Ищем выход... - 2012-12-31

А. ВЕНЕДИКТОВ: 20 часов и 5 минут в Москве. Всем добрый вечер, у микрофона Алексей Венедиктов. 4 часа, чуть меньше, до наступления Нового года по московскому времени. И, как обычно в конце, вот уже 12-й раз, в конце каждого года я подвожу некие итоги. Но «Без посредников» я уже провел, теперь я… то ли «Ищем выход», то ли «Суть событий», то ли «Особое мнение». Буду отвечать на ваши вопросы. Я напомню, что вы можете присылать вопросы по телефону на наш эфирный экран - +7-985-970-45-45, и не забывайте подписываться. Или те, кто находятся сейчас в Твиттере, через аккаунт @vyzvon (не забывайте подписываться). Или через интернет, через наш сайт www.echo.msk.ru.

Ну, первое. Спасибо за поздравления, за все поздравления. Кстати, мы завтра с вами снова увидимся в 19 часов, где я буду в «Особом мнении», вот. Но, тем не менее, я вижу, тут в основном поздравления: радиостанцию, отдельных журналистов, отдельных девчонок (имею в виду, журналистов «Эхо Москвы»). Но, тем не менее, все-таки в конце года, пока вы режете свое оливье, пока у меня дома режут оливье, все-таки давайте согласимся, что программа это политическая, и мы подведем политические итоги года, и я буду отвечать в основном на ваши вопросы. Сначала у меня есть, там, три листа вопросов, которые пришли, или, вернее, которые я выделил, которые пришли по интернету. Дальше уже ваши смски, если они еще будут к тому времени. А если не будут, мы вот с Олей Рябочкиной сейчас поставим песни и будем вам гонять их, и все тут.

Вот наш постоянный спрашиватель (я уж не знаю, как это называется), спрашиватель Илья из Ярославля пишет… вернее, там… ну да, пишет, собственно говоря, вопрос: «Можете вспомнить ваше личное впечатление ровно год назад? Вы предполагали, что реакция власти будет именно такой? В чем главная ошибка оппозиции? Кто является человеком года? – и так далее и так далее. – С праздником. Илья из Ярославля». На самом деле вот что я понимал год назад и вот что я говорил год назад, и вам говорил, и, может быть, не все говорил, но говорил, и говорил людям, с которыми я встречаюсь. После того как начались декабрьские вот эти многотысячные митинги – да, там, 100 тысяч, 70 000, не важно – было совершенно понятно, что власть будет вести себя иначе. И еще Президентом был Дмитрий Медведев, и еще премьером был Владимир Путин, но, послушайте, зная этих людей, и зная их персонально, и зная их… представляя их психологическую позицию, я бы… я тогда уже говорил и повторяю, что мы должны были ожидать Путина 2.0. И мы его получили. Весь вопрос в том, что у Путина был выбор. Этот выбор, который, как правильно сформулировал вот Сережа Бунтман сейчас в моем кабинете, когда мы поздравляли друг друга с Новым годом и прощались до следующего года, это был выбор между поведением Горбачева или Андропова. Это был выбор между либерализацией и реакцией. Понятно было, вот мне было понятно, что прежнего Путина не будет: не будет Путина 7-го года, 2007-го года, не будет Путина 2003-го года, не будет Путина 2000-го года. Будет какой-то новый Путин, какой-то другой, причем более… как бы это сказать? Более конкретный. Либо он пойдет по пути либерализации, либо он пойдет по пути реакции. Потому что те митинги… и не просто митинги. На самом деле митинги – это лишь внешнее выражение того, что ему докладывали. А докладывали ему о недовольстве жителей крупных городов, об оскорбленных чувствах, об оскорбленном достоинстве. Ему писали аналитические записки, некоторые из них я видел, они были вполне себе честные и откровенные.

Было понятно, что ему нужно будет выбирать новую стратегию, новую тактику скорее всего, а не новую стратегию. Мне, во всяком случае, было понятно, что после, там, инаугурации, после мая, мы будем иметь дело с новой политической линией. Речь не идет о психологических качествах Владимира Путина. Извините меня, там, на шестом десятке не меняются, люди уже сформировались. То есть, мнение можно менять по отдельным позициям, но, в принципе, по базовым нравственно-моральным ценностям люди не меняются. И мне было понятно, что Путину нужно выбирать политическую линию, политическую линию поведения. И что он реально стоит перед выбором. Сейчас можно говорить о том, что он не мог это выбрать или мог это выбрать – это не так, это определенное лукавство. Конечно, у него был выбор. И он сделал его: он выбрал сторону реакции. Он счел, что реакция – это более комфортно… нет, не комфортно. Это более, я бы сказал, присуще нынешней ситуации в России. Что подразболтались за время Медведева, подрасшатали страну за время Медведева. Значит, нужно чуть-чуть подтянуть гайки, и все войдет в норму. Это неправильная оценка ситуации Владимира Владимировича, на мой взгляд, но она понятна, она объяснима.

И вот возвращаясь к вашему вопросу, Илья из Ярославля, я хотел вам сказать, что у него был выбор, и он его сделал, вполне сознательно. Мы можем говорить, что его выбор был продиктован всем его, там, воспитанием, образованием, службой в Комитете государственной безопасности. Это так и не так. На самом деле вот массовое недовольство, которое могло на него повлиять… А ведь он очень чутко слушает вот эти опросы общественного мнения, социологию. Ему важно быть понимаемым, ему важно быть, ну, «любимым» - может быть, не то слово. Уважаемым собственным народом. Поверьте мне, это ему важно. Вот это недовольство, оно не приобрело характер необратимости. Почему – это вопрос следующий, мы об этом поговорим. Но, в принципе, вот реакционность его линии, причем в марксистском смысле этого слова, абсолютно понятна.

Я не хотел бы говорить сейчас о Парламенте, потому что для меня совершенно очевидно, что, да, конечно, Парламент у нас является инструментом, а не институтом. Это очень важно понимать, что есть страны, где Парламент – институт, отдельный и независимый, относительно, конечно, но независимый. Посмотрите, там, на Национальное собрание Франции, или на Конгресс США, или на Парламент Италии, или, скажем, что происходит в Парламенте Великобритании (я говорю о странах Восьмерки) – и на нашу Государственную Думу. Заметьте, я сказал правильно, Думу. Вот. Я еще скажу про нее. Но то, что, конечно, Владимир Путин и его линия определяют голосования депутатов –нет никаких сомнений. И его Администрация, и его как бы мелкие чины Администрации (мелкие в смысле постов, хотя они могут быть гораздо крупнее, чем все депутаты вместе взятые по своему образованию и умению).

Вот, собственно говоря, что произошло. Владимир Путин выбрал линию поведения. Поэтому после того, как он выбрал линию поведения, уже ничего не удивительно. И, конечно, можно вести арьергардные бои, там, отбивать какие-то там законы, позитивные, положительные, но они не составляют тренд. Как сказал мне один из высоких чинов Администрации Президента: «Понимаешь, - говорит, - сигнал нечеткий – тренд негативный». Вот это правильный ответ. Ну, то есть, для меня негативный, не для него, для меня. Это первая история, на которой я хотел бы остановиться.

Вторая история, она касается, собственно, нашего Парламента, Государственной Думы. Вы знаете, вот удивительная история. Я за это время, за эту неделю поговорил… ну, вы понимаете, что у меня… там, где-нибудь треть Государственной Думы я знаю неплохо и лично. Очень многие люди давно работают в Госдуме, я с ними встречаюсь, у нас общие знакомые бывают и так далее. Вот из этих, там – ну, не треть – наверное, там, ста, ну, может быть, восьмидесяти человек, с которыми я переговорил, не было ни одного человека, который в разговоре со мной бы сказал, что этот закон – кошмар. О запрете усыновления. Вот 80 депутатов в разговоре личном со мной сказали, что этот закон – кошмар. Может быть, им хотелось сделать мне приятно, может быть, я их интересовал как человек, который предоставляет площадку на престижном радио, на радио «Эхо Москвы». Может быть, они отмазывались и хотели произвести на меня впечатление, там, своим либерализмом. Все может быть. Но при этом вот ни одного депутата, еще раз, ни одного депутата Государственной Думы, который в частном разговоре со мной, один на один, с большим количеством возлияния разных напитков горячительных, сказал бы: «Да, ты не понимаешь!..» Вот такого не было.

Это означает, ну понятно что. Это означает, что наша палата, нижняя палата Парламента, она состоит из людей, которые готовы проголосовать за все что угодно, потому что риски велики. Риски защиты собственного бизнеса, риски защиты собственного кресла, риски защиты собственной карьеры, да? Вот из таких людей состоит наша Государственная Дума, с моей точки зрения.

При этом в истории это уже было, и я рекомендую нашим уважаемым слушателям обратиться к такому термину как «бесподобная палата», «бесподобная палата». Это фантастическая история, я вам сейчас ее вкратце расскажу. После того как был свергнут Наполеон и к власти пришли Бурбоны, была реставрация Бурбонов, естественно, что власть оказалась в руках людей, изгнанных в свое время, ну, из Франции, или униженных наполеоновскими войнами – это дворянство, ультрароялисты. И вот на выборах в Парламент, который сохранился при Бурбонах, в 1815-м году, осенью 1815-го года (это вторая реставрация, приход Бурбонов после Ватерлоо), значит, 350 депутатов из 402 французского Парламента – это были ультрароялисты, это были люди, которые были абсолютно реакционных, реваншистских взглядов. Эту палату Людовик Восемнадцатый назвал вот этой самой замечательно палатой, которой, ну, действительно ее… бесподобной, вот он сказал дословно: «Бесподобная палата». Которая принимала абсолютно реакционные законы, и, что самое интересное в этой палате – что она напугала даже, собственно, самого короля.

Ну, например, чтобы вы понимали, что, собственно говоря, говорили некоторые депутаты. Например, один из них в день казни Нея, будущий депутат, заявил: «Еще две или три маленьких виселицы, и Франция будет спасена». Вот такие были там депутаты, скажем, да? Причем могу вам сказать, что действие этой палаты, абсолютно реакционной, вызывало брожение во Франции.

Даже премьер-министр при Людовике Восемнадцатом, Ришелье, говорил, что нельзя доводить людей до отчаяния решениями этой палаты. Более того, русский министр иностранных дел Нессельроде, не самый большой либерал, надо признаться, да, осенью 16-го года писал, или говорил, вернее, Ришелье: «Дебаты, имевшие место в вашей палате депутатов производят возмутительное впечатление. Если путем новых выборов вам не удастся достигнуть лучшего состава палаты, то можно ждать больших несчастий». Сам Александр Первый через посла России в Париже тоже обращался к своему брату Людовику Восемнадцатому. Александр Первый писал: «Вы должны, - писал своему послу, давал инструкцию, - вы должны раз и навсегда дать понять графу д'Артуа, что он не должен ждать от держав содействия в деле возведения его на престол, если он будет придерживаться системы бессмысленной реакции». То есть, даже, в общем-то, не самые большие либералы вот эту «бесподобную палату», этот Парламент французский, критиковали за его реакционность, за его жажду крови, за его консерватизм и узколобую тупость. И король вынужден был распустить эту «бесподобную палату», потому что она его компрометировала в глазах великих держав, в глазах союзников, в глазах собственного народа.

Вот эта судьба ждет… я не имею в виду роспуск, но эта судьба ждет депутатов этой палаты. Потому что очень много лицемеров, и, самое главное, очень много трусов. Все-таки когда мы рассчитываем видеть в депутатском корпусе людей, которые нас представляют, даже если мы за них не голосовали, мы все-таки рассчитываем, что эти люди с чувством собственного достоинства. Знаете, вот история с голосованием за закон, или, вернее, против вот этого самого «антисиротского закона», который был принят Государственной Думой… я сейчас говорю только о Думе в первую очередь. Так вот, она, история, заключается в том, что это история о собственном достоинстве. Это история не о достоинстве страны, на которую они наплевали, это не история о достоинстве института, о Парламенте, который они растоптали, сами свой институт. Это история о достоинстве, собственно, каждого отдельного человека, депутата.

Вот я позавчера завтракал с депутатом Борисом Резником, который единственный из депутатов «Единой России» проголосовал против этого закона. Он, собственно, мне рассказал уровень давления и уровень решения. Я вам могу сказать, не цитируя его, потому что не получил таких прав: слушайте, такое давление можно выдержать. Что он и сделал. Можно было выдержать такое давление. Он же, Борис Резник, он же не оппозиционер, не митинговый человек, да? Он человек с чувством собственного достоинства. Ради себя, ради себя. Никакие выводы, никакие дивиденды по голосованию за этот закон депутаты не получат, поверьте мне. Я человек уже опытный, внимательный, и знаю, чем это кончается.

Поэтому, возвращаясь к Илье – может быть, я долго отвечаю – да, мы имеем реакционное… мы имеем реакционный Парламент и либеральное правительство. Так бывает. И когда Президент Владимир Путин говорит: «У меня нет оснований не подписывать этот закон», - я подброшу ему основания. Ваши министры, господин Президент, назначенные вами, вашими указам, за вашей подписью, профильные министры, я имею в виду, министр иностранных дел, вице-премьер по социальным вопросам, министр образования, не говорю уж обо всех остальных, министр юстиции – они считали, что этот закон подписывать нельзя, с этой поправкой антидетской, антисиротской. Вот это основание, когда люди, которым вы доверили министерства, вы, господин Президент, говорят вам: «Не надо». И не только они. Были люди, которые голосовали «за», но которые приходили к вам и говорили: «Не надо, это ошибка». Вот это основание, простое, понятное. Вы назначили на посты специалистов, они вам говорят: «Не надо». А вы подписываете закон.

В этой связи… я перехожу к следующему вопросу, который… я вижу, что вы мне присылаете, там, +7-985-970-45-45 (не забывайте подписываться). Я не буду отвечать вам по работе «Эха», я вам уже говорил, что сегодня мы говорим о политике. Да, может быть, за резкой салата вас это не сильно волнует – ну, значит, вы не слушайте.

Наш пользователь с псевдонимом, с ником Сомме пишет: «Как, по-вашему, должен был отреагировать Путин на антироссийский «акт Магнитского»? Стоило ли ввести аналогичный список в отношении американцев, виновных в пытках заключенных в Гуантанамо?» На мой взгляд, во-первых, «акт Магнитского» не является антироссийским законом, уважаемый Сомме. Что, собственно говоря?.. Посмотрите на нашем сайте, он же есть на русском языке. Откуда вы взяли, что он антироссийский? Он, этот акт, этот закон Соединенных Штатов Америки, предусматривает запрет на въезд на территорию США органами США определенной категории людей и определяет модальность, как эти люди определяются. То есть, американцы составляют некий список по определенному модулю не пускать на свою территорию. В чем здесь антироссийское? Вот определенный список не пускать на свою территорию. Причем тут антироссийское вообще? Это их внутреннее американское дело. Вы гражданин США, уважаемый Сомме? Нет, Я гражданин США? Нет. Это нас в этом смысле не касается. Это их законы про их территорию. То же самое что касается счетов в их банках. Что здесь антироссийского? Это первая часть ответа. Это вообще не наше дело.

Вторая часть ответа заключается в том, стоит ли ввести аналогичный список в отношении американцев и так далее. Послушайте внимательно теперь. В декабре 11-го года, за 10 месяцев до принятия списка Магнитского, Российская Федерация отказала в визе контр-адмиралу, который в Пентагоне осуществляет… как бы это сказать? Курирование отношений с Россией. Итак, в Пентагоне, в Министерстве обороны, да, есть контр-адмирал, который отвечает за отношения с Россией. Он приезжает в Россию, ему отказывают в визе. То есть, человек, который должен был вести переговоры. Почему? Потому что он год был начальником базы в Гуантанамо. Это было год назад! Это уже есть, это уже сделано. Это дело Российской Федерации, кого впускать, кого не впускать на свою территорию. Я, конечно, считаю, что все-таки когда не впускают на территорию, хотелось бы понять основания. Но право нашей страны с вами, уважаемый Сомме, не впускать американцев, которые в Гуантанамо… или еще по каким-то причинам, или виновных в чем-то еще, с нашей точки зрения, да? Ну, нормально. Так это до «акта Магнитского» было. Какие проблемы? Ну, принимайте подобный же закон, хотите – принимайте зеркальный. Дети здесь причем? Усыновление здесь причем? Конфискация активов здесь причем? Конфискация, да?

Я думаю, что ничего этого, конечно, не будет, потому что Арбитражный суд немедленно начнет арестовывать, немедленно, счета Российской Федерации, да? Поэтому, я думаю, что такого, еще раз повторяю, здесь не будет, но… Конечно, можно было принимать «акт Магнитского», абсолютно параллельный, или, как говорят, симметричный. Выслали 20 дипломатов – они выслали 20 дипломатов. Приняли, там, «список Магнитского» – ну, примите «список Антимагнитского». Дети здесь причем? Еще раз: запрет на усыновление здесь причем? Еще раз. Поэтому вполне возможно, что Дума должна была принять, мне совершенно, там, все равно, примет она или нет, потому что я не считаю «акт Магнитского» антирусским, антироссийским, я считаю его внутренним делом США, к которому я как гражданин Российской Федерации не имею никакого отношения.

Вы меня спросите: ну, а если они вас внесут в «акт Магнитского»? Ну, значит, я не смогу въезжать в США. Но это их право. Так же, как наше право, Российской Федерации – закрывать въезд людей, которые по определенным параметрам, с нашей точки зрения, там, нарушили то-то и то-то и то-то. Еще раз: дети здесь причем? Где имение, а где вода. Вот так, уважаемый Сомме.

Продолжаем разговор. Еще один наш слушатель, который там себя называется Танкер 6 (…), пишет: «У меня вопрос простой. Газпром содержит непрофильные компании, в том числе и «Эхо». Следовательно, покупая газ по завышенной цене, мы содержим вас и остальных журналистов». Отвечаю. «Газпром» не содержит непрофильные компании, в том числе и «Эхо». «Эхо Москвы» является доходным и платит «Газпрому» дивиденды. Еще раз повторю вам, уважаемый Танкер: за 12 лет, пока я, во всяком случае, главный редактор, и с того момента, когда «Газпром» стал акционером «Эха Москвы», «Газпром» в большом смысле слова, за эти 12 лет лишь один год мы были в дефиците, и то мы не взяли ни копейки у «Газпрома», мы покрыли этот дефицит в 2010-м году за счет накоплений предыдущих лет. В этом году мы тоже прибыльны. «Газпром» не платит и не содержит «Эхо». Успокойтесь, ваши деньги здесь ни при чем, мы живем за счет рекламы.

Так, пошли дальше. Значит, Светлана 75: «Здравствуйте, уважаемый Алексей Алексеевич. Людоедский закон принят, и сделать, как кажется, уже ничего невозможно. Расскажите, пожалуйста, подробнее, насколько это возможно, о том, как на приеме у Президента были люди, которые, по словам Ганапольского, - замечу, которого не было на приеме, - обходили стороной, чтобы не подавать руки, некоторых людей. Это связано с участием этих людей в разработке «антимагнитского закона»? Неужели к слову «репутация» возвращается его первоначальный смысл? Если это так, то это главная положительная новость последнего месяца уходящего года, наряду с отменой призыва на срочного службу в Украине». Каюсь, Светлана, я упустил, что на Украине отменен призыв на срочную службу. Это, конечно, важная новость, и мы ее посмотрим отдельно. Да, репутация возвращает свой первоначальный смысл. И репутация зависит же от вас. Мне представляется, что эти люди почувствовали некомфорт. Это хорошо. Я знаю, что в очень многих семьях дети, в первую очередь, дети, я уж не говорю про жен, но и дети говорили своим родителям: «Ты что сделал? Как мы будем носить твою фамилию?» Может быть, не в таких словах, но некоторые и в таких словах. Я-то это знаю, мне-то жаловались родители. Я говорю: «А зачем ты это сделал тогда? Зачем ты тогда это сделал? Что ты думаешь, там, о Путине, там, о Нарышкине, о Матвиенко? Ты о детях своих подумай. Как они с твоей фамилией ходить будут? Это они думают, мне-то все равно, это они думают, это твои дети». Вот такая история, наверное.

Мне еще тут такой вопрос, значит, Нарат, Нарат пишет: «С Новым годом, Алексей Алексеевич, и чтобы все было, как в девизе: «Трудные задачи выполняем немедленно, невыполнимые – чуть позже». Возможный автор Василий Маргелов». Я вам должен сказать, что это смешная история. Я, наконец-то, поинтересовался. Вот эта замечательная фраза «Трудные задачи выполняем немедленно, невыполнимые – чуть погодя», она приписывается как Василию Маргелову, так и девизу ВВС США. Ну, давайте мы это заберем тогда к себе на «Эхо Москвы», если они спорят между собой, ВДВ России и ВВС США. Это действительно замечательная фраза. Мне она, во всяком случае, чрезвычайно нравится.

Анна Сухович мне пишет: «В инете много материалов о выгрузке ракетных комплексов Искандер с наших кораблей в Сирии. Есть ли официальные подтверждения?» Нет, Аннета, официальных подтверждений нет. И внеофициально мне говорят: «Ну, как ты себе это представляешь? Ну, все же со спутников читаемо. Чтобы мы туда еще и вот это поставляли – ну, вот это нам зачем?» Поэтому, я не знаю, выгружались ли Искандеры с наших кораблей в Сирии, но в моем представлении, мне кажется, что… то есть, подтверждений официальных и неофициальных нет. Мне кажется, что это маловероятно, если честно. Это такой уровень конфликта, который совершенно не нужен никому и никогда. Я понимаю, что все может быть, но, тем не менее, никому и никогда.

Мы прервемся сейчас на новости, а затем я перейду уже к вопросам, наверное, которые пришли по смс. Их очень много, а я их пока не смотрел даже. На новостях посмотрю.

НОВОСТИ

А. ВЕНЕДИКТОВ: 20:33 в Москве. Вот я… просто у меня тут листы перепутались, у Светланы был другой вопрос, Светлана, которая «75». Она пишет: «К великому огорчению, я не могу взять ребенка, но, возможно, СМИ могут проследить судьбу хотя бы тех 46-ти детей, у которых уже была надежда. Не знаете ли вы о таких планах?» Я не знаю о таких планах, Светлана, у СМИ, но я думаю, что мы возьмем это под контроль «Эха Москвы», сделаем этот проект, на сайте во всяком случае. Я попрошу моих коллег, Андрея Ходорченкова, главного редактора сайта, Виталика Рувинского, чтобы вот эти 46 досье, 46 детей, чтобы их судьба была отслежена. Раз уж нам тут распускают... Я помню. Помните эту замечательную историю, как американская усыновительница вернула мальчика Артема Савельева на самолете без сопровождения. То есть, с сопровождением, но просто отказалась от него. На мой взгляд, совершенно отвратительная история. Но, тем не менее, нам тогда Павел Астахов всем заявил, что есть семья дипломатов, которая усыновит Артема Савельева, он уже все нашел. Мальчик до сих пор в детском доме. Поэтому, конечно, надо следить за такими историями. Здесь вы правы. Считайте, что это поручение вы мне дали, Светлана. Я себе это отметил. Я думаю, что мои коллеги, мои сотрудники это слышат, вот эти 46 детей.

Есть еще те самые 9 детей, о которых упоминала, значит, журналист... как ее звали? Александра Красногородская из «РСН». 9 детей, которые не очень здоровы, которые были уже усыновлены, есть решение суда в Соединенных Штатах Америки. Мы будем следить и за этими детьми, безусловно. Так что, это правильно, что вы это мне сказали. И спасибо большое. Боюсь, что это мог пропустить.

Теперь вопрос от... вот не знаю английские... Линас, наверное, наш пользователь: «Алексей Алексеевич, представьте себе такую ситуацию: ваша сотрудница, значит, Александра Красногородская на пресс-конференции Президента, задавая вопрос, назвала бы вашу фамилию. Как бы вы с ней поступили?» Ну, речь идет, известно, об истории сотрудницы «РСН», которая спросила президента Путина, доколе на федеральных каналах будут работать эти сванидзе, познеры, доренки. Доренко – главный редактор радиостанции, откуда девушка аккредитовалась. Значит, ну, мне трудно себе это представить, но я абсолютно уверен, что, если бы, скажем, Инесса Землер, которая была на пресс-конференции, задала бы такой вопрос, абсолютно, я точно бы знал бы, что все бы поняли это как рекламу Венедиктова. Тут нет никаких вопросов. Потому что упоминать фамилию на федеральном канале, еще когда смотрят, там, просто десятки миллионов человек – это реклама.

На самом деле, ну, наверное, я бы вызвал Инессу и спросил: «Это чо было? Иди и больше не греши». Ну, надо понять, что случилось. Я так до сих пор и не понял. Вот, ну, во всяком случае, никаких репрессий по отношению к подобной истории как-то... Я просто думаю, что она настолько непонятна, что там решения принимать нельзя, просто пока не поймешь, что случилось. Ну, бывает, человек запутался, заплелся языком. Но, конечно, я понимаю, в том числе и главного редактора, который в это время отсутствовал в Москве, я имею в виду Сергея Доренко, который вот это вот получает. Он это мог расценить как оплеуху. Но это его реакция, а не моя.

Так, здесь я ответил, давайте я вернусь... не вернусь, а обращусь к экрану, а то люди пишут. Вы перестали салаты резать что ли? Что вы пишете мне, да? Вот меня спрашивают, Коля спрашивает: «Ваше мнение о министре внутренних дел. Он вроде бы ваш друг? Коля». Ну, мое мнение о Владимире Колокольцеве – это мнение об очень высоком профессионале. Я могу вам сказать, что я с ним, когда он был назначен министром, встречался, ну, за эти полгода раза три. Максимум. Ну, четыре, может быть. Значит, когда он был начальником Главного управления внутренних дел, я могу сказать, что мне, безусловно, с ним было очень сложно, тяжело, но очень интересно работать. Он безусловный профессионал. Он, безусловно, московскую милицию-полицию, с точки зрения расследования, прежде всего, преступлений и охраны общественного порядка, построил очень жестко. Благодаря ему журналисты смогли свободно работать на массовых мероприятиях. Не сразу, не сразу. Тяжеловато. Благодаря ему, я подчеркну, стали возможны абсолютно бесконфликтные стотысячные митинги, я имею в виду декабрь, январь, февраль, митинги, массовые митинги в центре Москвы. Благодаря ему полиция научилась вот с такими массовыми мероприятиями работать. Это, безусловно, огромный плюс. И он профессионал.

Более того, я вам напомню, Коля, что когда мы спросили наших слушателей – дело не в том, кто мой друг, а кто мой недруг – назначение какого министра посетители сайта нашей радиостанции приветствуют… ну, после мая, да? Когда было назначено новое правительство. Колокольцев занял первое место. Нормально? Значит, министр репрессивного ведомства, вот, приветствовался понятно какой аудиторией сайта «Эха Москвы». Первое место занял. Больше всего людей было довольно тем, что его назначили. Потому что это профессионализм. Политически он подчинен Президенту, и политически мы с вами понимаем, что он будет выполнять приказы Верховного главнокомандующего. Чтоб у вас не было никаких сомнений. Но с точки зрения… ну, я могу сказать вам, сейчас, наверное, он живет на даче, государственной – ну, понятно, тянуть провода, связь. Но когда он был начальником ГУВД, он жил в одном из спальных районов в трехкомнатной квартире с женой, которая давно-давно у него была еще. Он не воспользовался тем, что он 3 года был начальником ГУВД, чтобы получить, там, на Остоженке или еще где-то огромную квартиру. Это свидетельствует о человеке очень важно, на мой взгляд. И я по-прежнему отношусь к нему с уважением большим, несмотря на то, что мы с ним, бывало, и спорили, и ругались. И это нормально. У нас разные точки зрения, в том числе и на полицию. Но надеюсь, что мое уважение к нему не исчезнет, его уважение ко мне – тоже. Это я вот ответил на этот вопрос.

Так, вопросы про прибыльность – я уже ответил. Все, нас поздравляют, поздравляют, поздравляют, поздравляют... ну, что тут отвечать? Ну, чего вы поздравляете? «Есть ли сейчас явные симптомы раскола в элитах?» - спрашивает Тимофей. Тимофей, ну, симптомы вы сами видите, да? Именно то, что я считаю решение Путина подписать закон, несмотря на возражения публичные части его команды, причем близкой команды… У вас чтобы не было никаких сомнений, Лавров, там, и Голодец – это люди команды Путина. Я считаю, что это не начало раскола, это продолжение. С одной стороны, Сердюков-Скрынник, с другой стороны – Голодец-Лавров. Да, есть такие элементы. Но я бы хотел вам сказать, что, собственно, раскол элит… а что, Касьянов не был премьер-министром Путина 3 года? А сейчас в оппозиции. А что, Борис Немцов не поддерживал избрание Владимира Путина в 2000-м году? И тогда мы с ним спорили, довольно яростно. Он там говорил: «А кто?...» Я говорил: «А что?..» Он говорил: «Ты не знаешь этого человека, у него очень хорошие, там, душевные качества» - говорил мне Немцов. И Немцов – первый вице-премьер в оппозиции. Да ну что вы, это началось давно. Сейчас, конечно и безусловно, на мой взгляд, это добавляется, но тогда началось давно.

Так, значит. «В Питере 7 детей…» Ну, слушайте, мы начнем собирать материалы, я сейчас в прямом эфире я не готов это делать. Я уже взял на себя обязательство отследить судьбу этих 46 детей, и еще плюс 9, или они входят внутрь вот этих детей, которых американцы усыновили с синдромом Дауна, о чем говорила Александра… как ее?.. Красногородоская, вот. Я уже взял обязательства, давайте мы не будем к этому делать…

Теперь меня спрашивают про Лугового и Познера. Ну, слушайте, вы сами все знаете. Значит, я абсолютно солидарен с Владимиром Познером по нескольким причинам. Не секрет, что Владимир Владимирович Познер относится к «Эху Москвы» с известным скепсисом. Мне это совершенно не мешает занимать мою позицию по отношению к ситуации.

Первое. Безусловно, журналист имеет право… и не только журналист, вообще у нас Конституция свободу мнений, соответственно, как бы фиксирует. И если об этом депутаты не знают, значит, им надо почитать Конституцию. Впрочем, они об этом не знают. Ну, бесподобная палата!

Второе. Значит, если господа депутаты кем-то обижены, оскорблены, на это есть суд. Идите в суд. Да, вот в ваш путинский суд, идите туда и выигрывайте. А не принимайте закон о Познере. Это называется злоупотребление, значит, правом. Ну, а форма пацанская, в которой было выражено... ну, и что? Извините меня, Луговой рядом с Познером – сопляк. Ну, просто сопляк. Значит, ничем себя не проявил, кроме того, что его подозревают в убийстве Литвиненко. Именно поэтому он стал депутатом. Не подозревали бы его в убийстве Литвиненко английские власти, не стал бы он депутатом. Никогда бы Владимир Вольфович не дал бы ему возможность избираться по списку. Ну, сопляк. Ну, вот он чувствует за собой вот это, да? Ну, вот вы, собственно, и должны это представлять. Это его репутация. Я не думаю, что Владимиру Познеру повредит позиция Андрея Лугового, как мне кажется.

Так, что-то там еще... «Кроме великой Америки, есть великая Великобритания...» Я даже не понимаю, что вы спрашиваете. Слушайте, учитесь задавать вопросы. Если вы хотите, чтобы я отвечал в эфире, значит, вопрос должен быть краткий и понятный. Если вы не хотите, чтобы я отвечал на ваши вопросы – ну, пишите всякую фигню. Так. «Красногородская вонзила нож в спину своему начальнику. Это даже хуже, чем предательство». Я вам ответил свою точку зрения и свое видение этой проблемы.

Так. «Вот девочка Сандра, возвращенная из Португалии…» Совершенно верно, Белла, уже никто и не помнит про это. Так, пошли дальше. Что еще? Пока вы тут мне... «Я не голосовал…» «Будете ли вы слушать Путина в 00?» Это все, что вас волнует, Алекс? Значит, выступление Владимира Владимировича Путина, Президента Российской Федерации, у нас на сайте уже несколько часов. Поскольку он уже выступил там, на Дальнем Востоке. Поэтому я знаю, что он скажет. Вас мой ответ устраивает? Вы тоже можете заранее посмотреть – на это «Эхо Москвы».

Так, «сбежал из дома…» «Как вам работается с Журовой?» Как и прежде. Я считаю, что Светлана совершила глупость. Мы с ней говорили про эту тему. У нее есть своя позиция по этому... Она одна из немногих, кто пытается ее защитить и изложила ее в блоге. Я поддерживаю ее позицию в том, что теперь после этого нужно ввести в попечительский совет каждого интерната депутата и члена Совета Федерации. Это очень хорошее светланино предложение. Вот теперь депутат пусть в этом попечительском совете обеспечивает возможность детям-сиротам получать правильное питание, правильную медицинскую обслугу, правильное усыновление. А если мы будем узнавать, что в таком-то детском доме, где в попечительский совет входят Железняк или Исаев, происходят случаи насилия, убийств, пусть они ответят, почему (в их попечении детский дом) это происходит. Это очень правильное предложение Светланы, я его поддерживаю. Давайте все-таки отвечать на то, что человек пишет. Но при этом я категорически не согласен с ней, с ее позицией, что она проголосовала за этот закон. Категорически. Я с ней это говорю. А она это объясняет. Вы читаете ее объяснения. Я не согласен с этими объяснениями. Но вот так оно и есть.

Так. «Уцелеет ли Эхо?..» Слушайте, что вы меня спрашиваете? Вы меня спрашиваете? Значит, мы... вот Алекс пишет: «Да ладно, многие из нас ошибались. В 2000-м году я тоже голосовал за Путина, но признал свою ошибку». Алекс, и вы изменились, и Путин изменился. Я вам еще раз говорю, что, наверное, многие люди, которые голосовали и продолжают голосовать за Путина, видят перевешивание каких-то позитивов, чем негативов. Я очень хорошо понимаю. Но Владимир Владимирович – это не Владимир Владимирович 2000-го года, 2004-го, или даже 8-го. Просто обращаю ваше внимание.

Так, что у нас еще тут есть? Так. «Это не путинский суд, а суд России». Нет, Владислав, это путинский суд. Так. «Луговой бесподобный». Ну, типа да, типа да. Так. «Какие у вас планы на «Эхо» на 13-й год?» Эмиль, я об этом говорил в программе, которая у нас выходила позавчера. Посмотрите на сайте, пожалуйста, там все подробно планы «Эха» и так далее.

Значит, мне пишет там человек: «Прохоров дает 50 000 долларов каждой семье – это пиар». Слушайте, давайте вы дадите по 50 000 долларов – и спасибо за такой пиар. Понимаете, вот за такой пиар спасибо. Мне совершенно не интересна мотивация Прохорова Михаила. Важно, что... Я не согласен, кстати, с этой идеей про 50 000 долларов, да? Это приведет корыстных людей, которым не интересны судьбы сирот. Может быть, часть из них. Но то, что нужно финансировать людей, которые берут детей-сирот, детей-инвалидов, потому что лечение стоит – это правда. Здесь я с ним согласен.

Так, над «Гадкими лебедями», да, началась работа. Послушайте, я бы не хотел сейчас про «Эхо». Значит, Виталий из Санкт-Петербурга: «Хватит говорить. Пожалуйста, дайте музыку». Хватит слушать, Виталий, идите на музыкальные радиостанции. Для этого есть музыкальные радиостанции. У нас и следующий час будут говорить, у нас в «Разборе полета» будет как раз Владимир Познер. Эта программа записана, потому что Владимир Владимирович уехал, но мы ее записали, музыки не будет. Так что, на «Шансон», на «Шансон».

Так, дело Оборонсервиса. Вы знаете, Дмитрий, я вам скажу вот что, то, что мне доступно из источников открытых или полуоткрытых. Ну, мне в устранении Сердюкова, безусловно, видится политический подтекст. Безусловно, в ведомстве Сердюкова было мошенничество и коррупция. И это факт. Второе: безусловно, министр обороны и любой министр, если в его ведомстве или, скажем так, в его центральном аппарате… ладно в каком-то гарнизоне, в центральном аппарате это есть, да? Он должен либо это прекратить, либо уйти в отставку, либо быть уволенным. И это тоже факт. Но не за то сняли Сердюкова, не за это, да? Может быть, правильно расстреляли товарища Берию, но его расстреляли за то, что он был английским шпионом. А он не был английским шпионом. Не за это. Значит, Сердюкова сняли в результате борьбы элит, в результате желания части элит контролировать оборонзаказ. И в этой связи теперь дело Оборонсервиса будет зависеть от того, как ведет себя или поведет себя Сердюков, на что ему даст или не даст добро Путин Владимир Владимирович (назовем полностью имя и фамилию). Я еще раз хочу подчеркнуть, что реформа российской армии необходима, что эти реформы, которые были заложены до Сердюкова Путиным, потом вел Иванов неспешно и неумело (я имею в виду Сергея Борисовича), а потом повел Сердюков нахраписто и болезненно, они российской армии необходимы. Но есть еще огромные триллионы рублей, миллиарды долларов, которые надо распределить и которые зависят от министра, от поста министра. Поэтому дело Оборонсервиса не связано с тем количеством доказательств, которые могут быть, значит, навешаны на министра. Сердюков же, будучи в налоговых, прекрасно понимал, работая начальником налоговой, что можно, что нельзя. Я думаю, что никаких документов, которые можно инкриминировать Сердюкову, не найдут. Ну, а зачем документы? Я в этом смысле сравню Сердюкова с Развозжаевым: какие документы? Взяли и 500 шапок нашли. Там лет сколько, 10? И здесь чего-нибудь найдут. Какое-нибудь нарушение в торговле Мебельторгом №1 в 1997 году, когда начальником там был Сердюков. И все. Какой Оборонсервис? Кому это интересно? Поэтому мы здесь не имеем, как мне кажется, историю борьбы с коррупцией. Тем более что это не коррупция, это мошенничество. Там не было подкупа, там была другая история.

Александр, странный вопрос. «Секс – это работа или удовольствие?» Александр, для вас, видимо, работа. Для меня – удовольствие. Для каждого свое. Почему это вдруг? Да, такой вопрос. Вот опять про Сердюкова, да? «Ваш политпрогноз на следующий год». Слушайте, я не прогнозист, да? Я говорю о том, что мне видится. Я могу вам сказать сразу, что я считаю, что выборы в Координационный совет и создание Координационного совета – это выпуск пара. И думаю, что то, что оппозиция занялась этими вещами – это, конечно, ее дело, ее возможность, ее право. И сейчас там жалкий лепет оправдания у многих о том, что вот это нужно, это вот платформа, как там говорит пафосно, штаб антикриминальной революции. Да, ничего подобного. Это просто свело. Они так не хотели, но так получилось, и теперь трудно оспорить, что в то время, когда можно было участвовать и поддерживать накал на выборах осенних 2012-го года и вложиться в кампанию Чириковой в Химках, если очень хотелось, и в кампанию других оппозиционных депутатов, как в свое время вложились в кампанию Урлашова в Ярославле, оппозиция занималась другим. Это ошибка. И организована она отвратительно, КС. Но это их ошибка. Я не вхожу в КС и не поддерживаю КС. Также же как я не вхожу в ЕР и не поддерживаю ЕР. Но если оппозиция может организоваться и считает, что эффективно организоваться так – имеют право. Пусть пробуют. Но, по-моему, уже исторически показано, что это тактическая, не стратегическая, тактическая ошибка оппозиции. Потому что это ноль. КС – это ноль как организм. Ноль, зеро. Да, есть отдельные части КС, которые публикуют отдельные воззвания, с которыми можно и нужно солидаризироваться, но как организм, как протопарламент, как штаб – ноль, зеро. И надо это признать. И, возможно, то, что, по-моему, там уже один человек вышел или собирается выходить, уже написал заявление, насколько я знаю, женщина, вот, потому что она занята другой, более профессиональной работой – это нормально, это ожидаемая история. И, конечно, на мой взгляд, оппозиция, она должна быть и уличной, и должна в том числе участвовать в выборах. И правильно, надо входить в участковые избирательные комиссии. И это задача №1 сейчас. Потому что в сентябре выборы, в сентябре выборы. И когда... Урлашов, не самый оппозиционный, между прочим, кандидат, победил в Ярославле. У него трудная работа в Ярославле, у него неоднозначная работа в Ярославле. Но, тем не менее, выборы в Ярославле показали, что это возможно. И с криком «А-а-а, все невозможно!..» Возможно. Ну так вперед, а не назад. А писать манифесты... о-о-о, сколько любителей писать манифестов! Это замечательная история.

Дальше, мое отношение к Кашину. А что у нас с Кашиным? Я повторю, значит, мое дело, вот как мне кажется правильным для «Эха» - еще раз: не для Кашина, не для Лазаревой с Шацем, а для «Эха» - предложить талантливым журналистам, которые, там, не связаны, я не скажу уволены, не связаны обязательствами с другими медиа, наверное, предложить им работать на «Эхе». Вот я это сделал. Значит, дело журналистов других – принимать или отказываться, как говорят французы, «A prendre ou a laisser». Да? И без всяких обид. И без всяких мотиваций. Могут быть более соблазнительные предложения. Может быть, кого-то не устраивает стилистика «Эха Москвы». Ребята, все свободны! 54 радиостанции в Москве. 12 радиостанций общего формата. Пожалуйста. Я совершенно не обижусь, если кто-то откажется по любым мотивам, да? Может быть, мотив – это цена, и так бывает. Поэтому все мои предложения в силе. И остаются в силе до согласия или до отказа. Разве нет?

«Какой будет Россия в 13-м году?» Да вы знаете, на самом деле обычной. Просто мне кажется, что то, что мне задавали раньше вопрос про репутацию – это очень важно. Причем очень важно для людей, которые чувствуют и понимают, что они поступают правильно и честно. Ведь суть прошлого года и вот этих митингов год назад – это было то, что люди, на мой взгляд, почувствовали себя оскорбленными. Это говорит о чувстве собственного достоинства. И, в общем-то, как-то приятно жить, понимая, что в городе есть десятки тысяч людей, у которых есть чувство собственного достоинства. И меня окружают люди, у которых есть чувство собственного достоинства. Меня окружают разные люди. Мне сейчас сразу начнут говорить, но для меня это очень важно на самом деле. Для других важно другое. Но я просто призываю вас понимать, что жизнь продолжается, что надо растить детей, в детях надо растить чувство собственного достоинства. Надо своим друзьям, которые, может быть, чего-то не понимают и совершают поступки, которые вы не одобряете, им об этом говорить в лицо, спорить с ними, убеждать, переубеждать. Не сразу все получится. Это вот, знаете, есть такое выражение «сарафанное радио», когда от человека к человеку идет новость. Вот точно так же чувство собственного достоинства идет от человека к человеку. Если вы в своих детях его не воспитываете, это всегда видно, как они себя ведут в школе. Потом так же они себя ведут в Парламенте, я вас уверяю. Так вот, просто надо их этому учить. И с ними об этом… может быть, «учить» - дурное слово, может быть, с ними об этом разговаривать. Поэтому для меня, честно говоря, 31 декабря не сильно отличается от 1 января. Вот сегодня, да, мы справляем с семьей, с сыном Новый год, там, и завтра мы будем с сыном обсуждать такие же вот его проблемы. И с моими друзьями я приду завтра обсуждать те же проблемы, и... А что тут такого? На тебя влияют, ты влияешь. Хорошо или плохо – это другой вопрос. Я противник того, чтобы сразу людей исключать из своей жизни, особенно по политическим мотивам. Я всегда оставляю своим друзьям право на ошибку. Это, еще раз повторю, не значит, что я не буду с ними спорить. И не только друзьям, кстати, конечно. Спорить-то с друзьями – дело такое, тяжелое. Но спорить с противниками – дело легкое. Вот. Поэтому я совершенно не в депрессивном состоянии, я считаю, что следующий год, 13-й год, год чего там? Змеи? Это наш год, мы змеи. Они же драконы. Вот, они же еще кто-то. Это вообще наш год. И вообще почему мы должны нашу страну оставлять им? Кто они такие, чтобы мы им оставляли нашу страну? Пусть идут лесом. Или пустыней.

А я вас поздравляю с Новым годом. Да, мы уже с вами в этом году не встретимся, встретимся через год, то есть завтра. В 19 часов я буду в программе «Особое мнение» у Ольги Журавлевой. Еще раз напомню, что через несколько минут Владимир Познер в программе «Разбор полета» с Татьяной Фельгенгауэр и Ирой Воробьевой. А вас – с Новым годом!