям деньги, которые они должны были отдать в бюджет, отдавать инвалидам Чернобыля, инвалидным организациям. Там были прокручены миллиарды денег, которые делили чернобыльские главари и руководители этих заводов и предприятий. Вот эта скверна и в том, и в другом случае является нормальным следствием того, чем был Афганистан. С Чернобылем сложнее, я работаю сейчас над этой темой, поподробнее как-нибудь в другой раз. Но все равно и те, и другие хотя бы кровь свою пролили, здоровье подорвали. А за что дали эти же привилегии религии, Русской православной церкви - продавать водку и табак без пошлин? А Фонду спорта? И там кровь лилась, там убили Федорова, кажется, или искалечили. Поэтому одно вытекает из другого: за всё надо платить.

В.КАРА-МУРЗА: Спасибо, напомню, что сегодня гость нашей студии - кинопублицист Владимир Синельников, художественный руководитель студии "Клото", основатель одного из первых независимых телеканалов "31". Продолжаем наш выпуск. Очевидные успехи украинской оппозиции демонстрируют резкое ослабление влияния Кремля на ситуацию в соседней республике. Протестное движение майдана сумело выстоять в самый трудный момент, признает писатель Виктор Шендерович:

- Ясно, что сломать об колено не получилось. Ясно, что проснулся уже Запад под впечатлением, может быть, фотографий о пытках и эскадронах смерти, которые завелись на Украине. Я думаю, что промежуточная инициатива сегодня в руках оппозиции и стратегическая инициатива за ними. Другой вопрос, что ситуация выведена очень сильно из состояния равновесия. Дай бог оставаться всем в легитимном поле, чтобы не шли столкновения все против всех.

В.КАРА-МУРЗА: Успехи оппозиции очевидны журналисту Аркадию Островскому:

- Безусловно, есть тактическая победа украинской оппозиции, я бы сказал даже не оппозиции, а протестного движения майдана. Смогут ли лидеры оппозиции использовать это и изменить ситуацию, - это большой вопрос.

В.КАРА-МУРЗА: Не видит явного преимущества ни одной из сторон противостояния журналист Николай Троицкий:

- Пока рано говорить о победе какой-либо из сторон. Украинская оппозиция пока добилась только того, что ушел в отставку один глава правительства. Причем такое складывается впечатление, что он ушел в отставку не потому, что оппозиция требовала, а потому что ему самому всё это надоело, и он спокойно уехал в Австрию хорошо жить, и сейчас решается вопрос о другом главе правительства. Больше пока никаких реальных побед нет. Но и с другой стороны у Януковича (условной стороны) тоже нет, конечно, никакой победы. Ситуация находится в подвешенном состоянии и вообще, я бы сказал, несколько таким образом, что, на мой взгляд, в гражданских войнах и в гражданских противостояниях победителей не бывает.

В.КАРА-МУРЗА: Восставший народ Украины сам корректирует поведение своих лидеров, считает журналист Олег Кашин:

- Лидеры украинской революции были бы не прочь оказаться в положении наших лидеров оппозиции, договаривающихся с Кремлем и получающих от этого реальные или иллюзорные бонусы. Они, может быть, действительно хотели договориться, но фактор народа там есть, и народ им не позволяет. И как раз это восхищает, потому что всегда приятно, когда решение принимает общество, народ, а не какие-то заговорщики. Вот им удалось избежать возможности заговора, и это, конечно, восхищает. Поэтому победа уже состоялась, мне кажется.

В.КАРА-МУРЗА: Оппозиция пока далека от успеха, признает журналист Галина Тимченко:

- Никакой победы пока нет. Более того, мне кажется, что чем дольше длятся переговоры, чем дольше длится вот это безвременье, тем больше шансов на маневр у Януковича, тем меньше шансов на маневр у оппозиции, потому что от оппозиции их сторонники ждут жестких, требовательных и очень однозначных решений. От Януковича уже никто этого не ждет. Они заранее в более тяжелой позиции, поэтому затягивание выгодно только ему, но не им.

В.КАРА-МУРЗА: Помпезное открытие сочинской Олимпиады стало кульминацией многомесячной пропагандистской кампании. Навязчивая апелляция к патриотическим ценностям временами отдавала откровенной фальшью. Эффективность работы агитационной машины признает журналист Олег Кашин:

- Я и сам в какой-то мере горжусь предстоящей Олимпиадой, потому что все равно это праздник спорта, счастья и всего на свете. И просто мне самому интересно внутри себя, сколько процентов в этом празднике будет того, чему я сам смогу поаплодировать, и сколько процентов будет того, по поводу чего можно будет плеваться. По крайне мере, стопроцентную цифру ни тот, ни другой вариант не получит.

В.КАРА-МУРЗА: В искренность переживаний за своих спортсменов верит журналист Галина Тимченко:

- Спортсмены всегда пользовались и будут пользоваться народной любовью, и, в общем-то, в большинстве случаев люди понимают, что нам есть, чем гордиться, даже если мы не завоевали золото на Олимпиаде. Но спорт больших достижений - это огромный труд, и все эти люди достойны уважения. Поэтому, мне кажется, все равно люди гордятся и спортсменами, и тем, что Олимпиада будет здесь. Мы в свое время собирали мнения людей, которые несли факел в разных городах, и удивились, до какой степени позитивно они к этому относятся, что "мы не сможем поехать в Сочи, но хоть кусочек праздника будет в нашем городе". Поэтому мне кажется, что официальная пропаганда в общем совершенно совпадает с какими-то надеждами в народе.

В.КАРА-МУРЗА: Объективно подходить к ситуации призывает журналист Николай Троицкий:

- Что касается Олимпиады, то тут надо бы, на мой взгляд, отделить зерна от плевел. Потому что, с одной стороны, в Олимпиаде много реально хорошего, положительного, позитивного. Спорт высоких достижений, что здесь плохого-то? И если, допустим, это не пропаганда, а некий печатный орган говорит: "Давайте пожелаем, чтобы российские спортсмены получили, завоевали как можно больше золотых медалей". Ну и прекрасно, а что в этом дурного? Мы болеем за... Вот я, например, футбольный болельщик. Я болею за команду, я болею за нашу сборную. Ничего дурного в этом не вижу, как и тут. Но, конечно, во всем нужно чувство меры. Если мы вообще попытаемся (средства массовой информации) говорить, что "раз мы проводим эту Олимпиаду, значит Россия - это лучшая страна на Земле, и попытаемся из этой Олимпиады извлечь всякие вот такие идеологические и политические дивиденды, то это я отвергаю, не принимаю, но, собственно, на меня это и не действует.

В.КАРА-МУРЗА: Россияне не верят псевдопатриотической пропаганде, считает журналист Аркадий Островский:

- Мы это видим по опросам россиян, которые связывают все больше Олимпиаду с показухой, с пустой тратой денег, с Потемкинской деревней. И, судя по всему, по тем опросам, которые мы видим, все-таки Олимпиада не вызывает чувства общей национальной гордости и, главное, вовлеченности. Даже не гордости, а вовлеченности в этот процесс.

В.КАРА-МУРЗА: Фальшь официальной пропаганды очевидна писателю Дмитрию Быкову:

- Именно эта фальшь и пленяет россиян особенно. Это как плесень в сыре - особенно изысканное и смешное блюдо.

В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что сегодня гость нашей студии - кинопублицист Владимир Синельников, художественный руководитель студии "Клото", основатель одного из первых независимых телеканалов "31". Как, по-вашему, Владимир Львович, удается ли официальной пропаганде сегодня разыграть ту патриотическую карту, которую когда-то разыграли перед Олимпиадой 1980 года?

В.СИНЕЛЬНИКОВ: Конечно, нельзя забыть, что Олимпиада проходила в 80 году в условиях бойкота очень многих стран. Я тесно был причастен к этому, потому что как журналисту мне предложили возглавить Федерацию хоккея на траве. Не смейтесь. Дело в том, что впервые она вошла в программу Олимпиады, и надо было за пару лет до этого, чтобы она приобрела некую популярность в России, в Советском Союзе. И один высокопоставленный международный спортивный чиновник сказал мне: "Знаешь, кто я с сегодняшнего дня?" Я говорю: "Кто ты?" Он говорит: "Я - президент Федерации хоккея на траве". Я говорю: "Так". "А ты знаешь, кто? А ты – вице-президент, потому что на всех углах должны кричать о хоккее на траве". И я довольно близко с ними соприкасался, и, если вам будет интересно, там была большая драма. Потому что мы же (Федерация спортивной прессы Советского Союза) входили частью в Международную ассоциацию спортивной прессы, которую возглавлял фантастический англичанин. Человек, который погиб вместе с английской командой, которая летела в Берлин на футбольный матч. Единственный, кто выжил в этом, потому что он сидел в конце самолета и был привязан. Я по ходу этого рассказа вспомнил фамилию. Он был чемпионом Англии по бегу и вот стал президентом Международной Федерации спортивной прессы. Идет заседание этой ассоциации, советские объявляют (наши, мы): "Мы не аккредитуем радиостанцию "Свобода". "Почему?" "Не аккредитуем, потому что это враги", там пятое-десятое, восьмидесятый год еще тока. Тогда этот человек, Фрэнк Тейлор, говорит: "Значит, ни одного журналиста на Олимпиаде не будет", и началась долгая толковища - там, здесь, здесь, там. И наши понимают, что не приедет никто, если запретит Международная спортивная федерация. Отнимут удостоверение, и всё - никуда не приедешь потом. И тогда на последний свой "базар" приезжают они сюда, в Москву, совещаться. Они говорят: "Давайте у нас в Метрополе, в отеле, что ходить - зима". Они говорят: "Нет, это нехорошо". "Давайте тогда в спорткомитете". "Мы туда не пойдем. Что мы будем... Мы спортивные журналисты, мы независимые люди, почему мы должны ехать в спорткомитет?" "А где же быть-то тогда?" А я катался в Бакуриани на лыжах и сломал ногу в 4 местах. Тогда не было Куршевеля, как вы помните. И у меня гипс тяжелый, 2 костыля, они меня все знают, и я популярный человек - кинематографист. Тогда они говорят: "А давайте у Владимира, навестим его, он же лежит там без движения". И в моем доме, в моей квартире, доме, где магазин "Людмила" на Курской, все приехали (6 человек), и состоялась тайная вечеря. Они добились своего. Журналисты радиостанции "Свобода", что-то там пара человек (но это был не НРЗБ, он еще был в Москве) приехали, были аккредитованы, попросили, чтобы особенно это не выпячивали. Поэтому я помню ту Олимпиаду и этот случай, который ее в сильной мере отражал.

Потом пресс-центр хоккея на траве был на малом стадионе Динамо. Его вылизали так, как просто не могу вам передать. Никогда там такого не было, не было кафеля в туалетах, ничего. И главное: в буфете сырки финские плавленые, салями. Этого не было вообще в Москве ничего. А Москва пустая. Всех же тогда лишних людей за 101 километр. И идеальная чистота. Вот все идеально на кортах, то есть не на кортах - на поле. И все замечательно прошло. Все-таки, слава богу, сколько лет прошло. И, значит, кончается сегодня Олимпиада, закрытие, всё, как надо. Я на следующий день еду сдать имущество в пресс-центр – машинки, этого тоже ничего не было (компьютеров). Я вошел: как будто Мамаево погромище было какое-то. Вырваны туалетные бумаги, вырвано все просто. Как будто все ждали, ждали, чтобы кончилась эта пытка чистотой и порядком. Я очень радуюсь, что в памяти остается не это, а мишка, зрители, которые плачут, когда он в небо уходит.

Я не был в Сочи, не вижу себя там. Просто Константин Эрнст так сделал картинку, что не нужно ехать туда: можно смотреть и наслаждаться дома на кресле. Но, наверное, там уже все не так, уже не надо таких пыток НРЗБ. Огромное количество времени прошло (30 с лишним лет), и очень многое поменялось. Этого нельзя не отменить. Что же касается пропаганды... А что пропагандировать? Это была... Президент Путин гасконец. Ему захотелось сделать в тропиках зимнюю Олимпиаду - он сделал ее. Он молодец. Дай бог, чтобы все это сейчас кончилось хорошо. Я надеюсь, что все так и будет.

В.КАРА-МУРЗА: Большое вам спасибо за участие в нашей сегодняшней программе. Напомню, что гостем нашей студии был кинопублицист Владимир Синельников - художественный руководитель студии "Клото", основатель одного из первых независимых телеканалов "31".

Это все о главных новостях уходящих 7 дней. Вы слушали программу "Грани недели" на волнах радиостанции "Эхо Москвы". В студии работал Владимир Кара-Мурза. Всего вам доброго.