Крепкий рубль: почему его не нужно бояться? - Евгений Надоршин - Большой Дозор - 2006-11-29
29 ноября 2006 года
21.07 - 22.00
Передача «Большой дозор»
В эфире радиостанции "Эхо Москвы" – Евгений Надоршин, главный экономист банка «Траст».
Эфир ведут Ольга Бычкова, Елизавета Осетинская (газета "Ведомости").
О. БЫЧКОВА: 21.07. Слово «прогноз» произнес наш гость. Сейчас все скажем последовательно, Евгений, секунду, сейчас будут вам прогнозы, еще как мы вас заставим это делать. Это Евгений Надоршин, главный экономист банка «Траст» в программе «Большой дозор» и Елизавета Осетинская, шеф-редактор газеты «Ведомости». Добрый вечер.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Добрый вечер.
Е. НАДОРШИН: Добрый вечер.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Спешит, спешит.
О. БЫЧКОВА: Спешит с прогнозами.
Е. НАДОРШИН: Да нет, я про погоду.
О. БЫЧКОВА: Про погоду? Нет уж, извините, вы сказали «прогноз», вы – главный экономист, сейчас мы вас будем спрашивать, сколько рубль будет стоить, сколько доллар будет стоить?
Е. НАДОРШИН: Я знаю, экономистов всегда об этом спрашивают.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Знаете, если назвать статью в газете «Ведомости» «Сколько будет стоить доллар?», обеспечено рекордное посещение за историю газеты. Но мы не пользуемся этими дешевыми трюками.
О. БЫЧКОВА: Так все равно правды не скажут, ты ж понимаешь.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Но главный экономист-то может сказать.
О. БЫЧКОВА: Сейчас мы будем его пытать.
Е. НАДОРШИН: Ну, в рамках его скромной компетенции.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну, конечно.
О. БЫЧКОВА: Ладно, ладно. У нас тема: «Крепкий рубль». Дело в том, что Евгений Надоршин – это тот человек, тот один из немногих, кто говорит, что крепкий рубль это совсем не так ужасно и не надо его бояться, и написал он об этом в газете «Ведомости». Это правда?
Е. НАДОРШИН: Ну да.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Нужно ли уже бояться? – написал Евгений. Курс доллара по отношению к рублю упал до уровня семилетней давности. Нужно ли уже бояться или можно еще подождать?
О. БЫЧКОВА: Значит, сегодня утром доллар продавали за 26.30 на ММВБ, кошмарный ужас. Все говорят о том, что укрепляется: раз доллар падает, значит, рубль укрепляется. Правильно? И Минэкономразвития представило доклад, где говорится, что реальный эффективный курс рубля вырос с начала этого года больше, чем на 8%. При том, что укрепление рубля к доллару оценивается в 12%, а к евро и то в 6,5%. Объясните вообще, что это значит, для начала, чтобы мы въехали в тему.
Е. НАДОРШИН: Ну, что значит реальное укрепление?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: И номинальное укрепление.
Е. НАДОРШИН: Реальное укрепление – это номинальное укрепление определенной валюты с учетом инфляции в той стране, по отношению к которой мы хотим посчитать реальное укрепление, ну и с учетом инфляции у нас, соответственно. То есть чем выше инфляция у нас, тем выше реальное укрепление нашей валюты. Чем быстрее рубль в номинальном выражении дорожает по отношению к какой-то валюте – ну, положим к доллару или евро, тем выше реальное укрепление нашей валюты. Чем больше инфляция у них, то есть, например, в США или в еврозоне, тем меньше реальное укрепление нашей российской валюты.
О. БЫЧКОВА: Вот слово «укрепление» само по себе имеет как бы такую положительную окраску: крепкий, сильный, все прекрасно.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Не гибкий, однако же.
О. БЫЧКОВА: Да, и вот когда речь идет о валюте, то тут все не так просто. Почему?
Е. НАДОРШИН: Да, действительно, вокруг этого термина много было споров, и до сих пор они есть, и не утихли, и многие говорят, что термин «укрепление» здесь совершенно неуместен и нельзя его употреблять в отношении валюты никак. Ну да, пример приводят достаточно замечательный. Вот, рубль, многие говорили до кризиса 1998 года, был жутко как крепкий, отчего же тогда он упал? От силы?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Есть синоним «сильный рубль», «сильная валюта».
Е. НАДОРШИН: Да, но это синоним, естественно.
О. БЫЧКОВА: А это синоним?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Увы, да. Увы. Да, сильная валюта – это валюта, курс которой, насколько я понимаю, высок по отношению к какой-то другой корзине.
Е. НАДОРШИН: Ну, дорогая. В нашем случае действительно можно говорить «дорогая», «удорожание». Крепкий – ну, так уж устоялось. Если хотите, это своеобразный профессиональный сленг. Каждое подразделение ученых, занимающихся определенной задачей, нарабатывают для себя сленг, на котором удобно общаться. Это, может быть, не самая удачная калька с английского языка с точки зрения русских синонимов, но тем не менее устоялась в определенной среде и используется достаточно широко. Крепкий не нужно понимать именно в смысле сильный, это не совсем правильно, крепкий в смысле дорогой. Логика здесь, скорее, вот такая, предлагаю вам его понимать в следующем смысле: крепкий рубль – это рубль, свойственный, скажем так, экономике, которая хорошо развивается и неплохо выглядит, потому что у слабых экономик валюта обычно не дорожает.
О. БЫЧКОВА: То есть у нас все в порядке?
Е. НАДОРШИН: Да. Вы представляете?
О. БЫЧКОВА: Нет, не представляю.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну, на самом деле-то давайте немножко копнем вглубь, потому что если представлять себе систему таким образом, что валюта сильная, ну, крепкая за счет того, что в экономике все хорошо, мы так до истины точно не доберемся. Вы могли бы изложить, собственно, а какие существуют плюсы от сильного рубля, как и любой другой валюты, и какие минусы? Может быть, тогда нам будет яснее – нам сейчас хорошо или плохо?
О. БЫЧКОВА: Надо нам бояться или не надо?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Главное, что для каждой специфической экономики, я так понимаю, эти плюсы и минусы могут действовать по-разному.
Е. НАДОРШИН: Да, и еще как по-разному, я бы сказал.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Так что давайте о плюсах и минусах.
Е. НАДОРШИН: Хорошо, давайте поговорим о плюсах и минусах. Ну, поскольку мы в первую очередь, скажем так, потребители, то я начну с простого, банального, родного. Все, наверное, так или иначе посматривали на поездки, в том числе на турпоездки за рубеж. Многие могли заметить, что чем крепче рубль, тем дешевле турпоездки в рублях, и это один из плюсов, между прочим. Нам становится дешевле потреблять иностранные товары.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Если ваша зарплата в рублях.
Е. НАДОРШИН: Ну да, но, скажем так, сейчас все больше и больше людей привязывают свои зарплаты либо сами, либо по воле работодателей, которые переходят на расчеты в рублях, именно к национальной валюте, то есть, скажем так, я полагаю, что сейчас это относится к большинству населения страны, хотя еще года три-четыре назад с уверенностью утверждать это было сложно.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Окей, смотрим на турпоездку, действительно она кажется дешевле.
О. БЫЧКОВА: Турпоездку относим в положительный стул, но турпоездка – это не каждый день.
Е. НАДОРШИН: Да, но к турпоездке нужно прибавить любые другие импортные товары, поскольку…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Вот, так, значит, это плюс для импортных товаров?
Е. НАДОРШИН: Конечно, конечно. То есть как бы любые другие импортные товары, которые мы подчас не замечаем – в отличие от турпоездки, поскольку она очевидно иностранное, такая импортированная, скажем, услуга по оказанию поездки за рубеж и предоставлению там некоего набора льгот в виде просмотра достопримечательностей или не важно чего еще – и товары подчас оказываются на нашем прилавке абсолютно с российскими ценниками, абсолютно просто с российскими сертификатами, со всеми российскими бирками, мы их уже подчас не замечаем, тем не менее на рынке столичных городов они в некоторых сегментах просто доминируют.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Импортные товары?
Е. НАДОРШИН: Да, да, импортные товары с российскими ценниками.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Пример?
Е. НАДОРШИН: Не вопрос. Мы можем найти текстиль, в значительной степени текстиль, многие сегменты легкой промышленности, импортная обувь, хотя и с российскими ярлыками, но изготавливаемая по заказам в Турции, а подчас иногда и в Италии, выдавливает местных производителей.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Или на Украине, в Румынии.
Е. НАДОРШИН: Украина и Румыния, пожалуй, меньше. Турция и Италия – это, пожалуй, такая своеобразная…
О. БЫЧКОВА: То есть они там купили детали, кожи, не знаю, пуговки, а сшили и продают уже здесь?
Е. НАДОРШИН: Ну, даже, скажем так, сшили там, привезли и продают уже здесь, то есть не всегда даже местные фабрики готовы и согласны шить здесь, та же самая ситуация с одеждой, со многими другими вещами. Если вы посмотрите на многие известные марки, особенно продающиеся на европейском рынке, что и там, за рубежом, и здесь они иногда прямо продаются вместе с «печатками» для российских сертификатов – там, в европейских магазинах лежат товары от «Хьюго Босс», я сам видел некоторое время назад, когда был в командировке в Германии.
О. БЫЧКОВА: Ну, это такой «Хьюго Босс» в кавычках.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ничего подобного.
Е. НАДОРШИН: Нет, это нормальный «Хьюго Босс», простите, абсолютно нормальный.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: «Хьюго Босс» и другие марки продаются, причем там по-русски может быть написано, где это сделано, и сделано совершенно вовсе даже не в Великобритании, а где-нибудь в Румынии, Болгарии…
О. БЫЧКОВА: Или Китае.
Е. НАДОРШИН: Да, рассчитано на рынки не только Европы, но и России в том числе, и надписи идут в том числе на русском языке.
О. БЫЧКОВА: То есть уважают они нас и наш крепкий рубль.
Е. НАДОРШИН: Да, и это благодаря крепкому рублю. Не будь крепкого рубля – такого роста импорта мы бы не увидели, скорей всего, на протяжении ближайших лет.
О. БЫЧКОВА: Да, это плюс, конечно, безусловный, который имеет…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Только мне кажется, что это минус. С моей точки зрения, это минус.
О. БЫЧКОВА: А я хочу сказать, что это плюс, который имеет симметричный минус, потому что отечественные производители при этом нервно курят в коридоре.
Е. НАДОРШИН: Да, к сожалению.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Смотрите, кто-то придумал марку, дешево разместил заказ, произвел товар и продал его вам, потому что вы этого сделать не можете, но у вас просто есть деньги, то есть вы сами не сделали, а это придумали, то есть предпринимательский талант проявили, собственно говоря, другие люди – какой же это плюс?
Е. НАДОРШИН: Нет, нет, я предлагаю посмотреть на это вот в таком разрезе, вот, смотрите, у вас есть деньги и, в принципе, вы можете сделать то, что вам сейчас привезли из-за рубежа, но вам не очень-то это и хочется, потому что вы можете сделать это, но стоить это будет гораздо дороже, и качество, возможно, будет лучше, но вы, в принципе, согласны и на то, что вам привезли, и вы готовы сейчас заплатить за это, привезенное вам, теми деньгами, которые у вас есть…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну, это философский вопрос, это вопрос отношения к жизни.
Е. НАДОРШИН: …поскольку вы в состоянии сделать нечто большее, например.
О. БЫЧКОВА: А можно от философских вопросов перейти к конкретному, практическому, жизненному, абсолютно всем понятному вопросу ровно на эту тему от Людмилы из Москвы на пейджер: «Господа, объясните, почему, хотя доллар упал на 12%, импортные эти самые товары, от электроники до одежды, не подешевели ни на процент? Что у нас за экономика такая?!», - восклицает Людмила.
Е. НАДОРШИН: Просто потому что значительная часть импортных товаров у нас импортируется с европейских рынков. Ну, может быть, не непосредственно с европейских рынков, но даже многие корейские, китайские, азиатские компании работают через европейские представительства с Россией и цены для России выставляются как для европейских рынков.
О. БЫЧКОВА: Так этот плюс ваш тогда вообще уже растаял, испарился.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: А я думаю, что, опять-таки, они проявили предпринимательский талант и решили, что зачем мы будем продавать дешевле то, что мы можем этим людям продать дороже, потому что у них укрепляется рубль и денег становится больше.
О. БЫЧКОВА: Ну, конечно.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Это плюсы проявления собственного предпринимательского таланта.
О. БЫЧКОВА: У нас в активе все равно остаются только турпоездки, ты чувствуешь?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Да.
Е. НАДОРШИН: Все-таки я хотел бы возразить – продать дороже можно только до тех пор, пока существует спрос. И хотя мы, скажем так, действительно отмечаем заметный рост евро по отношению к доллару, но рубль-то укрепляется, если помните, к бивалютной корзине. Центральный Банк, проводя свою политику по борьбе с инфляцией, укрепляет рубль не только к доллару, но и к евро, и соответственно, если бы ЦБ этого не делал, те же самые импортные товары на внутреннем рынке при прочих равных стоили бы в рублях еще дороже, то есть вот в чем, скорей, момент. Мы можем вернуться к плюсам укрепления, собственно говоря, поскольку я только начал, а вот так мы уже сместились.
О. БЫЧКОВА: Тот плюс – что могло быть хуже на самом деле.
Е. НАДОРШИН: Да, могло быть, гораздо, с точки зрения именно цены на импортные товары.
О. БЫЧКОВА: Мы вам поверим, конечно, на слово.
Е. НАДОРШИН: Нет, потом, я вам скажу еще очень важный момент – тот факт, что наше население обращает внимание на импортные товары, это говорит о том, что в экономике уже все неплохо, то есть на недешевые импортные товары, на те, которые выставлены в магазинах с дорогими ценниками.
О. БЫЧКОВА: Как это? Это говорит о том, что у нас с отечественной промышленностью все так себе.
Е. НАДОРШИН: Ну, не факт, не факт. Скажем так, у нас просто не было той элементной базы, с которой мы могли бы собрать аналогичные телевизоры. Начнем с того, что ее нужно было каким-то образом заполучить, и сейчас многие российские производства, в том числе в окрестностях Москвы и Московской области, занимаются сборочным производством. Например, те же телевизоры «Самсунг», подчас которые поставляются на российский рынок, собираются на том же заводе, где производятся некоторые российские марки, на одном и том же конвейере, причем из одних и тех же комплектующих.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Вы говорите о тех отраслях, которые ориентированы на потребительский спрос. Естественно, потребительский спрос – это прямая функция денег, количества денег. Денег много в экономике. Почему? Потому что нефть дорогая.
Е. НАДОРШИН: Нет, потому что ЦБ скупает валюту. Если бы ЦБ ее не скупал, денег могло бы не быть много.
О. БЫЧКОВА: ЦБ скупает валюту, потому что ее пришло много, потому что нефть дорогая.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Он скупает валюту все равно в результате того, что нефть дорогая, он вынужден это делать.
Е. НАДОРШИН: Да, это – уже да. Но тем не менее могло бы быть так, что нефть была бы дорогая, но денег в экономике чрезмерно много бы не было, то есть денег в экономике, тех самых денег, рублей, которыми мы рассчитываемся и в которых мы все больше и больше начинаем измерять свои жизненные стандарты и экономические показатели, их становится больше благодаря политике Центрального Банка, и это уже другое.
О. БЫЧКОВА: Но не у нас, заметьте.
Е. НАДОРШИН: Ну, как это – не у нас? В целом у страны, скажем так. Для экономистов, обращаю ваше внимание, абсолютно все равно, как бы у конкретного человека или не у конкретного, поскольку он привык считать чужие деньги, так что для меня как бы это благо.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: А что бы было, если бы ЦБ не скупал?
Е. НАДОРШИН: Могла бы быть совершенно другая ситуация и рубль мог бы стоить… Ну, допустим, действительно, сказки про 15-20 рублей за доллар могли бы стать абсолютно нормальной реальностью, если бы ЦБ не скупал валютную выручку, в значительном количестве приходящую в страну.
О. БЫЧКОВА: Вопрос с пейджера от Петра из Москвы, вопрос адресован «бойкому молодому человеку» – я напомню, что «бойкий молодой человек» на самом деле очень солидный господин Евгений Надоршин, главный экономист банка «Траст» – так вот, Петр просит уточнить тем инфляции в нашей стране, Евросоюзе и Соединенных Штатах: «Чем обеспечен наш крепчайший рубль и чем обеспечен доллар? Ха-ха».
Е. НАДОРШИН: Ну, насчет как бы того, чем обеспечен – это сложно сказать. Скажем так, рубль, с точки зрения золотовалютных резервов ЦБ, более чем обеспечен теми же самыми долларами, которых у Центрального Банка сейчас почти 280 миллиардов, и этого более чем достаточно для того, чтобы обеспечить состоятельность национальной валюты путем гарантии ее американскими обязательствами в денежных знаках. А касательно темпов инфляции, в России сейчас это около 10%, если мы будем говорить о последних цифрах, ближе к 9% с мелочью, 9,5%, ну, Центральный Банк на конец года ждет около 9%; Соединенные Штаты Америки – темпы роста цен ежегодны около 3%; Еврозона – чуть меньше, где-то 2,5%.
О. БЫЧКОВА: 2,6% там. Вот эта вот граница, которую не должны переступать в Европейском Союзе.
Е. НАДОРШИН: Ну, они всегда переживают очень, потому что в качестве целевой инфляции они вообще ставили себе 2%, но со времен создания Евросоюза у них ни разу не получилось выйти на этот ориентир, несмотря на все попытки Европейского Центрального Банка, поэтому, да, они, в общем, признаются, что 2,5% - это то, где им, скажем так, последнее время и пристало находиться, и чувствовать себя комфортно ниже этой границы – 2,1%, 2,2% – для них очень комфортно. Ну, соответственно, отсюда, кстати, и берется одна из причин значительного укрепления рубля. Эта разница в инфляциях – именно в реальном, не в номинальном выражении, то есть не сколько рублей за доллар, а в том самом реальном, который измерим покупательной способностью нашей валюты – рубль укрепляется за счет того, что у нас в стране цены растут быстрее и нам становится выгоднее покупать импортные товары.
О. БЫЧКОВА: Сергей из Подмосковья спрашивает на сайт «Эха Москвы» в Интернете – я обращаюсь к вопросам слушателей, потому что нужно понять, что нужно тут разъяснить, собственно говоря, людям: «Если посмотреть определение в справочниках, - пишет Сергей, - то получается, что укрепление рубля и высокая инфляция – вещи взаимоисключающие. Или я читаю не те книжки? Не могли бы вы разрешить это противоречие?».
Е. ОСЕТИНСКАЯ: У Евгения в статье был прекрасный пример с коробками спичечными. Вот вы расскажите на примере спичечных коробков как одно зависит от другого?
Е. НАДОРШИН: Хорошо. Но тут просто путается несколько моментов. Давайте я сначала откомментирую, потом я расскажу, если угодно. Итак, соответственно, что касательно укрепления рубля и инфляции: я вам сказал, из чего состоит показатель реального укрепления рубля, и инфляция в него входит; и чем больше наша инфляция, тем больше реальное укрепление рубля, это получается из формулы прямым счетом, то есть здесь нет как бы никакого секрета и никакой тайны – если что, на сайте ЦБ лежит соответствующая методология, в которой все прямо четко описано.
О. БЫЧКОВА: Но это, кстати говоря, к слову, минус.
Е. НАДОРШИН: Минус чего?
О. БЫЧКОВА: Минус в плюсах и минусах, которые вы перечисляете.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Что если высчитывать обратно, то выяснится, что в этом укреплении реальном существенная часть инфляции.
Е. НАДОРШИН: Ну да, я так, собственно, и говорил, и в статье своей я так говорил, и когда сравнивали с юанем я так говорил.
О. БЫЧКОВА: Инфляция – это то, что мы не любим.
Е. НАДОРШИН: Я не устаю повторять, что основной успех, в частности, если мы хотим побороть тенденцию к укреплению рубля, которая многим не нравится, это просто подавить инфляцию. Собраться один раз, принять серьезные усилия. Примеры исторические, в общем, есть. Не обязательно действовать с помощью укрепления рубля собственно в номинале.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну вот насчет собраться один раз – уже столько раз собирались, как-то все…
Е. НАДОРШИН: Ну, я хочу сказать есть довольно неплохие примеры. Та же Южная Африка, между прочим. Мы вот привыкли смотреть на пацанов, так сказать, посолидней, а, между прочим, среди развивающихся рынков есть успехи, ну, просто невероятно впечатляющие своими масштабами, скажем так. Южная Африка практически в пределах двух-трех лет, приняв четкое решение таргетировать инфляцию, так сказать, стремиться снизить ее и свести на определенный разумный уровень, добилась ее снижения с почти 10% до 3%, чего мы не можем добиться уже на протяжении очень продолжительного периода времени.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Кстати, открою вам небольшой секрет: завтра в газете «Ведомости» выйдет статья, в которой будет говориться о том, что ЦБ, скорее, хотел бы отказаться от жесткого таргетирования инфляции на нижних уровнях. Во всяком случае некоторые чиновники ЦБ высказывают свою личную позицию на этот счет.
О. БЫЧКОВА: То есть в смысле отпустить, пускай растет?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Они считают, что Россия не доросла до того, ну, или, может быть, общество не доросло или экономические власти не доросли до того, а, может быть, и экономика сама, чтобы монетарные власти могли таргетировать инфляцию: вот поставить себе цель 4% и держать.
Е. НАДОРШИН: Ну, тогда я говорю, им придется дать, допустим, какие-то объяснения, почему у ЮАР, которая, в общем, едва ли находилась в лучшей ситуации с точки зрения экономики лет пять назад, когда они взялись за эти задачи, все получилось. Ну да, можно, конечно, валить все на цены на нефть, но уж неготовность экономики – простите, у нас запас все-таки побольше, чем у Южной Африки был. И, более того, такие успехи есть – ну, с некоторыми оговорками – в Восточной Европе, Словакия вступает в Евросоюз, довольно быстро взяла свою инфляцию под контроль – с 10% до 3%, опять же, за несколько лет. Довольно мощные усилия страны. Примеры есть, вопрос в том, какие усилия вы готовы в это положить и какие группировки, скажем так, какие элементы бизнеса готовы сотрудничать в снижении инфляции и какие элементы населения готовы в этом сотрудничать, а какие не готовы.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Но есть ли у вас реальная воля на то, чтобы убедить бизнес так или иначе следовать этой политике на самом деле?
Е. НАДОРШИН: Ну, в рамках своих скромных возможностей я прилагаю все усилия для того, чтобы объяснить, что пагубно на самом деле не укрепление рубля, о котором сейчас говорят, в том числе и для промышленности, а в первую очередь те самые… Дело в том, что ведь в промышленности ситуация еще хуже, чем с потребительскими ценами: темпы инфляции в промышленности уже несколько лет сильно выше, чем темпы потребительской инфляции, а это значит, что для них издержки растут гораздо быстрее, чем показывают вот эти показатели, зачитанные в начале программы, собственно, ориентированные…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: А это вы о чем, о тарифах?
Е. НАДОРШИН: Нет, почему? Об индексе цен потребителей. Индекс цен потребителей в 2004 году 28% с лишним, а инфляция…
О. БЫЧКОВА: Это что значит?
Е. НАДОРШИН: Это значит, что прирост был в два с лишним раза больше инфляции. Для них это чистый рост издержек, особенно для тех, кто работает на внутренний рынок.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Подождите, индекс цен промышленных…
Е. НАДОРШИН: Индекс цен потребителей. Индекс цен потребителей промышленной продукции, если хотите.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Потому что есть индекс потребительских цен, что, собственно, эквивалентно инфляции, это другой показатель.
Е. НАДОРШИН: Да, да, но инфляция, понимаете…
О. БЫЧКОВА: То есть это то, по каким ценам промышленность покупает себе сырье и все на свете?
Е. НАДОРШИН: Например. А переложить на потребителей, если они работают на внутренний рынок, поскольку там цены растут заметно медленней, эти издержки они в принципе не могут, вот в чем, например, ситуация с проблемами в промышленности.
О. БЫЧКОВА: Ну так что ж хорошего-то тогда?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Еще один минус нашли.
О. БЫЧКОВА: Это минусище просто гигантский.
Е. НАДОРШИН: Я согласен, но, собственно, я говорю, пока я даже толком не систематизировал плюсы и минусы, поскольку поступающие вопросы, они постоянно нас так разбрасывают. Давайте вернемся, может быть, к реальному укреплению рубля, о чем была речь, о том, связаны они напрямую с инфляцией или обратно связаны. Значит, по поводу прямого счета я сказал. Давайте поговорим о том, собственно, что часто подразумевают под политикой Центрального Банка, которую он проводит в последние годы, особенно активно в 2006 году, это прямо явно было выставлено напоказ, а именно Центральный Банк укрепляет рубль в номинальном выражении – ну, как он называет, к бивалютной корзине, то есть корзине, состоящей из доллара и евро – для того, чтобы добиться снижения инфляции. В чем здесь трюк? И здесь начинает играть, собственно, наш пример с коробком. Соответственно, что мы имеем? Предположим, начальная ситуация: у нас 30 рублей за доллар номинальный обменный курс и коробок спичек в России, предположим, тоже стоит 30 рублей или, соответственно, американский коробок спичек стоит доллар. Пусть у нас вот такая ситуация есть на начало, на первое движение. После этого Центральный Банк укрепляет национальную валюту и мы получаем 25 рублей за доллар – курс, который случился после действий Центрального Банка. Что происходит? Российский коробок спичек по-прежнему стоит 30, здесь ничего не поменялось, но доллар, который раньше стоил 30 рублей за доллар, теперь стоит 25, и, следовательно, американский коробок спичек, стоивший раньше 30, стоит теперь 25. И если раньше российскому потребителю было абсолютно все равно, какой из двух коробков купить и у российского производителя оставались хоть какие-то шансы, то сейчас выбор однозначный – он не в пользу российского производителя. И, верно, для российского производителя это минус, для потребителя это плюс. Но, соответственно, ситуация здесь, опять же, какая? Не нужно, может быть, путать этот момент.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Но вы говорите, что инфляция замедляется?
Е. НАДОРШИН: Да, да, в идеале, естественно, происходит что – мы видим замедление инфляции. Почему? Госкомстат замечает, что в рознице остались одни американские коробки, и если раньше он вносил туда 30 рублей – в место, где он считал коробок спичек в инфляции – теперь он вносит 25 и, естественно, он видит колоссальное снижение потребительских цен, и он рад – инфляция замедляется. Более того, местный производитель, и это уже плюс, он вынужден реагировать на неблагоприятную ситуацию, с которой он столкнулся, его коробки спичек никто не покупает, они никому не нужны: он либо снижает на них цены, отказывается от определенной прибыли…
О. БЫЧКОВА: В ущерб себе, может быть.
Е. НАДОРШИН: Не факт, в большинстве случаев, когда экономика развивается довольно долго и довольно приятно, производители имеют возможность не только поднакопить хороший жирок в виде предыдущей прибыли, но и сами закладывая изначально довольно приличную норму прибыли, соответственно, ему есть обычно с чего снижать, это первый момент. И второй момент, он начинает закупать – то, что мы сейчас наблюдаем очень сильно и очень хорошо – импортное оборудование, которое для него тоже подешевело. Ведь то же самое, что мы говорили про коробок спичек, можно сказать и про станки. Если раньше российские станки, допустим, были в одинаковую цену с импортными станками, ну, предположим, безотносительно качества, то теперь импортные станки значительно подешевели, а если принять во внимание сильное технологическое производство, очень часто не только в потребительских, но и в промышленных технологиях импортного оборудования, то не очень удивительно, что сейчас оно растет просто колоссальными темпами, сильно опережая потребительские импорты, составляя в торговле с некоторыми странами больше половины импорта. И это факт, то есть в 2006 году наметившийся явно и очевидно: производители сами, как и потребители, пользуются выгодами более дорогого рубля и завозят к себе в больших количествах импортное оборудование, тем самым производя то, с чего мы начали наш разговор про телевизоры.
О. БЫЧКОВА: Но тогда производители российского оборудования, опять-таки, продолжают нервно курить там, где они это делали.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Зато мы будем делать два коробка в минуту вместо одного.
Е. НАДОРШИН: И насчет производителей российского оборудования – есть тоже возможность отыскать плюс в укреплении рубля и, если хотите, я скажу, где.
О. БЫЧКОВА: Сейчас скажете. Не сейчас, а через несколько минут. У нас краткий выпуск новостей, очень маленькая реклама, потом продолжим программу «Большой дозор».
НОВОСТИ
РЕКЛАМА
О. БЫЧКОВА: 21.35 в Москве. Мы продолжаем программу «Большой дозор». Мы говорим о том, что такое крепкий рубль. Мы говорили первоначально, почему его не нужно бояться, теперь я предлагаю переформулировать тему, потому что мы обсуждаем плюсы и минусы всей этой истории. Пока Евгений нас не убедил, да, Лиза? Скажи.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Да пока мы плюсов как днем с огнем…
Е. НАДОРШИН: Да ладно, я, по-моему, нашел, как минимум, по одному плюсу.
О. БЫЧКОВА: Ну, несчастные эти турпоездки, а все остальное под большим вопросом.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Да, а вот промышленность наша, которая делает два спичечных коробка…
О. БЫЧКОВА: Пара реплик с эфирного пейджера, я напомню, 725-66-33, и СМС +7 985 970-45-45, Филимон из Москвы, не в тему, но замечательная совершенно реплика: «Деньги обеспечиваются товаром, а рубль обеспечен нефтью – плавает, как корабль в нефтяном море. Когда нефть подешевеет, корабль сядет на дно».
Е. НАДОРШИН: Нет, но золотовалютные резервы…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: А говорят, что экономика – не поэтическая сфера деятельности.
О. БЫЧКОВА: Еще как.
Е. НАДОРШИН: Корабль сядет на золотовалютные резервы…
О. БЫЧКОВА: На рифы сядет.
Е. НАДОРШИН: И причем не просто сядет, а как на реактивный двигатель, я бы сказал, поскольку этих резервов у нас сейчас весьма и весьма много, мы третья страна в мире по золотовалютным запасам после Китая и Японии и, следовательно, в значительной степени США сейчас начинают зависеть от нас и от того, во что, например, Центральный Банк Российской Федерации предпочтет завтра вложить свои резервы. И если это будут не доллары, американской экономике будет весьма неприятно.
О. БЫЧКОВА: Звучит просто сказочно.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: А наш корабль что – взлетит вместе с «Летучим голландцем»? Кстати, видите, «голландская болезнь» у нас на лице.
Е. НАДОРШИН: Ну, раз он уже плавал в нефтяном море, почему нет?
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Александр Васильевич слушает нас, как он пишет, и приходит к выводу, что у нас действительно неплохо только потому, что могло бы быть и хуже, а коль может быть хуже, значит, так и будет, написал Александр Васильевич.
Е. НАДОРШИН: Нет, ну, вы знаете, это можно сказать всегда, то есть как бы неплохо, хотя бы уже потому, что всегда могло бы быть и хуже. Я, признаться, не знал и не хочу знать такой ситуации, когда…
О. БЫЧКОВА: Да, знаете такой анекдот про оптимиста и пессимиста?
Е. НАДОРШИН: Да, да, наполовину полный, наполовину пустой…
О. БЫЧКОВА: Нет, когда один говорит, что уже все совсем плохо – это пессимист, а оптимист говорит – нет, нет, будет еще хуже. Ирина спрашивает: «Можно ли считать, что непроизводственный сектор живет за счет производственного?». Вот это резонный вопрос, мне кажется.
Е. НАДОРШИН: Ну, нет, скорее, они живут сами по себе. Непроизводственный сектор в значительной степени – ну, сложно сказать, что вы имеете в виду под непроизводственным сектором, но, положим, сектор услуг – он в значительной степени ориентирован на внутренний спрос и живет он, может быть, и благодаря ценам на нефть, но сказать прямо так чтобы он жил за счет – ну, нет, скорее, то есть уже давно сектор услуг и сектор непроизводственный, в том числе, например, артисты, выступающие в театре, считается в том числе и производственной силой, это со времен Фридриха Листа, простите, с 1896 года.
О. БЫЧКОВА: Да Бог с ним, с Фридрихом Листом, но на самом деле вы же сами только что говорили, что те, которые покупают за границей, продают в России, вот они как бы…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: В какой-то степени они все живут за счет – я не оригинальна – за счет одного производственного сектора – нефтегазового…
О. БЫЧКОВА: Это там, где плавает корабль как раз.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: … там, где плавает корабль, именно, и на том рифе, на котором мы сидим, потому что все это количество денег создается этим сектором, это наше глобальное конкурентное преимущество в мире, мы этот ресурс продаем в мир и оттуда получаем, с этим не поспоришь. Другое дело, что ритейлу абсолютно все равно – товары импортного производства или российского, он продает… «Ашан» – какие товары у него лежат на полках? В этом смысле он совершенно независим.
О. БЫЧКОВА: Ну, укрепление рубля и отечественный производитель – это важная тема, давайте к ней вернемся.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Я хотела напомнить о том, как один из отечественных производителей, Олег Дерипаска, который помимо алюминиевых заводов по всему миру еще и владеет в России газом, с которым никак сделать ничего не может пока, так вот он напомнил Владимиру Путину о том, что с укреплением рубля все как-то нехорошо и вообще не надо бы его слишком сильно укреплять, о чем президент сказал…
О. БЫЧКОВА: Президент сказал «да, не надо».
Е. ОСЕТИНСКАЯ: …впоследствии руководству ЦБ и вообще финансовым властям: не надо укреплять. Так вот, есть промышленность и есть промышленность.
Е. НАДОРШИН: Ну, хорошо, значит, мы вернемся к теме насчет того, как она влияет положительно на производителей российских станков, я об этом помню, а сейчас мы тогда ответим на более такой злотрепещущий вопрос относительно того, что есть промышленность и есть промышленность. Ну да, действительно она есть. Но, скажем так, к счастью для господина Дерипаски на сырьевой сектор влияние укрепления рубля сказывается в наименьшей степени благодаря тому, что очень благоприятные цены на нефть на мировых рынках, и не только на нефть, но на металлы и на газ в том числе, они с лихвой компенсируют, в том числе и ему, вот эти самые издержки от укрепления национальной валюты, поэтому, скажем так, он ходит далеко не в самых пострадавших в этой ситуации.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Знаете, почему? Это потому что у него много активов, потому что у него на производственные активы, я имею в виду машиностроение и автомобилестроение, приходится маленькая часть его бизнеса. А если вы возьмете «АвтоВАЗ» и «Рособоронэкспорт», которым сейчас он косвенным образом управляет, то им значительно хуже приходится в этом смысле.
Е. НАДОРШИН: Ну вот как раз касательно машиностроения и автомобилестроения – это, может быть, одни из наиболее страдающих отраслей от укрепления рубля…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Вечные страдальцы.
Е. НАДОРШИН: …но в оправдание укрепления рубля можно сказать следующее – что они страдали и до этого, то есть они на самом деле, можно сказать, из затяжного кризиса практически не выбирались, можно сказать, что были ситуации, когда им было лучше, были ситуации, когда им было хуже, но российский экспорт продукции машиностроения в лучшие годы не превышала, по-моему, 5% от общего объема экспорта в номинальном выражении. Сейчас он составляет порядка 10 миллиардов из более чем 200-миллиардного экспорта по состоянию, ну, 220 с лишним, по состоянию на январь-сентябрь, если я правильно все помню, это смешно.
О. БЫЧКОВА: Это смешно.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: На самом деле это один из аргументов, с которым я, как ни странно, несмотря на то, что должна быть оппонентом, горячо соглашусь, потому что нечего переваливать свои проблемы то на рубль, то на что-нибудь еще, потому что проблемы-то не в этом.
Е. НАДОРШИН: Ну вот, кстати, мы можем, скажем так, указать на некоторые моменты, и я не открою здесь ничего нового, потому что многие, в том числе машиностроители, сейчас пользуются создавшейся тенденцией, благоприятной в укреплении рубля, в том числе и для них. Для многих отраслей, производящих, в частности, российские станки, оборудование, укрепление рубля – это достаточно недорогой способ перейти на импортные технологии, потому что в большинстве своем, особенно в тех случаях, когда технологии были ориентированы на массовость и поток, мы существенно, ну, наши российские технологии во многом сохранившиеся с наработок еще советских времен, да и то, весьма несовременных на тот момент, они сильно уступают импортным и по эффективности, и по удобству применения, и по, скажем так, качеству выполненных деталей на выходе.
О. БЫЧКОВА: И они просто уже постарели и заржавели, как минимум.
Е. НАДОРШИН: Да, и ситуация в том, что крепкий рубль – это как раз одна из немногих возможностей занять недорого на иностранных рынках, что многие сейчас и делают в нефинансовом секторе, да и не только в нефинансовом, в том числе и в финансовом – то есть занять, например, в долларах, поскольку рубль сейчас укрепляется, соответственно, заем в долларах, он будет по мере укрепления национальной валюты обходиться все дешевле и дешевле, соответственно, можно занять относительно недорого, а иностранцы, которые работают в долларах, они с радостью отдадут, поскольку если клиент будет довольно надежным и предоставит хорошие гарантии, они получат с него хорошие проценты и будут довольны своим долларовым доходом, а россиянин с помощью укрепления заплатит достаточно мало, вот просто благодаря укреплению национальной валюты и, более того, возможно, если укрепление будет сильным, он заплатит даже меньше, чем брал, в рублях. За счет этого он сможет получить импортное оборудование и перевооружиться и через несколько лет – да, не моментально – но через два-три года произвести станки, которые будут без проблем конкурировать с импортным оборудованием. Почему? Потому что у нас до сих пор по отношению ко многим странам, которые сейчас поставляют нам эти самые станки и оборудование, сильный выигрыш: по цене на труд, сильный выигрыш по многим составляющим издержек, которые являются важными, в том числе…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Извините, но по цене на труд с таким укреплением рубля мы очень скоро перейдем в категорию проигрывающих.
Е. НАДОРШИН: Ну, пока 400 долларов, ну, 410 долларов, для сопоставления, это средняя заработная плата по России по 2006 году, это не так уж и много.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Подождите, если мы исполним все наши национальные проекты, то в этом отношении наша конкурентоспособность может уменьшится, я имею в виду повышение зарплат, например.
Е. НАДОРШИН: Да, есть такая тенденция, но пока еще здесь запас довольно комфортный. И более того, у нас потенциал с точки зрения роста производительности труда тоже весьма неплох. Ну, скажем так, здесь есть к чему стремиться и чего достигать. Скажем так, запас по производительности труда с лихвой компенсирует потенциальный рост издержек из-за роста заработных плат. Вопрос в том, сможем ли мы воспользоваться, пожелаем ли, этим? Когда рубль перестанет укрепляться, занимать на иностранных рынках и покупать там станки станет менее комфортно и менее удобно, и шанс перевооружиться у многих уйдет, если они не сделают это буквально в ближайшие годы.
О. БЫЧКОВА: Вот вы плавно перешли к прогнозам просто-таки.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Вы знаете, у меня только вот один опять момент скепсиса. Вот регулярно читая, можно сказать, сводки с полей промышленных и различных битв, что-то мне не виделись там какие-то предприятия, которые в гигантских количествах закупают это самое импортное оборудование и становятся безумно конкурентоспособными. Где это? О какой стране вы говорите? Где это происходит?
О. БЫЧКОВА: Я думала, что это только я не знаю.
Е. НАДОРШИН: Хорошо. Давайте не будем ходить далеко и посмотрим на примеры, которые наверняка будут известны нашим радиослушателям, поскольку про них написали не только «Ведомости», заметьте.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Так-так, то есть широко известны.
Е. НАДОРШИН: Посмотрим на «АвтоВАЗ» и что происходит на «ГАЗе», посмотрите, они закупают импортные технологии, импортные конвейеры, лицензии и патенты на импортное оборудование для автомобилей, это же машиностроение.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: А, вы имеете в виду лицензионное производство или то, что Дерипаска вообще купил завод целиком?
Е. НАДОРШИН: Ну, как бы ситуация в чем, смотрите, мы 15 лет не смогли произвести свою автоматическую коробку для того, чтобы поставить ее на свою отечественную машину.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Да Боже упаси.
Е. НАДОРШИН: Китайцы за меньший срок уже сейчас, на выставке автомобильной недавно я был, я видел просто китайские машины собранные с кожаными салонами и автоматическими коробками, они уже поставляются на наш рынок, они уже по цене конкурентны с нашими местными, которые не имеют ни этих автоматических коробок – не важно, что говорят про китайское качество, я бы не сказал, что российское качество меня сильно впечатляет, если вас интересует мое личное мнение – вот где уже виден явный проигрыш и, скажем так, вот где немедленно нужно было принимать решение, если мы что-то хотели сохранить. Это отдельный вопрос – нужен автопром, не нужен автопром. Но своих технологий для развития своего автопрома у нас сейчас хронически не хватает. Если бы заимствование не произошло, скорее всего, через два-три года, учитывая те темпы, которыми китайцы сейчас надвигаются на наш рынок, учитывая, что они ищут замену рынку США, который усиленно их выталкивает всеми возможными действиями правительства и денежно-кредитных властей и через международные организации оказывает на них колоссальное давление, мы для них идеальный рынок. Если мы не примем мер для сохранения своего рынка, завтра мы будем ездить на китайских машинах.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Да я больше чем уверена, что так и будет, потому что этот рассказ, в том числе и в вашей статье, о том, что крепкий рубль стимулирует конкуренцию, это на самом деле лирика абсолютная, потому что невозможно конкурировать, когда ты не обладаешь технологиями и не можешь ничего произвести. Это палка о двух концах. То есть в лучшем случае мы конкурируем, закупая лицензионный завод.
Е. НАДОРШИН: А китайцы как конкурируют? Извините, у них не было машиностроения еще буквально 10-15 лет назад как такового.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Мы не успеваем, вот крепкий рубль есть здесь и сейчас, конкуренция есть здесь и сейчас, импортные товары дешевле уже сейчас, мы не можем ответить им сейчас, мы сможем ответить им позже…
О. БЫЧКОВА: Поезд уходит. Стремительно.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: …но наша экономика теряет другие преимущества конкурентные, теряет ту же дешевую рабочую силу…
Е. НАДОРШИН: Но Китай ее тоже теряет.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Но, знаете, с такой скоростью…
Е. НАДОРШИН: Тем не менее, тем не менее сейчас средняя зарплата, допустим, в свободных экономических зонах типа Шенженя, порядка 100 с лишним долларов простому рабочему, да, разница есть, но не забывайте, пока нас сохраняют еще импортные пошлины, и на продукцию машиностроения в значительной степени они весьма и весьма высоки, то есть подушка комфортная, и учитывая срок перехода при вступлении в ВТО, если наконец-то мы доберемся до подписания этого многостороннего соглашения через, может быть, полгода или год, ну, непонятно, когда это в итоге случится, кто бы там что не обещал, тем не менее, вот если мы доберемся до этого, у нас еще будет семилетний срок переходного периода, когда мы можем себя достаточно неплохо чувствовать за барьером пошлины, даже после этого срока средняя пошлина в 3% на наш импорт, она останется, ну, в среднем на все продукты импорта, что в некоторых категориях, поскольку пошлины распределены достаточно точечно, оставит достаточно комфортную подушку, это неплохо, заметьте, мы достаточно неплохо с точки зрения торговли входим в ВТО, по крайней мере сейчас.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Мы, конечно, пошлинами себя защитили, а уж если говорить о пошлинах на автомобили, вообще от любых возможных потрясений, и можем еще так семь лет действительно просидеть.
Е. НАДОРШИН: Вот нет, я же говорю, китайцы уже при нынешних пошлинах угрожают, а что будет дальше?
О. БЫЧКОВА: То есть, короче говоря, прав журнал «РБК», который вот просто открыт сейчас перед глазами, где написано о том, что власти снова спорят, стоит ли затормозить укрепление рубля ради отечественного производителя, а российская промышленность в это время проигрывает импорту по причинам, вообще слабо связанным с курсовой политикой.
Е. НАДОРШИН: Абсолютно. И причем, заметьте…
О. БЫЧКОВА: Вообще дело не в этом в конечном счете.
Е. НАДОРШИН: …в потребительском сегменте, я хочу отметить, очень многие упускают этот весьма важный тем не менее момент, что российские товары в потребительском сегменте в значительной степени сосредоточены в нижней ценовой категории, то есть там, где потребители выбирают, скажем так, ну, просто чтобы что-то купить, они смотрят в первую очередь на цену, ориентируясь просто вот чем дешевле, тем лучше, они не смотрят на качество товара, но, простите, динамика доходов населения на протяжении уже почти 10 лет, ну, хорошо, меньше, чем 10 лет…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Она позитивна.
Е. НАДОРШИН: …да, и причем в реальном выражении доходы населения растут почти на 10% ежегодно, в номинальном выражении это темпы порядка 20-30%, в долларовом выражении это тоже высокий темп, а это значит, что население автоматически переходит в более высокие категории потребителей, предъявляя все большие требования к тому, что они покупают, и отечественные товары проигрывают просто по тому, что они на этом уровне технологий нередко не способны предоставить требовательному спросу потребительскому те уровни качества, которые ему сейчас нужны, а не в том дело, что речь идет о курсовой политике. Может быть, я бы и поддержал отечественного производителя, если бы мне предоставили те товары, которые я мог бы купить, произведенные здесь, при сравнимом, а лучше бы при превосходящем качестве.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну, вообще говоря, не самая умная и дальновидная стратегия все время таргетировать этот низкоценовой сегмент.
Е. НАДОРШИН: Ну, что поделаешь.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Понимаете, вот и компании выбирают стратегии – кто-то идет в дорогой сектор, в высокие цены, кто-то в низкий, но эта стратегия опасна, потому что все время нужно экономить на издержках, а где гарантия, что мы сможем это делать?
Е. НАДОРШИН: Абсолютно верно. А просто в высоком сегменте, в дорогом, сегменте хорошего, скажем так, среднего класса по европейским меркам и престижного потребления, конкуренция со стороны иностранцев была раньше высока, просто потому что российская промышленность не готова была в принципе туда вступать, и они там довольно расположились.
О. БЫЧКОВА: А сейчас там российской промышленности просто близко нету.
Е. НАДОРШИН: Ну, есть местами…
О. БЫЧКОВА: Очень отдельными.
Е. НАДОРШИН: Это точечные очаги, в основном, я абсолютно с вами согласен, но это и есть проблема, потому что население-то идет туда.
О. БЫЧКОВА: Все понятно. У нас много вопросов разных на пейджере и осталось на сайте в Интернете, пейджер просто завален тут всевозможными репликами, ну, вот вопрос от Павла, например: «Стоит ли хранить деньги в иностранной валюте и в какой?», Виталий из Москвы тоже об этом спрашивает: «В какой валюте лучше держать сбережения в течение ближайших месяцев до весны?».
Е. НАДОРШИН: И плавно, значит, перейдем к прогнозам.
О. БЫЧКОВА: Я же говорила вам, что вы от этого никуда не денетесь.
Е. НАДОРШИН: Я – никоим образом, я только собирался отделаться прогнозом погоды, как придется опять рубль-доллар, как экономист, так рубль-доллар, пожалуйста. 26 рублей 20 копеек на конец года мы ждем курс номинальный рубля к доллару, ну, доллара к рублю.
О. БЫЧКОВА: 26,2.
Е. НАДОРШИН: Да, 26,2, то есть еще немножко того самого укрепления или удорожания, как уж вам угодно будет назвать это.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: И за четыре дня 28 копеек потерял.
Е. НАДОРШИН: Ничего, ничего, это, вы знаете…
О. БЫЧКОВА: Да и это не предел.
Е. НАДОРШИН: …опять же, возвращаясь к Южной Африке, раз уж на то пошло, южноафриканский ранд за три года с 12 подорожал до 6, то есть с 12 рандов за доллар подорожал до 6, то есть вдвое. Таких темпов укрепления в номинальном выражении Россия еще не видела, и поэтому говорить о том, что, вот, прямо, увы и ах… Прошлый год мы начали на уровне, ну, мы подешевели, в номинальном выражении…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ничего не произошло фактически.
Е. НАДОРШИН: Абсолютно, совершенно. И говорить о том, что вот сейчас мы… Ну, действительно, хорошо, укрепился, но причина – бивалютная корзина в значительной степени. ЦБ своей политикой укрепления произвел всего на 3,7%, это всего лишь на 1,5% больше, чем Китай в этом году же укрепил свою национальную валюту по отношению к доллару США.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Я вас провоцирую. Я поняла, вас не пошатнешь. Хорошо, 26,2.
Е. НАДОРШИН: Да, 26,2. 2007 год – 25,2.
О. БЫЧКОВА: О-о.
Е. НАДОРШИН: Да, приблизительно такие ориентиры. Причем из этого, из действий ЦБ будет обеспечено в номинальном выражении всего 2%-ным укреплением, остальное все – благодаря евро-доллар. На конец 2006 года мы ждем евро-доллар на уровне 1,33. В принципе, наш прогноз почти исполнился, сейчас почти 1,32.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну, как сейчас.
Е. НАДОРШИН: Да. Но еще две недели назад это было весьма неочевидно.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Да, резкий, действительно…
Е. НАДОРШИН: И я стоял там в гордом одиночестве, так сказать. Ну, почти.
О. БЫЧКОВА: Ну, мы посмотрим 31 декабря, что будет.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Еще четыре недели.
Е. НАДОРШИН: Да, верно, но пока я могу радостно потирать руки. И 2007 год – 1,40 евро-доллар на конец года.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ой-ой.
Е. НАДОРШИН: Да, и, соответственно, вопрос по поводу хранения в иностранных валютах становится очевиден.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Закупаем евро.
Е. НАДОРШИН: Да, если вы хотите выиграть именно на валюте, то вы должны попробовать хранить, скорей всего, в евро. Перспектива ее на ближайшее время весьма благоприятная. И технический анализ, и экономические факторы за то, чтоб евро дорожал по отношению к доллару. Если вы хотите выиграть, может быть, в доходности суммарно, то очень возможно, что вам стоит предпочесть рублевый депозит, поскольку довольно большой разрыв в ставке между депозитом в евро, где вы выше 7% вообще не найдете, а, в основном, найдете сильно меньше, а по депозиту в рублях 11% предложат весьма неплохие банки.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Евгений, могли бы вы объяснить мне, не могу никак разобраться, почему же так укрепляется евро? В терминах сильный – не сильный. Что, европейская экономика так сильна или так динамично развивается?
О. БЫЧКОВА: Или американцы хитрее, чем европейцы?
Е. НАДОРШИН: Нет, не хитрее, а американцы слабее сейчас. Объективно американская экономика сейчас заметно слабее европейской, несмотря на то, что исторически доллар был резервной валютой… Ну, всего вот у нас есть одна резервная валюта пока, абсолютно признаваемая, это доллар, одни резервный металл – это золото, но евро тем не менее все более и более теснит доллар на этих позициях, а это значит, что все больше…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Для этого все и задумывалось в свое время, между прочим.
Е. НАДОРШИН: Ну да, да, но, конечно, европейцы не в восторге сами от такого удорожания евро по отношению к доллару, им тоже не очень комфортно, поскольку они, в общем, тоже достаточно инертные люди, их промышленность тоже не очень комфортно себя чувствует на таких уровнях, и им тоже нужно перевооружаться, но поскольку в отличие от нас у них нет такого примера – знаете, взял и завез новые технологии – им-то приходится шевелиться, им же нужно придумывать, понимаете, их ситуация гораздо хуже, они уже там, куда мы еще только идем.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Знаете, мне кажется, что наша ситуация значительно хуже: если есть люди, которые понимают, что им что-то нужно придумывать, то хуже не им, а нам, потому что мы еще этого не осознали.
Е. НАДОРШИН: Нет, ну, мы пытаемся, но, к сожалению, у нас большая проблема с разработками. Например, еще лет, наверное, не помню я точно, семь-восемь лет назад я слышал о российском процессоре «Эльбрус». Где погибла эта технология, я так толком и не понял.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: На Домбае, видимо.
Е. НАДОРШИН: А китайцы, например, уже выпускают третью ревизию своего процессора, который в таком не самом аккуратном переводе, может быть, будет звучать как «Год сан», только не нужно его понимать как «Сын Бога», это просто некая аппроксимация, так сказать, китайских иероглифов, обозначающих процессор.
О. БЫЧКОВА: Но, вообще, про этот «Эльбрус», между прочим, про этот «Эльбрус» столько было разговоров в свое время…
Е. НАДОРШИН: Да, и чем они закончились?
О. БЫЧКОВА: И шум был очень громкий, и вы совершенно правы, он канул.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: И где сейчас «Эльбрус»? На Монблане?
Е. НАДОРШИН: А китайский процессор в конце этого года начнет устанавливаться в китайские ноутбуки и он, по заявлениям тех самых людей, которые его разработал и сейчас, так сказать, начинают использовать в потребительской технике, по производительности не уступает моделям процессоров «Пентиум-4» и «Атлон», а это говорит, в общем…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну все, «Интелу» пора сворачиваться.
Е. НАДОРШИН: Ну нет, собственно, производственные мощности «Интела», знаете ли, тоже не в Европе в значительной степени расположены, так что, в общем, у них все комфортно с этой точки зрения.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Ну, у них по соседству где-то там.
О. БЫЧКОВА: Хорошо, тогда вам вопрос всех времен и народов. Ладно, с прогнозом нам не удалось вас как-то поймать, тогда от Ивана из Курса, строителя, вопрос: «Ждать ли дефолта в 2008 конкретно году?».
Е. НАДОРШИН: Нет, нет. Ситуация, если говорить о дефолте того типа, с которым мы столкнулись в 1994 или в 1998 году, то он сейчас технически просто невозможен благодаря как раз тем самым золотовалютным резервам, о которых я говорил. Центральный Банк за то время дорогих цен на нефть, с которым мы пожили, скажем так, несколько лет, обеспечил такую комфортную подушку безопасности, что сейчас российская экономика с точки зрения многих зарубежных инвесторов, хотя до сих пор и относится к категории развивающихся экономик, тем не менее выглядит явно комфортнее и предпочтительнее и, в принципе, отчасти это подтверждается и динамикой тех же фондовых рынков, и динамикой того же долгового российского рынка, и, собственно, отношением и вниманием, которое все больше и больше уделяется новостям из России на международных рынках.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Но ваш коллега из другого инвестбанка несколько передач назад прогнозировал, что на самом деле с платежным балансом-то все будет не очень хорошо и, вообще, вот это буйство денег-то несколько сойдет на нет, ну, я уж совсем упрощаю, потому что экономика наша будет становиться все более и более дорогой, потому что, видимо, идеей с закупками станков и оборудования пользоваться мы так хорошо не будем. Вот что бы вы об этом сказали?
Е. НАДОРШИН: Нет, ну, тут ситуация очень простая. Действительно, возможно… ну, фраза «плохой платежный баланс», я не очень ее понимаю, ну, будет вместо, допустим, большого профицита по торговле…
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Он не плохой, а будет ухудшаться, просто профицит будет уменьшаться.
Е. НАДОРШИН: Ну, все равно не понимаю фразу «ухудшаться». Вот сейчас у нас есть положительное сальдо по счету текущих операций, то есть по экспортно-импортным операциям плюс по обмену услугами и трансфертами текущими и вот плюс в этому году у нас появилось положительное сальдо по счету капитальных операций второй раз в истории и как бы мы сразу приходим в исторический максимум, там очень комфортный, порядка 20 миллиардов чистого притока иностранного капитала в частный сектор, это действительно шикарно, но, обращаю ваше внимание, это создает невероятные проблемы Центральному Банку, то есть зачем Центральный Банк в этих условиях пошел на либерализацию кроме как действительно политическими моментами мне объяснить просто тяжело, но вот картина такова, что Центральный Банк сейчас ужасно мучается, пытаясь каким-то образом балансировать между инфляцией и рублем в условиях этого колоссального притока. Через два года, возможно, мы наконец-таки увидим, когда Центральный Банк будет действительно назначать ориентир и не пересматривать его по итогам года, а выполнять. Вот что будет на самом деле. И это будет неплохо. И даже если это приведет к тому, что по счету текущих операций мы будем иметь небольшой дефицит – большого дефицита через два года, скорей всего, не случится – и, может быть, по счету капитальных операций действительно не будет такого бешеного притока, хотя я очень полагаю, что перевооружение сейчас будет идти очень неплохими темпами.
О. БЫЧКОВА: Ну что ж, Евгений Надоршин – оптимист, это мы точно поняли, он все равно все минусы пытается обратить в плюсы.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Бесспорно.
Е. НАДОРШИН: А это всегда так – у каждого минуса всегда есть плюс.
Е. ОСЕТИНСКАЯ: И ничего бояться не надо.
О. БЫЧКОВА: И ничего бояться не надо. Хорошо. Главный экономист банка «Траст» Евгений Надоршин был сегодня гостем программы «Большой дозор». Спасибо Елизавете Осетинской, шеф-редактору газеты «Ведомости».
Е. ОСЕТИНСКАЯ: Спасибо.
О. БЫЧКОВА: Вот Муза прислала такой гневный вопрос на пейджер: «Где «Спортивный канал»?». Да, у нас с этой недели другая несколько сетка, другое расписание. «Спортивный канал» будет буквально через 10 или чуть больше минут, а потом начнется «Вечерний разворот» с Сергеем Бунтманом.