Павел Соколов - Какого черта - 2006-11-25
Э.НИКОЛАЕВА: Самое дорогое, что у нас есть, - это дети, а самое дорогое у детей – это здоровье. В гостях у программы «Какого черта» человек, который всеми этими дорогими вещами профессионально занимается, - генеральный директор детской клиники «Медси», педиатр со стажем, Павел Соколов. Здравствуйте, Павел Леонидович.
П.СОКОЛОВ: Здравствуйте, Элин.
Э.НИКОЛАЕВА: Вот ведь что, кто меня за язык-то дернул, черт, наверное, попутал, сказала «самое дорогое», а ведь сегодня и правда здоровье стало очень дорогим.
П.СОКОЛОВ: Естественно. Мы уже вплотную начали подходить к тому, чтобы относиться к здоровью прагматически. Так исторически сложилось, особенно в нашей стране, что все, что связано со здоровьем, с детьми, - это то, что входит в пакет социальных гарантий, это то, что нам дают забесплатно.
Э.НИКОЛАЕВА: привыкли так?
П.СОКОЛОВ: Привыкли. И это действительно есть, это формирует сознание по отношению к здравоохранению, к детям и ко всему, что с ними связано, но увы, времена идут, проходят, меняются, меняются взгляды.
Э.НИКОЛАЕВА: Жизнь дорожает.
П.СОКОЛОВ: Да, а потом вдруг бац, оказывается, что отсутствие мамы на работе по причине нездоровья ребенка выливается в конкретные жизненные проблемы. И вот тогда все эти вещи постепенно начинают перетекать в совершенно иную сферу экономических отношений. Это то, что мы видим сейчас, и увы, от этого никуда не денешься.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, Павел Леонидович, а сколько случаев читаешь – детишкам не хватает денег на операцию, на лекарства – ну что это такое вообще в нашей нефтяной стране? Разве такое возможно?
П.СОКОЛОВ: Проблема двоякая. С одной стороны, нельзя ориентироваться на людей, которые просят деньги на операцию в метро, вы это сами прекрасно понимаете, так?
Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, но жалко же.
П.СОКОЛОВ: Жалко, и я считаю, что давать надо, потому что если человек пришел к тому, чтобы просить, независимо от того, на операцию, не на операцию, это особое состояние души…
Э.НИКОЛАЕВА: Ну если он без рук стоит, молодой?
П.СОКОЛОВ: Да нет, даже если он с руками, с ногами, с головой. Просто если человек встал на паперти, то ему надо давать, это мое личное мнение, потому что он уже пришел в ту стадию, в которой ему можно давать и нужно давать, а чего дать, всегда найдется, - ведь вопрос размера не стоит, правда? Это принципиальный вопрос – дать или не дать. В отношении детей были совсем плохие времена, когда люди в этом реально нуждались, сейчас тоже есть люди, которые в этом реально нуждаются, но надо сказать, что приучившись ругать власть, сейчас надо отдать должное в том, что проблема кардинально меняется, и не только в связи с тем, что запущены огромные национальные проекты, просто немножко лучше мы стали жить, просто мы стали давать деньги, просто мы стали иметь возможность купить какие-то там трубочки, палочки, которые нужны именно для этой операции, а руки и головы у нас всегда были, слава богу, с этим полегче.
Э.НИКОЛАЕВА: Слава богу, что лучше стали жить, но, Павел Леонидович, государство все равно перекладывает все свои заботы о людях на плечи работоспособных людей. Есть возможность у тебя зарабатывать – ты помогаешь своим родителям и родственникам, нет возможности – и что? Все идут по миру и лечат зубы и прочие части тела в дешевых районных поликлиниках, где налечат такого, что мама не горюй. Вот в чем все дело. А когда мы станем старые и неработоспособные, кто о нас побеспокоится?
П.СОКОЛОВ: Вот вы меня представили как врача-педиатра, да еще и со стажем. Вот как врач-педиатр со стажем, который имеет отношение к медицине, к науке, а я работаю в Институте педиатрии, в том числе, и на такой вопрос могу совершенно спокойно ответить следующим образом – я вожу собственного сына в нашу замечательную районную стоматологическую поликлинику, и как вы видите, я при этом не покраснел, потому как мое дите туда ходит с огромным удовольствием, старшее, мелкого рано еще, у меня их двое, а старшего вожу многие годы, и, честно говоря, никуда больше не водил. Кроме того как врач я очень осторожен всегда к такой точке зрения, - что в поликлиниках или где-то далеко, не в Москве сидят непрофессиональные люди, - нельзя так говорить, потому что есть условия для работы, есть условия, в которых либо выживает человек, либо не выживает, либо приспосабливается, либо не приспосабливается, но как представитель в том числе и коммерческой медицины могу сказать очень интересную вещь – на самом деле, сейчас одним из самых мощных конкурентов коммерческой медицины является знаете кто?
Э.НИКОЛАЕВА: Кто?
П.СОКОЛОВ: Государство.
Э.НИКОЛАЕВА: Да вы что?
П.СОКОЛОВ: Да, муниципальная и федеральная сеть здравоохранения. И с ростом профессионализма, и с ростом материального обеспечения очень многое завязано в медицине и на мозгах, и на технологиях. Если идут технологии, то баланс начинает смещаться.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну, дай бог, чтобы еще в хорошие руки попали технологии.
П.СОКОЛОВ: Это другой разговор. Дай бог, чтобы эти руки были там, а не сбежали, как в 90-е годы очень и очень многие сбежали из профессии, и винить их в этом нельзя, потому что надо было кормить семью, это вопрос серьезный.
Э.НИКОЛАЕВА: И все же мне всегда казалось, Павел Леонидович, что в детской медицине работают какие-то особенные люди.
П.СОКОЛОВ: Вы знаете, когда мы учились, те, кто пришли на педиатрический факультет, то есть факультет, который готовит детский врачей именно, людей случайных оказалось очень мало, как показала жизнь, потому что подавляющее большинство осталось в своей профессии, именно в педиатрии. Даже если люди ушли в коммерцию, они все равно остались в педиатрическом секторе.
Э.НИКОЛАЕВА: Да и у вас такой облик доброго доктора Айболита, такое доброе лицо.
П.СОКОЛОВ: Я не знаю, какое оно – доброе или нет.
Э.НИКОЛАЕВА: На гендиректора вы не тянете абсолютно, Павел Леонидович, очень у вас некоммерческий облик.
П.СОКОЛОВ: Но я на самом деле сохранил возможность работать со своими больными и считаю, что это совершенно необходимо.
Э.НИКОЛАЕВА: А вот в этих детских поликлиниках, которые мы частично ругаем из-за недостатка финансирования, в основном, конечно, тоже работают хорошие люди, профессиональные, вот в Олимпийской деревне, в Никулино есть врач, которая с детства лечила нашего сына, к примеру, Елена Анатольевна Воробьева, ну вы знаете, Павел Леонидович, по какому только вопросу ни обратись, она все знает, то, что касается, естественно, детства и болезней разных, настолько профессиональный человек, и все еще на одном месте, еще с советских времен, уже 20 лет. Я ей говорю «Елена Анатольевна, ну что вы тут за три копейки работаете, идите в какой-нибудь коммерческий центр, например, в «Медси», так нет же.
П.СОКОЛОВ: Могу сказать, люди такие есть. Я как раз о том и говорил, что замечательные люди, замечательные профессионалы, они есть везде – и в районных поликлиниках, и в Москве, и за 100-200-300 км от Москвы. Кстати, мое такое впечатление, что если говорить именно о врачебном профессионализме, чем дальше от Москвы, тем он выше.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну вы просто, наверное, о человеческих качествах говорите, которые не испортит ничто – ни отсутствие зарплаты, ни высокая зарплата. Если есть хороший человек по натуре, захожу в поликлинику, не буду говорить, какую, сидят доктор и медсестра, пьют чай, просто один вопрос – примут ли меня, чтобы заказать карточку, и я ушла бы, я вижу, люди пьют чай.
П.СОКОЛОВ: Что мешать? неловко как-то.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну только один вопрос, чтоб знать, ждать или не ждать, и тут же закрыть дверь. Я не успела рта открыть, Павел Леонидович, на меня набросилась сначала медсестра, а потом и доктор – вы кто такая? где вы работаете? что вы себе позволяете? разве вы не видите? мы что, не имеем права? Да ради бога, господа, но что ж вы как собаки-то с цепи срываться на пациентов, я так разнервничалась.
П.СОКОЛОВ: Ну так естественно, разнервничаешься здесь – приходишь в поликлинику, ожидаешь, пардон, участия, а получаешь несколько иное.
Э.НИКОЛАЕВА: Вы представляете, пошла нажаловалась.
П.СОКОЛОВ: Но вас трудно обвинять в этом, это же было душевное движение, правда? Никуда ж не денешься.
Э.НИКОЛАЕВА: Но я так, чисто с моральной точки зрения говорю, ну так же некрасиво, все болезни же от нервов, нет? Я ж пришла к вам лечиться, ну что ж вы так относитесь к людям-то?
П.СОКОЛОВ: А вот в этом и есть основная заковырка, на самом деле. Я глубоко убежден, что до тех пор, покуда у нас будет отношение к платному и к бесплатному различаться, хотя незачем говорить даже о коммерческих вопросах, есть профессия врача, в свое время было такое понятие, что врачи и педагоги – есть передовой отряд советской интеллигенции, помните такое, да?
Э.НИКОЛАЕВА: Да.
П.СОКОЛОВ: Не просто так это говорилось, и речь идет не столько о профессиональных качествах, сколько о культурном уровне – раз, и о профессиональных требованиях учреждений – два. Если в учреждении принято хамить пациентам, то увы, здесь ничего не сделаешь. Ведь здесь еще и этот вопрос – как налажена работа, как поставлена работа, как подобраны люди и как они регламентируются в процессе своей работы, как осуществляется за ними контроль.
Э.НИКОЛАЕВА: Кто для них пациент изначально? С этой позиции надо. Это враг или человек, который пришел за помощью?
П.СОКОЛОВ: Ну почему враг? вы оказались не врагом, я уверен, вы просто оказались человеком, который мешал пить чай. И в этом плане можно говорить о людях любой профессии, хотя в медицине наиболее явно проявляется, я с вами согласен.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну что же, вы, Павел Леонидович, как подвижник, чего только не перепробовали в своей жизни – от консультанта в 14-й армии Приднестровья и армянского Спитака до Клиники головной боли, есть и такая.
П.СОКОЛОВ: В Спитаке я, кстати, не был, я был в Ереване и рядом с ним, я работал на втором этапе, но впечатлений, действительно, масса. Врачебная профессия особая, приходится получать и такие впечатления.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну что, теперь наконец нашли свое место?
П.СОКОЛОВ: Где?
Э.НИКОЛАЕВА: А, у вас оно не одно.
П.СОКОЛОВ: Нет, вообще где?
Э.НИКОЛАЕВА: Я имею в виду гендиректор клиники «Медси», место руководителя.
П.СОКОЛОВ: Вообще, уж если называть детскую клинику, то как она официально называется – «Медси–2», но это бог с ним, а речь идет о том, что я, честно говоря, и не бегал, потому что я 4 с половиной года был директором Клиники головной боли, потом пришел в «Медси», в ней уже два года, а что касается государственной службы, я вообще менял службу только два или три раза – первое время я работал в Морозовской больнице, потом работал в реабилитационном центре в Царицыне, и с тех пор я работаю в Институте педиатрии РАН, так что я не могу сказать, что я бегаю-прыгаю, но почему и спросил вас, где я себя нашел, - жизнь своеобразная, интересная, и я не оставляю научную работу, мне нравится администрирование в том плане, что мы делаем то, что приятно людям, то, что еще мало кто делал, и, естественно, профессия, от которой никуда не денешься, и она тебя не отпустит, и бросать ее нельзя, потому что она этого не прощает.
Э.НИКОЛАЕВА: Кстати, мы немного уже рассказали о себе, у нас есть рубрика такая, она называется «Блиц-вопрос» - это коротко о том, как стать таким хорошим врачом, как Павел Соколов, где учиться?
П.СОКОЛОВ: Я категорически не согласен с формулировкой – как стать хорошим врачом – это уже мои заморочки, почему, потому что об этом пусть думают мои пациенты, а не я. Для того, чтобы стать врачом, причем врачом детским, учиться надо во Втором медицинском институте на педфаке, я глубоко в этом убежден, сейчас это РГМУ, потом учиться всю оставшуюся жизнь, причем твердо помнить, что опыт – это есть производная от двух вещей – от времени т от интенсивности. Если у вас не хватает времени, значит интенсивность должна быть выше – значит, на работе надо попросту жить, особенно в начале своей профессиональной деятельности.
Э.НИКОЛАЕВА: Зачем научная деятельность?
П.СОКОЛОВ: Она позволяет как-то систематизировать мозги, разложить все по полочкам, и дает ту методичность мышления, которой иногда в профессии не хватает.
Э.НИКОЛАЕВА: Какая должна быть практика, как у вас – Морозовская больница, кооператив еще какой-то у вас был…
П.СОКОЛОВ: Ну, это было, естественно, это коммерческая клиника, сейчас называется медицинский центр «Невромед», один из старейших в Москве, а практика должна быть практикой, практика врача осуществляется через занятие врачебной деятельностью, где бы он ни была. Если она есть в больнице – да, если она амбулаторная – да. я могу сказать интересную вещь – я даже не ожидал, что работа поликлинического врача, как мы говорим, амбулаторного, очень сильно отличается от работы врача стационара, и при этом она не менее сложна. Я говорю о том, что и в обществе, и во врачебной среде сформировалось такое мнение, что врач стационара это огого, а врач поликлиники – что там такого. Ничего подобного. Практика есть, практика другая, и очень часто эти специалисты не могут быть взаимозаменяемы.
Э.НИКОЛАЕВА: У каждого своя особенность.
П.СОКОЛОВ: Да.
Э.НИКОЛАЕВА: Что нужно иметь в душе?
П.СОКОЛОВ: Да людей любить нужно.
Э.НИКОЛАЕВА: Но они все такие грязны, немытые, когда приходят, больные, изо рта у них, бывает, плохо пахнет, волосы, бывает, не моют.
П.СОКОЛОВ: Иногда попу ребенку придется мыть на осмотре, ну и что?
Э.НИКОЛАЕВА: Даже так?
П.СОКОЛОВ: А как? А вы знаете, это вопрос брезгливости – как правило, люди брезгливые с практической медициной, то есть на непосредственный контакт с пациентом не выходят, и это не их вина и беда, они просто другие, и судить их нечего абсолютно, и слава богу, что они не идут.
Э.НИКОЛАЕВА: А, а то бы только напортили.
П.СОКОЛОВ: Ну, они бы мучались сами, и наверняка, людям, которые с ними рядом, было бы тоже неприятно.
Э.НИКОЛАЕВА: Требуется ли для всего этого талант?
П.СОКОЛОВ: Сложный вопрос, его можно задавать представителю любой профессии, и каждый из них будет отвечать в зависимости от того, каким образом он построен. Талант, если это что-то данное свыше, естественно, ни в какой профессии не помешает.
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Павел Соколов, ответственный за здоровье детей, гендиректор клиники «Медси» а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Итак, Павел Леонидович, зачем детям вообще врачи? То, что дети попадают к вам, есть ли это следствие элементарной безграмотности взрослых?
П.СОКОЛОВ: Вы знаете, на самом деле, чем больше дети попадают к нам по элементарной безграмотности взрослых, тем ниже то, что можно назвать уровнем медицинской культуры населения. В последнее время дети все чаще попадают к нам по элементарной грамотности взрослых.
Э.НИКОЛАЕВА: Грамотности?
П.СОКОЛОВ: Именно грамотности.
Э.НИКОЛАЕВА: То есть шибко умные, да?
П.СОКОЛОВ: Нет, не шибко умные, как раз умные в меру, потому что сейчас возникает и встает все больше и больше вопрос о правильном выращивании детей, или о том, что поход к врачу – это не всегда является походом за лечением, не по поводу прыща мы идем, а по поводу того, чтоб доктор только посмотрел и сказал, правильно ли мы растем и развиваемся, а вот у нас с какашками проблемы – это норма или не норма? Надо это лечить или не надо? А ведь это главный вопрос, который возникает на приеме – лечим или не лечим.
Э.НИКОЛАЕВА: Тем более у маленьких.
П.СОКОЛОВ: Да у всех.
Э.НИКОЛАЕВА: У всех?
П.СОКОЛОВ: Конечно. Лечение – это вмешательство, поэтому надо определиться, а потом, естественно, чем больше работаешь, тем больше возникает желание приложить максимум сил к тому, чтобы лечить меньше, то есть просто чтоб народ приходил более здоровый. Вот, кстати, на предмет радио, - очень хорошее средство для этого.
Э.НИКОЛАЕВА: Это популяризация гениальной мысли, главное, простой – чтоб народ в поликлиники приходил более здоровый.
П.СОКОЛОВ: Другое дело, что должны быть поликлиники, в которые приятно приходить.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, а не искать там инфекцию.
П.СОКОЛОВ: Причем и детям, хотя инфекция она везде инфекция, таким же образом можно не ходить в трамвай, в автобус, в метро, упаси боже ходить в магазин, в библиотеку, это вообще погибель полная. Так что это не та позиция. Хотя ходить в грипп по поликлиникам – это тоже не лучший вариант.
Э.НИКОЛАЕВА: В общем да. а какие у нас грипповые зависимости погодные? Когда они у нас начинаются? Когда, по вашим наблюдениям, начинается грипп?
П.СОКОЛОВ: Вообще, надо четко отделить грипп и подъем заболеваемости, негриппозной, но серии диагнозов ОРЗ.
Э.НИКОЛАЕВА: Дурацкое, кстати, ОРЗ, непонятно какое.
П.СОКОЛОВ: На самом деле, это огромная группа всяких микроорганизмов, которые со всей душой пакостят нам, их много, это их основная цель жизни, и, естественно, подъем заболеваемости идет в межсезонье. Как правило, масштаб заболеваемости снижается, даже по уровню обращений в поликлиники, это в зимний период совершенно четко видно – если подморозило на улице, высох воздух, стал морозным, уже картина другая, уже заболеваемость снижается. Сырость, слякотность, влажность, не особо низкая температура – это замечательный бульон, на котором все эти микробы живут и радуются.
Э.НИКОЛАЕВА: Но тем не менее, про безграмотность взрослых – все-таки она присутствует, и мне кажется, профилактику следует проводить, прежде всего, в мозгах взрослых.
П.СОКОЛОВ: Да, полезное дело. Представьте себе, что приходит молодая пара, приводит ребенка, у которого явные признаки невротических реакций, допустим, он может подергиваться, поеживаться, видно, что ребенок просто нервничает, они говорят «Доктор, давайте лечить нашего ребенка», доктор начинает разбираться, и выясняется, что дом, мягко говоря, шумный, что при ребенке скандалы, что в вечернее время, когда ребенку хочется побыть с родителями рядом, наконец-то они пришли, а папа с мамой фехтуют на кухне сковородками. Возникает вопрос – что нам делать в этой ситуации? Проще всего, конечно, достать ребенку таблеточку, сказать «Вот, ребят, ваши проблемы решены, ребеночек дергаться не будет, живите как живете» - честно по отношению к ребенку?
Э.НИКОЛАЕВА: Да ужасно, а что делать?
П.СОКОЛОВ: Учитывая то, что родители уже взрослые, сложившиеся люди, в таких ситуациях четко определяется вопрос – а необходимо ли лечение ребенка на настоящем этапе его состояния, и есть ли возможность его как-то отсрочить? Если необходимо, то значит даем, а все, что касается семьи, делаем параллельно. Если же можем сразу заняться семьей, тогда надо заниматься семьей. Это либо работа лечащего врача, если он берет на себя эту работу, а это достаточно сложно, либо работа с психологами, то есть работать приходится довольно много с тем чтобы до людей донести, что является истинной причиной, как надо поступить.
Э.НИКОЛАЕВА: А вот так вот в лоб нельзя сказать «Ребята, да вы себя ведите, как люди»?
П.СОКОЛОВ: Понимаете, на самом деле можно, но мы здесь подходим уже ко второй проблеме практической медицины, есть два типа рекомендаций, который может дать врач – первая рекомендация исполнимая, вторая неисполнимая. Если мы скажем «Ребята, измените свое поведение с ребенком», представьте, что этим так называемым ребятам по 35 лет, а ребенку уже 10, то есть семья сложилась, люди взрослые, мы говорим «Поменяйте свое отношение к ребенку», то есть поменяйте свое мировоззрение, свое отношение к жизни, друг к другу, и еще отчасти к ребенку. Вот мы это сказали, надулись профессиональной спесью, ручки на животе сложили и решили, ну как же, мы им сказали, все хорошо, пусть они теперь делают, но изменить людей в такое короткое время нельзя, поэтому надо и необходимо, чтобы в таких случаях работали неоднократно, работали все-таки психологи, это совершенно необходимо.
Э.НИКОЛАЕВА: Понятно. Кто-нибудь оценивал связь снижения культурного уровня населения и смертности?
П.СОКОЛОВ: Скорее уровень культуры населения и снижение смертности – да, а так чтоб наоборот, таких вариантов исторической деградации… хотя, они наверное были, но они…
Э.НИКОЛАЕВА: Но вы не лукавите, Павел Леонидович? Мне кажется, вся страна у нас постепенно спивается, вот последняя вскрытая язва – тысячи умирающих пьяниц по всей стране – это ж самоубийцы. Почему эти люди не хотят жить?
П.СОКОЛОВ: Какие самоубийцы-то?
Э.НИКОЛАЕВА: Ну, очень же много людей пьет.
П.СОКОЛОВ: Так а мы вплотную пришли к тому же самому культурному уровню населения. Понимаете, если человек имеет возможность и желание купить паленую водку, четко знает, что он может при этом отравиться, то это уже недостаток работы с ним, здесь уже должна задумываться власть, потому что именно она в ответе за то, как мыслит этот человек, как он живет, как он дошел до жизни такой и почему он может на любом углу купить гадость, от которой ему будет плохо.
Э.НИКОЛАЕВА: Да, но не будем забывать о том, что от половых сношений такие люди не отказываются, и, между прочим, детей рожают, а каких?
П.СОКОЛОВ: Вы знаете, проблема алкогольного синдрома плода, так она называлась, была поднята нашим совершенно замечательным педиатром, одним из немногих оставшихся зубров не только в науке, а просто в этой жизни, в педиатрии, академиком Вячеславом Александровичем Тоболиным, он описал алкогольный синдром плода. Сейчас, кстати, продолжается исследование по этому поводу, хотя, казалось бы, что может быть более ясного и понятного. Если Вячеслав Александрович в свое время исследовал, каким образом отражается на плоде просто пьянство матери, то сейчас идут дальше – каким образом влияет пьянство отцов, тоже вопрос достаточно серьезный.
Э.НИКОЛАЕВА: А что, по-разному бывает?
П.СОКОЛОВ: Бывает, что пьет мама, бывает, что пьет папа, бывает, что они дружно и радостно пьют вместе, в том числе в момент зачатия и в момент вынашивания, вскармливания ребенка, бывает всякое. Опять же, мы приходим к уровню культуры населения. Есть, кстати, такая дисциплина, как уровень медицинской культуры. Вы наверняка по жизни знаете людей, которые по уровню собственных знаний могут логично решать те или иные мелкие медицинские проблемы, а есть люди, которые просто не в состоянии этого сделать.
Э.НИКОЛАЕВА: А в книжках о мелочах не пишут?
П.СОКОЛОВ: Бывает так, что пишут слишком пристально и очень неоднозначно. То, что сейчас в литературе идет вал информации, которая не всегда проверяется, ведь раньше только попробуй выпустить книжку без лицензии, причем серьезной рецензии, того же самого Института педиатрии, такой номер не прошел бы, сейчас это все, к сожалению, идет менее регламентировано, это тоже один из серьезных вопросов.
Э.НИКОЛАЕВА: Вернемся к нему после небольшой рекламной паузы. Напоминаю вам, что в эфире Павел Соколов, ответственный за здоровье детей, гендиректор клиники «Медси», а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Как у врачей называется перерыв в свободное время?
П.СОКОЛОВ: Приятная неожиданность.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну вот у нас, наверное, сейчас свободное время на рекламу.
/новости/
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Павел Соколов, гендиректор клиники «Медси». Павел Леонидович, закончим, а вот верно ли говорят, что все эти бомжи, алкаши зачастую рожают более здоровых детей, чем приличные люди, которые мечтают о ребенке, ходят во всякие центры планирования семьи?
П.СОКОЛОВ: Вы знаете, бомжи и алкаши – это разные вещи. Человек, больной алкоголизмом, прежде всего, с медицинской точки зрения его надо рассматривать как человека, имеющего хроническую интоксикацию, то есть хроническое отравление организма. Просто чисто по-человечески мы можем понять, что возможности нормально выносить, к сожалению, поскольку алкоголизм – это болезнь, это больные люди, этого нельзя забывать, там они ограничены, и, коль скоро произошло зачатие, конечно, такие люди нуждаются в особом контроле, особенно если это желанное дитя, они могут его выносить, им можно помочь, проконтролировать этого ребеночка, даже внутриутробно, проследить его развитие после родов. Еще раз говорю, это болезнь. А бомжи, на самом деле, не все бывают пьяницами, почему бы им не родить нормального ребенка?
Э.НИКОЛАЕВА: Они же элементарной сангигиены не соблюдают, а для рождения здорового ребенка не требуется быть чистюлей большим?
П.СОКОЛОВ: Для вынашивания нет, я имею в виду экстремальный разговор, то есть если беременность уже произошла, то, конечно, существует возможность развития инфекции, но тем не менее люди вынашивают, рожают, другое дело, как и где. А другое дело, здоров ли этот человек, здоров ли бомж или нет. Вот если это здоровый человек, то он имеет шанс выносить нормального ребенка.
Э.НИКОЛАЕВА: А бомжи могут быть здоровыми людьми?
П.СОКОЛОВ: Да, смотря о ком мы говорим. Если мы говорим о человеке без определенного места жительства, среди них очень много людей, которые не успели упасть на дно, среди них много людей, которые даже следят за собой, которые просто попали в жизненный переплет очень серьезный. Ну и конечно, есть совершенно другая категория, о ней мы совершенно не говорим, это край, это люди, которые уже прошли определенную черту, которые уже не воспринимают социально принятых норм, в том числе это личная гигиена, источники питания и все остальное.
Э.НИКОЛАЕВА: Павел Леонидович, если попросту говорить, все-таки люди пьющие, больные алкоголизмом, у них могут быть здоровые дети?
П.СОКОЛОВ: В принципе могут, но здесь медицина оперирует такой категорией, как степень риска.
Э.НИКОЛАЕВА: Повышенной.
П.СОКОЛОВ: Однозначно. Очень высокой степенью риска рождения ребенка с нарушениями.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну а почему все-таки у здоровых людей рождаются больные дети, если они заботятся о своем здоровье?
П.СОКОЛОВ: Наверное, потому что сейчас стоит сама по себе проблематика здоровья как такового, она существенно отличается от того, что декларируется той же самой Всемирной организацией здравоохранения, здесь я могу немножечко наврать, но немножечко, есть определение здоровья как состояния полного душевного, физического и эмоционального комфорта человека, и если исходить из этого, то говорить о современном обществе как об абсолютно здоровом очень сложно.
Э.НИКОЛАЕВА: то есть мы живем в нездоровом обществе?
П.СОКОЛОВ: Я не могу сказать, что мы живем в нездоровом обществе, у нас прекрасные люди, но речь идет о том, что такие вещи, как снижение осознания социальной защищенности – это реальная вещь?
Э.НИКОЛАЕВА: Конечно. Мы не знаем, что завтра будет.
П.СОКОЛОВ: Да, усиление каких-то невротических реакций, да? Да. Как раз связанное со снижением сознания собственной защищенности, какие-то депрессивные расстройства.
Э.НИКОЛАЕВА: Место в жизни, да?
П.СОКОЛОВ: Место в жизни, это, на самом деле, не очень важно, потому что человек может работать на небольшой должности, но ощущать себя при этом с ног до головы комфортно, защищенно, знать, что его дети будут сыты, будут учиться, будут одеты, а может быть человек, который очень обеспечен, но в силу рисковости своей профессии не может этого сказать просто-напросто.
Э.НИКОЛАЕВА: Что все это будет надолго.
П.СОКОЛОВ: Да. И как раз в тех условиях, к которым мы сейчас подошли, речь идет не о том, что сами по себе эти условия такие плохие, речь идет о том, что целая нация, будучи самой защищенной нацией в мире,…
Э.НИКОЛАЕВА: Даже если это так.
П.СОКОЛОВ: Но это действительно так, больших социальных защит, чем у советского народа не было ни у кого.
Э.НИКОЛАЕВА: У советского.
П.СОКОЛОВ: Да, я об этом и говорю, что целая нация, ну общность, по-моему, Леонид Ильич на 25-м съезде, что «Сегодня мы подошли к тому, что можем сказать – на сегодняшний момент создана новая социальная общность людей – советский народ», вот об этой общности мы и говорим, и вот именно эта социальная общность вдруг бац, и переходит на уровень социальной незащищенности, а вот это беда.
Э.НИКОЛАЕВА: Брошенности.
П.СОКОЛОВ: Да, и мы сейчас уже наработали, нажили какой-то жирок, который уже позволяет производить какую-то защищенность, незащищенность, о те годы, которые прошли, их тоже не выбросишь.
Э.НИКОЛАЕВА: Поговорим немного о вашем профессиональном уклоне, о том, в чем вы настоящий специалист, вы ведь не просто педиатр, а педиатр-невролог.
П.СОКОЛОВ: Совершенно верно, так случилось.
Э.НИКОЛАЕВА: Проснулась ведущая, о самом главном вспомнила.
П.СОКОЛОВ: Есть такое, невролог я, виноват.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну что, простому обывателя смотреть на неподвижных детей со всякими больными руками и ногами просто невыносимо, а как врачи к этому привыкают, вот вы? Нужно быть большим циником, что ли, Павел Леонидович?
П.СОКОЛОВ: Да никаким не циником, надо в них видеть людей, надо видеть возможность им помочь, надо, наверное, иметь свою шкалу оценки той самой помощи, потому что есть дети, безнадежно больные, есть дети, которым, как детям с детским церебральным параличом, можно помочь, даже несмотря на то, что они очень тяжело больны. Другое дело, каким образом рассматривать эту точку принятия решения, каким образом рассматривать сам процесс облегчения жизни таких детей. Можно заниматься бесплодными мечтаниями о том, что мы сейчас придумаем таблетку, которую дашь – он встанет и побежит.
Э.НИКОЛАЕВА: А может такое быть? Вообще это реально?
П.СОКОЛОВ: Дай бог, чтоб это было.
Э.НИКОЛАЕВА: Раздумывают вообще, над этой таблеткой работают?
П.СОКОЛОВ: Над одной таблеткой нет, над целой кучей таблеток, которые готовы будут это сделать, человечество будет работать, пока оно будет жить. А возможность помочь таким людям, таким детям может быть другой – можно помочь этим детям войти в нормальную человеческую жизнь. По-моему, чуть ли не государственной разнарядке, почти в каждом голливудском фильме присутствует инвалид.
Э.НИКОЛАЕВА: Да?
П.СОКОЛОВ: Да, вы посмотрите.
Э.НИКОЛАЕВА: А у нас эти дети изгои. Показывали не так давно фильм «Детский дом», где больные дети, без рук, без ног, с какими-то отклонениями.
П.СОКОЛОВ: Детские дома – это особая ситуация.
Э.НИКОЛАЕВА: Павел Леонидович, а почему они не адаптируются в нашу социальную жизнь?
П.СОКОЛОВ: А как они могут адаптироваться в нашей социальной жизни, интересно. Если они сидят в этом детском доме? Это и есть проблема социальной депривации – это лишение ребенка общения.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну, распределение какое-то.
П.СОКОЛОВ: Какое распределение, куда?
Э.НИКОЛАЕВА: На какие-то работы, если у него есть руки, пусть руками работает.
П.СОКОЛОВ: Это другой разговор. А как вы будете избегать эксплуатации такого рода труда?
Э.НИКОЛАЕВА: Но он может быть хорошим журналистом.
П.СОКОЛОВ: А если эти люди психически неполноценные, а если они недееспособные, как вы будете оформлять трудовые отношения в нашем государстве?
Э.НИКОЛАЕВА: Пускай медицинские работники оценивают, а то сразу нет руки, ноги – инвалид, почему сразу инвалид, а может, у него голова золотая, блестящая?
П.СОКОЛОВ: Да, есть люди с блестящими головами, я как раз и говорю о том, что подход к лечению таких больных действительно должен меняться.
Э.НИКОЛАЕВА: Конечно.
П.СОКОЛОВ: Для них самое главное – это интеграция в обществе, и мы занимались этой проблемой серьезно.
Э.НИКОЛАЕВА: Про Голливуд вы хорошо вспомнили.
П.СОКОЛОВ: Но на самом деле это так, это занятие человеком места в обществе, и оно должно идти сверху, и мы можем по-всякому работать с такими детьми, о которых мы говорим. Мы можем тратить бешеные деньги на то, чтобы постоянно, из года в год заниматься с ними общим массажем, а можем расходовать эти деньги совершенно иначе – на создание рабочих мест, на то, чтобы этот ребенок вошел в жизнь, в коллектив, научился зарабатывать деньги, быть может, создал семью, это особая социальная проблема.
Э.НИКОЛАЕВА: И не чувствовал себя ущербным, да.
П.СОКОЛОВ: Он будет себя чувствовать себя ущербным всегда.
Э.НИКОЛАЕВА: Да?
П.СОКОЛОВ: Да. Он будет обеспечивать сам себя, он будет относительно полноценным членом общества, а потом, нельзя забывать и о родителях. Самое большое счастье для родителей этих детей – знать, что их ребенок будет устроен, что он будет пристроен, когда не будет их.
Э.НИКОЛАЕВА: Какая трогательная тема.
П.СОКОЛОВ: Сами спросили.
Э.НИКОЛАЕВА: Если не секрет, как вы разговариваете с мамами больных детей? Что можно сказать матери, у которой больной ребенок? Как вы общаетесь?
П.СОКОЛОВ: Как я живу, как я дышу, так я и разговариваю, это нормальная ситуация. Я вряд ли смогу ответить на этот вопрос, ей-богу. Как я разговариваю, я ловлю себя на том, что я довольно редко разговариваю со здоровыми, по причине такой работы, сейчас административная работа больше…
Э.НИКОЛАЕВА: Ну, Павел Леонидович. У вас хорошее чувство юмора.
П.СОКОЛОВ: Ловишь себя на том, что с мамами-не с мамами, а вот с детьми, имеющими какие-то отклонения в развитии, оно накладывает свой отпечаток. Кстати, и общение с детьми вообще, есть такое понятие, как педиатрическая деформация.
Э.НИКОЛАЕВА: Да что вы? Вы и со взрослыми иногда становитесь таким же, как с детьми?
П.СОКОЛОВ: Иногда да, потому что если взрослому скажешь, например, «Зайчик, пропусти, пожалуйста», можешь нарваться на неадекватную реакцию, то же само, что и у педагогов. Матушка у меня уже 50 лет с гаком отработала в начальных классах, и там наблюдается похожее, мы становимся похожими постепенно.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну, может, это неплохо, Павел Леонидович, это лучше, чем жестокость и злоба по отношению к окружающим.
П.СОКОЛОВ: На самом деле, без здорового уровня профессиональной деформации в профессии сложно, она должна быть.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну понятно, накладывает же отпечаток.
П.СОКОЛОВ: И пусть.
Э.НИКОЛАЕВА: В вашем случае и пусть. Дай бог всем быть педиатрами. Ну что, вам в клинике удалось избавиться от этих «карт», от регистратуры, да?
П.СОКОЛОВ: На самом деле, избавиться не удастся, пока не будет законодательно закреплено право электронной подписи, а построить поликлинику на электронной базе данных, на том, чтобы вся информация двигалась в режиме реального времени и следовала за пациентом, да, мы к этому активно идем, мы задумали этот проект, мы его проводим, он еще не полностью готов, работы еще много. Но тем не менее, да, мы работаем в условиях электронной карты, это нам позволяет практически все процессы учитывать в режиме онлайн, это очень важно. А потом если уж мы заговорили о таких сложностях, как электронная карта, процессы, онлайн…
Э.НИКОЛАЕВА: Итак, напоминаю вам, что в студии нашей программы Павел Соколов, ответственный за здоровье детей, гендиректор клиники «Медси», а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Павел Леонидович, вообще можно ли сравнивать клинику с производством, с организацией, где все зависит от всех?
П.СОКОЛОВ: Три «да», это точка зрения менеджера, не врача.
Э.НИКОЛАЕВА: Не невролога, не педиатра.
П.СОКОЛОВ: Нет, это точка зрения менеджера медицины.
Э.НИКОЛАЕВА: А педиатр вам скажет «Я еще духовно не прониклась этим пациентом», я должна с ним поговорить, узнать его анамнез.
П.СОКОЛОВ: А в производственном отношении это выявится в том, какое время вы даете педиатру на прием.
Э.НИКОЛАЕВА: Какое, кстати? 17 минут, мне вчера сказали. Я говорю, у вас нет пациентов все равно, что вы так на меня набросились, по-человечески можете мне ответить? Это вот в той клинике, куда я зашла. А они говорят, да у нас тут очередь, через пять минут, в пять часов, у меня уже тут пациент. Ни одного человека ни до пяти, ни после пяти, а столько крика и шума, «У нас 17 минут на пациента».
П.СОКОЛОВ: 17 минут на пациента – это очень даже и…
Э.НИКОЛАЕВА: Они ругались 20 минут, Павел Леонидович.
П.СОКОЛОВ: Недурственно, если 17 минут на пациента. Как правило, эти нормативы в поликлиниках не удерживаются, потому что они обязаны принять всех. Кстати, на то нам и нужна эта пресловутая электронная система, потому что мы являемся одними из немногих учреждений, которое умудряется работать по записи.
Э.НИКОЛАЕВА: Но пришлых принимают?
П.СОКОЛОВ: Естественно.
Э.НИКОЛАЕВА: Или прямо штыками выгоняют?
П.СОКОЛОВ: Ну что вы, нет. Это все равно палка о двух концах, это, с одной стороны, вызывает и недовольство, потому что если мама опаздывает, то у нее возникают проблемы, у нас она просто становится следом за тем ребенком, который не опоздал, и все равно они попадают на прием к врачу. Хотя мы сталкиваемся с тем, что очень многим было бы комфортнее видеть очереди в поликлинике, сидеть в очереди, выяснять, кто здесь стоял, кого здесь не стояло, но мы очень много работаем с малышней, а это страшное дело. Во-первых, это инфекции, а во-вторых, как с ними – его же только-только привез я по своему мелкому знаю…
Э.НИКОЛАЕВА: А сколько вашему мелкому?
П.СОКОЛОВ: 9 месяцев ему.
Э.НИКОЛАЕВА: Ничего себе, какой молодец.
П.СОКОЛОВ: Вот его запаковал, схватил, привез, а уже все, время истекает, кушать хотим, а мужику поди не дай покушать, да?
Э.НИКОЛАЕВА: Ну да. Пописать тоже.
П.СОКОЛОВ: Нет, ну пописать, слава богу, вопросов нет, с памперсами проблем нет. А старшему да, я кипятил целое ведро подгузников.
Э.НИКОЛАЕВА: Кипятил и гладил ночами.
П.СОКОЛОВ: Подгузники не гладил, грешен.
Э.НИКОЛАЕВА: Марлевые эти.
П.СОКОЛОВ: Ну да, честно кипятил.
Э.НИКОЛАЕВА: Самое главное – прокипятить.
П.СОКОЛОВ: Да.
Э.НИКОЛАЕВА: У кого нет денег на памперсы, советуем запастись марлей.
П.СОКОЛОВ: А мне выдавали, между прочим, в 90-м году мне выдали по справке о рождении ребенка 10 пеленок теплых, 10 простых, 5 метров марли, талон на получение гречки и курицы для кормящей матери, и я умудрился все это купить…
Э.НИКОЛАЕВА: Это где?
П.СОКОЛОВ: В Пролетарском районе города Москвы.
Э.НИКОЛАЕВА: В каком году вы родили первый раз?
П.СОКОЛОВ: В 90-м.
Э.НИКОЛАЕВА: Это вам повезло. Я в 84-м, никаких талонов тебе, ни пеленок.
П.СОКОЛОВ: А, вот тогда не было никаких социальных программ. А как же, вы рожали при советской власти – вы могли все купить и все.
Э.НИКОЛАЕВА: Могла – поди купи.
П.СОКОЛОВ: А я не мог ничего купить.
Э.НИКОЛАЕВА: Ничего не купишь тогда уже.
П.СОКОЛОВ: Да?
Э.НИКОЛАЕВА: Конечно.
П.СОКОЛОВ: Потому что я комфортно поехал в «Детский мир», мне отгрузили все, что мне положено, я человек ужасно суеверный, я это сделал за один день.
Э.НИКОЛАЕВА: Надо брать, пока дают?
П.СОКОЛОВ: Да нет, просто пока ребенок не родился, я считал, что ни в коем случае нельзя этого покупать. Сестра привезла коляску, я купил все остальное, мы были полностью упакованы в первый же день.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну вы молодец. Так, рубрика «Культура-мультура», не буду далеко ходить, в качестве вопиющего случая приведу случай с моими родственниками – мой новорожденный племянник, у которого был заусенчик в пальчике – красненькое, один день, второй. Вместо того, чтобы, элементарная безграмотность взрослого, намазать просто зеленкой, они ему намазали кремиком, и этот кремик раздул такое, что ноготь сняли и полпальца вообще еле сохранили, ну как такое? Ведь умные, книжки читают, но в книжках не написано, что если у ребенка на мизинчике заусенец, то надо просто намазать зеленкой, а не мазать детским кремом.
П.СОКОЛОВ: Кстати, надо еще подумать, какой зеленкой мазать.
Э.НИКОЛАЕВА: Как это?
П.СОКОЛОВ: Потому что бывает спиртовая, а бывает водная. А если ребенок месячный, то лучше намазать водной. А если красненькое у новорожденного или двухмесячного ребенка появилось, так лучше спросить у врача. Хотя бы, может, позвонить.
Э.НИКОЛАЕВА: Так нет такого врача, семейного, как наша Елена Анатольевна Воробьева, которой я могу в 2-3 часа ночи позвонить и сказать «Красненькое вокруг пальчика – чего делать-то, Елена Анатольевна?»
П.СОКОЛОВ: Да ей можно позвонить и в рабочее время. Если бы они хотя бы в рабочее время позвонили, то этого бы не было, так ведь?
Э.НИКОЛАЕВА: Да. Инфекция, нагноение, и так далее. А вам часто вообще приходится сталкиваться с родительским головотяпством?
П.СОКОЛОВ: Часто. Если брать мою практику как неврологическую, головотяпство родителей к прямому тяпству головы у детей.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну да. В очереди они сидели, девочка маленькая рядом сидела, у нее спрашивают, а что с ребенком, они говорят «Уронили, у нее во время еды, когда отрыгивает, кровь».
П.СОКОЛОВ: Ну, госпитализировали этого ребенка, наверное. Речь-то идет о том, что за ребенком надо смотреть, не всегда это получается, но для того, чтобы не дать рекомендации, которая, как я говорил, может быть неисполнимой, надо четко совершенно знать, что если ребенок пополз, то вокруг дивана должны быть подушки. Можно даже купить мат в спорт-магазине, ребенок дороже, и просто раскидать это все, чтоб если уж он тяпнулся, то хотя бы не головой. Естественно, надо все поднимать. Естественно, сейчас в любом детском магазине можно купить целую пропасть всяких закрывашечек, защелочек, закрышечек для розеток, все-все. Мы первого когда родили, я просто взял и все электроаппаратуру, накупил в магазине уголков и досок, и просто поднял все на полтора метра. У нас не было этой проблемы, просто поработал полдня, стенки насверлил и все, никаких проблем не было. И сейчас нужно думать именно об этом. А потом, вы знаете, есть такой совершенно мерзкий закон – может упасть с пеленальника - а пеленальник, представляете, столик огороженный с трех сторон, - новорожденный ребенок, закутанный профессиональной медицинской сестрой. Представляете, что такое новорожденный ребенок, закутанный профессиональной медсестрой?
Э.НИКОЛАЕВА: Спеленутый по рукам и ногам.
П.СОКОЛОВ: То есть это плотный сверток, который по сути своей никаких производственных телодвижений кроме сосания делать не может. Вот эти дети падают.
Э.НИКОЛАЕВА: Ничего себе.
П.СОКОЛОВ: Это грустная медицинская статистика. Никто, естественно, не видят, когда они падают, только слышат. Как они это делают, неизвестно. Поэтому всегда, когда начинаешь работать с матерью, всегда говоришь «Главный закон – прямой контакт есть, значит, все хорошо». И такая мелочь – смотришь ребенка, возьмешь его на ручки посмотреть, на лампочку, на улицу, чтоб на его реакцию посмотреть, когда передаешь ребенка из рук в руки, обязательный вопрос, вот профессионала-педиатра сразу можно вычленить по этому вопросу, - взяли? мама ощутила? да, взяла, все, руки убрали, а без этого вопроса ни-ни. И если, допустим, доктор лезет за какой-то погремушкой, он ребенка за ногу всегда держит, а за погремушкой лезет, или говорит маме «Будьте добры, подержите, пожалуйста», и покуда она его не возьмет, он не отойдет. То же самое представьте, мама дома одна, ребенок на пеленальнике, памперс вон там, а крем мы забыли, салфетки не открываются, провалилась, ее пальцем выковырять надо - извините, дорогие мамы, думайте, смотрите, помните, и все будет хорошо.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну что ж, Павел Леонидович, вам нужно инструкции писать по пользованию детьми. Кстати, по поводу книжек…
П.СОКОЛОВ: Я стараюсь это делать, на самом деле.
Э.НИКОЛАЕВА: Да, делаете?
П.СОКОЛОВ: Да.
Э.НИКОЛАЕВА: Потому что книжки-то бог весть кто вообще напишет и продавать будет.
П.СОКОЛОВ: Вы знаете, книжки нет, а вот по журналам с удовольствием пишу, причем в последнее время с большим удовольствием пишу для мамовых журналов, так называемых, чем для научных, потому что отдача очень трогательная и очень быстрая. Видно, что людям это нужно, и одной такой статьей можно сделать больше, чем каким-нибудь заумным тезисом.
Э.НИКОЛАЕВА: Да. Зима, наверное, самое тяжелое для вашей клиники время года. Все знают, как подготовить к зиме автомобиль, а давайте расскажем им про то, как подготовить к зиме ребенка.
П.СОКОЛОВ: А как вы подготовите? Вон, на рекламе «Детского мира» написано «Одень потеплее».
Э.НИКОЛАЕВА: А вот баланс тепла и холода, одежда, лекарства по любому поводу…
П.СОКОЛОВ: Какие лекарства? Зачем?
Э.НИКОЛАЕВА: Профилактика гриппа, зимних травм, можно ли доверять нашим аптекам, я все в одну кучу валю.
П.СОКОЛОВ: А я все это усваиваю.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну что, давайте с тепла и холода – потеплее одевать или нет?
П.СОКОЛОВ: Ребенку должно быть, прежде всего, свободно. Есть разные детские вещи, есть те, которые теплые и абсолютно сковывают движения ребенка. Как писал, по-моему, Константин Георгиевич Паустовский, «теплые русские сапоги, именуемые валенками».
Э.НИКОЛАЕВА: Хорошая вещь, кстати.
П.СОКОЛОВ: Да, но нога в ней не движется, а ребенок в своей одежде должен двигаться. Я прошу, чтобы мои рекомендации с особым разумом учитывали жители крайнего севера, когда деваться некуда и лучше валенок ничего не придумаешь, но тем не менее, одежда ребенка должна быть удобной. Сейчас, к счастью, и жители безвестных китайских деревень могут пошить что-то такое, что можно купить на не очень высоком ценовом уровне, и наши сейчас стали очень хорошо шить для детей, не очень дорого, доступно. То есть ребенка одеть тепло, доступно и вольготно можно, это главное, потому как если ребенка просто-напросто замотать, закутать, я имею ребенка, который уже освоил такой навык, как хождение, который двигается на прогулке, если его закутать, он будет стоять как пень и тихо потеть со всеми вытекающими последствиями. Ребенок должен двигаться. Определенное стеснение, конечно, есть, мороз есть мороз, никуда не денешься, но, опять же, в какой мороз какого ребенка выпускать.
Э.НИКОЛАЕВА: И что он будет делать на морозе, стоять или играть. Профилактика гриппа – надо делать прививки?
П.СОКОЛОВ: На этот вопрос нужно отвечать по каждому конкретному случаю – есть группа детей, которым не надо делать прививки от гриппа. В то же время сейчас достаточно сильно – это, кстати, вопрос о государственной поддержке, - идет уже обязательная вакцинация против гриппа, но она учитывает наличие как показаний, так и противопоказаний, поэтому, так скажем, наличие перед лицом микрофона очень сильно обязывает. Сказать всем подряд «Бегом!» нельзя, всем подряд сказать «Бегом посоветоваться с доктором», можно.
Э.НИКОЛАЕВА: Хорошо. Итак, лекарства, которые непонятно где покупать, хорошие…
П.СОКОЛОВ: Понятно, где покупать.
Э.НИКОЛАЕВА: В аптеках. В каких?
П.СОКОЛОВ: В хороших аптеках.
Э.НИКОЛАЕВА: Где они, хорошие аптеки, Павел Леонидович?
П.СОКОЛОВ: Признаки хороших аптек: первое – это не аптечный пункт.
Э.НИКОЛАЕВА: В метро, в переходах.
П.СОКОЛОВ: Да. в каком-нибудь спальном районе, рядом с гастрономом, с обменным пунктам. Сейчас уже есть хорошо брендованные аптечные сети, для которых вопрос качества торговли – это вопрос выживания и сохранения на рынке, это серьезная вещь. То есть авторитетная аптека – это лучший рецепт от того, чтобы не вляпаться в подделку.
Э.НИКОЛАЕВА: Ну да. Толстые дети.
П.СОКОЛОВ: Чего толстые дети?
Э.НИКОЛАЕВА: Сколько давать витаминов? Толстые, потому что бабушки их кормят, это же тоже уровень образования родителей, которые закармливают своих детей.
П.СОКОЛОВ: Кстати, это еще и уровень образования лечащего педиатра. Вспоминаю, что на экзамене по пропедевтике, есть такое название красивое, это введение в детские болезни, обязательным пунктом экзамена был расчет питания грудного ребенка, в зависимости от его веса и в зависимости от его состояния. Пропедевтику сдают после третьего курса.
Э.НИКОЛАЕВА: Серьезная вещь.
П.СОКОЛОВ: Вот насколько глубоко в мозги педиатра вбит расчет питания. По чему? По качественному составу, по калорийности, по всем этим вещам.
Э.НИКОЛАЕВА: Понятно. Ну что, зимой очень грязный в Москве воздух, легочные болезни…
П.СОКОЛОВ: А что такое легочные болезни?
Э.НИКОЛАЕВА: Астма, бронхит.
П.СОКОЛОВ: Это не только в Москве. Испарений, конечно, много.
Э.НИКОЛАЕВА: От этой слякоти, непонятно, что еще сыпят на улице, зараза эта вся.
П.СОКОЛОВ: Это большой вопрос. Действительно, это все испаряется, хотя нам кричат, что автомобили от этого становятся здоровее, а люди вроде как тоже.
Э.НИКОЛАЕВА: Да конечно, я сапоги себе купила в прошлом году – они у меня все в корку превратились.
П.СОКОЛОВ: Так обещают же городские власти, что этого не будет, что вашим сапогам будет только лучше, вы вообще будете носить их вечно.
Э.НИКОЛАЕВА: 400 долларов коту под хвост.
П.СОКОЛОВ: Жалко сапоги.
Э.НИКОЛАЕВА: Да, или Юрию Михайловичу Лужкову претензии предъявить?
П.СОКОЛОВ: Нет, Юрий Михайлович вроде борется как может. Вроде уже обещали, что не будут сыпать на тротуары.
Э.НИКОЛАЕВА: Они обманывают его, получается, те, которые отвечают за посыпку улиц.
П.СОКОЛОВ: Получается, да.
Э.НИКОЛАЕВА: Наверное, есть все-таки какой-то корыстный этот, который за откат…
П.СОКОЛОВ: Ну, это есть везде. А на предмет того, чем дышим, как живем, есть проблемы большого города, никуда от них не денешься. Кстати, мы задумали, где-то, наверное, в следующем году, открывать кабинет большого города – кабинет экологического здоровья в поликлинике. Потому как если говорить просто по мнению педиатра на приеме, наши детки приезжают розовенькими в сентябре, и как правило, московские дети, особенно из центра, приобретают круги под глазами, по моим наблюдениям, где-то уже к концу сентября-октябрю.
Э.НИКОЛАЕВА: Представляете, за месяц готовы. Итак, последний вопрос – Павел Леонидович, какими словами вы заканчиваете планерки в своей клинике?
П.СОКОЛОВ: Очень простой ответ: «Спасибо всем, давайте работать».
Э.НИКОЛАЕВА: Отлично. Спасибо за ваш ответ, за то, что вы настоящий врач, можно сказать, доктор. Люди, не заставляйте врачей чертыхаться, берегите здоровье своих детей. Всем пока, в эфире были я, Элина Николаева, и…
П.СОКОЛОВ: И доктор Соколов.
Э.НИКОЛАЕВА: Отлично. Спасибо.