Вспоминаем 93 год - Ольга Бычкова - Синхронный шаг - 2014-10-28
28.10.2014
А.Дурново
―
Добрый вечер, в студии Алексей Дурново и Инесса Землер, программа «Синхронный шаг».
И.Землер
―
В этой программе мы проживаем 25 лет нашей новейшей истории. Сейчас у нас на дворе 1993 год.
А.Дурново
―
Напомню, что каждому году мы посвящаем по две программы. В прошлый раз мы вам напомнили об основных фактах, людях и событиях.
И.Землер
―
А сегодня будете вспоминать вы, слушаем ваши истории. Слушаем втроем, к нам присоединилась Ольга Бычкова, которая в 1993 г. «посидела в белом Доме слегка беременная».
А.Дурново
―
Можно поподробнее?
О.Бычкова
―
Если ты меня спросишь, что такое для меня 1993 г., то поскольку я была парламентским корреспондентом газеты «Московские новости» в это время.
И.Землер
―
Коллега.
О.Бычкова
―
Да, дорогая, я тебе сочувствую. Я давно уже не парламентский корреспондент, но каждый раз, как я смотрю, как там бедная Землер общается с этими прекрасными людьми, сердце кровью обливается. Короче говоря, я работала тем же самым в газете «Московские новости». И конечно, 1993 г. – это год, когда был октябрь 1993 г. и были все эти события с обстрелом Белого дома. И поскольку я там до этого проводила много времени, то куда мне было деваться? Я там сидела тоже и пыталась что-то передавать.
И.Землер
―
Я тебя перебью – запустим первое голосование – для вас лично 1993 г. был скорее удачным - 660-06-65, или скорее неудачным – 660-06-65, для вас лично? Итак, Оля, ты – в белом доме. С какого и до какого дня ты там находилась?
О.Бычкова
―
Знаешь, у меня плохо с датами. Но я находилась там не до конца, конечно, вышла оттуда раньше – ровно потому, что это был октябрь 1993 г., а в мае 1994 г. родилась моя дочь. И я там была вся такая из себя, немножко беременная. Конечно, мне просто пришлось оттуда уйти, и я до сих пор не знаю, меня это гложет, хотя понимаю, что у меня другого выбора не было, но свой профессиональный долг я до конца не исполнила.
А.Дурново
―
Это было до танков?
О.Бычкова
―
Там уже было все в перемешку в какой-то момент – там и танки были, и люди внутри ходили хорошо вооруженные – в общем, там все было нормально. И там уже выключили свет, воду, кондиционеры, и это тоже немножко беременной корреспондентке не добавляло комфорта. И в какой-то момент я поняла, что мне так дурно и так не по себе, что мне надо уже отсюда выйти, потому что надо делать выбор между личным и профессиональным. И конечно, я не могу сказать, что об этом жалею - ну, жизнь сложилась так, как сложилась, было бы странным оставаться там до конца, в то время как ты находишься в таком интересном положении.
А.Дурново
―
Ты так спокойно об этом говоришь – неужели не думала, что, слава Богу, что оттуда вовремя ушла?
О.Бычкова
―
Нет, я так не могу ставить вопрос. Потому что мне жалко, что я не досмотрела эту историю до конца. Но в другой стороны я понимаю, что я не могла поступить по-другому. Но сейчас, когда моя дочь, которой уже 20 лет, соответственно, когда она смотрит по телевизору хронику, и там показывают Белый дом - извините, шутки такие, конечно, не очень уместны, потому что ситуация бесконечно и запредельно трагическая была.
И.Землер
―
И было просто страшно.
О.Бычкова
―
Да, но, тем не менее, она показывает пальцем на экран, и говорит: а там мы с тобой вместе сидели. Я вышла оттуда до того, как там стали выводить с поднятыми руками. Но если бы я отвечала на вопрос, как лично для меня сложился 1993 г., я бы сказала, что в общественном смысле это была абсолютная, полная катастрофа, потому что иначе, как к катастрофе, я к этим событиям относиться не могу. Тем более что мне пришлось это наблюдать на близком расстоянии. А что касается личного, то конечно, я очень рада, что в 1993 г. со мной случилось такое прекрасное событие, которое привело к тому, что сейчас у меня замечательная, - тьфу-тьфу, взрослая 20-летняя дочь.
И.Землер
―
Подтверждаю. Тем более что имеем счастье наблюдать ее в работе.
О.Бычкова
―
Могу еще одно сказать – тогда я в первый раз пользовалась мобильным телефоном.
А.Дурново
―
Да ну, в 1993?
О.Бычкова
―
Да. Алексей Венедиктов, который тоже в это время там находился, до сих пор любит рассказывать истории.
И.Землер
―
А чей это был телефон?
А.Дурново
―
Газеты «Московские новости».
И.Землер
―
Да ты что?
А.Дурново
―
Ну, ей там тоже кто-то дал в редакции.
И.Землер
―
Наверное, из западных агентств?
О.Бычкова
―
Нет. Не могу сказать точно, кто дал, но кто-то дал попользоваться, потому что было понятно, что журналистам это надо.
А.Дурново
―
И беречь как зеницу ока. Тогда это было целое состояние.
О.Бычкова
―
Да. И Венедиктов, который тогда работал на «Эхе», а я была знакома со всей компанией гораздо раньше, он любит рассказывать про 1993 г. и говорить, что тогда мобильный телефон был у японцев, у «Рейтера» и у Бычковой. И я была очень гордой - в «Московских новостях» мне выдали мобильный телефон, который тогда выглядел не так, как выглядит сейчас. Но он выглядел не как кирпич-«Моторола», которые потом появились.
А.Дурново
―
Как «ай-фон»?
О.Бычкова
―
Нет. Еще какие варианты?
И.Землер
―
В 1997 г. я ходила на Красную площадь праздновать 850-летие «Эхо Москвы, ой, - Москвы.
О.Бычкова
―
Да-да, уже скоро.
И.Землер
―
С чемоданом, как барышня в Смольный. В нем был встроен почти дисковый телефон, этот чемодан весил столько же, сколько я, и долго ходить с этим телефоном я не могла. Я села около ГУМа на асфальт, поставила эту тумбу рядом с собой, и названивала. Ко мне даже ФСО боялось подойти.
О.Бычкова
―
Дентон нам пишет: «Чемодан с антенной и трубкой с проводом?» - близко, тепло. Это была такая сумка через плечо, тяжелая, несколько килограммов, сбоку там цеплялась трубка, которая была размером с кирпич, от нее шел провод к телефону, и к нему еще прилагались аккумуляторы, каждый из которых был тоже с полкирпича, и они очень быстро разряжались. А чтобы можно было что-то передавать и разговаривать, нужно было подходить к окнам, иначе там ничего не ловилось.
А.Дурново
―
А заряжать как?
И.Землер
―
Никак. Видимо, можно было где-то в специальном месте, но не так, как мы это делаем сейчас, от первой попавшейся розетки. Просто мне выдали эту сумку.
И.Землер
―
То есть, мой был наследником твоего, а может быть, тот же самый.
О.Бычкова
―
Возможно. И к сумке выдали два дополнительных кирпича-аккумулятора, которые нужно было просто менять.
А.Дурново
―
Руприх: «В 1993 г. даже еще анекдотов про новых русских с мобилой не было». Вот анекдотов не было, а у Ольги мобильник был.
О.Бычкова
―
Я даже сейчас не могу вспомнить, какой марки, модели был этот телефон. И я поняла, что не помню, какой был марки, потому что это не имело никакого значения, потому что это был мобильный телефон. А слов «Нокиа», «Моторола», Филипс», никто не знал. Никому и в голову не приходило, что они могут быть разные.
И.Землер
―
Я остановила голосование. 58,3% из тех, кто нам позвонил, сказали, что для них тоже, как и для Ольги, в личном плане год оказался скорее удачным. 41,7% - неудачным. В сетевизоре разрыв больше - 70 на 30.
А.Дурново
―
Фархад из Оренбурга: « В 1993г. появилась песня «Мальчишник», «Белое не надевать», и еще девчонки стали ходить в школу в мини-юбках».
И.Землер
―
Да ладно.
О.Бычкова
―
Да ладно.
А.Дурново
―
В Оренбургские школы начали ходить.
О.Бычкова
―
Моя мама ходила в мини-юбки – вы что? Мини-юбки существуют знаете, сколько?
И.Землер
―
Ну, да. Слушаем звонки.
Слушатель
―
Игорь, Москва. Знаете, когда был путч, на телевидении было вообще ничего, было только «Эхо Москвы» на коротких волнах. И когда я слушал радио, я стал врагом народа. И моя просьба к вам, сестры мои, если Аз возьмет меня в ученики, я был бы вам очень признателен...
А.Дурново
―
Спасибо.
И.Землер
―
Интересные воспоминания.
А.Дурново
―
Тут, правда, не только сестры есть. «Не путайте спутниковый телефон с сотовым», - нам пишут.
О.Бычкова
―
Это правда. Врать не буду - не знаю, не понимаю.
И.Землер
―
Слушаем еще звонок.
Слушатель
―
Илья. 1993 г. был очень интересный в том, что я перешел на пятый курс Стоматологического факультета Тверской академии и в первый раз поехал в Германию на учебу на лето. И это для меня был шок, конечно, - откуда я приехал и где оказался – по поводу аппаратуры, техники. И это наложило отпечаток в дальнейшем на моей профессии.
О.Бычкова
―
То есть, вы прорубили окно в Европу для себя лично?
Слушатель
―
Да. Но даже тогда я заметил, что наши врачи, хотя я только переходил на 5-й курс, руками работали намного лучше, чем тогда же немецкие врачи. Потому что если учесть, на какой аппаратуре работали наши врачи и сравнить с их аппаратурой, то это был, конечно, большой разрыв. Но с этого момента и началось восхождение нашей стоматологии, которая сейчас находится на очень хорошем уровне.
А.Дурново
―
Но тогда вы открыли для себя новый стоматологический мир?
Слушатель
―
Абсолютно новый мир, который был недостижим на том этапе в нашей стране. Но сейчас это уже, конечно, все по-другому.
И.Землер
―
Да, тогда казалось, что бормашина бывает только с педальным приводом.
А.Дурново
―
Дентон продолжает диалог: «В 1993 г. пошел в первый класс, а еще у меня брат родился в этом году».
И.Землер
―
Игорь: «1993 г. – редкие на сегодняшний день монеты из медно-никелевого сплава».
О.Бычкова
―
Они уже тогда были?
И.Землер
―
«Летом в августе я жил под Стерлитамаком, там впервые поймал свое радио на ФМ, в октябре познакомился ним своих коллег, постоянных слушателей «Голоса» и «Свободы», вот уже 20 лет ваш постоянный слушатель», - Сергей. Спасибо, нам это безумно приятно. «Отличный год, - смайлик, - в этом году мой папа закадрил маму. А через год», - и обрыв СМС.
О.Бычкова
―
Догадайтесь сами, чего.
А.Дурново
―
Кстати, мы вас ждем отчета о кошке Марфы
О.Бычкова
―
А что с ней не так?
И.Землер
―
Все так - кошка Марфа была найдена в нашей первой программе. В 1990 г. и сейчас мы следим с помощью Дмитрия из Екатеринбурга за ее жизнью. В этом году, в 1993 г. она нам родила четырех котят.
А.Дурново
―
И наверняка это не все, что с ней случилось.
Слушатель
―
Это вы «Эхо Москвы», в ноябре 1993 г. я был у Белого дома. И до конца выстоял. Видел, как на балкон, выключив свет, вышли Руцкой и Хасбулатов, а потом к ним поп подошел. А я был внизу, под балконом - люди были всякие, разные, военные и невоенные, но религия. Вы знаете, это самое омерзительное, что живет и работает в человеческом мире. Это параноидная шизофрения, ее назначение - чтобы народ держать в тупом невежестве и покорности. Так вот когда к ним поп подошел, я им крикнул: гоните этого…
И.Землер
―
Мы выключили слушателя, потому что неизвестно, куда заведут его эмоции. Уж извините.
О.Бычкова
―
А вот такая история. Не надо ее переписывать, какая есть, такая и есть.
И.Землер
―
Мы ее не переписываем, а просто не читаем. Михали вспоминает, что 1993 г. – это последний год хождения советских денег. Да, мы вспоминали об этом в предыдущей программе, когда говорили о реформах «Хотели как лучше, получилось как всегда». Кстати, тебе тогда, Оля, как эта реформа аукнулась?
О.Бычкова
―
Именно как парламентскому журналисту, или как кому?
И.Землер
―
Что было в парламенте, когда это все происходило? Я понимаю, что это было летом, но тем не менее.
О.Бычкова
―
Это было лето, и я точно помню, что была в это время в отпуске. Мы проводили время на какой-то лужайке, когда все это произошло. Но поскольку мы знаем, какие у журналистов бывают отпуска, очень скоро с лужайки я вернулась. Но вообще – что говорить про деньги, политику и все на свете, все-таки 1993 г. разительно отличается от 2013 или 2014 тем, что…
И.Землер
―
Движухой.
О.Бычкова
―
Движухой. Можно вспомнить, кто что говорил, кто, почему, и когда. Могу рассказать историю про Егора Тимуровича Гайдара.
И.Землер
―
Как художник - художнику.
О.Бычкова
―
Как стоматолог стоматологу.
А.Дурново
―
И мне, хотя я не парламентский корреспондент.
О.Бычкова
―
Не помню, было ли это в 1993 г., но было где-то ярдом, плюс-минус очень недалеко. Я работаю в «Московских новостях», и надо сказать. Я не была главным редактором, была скромным парламентским корреспондентом. Написала какой-то текст про какой-то законопроект, связанный с деньгами и экономикой. Не помню даже, что это было, потому что дело не в этом. Проходит какой-то законопроект, его обсуждают, есть разные мнения, правительство предлагает то, это, депутаты говорят – все плохо.Пишу об этом материал. Он выходит в еженедельной газете «Московские новости». На следующий день я приезжаю в редакцию, раздается звонок и мне говорят – подойти к телефону, там тебе Гайдар звонит. Я переспрашиваю: Кто звонит? - Гайдар, Егор Тимурович. А он тогда фактически руководил правительством, был первым вице-премьером.
Прошу всех переложить сейчас это на 2014 год – мне, маленькой корреспондентке, звонит Гайдар. И говорит: знаете, вы все правильно написали, но там есть такие нюансы, которые требуют дополнительного разъяснения. Я хотел бы, чтобы вы об этом узнали. Не могли бы вы приехать завтра ко мне, на Старую площадь, и я бы вам объяснил точно, в чем там дело.
Конечно, я поехала, после этого долго слушала его объяснения, написала еще один материал. И думаю, что сейчас, например…
А.Дурново
―
Если бы Медведев сейчас позвонил… или Шувалов.
О.Бычкова
―
Какому-нибудь стажеру или кому-то, и сказал, что вы тут не очень правильно сказали, приходите ко мне завтра на чай, я вам все расскажу. Мне важно, чтобы вы понимали, как все на самом деле.
А.Дурново
―
Наверное, дело не в годе, а в человеке.
О.Бычкова
―
Во всем.
И.Землер
―
Я вспомнила более поздний период, когда у нас Павел Крашенинников был министром юстиции, в 1997 г. партия проходила перерегистрацию, и я тоже пришла на работу рано утром, стояла одна в Службе информации, зазвонил телефон, я беру трубку, и слушаю следующее: «Здравствуйте, это министр юстиции, вы меня искали?» Сейчас мы уходим на новости и вернёмся после перерыва.НОВОСТИ
И.Землер
―
Продолжаем программу. В студии веселая шебутная компания - Алексей Дурново, Ольга Бычкова, Инесса Землер. Приглашаем вас присоединиться к нам с вашими воспоминаниями о 1993 г. Но сейчас - игра «Угадайка».
А.Дурново
―
По традиции наш приз - это журнал «Дилетант», новый номер про «Железные маски», на обложке Леонард Ди Каприо.
И.Землер
―
Основное правило «Угадайки» - мы предложим три голоса, вам надо будет определить, кто и о чем сказал. Все тир голоса - из 1993 г.
Голос
―
Для меня сомнений нет никаких – подсчитывать результаты можно только по закону. Закон о референдуме гласит, что любой вопрос на референдуме считается решенным, если за него ответило 50% плюс один голос от пришедших на выборы. Этот закон еще говорит, что если вопрос касается конституции, то надо, чтобы было 50% от зарегистрированных, плюс один голос. Так как ни один из четырех вопросов никакого отношения к конституции не имеет, остается один-единственный законный вариант: 50% плюс один голос от пришедших на выборы. Верховный совет никаких изменений в закон о референдуме не внес. И что бы сегодня ни сказал по этому поводу Конституционный суд, закон как был, так он и остался, никто его пока не изменил. И в жизни бывает только тогда хорошо, когда делается по закону. Не нравится закон – надо его менять. Изменился закон – значит, надо по закону работать. Другой трактовки у меня нет никакой, и не может быть.
И.Землер
―
Кто здесь, и о чем, Руприхт, - наши поздравления.
А.Дурново
―
Бескорыстный Руприхт, который приза не просит, уже угадал.
О.Бычкова
―
Поздравляем.
И.Землер
―
Кто и о чем. Слушаем.
Слушатель
―
Я как раз насчет того, что делали в 1993 году.
О.Бычкова
―
А может быть, вы угадали, кто говорил?
Слушатель
―
Там сразу наложились несколько голосов, я ничего не понял. Но я ваш коллега, я был репортёром во время всех событий сентября-октября.
И.Землер
―
Разрешите, мы поговорим с вами чуть попозже. Сейчас у нас «Угадайка».
Слушатель
―
По-моему, это Сергей Шахрай.
А.Дурново
―
Нет, Он у нас был в прошлом году.
Слушатель
―
Станислав. По-моему, это Шумейко.
А.Дурново
―
Гениально.
И.Землер
―
Давайте обрисуем, про что это.
Слушатель
―
очень плохо было слышно. Но голос я узнал.
И.Землер
―
Владимир Шумейко говорил о решении КС, которое должно было определить порядок подсчета голосов на референдуме, известном под кодовым названием «Да, да, нет, да». Но «Дилетант» - ваш. Давайте сразу второй голос послушаем.
Голос
―
Честно говоря, на мне тоже лежит довольно большой грех. К сожалению, это был я, кто со своим идеализмом и прекраснодушием предложил Зорькину выступить тогда посредником. Ну, так верилось, что мы можем все-таки выполнить эту роль посредника, примирителя сторон. Верилось тогда в то, что Валерий Дмитриевич сможет эту роль выполнить. Ну и вы помните, чем все это кончилось. Кто первым нарушил это соглашение? Вспомните, месяца полтора прошло всего-навсего. И председатель суда заявил, что референдум на мне нужен. Вы вспомните, как Хасбулатов заявил, что «бес его попутал», когда он подписывал. Видимо, решили: ребята, чего это мы? Нас же больше, мы же ломим? Вот это было начало того кризиса тяжелейшего, в который мы пришли, начало вот того тупика.
А.Дурново
―
А сейчас даже Оля ошиблась.
И.Землер
―
Я постаралась. Это сложно, чтобы сразу угадать.
О.Бычкова
―
дай подсказку.
И.Землер
―
Этот человек был очень хорошим другом нашей радиостанции.
Слушатель
―
Меня зовут Федор. По-моему, это глава администрации президента Ельцина, Филатов.
О.Бычкова
―
Я тоже в первые секунды так подумала. Но это неправильно.
А.Дурново
―
И Руприхт ошибся.
И.Землер
―
Подсказка в лоб: судья КС, который был хорошим другом нашей радиостанции.
Слушатель
―
Виктор. Добрый вечер. По-моему, это Аметистов.
И.Землер
―
Совершенно верно. Это Эрнест Михайлович Аметистов.
О.Бычкова
―
На самом деле трудная была «Угадайка», и то, что человек угадал, это круто.
И.Землер
―
Да, это было в сентябре 1993 г., после того, как вышел указ Ельцина, после того, как уже все произошло в Белом Доме, и Аметистов нам рассказывал, как развивалась эта история, и он взял на себя часть вины за то, что по весне уговорил Зорькина стать посредником на переговорах между президентом и парламентом. К сожалению, он очень рано ушел от нас, но мы его помним и любим. И последний вопрос слушаем.
Голос
―
Везде в мире существует вопрос об оптимальности. Существуют крайние точки - первая крайняя точка – вы храните деньги под подушкой, это совершенно ненадежно, если не считать, что вас могут ограбить в любой момент, но вы не получаете ни одного процента и со скоростью 2,5 тысячи процентов в год вас грабит инфляция. Другой крайний вариант - отвезти деньги в какую-нибудь палатку и дать их в рост киоскерам. Тогда он вам может пообещать 3 тысячи процентов в год, но при этом это будет стопроцентный риск. А все остальное - между этими двумя крайними точками.
И.Землер
―
Вот в студии мы сошлись на том, что голос этого человека с 1993 г. почти не изменился до сих пор. Это запись программы Влада Листьева. Так чей это голос?
Слушатель
―
Ольга. Это Ходорковский.
А.Дурново
―
Совершенно верно - «Дилетант» ваш. Спасибо вам большое.
И.Землер
―
Михаил Ходорковский был тогда председателем Совета директоров банка МЕНАТЕП, и речь шла о том, что в России две тысячи банков, галопирующая инфляция, банков не хватает при всем при том, и был задан вопрос, какой совет может дать российский банкир своим вкладчикам.
А.Дурново
―
Возвращаясь к историям от слушателей, прочитаю СМС от Евы: «Исключительно удачный: зимой родилась я, летом родители защитились и выпустились с истфака. Было весело».
О.Бычкова
―
Родителям наверняка.
И.Землер
―
И мы готовы слушатель ваши истории.
Слушатель
―
Я ваш коллега, я был корреспондентом «Открытого радио» в эти дни, меня зовут Ричард, я из Москвы. Вообще-то 1993 г. для меня был удачным, но, пожалуй, самый тяжелый день в моей жизни был как раз 3 октября. В тот день я сделал бегом километров 30-35 по Москве. 4 октября был в гостинице «Мир», с «таманцами». Между прочим, там были веселые истории с телефонами – телефоны-автоматы все были отключены вокруг Белого дома.
О.Бычкова
―
Да, там все, что можно было отключить, все отключили.
Слушатель
―
Да. И там у журналистской братии большим успехом пользовался продовольственный магазин, слева от Белого дома, потому что там на втором этаж у заведующего был действующий телефон. Она удивлялась: что вы все ко мне бегаете? Потому что мы вели репортажи. А 3 числа я сделал штук 10 репортажей. Кстати, картинка потрясающая: я уходил в час-полвторого ночи, шел мелкий дождик, и на мосту была самая крайняя баррикада, а над ней были два флага, то развивались, то обнимались. Один флаг красный, флаг Октябрьской революции, а второй – имперский, черно-желто-белый.
А.Дурново
―
Спасибо вам большое. Слушаем еще звонок.
Слушатель
―
Меня зовут Елена, я из Москвы. У меня тоже такое воспоминание - знаете, насмотрелась телевизора, настроение ужасное, и я знала, что на Кутузовском проспекте есть выставка гладиолусов. Думаю, - плюну на все, поеду на выставку. Приезжаю, выставка, конечно, закрыта, а все люди валом валят от Кутузовского к Белому дому. И я тоже туда пошли, и была напугана – стоят танки и гладиолусы эти торчат из дула танков, народу полно. Я была очень напугана, даже плакала там украдкой, но впечатление что танки и из дула торчат гладиолусы – вот с этим я и умру, - вот такие воспоминания.
И.Землер
―
Вы успели уйти оттуда, все обошлось?
Слушатель
―
Все обошлось, все хорошо, я видела, как там люди кушали. Просто было такое переломное состояние – я понимала, что происходит что-то эпохальное, но участвовать в этом я была неспособна. Вот брат у меня строил баррикады, а я как-то не сумела, и смотрела со стороны на эти события и была очень взволнована. Но гладиолусы из дул танков – это потрясающее.
И.Землер
―
Насколько я помню, после того, как Белый дом заблокировали, там выйти и войти было уже невозможно.
О.Бычкова
―
Нет, в самом начале еще можно было выходить и выходить, Потом входить совсем уже было нельзя, а выходить в какие-то моменты было можно, потому что там открывали коридор, выводили буфетчиц, я тогда тоже вышла таким образом.
А.Дурново
―
А я жил на соседней улице, совсем недалеко, на Дорогомиловской, как и следующие 20 лет. Родители смотрели телевизор, тогда показывали ВВС, на частоте Первого или Второго. А я смотрел в окно. И в какой-то момент увидел, как по совершенно пустой Дарогомиловской улице едет танк. И вдруг этот танк останавливается на светофоре, на совершенно пустом перекрестке. Открылся люк, вылез танкист, спросил что-то у прохожих, развернулся, и уехал обратно.
О.Бычкова
―
Наверное, спрашивал дорогу.
А.Дурново
―
Да. Потому что через 10 минут этот самый танк въехал в телевизор. Мне было лет 8. Очень запомнился прерванный матч «Спартак»-«Ротор» и этот танк.
О.Бычкова
―
Честно скажу, что на самом деле, когда бывают годовщины этих событий, если честно, вспоминать об этом не хочется. Это было действительно ужасно, и катастрофа для всех.
И.Землер
―
Волосы стояли дыбом двое суток беспрерывно со 2 октября, когда еще на Смоленской были столкновения, это была еще не эта революция, попытка. Потом был грузовик, въезжающий в Останкино, и потом Белый дом. И единственное спокойное с точки зрения внутренней безопасности место было, куда шли люди, это был Моссовет. Это была еще одна точка в Москве, напомню, куда Егор Гайдар призвал идти тех, кто поддерживает.
О.Бычкова
―
На Тверскую, где сейчас Мэрия, напротив Юрия Долгорукого.
А.Дурново
―
Тогда Мэрия была напротив Белого Дома.
И.Землер
―
И уже позднее Гайдар говорил, что были готовы раздать оружие, если что, - тем людям, которые были у Моссовета.
А.Дурново
―
Мы еще успеем принять звонок.
Слушатель
―
Меня зовут Михаил, я участник тех событий. Когда я приехал к Мэрии, начали выбирать сотни и выбирать сотников. И я был 57-й, а до сотни не хватило людей, то есть, не было первой сотни - это было в районе 9 вечера. И потом начали вызывать специалистов, я оказался врачом, и пошёл организовывать медпункт напротив Мэрии, - сейчас там офис какого-то банка с левой стороны, напротив памятника.
И.Землер
―
Скажите, вы сознательно были на стороне верховного Совета, против Ельцина?
Слушатель
―
Я был тогда сознательно за Ельцина и сознательно за Гайдара, и когда Гайдар попросил выйти, я сознательно попрощался с родителями, и пошел.
О.Бычкова
―
А дальше что было?
Слушатель
―
А дальше я штурмовал Белый дом. Ну, я же работал в Красном Кресте, таскал раненых и солдат из Белого Дома, защитников Белого дома, но я провоевал все 4 число.
И.Землер
―
То есть, вы как врач пошли туда, где опасно?
Слушатель
―
Конечно, как врач оказывал помощь и тем, и другим. И меня обстреляли прямо у Горбатого моста, и прапорщика из Ленинградского ОМОНа, который лежал рядом со мной под машиной, ему фактически оторвало ногу из пулемета, и я ему останавливал кровь.
А.Дурново
―
То есть, вы пошли помогать, а не воевать?
Слушатель
―
Нет, я пошел защищать демократию, и если бы меня не вызвали как врача, а раздали бы оружие, я, конечно, воевал бы на стороне Ельцина. И дело в том, что тот Майдан, который сейчас победил на Украине, это продолжение этих событий и революции 1991 г. А 1993 г. – это контрреволюция, - то есть, отобрать все завоевания и свободы. И когда это не получилось, тогда развязали Чеченскую войну.
И.Землер
―
Вы сейчас не жалеете о том, что тогда поступили так?
Слушатель
―
Не жалею? Я рад. На Украине хотя бы произошли честные выборы и сейчас они подсчитывают голоса, и ещё неизвестно, какая партия сколько получит голосов. Это на просторах бывшего СССР наш братский народ провел честные выборы.
И.Землер
―
Спасибо вам большое. На этом мы прощаемся. Это был очень непростой, насыщенный событиями 1993 год. Как видим, в нем были и настоящие трагедии, были и комические моменты и простая жизнь, которая продолжается, через неделю мы встретимся в 1994 году. Алексей Дурново, Инесса Землер, с нами была Ольга Бычкова.
О.Бычкова
―
Пока.