Христо Тахчиди - Какого черта - 2006-11-04

Э.НИКОЛАЕВА: Культурный человек должен хорошо видеть этот лучший из миров, культурный человек должен всегда следить за своим зрением, за глазами, - так считает офтальмолог с мировым именем Христо Периклович Тахчиди, он же директор Федоровского МНТК Микрохирургии глаза. Здравствуйте, Христо Периклович.

Х.ТАХЧИДИ: Добрый день.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну что же, я хочу сразу начать с болезни века – с ухудшения, которое возникает при пользовании компьютерами, сидении перед телевизором, насколько это фатально и как с этим бороться?

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, это расплата за цивилизацию. Человек в природе должен был на 80% смотреть вдаль, то есть выглядывать дичь, фрукты, прочие зеленые места, где он может обитать. А реальность сегодняшнего дня такова, что он замкнулся в очень замкнутом пространстве, коротком – это телевизоры, это компьютеры, это наши квартиры, достаточно узкие в этом плане, и это, бесспорно, продление светового дня, то есть искусственный свет, и вы знаете прекрасно, и вы этим пользуетесь, к сожалению, и я тоже, мы сидим вечерами, пишем, читаем, делаем срочные сообщения, доклады, статьи и так далее. Все это дает колоссальную перегрузку зрения вблизи и естественно, это даром для человека не проходит – мы расплачиваемся болячками, которые у нас есть.

Э.НИКОЛАЕВА: Понятно, мы никак не хотим закончить свой рабочий день тогда, когда заканчивается световой день, да?

Х.ТАХЧИДИ: на самом деле мы всегда хотим что-то сделать за счет себя, а точнее за счет своего здоровья, то есть все что мы делаем, особенно увлеченно делаем, мы всегда делаем с перегрузкой, это абсолютно однозначно, потому что если, например, поработать час, у вас, допустим, идет какая-то хорошая передача, все получается, вы еще продлеваете и еще, если я пишу статью и у меня все идет нормально, то 12 часов ночи, час выливается в какую-то монографию, все замечательно, все за счет чего? За счет того, что недоспать, недоесть, недобежать.

Э.НИКОЛАЕВА: Прилив энергии, муза опустилась и так далее. Вы давно практикует как врач, как хирург, какие еще глазные болезни стали чаще встречаться в последнее время? я вот знаю, что на периферии запущена глоукома, рост в разы в какие-то, выудила я такую статистику.

Х.ТАХЧИДИ: Нет, это абсолютно точно. На самом деле, у нас, если мы говорим о Российской Федерации, две тенденции: первое – это все те передряги, которые мы все пережили, - это распад государства, это изменения экономики и всей этой системы, это, конечно, пострадало в результате всех этих реформ, прежде всего, здравоохранение, особенно поликлиническое звено. Та система, которая в Союзе была одной из лучших в мире, то есть выявляемость болезней, диспансеризация, которая оскомина нам набила, и мы достаточно легко к этому относились, на самом деле это все позволяло быстро, эффективно, на ранней стадии выявлять болезни, и это большое подспорье. Дело в том, что когда пациент сориентирован, что он болен и что ему нужно делать, это активнейший помощник, который на 50% помогает врачу реализовать эту историю. Это одна часть, а вторая часть – это, конечно, цивилизация, то есть мы опять окунулись в цивилизацию, если у нас было 10 компьютеров на всю страну, сегодня у нас у каждого есть в доме, да и не один.

Э.НИКОЛАЕВА: По 2, по 3.

Х.ТАХЧИДИ: Это то, о чем мы говорим, - технологии, бешеный ритм жизни.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну вы же тоже так живете, у вас тоже компьютер, я смотрю, красные глаза. Может, вам пора делать операцию?

Х.ТАХЧИДИ: Я такой же человек как и все и привержен в принципе тем же изъянам поведенческим, как и все остальные.

Э.НИКОЛАЕВА: А если, например, начинают наступать какие-то изменения возрастные. Например, я тут замечаю за своим мужем, он вблизи начинает смотреть и раз – к носу бумажку, я говорю «Але, гараж это что такое? Это куда это ты бумажку подносишь?» Это что означает, Христо Периклович?

Х.ТАХЧИДИ: Это значит возраст, самое элементарное.

Э.НИКОЛАЕВА: Да? Это близорукость?

Х.ТАХЧИДИ: Нет, это дальнозоркость возрастная, точнее пресбиопия, то есть не хватает рук, чтобы отодвинуть стиво.

Э.НИКОЛАЕВА: Да-да, начинает всматриваться в даль, я думаю, батюшки, вроде же еще не старый совсем, а вон уже что.

Х.ТАХЧИДИ: У нас юморная аналитика этой ситуации – просто руки короткие, не хватает.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, так это что? Надо делать операцию?

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, это очень простая история, вы знаете, что у человека с возрастом начинает теряться эластичность ткани, появляются морщины, первые в 25 лет…

Э.НИКОЛАЕВА: Не говорите мне о морщинах, не надо о грустном.

Х.ТАХЧИДИ: Я смотрю в другую сторону. А в принципе это явление связано с эластичностью внутриглазной линзы, хрусталика, то есть где-то к сорока годам она теряет свою эластичность, то есть перестает при приближении объекта превращаться в шаровидную форму. Когда мы приближаем объект, хрусталик становится шаровидным, преломляет сильнее, и мы фокусируем изображение вблизи.

Э.НИКОЛАЕВА: Как бы в шаре?

Х.ТАХЧИДИ: Да. И вот это история к сорока годам меняется в связи с тем, что эластичность хрусталика теряется, то есть мы объект приближаем, а он не становится шаровидным, называется это явление пресбиопия, развивается от сорока до шестидесяти лет ,и самое примитивное решение этого вопроса – это очки, но сегодня мы разрабатываем массу новых методик, ищем, как же сделать так, чтобы человек после сорока снова был двадцатилетним. Есть некоторые наработки, хорошо отработанные для клиники, но пока, к сожалению, предложить не можем, поиск идет.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть пока еще с этим бороться никак нельзя?

Х.ТАХЧИДИ: Можно элементарные очки.

Э.НИКОЛАЕВА: А операция пока еще никаких не делают, так чтобы от себя не отделять?

Х.ТАХЧИДИ: Делаем, но это еще пока клиническая апробация.

Э.НИКОЛАЕВА: Правда? А я думала, что проблема только у тех пациентов, у которых от рождения, например, сетчатка не сформировалась, ничего с глазом сделать нельзя, я думала, что все уже теперь заменяется, что глаз можно по частям собрать, из деталей различных соединить, слепить воедино, а оказывается вон чего.

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, мы действительно можем разобрать глаз и собрать снова, это касается оптической системы глаза, а вот что касается сетчатки, а особенно нервных проводков и продвижения изображения в головной мозг, здесь проблем много, то есть здесь мы мало что умеем делать.

Э.НИКОЛАЕВА: А я думала, вот эта вот элементарная вещь, когда от себя на дальнее расстояние отодвигаешь лист, которая называется дальнозоркостью, да?

Х.ТАХЧИДИ: Это называется пресбиопия.

Э.НИКОЛАЕВА: А что же называется в народе дальнозоркостью?

Х.ТАХЧИДИ: Дальнозоркость – это когда человек вдаль видит лучше, чем вблизи.

Э.НИКОЛАЕВА: Так, а близорукость?

Х.ТАХЧИДИ: А близорукость это когда вблизи он видит лучше чем вдаль.

Э.НИКОЛАЕВА: А когда чтобы лучше прочитать, нужно отодвинуть от себя на расстояние вытянутой руки, это пресбиопия?

Х.ТАХЧИДИ: Да, это пресбиопия, которая начинается с сорока лет.

Э.НИКОЛАЕВА: И которая не лечится?

Х.ТАХЧИДИ: Которая лечится очками, вернее, не лечится, а компенсируется очками, это не заболевание.

Э.НИКОЛАЕВА: А операции никакие не делаются. Так, а что же вы ездите на все эти конференции в Англии, в Германии, где там ваши новейшие достижения, что там вам рассказывают-то про это? Я думала, там какие-то новые открытия вы привезете нам.

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле мы как раз и обмениваемся этой новой информацией, этими новыми достижениями, опытом своим, клиническими оценками и так далее, потому что мы движемся очень осторожно, мы имеем дело с людьми, со здоровьем, поэтому здесь авантюры и какие-то эмоциональные выплески совершенно неприемлемы, все должно быть выверено, измерено, мало того, мы должны просчитать прогностически. То есть да, мы получили прекрасный эффект сегодня, но что будет через пять лет, через десять? Потому что человек есть человек, и мы несем ответственность за его завтра.

Э.НИКОЛАЕВА: Но какие-то открытия на последней лондонской конференции все-таки сделаны в области офтальмологии?

Х.ТАХЧИДИ: Бесспорно. Если мы раньше при катаракте разрезали полглаза, чтобы провести операцию, а вчера это делали через три с половиной миллиметра, то сегодня мы в Лондоне договорились уже до полутора миллиметров, что такое полтора миллиметра? Инъекционная игла – это где-то 0,5-0,8, это почти инъекция, вот через эту инъекцию можно удалить хрусталик, и что самое интересное, имплантировать внутрь искусственный хрусталик, то есть его сворачивают в трубочку, через этот микропрокол вводят в глаз, там он разворачивается, и дальше мы его сажаем в то место, куда нужно, и это дает качественное зрение. Самое интересное заключается в том, что, это вам ближе относительно пресбиопии, что мы научились делать хрусталики, через которые можно видеть вдаль и вблизи, то есть это мультифокальные так называемые линзы, которые позволяют давать зрение вдаль и вблизь. Дело в том, что до последнего года хрусталики искусственные, которые были во всем мире, они давали только установочное зрение – вот вы, например, закажете сделать вам зрение на даль, мы делаем, но вблизи вам нужны будут очки, либо мы делаем вблизь высоченное зрение, а вдаль нужны очки.

Э.НИКОЛАЕВА: Так, Христо Периклович, подождите, я хорошо вижу и вблизи и вдаль.

Х.ТАХЧИДИ: Я имею в виду виртуального пациента.

Э.НИКОЛАЕВА: Понятно, то есть могут прийти пациенты и сказать, что хотят что-то одно, а нельзя сказать, что я хочу и то, и другое?

Х.ТАХЧИДИ: Сказать можно, но мы не могли это исполнить.

Э.НИКОЛАЕВА: А сейчас вы говорите, что можно? То есть аналог здорового зрения.

Х.ТАХЧИДИ: Близкий аналог, еще не идеально, но достаточно интересно, но самое интересное, что вы правильно говорите – есть люди, которым нужно качественное зрение вдаль, есть те, кому нужно качественное зрение вблизи.

Э.НИКОЛАЕВА: Это категория профессиональных каких-то деятелей?

Х.ТАХЧИДИ: Совершенно верно.

Э.НИКОЛАЕВА: Но очки лучше делать, нельзя же делать операцию, чтобы было только так, какая-то странная логика.

Х.ТАХЧИДИ: А это же психология человека.

Э.НИКОЛАЕВА: Странная.

Х.ТАХЧИДИ: И когда мы с пациентом беседуем,..

Э.НИКОЛАЕВА: А зачем вам так? сделайте уж наверняка, чтоб общее было.

Х.ТАХЧИДИ: Нет, мы делаем то, что хочет пациент.

Э.НИКОЛАЕВА: Правда? Вы беседуете и говорите ему?

Х.ТАХЧИДИ: Обязательно, мы прогнозируем, даже моделируем ситуацию, подбираем оптику и говорим, что будет вот так вот, вас устраивает? И он выбирает то, что хочет.

Э.НИКОЛАЕВА: Странные какие люди-то бывают.

Х.ТАХЧИДИ: Нет, вот смотрите – предположим, близорукий человек, у него произошла катаракта, мы ему удалим катаракту, можем поставить хрусталик, и он станет нормальным, он никогда в жизни таким не был, это совершенно новое восприятие мира. Либо мы ему можем оставить небольшую близорукость, и он возвращается к своей исходной ситуации жизненной, и как правило, 100% миопов идут именно на это – давайте сделаем небольшую близорукость, чтобы я видел так же прекрасно вблизи, как и раньше, чтобы внешний мир я видел по тем же ощущениям, как и в прошлом.

Э.НИКОЛАЕВА: Ага, то есть не надо мне такого, что является стандартом.

Х.ТАХЧИДИ: Понимаете, этот стандарт является относительным, относительно его восприятия, относительно его жизненного опыта.

Э.НИКОЛАЕВА: Надо же, как тяжело вам приходится, это не офтальмология, а практически целая психология.

Х.ТАХЧИДИ: Нет, врач это обязательно психолог, потому что контакт с больным это начало и диагностического лечебного процесса. Если вы не нашли контакта с больным, то у вас ничего не получится, а больные все разные, психология разная, настрой разный, манера общения, умение заставить человека говорить. У вас аналогичная, я думаю, ситуация, потому что вы должны уметь разговорить вашего визави.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, Христо Периклович, вас и разговаривать не надо, вы сами кого хочешь разговорите, пациенты у вас там потоком идут беспрерывным. Так вы скажите, какие еще бывают заморочки у людей, что вы сами порой руками разводите и удивляетесь, приходите домой и рассказываете жене, представляешь, у нее прекрасное зрение, а она говорит, сделайте хуже, потому что я привыкла к плохому.

Х.ТАХЧИДИ: Я могу вам из своего опыта рассказать такой случай, у нас была совершенно нормальная практика ходить в предприятия общества слепых, такие предприятия в Советском Союзе были, они выпускали разные штепсели, розетки, где слепые работали и имели возможность зарабатывать на жизнь, и вот мы периодически осматривали, думали, что мы можем сделать с точки зрения восстановления зрения у этой категории пациентов. И вот в один из таких осмотров один мужчина, громадный, метра два ростом, русский такой богатырь, двусторонняя врожденная катаракта, зрение нижайшее, я посмотрел – прекрасно можно все сделать, поставить искусственный хрусталик, зрения 100% не получим, но процентов 50-60% можно получить, а это практически нормальная полноценная жизнь.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть все будет видеть?

Х.ТАХЧИДИ: Да, а были сотые зрения, то есть это единицы процентов, 5-6%. Поговорили, договорились, он приехал, прооперировали один глаз – прекрасно, второй глаз – прекрасно, зрение 40-50%, блестяще, человек счастлив, все замечательно и великолепно, через полгода приходит – удалите мне оба хрусталика.

Э.НИКОЛАЕВА: Кошмар, надо же.

Х.ТАХЧИДИ: Я говорю, в чем дело. Настаивает, удалите и все. Мы с ним беседовали около час, я из него выудил, в чем дело – оказывается, он стал видеть 50%, он не попадает в категорию Общества слепых, его выгнали с работы, он потерял всю эту систему, в которой жил лет сорок, и человек остался в этой среде, к которой он абсолютно никак не адаптирован.

Э.НИКОЛАЕВА: При этом он еще и не абсолютно здоровый.

Х.ТАХЧИДИ: Что делать? У него семья, двое детей, и я его прекрасно понял, понял его настрой.

Э.НИКОЛАЕВА: Но это же ужас, это же кошмар.

Х.ТАХЧИДИ: Да, это ужас, но пришлось…

Э.НИКОЛАЕВА: Это же рабство обстоятельств получается, ради того, чтобы получить какие-то жалкие гроши, жалкие дотации, человек лишает себя самого прекрасного в жизни – это видеть, дикость просто какую-то вы мне рассказываете.

Х.ТАХЧИДИ: Я бы, допустим, в эту плоскость не ушел, но на самом деле это шок, это был реальный шок у человека, связанный с тем, что он вдруг…

Э.НИКОЛАЕВА: Ну нашел бы себе другую работу.

Х.ТАХЧИДИ: Так в том вся и беда – у него к сорока годам ни диплома, ни профессии, ничего нет, он умеет делать только то, что он умеет делать в этом обществе слепых.

Э.НИКОЛАЕВА: Розетки.

Х.ТАХЧИДИ: Совершенно верно.

Э.НИКОЛАЕВА: Одну вставлять в другую.

Х.ТАХЧИДИ: То есть этот шок, он полгода где-то походил, потыкался.

Э.НИКОЛАЕВА: А с мозгами как-то сделать рывок нельзя? Подумать о том, что надо как-то в себе что-то перевернуть.

Х.ТАХЧИДИ: Понимаете, шоковое состояние у каждого реализуется по-своему, вот у него так, пришлось включиться в его трудоустройство, трудоустроили его.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть не стали ему портить глаза?

Х.ТАХЧИДИ: Естественно, это невозможно – испортить свой труд.

Э.НИКОЛАЕВА: Сделать опять из зрячего слепого. Я подумала, что он вас уговорил.

Х.ТАХЧИДИ: Нет-нет, ни в коем случае.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну слава тебе господи, перекрещусь, есть бог на свете, а то я думала, вы готовы на любые «чего желаете», знаете как в ресторане – желание клиента закон.

Х.ТАХЧИДИ: Нет, здесь заканчивается ресторанная деловая часть, переходим к медицине.

Э.НИКОЛАЕВА: Несмотря на то, что вы могли сказать, нет проблем, давайте деньги, обратно вас сделаю слепым, ужас какой, бывают же такие вещи.

Х.ТАХЧИДИ: Нет, трудоустроили, все нормально, благополучно, то есть здесь этот сценарий закончился хорошо, но тем не менее и у меня был шок – я думал, в чем дело, почему. Вообще бывает такая ситуация, когда человек психологически ее не переносит, но это психологически неуравновешенный типы людей, у него такое ощущение, что у него что-то лишнее в глазу, какое-то инородное тело.

Э.НИКОЛАЕВА: А, то есть бывает такое.

Х.ТАХЧИДИ: Да, истерический диагноз бывает, то есть это психически больные люди, это редчайшие вещи, но тоже встречаются.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну что же, Христо Периклович Тахчиди, офтальмолог-микрохирург, гендиректор Федоровского МНТК. Христо Периклович, ну а какие еще последние есть разработки, кроме того, что можно мультихрусталик делать, мультизрение?

Х.ТАХЧИДИ: Появились такие вещи интересные, которые раньше у нас тоже были проблемой, это так называемая искусственная радужка. Вот когда мы смотрим друг другу в глаза, мы видим цвет глаз.

Э.НИКОЛАЕВА: У вас карие. А у меня какой-то желто-зеленый.

Х.ТАХЧИДИ: У вас зеленоватый, да, так вот это и есть радужка, а в центре ее зрачок. Так вот кроме красоты это еще и естественная диафрагма глаза, то есть если будет яркий свет, у вас зрачок сужается, если света мало, он расширяется, то есть зрачок и радужка диаметра зрачка регулирует интенсивность светового потока, который поступает внутрь глаза, потому что если яркий свет и будет огромный зрачок,..

Э.НИКОЛАЕВА: Это наркоман.

Х.ТАХЧИДИ: Это не наркоман, это огромный поток света пройдет в глаз, вызовет перераздражение и вы ослепнете как бы на минуту, те засветки происходят, которые в жизни случаются. Поэтому то, что нам кажется прекрасными глазами по цвету, на самом деле это инструмент фокусирования и регуляции светового потока, и когда при врожденной патологии или при травме или при заболеваниях радужка исчезает и диафрагма пропадает, возникает вопрос о том, чем же ее заменить. И вот до последнего времени мы мало что могли сделать, а сейчас появился целый каскад интересных симпатических тонких материалов, с помощью которых удается восстановить диафрагму, но что самое интересное, что вас, конечно, будет волновать, это цветность, качество цвета. Особенно если говорить о человеке, глаза ведь это парный орган, мы должны подобрать цвет под здоровый глаз, и сегодня мы научились почти сто процентов попадать.

Э.НИКОЛАЕВА: Бывает, что один глаз нетрудоспособен и он теряет цвет.

Х.ТАХЧИДИ: Бывает да, один поврежден, а другой, допустим, нормальный, и вот мы радужку поврежденную или отсутствующую восстанавливаем.

Э.НИКОЛАЕВА: Восстанавливаете цвет?

Х.ТАХЧИДИ: Да, но тут, собственно, речь идет не о цвете, а именно о потере его.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть это будет косметическая операция?

Х.ТАХЧИДИ: Это и функциональная и косметическая процедура.

Э.НИКОЛАЕВА: А просто косметически можно радужку сделать похожей на здоровый глаз?

Х.ТАХЧИДИ: Просто косметически это делается с помощью контактных линз.

Э.НИКОЛАЕВА: И не надо никаких операций?

Х.ТАХЧИДИ: Абсолютно нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Это если глаз травмируется, а если сам по себе глаз, чего на него линзу всякий раз одевать?

Х.ТАХЧИДИ: Полечите его, снимите травматические синдромы.

Э.НИКОЛАЕВА: А если давление постоянное в глазу?

Х.ТАХЧИДИ: Тоже лечится вещь ,и тоже возможны варианты.

Э.НИКОЛАЕВА: Да? а может, все-таки сделать радужку на всю жизнь?

Х.ТАХЧИДИ: Радужка – это внутриглазная операция, и если у вас, положим, больной глаз и мы его дополнительно травмируем, то во-первых, это не при всех ситуациях возможно, и так далее.

Э.НИКОЛАЕВА: Понятно, Христо Периклович, ну вот самые две последние новости-сенсации в офтальмологии.

Х.ТАХЧИДИ: Дело в том, что их очень много. Конференция – это прежде всего доклады, сообщения и так далее, второй блок – это кулуарные разговоры о том, над чем кто работает, какие достижения, то есть это еще не готовые результаты, не выводы, но это какие-то гипотезы, какие-то идеи, какие-то явления, которые удалось уловить за это время, и это огромная выставка технических изделий, то есть приборов, аппаратов, расходных материалов, инструментов, и мы имеем возможность посмотреть.

Э.НИКОЛАЕВА: А вот скажите, Христо Периклович, скальпель, алмазный инструмент, микроскоп – при помощи чего будут лечить глаза в 21-м веке? Уже в 22-м, я бы сказала.

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, самый тонкий инструмент это луч, луч света или луч какой-то энергии, лазерной энергии, допустим, еще какой-то, поэтому тоньше мы пока ничего не имеем, самый тонкий из механических – это алмазное лезвие, потом металлическое, потом скальпель тот самый знаменитый, который мы с вами знаем. Я начал с вами говорить о выставке – очень интересная машина появилась, совершенно уникальная, прибор, при помощи которого можно измерить оптическую характеристику глаза на расстоянии при любом положении обоих глаз и определить там именно оптические вещи – допустим, сильная оптика, слабая, близорукий глаз, дальнозоркий, остигматизм если есть, какой оси, сколько, чего. То есть мы сидим напротив друг друга где-то на расстоянии метра, полутора, я просто навожу этот прибор на вас и получаю информацию. Это просто супервеликолепно.

Э.НИКОЛАЕВА: А раньше как было?

Х.ТАХЧИДИ: А раньше вы должны были поставить подбородок в определенный прибор.

Э.НИКОЛАЕВА: А, ну это противно, зеркало там…

Х.ТАХЧИДИ: Да, посмотреть в определенную точку. Это одна история, а вторая история это дети – попробуйте у новорожденного проверить его рефракцию, попробуйте у годовалого, полуторагодовалого, двухгодовалого что-то проверить.

Э.НИКОЛАЕВА: Да-да, поэтому многие болезни запускаются с детства.

Х.ТАХЧИДИ: Совершенно верно, а здесь просто хлопнули, вспышка, он обратил на вас внимание, в это время навели, то есть это блестящая машина совершенно.

Э.НИКОЛАЕВА: Будете покупать?

Х.ТАХЧИДИ: Однозначно.

Э.НИКОЛАЕВА: Здорово. Поздравляю вас. Христо Периклович Тахчиди, офтальмолог-микрохирург, гендиректор Федоровского МНТК. Многие пациенты глазных клиник отмечают, что сами врачи ходят в очках, где ваши очки?

Х.ТАХЧИДИ: У меня их нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Это что, сапожники без сапог? Все-таки бывает такое?

Х.ТАХЧИДИ: Бывает. На самом деле, если говорить несерьезно, это золотой резерв нашей хирургии, потому что когда кончатся больные, мы начнем своих оперировать.

Э.НИКОЛАЕВА: Это уже ваш анекдот офтальмологический, судя по всему.

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, вы понимаете, это очень интересная вещь – в нашем мире невыгодно иметь нормальный глаз, выгодно иметь глаз с небольшой близорукостью, порядка одной-двух диоптрий. То есть учитывая, что нагрузка вблизи колоссальна, близорукие в 1-2 диоптрии не испытывают перегрузки вблизи, то есть у них глаз при разглядывании объектов вблизи отдыхает фактически, так же как у нас, когда мы смотрим вдаль. На самом деле, это выгодно. Даже теория такая существует австрийских офтальмологов, которые считают, что будущий человек и сегодняшний даже должен иметь небольшую близорукость, и если говорить о микрохирургах, это тоже выгодно. Когда я смотрю на микрообъекты, у меня предельно напрягается зрение вблизи, у близорукого до 1-2, даже 3 диоптрий оно фактически отдыхает, и если операция идет 5-6 часов, для него это отдых, а для меня колоссальное напряжение.

Э.НИКОЛАЕВА: Значит, вам нужно одевать очки для близоруких.

Х.ТАХЧИДИ: Сделать близорукость, да.

Э.НИКОЛАЕВА: Значит, вам надо сделать операцию по близорукости. Значит, у вас слишком идеальное зрение. Значит, вы тот самый сапожник, но вы с сапогами, а лучше все-таки быть сапожником без сапог, то есть это плюс, получается. А много у нас таких, у которых минус это плюс, сапожников без сапог?

Х.ТАХЧИДИ: Дефицит обуви у нас в последнее время существенно сократился, но я думаю, теперь начались всякие индивидуальные особенности – нужно такого-то цвета, с таким-то кантиком, со шнурками или без шнурков, и так далее.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну что же, уважаемые слушатели «Эха Москвы», полное прозрение у вас наступит через несколько минут, когда я, Элина Николаева, и Христо Периклович Тахчиди вновь встретимся с вами после рекламы. Христо Периклович Тахчиди, офтальмолог-микрохирург, гендиректор Федоровского МНТК. Христо Периклович, давайте займемся святым делом – медицинским ликбезом. Итак, что должен знать и какие правила должен соблюдать современный человек, который обращается к офтальмологам?

Х.ТАХЧИДИ: У нас все достаточно просто – каждый из нас знает свой зрительный мир, вы всегда, утром просыпаясь, смотрите на часы, на какие-то известные вам предметы, картинки, календарики, еще что-то. Вы прекрасно знаете, как это выглядит при качественном зрении. Если вдруг у вас начинает проявляться что-то необычное, искривился объект, стал тускнее виден, цветность несколько изменилось, и так далее – это то самое примитивное диагносцирование, то есть это любой человек может делать сам. То есть изменилось зрение – желательно показаться врачу. На сегодняшний день возможность такая есть, она увеличивается, мы все-таки налаживаем всю систему нашу здравоохранения, и обязательно надо показаться, показались, посмотрели – что это? Либо это какие-то возрастные эволюции, то есть изменения, связанные с возрастом, либо у вас что-то там проявилось или начинается какая-то болезнь, и так далее. Потому что очень важно болезнь поймать в первые дни, годы, когда она еще не проявилась, не выражены симптомы ее.

Э.НИКОЛАЕВА: Не стала патологией.

Х.ТАХЧИДИ: Дело в том, когда болезнь очень долго находится в данном случае в глазу, она меняет всю систему глаза, глаз перестраивается под эту болезнь и даже когда вы ее убираете, эту болезнь, все остальные системы, привыкшие работать в больном глазу, они по-больному и работают.

Э.НИКОЛАЕВА: И перестроятся нескоро.

Х.ТАХЧИДИ: И мы никогда не можем при запущенных формах получить качественный результат, поэтому вся медицина смещается в ранние формы болезни, вот здесь формы борьбы, надо, во-первых, научиться их определять, во-вторых, вовремя вытащить больного, и, в-третьих, дать ему гарантированную помощь, вот над этим мы в масштабах медицинской стратегии работаем.

Э.НИКОЛАЕВА: Что за сенсационные открытия российских ученых, которые позволят обходиться без очков? есть такие? Вычитала я в Интернете.

Х.ТАХЧИДИ: На само деле, мы как бы являемся родоначальниками в мире, именно в офтальмологии по вопросу борьбы с очками, то есть первая технология хирургическая реальная, которую предложили в мире, это технология академика Святослава Федорова по хирургическому лечению близорукости, дальнозоркости, остигматизма, и все это направление с каждым годом развивается и развивается. Если когда он начинал, все это начиналось металлическим лезвием, потом алмазы, то сейчас это лазерный луч, качество хирургии на порядок выше, прогнозируемость результата на несколько порядков выше, и мы даже когда начали заниматься этой хирургией, то обнаружили, что, оказывается, глаз человеческий не совершенен, в оптическом отношении. Оказывается, мы можем лазерным лучом отполировать поверхность глаза таким образом, что зрение улучшится по сравнению с нормой, то есть становится так называемое сверхзрение.

Э.НИКОЛАЕВА: 101%.

Х.ТАХЧИДИ: 120, 130, 150.

Э.НИКОЛАЕВА: А надо?

Х.ТАХЧИДИ: Вот в этом вопрос.

Э.НИКОЛАЕВА: Интересно, а как я могу еще лучше видеть, чем я вижу? Я и так хорошо вижу.

Х.ТАХЧИДИ: Вы будете видеть дальше, вы будет видеть гораздо детальнее, чище, вы будете видеть все тона и переходы.

Э.НИКОЛАЕВА: Как в бинокль или в подзорную трубу.

Х.ТАХЧИДИ: Совершенно верно.

Э.НИКОЛАЕВА: И рухнет сразу производство оптическое, промышленное.

Х.ТАХЧИДИ: Тут бы самое место и сказать…

Э.НИКОЛАЕВА: Пойду я в капитаны дальнего плавания.

Х.ТАХЧИДИ: И поэтому оптики не дают медикам, и так далее, но на само деле…

Э.НИКОЛАЕВА: Христо Периклович, я хочу 200% зрения, по блату можно?

Х.ТАХЧИДИ: На само деле, если по-серьезному, вы правильный вопрос задали – а нужно ли это? На этот вопрос я сейчас и отвечаю.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, ведь нет предела совершенству – а я хочу видеть своим глазом космос и все планеты и моря на Луне.

Х.ТАХЧИДИ: Это качественное зрение несет ущербность в каких-то других вещах.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, органов, наверное, каких-то.

Х.ТАХЧИДИ: Не органов, даже в оптических вещах, допустим, ночная засветка глаза или вы едете на автомобиле – встречный свет фар.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, а у вас очень чувствительно.

Х.ТАХЧИДИ: Да, а у вас очень чувствительное восприятие, вы начинаете слепнуть.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть эти 150-200% можно быстро превратить в ноль.

Х.ТАХЧИДИ: Период этой засветки, если у нормального человека он длится секунду, у вас он может в 10 раз длиннее быть, за это время вы можете куда-нибудь врезаться, какие-то оберации оптические появляются, какие-то…

Э.НИКОЛАЕВА: А изнашиваемость глаза из-за этого?

Х.ТАХЧИДИ: Возможна и изнашиваемость, но это уже перспективы дальние.

Э.НИКОЛАЕВА: То, что вы мне сейчас рассказали, это уже прямо из области фантастического романа.

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, в медицине это всегда было так, то есть в медицине конкуренция не строится на принципах спрятать что-то. Как правило, если что-то новое открылось, ты должен успеть заявить, что это сделала именно ты.

Э.НИКОЛАЕВА: Да-да, скорее зарегистрировать авторское право.

Х.ТАХЧИДИ: Забить за собой. Причем здесь авторское право никакое, потому что за него я ничего не получаю, а вот именно авторитет, престиж, это очень важно, это тот самый дивиденд, которые ты получаешь от своего открытия. Поэтому в медицине существует такое соревнование.

Э.НИКОЛАЕВА: А как же вы обмениваетесь на всех своих конгрессах, конференциях своих? ходите только и фильтруете базар, как выражаются сейчас.

Х.ТАХЧИДИ: Нет, это обязательно, конечно.

Э.НИКОЛАЕВА: А зачем вам тогда обмениваться, если вы все равно друг от друга все скрываете? Или вы там контрразведкой занимаетесь?

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, если мы что-то создали, технологию какую-то, то мы ее уже не скрываем, мы ее обязательно заявляем.

Э.НИКОЛАЕВА: Если уже пущена.

Х.ТАХЧИДИ: Обязательно декларируем, более того, начинаем то, что вы называете, пиарить, а на самом деле везде информировать, чтобы закрепить за собой приоритет.

Э.НИКОЛАЕВА: Христо Периклович, вы мне еще разочек все объяснили, все ясно. Итак, Христо Тахчиди, офтальмолог, микрохирург, гендиректор Федоровского МНТК. Вы скажите мне, Христо Периклович, положа руку на сердце, почему вы не хотите, а может не можете быть просто администратором МНТК Микрохирургии глаза, просто чиновником? Почему вас тянет делать операции?

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле я не чиновник, то есть по своей душе, по нутру я просто врач, причем оперирующий, причем ищущий, то есть научная жилка –это мое, это меня греет, это составляет мое естество, а администрирование – это условие, при котором я могу реализовать первую часть, а именно врачевание. Дело в том, что я и в администрирование пришел из-за того, что меня не устраивала там ни палата, ни койка, ни техника, ни технология, ни расходные материалы, вся эта хозяйственная деятельность, масса вопросов заставили меня этом заниматься. Для чего? Для того, чтобы обеспечить себе лечебный процесс нормальный, здоровый, современный, классный, от которого можно получить кайф профессиональный – вот это то, где я удовлетворяю свою потребность.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну понятно, как врача.

Х.ТАХЧИДИ: А администрирование это расплата за тот кайф.

Э.НИКОЛАЕВА: Понятно, вы просто сами путем администрирования выстраиваете для себя хорошую практику, ну и для своей, конечно, организации. Что нового в МНТК с тех пор, как вы возглавили его после смерти Святослава Федорова?

Х.ТАХЧИДИ: Нового очень много, у нас практически во всех отраслях масса новых вещей. Вот если говорить о катаракте, мы практически полностью перешли на микроразрезы, о которых я вам говорил. Мы полностью перешли на мягкие линзы, которые позволяют через микроразрезы вводить, мы внедрили эти самые линзы и создали свои уникальные линзы, через которые видно и вдаль и вблизь, и сейчас развиваем дальше это направление, мы очень громадный шаг сделали в хирургии глоукомы – если раньше глоукома оперировалась через громадный разрез, 5-6 миллиметров, сейчас мы это делаем через два миллиметра, микроинвазивную технику, которая позволяет пациенту к вечеру быть мобильным и двигаться домой. Мы завели в хирургии глоукомы лазерную энергию, и с помощью лазера лечим глоукому, мы с помощью лазера научились лечить и катаракту, то есть удалять катаракту, это единственная установка в мире, которая есть у нас, именно в нашей клинике, мы развили колоссальную витреоретинальную хирургию.

Э.НИКОЛАЕВА: А что это такое?

Х.ТАХЧИДИ: Это хирургия внутри глаза, глаз – это шар, и вся хирургическая деятельность последние два столетия осуществлялась на переднем отрезке, это одна шестая этой сферы.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, верхняя часть.

Х.ТАХЧИДИ: А внутрь было залезть невозможно, потому что внутренние костные структуры черепа мешают нам подойти к средней части глаза, к задней, так вот мы учились через микропроколы входить внутрь глаза и манипулировать внутри глаза, так вот я хочу вам сказать о том, что если раньше мы, опять же, входили через разрезы большие, в несколько миллиметров, то сейчас мы входим через прокол в 0,5 миллиметра, 0,38 миллиметра. Это абсолютно бесшовная технология. Вот вчера я оперировал больного, удалил катаракту без единого шва, удалил стекловидное тело внутри глаза, заварил сетчатку отслоенную, ушел из глаза, и ни одного шва, назавтра этот глаз будет совершенно нормальным, вы не отличите больной от здорового, какой оперировался, какой нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Ни кровоподтеков, ничего.

Х.ТАХЧИДИ: Вот, собственно, куда мы пришли, куда мы двигаемся сегодня.

Э.НИКОЛАЕВА: Чудеса. Дай бог, чтоб у нас все было нормально, чтоб в ваши руки не попасть, Христо Периклович.

Х.ТАХЧИДИ: Если к кому-то попасть, то лучше к нам.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну ладно, это уж в крайнем случае.

Х.ТАХЧИДИ: Лучше не попадаться ни к кому.

Э.НИКОЛАЕВА: А вообще, какие травмы наиболее опасны для глаз?

Х.ТАХЧИДИ: Все зависит от того, что повреждается.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну вот я постоянно яблони режу, мне ветки в глаза лезут все время, опасно же, можно же веткой глаз проколоть?

Х.ТАХЧИДИ: Опасно, но это минимальная опасность, тяжелее, конечно, ожоги, осколки, особенно, допустим, прозрачные, типа стекла, тяжелее всякие ранения, разрушения глаза.

Э.НИКОЛАЕВА: К вам, наверное, эти, с огнестрельными ранениями приходят?

Х.ТАХЧИДИ: Есть целая категория.

Э.НИКОЛАЕВА: Я не говорю про военных, но еще и такие неорганизованные есть товарищи у нас, бандиты называются.

Х.ТАХЧИДИ: Мы занимаемся такой программой, я сейчас о другом. Дело в том, что есть такая немецкая благотворительная компания, которую возглавляет очень интересный филантроп, человек, который занимается благотворительностью. Вот он ездит в Чечню, собирает там детей, пострадавших от военных действий. У нас с ним существует договоренность, по которой он их привозит к нам, мы лечим их, эти ребята очень интересные, и в профессиональном плане очень интересные. Здесь очень много проблем, и в принципе мы помогли где-то около сотне человек, и еще продолжается эта программа.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть вас как бы субсидируют на эти операции?

Х.ТАХЧИДИ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Но у вас все дорого, наверное, Христо Периклович?

Х.ТАХЧИДИ: Мы госучреждение, вы знаете, и у нас существует, как везде,..

Э.НИКОЛАЕВА: У вас есть, наверное, для богатых и для бедных, вы параллельно развиваете две медицины.

Х.ТАХЧИДИ: У нас есть все, у нас есть бюджет федеральный, который, я должен сказать, в последнее время очень активно развивается, особенно с этими новыми программами, так называемые новые технологии. Мы получили новое финансирование, оно сейчас удваиваться будет на новый год, и так далее, то есть это дает возможность существенно обеспечить категорию граждан, у которых низкие доходы, это пенсионеры, дети, военнослужащие, и так далее. У нас есть и обязательное медицинское страхование, оно, к сожалению, лимитировано только Северным округом Москвы, но тем не менее. Ну, и конечно, есть коммерческая составляющая, то есть платная медицина, которая обеспечивает в частности иностранцев, мы больше двух тысяч в год оперируем, и в принципе по этой же составляющей лечатся люди, у которых есть средства. Естественно, за это мы предоставляем соответствующие условия, одноместные, двухместные палаты.

Э.НИКОЛАЕВА: Да ладно, лишь бы сделали операцию хорошо, зачем это надо, Христо Периклович? Сделать да убежать, зачем платить за то, что не нужно для глаза? Если, конечно, это не тяжелая операция, где надо отлежаться.

Х.ТАХЧИДИ: На самом деле, это очень важно. Когда человек прозревает, он должен видеть прекрасный мир, чтобы он к нему тянулся, а когда он видит одну убогость, то какой смысл было прозревать?

Э.НИКОЛАЕВА: Да, действительно, не говорите. А можно говорить, что во всей вашей области те же проблемы, что во всей российской медицине?

Х.ТАХЧИДИ: Я думаю, что наша область как раз наиболее благополучна, потому что мы сумели осуществить технологический прорыв, мы перешли к микрохирургии, это, конечно, вселяет в профессионалов колоссальный энтузиазм. Дело в том, что работающий как может получить удовлетворение? Кто-то деньгами, кто-то профессиональным удовлетворением, кто-то немного этим, немного этим.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну да, кого-то хвалят в коллективе, говорят, посмотрите, это у нас самый лучший, грамоту ему.

Х.ТАХЧИДИ: То есть каждого человека греет своя составляющая. Так вот в принципе, если мы вошли в прорыв и если профессия стала интересна, она удовлетворяет людей, которые удовлетворяются профессионально, это самая ценная категория людей, потому что…

Э.НИКОЛАЕВА: А в итоге вы своим ценным врачам ничего не платите.

Х.ТАХЧИДИ: Я им плачу, но те деньги, которые я им плачу плюс профессиональная удовлетворенность.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть вы говорите, грамоту тебе, Василий Иванович и иди гуляй, а он говорит, Христо Периклович, денег дайте, я же такой специалист, грамота тебе и пятерка – пять баллов.

Х.ТАХЧИДИ: Отлично. На самом деле, да, деньги какие-то, но если я ему даю современную машину ультразвуковую для дробления хрусталика или прекраснейший современный хрусталик или инструмент классный или микроскоп супер, когда он работает на современном уровне, когда он едет в Германию или в Англию и разговаривает на одном языке со своими коллегами, это его греет, это удовлетворяет.

Э.НИКОЛАЕВА: С учетом того, что за границей, в Европе в цивилизованной это практика, у нас это, естественно, как подарок – хороший инструмент, хрусталик, потому что во многих клиниках и этого нет.

Х.ТАХЧИДИ: Ну если поднимать вопрос, как в офтальмологии, я вам говорю, что офтальмология это не подарок, а реальность, этим мы отличаемся от остального здравоохранения.

Э.НИКОЛАЕВА: Христо Периклович Тахчиди, офтальмолог-микрохирург, гендиректор Федоровского МНТК. А вот скажите, Христо Периклович, какие уникальные операции лично вам удалось выполнить в последнее время, чем вы можете похвастаться?

Х.ТАХЧИДИ: Последнее время я очень интенсивно занимаюсь витреоретинальной хирургией, это той самой хирургией, через микропроколы внутри глаза, то есть внутри сферы, когда идет реконструкция глаза изнутри, это пациенты, допустим, с диабетом.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, там что-то с сетчаткой происходит.

Х.ТАХЧИДИ: Да, и отслаивается, и кровоизлияние внутрь глаза, и рубцы развиваются внутри, это огромная категория ил группа больных с отслойкой сетчатки, это огромная категория с травмами, это масса проблем внутри, болезни сетчатки, стекловидного тела и так далее, то есть это колоссальный раздел хирургии, который стал развиваться последние лет двадцать, который находится на быстром марше развития и который в принципе у нас в российской школе является передовым, и на самом деле, допустим, вчера оперировал больного, у которого помутнение хрусталика, помутнение стекловидного тела, отслойка сетчатки.

Э.НИКОЛАЕВА: Чего там только нету, нагромождение.

Х.ТАХЧИДИ: Да, удалили хрусталик, заменили на новый хрусталик через микропрокол в два миллиметра, удалили стекловидное тело, приложили сетчатку, сварили, то сеть собрали глаз заново.

Э.НИКОЛАЕВА: А главное какие слова – это же тончайшая микрохирургия, просто там миллиметры, доли какие-то, как вспышки, как доли секунды, сварили, приварили, сложили, отрезали, но это на самом деле все уникально, а мы считаем, что это все в порядке вещей. Так, у вас золотые руки, дайте на них посмотреть.

Х.ТАХЧИДИ: Показываю.

Э.НИКОЛАЕВА: Крепкие руки хирурга.

Х.ТАХЧИДИ: Мужские, большие.

Э.НИКОЛАЕВА: Крепкие руки хирурга.

Х.ТАХЧИДИ: Мужские, большие.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, уверенные в себе. И что вы чувствуете, когда вы своим инструментом лазерным входите в глаз? Не страшно вам всякий раз?

Х.ТАХЧИДИ: Нет, абсолютно ничего не чувствую, потому что у меня впереди то, что я должен сделать, то есть борьба с болезнью, это захватывает и является сутью, потому что если человек, вводя что-то в организм, или в глаз, или под кожу, даже инъекционную иглу, начинает чувствовать как же это ощущает больной, это не хирург, он никогда хирургом не будет.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть он должен быть абсолютно бездушным?

Х.ТАХЧИДИ: Он должен быть абсолютно отрешенным от этого. Нет, он как раз душевен, то есть смысл в чем? Вы боретесь с болезнью, ради чего? Ради этого человека, и вся концентрация мыслей, эмоций должна быть…

Э.НИКОЛАЕВА: Не поддаваться на собственные эмоции.

Х.ТАХЧИДИ: Да об этом никто даже никогда не думает, то есть вся концентрация должна быть там, как без осложнений удалить этот хрусталик, расправить сетчатку, не повредить ее, сварить удачно, что-то сделать, шов аккуратно. Когда вы входите в операционную, у вас в голове тысяча комбинаций этой хирургии, потому что что вас ждет после вскрытия ткани, вы не знаете, это загадка, каждый раз загадка.

Э.НИКОЛАЕВА: Спрогнозировать заранее нельзя.

Х.ТАХЧИДИ: Да. То есть диагностически вы приблизительно знаете, что, но детали вы видите во время операции, вы вошли, и тут открывается сюрприз, на который надо немедленно найти ответ.

Э.НИКОЛАЕВА: И только ваша многолетняя практика, опыт может в этом помочь. Ну что, какого бы признания вам как врачу хотелось бы, Христо Периклович?

Х.ТАХЧИДИ: Больше выздоровевших людей, то есть больше зрячих людей. То, к чему я прикоснулся, чтобы оно видело, больше мне ничего не надо.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну что же, спасибо, Христо Периклович, за ваши ответы, за то, что вы делаете с нашими глазами. Какого черта, господа, смотрите на мир без проблем. Всем пока, в эфире были я, Элина Николаева и…

Х.ТАХЧИДИ: Христо Периклович Тахчиди, спасибо.