Гламур в кризисе - Андрей Архангельский, Николай Усков - Лукавая цифра - 2008-10-21
А. САМСОНОВА: Добрый вечер. В эфире программа «Лукавая цифра». У микрофона я, ее ведущая, Тоня Самсонова, и моя коллега Алина Гребнева.
А. ГРЕБНЕВА: Добрый вечер.
А. САМСОНОВА: Мы сегодня говорим на тему «Гламур в кризисе» с главным редактором журнала «GQ» Николаем Усковым.
Н. УСКОВ: Здравствуйте.
А. САМСОНОВА: И телеведущим Александром Архангельским. Здравствуйте, Александр.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Здравствуйте.
А. САМСОНОВА: Ну что, Николай, неделю назад мы тут собирались и говорили на тему «Всем спасибо, все свободны», о том, боятся ли люди потерять работу. Собственно, хочется спросить вас, ищете ли вы уже новую работу. Гламур-то в кризисе.
Н. УСКОВ: Упаси бог. Кризис не надо рассматривать как катастрофу. Журналы, конечно, зарабатывают деньги за счет рекламы, но тем не менее они не утрачивают своих читателей, когда начинается что-то с экономикой негативное. Кризисы случались и прежде. Журналу «GQ» 50 лет, за эти 50 лет было масса всего неприятного.
А. ГРЕБНЕВА: Но Великую депрессию еще не застал «GQ».
Н. УСКОВ: Предок «GQ» был основан в 1931 году, это, может быть, не Великая депрессия…
А. САМСОНОВА: О какой рекламе мы говорим? Кто будет это читать, если у населения падает покупательная способность? О каком гламуре может идти речь, когда людям нужно покупать еду?
Н. УСКОВ: 120 рублей.
А. САМСОНОВА: Но то, о чем вы пишете, явно станет неактуальным.
Н. УСКОВ: Писатель Виктор Ерофеев, один из наших авторов, станет неактуальным, или, например, Григорий Ревзин, замечательный беллетрист, или Александр Роднянский, или Дмитрий Быков, они станут неактуальны…
А. САМСОНОВА: Т.е. вы перепрофилируетесь в аналитический журнал, а гламурная составляющая пропадет.
Н. УСКОВ: У нас эти авторы существуют давно. Их перестанут читать, когда они перестанут хорошо писать. Вы что, всерьез думаете, что кто-то покупает журнал, потому что там «Луи Вюиттон» рекламируется?
А. САМСОНОВА: Конечно, нет. Гламурная составляющая вашего журнала уже давно умерла. Потому что большинство наших слушателей считают, что гламур давно помер.
Н. УСКОВ: Я тоже так считаю, потому что это стилистически другая эпоха уже.
А. САМСОНОВА: Чтобы как-то жить, вам приходится публиковать аналитические заметки приличных авторов.
Н. УСКОВ: С 2003 года я публикую эти заметки.
А. ГРЕБНЕВА: Давайте с другой стороны зайдем, с материальной. У нас есть данные, это международное агентство «ZenithOptimedia», что в России расходы на рекламу будут замедляться, и в этом году рынок вырастет только на 2% вместо ожидаемых 25%. Т.е. будут деньги, на которые все это будет печататься?
А. САМСОНОВА: У Первого канала возникли проблемы, что говорить уж о глянцевых журналах.
Н. УСКОВ: В 2003 году, когда я пришел в журнал «GQ», рынок глянцевой рекламы был карликовым. Тем не менее это позволяло вполне издавать качественный продукт, примерно с тем же бюджетом, который я имею сейчас. Он, конечно, растет, потому что просто растет количество полос рекламы, но, по большому счету, поскольку у нас есть соотношение между рекламными и редакционными полосами, их не может быть меньше или больше, то, соответственно, мы просто будем издавать журнал, который будет чуть тоньше, но это не значит, что он перестанет существовать. Это смешно. Это все равно что перестать издавать книжки, перестать писать музыку, перестать ставить фильмы. Да, их будет меньше.
А. САМСОНОВА: Т.е. гламурные журналы превратятся в журналы типа журнала «Эксперт». Там будут колонки аналитиков…
Н. УСКОВ: Почему ж превратится? Вы сейчас-то его держали в руках? Там и сейчас есть колонки, и они будут. Никуда они не денутся.
А. САМСОНОВА: Просто вся модная составляющая оттуда уйдет.
Н. УСКОВ: А с чего вы взяли? Что, люди перестанут одеваться? Кризис – это не конец жизни.
А. САМСОНОВА: Будут одеваться. Но это не будет уже потребление ради потребления. Разве нет, Александр?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я не знаю, что такое потребление ради потребления.
А. САМСОНОВА: Мне кажется, это то, в чем мы сейчас живем.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я живу в другом.
Н. УСКОВ: Я тоже живу в другом.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: И каждый человек живет в своем. Что касается глянца в целом, гламурного глянца в частности, то мы видим давно уже сдвиг в иную сферу. Возьмем «Эсквайр», я в данном случае беру русский рынок, он меня волнует больше. Все, чего нет в больших медиа, есть в малых. Все, что должно раньше было быть в газетах, например, которые называют себя качественными, все перетекает туда, где вроде бы глянец. И то, что печатается в глянце, часто не может выйти на страницах качественных газет. Вот в чем проблема. Проблема в том, что рынок качественных газет сам себя затоптал. А глянец грамотно в этом смысле взял и подхватил то, что осталось…
А. САМСОНОВА: Но гламурная составляющая есть и на телевидении, и в журналах. Потому что все эти fashion-передачи о том, как выглядеть, как изменить свой имидж…
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Передачи есть. И на телевидении часто, я бы сказал, то, что Даниил Дондурей назвал гнойным гламуром. Это когда вы в красивую оболочку упаковываете чудовищное, разрушающее содержание. Вы рассказываете, как жизнь ужасна, в очень красивых формах.
А. САМСОНОВА: А разве не весь гламур гнойный?
А. ГРЕБНЕВА: Сейчас, по крайней мере.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Что мы называем гламуром?
А. САМСОНОВА: Что вы называете гламуром?
Н. УСКОВ: Гламур, с моей точки зрения, умер, потому что это некая стилистически устаревшая форма, барочная форма жизни.
А. САМСОНОВА: Обратите внимание, Николай Усков сказал, что гламур умер.
Н. УСКОВ: Я об этом написал в своем блоге и в журнале «GQ» полгода назад, до всякого финансового кризиса.
А. ГРЕБНЕВА: Т.е. у вас теперь не гламурный журнал.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Можно я помогу? Смотрите, что произошло. Как стали снимать кино. Давайте не про журналы, а про кино. Про что бы ни снимали, если это хорошее кино, там должна быть сладкая, густая цветистость.
А. САМСОНОВА: «Адмирал».
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Да, про катастрофу русскую. «9-я рота» про Афган. Как позднее советское кино невозможно было смотреть, потому что оно ужасно снято, так новороссийское кино невозможно смотреть, потому что оно снято безумно красиво. Вот так это всё уже идет на разрыв жизненных…
А. САМСОНОВА: Но жизнь же настолько тяжелая, некрасивая, убогая.
Н. УСКОВ: С чего вы взяли? Она прекрасна.
(ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ)
А. САМСОНОВА: У нас 13% населения живут за чертой бедности. Им надо смотреть такой фильм…
Н. УСКОВ: Это мало.
А. САМСОНОВА: Это мало? 13% людей, которые живут на зарплату меньше, чем прожиточный минимум, это мало?
Н. УСКОВ: Это немного.
А. САМСОНОВА: Каждый десятый россиянин. А сколько вы хотите, чтобы было, 50%?
Н. УСКОВ: А сколько вы хотите?
А. САМСОНОВА: Я хочу, чтобы не было таких людей.
Н. УСКОВ: Страна, которая 70 лет занималась невесть чем, и до этого была не очень богатой, что вы хотите, чтобы у нас было полпроцента, что ли? Вы хотите, чтобы мы жили, как в Англии? Нет, мы не будем жить как в Англии.
А. ГРЕБНЕВА: Но в Англии даже королева сокращает свои расходы, у нее проблема с одеждой…
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Давайте в этом смысле Англию не будет приводить в пример. Англия – единственная страна в мире, где с пенсии берут налоги. Вы этого хотите? Давайте.
А. ГРЕБНЕВА: Нет, мы этого не хотим.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: И Англия – родина гламура.
А. ГРЕБНЕВА: Да. Но при этом Виктория Бекхэм не боится сейчас признаться, что ходит сейчас на блошиные рынки, правда, пока не одеваться, а просто черпать там свои идеи для своих коллекций.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я тоже очень люблю блошиные рынки.
Н. УСКОВ: Да она всю жизнь туда ходила.
А. ГРЕБНЕВА: Просто раньше она не признавалась.
Н. УСКОВ: Признавалась всегда.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я только что прилетел из Красноярска, и там в новоотстроенном огромном комплексе владельцы этого комплекса пытались создать блошиный рынок искусственно, предоставляли площадку бесплатно. Два блошиных рынка прошли, третий не состоялся, потому что народ не хочет.
А. САМСОНОВА: Продавать нечего.
Н. УСКОВ: Вот вам пример прекраснейший по поводу этих 13%. Ангела Меркель недавно учила нацию экономии. Она заявила, что она у себя в квартире (квартире – я подчеркиваю) поменяла лампочки на энергосберегающие, и это дало ей большую экономию. Вы представляете нашего премьер-министра, который таким образом общается с нацией?
А. ГРЕБНЕВА: А кто знает? Еще Дмитрий Анатольевич или Владимир Владимирович выйдут и скажут: «Так, господа, закрутите себе хотя бы в туалете.
Н. УСКОВ: Вот когда они скажут, мы будем жить в новой стране. Не себе, а у себя, в своем туалете вкрутил.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Проблема состоит в том, что ни Дмитрий Анатольевич, к которому я отношусь с симпатией…
А. ГРЕБНЕВА: Мы все к нему относимся с симпатией.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Ни Владимир Владимирович не выйдут. Они лишили себя возможности выходить в прямой эфир. Как только они появятся с прямом эфире, у нации включиться лампочка и нация сообразит – катастрофа. Они не могут с людьми поговорить про лампочки.
А. САМСОНОВА: Давайте вернемся к красоте гламура и вообще поговорим о прекрасном, которое либо будет продолжать жить, либо умрет.
Н. УСКОВ: Гламур, значит, прекрасный.
А. САМСОНОВА: Да, гламур – это все-таки прекрасно. Но я тут ориентируюсь не на собственное мнение, а на мнение россиян, к которому мы вернемся. Их просто спрашивали, что такое гламур, с чем он у вас ассоциируется и какие мысли приходят в голову. Они говорили, что это мода, красота и так далее. Так вот у нас 13% живут за чертой бедности, еще куча народу получают чуть больше прожиточного минимума, но тоже богатыми людьми их назвать нельзя, и жизнь их не такая красивая, как на картинках вашего журнала. И с этими людьми, когда они покупают журнал, с ними, наверное, происходит то же, что происходило с советскими женщинами, которые открыли «Бурду» и в которой были выкройки красивых платьев.
Н. УСКОВ: Они заплакали и застрелились, да, вы хотите сказать?
А. ГРЕБНЕВА: Нет, они пошли строчить на своих машинках.
А. САМСОНОВА: У них плохо дома, но они прикасаются к этой прекрасной жизни за счет ваших журналов. Что будет дальше, когда количество людей, у которых будет мало денег, будет расти?
Н. УСКОВ: В 1987 году, когда вышел журнал «Бурда», количество бедных людей было значительно выше, я уверен.
А. САМСОНОВА: И все покупали журнал «Бурда».
Н. УСКОВ: Я помню, какой сказочной популярностью – этой популярности завидует любой главный редактор любого глянцевого журнала – журнал «Бурда» тогда пользовался. Да, это картинка красивая, это окно в другой мир. Ну что сидеть в своей полуразвалившейся коммуналке на 50 рублях и плакать, если можно заглянуть во что-то и к чему-то начать стремиться.
А. ГРЕБНЕВА: А вы готовы снизить стоимость журнала, чтобы открыть эти двери красоты для большего числа людей?
Н. УСКОВ: Проблема, когда ты покупаешь журнал, она не в стоимости. Журнал адресован определенной, образованной достаточно, успешной части населения.
А. САМСОНОВА: Кто ваша аудитория?
Н. УСКОВ: Это молодые мужчины…
А. ГРЕБНЕВА: Уже огламуренные.
Н. УСКОВ: Почему огламуренные? Молодые мужчины, которые стремятся жить лучше. Это общая характеристика любого человека, который потребляет глянец, в частности мужской глянец. Эти мужчины стремятся жить лучше, не потому что они хотят новую машину. Просто машина – это зримый показатель того, что ты живешь лучше. Но эти люди достаточно образованны. Потому что иначе бы они не покупали журнал, в котором пишет Виктор Ерофеев, Григорий Ревзин и все остальные.
А. САМСОНОВА: Может, они пролистывают эти страницы.
А. ГРЕБНЕВА: Александр, вам не кажется, что здесь есть какое-то противоречие? Потому что, допустим, когда был крах банка «Lehman Brothers», газета «Times» очень интересную аналогию провела, что из-за увольнения банкиров, пострадала та, которая выгуливала пуделей этих банкиров, и мясник. Потому что ресторанам больше не нужно его мясо, потому что банкиры больше не будут ходить в эти рестораны. Т.е. люди, которых уволили, которые раньше занимали высокие позиции, они стали отказываться от этих признаков успешности. Они больше не ходят в рестораны, они кушают, может быть, дома.
А. САМСОНОВА: Им не надо больше читать журналы, для того чтобы понять, как потратить их свободные деньги. Потому что у них нет свободных денег.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Вы всерьез верите, что банкир узнавал, как ему потратить деньги из журналов «Как потратить?»
А. САМСОНОВА: Конечно.
А. ГРЕБНЕВА: Дело даже не в том, как потратить. Просто журнал – это такое же приложение к этой стильной жизни, элемент статуса.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это разные вещи. Во-первых, жизнь, несомненно, будет скромнее, и это очень хорошо. Потому что последние 2-3 года не вся страны, но часть страны просто захлебывалась от лишнего жира. А лишний жир ведет к болезням, к плохой перспективе и ранней смерти. Кроме того, деньги перестали быть деньгами, они стали… Вот вы говорите – человек стремится к роскошной машине. Да, он стремится…
Н. УСКОВ: К хорошей машине.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Но смотрите, какое количество роскошных машин на дорогах Москвы и особенно на трассах на въезде Москвы. Вы что, считаете, что все эти люди хорошо живут? Да нет, это признак поражения. Посмотрите, что происходило. Человек копил на квартиру. В какой-то момент он понимал, что первого взноса ему не собрать, и он покупал роскошную машину, вместо того, чтобы покупать себе жилье. Во всем мире хорошая машина – это то, что после жилья, то, что после необходимого. В России в последние годы это был не символ успеха, а символ поражения. Все было поставлено с ног на голову. Я не то чтобы радовался кризису. Но кризис дает шанс поставить все обратно. Если мы стояли на голове, то все встанет на ноги.
А. САМСОНОВА: Т.е. журналы, в которых рекламируются эти роскошные машины, как вы выразились, станут лишним жиром.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Если там рекламируется «Бентли» с мигалками, а я видел уже «Бентли» с мигалками последние два года на Рублевке…
Н. УСКОВ: Полно их.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это символ маразма.
Н. УСКОВ: У меня во дворе стоит машина с пропуском МВД России «Бентли», «Бентли Арнаж». И эта машина моя, как говорил профессор Преображенский, помните, «Это калоши мои».
А. САМСОНОВА: А у меня вход в подъезд перегородил какой-то всего лишь «Опель Корса» с номером ФСБ. Это к делу не относится, но все равно обидно.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Что будут рекламировать? Глянец будет что-нибудь рекламировать. Конечно, бюджеты сократятся. Тут какие иллюзии?.. Ну, сократятся бюджеты, станут потоньше. И, наверное, какое-то количество сотрудников вам придется, Николай…
Н. УСКОВ: Надеюсь, что этого не произойдет, все-таки солидный издательский дом.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Дом издательский, а кризис системный и долгий.
А. ГРЕБНЕВА: А издатели в Германии сидят.
Н. УСКОВ: Почему же?
А. ГРЕБНЕВА: В Америке?
Н. УСКОВ: Все равно, наверное, это случится, но хочу верить, что не случится. Я согласен совершенно с Александром, что, безусловно, Россия в последние годы переживала дикий бум потребительский. Плохо это или хорошо? Я не в состоянии осуждать наших людей, потому что эти люди ничего не видели. Они прожили довольно утлое десятилетие, если говорить про молодых людей. Некоторые из них, кто постарше, прожили еще больше лет при советской власти и в 90-е тяжелые. И то, что они вздохнули за последние несколько лет, почувствовали себя людьми, у них выросло самосознание, у них появилось чувство собственного достоинства…
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Вопрос в том, в чем выражается это самосознание.
Н. УСКОВ: Все всё равно не смогут его выражать так, как мы с вами хотим. Все равно будет всегда масса, а масса будет выражать так, как умеет. Пытаться из нее сделать то, что нам понравится, очень сложно.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Извините, вот есть – не буду называть его – известный российский строитель и миллиардер, который недавно написал письмо, адресованное журналистам, скажем так, чтобы не называть владельца крупнейшей строительной группы, и есть Уоррен Баффет, и есть Америка, стоящая за Баффетом, с ее пускай кризисом, но с ее действительно незыблемой – я уверен в этом – экономикой, и есть участник строительного рынка пирамид. Как жил Баффет и как жил этот строитель. Вот в этом проблема. Когда человек говорит, что если ты не миллиардер, то иди отсюда – я смягчаю выражения, – то это уже что-то не в порядке с этим человеком.
А. САМСОНОВА: Т.е. люди из грязи в князи.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Их поставит жизнь на место. Этому я очень рад. Как выразился Олег Тиньков, к которому я отношусь с симпатией, поскольку он, помимо того, что бизнесмен, еще и человек очень умный и яркий, он сказал: «Если в России станет поменьше миллиардеров и станет побольше скромных мультимиллионеров, это будет очень хорошо».
А. ГРЕБНЕВА: Александр, было бы замечательно, если бы этот кризис затронул только миллиардеров. Но мы видим, что сейчас он постепенно спускается по этой лестнице, и все ниже и ниже.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Дядю Васю и тетю Маню из деревни Крюкино не заденет, потому что до них и так блага не доходили.
А. САМСОНОВА: Давайте возьмем среднего москвича, среднего жителя больших городов России.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Среднего москвича долбанет.
А. САМСОНОВА: В последние годы у них росла заработная плата, рос доход в связи с ростом экономики. Прибавлялись деньги, мне подняли зарплату, я вдруг разбогател. И что же мне дальше делать? Я купил уже самый дорогой мобильный. Что же мне дальше делать с моими новыми деньгами? Я просто не знаю. Я открываю журнал «Shopping», открываю журнал «GQ», там пишут про то, как подбирать запонки под клетчатую рубашку…
Н. УСКОВ: Хорошо вы сравнили «Shopping» и «GQ».
А. САМСОНОВА: Но все-таки у вас есть разделы по подбору, как подобрать ту или иную деталь гардероба.
Н. УСКОВ: Давайте не журнал «Shopping». Это несерьезный разговор. Журнал «Shopping» – это журнал «Shopping», это коммерческое издание, в котором адреса магазинов и какие-то фотографии шмоток.
А. САМСОНОВА: Меня удивляет, что вы все время упираете на составляющую журнала, связанную с аналитическими статьями.
Н. УСКОВ: А вы упираете все время на какой-то выдуманный глянец. Глянец – это очень сложное, многоуровневое явление нашей жизни. Это все равно что сравнивать газету «Работа для вас» и газету «Коммерсантъ». Это совершенно разные продукты. «Я газет не читаю». Я не читаю газету «Работы для вас», это не значит, что вы не читаете газет. Это барахло, и серьезную аналитическую газету трудно ставить на одну полку. Так вот журнал с 50-летней историей или журнал с 80-летней историей трудно ставить на одну полку с журналом «Shopping». Это разговор, не имеющий никакого смысла.
А. САМСОНОВА: Возьмем «GQ Style», приложение «GQ».
Н. УСКОВ: Ну и что? «GQ Style» – это приложение к «GQ».
А. САМСОНОВА: О том, как покупать.
Н. УСКОВ: И что? Есть мужчины, которым интересно, как подобрать рубашку под галстук и галстук под рубашку, значит, кому-то надо делать журнал.
А. САМСОНОВА: Значит, у кого-то есть свободные деньги. И пока эти деньги есть, они будут покупать этот журнал и будут этим интересоваться.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Здесь две проблемы смешаны. Одна проблема – станет ли хуже жить среднему россиянину, который стремится к успеху. Да, станет жить хуже, и надолго. Это быстро не кончится. Исчезнет ли глянец, исчезнет ли гламурный глянец? Не исчезнет. Сократится, сожмется, как вся страна. Страна экономически сожмется. Вот на эту долю сожмется и этот рынок.
А. САМСОНОВА: Почему он сожмется? Ведь гламур – это не быть, а казаться. Это те образцы, которым нужно подражать.
Н. УСКОВ: Когда вы покупаете одежду, вы думаете о том, что вы ее покупаете, для того чтобы быть, или для того чтобы казаться? Это неправильный вопрос.
А. САМСОНОВА: Если у меня очень много денег, то я могу покупать одежду, чтобы быть. Но если я студентка МГИМО, где все москвички, а я приехала из Нижнего Тагила…
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Знаете, Михаил Борисович Ходорковский на пике своей карьеры – не на пике своего жизненного успеха, потому что я почему-то думаю, что сейчас он ближе к своему жизненному успеху, потому что он проходит тот путь, который он выбрал для себя и, может быть, выбрал не случайно, – на пике своей карьеры гордился тем, что он может позволить себе носить часы «Seiko».
Н. УСКОВ: Да, он носил, кстати, пиджак в катышках. Богатые люди очень редко…
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я не могу позволить себе часы «Seiko» носить, а он мог себе позволить.
А. САМСОНОВА: Ходорковских в стране все-таки мало.
Н. УСКОВ: Абрамович носит пластмассовые часы за 200 долларов.
А. ГРЕБНЕВА: У них это такое – вот я себе позволю. А средний класс, он стремится, наоборот, к роскошным часам «Rolex».
Н. УСКОВ: Да пусть себе стремится. Что вас бесит-то в этом?
А. ГРЕБНЕВА: Нас не бесит.
Н. УСКОВ: То, что вы не можете их себе купить?
А. САМСОНОВА: То, что люди становятся «скупыми рыцарями».
Н. УСКОВ: Ничего они не становятся. Продаст он свой «Rolex», проживет еще несколько месяцев прекрасно.
А. САМСОНОВА: Какой «Rolex», о чем вы говорите? Какой «Rolex» на среднюю зарплату? На среднюю зарплату москвича, который покупает гламурные журналы и который следит за тенденциями моды, у него физически не хватает средств на то, чтобы покупать все то, что вы рекламируете. Мы вернемся к этой теме после новостей на «Эхе Москвы». Я напомню, что мы сегодня говорим на тему «Гламур в кризисе» с Николаем Усковым и Александром Архангельским.
НОВОСТИ
А. САМСОНОВА: Вы продолжаете смотреть и слушать программу «Лукавая цифра». Я напомню, что мы сегодня говорим на тему «Гламур в кризисе» с Николаем Усковым, главным редактором журнала «GQ», и Александром Архангельским, телеведущим. Мы остановились на том, что надо бы, действительно, определиться с тем, что такое гламур и о чем идет речь, прежде мы начнем его хоронить.
А. ГРЕБНЕВА: Прежде чем мы перейдем к цифрам, хотелось бы зачитать мнение Алексея, студента из Челябинска, который прислал нам его на наш сайт: «Когда я слышу словцо «гламур», у меня рука тянется к топору. Какой может быть гламур в нашей стране, где сотни тысяч бездомных, сирот при живых родителях и наркоманов. Это пир во время чумы».
А. САМСОНОВА: Как вы прокомментируете?
Н. УСКОВ: У каждого своя правда. Почему этот человек считает чужие деньги? Он живет в Челябинске. Человек, который живет в Москве, ему что, нужно все бросить, бросить работу, собрать все деньги и начать кормить этих людей из Челябинска. В Челябинске, знаете, сколько людей нормальных, которые не завидуют, не ропщут, а просто работают честно. У меня двоюродная сестра из Кирова, весь город пьет, она не может себе найти мужа много лет. При этом она потрясающая труженица, она работает на 8 работах. Что, я должен сочувствовать ей или вот этому лоху и гопнику, который при любой системе будет таким, какой он есть.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Тут немножко по-другому надо сказать. То, что в стране такое количество детей, живущих в детских домах, это стране позор, несомненно. Дело тут не в том, что у кого-то есть деньги, а у кого нет. Просто то, что в стране нет системы усыновления, нет очереди за детьми, это проблема. С нами что-то не в порядке. Как это связано с гламуром, не очень понимаю. Должна появиться традиция благотворительности, причем не когда олигархи будут благотворить, а когда каждый будет благотворить.
А. САМСОНОВА: И это соберет гораздо больше денег.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: В Америке, в Европе, вы видите, что у человека по три, по четыре пластмассовых браслетика. Кстати, у гламурных людей они тоже бывают. Это означает, что он активист вот этого фонда, этого фонда. Его что, кто-то заставляет тратить эти деньги? Нет. Потому что он хочет, чтобы другому было не так плохо, как этому человеку сейчас.
А. САМСОНОВА: Александр, вы сказали «гламурный человек». Кто это такой?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Условно – человек, который думает о красе ногтей, о том, какая марка часов у него… Я в этом смысле свободен, я не веду переговоры. Я никогда не хожу на переговоры с инвесторами. Поэтому я, какие часы хочу носить, такие и ношу. Наверное, если бы я ходил на переговоры, на мне было бы бремя ответственности за компанию, я бы тоже пошел и купил те часы, которые полагается для начала переговоров, носил бы не те ботинки, которые мне удобно для ног, а те, которые положены. Я в этом смысле абсолютно свободен. Но это не значит, что я не думаю о том, какая на мне одежда. Есть разное поведение, есть поведенческие стратегии. Есть частная поведенческая жизнь, это одна стратегия. И есть общественная жизнь и общественные обязанности. Если за тобой компания, ты обязан учитывать это, ты должен учитывать стиль делового человека. Я не хожу на службу регулярно, я поэтому могу ходить без галстука, не только в пятницу, а всегда. Наверное, в журнале у вас тоже можно ходить без галстука.
Н. УСКОВ: Да, конечно.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: А в компании крупной офисной, кроме как в пятницу, обязаны эту удавку под горло затягивать.
А. САМСОНОВА: Т.е. гламур – это истеблишмент.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это принадлежность к определенному слою, это исполнение условностей по отношению к обществу. Человек сходит с ума – уж не знаю, как про женщин, ничего говорить не буду, пускай женщины сами решат, – про мужчин точно знаю, что, если мужчина думает только про то, как он одевается, где у него помята складочка, а где не помята, значит, что-то с этим мужчиной не в порядке. Если он не считается с общественными установлениями, то либо он богема – и это тоже, между прочим, определенный стиль, и тоже определенное рабство стиля, – либо он анархист, либо жизнь его поставила в такое положение, что он может себе позволить об этом не думать.
А. ГРЕБНЕВА: Что же все-таки россияне знают и думают о гламуре? Удивительные цифры. Это исследование Фонда «Общественное мнение», которое называется так – «Немного о гламуре». 36% россиян признали, что они впервые слышат о гламуре.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Немного о гламуре, действительно.
А. ГРЕБНЕВА: При этом столько же что-то слышали. И 23% уверенно заявили, что они знают.
А. САМСОНОВА: Николай, 36%, треть россиян, никогда не слышали такого словосочетания. Это с чем связано? Это много или мало? И с чем это связано?
Н. УСКОВ: Мне трудно мерить, много это или мало. Я не понимаю, о чем говорит эта цифра.
А. САМСОНОВА: Они что, живут в другом мире, они не включают телевизор, не слышат этого слова? Другая реальность.
Н. УСКОВ: Если бы я не был в этой реальности, в которой я сейчас нахожусь, я бы тоже достаточно иронично относился к слову «гламур», как я к нему и сейчас отношусь. Гламур – это некая условность, нам просто удобнее называть какую-то сферу жизни вот этим ярлыком. Это не значит, что этот ярлык что-то выражает. Для большинства нормальных людей, которые живут совершенно другими проблемами, они, например, живут во Владивостоке или каком-нибудь маленьком или среднем городке, это что, для них факт жизни? Для них гламур – это абсолютно пустое слово. Ксения Собчак, может быть, только.
А. САМСОНОВА: Но они не знают, что это гламур.
Н. УСКОВ: Это ярлык, функционирующий в нашей тусовке, наверное.
А. ГРЕБНЕВА: Они могут быть гламурными, не зная о том, что это гламур?
Н. УСКОВ: Едва ли они могут быть гламурными, если они не знают, что это такое. Они не потребляют, по-видимому, ту прессу или те передачи, которые талдычат про гламур.
А. САМСОНОВА: А это ярлык со знаком плюс или со знаком минус?
Н. УСКОВ: Поскольку я сказал, что это не модно уже примерно год, то, наверное, это со знаком минус. Гламур – это скорее ругательство, во всяком случае в московской тусовке. Это нечто, что вышло из моды.
А. САМСОНОВА: Вот тут возникает большое противоречие. Смотрите. «Какие мысли приходят к вам в голову, когда вы слышите слово «гламур»?» Вы говорите, что гламур немодный. Год назад люди говорили, что гламур – это мода, модные люди, следящие за модой.
Н. УСКОВ: Да, потому что год назад это было модно. Сейчас это перестало быть модным.
А. САМСОНОВА: Т.е. гламур является синонимом моды. По мнению людей, гламур является синонимом красоты, моды, богатства, и в этом плане он вечен.
Н. УСКОВ: Почему же?
А. САМСОНОВА: Если гламур – это мода, мы заменяем одно слово другим.
Н. УСКОВ: Это просто ярлык, который надоел. Например, в редакции у меня в журнале запрещено употреблять это слово, потому что это слово надоело.
А. ГРЕБНЕВА: Чем вы заменяете его?
Н. УСКОВ: Роскошный, шикарный, эти слова тоже надоели. Качественный – вот еще не надоело слово пока.
А. САМСОНОВА: Раньше все соки и продукты были «Premium».
Н. УСКОВ: Любые слова переживают инфляцию. Невозможно говорить, что они обозначали сто лет назад и что они сегодня обозначают.
А. САМСОНОВА: Так это слово переживает инфляцию или явление?
Н. УСКОВ: Слово и явление. Потому что сам стиль – крикливая одежда, много бриллиантов, машины, которые вопят за сто километров, что ты крутой, – все это немножко вышло из моды.
А. ГРЕБНЕВА: А что приходит на смену? Любая пустота должна быть чем-то заполнена.
Н. УСКОВ: На смену приходят больше качества, больше спокойствия, приоритет личного над общественным, вот над этой функцией демонстрировать себя обществу, приоритет простых, человеческих ценностей над любыми общественными проявлениями личности. Меньше тусоваться, меньше бухать, больше заниматься спортом, пить зеленый чай вместо водки или вина даже.
А. САМСОНОВА: Господа, а как вы тогда прокомментируете? Вот «Финмаркет» пишет, что Москва продолжает покорять вершины рейтингов самых дорогих столиц мира, и в Москве вести роскошный образ жизни дороже всего. И при этом мировой финансовый кризис вряд ли помешает именно московским богачам покупать сумки «Луи Вюиттона» и так далее. При этом в остальных странах богатые люди сокращают свое потребление роскоши…
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Во-первых, нигде в мире в цивилизованных странах не принято демонстрировать свое богатство. Богатство и так считывается, и так видно, что человек богатый. Любой человек опытный на первый взгляд отличит богатого от бедного, даже если бедный будет одет в самые роскошные одежды, а богатый в самые скромные.
А. САМСОНОВА: Поэтому бедные и стараются одеваться получше.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: По поведению, по спокойствию внутреннему. Потому что ты твердо знаешь – твои деньги старые, эти деньги будут воспроизводиться из поколения в поколение. И тебе совершенно не нужно надевать на все пальцы по перстню с роскошным алмазом. И это некрасиво, неудобно. А дети будут стыдиться тебя, потому что они в своей среде живут уже по совершенно другим законам. Что касается замеров про роскошную жизнь в Москве. Это, как правило, замеряют агентства жизнь командированного иностранца, представляющего крупную фирму в чужом городе. Вот по этим критериев Москва – самый дорогой город.
А. САМСОНОВА: Здесь другой замер, извините, я вас поправлю. Здесь спрашивали россиян, которые тратят в России деньги, богатые люди, которые тратят на предметы роскоши. И сравнивали с богатыми жителями других стран. Выяснилось, что Москва лидирует по потреблению предметов роскоши, и даже в кризисе.
Н. УСКОВ: Ерунда это. Япония гораздо дальше Москвы по потреблению, даже в кризисе, находится по потреблению предметов роскоши. 35% мирового рынка роскоши – это Япония. В Японии живет столько же человек, сколько в России.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Проблема не в глянце, не в гламуре, не в роскоши. Проблема в том, что, помимо роскоши, глянца и гламура, проблема в том, что тут пустоты, рядом, в социальном действии пустоты. У нас нет, повторяю, традиции благотворительности рядовой, обыденной благотворительности, направленной на соседа, у нас нет культуры соседа.
А. САМСОНОВА: Но внимание же отвлечено от всего этого, от этих обыденных проблем внимание отвлекается на потребление.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад. Поэтому проблема не в том, что есть гламур, а в том, что нет того, что рядом и вместо гламура должно быть. Я еще раз говорю – мы говорим, что в глянце теперь печатаются очень серьезные вещи. Это здорово. Но вопрос – почему они не в глянце не печатаются? Почему наши газеты не позволяют себе того, что позволяют любые качественные газеты всего мира, разговаривать о серьезном по-серьезному, без дураков, спокойно? Почему этого нет? Вот в чем проблема, проблема того, что мы не делаем, мы – интеллектуалы, мы – люди не гламура в кавычках, мы свою работу не делаем.
А. САМСОНОВА: Вы не конкурентоспособны, извините.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Почему не конкурентоспособны?
А. САМСОНОВА: Да потому что мне интереснее читать про то, как мне потратить свои деньги. Не задумываться о сиротах и так далее. Потому что мне сегодня приходить на работу, а там все одеты очень круто.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Тоня, это значит, я, как человек, пишущий и говорящий об этом, свою работу делаю плохо. А глянцевые журналисты делают свою работу хорошо.
А. САМСОНОВА: Вот именно.
Н. УСКОВ: Одна из главных глянцевых тем последнего года – это благотворительность. В некоторых глянцевых журналах вы прямо найдете информацию о конкретных детях, которым надо помочь, перечислить деньги, например, «Hello! icons», журнал, главным редактором которого является Светлана Бондарчук, одна из самых блестящих светских дам Москвы, там просто 4 страницы с портретами детей, с конкретными адресами и так далее.
А. САМСОНОВА: Это же тоже стало элементом моды.
Н. УСКОВ: Пусть это будет элементом моды. Давайте теперь презирать, что благотворительность стала элементом моды. Давайте заниматься благотворительностью.
А. ГРЕБНЕВА: Давайте.
Н. УСКОВ: И если ею занимаются авторитетные, известные люди вроде Светланы Бондарчук или Ирины Кудриной, жены министра финансов, то, наверное, это только здорово, это замечательно. Что богатым, известным женщинам еще делать, если не заниматься благотворительностью? Картошку мыть, чистить не надо, и так далее.
А. САМСОНОВА: Просто гламур исчерпал себя и теперь пытается из другой реальности, которая существует параллельно…
Н. УСКОВ: Вы как-то демонизировали гламур. Гламур не состоит из каких-то конкретных людей. Гламур состоит из людей…
А. САМСОНОВА: Гламур не состоит из конкретных людей? Гламур состоит из Ксении Собчак, из Анастасии Заворотнюк. Может быть, вам кажется, что это не гламур, а гламурненькое что-то…
Н. УСКОВ: Эти люди просто меняют одежду. Вчера Ксения Собчак ходила в стразах, а сегодня она ходит в очках училки и в строгом платье.
А. САМСОНОВА: Вы говорите о восприятии тусовки какой-то московской, а я говорю о среднем человеке, который смотрит телевизор и видит, что нужно делать, и ориентируется на какие-то…
Н. УСКОВ: Пусть ориентируется. А что здесь плохого? Я не вижу трагедии.
А. САМСОНОВА: То, что суть уходит, остается потребление. Вас это не пугает?
Н. УСКОВ: С чего вы взяли, что суть уходит? Если сути не было, она ниоткуда не появится.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я бы оттолкнулся от этого. Если сути не было, она никуда не ушла. Еще раз повторяю – то, что гламур так называемый, побеждает, это проблема не гламура. Это проблема тех, кто должен был делать другое, и свою работу не сделал.
А. САМСОНОВА: Хорошо, он заполняет пустоты
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Он заполняет те пустоты, которые оставили те, кто должен был эти пустоты заполнять сам.
А. ГРЕБНЕВА: Вы верите в то, что мейнстримом когда-то станет что-то не гламурное, а интеллектуальное и серьезное?
А. САМСОНОВА: И когда-нибудь такое происходило?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Интеллектуальное не должно быть мейнстримом, извините, тогда это не интеллектуальное. Но человеческое, разговор на человеческие темы на человеческом языке должен быть, и он должен быть везде – и на телевизоре, и в газетах. А если это будет делать только гламур, значит, это будет делать только гламур, и нечего жаловаться.
А. ГРЕБНЕВА: Но кризис поможет как-то, подтолкнет, встряхнет, пелену эту сбросит с глаз?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Кризис даст по мозгам, поставит на место. А воспользуется общество этим шансом или не воспользуется – вопрос к обществу. Кризис рано или поздно закончится.
А. ГРЕБНЕВА: И захочется опять яркого, роскошного, шикарного.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Во-первых, это кризис особого рода. Это кризис, который быстро перерастет в долгую депрессию, и он будет медленным, а не взрывным, поэтому это будет проблема долгой общественной депрессии. Я вас уверяю, в моду войдет все яркое, бодренькое, потому что люди будут уставать от своего собственного внутреннего состояния. Поэтому как раз во время этого кризиса, растянувшегося во времени…
А. САМСОНОВА: Все будут тянуться к красоте.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: К бодрой, яркой, энергичной красоте. А когда он закончится, может быть, опять все вернутся к черному.
Н. УСКОВ: Трудно сказать. Еще к тому же особенность национального характера русского. Русские всегда были чуть более удалыми, чуть более гусарами, чем, например, голландцы. Голландцев не заставишь надеть на себя леопарда, зебру и какие-нибудь ботинки из страуса. Русские обожают это. Посмотрите, они одевались так и в 17-м веке, и в 16-м, и в 18-м. У Потемкина, фаворита императрицы Екатерины Великой, пуговицы стоили, по-моему, 40 тысяч рублей.
А. САМСОНОВА: Деревню можно было купить.
Н. УСКОВ: Бюджет годовой российской армии. Это исторический анекдот. Такое, в принципе, возможно, потому что они носили крупные бриллианты.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Дорогие, конечно, но никакого бюджета армии там не было. И он оттенял Екатерину, которая одевалась очень скромно.
Н. УСКОВ: Но он был вот таким типичным варваром при протестантской царице, которая носила белое платье и не носила украшений практически.
А. ГРЕБНЕВА: Поворот к духовности будет?
Н. УСКОВ: Духовность ниоткуда не берется. Почему вы считаете, что русский народ должен куда-то повернуть? Если у него нет духовности…
А. ГРЕБНЕВА: Пусть он прозябает на месте…
Н. УСКОВ: Духовность – это вещь, которая воспитывается столетиями. Церковью, обществом. В России нет ни церкви, ни общества. Потому что эта церковь озабочена только акцизными марками и черте чем.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Как член этой церкви я скажу, что, скорее, глянец озабочен черте чем в прямом смысле слова.
Н. УСКОВ: Я не вижу, чтобы православие было озабочено всерьез участью страны. Оно озабочено своими коммерческими интересами.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Что такое православие, это примерно, как что такое гламур. Это такое же абстрактное понятие, когда мы говорим о православии. Есть разные православные, так же как есть разные издатели. И вопрос в том, кто из них что делает.
А. САМСОНОВА: Кстати, православие придет ли на смену гламуру?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Нет, не придет. Я вам даю гарантию – не придет. Потому что они не конкуренты.
А. САМСОНОВА: А я вам приведу пример. Инвест-банкир с Уолл-стрит очень расстроился, потерял работу и ушел в тибетский монастырь.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Выпрыгнул с 75-го этажа, упал, потом подскочил на 10 метров и частично отыграл падение. Рассказываю вам байку про православного миллионера, которую рассказал мне в своем «Живом журнале» отец Максим Козлов. Умирает православный миллионер, стучится во врата рая. Наверное, это как-то с гламуром все-таки будет связано. Ему не открывают. Наконец-то заспанный дежурный архангел высовывается: «Тебе чего?» – «А я в рай пришел». – «А на тебя разнарядки нет». – «Как нет разнарядки? Я купола золотил, церкви украшал», церкви тоже можно гламурно украсить. Он говорит: «А про тебя тут другое написано. Третьей жене ты изменял, конкурентов уничтожал». – «Но я же все деньги на благотворительность потратил». – «Хорошо, сейчас узнаю». Уходит, возвращается, говорит: «Решение по тебе принято. В просьбе отказать, но деньги вернуть». Но я во многом с Николаем соглашусь. Конечно, вопрос о духовности – это не вопрос гламура. Это вопрос к школе, к церкви, к семье. И вопрос решаемый.
А. САМСОНОВА: Вот вы говорите вопрос к школе, к семье…
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Как выпускник педагогического института, я вам точно говорю –
это вопрос к школе больше, чем к гламуру.
А. САМСОНОВА: Есть такая левацкая американская писательница Наоми Кляйн, которая очень жаловалась на бренды, выпустила книжку «No Logo». В частности, она говорила о том, что эти ужасные компании приходят в школы и с младых ногтей пудрят детям мозги о том, в какой одежде ходить, как ходить на тренировки. Известно, что дети очень сильно привязаны к брендам. Известно, что дети очень большие вторичные потребители всяких гламурных журналов. Я помню, в школе очень все разбираются, у кого какие кроссовки, у кого какие сережки и кто чем накрашен.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это очень плохо.
А. САМСОНОВА: Учебная программа с этим конкурировать не может. Никто никогда не будет разбирать, кто лучше знает математику, все будут разбираться, у кого какие кроссовки.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Заходите в 57-ю школу. Я вас уверяю, там думают о том, кто лучше разбирается в математике, а не кто разбирается в кроссовках.
А. САМСОНОВА: Спасибо, я с удовольствием туда периодически захожу. Но 57-я школа, она одна такая. И все там то же самое есть, поверьте мне.
Н. УСКОВ: Это все какая-то странная левацкая риторика. Поймите, что, если у человека пустая голова, ее заполняют пустые сущности. Невозможно представить, чтобы нормальный человек был параноидально болен покупкой бренда «Nike» или «Reebok».
А. САМСОНОВА: Зато сколько ненормальных параноидально этим больны.
Н. УСКОВ: Пусть он остается дураком. Что ж он вам мешает? Вы о себе заботьтесь. Пусть он остается идиотом.
А. ГРЕБНЕВА: А страна как же, которая должна с колен когда-нибудь встать?
Н. УСКОВ: Страна только выигрывает от того, что люди покупают, люди становятся богаче, она только выигрывает от этого. Растет покупательная способность, растут налоговые поступления в государственную казну и так далее.
А. САМСОНОВА: Пока она только падает, эта покупательная способность.
Н. УСКОВ: Она сейчас упала, завтра все поднимется опять. Это цикличный процесс, это не конец жизни. Ну, упала и упала. Потом поднимется.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Упал, отжался, как вы помните.
Н. УСКОВ: Это экономическая ситуация. Она имеет обратный ход всегда. Наступит рост, потом опять кризис.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Дело в том, что пока мозги не сформировались… Я резкий противник глянцевых журналов, адресованных детям.
Н. УСКОВ: Я совершенно согласен.
А. САМСОНОВА: Но при этом дети их читают с большим удовольствием.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Вот тут для меня вопрос цензуры общественной. Общественной, не государственной.
А. САМСОНОВА: Т.е. дома не хранить.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Дома не хранить, родительским комитетом обсуждать… Школа, между прочим, имеет право вводить частную цензуру на своей территории.
А. САМСОНОВА: Т.е. в школу нельзя проносить гламурные журналы.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Если вы в хорошую английскую школу отдаете ребенка, то первым делом у него отберут карточку кредитную, дорогие часы, мобильный телефон, выдадут стандартный.
А. ГРЕБНЕВА: И оденут всех в одни свитера и галстуки.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Да. Потому что они пришли учиться.
Н. УСКОВ: Вообще, это проблема родителей. Родители во многом в свои статусные игры втягивают детей.
А. ГРЕБНЕВА: Они, может быть, не втягивают, они просто на детей не обращают внимания, а дети смотрят на них.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Тем самым они детей губят. Одно дело – взрослый человек. Он свободен. Он может любить красивую одежду, а может быть к ней полностью равнодушен. Он может соблюдать общественные условности, а может их не соблюдать. Если мы ребенка (неразборчиво), мы автоматизируем его восприятие, и ему будет очень тяжело потом из этого выбраться, чтобы сделать свой выбор. Он имеет право выбрать гламурность и антигламурность. Но мы не можем его запрограммировать заранее. В этом проблема. А тут проблема опять же решаемая. Общественное установление. Оно возможно, и в школе возможно. Школа может поставить…
Н. УСКОВ: Здесь тоже нужно без крайностей. Я, например, с ужасом вспоминаю свои школьные годы, когда какая-нибудь училка бездарная тиранила девочек за то, что они красили губы или носили сережки.
А. ГРЕБНЕВА: Или у них была юбка определенной длины.
Н. УСКОВ: Они все подрезали эту форменную юбку. Или носили какие-нибудь легкомысленной расцветки свитера.
А. САМСОНОВА: А я с ужасом вспоминаю свои годы, когда у нас отменили советскую школьную форму. И на следующий день дети пришли в школу по-разному. Кто-то, кто был из профессорских семей, пришел, условно говоря, в тренировочных или в той же школьной форме, потому что ничего другого не было. А кто-то пришел в платье от «Гуччи» и «Армани». Слава богу, через две недели ввели школьную форму заново.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я в школе учится с 1969-го по 1979-й, уже жвачка появилась, и это был товар, уже появились товары, которые привозили…
Н. УСКОВ: Пеналы.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Расслоение было. Но школа может вводить стандарты. А часть школьного обихода – это борьба со стандартами. Да, девочки все равно должны подрезать юбки, вопреки тому, что директор диктует. Но директор все-таки должен диктовать.
А. САМСОНОВА: Остается 4 минуты, для того чтобы обсудить главный вопрос, который мы задавали на сайте «Эхо Москвы». А вопрос такой.
А. ГРЕБНЕВА: Придет ли конец эпохе гламура в связи с экономическим кризисом? Почти 82% проголосовавших уверены, что нет, не придет. Они уверены, что эта эпоха есть и никуда не денется. И только 18% говорят, что да. Отвечают они по-разному, почему же. «Да, потому что кризис заставит людей стать более духовными и менее гламурными» – так считают 7%.
А. САМСОНОВА: Вы верите в эту перспективу?
А. ГРЕБНЕВА: Этих вздохов достаточно, тем более что времени мало остается. 7% тоже считают, что индустрия гламура обанкротится в связи с кризисом, просто денег не будет хватать на гламурные вещи. 4% считают, что население обнищает и потеряет возможность следовать моде. А что же отвечали те, кто верит в гламур? 31% считают, что индустрия гламура адаптируется к новым экономическим реалиям.
Н. УСКОВ: Конечно.
А. САМСОНОВА: Почему?
А. ГРЕБНЕВА: Потирает руки Николай.
Н. УСКОВ: Ну потому что люди все равно хотят жить, несмотря на кризис. И они будут жить.
А. САМСОНОВА: У богатых людей останется возможность следить за модой, 21% говорит, что конец эпохи гламура не придет хотя бы для богатых. В это вы верите?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Конец эпохи гламура придет, потому что гламур сам себя исчерпал, будет переходить в какое-то иное качество.
А. САМСОНОВА: Вы совпали с 21% радиослушателей «Эхо Москвы», которые сказали, что гламур уже перестал быть актуальным.
Н. УСКОВ: Это примерно то же, что я говорил.
А. САМСОНОВА: Вопрос – что придет ему на смену?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: На смену не придет ничего.
А. САМСОНОВА: Пустота?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это параллельные процессы. Гламур ушел…
А. САМСОНОВА: Природа не терпит пустоты. Что дальше?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Духовность должна быть сама по себе. Вот гламур может заполнять пустоты, которые освобождает духовность. Но духовность не может заполнять место…
А. ГРЕБНЕВА: Т.е. гламур не является заслоняющей стенкой для духовности.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Еще раз говорю. Если люди, которые говорят про духовность, не сделали свою работу…
Н. УСКОВ: Назовем то, что придет на смену, роскошной скромностью.
А. САМСОНОВА: Как это?
Н. УСКОВ: Простенько, но дорого.
А. ГРЕБНЕВА: Простенько, но со вкусом.
Н. УСКОВ: Дорого и со вкусом.
А. САМСОНОВА: Правильно я понимаю: не важно, сколько у страны денег, не важно, сколько денег у журналов. Важно, чтобы люди будут продолжать…
Н. УСКОВ: Люди хотят жить. Они будут жить, несмотря на кризис. Они все равно будут стремиться выглядеть лучше, интереснее. А богатые люди, для них кризис вообще не проблема. Ну что, Дерипаска пересядет в связи с проблемами в своей компании на «Пежо», что ли?
А. САМСОНОВА: Да Абрамович отменил свадьбу с Дашей Жуковой из-за кризиса.
Н. УСКОВ: Не поэтому, я думаю. Он просто «отмазу» нашел.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Знаете, чем кризис отличается от развода?
А. САМСОНОВА: Чем?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Тем, что теряешь половину, но жена остается.
А. САМСОНОВА: На этой прекрасной ноте… Не удалось нам сегодня с Алиной Гребневой похоронить гламур. Гламур будет жить. Потому что, как я понимаю со слов Николая Ускова, гламур и есть сама жизнь. Можно называть, правда, гламур разными словами. Я напомню, что сегодня мы говорили о кризисе гламура и о гламуре в кризисе с Александром Архангельским, телеведущим, и Николаем Усковым, главным редактором журнала «GQ». Программу вела Алина Гребнева.
А. ГРЕБНЕВА: И Тоня Самсонова.
А. САМСОНОВА: Спасибо.