Купить мерч «Эха»:

Борис Гребенщиков - Какого черта - 2005-04-10

10.04.2005

Э.НИКОЛАЕВА: «Аквариум» – это не название группы людей, это характеристика музыки определенного типа», - так сказал Борис Гребенщиков. «Эхо Москвы» - это тоже радио определенного типа. Добро пожаловать, Борис, на «Эхо Москвы» в программу – вы не поверите – «Какого черта!» Здравствуйте.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Очень приятно слышать. Добрый день.

Э.НИКОЛАЕВА: Рады вас видеть. Вы – долгожданный гость нашей студии.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Всегда с удовольствием.

Э.НИКОЛАЕВА: Не пугайтесь. Это античертова программа, поэтому чертей мы здесь гоняем.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Давайте начнем.

Э.НИКОЛАЕВА: Собственно, все ваши многочисленные интервью строятся по одному принципу – корреспондент спрашивает – вот вы там как-то сказали это или вот вы там спели – и требует объяснений. Ну, а вы тут же начинаете отпускать новые шутки, вроде там таких, как – время придумали коммунисты, или же XXI век – эпоха матриархата. Но сегодня в связи с тем, что «Эхо Москвы» - ваш информационный спонсор, как я правильно поняла, да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вероятно.

Э.НИКОЛАЕВА: Мы будем выполнять ваши желания. Итак, с чего начнем – с концертов во МХАТе или с нового альбома?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А с чего вам удобно.

Э.НИКОЛАЕВА: Или сразу и с того, и с другого.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Давайте и с того, и с другого.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, что же, Борь, вообще расскажите просто о себе, чего уж там умничать-то.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Я живой до сих пор – уже 51 год – третья стадия жизни. И я получаю удовольствия значительно больше, чем я думал.

Э.НИКОЛАЕВА: От чего?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: От жизни. Выясняется, что чем дальше, тем интереснее.

Э.НИКОЛАЕВА: Так что, у вас постоянно получается – вот уже на протяжении 50 лет радует это солнышко, которое восходит, птички?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вы знаете, да, и чем дальше, тем больше.

Э.НИКОЛАЕВА: Небо голубое?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ой, обожаю небо голубое.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, хорошо. Давайте привлечем новых слушателей, которые никогда не ходили на ваши концерты. Может, они стесняются – а кстати, могут быть такие?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не знаю, я очень редко встречаюсь со слушателями, к сожалению.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, кстати, вот я ваша слушательница.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это очень приятно.

Э.НИКОЛАЕВА: Я бы даже сказала, поклонница.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это очень приятно.

Э.НИКОЛАЕВА: Итак, эти слушатели – может, они стесняются, а может, думают, что там безобразия какие-то творятся. Вот как обычно проходит ваш концерт, Борь?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Творятся безобразия с начала до конца – то есть мы готовимся к концерту, настраиваем звук, потом, собственно, выходим на сцену, играем концерт. И все это – сплошное безобразие.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, они кричат там все?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, кто кричит, а кто слушает. В разных городах по-разному. В некоторых больше слушают, в некоторых больше кричат.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, что же, для того, чтобы это понять, там надо побывать. Теперь блиц – переходим к развлекательной части…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ура! Давайте.

Э.НИКОЛАЕВА: И развлекать будем мы. Итак, что такое рок-гуру?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не знаю, по-моему, нелепое понятие.

Э.НИКОЛАЕВА: Может быть, это вы?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, рок предполагает, что учителей в принципе нет. Ты учишься у всего, что тебе нравится, потихонечку. Одного учителя нет и быть не может.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, себя вы, конечно, к таковому, что, не причисляете, что ли?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, я скорее рок-аятолла. Джазовый шейх.

Э.НИКОЛАЕВА: Побогаче будет, да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, естественно. Фолк-старейшина.

Э.НИКОЛАЕВА: А то они, все эти гуру-то эти, все безлошадные.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вы знаете, быть старейшиной гораздо удобнее. Потому что можно делать все, что угодно, и никто не спросит ничего.

Э.НИКОЛАЕВА: И при этом ничего не делать.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Естественно, уже заработал право ничего не делать.

Э.НИКОЛАЕВА: Итак, Иоганн Себастьян Бах – ваш любимый композитор?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, один из любимых, скажем так.

Э.НИКОЛАЕВА: А вот вы бы взяли его клавишником в «Аквариум»?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Упаси Господь, я бы не стал портить ему карьеру.

Э.НИКОЛАЕВА: Весна, кстати, как-то действует на вас? Будоражит кровь?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Честно говоря, знаете, мы 8,5 месяцев делали альбом. И как только мы его доделали, через два часа улетели на гастроли. И вот я на гастролях отсыпался, и вот я еще до сих пор не отоспался. Весну я еще не заметил. Я пока сплю.

Э.НИКОЛАЕВА: Так, давайте просыпайтесь! Все же в программу пришли на такую радиостанцию.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А я во сне гораздо лучше общаюсь.

Э.НИКОЛАЕВА: Практически в сомнамбулическом состоянии…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да я всегда. Всегда.

Э.НИКОЛАЕВА: …со мной в студии программы «Какого черта!» общается Борис Гребенщиков…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: …сомнамбула.

Э.НИКОЛАЕВА: Сомнамбула.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Рок-сомнамбула.

Э.НИКОЛАЕВА: Рок-сомнамбула Борис Гребенщиков – живая легенда, наш отличный друг.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Спящая легенда.

Э.НИКОЛАЕВА: Живая и спящая… Кровь – любовь, кстати, хорошая рифма?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Не нравится, да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не-а, не очень.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, что же, ладно. Итак, в студии программы «Какого черта!» Борис Гребенщиков – живая легенда, наш отличный друг. А зачем вы так, Борис, много выступаете в последнее время? Я вот, кстати, слышу даже отзывы типа – группа что-то выглядит устало, пашете много…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Кстати, я читал рецензии на последние шесть концертов, и ни одного слова про то, что мы выглядим устало, я не видел. Это, может, какие-то старые отзывы?

Э.НИКОЛАЕВА: Наверное, это я придумала, придумала.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не знаю, так, нет, я думаю, что мнений должно быть много. Но пока мы до концерта усталые и после концерта усталые – а на концерте нет. Потому что нас осталось четверо сейчас, и каждому приходится работать за троих, что очень интересно.

Э.НИКОЛАЕВА: Так, а вообще, сколько у вас обычно музыкантов на сцене – человек семь-восемь?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, раньше было до девяти. Даже до 12. А сейчас нас четверо.

Э.НИКОЛАЕВА: А с чего это вы вдруг – альбом, альбом… А вы, кстати, его принесли – чего мы так сразу тему альбома свернули? Давайте, может быть, поговорим.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Давайте.

Э.НИКОЛАЕВА: В общем-то, ведь мы в какой-то этому…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: «Аквариум» записал альбом.

Э.НИКОЛАЕВА: …альбому обязаны нашей встречей.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Итак…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: «Аквариум» записал новый альбом. Он называется «ZOOM ZOOM ZOOM». Записан он был вместо совершенно другого альбома. Неожиданно накатило, я написал много песен. Мы все бросили и начали их репетировать, играть, а потом их записали. Спустя 8,5 месяцев альбом готов.

Э.НИКОЛАЕВА: Это какой срок – рекордно короткий или нет?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Долгий?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Долгий, очень долгий.

Э.НИКОЛАЕВА: Сколько обычно люди такого плана, как Борис Гребенщиков – я понимаю, что таких людей раз, два… Ну, кого можно, кстати, таких людей…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, обычно в районе года так и получается. Но нужно бы месяца за три.

Э.НИКОЛАЕВА: А, по бизнесу?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, просто, чтобы энергию не растрачивать.

Э.НИКОЛАЕВА: Выплеснуть – и заниматься другими делами?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, и как вы – зум-зум?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Зум-зум-зум.

Э.НИКОЛАЕВА: Какая любимая из «Зум-зума» песня?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А там все любимые. Там много хороших песен.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, чего-то напеть, кстати, можете? Новую песенку?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: (напевает). Зум-зум-зум-зум-зум-зум…

Э.НИКОЛАЕВА: (смеется)

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Красиво.

ПЕСНЯ

Э.НИКОЛАЕВА: В какую самую дальнюю точку вы ездили нашей страны? Ну, есть разница между публикой? Как она вас принимает?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вы знаете, то же самое, что и между людьми. В принципе люди все одинаковые, но чертами и характерами все разные. То же самое и города.

Э.НИКОЛАЕВА: А где, кроме России, вас ждут еще, чтобы послушать?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, вот сейчас нас ждут в Женеве. Осенью будут ждать в Европе. В принципе Япония давно ждет. И Китай ждет.

Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, вы, Борис, философ. Зачем, по-вашему, люди вообще собираются в зале, слушают, аплодируют вам, к примеру? Что это за потребность такая?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Потому что их охватывает неудержимое желание испытать новые эмоции, а в зале эти эмоции можно объединиться и испытать всем вместе, что, как говорят, их усиливает. Я предпочитаю музыку слушать сам по себе, на концерты хожу крайне редко. Только если к знакомым или на каких-то очень любимых людей.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, я ведь между прочим с вами согласна на этот счет.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Спасибо.

Э.НИКОЛАЕВА: Борис Гребенщиков – живая легенда, наш отличный друг. Борь, а вот скажите, вы приехали в Москву, вы, кстати, очень редко бываете в Москве…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, два раза в месяц по крайней мере.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, вот, вы в основном в Питере все-таки?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: В Питере я бываю еще реже, потому что… ну, там дом, я туда приезжаю, переодеваюсь и бегу в студию, в общем.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы там где живете, в каком месте – на каком-нибудь Васильевском?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, прямо на Невском.

Э.НИКОЛАЕВА: Прямо на Невском! Здорово. Поди, у вас какие-нибудь именитые там соседи?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Абсолютно нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Нет? То есть вы там самая яркая звезда, в вашем подъезде?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да я надеюсь, что… лучше бы там кто-то и был более яркий. Но по крайней мере там тихо.

Э.НИКОЛАЕВА: На Невском-то.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да. Ну, мы во дворе.

Э.НИКОЛАЕВА: Что больше нравится – Питер или Москва?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Сложно сравнивать. Кто больше нравится – мальчики или девочки? Они разные.

Э.НИКОЛАЕВА: А кто вам больше нравится – мальчики или девочки?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Смотря в чем.

(Смеются)

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Если играть музыку, то мальчики. Если не играть музыку, то, может быть, девочки.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, кстати, а как поживают ваши многочисленные дочки, которых вы с успехом…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Отлично поживают. Одна… Обе сейчас в Москве. Одна снимается, другая лежит на диване и смотрит телевизор.

Э.НИКОЛАЕВА: А третья, может быть, и слушает еще «Эхо Москвы».

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А третьей у меня нет.

Э.НИКОЛАЕВА: У вас две дочери?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Только две дочери, да.

Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, Борис, а я вот, конечно, вас всегда любила, но в Интернете вычитала про четыре дочери.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, ребят тоже дочерями называют. Это модно. Матриархат.

Э.НИКОЛАЕВА: А мальчиков у вас нету?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Два мальчика, две девочки.

Э.НИКОЛАЕВА: А, так вот же я и перепутала. Два мальчика и две девочки. А мальчики чем занимаются?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Мальчики – один работает уже.

Э.НИКОЛАЕВА: Сколько ему лет-то?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: 23.

Э.НИКОЛАЕВА: Ничего. Как зовут его?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Марк.

Э.НИКОЛАЕВА: Забыли, что ли?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вспоминаю.

Э.НИКОЛАЕВА: А второй мальчишка?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А второй Глеб, и он сегодня собирается ехать в Вологду со своими друзья из группы «А-Ласка».

Э.НИКОЛАЕВА: «Ласка»?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Это что, питерская такая группа?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Питерская – тяжелое регги такое.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот все-таки пошел в отца.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, по-моему, он не очень там играет, он больше при группе, но все равно приятно.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, а того глядишь, еще чуть-чуть, ступенечка и…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Может быть. Вообще-то он в зоопарке хочет работать.

Э.НИКОЛАЕВА: В зоопарке. Со зверями?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Он любит ящериц. Весь в меня пошел.

Э.НИКОЛАЕВА: Ящериц. Боже мой. А вы любите ящериц?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Я хорошо к ним отношусь, безусловно.

Э.НИКОЛАЕВА: А к змеям?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Тем лучше.

Э.НИКОЛАЕВА: Боже мой, какая…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Они чудесные, они чудесные.

Э.НИКОЛАЕВА: Они же очень опасные.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Они теплые, красивые.

Э.НИКОЛАЕВА: Они же могут ведь внезапно напасть.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вы знаете, на меня обычно внезапно нападают люди.

Э.НИКОЛАЕВА: (смеется)

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Змеи как раз ведут себя крайне тихо.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, если на них, конечно, не наступить.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, если на человека наступить, он тоже набросится. Я думаю, что это понятно.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, если даже и не наступить, набросится.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вот в том-то и дело. Люди более агрессивны.

Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, Борь, а как вы смотрите на безумства, которые сейчас творятся. Люди, как сумасшедшие, все бегают, носятся, чтобы заработать свой кусок пропитания.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, если людей научили, что нужно бегать за деньгами, значит, они будут бегать за деньгами. Я думаю, что этот период пройдет. Дайте им 20-30 лет – они немножко успокоятся.

Э.НИКОЛАЕВА: Чего-то я думаю, что это маленький срок.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, может быть, 100 лет.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, так а вы, что, хотите сказать, что вы бессребреник, что ли?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Почему?

Э.НИКОЛАЕВА: Деньги же тоже получаете.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Деньги получаю, конечно.

Э.НИКОЛАЕВА: За концерты.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Конечно.

Э.НИКОЛАЕВА: По общепринятым расценкам.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, может быть, даже выше иногда.

Э.НИКОЛАЕВА: Но тем не менее, я смотрю, вы достаточно скромно одеты. И так, по-рокерскому.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну…

Э.НИКОЛАЕВА: Яркая такая майка оранжевого цвета – это вы, что, привет Ющенко?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, оранжевый цвет – это цвет, который нужно носить по четвергам.

Э.НИКОЛАЕВА: А-а-а.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Меня один священник в кришнаитском храме в далеком городе Индии обучил, что нужно каждый день недели носить разные цвета, что делает благоприятным этот день для человека.

Э.НИКОЛАЕВА: Боречка…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Могу рассказать сразу: в воскресенье носят красный цвет, в понедельник – розовый, во вторник – желтый, в среду – зеленый, в четверг – оранжевый, в пятницу – белый, а в субботу – синий.

Э.НИКОЛАЕВА: Боже мой, как интересно.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Тогда звезды будут вам благоприятствовать.

Э.НИКОЛАЕВА: А можно еще раз повторить?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это тайное знание. Тайное знание, сообщенное одним жрецом.

Э.НИКОЛАЕВА: Класс. А еще какие-нибудь тайности есть?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, спросите меня, что вам нужно, я вам все расскажу.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, хорошо, а на машине надо ездить?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да. Это ускоряет процесс передвижения.

(Смеются).

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, что есть такое еще, чтобы благоволили звезды – одевать на себя, кушать что-то… надо? Или это…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А что хочется, то и кушать.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, какие еще премудрости в жизни, Борь, скажите…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это не конкретно, понимаете? Спросите конкретно, что вас интересует – я вам скажу.

Э.НИКОЛАЕВА: Ага, ну, пока вот на данный момент меня интересует, чтобы нас было интересно слушать, поэтому я не могу сосредоточиться на том, что можно спросить у тибетского монаха. А что спросили у него вы, когда пришли к нему?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А это не тибетский монах, это был индуистский монах. И, собственно, даже не монах. А просто жрец.

Э.НИКОЛАЕВА: Видите, как я все переврала.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Знаете, смотрите фильм «Индиана Джонс – 2», там все описано.

(Смеются)

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Он, кстати, был похож.

Э.НИКОЛАЕВА: Да? На этого, на индуистского жреца?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, что вы у него спросили, Борис?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А мы с ним так, чего-то трепались о том, о сем.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, помимо одежды цветов?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это он сам рассказал. А так, а у меня как-то и нет вопросов к нему никаких. И так все понятно.

Э.НИКОЛАЕВА: Да? Просто общались?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Первое отделение нашего рок-представления завершено.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Джаз-представления.

Э.НИКОЛАЕВА: Первое отделение нашего джаз-представления завершено. А почему джаз?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А почему рок?

Э.НИКОЛАЕВА: Вы же рок-музыкант.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не-а, я песни пою.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, что же, тем не менее, первое отделение нашего рок-представления завершено. Оно было несколько камерным. Сразу после новостей Борис Гребенщиков и я исполним для вас вещи позабойнее. Не прослушайте. Это случится через считанные минуты.

НОВОСТИ

Э.НИКОЛАЕВА: В студии программы «Какого черта!» Борис Гребенщиков – загадка русского рока. Ну, раз уж мы обещали забойные композиции, а рояля или группы у нас в кустах нет, ну, что же мы будем делать?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Перейдем к устному забою.

Э.НИКОЛАЕВА: Мы, наверное, все-таки… ну, скажите, спрошу я вас, кому принадлежат права на вашу песню с такими словами: «Есть люди типа жив и люди типа помер…»

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Думаю, что мне.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, «…но нет никого, кто знал бы твой номер…»

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Совершенно верно.

Э.НИКОЛАЕВА: Классно. Я просто преклоняюсь, снимаю шляпу.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Спасибо.

Э.НИКОЛАЕВА: А можно мы ее поставим в эфир?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Великолепно. Давайте прямо сейчас и поставим.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, просто она мне нравится так. За бесплатно прямо поставим.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Отличная песня.

ПЕСНЯ

Э.НИКОЛАЕВА: Борис, вы стали учредителем РОМС…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ой, что это?

Э.НИКОЛАЕВА: Вы знаете, это я в Интернете вычитала…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Он подкрался и встал за моей спиной, пока я не смотрел, кто это.

Э.НИКОЛАЕВА: Вы представляете, я вам сейчас поясню это. Хотите коллективно управлять всеми видами авторских прав в Интернете – вместе с Успенским, Петровым и Стасом Наминым. Какого черта?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ничего не знаю про это.

Э.НИКОЛАЕВА: Можете представить?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Мне Стас когда-то звонил много лет тому назад с просьбой использовать мое имя. Наверное, он его и использовал.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот я и хотела задать вопрос вам, может быть, вы еще хотите лишить народ пиратской аудио- и видеопродукции?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вы знаете, я сам вчера ночью слушал как раз пиратского Брамса…

Э.НИКОЛАЕВА: Пиратского Брамса?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да, и очень радовался, что у нас пираты настолько культурные, что на пиратской пластинке, которая в Англии стоит приблизительно фунтов 30, «Четыре симфонии Брамса под дирижерством Герберта фон Караяна» – там стоит фунтов 20-30, наверное, у нас стоит 120 рублей. И я крайне радовался, что на четырехдолларовой пластинке еще и гениальные там пояснения, музыкальные комментарии. То есть я снимаю шляпу перед пиратами.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы типа умный такой, да? Брамса слушаете?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А мне нравится Брамс. Вот я открыл его для себя в полном масштабе вчера. И очень мне нравится, как он работает с духовыми. Я в восторге.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, а теперь у нас есть замечательный повод в программе…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Послушать Брамса.

Э.НИКОЛАЕВА: Не тут-то было – перейти к рубрике «Культура-мультура». И я вам сейчас почитаю нашего Брамса.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да, я за мультуру сразу.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот она вам, ешьте ее. «Долгожданный мой, ты всегда со мной. Приходи скорей и меня согрей. Будем мы мечтать, будем дни считать. А любовь уйдет, влюбимся опять».

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это протюремное что-то?

Э.НИКОЛАЕВА: А, может, еще армия какая-то.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это русский шансон, наверное.

Э.НИКОЛАЕВА: Наверное, что-то из этого. Вот замечательная попсовая пошлятина, да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да в словах-то особенной пошлятины нет.

Э.НИКОЛАЕВА: Да? В поэтическом таком вот плане?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: То есть вполне русская народная песня, если ее хорошо спеть.

Э.НИКОЛАЕВА: Частушечная такая?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Может хорошая получиться.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, такая настоящая духовная свалка такая качественная, да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, народные песни как правило бывают не слишком умные. И это нормально. Знаете, ум проявляется у людей, когда некуда больше деваться. Когда человек в нормальном, расслабленном состоянии, ему или ей ум, в общем-то, и не нужен…

Э.НИКОЛАЕВА: Когда все и так хорошо.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да, зачем ум?

Э.НИКОЛАЕВА: Хорошо, Борь, а как вы относитесь к людям, которые слушают ваши тексты и крутят у виска – мол… ненормальный?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, они правы – я ненормальный. Я и не хочу быть, никогда в жизни не хотел быть нормальным. Мне всегда казалось, что быть нормальным крайне скучно. Опыт подтверждает. Те мои сверстники, которые были нормальными, очень скучают.

Э.НИКОЛАЕВА: Теперь по жизни.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А я нет.

Э.НИКОЛАЕВА: В свои 50?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, Боря, а как вы боролись со своей нормальностью?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А у меня ее никогда и не было. Мне всегда казалось, что нужно жить весело и интересно. И быстро.

Э.НИКОЛАЕВА: Быстро. Ну, быстро купить дом, построить трехэтажный особняк…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это уже не интересно.

Э.НИКОЛАЕВА: Машину, какой-нибудь «Гелендваген»?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Зачем?

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, ты ж крутой.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, если человек крутой, то ему не нужно этого доказывать.

Э.НИКОЛАЕВА: Ага. Господи, какая философия!

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, это же правильно.

Э.НИКОЛАЕВА: Я с вами – по секрету – согласна, согласна.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Если человек должен кому-то что-то доказывать, значит, он себя и не чувствует крутым.

Э.НИКОЛАЕВА: Итак, дальше в нашей программе – почему у Бориса Гребенщикова «другие воспоминания» – это цитата ваша, зачем ему эксперименты над массовым сознанием и полезный наркотик?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Так это все очень интересно. Давайте расшифруем по отдельности каждую из этих формул.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, вот, во-первых, какие-то «другие воспоминания» – в вашем интервью я вычитала, кстати, очень милая девушка сделала с вами интервью, когда вы сидели в китайской какой-то чайхане, пили там змеиную водку, и вот у нее замечательное было интервью по этому поводу. Как вы там вот пьянствовали? И при этом мудрено разговаривали.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: (посмеивается). О чем же шла речь?

Э.НИКОЛАЕВА: Вот там были цитаты – «другие воспоминания», «полезный наркотик». Слушайте, Борь, по-моему, какая-то ерунда. Может быть, вы мне расскажете какую-то вашу песню, которая вам, знаете, как Юра Шевчук рассказывал, он написал песню «Четыре окна», а я была одно время очень сильно увлечена феноменом Юрия Шевчука. И вот «Четыре окна» - он мне рассказал, что песню эту написал, потому ему сон приснился про четыре окна.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А у Макаревича было «Три окна», у Юрки – четыре.

Э.НИКОЛАЕВА: А у вас, может, пять?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, это уже следующее поколение. Пусть «Уматурман» пишет про пять окон.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, вам, короче, не являются ли песни во снах?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет. Песни во снах не являются, потому что песня, как мне кажется, для меня, написание песни – это очень большое удовольствие, и я никак не могу его перепоручить каким-нибудь духам, которые будут меня во сне программировать, что мне писать. Если я во сне увижу, услышу какую-нибудь интересную фразу, я могу ее использовать. Но это было, по-моему, один раз в жизни. Песня «Второе стеклянное чудо» была названа по имени фразы, которая мне приснилась.

Э.НИКОЛАЕВА: Стеклянное чудо?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: «Второе стеклянное чудо». Очень старая песня. Но в тексте этого нет. Тексты я пишу сам, потому что мне нравится писать.

Э.НИКОЛАЕВА: Наверное, вот настоящие, истинные знатоки вашего творчества, слушают нашу программу и думают: «Дура дурой! Ну, что ж ты у него вот этого не спросила?»

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Так, а я вообще не вижу необходимости что-либо спрашивать. Я написал столько-то песен, если они нравятся людям, отлично. А если мне нужно будет пояснять, что я имел в виду, значит, это плохие песни.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть самое главное – это…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Хорошая песня… Ну, скажите, вот, скажем, вкус жасмина, он же не требует пояснений. Ходишь и нюхаешь. И уже хорошо.

Э.НИКОЛАЕВА: Мне прямо… Запах прямо чувствую. Ой, пахнет жасмином. Умираю. Классно. Вот что значит, поэт сказал. Ну, вот тут у меня уже был вопросик, о котором мы уже поговорили, где ваши дети и счастливы ли они. Я так поняла, что счастливы.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вот это у них надо спрашивать. Потому что я за них поручиться не могу никак. Они самостоятельные люди. У них своя жизнь.

Э.НИКОЛАЕВА: Помогаете же, Борь?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Я по мере сил помогаю, но навязывать помощь тоже никогда не буду.

Э.НИКОЛАЕВА: Протежируете как-нибудь?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, они сами.

Э.НИКОЛАЕВА: Да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вот, честно говоря, они все делают сами.

Э.НИКОЛАЕВА: А денег даете на жизнь?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Денег даю.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот каждый день по 500 рублей?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, меньше. Значительно меньше.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, по сколько?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Честно говоря, этим жена занимается в основном. Я знаю, что значительно меньше.

Э.НИКОЛАЕВА: Меньше? Каждый день? Но четырем?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: (звонит телефон). Прошу прощения. Сейчас я его выключу. Они хотят со мной договориться, чтобы я им передачу отдал свою.

Э.НИКОЛАЕВА: А какую?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А я делаю сейчас радиопередачу, комплекс радиопередач про музыку, которую, собственно, я люблю и ценю.

Э.НИКОЛАЕВА: А на «Эхе Москвы» нельзя такое делать?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, всегда можно. Но это…

Э.НИКОЛАЕВА: Это же хорошее предложение Алексею Алексеевичу Венедиктову – главному редактору «Эха Москвы», который наверняка сейчас нас слушает с вами.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, я думаю, что сейчас он занят делами, судя по всему. Но я не думаю, что «Эхо Москвы» захочет час мне отдавать в неделю. У «Эха Москвы» передача большая, ее все слушают. А час слушать музыку и мой безответственный треп – это опасно для массового сознания.

Э.НИКОЛАЕВА: Я думаю, очень полезно.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А то, смотрите, я с удовольствием буду такой авангард вам крутить, что многие слушатели посереют.

Э.НИКОЛАЕВА: Кстати, ваши дети читали книгу – у вас был такой музыкант Гаккель – папа там предстает, мягко говоря, не совсем героем.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Как вы относитесь к такой литературе?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Я отношусь очень хорошо, потому что каждый человек должен писать то, что ему приходит в голову, то, что он хочет написать. То есть я не сторонник цензуры в этом смысле.

Э.НИКОЛАЕВА: Но вы где-то сказали, Борь, что у меня другие воспоминания об этом.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это совершенно верно.

Э.НИКОЛАЕВА: Прочитав книгу.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да, я с удовольствием почитал, что Севка написал, но в то время, как он вспоминает, что ему какого-то пирожка недодали где-то. Именно про пирожки там идет речь, кто их пек и как ему не хватило, и как его побили…

Э.НИКОЛАЕВА: То есть вы у него выхватили последний пирожок?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, не я, а какие-то другие люди, я вспоминаю, как мы с ним музыку писали. И мне кажется, мои воспоминания значительно более интересные.

Э.НИКОЛАЕВА: Уел, уел дружка.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, так он сам напросился.

Э.НИКОЛАЕВА: А с кем вы из наших музыкантов дружите? С Бутусовым хорошие отношения?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, не то, что мы дружим, у нас очень хорошие отношения, просто у нас нет повода пересекаться особенно.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть там компашки какие-то, застолья?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет. А так я очень хорошо к нему отношусь, очень его люблю.

Э.НИКОЛАЕВА: А вот Саша Титов бросил «Аквариум», остался жить в Лондоне.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Очень переживает по этому поводу.

Э.НИКОЛАЕВА: Правда?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, там тяжело ему.

Э.НИКОЛАЕВА: Материально?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Материально. Да и, собственно, в смысле воплощения своих амбиций басиста тоже там не очень.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, да.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: С нами ему было лучше.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, так, не просится обратно?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Так а как он может? У него там семья. Семья, он – гражданин Великобритании.

Э.НИКОЛАЕВА: Батюшки.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ему нужна виза для въезда в Россию.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы ему визу не дадите.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, так, а я не совсем царь этой страны.

Э.НИКОЛАЕВА: Так он, что, визу получить не может, что ли?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Пока у него сложности.

Э.НИКОЛАЕВА: А что, он политический какой-то?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, он же долго боролся за гражданство Великобритании, и пока еще год он не может оттуда выезжать.

Э.НИКОЛАЕВА: А, у них есть свои какие-то процессуальные эти…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: У них свои какие-то законы.

Э.НИКОЛАЕВА: Так, хорошо. А где бы вы, Борис, хотели остаться жить?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, мне Петербург вполне нравится. Потому что летать отовсюду туда достаточно легко. Вот, а в Москве… Москва для меня немножко бурный город, слишком много тусовки. А в Петербурге мне работать спокойнее просто.

Э.НИКОЛАЕВА: А тусовка вам не очень, да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Понимаете, скучно. Скучно, потому что темы, которые на тусовке возникают, они, как правило, одни и те же, и они меня давно не интересуют. А когда я хочу кого-то увидеть, приезжаю в Москву и спокойно с людьми разговариваю.

Э.НИКОЛАЕВА: Встречаетесь со своими друзьями?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ага. В тихих местах.

Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, Боря, а зачем вам эксперименты над массовым сознанием? Ведь это очень интересно.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А смотря что вы называете экспериментами над массовым сознанием.

Э.НИКОЛАЕВА: Наверное, все ваше творчество, думаю я.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Понимаете, если бы не было масс, я бы все равно написал все то же самое. Потому что я в принципе помню, как я начинал писать песни. Я их писал для того, чтобы они понравились моим самым ближайшим друзьям, с которыми я, как правило, и играл эти песни.

Э.НИКОЛАЕВА: Которых вы уважаете, мнение которых?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, мнение которых мне приятно услышать. Вернее, радость которых мне приятно увидеть. Если я могу своей песней порадовать близкого друга, то я ее напишу. И поэтому я пишу те песни, которые порадуют моих близких друзей. Масса, как замечаете, не при чем совершенно.

Э.НИКОЛАЕВА: И девчонки, кстати?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: И девчонки не при чем.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы, вообще, влюбчивый?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да нет, я давно уже не влюбчивый. Я отдаю дань должную красоте и грации. И магии женщины. Дань отдаю. А влюбляться не влюбляюсь.

Э.НИКОЛАЕВА: Понятно. Не буду спрашивать, в виде чего вы отдаете дань. Вы дарите цветы, встаете на колени, галантно пропускаете, стелете пиджак в лужу?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не-а.

(смеются)

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это уж они пусть сами.

Э.НИКОЛАЕВА: Понятно. Сколько у вас было жен?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Я был женат два раза, потом встретил свою теперешнюю жену, и мы с ней спокойно уже больше 20 лет вместе.

Э.НИКОЛАЕВА: Да вы что?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, это же практически вот та самая?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, в общем, вся жизнь. Да. И до сих пор этому рад.

Э.НИКОЛАЕВА: И она вам родила двух детей?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, у нас с ней вместе, то есть мы заботимся о трех детях, а четвертая – моя старшая дочка. Она сама по себе давно уже.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, застолья, там, какая-то кулинария, выпечка, жена принимает детей?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, да.

Э.НИКОЛАЕВА: То есть есть у вас такие, как в советском, знаете, постсоветском пространстве, люди собираются на 9 мая, там…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Упаси Господь, упаси Господь. Детям это в голову не придет. А мы скорее куда-нибудь уедем лучше. Нет, мы с женой в основном занимаемся тем, что странствуем.

Э.НИКОЛАЕВА: А-а, а где вы были в последний раз, где вам понравилось?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Последний раз, не в России, вместе мы были, по-моему, вот недавно в Индии. Месяца три тому назад.

Э.НИКОЛАЕВА: В Гоа?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, в Гоа там нечего делать. Там уже русская мафия. Кстати, имейте все в виду. В Гоа русская мафия уже начинает забивать себе дома, то есть арендовать их у местных, а потом переарендовывать их за гораздо большую цену русским.

Э.НИКОЛАЕВА: Да, потому что мы ездили, там были какие-то копейки просто – первые вот…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, да, а теперь там все уже, там уже русские все прибрали к рукам. В Гоа ездить не нужно, есть масса мест значительно более хороших и значительно менее населенных.

Э.НИКОЛАЕВА: Это какие, Борь?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А я не скажу.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, вообще-то, наверное, тяжело быть вашим другом?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Вы знаете, я не знаю, я не пробовал.

Э.НИКОЛАЕВА: Быть своим другом?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да.

Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, а Новый год для вас праздник?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да, безусловно, магический, волшебный детский праздник. Я его обожаю. Это единственный праздник в году, который я очень люблю.

Э.НИКОЛАЕВА: Слушайте, Борь, а вы не устали от бесчисленных концертов?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не-а. До сих пор это такой вызов мне – каждый концерт. И каждый концерт приходится придумывать чего-то новое, и все заново каждый раз.

Э.НИКОЛАЕВА: Но вы же как профессионал, вы уже знаете, чем ухватить это зал, как он реагирует?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не-а, вот ни хрена не знаю. Дело в том, что формулы как в концерте, так и в любви, они не интересны. Если сам не придумаешь чего-то новое, то скучно будет. Вот я и пытаюсь придумывать что-то новое.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы сказали, что у вас всего три или четыре музыканта на сцене, а как же…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Осталось сейчас четверо.

Э.НИКОЛАЕВА: Четверо. Ну, а тяжело же, наверное, заполнять брешь за других, которые должны дуть, свистеть?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Тяжело, тяжело.

Э.НИКОЛАЕВА: Это ничего, что я так нахально разговариваю?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, а правильно, а как еще? А чего нахального?

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, а о музыке – дуть, свистеть? Не свистеть, а играть на флейте – надо сказать мне.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, бывает, что и свистят.

Э.НИКОЛАЕВА: Зрители редко свистят, кстати?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Редко. Давно не свистят чего-то. Заснули, наверное.

Э.НИКОЛАЕВА: А когда-то свистели?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, как правило, свистят, когда хотят высказать свое одобрение, но у них нет таких средств.

Э.НИКОЛАЕВА: А вот, Борь, вы, кстати, прочитали уже переведенную на русский язык книгу современного мастера медитации Чокьи Нима Ринпоче?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А которую из них? У него несколько книг. Две из них, одну из них я перевел сам.

Э.НИКОЛАЕВА: Что?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Собственно, я первый ее перевел.

Э.НИКОЛАЕВА: Ничего себе? А как вы, кстати, это же тяжело переводить, не понимая, и все-таки не будучи вот этим…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, дело в том, что я знаю, о чем идет речь, знаю его самого и знаю переводчика нашего, который переводит с тибетского на английский. И сам Чокьи Нима Ринпоче отлично говорит по-английски. И у нас с ним как бы старая дружба.

Э.НИКОЛАЕВА: Давно вы с ним познакомились?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, лет 10 назад. Даже больше.

Э.НИКОЛАЕВА: А при каких обстоятельствах?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: У него в монастыре в Непале. Большой белый монастырь к северу от ступы Боднатх.

Э.НИКОЛАЕВА: Красиво. Даже не представляю…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А там и правда красиво.

Э.НИКОЛАЕВА: Трудно представить это себе, не увидев глазами. Вот вы много рассказываете про свое увлечение тибетским буддизмом. А, кстати, а как у вас с чертовщиной?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А я не знаю, что это такое. Что вы имеете в виду?

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, всякие приметы какие-нибудь, которые вдруг невзначай сбываются, какие-то знаки, вот говорят – ты, если хочешь, следи за знаками судьбы. Судьба никогда ничего неожиданно не делает, она всегда подает знаки.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это правда. Но чертовщины я в этом не вижу. Для меня самая большая чертовщина – это наша Государственная дума. Вот уж где черти, так черти.

Э.НИКОЛАЕВА: Очень, очень экстравагантный ответ.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: По-моему, так думает все население России без единственного исключения. Причем сами члены Думы тоже.

Э.НИКОЛАЕВА: Вы, наверное, с ними общались, да? Поэтому так…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, я парочку видел.

Э.НИКОЛАЕВА: А вот, скажите, Боря, а что вы сделали для Тибета? Вот, к примеру, Банко де Гайя написал вещь «Ласт стейдж ту чхаса».

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ту Лхасса. Да, есть такая. Так, а что они сделали для Тибета этой песней? Они заработали себе…

Э.НИКОЛАЕВА: Вложили вклад в музыкальную практически культуру.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А дело в том, что музыкальная культура Тибета в этом не нуждается. Это неплохой трек, но к Тибету он имеет довольно малое отношение.

Э.НИКОЛАЕВА: Такой длинный, нудный, да?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, транс, он и есть транс.

Э.НИКОЛАЕВА: Транс такой, да. Ну, классный транс, кстати, некоторые бывают…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Хороший транс.

Э.НИКОЛАЕВА: …дурацкие, все жилы вытянут. А этот такой…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Этот довольно неплохой. Но Shpongle еще лучше. Имейте в виду.

Э.НИКОЛАЕВА: Хорошо.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Shpongle - это люди.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, вот, а вы говорите, не нуждается Тибет, а вот Ричард Гир, тем не менее, какие-то пожертвования делает. А вот вы, где ваш вклад в тибетскую культуру?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А за меня Ричард Гир делает.

Э.НИКОЛАЕВА: А вы с ним знакомы?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Мы… У нас есть общие знакомые, скажем так, много. Далай-лама, например. (Смеется).

Э.НИКОЛАЕВА: Понятно. Ну, это как фигура речи или на самом деле?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, он его знает, я его знаю.

Э.НИКОЛАЕВА: Ага. А между собой вы?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А как-то нам никак не встретиться в одном месте.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, вот бывали ситуации, когда вот-вот, уже прямо.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да, последний раз мы рассчитывали встретиться, но я уехал раньше, чем он приехал.

Э.НИКОЛАЕВА: Ну, как вы думаете, он знает о том, что есть такой?

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Да знает.

Э.НИКОЛАЕВА: Что есть такая живая легенда, загадка русского рока, наш старинный друг…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Аятолла русского джаза.

Э.НИКОЛАЕВА: Борис Гребенщиков. И он сейчас находится в студии программы «Какого черта!». Итак, Борис, мой последний вопрос – раньше ведь все хотели быть рок-музыкантами, мурыжили эти гитары, мечтали о гастролях, а теперь эти увлечения как-то все подзабыты. Объясните вот слушателям, занятым каждодневными разработками денежных жил, как хорошо быть Борисом Гребенщиковым и играть в «Аквариуме».

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: А я этого не буду объяснять. Пусть эти люди, озабоченные этим вопросом, приходят 14 и 15 апреля во МХАТ и увидят все это сами. У нас там будут концерты – презентация нового альбома «ZOOM ZOOM ZOOM». Приходите, все увидите, и главное – почувствуете сами.

Э.НИКОЛАЕВА: Это, конечно, хорошо. Потому что вы эту фразу должны были сказать, Борь. Потому что было бы странно, если бы вы не сказали эту фразу. Вы ведь, собственно, и пришли…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: О себе хорошо не скажешь – кто же скажет?

Э.НИКОЛАЕВА: Да. Тем более я ее ждала. И, кстати, я про нее забыла. И вы еще раз хорошо это сделали, что сказали ее.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Спасибо.

Э.НИКОЛАЕВА: А, может быть, философски как-то все-таки ответить? Потому что вы во всех интервью говорите, во всех интервью, что, мол, типа клево быть БГ и играть в «Аквариуме».

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Никогда этого не говорил, но это интересно. Сейчас просто время другое – сейчас музыка ушла с первого плана. Теперь музыку большая часть народа воспринимает как такого рода обои звуковые. И никто только не вслушивается. И это на самом деле так. Но поскольку музыка хорошая все равно остается вне зависимости от того, слушают ее сегодня или нет, ее будут слушать завтра и послезавтра. Так что, это делает меня абсолютно спокойным.

Э.НИКОЛАЕВА: Вот это уже ответ, вот это я понимаю. Вот это, Борис, сказал так сказал.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Сказал – как гвоздь заколотил.

Э.НИКОЛАЕВА: Все, Борис, наша песенка спета.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не знаю, чья спета, а чья еще нет. Элин, я бы на вашем месте осторожнее говорил.

(Смеются).

Э.НИКОЛАЕВА: Всем пока.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Это ваша песня еще не спета. Пойте дальше.

Э.НИКОЛАЕВА: Всем пока. Слушайте отечественный рок, ходите на концерты…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Не слушайте отечественный рок никогда в жизни. Слушайте Брамса.

(Смеются).

Э.НИКОЛАЕВА: Покупайте CD. Ну, скажите – не покупайте…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Покупайте пиратские CD.

Э.НИКОЛАЕВА: Покупайте CD, покупайте пиратские CD – музыкантов нужно не только любить, но и помогать им материально.

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Но можно просто любить.

Э.НИКОЛАЕВА: Все в «Аквариум». К черту рыбок – семейство попсятины. В эфире были я – Элина Николаева и…

Б.ГРЕБЕНЩИКОВ: Борис Гребенщиков.

ПЕСНЯ


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2024