Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева - 2018-11-18
М.Ганапольский
―
Здравствуйте. Начинается программа «Итоги недели без Евгения Киселева» - ваше голосование по событиям, которые мы отобрали. Об этих событиях говорили всю неделю, после этого мы чуть разминаем эту тему, иногда спорим после этого. Соломин, Нарышкин, Ганапольский – начнем. «Событие недели»
А.Нарышкин
―
Журнал «Нью тайм» и Евгения Альбац.
М.Ганапольский
―
Да, событие яркое.
А.Нарышкин
―
Собрали деньги в рекордные сроки на то, чтобы выплатить штраф, который был выписан этому изданию – это хорошая история, она даже не про журнал, это про людей. Мне кажется, что то количество россиян, и не только россиян, которые перечисляли деньги в эти сжатые сроки, это, по сути, такой хороший и качественный митинг, который не требует согласования,- взяли и мобилизовали людей. Люди сами организовались, поняли, что их в некотором смысле довели и отреагировали должным образом – собрали сумму чуть большую. Евгения Альбац у нас на сайте объясняет, куда собирается направить дальше избыточные средства – они пойдут на юридическую помощь изданию, на развитие и поддержку журнала, потому что журнал давно перешел на такую модель поддержки – за счет читателей.Еще раз – мы могли сделать не событием недели то, что журналу удалось собрать деньги, а сделать «героями» всех тех, кто помог журналу в эту непростую для всех минуту, непростое для всех электронных СМИ время. Не будем забывать, что многие, даже российские издания, сейчас перешли на такую модель подписки. И эта история с «Нью Таймс» один из поводов для того, чтобы напомнить о тех, кто борется за свое существование. Конечно, не стоит с протянутой рукой, но находится в стесненных обстоятельствах, потому что рекламных денег немного и вся надежда редакторов на своих подписчиков.
А.Соломин
―
Там очень важно, что были не только крупные пожертвования со стороны отдельных людей и людей достаточно известных, известных в том числе, поддержкой независимых СМИ, оппозиционной деятельности. Там было очень много микро-пожертвований, а это самое важное в любой истории франчайзинга, когда небольшими суммами, но огромное количество людей участвует. И тогда удается собрать крупные суммы. 20 тысяч человек называла цифру Евгения Альбац. Люди не самые обеспеченные - у нас тут была история – приходила старушка, давала 2,5 тысячи рублей со своей пенсии для того, чтобы помочь журналу. Вы понимаете, какая это пенсия, этой пенсии иногда не хватает, чтобы за квартиру заплатить. Но она сочла для себя важным поддержать независимое СМИ.И тут есть два момента для спора, для общественной дискуссии, которая развернулась. Первый момент, который жестко всех рассорил – надо помогает журналу, или не надо. Потому что эти деньги уйдут в Минфин, деньги российскому государству, деньги, которые выплачиваются за штраф в связи с совершенно нелепым законом, как многие считают – это потакание российскому государству, это означает, что российского государство право.
Другая версия говорит о том, что в любом случае надо журнал поддержать, важно спасти журнал. И между собой участники дискуссии переругались. Ваше мнение, правильно ли было помогать журналу для исполнения штрафа, или надо было занять жесткую позицию, что никакой штраф не нужно было платить?
М.Ганапольский
―
Прямо за горло жестко меня взял. Начнем с того, что зададим людям вопрос.
А.Соломин
―
Нарышкин уже сказал, что это не единственный случай, когда помогают независимым СМИ, например, существует «Медиазона» на регулярные пожертвования, у них тоже не все гладко. То есть, такая модель создает ребятам выживать. Но мы должны понимать, что для нас это своеобразный налог на свободные и независимые СМИ, который никаким законом не предусмотрен. Если вы готовы часть своей зарплаты отдавать на независимые СМИ - 660-06-64, если не готовы - 660-06-65. Напомню, что у нас по закону цензура запрещена и независимые СМИ существуют на равных с государственными.
А.Нарышкин
―
Соломин не отпускает жесткую хватку, поэтому вам все равно отвечать придется.
М.Ганапольский
―
Есть старое, еще с советских времен, определение шуточное - что такое смешанные чувства. Смешанные чувства это когда твоя теща в твоей машине летит в пропасть. Это такая смешная старая шутка, она основана на этой странной биполярности - отношение к одному и тому же с разных сторон. С одной стороны я восхищаюсь теми людьми, которые переслали деньги Альбац. С другой стороны, перед нами ясная ситуация – что эти люди выкупили заложника у террориста. Террорист в данном случае это российское государство, которое захватило журнал и поставило 22 миллиона 380 тысяч долларов как выкуп. И люди взяли и выкупили.Но тут возникает вопрос - с террористом можно разговаривать? Люди бы и не говорили, но у них был выбор - выйти на Манежную площадь в защиту журнала Альбац, и этот дурацки закон был бы снят. Но люди откупились, люди боятся выйти. Люди хотят отделаться деньгами. Понимаю, что у многих волосы становятся дыбом от моих слов, но дело в том, что это все следствие – вот эти террористические захваты российским государством собственных независимой прессы. И постановка кошмарного, алогичного, запредельного выкупа.
У меня рождается простой вопрос – а кто следующий? Поэтому тут нет однозначного ответа. Я имею в виду на вопрос, который ты мне задал, а не тот, который голосуют. Ясно одно: это хорошая прибавка в российский бюджет - 350 тысяч долларов не валяются на улице. Как только Альбац сделает очередную ошибку, ей вкатят 44 миллиона рублей – это будет 700 тысяч долларов. Кроме того, сейчас внимательно будут смотреть, принесли или не принесли эту удивительную бумажку вовремя, или на день позже, и другие, так называемые иностранные агенты.
Хочу сказать, что «теща летит в пропасть» и это хорошо. Но она летит туда на твоей машине. И это плохо. Альбац выкупили. А сколько еще заложников планирует взять, захватить российское государство? Поэтому - факт отраден, но ощущение крайне тревожное.
А.Соломин
―
Вторая вещь, которая вызывала вопросы – это продолжение сбора денег после сбора суммы, необходимой на штраф, часть людей считает, что это неправильно, нужно деньги вернуть – нельзя собирать деньги после того, как сумма собрана.
М.Ганапольский
―
Хочу напомнить. Наверное, все забыли историю со сбором денег, которая произошла у Навального - когда всякие засланные казачки отсылали ему по 200-300 рублей и после этого подавали на него массово в суды - куда пошли их деньги. При этом писали удивительную вещь: мы ожидали от вас оппозиционной деятельности, смены режима, - где это? Поэтому думаю, что мины-какашки заложены в деньги, которые получила Альбац. И мы скоро ожидаем массовых исков по поводу того, что я отправила вам деньги, куда пошли эти деньги, почему лично Альбац не приносит мне этот журнал в зубах к моей квартире. Это то, что ожидает Евгению.
А.Соломин
―
Там от этого хорошо защитились – просила Альбац, когда делают платеж через банк, указывать в описание платежа, что это дарение. Юридически в этом смысле они себя защитили, мне кажется.
М.Ганапольский
―
В нашем государстве?
А.Соломин
―
Я вообще воспринимаю сбор этих денег исключительно как демонстрацию. Естественно, никому сбор этих денег не помогает, никого не спасает, ничего не решает.
М.Ганапольский
―
Хочу возразить.
А.Соломин
―
Это такое кидание денег в лицо этой власти. Вот для меня что это.
М.Ганапольский
―
Да, это кидание денег в лицо власти, безусловно. То есть, одновременно спасаем журнал и кидаем деньги в лицо власти. Но чем отрадна эта вещь, почему она меня бесконечно вдохновляет? Оказалось, - хотя многие это предполагали, - что в России существует гражданское общество. Правда, это гражданское общество пока предпочитает откупаться, но оно существует. И как только режим начнет просто откровенно вонять, эти люди, которые отсылали деньги – а вы знаете, что на площадь, как ни парадоксально, легче выйти – если ты не боишься, -= на площадь выходят бесплатно.
А.Соломин
―
Не бесплатно. Иногда за уголовное дело.
М.Ганапольский
―
Ты не понял, Я имею в виду вообще, в принципе – ты идешь на площадь бесплатно, это стоимость билета на метр. А деньги отослать – вынуть из своего кармана. Поэтому, даже в этом случае, когда люди боятся выйти на площадь, потому что вполне справедливо опасаются ареста, срока безумного – зачем это им надо? У них дети, жена, дела разные. Они, кроме того, что кидают в лицо этому режиму деньги, они еще как бы опосредованно напоминают, что гражданское общество существует и власти надо помнить, что как только власть начнет откровенно разлагаться и вонять, и когда уже не будет страшно выйти на площадь, потому что, несмотря на законы, принятые единогласно этой чудовищной Госдумой, будут стоять менты – тем не менее, менты уже не будут крутить, потому что, как в 90-х, - насколько помним, что происходило тогда, когда выходили на площадь – они боятся, что им шею свернут. И это обязательно наступит.Поэтому тот факт, что люди дали деньги вроде на конкретное дело, но опять же, заскобочно – это очень важная история – она напоминает власти, что спать ей долго не придётся
А.Нарышкин
―
При этом согласитесь, что возможности выкупа у террористов небезграничные. В случае с «Нью Таймс» это помогло и заслуживает одобрения и восхищения, но если таких кейсов будет много, боюсь, что то самое гражданское общество надорвется – каждый раз скидываться.
М.Ганапольский
―
Это правда.
А.Соломин
―
Дело не в этом. У власти нет цели просто разорить российских граждан на помощь независимым СМИ, Российская власть, как мне кажется, хотела в большей степени проверить. Долгие годы она выстраивает такую систему, в которой финансово все вокруг зависят только от нее. И что нет других средств финансирования – отсекают внешнее финансирование, иностранное.
М.Ганапольский
―
Не согласен.
А.Соломин
―
Независимое финансирование. Важно, чтобы кормушка была только одна. Потому что «кто девушку платит, тот ее и танцует». А сейчас выясняется, что оказывается, какие-то неподконтрольные тебе проекты могут получать свои легальные источники финансирования даже используя те легальные пути, которые вы им оставили – немногие. Просто по 100 рублей сброситься всей страной – они поддерживают то, что тебе абсолютно неподконтрольно. И вот это для власти на самом деле очень важный и тревожный звоночек.
М.Ганапольский
―
Ты прав. Только телега, на мой взгляд, впереди лошади. Я считаю, что не лично Путин решал, что штраф будет в 22 миллиона. Это решали структуры ниже Путина, а вот теперь будет спецоперация под названием «ага, вы так – мы вас научим». Я ожидаю в течение ближайшего времени очередной террористический захват какого-то СМИ и штрафа приблизительно в ту же сумму.
А.Соломин
―
Мне кажется¸ скорее другое.
М.Ганапольский
―
И тогда власть народу говорит: хорошо, один раз вы заплатили. А второй раз заплатите? Власть никогда не желает проиграть, она желает выиграть. На этом поле сейчас ей дали щелбана и подсрачника, и она хочет выиграть на этом поле. Ты абсолютно правильно сказал, что власть вдруг увидела, что есть неподконтрольное. Но есть неподконтрольное – будет подконтрольное. По сути, реализуется замысел, который называется «измотать Навального», то есть, бесконечно: ты еще вышел, Навальный, ты улыбаешься? - мы тебя снова посадим на 50 дней. Опять вышел и улыбаешься? – опять тебя посадим. Это такая технология.Поэтому скоро сердобольных российских граждан ожидает новая возможность заплатить за «Эхо», еще за что-то. Если заплатят за «Эхо», будет «Новая газета» - что-нибудь обязательно будет. Пока общество не сдастся просто потому, что у него не будет денег. Государство не позволит людям выиграть.
А.Соломин
―
Вы не сказали одну важную вещь – я сейчас «вангую» - на следующей неделе, может быть, в течение месяца, может быть, в начале следующего года – появится инициатива депутата, которую сначала никто не заметит, но потом она неожиданно вдруг пройдёт все три чтения и потом, поломавшись, ее подпишет и президент, потому что эта инициатива, по идее, исходит от него – которая будет контролировать денежные переводы граждан, используемые для франчайзинга.Сейчас вы просто можете отправить человеку некоторую сумму денег, написать слово «дарение» и это значит, что вы просто помогли ему. А дальше государство залезет и в эту систему, залезет так, чтобы отправлять и жертвовать людям деньги вам было не с руки, чтобы вам это было крайне невыгодно и чтобы вы тысячу раз подумали, делать ли это, или потом отвечать по закону – вот какой-то такой законопроект должен появиться, и только он сможет остановить этот неподконтрольный способ существования неподконтрольных источников выражения мнения и чего бы там ни было еще.
М.Ганапольский
―
Я с тобой соглашусь. Если бы ты сказал, что что-то будет хорошо – я бы усомнился, но если ты говоришь, что будет какая-то гадость со стороны власти – в этом нет никаких сомнений.
А.Соломин
―
Весной выглянет солнце и набухнут почки, а потом развернутся листья – разве это нехорошо? 74% наших слушателей сказали, что готовы часть зарплаты отдавать на независимые СМИ. 26% не готовы.
А.Нарышкин
―
Идем дальше. «Не в фокусе». На самом деле эта тема в фокусе, потому что все больше школьников в разных регионах России снимают какие-то инциденты на камеры своих мобильных телефонов, выкладывают это в интернет, и мы узнаем про то, что в одном регионе учительница угрожает сталинскими репрессиями за надпись «Путин – вор», в другом регионе мы видим, как учительница нападает на мальчика и избивает его. Мы уже довольно давно следим за тем, как попадают в интернет видео, когда молодежь избивает друг друга, устраивает разборки – все это пропадает в интернет, моментально обрастает комментариями, и потом, как правило, заводятся уголовные дела, проводятся проверки, следуют даже судебные решения - я считаю, это хорошая новая реальность для людей, у них есть возможность делиться те, что происходит в школе. У них есть возможность делиться этой информацией со всем миром. И учителя и родители должны адаптироваться, должны понимать, что нет больше школы как такой тюрьмы – в нашем, российском понимании – где можно поднять руку на ученика, где можно его шантажировать, обвинять его в том, что он плохо одет, похож на сироту. Учителя должны адаптироваться.Мы в программе «Отцы» говорили, что должна происходить адаптация со стороны взрослого поколения. И, наверное, не надо слишком восхищаться тем, что молодежь выросла и у них появлюсь гражданская позиция – просто у них появились средства, возможности и инструменты. Не было бы телефонов, вряд ли они потом записывали в блокноты то, что происходило на уроке и потом делились со всем миром. Но сейчас все стало удобнее, поэтому такая открытость наступила.
М.Ганапольский
―
Думаю, что это повод для серьезного некоего умозаключения, поэтому делаем паузу, а потом поговорим.
А.Нарышкин
―
Сначала я задам вопрос - телефон у ребенка в школе это зло или благо и средство контроля общественного? Если это зло - 660-06-64, если это благо - 660-06-65.
А.Соломин
―
Уходим на перерыв. А вы послушайте новую заставку «Эха», которую нам сделал Сергей Шнуров.НОВОСТИ
М.Ганапольский
―
Те же в студии и продолжается голосование. Вы упомянули, что 4 тысячи человек смотрят нас в интернете – это много или мало?
А.Нарышкин
―
4500. Это хорошо.
М.Ганапольский
―
Тут есть важная вещь, которая уходит от нашего внимания. Учительница говорит ученику: «Ты плохо одета», или «Кто голосует за Навального, тот предатель, убийца, растлитель маленьких детей». Это снимается, выкладывается, - позор учительнице. Но учительница говорит: Эта девочка была плохо одета, так ходить в школу недостойно и я об этом ей сказала. Почему вы выгоняете меня из школы/? Или: Я считаю, что Навальный бандит, убийца и растлитель маленьких детей. Кроме этого он друг Трампа. Поэтому тот, кто пойдет к нему, уже не будет нормальным российским ребенком.Отсюда возникает вопрос, который лежит на поверхности. И это не вопрос, имеет ли право думать так учительница и имеет ли она право говорить ученику такие слова. Вопрос в другом. Разрешает ли школьный кодекс - слово «школьный кодекс» я употребляю без точного названия того свода законов, который регулирует взаимоотношения учителя и ученика высказывать подобные личные мнения.
Вспомните любой американский фильм про школу. Вы знаете, что ученик вызывается вместе с родителем к директору, и там говорят, что этот ученик нарушил такое-то школьное правило, о котором был уведомлен. Вызывается учительница, и ей говорят, что она получает последнее предупреждение, потому что в своде правил, п.3, подраздел 28 АВС, она нарушила раздел «А». Так вот считаю, что конечно, происходят три вещи.
Первое – абсолютно справедливо, и поэтому я попросил поднять этот вопрос, ибо он экстремальной важности – время, когда можно было вот так себя вести, как угодно, в школе и в классе и ученику и учителю, думая, что это не станет поводом для общественного обсуждения из-за того, что это снимали все, прошло. Еще раз – прошло.
И проблема сейчас стоит перед Министерством образования России для того, чтобы это осознать и понять, что в связи с этой публичностью, благодаря телефонам и смартфонам, возникла невероятная, срочнейшая необходимость регламентации того, на что имеет право учитель в его взаимоотношениях с учениками
А.Соломин
―
Но вы понимаете, что регламентация будет иная, регламентировать будут пользование мобильниками в школах.
М.Ганапольский
―
Меня это не интересует, меня не интересует, как будет – я идеалист, я вообще живу в другой стране сейчас. И тут эта же проблема в Украине стоит. Эта же. И мы говорили с министром образования, он приходил в мою передачу, именно об этом. Потому что учителя как в СССР, а чаще всего они еще оттуда, из СССР, позволяют себе, что хотят. Меня сейчас не интересует Путин, я говорю про то, что должно быть сделано и в чем я абсолютно уверен. Должно быть чётко определено – может говорить учитель о внешности, включая как одет ученик, или нет. Если он может - то, что может, или в какой-то форме. Это кажется неисполнимым, и этого никогда не будет, но это должно быть, потому что иначе школа - и в России и в Украине будет школой позора, бесконечных съемок, бесконечных вольностей учеников и учителей и растерянных директоров, которым один человек говорит, что «я так думаю, он действительно неопрятен», а родители ребенка говорят: «Какое она имеет право? У нас три копейки, что мы могли на него надеть, то и надели» - вот это в этом вопросе мне кажется самым важным. Если этой регламентации не будет, это будет повторяться из раза в раз.
А.Соломин
―
Вы затронули сложный момент. Не знаю. У меня был опыт танцевальной школы. Если вы знаете, никогда не будет никаких достижений, если человек – объясню на примере - я периодически вместе с коллегами награждался определением «мешки с говном» - когда идет обычное занятие в школе. Если сейчас это снять и отправить в интернет – учителя бы уволили.
А.Нарышкин
―
То есть, оскорбление ученика это часть учебного процесса?
А.Соломин
―
Это не оскорбление ради оскорбления.
А.Нарышкин
―
Это для мотивации?
А.Соломин
―
Если ты понимаешь, что ты за что-то борешься и пытаешься чего-то достичь, ты должен все силы направить на это. И учитель - в этом его толк – он тебя должен максимально напрячь. Он для этого использует разные вещи, - там такие физические нагрузки, когда люди через боль проходят. У меня в классе дети плакали и кричали от боли. Если это вынести на общественное обсуждение, все будут говорить: как можно так детей мучить? Вы же видите, что он плачет. Ему делают растяжку – ему плохо и больно. Но по-другому ничего не получится
М.Ганапольский
―
Только мы сейчас говорим не о танцевальном классе. Мы говорим об обычной школе.
А.Соломин
―
Есть разность в этом обращении. Дело не в том, какое слово употребил учитель, а в каком контексте и в какой ситуации он это употребил. Одно скажу – учитель не должен бить ученика. Никогда. Если учитель прикасается рукой к ученику, он всегда неправ, что бы перед этим ни было. Но если мы просто доверяем ролику в интернет, мы должны понимать, что дети многому учатся у взрослых – не только фальсификации, но и тому, как выхватывать из общего контекста что-то для того, чтобы представить себя в выгодном свете.Должны понимать, что есть в интернете ролики, где не только учитель бьет ученика – что уже плохо, подло и страшно, но есть ролики, где ученики вгоняют учителя в такое состояние, где они так издеваются над учителем, - и эти ролики ученики никогда не будут снимать и выкладывать сами про себя. Таких роликов не нужно ждать в интернете, а это тоже случается в школе.
То есть, мы всегда судим исходя из позиции ученика, из того, что он нам представил, потому что мы всегда ему верим. Я считаю, что идеальная ситуация в школе это не положение на ролики, которые снимают телефонами, а это видеокамеры в школах, во всех классах, для того, чтобы каждый кейс разбирался всесторонне комиссией. Нарушают ли они регламент, или не нарушают.
Вроде сказали, что не должно быть политики в школе. Так ее и не должно быть – не должны приходить депутаты «Единой России» и рассказывать, как они отремонтировали в этой школе крыльцо. А это происходит. Потому что одно полагается, а другое не полагается – вот так у нас сделано.
М.Ганапольский
―
Ты как всегда изменил тему – но это такая твоя добрая традиция – поменять тему. Но, слава богу, ты сам же сказал: один делает то, другой делает это, а потом сложности, чтобы понять регламент. Так вот я говорил не о том, кто против – учителя против учеников, или ученики против учителей, или наоборот. Я говорили о том, что регламент школы не соответствует реальности – он никак не учитывает реальности, когда все снимается. Он не прописан до мелочей. Это считается наступление5м на права учителей. Но права учителей такие же, как и права учеников. И это должно быть прописано до буквы. Потому что танцевальный класс, или класс Рокки Бальбоа, где его учили заниматься боксом через кровь – это одно. А обычная среднеобразовательная школа – это совсем другое. Должно быть прописано. Сейчас такое время.
А.Нарышкин
―
Результаты голосования – большинство наших слушателей считают, что телефон у ребенка в школе это благо - 77%, а 23% считают, что это зло и надо ограничивать. Предлагаю перейти к «Герою недели».Алексей Навальный с божьей помощью все-таки улетел на этой неделе в Страсбург – наверное, это первое событие, потому что у него были сложности со Службой судебных приставов, он успел обвинить власти в том, что здесь тоже прослеживается некий политический мотив. Но дальше, когда он доехал до Страсбурга, он услышал приятное для себя известие, потому что ЕСПЧ признало, что в задержаниях Навального есть политическая составляющая.
Казалось бы, Навальный в принципе в ЕСПЧ уже был и решения по его кейсам выносились, но на самом деле политическую составляющую в тех или иных российских делах ЕСПЧ выносит, по-моему, второй раз с 2004 года. Это редкая, может быть прецедентная история.
Что интересно, получается, что с решением Страсбургского суда Европа Навального как политика признает, а Росси по-прежнему его политиком не считает – если не брать во внимание то обращение Золотова, над которым мы все уже посмеялись и уже, кстати, и забыли.
А.Соломин
―
Для Путина очень важно мнение Европы. И не потому что он боится европейских ядерных ракет, а потому что с кем-то надо торговать, кому-то нужно продавать нефть и газ. Как говорят хорошие журналисты – хотите разобраться в проблеме, ищите, где деньги, - откуда и куда идут деньги.Короче говоря, мнение Европы для России очень важно. Потому что у России с Европой торгово-0денежные отношения. Вопрос сформулирован, исходя из истории с ЕСПЧ, с признанием Совета Европы. Для Путина важно мнение Европы? Если «да» - 660-06-64, если «нет» - 660-06-65.
М.Ганапольский
―
Страничка о личном: я к российской политике испытывают глубокое отвращение. Прежде всего, потому, что ее нет. Какая она есть, я хорошо знаю. Поэтому нахожусь в другой стране, где политика есть – тут скандал на скандале, непонятно, кто будет президентом, все всех подозревают – в общем, косая, кривая, но жизнь.В России жизни нет политической. Есть ее мистификация – ну, не знаю, как ее называют в России. Но есть одна важная история - можно в этом участвовать, а можно не участвовать. Я выбрал такое брезгливое отношение – я ограничиваюсь вот этой одной политической программой, которую веду по традиции, где внимательно наблюдаю, как в России нет политики, что конечно, очень плохо для страны. И где один президент, который навсегда.
Так вот я хочу сказать такую вещь – для меня действительно Навальный «герой», но совсем не из-за решения ЕСАЧ. Многие говорили о нем, что он непонятно, кто, а другие говорили – нет, он политик. Вот сейчас становится понятно, что он действительно настоящий политик. Потому что дело не в том, что он стоит на какой-то машине, на подиуме, и кричит «Путин – вор», - совсем не в этом дело. Сейчас он уже ни на какой машине не стоит, сейчас он в основном сидит по 50 дней в тюрьме. Потом выходит и опять садится.
Знаете, то, что он для меня политик – наверное, это важная черта политика, - который не покидает свою страну. Он может, он это доказывает - что может взять и уехать на фиг. Но не покидает свою страну. Он принимает на себя все, все удары мстительных подонков, которые придумывают каждый день – правильно я прочитал где-то, это не моя мысль - «сделать так, чтобы поклонники и последователи Навального от него устали».
Они должны устать. Потому что: ну, что ты там трендишь про какую-то свободу и демократию, а ничего не происходит, и Путин реет над всем как буревестник плохого пошиба, уже, правда, потрепанный. Тем не менее, реет.
Не знаю, какая цель у Кремля. Самое главное – я вижу абсолютную, фантастическую, несвойственную России несгибаемость. Причем, несгибаемость такую, без пота – элегантную несгибаемость, спокойную.
А.Соломин
―
Красивую.
М.Ганапольский
―
Да, это красиво. Кроме того, что он политик по тем качествам, о которых я сказал – конечно, это мое субъективное мнение. Но кроме этого он еще все делает красиво. Он делает красивые отповеди подонкам, которые приглашают его на какие-то дуэли.
А.Соломин
―
А кому-то это красиво, не забывайте. О вкусах не спорят.
М.Ганапольский
―
Да. Бессмысленно, но беспощадно он делает ролики, прекрасно зная, что все насрут на эти ролики - и генпрокурор, и все на свете, - где он показывает: вот оно, ворье, вот эти люди, которые грабят собственную страну.
А.Соломин
―
А это несгибаемость?
М.Ганапольский
―
Конечно. Я говорю то, что вижу и то, что, на мой взгляд, это обозначение политика, это свойство политика. Вот мы покупаем стиральную машину, и на ней написано «стиральная машина», а внизу написано: «барабан крутится с такой-то скоростью, 250 программ». Так вот у него на лбу написано «политик». Потому что в инструкции Навального прописано все то и исполняемо ровно то, что свойственно политику. Причем, политику европейского толка, человеку образованному, который умеет работать с людьми, умеет пользоваться современными средствами. Вот ему говорят: не пойдешь на площадь, отдохнешь, - власть действует тупо и примитивно. Не могут закрыть интернет – закроют Навального.Я не знаю, что дальше будет с Навальным, но я им восхищаюсь именно в этом смысле. Заметьте, я не говорю, какой он – националист он, или не националист – это решать гражданам, если через 500 лет, когда меня уже не будет, а мумия Путина будет опять выходить на какие-то выборы и мумия Навального в первый раз в жизни, и будут опубликованы их архивные программы – конечно, Навального, не Путина. Путина будем любить за его лицо.
И вот тогда граждане оценят его программу. Я говорю, что перед нами настоящий европейский политик. Второго такого я в России не знаю.
А.Соломин
―
Итоги голосования: 56% слушателей сказали, что для Путина мнение Европы важно. И 44% так не считают. И у нас есть еще одна тема - «Редиска недели».
А.Нарышкин
―
«Редиской недели» мы решили сделать Путина. Матвей Ганапольский объяснит, почему именно «редиской» - за обсуждение судьбы Курильских островов с Японией. У нас интенсифицировались переговоры по этой теме, говорят японцы вслух, с надеждой о том, что будто бы два острова им скоро будут переданы.
А.Соломин
―
Для краткости и точности: отправной точкой на переговорах – это не означает, что кто-то кому-то что-то предложил - об этом сегодня сказал пресс-секретарь президента Песков, - но за основу для начала переговоров решено обратиться к уровню 1956 года, декларации, где допускалась передача двух островов японской стороне.Тогда Сталин уже был готов эти острова передать, но Японию, насколько я помню эту историю, не устроило это предложение и переговоры затянулись на много лет.
М.Ганапольский
―
Тут я скажу несколько слов - это прекрасно. Как любит говорить Невзоров, что бы ему не сказали ужасного, он всегда говорит: это хорошо, и дальше объясняет. Смотрите: ни советские руководители, ни либерал-Ельцин – ни у кого даже речи не шло об отдаче островов. Я сейчас не буду говорить, хорошо это, или плохо. Объясню свое понимание, почему вдруг возник этот разговор.Это уже шаг отчаяния. Это на фоне санкций, на фоне донбасской катастрофы и объема Донбасса и Крыма. Россия хочет показать, что какие-то международные договоры для нее все-таки существуют. Но проблема для Путина заключается в том, что никто не оценит, кроме Японии, - да и то, условно, - что Россия чего-то придерживается. Потому что слишком давно поезд ушел. Еще товарищ Сталин хотел это сделать, а теперь это хочет сделать господин Брежнев.
Но для меня эта история совсем о другом. Я вообще считаю, что Путин должен все эти острова отдать все четыре – на них гниют какие-то жуткие постройки – посмотрите в интернете, там все это сейчас всплыло.
А.Соломин
―
Это вы зря. Там построили хорошую площадь. Там лес, медведи.
М.Ганапольский
―
Хорошо. И вот вместе с медведями надо все это дело отдать для того, чтобы, в конце концов, с этой великой страной, благами которой пользуется вся Россия, покупая автомобили, медицинское оборудование, телевизоры, и так далее, наконец, был бы подписан мирный договор. Правда, Путину что мирный договор подписан, что не подписан – если надо, то «остров наш».Вторая история точно так же с Калининградом. Думаю, калининградцы унесли бы Калининград в Германию - для того, чтобы подальше. И как говорит Бабченко, «вырыли ров с крокодилами», только чтобы не иметь никакого отношения к Российской Федерации.
Но тут дело вот, в чем. Знаете, Ольга Журавлева любит говорить «догадайтесь с трех раз» - вообще эту фразу говорят все, но у нее это наиболее элегантно получается.
Вы помните, какой визг был в этом здании с баранами под названием Госдума, где эти бараны блеяли – или что делают бараны? Блеют?
А.Соломин
―
Издают неприятные звуки.
М.Ганапольский
―
Да, издают звуки неприятные и какашками горошком какают. Они кричали все эти года: «ни пяди родной земли». И сейчас у них обосранные кальсоны, потому что они не понимают – им придется, этим же людям, - придется голосовать – наверное, придется голосовать это же торговля российской территорией. Проголосовать, чтобы отдать острова.Я персонально обращаюсь к «певцу земли русской», писателю Проханову – писатель Проханов, я хочу услышать тебя, кожаный ты мешок наш, я хочу услышать, как ты выйдешь как Ян Палах знаменитый, который сжег себя в знак протеста против агрессии Чехословакии – я хочу увидеть, как ты сожжешь себя на Красной площади в знак протеста против злодейской отдачи Путиным двух островов проклятой Японии.
До свидания, это была программа «Итоги недели без Евгения Киселева». Два Алексея, Матвей – до свидания.