Атомные ледоколы и освоение Арктики - Вячеслав Рукша - Назад в будущее - 2009-03-30
А.НАСИБОВ: 22 часа и12 минут московское время. Работает радио «Эхо Москвы», программа «Назад в будущее», Ашот Насибов у микрофона. Приветствую уважаемых слушателей!
Мы сегодня говорим снова об освоении Арктики. Снова – потому что мы уже неоднократно обращались к этой теме.
Сегодня мы говорим об атомном ледокольном флоте России и о перспективах развития этого флота.
В гостях – Вячеслав Рукша, Генеральный директор Атомфлота Российской Федерации.
Добрый вечер, Вячеслав Владимирович.
В.РУКША: Добрый вечер.
А.НАСИБОВ: Мой самый первый вопрос: что такое современный атомный флот? Что такое атомный флот России?
В.РУКША: Вы знаете, я, может быть, начал с вашего разрешения…
А.НАСИБОВ: Можно.
В.РУКША: Во-первых, добрый вечер, друзья, потому что я, честно говоря, был в большой растерянности, принимая приглашение в 22 часа ночи…
А.НАСИБОВ: Попробовали бы вы не принять приглашение!
В.РУКША: Понятно, но понимаете, побеседовать про атомный ледокольный флот и про состояние наших дел в целом в арктическом бассейне.
А.НАСИБОВ: Вы сейчас убедитесь в квалификации слушателей по тем вопросам, которые они будут задавать.
В.РУКША: Отлично! Я просто, почему это хотел сказать, дорогой Ашот, что я с вашего разрешения буду считать, что меня слушают друзья, потому что я привык всегда общаться с людьми, а здесь вот смотрю только на вас. Поэтому будем считать, что я общаюсь с друзьями, с друзьями атомного ледокольного флота страны. Потому что, если не будет таковых в этой стране, то, конечно, наша ситуация в Арктике будет выглядеть значительно хуже, или вообще станет никакой позиция, хотя на сегодня вы знаете, всё же мы, наверное, это тот сектор, где в целом Россия считается, ну, как в той области балета у Высоцкого, впереди не только Европы и всего мира на сегодня.
Поэтому, если можно, кратко просто: кто мы такие сегодня? Да? Действительное, наверное, состояние, ну, и какой-то взгляд, раз мы говорим про будущее, потому что, на мой взгляд, арктический мощный ледокольный флот - это инструмент для политики в Арктике со всех сторон.
А.НАСИБОВ: Вот сейчас будем рассматривать все эти аспекты.
Итак, сколько у нас сейчас ледоколов?
В.РУКША: Нет, можно с другого? Я просто хотел сообщить дорогим друзьям, что в прошлом году 28 августа для выполнения всех решений, принятых правительством, было создано специальное Федеральное Государственное Унитарное предприятие, которое действует в рамках Государственной корпорации «Росатом» - это «РосАтомФлот».
Почему было сделано, кто знает тему, до этой ситуации всё же береговая инфраструктура атомный ледокольный флот не может без своей специализированной береговой инфраструктуры, всё же атомная технология требует неких специальных технологических процессов, которые могут выполняться только в одном месте. Это было отдельное Федеральное Государственное Унитарное предприятие, замыкающееся на систему Минтранса, Министерства Транспорта Российской Федерации. А сам ледокольный флот и вспомогательные суда, его обслуживающие, находились в оперативном управлении у Акционерного общества «Мурманское морское пароходство».
Поэтому 28 августа всё, что касается атомного ледокольного флота, было под эгидой Федерального Государственного Унитарного предприятия АтомФлот, объединено в один кулак для выполнения, в первую очередь, задачи сохранения и стабилизации самой ситуации с текущим атомным ледокольным флотом, и бесспорно с обеспечением всех тех будущих задач, которые перед нашей страной стоят в Арктике.
А.НАСИБОВ: Так сколько же у нас сейчас ледоколов, в конце концов?
В.РУКША: Ровно столько, сколько от нас требуется задач. Как раз ваш вопрос он, наверное, очень справедлив, в чём?
А.НАСИБОВ: Так скажите! Цифру назовите!
В.РУКША: Вы знаете, я не могу назвать цифру количества ледоколов, дайте я чуть больше скажу. Почему? Потому что я – глубокий сторонник, что ледоколов должно быть ровно столько, сколько есть задач, сколько рынков в этой Арктике.
К сожалению, почему я это так говорю? Потому что у нас есть на сегодня так называемые ледоколы типа «Арктика».
Позволю напомнить, это та самая «Арктика», которая в прошлом году была остановлена. 75-й год создания. Успешно ледокол отработал 175 тысяч часов с реакторной установкой.
Я просто признателен экипажу. Почти 50%, или около были почти с первого экипажа, кто принимал этот ледокол. Но я просто, чтобы совсем уж перепрыгиваю на такую сложную тему, ледокол стабильно, без всяких аварий отработал все свои годы. И последние там годы вахты. Знаете, «Арктика» выведен из эксплуатации. «Сибирь» - ещё в 94-м году, «Россия», «Советский Союз», «Ямал» и построенный, слава Богу, «50 лет Победы». Это из ледоколов типа «Арктика».
Два атомных мелкосидящих ледокола «Таймыр» и «Вайгач», одни из самых нужных, потому что они способны работать в устье великих сибирских рек. Это, в первую очередь, Енисей, для задач Норильского комбината, и «Обь». И транспортное, единственное транспортное судно, которое, к сожалению, сегодня без работы стоит с выгруженным топливом из реактора электровоз «СевМорпуть».
Ну, и самый главный наш первенец, и флагман, и дедушка назовём, теперь можно смело говорить, вслед за «Ермаком» Атомного Ледокольного Флота «Ленин». Я очень надеюсь, что мы уже завершаем почти все работы и уже в мае, я надеюсь, что первого мая мы покажем впервые жителям города Мурманска в качестве его той постоянной вечной стоянки, которая будет демонстрировать всё равно шаги, которые были приняты в Советском Союзе.
А.НАСИБОВ: То есть, ледокол «Ленин» он превращается в музей на плаву, но он музей?
В.РУКША: Да, потому что позволю напомнить: в этом году, 3 декабря 2009 года будет 50 лет, когда впервые атомный ледокол, атомная энергия была принята в эксплуатацию для гражданских целей. Это было сделано на атомном ледоколе «Ленин».
А.НАСИБОВ: Итого, у нас шесть действующих ледоколов…
В.РУКША: Нет, нет, нет! Можно я поправлюсь? Да, я поправлюсь.
Для моряка действующий ледокол – это, когда он имеет все документы регистра, имеет все необходимые лицензии, как теперь говорим, Гостехнадзора.
А.НАСИБОВ: Сколько у нас ледоколов, способных выполнять задачи?
В.РУКША: У нас ледоколов, способных выполнять задачи, на сегодня 4. И, слава Богу, они все 4 сегодня в Карском море. Это «Ямал», и, извиняюсь, один в Белом море работает «Ямал», атомный ледокол «Ямал» и атомный ледокол «Россия», «Таймыр» и «Вайгач».
Атомный ледокол «50 лет Победы» стоит в доке, и, пройдя доковый необходимый ремонт, будет к лету готов и должен будет в летний сезон, в июле, совершить два круизных рейса на Северный Полюс, я надеюсь. И в прошлом году он это делал, и далее включится в обычную работу. Поэтому фактически у нас вот в той обычной готовности 5 ледоколов.
А.НАСИБОВ: 5 ледоколов. Сколько всего было построено?
В.РУКША: Ну, я уже сейчас вы меня запутаете.
А.НАСИБОВ: 9 получается всего с ядерными энергетическими установками.
В.РУКША: Да, да, 9. Ну, «Ленин» давайте не будем считать, чтобы не путаться. Поэтому…
А.НАСИБОВ: Ну, а почему нет?
В.РУКША: Ну, это первенец, он уже принято решение, выведен из эксплуатации с 89 года.
А.НАСИБОВ: 9 было, а 5 у нас в строю.
В.РУКША: Да, мы здесь, понимаете, надо напомнить, почему и как вообще возникал атомный ледокольный флот?
Вот я как-то редко слышу более прямое объяснение.
Вот моё личное объяснение, как человека, много лет работавшего и отдавшего всё же считай, чуть гордо не сказал: «полжизни» - точно отдал. Всё же мы всегда рождались под задачей деятельности Норильского комбината как главного такого, поверьте мне, ну, в Советском Союзе, наверное, коммерции не было, но эффективного предприятия. Потому что его задачи, всё, что было связано с Норильским комбинатом, все должны были выполнить на 100%. И для него было очень важным иметь круглогодовую морскую навигацию на порт «Дудинка» для целей доставки снабженческих грузов, вывоза продукции и так далее, что и удешевляло саму себестоимость завода, бесспорно. И отсюда возникли задачи только у нас, в Советском Союзе, преодоления двухметровых льдов Карского моря и реки Енисей. Естественно, под эти задачи и строился флот по тем технологиям.
И вот оказалось, что, благодаря атомным реакторным установкам, удалось конструкторам сделать такой ледокол, который мог бы ломать двухметровые льды и одновременно иметь осадку до 9-ти там, ну 8 с половиной метров. Вот, как пример «Таймыра» и «Вайгача». Потому что тут очень важно: ледопроходимость зависит от мощности. Но, имея много мощности, вы начинаете тяжелеть и ваша осадка не будет…
А.НАСИБОВ: Ну, в Карском море там метров 30 глубина.
В.РУКША: Ну, вы знаете, это вот, да, есть местами. Но, как пример, все наши традиционные, наиболее известные проливы Веркитского, Санникова – это всего 14-16 метров, поэтому традиционная трасса Северного Морского пути, вот часто, ведь мы все привыкли, если это океан – это что-то там стометровое, или 100 километров, ну, короче говоря, глубин хватает.
Но это немножко так в части Северного Морского пути и тех задач, которые выполняются, потому что нужно груз подвезти, подойти как можно ближе к берегу, и поэтому здесь немножко другие задачи.
Я к чему говорю, что была ещё вторая большая задача…
А.НАСИБОВ: Сейчас я напомню хотя бы, кто у нас в студии гость, а то слушатели, как вот начали слушать, так и, наверное, забыли, с кем мы ведём беседу. А беседуем мы с Вячеславом Рукша, Генеральным директором АтомФлота.
Программа «Назад в будущее» на волнах радио «Эхо Москвы». Телефон, по которому можно присылать sms-ки с вопросами и комментариями: +7 (985) 970-45-45. Задавайте вопросы Вячеславу Рукше, Генеральному директору АтомФлота.
Вы назвали первую задачу – это снабжение Норникеля и вывоз готовой продукции.
В.РУКША: Норникеля, да.
А.НАСИБОВ: Вторая задача?
В.РУКША: И, кстати, если кто посмотрит до войны все операции, они были связаны, в основном, тоже по вывозу лесопродукции и хлеба сибирского через Енисей и Обь. То есть, вот то, что делалось, между прочим, мало кто помнит, но страна Советская в 39-40 годах построила аж 4 новых ледокола для решения этих задач.
А.НАСИБОВ: Так, а теперь вторая задача, какая?
В.РУКША: Вторая задача, конечно, с учётом всех событий рассматривалось, что нужно создать морскую транспортную систему, позволяющую, во-первых, быть дублёром Транссиба. Более того, который проходит в твоих заводах, очень защищена, и так далее.
Поэтому, конечно, эта вторая задача была транзитных перевозок по трассе Северного Морского Пути. И под эту задачу вот ледоколы типа «Арктика», которые делались, они делались более мощными, их делали большее количество.
Но, к сожалению, когда произошёл развал Советского Союза, и даже до этого, стало ясно, что транзитные перевозки по трассе Северного Морского Пути не развиваются так быстро и так динамично, как ожидалось, или прогнозировалось.
А.НАСИБОВ: То есть, Госплан не сработал?
В.РУКША: Я бы так сказал, что больше наука, а не Госплан. Потому что здесь, конечно, очень было много таких примеров, как всегда. Но ещё раз говорю: если брать традиционную трассу, всё же глубины малые. Поэтому судовая партия в принципе судно должно было быть не более 30 там тысяч тонн с тем, чтобы пройти. И даже, если просто брать судно 30 тысяч тонн, 50 тысяч тонн, на юг везти 30 тысяч тонн через Северный Морской Путь, экономическая эффективность появиться во Владивостоке, а нельзя забывать, что нужно было спуститься до Японии хотя бы, до этих мест. Поэтому, как бы сказать, сравнивая эффективность Северного Морского Пути с южным вариантом – через Швецию и так далее, это было тяжело.
Но понятно, что, кстати, это оправдалось, между прочим, в Великую Отечественную войну. Почти каждый год во время войны были транзитные проходы судов со специальными грузами и с разными задачами. Поэтому, конечно, параллельно решалась и мобилизационная готовность страны. И в этом отношении да, Северный Морской Путь подтвердил свою значимость и в дальнейшем.
Но, я, почему говорю так долго об этом? Просто было принято строить чуть больше больших ледоколов, которые предназначены были для транзитных перевозок.
И вот у нас получилась ситуация, когда при развале Советского Союза особенно, или после развала Советского Союза, вернее, у нас вот этих задач стало меньше, а ледоколов – больше. Вот такая ситуация.
А.НАСИБОВ: Понятно. То есть, у вас освободились ледоколы?
В.РУКША: Да. Избыточные мощности ледоколов больших и немножко не хватает мощностей мелкосидящих ледоколов.
А.НАСИБОВ: Передо мной выдержки из «Основ государственной политики Российской Федерации в Арктике» на период до 2020 года и на дальнейшую перспективу. Этот документ размещён на сайте Совета Безопасности Российской Федерации.
Меня интересуют здесь вот следующие моменты: «Основными национальными интересами Российской Федерации в Арктике являются: использование арктической зоны Российской Федерацией в качестве стратегической ресурсной базы».
И несколькими строчками ниже:
«Использование Северного Морского Пути в качестве Национальной Единой Транспортной Коммуникации».
И вот предлагается: на этапе 2016-20 годов должно быть обеспечено превращение арктической зоны в ведущую стратегическую ресурсную базу, для чего предполагается обеспечить реструктуризацию объёмов грузоперевозок по Северному Морскому Пути, в том числе за счёт государственной поддержки строительства судов ледокольного и прочих флотов.
Вот государственная поддержка строительства судов ледокольных флотов. А вы говорите: у нас избыток ледоколов?
В.РУКША: Нет, нет, нет. Я говорил про ледоколы и про существующие грузопотоки.
А.НАСИБОВ: Ага!
В.РУКША: А помимо ледоколов, конечно, нужны транспортные суда.
А.НАСИБОВ: Значит, что у нас сейчас предполагается строить?
В.РУКША: Нет, во-первых, я бы так сказал, что, на мой взгляд, на сейчас я бы почти ничего не строил бы. Потом у что, если вернуться к любимому Норильскому комбинату, Норильский комбинат в силу всей своей мощи построил 5 специализированных судов типа Норильский экспресс. Это вообще суда, которые сегодня вне, то есть, нашей обычной морской классификации, которая была, и которая практически и судно - транспортный ледокол одновременно. То есть, способный брать до 15 тысяч тонн груза, чуть меньше, и при этом способно самостоятельно двигаться во льдах полтора, это не мои цифры, их как-то не очень разглашает Норильский комбинат. Но в районе полутора метров, то есть, суда, которые сегодня даже в Карском море самостоятельно двигаются без ледоколов, чего раньше суда типа СА-15, строившиеся в Финляндии, и тоже достаточно мощные, не могли делать. Не говоря уже о первой сфере, начальной, типа «Полководца», которые строились в ГДР ещё тогда.
Вот. И вот это приходит.
Второе. Я бы очень хотел обратить внимание, что один мощный проект, пусть не совсем по географии покуда относящийся к самому антарктическому бассейну, к так называемому нашему Печерскому морю, или вот углу Баренцова моря в районе Новой Земли, компанией «Лукойл» реализован Варандейский экспортный терминал для прямого экспорта высококачественной нефти Тимано-Печёрской провинции, непосредственно на рынок. И под это же, по тендеру наша известнейшая компания «СовКомФлот», в соответствии с договором, построила три специализированных танкера.
Аналогичный проект должен быть развит чуть дальше…
А.НАСИБОВ (перебивает): Но они все с обычными энергетическими установками. Там же нету, вот эти сухогрузы, вот эти контейнеровозы, они же без…
В.РУКША: Дайте до конца сказать. Я скажу попозже.
А.НАСИБОВ: А у нас тема сегодня: «АтомФлот».
В.РУКША: Да, сегодня о ледоколах говорим. Ведь что я говорю? Ледокол нужен не только для проводки судов и грузов – это его основная работа, но он ещё делает разные другие, научно-исследовательские работы.
Я почти уверен, что мы будем главным ядром для обеспечения и по границам нашего континентального шельфа для обеспечения той заявки, которую мы обязаны подать в ООн. Поэтому я просто сказал вот по той конкретной работе, которая делается и которую мы должны выполнять. Просто приводил пример про транзитные грузы, что на сегодня у нас избыточными оказались ледоколы чуток типа «Арктика». И не хватает, наоборот, мелкосидящих ледоколов типа «Таймыр», который выполняет задачи, связанные с более мелкими глубинами. Вот всё, что я хотел сказать.
Отсюда сразу задача уже ледокола головного, нового поколения, которое у нас точно будет двухосадочным, которое сможет и на морском участке эффективно работать, принимая мощный балласт в себя, и в то же время, если надо будет, освобождаясь от балласта, работать в устье великих сибирских рек.
А.НАСИБОВ: Вячеслав Рукша, Генеральный директор АтомФлота в программе «Назад в будущее» на волнах радио «Эхо Москвы».
Мы вернёмся в эфир сразу после короткого выпуска Новостей.
НОВОСТИ
А.НАСИБОВ: Работает радио «Эхо Москвы». Ашот Насибов, ведущий. У микрофона программа «Назад в будущее». Гость в студии – Вячеслав Рукша, Генеральный директор АтомФлота.
Мы обсуждаем будущее атомного ледокольного флота.
Вячеслав Владимирович, а есть ли у какой-либо другой страны мира схожий с нами по масштабу атомный флот? Есть ещё атомные ледоколы у
кого-нибудь?
В.РУКША: Нет, многие страны в пятидесятых годах начинали программы строительства гражданских судов с атомными энергетическими установками. Все эти программы свёрнуты, и только мы сохранили эту программу, где атомные энергетические установки являются основным источником энергии для ледоколов.
А.НАСИБОВ: Насколько сейчас экономически целесообразно или оправдано содержать такой атомный флот с вашей точки зрения?
В.РУКША: Вы знаете, ну, с одной стороны, наверное, времени не хватит нам на эту дискуссию, потому что нужно говорить, во-первых, берите у всех женщин ожерелье, там бриллианты и так далее, да? С виду они им тоже не нужны ни за чем, да? Договоримся, что Арктика с виду не нужна и так далее. Поэтому надо понимать, что сегодня атомный ледокольный флот только он способен стабильно достигать любой точки Северного Ледовитого океана, включая Северный полюс, а мы туда съездили, я уже забыл, по-моему, там что-то уже 600 с чем-то там раз, или меньше, и так далее, тем самым показавши стабильность работы атомных ледоколов. И только этому по экономике, что я могу сказать? В целом мы дороже при строительстве на процентов, наверное, даже и сегодня, 20,ну 25, не больше. Дальше начинается вопрос стоимости топлива, ну, хотя бы в приведённых на лошадиную силу на винтах. Но сегодня при нынешних ценах я думаю, что здесь у нас есть преимущества перед традиционным органическим топливом раза в два, три, четыре. У нас чуть побольше экипажи, потому что требования задачи к атомному ледоколу они решаются значительно более жёстко, чем на обычном дизельном электрическом ледоколе, хотя ледоколы нового поколения мы планируем и ожидаем, что будет экипаж из 50 человек.
А.НАСИБОВ: Это будет серия ледоколов новых, скажите?
В.РУКША: Ну, вот вы сказали, я почему так долго говорил, я хотел прийти к другому, - к той главной задаче, почему государство создало нас, высвободивши из операторства и объединивши, потому что я бы так сказал, я говорю: мы должны говорить сегодня не о развитии атомного ледокольного флота, а о том, чтобы мы перешли на новую технологию. И я вижу, что, скорее всего, серия ледоколов нового поколения с учётом того, что они будут двухосадочные, это, скорее всего, три-четыре, не больше ледокола на сегодня, и останется «50 лет Победы», как молодой ледокол из серии типа «Арктика». Этих ледоколов будет достаточно, чтобы выполнить все государственные функции в Арктике, включая и спасательные, и другие, и научно-исследовательские, чтобы закрыть полностью Карское море с точки зрения и Норильского никеля, и тех задач, которые я просто уверен в ближайшие пять-десять лет стоят перед Газпромом по развитию его индустрии на полуострове Ямал. И плюс это такой будет проект, который позволит двигаться чуточку дальше. Одновременно мы параллельно должны будем разработать и посмотреть, во что будет выливаться проект ледокола, как мы его называем уже давно «Лидер», который бы обеспечивал круглогодовую транспортную работу по всему Ледовитому океану. Это должен быть ледокол, конечно, уже за 100, 120, может быть, и больше мегаватт, и, если сегодняшний ледокол и тот будущий ледокол подбирается 2 с половиной – 2,8 метра, то ледокол-лидер должен …
А.НАСИБОВ: Осадка?
В.РУКША: Нет, ломать лёд.
А.НАСИБОВ: А! Лёд, ну конечно.
В.РУКША: Лёд ломает толщиной, да? То ледокол-лидер стабильно, устойчиво, хотя бы со скоростью узлов, там я не знаю, 4-5, должен работать в четырёхметровых льдах.
А.НАСИБОВ: В четырёх?
В.РУКША: В четырёхметровых льдах.
А.НАСИБОВ: И круглогодично?
В.РУКША: И круглогодично.
А.НАСИБОВ: Это совершенно новая задача. Это новая транспортная задача.
В.РУКША: Это новая задача, объясню, почему. Потому что вот вы тут упоминали, я считаю, уже появилось два типа грузов, которые без этой в море решаться не будут. Потому что, если посмотреть на наши транссибирские перевозки, то тот, кто был близко знаком с железной дорогой, тот знает, что есть такое понятие 180 пар, и есть ограничения просто двухпутной железной дороги по провозной способности. И она, поверьте мне, достигает 200-300 там, назовём условно, на мой взгляд, 350, максимум, может быть, 400 миллионов тонн в год, или в штуках - другой.
Сегодняшний грузопоток контейнера между Северо-Восточной, или просто – между Азией и Европой, это 300 миллионов штук в год, 300, даже 400 уже по последним данным, если я правильно говорю.
А.НАСИБОВ: Штук чего? Контейнеров?
В.РУКША: Контейнеров, да. То есть, даже развернувши, ну, вы сами понимаете, мощный контейнеровоз, сегодня сами контейнеровозы последние, современные, которые берут по 12 тысяч ящиков, извиняюсь, ящиков – это у нас, ну, как бы понятно, - по 12 тысяч штук, да? В один эшелон, чтобы было понятно, входит 100 штук. Делить умеете? 12 тысяч: 100 вы получите 120 эшелонов сразу в одном судне. А мощность судна под тех же 50 тысяч лошадиных сил на винтах, скорость там под 25 узлов. Вот такие суда уже могут ходить за этим лидером, ну понятно, что ему надо будет корпус только улучшить и так далее. И вот это преимущество Северного Морского Пути, который даст им там под 10 суток, конечно, я уверен близко, но это большой международный проект.
А.НАСИБОВ: Давайте теперь коротко пробежимся по вопросам, поступившим от слушателей.
Вопрос от Павла Князева из Санкт-Петербурга: «А достаточен ли потенциал российской промышленности, чтобы решать все эти задачи?».
В.РУКША: Вы знаете, я в ответ всегда спрашиваю, надеюсь, это тот Павел Князев, с которым я работал, поэтому, Павел, большой привет! Зря ты ушёл совсем, наверное, в Санкт-Петербург, вот, я бы ответил иначе.
Я думаю, что, если будет поставлена задача, наша российская промышленность до сих пор способна решать все задачи. Поэтому вопрос денег, сроков, я думаю, что люди есть, ещё остались, они помнят. Ведь когда-то ж начинали и они с нуля, понимаете?
А.НАСИБОВ: Спрашивают несколько вопросов и о коммерческих рейсах. Имеется в виду возить туристов на Северный Полюс.
В.РУКША: Вы знаете, что я могу сказать? Вот здесь опять есть некое такое и наоборот - перехваливание их и недохваливание. В чём смысл?
Просто мы, когда выходим в зимнюю навигацию при работе в Карском море, у нас примерно 2 ледокола, которые полностью подготовлены, они остаются временно без работы, потому что на Енисее паводок, Обская Губа свою задачу завершает, и начинается северный завоз туда дальше, на Дальний Восток где-то в районе августа, в начале сентября. Вот заполнить эту паузу там тремя-четырьмя рейсами это интересно и экономически оправдано. Как только их становится меньше, и эффективность ниже, то, скорее всего, может быть, там я не знаю, через пять-семь лет и не будет интереса к этим рейсам.
Но сегодня, это просто вот, учитывая то, что я уже сказал, что у нас не хватает загрузки. Это как вписывающая загрузка, когда я или стоял бы у стенки, или я сделал эту работу.
Но она очень хороша, понимаете, капитаны по-английски говорят, экипаж английский понимает, уровень обслуживания, уровень понимания друг друга. И самое главное общаешься со всем миром. Понимаете, для ледокольщиков, я считаю, это просто крайне важно вот это даже больше.
А.НАСИБОВ: Понятно. И белые медведи тоже
по-английски говорят.
В.РУКША: Ну, белые медведи скоро будут говорить. По-русски они говорят, поэтому они скоро будут на двух языках говорить.
А.НАСИБОВ: Следующий вопрос о штатах, о специалистах атомного флота. Вот Максим из Санкт-Петеробурга утверждает, что произошёл серьёзный отток специалистов.
В.РУКША: Вы знаете, я готов подтвердить, только надо чётко понимать. Вот я, вернувшись, я с июня прошлого года начал снова работать как генеральный директор, могу сказать, что такие люди, как я, кому за 50, те сохранились и, видимо, мы, с одной стороны, мы не умеем уходить куда-то, мне так кажется. Это плохо или хорошо, жизнь рассудит. Видимо плохо для близких людей, что все эти провалы мы остаёмся там, где привыкли уже, или трудимся, и работаем. Действительно у нас могу отметить есть некий провал вот в диапазоне возраста в районе от 35 до 50, но связанный, понятно, с общей ситуацией по стране.
А.НАСИБОВ: Ну да, специалисты среднего звена, на которых, в общем-то, и всё держится.
В.РУКША: Ну, я бы так не говорил. Понятно, это да, это важные специалисты держатся. Но я так понимаю, что сегодня мы, к сожалению, при том сокращении числа ледоколов, которые производим мы, эту дырку восполняем. У нас, ну, чтобы назвать даже, порядка 85 дублёров на различных направлениях. Поэтому я думаю, что мы за ближайшие два-три года вот эту проблему, провала вот этого пятнадцатилетнего она будет восполнена.
А.НАСИБОВ: Я не могу не задать вопрос о выводе отработавших своё ледоколов из эксплуатации. Ведь известно, что реакторы с ледохода «Ленин» они были просто-напросто захоронены на могильнике.
.РУКША: Дорогой мой, тут надо отличать, во-первых, кто знает тему, всё же реакторная установка, первая реакторная установка она была опытная. Конструкция была совершенно не та, которая уже у наших установок типа «Ока-900», и там были аварийные ситуации, поэтому, почему она была утоплена, там понятно.
Мы же фактически вот, начиная с новой установки, которая была смонтирована на атомном ледоколе «Ленин», и, продолжая всю эту серию, как теперь говорят: надо постучать по дереву, да? Постучу по дереву, всё же без таких особых аварийных происшествий работаем. Поэтому у нас помещения все чистые, даже специальные зоны, и так далее. Поэтому здесь вопросов особых нет.
Значит, что можно сказать про собственно утилизацию?
Честно говоря, на сегодня у нас окончательного решения нет и не потому что его нет, ну вы знаете, лодки практически уже все, которые выведены из строя, приведены в порядок. Просто мы сейчас прорабатываем два варианта возможных: или удаление реакторной установки с ледокола, что нам смотрится, приведёт, и это позволит резко удешевить тему утилизации. То есть, я просто удалил реакторную установку, и дальше продаю оставшийся металл на обычных условиях, как любое другое судно продаётся. Или потребуются какие-то дополнительные мероприятия, если этого не удастся. Но промежуточный вариант, который мы сегодня делаем, и идём, это очень простой, это всё же отстой атомного ледокола при полностью снятых жидких грузах. Таким образом, ледокол стоит без экипажа, когда выведен, и это резко сразу сокращает все расходы, и в годовом исчислении содержание ледокола без экипажа это не очень большая сумма, которая позволяет совершенно в таком состоянии год-два покуда двигаться для понимания задачи.
Но я надеюсь, что всё же мы где-то первые ледоколы здесь, в Госкорпорации, которые планируют в рамках своей федеральной целевой программы ядерную радиационную безопасность. Мы стоим, я думаю, что всё же мы когда более жёстко проработаем тему удаления реакторной установки или какой-то другой вариант, связанный с утилизацией на каких-то, или Нерпа, или ещё чего-то, тут надо понимать, что не так много точек для этой задачи. Поэтому. Как только это будет сделано, я думаю, что первый ледокол – или «Сибирь», или «Арктика», скорее всего, «Сибирь», будет подвержен полной утилизации уже в районе 2012 года.
У нас сейчас задача чуть больше произвести утилизацию судов атомного технологического обслуживания, потому что они представляют чуть большую угрозу с точки зрения безопасности, потому что они не такие мощные, как ледоколы, и поэтому вот судно «Лепсе», старая наша плавучая техническая база, вот это объект номер один, который мы должны за ближайших три-четыре года решить полностью его утилизировать.
Здесь надо сказать большое спасибо международной поддержке, которая оказывается рядом стран, там целый большой набор такой ряд стран.
А.НАСИБОВ: На «Лепсе» хранятся жидкие радиоактивные отходы.
В.РУКША: Нет, там чуть-чуть. Но там главное хранится топливо ещё с первой, той самой первой установки атомного ледокола «Ленин». Само хранилище в довольно тяжёлом состоянии, поэтому требуется дополнительно специальные манипуляторы, чтобы обеспечить его безопасную выгрузку, как для персонала, так и для окружающей среды.
Но такой проект уже разработан, и я надеюсь, что мы в 10 году начнём первые этапы его реализации.
А.НАСИБОВ: Я предлагаю обратиться к вопросам слушателей, которые можно задавать по телефону: код Москвы 495, телефон: 363-36-59, телефон прямого эфира. Задавайте вопросы Вячеславу Рукше, Генеральному директору АтомФлота. У нас уже пошли первые звонки, а пока слушатели дозваниваются, вопрос ребром: а глобальное потепление? А вдруг Арктика освободится ото льда, Севморпуть освободится ото льда? Чего делать-то будете?
В.РУКША (Смеётся): Ну, вы знаете, если вспомнить, как происходило и глобальное похолодание, это не происходит мгновенно, поэтому льда на мой век и на ваш точно хватит, да и на век ледоколов нового поколения.
Я больше склонен считать, что идёт большая переоценка влияния человеческой деятельности на климат. И я верю в тех своих гидрологов, которые говорят, что всё же солнце до сих пор на 99, 99 и еще чего-то определяет климат на земле. И давайте следить за солнцем, холод от него идёт, или потепление. И поэтому я верю, что есть и циклы. Кстати, этот год чуть холоднее, причём так ощутимо, чем был прошлый.
А.НАСИБОВ: Первый телефонный звоночек. Алло!
СЛУШАТЕЛЬ: Алло! Добрый вечер.
А.НАСИБОВ: Здравствуйте! Вас зовут, и откуда вы звоните?
СЛУШАТЕЛЬ: Зовут меня Владимир, я звоню из Санкт-Петербурга.
А.НАСИБОВ: Слушаем, Владимир.
ВЛАДИМИР: Вячеслав Владимирович, большое спасибо за обстоятельную информацию. Но у меня к вам два вопроса:
Можно ли говорить, что вот суда-ледоколы, которые изготовлены Россией, это как раз тот конкурентоспособный продукт, который изготавливается в нашей стране?
И второй вопрос: В этом году исполняется 90 лет со дня рождения арктического капитана Юрия Сергеевича Кучиева.
А.НАСИБОВ: Ближе к трубочке придвиньтесь, пожалуйста. 90лет, дальше?
ВЛАДИМИР: Значит, 90 лет Юрию Сергеевичу Кучиеву. Он в последние годы своей жизни беспокоился о состоянии арктического флота России. Много писал в правительство России в защиту моряков-полярников. И подчёркивал огромное экономическое значение…
А.НАСИБОВ: Владимир, чуть быстрее вопрос задавайте, пожалуйста, а то не успеем ответить.
ВЛАДИМИР: Так вот это и есть вопрос. Так ли это всё?
А.НАСИБОВ: Спасибо.
В.РУКША: Нет, но я лично работал с Кучиевым Юрием Сергеевичем, помню просто, я всё же появился на атомном флоте арктическом в 76-м году, поэтому можете считать, сколько лет. Считаю, имя его никогда не будет забыто. И самое главное его всегда помнят его друзья и товарищи, с которыми он работал.
Поэтому я уже сказал, что в этом году знаменитая дата более общая – это 50 лет в целом, как заработала, вот был принят в эксплуатацию атомный ледокол «Ленин». Поэтому я думаю, что мы постараемся эту дату отметить подостойнее, с тем, чтобы всё же наша страна знала, что такая работа проделана была нашими отцами, назовём так. Это действительно работа очень большая.
Вы вот задали немножко некорректный вопрос:
во-первых, мы говорим про ледоколы только, и они востребованы.
Да, может быть, нас сегодня чуть больше, да, может быть, завтра уже хватать не будет. Я ещё раз скажу: я просто уверен, что России не менее трёх-четырёх ледоколов мощных линейных арктических ледоколов необходимо иметь и сегодня, и завтра, я почему-то уверен, и послезавтра.
Может быть, завтра их потребуется и 8, но тогда это уже будет бизнес просить для тех или иных проектов строить. Но для решения тех задач, которые есть сегодня, и для выполнения прямых государственных функций в Арктике, для защиты полностью, или не защиты, скажем так, а …
А.НАСИБОВ: Защиты, защиты, вы правильно сказали.
Ледоколы несут и оборонную функцию.
В.РУКША: Да, в наших интересах в арктическом бассейне понимаете, ведь, когда Чилингаров опустил на Северном Полюсе флаг, и там говорили вот «Мир» пришёл», так мы все почему-то забыли показать, что атомный ледокол доставил это судно с этими «Мирами», провёл на Северный Полюс. Не было бы атомного ледокола, никто бы до этого Северного Полюса не доехал бы.
А.НАСИБОВ: 363-36-59, телефон прямого эфира. Слушаем вас. Алло! Здравствуйте. Как вас зовут, уважаемый?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло! Здравствуйте. Меня зовут Евгений.
А.НАСИБОВ: Откуда звоните, Евгений?
ЕВГЕНИЙ: Из Москвы.
А.НАСИБОВ: Слушаем, Евгений.
ЕВГЕНИЙ: Значит, вопрос такой: вот ваш приглашённый он всё время говорил о больших ледоколах. А сейчас огромные перевозки, во всяком случае, в перспективе, в северных широтах, когда, может быть, не требуется большой ледокол?
А.НАСИБОВ: А о чём мы всю программу-то говорили? Что мы обсуждали всю программу? О том, что будем строить ледоколы река-море фактически, да?
В.РУКША (Смеётся): Ну, не совсем река-море.
ЕВГЕНИЙ: Нет, не река-море, а вот, например, в Баренцевом море нужен ледокол, который небольшой, типа «Москвы», как у нас в своё время были, который бы просто проводил там. Лёд там небольшой – 60 сантиметров, скажем там.
А.НАСИБОВ: А если такой ледокол, зачем им нужен ледокол с атомной энергетической установкой?
ЕВГЕНИЙ: Нет, без всякого атомного, обычный ледокол.
А.НАСИБОВ: А мы обсуждаем, извините, атомный флот. У нас программа посвящена, атомному флоту. Простите, пожалуйста.
А.НАСИБОВ: 363-36-59, телефон прямого эфира. Задавайте вопросы Вячеславу Рукше, Генеральному директору АтомФлота. По теме, пожалуйста. Слушаем вас!
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.
А.НАСИБОВ: Добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ: Это Юрий из Москвы звонит.
А.НАСИБОВ: Слушаем, Юрий!
ЮРИЙ: АтомФлот базируется в городе Мурманске. Причём, там не только ледоколы у пирса стоят, там стоит безоболочная (неразборчиво), о которой Вячеслав Владимирович говорил, там же стоит и расположенная инфраструктура, связанная с перезагрузкой атомных ледоколов с восприятием с них радиоактивных отходов, и так далее.
А.НАСИБОВ: А в чём вопрос-то?
ЮРИЙ: Вопрос в следующем: не является ли это дополнительной опасностью для миллионного года Мурманска?
А.НАСИБОВ: Спасибо! Сейчас узнаем ответ.
В.РУКША: Да, но, во-первых, что-то вы спасибо, я надеюсь, Мурманск действительно станет миллионным городом, да? В нём, по-моему, 350 тысяч.
А.НАСИБОВ: Отвечайте, отвечайте!
В.РУКША: Значит, все стандарты необходимые есть. Я думаю, кто знаком с этим, тот знает. И с точки зрения надёжности работы и так далее, судовые атомные установки они доказали свои высочайшие физические ряд тех свойств, которые заложены были конструкторами, свою безопасность. Поэтому здесь, как бы сказать, я считаю, всё соблюдено, и, как бы сказать, эта тема очень известна. Но и сегодня атомный ледокол «50 лет Победы» стоит в доке непосредственно судоремонтного завода, и это, как бы сказать, у горожан не вызывает какой-либо, ну, что ли, реакции такой отрицательной.
Важно здесь, я глубоко уверен одно: чтобы это было для общественности абсолютно предприятие доступно и открыто. Любые шаги, если кому надо, любая информация. Общественность должна знать, как мы собираемся двигаться и делать с тем или другим объектом. Вот эти вещи, конечно, мы не имеем права скрывать, как и любая, кстати, атомная электростанция. Поэтому я глубоко уверен, что сегодня, когда уже пять после тех тяжелых Чернобыльских событий общественность начинает немножко более смотреть на атомную энергию в деталях. В деталях смотреть, не просто огульно говорить: ай-яй-яй! Горим! Да? Или знаменитая фраза у бабушки: «Бабушка, что тебе надо убрать?» Внучек, говорит, я от электричества твоего страдаю, а телевизор оставь.
Понимаете, но вот здесь мне сложно ответить. Поэтому ещё раз подчёркиваю: я считаю, что самое главное, чтобы общественность нас понимала, в любой момент имела доступ к нам и видела, как мы работаем, и что мы делаем.
А.НАСИБОВ: Сделаете открытым?
В.РУКША: Ну, и сейчас уже читаются лекции.
А.НАСИБОВ: Ну да, у вас солдаты с автоматами стоят.
В.РУКША: Нет, это совершенно другое. Система физической защиты должна быть идеальной и, наверное, одна из самых лучших. Мы к этому стремимся. Это не мешает обеспечить доступ общественности к нашим объектам и к нашим шагам.
А.НАСИБОВ: Ещё один звоночек коротенький. Слушаем вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.
А.НАСИБОВ: Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Это говорит Сергей, который житель Норильска с 54-го года.
А.НАСИБОВ: Слушаем, Сергей.
СЕРГЕЙ: Я там родился. У меня просто маленький вопрос. Я знаю, что атомные, которые доходят до Дудинки, это отличные, а, может быть, немножечко подумать над тем, что, ну кроме судостроения, всё-таки…
А.НАСИБОВ: Сергей, короче формулируйте, мало времени осталось. Что, ещё протянуть?
СЕРГЕЙ: Завоз от Красноярска.
А.НАСИБОВ: Спасибо.
В.РУКША: Ну, вы отлично знаете, я эту тему хорошо знаю, могу сказать, потому что был Генеральным директором Мурманского пароходства почти три года, и уверен до сих пор, что морской завоз грузов через Дудинку он всё же эффективнее, чем речной. Река, вне сомнения, в летний сезон, сезонность высокая, будет работать, для, в первую очередь, наверное, минерально-строительных грузов, и ряда других. Но вопрос круглогодовой навигации и строительством всех пяти, кстати, все пять, ещё раз подчёркиваю, что на сегодня Норильский комбинат построил 5 сверхспециализированных судов мощнейших.
А.НАСИБОВ: Ледокольного класса?
В.РУКША: Да, фактически, как ледокол. Ещё раз говорю: да. Поэтому я думаю, что здесь должны считать элементарно экономисты и складывать в столбик, или вычитать.
А.НАСИБОВ: Вячеслав Владимирович, у меня последний вопрос: какие решения должны быть приняты сегодня, чтобы вот эти планы реализовались в ближайшие 10-15 лет?
В.РУКША: Вы знаете, вот я единственно, что хочу сказать, что, если до этого когда-то меня раньше там, учитывая, что я много лет занимаюсь этим атомным флотом, я бы так сказал, что Арктика, наверное, это вот моя любовь, поэтому я не очень тот эксперт, которого надо спрашивать. Всё же я к этому отношусь очень трепетно.
А.НАСИБОВ: Тем не менее.
В.РУКША: Да, я считаю, что сегодня дай Бог, чтобы наше правительство осталось и не выкинуло из бюджета строку «Строительство головного ледокола нового поколения». Потому что наши ледоколы, о которых я говорил, мы да, мы продляем им ресурс максимально, смотрим, и так далее, но вы сами понимаете, что даже за 35 лет любой объект, работающий в таких тяжёлых условиях, он уже не способен дальше работать. Поэтому крайне важно, чтобы мы в 10 году проект, в этом году ледоколы нового поколения вот этого, двухосадочного завершаются. Крайне важно, чтобы в 10 году нам были выделены ресурсы, и мы приступили к строительству ледокола нового поколения, который будет завершен где-то в районе 2015 года. С последующим принятием решения о серии. Ещё строим два, или ещё строим три ледокола. Тем более, что ледокол строится достаточно медленно, и всегда можно по обстановке, потому что ещё раз подчёркиваю: я хочу сказать, что главная из наших вот задач сегодня – это мы боремся с издержками, потому что мы оказались чуть избыточны, нас построили больше, считая, что Арктика будет двигаться быстрее. К сожалению, Арктика развивается чуть медленнее. Поэтому под те задачи, что сегодня есть, важно вот, головной ледокол, свои задачи по обеспечению стабильной работы существующего флота, а тем более мы сегодня находимся в составе государственной корпорации «Росатом», а это совершенно другое, более прямое отношение всё, что касается работы атомных установок. Тем более что, надеюсь, и плавучие энергоблоки пойдут. Поэтому здесь задачи мы решим.
Очень важно, чтобы правительство не убрало нас из бюджета 10-11 года, и далее – по строительству ледокола нового поколения.
А.НАСИБОВ: Правительство! Не убирайте, пожалуйста! Вас просит Рукша.
В.РУКША: Да, очень просит! Очень просит!
А.НАСИБОВ: Вячеслав Рукша, Генеральный директор Атомфлота!
В.РУКША: Дядя Вова, не убирайте, пожалуйста, из бюджета! (Смеётся).
А.НАСИБОВ: Генеральный директор АтомФлота, гость программы «Назад в будущее» на волнах радио «Эхо Москвы».
Программа «Назад в будущее» выходит, благодаря сотрудничеству с Общественным советом Госкорпорации «РосАтом». Свои предложения, вопросы задавайте на Интернет-сайте радио «Эхо Москвы», в блоге Татьяны Фенгельгауэр. И я, Ашот Насибов говорю: до свидания. Встретимся в следующий понедельник. Всего доброго!