Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева - 2013-06-30
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Исполнилось 50 лет Ходорковскому. И этот его юбилей снова поднял вопрос – зачем он сидит уже 10 лет? Но я так хочу вопрос повернуть - вот Путин сейчас будет подписывать амнистию, и выяснилось, что из 100 тысяч предложенных будет выпущено где-то 6-8 тысяч, причем это не юристы сказали Путину, кого отпускать, а он юристам. В результате амнистия это будет куцая, и за решеткой останется большинство тех, кого первоначально бизнес-сообщество предлагало выпустить, кто должен был поднимать экономику России.
Снова «Путинский суд» – бессмысленный и беспощадный, и снова - к Ходорковскому. Когда президент говорит о Ходорковском, он всегда со злобой говорит, с ненавистью, - вот эти разговоры про «руки по локоть в крови», - получается, что Путин знает, что Ходорковский убийца, но доказать это было невозможно, поэтому пришлось шить ему новые дела, чтобы отсидел, как за убийство. Облажались судить по закону, решили осудить по понятиям.
И вот сейчас опять разговоры, все громче и громче что будет и третье дело – вроде бы уже об отмывании денег. И снова ему дадут лет 8 - даст этот же суд, где все шито белыми нитками. Я поражаюсь тому, как эти люди, которые без жалости совести лишают человека его судьбы и собираются сделать это снова, как они думают о своем будущем? Неужели они считают, что вот так они все сделают, и все забудется? Не забудется. Опыт хотя бы той же Грузии показывает: все нынешние сядут. Ибо все станет известно – кто давал указания и распоряжения. Они начнут сдавать друг друга просто на перегонки. Это будет комедия, за которой будет следить вся страна. Ничего не поможет, никакие охранные грамоты. Потому что несправедливость обязательно родит ответ.
В студии Матчей Ганапольский. Вместе со мной Алексей Соломин, Алексей Нарышкин, это программа «Ганапольское. Итоги без Евгения Киселёва», в ней, очень субъективно, мы подводим итоги недели. Поехали. «Герой недели», что выбрали?
А.НАРЫШКИН: Сергей Семенович Собянин.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ух, ты.
А.НАРЫШКИН: А почему нет?
А.СОЛОМИН: В прошлый раз он был «редиской неделе».
А.НАРЫШКИН: Это в традициях программы. На прошлой неделе у него была встреча с Молодёжным советом при мэре Москвы, он объявил о прекрасной инициативе, на мой взгляд, - по поводу того, чтобы отказаться на выборах – любых, - от открепительных удостоверений. Собянин объяснял сначала на этом заседании, потом мне, в интервью «Эху», тоже объяснял.
А.СОЛОМИН: Ты был как молодежный корреспондент.
А.НАРЫШКИН: А я не совсем старый. Собянин объяснял, что большая часть возмущений по поводу фальсификаций с выборами связана с открепительными удостоверениями. И чтобы сделать выборы честнее, он решил от этой практики вообще отказаться. То есть, будут выдаваться открепительные, но не в таком количестве, чтобы они смогли повлиять на процесс. Собянин сказал, что эта практика будет действовать на выборах мэра 8 сентября, потом были комментарии от Мосгордумы, Платонова, что – да, отличная идея, хотя мы не успеем это принять и это не будет действовать на этих выборах. В общем, непонятно, но Собянин сам сказал, что эта практика будет действовать на выборах мэра.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не понимаю. Я не о Собянине, а о том, что ты, походя, сказал, что является ложкой дегтя в этой бочке меда. Ты сказал, что открепительные будут выдаваться в особых случаях – это что такое? Безногий слепо-глухонемой инвалид? Не понимаю.
А.НАРЫШКИН: Особый случай, если человек уезжает куда-то, и предоставить какие-то документы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Означает ли это, что все открепительные, 90%, которые выдавались раньше, на других выборах, что они выдавались незаконно? То есть, я знаю, что они выдавались незаконно, но меня интересует - либо запретить открепительные, тогда мы видим и говорим: это преступление. Если мы не видим открепительных, тогда все по закону. А если тетенька с толстой задницей берет вот этот ящик, уносит его куда-то в соседнюю комнату, а потом выходить оттуда с пачкой «бюллетней», которые уже вброшены, а потом показывает разрешенные открепительные. Вы понимаете, что получается? Они либо будут, либо нет. Либо будет нарушение закона, либо нет.
А.НАРЫШКИН: Смысл в том, что полностью от открепительных нельзя отказаться. Потому что если от них отказываются, значит получается, что ты кого-то ущемляешь в избирательном праве.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно. Вот ты и ущемляешь те 5 млн. 600 тысяч человек, которые получат открепительные. То есть, я не понимаю – это как чуть-чуть быть беременным. Либо открепительные запрещаются – тогда увидели открепительное, и застрелили человека, - все, концерт окончен. А так мы будем говорить: было 150 млн. открепительных. Давайте теперь посчитаем, кому давали их правильно, а кому нет.
А.НАРЫШКИН: Я так понимаю, их вообще в принципе будет напечатано не так уж много.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это сколько?
А.НАРЫШКИН: У Собянина была инициатива. Понятно, что он сейчас не может сказать, сколько мы выдадим - 976 или 458.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А будет точное число открепительных, которое будет нам объявлено?
А.НАРЫШКИН: Думаю, будет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты думаешь? А спросить, как представитель молодежного крыла от «Эха»?
А.СОЛОМИН: Эта идея только появилась, он только ее озвучил. Не вижу ничего плохого в том, чтобы пожелать сделать выборы честнее. Не честными, может быть – я не уверен, что получится сделать их честными, но честнее. С другой стороны, Матвей Юрьевич тоже в чем-то прав. Для чего мы стараемся сделать выборы честнее? Чтобы люди относились к ним как к более честным.
А.НАРЫШКИН: Это не одно и то же?
А.СОЛОМИН: Не всегда.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы себя не слышите. Вы когда говорите «боле честнее» - я под стол сейчас упадут – выборы бывают либо честные, либо нечестные.
А.СОЛОМИН: Это все выражается в проценте фальсификаций.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно. Значит, фальсификации нужно считать не внутри фальсификаций, а убирать возможность той или иной. Мы знаем два вида фальсификаций: «карусели» и открепительные. Или это одно и то же?
А.СОЛОМИН: То есть, нужно запретить подъезжать автобусам?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что, можно разрешать подъезжать автобусам?
А.СОЛОМИН: А как вы запретите автобусам подъезжать?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда, может быть, и открепительные не запрещать. Моя позиция понятна?
А.СОЛОМИН: Вполне.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы знаем, что ни одно дел – по-моему, одно было, - которое было подано в суд – по-моему, «Яблоко» подавало – им всем отвечали: «нет». Вы слышали, чтобы из них кто-то сел? Из тех, кто бросал на президентских, парламентских, - видео были, мы это видели, - вы слышали, чтобы кто-то был осужден?
А.СОЛОМИН: Нет.
А.НАРЫШКИН: Мы обсуждаем предложение Собянина – отказаться от схемы, к которой много претензий, - действительно, из-за выдачи открепительных получаются потом «карусели».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо. Сделаю вид, что ты не говорил фразы «Будет некое число открепительных талонов», что, на мой взгляд. Перечеркивает прекрасную инициативу Собянина.
А.СОЛОМИН: А как люди, которые уезжают, смогут проголосовать, если не будет открепительных?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: не хочу больше говорить на эту тему. Моя позиция абсолютно понятна, если вам есть что-то возразить - возражайте. Я говорю: будут открепительные талоны, будут фальсификации. Не будет талонов - этого вида фальсификаций не будут.
А.НАРЫШКИН: Хорошо, фальсификации будут, но не повлияют, по замыслу Собянина, на результат.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, договорились. Не понимаю. Какой вопрос ставим радиослушателям?
А.СОЛОМИН: Станут ли выборы честнее?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Если пойти по предложению Собянина и отказаться от открепительных удостоверений? Представим себе, как сказал Нарышкин – действительно, Собянин потом скажет – будет 3285 талонов, и все – мы знаем их число. Или их не будет вообще. Он предложил отказаться от открепительных талонов. Если вы считаете, что реально, по-нарышкински, выборы от этого будут честнее - 660-06-64, если нет - 660-06-65. А ваше мнение?
А.НАРЫШКИН: Считаю, что станут честнее.
А.СОЛОМИН: Меня смущает больше другое – что сейчас речь идет не о завоевании электората, не об обещаниях благоустройства города, а речь идет о том, чтобы избранный мэр был легитимен. Мы сейчас боремся не за то, чтобы проголосовали, а за то, чтобы люди поверили, что проголосовали правильно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот за это я Собянина уважаю.
А.СОЛОМИН: Но это сейчас размывает избирательную кампанию. Он сейчас не тем занимается.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему? Он объясняет, у него есть программа.
А.СОЛОМИН: Ему нужно бороться за голоса.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он и борется. Но он хочет быть легитимным, хочет, чтобы в отличие от нашей верховной власти ему не сказали: парень, мы же знаем, как тебя выбирали, как все это кидалось тетушками? Я хочу сказать, что это величайшая история – что мы видели на выборах, в этих камерах.
А.СОЛОМИН: А камеры сделали выборы честнее?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Конечно. Знаешь. В каком смысле? – мы все это увидели. Они сделали честнее ситуацию. Он не сделали выборы честнее, мы просто поняли, с кем имеем дело.
А.НАРЫШКИН: Мы раньше только догадывались.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А теперь увидели треугольник: нарушение, зафиксированное камерой – хамское, безнравственное, возмутительное, развращающее. После этого – иск, и после этого – отказ суда. И фраза: «власть легитимна». Вот, что мы увидели. Разве это не стоило тех миллиардов и миллионов, которые стоили эти камеры? Это же прекрасно.
А.СОЛОМИН: Это такой извращенный несколько взгляд, мне кажется, на замыслы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему? Если человек болен, разве есть смысл экономить на рентгеновском аппарате, чтобы точно увидеть его болезнь, пусть она даже неизлечима при этих врачах? О, как я завернул.
А.СОЛОМИН: Потрясающе.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот именно. Результаты голосования.
А.НАРЫШКИН: 36% считают, что выборы будут честнее. 64% считают, что на честность это никак не повлияет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: 37,1% у меня считают, что будут честнее, 62,9% - нет, честно говоря, я этого голосования тоже не понял. Мы же сказали, что если убрать открепительные талоны вообще, поступить по-нарышкину, - будет честнее? Конечно, на мой взгляд, будет честнее, если их вообще убрать, или если знать их точное количество. Не так ли?
А.НАРЫШКИН: Что вы прицепились к Нарышкину? Инициатива это Собянина, что с вашей точки зрения, надо сделать?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Убрать открепительные талоны.
А.НАРЫШКИН: Может, вообще выборы убрать, просто отменить и назначить Собянина, и все будет честно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Убрать открепительные талоны как таковые.
А.НАРЫШКИН: Ну, уберут, вы потом еще к чему-нибудь прицепитесь. Странная позиция, по-моему.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: не понимаю. Что я не так сказал? Я говорю: с открепительными талонами возникают злоупотребления. Процент людей, реально, законно голосующих по открепительным талонам, минимален. Пишут: предприятия непрерывного цикла, больные, уезжающие, - правильно? Но их же мало. Так уберите эти талоны. Вообще. Потому что если они будут, то никто не удержится и никто не гарантирует по поводу злоупотреблений? Чего тут непонятного?
А.СОЛОМИН: По-моему это неконституционно – взять и убрать группу людей, которые не смогут проголосовать.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Получается неконституционное предложение Собянина?
А.СОЛОМИН: Он не собирается убирать все открепительные.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда ты понимаешь, что Собянин своим заявлением обрушивает нашу верховную власть, потому что говорит: там было нечестно, а у меня будет честно.
А.СОЛОМИН: Абсолютно. Но сейчас он работает на себя.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно. Вот тут мы договорились. Поехали дальше. «Редиска недели» - кто?
А.СОЛОМИН: Вы слышали когда-нибудь какая музыка играет на вокзале? Вот вы приезжаете из Киева на вокзал – что слышите?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Москва, звонят колокола». А в Киеве знаменитая песня «Як тебя не любите, Киеве мий» - поезд №1. У нас раньше играло «Прощание Славянки»..6 ЫВ%
А.СОЛОМИН: Вот. А сейчас играют песню Газманова.
А.НАРЫШКИН: И, по-моему, только на ленинградском вокзале.
А.СОЛОМИН: Потрясающая история произошла вокруг этой песни. Исполняющий обязанности главы департамента культуры столицы Сергей Капков заявил, что это кич и это чудачество, и по его мнению, песню Газманова можно заменить на какую-либо другую, либо вообще не включать музыки. «Это хорошо, - вышел ты из поезда, и тишина. Либо марши проигрывать, чтобы люди просыпались», - отметил чиновник. Надо признать, что обиделся и Газманов, и пытались получить комментарии в РЖД, там сказали, что если будет пожелание от общественности, они могут рассмотреть и другую песню поставить. А Якунин сказал, что не собирается это комментировать, потому что не собирается на это никак реагировать. То есть, «редиской» сделали Капкова, который действительно – чиновник пытается указывать компании, какую ей песню ставить на своих вокзалах.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какой вопрос для голосования?
А.СОЛОМИН: Кто должен решать, что играть на вокзалах. А если у слушателей есть свои предложения, какие песни должны встречать приезжающих и провожающих.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мое предложение сразу: «Как провожают пароходы – совсем не так, как поезда» - хорошая песня 60-х годов. Итак, если определять, что играть на вокзалах должен Сергей Капков - 660-06-64. Если Якунин, как руководитель железных дорог - 660-06-65.
А.СОЛОМИН: Кстати, в Калининград приходят поезда тоже под песню Газманова, которая называется «Балтийский берег», а в Саратов под его же песню про Саратов - об этом Газманов завил.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Саратов, звенят колокола», «Калининград, звенят колокола».
А.СОЛОМИН: Действительно, подходят много - с Петропавловском-Камчатским будет сложнее. Вот такая замечательная история.
А.НАРЫШКИН: А в чем «редисочность» Капкова, что такое?
А.СОЛОМИН: Объясняю – его сделали «редиской». Он должен своими делами заниматься, а не указывать компании РЖД, «Роснефть» или «Газпром», что делать.
А.НАРЫШКИН: Но он же не сказал «я приказываю», он сказал, что предложит, обговорит, обсудит.
А.СОЛОМИН: Безусловно. Но для меня, например…
А.НАРЫШКИН: Газманов – лучший певец на свете.
А.СОЛОМИН: Безусловно.
А.НАРЫШКИН: Серьезно?
А.СОЛОМИН: Я не об этом хотел сказать. Для меня у Капкова двойственное положение – с одной стороны, действительно, он не должен указывать главе РЖД, какую песню ставить на вокзалах.
А.НАРЫШКИН: Потому что это глава РЖД и он неприкасаемый? Вокзалы в Москве, Капков отвечает за культуру, говорит о культуре – почему глава департамента культуры не может предложить?
А.СОЛОМИН: Предложить он может что угодно. С другой стороны, - Нарышкин, чего ты тут развел, ты мне дашь объяснить?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Круто у нас получается.
А.СОЛОМИН: С другой стороны, это имидж Москвы, а Капков отвечает за имидж Москвы, поэтому, наверное, это и его сфера ответственности. И получился замкнутый круг, который всех поссорил и со всеми испортились отношения. А капков «редиска», потому что первым сделал этот вброс.
А.НАРЫШКИН: Под кем-то точно уже зашаталось кресло.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Завтра я выхожу на утренний «Разворот», у меня энергичная заставка, и я думаю – а если бы Капков сказал: убери музыку? Она безвкусная. Можно так?
А.СОЛОМИН: Не должен.
А.НАРЫШКИН: Вы, как автор передачи, можете послать его в эфире, а можете с ним созвониться и обсудить, какие у Капкова предложения – это будет интересно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ладно. Результаты голосования?
А.НАРЫШКИН: Кто должен выбирать репертуар - Якунин - 44%, 56% сетезрителей считают, что Капков должен решать.
А.СОЛОМИН: Никита из Петербурга предлагает ставить на вокзалах «Рамштайн Москоу».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут другое предложили – ставить при подъезде к Москве музыку из фильма «Челюсти».
А.СОЛОМИН: Или из «Терминатор-2». Та и ставить особо ничего не надо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Индиана Джонс», любую музыку замечательного композитора Джона Вильямса, который пишет для Спилберга.
А.СОЛОМИН: «Роллинг Стоунс» предлагают, «Дача» Шнура. А в Чехии играет музыка Дворжака при прибытии в Прагу.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: У меня 54,7% должен решать Якунин, 45,3% - Капков. Хочу сказать, что у меня нет мнения - я не знаю.
А.СОЛОМИН: Может, провести референдум наконец-то?
А.НАРЫШКИН: Интересно, а Газманов получает деньги за каждое исполнение?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Конечно. Ладно, сейчас короткая пауза, новости, и после этого - к следующим темам.
НОВОСТИ
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Продолжаем программу. «Не в фокусе».
А.СОЛОМИН: Как ни странно, Сноуден не в фокусе у нас сегодня.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вечный Сноуден.
А.СОЛОМИН: Как выясняется, президент Эквадора Рафаэль Карреа сказал, что транзитный документ, который ему выдали, признан недействительным, и будут ли давать ему убежище в Эквадоре, будут решать тогда, когда человек окажется на территории Эквадора. Как выясняется, у него нет никаких документов, и он не может вылететь из Шереметьева, хотя никаких сведений четких о том, где он находится, нет, и находится ли он в Шереметьево. А российские власти тем временем говорят - в частности. Путин, - говорит, что нечего им этим заниматься, это не его уровень, пусть этим спецслужбы занимаются, да и вообще, как известно, как поросенка стричь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Визгу много, шерсти мало», что я хочу спросить у вас по этому поводу, - ну, все известно, почему и где он. Просто – а где он?
А.НАРЫШКИН: А был ли Сноуден?
А.СОЛОМИН: Фотографии распространяются.
А.НАРЫШКИН: Голограмма.
А.СОЛОМИН: Фамилия присутствует, отец в Америке живет.
А.НАРЫШКИН: И в «Евроньюз» интервью.
А.СОЛОМИН: Человек есть, что-то сделал нехорошее, раз все на дыбы встали. Наверное, где-то был, по крайней мере.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, меня этот ответ не устраивает.
А.НАРЫШКИН: Два. Вы хотите его местоположение? Вроде как он в Шереметьево, в транзитной зоне.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вроде как мы живем в 21 веке и вроде как наша транзитная зона обслуживается Российской Федерацией, а не США. То, что это транзитная зона, которая территориально не принадлежит России - по международным соглашениям, - это совершенно не обозначает, что она никем не контролируется. Из чисто либерального гуманизма я хотел бы знать, что Сноуден жив, например, что ему сейчас в кровавых подвалах чего-то там ничего не угрожает. А может, он выкран американским посольство, или посольством Эквадора? Прошу всех обратить внимание, в первую ночь было сказано, что он ночевал в капсуле, – правильно? После этого?
А.СОЛОМИН: 30 журналистов купили себе номера в капсульном отеле.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно. Значит, там куча людей сейчас - все хотят увидеть Сноудена - Сноудена нет. Я понимаю, что он где-то, - он жив? Кто-то должен это сказать. И я задаю вопрос – разве не должны сказать, ведь это игра судьбой человека, - реально он находится там-то и более того, - ему обеспечена безопасность. Объясню, почему – мы не забыли, как наше КГБ в свое время кололо зонтиком кое-кого, - его может уколоть зонтиком любой человек.
А.СОЛОМИН: Как и других поросят.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда будет шерсти действительно много, но и визгу, когда он будет умирать, тоже много. Зада простой вопрос – мне все равно, куда он полетит, РФ делает все согласно международным законам, только я не понимаю, где этот человек?
А.НАРЫШКИН: Мне кажется, пресс-служба Шереметьева должна внести ясность. У них неделю человек, фактически бомж, паспорт американский у Сноудена аннулирован – там непонятно кто обитает неделю, - неслыханная история.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще раз – наши правозащитные организации вдруг решили объяснить Путину, что ему нужно дать у нас политическое убежище, что он борется за свободу слова. Уважаемые правозащитные организации, вы не хотите сначала узнать, он вообще жив, или нет? Или ему в чаек добавляют? Что там добавляют?
А.НАРЫШКИН: Сахар. Или полоний. Сноуден сам во всем виноват, что он сидит в аэропорту и шифруется? Взял бы, да и позвонил бы кому-нибудь – позвонил бы на «Эхо», в прямой эфир.
А.СОЛОМИН: Сейчас нам телефон оборвут все 15 Сноуденов. Мне бы хотелось спросить слушателей – если бы они были на месте Сноудена, человек, который работал на компанию, которая обслуживала деятельность АНБ, Агентство национальной безопасности США, - вот вы приехали в Россию, и у кого принимать политическое убежище, у кого просить? – у России или у Эквадора? Как бы вы поступили? Если у Эквадора - 660-06-64, если у России - 660-06-65.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Интересный вопрос.
А.СОЛОМИН: Мне кажется, здесь есть две сферы – публичная и непубличная. Почему мы о нем ничего не знаем? Потому что он очень интересен всем в непубличной сфере – человек, который обладает объемом информации. Которая может заинтересовать. Эквадор, Россию, КНДР, Белоруссию – кого угодно. В публичной сфере он создает много проблем, потому что есть невидимая рука рынка, которая крепко сжимает Эквадор и Россию, - все-таки США имеют определенную степень влияния и есть рычаги давления у США, в том числе, на Эквадор. Поэтому сейчас Эквадор, на мой взгляд, делает подобные заявления, - это проблема Москвы, а Москва говорит. Это не наша проблема, это проблема совершенно другой сферы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Замечательный политологический анализ - получи пятерку, конфетку, - садись.
А.СОЛОМИН: И золотую медаль с сербским флагом.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мне не интересен Эквадор и Сноуден.
А.СОЛОМИН: Я объясняю, почему мы о нем ничего не знаем.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, не знаем, потому что ничего не сказали те, кто должен сказать, информировать нас о том, что этот человек жив-здоров. Мы знаем, что Ассанж находится в посольстве Эквадора в Лондоне – он там есть. А когда нам говорят, что «мы не знаем, где он», то потом могут сказать «Он не найден, он исчез» - как можно исчезнуть?
А.СОЛОМИН: Как только узнают, где он находится, сразу будут определенные меры по отношению к тем людям, кто его укрывает – кому нужны такие проблемы? Но я собрал еще три новости замечательные. Сюжет в новостях называется «Шок с медалями»: 600 московских школьников получили награды – золотые медали, на которых написано «Российская Федерация», а внизу флаг не бело-сине-красный, а наоборот, - сербский флаг. Такие сербские медали получили 600 выпускников.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но уже заявили, что им поменяют медали.
А.СОЛОМИН: А нумизматы сказали, что эти медали будут очень дорого стоить. И власти Приморья уже пообещали сделать все возможное для того, чтобы их школьники не получили золотые медали с сербским флагом. Наверное, приморские власти все медали для получения затем вознаграждения, оставят себе.
Еще новость замечательная в Чите, читинец в стоматологической поликлинике №321, 69-летинй полковник в отставке, после удаления зубов, - ну, человек решил поменять зубы, у него появилась возможность, и в государственной клинике сделать это было немного легче, чем в частной – ему удалили зубы и выдали талон на протезирование.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Прекрасно. И что?
А.СОЛОМИН: Дело в том, что талон ему выдали на 23 мая 2016 года.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ой, мама.
А.СОЛОМИН: Когда стали разбираться – может, ошибка какая-то? – выяснилось, что никакой ошибки нет, просто протезист, который должен это делать – у него такая очередь идо 2016 года он просит не беспокоить, потому что все занято.
И из Индии замечательная новость – там уволили репортёра, который вел репортаж о разрушительном наводнении в Индии, это очень печальная история, там погибли, как минимум, 800 человек. Он вел репортаж из одного из затопленных пунктов на плечах у пострадавшего. Вы когда-нибудь делали что-нибудь подобное?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: На костях Венедиктова? Нет, он все делает на моих костях. Но это ужасно.
А.СОЛОМИН: Уволили человека. Сам журналист объяснял это тем, что человек сам предложил покататься на его плечах - ну, за плату, естественно.
А.НАРЫШКИН: И у меня короткое сообщение – сегодня у нас есть герои в рубрике «Не в фокусе» - это Алексей Соломин, - сетезрители могут в этом убедиться – у нас из-за неполадок камеры Алексей в прямом смысле не в фокусе. Хотя на самом деле у Алексея все хорошо, он выглядит опрятно.
А.СОЛОМИН: Мне еще голос надо поменять на металлический. И я могу вам рассказывать какие-нибудь секреты.
А.НАРЫШКИН: Итоги голосования – сетезрители считают, что Сноудену нужно просить убежища у Эквадора - 81%, а 19% думают, что в России.
А.СОЛОМИН: А где их патриотизм?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: 73,2% у меня говорят, что в Эквадоре, а 26,8% - в России. Хотя эквадорцы паразиты, потому что они сначала выдали ему транзитную визу, а потом сказали, что для того, чтобы получить эквадорские документы, он должен находиться лично на территории Эквадора. Конечно, это ужасная шутка - как ему так оказаться? И идем дальше. «Событие недели». Расскажу я, потому что оно вплотную касается моей журналисткой работы. Произошло это сегодня.
Сегодня, в воскресенье, - человек на работе, видите, - Путин подписал два закона, обсуждение которых вызвало резонанс - о защите честь верующих и запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди детей. Вторую часть я оставлю – мы ее еще обсудим, коснусь закона о защите верующих.
Прочитаю, чтобы слушатели понимали, о чем разговор.. В статью внесены положения о санкциях, дальше цитата: «Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные, - внимание, - в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Дальше – внушительные штрафы, вплоть до 3 лет лишения свободы. Кстати, хочу сказать, что г-н Чаплин выдал первую реакцию РПЦ. Он считает меру в виде 3-летнего тюремного срока слишком мягкой, но я объясню, что он имеет в виду, если будут какие-то деяния, связанные с пролитием крови, хотя, по-моему, это не оскорбление чувств верующих, а просто уголовка.
Но что хочу сказать, дорогие коллеги - я не знаю теперь, как говорить на эти темы. Я теперь на тему церкви говорить вообще ничего не буду в эфире.
А.НАРЫШКИН: Боитесь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, боюсь, честно говорю: наша власть в игрушки не играет. Сделаем голосование. Должно ли государство защищать Церковь? – сейчас мы видим, что государство защитило Церковь подобным образом. Если «да» - 660-06-64, «нет» - 660-06-65.
Напомню, чтобы вы поняли, почему я больше не говорю по поводу Церкви. Я, честно говорю, играться с нашей властью не собираюсь. Они меня просто раздавят, как клопа. Они это делают сознательно, делают так, чтобы пресса ничего не говорила, и пишут законы специально так не конкретно для того, чтобы любой мог быть обвинен.
Еще раз: «Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные, - внимание, - в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Значит, что бы я ни сказал в отношении Церкви, в отношении даже - боюсь уже сказать – «мракобесных», они мне скажут, что это оскорбление религиозных чувств верующих. Напишет верующий Самсонов Пётр Петрович, что я его этим оскорбили. И меня потянут в суд. Я больше не буду об этом говорить.
А.НАРЫШКИН: Хотел вас поправить – в этой статье 4 пункта, - за то, что вы что-нибудь в эфире скажете, оскорбляющее верующих, вам будет всего лишь год. А если вы совершите то же самое в специально предназначенном для богослужения или других местах, других религиозных обрядов и церемоний – тогда вам 3 года.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я танцевать ни в каких местах не буду.
А.НАРЫШКИН: Закон вступает в силу только завтра.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я еще раз скажу - то, чего вы хотели добиться лично от меня, вы добились. Я понимаю, что все, что они делают, нельзя журналисту комментировать. Значит, журналисты будут комментировать те, которые готовы сесть, потому что, что бы ты ни сказал, это может быть истолковано как оскорбление их чувств - вот в чем проблема. То есть, наши законодатели умудрились прописать санкции, говорящие о чувствах – то, что ничем не измеряется. Вот будет стоять человек - это то, что было с фондом «Федерация», говорят: мы нанесли моральный ущерб. Ну, моральный ущерб еще как-то, но здесь говорится о чувствах. В суде будет говорить женщина какая-то – я верую, у меня чувства, а он критиковал это, и вдруг я почувствовала… И судья скажет, - может быть, он скажет: идите на фиг, а может быть он скажет… - для этого и написан закон. «Антачибл», «неприкасаемые» - для того, чтобы не смели говорить. Потому что чувства введены в юридические категории.
Поймите, я для себя решение принял. А вы, молодые, если вы согласны отсидеть 3 года или заплатить штраф 300 тысяч рублей – пожалуйста, клеймите. И радиослушатели, не надо обижаться – просто я из-за того, что вам вдруг показалось несправедливым – вдруг вам показалось, что Церковь вам на горло наступила - вы хотите, чтобы я сел? Я из-за вас садиться не буду.
А.НАРЫШКИН: Зато вы можете стать первым, кто испытает на себе эту статью.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не хочу. У меня двое маленьких детей.
А.СОЛОМИН: К слову – за гей-пропаганду вы еще больше можете получить. Так что вам придется отказаться и от гей-пропаганды в эфире.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, этого я совсем не понимаю, я в этом еще не разбирался. Там тоже непонятно, что такое гей-пропаганда. Но там хоть ладно, - за пропаганду среди детей. Я могу хотя бы сказать - я сейчас буду говорить о геях, уберите детей, - тут хоть как-то. А в отношении Церкви я ничего не могу сказать, потому что у каждого могут сработать чувства. Результаты голосования говори.
А.НАРЫШКИН: У меня ничего не получилось.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: У меня 13,6% считают, что государство должно защищать церковь, а 86,4% - нет.
А.НАРЫШКИН: И у меня заработало: 8% считают, что государство должно защищать, а 92% считает, что государство в эти дела не должно лезть.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Отлично. Идем дальше. «Писк хомячков». Пишет актриса «Гоголь-центра» Юлия Ауг.
«Я крашу Полину на выпускной, делаю прическу, спешу, потому что надо успеть сначала мне на вокзал, а потом Андрей повезет Полину в школу. Звонит телефон, совсем не вовремя, мама, - завтра утром мы увидимся в Эстонии. Беру трубку, мамочка звонит, сообщает, что только что по радио передали, что праздничным парадом в Хапсулу командует генерал Клеттенберг. Я понимаю, что вполне возможно это мой родственник по бабушке, из шведских Клеттенбергов, но сейчас некогда об этом думать: хорошо, я услышала.
Мамочка: а чем ты так занята, что не можешь сейчас об этом думать?
- Мамочка, я Полину крашу на выпускной
- Не крась ее сильно, нежно накрась, чуть-чуть.
- Я не буду сильно.
- А ты с Тармо связалась? – это мой эстонский адвокат.
- Нет, приеду и свяжусь.
- Ты не свяжешься, сейчас праздники, его наверняка нет.
- Значит, вернусь в Москву и свяжусь.
- А почему ты этого не сделала раньше?
- У меня совсем нет времени – вообще нет.
- Что значит - совсем нет времени?
- Мамочка, смотри – мы приедем в Москву 25-го, утром, нас встретит Андрей, а я поеду на монтаж, в 20.00 начинается вечеринка журнала «Хеллоу», в 22.30 за мной заедет водитель, я поеду в Углич на съемки, вернусь 27, будет репетиция в театре, в 21.00 снова съемки, потом у меня спектакли, и встреча со съемочной группой. И вдруг я слышу тоненькое: «и-и-и..» и я точно знаю, что это такое, и прибежал уже Андрей, дочь сидит с полными ужаса глазами, и я начинаю бессвязно лепетать – мамочка, не надо, я очень счастлива, - не надо, мамочка. А она продолжает плакать и говорит сквозь слезы: Юленька, доченька, я не могу это слышать, так нельзя, мне тебя жалко, ты себя не жалеешь, ты себя не бережешь – как мы будем без тебя жить?
- Мамочка, я счастлива, услышь меня. Не слышит. Может быть, это самое страшное, когда ты не можешь объяснить маме, что вот оно, твое счастье. А она плачет тоненько, а муж и дочь застыли и онемели. И сердце разбилось.
Это была программа «Итоги недели без Евгения Киселева».