Маргарита Симоньян - Сбитый фокус - 2015-01-02
А.Венедиктов
―
Это программа «Сбитый фокус». У нас Леся Рябцева, и в гостях ресторане «Аченти» Маргарита Симоньян. Добрый вечер!
М.Симоньян
―
Добрый.
О.Рябцева
―
Марго, скажи, пожалуйста, что для тебя важнее: семья или карьера?
М.Симоньян
―
Конечно, семья.
О.Рябцева
―
А может быть такой момент, когда ты скажешь: Все, ухожу. Вот, что должно случиться?
М.Симоньян
―
В любую минуту может быть такой момент. Огромное количество вещей может случиться, чтобы я, как любой нормальный человек, ушла, начиная от необходимости какой-то жесткой, не дай бог, быть со своей семьей – ну разные бывают причины – и заканчивая какой-то ситуацией, если вдруг мне покажется, что – поскольку мы занимаемся деятельностью, тесно связанной с политикой, – что моя работа расходится с моим внутренним пониманием правильного или неправильного.
О.Рябцева
―
Тебя отпустят?
М.Симоньян
―
Кто?
О.Рябцева
―
Не знаю.
М.Симоньян
―
Крепостное право отменили, как известно, в 1861 году.
О.Рябцева
―
Тебе не будет жалко канала? Ты просто бросишь людей у уйдешь?
М.Симоньян
―
Нет, ну послушай… Хорошее у нас начало разговора! Я не собираюсь никуда уходить, но если я понимаю, что моя работа оказывается несовместима с моей семьей, то я, конечно, сделаю все, чтобы минимизировать потери для канала, но я сильно не переоцениваю, знаете, свое значение в истории, и канал без меня справиться может и лучше, чем со мной, как это всегда и бывает в таких ситуациях. Начальники склонны думать, что без них все лопнет и рассыплется, и исчезнет. На сам деле все не так. На канале работают тысячи людей. Наверняка среди этих людей есть люди умней, чем я, профессиональнее, задорнее…
А.Венедиктов
―
Тогда, почему ты его возглавляешь?
М.Симоньян
―
Ну, потому что в тот момент искали человека, который был бы молодым, незнакомым с советской пропагандой и прочее. И люди, которые искали этого человека, остановили свой выбор на мне. Поверь мне, я никак не добивалась этой должности. Я вообще слышать не слышала о таком канале, вообще об этой идее и о том, что вокруг меня и моей судьбы, таким образом, сгущаются тучи. Я хочу уточнить, сказать, что начальник… в чем главная ошибка начальников – начальнику всегда кажется, что он умнее всех, образованнее всех, профессиональней всех и самый большой молодец.
А.Венедиктов
―
Но это правда же, ну про меня, во всяком случае.
М.Симоньян
―
Про тебя правда, но ты такой один, понимаешь? А история показывает, что это неправда, по той простой причине, что, если бы это была правда, не было бы эволюции.
А.Венедиктов
―
Так. Очень для меня умно. Скажи, пожалуйста, тебя Путин вдохновляет на работу?
М.Симоньян
―
Меня вдохновляет моя страна на работу.
А.Венедиктов
―
А Путин?
М.Симоньян
―
И меня вдохновляет… Ну, как тебе сказать… Путин вдохновляет? Понимаешь, я девушка верующая, а ты сейчас пытаешься из меня выбить признание, что у меня есть кумир, потому что само слово «вдохновляет»…
А.Венедиктов
―
Нет-нет-нет! Разные люди вдохновляют.
М.Симоньян
―
Ну, скажем так: некоторые вещи, которые происходят с моей страной благодаря тому, какие решения принимает Путин и какие он совершает поступки, как, например, возвращение Крыма - меня, безусловно, вдохновляют. И если в этом смысле, то да. Но, конечно, мы сейчас говорим не о том, что послушал речь – вдохновился – пошел работать, а о том, что я глубоко близко к сердцу принимаю историю своей страны. И, когда я вижу, что большая история – не просто приняли один закон о пенсионном страховании, отменили - приняли другой, - а большая история, которая войдет в учебники и через сто лет, происходит на твоих глазах и происходит благодаря воле одного человека, - а мы все понимаем, что это был вопрос личной воли Путина: вернется Крым или не вернется Крым – там много чего совпало, но если бы был другой лидер с другой волей, то, наверное, это могло быть не так, мягко говоря, не факт, что это было бы так – мы это все понимаем....
А.Венедиктов
―
А до Крыма?
М.Симоньян
―
Так вот, когда это происходит, это вдохновляет.
А.Венедиктов
―
А до Крыма?
М.Симоньян
―
А до Крыма… тоже были какие-то вещи. Олимпиада была…
А.Венедиктов
―
Это все третий срок, а ты работаешь много…
М.Симоньян
―
Меня очень вдохновило то, что произошло с Чечней, поскольку я была в Чечне во время второй войны, когда еще работала репортером, и я была в самый разгар этой войны, и, когда через несколько лет – я уже не была репортером, - но я уже сама отправляла туда репортеров, и они приезжали и показывали мне видео и взахлеб рассказывали мне, какой прекрасный Грозный и все прочее, мне, как человеку, которым там был во время войны, было трудно в это поверить просто. Мне до сих пор иногда не верится, мне кажется, что не может быть, что-нибудь они нафотографировали где-нибудь там – я не знаю, где –в Европе, а мне тут показывают.
А.Венедиктов
―
Ты знаешь, у нас есть у нас есть несколько вакансий послов в Российской Федерации – ты, как дипломат вполне могла бы сгодиться. Обращайся – я с Сергеем… с нашим товарищем переговорю. Посол в Зимбабве, посол в Словакии…
М.Симоньян
―
У послов есть одна проблема – они живут не в России. А я бы очень не хотела жить не в России, и надеюсь, этого никогда делать не придется, не дай бог.
Вещи, которые происходят со страной благодаря тому, какие решения принимает Путин, меня вдохновляют
О.Рябцева
―
Венедиктов всегда говорит, что он перестал понимать Путина. Ты его понимаешь? Ты понимаешь, что он делает?
А.Венедиктов
―
Это правда. Я перестал понимать последнее время целеполагание Владимира Владимировича.
М.Симоньян
―
Слушайте, я не размышляю в таких категориях: понимаю ли я Путина. Но Путин же не друг мой, чтобы я его понимала или не понимала. Если вы имеете в виду, понимаю ли я, в чем заключается политик нашей страны, какие руководство нашей страны видит для себя угрозы, и как оно их предотвращает, и какой логикой руководствуется в том или ином вопросе, то да - эта логика мне понятна. Бывают какие-то вещи, когда я с этой логикой внутренне не согласна. Невозможно же принимать, понимать все и считать все решения единственно верными.
А.Венедиктов
―
Но есть такие люди, ты же знаешь.
М.Симоньян
―
Ну я не знаю, есть ли такие люди. Я знаю, есть такие люди, которые так говорят, но я не знаю, есть ли люди, которые действительно так думают, по крайней мере, среди людей, вообще, способных думать. Но, в общем и целом я эту логику понимаю – это точно. Есть там некоторые страны и некоторые люди – я понимаю, о чем вы сейчас говорите – чью логику я наглухо не понимаю, потому что я не вижу, в чем тут польза, где они увидели угрозу, почему они поступают так. В нашем случае – да, я понимаю.
О.Рябцева
―
И куда мы движемся? Что за цель у Путина. Просто все говорили про Российскую империю…
А.Венедиктов
―
Нет, про Крым – понятно…
М.Симоньян
―
Ну давайте все же конкретней. Ну что за цели у Путина? Давайте спросим у Путина.
А.Венедиктов
―
Интересно же. Давайте спросим у Путина…
М.Симоньян
―
Ты же знаешь, я очень не люблю разговаривать лозунгами.
А.Венедиктов
―
Не-не, это вопрос понимания. Я же честно сказал: я перестал понимать. Я понимаю, почему, как и каким образом зрел генезис идеи присоединения Крыма. Я не понимаю то, что он делает сейчас с Новороссией так называемой, я не понимаю, что он делает с нашими потенциальными союзниками по борьбе с исламской угрозой и терактами. Я не понимаю его мотиваций. Я не по-ни-ма-ю. И он это знает, что я не понимаю.
М.Симоньян
―
Ты думаешь, ему интересно, понимаешь ты или нет?
А.Венедиктов
―
Нет, ему это не интересно.
М.Симоньян
―
Послушай, я сейчас точно не возьму на себя роль пресс-секретаря или в каком-бы то ни было виде представителя Путина. Я могу для себя объяснить, почему происходит то или иное. И я думаю, что и ты можешь для себя объяснить, если ты будешь объяснять от обратного; если ты будешь руководствоваться не вопросом «зачем?» в некоторых, названных тобой пунктах, - если ты будешь руководствоваться вопросом «а что было делать?
А.Венедиктов
―
Ответ. Ну, в общем, ответ. Давай про других, про оппонентов Путина. Вот ты про Путина сейчас так рассказала…
М.Симоньян
―
Я не рассказывала про Путина!
А.Венедиктов
―
Нам твое понимание нужно, послушай. Ты являешься руководителем большого информационного, хорошо цитируемого канала. Это очень важно, как ты понимаешь людей, принимающих решение. Вот у Путина есть оппоненты, публичные оппоненты. Это Ходорковский и это Навальный. А их ты понимаешь - чего они делают?
М.Симоньян
―
Ходорковского – нет. Совсем. Этот человек какой-то… Для меня это человек другого времени, не моего поколения.
А.Венедиктов
―
А Путин – твоего?
М.Симоньян
―
Нет, я сейчас про Навального.
А.Венедиктов – А
―
а, ты сравниваешь с Навальным.
М.Симоньян
―
Да, ты же сказал: Ходорковский, Навальный. Ходорковский для меня… я его не понимаю так, как я не понимаю очень многих людей, бывших на коне в 90-е. Вот у них что-то такое в голове, что мне просто непонятно. Я не вижу логики во многих поступках, и, в том числе, наших знакомых разных. Как-то я не понимаю: так… почему... – и спотыкаюсь о внутреннюю стену. Не понимаю – почему. Что касается Навального.
А.Венедиктов
―
Он же сверстник, да?
М.Симоньян
―
Ну, примерно, да, я думаю, что на пару лет старше… То, ну да, я понимаю, что он хочет и что он делает - он добивается власти единственным доступным, как ему кажется методом, а именно – свержение существующего строя. Что тут непонятного? Мне кажется, любой человек это понимает. Это же не вопрос, согласна я с этим или не согласна. Это вопрос того, понятно ли мне, что он делает. Все его поступки, которые я наблюдаю и слова, которые мы слышим, они лежат в этой парадигме: человек пытается прийти к власти путем свержения существующего строя. Точка. В двух словах если.
О.Рябцева
―
Как ты считаешь, Навальный и Ходорковский не патриоты?
М.Симоньян
―
Понятия не имею. Я не знакома ни с тем, ни с другим.
О.Рябцева
―
Ну вот, по тому, что они говорят. То, что Навальный говорит: «Я считаю, что страну можно сделать лучше, если поступить вот так…» - и что-то предлагает.
М.Симоньян
―
Значит, давай вот так: Я считаю, что абсолютно очевидно для любого думающего человека - что потрясения по типу революции – по типу грузинскому, украинскому и иже с ними – для России сейчас были бы вредны, катастрофичны, отбросили бы ее далеко назад и не привели бы для ее народа ни к чему хорошему, в среднесрочной перспективе - точно. В долгосрочной перспективе много может, чего случиться и с действующей государственной системой и с другой. Мы же не берем на сто лет вперед, мы берем, скажем, на 15 лет вперед. Совершенно очевидно, что это было бы для России очень вредно и очень плохо.Человек, который все равно продолжает добиваться именно таких изменений, он либо свою страну ненавидит, либо по непонятной мне причине этого не понимает, что это так – что он свою страну ведет в ад гражданской войны в худшем случае. Что тут в случае Навального: то ли ему по фиг, что будет с Россией и «гори оно все огнем, лишь бы я был у власти», как Ленин; то ли он искренне считает, что, если он придет к власти, ничего страшного не случится, и все будет прекрасно и замечательно, и всех плохих он победит и гражданской войны не будет - может быть так, что он этого не понимает. Не знаю, я с ним не знакома. Я предпочитаю не делать выводы о том, чего я не знаю.
А.Венедиктов
―
Ты руководитель крупного канала, еще раз повторю: много цитируемого. Почему ты лично не знакома ни с Ходорковским, ни с Навальным, а с Путиным знакома. Это же ненормально.
М.Симоньян
―
Как я могла бы быть знакома С Ходорковским, который сидел в тюрьме все это время, что я руководила…
А.Венедиктов
―
Он год на свободе.
М.Симоньян
―
Он год на свободе – он год за границей. Что касается Навального, он допускал оскорбительные по этническому признаку выпады в мой адрес. Но я прекрасно помню и никогда не забуду историю с «армянскими проститутками», и мне этого вполне достаточно, чтобы не быть с человеком знакомым, потому что, если мы будем с ним знакомы – ну, мне придется… нецензурно выражаться в лучшем случае.
А.Венедиктов
―
Ты… точно помнишь? Я просто не помню.
М.Симоньян
―
Конечно. Я помню, что я даже к тебе обращалась, и ты мне ответил. Я к тебе, когда его начали защищать и говорить: а что такого, разве в Армении нет проституток? – я тебе написала и сказала: «Леша, а если бы тебя назвали еврейской проституткой, ты бы тоже посчитал, что это в порядке вещей?» А ты сказал: «Конечно, нет». Все, для меня вопрос закрыт с этим персонажем. Есть вещи, которые переходят грань и все. Потом он еще ни с того, ни с сего наехал на мою сестру. Ты знаешь мою сестру. Просто хорошая девочка, которая работала абсолютнейшим клерком, ну просто клерком в пресс-службе «Олимпстроя» за зарплату что-то типа 80 тысяч рублей, например, которая неплохая зарплата, но и не огромная, не имела доступа ни к каким финансовым потокам, ничего. Не я ее туда устроила. Она в Сочи жила и в Сочи работала. Он разразился постом, что вот посмотрите: коррупционеры пристраивают своих…, к олимпийской присосались…. Ну, о чем можно говорить? Потом он писал, что я рожала в США. Я в США не была два с половиной года. Ну просто врет человек, он бесконечно врет.
А.Венедиктов
―
Ну ты могла родить, не будучи в США.
М.Симоньян
―
А, кто знает, что я не была в США? Я не была в США два с половиной года вообще. Ничто не помешало Навальному написать, что я родила свою дочку, которой годик, в США. Его цитируют до сих пор, мне до сих пор дикое количество людей, в том числе, знакомых пишет: «Сама-то в Америке родила – ради гражданства». Ты знаешь, что я не рожала в США. Человек постоянно врет, допускает личные выпады в мой адрес, адрес моей семьи. Моя сестра-то, вообще, при чем? Вот у него брата сейчас посадили – он стенает. Мою сестру, конечно, не посадили, но я уверена, что если бы он был у власти – посадили бы, понимаешь? Нашли бы за что. И, конечно, эти этнические вещи, которые просто непростительны. Ну вот человек писал бы: «еврейские проститутки» и прочее, ты стал бы с ним знакомиться и общаться? Я думаю, вряд ли.
А.Венедиктов
―
Ну, я думаю, что как главный редактор, к сожалению, бы стал.
М.Симоньян
―
Ну, может быть. Ты все-таки занимаешься работой на московскую аудиторию. Он был кандидатом в мэры Москвы. Это немножко другая история.
О.Рябцева
―
Ты говорила про революцию. Если ты позволишь к этому вернуться. Навальный говорит о революции снизу, а Ходорковский, когда мы с ними встречались, говорили про дворцовый переворот. Ты считаешь, что сценарий революции снизу – это ужасно для страны. А вот дворцовый переворот? Если кто-то внутри найдется, внутри правительства, элиты, который кто-то захочет поменять что-то в этой стране.
М.Симоньян
―
Я считаю, что любая незаконная смена власти ужасна для страны, потому что она воспитывает в поколении привычку к тому, что так может быть, а значит, еще один дворцовый переворот случится завтра, послезавтра, а, может, даже два за день, условно говоря. Вот почему-то там в США не приходит никому в голову устраивать дворцовые перевороты даже при очень непопулярных президентах. Все сидят и ждут следующих выборов, правда же? У нас – ну хватит уже – у нас столетие сплошных каких-то переворотов, подковерных интриг и непонятной смены власти, к самому факту которой – смены, я имею в виду – к волеизъявлению народа, большого народа имело очень мало отношения.Хватит, нужно привыкнуть жизнь по Конституции, по законам. Ну дайте нашей стране хотя бы пару поколений прожить нормально, спокойно, так как надо: нормально спокойно сменять власть.
Вот, что они на Украине натворили? Сколько – год оставался до выборов? Ну это же просто смешно. Ну перевыбрали бы его. Сейчас у них был Крым, не было бы войны на Донбассе, не было бы всей этой катастрофы, и был президентом тот же Порошенко. Ну, чего они добились? Понимаете, есть какие-то вещи, которые у меня есть близко к сердцу, которые ты когда-то читал, видел… Я очень близко к сердцу принимаю, например, «Окаянные дни» Бунина. Вот я каждый раз их перечитываю – раз в несколько лет – и рыдаю. Я не хочу, чтобы это случилось при моей жизни, при жизни моих детей, и я буду делать все, что от меня лично зависит – хотя зависит не много – чтобы этого не допустить.
А.Венедиктов
―
Поскольку ты заговорила о США, есть совершенно замечательная фраза Обамы, который не мой герой с самого начала, с начала кандидата, который говорил о том – это, может быть, такая была риторика, -но, тем не менее, он говорил: «Миллионы людей вышли на демонстрации в Нью-Йорке и Вашингтоне против войны в Ираке. Это были патриоты Америки. Миллионы людей вышли на демонстрации в поддержку войны в Ираке – и это тоже были патриоты Америки. Мы все патриоты Америки». Вот в этой парадигме люди, предлагающие даже в вопросах войны и мира разные решения для России, скажем, Солженицын, Сахаров – они патриоты России?
М.Симоньян
―
Знаешь, с Солженицыным я была знакома, царствие ему небесное, с Сахаровым – нет, но нет причин сомневаться в том, что Сахаров был патриотом свой стороны…
А.Венедиктов
―
Призывающий санкции на Россию, на Советский Союз в ходе войны с Афганистаном. Сахаров публично выступал за санкции против свой страны, и он оставался патриотом.
М.Симоньян
―
Не знаю, Леша, я тебе еще раз говорю…
А.Венедиктов
―
Твое мнение.
М.Симоньян
―
Я с Сахаровым не была знакома, я не могу выносить суждение о личностных характеристиках людей, не будучи лично с ними знакомой. Я про тебя-то не могу сказать, патриот ты своей страны или нет, потому что я тебя не так близко знаю.
А.Венедиктов
―
Познакомимся поближе, дорогая!
М.Симоньян
―
Я могу сказать про себя. Мы очень любим, особенно в прессе такими разбрасываться суждениями: этот патриот, этот не патриот; навешивать ярлыки: этот - то, а этот - сё. Я этого делать не люблю и стараюсь никогда не делать. Иногда срываюсь, но стараюсь не делать. Я не могу заглянуть в душу усопшему, царствие ему небесное, Сахарову и до конца понять – он это делал, потому что он искренне считал, что так для его народа будет лучше – я думаю, что, например, да, или же он просто вопреки благу своего народа, хотел смести эту власть, потому что она ему не нравилась.
Навальному пофиг, что будет с Россией, и «гори оно все огнем, лишь бы я был у власти», как Ленин
А.Венедиктов
―
Хорошо, но про Навального, Ходорковского и Путина ты можешь сказать.
М.Симоньян
―
Иногда человек… Я тебе только что сказала: я не знаю… Ты меня спросил то же самое про Навального и Ходорковского. Я тебе ответила точно так же: я с ними не знакома, я не знаю. Я тебе как раз сказала, что я считаю, что революция для народа нашего вредна. Навальный призывает к революции. Я не знаю, он это делает потому что нему плевать на свой народ и на свою страну – лишь бы ему досталась власть, или он это делает, потому что он не понимает, как это вредно. Понятия не имею. Давай его посадим, попросим за детектор лжи и спросим, что он думает на самом деле.Иногда человек сам в себе не может разобраться до конца и самому себе честно ответить: «А я вот это делаю, потому что я желаю благо родине» или потому что «Я желаю блага себе лично». Ну правда же, так часто бывает. Поэтому не жди от меня, что я буду навешивать какие-то ярлыки. Не знаю.
Если ты спрашиваешь о том, может ли быть так, что люди выходят на акции протеста, большие патриоты своей страны – ну, конечно, может, ну, очевидно. Причем люди могут выходить на акции протеста – и потом история покажет, что они были правы, что действительно какая-то тема принесла пользу их стране. Являются ли патриотами страны люди, которые выходят на акции не против войны или чего-то там, а требующие свержения строя, и по факту революции, я думаю, что даже в таком случае многие люди являются патриотами свой страны. Они просто не понимают или не до конца понимают, к чему это приведет и сами ужаснутся. И мы знаем миллион примеров того, как люди, которые искренне и всем сердцем поддерживали разные бунты и революции, потом рвали на себе волосы, в том числе, известные люди, и понимали, какими они были идиотами.
А.Венедиктов
―
Маргарита Симоньян. Леся…
О.Рябцева
―
Продолжая разговор про патриотизм. И что, если говорить о патриотизме, который направлен на внешний контур…
М.Симоньян
―
Ты чего виски не пьешь?
А.Венедиктов
―
Я пью, что ты шампанское не пьешь?
М.Симоньян
―
Я пью.
А.Венедиктов
―
А Леся воду не пьет. Совсем плохо стало.
О.Рябцева
―
Все в порядке. Вот, если ты скрываешь свои недостатки – это патриотизм. Если ты показываешь только хорошее – это патриотизм…
А.Венедиктов
―
Это вопрос, подожди, это вопрос.
М.Симоньян
―
Ты со мной разговариваешь, блин, как с депутатом законодательного собрания какого-нибудь маленького района.
О.Рябцева
―
Ты же принимаешь решение в рамках канала. Вот, когда ты их принимаешь, ты же руководствуешься чем-то: вот здесь мы покажем, вот здесь не покажем.
М.Симоньян
―
Леся, очевидно, мне тебе придется подтвердить, что Земля круглая. Земля – круглая. Да, если человек патриот, это не значит, что он говорит только о достоинствах – он должен бороться с недостатками тоже. Пойдет, устроит?
О.Рябцева
―
Ты борешься с ними?
М.Симоньян
―
Борюсь.
О.Рябцева
―
Пропаганда вот… О патриотизме и пропаганде в рамках твоего канала. Она направлена показана на показывание не только хорошего? Я просто не помню ни одного ролика, когда бы вы показывали что-то нехорошее.
М.Симоньян
―
Я не занимаюсь пропагандой, Леся.
О.Рябцева
―
А чем?
М.Симоньян
―
Во-первых, смею предположить, не так много смотришь роликов, потому что у нас полно самых разных историй. Во-вторых, пропаганда, как мне представляется – мы же знаем, что это слово носит коннотацию негативную – так вот пропаганда - это когда ты пытаешься убедить людей в каких-то вещах, которые не являются правдой, в которые ты сам не веришь. Это совсем другая история. СМИ – есть СМИ. У каждого СМИ есть редакционная политика. Есть люди, которые работают в этом СМИ, которые исповедуют определенные идеалы, определенные взгляды на жизнь, определенные убеждения.Это так на "Эхе Москвы", например. И не нужно этого стесняться. Это нормально, это хорошо, что существуют СМИ, чья в общем и целом, скажем, коллективная редакционная политика является такой, а есть другая, а есть третья, есть пятая.
В огромном, многотысячном, десятитысячном хоре мейнстримовских англоязычных СМИ мы фактически единственное СМИ, которое показывает какую-то другую точку зрения на те или иные события, которое дает истории, не попадающие даже на агентство, вроде этого телефонного разговора Эштон и эстонского министра иностранных дел, где они фактически косвенно признали, что снайперы могли быть и среди протестующих – который не попал просто никуда. Мы это все рассказываем. У нас есть аудитория, которая нас смотрим именно поэтому. У нас есть люди, которые нас цитируют именно поэтому. Потому что много людей понимает, что все не может быть таким черно-белым, наверное есть какие-то другие краски. Мы стараемся эти другие краски добавлять. У нас России-то не так много в эфире на самом деле, потому что…
А.Венедиктов
―
Интересно, почему.
М.Симоньян
―
Да я тебе объясню, почему. Вот представляешь, ты приезжаешь за границу и видишь там канал называется «Бельгия сегодня» и смотришь – а там сплошные новости про Бельгию. Ты сколько его будешь смотреть – 2 минуты, 30 секунд?
А.Венедиктов
―
Если я бельгиец?
М.Симоньян
―
Нет, в том-то и дело. Если ты не бельгиец, если ты россиянин. Тебе оно надо?
А.Венедиктов
―
То есть задача канала – о чем вопрос – не пропагандировать Россию в кокошнике…
М.Симоньян
―
Задача нашего канала – ломать монополию мейнстримовских СМИ…
А.Венедиктов
―
В то стране, где вы вещаете.
М.Симоньян
―
…вообще на информацию.
А.Венедиктов
―
То есть иными словами твой канал – иностранное СМИ, скажем, для Великобритании, Бельгии и Франции – которое, иностранное СМИ ломает представление рядовых бельгийцев о Бельгии?
М.Симоньян
―
Не только о Бельгии, вообще о мире.
А.Венедиктов
―
О мире, да. Но и о Бельгии. Не Россию продавать, извини…
М.Симоньян
―
Но и о России тоже. Я тебе говорю о том, что, понимаешь, мы с этого начинали – что были каналом сугубо России, но мы поняли эмпирическим путем, что это ошибка, потому что аудитория потенциальная такого канала малюсенькая. Сколько людей в мире, которые не говорят по-русски, но при этом хотят потреблять информацию о России ежечасно, ежедневно в огромном количестве: ах что ж там у вас еще в России произошло? Очень мало. Поэтому это неэффективно. Это просто неэффективное расходование бюджетных средств. Ты рассказываешь этим пяти тысячам человека за большие деньги, что тут у нас произошло в России.Когда ты рассказываешь этим людям истории, которые меняют их взгляд на мир, в том числе, на Россию… У нас аудитория, когда мы поменяли концепцию, выросла просто в геометрической прогрессии. И она позволяет нам добиваться нашей цели - отражения российской позиции на мир несоизмеримо, в тысячу раз более эффективно, когда мы показывали сплошные документальные фильмы о том, как там живется на Байкале, условно говоря.
О.Рябцева
―
То есть, в условной Британии, твой канал является оппозиционным государственным каналам.
А.Венедиктов
―
Британским.
О.Рябцева
―
Британским.
А.Венедиктов
―
Условно. Альтернативным, условно.
М.Симоньян
―
Не оппозиционным, а альтернативным. Безусловно, так и есть.
А.Венедиктов
―
То есть вы создаете альтернативную картину мира.
М.Симоньян
―
Да.
О.Рябцева
―
То есть, если там говорят, что королева Британии замечательная, вы говорите, что королева не такая уж…
А.Венедиктов
―
Нет, я бы хотел посмотреть у них RussiaToday в Китае, дорогая.
М.Симоньян
―
Да, в Китае нельзя вещать иностранным каналам.
А.Венедиктов
―
Да, беда. Я знаю, как ты понимаешь. Я бы хотел, я могу высказать желание.
М.Симоньян
―
Я бы тоже хотела. Там очень узкое распространение. Мы вещаем в Китай настолько, несколько сколько это позволено – там в некоторых гостиницах и в некоторых компаундах, где живут иностранцы.
А.Венедиктов
―
Но не про Китай, дорогая.
М.Симоньян
―
Нет, мы можем вещать про что угодно. Мы не вещаем на китайском языке, и мы вещаем все равно не для китайцев, а для иностранцев в Китае. Тогда как в Британии мы вещаем для Британии, в Америке – для Америки и прочее. Конечно, там нет таких ограничений, слава богу.
А.Венедиктов
―
В этой связи перед новостями – у нас еще две с половиной минуты – как ты смотришь на все эти истории с «распятыми мальчиками», со сбитыми Боингами и так далее? Это инструмент, просто? Ну инструмент, ну кривоват…
М.Симоньян
―
Я почти никогда не комментирую деятельность коллег.
А.Венедиктов
―
Я не спрашиваю тебя про Первый канала. Я тебе говорю принципиально про сюжеты. Посол в Словакии – ну, понятно.
М.Симоньян
―
Что ты каркаешь? Сейчас отправят меня в Словакию.
А.Венедиктов
―
Я могу попросить, я в этом смысле вполне… Мы не про коллег сейчас, мы про инструмент.
М.Симоньян
―
Я тебе хочу сказать, что мы не показывали ни ту историю, ни другую.
А.Венедиктов
―
Вот так.
М.Симоньян
―
Да.
А.Венедиктов
―
Почему?
М.Симоньян
―
Потому что я посчитала эти истории недостаточно проверенными, и сказала своим ребятам не давать их в эфир, пока они все не проверят, и если они мне предоставят доказательства, что это правда, тогда давать. Они мне их не предоставили, поэтому я не дала отмашки давать это в эфир. Все.
А.Венедиктов
―
В этой связи, тогда, может быть, последний вопрос перед новостями. Скажи мне, пожалуйста, вот то, что мы – «мы» - Российская Федерация – так делаем на Украине, это скорей нам в плюс, или скорее в минус? Не Крым – сейчас. Это исторически нам хорошо? Как ты думаешь, как гражданин.
М.Симоньян
―
Леша, это самый сложный и тяжелый вопрос…
А.Венедиктов
―
А ты хочешь, чтобы я тебе легкие вопросы?
М.Симоньян
―
Не-не, я благодарна за вопрос. …Состоящий из двух вопросов, которыми задаются сейчас у нас в стране, наверное, все мыслящие и интересующиеся этой темой люди. Он состоит из двух вопросов. Во-первых, что именно мы делаем, что именно ты имеешь в виду, ты знаешь до конца? Я знаю до конца?
А.Венедиктов
―
До конца никогда мы не знаем, но исходя из нашего представления.
М.Симоньян
―
Да, а во-вторых, насколько то, что происходит, и то, как в этом задействована России, до какой степени задействована, насколько это обусловлено исторической необходимостью, несколько это было бы хуже, если бы этого не было, или станет лучше – это знаем… мы узнаем, конечно, но через год или через…
А.Венедиктов
―
Мы не узнаем. Как историк я тебе могу сказать, что мы не узнаем, и даже Леся не узнает, и даже ты не узнаешь, вы, молодые девочки - не узнаете. Так вот вопрос: сейчас-то, что про это думаешь, сейчас?
М.Симоньян
―
Мне больно, когда гибнут люди. Я против любой войны. Я Твиттере, когда все это началось, писала раз пятьсот: «Пожалуйста, лишь бы не было войны» - я уже не помню, как писала, но что-то вроде того, что не дай бог, чтобы была война, потому что я в этом смысле, наверное, пацифист, хотя это тоже ярлык, который я не люблю, но… я против крови, я против бунта, я против войны, я против гибели. Понимаешь, когда 8-летняя девочка лежит с оторванной ногой, мне все равно, почему.
О.Рябцева
―
То есть не все средства хороши.
М.Симоньян
―
Ну, конечно, нет. Я мать, послушай, как я могу по-другому реагировать?
А.Венедиктов
―
Маргарита Симоньян в гостях у Алексея Венедиктова и Леси Рябцевой. После новостей мы продолжим.
О.Рябцева
―
Программа «Сбитый фокус». Леся Рябцева, Алексей Венедиктов. У нас в гостях Маргарита Симоньян.
А.Венедиктов
―
Маргарита, смотри, в результате конфликта вокруг Украины возникли санкции, контрсанкции и так далее, и пошла некая спираль закручивания, противостояния. Сейчас идет спираль просто вверх, возгонка. Как ты на это смотришь?
Нужно понимать, что страна, когда на нее нападают, должна проявлять характер. Такая страна, как наша, точно должна
М.Симоньян
―
С сожалением. Что ты имеешь в виду, «как ты на это смотришь»?
А.Венедиктов
―
Ты даже на Словакию не тянешь, слушай! Уйдешь в Зимбабве. Сожалею! «Наши посольство выражает сожаление по поводу…».
М.Симоньян
―
Какой вопрос – такой… «Как ты на это смотришь?» Радостно смотрю! Ну как я могу на это смотреть? Что ты имеешь в виду?
А.Венедиктов
―
Ну, потому что есть масса людей, которые говорят: «Правильно! Наконец-то наш местный автопром…».
М.Симоньян
―
Знаешь, ты недостаточно выпил виски, чтобы считать, что я могу радоваться санкциям. Я, вообще, считаю это глупым, унизительным и нелепым инструментом. Вы вот разместили у себя на сайте, кстати, блог мой по этому поводу. Что-то я писала про санкции, про, то, что люди добиваться. Они просто совершают ошибку за ошибкой, не понимая природу нашей страны, нашего народа. Ну, хорошо, санкции. Ну, хорошо, затянут люди пояса. Они что, от этого станут больше… «Мы знаем, есть еще семейки, где наше хают и бранят, и с сожалением глядят на заграничные наклейки, а сало русское едят» - вот они начнут с большим умилением глядеть на русские наклейки? Нет, они сплотятся вокруг своего лидера.
А.Венедиктов
―
Так это ж хорошо.
М.Симоньян
―
Для кого хорошо?
А.Венедиктов
―
Для лидера.
М.Симоньян
―
Для лидера хорошо, конечно.
А.Венедиктов
―
Вот, значит Обама – подельник Путина.
М.Симоньян
―
Могло быть совершенно по-другому. Ну что это? Это же тоже конфликт. Зачем он нужен? Кто выиграет от существования в конфликте? Но опять мы сейчас начнем уходить в то, что история покажет и прочее. Давай мы такими категориями сейчас поразмышляем: комфортно ли мне, как гражданке Российской Федерации, жить в состоянии такого конфликта, граничащего с «холодной войной»? Конечно же нет. Считаю ли я, что эти санкции приносят пользу, вообще, миру, понимаешь? Конечно нет. Считаю я, что они помогут нам, когда нет выхода? Ну, наверное, у нас начнет что-то шевелиться. Посмотрим, как мы дальше оторвемся от этой нефтяной зависимости или не оторвемся – бог его знает, посмотрим. Считаю ли я, что было бы лучше всем, если бы этих санкций не было? Безусловно.
А.Венедиктов
―
А контрсанкции продуктовые? Ты же совладелица или организатор ресторанных побед, в которые мы направимся этим летом, я надеюсь, Леся.
М.Симоньян
―
Семейный ресторан имеешь в виду?
А.Венедиктов
―
Да.
М.Симоньян
―
Понимаешь, тут же нужно понимать, что страна должна, когда на нее нападают, проявлять характер, ну должна. Такая страна, как наша, точно должна проявлять.
А.Венедиктов
―
Так. На нашу страну напали, да?
М.Симоньян
―
В смысле санкций – конечно.
О.Рябцева
―
Тебе не кажется, что в нас кинули какашку, и мы решили кинуть в ответ?
А.Венедиктов
―
Себе.
О.Рябцева
―
И при этом еще испачкались.
М.Симоньян
―
Ну, ты знаешь, тогда можно и Великую Отечественную войну так описать: В нас кинули какашку, а мы кинули в ответ. На нас напали – мы ответили. А что нам делать?
А.Венедиктов
―
Это против собственного населения, секундочку.
М.Симоньян
―
Совершенно абсолютно не факт, что это против собственного населения. Нет, давай мы посмотрим хотя бы пару лет, что произойдет с сельским хозяйством. Ну реально встретимся с тобой так же…
А.Венедиктов
―
Давай. Мы готовы.
М.Симоньян
―
Я в этом смысле оптимист.
А.Венедиктов
―
В Братиславе, в Словакии…
М.Симоньян
―
Не уговоришь ты меня на Словакию.
А.Венедиктов
―
Я тебя даже уговаривать не буду, я товарищей попрошу.
М.Симоньян
―
В отличие от Сахарова и других, про кого ты спрашивал – про Навального и Ходорковского, я про себя-то точно знаю, что я патриот. Это заключается хотя бы в том, что мне неприемлема мысль, чтобы жить не здесь.
А.Венедиктов
―
Так это же работа, а не жизнь.
М.Симоньян
―
Я уезжала уже в Америку учиться в ранней юности и думала, что уезжаю навсегда, и просто не смогла там жить.
А.Венедиктов
―
Скажи мне, пожалуйста, США – это «большой сатана» или это пример для подражания?
М.Симоньян
―
Ох ты, боже мой! А посерединке у тебя ничего нет?
А.Венедиктов
―
Ну больше это «большой сатана» или больше это пример для подражания?
М.Симоньян
―
Не поведусь я на твои ярлыки. Можно я своими все-таки словами?
А.Венедиктов
―
Попробуем.
М.Симоньян
―
Соединенные Штаты Америки, - и это не секрет – испытывают массовый дефицит на всех уровнях понимание, знание о мире: об истории мира, даже о географии и прочее. Это распространяется и на те ведомства, где принимаются разные решения, в том числе, решения, касающиеся мира во всем мире.Если ты читал ту знаменитую резолюцию, о которой мы все рассказывали на прошлой неделе, там тупо фактологических ошибок столько, что у нас хорошо обучающийся школьник похохотал бы, а у них ее единогласно поддерживают конгрессмены, и в общем, ус не дуют. Ну, подумаешь, перепутали там каких-то президентов одного с другим, какие-то исторические периоды.
Так вот, я к чему – к тому, что вот это то, что называется ignorance, вот хорошим и распространенным в США словом «ignorance». И со мной, кстати, согласны в этом вопросе люди, которых я не могу называть, но ты бы очень удивился, какие люди, американцы, я имею в виду в том, что это именно невежество. И убежденность в своей правоте, несмотря на невежество, а, может быть, благодаря невежеству, является причиной колоссальных и все множащихся ошибок Соединенных Штатов, которые вредят всему миру пару десятилетий точно. Понимаешь, это как система начинает сбоить, потому что участники этой системы недоквалифицированы здесь, тут, там и прочее…
А.Венедиктов
―
Тогда у нас все отлично.
М.Симоньян
―
Мы же сейчас говорим про влияние на мир. Ну ты же не будешь отрицать, что мы и в помине не оказываем такое влияние на мир, какое оказывают США, и в помине. Мы как раз придерживаемся в внешней политике, если ее можно подразделить на течения: внешняя политика разных стран мира. Мы придерживаемся другого полюса вместе с китайцами пока-что. Мы придерживаемся полюса, что «ребята, если конкретно ваши жизненные интересы не затронуты, давайте не лезть в дела других государств, потому что можно мы чего-то про них недопонимаем, может быть, мы не в состоянии просчитать будущие процессы, может быть, нам нужно больше время для детального изучения, ну и, в конце концов, вспомним: есть международное право, которое нам это не позволяет».Американцы, как такой расхристанный ковбой: «Да все мы понимаем! Я прочит уже резолюцию Конгресса – все я понял. Мочим. Вот этих сейчас мочим!» Туф-туф-туф! Всех замочили! Ну и чего получили? Вот с Ираком ИГИЛ получили. Много еще, чего получим. Именно поэтому мы поддержали Штаты с Афганистаном, как ты помнишь, потому что в случае с Афганистаном были задеты сокровенные интересы и вопросы безопасности США, погибли люди в Америке 11 сентября, и мы же их поддержали и продолжаем поддерживать. И именно поэтому мы их не поддержали в других вопросах. Ирак – как самый очевидный из этих вопросов. И они теперь уже сами себя не поддерживают в этом вопросе, только поздно. Ковбой сначала разрядил свой весь – как он называется? - мальчики лучше знают…
А.Венедиктов
―
Обойму.
М.Симоньян
―
Не обойму…
А.Венедиктов
―
Девочки тоже знают, да.
М.Симоньян
―
Забыла, не важно. Я другое слово имела в виду – бог с ним. Сначала разрядил куда-то, а потом говорит: «Ну, извините!»
А.Венедиктов
―
Барабан.
М.Симоньян
―
Да, барабан, точно. А, кто должен извинить? Это десятки тысяч иракцев должны извинить, им легче, что ли, оттого, что они теперь признают свою ошибку? Ну вряд ли.
О.Рябцева
―
Ты назвала только Китай. Ты сказал, что Россия вместе с Китаем.
М.Симоньян
―
Я как пример привела.
О.Рябцева
―
Ну хорошо, как пример. А есть ли какие-то еще союзники, условные союзники или все вокруг враги?
М.Симоньян
―
Да ну, о чем ты говоришь? Ты знаешь, ты меня удивляешь сегодня, честное слово!
А.Венедиктов
―
Главное, чтобы ты нас удивляла.
М.Симоньян
―
Ты разговариваешь какими-то этими, знаешь, штампами из разряда людей, который тебя и же сейчас и обвиняют, называют фавориткой и бог знает кем. Нужно совсем ничего не знать о мире и о нынешнем устройстве мировой политики, чтобы всерьез считать, что мы в изоляции, и вот мы одни такие: один Китай. А Латинская Америка почти вся – она, что не считается, она что, не люди? Там множество арабских стран, в Юго-восточной Азии много стран. Индия, знаешь, большой вопрос, «с кем вы, мастера культуры»?
А.Венедиктов
―
Большой вопрос.
М.Симоньян
―
Но, тем не менее, вопрос. Это же не Великобритания и не Брюссель какой-нибудь. Я смею предположить, что если посчитать математически в количестве людей, смею предположить, что большинство-то людей на нашей стороне. А если мы с тобой будем рассуждать в категории: «эти люди важнее, чем те», то я такие разговоры не поддерживаю, я не расист.
Что делать с «пятой колонной»? Расстрелять! – что ты от меня ждешь
А.Венедиктов
―
Какое счастье! За нас большинство на планете – это радует. Большинство китайцев. Особенно большинство китайцев.
М.Симоньян
―
Я предположила. Надо посчитать.
О.Рябцева
―
Ну, может быть, на соседних планетах тоже за нас, откуда мы знаем.
М.Симоньян
―
А ты не согласен? Ядумаю, что математически эти примерно так.
А.Венедиктов
―
Конечно нет. Я не верю в союзнические отношения с Китаем, совсем, причем не верю. И уж точно понимаю, что наши друзья индусы, «друзья» в кавычках, естественно, занимаю совершенно иную позицию после того, как оттуда уезжает Владимир Владимирович, туда приезжает Байден, и контракты оказываются подписаны с ВПК США.
М.Симоньян
―
На секундочку, ты сейчас говоришь о лидерах, а я говорю тебе о людях, я говорю тебе о населениях стран. Есть опросы и, в том числе, мы проводим опросы. Не мы сами проводим опросы, а по нашему заказу большие международные компании проводят опрос в разных странах. Я тебе говорю об этом, что, если мы сложим все вместе, я не удивлюсь, если окажется, что большинство людей на планете на нашей стороне, понимаешь? А лидеры – они, знаешь, меняются… Эта такая штука… они же, как любые нормальные лидеры, руководствуются сиюминутными интересами, а тем, во что они на самом деле верят. Многие из них даже не знают, во что они на самом деле верят.
А.Венедиктов
―
Как ты о них презрительно. Леся.
О.Рябцева
―
Раз уж мы заговорили с тобой не о лидерах, а о населении, вот внутри нашей страны есть те, кого сторонники Путина, например, называют «пятой колонной» или те, как ты говоришь, ставят штампы…
М.Симоньян
―
Или те, кого Леся Рябцева называет сторонниками Путина. Это кто, например?
О.Рябцева
―
Нет, сторонники Путина – это, например, «Единая Россия» и компания, ну грубо говоря, партия.
М.Симоньян
―
А я вот сторонник Путина в твоем представлении?
О.Рябцева
―
Нет, без понятия. Я же тебя плохо знаю.
А.Венедиктов
―
Получила обратку, получила обратку!
М.Симоньян
―
«Единую Россию» ты знаешь, как облупленную.
А.Венедиктов
―
Конечно.
О.Рябцева
―
У них есть политика партии, публично опубликованная, размещена везде, и можно понять, чего они хотят в рамках их представления. А есть, например, сторонники Навального, и я понимаю, что члены партии «Единая Россия» никогда не выйдут в поддержку Алексея Навального. Ну вот эта «пятая колонна» так называемая – это опять-такие… не я этот штамп придумала…
М.Симоньян
―
Но ты его повторяешь.
О.Рябцева
―
Повторяю…
М.Симоньян
―
Мне одинаково не нравится штамп «пятая колонна» и штампы вот эти из "Единой России". Ответила на твой вопрос.
О.Рябцева
―
Я его еще не закончила.
М.Симоньян
―
Я его предугадала.
О.Рябцева
―
Что с ними делать, с «пятой колонной»?
М.Симоньян
―
О боже!
А.Венедиктов
―
С «пятой колонной», что делать?
О.Рябцева
―
Но такие же тоже должны быть. 15% населения, сторонники Навального, 5-тысячные митинги – вот эти люди, они патриоты, как, видимо, мы с тобой уже решили, вот, что с ними делать?
М.Симоньян
―
Леся, давай с самого начала.
О.Рябцева
―
Давай.
М.Симоньян
―
Я не поддерживаю штамп «пятая колонна». Если ты хочешь говорить конкретнее, что делать с кем, что делать с людьми, которые искренне верят, что Путин им не подходит, и они не согласны с его политикой, или, что делать с людьми, которые в это верят не искренне, а действуют так из карьерных соображений; или, что делать с людьми, которые, вообще, нацисты, и просто пользуются некой общей турбулентностью, чтобы эту турбулентность совсем уже привести к большому крену воздушного судна. Каких людей ты имеешь в виду, Леся? Кого ты называешь «пятой колонной»? Я не знаю, кто такая «пятая колонна».
О.Рябцева
―
Это я не я их называю, я цитирую.
М.Симоньян
―
Хорошо, ты цитируешь людей, про которых я тоже не знаю, кого они имеют в виду, вот конкретно…
А.Венедиктов
―
Немцов – «пятая колонна».
О.Рябцева
―
Макаревич - тоже.
А.Венедиктов
―
Макаревич – «пятая колонна».
О.Рябцева
―
Быков.
А.Венедиктов
―
«Пятая колонна».
О.Рябцева
―
Навальный.
М.Симоньян
―
Ты знаешь, Макаревич несколько дней назад кормил меня щами. Что с ним делать? Может быть, накормлю его хашем как-нибудь.
А.Венедиктов
―
Женщинам нельзя делать хаш, не надо нам подбрасывать.
М.Симоньян
―
Нет, я буду делать хаш.
О.Рябцева
―
Марго писала в Твиттере, что она уже готовит новогодний стол.
А.Венедиктов
―
Это будет ненастоящий хаш.
О.Рябцева
―
Но это, смотри, мы с тобой опять про лидеров заговорили, а про население, которое считает Путина вселенским злом, и идут за теми людьми, которых мы сейчас называли – с ними, что делать?
М.Симоньян
―
Откуда у тебя в 23 года столько презрения к населению?
О.Рябцева
―
А у меня нет презрения, наоборот…
М.Симоньян
―
Ну, а что? «Считают вселенским злом...»
О.Рябцева
―
Я цитирую.
М.Симоньян
―
Население – это много разных людей. Очень много разных людей. Ну, правда, мы сейчас, о чем говорим? Что делать с «пятой колонной»? Расстрелять! – что ты от меня ждешь.
О.Рябцева
―
Нет-нет, я думаю, может быть, ты скажешь, нужно их обучать, как говорит Ходорковский, нужно просвещать население…
М.Симоньян
―
Кого «их»?
О.Рябцева
―
Население России.
М.Симоньян
―
Это так Ходорковский говорит?
О.Рябцева
―
Ходорковский говорит, да.
М.Симоньян
―
Это большой сноб, надо сказать. Тоже презрительно относится к населению, если он так говорит. Я не считаю, что я умнее, чем народ России. Я не считаю, что ты умнее, чем народ России.
О.Рябцева
―
Несомненно.
М.Симоньян
―
Я сейчас скажу страшную вещь: я не считаю, что Алексей Алексеевич и Ходорковский – оба – умнее, чем народ России.
А.Венедиктов
―
В Зимбабве.
М.Симоньян
―
Это они пусть думают, что с нами делать, а не мы с тобой будем в эфире радио рассуждать, что нам с ними делать.
О.Рябцева
―
Хорошо.
А.Венедиктов
―
Что хорошего, я не понял. Смотри, что ты делаешь, когда твоя точка зрения искренняя и честная не совпадает с точкой зрения российского государства на политику? Что ты делаешь, как ты решаешь этот внутренний конфликт? Понимаю, что переживаешь.
М.Симоньян
―
Да, переживаю, Леша, ну, а что делать?
А.Венедиктов
―
Не знаю.
М.Симоньян
―
Если есть какие-то вещи, которые от меня зависят, стараюсь их изменить, как был в нескольких известных тебе историях, типа с Манной Асламазян, например, как ты помнишь. Если есть вещи, которые от меня не зависят… Но вот зависит, понимаешь? Как любой думающий человек знает, что надо выбирать свои битвы: есть вещи принципиальные, есть вещи не принципиальные, правда же? Если есть вещи принципиальные, я точно пытаюсь что-то объяснить и объяснить, почему я так считаю, и постараться на что-то повлиять и изменить. Иногда получается, иногда нет.
А.Венедиктов
―
Вот смотри, один из наших слушателей с никомМерсен – я не знаю, как ты относишься с никам, кликам и так далее: «Чувствует ли Марго свою ответственность за жизнь россиян, воевавших по зову сердца, - без юмора, без кавычек, - в Украине?»
М.Симоньян
―
Свою ответственность?
А.Венедиктов
―
Да, потому что на канале RT, как пишет опять-таки этот Мерсен, видимо, были призывы. Я не знаю, я тебе задаю, я просто читаю вопрос.
М.Симоньян
―
Я могу предположить, что человек с этим ником начитался Твиттера. Во-первых, на канале RT никогда не было таких призывов. Во-вторых, ты удивишься: канал RT не вещает в России, для россиян на русском языке. При чем тут это, вообще?
А.Венедиктов
―
Задаю вопрос.
М.Симоньян
―
Россияне, которые воевали в Украине по зову сердца не смотрели канал RT хотя бы по той причине, что мы не вещаем на русском.
А.Венедиктов
―
В этой связи вопрос: Должны ли чувствовать свою ответственность руководители медиа, в которых призывается идти воевать на Украину?
М.Симоньян
―
А, где ты видел, чтобы призывалось идти воевать на Украину? Я правда, скажу тебе честно, конечно, больше, несоизмеримо больше смотрю СМИ зарубежные, поскольку они мои конкуренты, а с российскими я не конкурирую, но то, что я видела в российских СМИ – я не видела нигде призывов идти воевать на Украину. Ты видел?
А.Венедиктов
―
Ну да.
М.Симоньян
―
Что, прямо прямые призывы идти воевать на Украину?
А.Венедиктов
―
Ну да. В сюжетах, естественно в сюжетах. Естественно, не выходил Олег Борисович Добродеев – он для этого достаточно умен – с тем, чтобы сказать: «Россияне, идемте воевать на Украину!» Но в сюжетах видел.
М.Симоньян
―
Не знаю, я не видела. Я знаю, что мои ребята, которые ездят на Украину, которые у нас работают, страшно переживают. Я иногда читаю их соцсети – и хоть плачь.
А.Венедиктов
―
Но ребята, не воюют, да? Они все-таки профессионально занимаются делом.
М.Симоньян
―
Но они видят, что там происходит. Переживают, просто очень быстро к сердцу принимают, переживают страшно. Мы за время существования RT пережили уже не одну войну. И наши ребята, поскольку международные каналы в огромном объеме освещали и Ливию и Сирию, Ирак и все конфликты в гораздо большем объеме, чем это принято в российских медиа, я никогда не видела, чтобы наши ребята, так это быстро к сердцу принимали, что понятно… Но послушай, это Украина…
А.Венедиктов
―
Там иностранцы.
М.Симоньян
―
Ну, конечно, чего говорить…
А.Венедиктов
―
В этом-то вся и трагедия.
М.Симоньян
―
Конечно, трагедия, ну конечно, трагедия. Кто спорит? А, кто в своем уме скажет, что это большая радость, удача, и, вообще, фан такой: как здорово воюют!
А.Венедиктов
―
Я понимаю, что ты не смотришь российские медиа, я понимаю. Теперь я понимаю. Конечно, фан, конечно удача. Да, конечно же.
М.Симоньян
―
Мне кажется ты передергиваешь.
А.Венедиктов
―
Я не передергиваю, потому что ты не смотришь, а я смотрю.
М.Симоньян
―
Хорошо, давай - сейчас это невозможно – после эфира обменяемся ссылками какими-нибудь. Я не представляю, чтобы человек в своем уме радовался бы тому, что гибнут люди.
А.Венедиктов
―
Нет, они не рады, что гибнут люди, но историческая справедливость восторжествует, и Новороссия станет частью России. Да, но жертвы необходимо, да. Но это благое дело, это справедливое дело.
М.Симоньян
―
Мы после эфира с тобой перекинемся.
А.Венедиктов
―
Маргарита Симоньян, Леся Рябцева.
О.Рябцева
―
Сейчас опять будешь на рада вопросу.
М.Симоньян
―
Может быть.
О.Рябцева
―
Ты, как и я, всю свою сознательную жизнь живешь при Путине, работаешь при нем. У тебя были мысли, что будет, когда его не станет? Что с тобой будет?
М.Симоньян
―
Нет, Леся, в отличие от тебя, я начала свою профессиональную карьеру до Путина. Я очень рано начала работать, и прекрасно помню 90-е, прекрасно помню, прекрасно. Не дай боже!
О.Рябцева
―
Сколько тебе было лет в 90-е?
М.Симоньян
―
Мне, когда развалился Советский Союз, мне было 11 лет.
О.Рябцева
―
Большую часть – при Путине.
М.Симоньян
―
Большую часть – да. Я имею в виду, что я 90-е помню, и работать я начала в 90-е. Все это я прекрасно помню, и никто мне не может рассказать про то, как все было прекрасно, здорово, либерально, честно и все прочее… Работала в СМИ уже тогда – мама моя дорогая! И поэтому, мне кажется, все-таки нельзя сравнивать. Ты меня, все-таки, на 10 лет моложе, если не больше.
О.Рябцева
―
23.
М.Симоньян
―
Да, на 11 лет. Ты этого как раз не помнишь точно. Ну ты была ребенком. Ты какого года?
О.Рябцева – 91
―
го.
М.Симоньян – Я – 80
―
го. Конечно, немножко другой в этом смысле бэкграунд. Поэтому я как раз это помню, и именно в связи с тем, что я это помню, вернее, с тем, что я эту помню, связано очень многое, составляющее мою поддержку Путину, потому что в большом количестве вещей я вижу разницу.
О.Рябцева
―
Тебе есть, с чем сравнивать – ты это имеешь в виду?
М.Симоньян
―
Конечно. Я жила в обычном российском регионе в 90-е, и могу тебе сказать, что даже наш регион, который ни разу не Чечня и даже не Татарстан и прочее, ни один раз за время 90-х был на грани отсоединения от России. Начнем с этого. Я имею в виду Краснодарский край. Ну много всего. Это мы, сейчас, знаешь, вдадимся в такой…
А.Венедиктов
―
Нет-нет, ведь вопрос такой. Мы с Владимир Владимирович, в общем, постарше вас будем обеих. Мы оба постарше вас обеих.
М.Симоньян
―
Не знаю, достоинство ли это?
А.Венедиктов
―
В любом случае, какое-то время вам придется жить без нас. В этой связи, ты про это думаешь?
М.Симоньян
―
Нет. Почему я должна думать, как я буду жить без тебя и без Владимира Владимировича? Ну буду жить, не сомневаюсь в этом, если не умру раньше.
А.Венедиктов
―
Это Марго Симоньян, руководитель RussiaToday , Леся Рябцева и Алексей Венедиктов в «Сбитом фокусе».
О.Рябцева
―
Спасибо!