Российский бизнес: к чему стремиться? - Давид Якобашвили - Большой Дозор - 2010-12-21

О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день. Это программа «Большой дозор». В студии телекомпании и радиостанции Ольга Бычкова. Вот я включаю веб-трансляцию на сайте «Эха Москвы», чтобы все увидели нашего гостя. Это Давид Якобашвили, бывший председатель совета директоров компании «Вимм-Билль-Данн» и ее основатель. Можно так сказать? Добрый вечер.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Добрый вечер.

О.БЫЧКОВА: Я напомню, у нас есть интернет-сайт, на котором уже есть много вопросов Давиду Якобашвили. Есть также смс-портал +7 985 970 4545. Пишите. У меня есть несколько тем, но начну я с одной из последних и достаточно скандальной. Потому что эта история, связанная не только с вашей сделкой, компанией «Вимм-Билль-Данн» и «Пепси», но и с таким параллельным скандалом, который в связи с этим возник – с появлением инсайдерской информации, что повлияло на продажу на бирже. Что сейчас происходит там? как вот развивается эта история?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, как я понимаю, процедура заключается в следующем. Обычно, если возникает такое подозрение у американской комиссии по ценным бумагам, то она блокирует те счета, которые вызывают сомнения определенные или подозрения, а следовательно, потом уже происходит, если это в Швейцарии, а как я понял, это в Швейцарии было, то потом идет расследование местных правоохранительных органов в течение месяца, а потом это пересылается в Базель, в Базеле принимается решение по поводу того, называть ли лицо, которое кроется за этим номерным счетом. Ну и дальше вся процедура переходит уже в Америку, выдают или не выдают и как выдают. Дальше принимаются определенные решения или находятся определенные аргументы и какие-то решения принимаются. Больше особой информации у нас нет. Опять-таки, сказать, что мы не заметили этого события, потому что мы видели, что – как торговались, так и торгуются акции, и мы думали, что никакой утечки информации не было. Но ввиду того, что вовлечено было в сделку более двухсот человек, как я понимаю, если взять четыре банка, два банка с одной стороны, два банка с другой, аудиторские компании, плюс четыре адвокатские компании, плюс наш состав, их состав, все это в течение месяца происходило последнего. Я думаю, что еще хорошо, что не было такой уж большой информации, в принципе утечки не было, и это было как гром небесный для многих людей.

О.БЫЧКОВА: А вот гром небесный для людей в чем заключался?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: В том плане, что сделку никто не ожидал. Ни пресса, никто в окружении, даже друзья ближайшие не ожидали такой сделки, потому что все знали, что мы собирались покупать, наоборот, у нас в планах было купить несколько других компаний, даже, может быть, выйти на международный рынок и купить крупного игрока.

О.БЫЧКОВА: Так вы всех обманули, получается?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Мы никого не обманывали в данной ситуации. Просто по правилам американской комиссии по ценным бумагам мы не имеем права разглашать информацию, если мы ею владеем. Следовательно, мы давали под это подписку. И мы большую ответственность чувствуем с этой стороны. Так что – что произошло, то произошло. Я думаю, правоохранительные органы двух государств разберутся в данной ситуации, откуда могла произойти утечка информации и вообще что на самом деле произошло. Дальше нам очень тяжело судить, что и как. Дальше будем смотреть.

О.БЫЧКОВА: Но на ваши планы и на ваши интересы это оказывает какое-то влияние?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: На сегодняшний день нет. Я знаю, что в моем окружении ближайшем и у моих партнеров никакой утечки не происходило. Это я знаю. А дальше – что могло быть и что было на самом деле и что случилось, мне очень тяжело судить сейчас. Это как гадать на кофейной гуще.

О.БЫЧКОВА: А почему-то говорят, что какие-то чиновники могли к этому иметь отношение? Пишут. Это откуда?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я не могу сказать. Ну как, подозревать кого-то – даже непонятно, кого подозревать. Конечно, кто-то из чиновничества, видно, знал, может, из дипломатического корпуса. Опять-таки, говорю, что было более двухсот человек вовлечено информативно. Следовательно, могло где-то произойти что-то, но не знаю.

О.БЫЧКОВА: А такое часто вообще случается? Потому что всегда ведь большое количество людей сопровождает такие серьезные сделки. Это неизбежно. Всегда много есть всякие консультантов и соучастников и всех на свете. Это ж, наверное, должно происходить каждый день просто.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Оно случается. У нас три компании всего на бирже американской. А так, это случается. И американская комиссия по ценным бумагам наиболее строгая. А мы еще по третьей категории – это еще более строго.

О.БЫЧКОВА: А по третьей – это значит?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, третья – это самый высший уровень открытости и прозрачности должен быть. И мы идем по закону Сарбейнса-Оксли. Следовательно, мы должны отвечать всем этим правилам. Если в Лондоне это происходит, то там особо не обращают на это внимания. Если в Гонконге, тоже. Так что в Америке такие случаи бывали, и много раз взрывалась бомба по этому поводу, и столько информации, и столько прессы было по поводу этого всего, даже людей привлекали к уголовной ответственности. Тут в данной ситуации просто ввиду того, что нас так мало и такое внимание просто привлекается именно к тому, чтобы не было таких случаев больше.

О.БЫЧКОВА: Ну, это замедляет как-то получение вами того результата, который ожидался?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Нет, это совершенно не имеет никакого значения. Конечно, если там вдруг, допустим, я или кто-то из моих партнеров не сделали этого и не воспользовались этой ситуацией, но глупо было бы вообще этим заниматься. Во-первых, мелочная сделка, если так вот посчитать, она совершенно мелочная. Ну не знаю, кому-то, может быть, взбрело бы в голову, но нам не до этого. А дальше получается, что только в таком случае. А так, мы ждем решения российских властей, федеральной комиссии и антимонопольной службы.

О.БЫЧКОВА: А действительно, почему вы приняли такое решение? Вы ведь действительно собирались покупать, и я вот нашла какое-то ваше интервью ровно или почти год назад, когда вы там говорите, что никому не придет в голову из ваших партнеров, из акционеров отказываться от такого прибыльного дела.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, не совсем прибыльное. Потому что это низкомаржинальный бизнес. Но я хочу сказать, что, на самом деле, это просто как дитя, и мы его строили с самого начала в достаточно тяжелых условиях и с абсолютного нуля. Ну, видно, такое вот предложение поступило. Потому что решение было принято совсем недавно и действительно быстро.

О.БЫЧКОВА: А действительно быстро?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Очень быстро.

О.БЫЧКОВА: То есть за несколько недель? Это правда?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Где-то за две недели. Ну, может, три. Может, четыре, но не больше одного месяца. Принято было решение. Ну потому что поступило предложение. Во-первых, компания большая, международная, очень значимая, для российского рынка она будет значимой инвестицией. Ну, конечно, от тех денег, которые они предложили, тоже тяжело было отказаться, на самом деле. Ну и мы думаем, что передаем в хорошие руки, потому что эта компания будет являться, в общем-то, основой для развития их молочного бизнеса в 200 странах, где они сегодня присутствуют. Так что это хорошо. Наше имя прославится.

О.БЫЧКОВА: То есть «Пепси» хочет на основе «Вимм-Билль-Данна» развить молочный бизнес в большом количестве стран?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Да, во всех странах, где они присутствуют.

О.БЫЧКОВА: Каким образом?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: А легко. Потому что есть торговые марки, есть бизнес, есть готовые производства. На основе этого все можно сделать. Потому что у них это первый молочный бизнес. Хотя у них есть небольшой бизнес в Саудовской Аравии, но это несравнимо совершенно с тем бизнесом, которым пока владеем мы. Следовательно, это будет основанием для дальнейшей экспансии по всем рынкам, где они сегодня присутствуют.

О.БЫЧКОВА: Но «Вимм-Билль-Данн», конечно, очень большой и успешный, но он же не присутствует в этих 200 странах.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Он не присутствует, но благодаря им эта компания будет присутствовать везде. И наши торговые марки появятся везде.

О.БЫЧКОВА: То есть это все равно будет торговая марка «Вимм-Билль-Данн»?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Да.

О.БЫЧКОВА: И там будет только маленькими буквами написано, что это «Пепси Ко»?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, маленькими или большими, будет написано, конечно.

О.БЫЧКОВА: То есть вы будете приезжать в какую-нибудь совсем другую страну и будете там эту марку, которую вы сами придумали… вы сами ведь ее придумали?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Мы сами придумали.

О.БЫЧКОВА: Но она будет уже не ваша, с другой стороны.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, что делать. Ничто не вечно под луной.

О.БЫЧКОВА: Вам будет обидно?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, конечно, с одной стороны, я вам скажу, достаточно грустно. С другой стороны, жизнь идет, все изменяется.

О.БЫЧКОВА: Но вам просто хочется перейти на какой-то личный уровень?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я вам не могу сказать. Вы понимаете, я же не один, у меня партнеры. Очень тяжело сказать, что один что-то решает. Никто ничего не решает. Решает только сообщество, группа. Тем более, что мы перешли совершенно на другую орбиту, выйдя на американскую биржу. Следовательно, мы должны сделать все для того, что хорошо для компании. так что, если поступило такое предложение и мы от этого отказались, с другой стороны, это тоже такое решение, знаете, не совсем адекватное, потому что мы одни из учредителей, но уже нельзя мешать свое с общественным или общественное со своим. Это разные вещи. На той стороне стоят огромные инвестиции, инвесторов, институтов различных банков, частных инвесторов и так далее. Все, что будет хорошо для компании, все то, чего мы не сможем дать для компании, а сможет дать эта компания, это хорошо. И надо стремиться к этому, надо дать возможность компании развиться. Мы, конечно, дали бы ей возможность развиться и так далее, но, может быть, не в таких масштабах, как может данная компания. Это монстр, второй монстр в мире, а может, первый. Может, не первый, но и не второй. Вот так себя они называют.

О.БЫЧКОВА: Вот тут, кстати, есть у меня вопрос ровно на эту тему. Сейчас я его найду.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Так что, я думаю, то, что они сделают с компанией, это будет достойно.

О.БЫЧКОВА: Ну да. А с вашими партнерами вам легко удалось договориться? То есть кто кого убеждал? Или у вас было единое мнение на этот счет?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: А никто никого не убеждал, в общем-то. Было предложение с той стороны. Соответственно, каждый принял сам для себя решение. Никаких убеждений совершенно.

О.БЫЧКОВА: Вот спрашивает слушатель Макс, который прислал вопрос на сайт «Эха Москвы» в интернете: «Станет ли теперь Российский продовольственный рынок - в ещё большей степени ареной битвы Пепси и Колы в частности и крупных корпораций в принципе? Как вам кажется, кто умнее - вы, продав прозрачному западному концерну или Копейка, продавшаяся не Wallmart, а X5, что сделало владельцев Перекрестека и Пятерочки ещё ближе к фактической монополии в Центральной России?»

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, очень тяжело ставить эти две вещи на весы. Это разные совершенно категории. Но сказать, что выиграло. Выиграл он как покупатель, я хочу сказать, и думаю, выиграет. Потому что эта компания, опять-таки, вложит большие деньги в российскую экономику, вложит в сельское хозяйство. Чего нам не хватает сегодня? Нам не хватает производства самого.

О.БЫЧКОВА: «Вимм-Билль-Данну»?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Нет, вообще России. Не хватает производства, потому что, такой интересный факт – потребление повысилось, люди стали больше потреблять на 10-12%, ну, хотя бы в нашей отрасли, а производство вообще-то уменьшилось на 1-1,5% ввиду, опять-таки, того… ну, оно не должно было измениться, оно могло только чуть-чуть подрасти, но намного ниже, чем потребление, но в связи с этими пожарами, в связи с этой ситуацией экологической понесли определенные потери. И из-за этого, в общем-то… Опять-таки, нужно вкладываться больше в сельское хозяйство, больше в разведение коров, овец и так далее. Надо начинать этот бизнес, и нужны огромнейшие инвестиции. К сожалению, те инвестиции, которые сегодня производим мы на местном рынке своими силами, они еще не соответствуют тем требованиям, которые хотелось бы видеть стране. А вот эта компания может это сделать. И они ответственно подходят ко всему, они идут надолго. Там же нет одного хозяина. Там столько хозяев…

О.БЫЧКОВА: Она чудовищно огромная.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Да, там 60 миллиардов долларов оборот у компании. Это огромнейший объем. Эта женщина, Индра Нуйи, она считается одной из самых влиятельных женщин в мире. Очень мощная женщина. Мне удалось с ней познакомиться. Уже третий год мы знакомы. Она заставляет только восхищаться – насколько быстро она принимает решения, насколько она четко это все делает. Буквально она приехала, мы поговорили, и через несколько дней получили ответ, в тот день, в который она обещала. Так что достаточно серьезная компания и люди. Я думаю, наш потребитель от этого только выиграет.

О.БЫЧКОВА: А почему потребитель от этого выиграет? Дешевле?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: А потому что конкуренция… Да, дешевле будет продукция намного. Тем более, они войдут и в сельское хозяйство, нарастят объемы производства молока, за ними потянутся, я думаю, «Данон» как основные конкуренты на этом рынке именно по молочке, я думаю, что и «Кока-Кола» не отстанет, видя, как они входят в молочный бизнес, я думаю, надо им подтянуться. Мухтар Кент – тоже мой хороший приятель – руководитель «Кока-Колы», тоже его сейчас это задело как человека с востока. И я думаю, они сейчас будут состязаться на нашем рынке. И от этого выиграет только наша промышленность, наше производство и наш покупатель.

О.БЫЧКОВА: А это справедливо вообще, что на российском рынке в такой большой стране между собой соревнуются исключительно иностранные компании?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, справедливость, она такая вещь… Вот когда работает эта компания в России, она уже становится российской компанией. Возглавляя «РусБренд», я же вижу, я работаю со многими, там 55 компаний, из них, может быть, 10 российских, все остальные иностранные. Они становятся абсолютно российскими компаниями. Я понимаю, что там в больших показателях они записывают результаты там, у себя, но налоги-то они платят здесь и вкладывают эти полученные доходы здесь, и дивиденды, опять-таки, обычно не вывозятся из страны, а опять вкладываются. Так что, я думаю, это все настолько… Не должны об этом думать. Мы уже должны думать глобально. Большая компания уже везде присутствует, она уже везде своя. Если она присутствует в 204 странах, то чем она американская или канадская или какая-то еще? Где у нее прописка основная. Хотя управляет ею индийская женщина, индуска. В руководстве стоят люди с Ближнего Востока, с Дальнего Востока. Настолько интернационально все. Может, они говорят и понимают друг друга на английском языке, но у каждого есть свой еще язык. Я не вижу в этом никакой большой проблемы.

О.БЫЧКОВА: Ну, вот пишут, что те средства, в частности, которые будут получены от продажи «Вимм-Билль-Данна», вы предполагаете направить на совершенно другой проект, который связан с месторождениями торфа в Ивановской области.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я не могу сказать, что в Ивановской области или в какой-то. Тут вопрос таков. Он возник еще летом, когда столкнулись с этой ситуацией экологической.

О.БЫЧКОВА: Когда все горело?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну да, когда все горело. И оно горит, все время горит, иногда каждый год горит. Есть в этом проблема. Когда-то Россия добывала там 50 миллионов тонн, как я понимаю, Советский Союз. Как-то его употребляли, как-то сжигали. Потом там много болот было высушено. После этого остались засушенные территории, которые периодически начинают гореть. Если их опять залить водой, то получается проблема, потому что там уже мы столкнемся с другой экологической проблемой – это разные там малярийные насекомые.

О.БЫЧКОВА: А там начинаются болота?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Там начинаются болота и различные другие… эпидемии могут возникнуть и так далее. Следовательно, надо найти какое-то решение. Ну, для меня, опять-таки, я не хочу сказать что-то такого, но меня это задевает. В плане того, что, если можно что-то решить, то надо решать. Конечно, хорошо гоняться за прибылью. Но, опять-таки, погрузившись в это глубже, изучив это и поговорив, пообщавшись, поработав с людьми, которые в этом разбираются достаточно глубоко, мы понимаем, что можно что-то сделать. Во-первых, и экономически что-то получить, но и, получив согласие от различных власть имущих, я имею в виду, от губернаторов на местах, можно как-то заменить использование угля или солярки торфом как сырьем и как энергетическим материалом. Опять-таки, тут должен сомкнуться цикл. Цикл – это месторождение, а дальше котельные, которые можно будет использовать в этих целях. Если котельная будет государственная и она будет зависеть от того, захочет он принять мое сырье или не захочет, тогда это губительная вещь, никогда в жизни ничего мы с нее не получим. А если это будет в одних руках, следовательно, можно тогда перевести эти котельные на торф, и более дорогой уголь, который сегодня начинает пользоваться большим успехом и цена на него подросла, от 18-20 до 50 долларов стоит высокоэнергетический уголь, то это может уйти на восток или на запад, можно продать его и иметь совершенно иную доходность.

О.БЫЧКОВА: Ну, можно как-нибудь распорядиться.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Можно распорядиться. А здесь, если мы будем сами регулировать ситуацию, мы будем переделы иметь и котельные, мы, конечно, вложим определенные деньги и будем отапливать города поселкового типа или поселки городского типа где-то на 20-25 тысяч населения, то это все начнет решать определенные проблемы – экологические и экономические.

О.БЫЧКОВА: А почему вам дадут эти котельные?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Они нам дадут возможность – мы перерабатываем торф, собираем его, преобразуем его в тот материал, который будет хорошо гореть, и, конечно, он доходит до определенного сжатия…

О.БЫЧКОВА: Что-то рациональное.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Да. Дальше мы это везем на эту котельную, эта котельная будет сжигать, золу можно использовать, деньги можно собирать с населения, опять-таки, и этим покрывать…

О.БЫЧКОВА: А население будет платить меньше?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Меньше, я не могу сказать, но хотя бы не больше. Во-первых, вы понимаете, когда такая ситуация, когда может быть экологическое катастрофа, иногда государство должно и приплатить за то, чтобы убрать это болото, вычистить его и как-то привести в порядок. Мы не просим этого. Не надо нам платить. Но дайте нам тот же самый тариф, дайте нам эти котельные и дайте нам эти месторождения. Мы будем их осушать, мы накупим туда оборудования. Опять-таки, это возможно сделать только кластерами. Вот один эпизод, второй. Одно месторождение, второе, третье, и так по области может быть 10-15 месторождений, 10-15 котельных, и тогда решение вопроса будет уже глобальным.

О.БЫЧКОВА: Подождите, это очень интересно. Мы сейчас прервемся на несколько минут и более подробно поговорим на эту тему с Давидом Якобашвили в программе «Большой дозор».

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: Мы продолжаем программу «Большой дозор». У микрофона Ольга Бычкова. И мой гость - Давид Якобашвили, член совета директоров компании «Вимм-Билль-Данн». Мы уже поговорили про молоко и пепси-колу. Теперь перешли неожиданно к торфу, потому что это новый проект. Это ваш личный проект?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Это мой личный проект, но у меня есть группа…

О.БЫЧКОВА: Большая компания.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Нет, это не большая компания. У нас есть группа людей, энтузиастов, которые этим занимаются. Я думаю, наш энтузиазм не пропадет даром. Вот Ирина, например, пишет: «Какой торф сейчас в России, какие месторождения? В каком веке вы живете?» Ну вот когда мы летом, Ирина, тут дышали этим всем, мы тоже думали – в каком веке, черт побери, мы находимся, что все это горит и мы ничего не можем сделать?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну финны же справились, и шведы справились с этим. И мы должны справиться, я думаю.

О.БЫЧКОВА: А много, на самом деле, да? Ну летом, конечно, казалось, что просто все вокруг Москвы состоит из торфа. А на самом деле как?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Огромное количество болот и заболоченных местностей. Есть высушенные. Вот эти высушенные горят. Но, опять-таки, даже если одно болото горит, этого достаточно для близлежащего города, если ветерок подует, особенно в жаркую погоду. Надо находить решения. Если у государства нет денег это решать, надо решать самим. Мы энтузиасты. Мы умеем заниматься рекламой, я хочу вам сказать. Так что, я думаю, что мы прорекламируем это, начнем сами заниматься, и за нами пойдут последователи обязательно. У меня есть друзья, ребята когда-то занимались этим вопросом, известные достаточно ребята. Тот же самый Генералов Сергей, который тоже занимался этим вопросом. Если у нас получится, они все пойдут за нами.

О.БЫЧКОВА: Сергей Генералов тоже в компании с вами сейчас?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Нет-нет, я имею в виду, тот, кто с удовольствием занялся бы этим вопросом, кому интересно этим заниматься. Потому что обязательно кто-то должен заняться этим. Я понимаю, на это все скептически можно смотреть. Но сегодня наука так далеко пошла вперед, что из торфа можно уже делать газ и сжигать, это ж все делается уже.

О.БЫЧКОВА: Ну, это то, что называется альтернативное топливо.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Да, это альтернативное топливо. А почему вдруг американцы занимаются сланцами? Пошли и добывают газ из сланцев, хотя он дороже обходится, чем привезти, допустим, из России. Нормальные вещи. Надо пользоваться этим, надо решать вопросы. Если мы не будем решать, под лежачий камень вода не течет.

О.БЫЧКОВА: Я не поняла из ваших предыдущих объяснений, почему, собственно, вам кто-то должен отдать эти котельные, которые отапливают небольшие города?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Потому что должен быть замкнутый цикл. Если я буду только добывать торф и потом буду искать на рынке покупателя, у меня никто его не купит. Нас просто задушат, и все. Если у нас не будет место, где его сжигать и получать от этого определенную прибавочную стоимость и иметь возможность самим собирать эти деньги, значит, из этого ничего не получится. Значит, кто-то должен поступиться.

О.БЫЧКОВА: Я поняла это. Почему вам кто-то это отдаст, с какой стати?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Нет, не отдаст, так и не отдаст. В данной ситуации я понимаю, что в этих котельных находятся люди заинтересованные, которые собирают на этом какие-то деньги и имеют свой маленький бизнес на этом.

О.БЫЧКОВА: Они сейчас принадлежат частным управляющим компаниям. Или кому? Или государству?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Нет, они принадлежат ЖКХ. В областях они принадлежат местным хозяйствам. Я не знаю, кому. Будем считать, что они принадлежат государству. Иногда, может быть, они принадлежат частным компаниям. Ну хотя бы те, которые принадлежат государству, мы хотели бы взять, если мы решаем социальную экологическую проблему для местности или области или округа, то мы хотели бы взять весь замкнутый цикл в свои руки и начать вкладывать деньги. Не только деньги, но и мозги и человеческий потенциал. Следовательно, в это же самое время появляется и определенная занятость людей, и доходы в пользу государства в виде налогов.

О.БЫЧКОВА: Например, в Ивановской области, да? Почему Ивановскую область выбрали?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я не могу сказать, Ивановская или Владимирская, может быть. Мы ведем переговоры со всеми. Вижу понимание среди всех участников этого рынка, потому что они понимают, насколько тяжело сталкиваться с проблемой, которую мы имели этим летом. Та же самая Тверская область – один из зачинателей Дмитрий Зеленин этого всего дела. Владимирская область, Омская область, Воронежская область – Гордеев тоже готов этим заниматься, Ивановская. Все они готовы заниматься этим. Конечно, я поднимал вопрос в Москве по этому поводу, но, к сожалению, Москва (к радости) полностью работает на газе, и здесь переходить с газа на торф совершенно неуместно и немыслимо, экономически невыгодно. Но те области, куда не доходит газ и которые работают на солярке или на угле, это прямая экономическая выгода и экологическая выгода.

О.БЫЧКОВА: То есть вы в таком месте создаете производство, строите производство по переработке этого торфа и одновременно скупаете котельные?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Необязательно. Мы можем их брать в аренду. Налоги платить и так далее. В аренду берем и сами собираем, чтобы мы не зависели от того начальника котельной, который захочет у нас купить торф или у кого-то купит уголь. Он уже привык покупать уголь. Зачем ему покупать наш торф?

О.БЫЧКОВА: Он будет ходить по той же дорожке, да. А почему населению… Как вы объясните, например, людям (или совершенно не обязательно это делать?), что для них это тоже имеет смысл, помимо экологии? Вы говорите, что это не будет дешевле, да?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Но и дороже не будет. А что нужно объяснять населению в данной ситуации? Ему нужно получить тепло и заплатить за это деньги. Опять-таки, не выше. Я не хочу им поднимать тариф. Но зачем опускать тариф, когда я решаю экологическую проблему? Тогда, пожалуйста, доплатите мне из казны, чтобы я решал эту проблему. Или сами тогда очищайте эти болота и ройте и все делайте сами. Если не хотите инвесторов, ну не надо. Мы поедем куда-нибудь в другое место, что-нибудь вложим, взрастим, построим.

О.БЫЧКОВА: Сколько вы хотите вложить в это?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я рассчитываю где-то, если мы до 200 миллионов долларов вложим, то это получится уже такой, чувствительный вклад именно в развитие этого дела.

О.БЫЧКОВА: Это на какое количество регионов или точек, например?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Опять-таки, нельзя сказать. В нескольких регионах, конечно, надо будет вкладываться. Надо будет создать пример в одном, потом идти дальше и дальше. А за нами последуют другие пионеры.

О.БЫЧКОВА: Если захотят.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я думаю, захотят. Когда мы создавали сок, не каждый шел в соковое производство, а потом захотели.

О.БЫЧКОВА: Да, наверное.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Когда мы начали выращивать коров, то не каждый. Но тоже.

О.БЫЧКОВА: Это правда. А почему вам вообще пришло это в голову? Я понимаю, вы говорите, что вас это летом как-то все особенно задело. Понятно, что это проблема. Но это совсем другая сфера деятельности, нежели то, чем вы занимались до сих пор.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Был такой интересный фильм – «Великолепная семерка», и когда парня, который прыгнул на куст кактуса, спросили, зачем он это сделал, он сказал: «Сначала мне эта идея показалась очень заманчивой». Так что – абсолютно так.

О.БЫЧКОВА: Так, спрашивают люди, какие преимущества у торфа перед углем и газом.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Преимущества таковы. Теплоотдача в том переработанном торфе, который у нас есть, до 4,5 килокалорий на килограмм. В высококачественном угле – до 5,5-6 тысяч. Но КПД у торфа на 25% выше, чем у угля. Уголь полностью не сгорает в топке. Остается огромный пласт угля, который потом надо счищать. Торф при потреблении того же самого объема воздуха сгорает полностью, и эта зола еще может использоваться для удобрений. И так далее. Там есть куча всяких вещей, которые дают преимущества.

О.БЫЧКОВА: А деньги?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: А деньги – само собой. Опять-таки, при цене, когда уголь выше 40 долларов за тонну, то торф становится рентабельным и выгодным.

О.БЫЧКОВА: А сейчас сколько?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Сейчас уже больше 50 идет.

О.БЫЧКОВА: Ага. То есть дальше уже будет только дороже и выгоднее?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Да.

О.БЫЧКОВА: А тут еще пишут нам люди: «Дыму будет еще больше, чем в Лондоне в 19-м веке».

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, я думаю, что они ошибаются в данной ситуации, потому что сгорание происходит полное, никакого дыма там нет, это биологически совершенно чистый продукт. Это биопродукт, и экологически он соответствует всем требованиям европейским. Это раз. Второе – у нас есть еще фильтры, которыми мы отдельно занимаемся, которые поглощают до 80% угарного газа и углекислого газа. Это отдельная ситуация, которую мы также разрабатываем, вложили в нее деньги, и я думаю, мы очень хорошие результаты сегодня получим. До 80% мы полностью убираем из двигателей внутреннего сгорания и огромных труб. Очищаем окружающую среду.

О.БЫЧКОВА: Ну, то, чем вы пытаетесь заниматься, все равно это новые технологии, это современные технологии, это даже инновации, наверное, и экономические, и технологические.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, без этого не двигаться вперед, не будет прогресса никакого.

О.БЫЧКОВА: Ну это то, что обычно хуже всего получается в нашей стране.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, хуже всего получается, если нет желания. Опять-таки, есть желание –можно сделать. Люди создают все. Мы пришли сюда, чтобы строить, а не ломать.

О.БЫЧКОВА: Расскажите про нефть теперь. Компания «Башнефть», и все теперь об этом говорят очень громко, она все-таки пойдет к «Лукойлу» и «Роснефти»?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я не могу ничего сказать по этому поводу. Но я хочу сказать, что «Башнефть» на сегодня одна из самых быстро развивающихся нефтяных компаний, и добыча растет у нас просто быстрее, чем у кого-либо. Сейчас с последним результатом также по конкурсу «Башнефть» сегодня обладает огромнейшими ресурсами по переработке на 35 миллионов тонн. Сегодня, конечно, она чуть-чуть страдает от того, что нет самого производства. Это месторождение как раз сейчас получилось кстати. Мы будем его разрабатывать, будем обязательно идти вперед. Там потребуются определенные знания, инвестиции, человеческий потенциал. И я уверен, что эта компания в ближайшее время будет одной из ведущих компаний. Мы идем к вертикально интегрированной схеме. Мы занимаемся скупкой акций на компанию у тех или иных миноритариев, которые сегодня есть у компании, дальше мы думаем все время, даже с введением меня как независимого директора, как зам председателя совета директоров компании…

О.БЫЧКОВА: Это давно было?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Это было в пятницу. Ну, введение было раньше, летом я вошел в совет директоров, а вот назначение было в пятницу. Или избрание, скорее. Хочу сказать, что мы повысим уровень корпоративного управления в компании, уровень открытости. Хотя сегодня компания не котируется на биржах, но мы идем очень быстрыми темпами к тому, чтобы быть открытой полностью, доступной для наших инвесторов, прозрачной для всех наших партнеров, которые могут быть заинтересованы с нами вступить в какие-то взаимоотношения. Мы будем думать, и основная проблема у нас сегодня, как я уже сказал, это добыча. И я думаю, в ближайшее время мы также удивим наших инвесторов поступлением в наши активы новых и новых месторождений.

О.БЫЧКОВА: Но для этого нужны также крупные партнеры.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Не обязательно. Мы достаточно чувствуем в себе сил, и у нас хорошая экономика получается. Мы можем приобретения делать и сами. Дальше будет вопрос о партнерах. Но это будут отдельно решаться какие-то стратегические вопросы.

О.БЫЧКОВА: Так «Лукойл» и «Роснефть» - все-таки что?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Вы знаете, сейчас я не могу вам ничего сказать по этому поводу. Много есть толков и разговоров по этому поводу, но пока никаких решений по этому поводу не принято, даже комментировать не могу, потому что ничего не принято. Все, что творится вокруг нас, это разговоры вокруг нас. Мы сегодня нацелены и бизнес-план готовится исходя из того, что мы будем делать это сами. Разрабатывать вот именно это месторождение.

О.БЫЧКОВА: То есть вы считаете, что в принципе такая стратегия и траектория, то есть выведение компании в конечном счете на биржу, открытость, это то, что подтверждается вашим предыдущим опытом, вашей практикой?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Абсолютно, да.

О.БЫЧКОВА: Но это не очень такая распространенная схема, надо сказать, в стране.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Не очень распространенная, но она самая выгодная. С одной стороны, это моя практика. С другой стороны, в системе есть такая компания, как МТС. Так что опыта много, достаточно много с обеих сторон. Следовательно, я думаю, что мы придем к хорошему результату в ближайшее время.

О.БЫЧКОВА: Вы считаете, что это выгодно. А другие компании как-то очень часто придерживаются в России другого мнения и не торопятся на биржу. Почему?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Вы знаете, опять-таки, в молочной промышленности тоже не все бежали на американскую биржу торговаться.

О.БЫЧКОВА: Далеко не все.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Но видите, мы первыми прибежали, и получилось совсем неплохо.

О.БЫЧКОВА: А почему они не все бежали?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Это очень тяжело. Вы знаете, чужая душа потемки. Кому хочется лежать на печи и думать, что все придет само собой, а кто-то трудится с утра до вечера. Люди разные бывают. Я не хочу никому навязывать свой образ жизни, но мы считаем вот это правильным. Вот здесь мы сошлись с Владимиром Петровичем, и я с удовольствием примкнул к компании, потому что планы, которые я рисую для этой компании, я думаю, мы сходимся в этих планах совершенно, что из компании надо сделать конфетку.

О.БЫЧКОВА: А почему вообще вы примкнули к этой компании?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Вот из-за этого.

О.БЫЧКОВА: То есть трудно найти что-то общее между нефтью и молоком. Я понимаю, что то и другое кормит, но…

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Вы знаете, бизнес настолько многолик. Вот раньше, когда комиссарами посылали трудиться, кого-то на сельское хозяйство, а кого-то целину осваивать, а кого-то в металлургию, они что, проходили эти институты? Нет, не проходили. Просто бизнес – чем тебя движет просто, чего ты хочешь достигнуть, что-то сделать, что-то построить, что-то создать. А будет это в нефтяной промышленности или молокопроизводящей, все равно.

О.БЫЧКОВА: То есть делать из…

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Это же не хобби, это бизнес. Это ты должен создать, чтобы это заслуживало внимания и какого-то, может, одобрения. А вот есть свои вещи – вот я делаю свой музей, ну, это моя вещь, это мое хобби, это не бизнес. Я не продаю.

О.БЫЧКОВА: А вы его сделали все-таки?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, я вот сделаю, я думаю, до конца добью, хотя много было и будет еще всяких преград на пути. Но я все равно добьюсь своего.

О.БЫЧКОВА: Я верю, что вы добьетесь, но просто преграды же никуда не делись. Там какие были преграды?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, что не хотели давать возможность построить здание.

О.БЫЧКОВА: Построили?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Нет еще.

О.БЫЧКОВА: То есть, как были преграды, так и остались.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Как были, так и есть. Но ничего, мы справимся с этим.

О.БЫЧКОВА: Но это такая московская проблема типичная, да?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Местная проблема.

О.БЫЧКОВА: Да. То есть речь идет об огромной фантастической совершенно коллекции Давида Якобашвили. Сколько у вас сейчас там?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Около 8000 предметов.

О.БЫЧКОВА: И это предметы – это…

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Это музыкальные аппараты, самоиграющие аппараты.

О.БЫЧКОВА: Музыкальные старинные часы, шкатулки и так далее, куча каких-то артефактов, все невероятно красивое…

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Русская бронза там. Разные вещи такие.

О.БЫЧКОВА: А вы продолжаете собирать все это?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну, потихонечку, да. Как остановиться? Опять же, это же пристрастие. Это двигает. Я не знаю, как поесть. Это зависимость. Я думаю, что это зависимость, конечно.

О.БЫЧКОВА: Ну, то есть она в чем проявляется? Что вам нужно обязательно пойти и купить шкатулку?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Ну вот мне нужно что-то создать. Я хочу создать, я хочу это сделать. Я думаю, это зависимость определенного рода. Ну я не знаю, может, она хорошая, может, нет. Да, кстати, выставились мы в ДПИ, Музее декоративно-прикладного искусства, очень большим успехом пользуется. Даже сегодня я опять получил письмо – просим оставить.

О.БЫЧКОВА: А там что именно выставляется?

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Музыкальные автоматы и также фигурки и куклы, которые двигаются, самоиграющие такие. И детям очень нравится. Говорят – на время детских каникул просим оставить, потому что дети приходят, не выходят из залов, очень радуются. Вы понимаете, там всего 50 предметов.

О.БЫЧКОВА: Немного.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Совсем немного.

О.БЫЧКОВА: Но каждый предмет довольно большой.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Но всего 50 предметов. А если это музей, то должно быть все там.

О.БЫЧКОВА: Но вы ведь уже несколько лет пытаетесь построить.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я уже шесть лет пытаюсь. Эти круги ада я прохожу. Там на этой площадке шашлычная была. Сначала кто-то говорил, что туда ходил сам Высоцкий, в эту шашлычную. А потом оказалось, что шашлычную все-таки построили после смерти Высоцкого. Но на это ушел год. Потом сказали, что людям на Котельнической набережной не нравится, чтобы там был музей на этом месте, потому что из окон привлекательнее всего смотрится стекляшка шашлычная. Это тоже заняло еще один год. Потом решили, что надо отобрать, а инвестору выплатить подтвержденные его инвестиции и забрать в польщу Москвы. И так далее. К сожалению, все это мы проходили уже. Ну шесть лет! Я надеюсь, что мудрость все-таки возьмет верх и мы когда-то сможем преподнести нашим москвичам хороший музей с предметами, которых, на самом деле, нет в России в других музеях.

О.БЫЧКОВА: Ну, если вы выставите все, что у вас есть, то это будет, конечно, круто.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Да.

О.БЫЧКОВА: Тут люди спрашивают про торф. Давайте последние пару минут на вопросы на эту тему потратим. Борис спрашивает…

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Я с удовольствием про торф говорю, потому что, если у меня будут единоверцы, я думаю, мы должны решить этот вопрос. Потому что меня как руководителя комиссии по корпоративной социальной ответственности и демографии РСПП этот вопрос волнует. Я думаю, я его тоже добью.

О.БЫЧКОВА: Вот Борис спрашивает: «Во сколько обойдется переоборудование котельных под торф? Если брать в совокупности, экономически обосновано ли это?»

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Сейчас скажу. Если у вас есть месторождение, вы туда ставите оборудование, то с оборудованием, с машинами, со всеми тягачами и так далее, это где-то полтора миллиона долларов на месторождение, где вы сможете производить уже 60 тысяч тонн топлива. Дальше вы переделываете котельную. Котельную можно переделать от 20 тысяч долларов до бесконечности. Почему я говорю до бесконечности – что вы собираетесь совместить там? Первое – это или отопление самого города, или просто производство горячей воды, или вы там делаете мини- или макси-электростанцию. Опять-таки, все зависит от того, как вы хотите. Это может быть 20 тысяч долларов, а может быть и того меньше, чтобы только заменить там некоторые элементы, и она начнет работать. Или вы ставите хорошие установки, которые еще по ходу дела будут производить электроэнергию, которую также можно продавать населению или вывозить за пределы области. Вот это основные параметры. Так что тут вопрос экономики чисто в этом.

О.БЫЧКОВА: Вот Евгений вам пишет, что в Челябинске «800 котельных по области выставлено на реконструкцию» - это вам адресок.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Хорошо. Но где там болота? Главное – чтобы там болота были недалече, как 150-200 км.

О.БЫЧКОВА: Да, Евгений, ищите болота в Челябинске. На Урале их полно, по-моему.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Должны быть.

О.БЫЧКОВА: И в Ленинградской области еще тоже торфопредприятие ждет вас, пишут.

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Но мы сейчас сконцентрируемся вокруг Москвы, потому что Москва, где мы живем, вот здесь мы должны решать вопрос. В Челябинске есть свои ребята, которые могут работать и последовать нашему примеру.

О.БЫЧКОВА: Спасибо большое. Давид Якобашвили был сегодня гостем программы «Большой дозор».

Д.ЯКОБАШВИЛИ: Спасибо.