Роль институтов развития в кризисный период - Сергей Васильев - Большой Дозор - 2009-06-18

О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это программа «Большой дозор». В студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова. Это наш совместный проект «Эха Москвы» и газеты «Ведомости», которую представляет обозреватель Евгения Письменная. Добрый вечер.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Здравствуйте.

О.БЫЧКОВА: И наш сегодняшний гость – это заместитель председателя «Внешэкономбанка» Сергей Васильев. Добрый вечер вам.

С.ВАСИЛЬЕВ: Добрый вечер.

О.БЫЧКОВА: Мы будем говорить о том, как в условиях кризиса текущего чувствуют себя не только банки, но и то, что мы называем институтами развития. Но об этом несколько позже. Наш гость расскажет подробно, что это такое и какое отношение имеет «Внешэкономбанк» к этим институтам. Но вначале я хотела вас спросить вот о чем. Относительно свежая история. Она, правда, не российская, но громкая. Десять американских банков, которые получили помощь в рамках программы поддержки финансовых рынков, в обмен на свои привилегированные акции готовы вернуть эту помощь обратно. И хотя американские власти не очень сильно этого хотели, но, тем не менее, вопрос считается решенным – в течение нескольких недель они должны это сделать. Как вы думаете, свидетельством чего является эта готовность вернуть кредиты?

С.ВАСИЛЬЕВ: Хороший вопрос. Я думаю, эта готовность является свидетельством двух процессов. Во-первых, что кризис оказался не таким тяжелым и глубоким, как ожидалось, и то, что банки готовы вернуть помощь, говорит о том, что банки уже лучше себя чувствуют и, видимо, начинают выходить из кризиса. А второе, о чем говорит этот факт, это что бесплатной помощи не бывает, и когда государство дает помощь банкам, она для банков чего-то стоит. Когда государство дает помощь банкам, оно накладывает на них определенные ограничения. В частности, на уровень вознаграждения менеджеров и ряд других требований. И поэтому банкам не сильно удобно брать государственную помощь. Если они могут обойтись без госпомощи, то они предпочитают без нее обходиться.

О.БЫЧКОВА: Значит ли это, что также подвергается корректировке концепция о том, что в условиях кризиса и после него, когда все закончится, государства должны будут и станут сильнее вмешиваться в экономику и финансы? Может, и нет, на самом деле.

С.ВАСИЛЬЕВ: Я абсолютно уверен, что все вернется на круги своя. По крайней мере, в смысле национализации и приватизации. То есть идея о том, что все будет национализировано, не выдерживает никакой критики. Даже то, что будет или было национализировано в процессе кризиса, будет очень быстро приватизировано, как только кризис закончится.

О.БЫЧКОВА: Обратно?

С.ВАСИЛЬЕВ: Да.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Но у вас же тоже была такая теория, что вы можете плохие активы, которые попадают к вам, тоже забирать. Правильно?

С.ВАСИЛЬЕВ: Естественно.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Но с последующей продажей?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну а зачем же нам активы?

Е.ПИСЬМЕННАЯ: И вот скажите. Все-таки кризис сильно изменил ВЭБ. Когда его придумывали, создавали как госкорпорацию, предполагалось, что это банк развития, он у вас так и называется, то есть вы развиваете проекты. В кризис вы стали банком спасения. То есть именно ВЭБ принял на себя первый удар кризиса и именно ВЭБ стал проводником антикризисной программы во многом. Вы согласны с этим, так?

С.ВАСИЛЬЕВ: Насчет того, что банк сильно изменился?

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Да.

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, он изменился в двух отношениях. Во-первых, естественно, на ВЭБ было возложено очень много антикризисных функций. Мы ведем ряд антикризисных программ. И, естественно, в структуре баланса у нас собственно инвестиционные проекты стали занимать меньшую долю, хотя по объему они не уменьшились, просто наш баланс вырос чуть ли не в четыре раза за истекший год. В этом смысле сама структура бизнеса, сама структура баланса изменилась. Второе, что у нас изменилось, что это, конечно, было серьезным испытанием. Поручения правительства сваливались в одночасье. Закон принят 173-й по помощи предприятиям, скажем, 10 октября, мы первые кредиты по этому закону выдали через 20 дней. Это был сумасшедший дом, потому что мы должны были за это время собрать заявки, подготовить нормативные материалы, документы, по которым мы распределяем эти деньги и наконец выдать и довести эти деньги до получателей.

О.БЫЧКОВА: Потом на них же навешали всех собак.

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, знаете, такова судьба.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А это прецедент был?

С.ВАСИЛЬЕВ: Вы знаете, я долго работаю в государственных организациях, и в правительстве работал, и в Совете Федерации, и я не припомню, чтобы что-то в России делалось так быстро.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Так быстро. Там же первый кредит был стоимостью 4,5 миллиарда.

С.ВАСИЛЬЕВ: На самом деле, тут дело не в размере. Деньги-то нам выделили. Выделили деньги – это самое простое, вот ЦБ перевел нам деньги на счет, это займет один день, ну, может быть, два. А самое сложное – это по закону сделать всю процедуру, принять решение. У нас несколько коллегиальных органов обсуждают эти вопросы. То есть это все серьезно. То есть люди действительно работали до двух часов ночи. В этом смысле банк тоже изменился. Я думаю, что это, с одной стороны, было серьезным испытанием для коллектива. С другой стороны, мы вышли из этого процесса более зрелыми, возмужавшими, более квалифицированными, потому что любая новая задача повышает квалификацию персонала.

О.БЫЧКОВА: А потери какие?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, я бы не назвал это потерями, но мы потеряли темп развития нашего основного бизнеса.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: То есть вы стали банком спасения из банка развития?

С.ВАСИЛЬЕВ: Я не могу с этим согласиться. У нас все равно постоянно обсуждаются долгосрочные проекты инвестиционные. Это направление никуда не ушло, но количество людей в банке ограничено. Поскольку кризис, мы никого новых не набирали. То есть в три раза больше задач легло на плечи тех же самых сотрудников. Естественно, то, что не горело, чуть-чуть отодвигалось. Но сейчас мы намерены снова развивать нашу профильную деятельность, потому еще, что у нас, конечно, стало больше времени, потому что после того, как первый период прошел организационный, процесс запущен, технологии отработаны, в общем, теперь это требует гораздо меньших усилий – работать по отлаженной технологии, чем запуск новых процессов.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Мне еще вот что интересно. Сейчас уже понятно, самая лихорадка кризиса прошла, и я думаю, что все, что вы делаете сейчас, опять же, у вас квалификации больше, вы набрали… Была же история, что ваше руководство, Дмитриев подписывал это письмо, когда вы просили очень много денег, 950 миллиардов рублей, в уставный капитал, говоря о том, что если сейчас этих денег не будет, то, собственно, это угроза для самого банка как для банка развития. Вам дали не так много денег, 130, кажется.

С.ВАСИЛЬЕВ: Да.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Собственно, как вы свой баланс нашли? То есть вы приняли эту нагрузку, стали заниматься антикризисной деятельностью, и в то же время, как я понимаю, сейчас начинаете больше заниматься именно своими инфраструктурными проектами.

С.ВАСИЛЬЕВ: Все те антикризисные программы, которые были нам поручены правительством, все были профинансированы – либо правительством, либо ЦБ в конечном итоге. Естественно, когда мы аргументировали в пользу увеличения нашего уставного капитала, было понятно, что в период кризиса нельзя ни в коем случае останавливать проекты развития, потому что они сами по себе являются очень сильным антикризисным средством. Мы не будем, наверное, говорить о банках развития в других странах, но почти всюду наращиваются инфраструктурные инвестиции, потому что снижаются частные инвестиции в результате кризиса, и правительство считает, что для того, чтобы поддержать деловую активность, надо развивать проекты общественно значимые – дороги, строительство электростанций, все что угодно. Все, что нужно. Эти проекты не сворачиваются, а наоборот расширяются. Собственно, идея наша была в том, что в период кризиса мы тоже должны не сворачивать нашу деятельность по развитию инфраструктуры, а наоборот расширять. Ну, ясно, вы знаете ситуацию в бюджете. Сложно осудить правительство за то, что нам не дали тех денег, которые, с нашей точки зрения, нам нужны были для развития нашей инвестиционной программы, это понятно. Но сейчас мы будем работать в рамках тех ресурсов, которые у нас есть, и тех ресурсов, которые мы можем привлечь с рынка. Вот такой ответ.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Но с рынка вам удается привлекать?

С.ВАСИЛЬЕВ: Первый наш, я считаю, достаточно успешный опыт – это внутренние валютные облигации. То, что мы выпустили на 2 миллиарда долларов. И в принципе у нас лимит утвержден – до 10 миллиардов долларов. Это очень важно. Это, конечно, короткие деньги. Нам больше нужны длинные. Но это первый шаг.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А вы его уже как успешный оцениваете?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, мы разместились. Второе, конечно, важное направление – это работа с зарубежными инвесторами. И понятно, что с рынка деньги брать будет трудно. Мы об этом думаем. Но синдицированные кредиты или еврооблигации – в разгар кризиса эта задача очень сложная, и ресурсы будет недешевыми. Но мы идем на нетрадиционные источники. Например, вы наверняка слышали, что мы заключаем сейчас договор о совместном инвестировании с фондом «Ренессанс». Этот фонд довольно крупный : 800 миллионов вкладывают частные инвесторы, поддержанные Европейским Банком Развития и международной финансовой корпорацией, и 200 миллионов вкладывает ВЭБ. Я хочу сказать, что если бы не вошли в этот проект, его бы вообще не было.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Кстати, в начале кризиса, кажется, этот проект хотели остановить.

С.ВАСИЛЬЕВ: Нет. Я хочу сказать, что это не только первая операция такая в России, но она по инструментарию довольно сложная и по юридическим…

О.БЫЧКОВА: А цель какая, расскажите.

С.ВАСИЛЬЕВ: Это фонд инфраструктурных проектов. Как раз то, о чем я говорил.

О.БЫЧКОВА: То есть там что будет финансироваться?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, трудно сказать. Там будет некоторый набор инфраструктурных проектов, который будет управляться управляющей компанией этого фонда.

О.БЫЧКОВА: Ну типа?

С.ВАСИЛЬЕВ: Я не могу сейчас сказать. Это, скажем, могут быть аэропорты, морские порты, дороги. То есть тут у нас нет никакой жесткой привязки, но в принципе это полностью соответствует профилю нашего банка. Это то, о чем мы говорили сначала. На рубль денег, которые вкладывают в банк, будет вкладываться четыре рубля денег частных инвесторов.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Это вы так думали сначала.

С.ВАСИЛЬЕВ: Это была наша идея в рамках нашей стратегии. Но в данном случае на доллар наших инвестиций – четыре доллара. Это как раз то, за что мы, собственно, боролись. Это очень важно. Это рычаг привлечения частных инвестиций за счет средств, которые дает государство. То есть на один рубль государственных денег получается четыре рубля частных. Это очень хороший показатель, я считаю, особенно в условиях кризиса. Это то, на что мы хотим выйти. Второе направление – это сотрудничество с мировым банком. Мы получали довольно много денег у мирового банка в 90-е годы, а потом, когда было много собственных ресурсов, немножко это сотрудничество сократили. А сейчас есть возможность снова наращивать инвестиционное сотрудничество.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: То есть кооперация ВЭБ…

С.ВАСИЛЬЕВ: Да, с мировым банком. Там тоже достаточно сложные с технической и юридической точек зрения схемы, но в принципе да, на первом этапе может идти речь и привлечении 500-600 миллионов долларов из средств мирового банка.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Под конкретный проект.

С.ВАСИЛЬЕВ: На финансирование инфраструктурных проектов. Очень возможная вещь.

О.БЫЧКОВА: Но конкретных проектов, вы говорите, сейчас нет. А они когда должны появиться?

С.ВАСИЛЬЕВ: Вы знаете, я хочу сказать, что то, что мы даем эти 200 миллионов, это не проектное финансирование. Мы даем эти деньги в управление управляющей компании, и они уже будут выбирать те проекты, которые они смогут профинансировать по собственным критериям окупаемости, возвратности.

О.БЫЧКОВА: Вот я потребитель. Я спрашиваю: вот сейчас вкладываются деньги, а когда с ними будет происходить что-то конкретное?

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Я думаю, что если говорить о ВЭБе в общем, то речь-то идет о том, что ВЭБ делает инфраструктурные проекты и их много. Это просто частный случай, пример.

С.ВАСИЛЬЕВ: Нет, мы говорим не о том, куда мы инвестируем, а о том, как мы привлекаем деньги. Вот с этой точки зрения. Потому что надо понимать, конечно, если мы говорим о гражданах, потребителях, что эффект от этих инвестиций будет не так скоро. Это длинные деньги. Через 5-7 лет. Дороги и все это не за два года строится. Аэропорт реконструировать – это все длинные деньги. Но, с другой стороны, мы понимаем, что наше хозяйство, инфраструктура очень устаревшая во многих своих частях, она создана в советское время. Она постепенно изнашивается. И если мы не будем вкладывать, то со временем она разрушится, и мы останемся ни с чем.

О.БЫЧКОВА: Давайте подробнее о других проектах такого рода.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Ну вот, например, олимпийская стройка стала…

О.БЫЧКОВА: Это отдельная история.

С.ВАСИЛЬЕВ: Это отдельная история, но я хочу сказать, что это как раз то направление, которое стало у нас доминирующим, потому что оно суперприоритетное с точки зрения политики, конечно, и мы должны обязательно это все сделать. Мы взяли несколько крупных проектов, которые мы кредитуем. Это очень ответственное дело. Это, наверное, будет самый крупный куст проектов развития.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: То есть до кризиса вы не собирались заниматься Олимпиадой? Это как подарок кризиса, так скажем.

С.ВАСИЛЬЕВ: До кризиса была идея, что это будет финансироваться частными инвесторами. Но когда наступил кризис, выяснилось, что у частных инвесторов денег не хватит ни в каком варианте, что большие потери у частных инвесторов. Поэтому это было поручено нам, и мы вот всем этим занимаемся. Мы будем открывать финансирование скоро. Но это важный сектор, но понятно, что это вся инфраструктура – аэропорт, морской порт, горнолыжные комплексы. Если говорить о том, что мы делаем вне связи с Олимпиадой, то очень крупный проект – «Вода Ростова», который был запущен в прошлом году. Это реконструкция системы водоснабжения и канализации в Ростовской области. Это делается полностью на принципах государственно-частного партнерства. То есть заемщиком является частная компания, частный оператор. Мы не кредитуем региональные правительства, региональные бюджеты. Это очень важно. У нас есть частная компания, которая отвечает по обязательствам перед банком. Второй проект, который недавно одобрен, это участие банков реконструкции в строительстве аэропорта Пулково-3, новый терминал в Петербурге. Причем там еще даже неизвестно, кто будет строить, но мы обещали, что мы профинансируем в определенном объеме этот проект с победившей компанией.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: На самом деле, у вас много. У вас же и сельскохозяйственные…

О.БЫЧКОВА: Ну я говорю об инфраструктурных проектах. Ну, у нас есть ряд объектов в энергетике. Недавно был ввод первой такой станции в Москве – Коломенская. Это тоже наш проект. Большой проект был с РЖД в прошлом году утвержден. Это реконструкция восточного хода Транссибирской магистрали, Кузбас-Дальний Восток. В основном это было на реконструкцию дорожного хозяйства этой железной дороги. Вот такие крупные проекты в инфраструктуре.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Ну, может, мы перейдем к институтам развития?

О.БЫЧКОВА: Да, я тоже хотела предложить. Давайте поговорим об этом. Потому что вы уже сказали, что это крайне важная вещь для банка и крайне важная вещь для финансовой системы и для страны, безусловно. Вот что подразумевается, собственно, под институтами развития?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, я бы начал с истории. Это не теоретическая вещь, а это то, что существует практически во всех странах мира. Когда ряд стран развивающихся или даже развитых подступали к стадии индустриализации, выяснилось, что частный бизнес не может полностью решить проблемы инвестиций прежде всего в инфраструктурных отраслях, ну и в некоторых отраслях тяжелой промышленности. Просто капитала национального не хватает на эти отрасли. Вот не всегда эти страны хотели, чтобы эти инвестиции делались иностранными компаниями. Скажем, в России железные дороги, как вы знаете, строились за счет заемного капитала. Это тогда было приемлемо. А в других странах это было неприемлемо. Поэтому они создавали национальные институты развития, то есть специальные структуры, они могли называться банками развития, иногда это были банки развития, они имеют самые разные названия и самые разные конструкции юридические и самые разные способы работы. Но по сути это то, что должно исправлять неудачи рынка. То, что рынок не может реализовать, берут на себя институты развития. Если говорить о том, с кого мы брали примеры при создании банка развития в России, то это прежде всего немецкий банк развития – Сreditаnstalt fur Wiederaufbau, кредитное учреждение для восстановления народного хозяйства. Потому что это было создано в 50-м году, после войны, когда надо было восстанавливать разрушенную экономику Германии. В 52-м году подобный банк был создан в Бразилии, национальный банк экономическо-социального развития.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: У нас тоже можно сказать, что мы сейчас после войны.

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, у нас была совершенно другая судьба – у нам был Госплан, нам не нужен был банк развития.

О.БЫЧКОВА: А я думала, вы скажете – у нас был Госплан, нам не нужно было войны.

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, трудно сказать. Был такой же банк создан в Каире, тоже, соответственно, в 50-е годы, в Японии. Вот я сказал, что эти четыре банка были модельными, с которых мы создавали наш банк. Более того, я скажу, что немецкие эксперты активно участвовали в консультациях при создании банка.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А ваши сотрудники еще ездили в Китай, я так понимаю, на стажировки.

С.ВАСИЛЬЕВ: Да. У нас есть соглашение с китайским банком развития. Но надо понимать, что это пример менее характерный, потому что китайский банк действует в не совсем рыночной структуре. Он больше напоминает Госплан, на самом деле. Но мы активно сотрудничаем с банком развития Китая.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Но согласитесь, что ВЭБ – тоже не совсем рыночная структура все-таки, это госкорпорация.

С.ВАСИЛЬЕВ: Я имею в виду, что ВЭБ функционирует в более рыночной среде, чем банк развития Китая. Вот что я имел в виду.

О.БЫЧКОВА: Про госкорпорации мы потом отдельно спросим. Мы любим эту тему.

С.ВАСИЛЬЕВ: Да, я понял.

О.БЫЧКОВА: Вернемся. И все-таки – проекты. Кроме того, что вы перечислили.

С.ВАСИЛЬЕВ: У нас есть список приоритетов, у нас есть список направлений деятельности – это поддержка инфраструктуры, рациональное использование природных ресурсов, поддержка малого и среднего бизнеса, поддержка инноваций и поддержка экспорта продукции обрабатывающей промышленности. Но это традиционно набор направлений для банка развития. Я скажу, половина банков развития имеет именно такой набор приоритетов. То есть они должны финансировать инновации, промышленный экспорт, малый и средний бизнес, экологию. Это стандартный набор.

О.БЫЧКОВА: Это стандартный набор тем для комментариев разных экспертов и экономических комментаторов про то, где у нас все плохо.

С.ВАСИЛЬЕВ: Понимаете, судя по тому, что эти приоритеты есть и в других странах, в других странах тоже не очень хорошо. На самом деле, это те сферы, где частный капитал испытывает трудности. В инновации он не всегда идет – риски большие. В экологию почему не идет? Потому что дополнительные издержки надо нести. То есть это разумная инфраструктура идет, потому что очень длинные сроки окупаемости. Ты вкладываешь деньги на 10-12 лет. Это не всегда возможно для частного капитала. Это объективные причины. Малый и средний бизнес – да, крупные банки не хотят заниматься малым и средним бизнесом, нужны специальные меры, которые поддерживают кредит малого и среднего бизнеса.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Ну вот малый бизнес тоже на вас возложили…

С.ВАСИЛЬЕВ: Это на нас возложили, скажу, еще до кризиса. У нас это направление было озвучено как приоритетное еще до кризиса. Сейчас просто масштабы будут увеличены кратно. Просто реально выделяются большие дополнительные ресурсы под развитие…

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Ну вот как же такой большой банк будет работать с такими маленькими…

О.БЫЧКОВА: Подожди. Вот на этом вопросе мы сейчас сделаем небольшую паузу и небольшой перерыв на несколько минут в программе «Большой дозор», потому что как такой банк опустится до того, чтобы работать с малым бизнесом и, главное, знает ли малый бизнес, что с ним так интенсивно работают, вот это все мы продолжим спрашивать у нашего гостя – Сергея Васильева, заместителя председателя «Внешэкономбанка» - через несколько минут в программе «Большой дозор».

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: И мы продолжаем программу «Большой дозор». Сергей Васильев - заместитель председателя «Внешэкономбанка» - сегодня с нами в студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы». С нами – это с Ольгой Бычковой и Евгенией Письменной, специальным корреспондентом газеты «Ведомости», это наш совместный проект – «Эха» и газеты «Ведомости». Ну, мы начали говорить про малый бизнес.

С.ВАСИЛЬЕВ: Вы сказали, что у нас такой большой банк, и как же мы можем финансировать малый бизнес…

О.БЫЧКОВА: Это не мы сказали. Это малый бизнес все время плачет и рыдает.

С.ВАСИЛЬЕВ: У нас существует дочерний банк – Российский Банк Развития. Он небольшой. Все программы малого и среднего бизнеса идут через этот банк. Как это делается? Он не сам напрямую финансирует малый и средний бизнес. У него есть набор региональных банков, тоже небольших, которые уполномочены на работу по программам с малым и средним бизнесом. Российский Банк Развития как бы утверждает методологию – как отбираются кредиты, как определяются процентные ставки. И эти деньги направляются в регионы. Эта система впервые была опробована в России ЕБРР в 90х годах. Она очень хорошо работает. Мы и дальше будем продолжать работать с малым и средним бизнесом именно через этот Российский Банк Развития. Естественно, расширяя масштабы, потому что правительство выделяет деньги и дало очень четкие указания о необходимости максимального расширения кредитования.

О.БЫЧКОВА: Но оно уже не первый раз давало такие четкие указания, да?

С.ВАСИЛЬЕВ: Но в этот раз дало еще и деньги.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Сколько дали?

С.ВАСИЛЬЕВ: Программа прошлого года у нас была – 9 миллиардов рублей. Только на увеличении собственных средств РосБРФ выделено 30 миллиардов рублей в этом году. Вот масштабы. А реальный масштаб…

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А кредитов будет больше?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, правительство хотело бы, чтобы было 100 миллиардов. Я просто не знаю, сможем ли мы развернуться так вот резко – от 10 до 100. Мне почему-то кажется, что будет трудно развернуться. Но в принципе о динамике можно судить по этим цифрам.

О.БЫЧКОВА: Ну прорыв когда планируется такой, который будет видно всем?

С.ВАСИЛЬЕВ: Я думаю, что прорыв будет в этом году. Вы знаете, вот насчет всем – 10 миллиардов, конечно, это совсем мало, но и 100 миллиардов в масштабах нашей страны – не очень большая цифра. Вы просто посмотрите ВВП. Это будет ощутимо, но не думаю, что это решит все проблемы малого и среднего бизнеса. Наша задача не только в том, чтобы просто финансировать малый и средний бизнес, а в том, чтобы сместить финансирование от торговли, может, посреднической деятельности в сторону промышленности, малых промышленных предприятий, инновационной деятельности.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: То есть вы не каждому малому бизнесмену будете давать кредит?

С.ВАСИЛЬЕВ: Мы хотели бы изменить структуру. Потому что сейчас, к сожалению, большая часть кредитов идет в торговлю и в посредническую деятельность, в питание, что хорошо, конечно, но просто мы понимаем, что в значительной степени инновационный прорыв, не только у нас, но и в других странах, достигается не только крупными предприятиями, но очень часто мелкими и средними. И вот в этом направлении мы хотели бы сместить усилия наших уполномоченных банков.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А что вы имеете в виду, когда говорите «развернуться»? где вы эти деньги еще возьмете?

С.ВАСИЛЬЕВ: Есть еще вторая схема. Мы, выдавая кредиты этим банкам, потом есть схема, которая сейчас обсуждается ЦБ, что эти кредиты будут рефинансироваться ЦБ. Что очень важно. То есть эта сумма, которую мы инвестируем, может как бы несколько раз обращаться за счет того, что она будет рефинансироваться.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Это чтобы вас простимулировать давать деньги малому бизнесу?

С.ВАСИЛЬЕВ: Чтобы просто больше денег шло в малый и средний бизнес. Но это будут кредиты этих региональных банков.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А для каких-то регионов, например, у вас есть приоритет, что малый бизнес развивать на Ямале, например, а не в Москве? Нет?

С.ВАСИЛЬЕВ: У нас сейчас есть некоторая неравномерность в распределении денег, потому что в некоторых регионах есть достаточно большое количество банков, с которыми мы работаем, в других их меньше. Мы хотели бы, чтоб сеть этих банков была достаточно равномерно распределена по стране, чтобы эти деньги могли дойти до любого места, где в них может появиться потребность. Такая задача. А чтобы Ямал… Мы ж не знаем, где они нужны больше всего.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Я утрирую.

О.БЫЧКОВА: Нет, у нас нет специальных региональных приоритетов.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: В приоритете Дальний Восток сейчас.

С.ВАСИЛЬЕВ: Мы смотрим, что у нас на Дальнем Востоке мало полномочных банков, и задача – чтобы было больше таких банков и больше денег шло на Дальний Восток.

О.БЫЧКОВА: Госкорпорации.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Про госкорпорации пора спросить.

О.БЫЧКОВА: Давай.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: В адрес формы собственности госкорпорации очень много сейчас нареканий, в том числе и от юристов с президентского совета, и президент уже сказал, что госкорпораци не вечны, и, собственно, основное нарекание вот в чем. Будем говорить о ВЭБе, мы не будем говорить об остальном. Для вас извлечение прибыли не является приоритетом, для вас приоритет – это собственно достижение успехов для родины или работать на благо страны. Это, на самом деле, странный приоритет. При том, что вы все-таки банк.

О.БЫЧКОВА: Действительно.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: При том, что многие бизнесмены, которые получают у вас кредиты на рефинансирование, например, жалуются, что ВЭБ кредитует по очень высоким ставкам, при том, что вы являетесь госкорпорацией, а не коммерческой организацией. Вот как вы видите – все-таки может такое случиться, что ваша госкорпорация откажется от этой формы собственности и станет, например, обычным банком?

С.ВАСИЛЬЕВ: Во-первых, по поводу ставок. Я хочу сказать, что ставки наши всегда, и до кризиса, были ниже, чем рыночные, и сейчас они ниже, чем рыночные, хотя, конечно, выше, чем те, которые были до кризиса. То есть мы идем вместе с рынком, но ниже рынка.

О.БЫЧКОВА: Все равно противоречие существует - высокие ставки, все равно высокие, и служба родине.

С.ВАСИЛЬЕВ: Нет, вы знаете, я честно скажу, некоторые министры даже говорят, что раз вы банк развития, вы должны давать кредит под 3%. Такого не бывает. Мы понимаем, что если мы дадим кредит под 3%...

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А это министры для себя, что ли?

С.ВАСИЛЬЕВ: Для подшефной им промышленности или для подшефных объектов. Вот этого я понять не могу. Потому что инфляция у нас – 12%, может, 10%. Ясно, что кредит ниже инфляции – это субсидия. Мы в таком случае говорим: если вы считаете нужным помогать, вы субсидируйте ставку, пожалуйста, то есть мы даем под 10, а вы из бюджета. Как в аграрном комплексе. Вот это с точки зрения ставок. Теперь. В принципе, все банки развития, даже если они формально организованы как коммерческие общества, у них у всех прибыль не является целью их функционирования. У них у всех есть определенные задачи, которые поставлены законодательством. Они должны быть рентабельны, и мы должны быть рентабельны, но мы не должны гнаться за прибылью. Мы должны финансировать на том уровне, который окупает наши затраты. Вот основной принцип.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А вот эти братья, которые институты развития за рубежом, которых вы изучали, они же наверняка вполне себе рыночные структуры?

С.ВАСИЛЬЕВ: Нет, ни один из них не входит в систему ЦБ, например. Как и наш банк. Нигде нет частного капитала. Только сейчас в некоторых странах обсуждается вопрос приватизации будущей. Все они – государственные структуры. Мне не очень понятно, когда говорят «Вы корпорация». А если бы мы были стопроцентной акционеркой, в чем была бы разница?

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Тогда бы вы отчитывались, например, по…

С.ВАСИЛЬЕВ: Да мы и так отчитываемся, мы проходим международный аудит. Мы банк, который занимает деньги на Западе. Мы рейтингуемся агентствами, мы проходим аудит международный по международным стандартам бухучета. В чем разница? В управлении? Так у нас тот же самый наблюдательный совет, точно так же совет директоров, как в любой акционерке. У нас принцип написан – прозрачность. В законе написан принцип прозрачности. В принципе, мы можем даже больше информации выдавать публично, чем АО, потому что у нас нет коммерческой тайны.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Но у вас нет миноритариев. Ваш наблюдательный совет – это Путин и еще несколько министров, которые считают кошельком, собственно, ВЭБ.

О.БЫЧКОВА: Я просто хочу сказать, что никакой разницы между стопроцентной акционеркой государственной и госкорпорацией нет. Я могу объяснить, почему выбрана форма госкорпорации. Потому что преобразовать ВЭБ СССР, которым мы были до 2007 года, который представлял совсем непонятную юридическую форму, в АО можно было только путем приватизации. Это как минимум полтора года. Ничего страшного, но полтора года мы тратить не могли. Вот если бы мы по этому пути пошли, мы бы в кризис этого инструмента не имели, очень удобного для борьбы с кризисом. А он оказался очень удобным. Он и юридически очень удобен, и технически, технологически мы тоже выполнили все, что нам поручили. Это вопрос удобства, на самом деле. Я считаю, что есть существенные справедливые моменты в замечаниях юристов. Они правильно говорят – нужно унифицировать деятельность госкорпораций. Абсолютно справедливо. Нужны законодательно закрепленные критерии эффективности деятельности госкорпораций. Абсолютно точно. Но сейчас созданы госкорпорации, они работают в абсолютно разных сферах. Давайте обобщим опыт. Может быть, будет принят единый закон о госкорпорациях. Он унифицирует методы управления, отчетность, корпоративное управление.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: То есть вы не думаете, что госкорпорации в итоге превратятся в АО или в более понятную форму собственности, а просто…

С.ВАСИЛЬЕВ: Я могу так сказать. Чтобы превратить госкорпорацию в АО, по нынешнему законодательству ее придется ликвидировать и создать на ее руинах что-то новое, на что явно никто не пойдет. Или же надо менять Гражданский Кодекс, что тоже очень болезненно. Потому что госкорпорацию невозможно реорганизовать.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А Гражданский Кодекс – вы что имеете в виду? Что там надо поменять?

С.ВАСИЛЬЕВ: Он так устроен, что некоммерческую организацию невозможно преобразовать в коммерческую. Вот и все. Ну так устроено. И я хочу сказать, что когда многие говорят, что ГК легко поменять, я очень к этому отношусь с подозрением. Юристы очень болезненно воспринимают попытки менять ГК. Это своеобразная конституция гражданского общества. И вот такие конституционные законы очень трудно менять.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Опять же, Медведев говорил, что госкорпорации конечны. У вас в госкорпорации рассматриваются какие-то варианты развития, что вы через 10 лет, через 20 лет, через 100 лет…

С.ВАСИЛЬЕВ: На 10 лет даже мы не загадываем, потому что очень тяжелое время. я могу себе представить ситуацию, по которой после смены законодательства, скажем, лет через 5-7, мы можем быть преобразованы в стопроцентное АО. Но честно сказать, я не вижу никаких преимуществ в таком преобразовании. А приватизацию банка развития я просто не понимаю, честно говоря. Прецедентов таких пока в мире не было. И вряд ли это случится у нас.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Госкорпорации начинают у нас жить совершенно параллельной жизнью своей. Вы заключаете меморандум о сотрудничестве с госкорпорацией «Ростехнологии». Это тоже некоммерческая организация, состоящая из очень большого количества компаний, которые…

С.ВАСИЛЬЕВ: Женя, я не хотел бы говорить про «Ростехнологии». Я просто хочу сказать, что если АО заключает меморандум с АО, это нормально, а госкорпорация с госкорпорацией – это ненормально?

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Так они на конкурентном рынке существуют, а вы существуете на неконкурентном рынке. И вдруг две таких огромных махины…

С.ВАСИЛЬЕВ: И что мы делаем вместе такого плохого? Женя, что мы делаем вместе такого плохого?

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Вы создаете параллельную экономику.

О.БЫЧКОВА: А кто вообще знает, что вы делаете, собственно? Потому что проблема с госкорпорациями заключается ровно в этом.

С.ВАСИЛЬЕВ: Я могу так сказать. Опять же, я не понимаю. Я скажу – про РАО ЕЭС, когда оно существовало, что, больше знали, чем про ВЭБ?

О.БЫЧКОВА: Так его теперь и не существует.

С.ВАСИЛЬЕВ: Или про Газпром? Я вот не понимаю, почему привязываются именно к форме госкорпорации.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Потому что ВЭБ существует на деньги налогоплательщиков. Это наши налоги, которые мы платим, вам загоняют в уставный капитал, и вы кредитуете какие-то компании, какие-то предприятия ради родины.

С.ВАСИЛЬЕВ: Обращаю ваше внимание, закон о банке развития принят парламентом, который представляет налогоплательщика. Более того, в бюджете эта сумма была, уставный капитал не с воздуха же упал. Нам поставили задачу – вы должны так вложить, чтобы не потерять. Потеряем – будем отвечать. А как еще? а пока не потеряли, если мы приумножаем деньги, то все нормально с деньгами налогоплательщиков.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Я все-таки про «Ростехнологии» закончу. Я совершенно не хочу сейчас говорить о «Ростехнологиях», а о двух больших госкорпорациях. Вы сказали «Ну а что такого плохого мы делаем?» Вы делаете все прекрасно, но – вы берете у государства деньги налогоплательщиков, и они берут деньги налогоплательщиков. Вы их кредитуете, а они что-то строят.

С.ВАСИЛЬЕВ: Мы не кредитуем «Ростехнологии».

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Неправда. Кредитуете. Отдельные предприятия.

С.ВАСИЛЬЕВ: Послушайте. «Ростехнологии» - это холдинг.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Управляющая компания, да.

С.ВАСИЛЬЕВ: Мы кредитуем не предприятия, а проекты. У нас с «Ростехнологиями» даже не такое большое сотрудничество, как с авиационной корпорацией. Но это понятно. Тоже корпорация большая, тоже ряд проектов. Но мы кредитуем не целиком корпорацию, а отдельные проекты по созданию «Сухого», допустим, или еще что-то…

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Оборонные.

С.ВАСИЛЬЕВ: Да, это традиционно мы этим занимались, но это даже не так существенно. Нам предоставляют технико-экономическое обоснование, мы смотрим конъюнктуру рынка. Мы ж не будем кредитовать проект, просто потому что он принесен из госкорпорации. Мы кредитуем конкретные проекты, которые должны окупаться. Вот и все.

О.БЫЧКОВА: Можно закончить с этой темой и задать несколько вопросов про собственно деньги? Потому что пригласить в эфир банкира и не спросить у него то, что всегда спрашивают люди и продолжают это делать… Вот, например, сейчас найду… «В какой валюте сейчас надо хранить…» и так далее, чтобы деньги не пропали? Это вечный вопрос всех времен и народов, особенно времен кризиса, безусловно.

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, у меня рекомендации – хранить пропорционально в трех валютах: в рублях, долларах и евро.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Я думала, скажете – юань.

С.ВАСИЛЬЕВ: Нет. Вы попробуете их купить у нас. И, естественно, держать на депозитах в банках, чтобы они приносили процент. Не дома под подушкой, конечно.

О.БЫЧКОВА: Как вы думаете, если вспомнить про юань, когда юань станет такой валютой, которую можно будет купить везде, продать везде и вообще хранить под подушкой? Когда это будет иметь смысл?

С.ВАСИЛЬЕВ: Вы знаете, это зависеть будет очень сильно от развития не только экономической, но и политической ситуации в Китае. На самом деле, когда юань станет конвертируемой валютой… Потому что сейчас есть большие ограничения на обращение юаня на мировом рынке. Рубль сейчас – полностью конвертируемая валюта, и он потихоньку начинает попадать в обменники, например, в другие страны. А на конвертацию юаня есть еще даже формальные ограничения, на обращение юаня. Я думаю, что это, может быть, случится через 5, 7, 10 лет. Но это не значит, что юань заменит доллар. Это просто значит, что юань можно будет купить в обменнике и в России.

О.БЫЧКОВА: Нет, вы ж понимаете, что я спрашиваю не об этом.

С.ВАСИЛЬЕВ: А о чем?

О.БЫЧКОВА: А о том, придет ли когда-нибудь при нашей с вами жизни такое время, когда юань заменит доллар и люди будут биться не за доллар, а за юань в обменниках?

С.ВАСИЛЬЕВ: Нет, я думаю, что в лучшем случае он может стать третьей валютой наряду с евро. То есть – доллар, евро и юань. Это может быть.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: После евро?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, он может стать и более уважаемым, чем евро, может стать менее уважаемым, но я думаю, что мы идем к такой системе. По крайней мере, пока.

О.БЫЧКОВА: А чем вы объясняете такой безудержный оптимизм российского руководства по повод перспектив рубля как резервной валюты?

С.ВАСИЛЬЕВ: Вы знаете, я бы не сказал, что это оптимизм. Это некоторая задача, которую ставят. Я думаю, что она вполне решаема. Если мы с вами 10 лет назад сказали бы, что рубль станет полностью конвертируемой валютой в 2006 году, многие бы не поверили. А он стал полностью конвертируемой валютой в 2006 году. Это будет зависеть от того, насколько эффективно будет развиваться российская экономика, во-первых. Во-вторых, насколько эффективно будут развиваться наши финансовые рынки. Потому что это связано с задачей создания в России международного финансового центра. Потому что если в Россию придут международные капиталы и здесь начнется торговля, это будет очень сильный аргумент в пользу того, что рубль станет одной из резервных валют. Как в Лондоне, допустим, фунт, в Швейцарии франк. Они стали резервными валютами в значительной степени из-за того, что это мировые финансовые центры – Швейцария и Лондон. Вот это направление понятно. Надо будет поработать, но в принципе, мне кажется, направление правильное и задача поставлена реальная.

О.БЫЧКОВА: России сколько шагов осталось сделать до мирового финансового центра?

С.ВАСИЛЬЕВ: Больше, чем Китаю. В Китае уже есть две крупные финансовые площадки – Шанхай и Гонконг. А у нас Москва, я думаю, уступает даже Шанхаю.

О.БЫЧКОВА: Жень.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Я бы все-таки к ВЭБу хотела вернуться, если можно. Все-таки можно же сказать, что сейчас произошел некий поворот, что ВЭБ антикризисную часть закончил или будет доделывать в той части, которая уже на него возложена – продлевать рефинансирование? То есть что вы уже повернулись и опять стали тем банком развития, да?

С.ВАСИЛЬЕВ: Я бы даже так сказал – мы должны будем повернуться. Нельзя сказать, что у нас сейчас большой объем работ по антикризисным программам, но мы понимаем, что нам надо снова разворачиваться в сторону развития.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А вот вы сказали, что баланс вырос в четыре раза. Вот в балансе антикризисную часть можно назвать примерно?

С.ВАСИЛЬЕВ: Больше половины сейчас. Точной цифры не скажу, но больше половины. Но вы сами посудите. Я могу сказать, что наш собственный капитал – 10 миллиардов долларов, чуть больше. И чуть больше 10 миллиардов у нас только в одной антикризисной программе по рефинансированию западных долгов международных. Вот вам конкретный пример. И плюс еще – у нас в балансе два банка, «СвязьБанк» и «Глобэкс», у нас еще помощь фондовому рынку, у нас еще субординированные кредиты коммерческим банкам. То есть у нас сейчас все-таки доминирует…

Е.ПИСЬМЕННАЯ: То есть вы стали антикризисным агентом правительства, агентом по кризису?

С.ВАСИЛЬЕВ: Инструментом по борьбе с кризисом, я бы так сказал.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: И так им и будете продолжать быть? У вас сейчас не получается отдавать в рынок это все?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну почему? На самом деле, избавление от этих активов будет гораздо медленнее происходить, чем та скорость, с которой они к нам приходили, естественно, но по мере того, как кризис будет изживаться, естественно, и эта антикризисная программа будет уменьшаться в объеме.

О.БЫЧКОВА: Вы так говорите, как будто кризис уже почти изжился.

С.ВАСИЛЬЕВ: А вы помните наш первый вопрос? Про американские банки.

О.БЫЧКОВА: Да.

С.ВАСИЛЬЕВ: Вот так. Так что…

О.БЫЧКОВА: Ну а может, они неверно оценивают?

С.ВАСИЛЬЕВ: Может быть. Я просто говорю, никто этого не знает.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Но вам же тоже уже отдают некоторые деньги, кто взял?

С.ВАСИЛЬЕВ: Я бы так сказал – у нас не все берут. Они подают заявку, мы с ними начинаем обсуждать условия, и банки не все берут…

Е.ПИСЬМЕННАЯ: Они не берут, потому что говорят – вы злые, много хотите.

С.ВАСИЛЬЕВ: А даром помощи не бывает. Я говорю, мы сейчас кредитор последней инстанции. К нам приходят те, у кого действительно ситуация тяжелая, приперло. Мы ж не можем так свободно раздавать деньги. Зачем? Всем жесткие условия выставляются. Конечно. А как же? Они должны понимать, что кризис это не шутка.

О.БЫЧКОВА: А вы действительно верите, что такого, как было в начале этого года с кризисом, эмоционально и объективно тоже не повторится?

С.ВАСИЛЬЕВ: В первую очередь, эмоционально не повторится. Потому что это было неожиданно для всех. А сейчас даже если и будет ухудшение, а оно может быть, кто же знает, но население и власти будут лучше готовы к этому.

О.БЫЧКОВА: Если ухудшение будет, то по каким причинам?

С.ВАСИЛЬЕВ: Ну, говорят о кризисе неплатежей или плохих долгов банков, например. Я не скажу, что я в это на 100% верю, но отрицать это тоже невозможно. Вот для меня это вопрос открытый – будет или не будет.

Е.ПИСЬМЕННАЯ: А вы не собираетесь продавать акции компании, которые вы уже купили на 168 миллиардов, в антикризисную помощь?

С.ВАСИЛЬЕВ: Я должен сказать, что вообще эти акции куплены на средства Фонда национального благосостояния, которым управляет Минфин. Все, что мы будем делать с этим запасом, мы будем делать по указанию Минфина.

О.БЫЧКОВА: То есть если ты хотела спросить, не хочет ли ВЭБ нажиться на этом, то, видимо, ответ отрицательный. И на этом мы закончим. Сейчас ты нам расскажешь, что ты хотела спросить. И мы сделаем это, может быть, в следующий раз. Спасибо большое Сергею Васильеву, зампреду «Внешэкономбанка». Это была программа «Большой дозор».