Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева - 2015-07-26
М.Ганапольский
―
Российским чиновникам указано о нежелательности произносить фамилию «Навальный» - видимо, если не произносить, то он исчезнет. . Эти глупости уже обсмеяли в «Фейсбуке», но история сама по себе примечательная. Параллельно в Новосибирске бракуют подписи партии ПАРНАС, проверяя паспорта подписавших по неактуальной базе - государственной базе, которая неактуальна. В общем, чертовщина какая-то получается. Мы сегодня много будем говорить о всякой чертовщине. Говоря о сегодняшних событиях, так и хочется добавить – «бес попутал». Но «бес» трогает адресно: он не трогает чиновников, тщательно обходит Госдуму, но бьет наотмашь граждан. Своих граждан. Бес – против народа России, такой сегодня может быть подзаголовок нашей программы – сами проверите.Программу ведут Алексей Соломин, Алексей Нарышкин. Матвей Ганапольский. Для информации скажу, что сегодня в Киеве, благодаря неустанным усилиям бандеровцев, фашистов и Майдана, побит тепловой рекорд, который держался 80 лет.
А.Соломин
―
И бандеровцы били его палками?
М.Ганапольский
―
И выпивали кровь. Город почти пустынен – ну, это, конечно, все сбежали от фашистов, а на самом деле все отмокают на берегу Днепра и Киевского моря, потому что жара неимоверная. А мы переходим к первой теме – «Событие недели».
А.Соломин
―
У нас тоже жарко. На политической арене.
А.Нарышкин
―
Впрочем, как всегда Ткачев, министр сельского хозяйства, а раньше он был губернатором Кубани.
А.Соломин
―
Александр Николаевич.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Он пришел к Путину на совещание и сказал президенту, что было бы неплохо уничтожать на границе продукты, которые приходят из Европы. Путин послушал и согласили
А.Соломин
―
Которые не просто приходят из Европы. Которые «обманным путем» попадают к нам – те самые белорусские мидии, якобы выращенные в белорусском море. Оказывается, это все-таки европейские мидии, европейские продукты, которые промаркированы, у которых оберточка другая, на ней написала другая страна-производитель. Вот такие продукты хочет уничтожать Ткачев.
А.Нарышкин
―
В чем дело, потому Ткачев выступает с этой инициативой? Потому что сейчас по установленным правилам задержанные на границе санкционные продукты, продукты, попавшие в России под эмбарго, должны отправляться обратно. Пришил из Франции, к примеру, шпроты, - своим ходом отправляются обратно. Но по логике властей эти же продукты могут потом вернуться другим путем.
А.Соломин
―
Сложно представить, что эти шпроты будут проделывать обратный путь до Норвегии или Латвии.
М.Ганапольский
―
Когда я был ребенком, и недоедал хлеб, мама отрезала кусочек, который был без моих зубов, а остальной хлеб оставляла, сушила и получались сухарики. Мы очень любили сухарики. А когда я выбрасывал, это было всего два раза, после чего она меня просто побила, сказав: не смей выбрасывать хлеб, это труд людей. А здесь мы видим, что на государственном уровне будут уничтожать продукты. Не помню, то ли у Шекли, то ли у какого-то фантаста другого, есть рассказ, где есть остров, на котором сваливают продукты, которые не покупают, человек туда случайно попадает после аварии, но не может ничего съесть, потому что за ним гоняется робот. Где это видано, чтобы государство говорило: давайте уничтожать продукты. Не наркотики колумбийских картелей, а продукты. И это покажут по телевизору и это увидят дети.
А.Нарышкин
―
Это увидят малообеспеченные семьи. Кстати, может, по телевизору этого показывать не будут. Но с другой стороны мне хочется защитить Ткачева и Путина, который предложил проработать вопрос уничтожения санкционной продукции с юристам.
М.Ганапольский
―
А при чем тут юристы? Ты о другом говоришь.
А.Нарышкин
―
Я о механизме.
М.Ганапольский
―
Вы понимаете, о чем я говорю?
А.Нарышкин
―
Вы говорите о морали, я говорю о законе. Есть указ Путина, который запретил ввозить определенную продукцию в ответ на санкции. Закон наши предприниматели не соблюдают, пытаются ввозить эти товары.
М.Ганапольский
―
Хорошо, конфискуйте, отдайте их в детский дом. Продайте малоимущим по специальной программе, раздайте нищим. Но уничтожать продукты? Мы знаем, что у нас санкции против своих, а здесь?
А.Нарышкин
―
А отдать в детские сады или беженцам с Украины или даже переправить с гуманитарным конвоем в Донбасс нельзя, потому что мы не можем поручиться за качество продукции, мы не знаем, как ее везли, в каком состоянии. Это дополнительный геморрой для наших санитарных служб, которые вынуждены будут проверять этот товар, который изначально вводится в Россию незаконно.
А.Соломин
―
Я не поддерживаю совершенно решение по эмбарго продовольственных продуктов из других стран, но если решение принято, решение должно исполняться, оно должно работать без участия человека абсолютно. Потому что если это будет контрабандно действовать, тогда какие законы, о чем мы говорим? Если одно контрабанда, то и другое контрабанда.
М.Ганапольский
―
То есть, вы за то, чтобы продукты уничтожались.
А.Нарышкин
―
По крайней мере, я против того…
А.Соломин
―
Я за то, чтобы исполнялись принятые решения.
А.Нарышкин
―
Я согласен с Соломиным.
А.Соломин
―
Но решения должны приниматься разумные. Не от следствия пляшем, а с головы.
А.Нарышкин
―
Я против того, чтобы государство обирало эти продукты, притворяясь бандитами, и непонятного качества товары отправляло в детские дома. Вы хотите, чтобы одна партия таких креветок пришла из Белоруссии, а потом была бы отправлена в детский дом и там бы детишки отравились, а может быть, кто-нибудь еще и погиб.
М.Ганапольский: Г
―
н Нарышкин, поскольку ты давно находишься на службе «Газпрома» и лично Путина, тебе дано сегодня задание – замылить проблему. А проблема простая: президент страны согласился с тем, что продукты, - еще раз, подчеркиваю, - продукты будут уничтожаться. Я сейчас не говорю, куда их отдавать – может, в Кремль их надо отдавать, может, пусть Медведев их ест, может быть, на «Эхо Москвы» - это другой вопрос. Вы говорите, что сертификация этих продуктов геморрой для каких-то служб. А уничтожение этих продуктов это геморрой для нашей совести. Назовите это, как хотите. Для нашей человечности, для совести нашей.
А.Соломин
―
Отлично. Вы под прикрытием человечности создаете большую коррупционную базу очень серьезную. Потому что эти продукты - я вас умоляю, - будут ездить в детский дом? Оним будут оседать по личным магазинам, а деньги с их продаж будут оседать по карманам. Отличная идея, замечательная.
М.Ганапольский
―
Для меня это лично, чем их будут уничтожать Я помню уроки моей мамы.
А.Нарышкин
―
Зададим вопрос.
А.Соломин
―
Считаете ли вы допустимым уничтожение еды? Если «да» - 660-06-64.
А.Нарышкин
―
Если уничтожать еду недопустимо - 660-06-65ю
А.Соломин
―
Скажу ужасную вещь – я считаю, что если есть определённая цель, уничтожать еду допустимо. Потому что еда это точно такой же труд, как печатная бумага.
М.Ганапольский
―
Как и выращивать коку, как выпаривать героин, верно?
А.Соломин
―
Я говорю о том, что это, естественно, труд. Любая вещь, которой мы пользуемся, покупая в магазине, это труд людей и надо относиться к нему с уважением. Я сам через это проходил, я помню, как отрезал корочки с ржаного хлеба, которые я не любил, и мне говорили, что их нужно есть, потому что хлеб выкидывать нельзя. Я понимаю человеческую сторону этого. Но я против, чтобы сделать из этого какой-то культ.
М.Ганапольский
―
Наша жизнь должна измеряться только одним – человеческой стороной. Иначе можно оправдать все.
А.Соломин
―
Конечно, все должно быть разумно.
М.Ганапольский
―
Тогда можно далеко зайти. Когда ты вперед выставляешь целесообразность, а не человечность, то это может далеко завести.
А.Соломин
―
Продукты, которые мы едим, это не человечина. И с человечность имеет это мало общего. Продукты это такие же продукты, которые производят люди как любые другие. Как бензин, печатную бумагу.
М.Ганапольский
―
Без бензина мы можем прожить, без еды – нет.
А.Соломин
―
Я вас уверяю, без бензина мы не можем прожить. И без еды мы тоже не можем прожить. Я за то, чтобы выполнялись принятые правила, всегда и безукоснительно выполнялись. Я за то, чтобы эти правила были разумными, вот и все. Моя позиция простая. Чтобы не было отползаний в черные схемы, на черные рынки, чтобы этого не существовало, чтобы не было возможности для коррупции, чтобы люди не прикарманивали денежки.
М.Ганапольский
―
Не замыливай главную тему.
А.Нарышкин
―
При чем здесь замыливание? Пока ввозятся санкционные продукты, у нас есть три важных момента. Во-первых, санкции не работают. Это эмбарго не работает. Эмбарго принято, а продукты все равно идут. Значит, эффект, которого ожидал Путин, Кремль, не получается.
М.Ганапольский
―
Это отдельная история. К чему это?
А.Нарышкин
―
Потому что мы говорим про санкционные продукты, а это часть эмбарго.
М.Ганапольский
―
Мы говорим про уничтожение.
А.Нарышкин
―
Пока ввозят санкционные продукты, Европа не получает наказание, которое предусмотрел для европейских стран Путин. Дальше, - предприниматели не слушаются Путина. Им сказали: не надо ввозить мы с этими странами дружить не будем. Они продолжают ввозить. И в-третьих, как эти продукты окатываются у нас на прилавках, рынках, в магазинах? Значит, есть какие-то взятки. А если продукты будут сжигать на границе, тогда не будет никаких взяток. Ну, возможно, кто-то договорится, будет платить двойную цену пограничникам или таможенным службам, но санкционных продуктов станет меньше. Разве это плохо? Разве плохо, что у нас будут меньше давать взяток, разве плохо, что предпринимателей научат слушаться Путина того же, который издает указы. Он для кого их издает?
М.Ганапольский
―
Все позитивы, о которых вы говорите, перечеркиваются одной фразой: Путин согласился уничтожать продукты. Уж не знаю, сжигать, или не сжигать. И бессмысленно с вами говорить – вы корочки не сушили, и краюшки хлеба не отрезали. Еда для меня это все.
А.Соломин
―
Слушайте, я вырос в 90-е годы
М.Ганапольский
―
Все, что мы зациклились на этом? Есть наши четкие позиции. Моя такая, ваша – такая.
А.Соломин
―
С вашей позицией согласны 86% - еду уничтожать нельзя. 14% за нас с Нарышкиным, которые считают, что это возможно.
А.Нарышкин
―
Победа.
М.Ганапольский
―
Я благодарен радиослушателям за то, что они четко определились, и сказали, что такие вещи делать нельзя, что это преступно. Правда, вы не спрашивали, преступно ли это, но если сделать сейчас такое голосование.
А.Нарышкин
―
То будет 100%. Скажут, - это же Путин приказал сжигать, конечно, Путин вор, в Кремле воры, у них руки в крови. Это голосование о том, поддерживают ли наши слушатели соблюдение закона.
М.Ганапольский
―
Это неправда. Не смей говорить неправду про Путина в нашем эфире.
А.Нарышкин
―
Мне заплатили. Мне надо говорить.
М.Ганапольский
―
Переходим к следующей теме. «Герой недели».
А.Соломин
―
Мне уже приходят всякие нелицеприятные СМС, сейчас я их получу еще больше, потому что «Героем недели» я сделал Павла Астахова.
М.Ганапольский
―
Хочу сказать радиослушателям важную вещь. Уважаемые радиослушатели, не надо ругаться.
А.Соломин
―
А не надо меня защищать, я сам с яйцами.
М.Ганапольский
―
А я не про тебя говорю, более того, мы сейчас не будем высчитывать их размеры. Я о другом. Я о том, что вы никогда не знаете в нашей передаче, кто говорит то, что думает.
А.Соломин
―
А я всегда говорю то, что думаю.
А.Нарышкин
―
Да ладно тебе, не гони.
А.Соломин
―
Во всяком случае, если я не думаю так, как говорю, то есть, говорю, как не думаю, - я сейчас прямо как Виталий Кличко, то хотя бы пытаюсь к этому подвести. Слушайте. Павел Астахов на этой неделе герой. Я хорошо помню роль Астахова в демонизации иностранного усыновления. Я бы, кстати, и тогда с ним бы не стал жестко спорить, потому что не могу эти вещи проверить, которые он говорил, если бы это не было лицемерным. Напомню, что тогда забота о детях шла пятым пунктом в ответных мерах на «Акт Магнитского». Утверждалось, что эта мера сама по себе, и Астахов активно тогда эту позицию продвигал.Но сейчас, после серии случаев с привязыванием детей, что объясняется то игрой, то методами воспитания, мне понравился именно тон Астахова. Потому что Следственный комитет пачками заводит уголовные дела, для них это не является существенной проблемой, наверное, для них это их работа, поэтому, наверное, им так нравится делать это. Надзорные органы грозят лишением родительских прав и изъятием ребенка из семьи. А Астахов говорит: нет, подождите, давайте разберемся, что там было с этой девочкой. Представляете, если семья действительно обычная, любящая, девочку не бьют, девочка любит своих родителей.
А.Нарышкин
―
Они с девочкой просто играют.
А.Соломин
―
И эту девочку могут забрать из семьи. Общественное мнение кипит желчью – где такое видано, чтобы девочку на веревочке? Общественное мнение вообще любит других людей осуждать всегда, и не очень любит разбираться в подробностях. Политики, которых мы уличаем в пиаре, а я признаю, что Астахова я подозревал в том, что он любит заниматься самопиаром, - они обычно идут на поводу у массового общественного мнения и накидываются как коршуны на проблемную историю, не пытаясь в ней разобраться. И героизм Астахова в данном случае для меня то, что они идет против общественного мнения, против этого массового накидывания и заклевывания. Он предлагает простую вещь: разобраться в этой истории. Представляете, как это важно?
А.Нарышкин
―
И очень непохоже на Астахова, который моментально делает какие-то заключения, похожие на решения суда, что произошло с Астаховым? Может, он не разобрался в ситуации? Ребенка там чуть ли не насилуют, водят на поводке. Интересная деталь, кстати, - если вы видели комментарии от полиции, эксперты изучили видеоролик, на котором девочка ходит якобы на поводке. А это не поводок, а веревочки, с помощью которых маленькие дети учатся ходить. Там не держали девочку за шею, не было никакого там удушения, за спину девочку держали.
А.Соломин
―
Там вопрос не только в насилии над ребёнком, вопрос еще в унижении. Многие люди задаются вопросом, было ли там унижение. Если было, тогда это неприемлемо в любом случае.
А.Нарышкин
―
Кстати, Следственный комитет, в отличие от Астахова, сработал как всегда четко, и завел уголовное дело.
А.Соломин
―
Естественно, конечно. А там разберем.
А.Нарышкин
―
А Павел Астахов поступил странно.
А.Соломин
―
Почему? Он сказал, что не надо делать преждевременных выводов, нужно в этой истории разобраться. Элементарно разобраться, посмотреть, как живет семья, чем живет семья, адекватная ли она.
М.Ганапольский
―
Удивительно, что в нашей программе мы сделали «героем» человека, который сказал нормальную фразу. Я уже один раз обжегся, за что меня стебают бесконечно радиослушатели – по повод Медведева, помните: «свобода лучше, чем несвобода». Я был в восхищении и его поддерживал.
А.Соломин
―
Вы отрекаетесь? Вы считаете, что свобода не лучше, чем несвобода?
М.Ганапольский
―
Я хочу сказать, что человек сказал нормальную фразу, правда, за ней потом ничего не последовало, за ней последовал крах, который мы сейчас видим.
А.Соломин
―
Я не согласен.
М.Ганапольский
―
Я знаю, что ты не согласен. Но можно я сначала скажу, а потом ты не согласишься. У нас поиск «героя» для передачи всегда проблема. Сегодня мы его нашли, но выясняется, что он не сделал, а сказал. И дальше возникает вопрос. Следственный комитет делает свое дело. Например, он впаяет «десяточку» родителям. А что делает Астахов?
А.Нарышкин
―
А что он должен сделать?
М.Ганапольский
―
Он скажет, что это неправомерный вердикт?
А.Соломин
―
Откуда мы знаем? Путь он сделает какое-то действие, и тогда мы будем оценивать это действие.
А.Нарышкин
―
Вас сейчас интересуют возможности Астахова применительно к этой ситуации? Астахов может сам съездить в Екатеринбург, пообщаться с семьей, потом дать заключение, которое, если будет судебное разбирательство, будет приобщено к делу. Может отправить своих помощников в регионах, чтобы они пообщались с семьей. Ну и все.
М.Ганапольский
―
То есть, у нас герой, который сказал нормальную человеческую фразу.
А.Нарышкин
―
Да, «надо разобраться».
М.Ганапольский
―
И в 2015 году мы делаем героем человека, который сказал фразу «надо разобраться». Ничего против не имею. Я просто говорю - «до мышей».
А.Нарышкин
―
На самом деле я не согласен, что Астахов у нас герой, учитывая его «бек» и все прежние заявления, даже взять тех же сморщенных дам. Астахов не герой, он хорош в определённом смысле тем, что всегда гнет одну и ту же линию. Если ты знаешь, что есть какая-то история с детьми, ты ожидаешь от Астахова абсолютно тупого заявления. А тут Астахов еще больше тупанул и высказался не так, как обычно.
М.Ганапольский
―
Голосуем.
А.Соломин
―
Согласны ли вы с Астаховым в истории девочки на поводке? Согласны - 660-06-64, не согласны - 660-06-65.
М.Ганапольский
―
То есть, что надо разобраться прежде, чем осуждать? Потрясающе.
А.Соломин
―
Уходим на новости и затем возвращаемся в студию.НОВОСТИ
М.Ганапольский
―
Продолжаем программу. Подводим итоги недели. Заканчивая обсуждение по поводу Астахова, хочу сказать – Астахов яркий человек. Он «слуга царю, отец солдатам», он может, как в одну сторону повернуться. Так и в другую. Для меня важно, чтобы Следственный комитет, который как страшная машина, которая чего-то схватит как крокодил, и уже утаскивает под воду и там сжирает, - Следственный комитет так сжирает людей, человеческие судьбы. Мне очень бы хотелось, чтобы если вдруг Следственному комитету захочется поднять это дело на щит и доказать, что родители уроды и что это были купленные в эротическом магазине штуки, которыми издевались над детьми, насиловали эту девочку, и так далее, - чтобы ровно тогда, когда машина вовсю заработала и начала уничтожать человека, - а таких примеров мы знаем много, - чтобы тогда мною уважаемый Астахов поднял голос.
А.Соломин
―
Подводим итоги голосования. 75% слушателей поддержали Астахова в его намерении разобраться.
А.Нарышкин
―
Но если Астахов говорит дело, почему его не поддержать?
М.Ганапольский
―
Получается, что четверть считает, что разбираться не надо, а надо сразу стрелять, правильно?
А.Соломин
―
Или они просто не согласны с Астаховым, потому что это Астахов. Есть и такие люди.
А.Нарышкин
―
Четверть слушателей посмотрели ролик и для них все очевидно. Они считают, что родители, бабушка, в частности, издеваются над ребенком. Они самые важные эксперты по видео и по насилию. И все.
М.Ганапольский
―
Можно я публично удивлюсь?
А.Нарышкин
―
Давайте.
М.Ганапольский
―
Я уже удивился. 25% это для меня много. 25% людоедов много для России. Идем дальше?
А.Соломин
―
Я хотел бы ответить продовольственным правозащитникам, которые накинулись на меня, если позволите. Прошу вас обратить внимание на то, знаете ли вы, как еда попадает на прилавки ваших супермаркетов, что это за еда? Знаете, сколько продуктов пропадает только потому, что вы обошли ее своим вниманием, вы ее не купили, она испортилась. Вы плачете, когда видите просроченный сырок в магазине, забираете его себе в корзину домой, чтобы приютить его и сделать с ним еще что-нибудь, чтобы он не пропадал. Вы не лицемерите в случае, когда защищаете еду? Я понимаю, что нельзя выкидывать хлеб, который вам испекла бабушка, это аморально по отношению к бабушке. Но еда приходит в промышленных масштабах, ее готовят вам на конвейере люди, которые понятия не имеют, что вы с ней будете делать, и дойдет ли она до вас вообще. А курьи ножки, которые сюда прилетают вообще непонятно, в каком виде? Мы говорим о еде, которая приходит сюда в промышленных масштабах. Можно ее уничтожать, или нет? Наверное, нехорошо, но давайте тогда мы не будем ее сюда поставлять, давайте вы не будете знать, что если вы сюда поставите эти продукты, они исчезнут, их никто не купит, вы не получите за них никакие деньги, их просто уничтожат. Ваша работа нулевая, вы потратите кучу бабла и останетесь с жирным нулем, точнее, с жирным минусом, простите меня за эту оговорку. Вот и все, дорогие мои, уважаемые продовольственные омбудсмены.
М.Ганапольский
―
Извините, не могу пройти мимо. Я такого от тебя никогда не слышал. Просто новый Соломин. Соломин «три ноль».
А.Нарышкин
―
А «два ноль» какой был? Я упустил.
М.Ганапольский
―
«Два ноль» просто стал разговаривать у микрофона, а вот «три ноль» теперь такое показывает.
А.Нарышкин
―
«Три ноль» это Соломин в агонии? Оно вам нравится?
М.Ганапольский
―
Я считаю, что одно из важнейших качеств человека у микрофона - не стесняться своих эмоций. Люди уважают рациональных людей, рассудочных, но звезды для них всегда люди эмоциональные. Соломин поэтому звезда.
А.Соломин
―
Пока я не расплакался, поскольку вы мне сегодня разрешили проявлять волю своим эмоциям, я расскажу о том, что на этой неделе, как выяснили РБК, «Ростехнологии» попросили у Путина монополию на поставки лекарств от ВИЧ, туберкулеза и гепатитов. И Евгений Алексеевич Киселев по этому поводу нам сделал небольшой комментарий. Послушаем.
Е.Киселев
―
Каждое утро в Киеве начинается у меня с тревожного, тоскливого чувства: вот сейчас я войду в интернет, а там опять обнаружится какая-нибудь новая мерзость, подлость или глупость, сотворенная власть имущими в России. А чаще всего – все три в одном флаконе.Я даже завел у себя в лэптопе отдельный файл, обозвав его «Хроники Мордора». Складываю туда все это. Вот какой-то депутат предлагает отменить презумпцию невиновности и состязательный процесс в суде. Вот чиновник рангом гораздо выше заявляет, что Россия должна отказаться от всяких международных правовых обязательств. Вот кто-то грозится вернуть в состав государства российского Финляндию и Польшу. Вот какой-то поп – называть его священником язык не поворачивается – рассуждает, что гуманизм не входит в число истинно православных ценностей. Вот торговца бананами назначили директором театра. Вот какой-то идиот вносит законопроект о запрете секса до брака. Вот неонацистов со всей Европы везут на праздники в Питер.
Вот кто-то запустил рекламный слоган: «Отведи родителей на Лубянку» (увы, не уверен, что поколение новорожденных манкуртов понимает макабрический подтекст этой фразы. Впрочем, и значение слова «манкурт» им едва ли известно). Вот Роскомнадзор готовится запретить распространение информации о том, что в отсутствие анальгетиков умирающие от рака люди кончают с собой – мол, это пропаганда самоубийства. И так каждый день. Кошмар. Ужас. Мрак.
И вот, кстати, из последнего – раз уж я упомянул, с одной стороны, о лекарствах, а с другой стороны, о все возрастающей решимости российской власти наплевать на международное право – в Госдуме разрабатывают законопроект, разрешающий производить в России лекарства без патентов.
Инициаторы законопроекта объясняют, что мы, мол, «вынуждены будем пойти на нарушение международного права в отношении тех зарубежных компаний, которые откажутся поставлять лекарства в нашу страну, чтобы защитить здоровье наших граждан». Алло, гараж! Кто слышал, чтобы какие-нибудь зарубежные фармацевтические компании заявляли о намерениях уйти с российского рынка?!
Но зато – надо же, какое совпадение! – все слышали, что глава гигантского концерна «Ростехнологии» Сергей Чемезов – в прошлом сослуживец Путина по представительству КГБ СССР в ГДР, человек, включенный во все санкционные списки Евросоюза и США — просит президента России сделать его госкорпорацию единственным поставщиком лекарственных препаратов для лечения туберкулеза, ВИЧ и вирусных гепатитов, а также препаратов крови. Для чего, спрашивается? Да все для того же – «обеспечения суверенитета Российской Федерации в сфере производства лекарственных препаратов и импортозамещения в отечественной лекарственной отрасли».
Как говорится, кому война (дефолт, блокада, санкции – нужное подчеркнуть), а кому мать родна. Яркий пример – Иран. Почему, скажите на милость, так трудно шли переговоры об отказе тегеранского режима от амбициозных ядерных программ в обмен на снятие западных санкций? Только ли потому, что правящие иранские муллы так уж грезили собственным ядерным оружием? Нет, увы. Причина состояла еще и в другом – за годы санкций в Иране вырос целый сектор теневой экономики, научившийся зарабатывать немыслимые деньги на торговле с заграницей, на банковских переводах и прочих операциях в обход западных санкций. И люди, управлявшие этим сектором, были особо приближенными к высшей иранской власти. Отмена санкций им – что нож острый, чем наши правящие православные чекисты хуже правящих правоверных иранских мулл?
Послушайте, импортные лекарства составляют три четверти всех потребляемых в России. Их у нас просто не умеют делать. И от того, что Госдума разрешит их производство – если называть вещи своими именами, пиратским способом – ситуация не изменится. И эта ситуация не изменится от того, что Чемезову разрешат импортозамещать в сфере фармакологии – умения производить эти самые препараты не прибавится. Зато прибыли чемезовского концерна, конечно же, кратно возрастут.
А теперь представьте себе Россию, где медицина и так хронически отстает, оставшуюся без импортных лекарств. Эта идея, по моему, гораздо хуже, чем давеча прозвучавшее предложение уничтожать «неправильно» завезенные в страну пищевые продукты. Последняя инициатива, по-моему, звучит, мягко говоря, совершенно неуместно в стране, где в ХХ веке от голода погибли миллионы. Для стариков – это вообще сущее кощунство. В моей семье, как и во многих семьях, старики учили: выбрасывать недоеденную горбушку хлеба на помойку – великий грех. Но оставить людей без современных эффективных лекарств, которые умеют производить только за рубежом – это, повторяю, гораздо хуже. Это убийство.
А.Нарышкин
―
Это Евгений Киселев. Кто-то хочет что-то добавить, убавить?
М.Ганапольский
―
Я хочу сказать Помните, я в начале говорил, что «бес путает» Россию и уничтожает ее? Мен тут два момента в истории – отдано Чемезову, монопольно. А второй момент, он же первый и самый главный – мы не будем поворачиваться лицом к Западу, покупать высокотехнологичные лекарства. Мы идем по пути децивилизационности. При этом, не спрашивая у граждан, просто по прихоти одного человека страна разворачивается прочь от цивилизации. Сколько лет надо г-ну Чемезову, чтобы седлать? Сегодня есть сообщение о появлении противо-ракового лекарства и написано: это результат 17 лет работы израильских ученых. Но этого лекарства у нас не будет, а Чемезов, видимо . 17 лет будет делать это лекарство.
А.Нарышкин
―
Пилить бабло. Так дайте Чемезову всю полноту власти, Он сделает это лекарства, а потом другое.
М.Ганапольский
―
Вы опять не о главном. Вам сейчас важно, что Чемезов, а мне важен тот, кто сверху Чемезова, который, сидя в своем кабинете в Кремле, принимает подобные антигосударственные, античеловечные, анти цивилизационные, антигуманные и антигуманистические…
А.Нарышкин
―
А с чего вы взяли, что Чемезов плохо управится с этой сферой? М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А ты слышал, что я сказал перед этим? Я сказал, что лекарства свои надо разрабатывать, привел тебе пример, что если есть уже готовое лекарство, то надо его покупать. Ты этого не слышал?
А.Нарышкин
―
Ну и хорошо. А мы придумаем свои.
М.Ганапольский
―
А Чемезов как будет действовать?
А.Нарышкин
―
Как вор. Он будет красть.
М.Ганапольский
―
Красть будет, неважно. Браки заключаются на небесах. Фармацевтические компании тратят миллиарды на протяжении долгого количества лет для того, чтобы появилось нормальное лекарство. Кто, почему россияне позволяют так над собой издеваться и спокойно наблюдают за тем, что над ними вытворяют? Бес их попутал.
А.Соломин
―
И переходим к «Редиске недели».
А.Нарышкин
―
Иосиф Кобзон часто в последнее время становится участником нашей передачи, попадая в ту или иную рубрику. На этот раз он «Редиска недели» - приехал в Крым, выступал на пресс-конференции, ему задали некий вопрос про благотворительность, про помощь больным детям. Послушаем его ответ на один из вопросов. К сожалению, вопрос в сюжет не попал, есть только комментарий Кобзона.
И.Кобзон
―
Мы находим по телевидению «Спасите ребенка». Ну, что делать это несчастье. Я сочувствую матери ребенка. Но для того, чтобы собрать валюту и вылечить ребенка, может быть целесообразнее – не потому, что там не обращать внимания на этого больного ребенка, но моет быть целесообразнее по приоритетности собрать средства и помочь Крыму, помочь достать медикаменты».
А.Нарышкин
―
Как я понял Кобзона, он нам объясняет: не надо тратить деньги, собранные всем миром на помощь одному конкретному больному ребенку, лучше выделить эти деньги на поддержку здравоохранения в Крыму.
А.Соломин
―
Приоритетнее.
М.Ганапольский
―
Нет.
А.Нарышкин
―
А как? Хорошо, давайте вашу версию.
М.Ганапольский
―
Мы можем еще раз послушать его реплику?
А.Нарышкин
―
Пожалуйста.
И.Кобзон
―
Мы находим по телевидению «Спасите ребенка». Ну, что делать это несчастье. Я сочувствую матери ребенка. Но для того, чтобы собрать валюту и вылечить ребенка, может быть целесообразнее – не потому, что там не обращать внимания на этого больного ребенка, но может быть целесообразнее по приоритетности собрать средства и помочь Крыму, помочь достать медикаменты».
А.Нарышкин
―
Матвей Юрьевич, объясняйте.
М.Ганапольский
―
Объясняю. Я читал, смотрел и разглядывал это дело. Конечно, тут дело выеденного яйца не стоит. Кобзон говорит, и поскольку он уже несколько раз лажался в своих заявлениях, то такое общественное внимание. Но как мне кажется, что если чуть остыть, то обращаешь внимание не на то, что там приоритетнее, а тут важна фраза не потому, что «не надо обращать внимания на этого ребенка». Иными словами, он говорит, что не только надо собирать деньги на конкретного ребенка, сколько надо помогать вообще медицине. Ну, он же это интервью дал в Донбассе?
А.Соломин
―
В Крыму.
М.Ганапольский
―
А он человек заточенный - «Крымнаш», поэтому он говорит о ситуации в Крыму. Мне кажется, что тут ситуация перегрета, и конечно, он не желал смерти никакому ребенку. Я, уважая Кобзона как артиста – он очень много сделал важного для меня, скажем так.
А.Соломин
―
Но при всем при этом, как публичный человек он не должен позволять себе такие высказывания и отвратительные заявления.
М.Ганапольский
―
Да, фильтруй базар.
А.Соломин
―
А если мы говорим о человечности, то ни в коем случае нельзя противопоставлять жизнь одного ребёнка, кем бы он ни был, системе. Нельзя ставить приоритеты, говорить, что жизнь отдельного ребенка…
М.Ганапольский
―
А как бы ты сказал?
А.Соломин
―
Я бы сказал, что нужно помогать и так, и так. Я бы ушел от неловкости выбора, если бы мне нужно было сказать, что нужно помогать системе – естественно, системе нужно помогать. Но уж тогда не ранжируйте, не делайте иерархию, что важнее, больница, или жизнь одного ребенка.
М.Ганапольский
―
А давай сделаем эксперимент. Это говорит не Кобзон, а Ганапольский, и скажу немножко другими словами. Представь себе, что я на «Дожде», у Козырева, который меня периодически приглашает. А тема - ребята, которые собирают деньги на лечения. Он меня спрашивает – как это тебе? И я говорю: конечно, здорово, когда собирают деньги на лечение ребенка, но мне кажется, что нужно все-таки в стране расставить приоритеты, потому что у нас медицина просто лежит. Может быть, следовало бы, прежде всего, обратить вообще внимание на уровень медицины и поднять ее для того, чтобы потом не собирать деньги каждому ребенку.
А.Соломин
―
Ну?
М.Ганапольский
―
И никто бы не обратил внимание на эту фразу. Потому что я бы сказал ровно то же, что сказал Кобзон, только не Кобзон, а я, который не поддерживает Луганск, Донецк и Крым, а сказал, в общем, правильную фразу. Ребята, что это такое? Нам приходится собирать деньги на конкретного ребенка, в то время как медицина в дерьме? А если ты не ребенок, а взрослый? Пожалуйста, только что мы говорили про Чемезова. Это как?
А.Соломин
―
Давайте попросим слушателей расставить приоритеты, что правильнее – оказывать адресную детям помощь или медицине вообще.
М.Ганапольский
―
Нет, так вопрос мы не можем запустить.
А.Соломин
―
Отредактируйте.
М.Ганапольский
―
Что приоритетнее: либо оказывать адресную помощь конкретному ребёнку, либо помогать больницам.
А.Нарышкин
―
Давайте - крымским?
М.Ганапольский
―
При чем тут крымские?
А.Соломин
―
Помогать системе здравоохранения.
М.Ганапольский
―
Либо поставить на ноги систему здравоохранения.
А.Соломин
―
Итак, что приоритетнее - помогать конкретному ребенку - 660-06-64, или ставить на ноги систему здравоохранения - 660-06-65.
А.Нарышкин
―
Меня в словах Кобзона смущает одна вещь. Когда мы оказываем адресную помощь больным детям, мы собираем все по крупицам в интернете, помогают лечить ребёнка простые жители. А когда речь идет о больницах, системе – непонятно, почему простые, рядовые жители должны заниматься этими вещами?
М.Ганапольский
―
Так они и не должны этим заниматься
А.Нарышкин
―
А Кобзон признает, что государство у нас не может.
А.Соломин
―
Государство это ты.
А.Нарышкин
―
С какого фига? У меня государство сосет налоги в разных видах.
А.Соломин
―
Ты видишь, что государство не справляется.
А.Нарышкин
―
И что? Я теперь должен жертвовать со своей зарплаты денег?
А.Соломин
―
Да никто не заставляет тебя жертвовать. Не хочешь – не жертвуй, прячь свои деньги в трусы и живи с ними, спи, держи под подушкой.
А.Нарышкин
―
Я так и делаю, кстати – держу в трусах. Откуда ты знаешь?
М.Ганапольский
―
Нарышкин прав в том, когда говорит, что это две разные сущности – помощь детям это одна сущность, это люди дают. А ставить на ноги медицину – это другое. Это действительно разные сущности с разными адресами и из разных источников. Но Кобзон сказал, что неплохо бы думать о приоритетах. В слове «приоритеты», а он сказал это слов. И он сказал, не потому, что не обращать внимание на ребёнка, а нужно просто обратить внимание на приоритеты. Так вот, говорю я своим коллегам – я признаю всю важность оказывать детям, взрослым, кому угодно, адресную помощь от добрых людей, но считаю, что для государства приоритетнее ставить всю медицину на ноги...
А.Нарышкин
―
Потому что государство не занимается отдельно детьми. У государства целая система здравоохранения. А Кобзон, как я его понял, говорит: наше государство импотент, собирайте, пожалуйста, всем миром для того, чтобы наша медицина вставал с колен.
М.Ганапольский
―
Нет, это ты не то услышал.
А.Нарышкин
―
Ну конечно, то, что я услышал это всегда ересь. То, что услышал Ганапольский, это всегда правильно. Здорово. Хорошо.
М.Ганапольский
―
Ну, опустил, согласен. Мастерство.
А.Нарышкин
―
Я лишаю вас слова и останавливаю голосование. 45% считают, что правильнее оказывать адресную помощь больным детям.
А.Соломин
―
Приоритетнее.
А.Нарышкин
―
А 55%, большинство. Считают, что в приоритете…
А.Соломин
―
Ставить на ноги систему здравоохранения.
А.Нарышкин
―
Получается, согласились с Кобзоном?
А.Соломин
―
Согласились с трактовкой Ганапольского.
М.Ганапольский
―
С моей трактовкой Кобзона. Но вопрос здесь не в этом. Вопрос в предыдущей новости. В том, что на наших глазах нас лишают импортных лекарств. Поручают своему «братку» производить эти лекарства, который к этому не имеет никакого отношения. Один человек обрекает страну на мучения и болезни. Мы заканчиваем. Алексей Соломин, Алексей Нарышкин, Матвей Ганапольский. Спасибо вам, через неделю опять рассмотрим главные события недели.