Дети: законы, проблемы - Леонид Рошаль - Ищем выход... - 2013-01-09

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели, у микрофона в студии Нателла Болтянская. У нас в гостях – доктор мира, президент Медицинской палаты, Леонид Рошаль. С Новым годом.

Л.РОШАЛЬ: Я с этого и хотел начать.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы мне змею подарили – это просто я. Это мой год.

Л.РОШАЛЬ: Договорились. Вам нравится змея и все. Связано со змеей?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Почему нет? А что не так?

Л.РОШАЛЬ: Желаю, чтобы у вас был хороший год, змеиный.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тема, которую мы сегодня обозначили – дети, законы, проблемы, что, на ваш взгляд, на сегодняшний день, является главной проблемой?

Л.РОШАЛЬ: Сначала я хочу поздравить всех с Новым годом, с Рождеством, сказать, что прошлый год для нас был знаковым – мы добились своего, было разделено Минздравсоцразвитие на министерство здравоохранения и Министерство социального труда. Мы выступали за то, чтобы министром здравоохранения, наконец, стал специалист, врач, доктор. И Вероника Скворцова была одной из трех, кого мы предлагали в руководство страны, национальная медицинская палата. И прислушались к нашему мнению. Это профессионал высокого уровня. Знаете, я с ней сейчас пообщался, и все больше убеждаюсь в том, что выбор был абсолютно правильным – она очень хорошо ориентирована, и как вам ни будет странно, она в экономике здравоохранения разбирается лучше Голиковой.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что значит – одна из трех, кого мы рекомендовали.

Л.РОШАЛЬ: Это простая фраза. Все хотели, чтобы кто-то был министром. Кто-то хотел, чтобы оставалась Голикова, кто-то еще кого-то рекомендовал. Мы выбирали специалиста достойного, который должен привести здравоохранение в хорошую сторону.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы это кто?

Л.РОШАЛЬ: Национальная медицинская палата - я сказал об этом. И хорошо, что это свершилось. Но мы все ждем моментальных результатов: сегодня министром назначили, а завтра чтобы все было хорошо. Так не бывает. Причем, Скворцова работает сейчас в сложных условиях, только создает Министерство здравоохранения, есть кадровые проблемы, и Национальная медицинская палата сказала: хватит бодаться, надо работать вместе. И мы подставляем плечо Минздраву. Но ощутимых результатов, думаю, будем иметь не раньше, чем через 2-3 года, - если не будут мешать. Если те, кто сейчас пришел в президентскую администрацию, - прямо говорю, - Голикова, - не будет мешать работать.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы считаете, что это возможно?

Л.РОШАЛЬ: Ну, я сейчас уже чувствую – в президентской администрации некоторые высказывают мысли: зря мы сменили, надо было Голикову. Не зря. Правильно сделали для народа.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: У вас претензии к Голиковой профессионального характера?

Л.РОШАЛЬ: Абсолютно. Ну, красивая женщина, но она все смотрит через призму рубля.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но у вас был личный конфликт.

Л.РОШАЛЬ: Да, на этой почве, конечно. Потому что я считаю, что сначала надо смотреть на больного, а потом на рубль, а не наоборот. Здравоохранение это особая область, где экономика важна, но не во главе угла. Когда закрывались фельдшерские пункты, больницы, сокращались койки довольно резко, и прочее. К ней тогда были вопросы по здравоохранению. Но народ сам ее оценил, так что что мне говорить?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Народ оценил, но я могу на уши встать, но сменить министра здравоохранения у меня не получится. Вы влиятельный человек. Леонид Михайлович?

Л.РОШАЛЬ: Не знаю. Единственное, - я нормальный человек, я не меняю своих позиций по жизни, говорю всегда то, что думаю, меня никогда нельзя заставить говорить за другого, или прочитать подготовленный текст, - я всегда такой, какой я есть. Не ангел с крылышками.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Все в порядке с недостатками?

Л.РОШАЛЬ: Абсолютно. Только у дураков их нет.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тема, которая обсуждалась не так давно – информация о том, что сначала вы были против запрета на иностранное усыновление, потом вроде бы как ваше мнение поменялось. Но вы четко обозначили свою позицию – вы считаете, что нужно создавать в России условия для того, чтобы с детьми было все в порядке. Но получается тут другое дело - ситуация такова, что, может быть, сначала создать условия, а потом издавать закон?

Л.РОШАЛЬ: Будем последовательны и конкретны. Я дал реакцию на «Эхо Москвы», уважаемую мою компанию – зря я так и не поговорил с Венедиктовым, я сегодня звонил ему пару раз, хотел поговорить на эту тему. Потому что «Эхо» первым написало в 10.146 «Известный доктор резко поменял свою позицию – ранее он выступал против полного запрета, Рошаль пересмотрел свое мнение в пользу мнения президента» - это ложь.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что было на самом деле?

Л.РОШАЛЬ: Я в эти дни хотел узнать конкретно фамилию, имя, отчество, год рождения и физиономию человека, который у вас в редакции это написал - мне интересно было. Мне до сих пор не сказали это, но я все же до конца узнаю. И там еще было где-то на «Фонтанке», но там не было, там было сказано, что я за указ. А «Эхо» - мощное оружие. И все это попало в интернет, и на меня столько грязи вылили, я за всю свою жизнь такого не видел. Вот из-за этой самой фразы. Надо быть осторожным.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы сейчас в прямом эфире – изложите свою позицию - сейчас и здесь, никто вас не посмеет прервать.

Л.РОШАЛЬ: Я свою позицию излагал в «Твиттере» совершенно четко, я свою позицию изложил на «Дожде», в передаче.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но коль скоро есть претензии к «Эху» - может, все-таки оскоромитесь?

Л.РОШАЛЬ: Скажите, вы за указ президента?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет.

Л.РОШАЛЬ: За указ?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я – против.

Л.РОШАЛЬ: Указа?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Абсолютно.

Л.РОШАЛЬ: Да перестаньте.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Гадом буду.

Л.РОШАЛЬ: Объясните.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы меня простите, но я вам это объясню после эфира. Вас позвали излагать ваше мнение. Когда буду доктором мира.

Л.РОШАЛЬ: Очень жаль. Кого я ни спрашивал – все за указ. Почему? - в указе ничего нет некрасивого. В указе сказано о том, как нам облегчить жизнь детей, которые лишены родителей. И дальше, после этого, после указа, должны быть конкретные цифры, каким образом это сделать Мне только было интересно – когда указ, - я второй раз говорю в отношении Голиковой, - вышел, выступила Голикова – давно мы ее не видели по телеку, из Челябинска. И стала рассказывать, чего и сколько детям будет дано. А я хочу спросить у нее – где она была, когда она была зам.министров финансов, когда она резала по живому программу «Дети России», что она сделала в этом плане, когда была министром Минздравсоцразвития.

Я - за указ. Указ это первая такая ласточка к тому, что, может быть, у нас в стране будет нормально. Вы знаете, сколько у нас детей в детских домах? 280 тысяч. Кошмар. Их количество чуть уменьшается, это всегда бывает после революций, но все равно - 280 тысяч. Это же огромное число. Американцы усыновили и удочерили 1280. Я спрашиваю – что мы будем делать с оставшимися тысячами? Это же огромное число и вот это для меня важный вопрос.

Я вообще хочу сказать огромное спасибо всем иностранцам, американцам, которые усыновили тысячу детей. Но это погоду в целом не меняет. Я знаю россиян, которые очень много делают в этом плане, и усыновляют – например, Павел Павлович Бородин - усыновил. Михаил Барщевский – усыновил. Кобзон 27 лет он занимается двумя детскими домами в Туле и Ясной Поляне – систематически. У нас есть очень много доброго, но видно этого мало для того, чтобы переломить ситуацию.

И указ и направлен на то, чтобы переломить ситуацию – я за указ и за то, чтобы это дальше развивалось, чтобы не было бы просто отпиской. Знаете, я даже подумал таким образом, что сейчас нас поставили в такое положение, что мы должны этот вопрос разрешить.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Мы» - это кто?

Л.РОШАЛЬ: Это Россия. Это президент, это премьер-министр, дума. Совет Федерации. Думу осуждают за то, что она не так проголосовала - об этом мы еще поговорим.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что вы все время говорите «указ» - ведь он же федеральный закон от 28 декабря 2012 года?

Л.РОШАЛЬ: Ой, миленькая, а вы знаете, что кроме закона он подписал указ?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Знаю.

Л.РОШАЛЬ: Нет, не знаете.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Знаю. Леонид Михайлович, я не юрист, но насколько я знаю, закон имеет больший вес.

Л.РОШАЛЬ: Закон направлен в одну сторону, а указ – в другую сторону, не надо. Это точно совершенно. Так вот Дума – я их критикую за следующее – почему, когда принимался бюджет, никто не воспротивился недостатку денег, которые направляются на эти цели. Почему? Ни дума, ни Совет Федерации.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Может быть, у них были другие задачи на тот момент?

Л.РОШАЛЬ: Я не знаю, какие задачи были. Я это хочу спросить. Почему в бюджете недофинансирование здравоохранения? Почему? У меня эти вопросы к Думе, даже больше, чем те. Теперь посмотрите, какая интересная ситуация получается: это оказалось такое какое-то единение всех партий.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как вы думаете, почему?

Л.РОШАЛЬ: Я тоже должен понять. Понимаете, очень хорошо сказать «подлецы», но я говорю точно – среди думцев я знаю много нормальных, порядочных людей по жизни, но которые проголосовали так. Я только могу найти следующее - не идею, не оправдание, а объяснение этому делу, - может быть, они подумали и решили, что если мы закроем эти ворота, мы заставим тогда Россию двигаться в нормальном направлении и решить проблему?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы в это верите?

Л.РОШАЛЬ: У меня только это одно объяснение. Я ведь против закона.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А почему я не верю?

Л.РОШАЛЬ: Потому что у меня такая позиция – я хочу понять других. Хочу понять. Может быть, вас, если вы изложите вашу позицию. Хочу понять позицию. Я по-другому думцев не понимаю. Я не понимаю, как это все у них могло произойти по-другому? Я еще раз повторяю – вы нигде не найдете, я нигде не сказал, что я за закон. Я нигде не сказал. И умирать буду, не скажу, что я за закон. Перевирать меня не надо. Я за указ. Но не за закон.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Разницу изложите?

Л.РОШАЛЬ: Колоссальная. Закон запрещает российским детям уезжать в Америку – закон.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы против этого?

Л.РОШАЛЬ: Я сказал, что я против, но я сейчас объясню дальше. А указ говорит о том, что мы должны в России сделать для того, чтобы этим детям было хорошо. Это разные вещи – еще раз. Я – за указ. Но не за закон. Конечно, я был бы счастлив, если бы мы не торопились с этим законом, а создали бы в России такие условия для этих детей, чтобы им не надо было уезжать в Америку.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А это реально?

Л.РОШАЛЬ: Думаю, при желании в России все реально. И при настроении народа. Особенно это касается детей-инвалидов. Их 10% среди тех, кого забирают. Сейчас там 49, которых американцы усыновили, которые должны уехать. Ну, я уже просто старый, я уже не могу взять – если ребенка берешь, надо, чтобы было время поставить на ноги. Мне 80, и я понимаю, что я не успею. Но если у нас в России найдется 49 нормальных семей, которые могут создать этим детям-инвалидам не худшие условия, чем в Америке – я за то, чтобы они были здесь. А если нет, - тогда они должны уехать в США.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть, вы против закона, пока не созданы условия. Это очень многое объясняет. Как связаны указ и закон, с вашей точки зрения? Много разговоров, что закон вещь политическая, его так и называют «Антимагнитским». Указ – совершенно другая история. Как они связаны? Думу вы только что ополоснули холодным дезинфицирующим раствором.

Л.РОШАЛЬ: Я не знаю, чем я ополоснул Думу, но я пытался понять их. Все же когда 420 человек голосуют, это не просто так. Там было несколько человек, уважаемых мной, которые не голосовали. Вот если бы я был депутатом думы, я бы голосовал против закона. Но я голосовал бы за указ, за два указа, за тир, за пять, - за все то, что должно у нас в России изменить ситуацию.

Были же разные предложения. Вот мы говорим «Единая Россия» и так далее, а ведь железняк, между прочим, предложил очень хорошую формулу, каким образом мы можем не разрывать этот закон, о чем можно договориться с американцами. Почему это не пошло дальше, я не понимаю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так это Железняка нужно спрашивать.

Л.РОШАЛЬ: Я выступил, чтобы мы сделали специальный список тех судей американских, тех организаций американских, которые повели себя сволочно, - если есть такое выражение, если я могу его в эфире говорить. Вот, пожалуйста - им мы можем запретить въезд в Россию. Некоторые будут смеяться: им не нужна Россия, они и не собираются. Пусть не собираются. Но Россия должна быть закрыта для них – это реальный конкретный шаг.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть, вы хотите сказать, что речь должна идти о тех судьях, которые, с вашей точки зрения, вынесли чрезвычайно мягкие переговоры.

Л.РОШАЛЬ: И по Диме конкретно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: К вам идет сейчас очень много вопросов, смысл которых один - вы за установление памятника Диме Яковлеву. А почему вы не говорите о памятнике тем детям, которые погибают ежегодно и ежемесячно в России, в том числе, в детских домах?

Л.РОШАЛЬ: Ну, зачем так?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я просто излагаю вопросы, пришедшие вам.

Л.РОШАЛЬ: Я тоже эти вопросы прочитал, приблизительно знаю, из какого угла они написаны – знаю. И один из этих работает сейчас в президентской администрации.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть, вас оттуда тролят?

Л.РОШАЛЬ: Не исключено. Повторяю – не исключено. Есть такая Сонечка, которая звонила в различные компании и не разрешала им проводить со мной интервью – это та, которая занимается пиаром у Татьяны Алексеевны. Это где-то близко к ее подчерку. Я прочитал все – как меня обливают грязью, кем меня считают, и прочее.

Но я везде говорю: ребята, я за указ, понимаете? Но не за закон. А то, что написано иногда подленько бывает. Но я это проходил.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Спасибо, что вы четко объяснили разницу.

Л.РОШАЛЬ: Я никогда по-другому и не говорил.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Хорошо, что я это от вас услышала глаза в глаза.

Л.РОШАЛЬ: Мне хотелось бы, чтобы редакция «Эхо Москвы» извинилась передо мной за это, и сказала бы, кто это написал.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Давайте я извинюсь перед вами за редакцию. Л.РОШАЛЬ: Мне этого достаточно, потому что я вас уважаю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Спасибо. Примите мои извинения - разница между законом и указом действительно есть. Тем не менее, Леонид Михайлович, очень многие связывают всю суету, начавшуюся вокруг усыновленных детей с Актом Магнитского в США.

Л.РОШАЛЬ: По мне, я бы это не связывал.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Борис пишет: «Я не понял - Рошаль против зарубежного усыновления, или за?»

Л.РОШАЛЬ: Я только что изложил свою позицию – что я буду повторять Борису одно и то же?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я все поняла. Леонид Михайлович, вы считаете, что это никак не связано - Закон Магнитского и так называемый Антимагнитский закон, или «Закон Димы Яковлева», как его еще называют.

Л.РОШАЛЬ: Антимагнитский закон он и есть Антимагнитский закон. Но я бы не увязывал закон «Димы Яковлева». Это стечение обстоятельств сейчас. Мы фактически поняли, что надо в России создавать хорошие условия для детей. Не надо детей отправлять в другие страны. Понимаете, когда я слышу, что детей отправляют куда-то на лечение, усыновление, я считаю, что это позор для России.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сделаем сейчас паузу на новости, а потом продолжим, и я вам приведу некоторые цифры. Продолжим через пару минут.

НОВОСТИ

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Продолжаем программу. Сообщение: « Г-жа Болтянская, слушатели не тупые, отличить указ от закона могут». Леонид Михайлович, камешек в ваш огородик на самом

Л.РОШАЛЬ: Почему? Это нормально. Я отличаю. Я когда читаю, вижу, что за люди. Там есть вопросы, которые явно написаны вне зависимости от того, что я буду говорить, высказывать свою позицию. Они все равно будут говорить одно и то же.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нельзя ли было принять указ без принятия закона?

Л.РОШАЛЬ: Можно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Если увеличить финансирование, что, мама и папа появятся?» - Михаил, врач из Ростова.

Л.РОШАЛЬ: Вы знаете, это сложнейший вопрос. Ведь у нас какие формы бывают? Бывает опека, бывает семейное – когда несколько детей вместе какая-то семья берет, и бывает государственное. Мой отец воспитывался в детском доме. Я знаю, что такое детский дом. Из детского дома не все выходят подлецы. Так получилось, что он почти до старости - он собирались, все выпускники детского дома, все нормальные люди, не бандиты. Воспитанники детского дома это не обязательно абсолютно наркоманы. Я знаю, что сейчас в Москве, и не только в Москве есть детские дома, куда я приезжаю, куда выпускники приходят и поддерживают отношения.

Мы говорим – надо обязательно в семью. А я спрашиваю – в какую семью? Вот вчера прошла информация, что один 14-летинй приемный ребенок повесился в семье – у нас здесь, в России. Это как?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Очень скверно.

Л.РОШАЛЬ: Это же серьезно. А какие-то родители-наркоманы ушли, оставили детей в бане, они замерзли сейчас – это как, это тоже семья? Семья семье. Вот мы должны сейчас, во-первых, понять, в какие семьи мы можем отдавать и что это за семья, не только по справкам. Это серьезная очень работа. И потом все же наладить какой-то контроль – мы хотим контролировать детей, которые в Америке. Я хочу контролировать детей, которые в России тоже.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сейчас, после принятия данного указа, который ставит своей целью вроде бы помощь детям-сиротам, вы считаете, что с места в карьер начнется желание усыновить? Почему раньше такого не происходило?

Л.РОШАЛЬ: Это вопрос к вам, к нашему обществу. Ведь бывают благие пожелания. Когда Бородин усыновлял, удочерял, он не из-за финансовых соображений это сделал, он это делал по гуманным соображениям. Но надо признаться, что есть такие, которые делают это по финансовым соображениям.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Наемные мамы» так называемые?

Л.РОШАЛЬ: По-разному бывает. Вот сейчас Неверов из «Единой России» предложил полтора миллиона ежегодно выплачивать тем, кто усыновляет и удочеряет. Естественно, этот спектр расшириться – многие захотят. А Прохоров - миллион пятьсот предложил выплачивать - одноразово, или как-то, я не знаю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но это небольшие деньги.

Л.РОШАЛЬ: Это колоссальные деньги. Это почти получается по 120 тысяч, по 150 тысяч в месяц, что вы, я таких денег не зарабатываю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я тоже не зарабатываю таких денег.

Л.РОШАЛЬ: И конечно, найдутся. И меркантильный вопрос при усыновлении в США тоже в какой-то части есть. И у нас есть. Вот мы должны пройти эту грань и посмотреть, чтобы не создавать. Если семья берет ребенка только для того, чтобы хорошо жить, или хотя бы прожить не работа, - это вопрос один. Если по чистому сердцу, и просто не хватает для того, чтобы… Вот у нас сейчас очень большой вопрос, и первый, который встанет – дети-инвалиды. Может быть, нам создавать какие-то специальные, хорошие, прекрасные, для тех детей-инвалидов, которых не берут наши родители. Какие-то санаторного типа. У нас не хватает там психологов, педагогов – для того, чтобы каждый ребенок себя… с ними же надо заниматься каждый день. Не так, как они там лежат, и один психолог приходит один раз в неделю. А надо, чтобы с ними постоянно занимались. Когда ребенок приходит в семью, допустим, в США, там психологи приходят, с ним работают. Точно такую же работу надо сделать у нас.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Герман Алексеевич из Санкт-Петербурга: «Год работал в детдоме для олигофренов. За этот год ни наши, ни иностранцы, не взяли ни одного ребенка».

Л.РОШАЛЬ: Значит, государство должно взять.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А государство и взяло - детские дома это и есть государство.

Л.РОШАЛЬ: В зависимости от того, какие там условия. Взять не значит собрать вместе и кормить из ложечки.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Извините, очень хреновые условия – вы это знаете лучше меня.

Л.РОШАЛЬ: Вот и надо через законы это сделать, через законы и через указы. Закон это ведь не корова, которая одна на всю жизнь. В закон вносятся поправки определенные. И я думаю, что в этот закон тоже будут внесены поправки определенные. Смотрите, мы приняли закон ОМС, обязательного медицинского страхования по лекарственному обеспечению, по основам охраны здоровья, - буквально через короткое время начали вносить туда какие-то поправки. Думаю, и в этот закон тоже будут внесены какие-то поправки.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Илья из Екатеринбурга: «Почему создавать условия надо начинать с запретов?»

Л.РОШАЛЬ: Каких запретов?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Указ и закон хронологически связаны.

Л.РОШАЛЬ: Каких запретов?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Запретов на усыновление.

Л.РОШАЛЬ: Я вам по этому поводу сказал совершенно четко.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы сказали, но в глазах общества указ и закон очень связаны. Ровно так же, как связана со всем вышеперечисленным информация о том, что патриарх для сирот нашел места на кладбище.

Л.РОШАЛЬ: Я долго не мог понять, о чем идет речь. Вот патриарх нашел землю. И вместе он выступает с просьбой к согражданам усыновлять, удочерять из детских домов, что он сделал? Разве он сделал плохое дело? Ведь сейчас что делают? Сжигают, и безвестно. А он сказал: давайте мы сделаем место и будем по-нормальному, по-христианскому хоронить, чтобы были фамилия, имя и отчество на этой земле. Ведь все можно перевернуть.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть, в один день закон о запрете усыновления, а на следующий день появляются место. Хоть бы немножко подождали.

Л.РОШАЛЬ: Вы опять. Ну, послушайте, Нателла. Сегодня детей, которые погибают, просто сжигают, и я не знаю, где они. А Церковь сказала: не надо этого делать, а надо по-человечески хоронить в земле. Вне зависимости от того, сейчас или после, - разве это плохо?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Неплохо.

Л.РОШАЛЬ: Ну.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Еще раз, все-таки, - наши слушатели считают, что коль скоро все эти акции были приняты в один достаточно короткий временной период, не мне вам рассказывать, с чем сопоставляют этот закон, какими терминами называют инициаторов этого закона – не мне вам рассказывать

Л.РОШАЛЬ: Не знаю. Меня уже тоже причислили к инициаторам закона.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Почему вы, доверенное лицо президента, не убедили его подписать указ раньше закона?»

Л.РОШАЛЬ: Посмотрите мне в глаза – я не доверенное лицо президента.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ответ получен. «Объясните, сколько нужно для того, чтобы у детей-сирот прекратились проблемы?» Сколько нужно денег?

Л.РОШАЛЬ: Я могу сослаться только на Прохорова и Неверова. Прохоров говорит полтора миллиона, Неверов говорит миллион двести. Прохоров сказал в пересчете - сколько-то тысяч долларов, у меня с пересчетом трудно, может быть, я ошибся. Да и опять - пусть будут миллионы, но дело не только в деньгах – надо создать условия. Надо, чтобы семья знала, что с ребенком делать. Даже если инвалида возьмет, надо, чтобы у семьи была возможность лечить этого инвалида.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но вы понимаете, что далеко не всякая семья, независимо от благосостояния, примет такое решение.

Л.РОШАЛЬ: Я вам и говорю об этом.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Употребите, пожалуйста, все свое влияние НАТО, чтобы уехали в США те инвалиды, которые уже нашли своих усыновителей» - Татьяна.

Л.РОШАЛЬ: Я уже высказал свою позицию.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Позиция позицией, а просят, чтобы вы употребили свое влияние.

Л.РОШАЛЬ: Я был бы счастлив, если бы нашлись в России сегодня 49 нормальных семей, которые могли бы создать условия для этих несчастных детей лучше, чем в Америке. И я думаю, в России на 150 миллионов должно найтись 49 таких семей, или нет?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Должно найтись» это сослагательное наклонение. А если не найдутся? Уже нашлись для них семьи.

Л.РОШАЛЬ: А если не найдутся, их надо отправить в США.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Вы приветствуете действия против чиновников, причастных к смерти Магнитского» - Александр из Москвы.

Л.РОШАЛЬ: Значит, таким образом, поверьте мне - я сейчас не кручу абсолютно. У меня нет ответа на этот вопрос. Потому что я этот вопрос не знаю. Около всякие политические спекуляции, туда-сюда – полно. Но я не изучал этот вопрос. Я могу отвечать на вопросы, которые я знаю конкретно. Которые я не знаю, я не могу судить просто.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Согласитесь, что указ, о значении которого вы говорите, сам по себе просто бумажка.

Л.РОШАЛЬ: Нет, там конкретные есть вещи.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: шаг номер один, с вашей точки зрения? Вы назвали цифру в 260 тысяч детей, которые находятся в детских домах. Шаг номер один?

Л.РОШАЛЬ: Сейчас я вам даже скажу – в России 260 тысяч детей-сирот, у них нет семьи, живут они примерно в 1500 детских домах, 240 Домах ребенка. Более 300 - в школах-интернатах для сирот, 700 – в социальных приютах, 750 - в социально-реабилитационных центрах. Это официальная статистика. Я не специалист этого дела, я просто говорю, где они у нас в России есть. И вот нужно, чтобы здесь, здесь и здесь дети были бы обеспечены и были бы счастливыми.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не знаю, могу ли я об этом говорить, но скажу. Я в своей жизни была один раз в лицее, в котором живут дети, в том числе, у которых есть проблемы в семьях – это и неполные семьи, и дети-сироты. Я говорю о лицее в Кораллово, который патронируют родители Михаила Ходорковского. Не «Хилтон» ни разу – абсолютно нормальные условия, в которых мечтали бы жить многие дети из полных семей.

Л.РОШАЛЬ: И замечательно. Почему такие не множить?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Можно я вам задам этот вопрос?

Л.РОШАЛЬ: Я - за. Я же не занимаюсь, не отвечаю за эту проблему.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Одна из причин – потому что есть люди, которые сами с этим работают. Но таких людей никаким указом не найдешь. Существуют Ходорковские, которые патронируют этот лицей, пасутся там с утра и до ночи, и все проблемы этого лицея – их проблемы. Где таких найти?

Л.РОШАЛЬ: Это трагедия для России.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: И что делать?

Л.РОШАЛЬ: Воспитывать общество.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Каким образом?

Л.РОШАЛЬ: Не таким, каким мы воспитываем, что мы видим у нас в СМИ, где мы рассказали, что такое нормальная, хорошая семья? Где? Где у нас доброта? У нас без конца – открывайте, посмотрите.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Указом не достанешь доброту из сердца, правда?

Л.РОШАЛЬ: Указом можно создать условия для того, чтобы доброта проявилась.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Получается, что создание экономических условий для того, чтобы семьи брали на усыновление детей есть попытка создания условий для появления доброты?

Л.РОШАЛЬ: Понимаете, почему вы так говорите? Например, семья нормальная, добрая, готова взять ребенка. Но по финансовым соображениям она не может этого сделать просто, потому что не хватает денег даже на свою собственную жизнь. А государство дает деньги на ребенка. Тогда, конечно, спектр тех, кто возьмет, он будет больше. Нормально.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А как отличить агнцев от козлищ?

Л.РОШАЛЬ: Откуда я знаю?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы должны знать.

Л.РОШАЛЬ: Я не знаю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сейчас появляется финансовый механизм, который позволяет.

Л.РОШАЛЬ: Мы об этом говорили - это очень серьезный вопрос. Думаю, по этому поводу должна быть дискуссия, должны быть наработки, у нас есть специальные социальные группы, и сейчас есть работа по этому поводу, о которой, может быть, я не знаю. Но это серьезный вопрос. Но то, что это будет расширять спектр тех, кто может взять, - в России много добрых людей. В России много умных людей, вы знаете? Вот когда мы обсуждали закон об охране здоровья, - я всегда говорю: надо советоваться с народом и слушать, что он говорит. Мы разослали этот закон по России, и я с Дальнего Востока, от какого-то сельского доктора, получил замечание, - он может быть министром. У нас много умных и добрых людей. Просто их надо слушать – спокойно, без политики. Вот вокруг этого все-таки достаточно много политики.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: У нас ничего не получается без политики. Много лет назад в одном из центральных залов после событий «Норд-Оста». Я помню, как встал зал, когда вы вышли на сцену, я встала вместе с ними, и были слезы на глазах. На сегодняшний день получается так: указ-закон-патриарх. И вы получаетесь человеком, который поддерживает вроде бы как то, что все осуждают. Вы объяснили свою позицию в прямом эфире, здесь. Но, наверное, любой человек устроен по принципу «услышал звон, не знает, где он». Л.РОШАЛЬ: Я не понял, что вы сказали.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: На сегодняшний день складывается ощущение – вот было 50 вопросом не - доктор Рошаль за указ президента.

Л.РОШАЛЬ: За закон.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Почему он молчал, когда принимался закон?»

Л.РОШАЛЬ: Я не молчал. Для этого надо посмотреть «Твиттер» - я все время говорил, что я против. Я не молчал.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Можно задам бестактный вопрос?

Л.РОШАЛЬ: Любой.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Через несколько дней будет публичная акция людей, которые против закона – не указа, - вы пойдете на нее?

Л.РОШАЛЬ: Нет, не пойду. Мне достаточно того, что я говорю сейчас. Понимаете, почему? Давайте откровенность на откровенность, - я в этой акции чуть вижу политику. Говорю прямо. «Подлецы» - я не могу согласиться с тем, что все, кто голосовал, подлецы. Потому что я среди депутатов Госдумы, какие бы ярлыки на меня ни вешали, я знаю порядочных людей. Которые голосовали по определенным соображениям. И я пытался понять, почему они голосовали так. И я дал объяснение, почему они голосовали так.

Я не знаю честно, что эта акция даст. Да, придет народ, да, скажет, - они подлецы. Дальше что? Ведь существует сегодня у нас - я вообще законопослушный человек. Закон принят, я должен соблюдать закон. Я должен соблюдать закон, но я должен известными всеми путями работать, например, с депутатами Госдумы, чтобы внести изменения в этот закон.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы считаете, что это реально?

Л.РОШАЛЬ: Реально. Как в любой другой закон.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Наверняка вы с этим действительно будете работать вы не шутки со мной шутите?

Л.РОШАЛЬ: Я, конечно, не шучу. Но я должен…

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А можно вас попросить, когда вы созреете до поправок в этот закон, попросить вашего разрешения опубликовать эту вашу версию на сайте «Эхо Москвы».

Л.РОШАЛЬ: Честно, понимаете, - чтобы я посвятил свою жизнь дальше только этому - то вы извините.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но вы же готовы с этим работать?

Л.РОШАЛЬ: Я буду и с этим тоже работать. Но посвящать свою жизнь этому? У меня институт, через институт проходит 40 тысяч детей ежегодно, в центре Москвы, между прочим. Вы не найдете ни одну маму, которая заплатила бы копейку. И папу тоже - за лечение. Уровень лечения достаточный. Это большая работа. Я, прежде всего, детский доктор. Я не политик. Но который говорит то, что думает.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Взять ребенка очень трудно российским гражданам – нужен миллион разных справок, и пройдет не один год. У многих опускаются руки, что посоветуете?»

Л.РОШАЛЬ: Я думаю, что еще мало справок. Мы уже говорили об этом. Сегодня нас жизнь заставит изменить эту ситуацию. Мы не можем жить сегодня детскими домами, как жили. Мы должны сейчас жить с ними по-новому, с этими детьми. Мы должны искать любые формы, которые позволят детям, чтобы они были обслужены, чтобы они были здоровыми, чтобы им создать условия. Потому что это особые дети, они лишенные ласки отца и матерей – я это знаю по своему отцу, который был беспризорный. Вы не представляете, как он любил нас и как много то, что он недополучил сам в жизни, он хотел отдать нам, моему брату и моей сестре. Мой отец.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Как вы относитесь к предложению всем депутатам взять на усыновление хоть по одному ребенку-сироте?»

Л.РОШАЛЬ: Ну, я не понимаю - 400 человек что ершит?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это больше, чем нечего.

Л.РОШАЛЬ: Да. Но у нас 260 тысяч. Вопрос надо более широко решать. Хотя я на эту тему тоже говорил.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Не кажется ли вам, что указ президента останется только на бумаге?»

Л.РОШАЛЬ: нет, не кажется. Потому что я верю. Иначе нельзя.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет ли у вас ощущения, что этот указ призван обелить историю с законом?

Л.РОШАЛЬ: Нет, ну, какое обелить? если приняли закон, что мы туда не пускаем, значит, надо седлать так, чтобы в России создать нормальные условия.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А если не создадут?

Л.РОШАЛЬ: Я думаю, тогда будет очень плохо. Тогда вот будет очень плохо.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Десятка два сообщений пришло, что я с вами по-хамски разговариваю. Если это так – приношу вам свои личные извинения.

Л.РОШАЛЬ: Нет, я благодарю. Я люблю такой разговор, это нормальный разговор.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «При чем тут деньги? Он что, поликлинику содержит на свои деньги?»

Л.РОШАЛЬ: Это государственные деньги. Это государственное учреждение, это не частное учреждение, в котором лечат не хуже, чем в частных – приходите, посмотрите.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы разговаривали с доктором Леонидом Рошалем, который объяснил свою позицию.

Л.РОШАЛЬ: Я просто думал, что «Эхо Москвы» поняло мою позицию.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, теперь уже окончательно.

Л.РОШАЛЬ: Нормально. Вы уже извинились, уже все нормально. Здоровья всем.