Владимир Клименко - Какого черта - 2009-08-22
Э. НИКОЛАЕВА: Нас постоянно пугают: свиной грипп, терроризм, преступность, кризис. И, наконец, - глобальное потепление. В общем, как говорится: «Все умерли». Но наш сегодняшний гость принёс в студию «Эхо Москвы» хорошие вести, хотя бы с фронта глобального потепления. – Доктор технических наук, профессор, заведующий лабораторией глобальных проблем энергетики Московского Энергетического Института, член Научного комитета международных конференций по энергетике, член Русского географического общества, Национального географического общества США, Международной Академии Наук, Российской и Международной Академии холода – Владимир Викторович Клименко! В разговоре так же участвует выпускник геофака МГУ, Егор Николаев. Здравствуйте, уважаемые господа!
В. КЛИМЕНКО: Добрый день!
Е. НИКОЛАЕВ: Добрый день!
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, я даже не пытаюсь ввести глупую шутку, по поводу того, что неприлично просто иметь столько регалий, Владимир Викторович!
В. КЛИМЕНКО: Не хотелось бы начинать с комплиментов самому себе, но мне кажется, что, если человек решил посвятить значительную часть своей жизни науке о глобальных изменениях, то ему с необходимостью нужно быть достаточно квалифицированным в совершенно разных и очень далеко стоящих друг от друга областях, таких, как: география, климатология, энергетика, океанология и тому подобное.
Э. НИКОЛАЕВА: И во всём этом, вы, судя по всему, - профессор!
В. КЛИМЕНКО: Ну, видит Бог, как я стараюсь во всём этом разобраться.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, что же, сразу попытаюсь объяснить слушателям, в чём суть хороших вестей от профессора Клименко. В своей работе «Глобальное потепление и энергетика. Миф и реальность?» вы пишите буквально следующее: «Катастрофического глобального повышения температуры ни в наступившем веке, ни в последующие века не произойдёт. Вместе с тем, заметное потепление неизбежно в силу уже совершённых действий, а также в результате эволюции». – А откуда такая уверенность, что заметное потепление не перерастёт в катастрофическое?
В. КЛИМЕНКО: Ну, в двух словах на этот вопрос ответить довольно сложно. Можно, конечно, говорить о том, что к такому результату приводит моделирование климата, которое проводится на наших моделях, а также на других известных моделях. Но для меня наиболее убедительным аргументом служит сведение об истории климата за многие тысячи, даже десятки и сотни тысяч лет. Ну, вот, собственно говоря, опираясь на этот опыт, я взялся бы осторожно утверждать, что глобальная климатическая система всё-таки достаточно устойчивая для того, чтобы противостоять даже очень серьёзным внешним воздействиям, к которым, безусловно, стоит отнести нынешнюю антропогенную нагрузку.
Е. НИКОЛАЕВ: Вот говорят: «Климат предсказывать невозможно». – Я помню, многие книги 70-80-х годов, которые я листал, будучи учеником геофака, - и видел то, что прогнозы климатические уже сейчас не сбываются. А как у вас это получается?…
Э. НИКОЛАЕВА: Прогнозировать?
Е. НИКОЛАЕВ: …делать точно.
Э. НИКОЛАЕВА: Да…
В. КЛИМЕНКО: Ну, если постараться реконструировать, собственно говоря, события, в результате которых я решился обратиться к науке о глобальных изменениях, то до конца 80-х годов я профессионально занимался теплофизикой, причём, экспериментальной теплофизикой.
Е. НИКОЛАЕВ: Это как?
В. КЛИМЕНКО: Ну, я мог бы назвать…
Э. НИКОЛАЕВА: Тёплая физика!
Е. НИКОЛАЕВ: (Смеётся).
В. КЛИМЕНКО: Речь идёт конкретно о законах теплообмена при фазовых превращениях. Одним из самых простейших и всем известных видах фазовых превращений является кипение. Если угодно, я занимался изучением тех процессов, с которыми каждый из нас знаком, включая кнопочку электрического чайника каждое утро на кухне. Значит, уверяю вас, что это процесс очень сложный и очень важный не только для любителей попить чайку с утра, но и для многих областей техники, потому, что этот процесс широко применяется в различных видах энергетики, химической технологии, и тому подобное. Таким образом, он заслуживает самого тщательного изучения. Вот я, собственно говоря, занимался, в основном, экспериментальным изучением процессов кипения. Скажем так, что глобальная климатическая система, - в известном смысле прогноз состояния климатической системы, анализ состояния климатической системы, - это, по сути, почти что чистая теплофизика! Потому, что речь идёт, опять-таки, о прогнозе, в основном, температурного режима. – Это то, в общем, в чём я специализировался несколько десятков лет, поэтому, я бы сказал, переход в климатологию был для меня достаточно естественным. Капитальная разница заключается в масштабах. Просто масштаб климатической системы – это весь земной шар! Кроме того, климатическая система включает не только атмосферу, как многие склонны предполагать; но, кроме того, на климат, безусловно, сильнейшее воздействие оказывает гидросфера, то есть, в первую очередь, океан. Кроме того, и биосфера: леса, луга, болота, человек со всеми его видами антропогенного воздействиями. А так же – литосфера, то есть, твёрдая оболочка, которая тоже не является пассивным ингредиентом климатической системы, а является, в общем, активным действующим игроком.
Е. НИКОЛАЕВ: За счёт вулканов, я так понимаю, да?
В. КЛИМЕНКО: Не только вулканов. Вулкан, скажем так, наиболее очевидный вид воздействия, причём очень мощного воздействия на климатическую систему. Но, кроме того, важной частью климатической системы, например, является почвенный резервуар. Представьте себе, что почвы планеты, причём, только их поверхностный слой, толщиной всего в несколько метров, содержат углерода намного больше, чем все разведанные, извлекаемые запасы органических топлив в мире! То есть, даже если человек сожжёт всё, что есть в его распоряжении и только планируется поступить в его распоряжение, не сможет выбросить в атмосферу столько углерода, сколько содержится в почвенном резервуаре планеты!
Е. НИКОЛАЕВ: А вот скажите: чем ваша климатическая модель отличается от большинства западных, о которых очень любят говорить по «Euro News» и всячески их продвигают в массы? Чем отличается она по своей сути?
В. КЛИМЕНКО: Я бы сказал, что все климатические модели, с необходимостью, имеют национальную окраску. Поскольку, постольку эта модель создавалась в очень бедной стране, то есть, в России начала девяностых годов. Она, в первую очередь, была ориентирована на очень ограниченные, скажем так, вычислительные ресурсы. Вы будете сильно смеяться, но первые варианты климатических расчётов делались на 286-м компьютере. Я не уверен, что вы помните, что такие вообще существовали.
Е. НИКОЛАЕВ: Ну, конечно, помню, - в тетрис играл.
Э. НИКОЛАЕВА: (Смеётся). Ну, вот представьте себе, что модель изначально была ориентирована на очень ограниченные вычислительные ресурсы. Поэтому, она, собственно говоря, проще. Поскольку, постольку она проще, она в состоянии предсказывать ограниченное количество параметров. С помощью нашей модели невозможно предсказать себе, допустим, изменение увлажнённости болот в тропической Африке. Но мы можем это сделать при желании, если мы перенастроим её для конкретного региона. Ну, в принципе, вот первые варианты расчётов, вот на 286-м же компьютере, только для глобальных полушарных температур, выполнялись в течение суток. То есть, как не упрощай климатическую систему, переупростить её невозможно. Ну, если вы просто представите, что моделируете процессы на всём земном шаре, и не хотите утратить какие-то наиважнейшие вещи, то, понятно, что слишком простой она быть не может. Но даже в таком упрощенном виде, такая, я бы сказал, довольно сокращённая модель, - это, примерно, пятьсот страниц текста и математических формул!
Е. НИКОЛАЕВ: То есть, ваша модель более цельная и она работает с сутью процессов? То есть, основана на первичном анализе данных, и того, что важно, и того, что не важно?
В. КЛИМЕНКО: Совершенно верно. Самым важным компонентом нашего понимания было – попытаться представить себе, что всё-таки важно, а что неважно. Естественно, когда вы утрачиваете в универсальности, как в нашем случае, вы выигрываете в точности. Так оно и произошло. Но я сказал, что мы изначально сознательно отказались от избыточной, на наш взгляд, детализации. Кроме того, как мне кажется, мы надёжно идентифицировали основные глобальные климатические факторы. В конечном итоге их оказалось немногим более полдесятка. Хотя, на самом деле, любой грамотный климатолог легко назовёт вам несколько десятков, безусловно, важных климатических факторов. Но важно было понять, на что мы рассчитываем изначально. Мы хотели представить себе, как будет меняться климат планеты в ближайшие годы, десятилетия и, максимум, одно, два, три столетия. Но сейчас, после того, как в этом году исполняется двадцать лет с тех пор, как были опубликованы первые результаты, я, с чувством глубокого удовлетворения, должен сказать, что прогнозы получились удивительно точными! Чтобы вы поняли степень моего восторга…
Е. НИКОЛАЕВ: Например?
В. КЛИМЕНКО: Представьте себе, что средняя глобальная аномалия температур нынешнего десятилетия… Что значит аномалия? – Это значит разность между современной температурой и температурой из середины двадцатого столетия, составляет 49 сотых градуса. – Это данные измерений, обработанных соответствующим образом, на более чем шести тысячах метеорологических станциях и постов, разбросанных по всей поверхности земного шара, причём не только по суше, но и по океану. Итак – это 49 сотых градуса! Прогноз, который был дан около двух десятилетий назад, - 49 сотых градуса.
Е. НИКОЛАЕВ: Вы попали в эти цифры?
В. КЛИМЕНКО: Да! Если говорить о температурной обстановке отдельных годов, но такая задача и не ставилась, потому, что температура отдельного года – это не климат, и температура 3-5-ти лет – это тоже не климат. Климат, по строгому определению, это осреднённые метеорологические параметры за тридцать лет. Ну, по крайней мере, за десятилетие. Вот можно сказать, что, во всяком случае, задача прогноза за десятилетие, как будто успешно решается. Но это не единственный способ для прогнозиста узнать, стоит ли его модель чего-нибудь?
Е. НИКОЛАЕВ: Подождите! То есть, ваши модельные результаты соответствуют, в конечном итоге, уже полученным инструментальным данным?
В. КЛИМЕНКО: Совершенно верно! Это важно. Но, повторяю: это не единственный способ. Потому, что ведь модель можно проигрывать не только вперёд, но и назад.
Е. НИКОЛАЕВ: Но, тут-то вас, как бы, не поймать, да? А тут вот вы опубликовали заранее, люди прожили десять лет и увидели, что так оно и есть. – Вот на этом, наверно, можно делать деньги.
Э. НИКОЛАЕВА: (Смеётся).
В. КЛИМЕНКО: На этом можно делать деньги. Ну, скажем так, что, всё-таки, не у какого учёного главной задачей не является делать деньги.
Е. НИКОЛАЕВ: А как без денег прожить?
В. КЛИМЕНКО: Да, без денег прожить сложновато, но я знаю каково это. Потому, что в начале девяностых годов и в середине девяностых годов ситуация была именно такой. Но, как говорится, «Капля камень точит», и по прошествии десяти-пятнадцати лет удачных прогнозов… Кстати, когда я говорю о удачных прогнозах, - вы знаете, мало кому можно продать прогноз глобальной температуры. Его можно продать, ну… Организации Объединённых Наций, правительству какой-нибудь страны… Но такие люди редко обращаются за заказами, тем более, что у них есть, я бы сказал, штатные специалисты.
Э. НИКОЛАЕВА: Свои.
В. КЛИМЕНКО: Да.
Е. НИКОЛАЕВ: Уже прикормленные, с большими компьютерами, вычислительными центрами.
В. КЛИМЕНКО: Да, которые насчитают им то, что нужно.
Э. НИКОЛАЕВА: А зачем это всё считать, скажите?
В. КЛИМЕНКО: О-о-о… Зачем?
Э. НИКОЛАЕВА: Мы всё считаем, считаем… Нас, обывателей, волнует, именно…
В. КЛИМЕНКО: Ну, вот давайте поговорим об обывателях. – Это прекрасный, вообще, класс человечества, составляющий 90 или 95 процентов общего народонаселения. Вот представьте себе, что на протяжении последних 10-15-ти лет в марте, в апреле, перед началом дачного сезона, я получаю большое количество звонков от своих старых и не очень старых друзей. Они интересуются: «Можно ли сеять огурцы? Или будут ли майские заморозки?». – Я в состоянии дать осторожный прогноз и по этому поводу. То есть, начиная с такого уровня.
Э. НИКОЛАЕВА: На уровне семян огурцов!
В. КЛИМЕНКО: Да. Но если подняться на несколько уровней выше, по масштабам, то прогноз интенсивности ближайшего отопительного сезона, или ответа на вопрос: «Будет ли холодная или тёплая ближайшая зима?», волнует всех без исключения, в том числе и энергетиков. Представьте себе: Россия – страна, которая в год тратит примерно 400 миллионов тонн топлива только на отопление. Разность между очень холодной и очень тёплой зимой составляет четвёртую часть этой колоссальной величины, - сто миллионов тонн топлива!
Е. НИКОЛАЕВ: А это – деньги!
В. КЛИМЕНКО: А это – колоссальные деньги! Потому, что тонна топлива стоит сейчас примерно 300 долларов. То есть, 300 умножить на сто миллионов – получается 30 миллиардов долларов! – Это разность по количеству топлива, которое нужно затратить в очень холодную и в очень тёплую зиму. Это нужно добыть, это нужно купить, это нужно привезти, это нужно хранить!
Э. НИКОЛАЕВА: Казалось бы, зачем это делать?
В. КЛИМЕНКО: А если этого не нужно делать, как следует из прогноза?
Е. НИКОЛАЕВ: Тогда нужно позвонить Клименко.
В. КЛИМЕНКО: Ну, собственно говоря, так поступают, к счастью, в последние 5-10 лет…
Э. НИКОЛАЕВА: Топливные компании.
В. КЛИМЕНКО: Не только топливные компании. Так поступают многочисленные организации, которые заинтересованы в подобных прогнозах.
Э. НИКОЛАЕВА: Какие ещё, Владимир Викторович?
В. КЛИМЕНКО: Могу привести, в качестве примера, заказ атомного ведомства. Мы выполняли прогноз устойчивости климатической и экологической обстановки в месте перспективного расположения хранилища радиоактивных отходов. Особый интерес этой работы заключается в том, что в хранилище радиоактивных отходов предполагают хранение их в течение тысяч лет! Поэтому, представьте себе, что нужно было делать прогноз, ну, по крайней мере, на тысячелетие!
Э. НИКОЛАЕВА: А хранят их в зоне вечной мерзлоты?
В. КЛИМЕНКО: А хранят их в зоне вечной мерзлоты, которая может разрушиться.
Э. НИКОЛАЕВА: Потеплеет – и всё вытечет!
В. КЛИМЕНКО: Да.
Е. НИКОЛАЕВ: Элина блеснула.
Э. НИКОЛАЕВА: Я блеснула.
В. КЛИМЕНКО: Именно в этом заключалась наша задача. По этому проекту мы дали утешительный прогноз, в том смысле, что…
Э. НИКОЛАЕВА: Глобального потепления не будет.
В. КЛИМЕНКО: Нет! Глобальное потепление не только будет, оно уже есть, оно уже за окном!
Э. НИКОЛАЕВА: Зачем я это сказала…
В. КЛИМЕНКО: И оно будет развиваться, но оно будет развиваться не в таких угрожающих и катастрофических масштабах, как об этом часто принято говорить.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть, на эти годы, на которые надо «прохранить» эти атомные отходы, всё будет нормально?
В. КЛИМЕНКО: Да. Вы знаете, опережая ваш возможный вопрос…
Э. НИКОЛАЕВА: А если Клименко ошибся?
В. КЛИМЕНКО: Да, вы почти что его задали! Вы знаете, я очень не люблю шутки по этому поводу, потому, что говорят: «Тебе легко что-то прогнозировать на пятьсот лет вперёд, потому, что всё равно ты за это отвечать не будешь». – Вы знаете, я буду за это отвечать! И намерен за это отвечать!
Э. НИКОЛАЕВА: А как?
В. КЛИМЕНКО: Я хотел бы привлечь ваше внимание ещё к такому восхитительному аспекту занятия климатологией, как упражнения в области палеоклиматологии, то есть, реконструкции прошлых климатов. Я уже сказал, что, в принципе, модель рассчитана на то, чтобы не только с помощью её делать прогнозы, но и делать ретроспекции климата.
Э. НИКОЛАЕВА: Как было раньше.
В. КЛИМЕНКО: Да, как было раньше. И, в общем, палеоклиматология очень сильно продвинулась за последние десятилетия, и сейчас мы в достаточных деталях знаем, как менялся климат практически в любом регионе земного шара за последние несколько тысяч лет. Поэтому, если вы в состоянии объяснить, почему в данной точке земного шара климат менялся именно таким образом в течение последних тысячелетий, то никакого принципиального затруднения в построении обоснованного прогноза на пятьсот лет вперёд.
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, хочу напомнить нашим радиослушателям, что в студии нашей программы – специалист в области теплофизики и энергетики, ведущий климатолог, доктор технических наук, профессор Владимир Викторович Клименко. А так же выпускник геофака МГУ, с красным дипломом, насколько я помню, представитель нового поколения, Егор Николаев. Вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Вот мы уже говорили про тематику «А если Клименко ошибся?», потому, что вы не очень всех сильно пугаете глобальным потеплением.
В. КЛИМЕНКО: Ну, я могу привести совершенно потрясающий факт, ведь двадцать лет назад считалось, что человечество ожидает метановая катастрофа, потому, что концентрация метана возрастала почти на процент ежегодно. На процент ежегодно – это значит удвоение за 50-60 лет.
Э. НИКОЛАЕВА: И хотели осушить болота?
В. КЛИМЕНКО: Ну, да, возникали уже самые фантастические проекты. Представьте себе, что скорость возрастания концентрации метана в атмосфере, в последние десятилетия, значительно уменьшилась, и в отдельные годы она просто равна нулю.
Э. НИКОЛАЕВА: Болота перестали?…
В. КЛИМЕНКО: Вы знаете, земля, и в частности глобальная климатическая система, всё-таки, очень хорошо, я бы сказал, любовно сделанный механизм. Понимаете? Даже такой дурной водитель, которым является человечество, не в состоянии эту машину быстро сломать.
Э. НИКОЛАЕВА: Уж оно её ломает, ломает…
В. КЛИМЕНКО: В течение последних двух столетий делает практически всё, что от него зависит, чтобы эту машину сломать. Но это не удаётся, и, по моему достаточно оптимистическому заключению не удастся и впредь. Кроме того, с человечеством происходят некие позитивные вещи, и оно не является пассивным наблюдателем в этих процессах. И, кроме того, вы знаете, самое важное, чего человечеству не хватало и не хватает сейчас, но ростки этого всё-таки в мире появляются. Некоторые государства демонстрируют явное желание к самоограничению, к самоограничению потребления в первую очередь. Потребление означает одновременно ограничение потребления энергии, потому, что всё, что на свете производится, самым прямым и непосредственным образом связано с потреблением энергии.
Е. НИКОЛАЕВ: И чего же в этом хорошего?
В. КЛИМЕНКО: Ну, вы знаете, это вопрос скорее философского толка, потому, что, скажем так: все мировые религиозно-философские учения, всё-таки, учат самоограничению в той или иной степени. Ну, скажем так, наиболее радикальная в этом отношении является философия даосизма и конфуцианства, которая, по счастью, доминирует на огромной территории в Восточной Азии, на которой проживает около тридцати процентов населения земли.
Е. НИКОЛАЕВ: Что-то я там самоограничения не замечаю: вон, как китайский джипы с неба посыпались.
В. КЛИМЕНКО: И, всё-таки, это правда, то, что вы говорите, но, правда и то, что, если вы будете обращать внимание не только на джипы, которые ездят по китайским дорогам. Но если вы посетите, допустим, китайскую деревню, зайдёте в китайские дома, даже в городские квартиры, вы убедитесь в том, в общем, в каких условиях эти люди живут, а самое главное, какими условиями они вполне в состоянии удовлетвориться и даже признать их верхом совершенства.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть, человеку, в принципе, надо очень мало, для того, чтобы чувствовать себя комфортно.
Е. НИКОЛАЕВ: Но, как это не парадоксально, человечество всегда двигали вперёд совсем другие люди, и придумывали климатические модели по заказу вовсе не таких людей, которые хотели потреблять и развиваться. Развитие невозможно без потребления, просто меняется то, что потребляют. Если меньше будут потреблять одно, то не факт, что будут потреблять, ну, допустим, информации той же. – Это же тоже потребление, и за него тоже платятся деньги. Если мы говорим про энергетическую эффективность – это хорошо, а то, что если потребление снижается вообще и это хорошо – я не согласен.
В. КЛИМЕНКО: Нет, потребление информации не связано с такими уж значительными энергетическими затратами.
Е. НИКОЛАЕВ: Ну почему?
В. КЛИМЕНКО: Я позволил бы привлечь ваше внимание вот к какому обстоятельству. Давайте перейдём от эмоций и религиозно-философских течений к конкретным цифрам. Представьте себе, что сейчас в мире, в среднем, по больнице, на каждого человека потребляется две с половиной тонны условного топлива в год. В наиболее энергорасточительных странах, таких, как, допустим, Канада и США – там может быть 12-14 тонн, в самых бедных – это десятые доли. Такое обстоятельство здесь кажется мне весьма обнадёживающим. В течение последних тридцати лет страны, которые принято называть развитыми и цивилизованными – Япония, Швейцария, Англия, Германия, Франция, продемонстрировали, что можно, при нулевом приросте потребления энергии, показывать значительные приросты валового национального продукта. Скажем так: до середины семидесятых годов считалось, что каждый процент прироста ВВП практически напрямую связан с аналогичным процентом прироста потребления энергии. В последние двадцать пять лет выяснилось, что в этом нет никакой необходимости, и можно жить лучше, не потребляя энергии больше, по сравнению с прошлым периодом. Это уже исторический факт, и это демонстрация значительной части человечества в готовности к самоограничению. Кстати, я мог бы поговорить об этом не на глобальном, а на бытовом уровне. Потому, что случилось так, что я более десяти лет провёл в различных странах мира, общим числом – около ста двадцати. Причём, во многих странах я задерживался на многие месяцы, работая там в том или ином качестве. И я знаю, каким образом государство и общество эти потребности регулирует, стимулирует и направляет. Существует масса способов, это не только экономические способы, это ещё мощная, я бы сказал, обработка, в том числе, с помощью средств массовой информации. И вот это самое общество с готовностью реагирует на подобные призывы и терпеливо сносит некоторую степень экономического насилия в этом смысле, когда им объясняют по-хорошему, зачем это делается.
Е. НИКОЛАЕВ: Вспоминаю я вашего коллегу Александра Петровича Никонова, который, собственно, вас и обнародовал. Откуда я о вас узнал? – У вас с ним была тоже какая-то лёгкая полемика насчёт Скандинавии, что они все такие скромные, тихие. И он вам сказал: «Да вы, батенька, социалист».
В. КЛИМЕНКО: (Смеётся).
Е. НИКОЛАЕВ: Но мы не будем об этом. А я почему вернулся к Никонову: потому, что он-то, собственно, отталкиваясь от ваших моделей и научных изысканий, сделал такой вывод, что хорошо, что человечество сжигает водороды, углерод выбрасывает. Потому, что мы живём в межледниковье, а дальше опять будет холодно, скорее всего. И хорошо, что мы делаем себе такую «подушку безопасности» из сo2 в атмосфере. Это неправда оказывается?
В. КЛИМЕНКО: Это правда, потому, что это мои мысли перед нашим…
Э. НИКОЛАЕВА: …транслированием.
В. КЛИМЕНКО: Да. …и ставшие таким образом достоянием широкого круга общественности. Опять-таки, о чём говорят данные? Нынешнее содержание углерода в атмосфере беспрецедентно велико в контексте последних двух миллионов лет. Но, обращаю ваше внимание, что последние два миллиона лет – это время ледниковья. То есть, из последних двух миллионов лет – один миллион восемьсот тысяч, то есть, девяносто процентов – это были ледниковые периоды, которые довольно редко перемежались межледниковьями подобными тому, в котором мы живём сейчас. Кстати, нынешнее межледниковье, называемое Голоценом, началось примерно двенадцать тысяч лет назад и по астрономическим часам должно закончиться вот в этом тысячелетии.
Е. НИКОЛАЕВ: Вот уже всё?
В. КЛИМЕНКО: Да. То есть, на часах без пяти минут двенадцать.
Э. НИКОЛАЕВА: В трёхтысячном году начинается?
В. КЛИМЕНКО: Ну, может быть, даже и раньше.
Э. НИКОЛАЕВА: Ближе к трёхтысячному году?
В. КЛИМЕНКО: Нет. По некоторым нашим расчётам, первые признаки наступления ледникового периода должны были бы проявиться, в отсутствии этой «подушки безопасности» уже, примерно, через четыреста лет. Значит, что это такое? – Это совсем не игрушки. Я просто могу вам сказать, что в самом холодном периоде за последние несколько тысячелетий были две последние декады семнадцатого века. Но, к счастью, сохранилось достаточно большое количество свидетельств из Европы, из Китая и из России. Напомню вам, что первого октября 1696 года армия Петра Первого, осаждавшая турецкую крепость Азов на тёплом Азовском море, была вынуждена снять осаду в результате непрекращающихся снегопадов и морозов, в результате которых погибло большое количество солдат, и осаду пришлось снять. Примерно в то же время, в том же, в том же самом семнадцатом веке, двадцать седьмого июля 1601-го года, в годы правления Бориса Годунова, читаем в летописях: «В Москве выпал снег на полпяди, в санях ездили». Двадцать седьмого июля!
Е. НИКОЛАЕВ: Серьёзно!
В. КЛИМЕНКО: Вот это были самые холодные декады! И это ещё не ледниковый период!
Э. НИКОЛАЕВА: Подготовка к нему.
В. КЛИМЕНКО: Это подготовка к нему. В царствование Людовика 14-го, «Короля солнца», во Франции, в любимом им Версале зимой бывало так холодно, что у короля на столе замерзала вода, поданная ему в бокале к завтраку. Более того, события последних двух десятилетий семнадцатого века были настолько угрожающими и трагическими, что в 1695-м году в Германии вышел специальный журнал, посвящённый основным событиям этого года. Ну, представьте себе, что в это время в разгаре была, допустим, фактически общеевропейская, австро-турецкая война, в которую была вовлечена вся Европа, включая и Россию. И, тем не менее, основными событиями 1695-го года были небывалые холода, последовавшие за ним голод и гибель сотен тысяч людей от голода по всей Европе. В особенности пострадала тогда Северная Европа, в частности северные губернии России, Эстляндия, Финляндия, Швеция, Норвегия, в отдельных провинциях вымерло до 40 процента населения в течение одного года. За холодной зимой последовало холодное дождливое лето, в результате урожая не было вовсе, и такие, в общем, неблагоприятные условия следовали два или три года подряд. Да, но я должен вам сказать, что в то время средняя глобальная температура была, по нашим оценкам, всего на шесть десятых градуса ниже современной! Шесть десятых градуса! А ледниковый период – это 4-6 градусов! Даже такое незначительное отклонение от современной климатической нормы приводило и приведёт к совершенно катастрофическим последствиям! Гораздо катастрофичней, нежели те, которые нам обещают в результате глобального потепления!
Е. НИКОЛАЕВ: Сейчас теплеет-теплеет, а вот так неожиданно, аномально может повеять холодком?
В. КЛИМЕНКО: Может! И – веет!
Е. НИКОЛАЕВ: Вот вы писали, что через два года что-то такое может приключиться.
В. КЛИМЕНКО: Совершенно реально! Спасибо, что вы об этом вспомнили. Потому, что эта статья семилетней давности, и эти прогнозы блестяще сбылись, потому, что в 2003-м и в 2006-м году в России действительно были довольно холодные зимы. В общем, этот прогноз был сделан довольно давно и успешно сбылся.
Е. НИКОЛАЕВ: Как же так вот? «Опа!» – и получилось! Что же делаете?
В. КЛИМЕНКО: А я же вам объяснил: эффективная модель, плюс, как мне кажется, хорошее знание событий прошлого.
Е. НИКОЛАЕВ: Нам на завтра погоду сказать всё никак не могут, а вы на целый год знаете!
Э. НИКОЛАЕВА: Я должен встать на защиту метеорологов, потому, что, вы знаете, делать прогноз на несколько дней сложнее, чем прогнозировать климат на несколько дней вперёд!
Э. НИКОЛАЕВА: Давайте я напомню нашим радиослушателям! – Специалист в области теплофизики и энергетики, ведущий климатолог, доктор технических наук, профессор, Владимир Викторович Клименко. А так же – выпускник геофака МГУ, представитель нового поколения, Егор Николаев. Владимир Викторович, скажите мне, вот вы говорите о том, что мы без пяти минут на пороге ледникового периода, а при этом придерживаетесь и говорите о том, что мы приближаемся к периоду чрезвычайно благоприятного климата, описанного в эпосах различных народах, и соответствующим просто-напросто небольшим глобальным потеплениям. При этом же, как вообще быть со многими уважаемыми людьми, вроде бывшего вице-президента США Альберта Гора, который выступал на конференции по глобальному потеплению, с катастрофическими прогнозами по поводу этого глобального потепления. Такие люди, как он, искренне заблуждаются? Или это опять пиар-игры? И вообще, кому выгодно? Может быть, кому-то выгодно пугать мир катастрофическими прогнозами о глобальном потеплении? Вы объясните, что у нас, всё-таки, без пяти минут? – Ледниковый период или глобальное потепление?
В. КЛИМЕНКО: Когда мы говорим о прогнозах, всегда нужно договаривать до конца и ставить задачу корректно. То есть, о прогнозе на какой период времени мы говорим, - десять лет, сто лет или тысяча лет?
Э. НИКОЛАЕВА: Понятно.
В. КЛИМЕНКО: Когда я говорил о том, что предстоящее похолодание неизбежно, здесь нужно иметь в виду геологические масштабы времени, - то есть, это многие сотни и даже тысячи лет. Но я сказал, что на астрономических часах без пяти двенадцать, но, вот если угодно, человек, в силу своего воздействия на атмосферу, перевёл эти стрелки на несколько часов назад. Потому, что в результате того, что уже произошло значительное накопление углекислого газа в атмосфере, - насколько значительное? – В конце 18-го века было 280 объёмных частей на миллион, сейчас – 390. То есть, на 40 процентов. Вот в результате только этого, возможность наступления следующего ледникового периода отодвинута, по крайней мере, на две тысячи лет. И можно сказать, что такая опасность в ближайшее столетие человечеству не грозит. Может, конечно, грозить другая опасность чрезмерно быстрого и чрезмерно масштабного потепления. Но здесь тоже, как говорит Декарт: «Давайте договоримся о терминах и тогда мы избежим многих недоразумений». Что такое чрезмерно быстрое и что такое чрезмерно масштабное потепление? – Вот я уже сказал, что сейчас температура средней глобальной этой декады на 49 сотых градуса, грубо говоря, на полградуса больше, чем в середине двадцатого века. Я считаю, повышение температуры до полутора, максимум двух градусов, переносимо, и даже, как не показалось парадоксальным, полезно для многих стран, и, в первую очередь, для стран, - в силу их географического положения, - лишённых благоприятных условий напряжении всего времени своего существования. Первая такая страна, безусловно, Россия. Россия в течение всей своей истории страдает от недостатка тепла и влаги. Россия, не считая Гренландии, - самая холодная страна мира.
Э. НИКОЛАЕВА: Вот если говорить про наш климат в свете роста средней годовой температуры, - во-первых, почему уже состоявшееся потепление на полградуса, прежде всего, коснулось лишь пяти стран: Канады, России, Казахстана, Монголии и Китая?
В. КЛИМЕНКО: Вы знаете, когда речь идёт о климатических явлениях, вопрос «Почему?», извините, является неуместным, также как и ответ на него. Ответ знает только тот, кто эту систему создал. То есть, это вопрос к Творцу. Конечно, вы знаете, ведь объяснить можно всё, что угодно, поэтому, без особых усилий, я мог бы вам сказать, что слабее сибирский антициклон, увеличится интенсивность Алеутского, Исландского минимум. То есть, наговорить, забросать вас климатологической терминологией.
Е. НИКОЛАЕВ: А слушатели потом будут сидеть и думать, что же это такое.
В. КЛИМЕНКО: Да. Ну, а по существу, единственно правильный ответ на этот вопрос заключается в том, что так устроена климатическая система. Ну, вот так сложилось, что эпицентром глобального потепления является Россия, а в России – её зауральские территории.
Е. НИКОЛАЕВ: Мы говорим только про северное полушарие или вообще землю?
В. КЛИМЕНКО: Нет, мы говорим про весь земной шар, потому, что за последние сто лет максимальное потепление зафиксировано на территории России к югу от Байкала, а также Северной Монголии в зимний период времени. И оно, представьте себе, в десять раз превышает величину среднеглобального потепления! То есть, зимы за сто лет, в указанных мною, регионах потеплении на десять градусов.
Е. НИКОЛАЕВ: Вот это новости!
В. КЛИМЕНКО: Вот за 40-50 прошедших лет, и за такое же количество времени в будущее, представьте себе, что Россия потеряет из своих десяти с половиной миллионов квадратных километров вечной мерзлоты, примерно, 4 будут утрачены или в значительной степени деградируют в результате развивающегося глобального потепления. То есть, южная граница вечной мерзлоты отступит на несколько сот километров на северо-восток. Потому, что в Европе она отступает практически строго на восток, потому, что именно так проходят изотермы среднегодовой температуры.
Э. НИКОЛАЕВА: И что нам с этого?
В. КЛИМЕНКО: Что нам с этого?
Е. НИКОЛАЕВ: А у нас прибавится.
В. КЛИМЕНКО: Знаете, да. Чего-то у нас прибавится.
Э. НИКОЛАЕВА: У кого-то может и прибавится, а мне что конкретно с этого?
В. КЛИМЕНКО: Разрушение вечной мерзлоты, вы знаете, это скорее негативный результат развивающегося глобального потепления. Потому, что, во-первых, две трети российской территории покоится на мерзлоте. Представьте себе, что из этих двух третей сорок процентов будет значительно деградировать!
Э. НИКОЛАЕВА: То есть, я потеряю свою территорию?
В. КЛИМЕНКО: Это означает, извините, будут рваться нефти и газопроводы, проваливаться взлетно-посадочные полосы аэропортов, сыпаться дома, которые стоят на сваях, забитых в вечную мерзлоту. – Это самый, я бы сказал, неблагоприятный сценарий.
Э. НИКОЛАЕВА: Это когда будет, Владимир Викторович?
В. КЛИМЕНКО: Это уже происходит на наших глазах.
Э. НИКОЛАЕВА: Это глобальная техногенная катастрофа!
Е. НИКОЛАЕВ: Ну, у вас же заказывают исследования всяких крупных строек?
В. КЛИМЕНКО: Я вам напомню известную историю из Ветхого Завета: история об Иосифе. Ведь вы помните, что Иосиф очень возвысился при дворе фараона в результате того, что он успешно предсказал климатическую катастрофу. Он предсказал, что за семью тучными годами последуют семь голодных лет. И таким образом призвал фараона построить значительные зернохранилища для того, чтобы противостоять будущему голоду. Этот прогноз сбылся, многие сотни тысяч людей были спасены от голода, и таким образом произошло возвышение Иосифа при дворе фараона, и со всеми последующими событиями.
Е. НИКОЛАЕВ: Вы были бы в большом почёте, я так понимаю.
В. КЛИМЕНКО: Да. (Смеётся).
Э. НИКОЛАЕВА: Что Иосифу-то «обломилось-то» с этого? Может, ему отдельную пирамиду построили?
В. КЛИМЕНКО: Да, Иосифу построили отдельную пирамиду.
Э. НИКОЛАЕВА: Чтобы увековечить его память.
В. КЛИМЕНКО: Вы знаете, в последние десятилетия появились даже сообщения, что найдена пирамида Иосифа, и, якобы, найдены некоторые артефакты, которые позволяют осторожно утверждать, что это именно его пирамида.
Э. НИКОЛАЕВА: Владимир Викторович, и всё-таки, всё очень запутано: с одной стороны, погода в средней полосе теперь такая: ни зимы, ни лета. А с другой стороны, в Рыбинском водохранилище находят обитателей южных морей. В тоже время, почему-то все забыли про позапрошлую зиму в Москве, когда почти три месяца подряд стоял жуткий мороз в районе 25-ти градусов. Кажется, природа не хочет подчиняться никаким теориям. Сейчас на Байкале расцвели подснежники.
В. КЛИМЕНКО: Вы знаете, я возьму на себя смелость утверждать, что природа всё-таки подчиняется закономерностям, очень сложным, очевидным и, к сожалению или к счастью, для большинства людей закрытым. Если кому-то удаётся что-то узнать о намерениях природы, то, на мой взгляд, как говорит пример Иосифа, это может принести значительную пользу. Я уже сказал, что, допустим, для меня и моей лаборатории, холодная зима 2006-го года не была откровением, она была предсказана. Если хотите, я могу вам сказать, что ближайшая зима в Центральной России будет очень тёплой.
Э. НИКОЛАЕВА: Практически европейской?
В. КЛИМЕНКО: Да. Не просто тёплой, а очень тёплой.
Э. НИКОЛАЕВА: Когда шубу-то носить?
В. КЛИМЕНКО: Всё-таки, зимние температуры в Центральной России и не только в Центральной России, им вообще свойственно испытывать большие колебания. Я говорю не только о Центральной России, потому, что представьте себе, что зима 1289-1290-х годов в Эльзасе была настолько тёплая, что в январе поспела свежая клубника, и расцвели фиалки. Этот факт зафиксирован в огромном количестве европейских хроник.
Э. НИКОЛАЕВА: А нельзя как-нибудь спрогнозировать таким образом, чтобы, всё-таки, лето у нас было жарким, а зимы, чтобы были с крещенскими морозами, как было раньше в России?
В. КЛИМЕНКО: Нет, такого не будет никогда. Я вам сразу должен сказать, что забудьте о том, каким был климат в эпоху нашего детства и юности. В общем, таким климат уже не будет. Кстати, вы знаете, вот то, о чём я сейчас говорю – это фундаментальнейшее препятствие, которое до сих пор, в значительной степени, не позволяет мировой науке продвинуться в этом направлении. В течение всего времени существования климатологии, - вот вы открываете любое пособие по климату, везде написано, что климат не меняется, не меняется не только в течение десятилетий, но и тысяч лет! Сейчас нужно отказаться от этого представления. Климат меняется! Меняется быстро и на наших глазах! Не будет возврата к климату 50-70-х годов прошлого века!
Э. НИКОЛАЕВА: Столь дорогих нашему сердцу…
В. КЛИМЕНКО: Столь дорогих нашему сердцу! Наш климат стремительно приближается к европейскому. Причём, в буквальном смысле!
Э. НИКОЛАЕВА: У них-то снегопады были в эту зиму! А у нас-то как?
В. КЛИМЕНКО: Позвольте ещё несколько цифр, на мой взгляд, достаточно показательных. Средняя годовая температура в Берлине – 9 градусов. В Москве конца девятнадцатого – 3.6 десятых градуса, сейчас – 6.2 десятых. За последние сто с небольшим лет среднегодовая температура у нас повысилась на два с половиной градуса. Два с половиной градуса – эквивалентно продвижению в западном направлении на 600 километров. То есть, мы виртуально сейчас находимся в условиях Варшавы конца 19-го века. А ещё через 50 лет окажемся в Берлине. Таким образом, Россия въезжает в Европу и становится частью Европы больше, чем когда бы то ни было, на протяжении всей своей истории.
Е. НИКОЛАЕВ: Вот бы быть ещё и по сути до конца!…
В. КЛИМЕНКО: Вы знаете, многие выдающиеся философы: Гербер, Монтескье, - не буду перечислять фамилии, - как раз говорили о том, - и это правда, я тоже придерживаюсь этого мнения, - что менталитет, поведенческие особенности, вообще суть России сформированы её экстремальным климатом, в частотности, чрезвычайно суровыми зимами и жаркими, засушливыми летними сезонами.
Е. НИКОЛАЕВ: Всё «исправится», да?
В. КЛИМЕНКО: Сейчас всё меняется, да. Если ситуация будет развиваться согласно нашим прогнозам, то мы через 200-300 лет «станем» европейцами в самом прямом смысле этого слова.
Э. НИКОЛАЕВА: Будем в составе Евросоюза!
В. КЛИМЕНКО: Вы знаете, это совсем не шутка, потому, что многие серьезные учёные проводили проведение границы между Европой и Азии по Уралу, - это, в общем, условность. А правильная граница между Европой и Азией: если зимой осадки выпадают в виде снега – это Азия, если в виде дождя – это Европа. Вот эта граница сейчас на нас стремительно надвигается. И, я повторяю, что через несколько десятков лет мы будем в полном смысле европейцами.
Е. НИКОЛАЕВ: Последний короткий вопрос. Вот люди любят плохие новости и сенсации, а вы любите правду: получается ли зарабатывать деньги на истине?
В. КЛИМЕНКО: Как ни странно, получается! Я не пробовал снабжать общественность дурными новостями или теми, которые не соответствуют моим представлениям. Возможно, это принесло бы мне больше денег, но, наверно, меньше удовольствия! Поэтому я вполне удовлетворён тем положением, которое я занимаю!
Э. НИКОЛАЕВА: Владимир Викторович, мы ничего не рассказали про Киотский протокол, про который только ленивый зубы не обтесал!
Е. НИКОЛАЕВ: А вы были там?
В. КЛИМЕНКО: Нет, конечно!
Е. НИКОЛАЕВ: Вы всех этих людей не видели?
В. КЛИМЕНКО: Нет. Там вообще, по-моему, учёных совсем не было. Это было чисто политическое мероприятие, оно таким и остаётся и будет ещё в течение всего времени, пока этот инструмент существует.
Э. НИКОЛАЕВА: Откуда вообще взялась эта идея охраны климата, Киотского протокола? И нужно ли вообще всё это человечеству?
Е. НИКОЛАЕВ: Денежки, денежки…
Э. НИКОЛАЕВА: Когда, наконец, в Россию хлынут миллиарды от торговли квотами на выброс?
Е. НИКОЛАЕВ: Ты их не увидишь!
В. КЛИМЕНКО: Ну, вы знаете, опыт «золотых дождей», которые регулярно сыпались на Россию в течение последних восьми-девяти лет, показывает, что нет прямой разницы между уровнем благосостояния и «золотым дождём», который на нас обрушивается. Поэтому, говорить по поводу Киотских миллиардов, ну, хорошо бы, если бы они были. Они, конечно, будут, и в довольно большом количестве, но, в общем, вряд ли мы с вами это почувствуем.
Е. НИКОЛАЕВ: «Лафа» быстро кончится.
В. КЛИМЕНКО: Да, «лафа» быстро кончится! Кстати, дальше может начаться, - вот вы хотели катастрофический прогноз, вот и получите катастрофический прогноз. Вы знаете, вот эта киотская затея, которая так здорово для России начинается, однозначно закончится очень плохо и очень скоро, и я даже могу сказать когда, - в декабре-месяце этого года. В декабре-месяце этого кода в Копенгагене состоится глобальная конференция стран-участниц Киотского соглашения, а это, практически, все страны земного шара. Я просто вам напомню, что сейчас 2008-2012-й год – это, так называемая, первая фаза Киотского протокола. То есть, истекают сроки договорённости и обязательств, взятых странами-участницами, и нужно что-то делать дальше. Но, естественно, вы знаете, это очень дорогая игрушка, которую жалко бросить. Поэтому, безусловно, Киотский протокол будет жить дальше усилиями многих заинтересованных политиков, и не только политиков, на всём земном шаре. И, собственно говоря, у них нет другого пути, потому, что та, я бы сказал, некорректная философия, которая положена в основу протокола, она не оставляет другого пути, как к дальнейшему сокращению выбросов. Дальнейшее сокращение выбросов для России невозможно, потому, что если мы не хотим на уровне страны третьего мира, то Россия должна наращивать производство и потребление энергии. И поэтому случилось так, что в результате катастрофы, постигшую страну в девяностых годах, у нас произошло очень сильное сокращение выброса, и даже сейчас, в 2009-м году, мы не достигли опорного уровня 1990-го года, от которого всё отсчитывается. Но, вот концепция дальнейшего снижения выбросов для России, конечно, совершенно неприемлема, а западные страны будут на этом настаивать. Почему я говорю, что это может для нас закончиться катастрофой? Потому, что, допустим, нам предписано будет сокращать выбросы, а мы скажем: «А мы не хотим сокращать!». И что с нами будут делать? Я вам скажу, что с нами будут делать. Вот эта вот, я бы сказал, маниакальная идея Европы - освободиться от зависимости от российского газа, и вообще энергоносителей, - вы знаете, она же для нас очень плохо кончится! Потому, что они действительно откажутся, они в состоянии это сделать! Они настойчиво, в течение уже многих десятилетий, перенастраивают свою энергетику в сторону энергоносителей, не эмиссирующих углерод в атмосферу. Ну, в частности, вид реки, солнечная энергия, приливные станции, и тому подобное. Представьте себе ситуацию, когда западные страны, а они, безусловно, через 1-2 десятка лет будут готовы к тому, чтобы 20-25 процентов потребления энергии потреблять из возобновляемых источников. И они смогут позволить себе некоторое сокращение эмиссии. Но такие страны, допустим, как Россия, не смогут никогда. Хотя бы потому, что у нас нет сильных ветров. У нас есть сильные ветра на северном побережье Якутии, но, извините, тащить оттуда линии электропередач до Центральной России очень накладно. И солнца у нас, извините, не так уж и много: по норме, у нас зимой 29 пасмурных дней из 30-ти.
Э. НИКОЛАЕВА: А за это лето было всего две тёплых ночи, когда температура была больше 22-х градусов!
В. КЛИМЕНКО: Да. Так, всё-таки, о грядущей катастрофе. Как западные страны планируют воздействовать на тех, кто не захочет сокращать эмиссии? – Они собираются ввести заградительные пошлины на все товары, которые производятся в странах, не снижающих эмиссию углекислого газа. Ну, представьте себе, что таким образом они, в общем, возведут стену между собой. Собственно говоря, их тоже можно понять, потому, что уговорами подействовать на Китай, Индию и Россию невозможно. Какая самая действующая мера? – Вот одна из мер, которая совершенно реально и открыто обсуждается на самом высоком государственном уровне.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть, «поигрались» на свою голову в дорогую игрушку, под названием Киотский протокол! На сегодня это не очень модная профессия? Карьера учёного – это немодная профессия.
В. КЛИМЕНКО: Немодная. Но, вы знаете, она немодная в России, она не очень модная сейчас за рубежом, но я сказал вам уже, что я работал в более, чем десятках университетов от Южного Чили до Северной Норвегии. Поэтому могу судить в глобальном смысле – профессия учёного нигде особенно не модная, но она везде очень хорошо оплачиваемая! Допустим, зарплата немецкого профессора сопоставима с зарплатой немецкого футболиста!
Э. НИКОЛАЕВА: Ничего себе!
В. КЛИМЕНКО: Да-да-да.
Э. НИКОЛАЕВА: Но только не у нас.
В. КЛИМЕНКО: Только не у нас, да…
Э. НИКОЛАЕВА: Из чего сегодня может складываться совокупный доход научного работника, исходя из реалий, естественно? Вы получали какие-то гранты, стипендии?
В. КЛИМЕНКО: Конечно! Я получал гранты и научные проекты. И я много раз получал персональные гранты от различных стран. Ну, в общем, они достаточно высоки, и с ними можно позволять себе заниматься тем, что тебе нравится. Ну, и потом, как я уже говорил, к счастью, в последние 5-10 лет не только потому, что мы создаём очень хорошие прогнозы, а просто действительно практически ежегодно подбрасывает такие факты, от которых нельзя отмахнуться, и только слепой может не видеть, что действительно происходят существенные изменения в климатической обстановке. И, естественно, уж энергетикам сам Бог велел интересоваться, как это происходит, а самое главнее, как это будет происходить при правильном использовании той информации, которую мы в состоянии поставлять, они могут и извлекают из этого значительную прибыль. Ну, давайте я ещё вам набросаю несколько цифр. Мы выполняли, допустим, проект для гидростанций Ангаро-Енисейского каскада по приточности воды в створы ГЭС. ГЭС Ангаро-Енисейского каскада вырабатывает более пятидесяти миллиардов киловатт-часов ежегодно, а колебания выработки в результате колебания и количества осадков, составляет плюс-минус 15 процентов. Фактически, плюс-минус 10 миллиардов киловатт-часов. Вы помните, сколько мы платим за киловатт-час? – Три рубля. Вот умножьте три рубля на двадцать миллиардов. – Вот такова реальная стоимость корректного прогноза, сделанного только для части каскада ГЭС нашей страны.
Е. НИКОЛАЕВ: Серьёзные деньги.
Э. НИКОЛАЕВА: Обломятся с населения.
Е. НИКОЛАЕВ: (Смеётся).
В. КЛИМЕНКО: То же самое относится к тепловой энергетике. И я проводил примеры с атомной энергетикой. То есть, потенциальный круг потребителей очень широк, но фактически, это любой россиянин, а на глобальном уровне – это любой человек, проживающий на планете Земля. Потому, что ни одна точка земного шара несвободна от текущих и будущих изменений климата. И в ряде мест эти изменения климата могут быть радикальными. И не знать о них - такую роскошь себе никто не может позволить!
Э. НИКОЛАЕВА: Я хотела бы вас поздравить: вы не так давно стали членом-корреспондентом Академии Наук!
В. КЛИМЕНКО: Да. Спасибо! Это действительно радостное событие, которое произошло в прошлом году!
Э. НИКОЛАЕВА: Да здравствуют учёные, которые приносят хорошие вести! В хорошее всегда стоит верить, хотя бы потому, что в это верить приятно! Всем – пока! В эфире были…
Е. НИКОЛАЕВ: Егор Николаев и…
В. КЛИМЕНКО: Владимир Клименко. Всего доброго!
Э. НИКОЛАЕВА: И я, Элина Николаева. До свидания!