Анна Трефилова - Эходром - 2014-11-23
Д. Борисов
―
23 часа 11 минут в российской столице, вы слушаете радио Эхо Москвы, под музыку Рамина Джовади начинается программа Эходром. Татьяна Фельгенгауэр.
Т. Фельгенгауэр
―
Добрый вечер. Дмитрий Борисов. Никакой собачки…
Д. Борисов
―
Отстранен от эфира Александр Плющев, отсутствует.
Т. Фельгенгауэр
―
И Плющева нет. Я сейчас, когда говорю: и никакой собачки, я имею в виду не Плющева, разумеется. Я все жду. Я, думаете, что напросилась в эту программу?
Д. Борисов
―
Да, Бейлис хот-дог ждет тоже встречи с Татьяной. Он все просится тоже как-нибудь в воскресенье составить мне компанию, вот, надо будет это сделать, вашу встречу оформить. Так вот, под музыку Рамина Джовади, автора саундтреков к таким знаменитым произведениям искусства, как «Железный человек», «Тихоокеанский рубеж», «Побег», который «Prison Break» - «Побег из тюрьмы», «Игра престолов», опять-таки, Эходром. Вот под эту музыку прекрасную мы начинаем программу. В течение ближайшего часа расскажем вам о том, чем жила радиостанция Эхо Москвы, ключевое слово – «жила».
Т. Фельгенгауэр
―
И выжила!
Д. Борисов
―
И выжила, да!
Т. Фельгенгауэр
―
Она мало того, что жила, она еще и выжила в эту неделю.
Д. Борисов
―
Ты видишь, как мы задаем тон в воскресенье, так все и происходит. У нас был позитивный настрой в прошлую программу.
Т. Фельгенгауэр
―
У нас был более чем позитивный. Это, знаешь, у нас хэштег - слабоумие и отвага.
Д. Борисов
―
Да-да-да. Спешим на помощь.
Т. Фельгенгауэр
―
Эходром, бесконечность – не предел.
Д. Борисов
―
И наша позитивность, наш позитивный настрой передался всем, всем участникам встречи, которая состоялась во вторник, и о которой мы чуть позже поговорим, всем участникам не состоявшейся встречи в пятницу, которую мы так анонсировали, но она так и не прошла.
Т. Фельгенгауэр
―
Но в пятницу была другая встреча.
Д. Борисов
―
Но в пятницу была другая встреча. Сразу после нашей викторины перенесемся туда, на главную вечеринку года. Так я ее назвал сегодня в Твиттере, потому что посмотрел фотографии – конечно, невозможно было пройти мимо. И оказалось – хотя вечеринка-то была совсем не про Эхо – оказалось, что она к Эху имеет непосредственное отношение.Сначала загадываем человека, как обычно, вот Дмитрий спрашивает: будем отгадывать? Будем, Дмитрий! Сегодня, с одной стороны, сложно, потому что нет расшифровки, вроде бы, на сайте. А, с другой стороны, очень просто, потому что по контексту понятно. Тем, кто в новостном потоке, все будет ясно. Ваша задача – угадать, фрагмент чьего голоса мы сейчас поставим в эфир. Этот человек звучал на волнах Эха Москвы в один из дней минувшей недели. Ваша задача – сказать, как его зовут, написать свои координаты, номер телефона и имя. И, как обычно, по традиции наша самая щедрая викторина на волнах радио Эхо Москвы, - победителю приносят только плюсики в карму и больше ничего.
СТУК В ВЕЧНОСТЬ
… конечно, нуждается в деньгах, но, вне зависимости от этого, он будет проведен на самом высоком уровне, и 27 ноября мы объявим о программах этого года. Они для большинства будут сюрпризом. Я имею в виду количество и объем – в три раза крупнее, чем в предыдущие годы.
Д. Борисов
―
Кто это? +7-985-970-45-45, свой вариант ответов присылайте туда. Этот же номер - +7-985-970-45-45 вы можете использовать для того, чтобы задать любые вопросы, высказать свое мнение по любому поводу к нам. Вот: «Татьяна, у вас классные ноги» - пишет наш постоянный пользователь Инстаграма, Джей-Си Дентон прислал тебе. И там много всего хорошего, прекрасного. Мы все читаем, так что присылайте.Татьяна подготовилась к эфиру сегодня.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, так же, как и в прошлое воскресенье. Татьяна вообще обычно готовится к эфиру.
Д. Борисов
―
Видите у нее в руках – зрители Сетевизора на сайте Эхо Москвы видят…
Т. Фельгенгауэр
―
Да, я очень коротко пройдусь по прошедшей неделе, вдруг вы что-то пропустили, и вы можете вернуться на сайт Эхо Москвы и там почитать, посмотреть и послушать. Из того, что можно послушать и почитать, например, наш первый эфир выездной студии Лотте Отель нас принимал. В гостях Генри Маркович Резник, вице-президент Международного союза адвокатов, президент Адвокатской палаты Москвы был в гостях у Иры Воробьевой и у меня. Чем хорош этот эфир? Ну, кроме того, что Генри Резник – просто фантастический гость, и очень интересный получился с ним разговор, у нас на сайте еще есть фотосессия настоящая с этого эфира, очень хорошие фотографии Леши Юшенкова, поэтому смотрите обязательно.Во вторник в 7 часов в «Особом мнении» была Евгения Альбац, которая на этот раз, вот я вам советую послушать последние 10 минут эфира, потому что Евгения Альбац, она ведь на самом деле научный журналист, и то, как она рассказывает про комету, про зонд Philae, про вот это все – это просто фантастика. Это такой азарт, это такой интерес, это просто зажигательно. На самом деле, я обожаю, когда Евгения Альбац рассказывает про науку. Это просто супер.
В среду отличные были «Свои глаза» у Софы Шеварднадзе. Марьяна Наумова…
Д. Борисов
―
У Софы вообще хорошие глаза свои, да.
Т. Фельгенгауэр
―
Так, Дмитрий, возьмите себя в руки, пожалуйста.
Д. Борисов
―
Как ей передать привет?
Т. Фельгенгауэр
―
… пишут, что Фельгенгауэр кокетничает. Вот сейчас кокетничает Борисов, я бы хотела отметить.
Д. Борисов
―
Ну, как передать красивейшей Софико привет через наш эфир?
Т. Фельгенгауэр
―
Ну, конечно.
Д. Борисов
―
Да-да-да.
Т. Фельгенгауэр
―
Значит, трижды чемпионка мира, абсолютная рекордсменка в жиме штанги лежа среди подростков – да, по-моему? – Марьяна Наумова приходила в гости в программу «Своими глазами», рассказывала, как она ездила по Востоку Украины, что она там видела, с кем она там общалась, как ее сопровождали или не сопровождали, защищали или нет.Пятничный дневной «Разворот» рекомендую отмотать назад, послушать, как Сакен Аймурзаев рассказывал про годовщину Евромайдана. Вообще, любое включение Сакена в наши эфиры – это всегда праздник, потому что Сакен очень интересно рассказывает, тем более, новые технологии на нашей стороне, по скайпу его слышно очень хорошо.
Д. Борисов
―
Подмечает детали…
Т. Фельгенгауэр
―
Во-первых, он очень информирован, во-вторых, он очень интересно рассказывает, потому что он именно на таких очень важных деталях останавливается. А, кстати, если сегодня вы что-то пропустили, то я, наверное, вам предложу послушать Алексея Кортнева в программе «Дифирамб», у Ксении Лариной он был. И сегодня еще у нас в эфире была Людмила Улицкая, которую я нежно люблю. Так что, много всего интересного было на неделе.
Д. Борисов
―
Да, а в эфире с Алексеем Кортневым ставили самые разные песни.
Т. Фельгенгауэр
―
А Алена Вершинина сказала, что когда по коридору ходит Алексей Кортнев, то точно мы в «Дне радио».
Д. Борисов: 14
―
й сезон, он сказал, что уже надоел ему спектакль, но продолжает участвовать периодически в нем. А тут еще, во-первых, про плюсики в карму, тут пошли много сразу, как-то сегодня простое задание.
Т. Фельгенгауэр
―
В корму.
Д. Борисов
―
Плюсики сразу. Вот Алексею с номером, который заканчивается на 08, Михаилу тоже на 08, Ирине…
Т. Фельгенгауэр
―
Тоже на 08?
Д. Борисов
―
Нет, нет. На 73. Ну, в общем, прямо пошли даже в начале, сразу, чтобы всех не забыть, сразу скажу: все прямо молодцы, из Твиттера тут пользователь Ля Рус с номером телефона тоже нам написал. В общем, все прекрасно. Анна Трефилова будет у нас сегодня - Дмитрий все прочитал, уже все знает - присоединится к нам после середины часа.По поводу понедельничного эфира – еще хотел вернуться – это же был эксперимент немножко?
Т. Фельгенгауэр
―
Да, это не немножко было, а вполне себе множко эксперимент. Поэтому, например, вот качество звука было не очень хорошее. Я приношу свои извинения за это.
Д. Борисов
―
Но есть хорошая новость и плохая, да? По поводу эфира. Плохая – что качество звука было, конечно, так себе, прямо плохо было, да.
Т. Фельгенгауэр
―
Согласна.
Д. Борисов
―
Есть хорошая новость: мне показалось, я вот слушал это, правда, не впрямую, а чуть попозже, я отмотал и послушал специально, мне было интересно – явно совершенно, что качество звука плохое не из-за сигнала, не из-за соединения, не из-за интернета, не из-за проводов, а тупо из-за микрофонов.
Т. Фельгенгауэр
―
А, то есть, ты думаешь, просто надо микрофончики поменять?
Д. Борисов
―
Я уверен, я даже по этому поводу потом пообщался с…
Т. Фельгенгауэр
―
Сейчас я передаю слово 21-му этажу, и прошу обратить внимание на эту ремарку нашего генерального директора Екатерину Юрьевну Павлову, может быть, она как-то нам поможет вместе с нашим техническим директором заиметь новые микрофоны.
Д. Борисов
―
Да, ну, это вообще проблема в 21-м веке, микрофоны, тем более, в выездной студии не обязательно должны быть прямо супер-пупер профессиональными, есть хорошие, вполне классные, качественные не вот эти вот конференц-вариант, который был. Так что, это хоть и плохо, но на самом деле хорошо, потому что главное же там интернет-коннекшн и все такое. А оно было, по-моему, на высоте.Идем дальше. Мы обещали обратиться к событиям пятницы.
СКАЗАНО ПРО ЭХО
Д. Борисов
―
Так вот, в пятницу, произошел… произошло, точнее, много лет назад событие…
Т. Фельгенгауэр
―
60, я уточню.
Д. Борисов
―
60 лет назад произошло событие…
Т. Фельгенгауэр
―
Только это была не пятница. Это было 21 ноября. Прости, Дима, я понимаю, что я тебе мешаю вести программу.
Д. Борисов
―
Хорошо.
Т. Фельгенгауэр
―
Я буду молчать.
Д. Борисов
―
21 ноября 60 лет назад родился Константин Вадимович Ремчуков. По этому поводу в минувшую пятницу состоялся такой, как писали в Твиттере, то шабаш, то сбор, то срывание масок, вот я почитал самые разные…
Т. Фельгенгауэр
―
Прекрасный день рождения, была замечательная вечеринка, отличный день рождения. И Константин Вадимович чудесный и замечательный.
Д. Борисов
―
Где собрался весь цвет, это можно было наблюдать в инстаграмах участников.
Т. Фельгенгауэр
―
Так.
Д. Борисов
―
В инстаграмах и Алексея Венедиктова, и Татьяны Фельгенгауэр - есть такая на Эхе Москвы, заместитель главного редактора. Ну, мы сейчас вспоминаем ее.
Т. Фельгенгауэр
―
В Твиттере у Ремчукова можно было видеть много фотографий.
Д. Борисов
―
Да.
Т. Фельгенгауэр
―
… Рита Митрофанова, по-моему, там фотографировала.
Д. Борисов
―
Да. Была компания, явно собралась такая, чем-то это было похоже на прием Эха Москвы на самом деле.
Т. Фельгенгауэр
―
Да. Абсолютно.
Д. Борисов
―
Когда люди совершенно из разных сфер, которые по представлению некоторых людей почему-то в жизни не должны общаться, они на самом деле общаются, встречаются и как-то так друг с другом разговаривают.В чем была проблема? Проблема была главная в том, что огромное количество людей, которые тут все эти недели типа поддерживали Алексея Венедиктова, много писали в защиту, там, Эха Москвы и так далее, тут написали: как же так, что за селфи с теми-то, с теми-то, как же так, зачем общаетесь с тем-то, с тем-то и тем-то? Ну, и, в общем, стали давать советы, я бы сказал.
Т. Фельгенгауэр
―
Советы – это ты довольно дипломатично выражаешься, прямо скажем.
Д. Борисов
―
Мы за вас тут стояли в пикетах, а вы, понимаете ли, там, тра-та-та.
Т. Фельгенгауэр
―
А я пропустила весь трет, представляешь, я потому что… это Алексей Алексеевич, он обычно всегда утыкается в телефон, в айпед, он фотографирует, выкладывает, общается. А я, ну, то есть, я повесила несколько фотографий – и все, и дальше я общаюсь.
Д. Борисов
―
Кто там был? Давай, чтобы люди понимали. Кто там был? Там были – из тех, что я видел на фотографиях – от Леонида Парфенова и Марианны Максимовской до Михаила Прохорова и…
Т. Фельгенгауэр
―
Давай по журналистам.
Д. Борисов
―
Да.
Т. Фельгенгауэр
―
Там был Леонид Парфенов, Марианна Максимовская, я не знаю – Леонтьева мы куда причисляем? Не к журналистам, наверное, а к уже…
Д. Борисов
―
… ну, поскольку Алексей Алексеевич писал, что он с ним общался на тему приглашения в эфир, взятия интервью у Игоря Ивановича Сечина…
Т. Фельгенгауэр
―
Николай Усков там был. Потом там был Олег Дерипаска, был Сулейман Керимов, Михаил Прохоров. Там был Павел Лунгин с замечательной Леной, со своей супругой, которую я обожаю. Был Виктор Ерофеев со своей супругой. Был Михаил Барщевский, была Дорит Голендер, посол Израиля. Был японский посол, была посол Швеции.
Д. Борисов
―
Николай Усков, я видел.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, Усков, я сказала, по-моему. Был Дмитрий Конов из «Сибура». Был Герман Ткаченко. Ну, в общем, много было народу. И Леночка была, Рита Митрофанова была, Златопольского я там видела.
Д. Борисов
―
Дмитрий Песков.
Т. Фельгенгауэр
―
Дмитрий Песков был, Татьяна Навка была с Дмитрием Песковым, соответственно. Куснирович там был. Познер Владимир Владимирович был, Масляков с супругой, Александр Масляков-старший. Я могу долго перечислять.
Д. Борисов
―
То есть, собрались все. Бесконечный список, в котором каждое имя…
Т. Фельгенгауэр
―
Конечно. Вот я не первый раз прихожу на день рождения к Константину Вадимовичу – было больше людей, чем обычно, что понятно, потому что юбилей.
Д. Борисов
―
Да, ну, и основные вот эти камни летели за что? За то, что там…
Т. Фельгенгауэр
―
За Леонтьева.
Д. Борисов
―
… Андрей Макаревич на одной фотографии с Дмитрием Песковым.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, был Макаревич, был Кутиков, была Ингеборга Дапкунайте, была Ольга Свиблова.
Д. Борисов
―
Да, ну, там достаточно фотографии посмотреть…
Т. Фельгенгауэр
―
… Александр Волошин….
Д. Борисов
―
… до бесконечности.
Т. Фельгенгауэр
―
У нас прекрасное селфи с Александром Стальевичем. Господин Приходько…
Д. Борисов
―
… самое классное селфи у Венедиктова с Леонтьевым.
Т. Фельгенгауэр
―
Ужасно, я ему там… у нас был прекрасный диалог, но Венедиктов говорит: это Татьяна, мой заместитель. И Сергей Эдуардович так довольно тяжело на меня посмотрел. Я говорю: вы не переживайте, у Алексея Алексеевича есть еще 4 умных заместителя. Только потом я сообразила, вообще, что это Сергей Приходько… Но, а с другой стороны, все видели, как я была наряжена, от меня никто особо ничего и не ждал в принципе.
Д. Борисов
―
Чем вы там занимались?
Т. Фельгенгауэр
―
Мы поздравляли Константина Ремчукова с тем, что он замечательный, чудесный и нами всеми очень любимый. Мы поздравляли Лену, его жену восхитительную, Варвару, его дочку, Максима и Колю, это его сыновья. Был день рождения, ну, как, ну, Дима, у тебя бывает же день рождения раз в год. Собираются разные люди, которые пересекаются в жизни, не пересекаются – неважно. Их объединяешь ты. Вот, люди собрались, выпивали, ели, общались, не общались.
Д. Борисов
―
А еще о рейтинге моих любимых селфи с этого дня рождения, которые я посмотрел, конечно, это Михаил Прохоров и Татьяна Фельгенгауэр – это просто…
Т. Фельгенгауэр
―
Классные же селфи.
Д. Борисов
―
Классные, да.
Т. Фельгенгауэр
―
Знаешь, мы как сделали – я долго пыталась, я подстраивала телефон так, так, значит, либо я не помещаюсь, либо Михаил Дмитриевич не помещается. Я говорю: так, делаем следующим образом: вы берете телефон и держите его, а я нажимаю на кнопку. Вот, и так…
Д. Борисов
―
Из той же серии – Андрей Макаревич и Филипп Киркоров.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, кстати, был Филипп Киркоров, был Андрей Малахов, был Михаил Друян. Да, много, я сейчас могу долго еще вспоминать.
Д. Борисов
―
Этот список, правда, бесконечный. Ну, вот, и потом Алексей Алексеевич заглянул в социальные сети, в блоги…
Т. Фельгенгауэр
―
И началось.
Д. Борисов
―
И почитал.БЕЗ ПОСРЕДНИКОВ
А. Венедиктов
―
На этой неделе я провел множество переговоров относительно «Эха». Большая часть из них была публичная – так называемый «казус Плющева». Часть непубличная – рекламные блоки во второй половине часа; создание рабочей группы по выработке рекомендаций журналистам по поведению в соцсетях; развоз гостей на такси – да-да, вдруг у администрации возникли с этим проблемы: кого возить, кого не возить; автопробег на 2015 год («Эху», если кто не помнит в 15-м году 25 лет), ну и другие внутренние истории, а также были полупубличные встречи, которые вызвали массу дискуссий.В пятницу я был приглашен на юбилей нашего автора, гостя и друга Константина Ремчукова. Конечно, я оттуда публиковал фотографии гостей. Среди прочих – Андрей Макаревич и Филипп Киркоров, Герман Греф и Сулейман Керимов, послы Германии, Австрии, Японии, Европейского Союза, Виктор Ерофеев и Андрей Малахов, Владимир Познер и Леонид Печатников, Георгий Голухов и Марианна Максимовская, Дмитрий Песков и Ирина Хакамада и, наконец, Михаил Леонтьев и Борис Немцов.
Уважаемые посетители соцсетей возмущались:
а) что я был на одном мероприятии и пил с военными преступниками;
б) пить с ними можно, но фотки не надо выкладывать – это оскорбляет тех, кто выходил в поддержку «Эха»;
в) лучше не ходить туда, где они;
г) а если пошел – плюнуть в морду и дать кулаком в глаз;
д) заявить Ремчукову, что он не тех приглашает, кого можно и надо – а еще
е), ж), з), и) – ну, так до конца алфавита.
Дорогие мои, я не борюсь за народную любовь, я не представляю ни политическую партию, ни идеологическую секту. Я работаю.
Я договорился об интервью с пресс-секретарем президента Путина для «Эха Москвы», об интервью с послом Японии. Я попросил Михаила Леонтьева организовать интервью для «Эха» Игоря Сечина. Я договорился о встречах до и для эфира с массой людей разных взглядов и политического веса – и всех я встретил в одном месте. Такие светские приемы – рабочее место как для журналиста, так и для медиаменеджера, организатора медийных процессов.
Я не буду спрашивать у вас разрешения – куда мне ходить, с кем встречаться и что пить, это не входит в вашу компетенцию. Я не политик – мне не избираться и, в моем понимании, значит, перед вами не отчитываться.
Иные редакции приняли решение сегодня занимать сектантские позиции – что государственные, что негосударственные. «Эхо», пока я главный редактор, занимает профессиональную позицию относительно слушателей – будь то сторонники Путина, его противники или просто пофигисты.
А тем, кто нас поддержал в этом конфликте, я хочу сказать спасибо. Но вы не меня поддерживали, а то «Эхо», на котором можно услышать и Леонтьева, и Немцова, как и увидеть их рядом на дне рождения.
А читать мне мораль не надо. И приватизировать «Эхо» не надо.
«Эхо» – оно одно для всех.
Д. Борисов
―
Вот так, мы устроили, по сути, обсуждение колонки главного редактора до колонки главного редактора, потому что она хорошо ставит точку в этой истории.
Т. Фельгенгауэр
―
Добавил еще пару имен, про которые я забыла. Залезайте в Твиттер к Венедиктову, там много фотографий. У меня тоже в Твиттере много.
Д. Борисов
―
… Фельгенгауэр, да, ищите…
Т. Фельгенгауэр
―
У нас много фотографий, красивых.
Д. Борисов
―
Да. Была еще одна история, чуть такая, более напряженная, менее расслабленная.
Т. Фельгенгауэр
―
Она была очень серьезная.
Д. Борисов
―
Серьезная. Это было во вторник.
Т. Фельгенгауэр
―
В 8 вечера.
Д. Борисов
―
Да.
Т. Фельгенгауэр
―
Я могу коротко просто изложить.
Д. Борисов
―
Да, давай коротко. Встреча с Михаилом Лесиным.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, у нас была запланирована встреча с главным редактором, туда же мы пригласили Михаила Лесина после того, как он публично сказал, что хотел бы встретиться с редакцией. Вот это вот все дело в Домжуре организовали. Зал на первом этаже. Там было несколько рядов стульев, и потом уже там типа столы – кстати, тоже есть на сайте Эха Москвы фоторепортаж с этой встречи, тоже Леша Юшенков фотографировал. Можете посмотреть там на выражения лиц. Очень хороший фоторепортаж. Правда, там без слов все понятно. А если вам нужны слова, то на сайте «Медуза», кто-то там рассказывал, что как происходит, а потом еще и расшифровка появилась, откуда – не знаю, мы искать не будем, мы своим журналистам доверяем. Тяжелая была встреча.
Д. Борисов
―
Я так понимаю, что вообще в Домжур можно было пройти.
Т. Фельгенгауэр
―
В Домжур можно было пройти вообще легко, да, это правда. Но у нас встреча была закрытая, только для штатных сотрудников, для штатных журналистов Эха Москвы, плюс Михаил Лесин в начале разговора сказал, что, типа, если вы хотите, чтобы у нас вышел разговор, то я вас прошу не пользоваться соцсетями, Инстаграмом и прочим. А мы там сидим на первом ряду, значит, я, Воробьева, Тоня Самсонова, одновременно его фотографируем. И он говорит: а я прошу вас не пользоваться Инстаграм… Ну, и ровно в этот момент все, по-моему, одновременно отправили одинаковую фотографию Михаила Лесина, после чего перестали писать в соцсети. Ну, во всяком случае, вот те, кто рядом со мной на первом ряду сидели.И вот там было порядка ста, наверное, журналистов, и хотя мы все старались как-то держать себя в руках, без эмоций, без всего, там, серьезный разговор с главой совета директоров. Много вопросов, непонятно, чего он хочет, и нам много есть что сказать, неясно, с чего начинать. Но, так или иначе, периодически кто-то, по-моему, все-таки вытаскивал свой маленький броневичок, залезал на него и что-то говорил, довольно эмоционально. Сева Бойко, например, на мой взгляд, очень эмоционально…
Д. Борисов
―
Есть ощущение, что вас услышали?
Т. Фельгенгауэр
―
Я не могу сказать, что есть ощущение, что нас услышали, мне кажется, скорее нас увидели. Это тоже важно. Увидели коллектив людей, которые между собой не пересобачатся, а которые наоборот так вот сделают руки в боки, скажут: так, минуточку, вы, простите, нас вообще… чего вы от нас хотите-то? Вот. Но итог этой встречи был, вот мы выходили с ощущением, что итога никакого нет.
Д. Борисов
―
Но итог потом появился, о нем совсем скоро поговорим.РЕКЛАМА
Д. Борисов
―
Ну, вот, мы продолжаем. Мы заговорили об итогах этой встречи. На самой встрече, как мы выяснили, итогов в общем не было. Потом была отдельная встреча главного редактора с Михаилом Лесиным.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, это, по-моему, стало несколько неожиданным для всех, включая Алексея Алексеевича, потому что вдруг Лесин говорит: ну, а мы типа завтра встретимся с Венедиктовым один на один, потому что я тут пришел с вами не договариваться, а на вас посмотреть. Я все ждала, когда он что-нибудь скажет про то, что квартирный вопрос нас немного испортил, но не сказал. И Алексей Алексеевич говорит: да, мы что, завтра встречаемся? Он: ну, да, встречаемся, там, с графиками соорудим. Журналисты очень ответственно, кстати, подошли, конечно, к этой встрече, все сидели, записывали, потом цитировали.
Д. Борисов
―
Что мы имеем спустя несколько дней? Что Плющев не уволен, отменен приказ об увольнении.
Т. Фельгенгауэр
―
Плющев не уволен, это все дело отменили, и вообще эта запись признана ошибочной. Он работает, он отстранен только от эфира, то есть, он…
Д. Борисов
―
До 14 января, по-моему.
Т. Фельгенгауэр
―
Да. То есть, он получает зарплату, он проходит спокойно в здание, он находится в редакции, работает на неэфирной работе - на радио много неэфирной работы, если вы не знаете, довольно. Ну, и, собственно, вот это, то, что касается Саши.Вторая история - это то, что касается поведения сотрудников в соцсетях, потому что Михаил Юрьевич Лесин что-то там пару раз сказал, что, а вот, там, то, а вот это, а вот блогеры, а вот твиттеры… И Венедиктов ему довольно справедливо, на мой взгляд, возразил, что никакого кодекса поведения, никаких ограничений нет, а если их будут вводить, то будет справедливо, если их введут для всего холдинга «Газпром-Медиа», и не будут выделять Эхо Москвы в какое-то отдельное СМИ, которое живет по другим правилам. И, собственно, еще один итог этой встречи – это то, что будет разработан кодекс.
Д. Борисов
―
Как пишут в Твиттере сегодня: закон Леси Рябцевой. Много обсуждений вызвала ее запись на сайте Эха Москвы в блоге, собственно, ее, так сказать, письменная версия нашей рубрики «Краем уха», которую она уже готова представить.КРАЕМ УХА
В среду состоялась встреча председателя совета директоров Михаила Юрьевича Лесина с главным редактором «Эха Москвы» Алексеем Алексеевичем Венедиктовым, в процессе которой были согласованы решения по урегулированию конфликта, в том числе, цитирую: «Внесение дополнений в устав редакции в части установления правил поведения штатных сотрудников редакции в социальных сетях». То есть всех тех сотрудников, что были на встрече с Лесиным и Венедиктовым.
«В рабочую группу по разработке документа войдут представители редакции, а также холдинга «Газпром-Медиа», поскольку впоследствии аналогичная практика будет внедрена во все средства массовой информации холдинга».
На днях в редакцию поступило распоряжение от Венедиктова назначить меня координатором рабочей группы по выработке этих самых рекомендаций. Видимо, на своем плохом примере я должна показать, как делать не нужно.
Проект регламента поведения журналистов в социальных сетях будет подготовлен до конца этого года. А это значит, что я бросаю почти все свои остальные проекты и рвусь в бой. Задача максимум – создать общие правила для всех, всех и каждого журналиста радиостанции, холдинга или страны – неважно.
В рабочую группу помимо сотрудников Эха и юристов «Газпром-Медиа» также войдут представители Минкомсвязи, Роскомнадзора и представители комиссара ОБСЕ по вопросам свободы СМИ. Короче, я позвала всех своих друзей, с которыми мы делали закон о блогерах.
Предложения по внесению в устав редакции «Эха Москвы» мы должны предоставить не позднее 25 декабря. То есть, на все про все у нас есть месяц, потому что затягивать нельзя, потому что на кону свобода слова.
Этот регламент поможет найти компромисс между сторонами, обезопасить журналистов холдинга, а также определить рамки дозволенного. Как вы понимаете, по мне, так рамок должно быть меньше. Поэтому еще раз повторю: регламент создается для того, чтобы обезопасить журналистов, но никак не ограничить свободу слова.
Уже завтра я объявлю фамилии журналистов, которых собираюсь пригласить к работе. Надеюсь, не откажут.
Ни пуха, ни пера.
Д. Борисов
―
Уже завтра!
Т. Фельгенгауэр
―
Ни пуха, ни пера – к черту!
Д. Борисов
―
Уже завтра.
Т. Фельгенгауэр
―
Вот еще: совет директоров-то отменили, собственно!
Д. Борисов
―
Не отменили совет директоров, а отменили заседание совета директоров.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, господи, что я говорю!
Д. Борисов
―
Ты смотри, аккуратнее.
Т. Фельгенгауэр
―
Знаешь, как Лесин сказал: а у вас некоторые ведущие еще хихикают в эфире. Это я!
Д. Борисов
―
В общем, Леся Рябцева вышла на охоту, ждем потом от нее подробных отчетов в Эходроме.
Т. Фельгенгауэр
―
Чувствую, скоро перестану я материться в своем Фейсбуке и в Твиттере.
Д. Борисов
―
Да. Что там будут за правила?
Т. Фельгенгауэр
―
Я еще не перестала.
Д. Борисов
―
Анна Трефилова к нам присоединяется. Добрый вечер.
Т. Фельгенгауэр
―
Привет, привет!
А. Трефилова
―
Добрый вечер.
Д. Борисов
―
Привет.
А. Трефилова
―
Не выдержала, извините.
Д. Борисов
―
Ладно, давай сейчас на эмоциях…
А. Трефилова
―
Я могу еще так…
Д. Борисов
―
Нет-нет-нет, даже интересно, вот ты была же на этой встрече тоже, наверняка.
А. Трефилова
―
Да. Была.
Д. Борисов
―
И была как бы не обременена разными должностями, как вот моя соведущая.
А. Трефилова
―
Я и сейчас не обременена.
Д. Борисов
―
Да, да. Тебе как ощущения?
А. Трефилова
―
А ты знаешь, меня поразила на самом деле одна очень важная вещь. Вот я здесь видела много людей, тут Гусинский приходил в свое время, Кох приходил.
Т. Фельгенгауэр
―
Кох приходил феерично.
А. Трефилова
―
Теперь вот Лесин пришел. Ты знаешь, меня поразила все-таки степень его правдивости. То есть, можно сколько угодно шутить на тему телефонов и так далее, но он был достаточно открыт. И эта открытость, ну, конечно, где-то она была, может быть, неожиданной, где-то ниже плинтуса, где-то мы расстроились, но она была, и, мне кажется, это важно.
Д. Борисов
―
А как тебе правила поведения в блогах сотрудников Эха Москвы, сотрудников холдинга, а потом и всей страны?
А. Трефилова
―
Я же не знаю, что там написано будет. Но я слабо себе представляю, как Таня Фельгенгауэр с этим справится теперь.(смех)
Т. Фельгенгауэр
―
Вот спасибо.
А. Трефилова
―
Что там читать-то?
Т. Фельгенгауэр
―
Котиков моих будете смотреть и все.
А. Трефилова
―
No comments.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, no comments.
А. Трефилова
―
Котики, знаешь, тоже разные бывают. Вдруг это какие-нибудь хихикающие котики?
Т. Фельгенгауэр
―
Хихикать, я надеюсь, не запретят. Ну, только в эфире.
А. Трефилова
―
В эфире, что, уже запретили?..
Т. Фельгенгауэр
―
Нет, еще нет. Но вот мне только пишут, вот смски разные.
А. Трефилова
―
Кто пишет? Михаил Юрьевич Лесин?
Т. Фельгенгауэр
―
Нет, Михаил Юрьевич не пишет.
А. Трефилова
―
Таня, прекратите хихикать.
Т. Фельгенгауэр
―
Ну, тут слушатели, не любят люди, когда хихикают.
А. Трефилова
―
Все сделали серьезное лицо.
Д. Борисов
―
Не надо делать серьезные лица, потому что у нас заканчивается неделя, последний час, должно быть хорошее настроение перед началом новой рабочей недели вообще у всех, поэтому хихикай, пожалуйста, обратно.
Т. Фельгенгауэр
―
Хорошо. Легко.(смех)
Т. Фельгенгауэр
―
На самом деле, я раскрою секрет: Дима Борисов меня разрешил вставить в эту программу исключительно для того, чтобы я сидела и хихикала. У меня тут больше вообще никаких функций, больше в программе Эходром у меня нет. Только сидеть и смеяться.
Д. Борисов
―
Анна пришла к нам не просто так. Поговорим сейчас о ней.ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Д. Борисов
―
Хи-хи, ха-ха. Не отпускаем Анну Трефилову все никак с работы, времени остается уже очень мало. Но поскольку у нас так получилось случайно, мы обычно стараемся как-то так координировать все свои усилия, в общем, чтобы не совпадали у нас, там, гости по разным программам, все, но так получилось, что в этот вторник ты уже все рассказала о себе практически. Ты вспоминала у ребят в «Синхронном шаге».
А. Трефилова
―
Я с таким трудом это вспоминала.
Т. Фельгенгауэр
―
Ну, я хочу сказать, что все-таки жизнь Ани Трефиловой не сводится к одному году 1995-му.(смех)
Т. Фельгенгауэр
―
… есть в ее жизни, были в ее жизни и другие года.
Д. Борисов
―
Дмитрий задает, вопрос традиционный от него: «Анна, кто стал вашим крестным отцом на Эхе?» Кто?
А. Трефилова
―
Вообще, это был Дима Пинскер на самом деле. Я его с большой теплотой вспоминаю. Он стал моим другом, и не просто крестным отцом. Но было очень смешно в тот день, когда я впервые пришла. Это было 21 сентября, это был указ о расстреле Белого дома, и я пришла, так села тихо в уголке, и пришел этот указ, и Дима его схватил с принтера и сказал: отнесите в студию. Я сказала: если бы я знала, где у вас тут студия. Дальше на меня кричали долго.
Т. Фельгенгауэр
―
Несколько лет подряд, как это обычно бывает на Эхе.
А. Трефилова
―
Я уже как-то привыкла, знаешь так, уже спокойно.
Т. Фельгенгауэр
―
А, между прочим, когда я пришла на Эхо, и меня запихнули в монтажку в службе информации, там Трефилова была инфореферентом. Злая! Ой, я боялась Трефилову, ужас!
А. Трефилова
―
Да, да. Ладно, Борисов, уже ты тогда рассказывай. Ты ведь так же попал.
Д. Борисов
―
Да, тоже помню Анну Трефилову в монтажке.
А. Трефилова
―
Тоже злая?
Д. Борисов
―
Сидела, я помню, как я писал потом в интернет-дневнике, что, вот, пришел, а там вот сидит такая. Придется работать. Я все это хорошо помню.
А. Трефилова
―
Мегера просто, мегера.
Д. Борисов
―
Да, но это было тогда, когда у тебя в эфире… что у тебя было в эфире?
А. Трефилова
―
Тогда ничего еще.
Д. Борисов
―
Тогда ничего особо и не было, кроме интервью, которые выходили в новостях, а потом началась эфирная жизнь. Началась она, по-моему, ты меня сейчас исправишь…
А. Трефилова
―
Если вспомню, Дима.
Д. Борисов
―
Мне кажется, что она началась все-таки с программы, где анонсируются культурные события.
Т. Фельгенгауэр
―
«Кто куда».
А. Трефилова
―
«Кто куда». Но это гениальное изобретение, я считаю, «Кто куда» и «Куда подальше». Две программы, которые друг друга продолжают. Сначала задаешь вопрос: кто куда? А потом говоришь: куда подальше. Вот. Да. Потом «Ну, и денек!» пришел, как-то сам притащился. Потом туристические появились программы всякие, а потом утренний «Разворот». А потом у нас еще было радио «Арсенал», если кто помнит, было такое радио.
Т. Фельгенгауэр
―
Было, было…
А. Трефилова
―
Не было сигнала периодически, но радио при этом было.
Т. Фельгенгауэр
―
Ничего, хорошее было радио «Арсенал», мне нравилось. В том крыле сидело.
А. Трефилова
―
Как сказал когда-то Венедиктов, он, я помню, поймал в коридоре, говорит: что-то у вас рейтинги маленькие? Говорю: так у нас сигнала нету. Он говорит: для рейтинга сигнал не нужен.(смех)
Т. Фельгенгауэр
―
Вот уже 24 года радиостанция Эхо Москвы живет по принципу «для рейтинга сигнал не нужен».
А. Трефилова
―
Ты знаешь, да, для некоторых рейтингов наших даже вреден сигнал, я бы сказала. Ну, вот, а потом утренний «Разворот» случился. И вот с Владимиром Варфоломеевым долгие годы…
Д. Борисов
―
Каждую субботу.
А. Трефилова
―
Да, мы пытались с этого дела, как сейчас говорят, соскочить, Володя ходил к Венедиктову, говорил, что, может, как-то хватит… Но Венедиктов сказал…
Т. Фельгенгауэр
―
Неее…
А. Трефилова
―
Да, ровно так вот он и сделал и пальцем погрозил. Ну, и вот так мы ходим, и ходим, и ходим и что-то там разворачиваем.
Д. Борисов
―
Но это получается, что все субботние утра у тебя связаны с одним конкретным мужчиной.
А. Трефилова
―
С одним конкретным мужчиной. Единственное, ты знаешь, я должна развеять, конечно, многие почему-то уверены, что мы просыпаемся с ним в субботу в одной постели. Нет, это не так. Мы просыпаемся в разных, причем, Володя просыпается раньше и приходит сюда на ночную смену информационного ведущего…
Д. Борисов
―
На которую он ходит тоже по традиции кучу лет.
А. Трефилова
―
По традиции, да, много лет. Потом в 4 утра он звонит мне, это очень тонкий момент, потому что он звонит в 4 утра, и он должен не просто меня разбудить, потому что я говорю: да, да и засыпаю дальше. Он должен со мной поговорить, он задает всякие каверзные вопросы, и один раз он что-то спросил, а я ему говорю: спроси у Яндекса.(смех)
А. Трефилова
―
Не готова отвечать. Ну, и, вот, да, он как-то виртуозно меня будит, я приезжаю – злая, вот такая же, как сидела в монтажке. Но в субботу с утра чего еще там ожидать. И мы выходим с утренний субботний «Разворот».
Д. Борисов
―
А не скучаешь по тому прекрасному времени, когда можно было закрыться в маленькой комнате…
Т. Фельгенгауэр
―
… можно было изводить стажеров с монтажке.
А. Трефилова
―
Ну, стажеров я периодически все равно извожу, когда приходят студенты летом, да, вот это нашествие студентов, кто-то мне всегда достается на какую-нибудь из программ. Так что, извести мне есть кого. Честно – скучаю. Я считаю, что монтажка – это великое вообще изобретение, потому что такого количества интервью с колес и вообще, Таня, ну, не дашь соврать, основной поставщик голосов, которые вы слышите в информационных программах, это монтажка.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, да. Это очень тяжелая работа.
А. Трефилова
―
Это сложная и классная работа.
Д. Борисов
―
А какой это поставщик новостей вообще в принципе для информационного поля.
Т. Фельгенгауэр
―
Это фантастически сложная ответственная работа. И мне кажется, что инфореференты, наряду с новостниками, вот это вот две категории людей, которые знают про все новости. Вот они должны переключаться с одной темы на другую, вот зараз…
Д. Борисов
―
И еще они помнят точно, кто на каких должностях, как кого зовут…
Т. Фельгенгауэр
―
Вся база! Я одно время… кстати, я когда работала в монтажке, но я же много лет там проработала, я всех основных ньюсмейкеров, я знала наизусть их телефоны.
Д. Борисов
―
О!
Т. Фельгенгауэр
―
То есть, я могла прямо сходу набрать человек пятьдесят, наверное. Люди, которые, ну, вот, основные – сейчас я только нашей редакции какие-то помню и основных корреспондентов.
А. Трефилова
―
Но самая главная для меня загадка, кстати, я до сих пор не могу разгадать, и не знаю, как мы это делали, чтобы человек не повесил трубку. Вот как так ему… Ты же вламываешься к нему в дом, да, вот он сидит там себе, салат, может, какой ест, или, наоборот, утром на работу собирается. Тут: але, это Эхо Москвы, здравствуйте. И обычно какая-нибудь сразу новость такая.
Т. Фельгенгауэр
―
Ой, самое ужасное, это когда ты звонишь и говоришь, кому-то, что кто-то умер, а человек не в курсе.
Д. Борисов
―
А еще хуже, если звонишь семье этого человека, и она не в курсе. Таких историй вот даже на нашей памяти было несколько.
Т. Фельгенгауэр
―
Да-да.
А. Трефилова
―
Да.
Д. Борисов
―
И это вот чувствуешь себя…
А. Трефилова
―
Да. Но самое, знаешь, - чтобы как-то сбить эту печальку, - я помню, была прекрасная история, когда Борис Николаевич Ельцин, вот это «я устал, я ухожу», и мы кинулись вечером всем звонить, а Новый год же, все нормальные люди заняты салатами, и для них это все, конечно, тоже новость. Они, там, кто-то не смотрел телевизор. Я помню, мы Сатарову позвонили, он так растерялся, что-то стал комментировать и вдруг кричит: не клади в салат майонез! Я говорю: вы кому? Он говорит: это я жене. Значит, жизнь продолжается. Теперь я знаю, что он, по-моему, не ест с майонезом салат.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, так мы узнали.
А. Трефилова
―
Да, так мы делаем новости, да.
Д. Борисов
―
Кто те люди, с которыми вы, Анна, дружите на Эхе?
А. Трефилова
―
Да, я со всеми как-то вроде бы дружу. Ну, особенно я дружу с Олей Журавлевой, это ни для кого не секрет, мы каждый год летом много лет уже ездим с детьми отдыхать. Но такая странность: мы практически не говорим про Эхо Москвы, за это, наверное, друг друга и любим. То есть, мы две недели читаем книжки, иногда вообще мало разговариваем, честно говоря.
Т. Фельгенгауэр
―
Вот, действительно! А у нас, наверное, с Чижом Стокгольмский синдром, потому что, сколько мы с ней проводим времени вместе, мы все равно так или иначе начинаем говорить про работу, даже если мы, там, печем пироги какие-нибудь или ходим по магазинам.
А. Трефилова
―
Ты знаешь, это со временем пройдет.
Т. Фельгенгауэр
―
Пройдет, да?
А. Трефилова
―
Поверь. Как-то переболеешь.
Т. Фельгенгауэр
―
13 лет не проходит, Ань.
А. Трефилова
―
Ну, где-то к 15-му году…
Т. Фельгенгауэр
―
То есть еще пару лет у меня есть, чтобы немножечко успокоилась, потом будет нормально.
А. Трефилова
―
Потом уже все будет хорошо.
Д. Борисов
―
Нет, я думаю, Тане не грозит освобождение от этих мыслей, потому что все-таки на ней еще такой некий груз ответственности принятия всяких решений, выслушивание этих решений и всего остального. Я думаю, что нужно иногда кому-нибудь выговориться. Оказывается кто-нибудь рядом.
Т. Фельгенгауэр
―
Нет, это гораздо, как раз в этот момент ты понимаешь, что выговориться-то ты никому не можешь. То, что ты заместитель главного редактора. К кому ты пойдешь выговоришься?
А. Трефилова
―
К главному редактору.
Т. Фельгенгауэр
―
… и главному редактору выговаривайся, а он тебе в ответ выговорится так, что ты потом уйдешь, подумаешь: я, пожалуй, больше не буду сюда заходить до следующего директората. Так что, нет-нет, это такая сложная история. Про дружбу внутри радиостанции, правда, вот так вот, чтобы не маньячно обсуждать, а вот, что там, а вот как, а вот… это круто.
А. Трефилова
―
Вот прямо вы все время только про Эхо Москвы...
Т. Фельгенгауэр
―
Нет, мы не все время, нет. Мы маньячки, но не до такой степени.
А. Трефилова
―
Все-таки начало положено.
Д. Борисов
―
О Тане мы говорим много обычно в этой программе. Давайте об Ане побольше.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, давайте.
Д. Борисов
―
Вот смотри, я помню прекрасно, когда начиналась программа «Кто куда», я могу путать, может быть, это был «Ну и денек!», но мне кажется, «Кто куда».
А. Трефилова
―
А, может быть, «Куда подальше».
Д. Борисов
―
Нет, нет, это была маленькая программка. Когда она шла, и ты вдруг оказывалась в той зоне, которая когда-то была курилкой…
А. Трефилова
―
Да, которая теперь не курилка, а просто холл у лифта.
Д. Борисов
―
Лифт-холл, модное слово. Ты, услышав свой голос, всегда уходила, я помню это очень хорошо. Что вот начиналась…
А. Трефилова
―
Я стеснялась.
Д. Борисов
―
Да, ты себя не слушала принципиально. Причем, даже не слушала, когда – я очень хорошо помню момент – в ньюсруме работал приемник в новостных сменах, там вот Эхо Москвы ты делала потише.
А. Трефилова
―
Мне кажется, у тебя фантазии.
Д. Борисов
―
Ты подходила и делала потише.
А. Трефилова
―
Я такого не помню.
Д. Борисов
―
Нет, я помню. Мне казалось, что…
А. Трефилова
―
Может быть, это то, что тебе хотелось бы видеть…
Т. Фельгенгауэр
―
Дмитрий, ваши фантазии какие-то… что происходит вообще?
Д. Борисов
―
Нет, просто это вот, как много времени заняло вот это привыкание, себя слышать. У всех же по-разному, кто-то слышит сразу себя и вроде и привыкает, а кто-то не может привыкнуть, особенно это касается людей, которые в эфире долго не были, а потом вдруг…
А. Трефилова
―
А ты нормально? Ты себя слушаешь, переслушиваешь свои программы, да?
Д. Борисов
―
Нет, я раньше очень стеснялся, вообще не мог слушать тоже. У тебя не было стеснения, ты всегда была уверена в себе, это была какая-то…
А. Трефилова
―
Я уверена в себе?
Д. Борисов
―
Конечно.
А. Трефилова
―
Да?
Д. Борисов
―
Конечно.
А. Трефилова
―
Ой, как много нового я сейчас…
Д. Борисов
―
Конечно.
А. Трефилова
―
Говори, говори, еще что-нибудь.
Д. Борисов
―
Ну, слушай, ты бы видела себя со стороны во времена монтажки – ох!
А. Трефилова
―
Ну, это давно было. Это была молодость. Ну, мне кажется, что все как-то – может, я неправа – мне кажется, что все как-то не особенно любят себя слушать по радио, ну, нормальные люди. Я, во всяком случае, не встречала таких, которые прямо себя переслушивали бы. Ну, голос-то другой, звучит по-другому. Как-то, кто-то там разговаривает.
Д. Борисов
―
То есть, ты не привыкла до сих пор?
А. Трефилова
―
Я как-то не привыкала, ты знаешь.
Д. Борисов
―
Да?
А. Трефилова
―
Я продолжаю не слушать свои программы и, в общем, не вижу в этом ничего такого. Да, мне кажется, никто не слушает. Таня, ты слушаешь свои программы?
Д. Борисов
―
Таня слушает, точно, 100%.
Т. Фельгенгауэр
―
Я иногда что-то переслушиваю…
А. Трефилова
―
Переслушиваем мы все, это правда.
Т. Фельгенгауэр
―
Перечитываю, но вот на самом деле, я не люблю звук своего голоса по радио совсем. Ну, я же себя изнутри по-другому слышу.
А. Трефилова
―
Ну, да.
Т. Фельгенгауэр
―
И мне очень некомфортно.
Д. Борисов
―
Мне кажется, что как раз людям, работающим на радио и часто находящимся в наушниках в таком режиме, как мы сейчас с вами, когда говоришь, сразу слышишь себя в ушах. Это тоже очень странное ощущение, правда?
Т. Фельгенгауэр
―
Ну, вот к этому я привыкла. А слышать себя из приемника я не могу, правда.
А. Трефилова
―
Слушайте, у меня была другая история. Я на самом деле долго не могла привыкнуть после того, как перестала работать в службе информации, а там же у нас вот эти телевизоры, сколько сейчас, Таня, висит, 5?
Т. Фельгенгауэр
―
5.
А. Трефилова
―
Я когда перестала там работать, я дома не могла смотреть новости, мне все время телевизора не хватало еще одного, как минимум. Мне казалось, что мало.
Т. Фельгенгауэр
―
Нет, а у меня была после службы информации долгая история, что я брала трубку и говорила: Эхо Москвы, Таня, здравствуйте.
А. Трефилова
―
Это святое, да.(смех)
А. Трефилова
―
Особенно приятно, когда тебе звонят с Эха Москвы, а там на другом конце трубки говорят: подождите…
Т. Фельгенгауэр
―
… это Эхо Москвы я, что вы придумываете?
А. Трефилова
―
Да, и такое тоже было.
Д. Борисов
―
И ведь попробуй не представься, потому что, а вдруг там звонит кто-нибудь, кто как раз проверяет, представляется ли человек на том конце.
А. Трефилова
―
Да. Тот, кого нельзя называть.
Д. Борисов
―
Тот, кто звонил по специально выделенному телефону, не знаю, как сейчас. Так было.
Т. Фельгенгауэр
―
… звонил красный телефон.
Д. Борисов
―
Вот! Он позвонил. Я помню, как все вздрагивали. А он по-прежнему красный?
А. Трефилова
―
Он посмотрел на меня один раз, красный телефон…
Д. Борисов
―
А с Борисом Тумановым тебе как работается?
А. Трефилова
―
Да, прекрасно! Слушайте, ну, странный вопрос, ну, Борис – прекрасно, он умница, и вообще, он столько знает. Он на меня давит своим интеллектом все время, мне сразу неловко. Он же везде был, все видел, все ел. Он все время рассказывает, что он ел в разных странах. Я таких даже слов не знаю, а он это ел.
Д. Борисов
―
И аппетит разыгрывается сразу.
А. Трефилова
―
Да, ну, прекрасно работать.
Д. Борисов
―
Слушайте, нам придется с тобой увидеться здесь еще раз. Не знаю, когда, но мы тебя точно будем звать опять.
А. Трефилова
―
Это угроза?
Д. Борисов
―
Это угроза, да. Это угроза, потому что мы ни о чем практически не поговорили, а время наше стремительно…
Т. Фельгенгауэр
―
Ой, а нам же надо еще ого-го!
Д. Борисов
―
Да, а нам ого-го…Виталий Манский от 20 ноября, в четверг был в утреннем «Развороте» в 9 утра, именно его голос мы слышали. Речь там шла о фестивале "Артдокфест". Вот этот фрагмент. Всем, кто угадал, всем плюсы, и все вообще молодцы.
СТУК В ВЕЧНОСТЬ
В. Манский
―
… конечно, нуждается в деньгах, но, вне зависимости от этого, он будет проведен на самом высоком уровне, и 27 ноября мы объявим о программах этого года. Они для большинства будут сюрпризом. Я имею в виду количество и объем – в три раза крупнее, чем в предыдущие годы.
Д. Борисов
―
Ну, собственно, всех, кто угадал Виталия Манского, я уже называл в процессе, как они угадывали. Если вдруг себя пропустили, на сайте Эха Москвы будет расшифровка. Прочитайте себя.
Т. Фельгенгауэр
―
В программу «Особое мнение», наконец-то, возвращается Константин Ремчуков, уже завтра в 7 вечера в «Особом мнении» у Ольги Журавлевой.
Д. Борисов
―
Расскажет все сам про свой день рождения.
Т. Фельгенгауэр
―
В программе «Полный Альбац» - «Расшифровывая Путина» - называется эфир, там будет, кстати, Борис Немцов и Ольга Романова, а также Андрей Колесников. Утренний «Разворот» на следующей неделе ведут Алексей Соломин и Алексей Нарышкин. Ну, а днем вы будете слышать Илью Рождественского и Олю Журавлеву.
Д. Борисов
―
Как мне нравится вот это вот «Включай в любое время»! Что-то из хорошего прошлого какое-то.Это была программа Эходром. Татьяна Фельгенгауэр!
Т. Фельгенгауэр
―
Дмитрий Борисов.
Д. Борисов
―
Дух Александра Плющева, витающий над нашим столом. В программе «Вот так» Сергея Бунтмана сегодня много будет о Польше, после информационной программы Эха, слушайте ее обязательно. Мы вернемся на следующей неделе, в последний час ее в воскресенье в 23 часа. Будем снова говорить о том, чем живет Эхо Москвы. Вам хорошего вечера, приятной ночи, и классной рабочей недели.
Т. Фельгенгауэр
―
Всем пока.
Д. Борисов
―
Пока.