Сделка "Роснефти" и BP - Питер О'Брайен, Джереми Хак - Большой Дозор - 2011-01-18

О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это программа «Большой дозор». В студии телекомпании и радиостанции Ольга Бычкова. Сегодня в «Большом дозоре» мы будем говорить о недавно объявленной громкой сделке между компанией «British Petroleum» и Роснефтью по разработке северных месторождений. И сегодня все возможные подробности я попытаюсь узнать у наших гостей. Это Джереми Хак, президент «BP» в России и Питер О’Брайен, член правления, вице-президент компании Роснефть. Добрый вечер.

П.О'БРАЙЕН: Добрый вечер.

Д.ХАК: Добрый вечер.

О.БЫЧКОВА: У нас есть, конечно, как обычно работает вебкамера, вот я ее сейчас включаю – можно на сайте «Эха Москвы» обнаружить видеоизображение наших гостей в режим реального времени. У нас есть также SMS-портал +7 985 970-45-45, и уже достаточно большое количество вопросов есть на сайте «Эха Москвы» в интернете – я буду их тоже по мере нашей беседы использовать.

Ну, если можно, давайте мы начнем с самого начала. Я попросила бы вас рассказать с самого начала, как возникла эта идея, как все происходило? Кто к кому обратился первым?

П.О'БРАЙЕН: Ну, я, наверное, начну?

О.БЫЧКОВА: Питер, прошу вас. Питер О’Брайен.

П.О'БРАЙЕН: Спасибо. Наши 2 компании работают уже вместе давно с конкретными проектами на Сахалине. В результате этой работы и еще проекты, которые «BP» рассматривал в России, появился вопрос (наверное, Джереми меня поправит), но где-то лет 4-5 назад, это именно Арктика. И была достигнута договоренность между двумя компаниями тогда начать изучение. Не так формально, как мы в пятницу, конечно, объявили, но первые шаги уже начали предпринимать где-то 4-5 лет назад. Тогда я передаю, наверное, слово Джереми – он может дополнить, как мы до сегодняшнего дня дошли.

Д.ХАК: Да, первое соглашение по Сахалину подписали, по-моему, в 1998 году. И тогда начали работать там по разведке шельфа на Сахалине и пробурили скважины, и пробурили достаточно серьезные, масштабные работы. В 2006 году мы сделали 2 вещи с Роснефтью. Мы приняли участие в публичном выставлении акций Роснефти, мы купили 1% акций Роснефти и также мы заключили договор по исследованию Арктики, о котором говорил Питер. Так что я бы считал, что вот эта сделка, о которой мы объявили на прошлой неделе, некоторое развитие, продолжение тех сделок, которые уже были сделаны в прошлом.

О.БЫЧКОВА: Ну, вот, в газетах писали и всячески как-то спекулировали на эту тему, что вот эта сама идея сделки и механизма обмена акциями между двумя компаниями, она принадлежит лично Игорю Сечину и является, в общем, в некотором смысле его профессиональным достижением. Расскажите вот эту часть истории.

П.О'БРАЙЕН: Ну, я могу сказать, что обе компании поняли достаточно давно, что, наверное, стоит еще поработать конкретно с лицензиями, которые мы объявили в пятницу. И где-то летом прошлого года обсуждение стало более конкретное. Определили именно где, что мы хотели вместе, определили доли партнерства в новой компании, которую мы планируем создавать, и начали обсуждать и другие вопросы. Одновременно мы достигли договоренностей с компанией PDVSA о покупке их доли в немецких заводах в Германии. Одновременно мы начали обсуждать и другие возможные проекты с нашими зарубежными партнерами, в том числе и «BP».

По поводу, чья это идея, наша или идея «BP», или конкретно нашего председателя совета директоров Игоря Ивановича Сечина, я бы не хотел, на самом деле, скажем. претендовать на знание такого ответа. Но могу сказать, что господин Дадли, президент «BP», по-моему, в некоторых из интервью, которые я читал во время выходных, действительно, говорит, что да, была хорошая ситуация, компании фактически договорились о том, что стоит вместе разрабатывать эти лицензии. И в том числе было предложение от председателя совета директоров компании Роснефть рассматривать более глубокий стратегический альянс, в том числе возможный обмен акциями и этот вопрос появился где-то осенью прошлого года.

О.БЫЧКОВА: Почему необходим был именно вот такой механизм обмена акциями? В чем смысл? И почему именно вот такое количество акций фигурирует?

Д.ХАК: Да, я попробую свой взгляд на этот вопрос. Уже давно, в принципе, в России говорят о принципе симметричества, да? То есть если в российском правительстве дают акции на какие-то акции в России, особенно в нашем направлении (углеводородные ресурсы), то другие компании, которые приходят сюда, должны что-то отдавать там. То есть вот этот принцип уже достаточно давно стал фигурировать. И мне кажется, что идея акций – это было немножко продолжением, углублением по этому принципу.

Почему договорились на такой объем? Почему именно 5% в «BP», а 9,5% в Роснефти у «BP», да? Я думаю, что это создает некую заинтересованность у нас и у Роснефти в успехе друг друга. И нам показалось, что если идти согласно этим объемам – не очень большим объемам, но тоже не маленьким – то это создает такого рода заинтересованность, что мы сможем работать как партнеры в этом стратегическом альянсе.

П.О'БРАЙЕН: Я бы только добавил, что 5% для нас – это именно о том, что Джереми говорит, это достаточно существенная доля и не маленькая. Одновременно надо признать, что по рыночным ценам их акции и наши акции – это фактически равно к стоимости пакета, которые мы имели, казначейских акций. Поэтому, на самом деле, были некоторые причины и в том числе последние, о которых я говорил.

О.БЫЧКОВА: То есть что из этого следует? Объясните.

П.О'БРАЙЕН: Ну, в компании Роснефть в 2007 году мы купили пакет акции компании, миллиард акций. И по цене акций мы договорились с «BP» посчитать стоимость их акции и своей акции как средневзвешенные за последние 15 дней, скажем, за 2 дня до подписания договора. И решив, что 5% для нас – это правильно, мы тоже поняли, что мы уже имеем одобренное количество акций, которые мы можем передать «BP», чтобы получить 5% у них.

О.БЫЧКОВА: Давайте поговорим о месторождениях, которые будут разрабатываться совместно. Каковы, на самом деле, реальные запасы? И как они оцениваются?

П.О'БРАЙЕН: Ну, я начну, наверное, Джереми тоже добавит.

О.БЫЧКОВА: Да, пожалуйста.

П.О'БРАЙЕН: Во-первых, я не хочу слишком много, скажем, конкретные термины от нашей отрасли озвучить.

О.БЫЧКОВА: Ну, так, чтобы всем было понятно.

П.О'БРАЙЕН: Да, я постараюсь. Есть ресурсы и есть запасы, да? По, скажем, международным стандартам запасы – это те ресурсы, баррели нефти или кубометры газа, которые экономически целесообразно добывать и есть технологии, которые существуют, чтобы это сделать. Ресурсы – это вероятные или потенциальные, скажем, баррели нефти или кубометры газа, которые там, наверное, есть. Но насколько они хорошие, насколько они будут продуктивные, и экономические они или нет, пока не ясно.

Сегодня мы обсуждаем ресурсы. И мы обсуждаем, естественно, очень большое количество ресурсов. То, что мы видим...

О.БЫЧКОВА: То есть то, что уже можно реально добывать?

П.О'БРАЙЕН: Нет. С тем, что мы начинаем и из которого мы думаем, что мы, действительно, найдем запасы. Ресурсы, о которых мы говорим, это в районе 5 миллиардов тонн нефти и 10 триллионов кубов природного газа.

О.БЫЧКОВА: И что будет происходить дальше с этими миллиардами и миллионами?

Д.ХАК: Ну, я хотел просто... Питер очень красивое определение ресурсов и запасов сделал. Просто добавить, что в этом регионе, где это лицензионные участки, пока не пробурены скважины. И пока не пробурены скважины, на самом деле, никто не знает, что там есть. Это очень важный фактор.

О.БЫЧКОВА: А может оказаться, что там этого нет, на самом деле?

Д.ХАК: Мы думаем, что так не окажется, потому что уже совместно с Роснефтью уже несколько лет мы проводим научные, технические работы, то есть собираем данные, изучаем вот эти местности, их потенциал. И с научной точки зрения нам кажется, что там очень большой потенциал, именно поэтому мы объединились и хотим туда заходить. Ну, просто очень важно понять: что там в недрах, на самом деле, мы пока не знаем.

Поэтому какие следующие шаги? Как обычно по разведке первый шаг – это сейсмика, нужно проводить научные работы – там получаешь какое-то понятие, в каких местах стоит бурить. И после этого тогда переходишь на бурение и можно бурить разведочные скважины, для того чтобы уже понимать конкретно, какой потенциал у этих недр.

Вот эта работа, первая стадия – сейсмика, второе – разведочные скважины, это займет 5-7 лет, если уже начнем в этом-следующем году.

О.БЫЧКОВА: 5-7 лет, начиная с 2011 года?

Д.ХАК: Ну, скажем так, да. Так что это достаточно долгосрочная работа.

О.БЫЧКОВА: А почему «скажем так»? Разве нету даты, когда точно это будет начато?

Д.ХАК: В лицензионных соглашениях указано, когда первые скважины должны быть.

О.БЫЧКОВА: И это что?

П.О'БРАЙЕН: До 2020 года последняя должна быть.

О.БЫЧКОВА: А первая, все-таки, в 2011-м?

П.О'БРАЙЕН: До 2016-го.

Д.ХАК: Не-не, первая скважина – в 2015-м или в 2016-м году.

О.БЫЧКОВА: А, первая скважина, чтобы уже разведывание было.

Д.ХАК: Совершенно верно. Потому что до того как выходить с первой скважиной надо очень хорошо изучить и понять, где бурить.

П.О'БРАЙЕН: Оптимальное место для бурения, чтобы успех был и было обоснование продолжать работать.

Д.ХАК: Потому что достаточно дорого бурить, поэтому нужно выбрать место очень осторожно и удачно. Я не знаю, видели ли вы пресс-релиз, который мы совместно выпустили в пятницу, мы там провели некоторое сравнение с Северным морем. То есть мы, как бы, не знаем точно, считаем, что потенциал там может быть такой же как в Северном море.

П.О'БРАЙЕН: В части Великобритании, по-моему.

Д.ХАК: В части Великобритании, да.

О.БЫЧКОВА: Сколько стоить может вся эта работа, рассчитанная на эти 5-7 лет? Сколько планируется уже сейчас потратить средств на разведку?

П.О'БРАЙЕН: Я могу начать. Если по всем 3-м лицензиям и сейсмика, о которой Джереми уже говорил, и потом минимальный объем бурения в лицензионных соглашениях – это, как мы уже говорили, 2 скважины по лицензии, значит, всего 6. В текущих ценах, если мы, действительно, хорошо работаем, хорошо (НЕРАЗБОРЧИВО) буровую установку и со всеми сервисными компаниями, это возможно, наверное, в районе миллиарда долларов.

О.БЫЧКОВА: Миллиарда долларов?

П.О'БРАЙЕН: Да. Но это, наверное, будет больше, потому что будет инфляция, и условия, которые там есть, пока мы их изучаем, и, конечно, приоритет будет экологической безопасности.

О.БЫЧКОВА: Что известно о том, какие придется использовать технологии, потратить усилия на работу в этой местности, чрезвычайно экстремальной, безусловно? То есть там, конечно, все понимают, что это очень сложно, это сложнее, чем Северное море, наверное, да? То есть там лед и температура, и вода, и все, что угодно. Какие технологии будут использоваться? Что сейчас можно об этом сказать?

Д.ХАК: Ну, я начну. Мы также объявили и как раз председатель Роснефти в пятницу говорил в своей речи о технологическом центре, исследовательском технологическом центре, который мы хотим совместно создавать. Как раз цель этого центра заключается в том, чтобы определить, какие самые главные задачи стоят перед нами для того, чтобы безопасно работать и провести свои разведочные работы в этом регионе. И эта работа должна начинаться в ближайшее время для того, чтобы нам очень хорошо понять эти задачи.

О.БЫЧКОВА: То есть этот центр – он тоже будет создан в этом году? Или позже?

Д.ХАК: Он будет создан в этом году и в следующем году.

П.О'БРАЙЕН: Да, в ближайшее время.

Д.ХАК: Да, чем быстрее, тем лучше. И опять же, там мы попробуем объединить усилия и западных институтов со своими опытами, и российских институтов, со многими из которых мы уже работаем в России – в Санкт-Петербурге, в Москве. И пользоваться совместным опытом для того, чтобы понять и решать те задачи.

Также говорилось в пятницу о том, чтобы создавать возможность реагировать в случае какой-то аварии. То есть президент Роснефти говорил об этом и председатель совета директоров, и наш президент Боб Дадли о том, что мы будем пользоваться своим опытом, чтобы создавать такую возможность. Это как раз и есть в этих условиях, где много льда, одна из очень сложных задач.

О.БЫЧКОВА: Ну, кажется, что... То есть вы уже договорились, как я понимаю, об экономической, финансовой стороне этого дела. Но почему все время говорите, что, вот, что-то будет сделано в какое-то самое ближайшее время? Может так быть, что конкретно плана и конкретного графика еще нет? Почему вы так вот приблизительно определяете?

П.О'БРАЙЕН: Ну, есть много разных направлений. Есть работа, о которой Джереми только что говорил, создание центров. На самом деле, их 2 будет – один для именно технологий, а второй – для ответа на какие-то возможные аварии. И еще очень много есть работы с органами в России, комплектование всех видов работ, которые нам придется начать реализовывать. План есть. Есть понимание плана предварительного между двумя компаниями, и каждый месяц, каждый год, когда мы будем собирать данные и лучше понимать то, что мы имеем и где стоит сначала бурить, и именно на какой глубине, какие там конкретные условия... На самом деле, лицензия вместе – это огромная площадка, то есть 125 тысяч квадратных километров. Поэтому условия не одинаковые.

О.БЫЧКОВА: Покрытых льдами практически.

П.О'БРАЙЕН: Да-да. Есть такой вопрос. Не всегда, скажем.

Д.ХАК: Это как раз является местом в Арктике, где поменьше льда.

О.БЫЧКОВА: Это принципиально поменьше. (смеется)

П.О'БРАЙЕН: Ну, понимаете, действительно, будем работать с данными для определения, где стоит начать бурение. И именно с этим решением мы вместе поймем, какие условия, какая инфраструктура, какие риски существуют. Но опять, все начинается с данных и качественного анализа этих данных, чтобы оптимизировать решения экономические для нас, и быть уверенными в том, что тоже решим все возможные проблемы, которые существуют.

О.БЫЧКОВА: То есть вся эта работа подготовительная, если я вас правильно поняла, рассчитана до 2020 года?

П.О'БРАЙЕН: Может быть, даже чуть после этого. Бурить надо начать последнее в 2020 году. Мы можем еще бурить, чтобы оценить то, что мы уже бурили, мы еще можем разные вещи делать. Поэтому, наверное, будет больше.

О.БЫЧКОВА: То есть, ну, фактически...

Д.ХАК: Но темп развития – я просто добавлю – темп развития зависит от результатов. Как Питер говорит, по ходу, да? Лицензия по каждому участнику определяет минимальное количество работ, которые надо проводить для того, чтобы подчиняться условиям лицензии. А если там успешно работы ведутся, то возможно ускорить темп развития проекта.

П.О'БРАЙЕН: Совершенно верно.

Д.ХАК: Поэтому поживем увидим в этом плане. А почему мы говорим «примерно»? Тут есть последовательность. Есть целая серия договоров, которые мы заключили как набор, и они все входят в этот стратегический альянс. И надо последовательно их заключать и начинать работу. У нас график есть, но этот график весь этот год идет для того, чтобы выходить в следующем году уже с готовыми работами и уже с готовыми задачами.

О.БЫЧКОВА: В следующем году, все-таки? В 2012-м, получается?

П.О'БРАЙЕН: Не по всем вопросам, скажем так.

Д.ХАК: Ну, мне кажется, мы очень вникаем в какие-то детали очень технические.

О.БЫЧКОВА: Да. Нужно успеть спросить еще вас, конечно. А, все-таки, вот, разное пишут об этих месторождениях. Там, все-таки, больше нефти или больше газа, на самом деле? Или пока трудно это сказать?

Д.ХАК: Можно я отвечу, Питер? Хотя, он знает, точно знает.

П.О'БРАЙЕН: Да-да.

Д.ХАК: Когда мы занимались вместе изучением всей Арктики, мы, в принципе, хотели как раз понять этот вопрос, где больше потенциал по нефти, где по газу. По части этих участков нам кажется, что есть большой потенциал нефти. Там газ тоже будет, и опять же, пока не буришь, не знаешь точно. Это специфика нашего бизнеса, что пока не пробуришь скважину, газ ли, нефть ли, что есть, не известно.

О.БЫЧКОВА: Ну, какой план дальнейший? Допустим, все это нашли, прошло 10 лет, началась настоящая работа. Строят трубопроводы оттуда. Кто будет это делать?

П.О'БРАЙЕН: Не обязательно.

О.БЫЧКОВА: Или как?

П.О'БРАЙЕН: Ну, опять, да? Это зависит от того, где месторождение, которое, вы говорите, мы нашли, насколько оно большое. И тогда какие самые, скажем, безопасные технологии существуют. Но это не обязательно трубопровод. Это может быть большой корабль, который фактически все делает – добывает, переливает на маленькие танкеры, которые сюда с помощью ледоколов и потом дальше до Мурманска, и потом дальше. Поэтому мы посмотрим.

Д.ХАК: Да, принятие таких решений происходит намного позже, когда уже есть конкретное представление о недрах.

О.БЫЧКОВА: Когда уже есть, что транспортировать.

Д.ХАК: Ну (НЕРАЗБОРЧИВО), потому что нужен трубопровод или нет и какая система перегонки и так далее.

О.БЫЧКОВА: А уже как-то понятен круг партнеров, которые будут вместе с вашими компаниями этим заниматься? Или это еще пока далеко?

П.О'БРАЙЕН: Еще далеко. Имеете в виду подрядчиков, да?

О.БЫЧКОВА: Да.

П.О'БРАЙЕН: Далеко еще.

О.БЫЧКОВА: Хорошо. Мы сейчас сделаем перерыв на несколько минут на краткие новости и небольшую рекламу, и затем продолжим программу «Большой дозор». Я напомню, что у нас Питер О’Брайен, член правления, вице-президент компании Роснефть, и Джереми Хак, президент «BP» в России, мы говорим вот об этой самой знаменитой сделке. Я напомню, что у нас есть номер для ваших SMS-сообщений и для сообщений через интернет, +7 985 970-45-45. Не забывайте про то, что можно пользоваться твиттером – для этого нужно писать вопросы на аккаунт под названием @vyzvon. Ну и через несколько минут будем наш разговор продолжать.

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: И мы продолжаем программу «Большой дозор», у микрофона Ольга Бычкова, мы говорим о громкой сделке между «BP» и Роснефтью. Наши гости – Джереми Хак, президент «BP» в России и Питер О’Брайен, член правления и вице-президент компании Роснефть. Итак, у нас есть большое количество вопросов, которые пришли от наших слушателей, в том числе на сайт «Эха Москвы» в интернете. Вот, вас спрашивают. Я не знаю, почему спрашивают об этом у Питера из Краснодара, врач спрашивает: «Господин О’Брайен, вы уже собрали нефть в Мексиканском заливе?» Ну, наверное, мы спросим у Джереми, все-таки, собрал ли он нефть в Мексиканском заливе? Пожалуйста.

Д.ХАК: Собрали ли нефть. Мы утечку в Мексиканском заливе устранили уже в июле. В августе заключили эту скважину, и в сентябре, как, я думаю, всем известно, правительство США официально подтвердило, что скважина ликвидирована. Работы сейчас, тем не менее, продолжаются по очистке окружающей среды в этом регионе и будут продолжаться до полного восстановления Мексиканского залива.

О.БЫЧКОВА: А вот тут еще один вопрос на эту же тему от слушателя Рабиба100 (это такой ник): «Какова приблизительная сумма штрафов, как вам кажется, будет от американского правительства и других частных юридических лиц за разлив нефти в Мексиканском заливе?» А, Борис его зовут, извините. Борис хочет еще раз подробности потерь, которые понесла «BP» после всей этой, действительно, печальной истории.

Д.ХАК: Ну, подробно, наверное, не будем сейчас рассказывать про потери. Я думаю, что все знают, что был фонд создан, 20 миллиардов долларов, который «BP» создал для того, чтобы справляться со всеми потерями. Помимо этого, действительно, есть разные штрафы, которые, возможно, будут. Но их размеры пока неизвестны и это станет известно со временем.

О.БЫЧКОВА: А когда это будет известно?

Д.ХАК: Сейчас есть разные виды таких штрафов, и я думаю, что в течение нескольких лет будут разные решения приняты по этим штрафам.

О.БЫЧКОВА: То есть, все-таки, когда и как можно будет оценить, в какую сумму обошлась эта беда в Мексиканском заливе, каковы потери в понятных цифрах для людей?

Д.ХАК: Я думаю, что окончательно узнать абсолютно со стопроцентной уверенностью еще нельзя будет долго. Для того чтобы знать в общих чертах, в течение двух-трех лет станет известно.

О.БЫЧКОВА: Ну, целая группа вопросов от наших слушателей связана с активами Роснефти, которые когда-то были активами Юкоса. Но чтобы вам было понятно, как вас спрашивают. Например, Дмитрий из Москвы спрашивает: «Отдаете ли вы себе отчет, господин Джереми Хак, что эта сделка с Роснефтью – не что иное, как скупка краденого?» А физик Влад из Москвы спрашивает тоже: «Зачем вам краденая нефть?» Это только 2 вопроса, но их, на самом деле, гораздо больше. Осветите, пожалуйста, эту историю. Она скандальная, конечно, безусловно.

П.О'БРАЙЕН: Давайте, наверное, я отвечу, да?

О.БЫЧКОВА: Давайте.

П.О'БРАЙЕН: Ну, слово «украдена», например. Компания Роснефть платила больше, чем 30 миллиардов долларов за все активы Юкоса, которые мы купили именно на аукционе. И до аукционов, когда Байкалфинансгруп купил Юганскнефтегаз и через некоторое время мы решили купить Байкалфинансгруп. Поэтому заявление, на самом деле, непонятное. Одновременно компания Роснефть стоила меньше, чем потраченные 30 миллиардов долларов, только 2 года назад. Третье я хотел бы добавить, что сегодня Роснефть – это растущая компания, которой, на самом деле, принес в течение 2010 года весь рост добычи в России от одного нового проекта Ванкорского, который не имеет никакого отношения к Юкосу.

Д.ХАК: Ну, я думаю, что, действительно, лучше этот вопрос задать представителю Роснефти, чем представителю «BP». Мы считаем, что те акции, которые мы получаем от Роснефти по обмену акций, и те проекты, которые мы собираемся делать с Роснефтью и которые мы делали, что они санкционированы российским правительством и что есть поддержка по нашим проектам. И вот это вопрос о том, откуда активы и так далее, это лучше вопрос спросить у Роснефти или у правительства.

О.БЫЧКОВА: Ну, вот это, все-таки, вся история с Юкосом, Ходорковским и активами Роснефти, она совсем никаких вопросов у вас не вызывает?

П.О'БРАЙЕН: Нет, ну, нам, конечно, жалко, когда есть такие хорошие новости как наша сделка с «BP», вот, некоторые решают именно поднять историческую тему. Тема важная, да, все понимают.

О.БЫЧКОВА: А что все понимают?

П.О'БРАЙЕН: Что невозможно просто игнорировать вот такие заявления – надо на них ответить. Но хочу просто добавить, что в течение уже 6 лет, в том числе во время нашего IPO в 2006 году, до IPO компании Роснефть в 2005 году, когда банки дали 7,5 миллиардов долларов правительству для покупки акций Газпрома и обеспечение было акций компании Роснефть, очень многие юристы хорошие, лучшие международные юристы, которые работали и для компании Роснефть, и для государства, и для банкиров, изучали досконально все эти вопросы. И в результате сделки были успешно завершены. Поэтому я думаю, что люди должны успокоиться.

Д.ХАК: Ольга, я хотел, может быть, сказать таким образом, что эта тема интересная, богатая, но она политическая, а не деловая. А мы пытаемся заниматься деловой сделкой.

О.БЫЧКОВА: Понимаю вас. Но, вот, скажем, в ваших же газетах британских, когда было объявлено об этой сделке, было очень много (и в американских тоже газетах, и в других) было очень много критических высказываний на этот счет и в адрес компании «BP» в том смысле, что, вот, уже после Мексиканского залива так плохи дела, что хоть к черту, хоть к дьяволу, хоть к Роснефти, хоть, вот, к непонятным активам Юкоса и еще более непонятного Байкалгруп. Вот, как вы на это реагируете?

Д.ХАК: Как я реагирую на критическую точку зрения на нашу сделку. Я думаю, что, опять же, многие из комментариев вот такого рода, они имеют политические мотивы, мотивированные политическими точками зрения. А тут задача, я считаю, немножко другая, что идет некая интеграция крупных производителей нефти и страны, которая является крупным производителем нефти, самым, кстати, на свете крупным производителем нефти и газа.

О.БЫЧКОВА: Это мы про Россию говорим?

Д.ХАК: Про Россию, да. И некая интеграция с западными рынками, где самый крупный потребитель нефтепродуктов и газа. И нам кажется, что в долгосрочном плане это достаточно позитивная тенденция.

О.БЫЧКОВА: Спрашивает слушатель Макс, менеджер корпоративных сайтов из Москвы: «Уважаемый представитель компании «BP», как бы вы охарактеризовали текущее положение дел в ТНК-BP после урегулирования конфликта «BP» с российскими акционерами, вылившегося наружу в 2008 году? Какой позитивный и негативный опыт в работе с российским менеджментом и спецификой извлекла компания?»

Д.ХАК: Еще раз. Какой?..

О.БЫЧКОВА: С каким опытом...

Д.ХАК: То есть чему мы научились?

О.БЫЧКОВА: Да.

П.О'БРАЙЕН: (смеется)

О.БЫЧКОВА: Чему вы научились после вот этого неприятного конфликта?

Д.ХАК: Ну, надо начать с того, что опыт с ТНК-BP – это тот опыт, из-за которого мы еще есть в России, еще работаем в России и тот опыт, который дает нам повод еще расти. Потому что это очень успешный опыт, на наш взгляд, и мы планируем развивать тоже наше участие в ТНК-BP, и чтобы ТНК-BP тоже развивался, и это все уже начиналось в прошлом году. Есть стратегия по международной экспансии, которая в каком-то плане способствовала «BP» продажи нескольких активов за рубежом.

Так что этот опыт очень полезный, и нам кажется, что есть, может быть, 2 основных фактора в нашем решении развиваться дальше. Один, то, что есть опыт работы в России с партнерами, и нам кажется, что мы умеем это делать. А второй, то, что у нас, что касается шельфа и таких тяжелых мест, разведки на шельфе как в Арктике, нам кажется, что наш опыт и технологии, которые у нас есть по другим проектам не в России, будет полезен тут.

О.БЫЧКОВА: Например?

Д.ХАК: Ну, по разведочным работам на шельфе, в глубоких водах, особенно по экологии, по защите окружающей среды. Вот эти моменты.

П.О'БРАЙЕН: Я это подтверждаю, да. У нас есть, например, 3 очень хороших лицензии, у нас есть договоренность с «BP» начать работу.

О.БЫЧКОВА: Вы говорите вот про эти 3 лицензии в Карском море?

П.О'БРАЙЕН: Да-да, конечно. И у нас есть договоренность именно с «BP», потому что у «BP» есть технологии, у них есть, как по-английски говорят, track record по геологоразведочным работам, у них есть результаты. Они умеют искать и найти экономически эффективную нефть в тяжелых местах. Опыт, который они, скажем, приобрели в течение прошедшего года с аварии в Мексиканском заливе, это тоже ценный опыт. Да, тяжелая была ситуация, всем в индустрии было тяжело видеть это для «BP» и последствия, которые мы все почувствовали, но опыт очень ценный, и я уверен, что он нам поможет реализовать этот проект.

О.БЫЧКОВА: А вы были там, вот, на Карском море сами?

П.О'БРАЙЕН: Именно на Карском море не был, но недалеко оттуда был.

О.БЫЧКОВА: Недалеко – это где?

П.О'БРАЙЕН: Ну, на суши, короче. (все смеются)

Д.ХАК: В Мурманске, может быть.

О.БЫЧКОВА: На пляже.

Д.ХАК: Я хотел просто добавить к тому, что Питер говорил, что наше совместное предприятие на Сахалине пробурило абсолютно без инцидента и безопасно 4 скважины в тяжелых местах на шельфе Сахалина. То есть это то, о чем Питер говорит, что вот этот опыт, который уже доказанный.

Но хотел вернуться к вопросу, который наш слушатель задал, чему мы научились. Я работаю каждый день с ТНК-BP и с нашими партнерами, и могу сказать, что я каждый день учусь у них и как я с ними работаю 2 года, я считаю, что я очень многому научился.

О.БЫЧКОВА: Очень красивый, очень вежливый, дипломатичный ответ.

П.О'БРАЙЕН: И не только русский язык, я могу сказать. Он знает русский язык уже давно.

О.БЫЧКОВА: «Будет ли создана управляющая компания как Сахалин Энерджи для управления разведкой и бурением на Карском море?» - спрашивает слушатель.

Д.ХАК: Ну, я, может быть, отвечу. Так же, как на Сахалине, концепция такая, что будет совместное предприятие с участием Роснефти и с участием «BP». Это совместное предприятие будет независимо, отдельно работать как оператор. Роснефть и «BP» будут как акционеры этого СП, будет и совет директоров – они будут контролировать это предприятие через совет директоров.

О.БЫЧКОВА: Михаил из Москвы возвращается к той же теме: «Не опасается ли компания «BP» исков со стороны акционеров Юкоса к Роснефти и, значит, теперь и к «BP»?» Кому?

П.О'БРАЙЕН: Ой, ну, я начну. «BP»... Конечно, никогда не знаешь, когда кто-то подаст какой-то иск, да? Но одновременно против компании Роснефть новых исков именно с точки зрения активов, о которых мы говорим, давно не было. И есть много решений разных судов и в России, и зарубежных...

О.БЫЧКОВА: Но еще много будет.

П.О'БРАЙЕН: Ну... Согласен, что некоторые процессы продолжаются. Но я не вижу повода для беспокойства.

Д.ХАК: Ну, также. В этом соглашении по обмену акциями мы как «BP» обязуемся продать акции, которые носят за собой полное право, там, иметь все выгоды, все риски как и все другие акционеры, которые имеют акции. А также те акции, которые Роснефть будет нам передавать, они должны быть такие же. Поэтому у нас нет такого опасения.

О.БЫЧКОВА: Еще один вопрос оттуда же, от Михаила: «А почему именно Роснефть?» - спрашивает он. Неужели, в России нет других компаний? Мне нужно было спросить у вас об этом в самом начале, но спросим сейчас, в конце.

Д.ХАК: Это вопрос к Питеру, почему он в Роснефти работает. (все смеются)

О.БЫЧКОВА: Можно об этом тоже спросить, но не только.

Д.ХАК: Да. Почему Роснефть? У нас есть проект ТНК-BP, который хорошо работает в определенных местах. Как премьер-министр заявил в пятницу при встрече с нашим президентом, есть 2 компании, которым переданы права работать в Арктике, это Газпром и Роснефть. Поскольку объектом этого проекта является Арктика, мы выбрали работу с Роснефтью в данном случае.

О.БЫЧКОВА: Много тут у меня всего спрашивают. Извините, сейчас еще. Вот видите, все-таки, спрашивает Претендер из Питера, например: «Зачем вам, господа из «BP», этот контракт? У вас уже был печальный опыт на этой территории. Мало ли вам шишек будут еще кидать, пока не разучились?» Если вам понятно, о чем говорит. Но желает удачи при этом.

Д.ХАК: Ну, спасибо за это пожелание.

О.БЫЧКОВА: Отдельный вопрос... Нет, давайте еще раз спросим, все-таки, и ответим, все-таки. Спрашивает слушатель: «Какой объем средств, которые вы хотите освоить и за какое время?» Вы сказали, до 2020 года миллиард долларов.

П.О'БРАЙЕН: Ну, если по текущим ценам без большой инфляции и мы хорошо работаем вместе, я сказал, около миллиарда долларов. Но, наверное, будет больше.

О.БЫЧКОВА: «Добавите ли вы рабочих мест для россиян?» Вообще, какое количество людей, компаний предполагается задействовать во всей этой истории? Что сейчас можно об этом сказать? Каков должен быть масштаб? Или это тоже неизвестно и непонятно?

Д.ХАК: Ну, давайте живой пример возьмем. Потому что на Сахалине мы работали в этой же модели. У совместного предприятия на Сахалине было 200 сотрудников в период бурения и проведения всех этих разведочных работ. Так что давайте будем считать, там, 150-200 человек, когда уже сейсмика идет и бурение. Но кроме этого...

П.О'БРАЙЕН: Извините, это не говоря о самих подрядчиках.

Д.ХАК: Я хотел как раз сказать, что, в основном, на подряде все работы делаются, поэтому огромное количество рабочих мест создаются через подрядчиков.

О.БЫЧКОВА: А вот когда премьер-министр говорил об особом максимально благоприятном налоговом режиме для этого проекта, что имелось в виду, на самом деле? И какие отличия есть?

П.О'БРАЙЕН: Ну, с такими рисками, когда мы говорим о проекте, в который придется инвестировать сегодня и получить, наверное, доход только через 10+ лет, мы вместе с партнером должны понять, что, действительно, инвестировав такие деньги (суммы большие, как мы уже обсудили), взяв на себя такие риски, в том числе... Ну, разные риски, в том числе репутационные, которые многие поднимают про экологические риски, да? Надо понять, что если мы успешно поработаем, найдем и разработаем эффективно, что будет прибыль для наших акционеров. И мы очень рады в компании Роснефть, что премьер-министр Владимир Владимирович Путин сразу понял, признал, что именно эти проекты, действительно, отличаются. Есть другой объем капитала, другие риски и другие сроки. Невозможно работать с таким налоговым режимом, как работают, скажем, на суше в Западной Сибири, где вся структура есть, себестоимость добычи у нас 3 доллара и мы фактически знаем, что мы получим, когда мы бурим каждую скважину с глубиной 2500 метров на суше. Это совсем разные условия.

О.БЫЧКОВА: То есть существующий в России налоговый режим – он для такого рода проектов не годится? Получается так?

П.О'БРАЙЕН: Точно.

О.БЫЧКОВА: А что должно быть?

П.О'БРАЙЕН: Должен быть новый режим, который именно будет основан на прибыли. И, наверное, это даст большинство, скажем, апсайда от проекта правительству, если цена на нефть выше какого-то уровня.

О.БЫЧКОВА: Какого?

П.О'БРАЙЕН: Ну, посмотрим, что будет через 10 лет, когда мы начнем разрабатывать, да? Ну, нам придется (НЕРАЗБОРЧИВО), конечно, раньше, чем через 10 лет. Но мне не хочется сегодня прогнозировать, какая цена на нефть будет.

О.БЫЧКОВА: А если она ниже будет?

П.О'БРАЙЕН: Ну, если она будет ниже, тогда компании, которые инвестировали и рисковали, если они неплохо работали и эффективно инвестировали, они должны свои деньги получить обратно. И понять, что апсайд, наверное, к государству минимизирует свои даунсайды через минимизацию налогов до формирования прибыли. И это так и по всему миру. Если смотреть на Норвегию, на Великобританию, на Бразилию, тоже частично на Африку, налоги, в основном, работают именно в отношении с прибылью, а не с выручкой, как старый режим в России работает.

О.БЫЧКОВА: И до сих пор.

П.О'БРАЙЕН: На самом деле, слово «льготы» меня просто поражает. Потому что мы не инвалиды, да? Мы просто хотим рабочий налоговый режим, чтобы мы могли бы стоять перед своими акционерами и сказать, что мы принимаем обоснованные экономические решения, которые в их интересах. Не слишком в их интересах, поскольку нефть РФ. Но это же наши деньги-то.

О.БЫЧКОВА: А почему вот такой налоговый режим нельзя просто применить для других компаний тоже?

П.О'БРАЙЕН: Ну, наверное, возможно будет.

О.БЫЧКОВА: Если это так хорошо, а то так плохо, собственно.

Д.ХАК: Я прокомментирую. Я думаю, что задача, наверное, стоит именно так – создать систему, которая будет относиться не только к нашему блоку, о котором мы говорили, а вообще к шельфу и к Арктике. Это будет намного проще всем, будет прозрачно, прогнозируемо и таким образом больше инвестиций будет привлекать.

О.БЫЧКОВА: Ну а почему Роснефть, например, как российская компания не может инициировать налоговые изменения на более широком поле? Не только к шельфу, не только к Арктике, а куда-то еще?

П.О'БРАЙЕН: Мы работаем над этим уже давно. Но вопрос непростой. Потому что смените налоги, где там уже добывается нефть и налоги собираются, влияете на бюджет министра Кудрина, да? Он этого не очень любит. Обсудить вот такие проекты как эти, которые имеют огромный потенциал, ну да, с добычей только через 10 лет, это не влияет на его бюджет ближайшие 5-10 лет. Это только помогает, потому что мы будем инвестировать, и все эффекты от инвестиций именно мультипликативные он получит. Поэтому он, наверное, я надеюсь, будет только за.

О.БЫЧКОВА: Понятно. Спасибо большое. Это была программа «Большой дозор». Мы сегодня беседовали с Джереми Хаком, президентом «BP» в России и Питером О’Брайеном, членом правления, вице-президентом компании Роснефть. Спасибо вам.

П.О'БРАЙЕН: Вам спасибо.