Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева - 2014-04-20

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А ведь прекрасная передача Детского всесоюзного радио «В стране литературных героев» была моей любимой - я ее всегда слушал. Но не знал, что писали ее Бенедикт Сарнов и Станислав Рассадин, за что им запоздалое огромное спасибо.

Рассадин умер два года назад, Сарнов – сегодня. Пусть земля Бенедикту Сарнову будет пухом, особенно за его четырехтомник «Сталин и писатели», который не столько о Сталине и писателях, об уродливой атмосфере, которую диктатор может создать в обществе. Атмосфере, когда писатели уродливое пишут, читатели это уродливое читают, но все они вместе называют это время «великой литературной эпохой».

Еще хочу сказать, что Сарнов умер вовремя, потому что нынешнему времени критики не нужны, - особенно литературные. Потому что сейчас каждый писатель сам себе критик, да и основой книг, которые теперь пишутся, и самое главное, активно покупаются, служат, в основном, фейсбучная мысль, да твиттерный слог, - так рынок требует.

Но пишущий человек должен, видимо, написать о главном. Сарнов написал в своей главной книге, в том самом четырехтомнике, о сталинском искаженном времени, которое сейчас повторяется и будет вновь и вновь повторяться, как повторяется Россия в том главном маятниковом движении, которое философ Александр Зиновьев описал как «движение от псевдодемократии до постсталинизма.

Бенедикт Сарнов неоднократно был гостем «Эхо», вот отрывок одной из передач, где он рассказывает о том, как родился замысел его четырехтомника.

Б.САРНОВ: Забрезжил этот замысел действительно очень давно. Я бы сказал – в начале 60-х. Я тогда взял книгу о Зощенко и каким-то образом раздобыл – я уже не помню, каким образом, сам я в архивах почти никогда не работал, значит, кто-то мне, видимо, дал, - письмо Зощенко Сталину.

Кроме того, тогда же, примерно, в «самиздате», или «тамиздате», я прочел письмо, ставшее знаменитым. Булгакова Сталину, потом письмо Замятина Сталину, потом Ирина Эренбург, с которой мы дружили, нашла в архиве Ильи Григорьевича черновик его письма Сталину, - это теперь уже тоже довольно знаменитое письмо, связанное с тем, что собрали тогда, после «Дела врачей», объявления о том, что арестованы врачи-убийцы, - так называемые «убийцы в белых халатах», было подготовлено письмо знаменитых евреев в «Правду», где они должны были – на этот счет существует много легенд, но сейчас текст этого письма тоже уже обнаружен и опубликован, но смысл такой, что они должны были дать «добро» на репрессии по отношению к народу, который «оказался в плену у сионизма», и так далее.

Эренбург это письмо подписать отказался и написал Сталину, черновик этого письма Ирина Ильинична нашла у себя в архиве, я его тогда прочел. И даже, между прочим, в несколько усеченном виде, впервые опубликовал в своем предисловии – это уже было гораздо позже - к трехтомнику книги Эренбурга «Люди, годы, жизни», - полному изданию, которое вышло в 90-м году.

Но это уже гораздо позже. А тогда я увидел впервые этот черновик. ИМ все время думал, как было бы хорошо издать, собрать такую книгу - письма писателей к Сталину и письма Сталина к писателям, если они есть. А некоторые я знал, - они печатались даже в собрании сочинений Сталина - письмо Демьяну Бедному, интересное его письмо по поводу Шолохова, интересное его письмо Церковскому, где он говорит о Булгакове и про «Дни Турбиных», и про «Бег».

Я тогда подумал – хорошо бы собрать такую книгу. Ну, это было в 60-е годы, и даже 70-е – что было нереально, - по соображениям, понятно, тут объяснять не надо, - цензурного порядка. Вообще это была совершенно нереальная затея. Я подумал-подумал и раздумал.

А потом, когда вдруг на нас обрушилась эта свобода слова и архивы отчасти открылись, - к сожалению, отчасти, а потом как открылись, так и стали слегка прикрываться и закрываться, - во всяком случае, очень много интереснейших документов вышло на поверхность. Но уже сладость запретного плода и первооткрывательства уже маячила передо мной, поэтому я к этой затее остыл, хотя время от времени интерес вспыхивал именно в связи с этими новыми публикациями.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это был голос Бенедикта Сарнова, который сегодня скончался. Он был в одной из программ на «Эхе». Переходим к нашей программе. В студии Матвей Ганапольский, Алексей Соломин, Алексей Нарышкин. Хочу напомнить, что главное в нашей программе – это не перечисление произошедших за неделю фактов. «Событие недели». Переходим к делу.

А.СОЛОМИН: Женева состоялась. Это не та Женева, к которой мы привыкли – думаю даже, что наши министры иностранных дел должны уже там какую-то недвижимость прикупить, иначе накладно получается ездить туда каждый раз – то Сирия, то Сирия-2, Сирия-3, Иран – все в Женеве происходит. А тут вдруг Украина.

Если на Сирию смотрели сквозь пальцы, то здесь разворачивались события, очень для нас близкие – для нас, для России, и очень нас трогающие, нам очень важные. Женева состоялась, и министр иностранных дел России Сергей Лавров – а его участие было под вопросом до самого последнего момента, - все же приехал туда и, несмотря ни на что, 7 часов длились переговоры.

А.НАРЫШКИН: И ты, как опытный переговорщик понимаешь, что это серьезно.

А.СОЛОМИН: Я даже в поезде музыку не могу слушать 7 часов.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Такую музыку, которую ты слушаешь, я слушаю ровно 10 минут, - на большее не хватает.

А.СОЛОМИН: А разговаривать с людьми 7 часов, а еще спорить с ними, а еще спорить по тем позициям, по которым договорится очень сложно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здесь вопрос - мы не знаем, был ли это 7-часовой спор. Возможно, сам разговор был 10 минут.

А.СОЛОМИН: А потом они слушали музыку.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А потом, как говорит, например, Латынина, или другие люди, которые думают как Латынина – что это был обыкновенный Мюнхен, что Путин абсолютно победил, что министр иностранных дел Украины просто сдал Украину.

А.НАРЫШКИН: Слил.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Или, по поручению руководства Украины, ее слил. То есть, логика какая - в украинской блогосфере мысль такая – у некоторых критиков, - что украинское руководство понимает, что рядом крокодил, понимает, что либо война с кровью, либо как-то это надо откладывать. Поэтому было заключено такое соглашение. Причем, идет спор – это было рамочное соглашение? Вроде рамочное, которое должно наполняться содержанием.

Но с другой стороны, Латынина абсолютно правильно пишет, и критики этого договора – что там нет никакой конкретности. «Должен быть мир» - ну, правильно. Но кто начинает, кто отводит, какие номера военных частей, и так далее? Там нигде не сказано, что Россия не продолжит дальше свое движение на восток, и так далее.

В украинской блогосфере, где бурлит жизнь не меньше, чем в Российской – только там нет законов по поводу того, что они должны становиться СМИ, - очень много вопросов к этому соглашению. И в отличие от России, украинскому руководству придется в Раде объяснить, что там произошло.

А.НАРЫШКИН: В Москве женевские соглашения уже начинают трактовать на свой манер, говорят, что один из пунктов как раз, что незаконно вооруженные группы должны быть обезоружены, и в Москве говорят – конечно, с «Правого сектора» должны начать.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здесь Москву могу успокоить – это не Россия хочет разоружить «Правый сектор», это министр Аваков хочет его разоружить – это самое большое желание украинского руководства, потому что «Правый сектор» ведет себя так по-хамски. Поэтому это не желание Кремля, а желание самой Украины - чтобы вооруженными людьми были только силовые структуры и больше никто.

А.НАРЫШКИН: Кстати, согласен с Латыниной в том, что это победа России, в частности, Путина. Потому что это странно, когда сначала ты месяц с лишним – я имею в виду США и ЕС говорите, что вот, аннексия Крыма, референдум не признаем, вот вам санкции – первая порция, вторая, а потом садимся за общий стол.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И что?

А.СОЛОМИН: Еще десерта не было.

А.НАРЫШКИН: У нас либо война, либо мир.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это война «лайт» - тот стиль, который задала Россия, которая умудрилась – в хорошем смысле этого слова, - оттяпать кусок территории практически без единой жертвы, и сейчас держит все на краю, - опять без единой жертвы. Почему нужно говорить, что переговоры и исполнение переговоров должны быть классическими? Это новая реальность.

А.СОЛОМИН: Во-первых, жертвы есть. Тут можно только спорить по поводу вовлеченности в этот процесс России – можно ли считать жертвы причастными к российским силам, спецназовцам. Потому что самообороновцы есть погибшие.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте поднимемся над ситуацией. Ответь мне на вопрос – как лучше, переговоры или крик «в атаку»? – любые переговоры, самые унизительные? Хотя я эти переговоры не считаю унизительными.

А.СОЛОМИН: Лучше всего переговоры, после которых ни одна из сторон в атаку не пойдет. ТО есть, деятельные переговоры.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот они перед тобой - в атаку никто не идет.

А.СОЛОМИН: Потому что Мюнхен, про который вы вспомнил, он сильно отличался – после Мюнхена все говорили, что войну удалось остановить. Ее не будет, все хорошо и замечательно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты главного не заметил.

А.СОЛОМИН: Сейчас же все говорят, что главное, чтобы условия этого договора выполнялись. И никто никому не верит, потому что доверия никакого никому нет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Зато в этих переговорах есть один пункт – какой для вас самый главный подписанный пункт?

А.СОЛОМИН: Чтобы ушли люди вооруженные.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Фигня. Они не уйдут. Нарышкин?

А.НАРЫШКИН: Вооружение.

А.СОЛОМИН: Освобождение зданий?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, не освобождение зданий Все не то, там есть другой пункт, самый главный, ради которого Украина может сейчас кричать «Христос воскрес - воистину, воскрес», - потому что появился этот пункт.

А.НАРЫШКИН: Сейчас Соломин изучит документ быстренько.

А.СОЛОМИН: ОБСЕ?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.

А.СОЛОМИН: Почему?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Потому что появляется контролирующая сила, несмотря на то, что мы знаем, что ОБСЕ – кривое, косое, и никогда не может назвать виновника и всегда говорит, что мы так и не знаем, - кто начал, - как сегодняшнее их позорное заявление по поводу того, что они так и не знают, это были русские войска, или не были русские войска.

А.СОЛОМИН: Тогда что тут важного? Будет опять галочка.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: будет какая-то контролирующая сила, хоть какая-то. Она не играет ни на стороне России, ни на стороне Украины.

А.СОЛОМИН: Вам рассказать истории, как инспекторов ОБСЕ гоняли в Крыму, когда они пытались туда попасть?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно. Россия тогда говорила: кто эти люди? Мы их сюда не приглашали.

А.НАРЫШКИН: А теперь Россия согласна, чтобы люди из ОБСЕ приезжали в регионы.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В чем наше отличие? Вы говорите, что стакан наполовину пуст, а я говорю, что стакан наполовину полон? Мне нравятся эти переговоры. Зададим вопрос радиослушателям.

А.НАРЫШКИН: Вопрос такой – по итогам Женевской встречи министров, - что это было? Это победа Москвы - 660-06-64, или это победа Киева - 660-06-65?

А.СОЛОМИН: Вы сказали, что для вас важно присутствие в договоренностях пункта об ОБСЕ, а мне кажется не менее важно для последующего развития процесса, что среди участников переговоров не было никого из тех, кто сейчас протестует, вышел захватывать с оружием здания на юго-востоке. Даже в сирийской проблеме все-таки удалось притянуть две стороны – официальную власть и сирийских повстанцев, с которыми власть ведет войну.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это еще один пункт, которым я вполне удовлетворен.

А.СОЛОМИН: Что их не было?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Конечно. Потому что если бы там сидел Добкин…

А.СОЛОМИН: Это же подрывает исполнение этого договора.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как – подрывает? Ничего подобного, это говорит о том, что Москва, несмотря на то, что она называет нынешнее руководство Украины нелегитимным, тем не менее, согласна сесть за стол переговоров с представителями не Добкина, которого они считают почему-то легитимным, а с нелегитимным руководством Украины.

А.СОЛОМИН: Рассказываю, как это будет происходить. Есть документ, по которому Украина должна разоружиться со всех сторон, и на юго-востоке, и в Киеве. Кто будет разоружать юго-восток? Юго-восток может сказать – а что это за бумажка, там подпись моя стоит, юго-восточная?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот ты знаешь, что для закрытия «Эхо Москвы» вполне достаточно поводов в этой жизни. Тем не менее, «Эхо Москвы» работает. У меня есть традиция каждый раз в программе упоминать Венедиктова. Так вот он нам завещал при жизни не делать конструкции, а оперировать фактами. Что там завтра, кто куда пойдет, будут они разоружаться, или не будут. Помнишь поговорку: будет день и будет пища.

Были переговоры, они могли пройти ужасно, и не пройти вообще. Но они состоялись.

А.СОЛОМИН: Хорошо, что состоялись, с этим я не спорю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И все, дальше я не иду.

А.СОЛОМИН: Но только Москва не может давить на этих людей, потому что официально не признает, что она имеет на них какое-то влияние. А эти люди могут сказать: мы хотим в Россию. С чего мы будем слушаться документов, которые Россия с кем-то подписывает.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: У нас есть два варианта. Вот стоят люди-зеленые человечки, и стоит напротив них украинская какая-то армия.

А.НАРЫШКИН: Какая-то?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какая-то. Потому что она больше сейчас «какая-то», чем украинская – сейчас там армия в разваленном состоянии. Короче говоря, подходит ОБСЕ, спрашивает: вы кто, шлемазлы?

А.СОЛОМИН: Что это такое?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Несчастные» - это на идиш, был такой язык, эмигрировал в 70-х годах. Ответ: мы так называемая украинская армия. – А вы кто? – спрашивает тех. - А мы – вежливые люди. Значит, ОБСЕ пишет: стояли вежливые люди, они не назывались, но они были. Еще раз: довольствуюсь малым. Но если альтернатива - стерлялка - я против. Результаты голосования?

А.НАРЫШКИН: В сетевизоре 51% считают, что Женевское соглашение это победа Москвы, и 49% считают, что это все-таки победа Киева.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ничего подобного, - мог бы я сказать. Принципиально другие данные у меня. Тем не менее - 47, 1 - победа Москвы, и 52,6% - Киев.

А.НАРЫШКИН: Мне в этой ситуации нравится то, что переговоры состоялись. Мне нравится, как Москва себя ведет. Несмотря на Крым и юго-восток, Москва по-прежнему заставляет мировое сообщество – не берем Китай и Азию, - считаться с собой. Все равно. Собственно, вся важность этих переговоров в Женеве была в том, чтобы приехала Россия, - на самом деле переживали, поедет ли Лавров.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Москва многое делает. Сейчас я наблюдаю Киев изнутри, и для меня самая большая неожиданность была – заявление Турчинова и Яценюка, исполняющего обязанности президента и премьер, - о том, что, - правда, второй пункт для меня неожиданнен, что они заявили, что будет рассматриваться федерализация как какие-то законные основания - что они согласятся хотя бы со словом «федерализация». Другое дело, что они под этим подразумевают.

Потому что в разъяснениях было то, что это псевдо-федерализация.

А.СОЛОМИН: Сейчас есть термин «децентрализация».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вот по поводу русского языка – что они фактически согласились с неофициальным вторым. Напомню слушателям, в чем было преткновение - дело в том, что русским языком можно было совершенно спокойно пользоваться в Украине, даже во времена Ющенко, и так далее – в самые радикальные времена.

Но была проблема: поскольку государственный язык украинский, все делопроизводство велось на украинском языке. Ты приходишь в суд - в Донецке, Луганске, начинаешь говорить по-русски, а документы на украинском. Короче говоря, с этим делом дело закрыто. В смысле, что регионы смогут принимать решение, что делопроизводство будет вестись не только на русском, но на каком хотите.

Например, Ужгород – венгерский, Чоп, где румыны – там румынский. Где живут уехавшие крымские татары – крымско-татарский. Это, конечно, сложно, удорожает производство, к примеру, судебное делопроизводство, - но это нормальная, цивилизованная история. Потому что, безусловно, юг и юго-восток чувствовали себя незаконными ребятами, потому что вроде они в одну секунду из-за того, что Союз развалился, попали в чужое государство, где им говорят: только по-украински. Вот этот момент отрезвления без России произойти бы не мог.

Делаем паузу и возвращаемся после новостей.

НОВОСТИ

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Продолжаем программу. «Герой недели». Кто «герой»?

А.СОЛОМИН: «Герой недели».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: На этой неделе Нарышкин?

А.СОЛОМИН: Вы проницательны, но недостаточно. Сакен Аймурзаев отмечает на этой неделе свое 30-летие. Мы хотели отметить его, этого талантливого журналиста «Эхо Москвы», который работает в Киеве давно и весьма успешно. Мы хотели его поздравить, пользуясь федеральным эфиром, и отметить его позитивные качества.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Если бы он был в Крыму, он бы у нас услышал. Но я ему лично передам. Сакен совершенно замечательный, он украшение «Эхо Москвы», он повзрослел, и в нем проснулся – он же был просто репортером.

А.СОЛОМИН: Простым репортёром?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Но у него проснулся замечательный аналитический дар. И я с большим интересом - отвлекусь, - мы находимся в одном городе, но я с интересом читаю его посты на сайтах, - мне интересен его взгляд. Самое интересное, когда интересен взгляд другого человека. Есть вещи обязательные для чтения - для меня Сакен Аймурзаев, посты, статьи, публикации которого обязательны для чтения.

А.НАРЫШКИН: Тоже хочу повзрослеть.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А тебя я поздравлю с рождением дочери.

А.НАРЫШКИН: Спасибо. Жена моя – герой. И у меня есть еще 4 года, чтобы повзрослеть.

А.СОЛОМИН: Ты третий герой в нашей программе.

А.НАРЫШКИН: Кстати, отталкиваясь от жены – на этой неделе, в четверг, я съездил в роддом, на техосмотр, заехал в магазин запчастей, и везде из приемников волшебный голос нашего президента. И я не мог себе объяснить, почему. Разные социальные группы – кто-то работает в бюджетной сфере, в медицине, кто-то на частного предпринимателя. И все слушают президента.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ответ прост. Если бы Путин сидел на твоем месте, его то слушали бы, то не слушали бы. А это был президент России, первые полтора часа были посвящены Украине.

А.НАРЫШКИН: Почти половина вопросов.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И важно было понять, потому что Россия никогда не стояла на такой кромке. Все ожидали от него, - кстати, это было неожиданно – не такого спокойного, рассудительного, абсолютно не алармистского поведения. А все ждали: Крым наш, няш-няш, - как страшная песенка крымской прокурорши.

А.СОЛОМИН: Прекраснейшей прокурорши. Страшная песня про прекрасную прокуроршу.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, когда она ведет судебное заседание, смотришь исключительно на ее сиськи, больше ни на что – на что там еще смотреть? Не на дело же - там не понимаешь, о чем она говорит. Господь создал красивую женщину. Зачем ее назначили прокурором, совершенно не понимаю. Но не о том.

А.СОЛОМИН: Не знаю, я на глаза ее смотрю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот когда ты будешь у нее на судебном заседании, ты будешь совершенно иначе себя вести, поверь.

А.НАРЫШКИН: Соломин во всем сознается сразу.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Возвращаемся.

А.НАРЫШКИН: Про Путина. То, что он говорил про Украину – это важно. Это то, чего мне не хватало все эти недели – выступления Путина, чтобы он подробно, с разных углов объяснял, что происходит.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он объяснял со своего угла.

А.НАРЫШКИН: Отталкиваясь от вопросов, он разные аспекты затрагивал. Удивило меня признание, что все-таки наши российские войска стояли в Крыму, пока все готовились к референдуму.

А.СОЛОМИН: Раскрою тебе секрет – они все 90-е стояли в Крыму, Черноморский флот называется, это российские войска, все двухтысячные там стояли войска.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но это была обычная линия – почему он герой для тебя? Потому что он произнес эту речь, признался в том, что там были российские войска, потому что он поддержал «Дождь», когда «Дождь» чуть не умер, потому что он поговорил с Хакамадой?

А.НАРЫШКИН: Потому что не изменяет своему стилю наш президент – выходит в удобном для него формате.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ив Сен Лоран тогда может быть героем, или Дольче и Габана, если они не под судебным запретом.

А.СОЛОМИН: Путин герой не только потому, что его в этот священный день смотрят из всех передающих устройств, а еще и потому, что все, на что покажет пальцем Путин в ходе этого эфира вдруг расцветает. Пожаловались на низкую зарплату – тут же вылетела инспекция в медпункт, где работает врач.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Про «Дождь» пожаловались.

А.СОЛОМИН: Тут же Ассоциация кабельных операторов обещала решать проблему.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как это называется?

А.СОЛОМИН: Как называется? Вы любите игры-симуляторы?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.

А.СОЛОМИН: Вы на чем там предпочитаете – грузовики водите, или самолетами управляете?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «ФАВ» - свой замечательный китайский автомобиль. Он и есть симулятор, между прочим.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот. Вы приходите домой, и можете быть всем – и пилотом, и водителем-дальнобойщиком, подводной лодкой можете управлять, - у вас есть такие возможности. Вы можете все, всем управляете сами.

А у Путина есть возможность не в формате игры это делать, а реально, самому – он все может делать сам. В этом есть небольшая проблема - у нас все делается рукой Путина.

А.НАРЫШКИН: Придерусь к тебе - почему все в один день? 365 дней в году Путин может все делать.

А.СОЛОМИН: Он правильные вещи сделал, правильные вещи сказал, сказал – отстаньте от оппонентов, пусть говорят, что хотят. А то уже практически гильотину притащили на Красную площадь. Пока он не скажет слово, так и будут мочить тех, кто против. Пока он не скажет слово, «Дождь» так и будет собирать пожертвования.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут есть проблема. То есть, конечно, он герой.

А.СОЛОМИН: Я, кстати, в позитивном смысле говорю, без шуток.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но тут есть одна деталь. Перед началом мы говорили, что дурновкусие делать Путина в который раз героем недели.

А.СОЛОМИН: А что делать?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ничего не поделаешь, потому что он действительно рулит всем. Перед нами человек, который рулит всем. Один – всем. То есть, конечно, когда он не рулит, оно там как-то работает, но вообще рулит всем. И на встречах с гражданами он нам еще и демонстрирует, что он рулит всем. То есть, такой Дед Мороз, Бэтман, и так далее.

Но задаю вопрос: а разве рулить всем это не быть диктатором? Разве Путин не диктатор? Я не говорю – авторитарный лидер, хотя он, конечно, авторитарный лидер. Но разве это не признак диктатора – рулить всем?

А.НАРЫШКИН: Зависит от линии рулежки. Если ты просто в курсе всех сфер власти…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ты управляешь всеми сферами власти, и вообще управляешь всем.

А.НАРЫШКИН: Если ты не доверишь полностью органам власти, которые существуют под тобой.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, но это твое решение - им доверять, или не доверять. Сейчас, в связи с фильмом «Кураж» - про Пугачеву - там был перед ним эфир, и Бородина, по-моему, написала фразу «Пугачевой», что слуги являются звездами, когда находятся рядом со звездами. Ну, это паллиатив той самой фразы, что «я сам назначаю» - забыл фразу, но неважно, не в этом дело.

Короче говоря, перед нами человек, который управляет всем. Задаю вопрос – диктаторы необязательно топят страну в крови.

А.СОЛОМИН: НО это один из признаков.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но он не топит страну в крови. Он диктатор?

А.НАРЫШКИН: У слова «диктатор» есть негативная коннотация. Он сильный руководитель.

А.СОЛОМИН: Он не совсем диктатор, он не совсем демократ и не совсем либерал. У него есть понемножку от всего.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это ты характеризуешь его персону. А я о другом – он рулит всем. Это хорошо, или плохо?

А.СОЛОМИН: Это плохо.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Все-таки плохо?

А.СОЛОМИН: Плохо. Потому что всем рулить нельзя.

А.НАРЫШКИН: Это плохо, потому что, значит, он не доверяет, или назначает людей под себя.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты понимаешь, что твоя жизнь зависит от перевернутого мира, в котором мы живем, где не парламент пробивает законы у президента.

А.НАРЫШКИН: А Путин говорит парламенту.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И парламент послушен. Это ни хорошо и ни плохо, просто мы живем в такой стране и обстановке. Нравится или не нравится, но живем.

А.СОЛОМИН: Кстати, думаю, что он и сам этим не очень доволен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это да. Вопрос слушателям?

А.НАРЫШКИН: Хочу напомнить, что на фоне происходящего в Крыму рейтинг Путина безумно вырос.

А.СОЛОМИН: 77,8%.

А.НАРЫШКИН: Какие-то рекордные цифры. Хотим провести на «Эхе» опрос – доверяете ли вы Путину, - все просто. Если доверяете президенту - 660-0664, если не доверяете - 660-06-65.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Поехали. Между прочим, ты доверяешь Путину, Соломин?

А.СОЛОМИН: Это сложный, комплексный вопрос. Если бы мне задали такой вопрос…

А.НАРЫШКИН: Ты бы испугался и убежал из студии.

А.СОЛОМИН: Нет. Но, наверное, не доверяю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему?

А.СОЛОМИН: Во многом то, что делает или делал Путин, многие вещи я приемлю, мне кажется, что он делал какие-то правильные вещи. Но вопрос доверия очень личный вопрос. Путин не является моим политическим лидером, человеком, за которого я бы проголосовал. Другое дело, что в нашей палитре я не вижу лидеров, за которых я бы проголосовал. Может, дело во мне?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не то. Нарышкин, доверяешь Путину?

А.НАРЫШКИН: Я начинаю не то, что доверять, но понимать, что происходит, когда Путин на этой неделе выходит и объясняет. Очень долго, кропотливо объясняет, куда мы движемся. Вот когда мне все ясно, и неважно, одобряю я это движение, этот вектор. Когда события происходите в тишине, мне не нравится. Когда что-то происходит на юго-востоке Украины, а Путин молчит – меня это беспокоит. А когда все разжевано, объяснено, идут туда войска, или нет, тогда я начинаю понимать, и от этого рождается доверие, что он все карты раскрыл.

А.СОЛОМИН: Как я могу доверять российскому президенту, если он мне не доверяет?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот ты сказал главное – абсолютно верно.

А.НАРЫШКИН: А в каком месте он тебе не доверяет?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я советский человек, и для меня абсолютно естественно любить, облизывать и доверять власти. Во мне советские гены, которые заключаются в том, что я делегирую всю власть центру, а центр должен мне обеспечить безбедное существование – советский принцип такой. Но я не могу доверять, потому что он ни с кем не советуется.

А.СОЛОМИН: Советуется со многими как раз.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я в это число не вхожу даже опосредованно. Потому что моя точка зрения, моя политическая позиция, как и огромной части населения вообще нигде не представлена. Треть населения никак в этом не участвует.

А.НАРЫШКИН: Но есть же Госдума. Нарышкин представляет орган, избранный народом – в понимании Путина.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В понимании Путина. Но там нет моего понимания.

А.НАРЫШКИН: Это зависит от того, голосовали вы, или нет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я голосовал за других, они туда не попали.

А.НАРЫШКИН: Это другой вопрос.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вопрос был какой - не в претензии ли вы к Путину, что он не учитывает вашу точку зрения? Я абсолютно не в претензии. Но у нас другой вопрос – доверяете ли вы президенту? Я – нет, потому что не понимаю, как принимаются решения. Результаты голосования?

А.НАРЫШКИН: В сетевизоре 10% доверяют Путину, большинство, 90%, Путину не доверяют.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: У меня 11,4% доверяют, 88,6% - не доверяют. Идем дальше. «Не в фокусе».

А.НАРЫШКИН: У нас две истории в этой рубрике. Одна меня лично заинтересовала и обрадовала. На этой неделе Домодедовский городской суд оправдал Маранбека Ишанкулова в Киргизии. Расскажу историю в двух словах – был приезжий из Киргизии, который приехал в Москву на заработки, работал на стройке, и когда собирался к себе на родину – у него уже был билет, и на паспортном контроле ему пограничник сказал, что он не похож на себя в паспорте. Дело в том, что когда он приезжал, он был полным человеком, а поработав на стройке, сбросил 10 килограммов, осунулся, что интересно – все происходило в 2011 году, и после этого ему сказали – ты нелегал, уплати штраф. Ишанкулов отказался. По словам адвоката, из него требовали признательных показаний – якобы его били даже. История тянулась два года, ФСБ проводило экспертизы странные, сравнивало паспорта, в итоге ФСБ в лице этих пограничников облажалось.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему? Не смогли доказать?

А.НАРЫШКИН: Они приходили в суд с убеждённостью, что этот человек нелегал. По словам адвоката, они были настолько уверены, что хотели внушить ему эту уверенность.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что он – не он?

А.НАРЫШКИН: Да. В итоге этот товарищ проторчал в Москве два года, и сейчас он с радостью получит билет на родину, и очевидно, больше сюда никогда не вернется.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Думаю, наоборот.

А.НАРЫШКИН: Когда тебя два года промурыжили, объясняя, что ты это не ты?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Другое дело, что я рад, что он был настойчив. Обычно все складывают лапки, а он не сложил и доказал свое.

А.НАРЫШКИН: Оправдательный приговор - то есть, суд признал, что пограничники облажались. А у нас оправдательных приговоров 1%.

А.СОЛОМИН: А совсем недавно колония проиграла иск Толоконниковой – бац.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы его поздравляем. Не надо складывать руки. И переходим ко второй теме.

А.СОЛОМИН: Госдума проголосовала во втором чтении по антитеррористическим законам – это пакет различных законов, среди которых возникла замечательная поправка – что если блогера в день читает больше 3 тысяч человек, он должен теперь быть зарегистрирован как СМИ.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И что мы по этому поводу думаем? Кроме слов мата?

А.СОЛОМИН: Я хорошо подбираю эвфемизмы – по-моему, глупость совершенная, просто идиотизм.

А.НАРЫШКИН: Почему глупость? Тебя это коснется каким-то образом?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот это самое главное, что было сказано.

А.СОЛОМИН: Я – вошка маленькая, мушка среди гигантов мысли, которых мы можем в рейтинге «Яндекс-блогов» почившем уже. Меня читают 5 тысяч человек - это ничто. В день, думаю, ко мне на страничку заходит меньше 50 человек. Но тут вопрос, как можно прицепиться.

А.НАРЫШКИН: Тебя беспокоит, как Роскомнадзор будет этим заниматься? Или тебя беспокоит, что тебя заставят регистрироваться?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Все холодно. На самом деле теплую фразу сказал Нарышкин с самого начала – чего тебе волноваться? Все российские законы, особенно антитеррористические, пишутся по принципу: чего вам волноваться, если вы честный человек.

Здесь вообще идиотизм. Потому что зафиксировать, кто к тебе заходит на страницу, можно в ЖЖ. Но в «Фейсбуке» и «Твиттере» у тебя рассылка. На Венедиктова подписаны 200 или 300 тысяч, а есть еще на Адагамова миллионы. НО это - подписка. Тебе пришло мое сообщение, а как понять, ты его читал, или нет?

А.СОЛОМИН: О чем я и говорю.

А.НАРЫШКИН: А в ЖЖ можно задействовать ботов. Но подождите – сейчас определили концепцию с этим законом. А потом придумают методы – народные избранники там не случайно сидят.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Действительно, не случайно. Увидим. А я особенно не беспокоюсь.

А.НАРЫШКИН: Вы в «Твиттере».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И в «Фейсбуке». Пусть доказывают, что меня прочитали.

А.СОЛОМИН: А вы себя контролируете в «Твиттере»?

М.ГАНАПОЛСЬКИЙ: Я себя всегда контролирую, потому что знаю, с какой страной имею дело.

А.СОЛОМИН: Так вам-то какое дело?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Подожди. Я не личную выгоду ищу и не пытаюсь юлить для того, чтобы не попасть под суд. Я говорю о политической части. А политическая часть в том, что это надменно, чрезмерно, что это идет в пакете антитеррористических законов. Другими словами, власть воспринимает исходно, без презумпции невиновности любого блогера как потенциального террориста. Извините, меня это шокировало. Это, во-первых. А во-вторых – это неисполнимо. Но, как известно, наша суровость закона компенсируется их неисполнением. Идем дальше. «Писк хомячков».

Аркадия Бабченко, известного журналиста, несколько раз не пускали в Киев, и наконец, он там оказался. Он оказался в тех же местах, но уже без войны.

«Бог ты мой, до чего Киев красивый город, оказывается! Прошелся от Арсенальной до Майдана. Все зеленое, все распускается. Все в зелени. Отвык я от этого в застроенной заасфальтированной Москве. Людей почти нет - говорят, все разъехались к Пасхе. Какие-то совершенно европейские ухоженные уютные закутки. Лавочки, брусчатка, плитка. Кафешки. Прям сиди и вдыхай уют. Наслаждайся. Все сделано хорошо - дл…я людей, что называется. И как-то.... Запах свободы, что ли. В общем, ночью на улицах никто никого не боится. От людей в форме - самообороны - хочется не шарахаться, а подойти, поболтать и спросить дорогу. Мариинский парк, оказывается - красивое уютное место. Кто бы мог подумать... Спросил у людей, как пройти на Майдан. Где, говорю, Грушевского? Вот она. Вы на ней стоите. Да? А где, говорю, Рада? Вот она. Вы перед ней стоите. Блин... Не узнаю я этого города без войны. Парочки ходят, целуются... Посидел, покурил на ступеньках Рады. Это в "фашистском" государстве. В Великой Свободной России, как известно, на ступеньках Думы тоже каждый желающий может спокойно посидеть, ведь правда? Постоял на ступеньках Кабмина. Ну, про Великий Свободный Белый Дом, обнесенный трехметровым забором и дивизией ментов, ничего говорить не буду. Перед Радой плакат: "Харе ПЗДТ". Согласен. Площадь перед стадионом "Динамо", оказывается, махонькая-махонькая. От сгоревшего экрана до угла касс со стороны нейтралки - ну, метров тридцать, наверное. Два шага. Как пространство-то изменилось, а... В январе здесь было не меньше четырехсот, кажется. Не пройти. Я несколько раз пробовал. На Майдане стоит пианино. Играет тапер. Люди слушают. Христос, говорят, скоро воскресе. Я им верю.»

А.НАРЫШКИН: А я вам скажу, что так и в КНДР можно приехать и восхищаться. Какие у них там огромные памятники Ким Чен Ыру, Ким Ир Сену, какая у них тишина на улице без машин. Красиво написано. Но Бабченко там не живет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он написал о другом. Он написал про мирный город, который меняется, когда там нет войны. И еще там важное событие, о котором хотел бы напомнить, о котором не говорят наши СМИ, - эти события отмечены только в интернете, и ни на каком федеральном канале вы это не увидите - разбирают Майдан. И это мне кажется очень важной приметой. Потому что мир вокруг Украины будет тогда, когда мир будет внутри Украины.

И то, что я наблюдаю там приметы этого внутреннего мира, внутреннего согласия, для меня это важно. И это важно для России, потому что, в конце концов, уйдет напряженность вокруг. Когда разбирают с общего согласия Майдан, это значит, что люди внутри страны нашли компромисс, и это очень важно.

А.НАРЫШКИН: В Киеве майдан разбирается, а в Донецке собирается.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ничего страшного. Начнем разбирать в одном городе, потом – в другом. Стакан наполовину пуст, а наполовину полон - в этом наше с вами отличие. Я вижу так, а вы иначе. До встречи через неделю, всем спасибо.