Антон Орехъ, Илья Рождественский, Карина Орлова - Эходром - 2015-01-25
25.01.2015
А. Плющев
―
В Москве 23 часа 5 минут, добрый вечер. В студии Александр Плющев. Сегодня для меня, пожалуй, самый необычный день, поскольку я открываю передачу, о которой имею самое наименьшее понятие за все 20 лет своей работы здесь. Потому что, с одной стороны, я вроде как веду ее уже довольно долго, Эходром она называется. С другой стороны, она с этой недели переформатировалась, и теперь здесь много гостей, мы говорим не о внутрячках наших, что было, надо сказать, полезно, я много нового узнавал, например, о каких-то событиях недели. Причем, говорят это наши сотрудники, обсуждают все это дело.В общем, каким образом все это будет выглядеть и что получится – не знаю. Ну, я надеюсь, с вашей и с божьей помощью, как-то мы осилим все это дело.
+7-985-970-45-45 – номер смс, Твиттер @vyzvon.
Еще дело осложняется тем – не хотелось бы жаловаться, конечно, вообще превращать весь этот эфир в какое-то нытье – но дело осложняется тем, что коллега мой, Дмитрий Борисов куда-то запропастился. Ну, мы поддерживаем с ним связь, то есть, он жив, все хорошо, не надо Лизу Алерт высылать. Но задерживается. Может, подъедет до конца эфира, я надеюсь очень, во всяком случае, на это. И как-то я вот тут остался, не то чтобы один, это я делаю в ночь на субботу и на воскресенье, а в компании, в прекрасной, надо сказать, компании с Кариной Орловой, Ильей Рождественским и Антоном Орехом. Добрый вечер.
К. Орлова
―
Здравствуйте.
И. Рождественский
―
Привет.
А. Орехъ
―
Здорово, ребята!
А. Плющев
―
Сегодня решили мы обсудить – ну, как решили? В общем, опять же…
А. Орехъ
―
Вот как тогда в письме, тебе же в письмах все сообщают. «Один» или «Один», решили или кто-то решил…
А. Плющев
―
Да, с высшей помощью, решили мы обсудить, конечно, самое интересное. Мы обычно в курилке это обсуждаем. Теперь появилась возможность обсудить это в эфире наконец-то. Раньше-то как? Выходить приходилось в коридор, как-то шепотком, там, все дела.
А. Орехъ
―
Крадучись.
А. Плющев
―
Да. А ты про Обаму слыхал? Нет. Ага, он… Вот. А теперь есть возможность в эфире обсудить. Этим и займемся.Ну, послание было ежегодное Конгрессу, где Барак Обама в том числе упомянул и Россию, в частности, остановился на состоянии российской экономики. И, вроде бы, во всяком случае, как сначала это переводили, сказал, что российская экономика разорвана в клочья.
А. Орехъ
―
А ВВС перевел: остались рожки да ножки.(смех)
А. Плющев
―
Серьезно?
И. Рождественский
―
Да, первый перевод был такой.
А. Орехъ
―
Ну потом уже народ стал: клочки по закоулочкам, уже, там…
А. Плющев
―
Богат русский язык.
А. Орехъ
―
Конечно! Гораздо богаче английского, кстати, как выяснилось.
А. Плющев
―
Давайте на эту тему послушаем Татьяну Пилипейко, потому что она тут вот с этими трудностями перевода у нас на этой неделе разбиралась.(запись)
Т. Пилипейко
―
Не хочу долго занудствовать, но в лингвистике есть такое понятие, как фразеологизм. То есть устойчивый оборот, значение которого вовсе не всегда складывается из буквального значения его составляющих.Так вот, в английском языке есть, разумеется, слово tatters. И в буквальном смысле это действительно «клочья», «лохмотья», если речь, например, об одежде. Ну, или – если хотите романтики – о порванных парусах.
А есть фразеологический оборот in tatters. Который употребляется как раз в значении переносном. В плохом, то бишь, состоянии нечто.
Заглянем в словари. Вот Collins: определение для in tatters, первое – в лохмотьях, второе – уничтоженный, разрушенный.
Вот Cambridge dictionary, даже с примерами: первое – об одежде: ее ветхое платье было в лохмотьях (Her clothes were old and in tatters); второе – серьезно поврежденный, полностью испорченный: после выхода этой газетной публикации его репутация была in tatters – ну, скажем, загубленная репутация (After the newspaper story appeared his reputation was in tatters).
Короче, то, что сказал Обама, значит: российская экономика в плохом состоянии. Весьма даже плохом. (А то мы сами, можно подумать, не в курсе).
Ну, или как бы мы по-русски, к примеру, сказали – «ситуация из рук вон».
В словари, граждане цитирующие, вообще-то невредно заглядывать. И не искать в обычном разговорном обороте сверхоскорблений.
А. Плющев
―
Я не знаю, на самом деле, сверхоскорбление или нет, но по смыслу это то же самое.
К. Орлова
―
Саша, я тоже хотела сказать, что нужна новая программа, исследования…
А. Плющев
―
«Говорим по-английски».
К. Орлова
―
… чем отличается вообще-то «разорвать в клочья» и «сильно поврежденный, почти уничтоженный». Все же поняли смысл.
А. Орехъ
―
… выходит Обама и говорит: российская экономика сильно повреждена. О, сразу как по-другому!
А. Плющев
―
Дипломатично и вежливо.
А. Орехъ
―
Очень похожа на настоящую, только не работает.
А. Плющев
―
Ну, неважно. Мы же с вами, конечно же, практически ежедневно думаем, почему вдруг Обама в своем послании к Конгрессу – казалось бы, должен говорить о внутречках исключительно, о внутренней политике, там, да?
К. Орлова
―
Почему это он должен?
А. Орехъ
―
То ли дело, наш президент.
К. Орлова
―
Почему наш-то говорит, начинает свое послание с внешней политики.
А. Плющев
―
Я тебе скажу, это другая история, на мой взгляд.
И. Рождественский
―
А можно, я тебя сразу расстрою?
А. Плющев
―
Нет.
А. Орехъ
―
Погоди, много времени еще.
А. Плющев
―
На мой взгляд, это глубокие провинциальные комплексы.
А. Орехъ
―
У Обамы?
А. Плющев
―
Нет. Наши. Мы всегда говорим об Америке, потому что у нас большой провинциальный комплекс, мы о ней говорим. Вот и все.
А. Орехъ
―
Ладно, почему Обама не может так говорить?
А. Плющев
―
Вот, у них же нет провинциального комплекса. Представьте себе на секунду американскую радиостанцию, например, NBC, большую радиостанцию, где…
А. Орехъ
―
Эхо Вашингтона давайте представим себе.
А. Плющев
―
Да, условное Эхо Вашингтона.
И. Рождественский
―
… нам хорошо знакомо.
А. Плющев
―
Прайм-тайм, 23 часа в воскресенье – это же прайм-тайм – и там собираются все ведущие самых праймовых программ.
А. Орехъ
―
Главные мозги.
А. Плющев
―
Один человек берет интервью все время у самых топовых людей, да?
А. Орехъ
―
Каринка.
А. Плющев
―
Да. Условный, там, Ларри Кинг.
К. Орлова
―
Да, конечно, внучка Ларри Кинга.
А. Плющев
―
Да.
А. Орехъ
―
Мэри Кинг.
А. Плющев
―
Вот, Антон Орехъ, он политический обозреватель, делает комментарии. Вся страна слушает. И вот Илья Рождественский – молодой, начинающий, дерзкий как пуля резкий, их собирают всех для того, чтобы обсудить, что Путин сказал об Америке, допустим. Вы себе можете представить такую передачу?
А. Орехъ
―
Да.
И. Рождественский
―
В общем, да.
К. Орлова
―
Так все так и делают.
И. Рождественский
―
Так оно и бывает.
А. Плющев
―
Вы смотрите только юмористические передачи.
И. Рождественский
―
Воскресный вечер, да…
А. Плющев
―
Юмористические – да, я представляю, наряду со всем прочим…
А. Орехъ
―
Вот я с тобой не соглашусь. Юмористические, между прочим, шутят о том, о чем люди знают.
К. Орлова
―
Да.
А. Орехъ
―
Потому что когда про Путина они не знают, кто это такой, то думают: а что это за мужик…
А. Плющев
―
Вот почему Обама должен был обратиться о внутренней политике, потому что как раз народ-то мало знает, что происходит за пределами. Ну, кто такой Путин, конечно же, знают.
К. Орлова
―
Ладно, откуда мы знаем, насколько они знают, что происходит за пределами? Проводились ли исследования о том, как часто в медиа упоминаются события в Украине, в России в связи с этим. Ну, мы же не знаем.
А. Плющев
―
Нет, в медиа они могут вполне себе употребляться и довольно часто. Дело-то не в этом абсолютно, а в том, например, насколько эта тема влияет на голосование тех или иных людей.
К. Орлова
―
А всегда послание Обамы, оно именно посвящено внутренней политике? Вот предыдущие послания, они тоже? Я с тобой не спорю, я просто спрашиваю.
А. Плющев
―
Нет, но если ты заметишь, вообще, какое место занимала там и внешняя политика целиком, и Путин в этом послании, то, в общем-то…
А. Орехъ
―
… шло или пятым, или шестым пунктом.
К. Орлова
―
Да, там было вообще два слова.
И. Рождественский
―
На самом деле, если распечатать речь Обамы, что вот – она тут и лежит…
А. Плющев
―
Единственный человек, проведший журналистскую работу!
А. Орехъ
―
Он просто по-английски понимает. Я могу хоть два экземпляра распечатать…
И. Рождественский
―
… на мою смену «Разворотов» оно и пришлось. И вот из этих 11-ти страниц только на 7-й странице упоминается Россия. Упоминается она ровно два раза. Первый раз там говорят, что-то в духе: ну, вот вы помните, как вы меня пинали этой Россией, рассказывали, как я проиграл вот в отношении внешней политики? А вот она, Россия, все у нее плохо.И не первый раз на самом деле Обама говорит вот в таком ключе, потому что было какое-то предыдущее интервью, я не помню, кому, то ли CNN, то ли что-то в этом духе, где он говорил ровно в таком же ключе: ну, вот вы мне рассказывали, что Россия меня переиграла – ну, вот, она переиграла, экономика в руинах.
Так что, в общем, по-моему, ничего нового он не сказал. Предыдущие 7 страниц – ну, вот, там где-то 30 минут из своей речи он посвятил как раз проблемам внутренней политики, говорил о том, что Америка создала безумное количество новых рабочих мест, там что-то 800 тысяч за прошедший год, рассказывал об историях американцев, которые писали ему письма, как они переживали кризис 2008 года, как у них все стало потом хорошо, и что истории вот этих простых американцев – это история Америки. Ну, и вот так оно прошло 30 или даже 40 минут, а потом вот Россия.
А. Орехъ
―
Хлопнулся об пол и говорит: чуваки, тут же еще же страны есть!
И. Рождественский
―
Да!
А. Орехъ
―
Сначала ИГИЛ у него был.
И. Рождественский
―
Конечно, сначала был Афганистан, потом ИГИЛ, потом Россия.
А. Орехъ
―
Иран был. Потом: слушайте, а еще случай был, там же эти, там мелкое море такое, там две страны рубятся. Так вот, одна из них – ой, вы говорили, они меня переиграли, а они вообще теперь в хлам просто, in tatters, в хлам полный. Вот, перейдем… и дальше в разделе «разное», ну, уже так, в конце надо добить этот хронометраж. Ему сказали, там: Барак – час. Он смотрит – 7 страниц прошло, ну, ладно, так еще, ну и про русских… Я так понял, что примерно так выглядело послание.У нас послание, вот когда выходит Путин, вот ровно наоборот. То есть, сначала мы рассказываем, как там Америка… а вы что хотите, чтобы было ПВО, в Крыму стояло американское? Народ, конечно – ПВО сейчас будет! Не понимая даже, что ПВО – оно в нас-то само не стреляет. Это если мы в нее будем стрелять, оно сработает. Но неважно. И народ сразу настроили на нужную волну, что там, значит, Америка подступает, Меркель нас ненавидит, этот еще тоже, какие-то там… затягивается на нашей шее, просто страшное дело… Ну, и в конце, конечно: но, вы знаете еще тут, конечно, у нас еще есть отдельные недостатки с образованием, медицина, там…
К. Орлова
―
… проблемы в экономике…
А. Орехъ
―
Сказали: пару лет потерпим. Вот я за что люблю русский язык? В нем есть такая штуковинка, безличные глаголы: смеркалось, вечерело…
К. Орлова
―
Терпелось.
А. Орехъ
―
Через 2 года – говорит – само все образуется. Как будем жить? Пара лет пройдет – образуется. Раньше же образовывалось за 2 года, и сейчас пара лет пройдет – и все образуется. Вот классно, вот просто наоборот.
А. Плющев
―
Вы восприняли лично как-то, как, я не знаю, как оскорбление, или, может быть, вас как-то передернуло от слов Обамы. Ну, все-таки, экономика в руинах. Постойте, секунду! Каждый из нас, ну, может быть, кроме Ильи Рождественского, пережил 90-е годы. Значит… что?
К. Орлова
―
А, ну, да, да.
А. Плющев
―
Где был в это время Илья Рождественский? Он еще не родился.
А. Орехъ
―
Маленький был.
И. Рождественский
―
Ну, да.
А. Плющев
―
И мы знаем, что такое экономика в руинах. Слушайте…
А. Орехъ
―
Мы 80-е, некоторые из нас, пережили. Вот это было в руинах. Икра минтая этими пирамидами стоит, и больше ни хрена нет в магазине. Вот это в руинах.
А. Плющев
―
После этого пропала икра минтая. Ну, неважно. Но потом все появилось, и все. В общем-то как-то еще не дошло до пирамид из икры минтая. Хотя некоторые отдельные виды сыра пропали, это правда.
А. Орехъ
―
У нас большие резервы, Саня, большие резервы в экономике.
А. Плющев
―
Свидетельствует ли это об экономике в руинах?
К. Орлова
―
Ну, Саша, ну, что ты, ну, может быть, просто Обама, во-первых, был одним из первых или, может быть, в числе первых людей, кто вообще-то как бы назвал вещи своими именами, потому что чиновники российские, члены российского правительства, до этого говорили: «непростая финансовая ситуация». Так же озвучивали вот эти бездушные говорящие головы на Россия-24, Россия-1, Россия-2, Россия-5 и на Первом канале: непростая экономическая ситуация, и тут Обама сказал все, как есть. Я думаю, что Обама просто смотрит чуть-чуть дальше. Но я придерживаюсь…
А. Орехъ
―
Большое видится на расстоянии, расстояние приличное.
К. Орлова
―
Большой кризис видится на расстоянии, мне тоже так кажется.
И. Рождественский
―
А вот после этого, послушав Обаму, Игорь Шувалов решил, что пора сказать, что есть мы больше не будем.
К. Орлова
―
Если уж Обама сказал, что кризис, значит, наверное, все-таки кризис.
И. Рождественский
―
Да, они друг друга послушали и сказали.
К. Орлова
―
Тем более, я считаю, я придерживаюсь версии Станислава Белковского, который всегда говорит, что Владимир Путин – это не стратег, а тактик. Поэтому, конечно, никакой стратегии у них нет и не было, у правительства. Ну, я так думаю, в отношении экономики, и поэтому я думаю, что даже наши и недооценивают.
А. Орехъ
―
У нас времени много впереди, можем говорить всякое. Вот, Сатаров – прекрасный человек, политолог, обаятельнейший мужчина, замечательно играет на гитаре в компании, он был советником Ельцина.
К. Орлова
―
Да.
А. Орехъ
―
И он рассказывал, как принимаются решения. Ну, как вот в ельцинской команде, сейчас уже можно об этом сказать. Они сидели, действительно, они готовили, говорит: мы готовились – ну, он немножко знает, как теперешние работают люди – мы готовились, вообще, ну на десять порядков основательней. Действительно – справки, таблицы, бумаги, то есть, все проработано. Уже приходим к первому лицу, все, там начинается совещание, и вдруг где-то там шаблон рвется минуте на пятой, раз-раз-раз – и кто-то махнул, ударил кулаком по столу, все – в итоге от их заготовок осталось процентов 10. Говорит – сделаем вот так вот. И чего мы готовили? От всех наших – 10% осталось от всех наших таблиц, графиков, выкладок. Это я к тому, что Белковский прав действительно: тактика. То есть, стратегия сначала, может, какая-то и была, но в ходе совещания как-то все быстро перетасовали: а давайте так вот. Швырнем сапог на пульт, и все.
А. Плющев
―
Карина замечательно упомянула Дерипаску…
К. Орлова
―
Я?
А. Плющев
―
То есть не Карина…
А. Орехъ
―
Шувалова.
К. Орлова
―
И не Карина, и не Дерипаску.
А. Плющев
―
Шувалова и затем, конечно, логическое развитие – это прямо интервью Дерипаски. Ну, потому что все вдруг после – я вас если правильно понял: Обама нам всем открыл глаза, и мы начали называть вещи своими именами. Сначала потихоньку, потихоньку Шувалов, потом Дерипаска, а теперь и мы все тут. Ну, я так понял вас, извините.
И. Рождественский
―
Трактовка бытия от Александра Плющева.
А. Орехъ
―
Да, не, Саня, если серьезно, еще до этого же был Гайдаровский форум, например. Там вышли Улюкаев с Грефом…
К. Орлова
―
Антон, Греф еще осенью говорил, был, по-моему, форум Сбербанка, и там вот это его выступление обсуждалось, как очень жесткое, хотя он, конечно, ничего не сказал, но в наших реалиях это было очень жестко.
А. Орехъ
―
А, не, сейчас-то они собрались всей толпой, с Медведевым, со всеми. Медведев же Дмитрий Анатольевич тоже – мы вспомнили – тоже есть влиятельный мужчина. И он сказал: ребята, это все не так.
К. Орлова
―
Мне кажется, одно слово лишнее было. Утверждение.
А. Орехъ
―
Какое? Я надеюсь, не половое определение?
А. Плющев
―
Я, честно говоря, подозревал, что ведущий в этой программе, в принципе, лишний.(смех)
А. Орехъ
―
А, кстати, один так и сделал. Вы обратили внимание?
А. Плющев
―
Он просто умный. Он видит дальше, как Обама примерно.
А. Орехъ
―
У него свои дела, у него на ящике камера, он все видит. Они там знают.
А. Плющев
―
И особенно в таком составе, как ныне. Но я-то вот к чему вспомнил и Шувалова, и Дерипаску, к тому, что, может быть, действительно, как-то люди начали… люди – в смысле из высших эшелонов, кроме вот упомянутого Грефа, который там раньше, чем Улюкаев там что-то говорил полунамеками.
А. Орехъ
―
На корпоративе Сбербанка сказал…
А. Плющев
―
Теперь решили: все равно идет какая-то неприятность, идет какой-то кризис, надвигается, в смысле, и лучше, может быть, им напугать, но сплотиться при этом. Не чтобы все разбегались, а напугать не для того, чтобы все разбежались, а наоборот, для того, чтобы все объединились, так, встали спина к спине.
А. Орехъ
―
Такой объединяющий страх.
А. Плющев
―
И защитили Путина.
И. Рождественский
―
Помнишь, у нас был декабрь в прошлом году, там были такие черные вторники, буквально на каждой неделе.
А. Плющев
―
Да.
И. Рождественский
―
Там, доллар – 80, евро – 100, у всех сердечные приступы.
А. Орехъ
―
Когда кончилось табло у нас на первом этаже…
И. Рождественский
―
Да.
А. Орехъ
―
С утра успели пошутить про то, что закупают банки табло…
И. Рождественский
―
А потом оно взяло и кончилось.
А. Орехъ
―
А вечером выходишь с работы – а табло правда кончилось. Думаешь: опоздали с закупками-то. В Белоруссии покупайте, там уже были шестизначные суммы.
И. Рождественский
―
Так вот, в тот момент, если память мне не изменяет, РБК делали большую подборку извлечений разных там директоров, топ-менеджеров и так далее, среди них, я помню, был президент компании Евросеть Александр Малис, и тогда они все – ну, в общем, это же люди не последние в нашем государстве, ну, конечно, не Герман Греф, а так, на ступеньку пониже, и все они, в общем, в том же ключе высказывались, что мы потом слышали на Гайдаровском форуме все три дня, что все очень плохо. Ну, они это говорили более цветисто, но не то, чтобы мы это услышали в первый раз.
К. Орлова
―
Но как бы это не имело значения до того, как кризис признал сам Игорь Шувалов.
А. Орехъ
―
Я вам больше скажу: это и теперь не имеет никакого значения. Даже после того, как он его признал. Нет, ну, а что поменялось? Люди сказали, в принципе, слушайте, чтобы понять, что что-то в стране не так, достаточно просто тупо сходить в магазин.
К. Орлова
―
Даже не обязательно Обаму слушать, не обязательно английский…
А. Плющев
―
А что там не так-то? Что в магазине не так?
К. Орлова
―
Сейчас я тебе скажу, что.
А. Плющев
―
Ну, что? Я раз в неделю хожу.
А. Орехъ
―
Тот же продуктовый набор – ну, примерно одно и то же, ну, господи, наберешь, полный холодильник набьешь, думаешь, жрать нечего, ешь одно и то же, как-то надо что-то поменять в этом. Ну, я к тому, что у меня устоявшаяся корзина, очень устоявшаяся.
А. Плющев
―
Да.
А. Орехъ
―
Вот, точно – на тысячу было больше сейчас, чем в конце того года. Купив все то же самое примерно, на тысячу больше.
А. Плющев
―
А тысяча – это который процент от того, что ты обычно тратишь?
А. Орехъ
―
Это хороший процент. Ну, я набираю полную такую ашановскую корзину, ну, это обычно бывает тысяч 6, к примеру. Сейчас – 7.
К. Орлова
―
Вот они, те самые 20%. Саша, ты только такую загадочную фразу еще сказал, что нужно защищать Путина. Все сплотимся и защищать Путина. А защищать от экономического кризиса?
А. Плющев
―
Нет.
А. Орехъ
―
От Обамы.
И. Рождественский
―
Или от Шувалова.
А. Орехъ
―
Илюха прав, не от Обамы. Вот кто.
А. Плющев
―
Нет, ну, как, подожди. Есть такая как бы, как это сказать, установка, или, я не знаю, теория, что санкции для чего делаются?
К. Орлова
―
Ну, понятно. Как по иранскому сценарию. Все понятно.
А. Плющев
―
Чтобы заставить либо сменить Путина, либо заставить его сменить политику. Правильно?
К. Орлова
―
Скорее первое.
А. Плющев
―
А нам, в общем, ни то, ни другое, прямо скажем… ну, нам – нам в широком смысле. Не нам здесь четверым, и вот еще Василий Антипов…
И. Рождественский
―
Мы же известная «пятая колонна».
А. Орехъ
―
Вчетвером как раз, видите?
А. Плющев
―
Нам это может и нравиться, и не нравиться, но как социуму, нам не очень нравится, как сказал Шувалов. Мы, русские, россияне, так сказать…
И. Рождественский
―
С нами бог.
А. Плющев
―
… не сдаем лидера.
А. Орехъ
―
А мы крепчаем, да.
К. Орлова
―
Нет, вот от этой фразы отвалилась, к сожалению, вторая часть. Я вот что подумала. То есть, раньше было: нас **, а мы крепчаем, а сейчас просто вторая часть.
А. Орехъ
―
От скреп же, это все от одного корня идет. Крепчаем, скрепы. Обратили внимание?
А. Плющев
―
А мы скрепчаем.
К. Орлова
―
Нет, эта фраза потеряла половину своей составной части.
А. Орехъ
―
Еще есть время, чтобы вторую половину найти где-то. Или первую.
А. Плющев
―
Так вот, возвращаясь к Путину. Да, кстати, вот Шувалов, его заявление теперь если проанализировать вообще...
К. Орлова
―
А в чем заявление?
А. Плющев
―
Ну, тебе процитировать?
К. Орлова
―
Да.
А. Плющев
―
Хорошо.
К. Орлова
―
Я слушала его интервью полностью, я была сражена.
А. Плющев
―
Не интервью, а Игорь Шувалов, Дерипаска?
К. Орлова
―
Игорь Шувалов на Давосском форуме, его интервью вышло на телеканале Россия-24, брала, кстати говоря, Наиля Аскер-заде, очень известная журналистка газеты «Ведомости» в прошлом, которая почему-то теперь работает на Россия-24.
А. Плющев
―
Круто. Я просто читал это в изложении, там не упоминается, как интервью, но суть в следующем, что санкции действительно и кризис привели к тому, что будем жить мы хуже, надо готовиться к жесткой посадке… что?
К. Орлова
―
Да-да-да. Это, наверное, было его выступление. А я говорю про интервью. Ну, не суть. Да, жесткая посадка, это очень важно, так, жесткая посадка.
А. Плющев
―
Надо готовить к жесткой посадке экономику вот как-то, но мы, русские, мы будем тратить меньше электроэнергии, меньше есть – это важно.
К. Орлова
―
Да.
А. Плющев
―
Меньше есть, но лидера не сдадим. Это я так вольно передаю.
К. Орлова
―
Прямо так и сказал.
А. Плющев
―
Ну, да. Я где-нибудь ошибаюсь?
И. Рождественский
―
Нет, все правильно, хорошо.
А. Плющев
―
Но лидера не сдадим, потому что мы в трудные моменты сплачиваемся вокруг лидера и не сдаемся.
А. Орехъ
―
В общем, смысл в том, что мы не приемлем давления на себя. Когда нас что-то заставляют делать, мы назло этого не делаем.
А. Плющев
―
Да, дырку ты от бублика получишь, а не Шарапова!
К. Орлова
―
Я думаю, он очень, в принципе, он искренне говорил, просто не от лица, естественно, граждан, как это обычно бывает, а от лица вот этого вот круга. Это очень искренне: они не сдадут его, потому что самим будет нечего…
А. Плющев
―
Но, казалось бы, по идее, человек выступил с защитой власти, ну, части власти, властных интересов и так далее. Абсолютно провластная газета «Известия» сегодня…
К. Орлова
―
Да! Это был накат на Шувалова!..
А. Плющев
―
Дай досказать. Не все слушатели читали «Известия».
К. Орлова
―
Да, это было прекрасно! Это очень странно. Ну, говори.
А. Орехъ
―
Все в курсе, кто «Известия» прочел.
А. Плющев
―
Я понимаю, почему вот на нее раздражается Максим Леонардович. Я понимаю.
А. Орехъ
―
Он говорит: это мое особое мнение, Карина…
К. Орлова
―
Мне так Шендерович говорит. Максим Леонардович никогда не оспаривает.
А. Орехъ
―
Нет?
К. Орлова
―
Он даже мне вопросы задает сам. Вынуждает меня.
А. Орехъ
―
Приписали слова одного другому.
А. Плющев
―
Даже вопрос не дает задать вообще, понимаешь?
А. Орехъ
―
Ну, давай. Урезонили.
А. Плющев
―
Извините, я, может быть, немного косноязычен, но тем не менее. Ну, так вот, получается, что зачем он одно дело говорит, а другое дело его проправительственная, провластная же газета сегодня мочит так, что мама не горюй.
И. Рождественский
―
Но Арам Ашотович Габрелянов, который собственно, глава холдинга, в который входит эта газета, да, он начал это делать еще спустя, наверное, минут 10 после того, как Шувалов толкнул свою речь.
А. Плющев
―
От лица голодающих.
И. Рождественский
―
Да, заработав немалое количество ретвитов в социальной сети соответствующей, он, в общем, приступил к этому процессу в тот же момент.
К. Орлова
―
Может быть, дело в башнях Кремля? Ну, типа, вот это либеральное крыло? Хотя, честно говоря, не вижу там ни одного либерала по-настоящему.
А. Плющев
―
Я читал в журнале New Times, что две башни, это одна – Громов, а другая – Володин. Какая из них либеральная?
К. Орлова
―
Нет, это не то немножечко.
А. Плющев
―
Это другие башни.
К. Орлова
―
Да.
А. Плющев
―
Это информационные башни.
К. Орлова
―
Ну, типа считается, что башни, там есть, вот эта околомедведевская либеральная, пролиберальная тусовка, и путинская как бы. Хотя я не очень… честно говоря, меня это удивляет.
А. Плющев
―
Игорь Шувалов, представляя либеральную башню – я просто продолжаю логику, это не я так думаю – выступил в защиту Владимира Путина, сказал, что мы будем меньше есть. Чисто из либеральных побуждений.
К. Орлова
―
…борьба внутриполитическая в России состоит в том, что они как бы борются, но все за Путина, да. Это российская система.
А. Орехъ
―
Ну, у нас и партии четыре сидят в Думе тоже все за Путина.
А. Плющев
―
Я бы даже среди вас устроил голосование такое, знаете, звоните по одному телефону и по другому.
К. Орлова
―
Кто хочет Шувалова…
А. Плющев
―
Нет, когда Шувалов это говорил, он это говорил для того, чтобы сказать, что мы либеральное крыло за Путина – ну, чтобы показать, или показать как бы людям, что, дескать, товарищи, не расслабляйтесь: будем меньше есть.
К. Орлова
―
А есть третий вариант еще: выслужиться перед начальством.
А. Плющев
―
Ну, это первый.
А. Орехъ
―
А у меня есть вообще третий вариант.
К. Орлова
―
Это от лица либеральной… а это просто у человека искренний порыв.
А. Плющев
―
В частном порядке?
К. Орлова
―
Да. Инициатива такая у человека родилась.
А. Плющев
―
Почему нет?
А. Орехъ
―
А у меня третий вариант вообще.
К. Орлова
―
Четвертый уже.
А. Орехъ
―
Он сказал – вот вы будете смеяться, а может, не будете – он сказал все правильно.
К. Орлова
―
Я же тоже сказала: он имел в виду правда не народ, а свой вот этот…
А. Орехъ
―
Народ, народ…
К. Орлова
―
Да, какой народ?
А. Орехъ
―
Ну, точно тебе говорю, народ. Он имел в виду народ. Именно так, между прочим, и будет, как он сказал, потому что наша страна с вами любимая, у нее в принципе весь опыт ее существования, он состоит как раз из этого. Ну, там, если взять советский период, который мы помним благодаря бабушкам, дедушкам, прабабушкам и родителям, он состоял весь из этого. Целые поколения людей от начала, от рождения до гробовой доски прожили в окружении тех или иных врагов. И чем сжималось сильнее какое-то воображаемое кольцо, тем больше терпели.
И. Рождественский
―
Тем меньше ели.
А. Орехъ
―
Люди, которые копили лет 20 на автомобиль, которые копили на холодильник, на телевизор, ходили в одних штанах. И до сих пор, кстати, бабульки какие-нибудь со своей копеечной пенсией продолжают донашивать какие-то советские, действительно, советские, не воображаемые советские, а действительно советские какие-то «польта» и плащи. Люди всю жизнь так жили. Поэтому говорят: мы легко вернемся в эту реальность. Снова штопать колготки будут женщины, мужики в гараже перебирать карбюратор.
К. Орлова
―
А что делать тем, кто уже штопает? У нас сейчас просто через полторы минуты реклама, я не успею. Или успею рассказать? Просто душераздирающую историю, которую я услышала тут. Мужчина родом из Йошкар-Олы работает охранником в одном из московских музеев, и он ездит сюда в Москву на 15 дней: 15 дней работает и живет в этом музее, едет обратно 15 часов, на минуточку, на автобусе, примерно. Ну, он там ест в этом музее. И выяснилось просто, что он ест гречку с тушенкой. Когда у него спросили, почему, там, не картошку, он сказал: картошка дорого, я не могу себе позволить этого купить. Это реально страшная история. Человек не может купить картошку.
А. Орехъ
―
Не один такой. Если бы был один такой человек из Йошкар-Олы …
К. Орлова
―
Вот, Антон, ты говоришь: мы будем…
А. Орехъ
―
Будем.
К. Орлова
―
В стиле этой, Скойбеды. Вопрос: а что делать тем, у которых очень много, кто и так уже штопает. Им что – есть эти колготки?
А. Орехъ
―
У них ничего не изменится. Они продолжат штопать. Для них вот эта вся история – она вообще виртуальная, про Обаму, про что-то.
К. Орлова
―
Их покупательная способность еще снизится. То есть, тогда они уже не смогут тушенку купить к гречке.
А. Плющев
―
И на этом, самом интересном месте, мы как раз прервемся, чтобы продолжить через пару минут.РЕКЛАМА
А. Плющев
―
Много, много смс, правда. +7-985-970-45-45, Твиттер @vyzvon. Я почему не читаю – потому что это скорее реплики такие эмоциональные, чем вопросы.
А. Орехъ
―
Реплики тут есть, кому…
А. Плющев
―
Ну, например: «У Шувалова читалось, что, сплотимся вокруг лидера, каким бы он ни был».
А. Орехъ
―
Да нет, сплотимся мы – просто, действительно, у нас… это вообще мировая практика. Слушайте, ну, какая страна под влиянием санкций, я не знаю, там, Иран, Ирак, Зимбабве еще какая-нибудь Лумумба, - вы знаете, да, вообще, вот тут нас поприжала, конечно, Америка с Европой, совсем что-то стали мы жить плохо. Давайте мы прогоним своего короля…
К. Орлова
―
А как в Иране: Ахмадинежад – все, ушел.
А. Плющев
―
Нет, это не под влиянием санкций.
К. Орлова
―
Ну, как? Это спустя некоторое время. Но в итоге…
А. Плющев
―
Санкции в Иране – подожди, Карина – ну, так, на всякий случай, были приняты задолго до Ахмадинежада, собственно, никто не знал имени Ахмадинежад, а санкции уже были. Потому что они после переворота в Иране, после захвата…
А. Орехъ
―
… с 79-го года…
А. Плющев
―
Они с тех пор особенно-то и не менялись.
А. Орехъ
―
Ну, так, их прижимали, отжимали…
А. Плющев
―
Плюс-минус из-за ядерной программы.
К. Орлова
―
Ну, вот, я про это говорю.
А. Плющев
―
О, да, ну, конечно. А до Ахмадинежада, если помнишь, был… забыл, неважно, такой, более либеральный, такой профессор там был.
К. Орлова
―
Да, да.
А. Плющев: Я
―
то думаю вот о чем, мне кажется, сам по себе неправильный посыл, из-за чего объявлены санкции. Есть такое мнение, бытует мнение, что санкции объявлены как раз для того, чтобы изменить политику или сместить лидера. Мне кажется, что это не совсем так. Мне кажется, что санкции объявлены для того, чтобы лишить возможности проводить политику. Не заставить сменить, испугаться: ой, на нас давят! А лишить финансовой возможности проводить такую… просто денег тупо лишить.
К. Орлова
―
На что лишить? На проведение войны?
А. Плющев
―
На войну.
К. Орлова
―
Но, как известно, у нас секвестирование бюджета предстоит на 10-15% - не исключает Аркадий Дворкович, но мне кажется, что Владимир Путин раз 50 сказал, что расходы на оборону сокращаться не будут. Поэтому, они что, не знают там на Западе, аналитиками у них кто работают, они не знают, что Россия не будет сокращать расходы на оборону, она будет их увеличивать.
А. Орехъ
―
Я бы не переоценивал, кстати, аналитиков, вот реальная история из жизни.
А. Плющев
―
Давай.
А. Орехъ
―
Довелось как-то встретиться – ну, теперь уж об этом можно говорить на всю страну – с группой товарищей из НАТО. Реально такие из НАТО, ну, не Расмуссен, там, не Фог, но все-таки, ну, такие, пара генералов. Я слушаю – у меня вообще волосы дыбом: такая ахинея! Они говорят: а вот, там, газета «Правда» - мы так переглядываемся с ребятами: какая газета «Правда»? серьезно, я тебе клянусь!
К. Орлова
―
Комсомольская?
А. Орехъ
―
Нет. «Правда», вот такая, с орденами которая была. А что – говорят – газета «Правда», она как бы утратила влияние? Молодцы! Давно уж нет! Они какие-то, еще по каким-то репликам отдельным, слушаешь, понимаешь, что, в общем, та же лажа, что у нас примерно. Но только у них, конечно, так все более благопристойно. У меня такое впечатление, что у них о нас представление тоже довольно поверхностное, фрагментарное, и очень такое… ну, конечно, не на уровне балалайки и матрешки, но не сильно глубже.
К. Орлова
―
Они судят по себе.
А. Орехъ
―
Конечно, и мы судим по себе.
К. Орлова
―
Понятно, что сразу любая бы нормальная страна…
А. Плющев
―
… на выборах бы победила оппозиция, ясное дело.
К. Орлова
―
Это раз.
А. Орехъ
―
Кстати, а не думают, что, дайте провести, Навальный, там, на Первом канале он, на втором он там канале, вот как Карина хорошо сказала: на России-5. То есть, вот на всех этих каналах показали Навального и народ так: а ведь правда, Леха дело говорит! Все за него. Самое ужасное, что если провести свободные выборы – ну, плюс 10%. У того же Навального, сколько он в Москве получил? 29?
К. Орлова
―
А если провести еще избирательную кампанию?
А. Орехъ
―
Тогда – 42%.
К. Орлова
―
Знаешь, неплохо.
А. Орехъ
―
Да, нет, ну, ребята, слушайте, у нас вообще другое устройство жизни, к сожалению. И каждый прикидывает, ну, вот, мы представляем себе американцев, ну, вот, как бы, как мы, только американцы. Они, американцы, представляют, что мы такие, как они, но только другие.
А. Плющев
―
Только русские.
А. Орехъ
―
Свои законы жизни – есть такое иностранное слово – экстраполируют на других вот людей. И, конечно, иногда в какой-то момент происходит у них ступор, они не понимают…
К. Орлова
―
Знаете, есть выражение: богатый бедного не разумеет.
А. Орехъ
―
Да, сытый голодного еще.
К. Орлова
―
Да. А вот житель демократической, по-настоящему нормальной такой страны, никогда не разумеет жителя вот такого….
А. Орехъ
―
Ну, да, другой механизм…
К. Орлова
―
Да, они не понимают. Кстати, я ездила в командировку в НАТО на саммит НАТО в Брюссель и слушала там Столтенберга, так-то я его не особенно слушаю – ну, посижу послушаю.
А. Орехъ
―
А тут пришлось.
К. Орлова
―
Бедный Илья Рождественский! Сейчас я замолчу, он будет говорить…
А. Плющев
―
Нет, я посмотрел на Илью Рождественского, потому что Орехъ ездил, Орлова ездила…
А. Орехъ
―
Нет-нет, я не ездил, вы что, нет! Внесите в протокол! Я не ездил в НАТО! Я здесь их встретил. Они сами пришли.
А. Плющев
―
Натовский сапог вступил…
К. Орлова
―
Нормальный такой политик, который получил хорошее образование, устроил свою политическую карьеру, был там премьер-министром в Норвегии, до этого министром. И вот он говорит, и ты понимаешь, вот, когда он в пятый раз повторяет, что взаимное уважение, ценности – и наконец-то я поняла, что нет, это не брехня, как обычно у нас, если кто-то и говорит о каком-то взаимном уважении, мы не слышим такого, что он действительно, как бы в его представлении нормального образованного человека такие понятия есть. Но он не понимает, что есть целая страна, где 140 миллионов человек не понимают, зачем это вообще нужно (ну, пусть 135), не знают, что это такое, что такое ценности, человеческая жизнь, там, права, свободы. Кому это нужно вообще? И они поэтому и разговаривают с Россией из расчета на то, что…
А. Орехъ
―
На своем языке.
К. Орлова
―
На своем языке. Но я считаю, что это их ошибка, потому что они умнее, сильнее, образованнее, у них, конечно же, демократия уже, там, по несколько веков устоялась, что они должны понять в силу своих преимуществ неоспоримых, что с нами разговаривать нужно по-другому, на нашем языке.
И. Рождественский
―
Таки образом, генсеком НАТО должна быть ты?
К. Орлова
―
Нет.
И. Рождественский
―
Нет?
К. Орлова
―
Нет.
А. Орехъ
―
Вот сейчас Карина все перечисляла. А можно же сказать одним словом про Столтенберга: размазня. Ну, вот это все, вот эти: ну, давайте жить дружно… ну, размазня. А вот в чем и разница. Выходит Владимир Владимирович Путин, он конкретный мужик, конкретный. У него разговор конкретный всегда. Почему, кстати, он пользуется популярностью у определенных… вот, жители Гаити, помните, там какая-то в Гаити заваруха очередная была? Они вышли с портретами Путина. Ну, где Путин, где Гаити? Он для каких-то определенных стран, людей, и для наших тоже.Я не сравниваю, там, нашу страну с Гаити, слава тебе господи, еще не дошло. Но в принципе, это вот, на чем он вообще сыграл, когда появился после такого, совсем увядающего Бориса Николаевича, когда уже просто видно было, приходит такой молодой, спортивный, подтянутый, излагает четко, ясно, по пунктам. Все, не придерешься. Сидит человек, дает 5 часов пресс-конференцию. Ты выйди просто, там, поговори, просто, выйди, 5 часов… в туалет захочешь на 3-м часу – отойти нельзя.
Он все рассказывает, что ни спроси. Хорошо – заготовленные вопросы, продуманные, но в голове-то у него все эти есть цифры, графики, таблицы. А говорят люди знающие, есть у него все, все просчитал – производит впечатление человек. А эти не производят.
К. Орлова
―
Он, действительно, разбирается в отличие от некоторых, кто управляет…
А. Орехъ
―
А эти не производят впечатления, они сейчас на самом деле, вот как бы трагедия современной мировой политики в том, что сильных политиков таких, действительно исторических фигур, нету. Вот таких вот, кто войдет в учебники: Черчилль…
К. Орлова
―
Я постоянно слышу эту риторику. Ну, причем здесь сильный – не сильный, это просто другая планета. Ну, как объяснить, почему в Москве на асфальте наплевано, а почему в Париже не наплевано? Вот ты никогда не объяснишь человеку, почему не надо плевать.
А. Орехъ
―
Потому что всегда плевал, папа его плевал, дедушка плевал, дети видят, он плюет – будут плевать.
А. Плющев
―
Париж сейчас, знаешь, сейчас и в Париже…
А. Орехъ
―
Завезли народу.
А. Плющев
―
… завезли, кто плюет.
А. Орехъ
―
Сейчас уравняем шансы сторон. Нормально. Приедешь в Париж, если накопишь, конечно, вот, увидишь – о-па, вот оно, свое родное.
А. Плющев
―
Тут знаешь что, мне ужасно нравятся на самом деле наши радиослушатели, все-таки хочу их хоть немножечко как-то вовлечь.
К. Орлова
―
Ну, да, наконец-то.
А. Плющев
―
Своей конкретикой как раз, именно своим прагматизмом. Когда заговорили о продуктах в Йошкар-Оле, о колготках, вот что написал Максим из Черемушек – ни осуждения, ни поддержки, ничего, вот что он написал: «Тушенка и гречка – не самая дешевая еда. Картошка – тоже дорого. Лучше фарш брать по акции, варить с рисом 3-го сорта, а хлеб брать солдатский, кило» - пишет Максим из Черемушек.
А. Орехъ
―
Ну, что, Кариночка?
А. Плющев
―
Конкретный совет вам.
К. Орлова
―
Могу сказать, что Владимиру Путину ничего не угрожает.
А. Плющев
―
Илья?
И. Рождественский
―
Я просто не понял, как солдатский хлеб угрожает Владимиру Путину, вот этот переход логики меня удивил.
К. Орлова
―
Люди настолько много готовы вытерпеть, что не будет…
А. Орехъ
―
Человек – не таракан, приспособится ко всему. Солдатский хлеб кирпичиком таким. Ничего.
К. Орлова
―
Да. Что-то все замолчали. Еще, кстати, я хотела сказать, что русским людям, россиянам очень стыдно, что ли, неприятно признаваться в какой-то вот такой бедности. То есть, я про этого человека из Йошкар-Олы, я узнала не от него, от кого-то другого.
А. Плющев
―
Мы сегодня так обсуждаем слова, заявления, и все касаются российской экономики. Начали с Обамы, перешли через Шувалова, хотел к Дерипаске, я же вспоминал его тут в середине программы. Я был на смене, когда было это интервью, и Володя Варфоломеев, который был выпускающим редактором, он слушал его в наушниках, и я видел, как он изменяется в лице. У нас без звука, там невозможен звук. И я диктую новости какие-то, а Володя изменяется в лице, я редко вижу, в общем, весьма спокойного Варфоломеева в таком…
И. Рождественский
―
Это потому, что ты редко на смене новостника, вот и все.
А. Плющев
―
И он говорит: ты знаешь, что он говорит? Я говорю: нет. Он – говорит – предложил отправить Центробанк в космос только что. Я говорю: он что, пьяный? Да нет, вроде, нормальный.
А. Орехъ
―
Честный. Честный человек воспринимается как пьяный.
А. Плющев
―
Но, говорит, ты понимаешь, а еще это в прямом эфире Россия-24 смотрится вообще совершенно инфернально. И потом еще кусок из него повторили, то есть, посчитали, что мало.
И. Рождественский
―
Слушай, ну, кто у нас последние месяца полтора не предлагал отправить Центробанк куда подальше? По Эльвире Набиуллиной прошлись, по-моему, все.
К. Орлова
―
Это такая груша для битья. Все правильно.
И. Рождественский
―
Немножко забытая груша для битья.
А. Плющев
―
Вообще так было, что…
К. Орлова
―
А почему бы не предложить отправить в космос того, кто назначает всех, кто назначает премьер-министра, кто назначает главу Центробанка? Какой смысл, ну, отправится Набиуллина…
А. Плющев
―
Это разные люди. Формально.
К. Орлова
―
А кто назначает главу Центробанка?
А. Орехъ
―
А кто назначает разных людей?
А. Плющев
―
Госдума утверждает.
К. Орлова
―
Утверждает?
А. Плющев
―
Да.
К. Орлова
―
А предлагает?
А. Плющев
―
Я не помню процедуру, но…
К. Орлова
―
Госдума, конечно, это отдельный орган…
А. Плющев
―
Я сказал: формально.
К. Орлова
―
Какой смысл? Можно отправить Набиуллину в космос, можно еще…
А. Плющев
―
… тоже Дума утверждает.
К. Орлова
―
А я тебе скажу: Дума будет распущена. Если на третий раз Государственная Дума не утверждает кандидатуру премьер-министра, президент России распускает Государственную Думу.
А. Орехъ
―
В лихие 90-е, они враз, там целую неделю можно было посвятить, вот Сашка тоже помнит, ну в смысле тогда все новостные смены были, значит, какие-то там консультации с теми-то, «Наш дом Газпром», вот эти все фракции….
А. Плющев: 98
―
й…
А. Орехъ
―
Черномырдина там, Кириенко…
А. Плющев
―
Примаков.
А. Орехъ
―
… они все менялись, там, утвердят – не утвердят, подсчитывали голоса… только ЛДПР, они всегда сначала «нет», а потом к вечеру все «да». Они утром «нет», а потом днем что-то произошло, а вечером все «да». Вот уже хорошо, как-то так. А так, были, конечно, брожения. А сейчас – вряд ли.
К. Орлова
―
Короче говоря, это интервью Дерипаски немножко напоминает тоже выступление Грефа, которое было еще раньше. Все говорили: о, боже, Греф, вы слышали, Греф сказал? Вот это да! Очень легко отыгрываться на Набиуллиной.
А. Плющев
―
Да, согласен. Но, тем не менее, обрисовка всей ситуации, она строго противоречит тому, что происходит на федеральных каналах. Почему? Ну, там, одна Украина, понятно. Но дело даже не в этом. Тут заметили как-то наши с вами коллеги, что словосочетание «экономический кризис» просто пропало.
К. Орлова
―
Нету. Я же говорю: сложная экономическая ситуация. Это из Россия-24, я же не придумала.
И. Рождественский
―
Есть антикризисная…
К. Орлова
―
Непростая экономическая ситуация.
А. Плющев
―
И вдруг выходят ребята, которые даже в сложной экономической ситуации говорят такие вещи, что понятно, что экономический кризис.
И. Рождественский
―
… но вот эти ребята, они же выходят на телеканале Россия-24, это не самый популярный канал.
К. Орлова
―
Как?
И. Рождественский
―
Ну, слушайте, все смотрят Первый канал, второй, НТВ. Россия-24 – это то, что смотрим мы в постоянном режиме.
К. Орлова
―
Я не смотрю.
И. Рождественский
―
Как новостники, как люди, которые работают в службе информации. Ну, не смотришь – поздравляю. И мы это заметили, да. Повторили это потом на Первом канале? Я, если честно, за этим не следил.
К. Орлова
―
Здесь Илья прав, все-таки у России-24 более узкая аудитория, это мы тут не различаем.
А. Орехъ
―
На самом деле, я вам даже больше скажу…
А. Плющев
―
Государственное агентство ИТАР-ТАСС цитировало потом Дерипаску не только в тексте, но и в звуке. Они в звуке распространяли.
А. Орехъ
―
У бабушки с дедушкой нет ленты ИТАР-ТАСС.
К. Орлова
―
Да.
А. Плющев
―
Они в звуке распространяют, для того чтобы имели возможность повторить.
И. Рождественский
―
У бабушки с дедушкой нет радио.
А. Плющев
―
Конечно, нет радио.
К. Орлова
―
Саша, ИТАР-ТАСС просто зарабатывает деньги, оно продает радиостанциям, им выгодно записать в звуке Дерипаску, потому что ты продашь это за дополнительные деньги. Я так понимаю, это, возможно, не входит в подписку на это агентство, вот эта дополнительная услуга в звуке. Ну, я так думаю.
А. Плющев
―
Что ты сейчас сказала, прости? Нет, я не к тому…
К. Орлова
―
А что я сказала?
А. Плющев
―
Просто… кто куда не входит?
К. Орлова
―
Ну…
А. Плющев
―
Неважно!
А. Орехъ
―
Неважно, неважно.
А. Плющев
―
Не объясняй.
А. Орехъ
―
Сейчас не об этом.
А. Плющев
―
Знаешь, когда есть государственная политика на государственных средствах массовой информации, деньги – не деньги, знаешь, ненужные фразы мы вырезаем, а нужные фразы даем.
А. Орехъ
―
Я думаю как? Вот на самом деле главное, бастионы не сдаваемые – это программа «Время», на России не знаю, как называется, но там тоже какая-то такая своя программа.
И. Рождественский
―
Киселев.
А. Орехъ
―
И вот эти итоговые.
А. Плющев
―
«Вести» называется.
А. Орехъ
―
«Вести», да. И вот эти чумовые совершенно «Воскресный вечер в среду», «Воскресный вечер в четверг», «Воскресный вечер во вторник», вот эта хрень-мордень вся, которая идет. То есть, главная новостная программа вечером – это то, что народ, придя, отработав смену у станка, он, значит, сидит смотрит. И вечером аналитика. Вот после этого сразу.То есть, сначала нарубили этой капусты в мозги, а потом дальше взболтать и перемешать – все. Вот эти, вот когда там выйдет Дерипаска где-нибудь, вот в этих программах, вот тогда что-то уже, может быть, будет меняться. Может быть где-то там. Вообще, мы чушь какую-то обсуждаем. Вместо того, чтобы какие-то дела, ничего не происходит…
К. Орлова
―
Мне кажется, Саша подозревает какую-то диверсию.
А. Плющев
―
Нет, совершенно нет.
К. Орлова
―
А к чему ты тогда ведешь?
И. Рождественский
―
Саша – автор этой диверсии.
А. Орехъ
―
Вот по делу ничего как бы не происходит в стране, но мы: а вот этот сказал, а вы слышали, что тот сказал… То есть, мы в принципе в нашей политической, общественно-политической жизни дошли до трактовки слов каких-то влиятельных людей, что бы они бы могли значить, и если это что-нибудь значит, то лет через 10, может быть, что-нибудь изменится.
И. Рождественский
―
Мы, в общем, всегда так и делали.
А. Орехъ
―
Нет, ну, как-то все-таки что-то происходило? А тут просто... В принципе, конечно, это вот возвращение совсем в советскую традицию.
К. Орлова
―
Ребята, а я считаю, что, никакого кризиса не будет, и вообще, кризис признается не из-за того, что Шувалов сказал, Шувалов не понимает, что такое кризис. Для него нет, видимо, кризиса, может быть, он потерял там какие-то астрономические суммы, нас это не касается. Вот пока у нас люди, к сожалению к великому, будут писать, что тушенка и гречка – это, в общем-то, дороговато и можно обойтись рисом третьей категории и что-то там еще, то вот кризис – это когда люди понимают, а когда люди как бы, ну, в принципе, может быть, понимают, что теперь гречка дорого, но есть же рис третьей категории. Но это вот ужасно. Поэтому кризиса и не будет.
А. Плющев
―
Ты имеешь в виду, пока люди готовы терпеть и они как бы считают, что, ничего-ничего, нормально, потерпим.
К. Орлова
―
Нет! Еще ничего – это значит, что есть какой-то предел. А у русского человека нет предела. И тут вот этот вот самарский депутат, такой, по-моему, фамилия что-то типа Гаффнер, который сказал, что цены выросли на 25%...
А. Орехъ
―
Это же не так много!
А. Плющев
―
Не Самара, Екатеринбург. В принципе, недалеко.
К. Орлова
―
Подожди, нет.
А. Орехъ
―
Гаффнер, Екатеринбург.
К. Орлова
―
Да? Извините. Да-да-да. На 25% меньше употреблять.
А. Орехъ
―
… говорит: это же не так много.
К. Орлова
―
Нет, он сказал, что если вырастет на 25%, ешьте меньше.
А. Орехъ
―
Он сначала как бы оценил масштаб потерь: 25% - это же не так много. Значит, надо – праздники-то закончились, в Новый год поели, надо теперь меньше, и все.
К. Орлова
―
И в конце добавил, что русский народ-то и холод, и голод пережил.
А. Орехъ
―
Слушайте, ну, действительно, если так вот копнуть в нашу историю не очень глубоко, народ наш пережил самую чудовищную вообще войну в истории человечества. Мы не можем сосчитать потери в Великой отечественной войне с точностью до двух-трех миллионов. Нам говорили когда-то то ли 20, то ли 27, то ли 33 – вот такие, у нас люфт там, туда-сюда, плюс-минус 10 миллионов.
К. Орлова
―
Вот, я поэтому тебе и говорю, что Столтенберг и все они, они выросли в других странах, где они не считают миллионами людей.
А. Орехъ
―
А у нас Иосиф Виссарионович говорит… и выходит какой-нибудь Геннадий Андреевич Зюганов, спокойной ему ночи, значит, выходит и говорит: ну, всего-то там 800 же тысяч было расстреляно. До миллиона даже не дотянули. Врут про Иосифа Виссарионовича: миллионы репрессированных. 800 тысяч или 850. Это же меняет дело! 850 – что это? Туда – сюда… И это пережили, и коллективизацию, еще чего-нибудь. И сейчас мы всерьез народ, который вырос вот на всем этом, обсуждаем, что не будет какой-то колбасы где-то?
А. Плющев
―
Да.
А. Орехъ
―
В каком-то магазине…
А. Плющев
―
Объясню тебе, почему.
А. Орехъ
―
… пропал литовский сыр, зато лежит десять сортов российского.
А. Плющев
―
Объясню тебе, почему. Потому что впервые за практически 100 лет наступило приличное изобилие. Приличное, не формальное какое-то, когда в центре Москвы можно было купить…
А. Орехъ
―
Есть ассортимент, и нет очередей.
А. Плющев
―
Не два, да, а приличное изобилие, когда появился хоть какой-то кредит, появился хоть какой-то, но средний класс. Ну, ты автомобили, вот выгляни…
К. Орлова
―
Нет, Саша, ты все правильно говоришь.
А. Плющев
―
Спасибо. Первый раз сказал правильно. Выгляни на Арбат, просто по количеству и качеству автомобилей. И это впервые за все эти годы. И вот этого всего нам предлагают лишиться из-за того, что, ну, как-то там давят нас или еще что-то.
К. Орлова
―
И еще очень важно, что это такой главный закон протестов, то есть, люди выходят на протесты, не когда у них все стабильно плохо, когда было, там, условно хорошо, то есть, когда становится хуже. То есть, вот стабильно плохо-плохо, никто ничего, сидит не рыпается. Обычно протесты происходят, когда было не плохо или хорошо, и стало хуже. Так вот обычно, есть какой-то такой закон. Это не я придумала, это правда так и есть.
А. Орехъ
―
Это во всякой Европе. У них там стало хуже, и забастовки.
К. Орлова
―
И в России тоже. Нет?
А. Орехъ
―
Нет. У нас, когда 11-й год, там вообще было не в том дело, что хуже или не хуже.
К. Орлова
―
Нет, это отдельная тема.
А. Плющев: 11
―
й год?
К. Орлова
―
Я не про эти протесты. Антон, я не про политические протесты. Я про экономические, скажем так, протесты.
А. Плющев
―
Социальные.
К. Орлова
―
Социальные, да. Не про политические.
А. Орехъ
―
У нас до них их не было. Когда был закон о монетизации льгот, бабушки-дедушки перекрыли дорогу – ну…
К. Орлова
―
Мы просто ничего не знаем, потому что у нас упразднили агентство РИА Новости фактически, то есть то, в чем была его главная цель, была огромная корреспондентская сеть по стране, и мы просто не знаем. А я просто знаю, например, что в Ростовской области люди перекрывают трассу, это натуральный случай, у них там что-то сносят, строят, какая-то мелкая проблема. Приезжает губернатор сразу. Ну, естественно, об этом никто никуда не сообщает.Если бы у нас была информация, если бы люди считали: ого, здесь эти козлы что-то понастроили, сейчас перекрыли трассу, губернатор приехал – да вся страна перекрыла бы трассу. Просто мы не знаем, и об этом, естественно, в местной прессе никто не пишет. Я тебе рассказываю реальный случай.
А. Орехъ
―
Ну, Пикалево…
К. Орлова
―
О Пикалево знала вся страна. Это было очень хитро и мудро со стороны Администрации президента просто уничтожить РИА Новости. Это было очень…
А. Орехъ
―
Есть же поговорка: не жили хорошо, нечего и привыкать.
К. Орлова
―
Нечего и начинать.
А. Орехъ
―
Привыкали – недолго привыкали.
А. Плющев
―
Ну, как? Несколько поколений выросло.
А. Орехъ
―
Ну, сколько там?
А. Плющев
―
Два как минимум.
А. Орехъ
―
Ну, сколько там – 15-20…
А. Плющев
―
15 лет.
А. Орехъ
―
Ну, нет еще, не успели. Это в исторической… Саша, мы с тобой помним, не старые люди, по сорок, там, мы помним все какие-нибудь 80-е, все – талоны на табак, водку. Вспомнить то, с чем вырос в детстве, проще, потому что в детстве заложены такие мощные вот эти вот фундаменты.А люди, которые старше нас, их много, полно, большая часть страны, они, так вообще просто зрелости какой-то в этом достигли. Вот совсем такое поколение, вот там ребята, там, 20-25, когда вот в школу пошли, а уже как-то все что-то было. Вот с ними, конечно, сложнее, но смотришь, какое количество юных приспособленцев… Я-то всегда думал: ну, вот этим-то молодым уже не вкрутишь, их в пионеры не примешь, строем не заставишь ходить. Потом смотришь: нет, ничего. Ходят, знаешь…
А. Плющев
―
Особенно учитывая, какое количество людей хотят работать чиновниками.
А. Орехъ
―
Ну, потому что мама с папой, там, не знаю, кто-нибудь…
А. Плющев
―
Молодых людей, я имею в виду.
А. Орехъ
―
Раньше, вот…
А. Плющев
―
Работа мечты – Газпром.
А. Орехъ
―
Ну, вот, в большие компании и в прокуратуру куда-нибудь, там, в ФСБ, в Академию управления. Ну, вот, потому что сразу понимаешь, что государственная служба – это источник заработка.
А. Плющев
―
Тебе пришло личное сообщение, Антон. Не тебе, Карина, нет.( смех)
А. Орехъ
―
Это рефлекс, да.
А. Плющев
―
Тебе тоже там есть, но я для Антона. Вольдемар пишет: «Орехъ, народ – это ты. Почему ты терпишь? Иди и прогони короля».
А. Орехъ
―
А, слушай, это моя любимая. Он уже, наверное, об’икался, Сережа из Далласа, я все время вспоминаю. Вот для меня это классический пример. Свалил в этот Даллас свой, но слушает Эхо Москвы – ну, дай бог, хорошо, нам любая аудитория нужна. Слушает и говорит: я считаю, москвичи должны выйти и перекрыть дорогу и лечь там под танки, чтобы не допустить… Это тогда было в 12-м году, в 11-м. Я ему говорю: Серега, не вопрос, разберись, что у тебя на улице Вязов грохнули Кензи, сорок лет ты не можешь разрулить ситуацию.(смех)
А. Орехъ
―
Приезжай, из Далласа есть прямой рейс, Delta сюда летит, выходишь, ложишься рядом со мной. Один на один, давай. Слушай, как звали этого оратора?
А. Плющев
―
Вольдемар.
А. Орехъ
―
Я тут уже язык стер, рассказывая, как, что, где. Вот в этом моя работа. Вот я ее и делаю худо-бедно.
А. Плющев
―
Этим мы и занимались здесь прошедший час, последний час недели, программа Эходром. Жаль, что нам так и не удалось услышать…
А. Орехъ
―
… начальника транспортного цеха.
А. Плющев
―
… Дмитрия Борисова, да. Но тем не менее. Надеюсь, услышим на следующей неделе. Карина Орлова, Илья Рождественский и Антон Орехъ сегодня были в Эходроме. Спасибо большое. Счастливо.
К. Орлова
―
До свидания.