Учебный год в период Covid-19 - Евгений Ямбург - Лукавая цифра - 2020-08-26
А.Соломин
―
Добрый день, в эфире радиостанции «Эхо Москвы», ютуб-канал «Эхо Москвы» или канала «Эхо Москвы» в Яндекс.Эфире, меня зовут Алексей Соломин, сегодня «Лукавая цифра» - это 180 тысяч человек. Это все сотрудники московской сферы образования, они пройдут тесты на коронавирус перед началом учебного года, об этом сообщила заммэра Москвы Анастасия Ракова. Это делается для того, чтобы уже с 1 сентября столичные школы открыли свои двери для учеников в очной форме обучения. Готовы ли к этому сами школы, их ученики и их родители – узнаем у известного российского педагога, заслуженного учителя России, директора центра образования №109 города Москвы Евгения Ямбурга. Евгений Александрович, я вас приветствую, добрый день.
Е.Ямбург
―
Добрый день. Я хочу поздравить с юбилеем «Эхо Москвы», моя любимая радиостанция. Я ровно 30 лет назад с Венедиктовым уже работал в этом подвале, это было совершенно романтическое время. И с тех пор продолжаю с вами сотрудничать с огромным удовольствием.
А.Соломин
―
Видите, как сильно изменились технологии. Теперь нам приходится общаться не в уютном подвальчике, а в своих же кабинетах. Я нахожусь дома вообще, удаленно, вынужденная эта мера. Кстати говоря, по поводу возвращения к обычной жизни. Анастасия Ракова сказала, что, в принципе, школы будут работать очно. Как вы считаете, своевременное ли это возвращение?
Е.Ямбург
―
Смотрите. Это очень хороший и очень интересный вопрос. Вот эти три месяца, пока бушевала пандемия, в образовании произошла революция. Это целый переход. И обратной дороги уже нет, это надо осознать. И здесь есть плюсы, минусы и так далее. И что выяснилось. Вот по крайней мере для меня, я это обдумываю и как ученый, и как практик. Никто не заменит живого учителя, это совершенно очевидно. И когда сторонники только дистанционного обучения говорят, что уроки устарели, я обычно привожу такой аргумент: колесо еще старее, чем урок. Но покажите мне машину, которая ездит без колеса. Разумеется, урок – не единственная форма. Поэтому все вещи, которые с помощью гаджетов можно делать, их нужно делать. Не или/или, а и/и. То есть, будет происходить взаимодополнение. Это два плеча коромысла, на которых нам держать равновесие.Что касается школ. По поводу коронавируса, это правильные меры. Мы все прошли… И я, как директор школы, и не только я. И выяснилось, что пока все сидели взаперти, у нас, кстати говоря, вот этот дистант что сделал? Он спас практически крупное количество педагогов и детей с точки зрения безопасности эти меры были оправданы. Вот немножко распогодилось, поехали отдыхать, уже у двоих выявили коронавирус. Значит, будут сидеть… В форме бессимптомной. Будут до четвертого сидеть. И это абсолютно правильная мера. Готовы практически. И маски у нас на полгода вперед, и обеззараживающие приборы. В принципе, в школах к этому готовы. Но уже такой как прежде она не будет, это надо понимать.
Начнем с того, что мы же не знаем, вышли мы на плато или не вышли. Это тоже такая коварная цифра. Потому что вроде бы все нормально, но вот выявление новых больных… Не было такого массового тестирования. Поэтому я не могу сказать, вышли мы на плато, не вышли. И что будет через месяц-два – мы этого не знаем.
Второй момент, как считают ученые, я слежу за мировым опытом очень серьезно, что это не единственный эффект. Будут другие такие же эффекты, мы должны быть готовы в любой момент к любому развитию. Поэтому, на мой взгляд, школы должны быть очень гибкими сейчас, готовы к очно-заочному обучению, семейному. То есть, надо иметь разные варианты в расписании, быть готовым к любому. Но не заниматься глупостями. Знаете, я смеялся. С очередной довольно смешной инициативой выступила Либерально-демократическая партия России, они все время придумывают такие инициативы, хоть стой, хоть ложись. Не начинать учебный год, дождаться до 1 октября, и тогда безопасно начинать. Почему это довольно смешно? Знаете, есть традиции. И надо сказать, что 9 мая – это праздник со слезами на глазах, это государственный праздник. Но День знаний – это такая же традиция, которую ждут и первоклассники, и родители, и бабушки, и дедушки. И грех такой праздник не провести. Разумеется, надо смотреть на реальную почву. Если около школы маленькая площадка, и там скапливать огромное количество детей опасно.
Но у меня огромная площадь, в центре замечательный памятник Булату Окуджаве. Он приезжал к нам живым. И поэтому на безопасном расстоянии, будут стоять с левой стороны первые классы, справа – одиннадцатиклассники, перед – родители. И будет идти пролетка, такая традиция. Я уже в этом году 45 год в одной и той же школы. И первый звонок будет давать золотая пара. Золотая пара – это когда мальчик и девочка оканчивают 11 класс, а брат или сестра идут. И они будут давать первый звонок. Поверьте, за все 45 лет это всегда было. Родители очень серьезно относятся. Они не опасны друг к другу, потому что одна семья. И будет играть оркестр, потому что вообще-то здоровье, если брать, как это определяет Всемирная организация здравоохранение, здоровье физическое, психическое и нравственное. Нет отдельно здоровья физического, отдельного психического, отдельно нравственного. Поэтому – да, физическая безопасность важна. А психологическая безопасность? Когда все это связано с паникой, с тем, что люди сидели по этим квартирам? Надо быть оптимистом. И, конечно, малыши, старшие достойны праздника, все это будет.
Возвращаясь к предложению ЛДПР. Совершенно такую смешную картину дали немцы. Дело в том, что такие большие каникулы только в российских школах. Потому что в разных землях Германии где-то с 10 числа августа начались занятия, где-то с 16. Выяснилось, что свободолюбивые и веселые немцы праздновали начало учебного года, обнимались, пили пиво и перезаразили себя и детей. На основе этого немцы сделали вывод, что самое безопасное место для ребенка – это школа, на самом деле. И именно вот НРЗБ. Хотя еще раз говорю, что сегодня родители вправе выбирать. Если кто-то боится, может не пускать. Они могут выбрать дистанционную форму обучения. К чему лично я отношусь отрицательно. Почему – могу сказать.
А.Соломин
―
Я хотел сейчас об этом поговорить. Если я правильно понял, линейки проводятся в зависимости от решения руководства школ? Это не решение региональное, проводить или не проводить?
Е.Ямбург
―
Нет. Естественно, с учетом земли, надо смотреть, где ты живешь и что ты имеешь. Конечно, школы надо проверять.
А.Соломин
―
По поводу мер, которые будут приняты в самой школе. Я слышал о том, что будут проводиться… Решение родителей, очное или заочное, мы сейчас дойдем, это отдельный вопрос, очень интересный, кстати. Но вот школа сейчас обязана, насколько я понимаю, пересмотреть график перемен, закрепить одни классы в одном помещении. Вот с чем столкнется школа, насколько это выполнимые требования?
Е.Ямбург
―
Знаете, есть выполнимое. А есть, на мой взгляд, нереалистичное. Ну вот смотрите. Я глубоко убежден, что есть возможность, как это сказать, сделать довольно гибкую систему. Только смотрите. Уже пошли на некоторые решения… Нельзя заниматься физикой не в инженерном классе. Химией нельзя заниматься. Изучение английского языка, где 30 человек, это вообще абсолютно бессмысленная вещь. Поэтому уже как бы… Есть исключения. Кабинеты физики, химии, иностранного языка. Корректировка эта произошла. Это правильно. А остальные предметы? Ну что же, учитель заходит с флешкой, я подчеркиваю, московские школы ресурсом научным обеспечены. Я говорю о крупных городах, о московских школах, и почему это они не готовы к этой ситуации? Во-первых, когда несколько недель мы выдавали ноутбуки, еще задолго до того, как пандемия эту войну нам объявила, большинство учителей московских подавляющее прошло Московскую электронную школу. Плюс-минус все были готовы работать дистант.Поэтому в этой ситуации значительно НРЗБ можно обеспечить. А вот гибкое начало учебного года – я в это не верю. А уже перестроены электронные дневники… Идея такая, что первые классы в 8.30 начинают, вторые – в 8.40, третьи – в 9. И так далее. Вот вы родитель. Вы едете на работу, московские пробки. Уже 8:15, а вы их сюда выгружаете. Они что, на морозе будут стоять или в кабинете друг друга заражать? Вот в эту меру я не очень верю, я думаю, что она не оправдает себя.
Что же касается, что опять началась тотальная эпидемия или какой-то новый патологический фактор у нас возник, я предлагаю гибридный вариант. Делим школу пополам. Четную неделю – половина школы, нечетную неделю – половина школы. И когда есть возможность растащить, чтобы эти классы были отдельны. Потому что то предложение, которое поступило от Роспотребнадзора, разделить класс пополам, по 15… Где мы возьмем дополнительных учителей?
А.Соломин
―
Мы сейчас сделаем короткий перерыв для рекламы. Я напомню нашим слушателям, это программа «Лукавая цифра», меня зовут Алексей Соломин, наш гость сегодня – заслуженный учитель России, известный педагог, директор центра образования №109 Евгений Ямбург.РЕКЛАМА
А.Соломин
―
Здравствуйте еще раз, это программа «Лукавая цифра», меня зовут Алексей Соломин, и сегодня наш гость – заслуженный учитель России Евгений Ямбург. Евгений Александрович, по поводу возвращения к обычной жизни опять ряд вопросов. Вот эти разные перемены для разных классов – это нормальные меры, правильные меры? Разное время перемен?
Е.Ямбург
―
Знаете, как раз это менее сложно, чем то, о чем я говорил, чем разделить пополам. Во-первых, учителей мы не найдем, помещения мы не найдем. Более того, нормативная база такова, мне платить будет невозможно, потому что сегодняшний день – это живое фиксирование, и зарплата учителя зависит от того количества детей, которое он обучает. Что касается перемен – подумаешь. Это же опять организация. Отключить звонки, и разные классы, составить гибкий график, у учителя он есть, и разные классы пускай в разное время. И опять-таки, я хочу сказать, здесь ведь важно что… Еще как организовано. Вот у меня фактически не столовая солдатская, там есть место, куда подходят бесплатные обеды или стандартные, бригада очень хорошо готовит. Есть же специфика. Там есть то, что называется элементом шведского стола. Салаты… И есть бар, где можно купить сосиску в тесте и так далее. Там нет алкоголя. Все остальное там можно купить. Это вопрос рассадки детей, вопрос организации. Не в каждой школе возможно. Поэтому как раз с переменами проще, чем с началом занятий в разное время при условии крупного мегаполиса и пробок.
А.Соломин
―
А пропускная система?
Е.Ямбург
―
Уже отработали. Шел же Единый государственный экзамен. Вот в данное время идет конкурсный набор в гимназический, лицейский профиль. Вся площадь расчерчена. Безопасное расстояние – полтора метра. Все выходы в школе открыты. Поэтому не в одно место. Тепловизоры эти есть, в общем…
А.Соломин
―
Просто смотрите. Действительно, можно открыть в школу разные входы. Но это же означает, что на эти входы нужно будет поставить пункты охраны, турникеты, у кого есть турникеты, те самые тепловизоры…
Е.Ямбург
―
Тепловизоры, поймите. Во-первых, охрану до бесконечности мы не увеличиваем. Поэтому там на центральном входе охрана, врач или медсестра с тепловизором. На других местах входа – дежурные администраторы, которые легко все это делают. А потом, поймите, московские школы – это разные корпуса, отдельный корпус – начальная школа, отдельный корпус – центр досуга и развития, кузница, гончарка, конюшня. Поэтому в этой связи такой крупный комплекс позволяет эту проблему решать без истерик.
А.Соломин
―
Вы сказали по поводу родителей и возможности выбора заочной или очной формы обучения. Правильно ли я понимаю, что это вносит хаос в систему?
Е.Ямбург
―
Дело не в этом. Это, конечно, дополнительное напряжение для учителей. Еще один момент, за эту дополнительную работу надо платить, это бешеная работа. Вот если у нас герои-врачи на переднем плане, то учителя – не меньшие герои. Это нужно было в считанные дни по ночам сидеть, делать эти презентации, ролики. Не потому что они не умеют. Чтобы не посадили глаза дети… В начальной школе – не более 10-15 минут, в основной – 30, в старшей – 45.Я смеюсь, мне один муж учительницы позвонил, говорит: «Вы разрушаете молодую семью». Почему? «У меня нет доступа к жене ни днем, ни ночью». Говорю, я не могу вам предоставить код доступа. Шесть классов и так далее. Поэтому в этой ситуации первое – это дополнительная нагрузка. Ну а второе, я выделяю проблему безопасности. Да, сегодня есть решение. Многим родителям понравилось. Сидит дома ребенок… это когда они были дома, и если есть бабушки и дедушки. Вот он остался один дома. Все может случиться. И пожар, и алкогольная интоксикация. Я не могу контролировать, что он там делает дома. Поэтому я не считаю это оптимальным решением. Но право родителей. Пожалуйста. Имеют право.
А.Соломин
―
В этот период за ребенка отвечают, я так понимаю, родители, которые ушли на работу. Не школа, не учитель, который должен был за него раньше отвечать?
Е.Ямбург
―
Сказать вам честно? Юридически я иду под суд как директор. Потому что это – время, когда ребенок учится в школе. Это никак не проработано юридически. Отвечаем мы. Дело не в том, кто отвечает. А если погибнет ребенок? Что, легче будет? Хорошо, меня уволят, я уже старый. Меня не жалко. Но кто вернет эту жизнь? Поэтому это вопрос такой очень деликатный.
А.Соломин
―
По поводу работы в самих классах. Я слышал, вы критиковали решение о том, что нужно постоянно носить маски для учителей.
Е.Ямбург
―
Слава богу, эта новость уже протухла. Тут идет корректировка. Дай бог здоровья НРЗБ, я веду колонку жесткую в «Московском комсомольце». Ну потому что все-таки реагируют управляющие инстанции. Ну, значит, уже разрешено в классе учителю работать без маски. Потому что физически невозможно шесть, а иногда и восемь часов в классе. И очки запотевают. Но было бы странно. Потому что дети в зависимости от решения родителей, детей могут одевать в маски, а могут не одевать в классе. А почему учитель должен? А вот в коридоре учитель обязан быть в маске. Эта ситуация уже пройдена. Уже она более реалистичная стала. Я критиковал, да, и критика была воспринята позитивно.
А.Соломин
―
То есть, сейчас это все на усмотрение учителя?
Е.Ямбург
―
Конечно. Может снять эту маску.
А.Соломин
―
Как вы думаете, если я правильно понимаю, сейчас очень жесткие требования к слежению за симптомами ребенка. Если у него есть симптомы ОРВИ, а у школьников постоянно какие-то сопли, какой-то насморк, какое-то чихание, его в школу пускать не должны. Ждать ли в связи с этим увеличения количества пропусков и, как следствие, ухудшение обучения самого ребенка?
Е.Ямбург
―
Я не думаю. Знаете, у нас совершенно пещерное отношение к прививкам. Поверьте, мне 69 лет. И все эти дни я работаю, общаюсь с людьми, но я всегда делаю прививки от гриппа. Знаете, помогает. Вот сейчас уже начали, наряду с тем, что берут на ковид у учителей, начали… И с 1 сентября, я только что подписал график прививок детей от гриппа. Теперь, если вдруг обнаружат признаки ковида, тогда, естественно, весь класс уходит на карантин на две недели. И волей-неволей будем работать.
А.Соломин
―
Дистанционно?
Е.Ямбург
―
Да. В данном случае – да. И именно с данным конкретным классом, а не всю школу закрывать тотально.
А.Соломин
―
Ну для отдельных учеников, может быть, высказать, что симптомы простуды – это нормально. Я помню, что и сам в школе когда-то мухлевал, прогуливал, ссылаясь… Но там надо было доказать, что у меня есть температура. А тут придется просто сказать, что у меня сопли.
Е.Ямбург
―
Сказать можно все, что угодно. В крупных московских школах у меня свои медики, психологи. Поэтому в каждом подразделении есть врач либо медицинская сестра. Кабинеты специальные, в том числе прививочные. Поэтому не думаю.Потом, что я вам должен сказать. Вот этот дистант тоже много интересных наблюдений дал мне. Это надо переваривать. Смотрите, в этом году как никогда очень хорошо сдали экзамен 11-е классы. Поверьте, это не фейковая информация. Я сравниваю с прошлым годом, очень много стобалльников. И не по одному предмету, по двум, по трем. Есть победители региональных олимпиад, в том числе делали и больные дети. У меня в больницах лежат дети, которые не хотят сдавать по инвалидным льготам, они хотят быть как все. И в этом смысле это не только во имя обучения, это – академическая реабилитация. Есть общешкольная зона, этот проект пошел по всей России, уже 36 школ от Москвы до Владивостока, до Калининграда. И в этом году были ситуации, когда ребенка куда… И температура, и врачи, и педагоги говорят: «Может, отложим?». «Нет, я буду сдавать», они хотят сдавать. И они сдавали блестяще.
Девочка, например, там медалей много тоже, без всякой жалости сдала. Камера стоит, все как положено. Там просто дополнительное время для приема лекарств, такие вещи. Девочка, которая с тяжелейшим заболеванием, победитель серьезной общероссийской олимпиады, она уже фактически студентка серьезного вуза, Высшей школы экономики. И вот что выяснилось в этом дистанте. Знаете, говорят, репетиторы. Я не отрицаю, некоторые родители взяли репетиторов. Но не у всех финансы это позволяют. Более того, эта эпидемия привела к тому, что средний и малый бизнес залег так, что уже не поднимается. Просто денег нет. Даже иногда на обычные вещи. Потому что когда мы выдавали бесплатно продукты, знаете, выстраивались родители, и эти коробки не были лишними. Вроде, на хорошем автомобиле, но подъезжает и берет эту коробку.
Так что мы выяснили. После окончания учебного года, когда уже были выданы аттестаты, учителя уже продолжали работать абсолютно бесплатно. Особые специализированные классы, медицинские, инженерные. И вдруг заговорили дети-интроверты. Потому что работая в таком режиме они не стесняются выглядеть глупо по сравнению с другими.
А.Соломин
―
Евгений Александрович, мы сейчас еще один короткий перерыв сделаем, сейчас просто время новостей. И вот с этого места продолжим в следующей нашей части.НОВОСТИ
А.Соломин
―
Добрый день, мы продолжаем, в эфире радио «Эхо Москвы», ютуб-канала «Эхо Москвы» или канала «Эхо Москвы» в Яндекс.Эфире программа «Лукавая цифра», меня зовут Алексей Соломин. Сегодня наша цифра 180 тысяч – это сотрудники московской сферы образования, которые должны пройти тесты на коронавирус. Или уже, скорее всего, проходят сейчас, чтобы 1 сентября школы открыли свои двери для учеников, для работы в очном режиме. Сегодня мы говорим об этом, о новых условиях обучения, новых условиях жизни, я бы даже сказал, с Евгением Ямбургом, заслуженным учителем России, известным российским педагогом, директором центра образования №109. Евгений Александрович, до перерыва вы как раз говорили, что вы нашли, если так можно сказать, некоторые позитивные стороны дистанционного обучения.
Е.Ямбург
―
Так вот, я еще раз говорю, НРЗБ, и там вообще были гениальные. Вот этот самый Григорий Перельман, который теорему решил, простите, это же совершенно типичный аутист. А он гений по сути дела. Так вот, такие дети, или просто очень тонкие, стеснительные, они заговорили. И вдруг из махровых троечников они выбрались в отличники. Не потому что поблажки делали. Они это подтвердили на экзаменах, на ЕГЭ.
А.Соломин
―
Смотрите, это же не индивидуальное обучение, они все равно в виртуальном классе с другими учениками. Но им просто легче говорить?
Е.Ямбург
―
Есть специальные чаты, и виртуальные классы – тоже довольно интересная вещь. Виртуальный класс… Скажем, медико-биологический класс. Они будут сдавать помимо русского языка и математики химию, биологию и так далее. С ними же работали не только школьные преподаватели. У нас же договоры с вузами, преподаватели продолжали. И самые сложные вопросы демо-версий, все это обсуждалось. А кроме этого, если возникали вопросы, с преподавателем каждый мог в чате разговаривать, как мы с вами, лицом к лицу. И тут-то раскрылись многие. Так что я бы не стал все победы только на репетиторов списывать.
А.Соломин
―
Позвольте тогда обратный пример приведу, наверное, не очень приятный. Огромное количество можно в Ютубе найти пранков, когда чаты, коллективные виртуальные комнаты для занятий, вламываются шутники, разные пранкеры, начинают даже подделывать свои имена под имена одного из учеников, и начинают материться или шутить что-то. Учитель в истерике, урок срывается и так далее. Вот как с этим бороться?
Е.Ямбург
―
Учитель в истерике – то есть, он не подготовлен.
А.Соломин
―
Да?
Е.Ямбург
―
Конечно. Сбылась мечта многих поколений учителей. Давайте начнем с того, что ни под какими никами мы не разрешали входить. Во-вторых, кроме никак ты помещаешь свою фотографию. Мы знаем в лицо. Поэтому никакие пранкеры, пошли вон. Теперь, если какой-то ученик распоясался, его спокойно можно вывести в зал ожидания. Вот в школе не выведешь, он там руку сломает, ногу… И что он пришел в себя, после этого дать ему возможность войти. Здесь есть элементарные… Ну как, это надо было осваивать, правила безопасности работы вот в таком виртуальном пространстве. Поначалу, да, были такие эксцессы, но очень быстро все было блокировано. Еще раз, никаких посторонних, никаких ников, имя и фотография.
А.Соломин
―
Вы сами не сталкивались с жалобами от учителей, что это невозможно, так преподавать?
Е.Ямбург
―
Вы знаете, я не жалоб… Они герои, я их очень люблю. Огромный коллектив. И не только в этйо школе, но и в филиалах, там, где учителя работают. С больными детьми и так далее. Работали день и ночь. И никто не стонал. И мне правда их было жалко. Но вы знаете, тут еще какая вещь произошла очень интересная. Все уроки стали открытыми. То есть, раньше что такое общение ребенка с родителем? Уставший, с работы пришел домой: «Ну-ка, покажи, что ты сделал», то есть, функция контроля доминирует, ремень висит рядом. Или тапок. И тут вдруг папа дома, мама дома. Я же на экране смотрю, что происходит, я же вижу. И вот вижу картину довольно смешную, мальчик пятого класса занимается, над ним нависает папа в семейных трусах. Он еще не понимает, что это – реалити-шоу… И это видно всем. Учитель-то не имеет полномочий воспитывать папу, она воспитывает ребенка. А почему ты в пижаме, оденься прилично, ты пришла на урок? Папа начинает прикрывать трусы.Или другой урок смотрю, в шестом классе. Очень терпеливо в Ютубе объясняет учительница урок. Папа не выдерживает, бьет ребенка по затылку, что он такой тупой. Знаете, сочетание старого отцовского ремня и передовых технологий. И что произошло? Другое поколение. Бабушки, дедушки, даже родители тормозят по сравнению с детьми. Они же в детском саду с планшетами, даже раньше. Они вот у нас в детском раду работают НРЗБ, мы водим их в инженерный класс. Поэтому создалась ситуация, когда яйца учат курицу. Паника была у родителей, особенно у бабушек и дедушек. Они привыкли, мел, доска, отработка заданий и так далее. Ведь раньше вода была мокрее, деревья были большие. А тут они впервые познакомились с современным учебным процессом. И постепенно НРЗБ отступал. Сначала претензии были дикие: а это зачем, а это зачем. Постепенно начала выравниваться эта ситуация.
Еще раз я подчеркиваю: центральная проблема цифрового неравенства. Если мы хотим качество… Многие республики, где у меня филиалы школ. Вот школа в Башкирии. Там прогресс шел-шел, да не дошел. Поэтому на телеге мальчика подвозили из дома родители к вышке МТС, чтобы принять задание, а вечером на телеге… Его мгновенно схватила местная полиция, попыталась его на учет поставить, а родителям – претензии в плохом воспитании. Вот это мы умеем. Бред сумасшедшего.
Страна очень разная, она не вертикальная, не горизонтальная. Зато Волгоградская область, в которой я работал, изумительные директора сельских школ. И вообще для меня провинция – это понятие не территориальное, а мозговое. И в Москве могут пролетать школы с точки зрения, скажем, невосприимчивости к инновациям. А вот сельская школа небольшая, туалет во дворе, зато у директора скоростной интернет, возможность работать… Она везде разная.
А.Соломин
―
А у учеников в этой школе есть возможность работать дистанционно?
Е.Ямбург
―
Если у него интернет есть скоростной, и школа небольшая… В этой ситуации можно класс рассадить по разным аудиториям. Мне приходилось выяснять… Вот в школе молодые и хорошие учителя, рядом – эти женщины в селе. Никакого интернета в этом вигваме нет. У них приказ – электронный журнал, электронный дневник. Одно дело – Москва может войти. То есть, надо еще раз говорю, жить сообразно с почвой, с той территорией, теми реальными возможностями, которые можно и нужно использовать.
А.Соломин
―
Вы сказали о большем вовлечении родителей в учебный процесс, они больше стали наблюдать. А является ли это позитивным фактором? Я помню, когда появились, например, родительские чаты, то насколько я знаю, у учителей проблем стало гораздо больше. Сколько родителей, столько мнений, они могут отличаться от мнений учеников и так далее.
Е.Ямбург
―
Совершенно естественно. Но что я вам должен сказать. Тут ведь еще одна очень глубокая вещь происходит. Я еще раз говорю, все это надо обдумывать, осознавать, жизнь другой уже не будет. Во-первых, это их собственные дети. Понятно, знаете, когда врач делает операцию, странно было бы, если бы пациент или его родственники советовали, как делать операцию. Не до фанатизма. Тем не менее, они имеют право воздействовать в виде своих задач, как они видят этих детей. Почему это очень важно? Здесь есть одна такая тонкая вещь, которая сейчас, к сожалению, будет нарушена, потому что очень торопливо приняты изменения в закон о патриотическом воспитании. Понимаете, не добросовестное заблуждение, а, скорее, нет. Скажем, специально. Мне так кажется. Хотя я не сторонник конспирологии.Почему-то бытует мнение, что школы в 90-е годы перестали заниматься воспитанием. Никак они не перестали. Мы что, походы не делали? В театральные студии не ходили, в кружки? Но школа перестала навязать идеологию и политизацию. А Конституция в этой части не менялась, у нас не может быть одной на всех идеологии. Это очень опасно, это идет политизация и так далее. Потому что вот у меня в школе 22 национальности. Это люди разных конфессий. Есть православные, есть мусульмане, есть иудеи и так далее. Есть, наконец, атеисты, которых никто не отменял. Люди разной культуры, разной ментальности. Поэтому, если говорить о главной науке сегодня, ее отсутствие приводит сегодня к ненависти, к травле. Ее придумал интересный поэт и учитель Булат Окуджава. «Святая наука – расслышать друг друга».
То есть, надо нам уметь договариваться. Понимать, что мы все такие разные, но живем в одной и той же стране. Поэтому культура диалога – это, пожалуй, сегодня главная задача и профилактика ненависти. Поэтому переходить от того, что школа – это сфера услуг, а претензии, что это вы, родители, зажрались… Это должно сейчас постепенно уходить. Поэтому речь идет о создании детско-взрослого сообщества, о привлечении родителей к активным обсуждениям долгих вопросов культурологических, гуманитарных, о которых я сейчас говорю. Этот период первого озверения постепенно уходит. Это очень важно. Потому что это одинокий голос школ в хоре. Потому что те ток-шоу, которые мы видим по телевизору, это образец ненависти, хамства, взаимных оскорблений.
По сути дела, они больше разлагают, чем любая порнография. Они возбуждают ненависть. А я вам должен сказать, поскольку я работаю на грани медицины и педагогики – да, онкология развивается, больше онкологических больных, но с этим можно бороться, мы учимся. Но на первом месте у нас сегодня психоневрологические заболевания. На первом месте. И откровенно говоря, по количеству суицидов мы на одном из первых мест в Европе. Это неслучайно. И стране нужна терапия, как взрослым, кстати говоря, так и подросткам. Буллинг, травля – это вечные вещи, это было всегда.
Когда мне говорят, что не было – это ложь. Посмотрите фильм «Чучело», замечательный фильм. Почитайте «Повелителя мух», это вообще возникло только сегодня в школьных стенах и перенеслось в интернет. Это тоже очень серьезная работа, профилактика тревожных, агрессивных состояний. Длительная изоляция этого добавила. И надо сейчас думать, как с этим быть. Понимаете? Это серьезная, тонкая работа.
А.Соломин
―
То есть, в школе этого меньше не стало, в современной школе?
Е.Ямбург
―
Вы знаете, я не могу сказать за всю Одессу. Чтобы меньше было взвинченности, у меня существует много разных способов самореализации. Это театральные студии, их много в школе. Мультипликационная студия. Я могу сказать, что я сейчас плохой учитель, потому что меня все время дергают. Но я веду занятия… Театральная студия у меня. И факультатив по теории и истории кино. То, что не входит в обязательную программу. И что я вижу? Дети ни в чем не виноваты. Говорят… Кстати, есть замечательное исследование академика Сопкина, что современный подросток читает не более 4,5 книг в год добровольно. Понятно, что под дулом автомата мы классику заставим прочитать. Дети здесь ни в чем не виноваты, виноваты взрослые. Ленивые. Объясняю.Я им показываю Феллини, Антониони, Тарковского. Это все серьезные, часто артхаусные фильмы. А несколько лет назад они запали на «Аватара». Я пошел, мне скучно стало через 10 минут. Но, замечательная графика. Кэмерон прекрасно это сделал. Прямые хорошие идеи. Я пришел. Говорят: «Ну как?». Говорю: «Скучно мне. Хотите, я вам покажу анти-Аватар?». «Что это такое?». Это фильм Тарковского «Солярис. Только в вашем возрасте я был дебилом… Я имею в виду не заболевание, конечно, а бытовое выражение. И понял с пятого раза. Надеюсь, что вы с третьего раза». «А можно пересмотреть? А можно домой?». Да ради бога. Взяли флешки. Встречаемся через три недели. Через неделю-две начинают приходить их 45-летние родители: «Спасибо». Я прикинул, что впервые с детьми появились общие темы для разговоров. Никто не хочет быть дебилом. Старый пример привожу. Я в кинотеатре «5 звезд», когда увидел замечательный фильм «Полторы комнаты», помните. Наверное? Видели его?
А.Соломин
―
Нет.
Е.Ямбург
―
Два балла за поведение, очень советую. Это фьюжн. Сочетание разных жанров. Там папу Бродского замечательно играет Юрский, а маму Бродского играет гениальная Алиса Фрейндлих. И там есть документальные кадры, есть анимационные кадры. И актер, который как две капли воды похож на Бродского. И там есть такой эпизод. Это 47 год, это «дело врачей», готовится выселение евреев и так далее, а может быть, казнь показать. И маленький Бродский приходит, видит – из дома выносят пианино. Ну не потащишь с собой, никуда ты пианино. И вот тут, вы знаете, анимация: поднимаются флейты, валторны, виолончели, и по воздуху они все уходят из Питера, из Ленинграда уходят. Там Шнитке, там зашифрованные позывные Бетховена. Откуда дети могут про это знать? Вот тут я развернул, стал про это дело объяснять.Когда я сидел в этом зале, нас было пять пенсионеров таких же, как я. Как дети сегодня называют деликатно, винтажный газовый генератор, чтобы не сказать «старые п…». А вы знаете, что через месяц были полные залы? Объяснять, почему? Юноша, влюбленная в него девушка, они идут. Он очень хочет показаться умным. И он начинает ей это объяснять. Эта девушка имеет подругу. И так постепенно… Это же мы должны делать. Это мы взрослые – ленивы и не любопытны.
Тут мне пришла в голову очень смешная мысль. Артхаусное кино – лучший способ выполнения карантина. Знаете, почему? Во-первых, это мозги прочищает. А во-вторых, поскольку там мало народу, там есть возможность находиться в кинотеатре на безопасном расстоянии. То есть, чем больше умных фильмов, тем легче мы выполняем требования борьбы с пандемией. Шутка, но в каждой шутке, как вы знаете, есть доля шутки.
А.Соломин
―
Кстати, по поводу кружкой и связанных занятий, не являющихся обязательными с точки зрения программы. Какова их судьба в нынешних условиях? Будут ли они?
Е.Ямбург
―
Будут. Потому что учреждения дополнительного образования будут работать. Вот у меня сюда же – детский сад, начальная школа, старшая. И центр досуга и развития, где кузница, гончарное производство, витражи и так далее. И прочее. Почему это так важно? Понимаете, каждый ребенок должен найти свою экологическую нишу. И у нас одинаково почетно победить в престижной олимпиаде по математике, это физмат, понятно, и там, где профессиональные навыки. Тогда тоже меньше зависти и меньше ненависти, понимаете? Тоже очень почетно. И они вправе попробовать одно, другое, третье. Там, где скульптура… Обжигают их, конечно, взрослые, но это очень важно, потому что у кого-то умные руки, а у кого-то умная голова, и то, и другое должно быть достаточно почетно.И в этой ситуации, кстати говоря, мне кажется, было очень правильным решением, чтобы те, кто не собирается поступать в вузы, вообще были освобождены от Единого Государственного Экзамена. Они пойдут в колледж, они приобретут профессию. А нам сегодня нужны не только высоколобые креативщики, но и люди нормальных профессий. Я знаю много ребят, вы не поверите, даже своих выпускников, блестящее знание языка, оканчивают уже магистратуру. А она мечтает о гостиничном бизнесе, поэтому по вечерам работает официанткой, приоборетая вот эти качества, что там язык просто нужен как воздух. И мне это нравится. Нет таких граней, которые были между людьми. Это же очень важно психологически. Понимаете? Где комплекс неполноценности, подростковая наша недоразвитость.
Вот я довольно серьезно смотрю, как дело происходит в Швеции, отдельная тема очень смешная, как там построено образование. В Финляндии. И вот мои друзья ведут меня на рынок перед президентским дворцом, и там нужно выбрать эту рыбу красную, я забыл.. И вдруг я вижу женщину, она так работает руками. Я выбрал, говорю НРЗБ. Евгений, мы вас понимаем, она – пианистка в консерватории. Но сейчас в консерватории нет работы, и она продает рыбу вместе с мужем. Потом она вернется.
Вот нет этого комплекса «Я – инженер, ниже моего достоинства встать к прилавку» и так далее. Это тоже уходит.
Еще я наблюдал замечательную картину. Вот я в Швеции, это очень интересная вещь. Там много моих девочек… Учительницы, которые вышли замуж за шведов. Мне эта учительница говорит: «Евгений Александрович, нормально учат только индусы, китайцы и русские. Шведов нельзя напрягать». Они могут быть ненапряженно удерживать скрипку, не нудное занятие гаммы… По рукам бил. А мы начинаем получать удовольствие не сразу. И в этой ситуации нет широких путей в науку, это напрячься нужно. Как однажды я в области моржевал, там есть «без стрессу нет прогрессу». Бывает, что он разрушительный. А бывает созидательный. Понимаете?
А.Соломин
―
Евгений Александрович, у нас остается буквально две минуты. И есть, на самом деле, еще два важных вопроса. Вот первое, вы о важности общения говорили. А я хотел вас спросить об общении с чиновниками, которые курируют образование. Эта стадия ковида как прошла для учителей с этой точки зрения?
Е.Ямбург
―
Вы знаете, чиновники – тоже люди. Когда-то мы делали спектакль по Стругацким, я молодой был, чиновники, туда-сюда. Мудрый Стругацкий, который не был апологетом вертикали, он сказал: «Евгений Саныч, чиновник – это такое же достижение революции, как научно-техническая революция. Без администрирования ничего построить нельзя». И там есть, конечно, разные люди. Есть, которые…Привожу пример. Нормальная такая вещь: в школе есть музей, есть парта Героя Советского Союза, учился здесь.. У меня есть мальчик, который погиб в Афганистане. Но вдруг поступает распоряжение, сдать отчет чиновнику, сколько человек за год отсидело на этой парте. Видимо, они думают, что через спинной мозг передается патриотизм. Я звоню замминистру: «Что делать? Это же глупость». А он обязан отвечать в течение двух недель. Говорит: «Пиши, 958,5». Почему с половиной? Парта тесная, один сидел на пол-ягодицы, никто проверять не будет. Там тоже есть вполне трезвые нормальные люди, но часто система их ставит в дурацкое положение.
И там, где люди маневрируют, я не хочу просто называть. Кого-то назовешь, и сразу начинается, что ты что, лучше всех? Гонения могут быть. Я знаю дельных администраторов очень интересных регионального уровня. И я вам одного могу назвать. Например, министр образования Ленинградской области. Грамотный мужчина, доктор педагогических наук.
А.Соломин
―
Я слышал историю, что один из региональных чиновников потребовал от учителей возместить деньги, которые им выплачивали в период эпидемии.
Е.Ямбург
―
Я об этом писал в колонке. Я знаю этот регион. Не называя регион, потому что там снимут же голову этим людям, но решение пришло быстро. Прочитали, вызвали и извинились. Поэтому СМИ, в том числе и ваша радиостанция, это не просто так. Это играет роль определенную. Поэтому молчать нельзя. Такие вещи были. Формально, ежели ты в аудитории не был, по закону так, тебе не платят. Но было распоряжение президента… Правда, оно ничем не подкреплено на законодательной базе. Тоже ведь неправильно.
А.Соломин
―
Спасибо большое, время наше вышло, к сожалению. Сегодня гостем программы «Лукавая цифра» был Евгений Ямбург, заслуженный учитель России, известный российский педагог и руководитель центра образования №109. Меня зовут Алексей Соломин, и сегодня мы говорили…
Е.Ямбург
―
Хочу поздравить коллег с новым учебным годом, который простым не будет, но мы привыкнем.
А.Соломин
―
Да. И я присоединяюсь, я поздравляю вам тоже и всех, кто занят в сфере образования, с началом нового учебного года. Спасибо вам большое.