Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева - 2013-07-28

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сенсационная новость - Москва, 27 июля, - российские власти предоставили Международному олимпийскому комитету гарантии, что закон о запрете гей-пропаганды не затронет спортсменов и зрителей Олимпийских игр – то есть, они будут знать, что эти зрители геи, олимпийских игр, которые пройдут в Сочи в 2014 году. Тут цитата замечательная: «Как спортивная организация мы можем продолжать работать, чтобы гарантировать, что игры пойдут без дискриминации», - то есть это МОК называет наш же анти-гейский закон дискриминацией, - «в отношении атлетов, официальных лиц, зрителей, и СМИ».

В этой связи МОК получил завершения с высшего правительственного уровня России, что закон не затронет тех, кто посетит или примет участие в играх!», - отмечается в заявлении МОК, которое было сделано на фоне растущей обеспокоенности международного сообщества после принятия в России анти-гейского закона.

С ума сойти. Спросим себя, что это такое? – это «совок», друзья, двойные стандарты. Российские власти для иностранных спортсменов геев и лесбиянок. И для зрителей, делают спортивный заповедник, на котором строгий закон о пропаганде гейства и прочего, не действует.

Тут две удивительные вещи. Первая в том, что Россия признает, что ее законодательство соответствует исключительно Ирану или нынешнему Египту, потому что делает исключение из своих мохнатых, дремучих законов для иностранцев. То есть, исключение для иностранцев. То есть, для своих в России своя цивилизация, суверенная, для иностранцев – д ругая. Россиянин – человек второго сорта.

Второй момент – лицемерие по сути. Анти-гейский закон принят, как заявлено, для того, чтобы не было соответствующей пропаганды, то есть, вроде власть заботится об обществе, чтобы его не агитировали. Но представим, что «золото» на Олимпиаде возьмет пропущенный в Россию гей. Он, этот проклятый гей, будет стоять в лучах прожекторов, потом на его гейскую шею повесят золотую медаль и заиграет его гейский, простите, государственный гимн. А рядом на трибуне будут стоять натуралы с серебром и бронзой. И то, что золото получил гей, будут знать все, благодаря интернету.

Так скажите, какова цена нашим российским законам, если любая международная акция должна сопровождаться их отменой?

Это программа «Итоги недели без Евгения Киселева», в студии Матвей Ганапольский, Алексей Соломин и Алексей Нарышкин.

А.СОЛОМИН: Сегодня, по случаю праздника, мы вас должны называть «Матвей – Красное Солнышко», Алексей - Алексеем мудрым, например, а меня можно просто Ярославич - в честь 1025-летия Крещения Руси.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Об этом мы еще поговорим. Первая тема - «Событие недели».

А.СОЛОМИН: 1025-летий Крещения отмечаем мы чуть ли не всем миром, при этом в таком качестве, как хозяева праздника Все началось в Кремле, в России, после чего Патриарх Кирилл на специальном литерном поезде уехал в Киев.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как Ким Ир Сен и Ким Чен Ир.

А.СОЛОМИН: Совершенно так. Позже к нему присоединился Путин, с ними были высшие иерархи РПЦ и трехметровый крест Апостола Андрея Первозванного с ними тоже поехал в Киев, который был перевезен из Греции в Россию. В Киеве - праздничный молебен на Владимирской Горке, после Киево-Печорская лавра была и серия разных заявлении, очень интересных.

Мне понравилось, что «Интерфакс» заявление о духовном фундаменте российско-украинской дружбы, - Путин в частности сказал, что какая бы власть ни была над людьми, крепче, чем власти Господа ничего быть не может. Вот эту новость «Интерфакс» называет близким нам сочетанием: «Россия-Путин-Украина-Скрепы».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Серьезно?

А.СОЛОМИН: Те самые духовные скрепы мы прочувствовали в эти праздничные дни.

А.НАРЫШКИН: О которых много слышали, но до сих пор никак не пощупали.

А.СОЛОМИН: Может, кому-то удалось это сделать безусловно, это событие недели, яркое для всех – для одних это возможность действительно подчеркнуть эти самые скрепы, для других возможность убедиться еще раз в том, то из себя представляет руководство нашей страны, по какому духовному пути или вообще, в принципе, мы будем идти.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В связи с этим я хотел бы увидеть теневую сторону. Я хотел бы услышать звуки - я имею в виду, как они будут чукаться в переговорах по газу.

А.СОЛОМИН: А на следующий день, вместо всех этих звуков будет пространное заявление о том, что Украина дала согласие на вступление в Таможенный союз как полноправный член. Духовные скрепы никто не отменял.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Духовные это духовные, а плотские, газовые, немножко по-другому устроены. Это, конечно, событие недели, но для меня событие недели - фортель Лукашенко. Батька в очередной раз показал себя неуправляемым, удивительным, неземным. Расскажи.

А.СОЛОМИН: Да, вчера мы узнали, что белорусская сторона не подтвердила своего участия в праздновании 1025-летия Крещения Руси в Киеве.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Обалдеть. Можете себе это представить?

А.СОЛОМИН: И действительно, Александр Григорьевич не приехал. Более того, вместо того, чтобы в контексте всех этих неподтверждений и неприездов, он еще выступил с неожиданным заявлением о необходимости реформы Православной церкви. Послушаем?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Послушаем. А чего нет, добавим.

А.ЛУКАШЕНКО: С моей точки зрения, коль меняется мир, и Церковь должна меняться. "Слава богу, наша церковь не болеет той заразой, которой заболела церковь на Западе. Об этом все слышали: и педофилия, и голубизна, и розовые, там черт знает что сегодня творится. У нас таких масштабов нет, но заболевать мы уже начинаем. И я думаю, что православная церковь здесь, в том числе и с государством, недорабатывает. Я сторонник, чтобы наша Церковь постепенно реформировалась. Очень долгие, длительные эти молебны, служения, проповеди эти. А ведь взрослое поколение - много старушек, они просо не выдерживают это. Они стоят на ногах, - не присесть нигде. Ну, что это такое? Надо быть более краткими, более компактными, более современными. Я против того, чтобы Церковь строила громаднейшие храмы. Должны быть уютные, для души храмы, не надо довлеть над человеком. Это моя точка зрения»

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Практически он все сказал – мне добавить нечего. Он еще сказал, что мне показалось интересным: «Мне кажется, мы накануне реформы Православной церкви». Конечно, это немыслимо – то, что он говорит. Вот эти слова, чтобы «Церковь не подавляла» - хотя ортодоксальна Церковь, как и католическая - вспомните по школе, - они строились специально такими большими, чтобы подавлять. Как понять «уютная»?

А.СОЛОМИН: Но есть же в протестантских и католических церквях.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но они говорят о реформировании нашей.

А.СОЛОМИН: Совершенно верно. Он говорит, чтобы людям было удобно – там есть скамейки, не мягкие диваны, но тем не менее.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это катастрофа - то, что он говорит. Просто разрушитель Церкви. И я слышал в одном комментарии, что истолковывается – я не знаю истинной причины, но именно…

А.НАРЫШКИН: Потому что не приемлет то, что происходит?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не приемлет помпезность. И я думаю, что за этим стоит, с кем он опять не в ладах? С Путиным, Януковичем? С кем?

А.СОЛОМИН: Вот здесь мне кажется как раз идет пересечение того самого духовного пути и газового - ну, условно - газового, и Лукашенко, когда делает подобные заявления, он не только хочет реформировать Церковь – возможно, он действительно ее хочет реформировать, ему действительно, возможно не нравится, что бабушки стоят так долго, но еще все-таки есть и обратная сторона, которая видна руководителям России и Украины и видна значительной части населения.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я сейчас ехал в Киев на машине, через славный Гомель, через чистенькую , уютную - такая чистота, советский уют, все ровненькое, нет ярких цветов, яркой рекламы - Белоруссия такая, дай ей Бог здоровья. И я нигде больше не слышал на автозаправках - вот я вам задаю загадку – такого отборного мата от машин с российскими номерами. Отгадайте, почему? - с трех раз? Люди подъезжают, смотрят на заправку, там столб с ценами - и мат. Почему?

А.НАРЫШКИН: думаю, разница в ценах. Смею предположить, что дорого.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Конечно. Запредельная цена? – ни фига – дешевле на рубль-рубль 20, чем самая низкая цена в России. Вот почему все, кто едет транзитом – мы этого не знали, но нас предупредили, и мы этим воспользовались - мы заправлялись в Белоруссии, прямо на границе, а цена у них фиксированная на всей территории, на любой заправке. Мы проезжали всю Белоруссию и на границе заправились до полного бака, потому что в Украине бензин дороже, чем в Белоруссии и дороже, чем в России.

При этом, когда мы стояли на границе, нас попросили открыть багажник, чтобы посмотреть, не везем ли мы 20 канистр с бензином. Вот так удивительно живет Беларусь. То есть, удивительно – мы продаем Белоруссии бензин, - я не понимаю, я хочу знать.

А.СОЛОМИН: И не удивительно, почему белорусы любят так Лукашенко.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Наверное.

А.НАРЫШКИН: Во всей этой истории с празднованием годовщины Крещения Руси смещает, что Путин, отправившись с Кириллом, в очередной раз подчеркнул, что у нас Церковь далеко не отделена от государства. Такой вывод на поверхности.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, можно поздравить президента, что он был «Капитаном Очевидность».

А.НАРЫШКИН: Вместе с этим, мне кажется, он своей поездкой, своим визитом на Украины показал для большинства, что Церковь тут на втором плане - понятно, что едем туда в спецвагончике, спецпоезде.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хороший вагончик.

А.НАРЫШКИН: Отличный. По отдельной колее пустили, расписание скорректировали. И Путин, Отправившись в такое турне с патриархом на самом деле всем показывает, что крещение тут неважно, это обычное политическое мероприятие. Сегодня празднуем на Владимирской горке годовщину, а завтра – газовые споры. Мне кажется, что газовые споры тут ключевое.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Объявлю среди вас голосование, - эта история, в связи с Крещением Руси – это церковная или политическая?

А.СОЛОМИН: Церковно-политическая. Политическая, скорее.

А.НАРЫШКИН: Да, или нет?

А.СОЛОМИН: Это неправильный вопрос.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я знаю, что мы некорректны.

А.СОЛОМИН: Политическая, конечно.

А.НАРЫШКИН: Согласен, политическая – просто красивый повод для Путина приехать. Вроде как отмечаем, такая радость.

А.СОЛОМИН: Нет, политическая – с точки зрения патриарха. Патриарх теперь фигура далеко не только религиозная, это политическая фигура.

А.НАРЫШКИН: Почему «теперь»? Съездив вместе с Путиным?

А.СОЛОМИН: Меня пугает другой момент. Очень много амбициозных сообщений оттуда, но они абсолютно не перекрывают сообщения, которые пришли из Тувы, когда Путин поймал 21-килограммовую щуку, и все люди – не воцерковленные, люди в интернете обсуждают больше этот момент.

А.НАРЫШКИН: А кто сказал, что специально в Кремле придумали эту поездку?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, стрех, батискаф и щуки.

А.СОЛОМИН: Люди обсуждают это больше, чем грандиозные помпезные церемонии празднества, между прочим, великой и большой даты. Православная страна, между прочим.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут есть коллизия и доля юмора – он поцеловал эту щуку, а все спрашивают - Аня Трефилова, наша коллега, остроумно спросила – поскольку тут же из этой щуки сделали котлеты, - она сказала, что надо поинтересоваться судьбой тех мальчиков, которых он целовал в пупок, - сделали из них котлеты, или нет. Но про это мы говорить те будем – про эту щуку. Это очевидная история, не будем тратить время.

А.НАРЫШКИН: Просто порадуемся удачной рыбалке.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как всегда. Амфора со щукой оказались рядом. Идем дальше - «Не в фокусе». Доложу я. Удивительный документ принят парламентом Франции – 25 июля он проголосовал за отмену закона 1881 г., вводившего ответственность за грубость в отношении президента республики, - сообщает «Рейтер». До принятия этого закона глава государства находился в привилегированном положении относительно всех остальных граждан. Любая грубость в его или ее адрес автоматически считалась правонарушением. Отныне же оскорбленному президенту придется доказывать факт клеветы или диффамации в суде.

А.СОЛОМИН: Это замечательно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Решение европейского суда по правам человека – оказывается, Франция нарушила права демонстранта, оштрафованного за плакат, гласивший «Отвали, придурок» - арестованному Саркози. Саркози уже нет, и теперь уже можно, по всей видимости, президенту Олланду говорить какие-то гадости, что по этому поводу скажете?

А.СОЛОМИН: Это круто. Круто не потому, что теперь можно оскорблять президента, во всяком случае, оскорблять президента нельзя, как и любого другого человека.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это ты цитируешь российские законы. А я тебе говорю про отмену закона, вводившего ответственность за грубость в отношении президента республики.

А.СОЛОМИН: Это отдельный закон, который давал дополнительные привилегии для президента республики. Но оскорблять людей точно так же нельзя.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нельзя. Но выясняется, что президента можно.

А.НАРЫШКИН: Запад марганализирует. Как Лукашенко сказал про голубизну, а теперь - такая неприкосновенная фигура как президент теперь наравне со всеми – это неправильно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты разделяешь оскорбления человек и…

А.СОЛОМИН: Это разделение сделал закон.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Употреблю не очень литературное слово «придурок» - представим себе, что идет какой-то президент, и кто-то кричит или держит плакат «Уходи, придурок», что президент Франции сейчас может сделать? Он может подать на этого человека в суд, что он его оскорбил?

А.СОЛОМИН: Он может подать на этого человека в суд за оскорбление и ему придется доказать, что он не придурок, и что придурок – это оскорбление. Это обычная практика.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так он не пойдет на этот суд – как доказать?

А.СОЛОМИН: Конечно. Зачем ему идти на этот суд, если все потом только и будут обсуждать, придурок президент, или не придурок.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так правильно сделали, что приняли такой закон?

А.СОЛОМИН: Правильно сделали, что отменили привилегии для президента. Президент такой жен человек, как и все остальные.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как это – как все остальные? Он принимает государственные решения. Назови хотя бы одно государственное решение, которое может принять любой президент, кроме раздачи золотого фонда страны каждому по куску. Кто-то все равно придет и скажет: слушай, придурок, мне не хватило. Как можно такое разрешать?

А.СОЛОМИН: Это жизнь такая. Каждый человек живет в атмосфере жестокости и агрессии со стороны окружающих.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что ты такое говоришь?

А.СОЛОМИН: Абсолютно обычные вещи.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты считаешь, что можно всем разрешить без последствий его крыть?

А.СОЛОМИН: Я считаю, что он должен пользоваться теми же правами, что и остальные люди.

А.НАРЫШКИН: Обычный человек. Равноправие.

А.СОЛОМИН: Он может подать иск в суд и доказывать, что его оскорбили. М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А как насчет тролинга? Мы с тобой договариваемся, берем 500 человек.

А.НАРЫШКИН: И меня тоже возьмите.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И тебя возьмем. И кричим Олланду у кремлевской стены: «Придурок, придурок». Стоит один человек сегодня, он на него подает в суд, а завтра – другой. То есть, мы его тролим и получается, что у него 90 судов в месяц. Как же получается, что он в равной ситуации с нами? По морде он дать не может – мы, если нам такое скажут, возьмем стул, и по башке.

А.СОЛОМИН: Как любое публичное лицо, как Ганапольский, он сталкивается с оскорблениями. И его дело, реагировать на них, или не реагировать, отвечать или не отвечать. Он может заниматься каждым конкретным случаем и подавать против каждого, кто оскорбил, а может этого не делать.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, ты считаешь, что этот закон, дающий право на грубость в отношении президента - его права при этом не ограничиваются? Что он не может ответить?

А.СОЛОМИН: Он может ответить.

А.НАРЫШКИН: А зачем отвечать? Просто не надо принимать близко к сердцу.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что такое грубость - мат это гурбость? Получается, что разрешается крыть человека матом.

А.СОЛОМИН: Не получается. Законом запрещено оскорблять людей - наверняка есть такая статья во французском УК. Просто президент точно так же обладает теми же правами, как и другие люди.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А то, что президент это символ страны, как флаг, как гимн – это никак не считается?

А.СОЛОМИН: Мирей Матье тоже символ. Но у нее нет таких привилегий, как у президента, она должна бегать по судам и доказывать, что она не верблюд, а президент Олланд не должен?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И ты, Нарышкин, с этим согласен?

А.НАРЫШКИН: Да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда голосование. Считаете ли вы, что в России - мы же тут находимся, что парламенту России нужно отменить закон, вводивший ответственность за грубость президента России.

А.НАРЫШКИН: Подождите, я запутался. У нас же нет такого закона.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но что-то есть в наших правилах. Или если бы он был?

А.НАРЫШКИН: Тогда нужно было бы отменить, если он сейчас есть.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Чтобы президента мог крыть каждый, как хочет, а президент мог возразить как частное лицо.

А.НАРЫШКИН: Люди у нас ходят на оппозиционные митинги, все прикрепляют значок «Типуна Айхуна», «Путин - вор» это тоже в каком-то смысле грубость. И мы знаем, что людей с этими значками задерживают, но им не предъявляют обвинений в клевете. Представители администрации не ходят в суд. Задержанным шьют дела, но у нас нет такой практики…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, иначе задам вопрос – нужно нам принять закон, запрещающий людям грубость в отношении президента?

А.НАРЫШКИН: Не нужно принимать такой закон. Но было бы логично, если бы наша Дума такой закон приняла.

А.СОЛОМИН: Просто генерируем идею. После наших передач было много решений, которые были связаны.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Твое мнение?

А.СОЛОМИН: Такого закона не должно быть, по тем же абсолютно обстоятельствам, которые я указал – президент обычный человек, у него больше полномочий, больше прав, но там, где он не нуждается в больших правах, ему не нужно их предоставлять. Излишние права ему тоже не нужны.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, вышла площадь, держит транспаранты, оскорбляющие его и уничижающие, а он ничем не защищен, и должен на каждого из 140 тысяч демонстрантов лично подавать в суд. Вот так?

А.СОЛОМИН: Да. Жестокость моя стихия.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: да. Это называется жестокость - потому что он публичная фигура и должен теперь.

А.СОЛОМИН: Он не один такой.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот почему Путин, по его мнению, - подчеркиваю, - с этой шоблой не желает разговаривать. Он спрашивает: там ест хоть один человек, с которым можно разговаривать, как должен разговаривать президент с политиками? То есть, обратная сторона этого чудовищна. Конечно, Путин далек от совершенства, но когда все выходят с надписями «Путин – вор», он что делает? Он сидит в Кремле, подняв флаг России, что обозначает, что он ничего не боится, и уехал работать с бумагами.

А.СОЛОМИН: И ни с кем не разговаривает.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Вот это – обратная штука. Делаем паузу и продолжим.

НОВОСТИ

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Продолжаем программу. Следующая тема – «Герой недели».

А.НАРЫШКИН: Я выбрал омоновца Александра Козьмина.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Такой, со смущённым взглядом, в «Фейсбуке» много его фотографий.

А.НАРЫШКИН: Да. Знаете, что «Болотное дело» рассматривается в суде, и там есть отдельный процесс в отношении Михаила Косенко, тоже участника этой акции. Выделено это дело в отдельное производство. На этой неделе омоновец Александр Козьмин выступал в суде в качестве потерпевшего, - якобы Косенко его избил, и неожиданно для всех сказал, что не помнит, чтобы его бил именно Михаил Косенко и вообще сказал, что он не хочет, чтобы Косенко сажали в тюрьму и не хочет, чтобы омоновца считали «отбросом России» - то есть, в принципе можно представить, что дело без показаний на Косенко развалилось. Потому что по версии следствия Косенко, вместе с группой активистов, напал на этого бедного омоновца.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В предварительном сговоре.

А.НАРЫШКИН: Да. И непонятно, что будет дальше с этим процессом, если даже свидетель, потерпевший говорит, что ничего не было.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: ну, будет не 5 лет, а три года.

А.НАРЫШКИН: Мне кажется, тут интересно подумать, что произошло с этим человеком, Козьминым? Изначально же обвинение должно было на чем-то основываться? Можно предположить, что в письменных показаниях он говорил: да, меня жестоко избили, и в частности, Косенко на меня нападал. А вот пришел в суд и говорит – не помню, не было его, не сажайте его, и я не такой уж плохой.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Интересно – ты ставишь Козьмина героем недели. То есть, у нас нормальное человеческое поведение, честный поступок – это героизм что ли?

А.СОЛОМИН: Точно так же мы обсуждали учительницу, которая спасала детей от ударной волны метеорита. Она тоже поступила так, как следовало, тем не менее, стала героем.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут немножко другое. Опасность и ей угрожала. Летчик, герой, который посадил самолет, в котором закрылки заклинило, - дело и там угрожало его жизни. А этому омоновцу ничего не угрожало, более того, у меня возникает ощущение, что у него сейчас могут появиться проблемы.

А.НАРЫШКИН: Могут. Я встречал где-то замечания, якобы у него уже есть какое-то заболевание, и он из правоохранительных органов уходит. Я вот думаю, что могло произойти с человеком? – он пришел, сказал правду, я читал комментарий из источника МВД, он сказал: «не надо его записывать в оппозиционеры, человек пришел, и, руководствуясь статьей УК, решил не лжесвидетельствовать. Вот такой честный парень и не надо им восхищаться».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А мы его - в герои, честно и искренне.

А.НАРЫШКИН: Потому что в этом «Болотном деле» это выглядит странно. Мы же слышали, как после акции омоновцам подарили квартиры. Может, ему квартиры не досталось, ион решил так выступить?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, если человек говорит правду, его можно подозревать. Что для нас норма в таком случае? Когда человек поступает по обстоятельствам, «по понятиям»? Что в нашей жизни стало нормой? Ложь или правда?

А.СОЛОМИН: Мы с Нарышкиным посетили много различных судов, где свидетелями выступали полицейские. И что приходится сталкиваться с тем, что очень размыто люди отвечают на вопросы, но всегда как будто по какой-то заведенной линии. Помните, была история, что протоколы пишутся разными руками, но по одному шаблону? Так и здесь. Но я прекрасно помню случай - может быть, это был не такой громкий процесс, как по «Болотному делу», когда находились омоновцы, которые без какой-то напыщенности и многочисленных интервью после процесса – выходили и говорили то, что они видели.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Выходили на суд?

А.СОЛОМИН: да, к трибуне. Есть люди, которые читают по бумажке, а есть люди, говорящие речь на ходу. Точно такое же было ощущение от омоновцев, которые читали по бумажке кем-то написанный текст, так и те омоновцы, которые говорили без бумажки – совершенно разные истории. Они просто вышли и ни на кого не клевета, просто рассказывали, где были.

А.НАРЫШКИН: Хочу себя аннулировать.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не надо.

А.НАРЫШКИН: Опровергнуть хочу.

А.СОЛОМИН: Я считаю, что это вполне геройские поступки в тех условиях, в которых мы привыкли себя находить.

А.НАРЫШКИН: Для меня этот человек не герой. Год с лишним прошло с той акции, все это время ОМОН, который задерживал, бил людей, поливали дерьмом. Где этот человек был, который неожиданно сказал правду?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Видишь, человек сказал правду, а ему хочется, чтобы эта правда была быстрее сказана. Может, он созревал, может, ему обещали дать квартиру, и сейчас не дали? Вот «сказка ложь, а в ней намек» - ужасно, что для нас точка отсчета - ложь. Мы удивляемся не тому, что человек лживо себя повел - как пишет Панова у себя на сайте. Она говорит: «Поразительно – стоял и лгут». Врут, и врут – спокойно. Я себе представляю, человек выходит на суде: «Клянусь торжественно» и дальше: украл? - ух, украл, украл так, что… - это поразительно – для нас норма – ложь. Пока что, к сожалению. Конечно, скоро этого не будет.

А.СОЛОМИН: Мы к этому привыкли.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В других странах: вы солгали под присягой? И тревожная голливудская музыка. И человек меняется в лице, пот прошибает, потому что страшнее только неуплата налогов.

А.НАРЫШКИН: И жизнь проносится перед глазами.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А здесь: больше заплатишь, то поменяю. Начальник, че говорить? Я не знаю, чтобы тебе не навредить - давай, говори, что мне говорить.

А.СОЛОМИН: По поводу его долгого молчания – он давал интервью «Ленте.Ру» после заседания и по его ответам сложилось впечатление, что ни в коем случае пиариться он на этой истории не хочет, человек молчал, потому что это абсолютно не его дело, это не человек, который выходит на митинги. Он жил своей тихой, скромной жизнью. Да, это его слабость, безусловно, но это не было порывом. Ему сказали говорить правду, потому что в суде официально у нас надо говорить правду, и в отличие от многих других, для которых сказано одно, а делать надо совершенно другое, - он сказал правду.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: О перемене привычного – критик Богомолов написал в «Фейсбуке», рассматривая Путина, пишет, что «Путин стал эталоном неправедности, стал брендом неправедности» - мне очень понравилось это, ловко сказано. Путин вытащил щуку - всему не верим. В первую очередь неверие, неверие институтам. Какие бы заявления ни сделаны - мы этому не верим.

А.СОЛОМИН: Про «Мальчика и волков».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, просто невозможно – общее неверие. И что бы у нас ни произошло: «Статистка такая-то» - врут. «Мы построим скоростные дороги» - Ага, вы построите.

А.НАРЫШКИН: Построите и распилите.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И мы уже как бы видим этот скоростной поезд, состоящий из двух вагонов, потому что 18 украли, едет 30 метров по еще не разворованному пути, - вот такие у нас мысли. Как можно строить страну с такими мыслями, таким отношением к собственной стране.

А.СОЛОМИН: А что делать?

А.НАРЫШКИН: Проблема не в том, что люди стали подозрительными.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А я разве про людей говорю? Нормой стало отрицательное. Живем в норме «минус», а потом - ах, человек честно поступил в суде. Как можно дойти до такого?

А.СОЛОМИН: И начинаем его сразу подозревать.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, тянем к себе.

А.НАРЫШКИН: Подводим под свое восприятие.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Задаю вопрос по поводу омоновца – он поступил так, потому что у него обстоятельства – он может так поступить, потому что он уходит из МВД. Второе – он поступил так, потому что честный человек.

А.НАРЫШКИН: Я считаю, что потому что уже нечего терять. Мог себе позволить напоследок хлопнуть дверью.

А.СОЛОМИН: А мне кажется, потому что он честный человек.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Голосование разделилось.

А.НАРЫШКИН: Общество расколото.

А.СОЛОМИН: Аудитория «Эха» сегодня нас удивила.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но мы любим такие голосование. Очень важно поставить правильный вопрос - как комплимент самому себе. Кто у нас «Редиска недели»?

А.СОЛОМИН: «Редиска недели» - со знаком вопроса. Это скорее не заявление наше о том, что этот человек «редиска», а формулирование тезиса: человек, которого считают «редиской» на этой неделе.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Боже, кто это?

А.СОЛОМИН: Это Алексей Навальный.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет. Ребята, передача закончена – это невозможно. Ото всюду, даже из утюга.

А.СОЛОМИН: Даже не в самой личности Навального дело. А в острой, затмевающей крупные и важные темы и дискуссии по поводу того, можно критиковать Навального, или нельзя.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ради?

А.СОЛОМИН: Ради победы и светлого будущего.

А.НАРЫШКИН: И «редиска» у тебя с вопросом, потому что ты боишься критиковать Навального?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, он хочет услышать нашу дискуссию.

А.СОЛОМИН: Если высказывать мою позицию, я не буду тут отличаться от многих уважаемых мною людей, которые говорят, что сейчас говорить плохо о Навальном нельзя.

А.НАРЫШКИН: Грешно.

А.СОЛОМИН: Но не потому, что у него выборы и ему нужно победить, а потому, что человек находится под жестким политическим прессом и под уголовным делом – это просто некрасиво. Только из этих соображений. Но мне кажется некрасивым - вот Ольга Аленова написала замечательные вещи – не про то, что Навальный говорил, кого он называл «чернопопыми» и перед кем он должен извиниться, и почему кто-то диктует мне, критиковать, или не критиковать Навального – с какой стати мне заткнуться и молча наблюдать за выборами? Я избиратель, у меня есть свое мнение и я его высказываю - говорит Аленова. И много ей было ответов от разных людей. В общем, завязалась какая-то страшная возня и за этим мне показалось странным – а почему, действительно, я, избиратель, не должен говорить ничего плохого?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ради светлого будущего - тебе объясняют.

А.СОЛОМИН: Что это за сделка с совестью?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это как эмигранты едут – ради детей, ради будущего. Многие говорят: ребята, надо за него голосовать, потому что тут две вещи – мы спасаем его от тюрьмы, - ходит легенда, что чем больше у него будет голосов, то, как можно посадить будет человека?

А.СОЛОМИН: Я в это не верю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это первая легенда. А вторая легенда, - ребята, надо, чтобы что-то изменилось. У каждого человека есть грехи - за грехи он повинился, например, про «выслать всех грузин» он говорит: такая моя точка зрения. Но черт с ним, вряд ли он будет высылать грузин - давайте проголосуем, чтобы что-то изменилось в стране, чтобы была какая-то движуха.

А.СОЛОМИН: Юрий Сапрыкин прекрасно сказал: «Почему верить в Бога тупо выгоднее, чем не верить. Если Бога нет, я ничего не потеряю, а если вдруг есть – выиграю вечную жизнь». Та же история с Навальным – если он второй Путин, я ничего не потеряю, а если вдруг он окажется смелым, быстрым, ловким и ответственным политиком - можно выиграть много. Вот я тут совершенно не согласен. Я не верю в тезис, что если он на самом деле второй Путин, то я ничего не потеряю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему? Будет еще Путин на 25 лет, только по фамилии Навальный. Но повернем это дело другим боком. Меня в этом что заинтересовало? - несколько озлобленная реакция, грубость, - типа «ребята, я за вас страдаю, а вы вопросы задаете» - это было и в интервью с Собчак, и Волков из его штаба себе несколько позволяет: «мы повесим всех», или что там - «скормим зверям»?

А.СОЛОМИН: Политологов? И ответ Айдеру.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я одно не понимаю – это их такой креатив типа? То есть, они понимают, что он уже не блогер, а политик – это их человеческая рефлексия, обида - чего вы меня начали клевать, я же ваш?

А.НАРЫШКИН: Креатив – то есть, спланированное что-то? Не знаю. Может. Навальный со своим штабом зазнались? А может, спланировано.

А.СОЛОМИН: Есть одно наблюдение - был день «Болотной площади», я в тот день наблюдал, что происходило на посту по записи. Тогда можно было об этом говорить, а сейчас неуместно, но скажу, коль зашло об этом. Меня поразили больше всего приказы Навального сидеть, садиться, - обращенные к журналистам. Я видел это на видео: «журналистам – сидеть». Но даже если это не журналисты, а люди, которые пришли на митинг – так с людьми разговаривать нельзя. Андрей Колесников упрекает его, что он говорит о людях «вокруг меня», а не о сторонниках, - ну, бог с ними, но нельзя так относиться к людям, которые пришли на митинг, нельзя им встать и приказывать.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: С другой стороны нельзя быть манной кашей. Победителей не судят.

А.СОЛОМИН: Почему и говорят о втором Путине.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он, конечно, не победитель – он ничего не выиграл. Но много политиков, а он торчит. Другое дело, что мы можем задавать ему любые вопросы. Голосую - это такая детская болезнь у него и его штаба, или осознанное поведение? Вот Капков – выгоню его, потому что он из «Единой России» - это круто, это люстрация чисто по-большевистски, странное заявление, которое меня поразило, потому что я не понял критерии. Мне надо быстро проверить, не записан ли я в каком-то списке. То есть, масса странных заявлений. Так что это такое? Это стеб или головокружение от успехов?

А.НАРЫШКИН: Мне кажется, головокружение.

А.СОЛОМИН: Наверное, тут в одни ворота – это та самая детская болезнь, показатель, наверное, неподготовленности конкретного кандидата к принятию власти. Но это совершенно не означает, что ему не нужно бороться. Выборы ему нужно обязательно проходить и на подобных косяках - а это действительно косяки, детские болезни, на которых он должен оттачивать свое политическое мастерство.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он должен обращать внимание на статьи политологов? Мы же понимаем, что если он будет это читать, то это будет его сбивать, а он как бизон - где-то написали, что он «прет, как бизон» - он не должен ничего этого слушать, а наоборот, разогревать себя?

А.НАРЫШКИН: Мне кажется, учитывать мнения со стороны, тем более, например, Сергея Маркова, у которого сомнительные заявления насчет Навального, - наоборот, это поможет Навальному понять, какой курс выбрать правильно. Если нестись вперед, не озираясь, можно не в ту сторону уйти.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как вам кажется, у него есть имиджмейкер?

А.СОЛОМИН: Нет.

А.НАРЫШКИН: Сам себе режиссер? Не знаю. Мне кажется, кто-то работает и над его заявлениями, предварительно это согласовывается отдельно. Не буду говорить, что кто-то диктует, или, тем более, откуда-то из Вашингтона.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как вам кажется – Навальный человек обучаемый? Он смотрит по сторонам, какие-то вещи учитывает? У него получается «апгрейд» самого себя, или он большевик?

А.НАРЫШКИН: Мне кажется, да. Полтора года назад, если вспомнить все его выступления, - конечно, он изменился, безусловно, что-то учитывает, скорее он склонен, способен к обучению.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сердце нашей общей красавицы склонно к измене? - к обучению в смысле.

А.СОЛОМИН: А я не ответил на вопрос. Я считаю, что он обучаемый человек, просто потому, что человек обучаемый. Если кошку долго бить, она тоже научится плясать польку.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: не видел такого опыта. В основном она есть котлеты. Но точку предлагаю не ставить, потому что все в процессе и фамилия «Навальный» как кость в горле будет еще не раз всплывать в нашей программе. Идем дальше – «Писк хомячков», выбираю тексты из «Фейсбука». Обычно я объявляю автора, здесь я буду признателен, если автора назовут, потому что это многократный перепост.

Позвонили тут, простигосподи, из собеса. Я с перепугу не сразу и поняла: что они от меня хотят-то? У меня при словах "Собес", "Пенсионный фонд" и "Апрельская очередь в налоговой" - уже ноги отнимаются. ну вот. Звонят, и говорят: "А вы знаете, что вам с прошлого года не начисляется детское пособие 750 рублей в месяц?" Я говорю: да я даже не в курсе, что оно мне начисляется. И тут же спохватилась: А, нет, в курсе. Это единственный мой счёт в Сбере, и я уже сменила телефонный номер, ибо замучили своими смсками с рекламой, предложениями, акциями и поздравлениями с Пасхой. Как это, говорю, не начисляется? Это почему ж? А они мне: Нам справка о доходах нужна. А то вдруг вы богатая? И вам пособия не положено. Я говорю: Чойта не положено? Небось, как через два года в армию моего сына забрать - так это положено, а как пособие ему платить - так хрен? Нет ножек - нет футбола. Я сразу говорю. Заранее. Они такие: несите справку с работы. Я им: Да нет у меня никакой справки. И работы тоже. Вернее, я сама себе справка и работа. У меня ИП есть. Они радостно: А, ну отлично, теперь смотрите: принесёте свидетельство о рождении ребёнка, свидетельство о браке... - Какое именно? У меня их три.

В трубке на том конце меня возненавидели. Я прям почувствовала. - свидетельство о браке с отцом ребёнка!!!

- Вы думаете, я его храню и к сердцу прижимаю холодными зимними вечерами? У меня его нет, потому что я развелась 15 лет назад. - Тогда несите свидетельство о разводе!

- Тоже нету.

- Тогда идите в Загс, в архив, получайте дубликат, приходите к нам, и принесите справку из налоговой о ваших доходах за 2012 год. И если он превышает 9000 рублей в месяц - можете не приходить, пособия вам не положено.

Я говорю: А, то есть вот она - черта немыслимого богатства! Триста баксов в месяц! Не, знаете, я к вам не приду. Я вдруг поняла, что я сказочно богата, и вы мне этого не простите. До свиданья. Великолепно живём. Как ипотеку взять - так "извините, у вас зарплата маленькая", а как пособие ребенку платить - так "У вас доход превышен" Идите вы… со своими пособиями и армией, пусть там Жерар Депардье служит.

Матвей Ганапольский, Алесей Нарышкин, Алексей Соломин – спасибо, коллеги, до встречи через неделю.