Павел Грудинин - Павел Грудинин - Какого черта - 2007-06-09
Э. НИКОЛАЕВА: Погода, фальсифицированные продукты, порошковое молоко, коровы, удобрение, клубника, жилье, земельный вопрос – в общем, сельское хозяйство во всей красе и со всей присущей ему чертовщине сегодня в студии нашей программы. Докладчиком по животрепещущим вопросам нашей еды и бытия выступит депутат Мособлдумы, директор подмосковного совхоза имени Ленина Павел Грудинин. Добрый вечер, Павел Николаевич.
П. ГРУДИНИН: Здравствуйте.
Э. НИКОЛАЕВА: По-моему, я как бы не выбилась из регламента и, по-моему, как докладчик, все наши проблемы обозначила. А вы, кстати, еще подмосковный? Вас еще Москва не съела? Про землю речь идет.
П. ГРУДИНИН: Да нет, не съела, подавится Москва. Я думаю, что никогда не будет этого. Как вы знаете, границы между субъектами Федерации устанавливаются Советом Федерации с учетом мнения граждан и депутатов в том числе Московской областной думы. Я думаю, что все 50 депутатов будут категорически против того, чтобы перейти в Москву, тем более что нам в области даже лучше, чем в Москве.
Э. НИКОЛАЕВА: Москве-то, может быть, хочется в область.
П. ГРУДИНИН: Ну, хочется… Съесть-то он съест, да кто ж ему даст.
Э. НИКОЛАЕВА: А продукты ваши Москва хорошо ест?
П. ГРУДИНИН: А она, по-моему, только их и ест. Другое дело, что мы как-то мало производим, что она вынуждена покупать за рубежом очень много продуктов. Но если бы, кстати, государство поддерживало сельское хозяйство не на словах, а на деле, то я думаю, что мы могли бы обеспечить Москву в большем объеме этим продовольствием и не пришлось бы бегать за границу покупать мясо или… Я понимаю, что когда устриц покупают или креветок, естественно, мы их не производим, но если начинают покупать молоко или картошку за границей, то это совсем плохо.
Э. НИКОЛАЕВА: А сколько вообще, Павел Николаевич, в Московской области осталось хозяйств, подобных вашему?
П. ГРУДИНИН: Ну, что значит подобных нашему… Если считать хозяйства, которые занимаются плодово-ягодной продукцией, то их осталось одно или два, хотя их было 15 на территории Московской области, все они входили в такой, как теперь принято говорить, холдинг, а раньше трест «Мосплодовощхоз», и теперь осталось одно хозяйство, которое входило в этот трест, это наше хозяйство, которое до сих пор занимается производством земляники, яблок, ну и продуктов их переработки, также малины, смородины, вишни, сливы, облепихи, жимолости, крыжовника. Все, что растет в Московской области, все это производится у нас. Другое дело, что в небольших достаточно объемах. Мы могли бы увеличить производство, но, к сожалению, это не очень экономически выгодно, потому что, как вы знаете, раньше в Советском Союзе закладка, уход за многолетними насаждениями оплачивались из бюджета, а теперь, к сожалению, спасение утопающих дело рук самих утопающих – посадил ты сад и ждешь 15 лет, когда он начнет плодоносить, а за это время ты несешь убытки, потому что надо его окучивать, ухаживать за ним. А за это время ты можешь обанкротиться, поскольку государство тебе не помогает.
Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. Яблочки твои будут покупать, которые бы ты мог вырастить, за границей.
П. ГРУДИНИН: Ну, вот так и получилось.
Э. НИКОЛАЕВА: Модифицированные яблочки.
П. ГРУДИНИН: Да, генномодифицированные. На самом деле действительно сады в Подмосковье, к сожалению, сходят на нет, потому что уход за садами очень дорогостоящая вещь, а отдача от них, скажем так, не такая хорошая или большая, как хотелось бы.
Э. НИКОЛАЕВА: У вас яблоки-то капитальные вообще такие…
П. ГРУДИНИН: У нас капитальных яблок осталось 100 гектаров. У нас когда-то совхоз имел 1000 гектаров садов. Ну, потом морозы 1978-79 года, потом еще, потом указ Бориса Николаевича Ельцина о передаче части земель в сельские советы для раздачи людям, а потом еще нерентабельное производство, которое, к сожалению, мы ж действительно не выдержали конкуренции с импортным яблоком, потому что оно дотируется там и в том числе везется сюда по бросовым ценам, потому что у них перепроизводство, а у нас яблоко, оно, конечно, может быть, и отечественное, но оно не поддерживается государством, плюс к этому оно еще – ну, вы знаете, какие сорта, «Антоновка», «Пипин», «Уэлс», эти яблоки все-таки в нашей зоне вызревают, но много кислоты, а народ любит сладкие яблоки. А вот новые сорта, которые, по идее, должны были придти на смену мичуринским сортам, они, к сожалению, не пришли, потому что государство прекратило финансирование, и в том числе селекционных работ, и все вот эти несчастные селекционеры, которые раньше хоть какие-то деньги получали, они теперь вроде как брошены на произвол судьбы, и что выдумаешь, то и продавай. А поскольку государство им не помогает, а выдумать довольно сложно, ну, они, конечно, начинают разоряться и переходят в другие сферы деятельности. Кстати, в Америке финансирование институтов, которые занимаются в том числе разведением новых сортов или выведением их, это государственные, государственные полномочия и огромное количество университетов, которым изначально помогали или восстанавливали за счет бюджета, они сейчас обладают огромной базой материальной и там очень хорошие зарплаты. Все направлено на то, чтобы люди, ученые работали на благо страны. А у нас вот – спасение утопающих дело самих утопающих.
Э. НИКОЛАЕВА: Как грустно все.
П. ГРУДИНИН: Да нет, на самом деле все хорошо. Знаете, как в анекдоте: сидят пессимист и оптимист. Пессимист говорит: «Как все плохо». А оптимист: «Будет еще хуже, не волнуйся». Так что все хорошо на самом деле.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну что же, на нашем полевом стане перекур. Продолжим вспахивать сельскохозяйственную тему после рекламы.
РЕКЛАМА
Э. НИКОЛАЕВА: Павел Грудинин, директор совхоза имени Ленина. Павел Николаевич, страна жиреет, машин вон сколько все накупили, а как крестьяне? Может, пора подаваться на жизнь в деревню, а то в Москве вообще жить стало невозможно?
П. ГРУДИНИН: Ну, так и происходит на самом деле. Вы знаете, сколько земель сельхозназначения последнее время было переведено для индивидуального жилищного строительства, для дач, всего остального? То есть народ в этих каменных джунглях дуреть начинает и начинает рваться на природу. Вы посмотрите, что творится в пятницу вечером, выехать вообще невозможно. Поэтому все больше и больше людей имеют квартиру в Москве, а живут за городом. Они, правда, не станут совсем сельскими жителями, но по крайней мере им хочется, чтобы там вокруг все было хорошо. Знаете, что хочет человек вообще со времен Советского Союза всегда: квартиру, машину, а потом дачу. А потом дача становится вторым домом, а потом и первым домом. А потом он хочет, чтобы туда, в эту дачу, подвели нормальную дорогу, чтобы там вода была хорошая, чтобы к нему срочно приехал врач, если с ним вдруг что-то случится, а потом он уже не хочет возвращаться обратно. Богатые люди за границей живут где? За городом.
Э. НИКОЛАЕВА: В пригородах. Богатые, которые могут себе позволить растрату на бензинчик.
П. ГРУДИНИН: И у нас то же самое, кстати.
Э. НИКОЛАЕВА: И каждый день не ездить на работу.
П. ГРУДИНИН: И каждый день не ездить. Помните, как Райкин говорил, чтобы 5-го и 20-го мне сюда деньги, в квартиру, в кровать приносили. Вот примерно то же самое он и хочет.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, как говорится, а вам слабо? Совхоз – это же, как я понимаю, советское хозяйство, значит, жива все-таки наша родина Советский Союз на вашей отдельно взятой территории?
П. ГРУДИНИН: Да жива и процветает, между прочим. На самом деле ничего плохого в Советском Союзе не было. Я, например, просто иногда испытываю ностальгию. Многое из того, что было в Советском Союзе и за что вроде бы как ругали потом коммунистов, на самом деле оказалось очень востребовано и ничего лучшего вообще весь мир не придумал. Кстати, та же самая поддержка сельского хозяйства, которая в Советском Союзе была в разы больше, чем в России сейчас.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, она какая-то немеряная была, Павел Николаевич. Если уж запахивали гектарами, то просто до небес, до горизонта. Безумное какое-то освоение земель было.
П. ГРУДИНИН: Нет, проблема была в другом – мы не могли сохранить. Тут было совершенно все по-другому. Мы производили очень много хорошей, качественной продукции. Помните, Задорнов говорил «вот, в закрома Родины все засыпали, кто бы к этим закромам дно приделал». У нас не было дна к закромам, потому что у нас вопросы хранения, переработки были на очень низком уровне, а производство было на очень высоком. И мы завали эти плодоовощные базы – помните, потом студентами ходили, разбирали…
Э. НИКОЛАЕВА: Да, Юрий Михайлович там даже…
П. ГРУДИНИН: Да, Юрий Михайлович, великий плодоовощной деятель. Так вот именно в этом случае если бы деньги были вложены в хранение, в переработку, мы бы никогда вообще даже не обращали внимания на западное продовольствие.
Э. НИКОЛАЕВА: Так у вас вложено, в вашем советском хозяйстве?
П. ГРУДИНИН: Да. Мы на самом деле сейчас строим еще один картофельный склад, картофелехранилище. Мы переоборудовали все свои холодильники. Мы работаем уже как плодоовощная база. Продукцию, которую мы производим, мы сразу не продаем. А вы знаете, почему крестьяне бедные – потому что они сразу, у них нету мест для хранения продукции, они вынуждены сразу осенью все продавать, потому что хранить не могут. А мы это все закладываем в хранилище, потом продаем. У нас рентабельность по овощеводству в прошлом году составила 98%, то есть на рубль вложенных денег мы получили рубль прибыли.
Э. НИКОЛАЕВА: Ух-ты, здорово.
П. ГРУДИНИН: Да, но это в том случае, если ты имеешь хранилище или переработку.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы же соки делаете.
П. ГРУДИНИН: Да, вот соки тоже нам приносят…
Э. НИКОЛАЕВА: Из картошки, правда, сок тяжело делать?
П. ГРУДИНИН: Можно, но кто ж его выпьет? Например, соки из яблок, которые мы производим, тут недавно была передача, «Знак качества», что ли, называлась, они там не сказали, но 56% граждан, которые пили всякие соки, сказали, что вот этот сок самый лучший.
Э. НИКОЛАЕВА: Это был ваш?
П. ГРУДИНИН: Да. Натуральный. У нас же прямого отжима сок. Все остальное это концентрат.
Э. НИКОЛАЕВА: А у вас как-то еще сварен он? Он компотик напоминает.
П. ГРУДИНИН: Нет, это другое, это узвар, это шиповник, боярышник, груша, дичка, курага, это уже узвар, это, знаете, компоты.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, да, компоты в пачках просто, натуральные.
П. ГРУДИНИН: В пакетах. Натуральные, да. И чем у нас интересно – мы можем показать производство от начала до конца.
Э. НИКОЛАЕВА: Не скрывая?
П. ГРУДИНИН: Да. И вот всегда, когда мне говорят, что, вы знаете, на Западе, там такое производство, экологически чистое, я вспоминаю, помните, реклама была, там дедушка говорил внучку «ты видел, как я свои яблочки всякой гадостью поливал?», внучок говорит «нет», потом камера выключается, а дедушка и говорит внучку «а я поливал, ты просто не видел». Так вот для того, чтобы видеть, что происходит, надо смотреть, как идет процесс весь, его можно по крайней мере как-то контролировать. А то, что там происходит… Ну, и что вам из генномодифицированной, не из генномодифицированной…
Э. НИКОЛАЕВА: Слушайте, Павел Николаевич, это вообще невозможно просто. Непонятно, что покупаешь, какие продукты питания. Я тут пила кефир, вообще не поняла, что такое я пью-то и кефир ли это. Написано «кефир».
П. ГРУДИНИН: Я могу сказать, что вы пили не кефир, это точно. У меня один товарищ, он разливает молоко и производит масло.
Э. НИКОЛАЕВА: Натуральное масло производит?
П. ГРУДИНИН: Да.
Э. НИКОЛАЕВА: А где этот товарищ с маслом?
П. ГРУДИНИН: Сейчас все расскажу. Не важно, важно другое. Важно, что он мне рассказывает, что они поставляли свою продукцию в один из сетевых магазинов, потом эта сеть ввела свой бренд. Ну, вроде в результате они потеряли рынок сбыта и решили проверить, что же они продают, эта сеть. Взяли пакет, отвезли на анализ, конечно, вылили предварительно, чтобы не знали, какой пакет и что там. Так вот им дали заключение, что там на 60% кокосовое масло или пальмовое молоко. Хотя написано «молоко», но на самом деле там корова рядом не лежала вообще. Кстати, в июне должны рассматривать в Госдуме закон о том, что в конце концов нужно навести порядок в этом направлении, потому что все называют свою продукцию молоком, а на самом деле это молокосодержащая вода или жидкость…
Э. НИКОЛАЕВА: Это ответ на мой вопрос, что я пила не кефир.
П. ГРУДИНИН: Вы пили точно не кефир.
Э. НИКОЛАЕВА: А кефиросодержащее.
П. ГРУДИНИН: Ну, я бы так сказал, что кефир где-то рядом хранился, наверное. И вот когда ГОСТы будут… У нас же раньше в Советском Союзе были ГОСТы, это очень жесткие были условия производства на каждом этапе.
Э. НИКОЛАЕВА: Слово мне это нравится, ГОСТ. Что-то в этом есть такое основательное, стабильное.
П. ГРУДИНИН: Да, государственный стандарт. А потом некоторые люди пролоббировали так называемые ТУ – технические условия. Я вас сейчас по сокам расскажу технические условия. Раньше 100%-ный сок – это было, по ГОСТу, то, что выдавлено из яблока. А теперь по ТУ, которое было пролоббировано рядом соковых так называемых монополистов…
Э. НИКОЛАЕВА: Аферистов, я бы сказала.
П. ГРУДИНИН: Может быть и да, но я этого не говорил.
Э. НИКОЛАЕВА: Это не вы говорили.
П. ГРУДИНИН: Значит, это жидкость, которая содержит свыше 70% сока… Нет, до 70%. Ну, 70%. А у нас знаете как – всегда стремиться к меньшему пределу. Добавил воды, вроде почти 70%. Ну, не вопрос.
Э. НИКОЛАЕВА: И сока ли еще.
П. ГРУДИНИН: Это вопрос в другом, что приходит концентрат, его разбавляют, чтобы было 70%, называется 100%-ным соком. Так же нельзя.
Э. НИКОЛАЕВА: Нельзя. А мы поим наших детей, а потом у них язвы и колики.
П. ГРУДИНИН: Ну вот, понимаете, президент говорит – давайте будем рожать детей, демографическая ситуация. Но детей надо рожать здоровых. Как мама, которая должна родить здорового ребенка, ее надо кормить здоровой пищей, поэтому надо проверить еще, что она вообще есть. А тут, если привозят порошковое молоко, разбавляют водой, а потом говорят «это молоко, 100%-ное, натуральное» – ну, это неправда.
Э. НИКОЛАЕВА: Черт-те что, деградирует нация.
П. ГРУДИНИН: Я бы вам сказал, что мы к этому приложили руку, я имею в виду – государственные органы власти.
Э. НИКОЛАЕВА: К коим вы себя причисляете.
П. ГРУДИНИН: Ну а куда деваться? Депутаты ведь тоже, мы хоть и не регулируем этот вопрос…
Э. НИКОЛАЕВА: Чего так плохо боретесь, Павел Николаевич?
П. ГРУДИНИН: Мы боремся.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, где эти ГОСТы, наконец? Когда же они будут введены?
П. ГРУДИНИН: Объясню. Вот это федеральная проблема, и вот 6 июня в первом чтении должен рассматриваться этот закон. Почему он так долго рассматривается…
Э. НИКОЛАЕВА: Невыгодно мафии.
П. ГРУДИНИН: Ну, вот есть лоббирование.
Э. НИКОЛАЕВА: Теперь это называется модным словом «лоббирование».
П. ГРУДИНИН: Да, когда лоббирование интересов народа, то есть давайте здоровых рожать и делать их здоровыми, потому что они должны есть каждый день нормальную пищу…
Э. НИКОЛАЕВА: Не химию.
П. ГРУДИНИН: Да. А, потом, есть лоббирование интересов таких монополистов типа «Вимм-Билль-Данна», которым невыгодно этим заниматься, это ж надо молоко где-то найти, и в результате…
Э. НИКОЛАЕВА: Чтобы деньги положить в карман.
П. ГРУДИНИН: Конечно. Завезти сухого молока из Новой Зеландии и после этого сказать, что «мы тут кормим страну».
Э. НИКОЛАЕВА: Практически закормили, завалили все молоком натуральным, рожайте, скоро чертиками с ушками, с рожками будут, с хвостиками.
П. ГРУДИНИН: Если все-таки Госдума разберется с этим делом быстро и введет ГОСТы сразу, выяснится, что молока в России немного.
Э. НИКОЛАЕВА: А чиновники подкупные. А к ним придут с кейсом и не введет Госдума. А, может, народ поднять, Павел Николаевич, с вилами?
П. ГРУДИНИН: Ну, а что дальше?
Э. НИКОЛАЕВА: За здоровье нации.
П. ГРУДИНИН: А куда они с вилами пойдут?
Э. НИКОЛАЕВА: На это…
П. ГРУДИНИН: Нет, нет, подождите, мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. На самом деле это не главное, главное другое – мы выбираем людей, депутатов, для того, чтобы они что делали? Защищали интересы народа, а не каких-то групп профессиональных или каких-то лоббистов. Поэтому мы думаем, что будем делать все для того, чтобы было лучше.
Э. НИКОЛАЕВА: Чтобы все-таки оно пришло, ГОСТ, на наши продукты.
П. ГРУДИНИН: Я думаю, что он придет.
Э. НИКОЛАЕВА: Павел Николаевич, блиц-вопросы, коротко о вас. Как инженеры-механики становятся председателями в наше время?
П. ГРУДИНИН: Да очень просто. Берут и говорят «ну, я уже стал инженером-механиком, потом завмастерскими, а потом…»… Меня, кстати, в 95-м году всеобщим голосованием совхоза избирали. А потом говорит, что, «слушайте, совхоз разваливается, хотелось бы сделать что-то такое, чтобы он не развалился», и вот путем выборов или через выборную кампанию он доказывает людям, что у него есть программа, по которой надо много работать…
Э. НИКОЛАЕВА: Поверить.
П. ГРУДИНИН: Да, поверить, они поверили и после этого стать директором совхоза. И нормально, кстати. 12 лет уже работаю. Жалуются только бездельники.
Э. НИКОЛАЕВА: Каков ваш депутатский статус после недавних выборов?
П. ГРУДИНИН: Такой же – депутат Московской областной думы, заместитель председателя комитета по экономической и инновационной политике. Я как был, так и остался.
Э. НИКОЛАЕВА: Как у вас нервов хватает на все это сельхозпроизводство, да еще и на депутатство, Павел Николаевич?
П. ГРУДИНИН: Элина, нервов на сельхозпроизводство и депутатство может хватать и хватает, не хватает нервов на этих самых чиновников, которые мешают работать. Они, по идее, государственную службу и должны помогать – развивать производство, строить дома, просто должны помогать. А потом оказывается, что каждый день к тебе приходит какой-нибудь Россельнадзор, или Росфинанснадзор, или административно-технический надзор, или пожарные, или санэпидемстанции, или экологи, или экологическая милиция…
Э. НИКОЛАЕВА: Вот они как раз следят за ГОСТами.
П. ГРУДИНИН: Слушайте, их, наверное, столько уже, мы их замучились считать, у нас пальцев на руках и ногах не хватает для того, чтобы всех их пересчитать. И каждый из них приносит свой закон, то есть закон вроде бы Российской Федерации, на самом деле против тебя трактуют, и после этого говорится «штраф, давайте штраф». Слушайте, ну, сколько же можно? Мы уже все делаем, как положено по закону. Они говорят «нет, вы еще не знаете закона валютного регулирования». Вот я вчера ездил в одну структуру под названием Росфинанснадзор. Хорошая структура такая. Она вдруг проверила совхоз им. Ленина. Ну, у нас нет бюджетных денег практически, но они, в общем-то, этим не занимаются, они, оказывается, занимаются валютным контролем. Вот я для всех, в том числе и для вас, расскажу интересную вещь. Если вы приняли на работу так называемого нерезидента или гражданина из другой страны, зарегистрировали в установленном законом порядке, выплачиваете ему зарплату, с нее берете подоходный налог, все делаете правильно, и подали все документы в миграционную службу, то оказывается, что вы сделали все хорошо, но вы попали. Объясню, почему. Оказывается, есть такой закон о валютном регулировании, вы должны этому гражданину, гражданину узбеку, заплатить деньги, но только через его личный расчетный счет или пластиковую карточку, а если вы этого не сделали, то нарушили валютное регулирование, и в результате вы получите штраф в размере выплаченной заработной платы, а если у вас работают 100 узбеков, как у меня, например, или украинцев, то выяснится, что вы штраф заплатите в размере его заработной платы за несколько месяцев, вы представляете, что такое…
Э. НИКОЛАЕВА: Карточку еще должны им завести.
П. ГРУДИНИН: Да. А я спрашиваю этого человека – а в Пензенской, Курской области, где вообще до банка сто верст нужно, как там-то карточку ему дать? Он говорит «нас это не интересует, у нас есть закон, значит, на его расчетный счет». Я говорю «слушайте, а если господин узбек не захочет открывать расчетный счет где-то?»…
Э. НИКОЛАЕВА: Хочет наликом.
П. ГРУДИНИН: Нет, у него просто нет чего-то, каких-то документов, до банка он не хочет, я что, должен нарушить трудовое законодательство, не платить ему зарплату? Он говорит «это не наш вопрос, наш вопрос только один – платили деньги, вот в размере зарплаты столько же и штраф». Ну, елки-палки, причем попали все, без исключения. Я знаю, что они проверяют… Ну, как, миграционная служба сообщает им, они проверяют всех без исключения, в том числе троллейбусные, автобусные парки…
Э. НИКОЛАЕВА: А вы, Павел Николаевич, не принимайте их на работу под видом узбеков, а узбеков и других принимайте на работу под видом каких-нибудь других.
П. ГРУДИНИН: Слушайте, я его принял бы даже французом, все равно он узбеком выглядит, никуда не денешься. Нет, на самом деле это один из мелких примеров, когда любая организация под названием «инспекция» приходит к тебе для того, чтобы тебя проверить, у тебя обязательно должна что-то найти.
Э. НИКОЛАЕВА: Короче, нервов у вас не хватает.
П. ГРУДИНИН: Уже да. Оптимизм пропадает. Знаете, сидишь и думаешь – с одной стороны, вот эти органы так называемые, которые якобы стоят на защите государственных интересов, с другой стороны, ты, который должен продукцию производить… Хочется бросить все, плюнуть и сказать, ну, разбирайтесь тогда сами.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, сами производите продукцию.
П. ГРУДИНИН: У меня друг один, знакомый хороший, он в Германии фермером работает, так вот он проверяющих вообще в жизни никогда не видел. Он сам сдает в налоговую инспекцию карточку и к нему никто не ходит проверять, потому что они считают, что сельское хозяйство, оно должно поддержку государственную иметь не только в деньгах, за каждый гектар что-то платят, или 300, или 500 евро, что он ее пашет просто…
Э. НИКОЛАЕВА: За землю, что он ее пашет.
П. ГРУДИНИН: Он только вспахал – ему уже деньги пришли. Он, кстати, нанимает на работу, как все ручные работы это достаточно тяжелые работы, неквалифицированные, он нанимает румын на работу, у него такой проблемы вообще не существует. А у нас это миграционная служба, милиция, плюс теперь Росфинанснадзор. Ну, тогда нарожайте русских, заставьте их работать. А нам же еще продукцию собирать, мы же, к сожалению, производим – теперь уже к сожалению – по 50-60 тонн земляники в день…
Э. НИКОЛАЕВА: Земляники? Уже?
П. ГРУДИНИН: Нет, сейчас еще, сегодня конкретно – нет, а через неделю или две недели пойдет и будет такая уже большая, много, как-то ее надо собрать, мы же год трудились для того, чтобы ее вырастить.
Э. НИКОЛАЕВА: Павел Николаевич, вы же ее поставляете в точки какие-то, где у вас ее можно покупать?
П. ГРУДИНИН: Точки?
Э. НИКОЛАЕВА: Точки. Где покупать грудининскую клубничку?
П. ГРУДИНИН: Землянику совхоза имени Ленина. Клубника – это не то слово. Знаете, какая разница между земляникой и клубникой?
Э. НИКОЛАЕВА: Какая?
П. ГРУДИНИН: Вот расскажу…
Э. НИКОЛАЕВА: Такая большая это клубника, а такая – земляника.
П. ГРУДИНИН: Вы не правы. И земляника, и клубника бывает садовой, но отличие земляники и клубники – у земляники ягоды под листьями, а у клубники над листьями. Если вы видите, что цветоносы, а потому ягоды высунулись выше листьев, то это клубника. Поэтому все называют клубникой то, что на самом деле является земляникой. На любом участке дачном это все растет земляника. Ну, привыкли называть это клубникой, ну и бог с ним, главное, чтоб купили. А наша задача произвести много…
Э. НИКОЛАЕВА: Где вы продаете-то настоящую? Мы тут пошли в «Ашан»…
П. ГРУДИНИН: О, это тоже сложный вопрос. А мы с «Ашаном» не работаем, они на самом деле…
Э. НИКОЛАЕВА: А там тухляк сплошной, Павел Николаевич.
П. ГРУДИНИН: Правильно.
Э. НИКОЛАЕВА: Мы взяли мешок тухляка и довольные пришли, выбросили его в помойку.
П. ГРУДИНИН: Подождите, там несколько другое…
Э. НИКОЛАЕВА: Она с виду красная, но есть ее невозможно. А грязную-то не съешь, не попробуешь.
П. ГРУДИНИН: Да нет, грязную съешь…
Э. НИКОЛАЕВА: Она просто вся, знаете, как прогнившая внутри.
П. ГРУДИНИН: Потому что ее везли долго. А мы должны продать свою ягоду-землянику за сутки. Вот если мы в пять утра начали собирать, то в восемь утра она должна появиться на прилавке.
Э. НИКОЛАЕВА: Господи, где ж эти прилавки?
П. ГРУДИНИН: Я рассказываю, где эти прилавки. Мы палаток, во-первых, очень много ставим на Каширском шоссе, то есть рядом с нами, и практически через час после сбора она появляется вот там. Плюс к этому мы работаем с оптовыми рынками. Мы сами ездим на оптовые рынки, там ставим машины, с которых продаем. С крупнооптовыми и мелкий опт. Плюс к этому к нам приезжают различные, ну, редко сейчас, магазины. Но, понимаете, земляника наша, российская, она больше суток не лежит, потому что у нас совершенно другие сорта, у нас, скажем так, технология выращивания…
Э. НИКОЛАЕВА: Меньше химии, наверное, поэтому не лежит, Павел Николаевич.
П. ГРУДИНИН: А ту, которую вы в «Ашане» покупали, она специально обработана. Во-первых, сорта определенные, знаете, как резиновые такие, а второе, она специально обработана для того, чтобы доехать и продать, там главное – внешний вид. А нам главное – вкусовые качества. Поэтому когда вы покупаете нашу землянику, отечественную – там вкус, запах. Знаете как, открываешь машину, оттуда как будто спал в землянике или дезодорант на себя весь вылил.
Э. НИКОЛАЕВА: В духах земляничных.
П. ГРУДИНИН: А вот у них, к сожалению, запаха нет, но зато у них красота такая.
Э. НИКОЛАЕВА: Но есть невозможно, резина.
П. ГРУДИНИН: Уж кому что нравится.
Э. НИКОЛАЕВА: Все-таки бы хотелось по вкусовым ощущениям.
П. ГРУДИНИН: Поэтому приезжайте к нам.
Э. НИКОЛАЕВА: Спасибо за приглашение. Хорошо, переходим к животрепещущим вопросам. Что там, Павел Николаевич, какие новые безобразия творятся вокруг нашего сельского хозяйства? Солярка дороже, чем в Нью-Йорке 98-й бензин, я надеюсь? Все, как полагается?
П. ГРУДИНИН: Да. По крайней мере, мы уже приблизились к американским ценам очень близко, даже некоторые вещи превысили. Кстати, в Америке, тоже интересная вещь есть, там два типа солярки. Для сельского хозяйства там специально окрашенная солярка, которая продается по цене ниже, чем обыкновенная. Таким образом штат Калифорния, да и вся Америка, дотирует свое сельское хозяйство. А у нас здесь – помните, «черная дыра», «рыночная экономика»…
Э. НИКОЛАЕВА: Да, да, все пропадет…
П. ГРУДИНИН: Все пропадет. В общем, все пропадет.
Э. НИКОЛАЕВА: Мозгов когда нету.
П. ГРУДИНИН: Вот у нас, знаете, две беды в России. Про дороги все знают, но почему-то дураки…
Э. НИКОЛАЕВА: С соляркой как-то не додумались. А вы рацпредложение депутатам – солярку другого цвета!
П. ГРУДИНИН: Нет, дело в том, что регулирование данного вида это все-таки опять Государственная Дума, мои старшие братья, так сказать, наши старшие братья, они…
Э. НИКОЛАЕВА: Вы с ними дружите?
П. ГРУДИНИН: Нет, я бы так сказал, мы с ними не дружим по одной простой причине – мне не совсем понятно, что они делают там вообще, потому что, слышали, принят закон о развитии сельского хозяйства. Слышали, да, о законе?
Э. НИКОЛАЕВА: Слышала я.
П. ГРУДИНИН: Кому-то легче жить стало? Никому.
Э. НИКОЛАЕВА: Клубника тухлая.
П. ГРУДИНИН: Да не в этом дело, это закупочная деятельность. А вот на самом деле в законе ничего не ясно стало. Ясно только одно, что правительство должно разработать трех- или пятилетнюю программу, которую представит. Ну, может, они чего-то и разработали, кому-то представили, но крестьянам легче жить не стало.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть вы об этой программе еще пока не слышали?
П. ГРУДИНИН: Да я бы даже сказал, помните, этот трехлетний бюджет…
Э. НИКОЛАЕВА: Да, да.
П. ГРУДИНИН: Там сумма ассигнований на сельское хозяйство не увеличивается, а если увеличивается, то не сильно. Почему-то кто-то решил, что сельское хозяйство можно поднять кредитами. Вот во всем мире кредитами его не поднимают, там, с маленькой процентной ставкой, а у нас считают, что если дашь кредит, то сразу убыточное сельское хозяйство станет прибыльным. Почему – я до сих пор не понял. И вот эта так называемая государственная политика и мои эти так называемые старшие братья в Госдуме, они как будто не поймут, что закон надо писать совершенно по-другому. Не могут сами придумать, ну, возьмут пускай закон Америки или ЕС, перепишут его, поставят примерно те же цифры, потому что мы работаем на самом деле в более худших условиях, чем крестьяне какого-нибудь Лиона, Франции или Калифорнии. Мы находимся в зоне рискованного земледелия, нам нужно больше помогать от государства, а они считают, что милицию надо финансировать по полной программе, еще кого-то, очень много денег на вооружения. Вы можете сколько угодно танков и самолетов делать, но если танкисту или летчику не привезут из Америки мясо, а у нас так получилось, что мясо мы уже практически не производим в стране, то он, бедный, сдастся на третий день. Достаточно перекрыть границы по ввозу продовольствия – в Москве будет хаос. А вы мне скажите, знаете, я вот в одном месте рассказывал интересную вещь – раньше при Советском Союзе, при советской власти, если директор совхоза снижал надои молока, то его вызывали в райком…
Э. НИКОЛАЕВА: Да, чего саботажничаешь.
П. ГРУДИНИН: Ну да, что он плохо работает. Но если он снижал поголовье скота, по нему возбуждали уголовное дело. Знаете, почему? Корова это не только то, что производит молоко, это еще и консервы живые. То есть она ходит, но мяса огромное количество.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, да, на будущее.
П. ГРУДИНИН: На будущее. Мало ли, война какая-то, а коровы – они, раз, и мясо появилось. А у нас теперь никто не регулирует количество поголовья скота.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, кстати, а сколько в стране коров, вы знаете, Павел Николаевич? Вот я вижу, даже бабки в деревнях их перестали держать. Невыгодно.
П. ГРУДИНИН: А я вам могу сказать. Кто же будет в убыток себе держать эти так называемые ходячие консервы. Они на самом деле приносят убыток. Производство молока в России именно из-за того, что очень много суррогатов различных, оно стало неприбыльным, невыгодным. У нас уже четвертый год не повышается цена на молоко.
Э. НИКОЛАЕВА: Молоко никому не нужно.
П. ГРУДИНИН: Получается, что в стране молоко никому не нужно. Нужны танки. Но голодный солдат не навоюет ничего. Продовольственная безопасность такая же часть безопасности, как и вооружение.
Э. НИКОЛАЕВА: Почему этого никто не понимает, что это практически военная, стратегическая отрасль – сельское хозяйство?
П. ГРУДИНИН: Нет, они думают другое, что если у них в руках газ и нефть, вот эти, так сказать, руководители, то все будет хорошо. На самом деле все будет плохо, потому что достаточно появиться альтернативному источнику питания… Кстати, я просто разговаривал с одним очень таким известным в газовой отрасли человеком, бывшим директором Института ВНИИГаз, он говорил «слушайте, ни одна страна не живет только за счет газа», то есть у них там где-то твердое топливо, то есть уголь или дрова, где-то жидкое – мазут и еще какое-то, но необязательно все 100% газифицировать. А мы думаем, что мы сейчас кран перекроем и все к нам придут.
Э. НИКОЛАЕВА: Со своим мясом.
П. ГРУДИНИН: Может случиться совершенно другое. Вот когда они перекроют мясо и масло, мы газ им дадим бесплатно, потому что голодные бунты… Газовики, они ж самые великие люди, но я вот спрашиваю их, хорошо, если вы перестанете подавать газ, народ умрет? Ну, не сразу. Начнет чем-то топиться, дрова какие-то. А если продовольствие перестанем возить в Москву, что произойдет? Народ сразу… Ну, вы ж понимаете, что без продовольствия…
Э. НИКОЛАЕВА: Сразу все помрут.
П. ГРУДИНИН: Голодные бунты, да. Потому что, вот, летом газ как-то не особенно и нужен.
Э. НИКОЛАЕВА: В общем, да, и электричеством не всегда пользуемся.
П. ГРУДИНИН: А вот это проблема – страна с перекосом живет пока.
Э. НИКОЛАЕВА: Хромоногая. А откуда у нас на прилавках мясо, Павел Николаевич? Кстати, что там за история с этой Польшей, у которой наши отказываются закупать? Взятку, что ли, поляки не дают? А, потом, с другой стороны, почему мы должны у поляков покупать? Что, у нас условия какие-то – необходимость покупать у поляков мясо?
П. ГРУДИНИН: Да нет никакой необходимости.
Э. НИКОЛАЕВА: Что они тогда на нас давят-то?
П. ГРУДИНИН: На нас никто не давит.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, почему? Требуют – мы вам то перекроем, мы вам се перекроем, покупайте мясо у нас, сволочи.
П. ГРУДИНИН: Нет, они не так говорят, они говорят по-другому. Они говорят, что… Россия действительно права. Вы производите, допустим, 100 тонн мяса, а продаете 500. Откуда у вас 400 тонн лишних взялось? На вопрос «откуда» они говорят «ну, мы перекупили». Им привезли с Украины какое-то мясо, а они его сюда поставили.
Э. НИКОЛАЕВА: Нормально.
П. ГРУДИНИН: Ну, вроде бы как нормально.
Э. НИКОЛАЕВА: Это как такие теневые схемы, это хитрость такая, а непонятно, что за качество продукции.
П. ГРУДИНИН: Вот в том-то и дело. А что вы вообще продаете, если вы это не производите, просто перештамповываете. И вот начался разговор такой. В это вмешалась политика. С одной стороны, сказали, ребята, мясо ваше нам не нужно, мы и так бразильским обойдемся…
Э. НИКОЛАЕВА: Все объяснили, Павел Николаевич, а я-то голову ломала…
П. ГРУДИНИН: На самом деле мяса в Европе практически нет уже. Помните несчастье с коровьем бешенством, потом всякие неприятности с птичьим гриппом? Мясо свое Европа есть сама. Другое дело, что она перепоставляет нам аргентинское, бразильское, мясо третьих, четвертых стран, выдавая иногда его за свое, потому что тогда дотации ЕС Польша начинает получать. У них есть такой субсидированный экспорт так называемый.
Э. НИКОЛАЕВА: Нормально, сами перекупают просто, перекупщики.
П. ГРУДИНИН: Да. И мы, в общем-то, сказали «нет». Правда, наша эта организация, она тоже интересная такая. Она, я бы так сказал, вот мандарины хорошие из Абхазии, не того президента избрали – ой, плохие мандарины. Потом – ой, опять хорошие. Вот это некрасиво. Или они плохие, или хорошие, разберитесь. Есть еще одна проблема. Мы с Польшей не работаем, но вдруг откуда-то взялось в прошлом году польской земляники много. Казалось бы, она закрыта, Польша, а польская земляника взялась. Как? Через Литву привезли. Турция закрыта, но через Азербайджан поступила турецкая земляника. Мы же видим, кто с нами конкурирует.
Э. НИКОЛАЕВА: Не успеваете дыры просто затыкать, Павел Николаевич.
П. ГРУДИНИН: Да. Хотелось бы, чтобы государство имело какую-то более жесткую политику, но какую-то предсказуемую.
Э. НИКОЛАЕВА: Вообще, вас послушаешь и просто слезы наворачиваются.
П. ГРУДИНИН: Я еще раз говорю – все хорошо.
Э. НИКОЛАЕВА: Доколе у нас будут издеваться над теми, кто работает на земле? Это просто враги народа какие-то, Павел Николаевич. Черта и Сталина на них, можно сказать в духе нашей программы, не хватает.
П. ГРУДИНИН: Элина, кстати, должен сказать, вот насчет чертыхаться крестьянам, они всю жизнь чертыхаются. Вспомните, как в солдаты идти – крестьянские дети. Как паспорта отбирать и не отдавать им, чтобы они не переехали из села в город, помните, Сталин – это тоже крестьяне. Всю жизнь Россия выживала за счет крестьян. Другое дело, что крестьян все меньше и меньше становилось.
Э. НИКОЛАЕВА: Никто не хочет.
П. ГРУДИНИН: Ну, конечно, кулаков – в Сибирь; всех, кто продразверстке не подвергся – под расстрел; все отдали, отвезли в город, а сами, бедные… У нас была еще одна такая вещь интересная – не было электричества, телевизора, помните, свет не работал, поэтому народ чем занимался вечером и ночью?
Э. НИКОЛАЕВА: Деторождением.
П. ГРУДИНИН: Правильно, и поэтому много было крестьянских детей, по восемь, по десять. У меня вот у папы в семье было десять детей. Бабушка – мать-героиня. Восемь выжили и они потом все работали в сельском хозяйстве практически. А сейчас что произошло? Сейчас сказали «ребята, вы все свободны». Причем, свободны от работы, ваша продукция никому не нужна, государство вам помогать не будет. Куда народ пошел? Тот, который получше, он пошел в город. Ну, там, охранниками, не знаю, водителями, еще кем-то. Тот, который менее востребованный, куда пошел? К магазину. Напился, упал, подрался, ну и в конце концов вот эта проблема… Самая главная задача государства – обеспечить рабочие места там, где люди живут. Не там, где они могут приехать в Москву…
Э. НИКОЛАЕВА: И найти себе работу…
П. ГРУДИНИН: Да. Я тут к вам парковался, три парковщика, здоровые мужики такие, кровь с молоком, и все чего делают? На асфальте деньги зарабатывают. 60 рублей, час стоянки.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, я тут разоряюсь всякий раз, три часа.
П. ГРУДИНИН: Нет, я просто вам говорю, им бы вилы и не к Белому дому, а коров кормить. А они тут сидят, им ничего не нужно по большому счету. Так это, значит, государственная политика такая?
Э. НИКОЛАЕВА: Вы все с позиции, сквозь призму своего сельскохозяйственного взгляда…
П. ГРУДИНИН: Ну, я так думаю. Я просто прихожу, смотрю – люди. Я каких-то бедных узбеков пытаюсь заставить работать, а тут такие ребята русские сидят.
Э. НИКОЛАЕВА: Такая сила пропадает.
П. ГРУДИНИН: Им еще вечером свет отключить, пускай они размножаются.
Э. НИКОЛАЕВА: И все же я не пойму, Павел Николаевич, сельское хозяйство ведь можно назвать бизнесом?
П. ГРУДИНИН: В нашей стране – нет. В нашей стране это, скорее всего, крест. Вы знаете, кстати, в Америке тоже есть интересная вещь такая, один американский фермер мне рассказывал… Вы знаете, как можно разориться, вообще, знаете?
Э. НИКОЛАЕВА: Как?
П. ГРУДИНИН: Вот если ты хочешь быстро разориться, ты должен пойти в казино и проиграть там деньги, как правило, это быстро делается. Если хочешь красиво и приятно – ты должен потратить деньги на женщин, тогда ты разоришься однозначно, но приятно.
Э. НИКОЛАЕВА: Мне эта теория нравится.
П. ГРУДИНИН: А вот если ты должен гарантированно разориться – ты должен вложить деньги в сельское хозяйство. Это американская пословица. А у нас она еще в десять раз точнее. И вот эти все так называемые инвесторы, они на самом деле покупают землю не для того, чтобы заниматься сельским хозяйством. Они понимают, что если вложить в сельское хозяйство, то это разоришься. А они покупают землю, чтобы строить дома. Переводят землю, потом строят дома, потом богатеют на глазах. Ну а сельское хозяйство, извините, оно пропадает.
Э. НИКОЛАЕВА: И все это на ваших глазах происходит, Павел Николаевич, и вы даже, как депутат, ничего сделать не можете?
П. ГРУДИНИН: Еще раз говорю, это не сфера регулирования субъекта Федерации, это не областное законодательство. Это депутатам Государственной думы…
Э. НИКОЛАЕВА: А вы идите в Государственную думу.
П. ГРУДИНИН: Кто ж меня возьмет? Знаете, есть такой анекдот. Приходит сын-лейтенант к полковнику-папе и говорит: «Папа, я буду полковником?». Папа говорит: «Ты будешь полковником точно». – «Слушай, пап, а, может, я буду генералом?». – «Нет, генералом ты не будешь точно». – А почему?». – «А у генерала свой сын есть».
Э. НИКОЛАЕВА: Что там у нас с национальным проектом в области сельского хозяйства? К чему привели телевизионные передвижения по стране нашего замечательного Медведева?
П. ГРУДИНИН: Вы знаете, телевизионные передвижения по стране к национальному проекту никакого отношения не имеет. Национальные проекты будут завалены однозначно. Они не принесут никакого эффекта по одной простой причине. Популизм и реальная работа – никаких нет связей между этим. Потому что, я объяснял, ты можешь взять кредит хоть под 0% годовых, через восемь лет ты его должен будешь отдать. Ну, будем считать, что инфляция у нас большая, он обесценится, но ты же деньги должен вложить в строительство какого-нибудь коровника, потом ввести туда коров, ну, некоторые говорят, что нужно купить их за границей, ну, не важно, потом произвести молоко, а потом вдруг выяснить, что после того, как ты это все сделал – вложил деньги, труд, молоко тебе принесло убыток и ты этот кредит не отдашь никогда. Тогда возникает вопрос через восемь или через пять лет – кто виноват? У нас в России, помните, два вопроса – кто виноват и что делать? Вот кто виноват – ясно, виноваты будут крестьяне, которые неправильно построили коровник, произвели молоко. Но понять, например, что… Вот в прошлом году, например, Гордеев называл такие фразы, помните, это министр сельского хозяйства, что было дано в сельское хозяйство, не помню, 20 миллиардов, но за счет повышения цены на топливо 20 миллиардов из сельского хозяйства ушло, то есть мы эти деньги практически передали нефтяникам, стабильных же цен нет на нефть, а вот цены на молоко, на продукцию сельского хозяйства, они стабильны. Вот все говорили – ой, свинина, сейчас мы завалим страну свининой. А что произошло? Свинины стало много, цена на нее упала, мало того, почему-то открыли границы, государство вдруг сказало, что «а мы еще и импортную закупим», у нас же есть обязательства по ВТО и все такое, в результате цена стала падать и те, кто вложились в свиной бизнес, они оказались, скажем, на грани рентабельности, а сейчас будут уже убыточными. То же самое с курятиной произошло. Люди, которые вложили деньги в этот куриный бизнес, вдруг обнаружили, что «ножки Буша» приедут сюда точно так же.
Э. НИКОЛАЕВА: Опять приедут?
П. ГРУДИНИН: Ну, скорее всего, да, потому что разменная монета при переговорах о вступлении в ВТО. Нас там запрессуют и мы подпишем все это дело.
Э. НИКОЛАЕВА: «Ножки Буша» будем опять жрать…
П. ГРУДИНИН: Да, потому что для нас главное не сельское хозяйство, а для нас главное, чтобы металл туда продать или нефть и газ, и мы хотим, чтобы с нас сняли определенные ограничения, поэтому расплатимся опять чем – крестьянством.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, заложники практически большой политики.
П. ГРУДИНИН: И поэтому как можно говорить об успехе национального проекта, когда количество коров постоянно сокращается в России. Почему вдруг? Скажите мне…
Э. НИКОЛАЕВА: Потому что надо продать.
П. ГРУДИНИН: Нет, не надо продать. Просто корову держать нерентабельно, мы с вами в начале говорили, поэтому кто ж будет убыток себе нести, даже если кто-то сказал, что национальный проект развития сельского хозяйства это поддержит. Вот, кстати, интересная вещь. Мы являемся участниками национального проекта развития сельского хозяйства. Мы только заявили об этом, о том, что мы хотим получить кредит, к нам пришли две проверяющие организации – МВД, а потом прокуратура.
Э. НИКОЛАЕВА: Что-то подозрительное стало в вашем заведении?
П. ГРУДИНИН: Нет, мы заявление только написали, а они пришли проверять деньги. Я говорю «мы денег не получали никаких». – «Как не получали? Вы же заявились». – «Но денег не получали, ну, потому что мы еще не подготовили проектно-сметную документацию на строительство коровника»… И тут я понял, что лучше деньги у государства не брать, потому что дальше придет сто чиновников, каждый будет искать, что я сделал неправильно, а потом будет писать вот эти штрафы и все остальное.
Э. НИКОЛАЕВА: И вы замучаетесь по судам ходить.
П. ГРУДИНИН: И мы стали строить ферму, уже заложили, на собственные средства.
Э. НИКОЛАЕВА: Молодец какой. А это будет считаться, что вы участвуете в нацпроекте, а Дмитрий Медведев поднимает наше сельское хозяйство?
П. ГРУДИНИН: Нет, нет, мы же не берем эти кредиты. Второй национальный проект. Вот, помните, мы тут дом сдавали, я рассказывал. Мы заявились, что 41 молодой специалист получил у нас жилье. Мы до сих пор денег не получили. Знаете, почему? А потому что так написан закон, постановление правительства 250, что эти деньги очень сложно получить, даже если ты имеешь квартиру, сначала ты должен свидетельство оформить на нее, а потом оказывается, что они могут купить квартиру за 17 тысяч 500 рублей, а у нас себестоимость 20 тысяч 500. Я говорю «а как же, мы в убыток продать не можем». – «Это нас не интересует». И вот мы сидим теперь и выдумываем, как же сделать долевое участие, еще что-то. Но государство не сказало, как это делать. Они говорят, вот, там, муниципалы есть, они вам муниципальный контракт напишут…
Э. НИКОЛАЕВА: В общем, смухлюйте что-нибудь.
П. ГРУДИНИН: Да, а потом придет проверяющий…
Э. НИКОЛАЕВА: И скажет – смухлевали!
П. ГРУДИНИН: Ага, и после этого такой штраф выкатит, что мы отдадим квартиры бесплатно, чтоб только нас не трогали.
Э. НИКОЛАЕВА: Сначала все делается для того, чтобы люди шли на какие-то нарушения, чтобы потом…
П. ГРУДИНИН: Слышали разговор про дачную амнистию? Дачная амнистия идет. Народу легче стало? Могу рассказать, что народ дуреет уже от этой дачной амнистии, но ничего легче никому не стало.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы имеете в виду перерегистрация, наследство…
П. ГРУДИНИН: Да, сотки, дачная амнистия.
Э. НИКОЛАЕВА: Кто-то чего-то захватил…
П. ГРУДИНИН: Да, и поэтому народ ходит по кругу. С национальными проектами примерно то же самое будет.
Э. НИКОЛАЕВА: В студии нашей программы Павел Грудинин, директор совхоза имени Ленина. От теории перейдем к шкурным вопросам. О том, что мы едим. В общем-то, всю программу говорили про это, конечно. Почему вдруг Лужков Юрий Михайлович поднял вопрос о фальсифицированных продуктах тут надысь как-то Михаилу Ефимовичу Фрадкову. А где наше вообще сельскохозяйственное лобби?
П. ГРУДИНИН: Я не совсем знаю, о чем он там говорил…
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, он спросил у Фрадкова – доколе у нас будут фальсифицированные продукты продаваться в магазинах и когда же, например, будут введены какие-то ГОСТы, мы не знаем, что мы едим, что мы пьем…
П. ГРУДИНИН: А, это было. Это не фальсифицированные продукты, то есть человек должен знать, что он ест и пьет. Юрий Михайлович говорил о том, что если ты развел молоко, 30% молока, а остальное вода, то напиши на пакете об этом.
Э. НИКОЛАЕВА: Даже не молока, а порошка.
П. ГРУДИНИН: Ну, да, сухого молока. То напиши это на пакете. А если ты произвел натуральное 100%-ное молоко – будь любезен, покрась пакет в другой цвет, чтобы все знали, что они пьют.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну а когда, сколько можно говорить о необходимости маркировки продуктов, и крупными буквами, чтобы читать можно было всем?
П. ГРУДИНИН: Сколько можно говорить? Я говорю об этом 12 лет. А сколько вообще можно говорить… Помните, старая бедуинская пословица: собака лает, а караван идет. Поэтому мы, к сожалению, не властны…
Э. НИКОЛАЕВА: Над природой.
П. ГРУДИНИН: Нет, над Государственной думой и правительством, потому что правительство… Ну, вот, нужно было, помните, сделать губернаторов не избираемыми, а назначаемыми – за три месяца справились. А с ГОСТами на молоко не могут справиться уже на протяжении пяти лет. с законом о развитии сельского хозяйства – они жевали его три года и в результате такого нажевали, что никто не может понять, чего на самом деле они там решили.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну что же, Павел Грудинин, директор совхоза имени Ленина, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Павел Николаевич, глобальное потепление, вы почувствовали?
П. ГРУДИНИН: Глобального пока не почувствовал, но потепление в Москве точно есть.
Э. НИКОЛАЕВА: Какие виды на урожай? Клубника, наверное, будет в этом году размером с яблоки?
П. ГРУДИНИН: Наоборот. Чем больше жара, тем меньше опыляемость. Чем больше жара, тем меньше наливается сама ягода. А если еще такая жара продлится неделю или полторы…
Э. НИКОЛАЕВА: Говорят, идет похолодание.
П. ГРУДИНИН: Ну, слава богу, если это так. А так, вообще, в принципе, для нас это большая проблема, потому что ягода не будет развиваться, она сразу начнет краснеть. У нас был такой год, когда была такая жаркая погода. Обычно мы землянику собираем 33-35 дней, а тут мы ее собирали 14, потому что она вся сразу созрела, как красный пожар такой, раз – вспыхнула, и ее не стало. А это тонны. А если нет тонн, то нет, к сожалению, и денег, потому что земляника в килограммах продается, а не в штуках.
Э. НИКОЛАЕВА: Как, ваши конкуренты, поляки и турки, уже готовы попортить вам жизнь? Наш рынок, я надеюсь, открыт, как обычно?
П. ГРУДИНИН: Ну, нет, у нас прозрачная таможня в одну сторону. В другую ничего не вынесешь. А они проходят таможню, как нож в масло. Запрещено, но провозят.
Э. НИКОЛАЕВА: Удивительно.
П. ГРУДИНИН: Но это, кстати, всегда так было. Но не в этом дело. Мы с ними боремся.
Э. НИКОЛАЕВА: Расставляете свои блок-посты?
П. ГРУДИНИН: Нет, почему, мы просто качеством. Когда нашу машину открывают на оптовом рынке, все бегут, потому что запах такой. А когда их машину открывают – что привезли? Как будто резиновые ягоды. Ну, ничего.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, так оно и есть. Ну что же, какие новости на фронтах земельного законодательства, борьбы за землю со спекулянтами? Откуда вообще у народа столько денег – покупают уже за две и три тысячи долларов за сотку в ста километрах от Москвы, как вам удается держать оборону?
П. ГРУДИНИН: Ну, как, не то что бы мы окопались и ежи поставили противотанковые, но на самом деле мы тем же законодательством пользуемся, и поэтому у нас в собственности, нас никто не может заставить продать. Были наезды, ну, я как-то вам рассказывал, на эту тему была передача специальная. Ну, сейчас они вроде как прекратились, потому что все-таки законодательство стало более таким жестким по отношению к так называемым трейдерам, ну и они стали, может быть, уже наелись, побогаче. Практически все земли Московской области так или иначе были переделены. Ну, остались несколько хозяйств, которые еще вот так, как наши, являются собственностью, скажем так, акционеров-работников, а все остальное, конечно, уже…
Э. НИКОЛАЕВА: Кто обанкротил, потом приватизировал, все продал и пустил по ветру.
П. ГРУДИНИН: Знаете, тут есть такая интересная проблема. Что делать – строить, то есть развивать программу «Доступное жилье» или заниматься сельским хозяйством, развивать программу развития сельского хозяйства? Они, в общем-то, себя не то что бы взаимоисключают, а на самом деле являются антиподами, потому что для строительства нужна земля, а для земли нужны определенные нормы какие-то. Если эта земля сельхозназначения, на ней строить нельзя. Но мы же хотим построить много домов, раздать людям. Слышали разговоры об одноэтажной Америке и, соответственно, одноэтажной России, да? Одноэтажное жилищное строительство, оно вроде бы как спасло когда-то Америку от проблем с жильем, значит, нам говорят – давайте строить одноэтажные дома. А это, как правило, каждый дом 15 соток минимум. Где их взять? Кругом поля. В лес нельзя пойти, потому что это запрещено законодательством. Значит, пойдут куда – в поле. И это мы понимаем. Другое дело, что насчет интенсификации производства – можно на меньшем количестве гектаров производить такое же или большее количество продукции и мы к этому готовы, но, опять же, для этого нужно перевооружить сельское хозяйство, надо дать кредиты, не такие, а другие несколько, или дотации.
Э. НИКОЛАЕВА: Кто вообще в Подмосковье следит за использованием земли, а то строят всякую муру – уродливые дома, какие-то дикие заборы, лабазы?
П. ГРУДИНИН: Ну, на самом деле изменился Градостроительный кодекс Российской Федерации с 1 января, и теперь лабазы могут строить даже без экспертизы. Это была такая определенная задача – дать возможность людям строить что они хотят, главное, чтобы они там жили…
Э. НИКОЛАЕВА: Невозможно же, Павел Николаевич, такой вкус, с башенками, с домиками, с сараями…
П. ГРУДИНИН: А вам хотелось бы, чтобы были одноэтажные одинаковые бараки?
Э. НИКОЛАЕВА: Нет, бараки не хочется. Зачем? Ну а некоторые и бараки строят, и живут в них, и заборы как будто стройплощадка. Ну и что они там строят, Павел Николаевич, вы бы видели, какие дикие, забор на фоне шикарного пейзажа, ну и кто бы ему хоть кто сказал – Вася, если у тебя есть деньги, за две-три тысячи долларов покупает сотку, блин, чего ты такой забор-то дикий строишь? Мозги включи в работу.
П. ГРУДИНИН: Подождите секунду, а ему не нравится какой-нибудь ваш хай-класс, который вы зафигачили. На вкус и цвет товарищей нет.
Э. НИКОЛАЕВА: Должны быть единые архитектурные, как в Швейцарии, как в Альпах…
П. ГРУДИНИН: В Германии, например, если ты даже захочешь любой металлочерепицей покрыть, тебе не разрешат, потому что там условие – покрываешь дом черепичной крышей, все. У нас нет таких условий.
Э. НИКОЛАЕВА: Просто ужасно. У нас вообще ничего нет. Как мы живем-то с вами, Павел Николаевич? Приходите к нам почаще на радио «Эхо Москвы». От вас веет старым добрым временем, когда народ что-то сажал и выращивал, а не только нефть качал. Какого черта! Землю – крестьянам, фабрики – рабочим. Всем пока. В эфире были я, Элина Николаева и…
П. ГРУДИНИН: И Павел Грудинин.