Игорь Прокопенко - Какого черта - 2009-01-17
Э.НИКОЛАЕВА: В августе 1998 года в стране произошел т.н. дефолт. В этот же день на Рен-ТВ впервые вышла в эфир программа «Военная тайна». В этом году ей исполнилось 10 лет, а ее ведущий Игорь Прокопенко теперь не только хранит «военную тайну», но и отвечает за все документальные проекты на Рен-ТВ. Здравствуйте, Игорь.
И.ПРОКОПЕНКО: Здравствуйте.
Э.НИКОЛАЕВА: Так в чем же она, наша военная тайна? Вот есть у российских военных что-то такое, о чем весь мир знает, но никак понять не может?
И.ПРОКОПЕНКО: Ой, вы не представляете, как часто я слышу этот вопрос за последние десять лет. Честно вам скажу – не знаю, как ответить на этот вопрос. Не знаю! храню эту тайну.
Э.НИКОЛАЕВА: Вы же посвящены должны быть уже, да?
И.ПРОКОПЕНКО: Я посвящен, да, но не имею права разглашать.
Э.НИКОЛАЕВА: К военной тематике мы еще вернемся. А пока о том, что, собственно, послужило причиной вашего визита, в том числе в нашу одиозную программу «Какого черта». Поводом стал небольшой скандал вокруг заявления Ивана Усачева о том, что на ТВ вообще и на Рен-ТВ в частности замораживается производство документальных фильмов. Нет финансирования. И прочее.
И.ПРОКОПЕНКО: Ой, вы знаете, если бы я знал, что я пришел только по этому поводу в вашу замечательную программу, я бы, наверное, еще подумал, идти или нет. Ну а что касается этого инцидента – Ваня Усачев мой друг, и я убежден…
Э.НИКОЛАЕВА: И мой, кстати, тоже, еще с программы «Взгляд».
И.ПРОКОПЕНКО: Я убежден, что Ваня Усачев распространил, выражаясь официальным языком, эту ложную информацию не по злому умыслу, а по отсутствию какой-то информации.
Э.НИКОЛАЕВА: А вот это неправильно.
И.ПРОКОПЕНКО: Ваня Усачев – замечательный телевизионный шоумен, на мой взгляд, недооцененный. Но в силу того, что он не обладает информацией, сказал, что на Рен-ТВ проблемы с документальным вещанием и вообще с финансированием и с бюджетом. Так вот, я хочу сказать Ване – это неправда. Ваня, ты друг, но истина дороже. Конечно, нет. И совершенно не обязательно было у меня об этом спрашивать. Достаточно посмотреть сетку вещания на следующий год.
Э.НИКОЛАЕВА: А говорит об этом Игорь Прокопенко как заместитель генерального директора Рен-ТВ по документально-публицистическим проектам.
И.ПРОКОПЕНКО: Да, и автор достаточно большого количества проектов из этого вещания. Достаточно посмотреть сетку, чтобы убедиться, что телеканал Рен-ТВ был и остается лидером в трансляции телевизионных документальных фильмов. Следующий год вообще для нас очень удачный, я считаю. Потому что мы значительно расширяем документальное вещание в следующем году. Я вообще должен сказать, что в период кризисов как раз наступает золотое время для документального кино. И я объясню, почему. Когда я начинал снимать документальное кино, начинал этим заниматься, я ведь не понимал, чего я хочу на самом деле. Это было для меня хобби. Я вот недавно услышал, что Татарский Александр, знаменитый мультипликатор, свою знаменитую «Пластилиновую ворону» делал в кружке, когда работал в доме пионеров, вечерами просто. Я хочу сказать, что документальное кино – это такая штука, что оно может быть очень дорогим, а может быть вообще бесплатным. Потому что что такое документальное кино? Это ведь человек, его духовный мир. Это не спецэффекты. Что дорого стоит? Спецэффекты, большое количество камер, техники. Документальное кино можно снять на домашнюю камеру, и это будет документальное кино, которое заткнет за пояс все эти компьютерные штучки и реконструкции. Поэтому кризис – золотое время для документального кино.
Э.НИКОЛАЕВА: Архивные кадры только стоят дороговато.
И.ПРОКОПЕНКО: Ну, мы не будем вдаваться в технические и технологические нюансы. Я вам скажу, что свои первые документальные фильмы я вообще снимал бесплатно. Это такая штука… как у Чехова – можешь не писать, не пиши. Вот если человек не может делать документальное кино, он его не делает. А если он не может его не делать, он его будет делать в любое время - на собственную камеру, он обязательно найдет оператора-единомышленника, обязательно найдет сумасшедшего монтажера, который ночью это будет делать. Это же такая живая история. Если сравнивать с музыкой, это как рок-культура. Почему люди играли на гитарах и не могли не играть?
Э.НИКОЛАЕВА: Ну что ж, хорошая такая, душевная штука происходит. Правда, сейчас многие воспринимают ее как способ зарабатывания денег. Хотела у вас поинтересоваться. Документальные фильмы теперь склеивают из чего угодно. Берутся куски из старых фильмов, добавляется что-то из свежекупленного, далее накладывается авторитет на тревожный голос, и все, продукт готов. Как конструктор «Лего».
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, документальное кино бывает разным. И когда люди говорят о том, что документальное кино склеено из документальных кадров, кусков из фильмов и на него наложен какой-то текст, не верьте этому. Потому что даже склеенное из кусочков и с этим наложенным голосом оно может быть гениальным, а может быть абсолютно ужасным. Поэтому говорят – нет желтых тем, есть желтое исполнение. Так и здесь. Поэтому я не готов обсуждать эту фразу. А если человек это делает талантливо, если это делается с душой, это будет хорошо вне зависимости от того, из каких кадров это склеено. Я сейчас напомню. Просто есть известный прекрасный документалист российский Виталий Манский, с которым я дружу. Вы помните его замечательный фильм «Частные хроники»? он был склеен из большого количества любительской хроники. Но это гениальная работа. Это к вопросу о том, как это делается. Какую душу, что вкладываешь туда.
Э.НИКОЛАЕВА: Документалистика начиналась на современном телевидении как откровение. Теперь, кажется, превратилась в рутину. Очень много людей работает в одном стиле под одну гребенку. Вы не замечали? Когда я в сотый раз слышу голос замечательного Чонишвили Сергея, который бодро рассказывает очередную сказку про царя колбаску, меня уже почти тошнит. Вот что вы сами лично думаете о таком поставленном на поток творчестве? Как будто какая-то артель сидит и клепает все эти фильмы на поток.
И.ПРОКОПЕНКО: Это правда. Но, вы понимаете, что такое документальное кино сегодняшнее? О нем можно сколько угодно говорить, что это что-то такое на потребу публики, для зарабатывания денег. Раз люди это смотрят, значит, они в этом что-то находят. Почему они это смотрят? Почему они это находят, если разгрести эти кучи мусора, о которых мы пытаемся сейчас с вами говорить? Дело в том, что о нашей сегодняшней жизни невозможно говорить голосом Левитана. И о нашей сегодняшней жизни нельзя говорить образами Тарковского, которого я очень люблю. Зрителя волнует то, что с ним происходит. То, что происходит вокруг него. В силу своего профессионализма, умения и опыта многие документалисты, а их в нашей стране большое количество, делают это для того, чтобы удовлетворить интерес и ответить на какие-то вопросы зрителей. А зритель у нас разный. А поскольку у нас эфирное время тоже разное – есть 11 утра, есть 7 утра, когда люди уходят на работу, есть три дня, когда дома остаются домохозяйки, есть 10 вечера, когда у экранов собирается наиболее мыслящая и интересная публика. Поэтому документальное кино, как и наш стол – то, что мы кушаем, - оно разное.
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Игорь Прокопенко – заместитель генерального директора РЕН-ТВ по документально-публицистическим проектам, автор и ведущий программы «Военная тайна». И тем не менее это очень плохо, что наше телевидение оказалось в поле, где почти нет критики. Вот посмотрите кино – там такие отклики бывают, так размажут, так по мордасам надают, что мало не покажется! А телевидение, все – газеты, журналы, эфиры – под себя подмял, и оно у нас как-то вне подозрения. Да какое там по мордасам… Посмотрите, сколько на экране обычных голых королей. Ведь некому им сказать, что он голые.
И.ПРОКОПЕНКО: Это правда. Вы знаете, я очень тоже тоскую по хорошей критике. Как никому, автору, который работает для зрителя или для слушателя, очень нужна критика, но критика заинтересованная, профессиональная, скрупулезная. Потому что бывает так, что я слышу или читаю от человека, который пишет, не обязательно о моем проекте или, допустим, о моем, и я понимаю, смотрел он его до конца или не смотрел. Это обиднее всего. Когда он говорит – «Вот хорошо бы, чтобы в этом фильме было это!», а это есть на 30-й минуте, а видимо, человек досмотрел до 20-й. Поэтому я желаю нашему телевизионному сообществу способствовать тому, чтобы у нас появились… У нас есть критики – у нас есть замечательная Ирина Петровская, у нас есть вы, у нас есть Ксения Ларина…
Э.НИКОЛАЕВА: Уже не критик.
И.ПРОКОПЕНКО: Ну, вы в моей жизни всегда останетесь критиком. Но их же единицы. А телевидения много, и программ много. Воспитать поколение критиков, которые занимались бы этим серьезно и заинтересованно, это большая проблема, я должен сказать.
Э.НИКОЛАЕВА: Да наверное, их не надо воспитывать. Они есть. Потому что у нормального здравомыслящего человека есть…
И.ПРОКОПЕНКО: А значит, их не печатают.
Э.НИКОЛАЕВА: Не разрешают! Бизнес для некоторых главных редакторов важнее. Собственный личный бизнес. А потому что газеты-то превратились в личный бизнес каждого индивидуума, издателя. Потому что главные редактора превратились в издателей, в собственников.
И.ПРОКОПЕНКО: По крайней мере на нашем канале все гораздо проще.
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, рубрика «Блиц» - коротко представим вас. Родился в 65-м году. А где?
И.ПРОКОПЕНКО: В городе Павловск, Воронежская область.
Э.НИКОЛАЕВА: Образование высшее, военно-историческое. Где учились, служили?
И.ПРОКОПЕНКО: Я закончил Калининское суворовское военное училище, чем безмерно горжусь. Мы, кстати, однокашники со Славой Муруговым, мы закончили одно училище, а также с Борисом Громовым, губернатором Московской области.
Э.НИКОЛАЕВА: В одно время учились?
И.ПРОКОПЕНКО: Нет, в разное, но преподаватели одни. То же самое училище, один и тот же преподаватель по русскому языку преподавал мне и перебежчику Виктору Суворову, что является несмываемым пятном…
Э.НИКОЛАЕВА: Читаете его книги?
И.ПРОКОПЕНКО: Он очень талантливый писатель, ничего не могу сказать. Так бывает. Талант и не очень хорошие качества человеческие моральные иногда стоят рядом.
Э.НИКОЛАЕВА: Как военный и профессиональный журналист всякий раз Игорь подбирает слова, которыми стоит характеризовать того или иного индивидуума. Так. Хорошее училище. А историческое было?
И.ПРОКОПЕНКО: Да, а потом я закончил Донецкое высшее военно-политическое училище, где второй диплом получил. Он приравнивался к историческому факультету. А потом я служил в армии в качестве офицера.
Э.НИКОЛАЕВА: В каких войсках?
И.ПРОКОПЕНКО: В авиации, в противовоздушной обороне. Я, пользуясь случаем, хочу передать всем моим бывшим сослуживцам, центру боевого применения и переучивания авиации противовоздушной обороны, а где она находилась, не скажу до сих пор.
Э.НИКОЛАЕВА: Военная тайна.
И.ПРОКОПЕНКО: Да, это прекрасное место, это был район незаменяемый. Там служили от лейтенанта и до пенсии, обзаводились в лесу огородами, рыли погреба, женились на местных деревенских девушках…
Э.НИКОЛАЕВА: И рожали здоровых, кровь с молоком, детей!
И.ПРОКОПЕНКО: Да-да. В общем, выходили на пенсию и оставались там. Но жизнь моя сложилась так, что меня унесло оттуда. Ну, не думаю, что есть смысл продолжать мою биографию…
Э.НИКОЛАЕВА: Ну почему? С 91-го года – военный корреспондент центральных СМИ. Чем отличились?
И.ПРОКОПЕНКО: Как чем отличился? Не знаю, чем. О себе нескромно говорить.
Э.НИКОЛАЕВА: А 95-й год – автор и ведущий программы «Присяга» на «России». А «Присяга» долго просуществовала?
И.ПРОКОПЕНКО: «Присяга» просуществовала два года. Это был очень интересный опыт для меня, потому что я на телевидении, как и в журналистике, оказался абсолютно случайно.
Э.НИКОЛАЕВА: Как оказались?
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, когда я служил в гарнизоне, у меня в подчинении было сто солдат, сорок офицеров и прапорщиков. А в силу, что тогда еще служили ребята, которые после вуза, часть из них были старше меня. И у меня все там получалось, мне там нравилось служить. Но в какой-то момент я понял, что мне чего-то не хватает. Я решил писать диссертацию по философии.
Э.НИКОЛАЕВА: Боже мой.
И.ПРОКОПЕНКО: Да. И я, пользуясь случаем, приехал однажды в Москву в командировку, пошел в академию и нашел себе научного руководителя. Поставил задачу и начал работать над этой историей. А потом, когда она начала куда-то продвигаться, он говорит – тебе нужны печатные работы. Здесь я и попал. Я в следующий раз приехал в Москву, пошел по редакциям, говорил – «Вы знаете, я лейтенант такой-то, приехал оттуда-то, я пишу диссертацию, мне надо бы чего-то написать по этой теме». И пришел в одну из редакций, выходит человек, он все понял, говорит – «Ты где служишь?» Я говорю – там-то. «А на полеты ходишь? Напиши, что там происходит». И я написал, как выяснилось, очерк. И этот очерк был опубликован недели через две в газете «Красная звезда» объемом в 350 строк. Вы понимаете, что это такое. Получил потом за это рублей 50. Это был 87-й год. Я искренне не понимал, что за это еще и платят. В общем, не рассчитывал на это. Я до сих пор живу с таким же ощущением. За удовольствие платят. Ну а потом пошло-поехало. Потом я оказался в Москве, потом побежал по редакциям. В том числе перед Димой Холодовым я работал в вашей замечательной газете, в «Карауле». Ну и дальше нет смысла рассказывать – дальше по накатанной все.
Э.НИКОЛАЕВА: С 98-го года автор и ведущий программы «Военная тайна» на Рен-ТВ. Когда начинали, в чем был сверхидея, Игорь, этой программы?
И.ПРОКОПЕНКО: Мой опыт работы на российском канале, где я делал программу «Присяга», и в министерстве обороны она позиционировалась как некий аналог «Служу Советскому Союзу», но в силу того, что я советскую стилистику не принимал и не мог принять в силу возраста и мировоззрения…
Э.НИКОЛАЕВА: И образования.
И.ПРОКОПЕНКО: Нет, образование как раз то самое, но возраст и мировоззрение не позволяли мне то же самое делать. Поэтому у меня очень мощная прививка против пропагандистских штампов. Я ими обожрался за время учебы и службы в армии. Поэтому мне очень хотелось делать программу для людей – чтобы людям было интересно, чтобы это была программа не о том, как один генерал отчитался другому и мы об этом рассказали, а чтобы людям было интересно, и чтобы «Присяга» начала приносить рейтинги. Сейчас уже мало кто об этом помнит.
Э.НИКОЛАЕВА: Но тем не менее закрылась.
И.ПРОКОПЕНКО: Ну, она закрылась в силу объективных обстоятельств. Менялось руководство на Российском канале, и произошла некая сшибка генеральских голов. И я тогда, когда ушел оттуда, думал – свобода, свобода, свобода! И по пути с Российского канала на Первый меня поймала Ирена Стефановна Лесневская, а я до этого еще работал у Молчанова в программе «До и после полуночи», и как-то естественным образом я оказался на метро Парк Культуры, искренне считал, что я пришел просто на 2-3 месяца как-то передохнуть, но остался – скоро уже 12-й год. А в силу того, что я пришел на канал Рен-ТВ с нуля, то я пришел корреспондентом в новости. И я все начал с начала. И уже с получасового формата собственной программы, и у меня уже было несколько документальных фильмов сделано. Я пришел опять в новости. И только тогда я понял, что минуту делать ничуть не проще, чем полчаса или целую программу, когда абзац, синхрон, абзац, финал, и за это надо все…
Э.НИКОЛАЕВА: Пять страниц текста.
И.ПРОКОПЕНКО: Да, за это время нужно рассказать то, что у тебя есть время рассказать за полчаса. Поэтому я благодарен судьбе за то, что она меня обратно на минутный формат, в самое начало. Ну, а потом…
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Игорь Прокопенко - заместитель генерального директора РЕН-ТВ по документально-публицистическим проектам, автор и ведущий программы «Военная тайна». А вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Я не знаю, в чем военная тайна, а тайна успеха любого предприятия – в рекламе. Реклама Музея современного искусства на радио «Эхо Москвы». Мы продолжим сразу после.
РЕКЛАМА
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Игорь Прокопенко - заместитель генерального директора РЕН-ТВ по документально-публицистическим проектам, автор и ведущий программы «Военная тайна». «Товарищ прапорщик, вы можете построить подводную лодку?» «Могу! Подводная лодка, стройся!» Ну, в общем, я к тому, что вы – военная программа, а у нас сейчас реформа армии. Среди прочего решили избавиться от прапорщиков. Как вы ко всему этому относитесь?
И.ПРОКОПЕНКО: Во-первых, я хочу сказать – то, что многие считают «Военную тайну» военной программой, это ошибка. Более того – это моя сознательная дезинформация, которую я уже десять лет успешно провожу. На самом деле, она совершенно не об армии, конечно. Она о тех социальных проблемах, которые существуют в нашем обществе. Она о людях, об истории. Потому что ведь масса вещей в нашей жизни связана с силовыми структурами. Поэтому вся наша история… это программа об этом. Это нормальная общественно-политическая публицистическая программа.
Э.НИКОЛАЕВА: Хорошо. Но тем не менее, от вопроса не увиливайте.
И.ПРОКОПЕНКО: По поводу реформы?
Э.НИКОЛАЕВА: Да. Кто в тяжелую минуту бойцу скажет простую человеческую фразу?
И.ПРОКОПЕНКО: Вы о прапорщиках? Мне очень жаль, что вместе с прапорщиком умерло целое явление, которое так и не родилось. Потому что какова была идея прапорщика? Прапорщик – это старший человек, который находится в казарме. Это тот самый профессионал, не срочник, а профессионал, взрослый мужчина, который должен делать основную военную работу в казарме. Это не сегодня, к сожалению, произошло. Это произошло давно, в течение последних двух десятков лет, когда в прапорщиков превратили начальников складов, хозяйственников. На самом деле, изначальная идея прапорщиков – это профессиональный солдат. Это тот самый профессионал, проблему которого наша армия вместе с государством, в независимости от того, кто стоит во главе, так и не может решить. Огромное количество государств, в том числе и стран СНГ, уже решили эту проблему.
Э.НИКОЛАЕВА: Как?
И.ПРОКОПЕНКО: они создали профессиональные армии, а мы об этом только говорим.
Э.НИКОЛАЕВА: Уже давно.
И.ПРОКОПЕНКО: Да, уже давно. И я не могу сказать, что этого не происходит. Это происходит. Но катастрофически медленно. Это всячески прикрывается тем, что это очень дорого. Другие страны находят на это деньги, а мы нет. Поэтому мне жалко прапорщика как неродившуюся идею профессиональной армии.
Э.НИКОЛАЕВА: Вы себя все-таки причисляете к военным журналистам?
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, мой учитель, человек, на которого я равняюсь, который является абсолютным камертоном в журналистике на телевидении, Владимир Молчанов – во все времена у него на визитке было написано одно слово мелкими буквами – «журналист».
Э.НИКОЛАЕВА: Да, правильно.
И.ПРОКОПЕНКО: Военный, культурный, киношный, телевизионный – неважно. Я журналист. Потому что я умею обо всем. У меня же нет задачи делать какие-то научно-популярные вещи об армии, на это есть специалисты. Для того, чтобы освоить материал, который необходим и интересен зрителю, достаточно иметь образование, эрудицию и желание понять эту проблему. Совершенно не обязательно быть специализированным человеком.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну и тем не менее, в Минобороне, когда вы все-таки касаетесь военной темы как журналист, к вам прислушиваются?
И.ПРОКОПЕНКО: Ко мне, конечно, прислушиваются в силу того, что иногда приходят официальные письма… Меня иногда спрашивают – вот вы в прошлом военный, у вас программа, которая имеет к этому отношение, каковы ваши взаимоотношения с Министерством обороны – хорошие или плохие? Я говорю – никаких. И в этом, я считаю, наша очень большая заслуга. Потому что когда дружишь с ведомством, это плохо. Когда ссоришься с ведомством, это тоже плохо. И то и другое – отношения. У меня нет отношений. Я сегодня могу сказать доброе слово, если оно заслужено, а завтра могу поругать министра прошлого или предыдущего. И это будет абсолютной истиной. У меня нет никаких отношений – ни симпатий, ни антипатий. Хотя не спорю - конечно, мои однокашники достигли уже определенных высот и званий. И у меня есть там друзья. Но это не сказывается на моих взаимоотношениях с Министерством обороны. Я стараюсь от этого дистанцироваться. Точно так же, как со службой внешней разведки, с которой я достаточно много работал. Точно так же, как с ФСБ. В меньшей степени с МВД в силу того, что это немножко другое… Вы задали мне вопрос, какова же главная военная тайна. Я вам могу ответить.
Э.НИКОЛАЕВА: Наконец-то – в течение десяти лет первый ответ.
И.ПРОКОПЕНКО: Наша самая главная военная тайна, нашего государства, это дедовщина. Это то, что мы никак не можем победить. Это огромная проблема. Это позор нашего государства. Я считаю, это не армии позор. Это позор государства. Потому что, вы знаете, я сам служил, у меня были в подчинении солдаты – я знаю, что это такое, насколько это трудная задача. Но она абсолютно решаемая.
Э.НИКОЛАЕВА: Как построить отношения в коллективе?
И.ПРОКОПЕНКО: Дело даже не в этом. Если есть время, я вам просто на одном конкретном примере расскажу, что такое дедовщина. Вы помните знаменитое дело Сычева, да? Я вам сейчас расскажу. Вот на этом примере очень просто можно все объяснить. Что там произошло? До сих пор никто не знает толком, что произошло. Я расскажу. В новогоднюю ночь в казарме батальона обеспечения училища – не буду всуе упоминать, им и так досталось – произошло нечто, в результате солдат, рядовой Сычев, оказался в такой тяжелейшей ситуации. Били его или не били, заставляли приседать или не заставляли? Второй вопрос – били ли резиной или еще чем? У меня как у военного, как у человека, понимающего, что такое казарма, есть несколько вопросов. Первый вопрос – где в новогоднюю ночь был дежурный по батальону? Это же происходило в течение 3-4 часов, наверное. То есть он хотя бы один-два раза должен пройти по казарме. И если б он был нормальным человеком, он заметил бы, что что-то не то.
Э.НИКОЛАЕВА: Конечно. Втихаря же такое нельзя проделать.
И.ПРОКОПЕНКО: Допустим, дежурный по батальону недисциплинированный капитан, но это же находится внутри училища, это большая история. Значит, есть дежурный по училищу. В новогоднюю ночь это начальник кафедры, это полковник. Серьезная история. И он обязательно должен два-три раза обойти. Один хотя бы. Он должен был зайти в казарму и что-то увидеть. Он же уже взрослый человек – в районе 40-50 лет. Если не заметил, значит, он тоже недисциплинированный офицер. Дальше. Новогодняя ночь – в батальоне ответственный офицер назначается, по училищу – ответственный, один из заместителей начальника, очень часто начальник училища приходит. Кроме того, обязательно в эту ночь – командир взвода, командир роты. Огромное количество офицеров должны были пройти через эту несчастную казарму! Что произошло? Причем это же очень простая вещь. Это же самое элементарное требование устава. В новогоднюю ночь – хотя бы один на одну минуту в казармы. Что произошло? Элементарное невыполнение устава, который часто очень ругают – уставы это самая тупая книга и так далее. Элементарное выполнение устава гарантировало бы то, что это не произошло бы…
Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, Игорь, но ведь на самом деле какой там устав? А что, нормальному человеку непонятно, что у тебя в подчинении куча бойцов, которые могут черти что устроить без тебя, если ни один человек не зайдет? Есть хоть какая-то элементарная минимальная доля ответственности за этих детей?
И.ПРОКОПЕНКО: Никому ничего, наверное, было не нужно. Потому что что делает офицер, который заходит в казарму? Ну, кроме того, что он увидел, что дневальный на месте, что личный состав отдыхает или что-то. Он идет в туалет, он идет в сушилку. Это знаменитое армейское место – сушилка.
Э.НИКОЛАЕВА: Почему?
И.ПРОКОПЕНКО: Ну потому что там сушат одежду, там тепло, там такой закуток, где могут происходить всякие события. Первое, куда идет офицер, когда хочет понять, что происходит. Сушилка – такое армейское слово, труднопонятное гражданскому зрителю, но тем не менее. Я не понимаю, почему ни один из этих 6-7 офицеров не оказался в этой казарме. Вот что такое дедовщина. Элементарное выполнение устава! Никаких других усилий прикладывать особенных не надо. Да, это трудно. Постоянный контроль. Потому что не хочется. Потому что есть масса своих задач. И тут мы выходим на другие проблемы армейские. Почему офицер так относится к своим обязанностям? Потому что ему мало платят, потому что негде жить, потому что у него куча других проблем. Ему надо где-то подработать. Но это все равно не объясняет эту проблему. Потому что если ты нормальный человек, если ты за людей отвечаешь головой, ты не можешь их бросать. Это большой системный кризис российской армии. И даже не российской армии, а государства. Потому что очень долго государство считало, что армия сможет вытащить себя за волосы из этого болота. Не может. Я сейчас не касаюсь вопроса перевооружения, обучения кадров. Я имею в виду конкретную проблему.
Э.НИКОЛАЕВА: Скажите, Игорь, а почему эта тема дедовщины накатывается на общество какими-то волнами? То рядовой Сычев и прочее – такая прямо дедовщина, что хоть топор вешай. А то вдруг сейчас вот – раз – и тишина.
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, я вам скажу. Иногда пытаются объяснить эти информационные всплески освещения проблемы дедовщины тем, что один из генералов решил свести счеты с другим генералом, один министр решил свести счеты с начальником…
Э.НИКОЛАЕВА: И давай пальцем показывать, где что происходит.
И.ПРОКОПЕНКО: Да-да. И поэтому. Возникает большая пропагандистская кампания. Может быть. Я не исключаю. Но таких случаев огромное количество и в программе «Военная тайна». Каждую неделю в каждой программе мы обязательно об этих случаях рассказываем. Это ужасно, поверьте.
Э.НИКОЛАЕВА: Игорь, вы рассказываете об этом уже десять лет. И ничего не меняется.
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, я думаю, что что-то меняется в сознании людей. Десять лет – наверное, слишком короткий срок, если государство не вмешивается. Но в этой проблеме – чтобы закончить эту тему – меня всегда волновала вот какая вещь. Приходит 18-летний мальчишка, забитый, запуганный, вырванный из семьи, который как птенец, как щенок. К нему подходит человек с распущенным ремнем и начинает производить эти все манипуляции, выстраивает эту иерархию, дикую совершенно. Но через год этот самый забитый мальчик делает то же самое. И вот это загадка психологии. Потому что дед же получается из того самого забитого несчастного солдата. И это загадка нашего человеческого существования. Почему это происходит с этими маленькими еще мальчишками? Ведь изменения личности – как говорят, корреляция – буквально за 8-9 месяцев происходит. Это катастрофа.
Э.НИКОЛАЕВА: Человек в замкнутом пространстве живет, в одном и том же коллективе.
И.ПРОКОПЕНКО: Проблема заключается в абсолютном бесправии и беззаконии, которое творится в казарме. И это системный кризис, это не проблема сегодняшнего министра обороны, это не проблема конкретных офицеров. Это системный кризис. Так заведено было всегда.
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Игорь, пройдемся по вашим документальным проектам. «ТЭФИ» вам давали за «Чеченский капкан». И за что еще?
И.ПРОКОПЕНКО: Первая «ТЭФИ» у нас за документальное расследование «Убить невидимку». Речь шла о биологическом оружии. Потом у нас документальный фильм – «Дневник беглеца». Наверное, зрителю ни о чем не говорят эти названия, а содержание пересказывать бессмысленно. Абсолютно эксклюзивная история очень интересная.
Э.НИКОЛАЕВА: Наверное, они у вас выпущены на каких-то…
И.ПРОКОПЕНКО: Нет, ничего не выпущено. У нас нет времени этим заниматься. Потом – документальный сериал «Чеченский капкан». Потом – документальный фильм «Продавец крови». А пятая-то за что? не помню. Нет смысла перечислять.
Э.НИКОЛАЕВА: Расскажите про Рен-ТВ на Цхинвальской войне – как в сентябре прошел фильм «Цхинвальский крест»?
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, мы были и остаемся – может, это нескромно звучит – на переднем крае документального вещания. Почему? У нас есть возможность экспериментировать по сравнению со всеми большими каналами. И вот мы недавно провели эксперимент – день военных историй. Это был день с 11 часов утра и до 12, когда я проводил всех зрителей в ночное вещание, мягко говоря. И этот день был выстроен как одна большая программа. То есть там был день военных историй. Там была война, военная история, там были человеческие судьбы, там были восточные единоборства, там было все. И этот день пользовался большим зрительским интересом. И я должен сказать, что на наших каналах этого еще не было, потому что это был день с модератором. Это не по принципу – подобрали 8 фильмов и ушли. Потому что этот день разбивался документальными программами, короткометражными фильмами, большими фильмами. Мы переваливали через прайм. И этот день оказался достаточно успешным.
Э.НИКОЛАЕВА: Это вы придумали такой креативный подход?
И.ПРОКОПЕНКО: У нас есть группа товарищей. И мы собираемся этот опыт продолжать дальше. И вот у нас будет день секретных историй в том же формате, день чрезвычайных историй, 23 февраля у нас тоже будет день военных историй. Мы собираемся развивать эту форму, работать над ней.
Э.НИКОЛАЕВА: То есть вы говорите про тот самый новый формат – большая история, да?
И.ПРОКОПЕНКО: Нет. С 11 утра до 24. Большая история – это другое. Это как одна большая программа. Утром мы начинаем с чего? человек только проснулся. Мы рассказываем ему что-нибудь о восточных единоборствах. То, что интересует нашего зрителя. По мере того, как человек просыпается…
Э.НИКОЛАЕВА: А какой у вас зритель? Кто он?
И.ПРОКОПЕНКО: Мужчина. Я ж вижу цифры. Они могут быть сколь угодно приблизительными, но, на мой взгляд, они отражают тенденцию. У меня, допустим, предыдущая программа в субботу «Военная тайна» - доля по мужской аудитории 20%. Это для Рен-ТВ. Так что ошибиться трудно. Конечно, мужская аудитория. И мы собираемся продолжать это. И я считаю, это хороший интересный опыт. Мы оказались где-то первым в этой истории.
Э.НИКОЛАЕВА: В общем, вы уже нащупали, вы в поиске. И «Мужские истории» - это продолжение этого поиска.
И.ПРОКОПЕНКО: Я хочу о них рассказать. Я хочу сразу сказать, что я занимаюсь не только военными историями, я занимаюсь всем документальным кино. «Мужские истории» являются тому подтверждением. Когда мы начали придумывать «Мужские истории», а изначально задавалась идея, что это должна быть пятница, вечер, развлекательная такая должна быть история, и когда мы заговорили о «Мужских историях», во-первых, кто-то подумал, что это будет что-то вроде «Секса с Анфисой Чеховой». Когда мы придумывали «Мужские истории», я сразу подумал – чего не будет в этих историях. В них не будет подглядывания в замочную скважину. В них не будет этого вот – у него жена и две любовницы, молодец! Он живет в разных странах, в разных городах – у него и здесь жена, и здесь жена, у него и там и там дети – отлично устроился! Мужчина за 50, а у него девушка – 20 лет. Супер! Вот этого не будет. Будет то же самое. Только… Вот смотрите – что такое мужчина, допустим, состоявшийся, у него все в порядке в жизни, у него карьера, он достаточно зарабатывает на том уровне, на котором ему необходимо, он здоров. Это очень важно для мужчины – если он здоров, все получается, если нет, обсуждать даже… он занят другим. У него семья, у него все в порядке. Более того – у него хорошая семья. И вдруг в этот момент он встречает кого-то. Неважно кого – секретарша, девушка на улице, подвез нечаянно, встретился в ресторане. Проскакивает искра. И этот человек вдруг думает – почему бы мне не решиться на легкое романтическое увлечение? Но мы же рассказываем о нормальных мужчинах. Потому что когда речь идет об идиотах, это немножко другой формат, это не для нашего канала.
Э.НИКОЛАЕВА: Поди тут разбери, идиот он или нет. Если искра проскочила, становишься идиотом.
И.ПРОКОПЕНКО: Стоп. Те, которые аплодируют, это другое. Мы говорим о нормальном человеке. Я рассматриваю эту историю как – человек попал в тяжелейшую ситуацию. И он дальше не понимает, как жить. Жизнь начинает рушиться. Он начинает разрываться. Это проблема. То есть обо всем, что происходит с мужчинами. Из этого проекта мы исключаем автомобили, рыбалку, охоту и так далее…
Э.НИКОЛАЕВА: Да?
И.ПРОКОПЕНКО: Да.
Э.НИКОЛАЕВА: А так интересно было бы.
И.ПРОКОПЕНКО: Знаете, как у Ахмадуллиной – «есть лишь любовь, нет смерти на земле». Это только то, что происходит между мужчиной и женщиной, потому что, на мой взгляд, это все-таки главное. Рыбалка, машина – это суррогат, это заменитель. Может, даже мужчина не отдает себе в этом отчета. Главное все-таки то, что происходит между мужчиной и женщиной. Поэтому все «Мужские истории» будут вращаться только вокруг этого. Но это достаточно серьезный проект, достаточно серьезное психологическое исследование, потому что вы, женщины - а женщины воспринимают мужчин как младшего брата по разуму - не знаете, что происходит у него там в голове, у этого брата. Более того – и его брат тоже иногда не знает. Мы рассматриваем это как человека, который попал в экстремальную ситуацию, в тяжелую ситуацию. Задача этого проекта – помочь. Посмотреть, как это происходит у других, помочь разобраться в себе, может, ответить на какие-то собственные вопросы, может, не совершить каких-то ошибок. Вот такие у нас будут «Мужские истории». Это кардинально другой взгляд.
Э.НИКОЛАЕВА: Просто психологический триллер будет на канале Рен-ТВ.
И.ПРОКОПЕНКО: Вот я хотел произнести это словосочетание, я побоялся слова триллер.
Э.НИКОЛАЕВА: Триллер – это напряженный сюжет, это не мочилово.
И.ПРОКОПЕНКО: Да, этот проект, наверное, будет интересен не только мужчинам, но и женщинам. Потому что для женщины это возможность посмотреть на человека, которого она часто любит и ненавидит, без которого жить не может и рядом находиться тоже не может, все связано. Я надеюсь, что этот проект состоится. Это будут такие мужские истории. Не совсем форматные истории. Потому что изначально все ждали, что это будет какая-то желтая история. Но я вам скажу – желтизны не будет. Не потому что мы не хотим, а потому что не умеем этого делать.
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Игорь Прокопенко - заместитель генерального директора РЕН-ТВ по документально-публицистическим проектам, автор и ведущий программы «Военная тайна». И, наконец, самое вкусное, но, как я понимаю, не имеющее отношения к документалистике – российско-китайский 24-серийный художественный фильм «Последний секрет самурая». Вы – сценарист и продюсер, только что вернулись из Китая. Этот фильм состоит из погонь, трюков, кунфу и прочих атрибутов, т.н. махаловок. Зачем вас все это?
И.ПРОКОПЕНКО: Я вам расскажу. Действительно, в этом 24-серийном художественном фильме, потому что это не сериал, в силу огромного количества линий, объектов, съемок, каждая серия – это практически полный метр. Действительно, в этом фильме будет много трюков, много кунфу, много восточных единоборств. Должен сказать, что трюки эти ставить будет не кто-нибудь, а старший брат Джеки Чана Бинго, который в течение всей карьеры ставил трюки Джеки Чана.
Э.НИКОЛАЕВА: Он сюда не собирается приехать?
И.ПРОКОПЕНКО: Почему? Он был здесь.
Э.НИКОЛАЕВА: А что же вы мне не сказали?
И.ПРОКОПЕНКО: Он приедет еще. Съемочный период – с 15 ноября по 20 января – сначала в Удане, это центр даоизма, потом в Шаолине, потом в Пекине, потом в Макао, потом в Париже, потом в России. Заканчивается он 1 июня. Там очень много будет постановочных трюков, много очень красивых вещей. Но этот фильм не о трюках. И мне, на самом деле, это не очень интересно.
Э.НИКОЛАЕВА: А о чем?
И.ПРОКОПЕНКО: Этот фильм о любви, о дружбе, о том, что происходит в жизни разных людей, когда они попадают в нестандартные ситуации. Меня спрашивали, как я определяю жанр этой истории. Я, честно сказать, не знаю. С одной стороны, это боевик. С другой, не боевик. Некоторые говорят – детектив. Наверное, детектив. А третьи – криминальная комедия. Четвертые говорят – нет, это мелодрама. Там будет все. Это будет красивая история, в которой будут звучать замечательные песни Ирины Аллегровой, в которой играет сам себя Виктор Чайка, замечательный композитор и мой друг.
Э.НИКОЛАЕВА: Как вам это все удалось?
И.ПРОКОПЕНКО: Более того – в нем будет участвовать Витас, невероятно популярная фигура в Японии, в Китае. Там его голос вводят в телефоны. Главную роль играет Виктор Логинов, замечательный актер, известный нашим телезрителям по сериалу «Счастливы вместе».
Э.НИКОЛАЕВА: А вторую половинку кто играет?
И.ПРОКОПЕНКО: Дело в том, что очень много героев, там много линий. Там будет играть замечательная российская актриса Мария Аронова, которую я очень люблю. Играет Геннадий Венгеров, известный по сериалу «Боец». Три звезды из Гонконга, невероятной популярности. Мы сейчас снимаем в Китае – очередь выстраивается за автографами. Я, к сожалению, не могу воспроизвести фамилии. Кроме Карвайи другие фамилии просто трудно запомнить, пусть меня извинят поклонники этих звезд голливудско-гонконгских.
Э.НИКОЛАЕВА: С китайской стороны проект ведет известный режиссер Ю Сяо Гань. Его телевизионный центр искусств с говорящим названием – одна из лучших кинокомпаний в Китае. Как вам работается с китайскими товарищами?
И.ПРОКОПЕНКО: Когда я решил заняться кино, я подумал, что нет никакого героизма в том, чтобы сделать, допустим, российско-французский проект или российско-немецкий, их много.
Э.НИКОЛАЕВА: Каждый дурак может.
И.ПРОКОПЕНКО: Нет, это очень сложно, но просто я буду не первый. Российско-китайских киноисторий совместных, я подчеркиваю – совместное финансирование, совместное производство и продукт на выходе неадаптационный, один и тот же вариант будет идти одновременно в Китае, в России, в Японии, в странах Азии и во Франции.
Э.НИКОЛАЕВА: А почему именно во Франции?
И.ПРОКОПЕНКО: Ну потому что у нас часть событий происходит в Париже. Это очень сложная история, на самом деле. Как мне работается? Мне с ними работается очень хорошо. Потому что Ю Сяо Гань замечательный режиссер, владелец киноимперии, очень талантливый человек. И все, кто с ним работает, это для них большая удача. Это ответ на первую часть вопроса. Второе – невероятно трудно. Потому что мы разные страны, у нас разный менталитет. Когда иногда возникали какие-то проблемы, мне один китаевед объяснил – что ты хочешь? Эти люди в течение двух тысяч лет всерьез считали, что небо круглое, а Земля квадратная. А Китай почему поднебесная? Потому что он под небом. А все, что за пределами этого квадрата, это что-то… И конечно, нынешний Китай – индустриальная страна – он очень разный, он очень мощно развивается. И считать, что Китай это страна где-то там… Нет, конечно. Но в подсознании все равно вот это мироощущение, что небо круглое, а Земля квадратная, сидит.
Э.НИКОЛАЕВА: У вас там возникло такое ощущение, когда вы были в Китае, на той неделе? Вы ощутили это на себе, что вы находитесь в квадрате?
И.ПРОКОПЕНКО: Мне очень повезло, что мы все проблемы решаем. Мы договариваемся.
Э.НИКОЛАЕВА: Бюджетный, наверное, очень проект?
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, я не могу назвать его очень дорогим. И я открою секрет, почему большая часть съемок проходит в Китае – потому что там гораздо дешевле. Мы Москву снимаем в Китае, кроме экстерьеров, который мы снимаем в Москве. Все, что происходит в помещении, все это снимается в Китае. 30 человек. Если они слышат, передаю им огромный привет. Им приходится несладко, потому что китайцы работают очень много, на сон остается 3-4 часа, и некоторые актеры ропщут, конечно.
Э.НИКОЛАЕВА: Особенно, наверное, известные актеры?
И.ПРОКОПЕНКО: Вы знаете, как ни странно, нет. Вот актеры с именами как раз работают так, как нужно. Витя Логинов, замечательный актер и прекрасный мой друг, а у него съемки по 16-18 часов, говорит – ты знаешь, я в своей жизни первые три года проработал проходчиком в шахте, по сравнению с этим все остальное – удовольствие.
Э.НИКОЛАЕВА: По сравнению с забоем…
И.ПРОКОПЕНКО: Да-да.
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Игорь Прокопенко - заместитель генерального директора РЕН-ТВ по документально-публицистическим проектам, автор и ведущий программы «Военная тайна». Игорь, наша программа подходит к концу. Не могу не спросить как у ведущего военной программы – будут ли когда-нибудь официально брать деньги за откос от армии? Рынок этих услуг оценивается в миллионы.
И.ПРОКОПЕНКО: Я абсолютно убежден в том, что этого делать не нужно. Армия должна быть профессиональной. Когда армия станет профессиональной, эта история уйдет сама собой.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну что же, все вопросы заданы, вопросов больше нет. Остается только пожелать нашим слушателям побольше думать о своих вооруженных силах и смотреть документальное кино в исполнении Игоря Прокопенко.
И.ПРОКОПЕНКО: Я хочу сказать – и огромного коллектива, который работает над этими проектами. Потому что было бы нескромно считать, что все это зависит от меня. Абсолютно нет. Огромный коллектив талантливых людей работает над этими проектами.
Э.НИКОЛАЕВА: Всем пока. В эфире были – я, Элина Николаева, и…
И.ПРОКОПЕНКО: Игорь Прокопенко.