Андрей Кончаловский - Какого черта - 2009-04-18
ЭЛИНА НИКОЛАЕВА: "Дядя Ваня", "Романс о влюбленных", "Сибириада", "Поезд беглец", "Танго и Кэш", "Курочка Ряба", "Одиссея", "Дом дураков", "Глянец". Кажется, что человек, который создал эти фильмы, сказал всем уже столько, что дальше некуда. Тем не менее, он продолжает делать новые фильмы, спектакли, мало того, ведет активную общественную жизнь. Часто высказывает свою человеческую, гражданскую позицию в прессе, на ТВ. И вот, наконец, настал наш черед. Андрей… Андрон Михалков-Кончаловский в студии программы "Какого черта" на "Эхо Москвы", Здравствуйте, Андрей Сергеевич.
АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ: Здравствуйте. Вы так перечислили мои картины, что я ничего не понял, ну, не страшно.
Э. НИКОЛАЕВА: Наверное, не все. Давайте еще раз попробуем.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: И зритель тоже. Давайте.
Э. НИКОЛАЕВА: Я лучше сделаю это более артистично, с выражением. Потому как…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Тогда не понятно, что Вы говорите.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, давайте мы в процессе беседы этим займемся.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Давайте.
Э. НИКОЛАЕВА: Андрей Сергеевич, знаете, один наш известный артист сказал мне, ну, что за ерунда, вечно задавать людям театра и кино вопросы про политику и судьбы мира. Спрашивайте их о профессии? Вы с этим согласны?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, наверное, у каждого человека есть свое право ошибаться, или думать, как ему хочется. Но у каждого есть свои точки зрения, и у каждого есть свои иллюзии, правильно? Поэтому иногда интересно слушать ответы некоторых художников. А иногда очень скучно слушать ответы тех же самых художников. Это зависит от личности.
Э. НИКОЛАЕВА: А какую роль политика и состояние дел в мире оказывают на Ваше творчество? Имеются в виду темы и пафос Ваших произведений?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я надеюсь, что у меня пафоса нет никакого, начну с этого. Что касается темы, ну, дело в том, что когда я думаю о картине, о фильме или о спектакле, я как-то подсознательно, сознательно провожу параллели с моей собственной жизнью, независимо от того, касается ли этот фильм, понимаете, там "Одиссея", или там "Курочка Ряба", предположим, касается русского крестьянина. Думаешь о своей жизни или думаешь, что такое Россия, когда делаешь фильм о России, и что такое человечество, когда делаешь фильм не о России, а, скажем, (НЕ РАЗБОРЧИВО) Втором. Поэтому все равно все это в определенном смысле связано с нашей жизнью, мы же все-таки социальные животные. Но современность она же не в том, что посвящено современной теме. Современность когда волнует. Если волнует. Ведь искусство – оно же это не публицистика, когда я делаю публицистические вещи, типа сериала. Вот я делаю сериал такой "Бремя власти". Там просто посвящено определенным фигурам, будь то Андропов, Алиев или вот я собираюсь сейчас делать о Кучме или о Ярузельском. Там естественно, я уже высказываюсь, меня интересуют политические проблемы взаимоотношения власти и национальной культуры. Но художественное произведение должно заниматься тайной человека. Такой, я бы сказал, неразрешимой тайной.
Э. НИКОЛАЕВА: Тайно это что человека?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, зачем мы живем, почему человек так себя ведет? И почему поступает так или иначе? И почему не понятно до сих пор человек это животное или не животное. Или вообще какой это вид. Ну, Дарвин-то сказал, что человек – это просто один из видов животных. Ну, а чем тогда человек отличается от животного? Понимаете? Тайна сия велика есть. И Достоевский в свое время сказал: моя задача тайну человека понять. Ну, он ее в какой-то степени понял, но, конечно, разрешить ее невозможно, да и не нужно.
Э. НИКОЛАЕВА: Чего же тогда голову ломать?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А потому что больше нечем заниматься в искусстве. Искусство вообще посвящено только одному – искренней попытке понять поведение человека. А попытка понять, это не значит, ответить. И сколько бы ни было прогнозов о будущем человечества, посмотрите, сколько было иллюзий по поводу человечества. Когда человек стал пытаться понять будущее, и даже Леонардо да Винчи начал рисовать будущее. Потом ну сколько людей пытались предвидеть будущее, каждый раз были ошибки. А в начале 20 века вообще появилась иллюзия такого прогресса замечательного. Потом появилась иллюзия коммунизма, потом иллюзия кончилась, появилась иллюзия свободного мира. Вот рухнула Берлинская стена, казалось, все было хорошо. А теперь опять все рухнуло. Видите, ответов нету. Сейчас возникнут новые иллюзии. Пока они не возникли. Вот этим мы занимаемся, пытаемся себе создать новые иллюзии.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, я согласна с Вами, действительно, то, что постоянно по всей жизни, не взирая на разные ситуации, мы продолжаем анализировать поступки именно человека в большей степени.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А что еще? Поступки собаки, в общем, более понятны, наверное. Чем поступки человека. Она хочет кушать и хочет, чтобы у нее был хозяин. А коту, например, хозяин не нужен. Но кушать он тоже хочет.
Э. НИКОЛАЕВА: Только кушать. Поэтому коты более подлые животные.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, почему более подлые, они просто более независимые. А это вот видите, как вы с человеческой точки зрения. А я котов уважаю больше, чем собак. Оно независимое животное.
Э. НИКОЛАЕВА: Да. Они подлые, Андрей Сергеевич, их любить нельзя. Любишь его любишь, любишь, любишь, кормишь, кормишь, а он берет и уходит сам по себе.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, а Вы должны предвидеть это и любить его по-другому. А иначе Вы эксплуататором становитесь, Вы любите, потому что она Вам служит. Собака, видите.
Э. НИКОЛАЕВА: Собака – да, более отдача душевная.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А собака любит человека?
Э. НИКОЛАЕВА: Любит еду, которую дает человек.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А человека?
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, я думаю, что есть какая-то преданность.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, вот видите, собака человека любит, есть даже собака, которая умерла на могиле, Вы знаете, знаменитая собака умерла на могиле хозяина. И даже памятник поставлен.
Э. НИКОЛАЕВА: Тосковала.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, вот, а секс у собаки по отношению к человеку есть?
Э. НИКОЛАЕВА: Нету.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Видите, значит, бывает любовь без секса.
Э. НИКОЛАЕВА: Бывает.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вот, видите, как интересно.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, это между человеком и все-таки животным.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, а Вы считаете, что между людьми не может быть любви без секса.
Э. НИКОЛАЕВА: Любовь-то разная бывает.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А вот поехало. Видишь, куда отъехало уже в другую сторону.
Э. НИКОЛАЕВА: Так у Вас дома кто больше, кошки или собаки живут?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это Вы хотите сказать, любовь без секса дома?
Э. НИКОЛАЕВА: Любовь без секса дома… Есть собаки, есть кошки, а любовь есть?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: В том-то и дело, что любовь – это разная форма. Любовь может быть платоническая, любовь может быть вообще без, самая главная любовь – это любовь, которая ничего не требует. То, что сказал Толстой. Любовь – это люблю, потому что люблю и ничего мне от тебя не надо.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, это эгоистично.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Наоборот, безусловная любовь. Без условий. А любовь сексуальная, она с условием. С условием, что мы с тобой должны заниматься тем, что называется рекриация.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, это бывает и без любви, Андрей Сергеевич, Вы же согласны.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Так это уже другое, это не любовь…
Э. НИКОЛАЕВА: Привязанность…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Секс?
Э. НИКОЛАЕВА: Да.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, это органы внутренней секреции, Вы имеете в виду, работа.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, какая-то реакция на конкретного человека возникает без душевных порывов.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, естественно…
Э. НИКОЛАЕВА: Но тяга есть телесная, бывает же такое.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, правильно, это и есть животная тяга. Она телесная. Ну, Вы знает, животная тяга она возникает только в определенные периоды года.
Э. НИКОЛАЕВА: Даже у людей?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А у людей нет. Вот в чем разница. А почему возникает у животных только в определенное время года, а у людей нет?
Э. НИКОЛАЕВА: Вы имеете в виду весной?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, конечно, все органично устроено в этом смысле, кроме людей. Как говорил Чехов, как все в природе прекрасно. Все прекрасно. Проблема это люди.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, с Вами общаться интересно.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Мне тоже.
Э. НИКОЛАЕВА: А тем более, близким, я думаю, потому что всякий раз каждый Ваш день – это новый подарок открытия мира. Завидую Вашей жене.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я ей тоже завидую. Нет, я серьезно говорю, я сегодня гимнастикой даже не занимался, потому что 2 часа пытался вместить своей дочке в голову десятичные дроби и вот вообще и сотые и тысячные. Бедная, она совсем устала, она вообще очевидно испытывает такую же любовь к математике, как и я. Но удовольствие я получил неизгладимое. Просто потому что…
Э. НИКОЛАЕВА: Общались.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Мне было интересно, смогу ли я своей дочке объяснить то, что я сам не понимаю.
Э. НИКОЛАЕВА: Тем не менее, объясняя, Вы в этом уже разобрались, да?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А мы с ней вместе разбирались. Я понял, а вот она нет. Придется возвращаться к этому.
Э. НИКОЛАЕВА: А учителей математики нельзя пригласить на дом?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, ну есть учитель математики, но он теряет сознание, тогда приходится мне включаться.
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Андрей Михалков-Кончаловский, всемирно известный режиссер. Ну, как-то даже банально звучи. А как Вам больше нравится Андрон или Андрей?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Андрон – это домашнее имя. Мы же с Вами не живем же вместе. Зовите меня Андрей, пожалуйста.
Э. НИКОЛАЕВА: Андрей Сергеевич.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, Андрей, пожалуйста. Ну, Андрей Сергеевич лучше, потому что когда мне звонят незнакомые люди и говорят: слушайте, Андрон, или Андрей, у меня к Вам такая просьба. Я говорю: мы с Вами знакомы? Она обычно говорит: нет. Я говорю: ну, а почему же Вы тогда меня так. А если бы я был Толстой, вы бы сказали: слушайте, Лева, про что там написана "Война и мир" у Вас? Что за хамство.
Э. НИКОЛАЕВА: Если бы я был Толстой, я всего лишь Кончаловский.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, а кто знает. Все умрем. Потом будет известно, кто что.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, что ж, давайте, я Вам задам, как всемирно известному режиссеру, вопрос.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Давайте.
Э. НИКОЛАЕВА: Обычной журналистки. Над чем Вы сейчас работаете, и каковы успехи?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я делаю "Дядю Ваню", я закончил "Щелкунчика" фильм. И делаю спектакль "Дядя Ваня" в театре Моссовета с любимыми моими артистами моего любимого автора Антона Павловича. Ну, вот там будет Деревянко, Домогаров, Юля Высоцкая, Кузнецова Лариса, замечательные артисты, Маша Порошина, так что надеюсь, что будет интересный спектакль.
Э. НИКОЛАЕВА: Когда Вы планируете его открытие?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Осенью.
Э. НИКОЛАЕВА: Начало сезона.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да, на открытие сезона лучше всего.
Э. НИКОЛАЕВА: Влияет ли как-то кризис на Вашу творческую деятельность? Откуда брали деньги на предыдущие проекты? Сейчас, наверное, меньше дают.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, конечно, все влияет, влияет, потому что безумия такого с деньгами нет, надо думать больше о том, где их достать. У всех есть возможность спонсоров отказать, потому что, знаете, кризис, старик, вот сейчас не могу.
Э. НИКОЛАЕВА: Даже Вам?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, конечно, естественно, а почему нет. Поэтому желательно находить деньги, чтобы как-то работать. Знаете, вообще, если есть желание, то можно и без денег сделать что-то и потом заработать. Вообще, можно делать очень хорошие вещи практически без денег. Ну, вообще можно снять фильм за 1000 долларов, если камера есть. Ну, это сложно, но можно. За 100 долларов.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, если артисты не будут требовать повышенных гонораров.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, да, для этого должны быть артисты, которые преданы идее. Ну, я думаю, что если артистам по башке ударят сейчас, они перестанут. Понимаете, сейчас странная вещь была в последние несколько лет, когда артисты стали просить, почти подкатились к 10 000 долларам за смену. Обалдели. Потому что у нас прокат не зависит от артистов. У нас картина плохая с большой звездой в принципе некоммерческая провалится, даже если она будет высокохудожественная. Артист у нас не является тем идолом, на которого зрители идут смотреть, как скажем, в Америке или даже во Франции. Поэтому, я думаю, что это неправомерно российскому артисту требовать безумные деньги, 10 000 долларов. Да и 5-то много, даже если о звезде говорим, понимаете. Поэтому мне кажется, что сейчас они немножко спустятся на землю, и начнут понимать, что 2 000 это колоссальные деньги для нашего артиста. Колоссальные.
Э. НИКОЛАЕВА: По новым ценам?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да, колоссальные просто. Если вдуматься о том, кто, сколько зарабатывает в этой стране.
Э. НИКОЛАЕВА: А насколько гонорары заграничных артистов голливудских возьмем это банальное сравнение, сопоставимы с нашими требованиями наших артистов?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: В финансах?
Э. НИКОЛАЕВА: Да…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ровно на столько же, насколько прибыль русских картин сопоставима с прибылью от американских.
Э. НИКОЛАЕВА: Пропорционально, понятно. Т.е. там еще заоблачнее цены съемочного дня.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, естественно, там зато отдача. Там картины зарабатывают сотни миллионов долларов. Ну, правда, какого качества картины, это уже другой вопрос.
Э. НИКОЛАЕВА: Но там зритель ходит на актера известного, да?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, на каких-то ходит, на каких-то нет. Вот видите, Том Круз – большая звезда, а, в общем, он потерял свою привлекательность для массового зрителя.
Э. НИКОЛАЕВА: А чем это объясняется, с Вашей точки зрения?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, может, он сделал несколько ошибок тактических, потому что коммерция – такая сложна вещь. Может, он снял картины, которые провалились, и т.д. И цена его была слишком велика. Ну, Вы знаете, человек чем отличается от обезьяны, он старается дать как можно меньше, а получить как можно больше.
Э. НИКОЛАЕВА: Этим, наверное, объясняется присутствие коррупции в нашей стране. Потому что все хотят поменьше работать, побольше зарабатывать.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Так это не только в нашей стране. Все в мире хотят поменьше работать, побольше зарабатывать. Таких людей нет, которые хотят поменьше зарабатывать, и побольше работать. Это же вот я говорю, этим человек отличается от обезьяны. Он рациональное животное. И только один хочет поменьше работать плохо, и не работать вообще. А другой хочет поменьше работать, но работать очень хорошо. Это разные вещи. Поэтому труд вообще – это такая вещь, что у нас помните, при советской власти было. Труд – это дело доблести, чести, геройства. Это только в Советском Союзе было геройством, потому что надо было работать бесплатно. А вообще когда деньги есть, как говорится, никакой благодарности не надо. Заплатите.
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, мы отвлечемся на "Блиц" – рубрика о личном. Какое у Вас образование, Андрей Сергеевич?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: У меня образование – мои прадедушки, мои дедушки, бабушки, мои родители – все мое образование. Ну, и естественно, музыкальная школа, консерватория, институт, и потом еще 30 лет чтения, или 40.
Э. НИКОЛАЕВА: Что значит чтения? Т.е. самообразования?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, я думаю, что люди читают книжки не для того, чтобы просто получать удовольствие. Но какие-то выводы делают. Меня вообще интересует в этом смысле чтение таких книжек, которые отвечают на вопросы, которые меня интересуют. Вот в чем тайна человека, или почему доллар падает.
Э. НИКОЛАЕВА: Знаете, такую американскую писательницу Айн Ред?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, не знаю, а она что пишет?
Э. НИКОЛАЕВА: Она очень много пишет об истоках возникновения и восхваляет и поспевает такое понятие, как капитализм.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А, вот не знаю, интересно. Но у них там много хороших, интересных таких социальных социологических и экономо-политческих работ.
Э. НИКОЛАЕВА: Молодежь увлекается этой писательницей сейчас.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Она что пишет научно-популярные книги?
Э. НИКОЛАЕВА: Она давно уже писала. Это она уже как бы в прошлом.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, сейчас и новые есть очень интересные люди. Мне нравится, например, Бьюкенен, который такой крайне правый журналист, политик, который балатировался на пост президента вместе с Рейганом. Ну, это очень интересно. Он написал несколько книг замечательных. Одна из них, которая называется "Смерть капитализма".
Э. НИКОЛАЕВА: Он ее предрекает.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, вернее, смерть Запада. "Дэс оф зе Вест". Да, он пишет о том, что это приходит к концу. Очень разумно. Собственно, он говорил об этом еще до того, как случился весь коллапс.
Э. НИКОЛАЕВА: И начнется, судя по всему, социализм, да?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, может быть, но кто его знает. Посмотрим, но естественно, что больше либерального людей или вообще такого свободного капитализма, где все люди хорошие и не воруют, уже невозможен. Понятно, что это идея ложная.
Э. НИКОЛАЕВА: Даже в капиталистическом обществе есть свои …
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Что?
Э. НИКОЛАЕВА: Плохие люди.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вообще, в любом обществе есть люди плохие. Вообще люди плохие, так не понятно. Люди все и плохие, и хорошие одновременно. В чем-то хорошие. Бывает очень плохой человек, а любит детей своих. А бывает наоборот, т.е. очень хороший человек, а к детям относится равнодушно. Вот какой он человек, хороший или плохой, кто его знает.
Э. НИКОЛАЕВА: Пойди, разбери. Почему у Вас двойное имя и двойная фамилия?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это у меня домашнее имя. Я вообще крещен, как Андрей. А фамилия, у меня даже теперь уже не двойная, а просто Кончаловский. Ну, все знают, что я Михалков по рождению, но я взял фамилию дедушки и мамы. А почему? Потому что ну как-то в кино тогда было много Михалковых уже, и я тогда решил, что я буду (НЕ РАЗБОРЧИВО). А Кончаловских не было, а теперь вот Егор стал.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, хорошо, что появился.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Только надо, чтобы он приписывал – Кончаловский юниор. Кончаловский младший. Нет, он пишет – Кончаловский. А он не Кончаловский, он Кончаловский младший.
Э. НИКОЛАЕВА: Но он Егор.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да, но иногда часть пишут – Кончаловский. А теперь иногда в блогах пишут – это какой Кончаловский? Это Кончаловский, который снял "Одиссею". Ну, да, младший, уже перепутали все.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, современная молодежь, тем более, не сильно начитанная.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да. Она уже только правда точка ру.
Э. НИКОЛАЕВА: Сколько лет вы уже вместе с Юлией Высоцкой?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: 12. 13й год.
Э. НИКОЛАЕВА: Кто занимается воспитанием детей?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Мы занимаемся вдвоем. По-разному, но вдвоем занимаемся. Все время я детей не отпускаю далеко. Сейчас вожу их всюду с собой. Если больше трех недель, даже и то, мы всегда едем все вместе.
Э. НИКОЛАЕВА: Что для Вас дом?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Дом это там, где любят.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, естественно вопрос, сколько у Вас этих домов, уже не уместен.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, ну, почему, можно приезжать с теми, кто любит.
Э. НИКОЛАЕВА: В эти дома.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, конечно.
Э. НИКОЛАЕВА: А сколько домов?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А дом, в котором никто не любит, что это такое?
Э. НИКОЛАЕВА: Просто дом.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, это просто…
Э. НИКОЛАЕВА: Имущество.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Имущество, это другое, это же не дом, это просто здание.
Э. НИКОЛАЕВА: Строение. Владение.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да, вот Толстой в "Холстомере" писал: люди странные очень существа, им кажется, что чем больше вещей он назовет своим, "мой" тем больше должен быть счастливее. И он там еще говорит "мой дом", но никогда там не живет. Он говорит "моя жена", но с ней живет кто-то другой.
Э. НИКОЛАЕВА: Наверное, все-таки с таким душевным отношением к своим собственным вещам, Вас такие проблемы, как выше сказано, не задевают. У Вас нет таких проблем. Все Ваше, Андрей Сергеевич?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, почему, неплохо иметь что-нибудь для того, чтобы иметь возможность продать. Это всегда дает человеку некоторую уверенность в том, что если он заболеет, или что-то…
Э. НИКОЛАЕВА: На черный день.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Но тоже нельзя всю жизнь посвящать только тому, чтобы аккумулировать, собирать количество предметов, которое можно продать.
Э. НИКОЛАЕВА: Когда тебя не будет.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, жизнь коротка. Жизнь так длина, чтобы заниматься только этим, хотя есть люди, которые в этом находят определенный спорт. Но мне кажется, что есть другие очень важные время препровождения. Там, например, сидеть и смотреть на небо.
Э. НИКОЛАЕВА: А Юля Вам говорит: хватит, Андрей, тебе ерундой заниматься.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Мы вместе смотрим.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, Вы, наверное, хорошо разбираетесь. Вы рассказываете ей, какое это созвездие Кассиопеи?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я все вру, потому что я ничего не знаю в этом. Ну, дело же не в этом, дело в том, что надо смотреть на небо, на воду, или на другие явления, которые вокруг нас в природе. Кроме пожаров, конечно. Хотя это тоже завораживает.
Э. НИКОЛАЕВА: И наводнений. И потопов.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, да, это просто когда опасно, завораживает. Нет, это просто часть того, что можно назвать созерцанием. А созерцание – это часть религиозной жизни.
Э. НИКОЛАЕВА: Сейчас же очень модно.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Модно, я не знаю. То, что модно, мне кажется, не очень всегда наполнено каким-то смыслом. Т.е. мода она приносит занятие, но лишает смысла. Например, короткая юбка или длинная, они обе бессмысленные.
Э. НИКОЛАЕВА: Можно представить человека без юбки.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Дело в том, что по идее какой смысл в том, что меняется мода. Ну, какой? Никакого смысла в этом нет, кроме того, что надо продать новую вещь. Все дизайнеры делают новые вещи, чтобы их продать. Если бы нельзя было продать, то не делали бы. А люди настолько глупые, что на это дело клюют, и покупают новые модные вещи.
Э. НИКОЛАЕВА: Модные, сейчас, кстати, модны короткие.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А умные люди – не модные. Они оригинальные. Они могут носить одно и то же.
Э. НИКОЛАЕВА: И мало того, не во внешности, наверное, эта оригинальность проявляется.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, почему, и во внешности тоже. Оригинальность… Мода – это стиль личный. У каждого человека, нет, он должен носить то, что ему кажется нужным, а не то, что другие считают нужным. А мода - это то, что другие считают нужным. Вот эти мы попадаем в это самое заколдованное колесо маркетинга, будь оно проклято.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, а Вы сами когда рекламируете свои фильмы, Вы разве не используете все эти новомодные штучки? Реклама, маркетинг?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да, конечно, использую, а как же, потому что мы же живем в мире маркенинга. Но от этого это не становится менее приятно.
Э. НИКОЛАЕВА: Менее противно.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, менее приятно.
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, Андрей Михалков-Кончаловский, всемирно известный режиссер. А у нас реклама всемирно известного Московского музея современного искусства. Мы продолжим через несколько секунд.
РЕКЛАМА
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Андрей Михалков-Кончаловский. С Вами нельзя не говорить о мироутройстве, об искусстве, даже в Википедии Вы представлены, как режиссер и философ. Чего Вы так печетесь обо всех? Вы не находите полного удовлетворения в профессии что ли, Андрей Сергеевич?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я ни о ком не пекусь. Я пекусь только о себе, о своих детях. Но если я буду печься о себе и о своих детях, я тем самым, я буду вкладывать в общее развитие человечества. Каждый человек должен заниматься тем, что ему дорого. А этим самым мы помогаем общему. А тех, кто не думают о человечестве очень много, они, как правило, вред приносят большой.
Э. НИКОЛАЕВА: Есть примеры?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Все великие деятели, диктаторы прошлого века. Они все думали о человечестве, в общем, думали о своих детях.
Э. НИКОЛАЕВА: Есть такое понятие, как усталость металла. Как Вам удается сохранить незамыленный взгляд?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Знаете, Конфуций говорил – пока я учусь, я молод. Как только человек перестает учиться, он становится старым. Человек, у которого ответы есть на все вопросы, ему скучно жить, потом у него, значит, кончился тестостерон. Все. Есть ответы, можно помирать. Поэтому учиться, мне кажется, это главный признак того, что у человека есть энергия. Потому что зачем человек живет? Чтобы узнавать. Больше ничего. Он никогда не узнает до конца. Чтобы узнавать. Вот один философ сказал: почему люди все время пытаются понять смысл жизни? А если смысл жизни только в том, чтобы смотреть и узнавать. И все. А мы все пытаемся сделать выводы, и, кажется, каждый раз выводы не имеют никакого отношения к реальности. Или имеют очень относительное.
Э. НИКОЛАЕВА: Т.е. надо все так просто – смотреть и узнавать. Не надо себя мучить.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, почему мучить?
Э. НИКОЛАЕВА: Как будто что-то недоделанное, как будто что-то вот чего ты не успеваешь. Высокое предназначение.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Никогда всего не узнаешь, во-первых, и никогда всего не успеешь. А Вам, мне кажется, надо найти самое главное. Вот когда самое главное узнаешь, что делать для тебя важно, тогда все ненужные вещи становятся не такими важными. И не такими, они отнимают время у нас. Что самое главное? Здоровье. Потому что без здоровья все остальное никому не нужно. Значит, чем надо заниматься? Прежде всего? Здоровьем. И своим, и своих близких. Потому что когда есть здоровье, все остальные проблемы, они решаемы, а вот когда здоровья нет, тогда уже проблемы никакие не важны. Понимаете? Уже никому не важно, 100 миллионов, миллиард, сколько денег ни есть, то когда, как говорится, геморрой, то тогда самое главное, как вылечить его, понимаете.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, как часто Вы общаетесь с Егором?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я вот вчера с ним разговаривал по телефону. Он мне звонит, как правило, сам, потому что его достать трудно, и он к телефону не подходит. Но он позвонил, рассказал, отчитался, что он делает. Он очень много работает. Я в определенном смысле могу сказать, что горжусь. Он действительно работает по-настоящему, молодец. Сейчас снимает одну картину, продюсирует несколько других картин. И мы с ним большие в этом смысле друзья. И интересуемся работами друг друга.
Э. НИКОЛАЕВА: Он учился у Вас? Вы советы даете ему профессиональные?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Он вообще, очевидно, все картины мои изучал, и ему они в определенном смысле помогли, но его интересует другое кино. Блокбастеры, современность такая. Его интересует такая американская манера делать кино, и что же это его выбор. Каждый делать должен, что хочет, а потом, как говорится, за это отвечать. Вот это главное.
Э. НИКОЛАЕВА: Как и где Вы отдыхаете?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, вообще, это сложный вопрос, потому что мы всегда думаем, что мы должны уехать без детей, чтобы отдохнуть от них, но как проходит 5 дней, мы уже думаем, почему мы не взяли с собой детей. Это вечная история, везем с собой детей, думаем, когда же отдохнуть. Уезжаем без детей, думаем, что же мы уехали без них, ужас. Они бы сейчас были бы как здесь, кстати. Поэтому мы мотаемся между идеей отдохнуть от детей и идеей, что дети должны быть с нами. А отдыхаем как? Уехать куда-нибудь.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, а куда Вы уезжаете, Андрей Сергеевич?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: На море, на океан.
Э. НИКОЛАЕВА: Какие океаны и моря сейчас, например, весной Вас пленят?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, ну, мы любим Индийский океан. Ну, просто потому что в Индийском океане, там нету временной разницы. Там если на Карибы ехать – это очень далеко Долго и оптом там 5 дней не спишь, привыкаешь временно. А в индийском океане, там если ехать в Индию, то почти то же самое время. Там 2 часа, понимаете, или там в Египет. Ну, и я очень люблю Индийский океан, и вот эти культуры, которые связаны с Индией и с индуизмом, и Юго-восточная Азия мне очень нравится. Люди там другие, понимаете, мягкие люди. Доброжелательные.
Э. НИКОЛАЕВА: И слов дурацких не произносят типа блиц, незамыленый взгляд. Все у них просто.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вот теперь больше не будешь употреблять. Я уже чувствую. Это последний раз так сказала.
Э. НИКОЛАЕВА: Есть мечта, не связанная с профессией, Андрей Сергеевич?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: С профессией, конечно.
Э. НИКОЛАЕВА: Не связанная.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, конечно, мечта, не связанная с профессией, умереть молодым, сделать это, как можно позже.
Э. НИКОЛАЕВА: Такого ведь не бывает.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Как не бывает. Но люди, которые учатся, и которые, знаете, у них всегда есть еще энергия. Вот энергия всегда зависит, мне кажется, от внутреннего настроения человека. А когда у человека нет энергии, значит, у него перспектива пропала. Когда перспектива кончается, это самое страшное. Потерять перспективу, это самое страшное.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, какая-то энергия иссякает когда.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, когда нет перспективы. Ну, вот человеку ведь важно знать, что у него есть еще какое-то время впереди. Если человек будет знать, когда он умрет, у него будет ужасное состояние. Представляете, вы знаете тот день, когда должны выйти на тот свет. Это же ужасно. Это пытка. Почему это пытка? Потому что жизнь любим.
Э. НИКОЛАЕВА: Хорошо. Родились же. Надо любить.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Жизнь надо любить, да.
Э. НИКОЛАЕВА: Как бы это еще всем внушить. Что человек не просто так должен ходить по улицам.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это очень сложно. Потому что люди…
Э. НИКОЛАЕВА: И думать о том, чего на нем надето, и что у него душа…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, очень сложно сказать: люди, будьте счастливыми. Вообще, будьте хорошими и т.д.
Э. НИКОЛАЕВА: Будьте добрыми.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это не исключено. Просто, как правило, люди строят свои планы, исходя их желаемого, и пытаются избежать не желаемого. А мудрый человек строит планы, исходя из возможного.
Э. НИКОЛАЕВА: Из реального.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Из возможного. Избегая невозможного. Вот если Вы будете желать возможного, вы вряд ли будете несчастны. А если Вы будете желать желаемого, я почти убежден, что Вы никогда этого не достигнете.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, потом все желаемое почему-то у большинства людей связано с все большим и большим приобретением материальных благ.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, ну, не только. Кто-то хочет быть, предположим, чрезвычайно молодым, красивым, каким он был в 18 лет, но это же невозможно. Значит, надо исходить из того, каким Вы можете выглядеть максимально в свои 70.
Э. НИКОЛАЕВА: Вам сколько, Андрей Сергеевич?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Мне 72.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, Вы максимально выглядите хорошо на свои 72, лет так на 65.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, спасибо. А я думал, на 50.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, на 55.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, оскорбила меня страшно. Вот озадачила. Да ты не красней, чего ты краснеешь, не страшно.
Э. НИКОЛАЕВА: Не краснею я, Андрей Сергеевич, просто Вас волнуют такие, просто затрагиваете такие темы, что возникают еще другие вопросы…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Которые времени нет обсуждать.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, времени нет обсуждать.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Давай последний вопрос.
Э. НИКОЛАЕВА: Наша программа выходит аккурат на Пасху. Вы, кстати, заговорили о религии, но мы свернули, не продолжили эту тему. Что Вы думаете о вере, о религии, религиозных праздниках. Вот в частности о Пасхе. Сейчас вообще молодежь очень скептически относится ко всем этим богам, православию.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Что я думаю о религии? Я думаю, что вообще в принципе человек без религии невозможен. Наука – это тоже форма религии. И человек невозможен без веры в то, что он может стать лучше. Другой вопрос, станет он лучше или нет? Это уже другой вопрос. Но тем-то и вера отличается от знания, что она исключает знания, а говорит о желаемом. Но это необходимо абсолютно, потому что чистая наука приводит человека в ад. Т.е. я говорю в ад не в смысле чертей, а в ад в смысле катастрофы. Поэтому как без науки невозможна жизнь, одна религия делает человека фанатиком и темным очень человеком. Так и чистые ученые, которые опираются только на факты, теряет человеческий образ, потому что человеку нужна поэзия, а поэзия – это желаемое. Это мечта. Наука мечту не рассматривает только как абстрактное мышление. А человек нужна мечта какая-то. Поэтому любая религия, на мой взгляд, любая, она связана с тем, что человек хочет найти свое место в том мире, который человеку враждебен. Это только нам кажется, что наша природа к нам…
Э. НИКОЛАЕВА: Благосклонна.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Природа к нам равнодушна абсолютно.
Э. НИКОЛАЕВА: Т.е. это мы пытаемся ее любить.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Природа к нам равнодушна, как у Пушкина. И равнодушная природа красою вечною сияет. Где? У гробового входа. Поэтому природе абсолютно безразлично, когда мы откинем копыта и рога. Понимаете, все уйдем туда и все. Но человеку хочется верить, что после смерти естественно, там что-то есть. Потом как же может быть, чтобы ничего не было. А, в общем-то, ничего, может быть, и нет. А что делать тогда? Все равно надо верить.
Э. НИКОЛАЕВА: Религия, получается, у нас тесно переплетена с верой, да?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А как?
Э. НИКОЛАЕВА: Может быть, он сама по себе, религия? Без всякой веры?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет. А как религия без веры не может быть. Что такое вера? Вера это в то, что человек может стать лучше. Вот и все. А наука может утверждать, что в принципе человек не может стать лучше, он какой был, такой всегда и есть. С тем же количеством ужасных проявлений животных. Понимаете? Вот в этом смысле, мне кажется, религия абсолютно необходима. Что касается Пасхи, или других праздников, все они прекрасны. Они связаны с какими-то традициями, с ритуалами, с тем, что человека связывает с его детством. Там с родителями. Ну, у кого-то Пасха еврейская, у кого-то Рамадан, у кого-то там Вербное воскресенье. Но все это связано с чем? С ритуалом. А ритуал дает человеку ощущение бесконечности. Ему кажется, что всегда так будет в его жизни. Вот повтор. Опять куличи. Опять он вспоминает что-то в детстве и т.д. И там что-то еще. Т.е. ритуал человеку нужен, чтобы себя чувствовать убежденным в том, что все так и будет продолжаться. А нет ритуала, катастрофа, понимаете. Человек сразу теряет опору. Вот у животного ритуала нет, ему природа дала все сама, все ритуалы животные исполняют инстинктивно. А человек ритуалы исполняет сознательно. В этом вся его проблема, что у него сознание. Несчастье всегда в том человека, что у него есть сознание. Он всегда может выбрать между плохим и хорошим.
Э. НИКОЛАЕВА: Да. Казалось бы, радость, знания, светлость…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Между плохим и хорошим, понимаете, а животные выбирают только между необходимым, возможным и невозможным не выбирает, но только между необходимым и не необходимым, все. Он делает только то, что необходимо. Просто животное живет в раю, его Бог не изгнал из рая.
Э. НИКОЛАЕВА: Про пост я Вам не спрашиваю. Понятно, Вы это дело приветствуете. Достаточно взглянуть на Ваш бодрый вид.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, ну, я пощусь не когда пост религиозный, я пощусь, когда надо мне. Я знаю, что надо немножко поменьше поесть, или там попить соков. Замечательно. Это необходимо абсолютно. Все посты были сделаны для того, чтобы человек чувствовал себя лучше, потому что если не будет таких законов, то человек станет животным и будет жрать бесконечно.
Э. НИКОЛАЕВА: Не оттащишь от кормушки. А Вы покушать любите, Андрей Сергеевич?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Очень. Особенно, потому что я довольно часто мало ем.
Э. НИКОЛАЕВА: В чем секрет вашей энергичности, глупый вопрос, да? Вы уже говорили,
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вот у Вас, видите, я добился своей цели. Я вызвал у Вас чувство собственной неполноценности.
Э. НИКОЛАЕВА: Неполноценности, да. Я уже чувствую.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вы уже стали чувствовать, что вопросы глупые.
Э. НИКОЛАЕВА: Я хочу напомнить нашим слушателям, что в студии нашей программы Андрей Михалков-Кончаловский, всемирно известный режиссер. А вопросы здесь чрезмерно, чрезвычайно глупые вопросы…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Но это очень важно.
Э. НИКОЛАЕВА: Задаю я. Широко известная в узких кругах журналистка Элина Николаева.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вот смотрите, когда Вы сказали "глупые вопросы", они сразу стали казаться мне умными.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, отвечайте тогда, Андрей Сергеевич.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Знаете, почему? Потому что в свое время Достоевский сказал, что смирение – это самая страшная сила.
Э. НИКОЛАЕВА:А Вы заметили, какой я мышкой зашла в студию с Вами?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вот и хорошо.
Э. НИКОЛАЕВА: Я очень уже изначально была смиренная.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Замечательно.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы на меня не смотрите всю программу. Рисуете…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я рисую…
Э. НИКОЛАЕВА: Как Церетели, который сидел тоже…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Потому что если я буду на вас смотреть, то я не буду знать…
Э. НИКОЛАЕВА: Будете еще больше злиться на меня.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, если я буду на Вас смотреть, то я буду смотреть, какая Вы красивая. И т.д. Мне будет мешать размышлять.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы же режиссер, Андрей Сергеевич. Вы повидали всех красивых артисток. Вас это не должно смущать.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А меня это не смущает, меня просто отвлекает. Это разные вещи.
Э. НИКОЛАЕВА: И отвлекать.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да. К счастью, это меня еще отвлекает.
Э. НИКОЛАЕВА: А, вот в чем секрет Вашей энергичности.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: И в этом тоже.
Э. НИКОЛАЕВА: И еще один глупый вопрос, сама по себе профессия режиссера, это только отдача, или в ней есть что-то вамперическое? Вы энергией питаете своих артистов?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Что это кому это вообще? Вампирическое. Нет, я не знаю, вообще, люди друг друга обязательно должны обирать энергией, и давать. Я думаю, что люди обязательно берут и одновременно с этим дают. Чем больше дает, тем больше берет. Это закон определенный, мне кажется, я в него верю. Поэтому, безусловно, кому даю, у кого-то беру.
Э. НИКОЛАЕВА: А генерировать самим никак еще не научились люди, сами генерировать энергию в себе?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, почему, как же обязательно. Вся энергия вообще т солнца, из космоса. Мы же живем на Солнце, вот если солнце погаснет, все, кирдык. И не будет никакой жизни.
Э. НИКОЛАЕВА: Как Вы слова употребляете, ну, что это за слова, Андрей Сергеевич. Кирдык.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А это не вульгарное слово, это тюркское. Это не вульгарное. Вот у Вас вульгарное название Вашей передачи. А это совсем нет, турецкое слово "кирдык".
Э. НИКОЛАЕВА: Назовем тогда программу "Не какого черта" а "Кирдык".
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вот. Можно. Я готов там часто бывать в передаче. Слушайте, по-моему, Вы слишком много. Мы уже с Вами сколько минут разговариваем?
Э. НИКОЛАЕВА: Сколько мы, кстати, минут, про кирдык?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я прошу оставить мои вопросы в эфире. Не вырезайте.
Э. НИКОЛАЕВА: А какие у Вас были вопрос? Все вопросы были мои, Андрей Сергеевич.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, сколько времени осталось?
Э. НИКОЛАЕВА: Так, какая работа потребовала от Вас наибольших физических и душевных усилий? Сейчас Андрей Сергеевич скажет, что это тем более глупый вопрос…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, ну, почему, нет больше усилий.
Э. НИКОЛАЕВА: Физических, душевных.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это же разные вещи.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, я и говорю. Я же "или" сказала.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Не могу сказать. Наверное, самая серьезная работа это следить за тем, как ты стареешь.
Э. НИКОЛАЕВА: Да. Ладно.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Что значит, "да, ладно". Это самая серьезная работа.
Э. НИКОЛАЕВА: Грустное занятие.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, это самое серьезное.
Э. НИКОЛАЕВА: А зачем за этим следить? Надо следить за тем, как ты не стареешь.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это не надо же иллюзий. Зачем. Надо следить за тем, как ты стареешь. Потому что ценность жизни повышается с каждым днем. Ценность каждого дня становится более важной, когда ты стареешь. В юности думаешь, что это все будет вечно. А потом начинаешь, как бум, и понимаешь, что это не вечно. А потом бум, понимаешь, что все вообще это все третий ад. Это самая сложная работа.
Э. НИКОЛАЕВА: Вот я смотрю на себя каждый день и зеркало и думаю, так, тут морщинка появилась. Тут еще. Но все-таки вроде ничего. Вроде еще похожа на себя лет 10 назад.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Правильно, вот это самое главное, что надо стареть красиво. Но красиво в голове. Это не старение, а становление. Есть очень красивые немолодые женщины, которым, может быть, и 50, и 60, и 70. Но они прекрасны. Во-первых, они не стараются молодиться. Самая большая иллюзия – это стараться удержаться в 20-летнем своем стандарте. Это же иллюзия. Зачем? Это выглядит очень печально. Поэтому очень важно сделать, мне кажется, так, чтобы не терять света в глазах.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, это, конечно, тяжелая это работа.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Для женщины еще тяжелее, чем для мужчины. Для женщины это тяжелее, потому что женщина экстерьером очень много добивается. Она очень рассчитывает на своей экстерьер. И поэтому ей тяжело. А так устроена жизнь, что мужчина обращает внимание на внешность, а женщина обращает внимание на кошелек мужчины.
Э. НИКОЛАЕВА: А на ум?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это одно и то же.
Э. НИКОЛАЕВА: Ага.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Как правило. Ну, конечно.
Э. НИКОЛАЕВА: Талант?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, да…
Э. НИКОЛАЕВА: Все сводится к кошельку. Если ты талантлив, у тебя есть деньги.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, почему, кошелек - это часть власти. А самая главная власть – это ум.
Э. НИКОЛАЕВА: Самое интересное, Андрей Сергеевич, Вы так смотрите на меня, и думаете, она поняла, что я сказал, или нет? А ведь понимаю, что Вы говорите.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, неправильно. Я так не думаю. Клянусь, нет, Вы просто озадачились глубиной ответа.
Э. НИКОЛАЕВА: Я уже привыкла к глубине ответа на протяжении всей программы.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Я просто все время мне важно, зачем мы с Вами разговариваем. Неужели Вы думаете, что мы разговариваем, чтобы я Вас чему-то научил? Нет, мы разговариваем, чтобы понять друг друга. Поэтому когда я что-то говорю, мне интересна…
Э. НИКОЛАЕВА: Ваша реакция.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ваша реакция мне интересна, я хочу Вас понять, вот и все. Поэтому это диалог ведь, а не монолог.
Э. НИКОЛАЕВА: В большей степени монолог. И я, кстати, ничего против этого не имею.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: А мне интересно Вас понять.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, может, мы с Вами еще встретимся?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Наверняка.
Э. НИКОЛАЕВА: И, во всяком случае, я точно приду осенью и посмотрю Вашего "Дядю Ваню".
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Приходите.
Э. НИКОЛАЕВА: И, может быть, даже буду удостоена персонального приглашения.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Конечно. Обещаю.
Э. НИКОЛАЕВА: Видите, как хорошо и ловко я напросилась. Андрей Сергеевич, в заключение всем интересны Ваши прогнозы. Что будет с Россией после кризиса и вообще лет через 10. Ну, я не знаю, всем ли это интересно, конечно. Ну, мне, например, совершенно не интересно.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, почему, я думаю, что и Вам тоже интересно. Вам кажется, что не интересно. А я не знаю. Я не знаю, что будет с Россией. Мы не можем предсказать никакого будущего. Я не политик. Если бы я был политик, я бы был обязан что-то ответить. Поскольку не политик, я могу сказать правду, никто не знает, в том числе, и политики, что будет с Россией. Единственное, что можно сказать, что у России много всего того добра, которого нет у многих стран. Нефть, там золото, газ, вода, лес,пространство, земля, столько богатства, которое со временем будет еще дороже.
Э. НИКОЛАЕВА: Когда же мы этим грамотно распорядимся то?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, это же зависит от русских людей, это не зависит от Путина. Это зависит от русских людей, как они будут требовать, чтобы правительство грамотно распоряжалось. А поскольку люди ничего не требуют, а только ждут, то естественно правительство распоряжается по своему усмотрению, как ему кажется нужным для этой страны.
Э. НИКОЛАЕВА: Про телевидение жалко мы с Вами не поговорили.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ты уже задала последний вопрос.
Э. НИКОЛАЕВА: Да. Я задала последний вопрос. Программа уже подошла к концу.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Она кончилась уже.
Э. НИКОЛАЕВА: А про телевидение мы с Вами не поговорили. Вот меня очень волнует, что вам удалось сделать хорошего, когда Вам дали порулить ночным эфиром на НТВ?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, я не рулил.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, слово "рулить" должно вас…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет, во-первых, я ничем не рулил, я был очень недолго советником, но очевидно мои советы были не очень нужны, потому что я увидел, что они не исполняются. А поскольку мои советы мне показались ненужными, я тут же попросился…
Э. НИКОЛАЕВА: В отставку.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вон.
Э. НИКОЛАЕВА: Вон. Попросил в отставку…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: И был счастлив, все нормально. Мы делаем на НТВ передачу "Едим дома" с Юлей, которая до сих пор имеет большой успех и доставляет удовольствие зрителям.
Э. НИКОЛАЕВА: Снимается где?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: У нас на кухне.
Э. НИКОЛАЕВА: У Вас прямо дома?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да.
Э. НИКОЛАЕВА: У Вас, кстати, очень уютный дом.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Это очень кстати.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, это кстати, я увидела из журнала "7 дней".
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Да.
Э. НИКОЛАЕВА: Вам не жалко открывать свои лабиринты домашние для всех подряд. Ладно, я еще с добрым отношением посмотрела, как Вы хорошо живете, и как у Вас все со вкусом и все с уютом. А некоторые скажут: ишь, ты как живет-то прямо.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, скажут обязательно, ну, что делать. Это нормально. Зависть это нормальное человеческое чувство. Вот животные, не завидуют никому. А люди завидуют.
Э. НИКОЛАЕВА: Я тут задумывалась, животные действительно не завидуют. Но, кстати, завидуют, какая у кого миска. Что в ней.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ничего подобного.
Э. НИКОЛАЕВА: Вот у меня две собаки. И один все время смотрит, не положено ли другому больше, чем ему. И вообще…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Он не смотрит, он свое съел и сразу в другую миску. Кто быстрее съест, сразу в другую миску.
Э. НИКОЛАЕВА: Ладно, спасибо. Андрей Сергеевич, за то, что Вы пришли к нам на нашу замечательную радиостанцию.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Вам спасибо.
Э. НИКОЛАЕВА: Спасибо за Ваши кино, спектакли, интересные мысли.
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Спасибо Вам.
Э. НИКОЛАЕВА: Всем пока. В эфире были я, Элина Николаева и…
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Андрей Кончаловский.