Информационная открытость в компании: кому и как установить разумные пределы - Юлиана Слащева, Игорь Игнатьев - Ищем выход... - 2007-06-06

А.ВОРОБЬЕВ: 20.10 в Москве, добрый вечер еще раз, у микрофона Алексей Воробьев, «Информационная открытость в компании, кому и как установить разумные пределы», - такова тема этого эфира. Позвольте мне представить гостей студии- Елена Слащева, президент компании «Михайлов и партнеры, добрый вечер.

Ю.СЛАЩЁВА: Добрый вечер.

А.ВОРОБЬЕВ: Виктор Игнатьев, вице-президент компании «Сахалин-Энерджи».

И.ИГНАТЬЕВ: Добрый вечер всем.

А.ВОРОБЬЕВ: Начнем вот, с чего – каковы базовые дефиниции на этот счет существуют, что такое «информационная открытость», и почему она настолько важна? Кто начнет?

И.ИГНАТЬЕВ: Наверное я, как представитель бизнеса. На самом деле информационная открытость обычно декларирована в западных компаниях, в нашей компании, она декларирована в общих принципах деятельности – эта компания. То есть, той Конституцией, которой руководствуется в своей жизни эта компания.

А.ВОРОБЬЕВ: Это то, как уже претворяется в жизнь идея? Почему вы решили задекларировать эти принципы? С чего вы решили, что это важно?

И.ИГНАТЬЕВ: Скажем, так – современная жизнь, современный бизнес - он диктует необходимость регулярного диалога и регулярного взаимодействия со всеми сторонами.

А.ВОРОБЬЕВ: Внешний контур, и внутренний.

И.ИГНАТЬЕВ: И внешний, и внутренний. И те основные принципы - открытости, честности – они не только декларируются. Они потом и реализуются на практике, через различные инструменты, которые применяет менеджмент компании. Компании выгодно быть на самом деле открытым – она должна быть на самом деле транспарентна в своем бизнесе.

Ю.СЛАЩЁВА: Здесь очень важно сказать – компания не живет в вакууме, вокруг нее существует внешняя среда.

А.ВОРОБЬЕВ: Часто весьма агрессивная.

Ю.СЛАЩЁВА: Часто весьма агрессивная среда. У нее существует целый ряд целевых аудиторий, которые она не может игнорировать, с которыми она должна взаимодействовать в конкретном режиме. Компании, работающее в секторе «бизнес ту бизнес», что мы называем, не влияющие напрямую на общественность и не создающие никакого продукта для общественности, имеют в своих целевых аудиториях власть, бизнес-партнеров. Общественные организации, профессиональную среду как таковую Компании, производящие продукты, работающие в секторе товаров народного потребления, просто напрямую ежедневно общаются со своими потребителями. И эти целевые аудитории имеют свои ожидания от компаний – у них есть информационные ожидания, которые компания должна удовлетворять. Здесь просто очень важно – правильно заявлена тема – должен быть баланс между тем, что хотят в реальности слышать о компании, и какая информация нужна целевым аудиториям. И что компания готова о себе говорить. Думаю, сегодня мы неоднократно вернемся к этому. .

И.ИГНАТЬЕВ: И я добавил бы еще одно очень важное обстоятельство. Которое сейчас очень актуально и для нашей страны. У нас сейчас все больше и больше компаний выходит со своими акциями, то есть, они становятся либо полностью, либо частично, публичными. Собственно говоря, курс этих акций не только от производственных успехов и финансовых показателей компании зависит, но и во многом от восприятия ее теми людьми, которые на рынке работают, теми людьми, с которыми им приходится контактировать – те же самые регулирующие органы, и поэтому здесь поддержание вот этого постоянного диалога, поддержание определенного уровня открытости – оно чрезвычайно важно для вас, как рядового гражданина, если вы, например, принимаете решение куда-то вложить деньги. Вы же изучаете разные доступные источники и принимаете инвестиционное решение.

А.ВОРОБЬЕВ: Рынок есть рынок все-таки, вы не можете быть более открытой компанией, чем ваши прямые конкуренты. Или?

Ю.СЛАЩЁВА: Совершенно верно. Именно поэтому я сказал, что безусловно, компания должна определять ту степень информационной открытости, которую ожидает от нее целевая аудитория. Не имеет смысла перебарщивать с открытостью и навязывать аудиториям ту информацию, которая им не нужна. В то же время очень опасно скрывать ту часть информации, которую от тебя ждет аудитория вовне, потому что в этом случае порождаются легенды, слухи, компания обрастает большим количеством информации, которую она о себе сама не хочет слышать.

А.ВОРОБЬЕВ: Мы говорили до эфира, что сейчас, с развитием Интернета, сложно избавиться от слухов, домыслов, непроверенных фактов, умышленных сливов, извините за сленг. Каким образом этому противостоять можно?

И.ИГНАТЬЕВ: Отчасти тоже используя – может быть, мы будем часто повторять это слово – используя инструмент открытости. Потому что когда ты сталкиваешься со злонамеренной клеветой , единственно реально работающий инструмент борьбы с этим является открытость. Это очень актуально, и во времена кризисов то же самое - ты должен моментально, быстро доставить достоверную информацию путем использования максимально эффективных каналов коммуникации со своими целевыми аудиториями, о чем говорила Юлиана - потому что любой человек, тем более, любая компания – она работает с разными аудиториями. И вы не можете сравнивать компании, которые работают на финансовом рынке и компании, которые работают с 30-тью поставщиками в очень ограниченном сегменте. То есть, абсолютно разные задачи, разные целевые аудитории. И, собственно говоря, руководство и определяет информационную политику, отчасти те же самые принципы взаимодействия с этими аудиториями, исходя из специфики своего бизнеса.

А.ВОРОБЬЕВ: А как попытаться понять границу, за которой информация, исходящая от компании, уже становится опасной для нее самой – в условиях агрессивной среды?

Ю.СЛАЩЁВА: На самом деле здесь начать, наверное, надо не с границ, а с содержания того, что выдается вовне. Во-первых, это всегда должна быть правда. И вся информация, которая выдается внешним аудиториям – в любой ситуации, в обычной жизни компании, или тем более, в кризисной ситуации – должна соответствовать действительности. Она, безусловно, должна дозироваться. И внутри компании, на уровне топ-менеджмента должно приниматься решение о том, какую информацию нужно выдавать, в каком объеме, а главное – для чего. Нет информационной открытости бесцельной. Информационная открытость и коммуникация всегда должна преследовать определенные бизнес-задачи компании, среди которых есть не чисто прикладные задачи зарабатывания денег, а например, в том числе, задача создания вокруг себя благоприятной информационной среды - в регионах пребывания, на территориях, где компания работает, оперирует, имеет свои предприятия, или просто продает продукцию. Соответственно, понимая задачи, компания сможет выстроить ту информацию и отделить ее от той, которая является внутренней, и выдать ее вовне.

И.ИГНАТЬЕВ: Понятно, что в компании, где работает 100 или 30 тысяч человек, каждый день происходит масса событий, большое количество рабочих совещаний, где обсуждаются какие-то рабочие моменты, предварительные решения. Но наверняка не каждый день происходят общественно значимые события. Исходя из этого и определяется вот эта информационная политика.

А.ВОРОБЬЕВ: Какие существуют основные препятствия и барьеры для эффективных внешних или внутренних фирменных коммуникаций?

Ю.СЛАЩЁВА: основные барьеры? На самом деле основные барьеры часто происходят просто в неправильной внутренней простреонности информационных каналов внутри компании, очень часто мы сталкиваемся, работая с российскими компаниями с тем, что у них просто нет единой информационной политики – просто такого понятия. Единая информационная политика, существующая в западных компаниях, предполагает определенные принципы и регламенты, которые описывают эти принципы для всех сотрудников – от самого верха, до самого низа компании. Единая информационная политика определяет, что компания коммуницирует, как она это делает, через какие каналы какие инструменты использует, и каким аудиториям. Наверное, это самое главное. И основным ограничением является отсутствие подобных документов или подобных регламентов – это первое. Вторым ограничением являются, естественно, внешние ограничения – политические, социальные условия, в которых существует компания – они ее ограничивают. Есть третье ограничение, которое признано законом - когда компания регламентирована и ограничена определенными законодательными актами – например, перед выходом на публичные рынки, выводом акций на «Ай-Пи-О», в компании существует продолжительный период до, и продолжительный период после, когда она просто по закону не имеет права раскрывать о себе никакую финансовую информацию, потому что она может быть расценена как влияние на инвесторов, которые вкладывают, введение их в заблуждение. Есть ограничения, когда компания не одна участвует в процессе, а есть другие стороны, которые связывают ее соглашениями о конфиденциальности, являются еще одним ограничением. Плюс. Естественно, есть ограничения внешней среды, которые накладывает внешняя среда. И это все должно, безусловно, становиться частью единой информационной политики, о которой я сказала в самом начале.

А.ВОРОБЬЕВ: Мы помним все компанию М.Ходорковского, которая считалась наиболее информационно открытой компанией на российском рынке. Она была выстроена, насколько я понимаю, с точки зрения информационной открытости, по западным стандартам в большинстве своих секторов. Не кажется ли вам, что тогда это был преждевременный шаг?

Ю.СЛАЩЁВА: Мне не кажется.

И.ИГНАТЬЕВ: Мне тоже. Были и другие компании, помимо Ходорковского, которые росли, создавались, использовали многие принципы. Возьмите «Тройку-диалог» - изначально Рубен Варданян выстраивал именно вот этот алгоритм взаимодействия, используя эти принципы, и уже заранее готовя компанию к работе на международных рынках.

Ю.СЛАЩЁВА: «Вимм-Билль-Данн», который был одной из первых компаний, которые открыли информацию о своих акционерах, признав факты криминального прошлого одного из акционеров компании и раскрыв полностью бенефициаров. То есть, компания - в то же время, когда ЮКОС - многие компании шли по пути информационной открытости. Честно говоря, я не считаю, что это погубило компанию ЮКОС - уж никак не информационная открытость.

И.ИГНАТЬЕВ: На самом деле я бы ваш вопрос чуть по другому интерпретировал, когда вы говорите, не было ли это преждевременно. У нас рынок формируется, это не стало правилом, поэтому, естественно, те компании, которые такие принципы открытости, либо интенсивную информационную политик применяли, они выделялись. Тем более, если вы вспомните тот же самый ЮКОС – это была одна из первых наших нефтяных компаний, которые , например, в одинаковые комбинезоны нарядили на всех объектах, и стали «брэндовать» свои издания. И сейчас брэндинг является просто правилом и законом для любой развивающейся серьезной структуры.

А.ВОРОБЬЕВ: Как только мы заговорили о ЮКОСЕ. Тут же пришел вопрос от Ольги: «А «Байкалфинанс»?»

И.ИГНАТЬЕВ: Я, например, не знаю, что такое «Байкалфинанс». И, по-моему, перед «Байкалфинанс» задачи какой-то открытой информационной политики не ставилось.

Ю.СЛАЩЁВА: Я, к сожалению, тоже не могу прокомментировать эту конкретную тему. Но на самом деле тему, которую упомянул Игорь – тему брэндинга - эта тема является частью темы общей, которая называется "информационная открытость" - для формирования репутации. Потому что репутация является безусловным нематериальным активом, и особенно для тех компаний, которые рано или поздно собираются привлекать или стратегических инвесторов, или выходить на финансовые рынки, продавая свои акции - стоимость ее нематериальных активов, которыми являются брэнд и репутация, принимает все большее значение. И именно поэтому это является одной из бизнес-задач - компания не просто так становятся открытыми, не просто так становятся публичными, не просто так ведут социальную политик и внедряют ее, они на самом деле, в том числе, создавая благоприятную обстановку вокруг себя, наращивают стоимость своих нематериальных активов.

И.ИГНАТЬЕВ: Я бы как раз тоже на репутации сделал особый акцент. Потому что забота о репутации. И усилия, направленные на создание этого нематериального актива, они во многом диктуют как раз политику информационной открытости, многих компаний.

А.ВОРОБЬЕВ: Опять Ольга спрашивает: «А «Роснефть»?»

Ю.СЛАЩЁВА: На самом деле хотелось бы уточнить у Ольги, что она имела в виду под «Роснефтью» - если мы говорим об информационной открытости, то конечно, «Роснефть» была сильно закрытой компанией до момента выхода ее на «Ай-Пи-О», подготовка ее к продаже акций сопровождалась коммуникационной, публичной кампанией, которая была. Наверное, впервые массированная и заметная, это уже первый шаг на большом серьезном пути, который еще нужно пройти, на мой взгляд, «Роснефти» для того. чтобы превратиться в информационно-открытую компанию, публичную компанию. Но это же опять зависит от задач самой компании – насколько она их видит, насколько она их оценивает, насколько для нее важна эта работа, и акционеры, топ-менеджеры ее таковой считают.

А.ВОРОБЬЕВ: Достаточно смешной вопрос на пейджере: «Все-таки, чем отличается правдивая информация от прямой инсайдерской?»

Ю.СЛАЩЁВА: Отличается тем, что инсайдерская информация содержит коммерческую информацию, являющуюся информацией для внутреннего пользования самой компании, может являться полезной для ее конкурентов, использована конкурентами в конкурентной борьбе, соответственно, не является информацией общего пользования. Когда мы говорим обычная открытая информация – мы не имеем в виду информацию, содержащую какие бы то ни было коммерческие секреты.

И.ИГНАТЬЕВ: И я бы добавил здесь еще одно слово – ответственность. Потому что и в том, и в другом случае люди, которые занимаются распространением информации, несут ответственность. В случае, когда это правдивая информация, за то слово, которое говорит общественности, потому что он несет ответственность за адекватность этих сообщений. А в случае инсайдерской информации - наоборот, скажем, на Западе наступает уголовная ответственность. У нас еще, к сожалению, таких законов не разработано.

А.ВОРОБЬЕВ: Валерий пишет: «О какой информационной открытости можно говорить? Скажем, компания «Роснефть», размещая свои акции, не удосужилась сообщить своим потенциальным акционерам о своих долгах, которые составляют более 17 млрд долларов».

И.ИГНАТЬЕВ: Я бы не хотел обсуждать другие компании, потому что это было бы не совсем корректно, но я не сомневаюсь, что в определенных информационных меморандумах вся эта информация была.

Ю.СЛАЩЁВА: Уверена. Они не могли об этом не сообщить.

И.ИГНАТЬЕВ: И в данном случае это можно отнести - о чем мы и говорили - источников столько, что ты всегда ту информацию, которая тебе нужна, можешь найти. А потом перепроверить ее.

Ю.СЛАЩЁВА: Я могу вам сказать как специалист, который сопровождает сейчас коммуникационно, именно информационно большое количество «Ай-Пи-О» российских компаний, что обязательно информацию о долговой нагрузке компаний в момент размещения сообщается открыто, она есть в инвестиционных меморандумах, и она вывешивается на сайт в рамках этих документов, и проспекта эмиссии, в том числе.

А.ВОРОБЬЕВ: Игорь, я так понимаю, что выработали не только в иностранных компаниях, но и в российских.

И.ИГНАТЬЕВ: Недавно работаю.

А.ВОРОБЬЕВ: Но тем не менее, вы уже можете провести какой-то сравнительный анализ того, как к этой задаче подходят западники и российские бизнесмены?

И.ИГНАТЬЕВ: Здесь, на самом деле, самое большое отличие заключается в том, что система и школа раскрытия информации, она в западных корпорациях создавалась годами. У нас рынок развивается очень быстро, стремительно, и многие элементы такого взаимодействия с общественностью даже со своими сотрудниками, они еще не совсем везде внедрены. Я вам могу сказать, что есть определенные даже специальные справочники, руководства - по тем принципам, которыми сотрудник пиар-подразделений должен руководствоваться в своей повседневной деятельности. Например. В нашей компании, «Сахалинской Энергии», у нас есть прописанные и затверженные процедуры, которыми мы руководствуемся, когда мы готовим информацию для общественного потребления - с кем она должна внутри компании согласовываться. Чтобы не получилось так, что сотрудник пиар-подразедления выпускает какую-то техническую информацию, не завизировав ее в техническом директорате. То есть, здесь как раз направленность на то, чтобы абсолютно адекватная информация давалась общественности. И именно в той системности работы, которая существует, в отлаженности внутренних и внешних каналов коммуникации, на мой взгляд, заключается самое главное отличие. И второе – то то, что максимально большое значение придается репутации. Я не знаю ни одной западной компании, где бы не уделяли столько много времени, внимания именно созданию правильной репутации, брэнда компании – это ключевое слово. Под это подчинены даже действия многих менеджеров. Потому что человек, который дорожит своей работой, он не будет предпринимать каких-то действий, которые могут поставить под угрозу репутацию компании. Конечно, такие случаи есть, но обычно политика руководства любой западной компании направлена на то, чтобы способствовать созданию брэнда и репутации компании.

А.ВОРОБЬЕВ: Марк из Москвы: «Есть компания «Икс», она дает информацию о себе на сайте, в корпоративных изданиях. Одновременно с этим об этой компании пишут журналисты, материалы не заказные. Вам не кажется, что материалы самой компании о себе всегда будут менее интересны и будут вызывать меньше доверия, чем материалы журналистов?»

Ю.СЛАЩЁВА: Это вопрос прямо ко мне – это обычный вопрос, который мне задают все клиенты, и споры, которые я веду со своими друзьями-журналистам на эту тему. Безусловно, та информация, которую компания выдает о себе, она всегда, особенно если с этим хорошо поработали заранее, она всегда хорошо упакована. Как мы говорим, и выдана в том виде. В котором компании хотелось бы о себе сообщить. И журналисты очень часто эту информацию будут под своим углом рассматривать – в любом случае, и транслировать ее своим языком, добавляя туда свое знание, опыт, и выполняя общественно-важную функцию, естественно. Но это же вопрос того,что всегда должен быть между этими двумя участниками процесса компромисс. Компания, давая журналистам информацию, не должна ее навязывать в том виде, в котором интересно ей. Соответственно, в с вою очередь, она, делая это профессионально, ждет от журналистов точно так же компромиссности в том, что не будет претенциозно интерпретирована та информация, которую она дате. Поэтому это диалог. И здесь вопрос интереса рождается только в диалоге – постоянном, планомерном, профессиональном диалоге между компанией и СМИ.

А.ВОРОБЬЕВ: Звучит любопытно, но мне кажется, нужно еще покопаться в этой проблеме, но это – после новостей середины часа.

НОВОСТИ

А.ВОРОБЬЕВ: 20.35 в Москве, идем далее «Информационная открытость компаний - ком и как установить разумные пределы». Игорь Игнатьев, вице-президент «Сахалин-Энерджи», Юлиана Юрьевна Слащёва, президент компании «Михайлов и партнеры». Еще раз добрый вечер. Итак, мы говорили о том ,что нужно искать компромисс. В том числе, с журналистами, когда компании не очень хотелось бы, чтобы информация, которую она выдает, была представлена претенциозно.

И.ИГНАТЬЕВ: На самом деле вопрос был по-другому поставлен.

Ю.СЛАЩЁВА: Конечно.

И.ИГНАТЬЕВ: Вопрос был поставлен о том, что на самом деле компания подает информацию менее интересно. Чем ее подают журналисты, и доля истины большая в этом есть. Потому что я вам могу сказать, по своей прошлой журналистской жизни, что лучшие мои материалы были написаны все на эмоциях - когда ты пропускаешь какую-то проблему через себя, и выплескиваешь это на читателя. Вот сотрудник пиар-службы - он себе этого позволить уже не может, и он стремится к тому, чтобы дать выверенную информацию, причем он ее должен согласовать со многими подразделениями. И здесь наступает…

Ю.СЛАЩЁВА: Усушка, утруска, потери, интриги.

И.ИГНАТЬЕВ: да. Потому что получается, что эта информация по своей сути более компетентна, потому что она везде выверена, согласована, и зачастую сами сотрудники компании, когда читают журналистские материалы, тут возникает такое бытовое раздражение, потому что специалист читает глазами специалиста и видит очень много несуразицы. И это уже большая проблема доверия к этим журналистам. Понятно, что читатель обычный многих таких вещей, тонкостей не знает, и это пропускается. Но при дальнейшем взаимодействии такая проблема будет. Поэтому здесь есть определенная проблема. Она решается, на самом деле, по другому – если у вас харизматичный руководитель, вы используете те же радио- и телеэфиры, и за счет свой личности, драйва, он компенсирует немножко некоторую сухость, которая есть в информационных сообщениях.

А.ВОРОБЬЕВ: Не везде такие руководители.

Ю.СЛАЩЁВА: А если говорить о печатных СМИ, то я как раз и имела в виду тот самый компромисс между достоверностью и интересностью для аудитории и желанием сделать жареный материал из любого. Могу привести пример, когда одна крупная российская компания, реальные серьезные ньюзмейкеры, которые каждый день появлялись с информацией в СМИ, обиделась на одну крупную ежедневную газету за то, что та достаточно претенциозно передала информацию, которая была предоставлена компанией. И отрезала ее на месяц от новостей своих.

А.ВОРОБЬЕВ: И вы считаете, что это было разумное решение?

Ю.СЛАЩЁВА: В этом случае это было разумное решение. Потому что то, как была транслирована информация о компании, наносило ей ущерб, в результате. В конечном счете, она была просто – не скажу. Искажена –она была просто в неправильном ключе, негативном для компании, представлена аудитории.

А.ВОРОБЬЕВ: Но возможно, здесь имело смысл разбираться в судебном порядке?

Ю.СЛАЩЁВА: К сожалению, это очень долгий процесс, который может затянуться на долгие годы, а главное, что часто к интерпретациям нельзя применить никакие судебные практики, потому что там не искажены факты. Там даны просто негативные интерпретации конкретного журналиста. И поэтому компании-ньюзмейкеры могут пользоваться таким инструментом – убирать это издание на какое-то время из своего списка постоянного общения с прессой.

А.ВОРОБЬЕВ: Ищут более лояльного журналиста?

Ю.СЛАЩЁВА: Нет, здесь не вопрос лояльности. Пока компания не поймет, что это всегда предмет диалога. Если вы хотите получать информацию из первых рук, общаться стоп-менеджментом компании напрямую, соответственно, это должен быть диалог и партнерские отношения.

И.ИГНАТЬЕВ: На самом деле такой прием распространен, и он часто дает результаты.

А.ВОРОБЬЕВ: Вопрос от того же Марка из Москвы к вам лично, г-н Игнатьев: «Во время работы в Кремле вы были таким же приверженцем открытости, как сейчас, работая в «Шелл»?

И.ИГНАТЬЕВ: Ну, я не совсем в «Шелл» работаю, я работаю в «Сахалинской Энергии», у нас сейчас контрольный акционер «Газпром», которому 50% и одна акция принадлежит, а был всегда, и на самом деле у меня принципы жизненные и профессиональные не менялись. Другое дело, что когда ты работаешь в таких организациях, как Кремль, или Совет безопасности – там вступает в силу очень много служебных ограничений, потому что по роду своей деятельности ты оказываешься допущенным до материалов очень серьезных, принимаешь участие в разных совещаниях стратегического значения, распространение информации о которых носит преждевременный характер и может нанести ущерб не только конкретным программам, но и просто национальным интересам. Поэтому есть ограничения такого рода, и любой человек, который работает, он их понимает.

А.ВОРОБЬЕВ: Лучше перебдеть, чем недобдеть - часто говорят в таких случаях, - не приводит ли это к тому, что информационная открытость уменьшается как «Шагреневая кожа»?

И.ИГНАТЬЕВ: На самом деле не приводит. Вопрос -как ты выстраиваешь работу. Могу вам о малоизвестном случае рассказать – когда мы работали вовремя избирательной кампании 1996 г. в кортеже Б.Ельцина, пятой, шестой или седьмой машиной обязательно шла машина с журналистами, которые работали абсолютно без всяких ограничений – президент выходил, общался с народом, шел на мероприятия, тут же за ним шли журналисты – они видели абсолютно все. И участвовали во всех этих мероприятиях, никакой цензуры здесь не было.

А.ВОРОБЬЕВ: Хотел бы разобраться с несколькими барьерами. У меня здесь выписаны несколько позиций, которые мне хотелось бы и обсудить. Смотрите – «сокрытие истинных целей функционирования компании от сотрудников не дает возможности создать ясную и четкую систему приоритетов деятельности». Согласны с этим?

Ю.СЛАЩЁВА: Абсолютно.

А.ВОРОБЬЕВ: Это препятствие к тому, чтобы стать более информационно открытым?

Ю.СЛАЩЁВА: Сокрытие информации уже является препятствием, безусловно. Намеренное особенно сокрытие – конечно.

А.ВОРОБЬЕВ: «Высокая степень криминализации бизнеса повышают для руководства персональные риски от утечки информации. Постепенно любая информация становится закрытой, ни один подчиненный не должен владеть картиной в целом».

И.ИГНАТЬЕВ: Здесь мы говорим о разных принципах корпоративной работы. Например, в том же самом «Шелле» существует принцип равного доступа к информации для всех акционеров. Например. И на встречах с сотрудниками компании не дается какой-либо информации, влияющей на движение акций, которая не предоставлялась внешним акционерам – то есть, это правила и принципы, которые соблюдаются. В российских компаниях обычно кластерное распределение информации, то есть, существуют этажи разные, которые допущены к разного рода информации – это реалии нашего бизнеса, еще формирующегося рынка, тот факт, что у нас очень много коммерческих структур существуют в форме ЗАО, тот факт, что у нас в нашем бизнесе очень много компаний, где собственники еще остаются менеджерами одновременно. То есть, это все диктует определенное распределение и внутренней информации. Потом, принципы бухгалтерского учета те же самые - например. Не каждая компания у нас издает годовой финансовый отчет. А, с кажем, в западных компаниях, в том числе, в нашей «Сахалинской энергии» существует еще принцип добровольной отчетности. У нас очень большая отчетность в режиме СРП, которая регулируется положениями Соглашения о разделе продукции, но мы одновременно еще выпускаем несколько лет наши годовые отчеты – они доступны - где максимально полная информация о деятельности компании за год. Поэтому здесь есть разница.

Ю.СЛАЩЁВА: Мне кажется, очень сильно это еще зависит от размера и масштаба деятельности компании и ее публичной значимости. Даже если посмотреть на крупные российские компании –чем крупнее российская компания, тем публичнее и значимее ее деятельность для внешних аудиторий, тем серьезнее там выстроена информационная политика, в том числе, и внутренняя, сотрудников. Во многих компаниях существуют интранеты, через которые распространяется информация о деятельности компании для сотрудников, во многих компаниях существуют корпоративные издания, корпоративные СМИ для сотрудников, которые существуют в центральном офисе и региональных офисах, если у компании таковые есть. Не каждое ЗАО работает с информацией одинаково. Безусловно, то, что вы сказали по поводу криминальной, политической обстановки, часто заставляет владельцев бизнесов ограничивать сотрудников от части информации. Но это я бы сказала в политически и криминально рисковых сферах. Например, у меня в компании работают 150 человек, и сотрудники информированы обо всем, что происходит в компании, о всех направлениях, как мы развиваемся , куда мы движемся, о стратегии . Они первые получают информацию о стратегии, сразу, как ее утверждают акционеры.

А.ВОРОБЬЕВ: Сейчас мы уйдем на небольшую рекламу, затем будет голосование. Оставайтесь с нами.

РЕКЛАМА

А.ВОРОБЬЕВ: Я предложил бы поинтересоваться нашей аудитории, собственно, мнением о том, как они воспринимают компании, их информационную открытость, и вопрос такой – получаете ли лично вы ту информацию от компаний, которая вам интересна, которая вас интересует? Если "да" - 995-81-21, если "нет" - 995-81-22. Пока вы голосуете, мы вернемся к нашей теме. Мы поговорили о корпоративной информации, несколько типов этой информации существуют, давайте за оставшееся время этому уделим внимание более подробно.

Ю.СЛАЩЁВА: На самом деле мы подразделяем информацию, а соответственно, и коммуникацию компании с внешним миром на несколько типов. Первый - корпоративный, или, по другому, корпоративно-финансовый - это информация для делового сообщества, для целевых аудиторий в бизнесе - партнеры, клиенты, и в профессиональное бизнес-сообщество в целом. И второй тип – это общественно-значимая информация – сюда мы включаем маркетинговые коммуникации, для компаний, которые продают товары или услуги напрямую потребителям и коммуницируют с ними с целью повышения , в том числе, продаж, а также социально-значимую информацию и сюда же мы можем, наверное, включить и экологическую информацию, значимую для общественности. И есть третий тип информации и третий тип коммуникации - это внутренние коммуникации, соответственно, внутри компании с ее сотрудниками.

А.ВОРОБЬЕВ: Давайте поговорим о социальной. Например, или экологической, коль скоро здесь "Сахалин-Энерджи".

И.ИГНАТЬЕВ: На самом деле социальная информация, социально-значимая, общественно-значимая информация, очень близко примыкает к той социальной деятельностью, о которой сейчас, по сути, любая крупная информация идет. Потому что когда ты работаешь, особенно в отдаленных районах, ты неизбежно должен, во-первых, заниматься активным диалогом с населением, чтобы они поняли, что ты здесь делаешь, во-вторых, все-таки осуществлять проекты социально-значимые, и рассказывать об этом населению. Я вам могу сказать, поскольку проект "Сахалин-2" является мега-проектом и осуществляется - вот первая фаза его делалась на принципах проектного финансирования, сейчас вторая, тоже мы проговариваем вопросы проектного финансирования - в рамках обсуждения вот этих финансовых условий – предоставление денег – компания добровольно взяла более 800 обязательств в сфере экологии, охраны здоровья, безопасности и социальных вопросов. И самое главное – был выстроен механизм выполнения этих обязательств. Буквально недавно, полтора месяца тому назад, приезжала на остров большая делегация представителей банков-кредиторов, которая системно проверяла выполнение всех этих обязательств. И дала очень положительное заключение.

А.ВОРОБЬЕВ: Банки-кредиторы? Я, честно говоря, подумал, что здесь больше политического.

И.ИГНАТЬЕВ: Нет, это проходило - вот об этом мало, кто знает, но они следят за выполнением, они считают, что компания социально-ответственная, она обязана выполнять эти обязательства. По Сахалину я вам могу сказать – у нас там есть одна очень серьезная проблема – когда начинались проекты СПР больше 10 лет тому назад, ведь было ожидание, что немедленно прольется золотой дождь и нефтяной, и очень много на эту тему, в том числе, представители власти говорили. И вот эти ожидания у населения оказались очень завышенными. Проект, по-существу, вышел на такую серьезную строительную мощь только после 2003 г. И вот как раз обязанность компании – мы очень много делаем в этом плане – рассказывать населению острова, что делает компания на острове, какие социально-значимые проекты мы осуществляем, и каких принципов мы придерживаемся в нашей работе. В том числе, в той же самой сфере экологии, о которой здесь упоминалось.

А.ВОРОБЬЕВ: Я последний раз вопрос слушателям задам - получаете ли лично вы ту информацию от компаний, которая вам интересна, которая вас интересует? Если "да" - 995-81-21, если "нет" - 995-81-22. А мы возвращаемся к вопросам радиослушателей: "Скажите, господа, как изменилась информационная открытость компании "Сахалин-Энерджи" после вхождения в проект "Газпрома"?

И.ИГНАТЬЕВ: Кардинально – никак. Наоборот, на нас это возлагает большую ответственность, во-первых, рассказывать сотрудникам, а у нас очень много все-таки иностранных сотрудников, которые впервые сталкиваются с российской компанией как акционером, и много российских граждан, которые пришли работать в западную компанию - в прошлом году мы наняли 724 российских менеджера. Естественно, тоже у них были в условиях недостаточной информации вопросы, а что есть что. Поэтому абсолютно первым решением и первым шагом, когда представители "Газпрома" приняли участие в заседании Совета директоров. Была встреча с сотрудниками, где было около 500 человек и удаленные все наши объекты и точки путем интернет-связи были подключены, и сразу же мы провели пресс-конференцию – я впервые на Сахалине видел, чтобы 5 камер были на пресс-конференции. Поэтому максимально широко все это освещалось.

Ю.СЛАЩЁВА: Интерес общественности повысился. Отсюда - требование к информационной открытости точно не могли сократиться, а наверняка только увеличатся.

И.ИГНАТЬЕВ: Мы очень довольны тем взаимодействием, которое у нас идет с Департаментом информации "Газпрома", и с представителями нашего акционера – то есть, здесь идет постоянный обмен информацией. Мы ничего не скрываем.

А.ВОРОБЬЕВ: Валерий и Ольга спрашивают: "Как вам видится, какие инвестиции более полезны в данный момент для путинской России – прямые, или же финансовые, через биржу? На примере "Сахалин-два" можно абсолютно четко сказать, что прямые инвестиции в Россию - большая-пребольшая глупость - деньги вложит, но КГБ не дремлет, отнимет, например, при помощи "Росприроднадзора".

И.ИГНАТЬЕВ: Ну, понятно. На вопрос можно отвечать очень длинно. На самом деле мы на эту тему говорил, и я считаю, что прямые иностранные инвестиции, особенно в такие высокотехнологичные инвестиционные, длинные проекты – они просто сегодня необходимы. Потому что ан нашем рынке зачастую, в нашей компании, просто такого объема средств нет, второе, что очень важно – нет таких технологий. На самом деле "Сахалин-2" полигон и для нашей индустрии. Я долго могу перечислять наши предприятия, которые благодаря участию в нашем проекте получили аккредитацию на международных рынках и сейчас работают как международные подрядчики. Должны быть такие проекты обязательно.

Ю.СЛАЩЁВА: Я тоже считаю, что, безусловно, стране интересны стратегические инвесторы, иностранные, которые кроме денег приносят инновационность в то, что делают российские предприятия, российские компании. У нас есть свойство , у россиян, быстро перенимать опыт и быстро перенимать технологии. И нам это очень полезно. Но конечно, страну должны интересовать инвесторы, которые приходят надолго, всерьез, а не приходят снять какие-то сливки, и уйти.

И.ИГНАТЬЕВ: Плюс я еще одно обстоятельство хотел бы добавить – путем реализации таких масштабных мега-проектов мы совершенно другое позиционирование на рынке получаем. Причем, наш проект затрагивает напрямую вопросы энергетической безопасности России, Японии, Кореи, потому что у нас проект готов на 86%, у нас практически весь газ законтрактован на длительной основе, и он пойдет в Японию, Корею – то есть за счет этого проекта Россия сразу получит 7% доли азиатско-тихоокеанского рынка.

А.ВОРОБЬЕВ: Не кажется ли вам, что вся история с "Сахалин-2", с "Сахалин-Энерджи", недавняя история - она каким-то образом повлияла все-таки на репутацию компании – во всяком случае, вы не пытались оценить ущерб от этой истории?

И.ИГНАТЬЕВ: А очень сложно оценивать репутационные ущерб. Причем, я считаю, что здесь ущерб идет не в меньшей степени нашей компании. Потому что нас проверяют кредиторы, у нас проверку проводили сотрудники природоохранных ведомств четырех стран - сразу же приехали, по всей трубе прошли.

А.ВОРОБЬЕВ: Достаточно показать вырубленный лет по первому каналу, и все.

И.ИГНАТЬЕВ: Показать, нарезать кадры можно как угодно, но это не меняет сути. Мне кажется, здесь больше, в известной степени, был ущерб репутационные стране, и вот этот ущерб точно никто не считал, и как правило, на это внимание не обращают.

Ю.СЛАЩЁВА: Я как сторонний специалист, не представляющий компанию "Сахалин-Энерджи", могу сказать, что конечно, со стороны наблюдая за этим, я могу оценить, что ущерб репутации компании, безусловно, нанесен был, и компания выстояла и приняла на себя очень серьезную контркомпанию пропагандистскую, которая велась, и мне кажется, что сделала максимально для того, чтобы как-то нейтрализовать тот негативный эффект, который может быть, именно информационной открытостью, общением, постоянным диалогом с целевыми аудиториями. Хотя, конечно, целый ряд заявлений и тех факторов, о которых вы говорите – показов по центральным каналам, которые были. Они, конечно, сильно осложнили в этот момент деятельность компании и не могли пройти незамеченными.

А.ВОРОБЬЕВ: Вы считаете, что стратегия противодействия этому была выработана и реализована успешно?

Ю.СЛАЩЁВА: Я считаю, что стратегия противодействия была очень сложной. И она реализовывалась все время, пока это происходило, и реализовывалась успешно.

И.ИГНАТЬЕВ: Нам еще много очень предстоит на самом деле сделать для укрепления репутации в доказательство того, что этот проект очень успешный.

А.ВОРОБЬЕВ: Я оглашу результаты голосования, мы спрашивали - получаете ли лично вы ту информацию от компаний, которая вам интересна. Подавляющее большинство, на мой взгляд, 74%, сказало, что скорее "нет", но четверть, 26% все-таки получает информацию.

И.ИГНАТЬЕВ: Это позитивно, на самом деле. Мы ожидали худших результатов.

А.ВОРОБЬЕВ: Я ожидал точно худших результатов. Я вам называл другие цифры.

Ю.СЛАЩЁВА: Значит, мы не зря работаем все-таки. Есть ценность какая-то в том, что мы делаем.

А.ВОРОБЬЕВ: Ценность есть в любой деятельности, конечно, направленной на получение знаний. Я благодарю Игорь Игнатьев, вице-президент «Сахалин-Энерджи», Юлиана Юрьевна Слащёва, президент компании «Михайлов и партнеры». Спасибо большое, что пришли и просветили. До встречи.

Ю.СЛАЩЁВА: Спасибо вам, Алексей.