Ежи Штур - Ежи Штур - Какого черта - 2007-01-27

Э.НИКОЛАЕВА: Вот до чего мы дошли – какого черта из всех польских актеров в нашей стране хорошо знают только его, гостя нашей сегодняшней программы, Ежи Штура. День добрый, пан.

Е.ШТУР: День добрый, здравствуйте. Поздравляю всех.

Э.НИКОЛАЕВА: С наступающим новым годом…

Е.ШТУР: Я очень рад, что мы с вами будем говорить, но не только меня знают. Вчера мне на улице сказали, вы такой наш парень. Я не знаю, что значит «наш парень», но симпатично…

Э.НИКОЛАЕВА: А это значит, самый русский польский актер.

Е.ШТУР: Может быть.

Э.НИКОЛАЕВА: Пан Штур, скажите, а если вечер, то как? День добрый – это у нас добрый день, а если добрый вечер?

Е.ШТУР: Добрый вечер.

Э.НИКОЛАЕВА: Просто добрый вечер? Так же по-польски, да?

Е.ШТУР: Да-да.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну что, прямо так, Ежи Штур? А отчество? Папа австриец, поэтому Штур.

Е.ШТУР: Да, это фамилия, а имя моего отца – Тадеуш, значит, я Тадеушевич, да? можно так сказать?

Э.НИКОЛАЕВА: Можно, да.

Е.ШТУР: А Штур – австрийское имя, потому что моя фамилия приехала в Польшу, в Краков из Австрии, когда Польша была разделена между тремя царствами.

Э.НИКОЛАЕВА: А что значит поговорка «Пан или пропал»?

Е.ШТУР: Пропал – значит, что вообще не существует.

Э.НИКОЛАЕВА: А почему именно «пан»?

Е.ШТУР: А пан – это как у вас господин.

Э.НИКОЛАЕВА: Либо ты крутой, либо…

Е.ШТУР: Я не знаю, почему ко мне мои русские сотрудники и режиссеры, с которыми я работаю здесь, в России, на меня всегда говорят пан Штур, не господин Штур, не знаю, может, они хотят меня так уважать, уважительно.

Э.НИКОЛАЕВА: Вас еще орденом каким-нибудь не наградили? К примеру, за укрепление культурных связей между Польшей и Россией.

Е.ШТУР: Нет, еще такого приза не имею, жду, работаю на этот приз.

Э.НИКОЛАЕВА: А нет ли у вас, кстати, в Польше из-за этого проблем? Сильно вы больно укрепляете эти связи.

Е.ШТУР: Да, так можно сказать, что с 80-х годов моя связь с русским, с советским кино очень крепкая, близкая, у меня много друзей, в моих фильмах в польских играют русские актеры, Ирина Алферова играла в моем фильме. Теперь ищу актера для моего нового фильма здесь, в Москве. Видимо, нашел его уже.

Э.НИКОЛАЕВА: Нашли?

Е.ШТУР: Так мне кажется, что нашел.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот я хотела спросить как раз, пан Штур, чем вы сейчас заняты в Москве? Поисками или подбором актеров, да?

Е.ШТУР: Нет, теперь я сюда приехал по другому делу – потому что так решила организация, которая занимается связями харитативных no profit-организаций в Европе, они хотят, чтобы я был их председателем, их послом, чтобы они могли связываться с разными харитативными организациями, которые помогают всем людям в мире, ну, и для меня это гордость, что моя профессия, то, что я делаю, может служить другим людям серьезно.

Э.НИКОЛАЕВА: А где вы живете в Москве?

Е.ШТУР: Я в разных местах, сегодня вы гуляете по Москве – здесь я живу, в этой гостинице, а сейчас в «Метрополе», очень хорошая гостиница, в «Национале» жил, в разных. Когда был студентом, даже в общежитии, все знают.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну конечно, но это было очень давно.

Е.ШТУР: Очень давно было. Но я помню, первый раз в Москве, когда был студентом, в 70-е годы.

Э.НИКОЛАЕВА: Так какой вы сейчас фильм снимаете?

Е.ШТУР: Мой новый фильм – мой сценарий, это уже шестой мой фильм, новость такая, что я первый раз не буду в нем играть, только маленькую роль, но это будет фильм о молодежи. Уже 30 лет, как я учителем стал, и думаю, что могу что-то подсмотреть уже, как меняются поколения, а я с ними всегда, весь день, так что могу сказать, есть о чем мне говорить, есть такой багаж, опыт.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы сейчас уже не ректор Краковского театрального?

Е.ШТУР: Ректор, снова ректор. У нас такой закон, что ты можешь быть 6 лет ректором, потом перерыв, и снова, и я вернулся, теперь снова 6 лет.

Э.НИКОЛАЕВА: Замечательно. А почему вы снимаетесь в кино где угодно, но не в Польше?

Е.ШТУР: В прошлом году я снимал в Англии и в Италии. С Италией я связан, пока я там работал, многие годы, даже, кажется, 20 лет я был в Италии, и актером, и педагогом, и в конце концов и снимал кино, а теперь я работал с таким известным итальянским режиссером – Нанни Моретти, в его новом фильме «Кайман». А в Англии я с молодым режиссером работал, я часто работаю с молодыми режиссерами.

Э.НИКОЛАЕВА: А почему вы решили подбирать актеров именно в Москве?

Е.ШТУР: Ну потому что Москву знаю, знаю и актеров здесь, связан с театрами.

Э.НИКОЛАЕВА: Хорошая театральная школа?

Е.ШТУР: Очень хорошая.

Э.НИКОЛАЕВА: Лучше, чем в Польше?

Е.ШТУР: Ну, традиция польской школы входит, и Станиславского система, мы очень связаны по программе, нет большой разницы в предметах, в воспитании молодого актера.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну как вам, кстати, Москва-то? Какой вы ее нашли? Что вам люди говорят? Узнают вас?

Е.ШТУР: Еще да. я надеюсь, что эти фильмы еще будут здесь показывать, и я очень рад, когда приезжаю в Москву, потому что не только узнают, но улыбаются, когда меня видят. Это очень симпатично, что мое лицо для них что-то радостное значит.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, ассоциируется с чем-то добрым.

Е.ШТУР: Да, и я очень люблю, и здесь уважают артистов.

Э.НИКОЛАЕВА: Никто вам не говорит, «ааа, так это…»?

Е.ШТУР: Что еще один поляк в Москву приехал?

Э.НИКОЛАЕВА: Да.

Е.ШТУР: Нет-нет, все рады, что могут… теперь у всех уже эпидемия фото…

Э.НИКОЛАЕВА: Все с телефонами мобильными, да, фотографируют.

Е.ШТУР: Фото сделать, фото сделать.

Э.НИКОЛАЕВА: Сфотографироваться с целым Ежи Штуром. Итак, Ежи Штур, самый русский польский актер, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Итак, у нас блиц-вопросы, немного о личном. 18 апреля вам 60 лет.

Е.ШТУР: Да! откуда знаете?

Э.НИКОЛАЕВА: Знаю, я всевидящая. С годами актерствовать все тяжелее?

Е.ШТУР: Да, это не физически, только по душам, потому что ля меня быть актером – это что-то от себя говорить людям, и это тяжело. Когда ты молодой…

Э.НИКОЛАЕВА: Все плещется, выплескивается.

Е.ШТУР: Такая экспрессия, но вот с возрастом уже приходит молчание немножко, смотреть мир, а здесь ежедневно вечером ты должен идти и отдавать себя другим людям.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы продолжаете играть?

Е.ШТУР: Да, ну что ж, такая профессия.

Э.НИКОЛАЕВА: Дом в Кракове?

Е.ШТУР: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Про майора Вихря смотрели кино?

Е.ШТУР: Да, смотрел.

Э.НИКОЛАЕВА: Правда это?

Е.ШТУР: Правда.

Э.НИКОЛАЕВА: Сейчас просто многие исторические события, факты принято брать на веру и как бы с сомнением относиться, было ли это на самом деле. Было, как вы думаете?

Е.ШТУР: Для меня да.

Э.НИКОЛАЕВА: Дети тоже в Кракове?

Е.ШТУР: Нет, дочка еще заканчивает Институт искусства.

Э.НИКОЛАЕВА: Художественный?

Е.ШТУР: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть она рисует, пишет?

Е.ШТУР: Графика, а сын актером, и он в Варшаве.

Э.НИКОЛАЕВА: В «Ревизоре» играет Хлестакова?

Е.ШТУР: Да, откуда знаете?

Э.НИКОЛАЕВА: Ну вот знаю.

Е.ШТУР: А, он в Русском театре играл, также в «Преступлении и наказании» играл.

Э.НИКОЛАЕВА: Все любят Достоевского.

Е.ШТУР: Раскольникова, потом играл Обломова.

Э.НИКОЛАЕВА: А жена на скрипке где играет?

Е.ШТУР: Она еще играет, потому что очень тяжело для нее.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, а сколько ей лет сейчас?

Е.ШТУР: Как мне.

Э.НИКОЛАЕВА: Как вам, 47-го года?

Е.ШТУР: Да, мы с детского сада знаемся.

Э.НИКОЛАЕВА: Да?

Е.ШТУР: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: А как вы познакомились?

Е.ШТУР: Там и познакомились, потом прошли годы, и потом Консерватория в Кракове и Театральный институт в одном здании были, в коридоре увидел – откуда мы знаемся? А-а-а, с детского сада, а давай встретимся, так и пошло. У нее еще ансамбль, квартет – виолончель и скрипки, много гастролей было, они играли много в Германии, еще играют, но редко уже.

Э.НИКОЛАЕВА: Религиозная у вас семья или в Польше все религиозны одинаково?

Е.ШТУР: Католики.

Э.НИКОЛАЕВА: Истовые? Сильно верующие?

Е.ШТУР: Да, ну, у меня просто вера, я только благодарю бога, ежедневно говорю спасибо, что я жив, здоров, что я еще могу работать, что у меня еще есть стимул говорить что-то людям, я очень рад, счастлив.

Э.НИКОЛАЕВА: В России, кстати, о религиозности польского общества говорят с уважением. Итак, 70 ролей в кино – вы не чувствуете себя измотанным, усталым? Все-таки такой багаж.

Е.ШТУР: Поэтому я решил 10 лет тому назад сам делать фильм, актерская работа в кино зависит от режиссера, и я бы хотел, чтобы все зависело от меня, и я решил снимать первый фильм, повезло с этим фильмом, и так я поменял профессию немножко, и, например, в Европе меня знают как кинематографического режиссера – так и говорят, Занусси, Штур…

Э.НИКОЛАЕВА: Уже в один ряд ставят?

Е.ШТУР: Ну, еще, может, не в один, но я молодой режиссер, в кавычках. Потому что наши фильмы на фестивалях в Европе показывают часто, и это моя судьба теперь. Я чувствую усталость, я не играю ролей, которые повторяют что-то, что я уже сделал, у меня нет времени на это, просто зарабатывать деньги я уже не могу просто, так что ищу только роли, которые для меня новость, трудность. Часто работаю с молодым режиссерами, потому что я тоже учу в кинематографическом институте в Катовицах, я учу молодых режиссеров там, это Силезия, и так я с ними связался, я им так помогаю – когда они дебют делают, я у них играю, и тоже в Европе я вижу, что молодые режиссеры хотят, чтобы помощь немножко…

Э.НИКОЛАЕВА: Вы не давите на них, потому что вы демократично себя держите, у вас нет такого, что прям…

Е.ШТУР: Нет-нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Думаю, сейчас приду – целый Ежи Штур, ректор…

Е.ШТУР: Нет, прихожу на помощь.

Э.НИКОЛАЕВА: Сколько языков вы знаете? Вы в 80-е годы играли в итальянских театрах.

Е.ШТУР: Много лет. Да, итальянский знаю очень хорошо, английский знаю, потому что надо знать, когда ты гуляешь по всему миру, русский, как видите, знаю, уже немножко забыл.

Э.НИКОЛАЕВА: Сейчас опять восполните.

Е.ШТУР: Нет, я когда приезжаю в Россию, первый-второй день ошибки, а потом лучше и лучше.

Э.НИКОЛАЕВА: Вы сегодня который день в Москве?

Е.ШТУР: Второй. Иду вперед с моим русским. Ну и все. Мне хочется познакомиться с испанским языком, прекрасный, ну вот когда уже не буду работать, возьму и буду учить.

Э.НИКОЛАЕВА: А немецкий не хотели выучить?

Е.ШТУР: Все в моей семье говорили по-немецки, я не знаю, почему – не хотелось или не повезло, но жалко.

Э.НИКОЛАЕВА: Не сложилось.

Е.ШТУР: Мой отец очень хорошо говорил, дед даже дома говорил по-немецки.

Э.НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Ежи Штур, пан «Де жа вю», самый русский польский актер, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Наверное, этот фильм самый любимый в России.

Е.ШТУР: Да, не могут его забыть.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну конечно, как это забудешь – «я энтомолог, лечу на Суматру».

Е.ШТУР: «Лечу на Суматру в поисках бабочек», я еще помню некоторые фразы из этого фильма, очень приятно, что этот фильм такой успех здесь имел. Не знаю, почему. Может, потому что и режиссер, и главный актер были иностранцами, с другой стороны, и слабости другого рода.

Э.НИКОЛАЕВА: По-другому воспринимаешь.

Е.ШТУР: Может, успех поэтому.

Э.НИКОЛАЕВА: Вы долго работали над этой ролью?

Е.ШТУР: Долго, потому что я там играл американца с польскими корнями – Джон Полак, и мне надо было говорить по-русски с американским акцентом.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, поляку немецкого происхождения.

Е.ШТУР: Это было трудно, два месяца я готовился, чтобы так говорить, чтобы это было слышно, что говорит американец по-русски. Как одна из женщин в этом фильме говорит, знаете, я сегодня живого американца видела. Как в зоо.

Э.НИКОЛАЕВА: Как в зоопарке, да. вы столько всего сделали, а в России вас по-прежнему так и кличут, вы по-прежнему мистер Де жа вю образца 88-го года, а вот почему так получается, что народ любит фильмы Макульского, а призы получает Кислевский? Может, нужно организовать два типа фестивалей?

Е.ШТУР: Это великая проблема, потому что комедия – это жанр очень трудный, труднее, чем художественный драматический фильм, комедию очень трудно сделать, и я уважаю очень Макульского и его способность, что он может сделать комедию, на которую в Польше пойдут 2-3 миллиона зрителей, это очень много для Польши, и он очень известный режиссер, на фестивалях авангардный режиссер.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, продвинутый.

Е.ШТУР: Ну и так должно быть, комедия пойдет про себя.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, сама.

Е.ШТУР: Она не должна иметь поддержки, приза фестиваля, но фильмы, такие, как, например, я делаю, им нужна поддержка, за этим призом идет поиск дистрибьютера, все это нормальный путь – фестиваль тебе открывает дверь, и для меня важны фестивали, я мог показать два года назад мой последний фильм на Московском фестивале, я был очень рад.

Э.НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Ежи Штур, пан Де жа вю, самый русский польский актер, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Сейчас реклама культурных событий на «Эхо Москвы», встретимся через минуточку.

/реклама/

Э.НИКОЛАЕВА: Итак, напоминаю, Ежи Штур, пан Де жа вю, самый русский польский актер и режиссер. Пан Штур, скажите, пожалуйста, я не знаю, какое у вас там звание в Польше, но у нас звание «комедийный актер» вы заслужили. Вы согласны, что это не каждому дано быть комедийным актером?

Е.ШТУР: Это комплимент. Я так думаю, потому что знаю, как трудно в этом жанре работать, но я бы хотел, чтобы мой взгляд у зрителей поменялся. Это очень трудно сделать.

Э.НИКОЛАЕВА: На вас взгляд?

Е.ШТУР: И мне так удалось в жизни. Например в 70-е годы я был очень драматичным актером, до встречи с Макульским, в 80-е годы я стал комедийным актером, а потом снова в 90-е годы медленно-медленно с моими фильмами, где я играл, я снова поменял лицо, и это для меня, может, самый большой успех моей жизни, что мне удалось уйти с этого «шкафчика», у нас называется, комедии…

Э.НИКОЛАЕВА: Амплуа.

Е.ШТУР: Да, это сюрприз. Для меня самый великий актер – это такой актер, который, когда я иду на него смотреть, не знаю, что будет.

Э.НИКОЛАЕВА: Всегда неожиданный. А вот расскажите о фильмах, которые делаете именно вы в роли режиссера. Это какие-то нравственно-моральные искания или нечто повеселее?

Е.ШТУР: Можно сказать, что моральные искания, меня эта тема интересует, да, мне так Кшиштоф Кислевский, мой великий друг и приятель, он мне так показал, что этот жанр фильма, рассказ о человеке, о его слабостях, комплексах, о его приметах – это тема главная моих фильмов, это тема, но самое главное – найти к этой теме форму адекватную и, могу сказать, что форму я ищу дольше, чем тему. Искать форму очень трудно.

Э.НИКОЛАЕВА: Сложнее, да.

Е.ШТУР: Чтобы эта форма была адекватна теме. О любви, ну мы уже все знаем о любви, ну как сказать о любви, чтобы это было новое? Новая точка зрения.

Э.НИКОЛАЕВА: И по съемкам, и по операторскому искусству.

Е.ШТУР: По всему, эта вся консеквенция идет. О толерантности, например, я хотел сделать фильм о толерантности. Тема очень важная, сегодня в Европе, но как сказать?

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, вы придумали уже, как?

Е.ШТУР: Да, уже сделал.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот к этому своему фильму последнему.

Е.ШТУР: Этот фильм называется по-русски «Большое животное», и герой этого фильма – верблюд, а я играю одного человека из провинции, к которому однажды ночью пришел верблюд, и он начал как собаку, как кошку, с этим верблюдом ходить, гулять, как с домашним животным. Ну, и этот маленький городок не понимает, почему верблюд, почему вы не завели кошку, нормального, «человеческого», зверя, а верблюда. И начинается тема нетолерантности, когда этот городок не понимает, значит, боится, а когда боится, начинает быть агрессивным.

Э.НИКОЛАЕВА: Спасается агрессией.

Е.ШТУР: Это такая дорога нетолернатности.

Э.НИКОЛАЕВА: Но потом понимает?

Е.ШТУР: Можно такой сказкой, это сказка, рассказать такую серьезную тему, как нетолерантность, но то, что я говорю, это был молодой Кислевский - в 73 году он написал такой рассказ.

Э.НИКОЛАЕВА: А, это по его сценарию.

Е.ШТУР: Не сценарий, новеллка такая, зарисовка. Фильм, который он никогда не сделал, и я его сделал уже после его смерти, и с этим фильмом я ездил по всем фестивалям, и он продался в США, и был великий успех этого фильма – скоромный, черно-белый фильм.

Э.НИКОЛАЕВА: Сколько по времени?

Е.ШТУР: Примерно 100 минут.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну чем дело-то кончается? Верблюда-то признали?

Е.ШТУР: Верблюд исчез, пропал, или убили его где-то, или своровали, а последняя сцена – я с моей женой едем поездом в Варшаву в зоо смотреть на верблюда. Потому что влюбились и не могут забыть этот образ симпатичного зверя.

Э.НИКОЛАЕВА: Милого сердцу образа верблюда.

Е.ШТУР: Убили, убрали – непонятно, это такая метафора.

Э.НИКОЛАЕВА: Аллегория. У вас было в жизни, когда вы чувствовали себя в роли не верблюда, конечно же, но в роли вот того хозяина, который завел верблюда и которого не понимают? Как вы себя по жизни ощущаете?

Е.ШТУР: Да, бывало. Например, то, что я здесь, не все любят. А бывают такие условия в жизни, что моя профессия не помогала, на меня так смотрели, я что-то серьезно хотел сказать, защищал, чтобы школу не поменяли, чтобы оставили там какой-то музей, я там воевал с ними, а они так говорили «Пан Штур, это не миссия».

Э.НИКОЛАЕВА: А, типа идите, актерствуйте.

Е.ШТУР: Да-да, не играйте, здесь серьезно все.

Э.НИКОЛАЕВА: Типа мы работаем.

Е.ШТУР: Да, мы здесь серьезно работаем, а вы там ну так… и это было грустно слышать, а потому этот приз, который мне сегодня дадут, peace-maker, миротворец, это для меня важно, что эта несерьезная профессия добавила мне этот серьезный приз.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот вы все мечтали, кажется, пан Штур, чтобы «Погоду на завтра» показали в российских кинотеатрах.

Е.ШТУР: Я бы хотел, это моя мечта.

Э.НИКОЛАЕВА: Покажут?

Е.ШТУР: Это не зависит от меня, даже не зависит от моих приятелей здесь.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, казалось бы, вас все так любят сейчас здесь.

Е.ШТУР: И на Московском фестивале ему так повезло, и Никита Михалков, который его видел, сказал, что это отличный фильм, но это зависит от дистрибьютеров.

Э.НИКОЛАЕВА: Надо их заинтересовать.

Е.ШТУР: Это другой бизнес, не зависит от нас.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, ну вы видели, какое феерическое кино только и пользуется у нас успехом, у нашей публики, все эти «Ночные дозоры», в Польше снимают что-нибудь подобное? Вы смотрели наши фильмы «Ночной дозор», «Дневной дозор»?

Е.ШТУР: Нет, последний русский фильм, который я видел, фильм Бондарчука «Девятая рота».

Э.НИКОЛАЕВА: Понравилось?

Е.ШТУР: Я видел его как член Европейской академии, он там кандидатом был, этот фильм. Мне сюжет понравился, немного он проходит в американский стиль, а сюжет мне очень понравился этого абсурда войны.

Э.НИКОЛАЕВА: Безумия.

Е.ШТУР: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Вообще, жанр криминала у поляков популярен?

Е.ШТУР: Да, по телевидению, очень много теперь, 2-3 сериала по этому жанру. Даже мой будущий фильм начнется, как криминал, как триллер, но это только сначала, а потом пойдет моим любимым путем – поменять жанр во время одного фильма.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, на контрасте, чтобы неожиданно было.

Е.ШТУР: Это мой жанр – от триллера в романтическую комедию попасть.

Э.НИКОЛАЕВА: У нас на этом выросла уже целая субкультура, на этих боевиках – телеканалы, сериалы, бумеры всякие, фильмы про тюремных…

Е.ШТУР: У нас тоже.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, это примитивно ведь, скажите.

Е.ШТУР: Да, это люди хотят смотреть.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну какие люди? Мне вот нравятся ваши фильмы, ваши роли, тоже неожиданность.

Е.ШТУР: Да, но есть множество людей, которые хотят чего-то поконкретнее и так, чтобы много стреляли, я такие фильмы 10 минут и выключаю телевизор.

Э.НИКОЛАЕВА: В студии нашей программы Ежи Штур, пан Де жа вю, самый русский польский актер, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. А почему вы, пан Штур, всякий раз смеетесь? Вам смешно сочетание «русский польский актер»?

Е.ШТУР: Это абсурдально для меня звучит. Но это даже комплимент, потому что я в русских фильмах играл, это было связано с таким режиссером, Романом Кочановым.

Э.НИКОЛАЕВА: Я знаю Романа, он был в нашей студии, сидел на вашем месте.

Е.ШТУР: Да? в двух фильмах я у него играл, в последнем главную роль.

Э.НИКОЛАЕВА: В «Арье»?

Е.ШТУР: Да, это была большая работа, но там было трудно, там я первый раз узнал, какой трудный русский язык, не только для того, чтобы его выучить и говорить, как мы сейчас в студии говорим, но говорить без акцента. А он хотел от меня, и оказал мне великое уважение, чтобы я озвучил сам себя. Сначала мы говорили, что будет озвучивать актер, который меня в «Секс-миссии» озвучивал, а он решил, в конце концов, чтобы я озвучивал. И это была мука, хождение по мукам это было, я помню.

Э.НИКОЛАЕВА: Но вам это привычно?

Е.ШТУР: Привычно, как я могу развязать проблему, а здесь, когда два логопеда со мной сидели и они мне говорят «Пан Штур, мягче «р», а я не понимаю, что значит мягче «р». Еще в этом фильме так было, что коренного москвича я играл, все другие русские актеры играли эмигрантов, которые только приехали, не жил в стране многие годы, а только я один из Москвы. Это было трудно.

Э.НИКОЛАЕВА: Надо же, какая роль тяжелая.

Е.ШТУР: Это очень тяжелая роль, да.

Э.НИКОЛАЕВА: Но вы достойно с ней справились, я думаю?

Е.ШТУР: Я не был доволен. Я так чувствую, что есть там ошибки, я не могу услышать нюансов, легче мне было в Италии – я озвучивал себя тоже на итальянском – легче.

Э.НИКОЛАЕВА: Что-нибудь можете сказать по-итальянски? «Дорогие слушатели, поздравляю вас с Новым годом».

Е.ШТУР: (Говорит по-итальянски)

Э.НИКОЛАЕВА: Это я поняла. Замечательно, шикарная интонация, такая динамика, экспрессия.

Е.ШТУР: Да. по-итальянски надо быстро говорить.

Э.НИКОЛАЕВА: И главное – никакого акцента.

Е.ШТУР: Когда в Италии был, как быстро ни говоришь, они к тебе влезут в слово.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, стоит замолчать, они тут же начинают.

Е.ШТУР: Только наш Римский папа, поляк, медленно говорит, потому что никто его не перебивает.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну что, в вашей биографии кругом написано, что вы член Европейской киноакадемии, а что это значит?

Е.ШТУР: Это значит, что в Европе родилось 10 лет тому назад инициатива такая, чтобы как Америка дает Оскары, чтобы Европа давала свои призы для поддержания европейского кино. И все эти режиссеры, актеры, которые один раз были номинированы к призу, они потом становятся членами Академии. А я с моим фильмом был номинован…

Э.НИКОЛАЕВА: Номинирован. Мне интересно вас поправлять, я как учительница.

Е.ШТУР: Да, спасибо.

Э.НИКОЛАЕВА: В конце программы оценку поставлю.

Е.ШТУР: Всегда женщины меня учат.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы у них учитесь, вы слушаетесь.

Е.ШТУР: Я их подсматриваю, и что? Теперь, одну неделю тому назад церемония вручения призов была в Варшаве, ежегодно в разных странах, у нас был великий праздник европейского кино, все приехали, наш режиссер Роман Полянский получил приз за карьеру, победило германское кино, Альмодаваркос со своим новым фильмом «Вольвер», Пенелопа Крус была.

Э.НИКОЛАЕВА: Прямо рядом стояли с Пенелопой Крус?

Е.ШТУР: Вот так мы сидели, как с вами.

Э.НИКОЛАЕВА: Руки дрожали, все дрожало, наверное.

Е.ШТУР: Я сидел напротив Михалкова Никиты, и мы так с ним шутили.

Э.НИКОЛАЕВА: По поводу Пенелопы?

Е.ШТУР: С ним шутить очень хорошо. Пенелопа Крус как самая лучшая актриса, это была большая церемония. Весь кинематографический мир был в Варшаве.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну надо же, какое событие важное.

Е.ШТУР: Это о Европейской академии. И мне надо каждой осенью просмотреть около 50 фильмов европейских, это очень для меня удобно, потому что могу дома увидеть все фильмы, которые были сделаны в Европе, я видел там и фильм Бондарчука, и все фильмы.

Э.НИКОЛАЕВА: Вы отсматривать должны?

Е.ШТУР: И потом выставлять свою оценку.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть от вас многое зависит?

Е.ШТУР: Ну, нас там 150.

Э.НИКОЛАЕВА: Это мало! Уже там вас в рестораны не водят, пан Штур, деньги не предлагают?

Е.ШТУР: Нет, потому что это все дома делается. Фильмы смотришь дома, ставишь свою оценку дома, факсом отправляешь в Берлин.

Э.НИКОЛАЕВА: Вас не подкупишь?

Е.ШТУР: Нет, потому что… можно, конечно, я вижу, например, как германцы – они все на одном фильме, все члены идут на одном фильме, но поляков там 10-15 человек.

Э.НИКОЛАЕВА: В студии нашей программы Ежи Штур, пан Де жа вю, самый русский польский актер, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Кстати, как представителю Восточной Европы я хочу вам сказать – почему вы Россию все время считаете какой-то Азией? Мы тоже хотим в Европу. Вот я в этой Азии никогда и нигде не была, кроме Таиланда, а вот Европу я всю объездила, а то тут президент Эстонии, кажется, недавно такое заявление сделала «Нас не волнует, что там в России – мы ориентируемся и интегрируемся в Европу», вот хитрая какая, а мы, значит, ориентируемся… куда мы ориентируемся?

Е.ШТУР: Ну, это неправда.

Э.НИКОЛАЕВА: Они типа в Европу, а мы типа лаптем киселя хлебать, - какое-то просто ханжество получается, цинизм.

Е.ШТУР: Три года тому назад мои фильмы показывали в программе профсоюзов кинематографии здесь, в Москве, и я приехал с моим сыном, чтобы ему показать Москву и культуру и все, что происходит, и я помню, что он целую ночь смотрел канал «Культура».

Э.НИКОЛАЕВА: Да?

Е.ШТУР: Для него это было открытием, спектакли он смотрел, он обежал всю Москву, было минус 20 градусов, я так был рад, что ему дал возможность почувствовать эту великую культуру. Мое великое счастье было в моей жизни, что я был между двумя великими культурами – западной и восточной Европы. То, что я умею, моя профессия, этому всему я научился, можно сказать, с восточной стороны. Я очень связан, и это мне так много дает, что я могу быть и здесь, и на Западе, я не могу придумать, чтобы я был связан только с одной западной областью, это неправда.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну вот, а некоторые, кстати, поляки считают, что типа они европейцы, а мы – отрыжка советской империи.

Е.ШТУР: Великий комплекс поляков – всегда мода, идти за модой, и так было в истории, они шли за итальянской, за французской, а теперь за американской. От этого надо освободиться.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, надо как-то внушить некоторым национальностям, что не одни они самые умные и красивее других.

Е.ШТУР: Например, что мне так нравится в России, что у вас нет профессионального комплекса, вы сильные, а например, поляки провинциальный комплекс, и они так хотят освободиться, а теперь мы будем, как французы, а теперь мы будем как в Париже, а теперь в Нью-Йорке, а не видят, какая великая сила они сами. И сколько людей мне говорят здесь, в России теперь, что им так жалко, что они не могут увидеть новых польских фильмов, читать польские журналы, как это было. Я помню, великий русский поэт Бродский польскому языку научился, чтобы читать польские газеты, журналы, это было знаменито, и много людей здесь я таких нашел, которые были связаны с польской культурой очень. Жалко, что теперь эта связь не существует, как прежде.

Э.НИКОЛАЕВА: Надо как-то вот, чтобы люди понимали.

Е.ШТУР: Потому я сижу здесь.

Э.НИКОЛАЕВА: Поэтому вы осуществляете, пан Штур… ну что ж, какой тип мрачного кино вам нравится, как у Джармуша «Мертвец» или как у Бертолуччи?

Е.ШТУР: Есть еще и другие фильмы Джармуша. У него всегда я вижу, что это как в кавычках, этот черный взгляд, есть юмор, я вижу, что там есть подтекст юмористический, иронический, это мне нравится. Но это большая проблема, потому что черное кино в Европе уже проходит, но 5-6 лет тому назад была такая мода, что только черные темы, и нет надежды.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, безвыходность.

Е.ШТУР: А даже у Достоевского есть надежда. Есть эта Соня, которая говорит найти, где бог.

Э.НИКОЛАЕВА: Уж казалось бы, дальше некуда жить, беспросветно.

Е.ШТУР: И я так выучил, я очень осторожный в моих фильмах, чтобы в конце концов в заключение всегда дать надежду – маленькую, не такую великую, но надежду, чтобы зритель ушел из кино и сказал «Может быть лучше», есть надежда, есть такая возможность, и я не согласен с этим черным кино, и я вижу, что эта мода уже проходит.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, неактуальна.

Е.ШТУР: Ну да, она уже уходит.

Э.НИКОЛАЕВА: В каком-то интервью вы говорили про польское чувство иронии, которое выводит, якобы, русских из себя, а что это такое? Что это за польское чувство иронии?

Е.ШТУР: Есть такое. Как я учил на Западе, например, в разных театральных школах – в Италии, в Германии, даже в Америке, в Южной Америке, в Аргентине, я там как мог, делал польский репертуар с ними – Гомбровича, Виткевича, наших известных писателей-драматургов, и бывало, что они не могли понять жанра.

Э.НИКОЛАЕВА: Что от них нужно было.

Е.ШТУР: Почему это смешно для вас, маэстро? Они такой вопрос мне задавали. Но мне и страшно, и смешно, может быть это вместе, может быть. Не понимают – или страшно, или смешно. Нет, может быть и страшно, и смешно. И я видел, что это польский принцип, что многие люди этого не могут понять, с точки зрения, что для них порядки такие, что нет ничего святого.

Э.НИКОЛАЕВА: Циничны.

Е.ШТУР: Это не цинизм, мы проживаем, это для нас тоже смешно, это польский принцип, польское чувство юмора, трагический тоже, да, очень. Трагические темы, но в смешной форме.

Э.НИКОЛАЕВА: О вас рассказывают, что вы известный собиратель баек и анекдотов. Пожалуйста, может, ваш любимый анекдот какой-нибудь?

Е.ШТУР: Мне так, в конце концов, повезло, потому что у меня такие актерские комплексы – я очень мало сделал для детей. И так мне повезло, что в последние годы был юбилей Андерсена, и мне повезло, что я прочитал на пластинке все сказки Андерсена, и теперь все дети в Польше слушают мой голос в сказках Андерсена. Это был мой великий успех для меня самого, а потом эти куклы из «Шрэка», я озвучивал осла.

Э.НИКОЛАЕВА: Да? в Польше?

Е.ШТУР: Да, великий Олин журналист написал, что это самая лучшая роль Ежи Штура. Грустно было, что он увидел самый великий успех в осле в «Шрэке». И одна женщина на улице своему ребенку «Гляди, гляди, этот актер, он осел в «Шрэке», а это девочка на меня посмотрела и сказала «Не похоже». Но детей теперь ожидает еще и третий «Шрэк».

Э.НИКОЛАЕВА: Да?

Е.ШТУР: Начинаем уже.

Э.НИКОЛАЕВА: Тоже осла будете озвучивать?

Е.ШТУР: Да, уже до смерти буду только ослом.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну что, денькую бардзо, пан, за ваши ответы, спасибо…

Е.ШТУР: Извините за ошибки по-русски, но дайте мне еще одну неделю здесь, я буду говорить.

Э.НИКОЛАЕВА: На пятерку. Спасибо, что вы у нас есть, такой польский и такой замечательный. Всем пока, в эфире были я, Элина Николаева и…

Е.ШТУР: И Ежи Штур.