Иосиф Райхельгауз - Дифирамб - 2022-02-27
27.02.2022
Ксения Ларина
―
Добрый день! Здравствуйте! Это программа «Дифирамб». У микрофона Ксения Ларина. Сегодня воскресенье. Но программу мы записываем в пятницу. Поэтому делаю это уведомление, поскольку мы говорим на фоне таких событий, когда ситуация меняется каждую минуту. Это важно. Мы не знаем, что случилось к воскресенью к 2-м часам дня, когда наша передача выходит в эфир. Мой гость сегодня Иосиф Райхельгауз, художественный руководитель театра «Школа современной пьесы». Иосиф, приветствую! Здравствуйте!
Иосиф Райхельгауз
―
Здравствуй, дорогая! Здравствуй, Ксюша!
К. Ларина
―
Иосиф Райхельгауз и театр находятся на гастролях. На Кипре, да?
И. Райхельгауз
―
Да, на Кипре я прямо сейчас из Лимасола.
К. Ларина
―
Да, да. А свой эфир традиционный ночной Иосиф проводил когда?
И. Райхельгауз
―
Во вторник. Позавчера.
К. Ларина
―
То есть…
И. Райхельгауз
―
… на среду. В среду рано утром.
К. Ларина
―
В ночь… В ночь, когда… В ночь начала войны, да?
И. Райхельгауз
―
Нет, тогда не было начала войны. Это все события случились через…
К. Ларина
―
Через… Да. Да. Через день.
И. Райхельгауз
―
Да, я проводил – да, – ночной эфир. И собираюсь сейчас… Мы 28-го возвращаемся. Мы здесь на большом фестивале. И у меня на следующий день ночной эфир «Иосиф и его байки». Я даже как-то странно теперь с тобой разговариваю.
К. Ларина
―
Да, да, да. Коллега.
И. Райхельгауз
―
… прощу прощения. Да, что прости, что я как-то так…
К. Ларина
―
Да, коллега. Сегодня я в гостях… Сегодня Райхельгауз у меня в гостях, но обещал…
И. Райхельгауз
―
Да.
К. Ларина
―
… меня тоже позвать в гости. Надеемся, что у нас получится обязательно новая встреча. Но пока так. Конечно же, когда мы договаривались об этом эфире, мы не предполагали, на фоне каких событий он будет происходить. Как бы было понятно, это чувствовалось приближение трагедии, но всем хотелось верить в то, что она не произойдёт, что эту черту не перейдут. Но её, к сожалению, перешли. И тут стоит напомнить, что Иосиф Райхельгауз – одессит.
И. Райхельгауз
―
Да. Ну, я не знаю, что сказать. Конечно, одессит. И, конечно…
К. Ларина
―
Ты общаешься… сейчас общаешься со своими товарищами, которые сейчас находятся там?
И. Райхельгауз
―
Нет. Знаешь, в последние дни я ни с кем не общаюсь. Но вообще я регулярно ведь приезжал в Одессу. Я каждое лето приезжал в Одессу. Я слежу за жизнью одесских театров. Я читаю в «Фэйсбуке» замечательного там Евгения Голубовского, который каждый, просто каждый день пишет замечательные тексты, кстати, о русской литературе, о писателях, которые имеют отношение к НРЗБ там. Ну, Одесса – известный роддом, всемирный. Я слежу за тем, что происходит в театрах, потому что там много моих учеников, друзей. Ну, что тут говорить? Это мой родной город. На кладбище бабушка и дедушка. И, конечно, мне совершенно не безразлично, что и как там будет происходить. Другое дело, что я очень хорошо понимаю, что вот эти последние тоненькие ниточки, если они ещё не оборваны, а это ниточки как раз вот такого, ну, культурного человеческого свойства. Это, конечно же, ведь до 14-го года мы много лет ежегодно играли в Киеве в театре Франко, в театре Леси Украинки. Каждый год гастроли в Одессе. Мы и в прошлом году собирались. В позапрошлом гастролировали. В прошлом собирались, потому что, ну, пандемия, все понятно, но это город, который знает, ждёт… Чего мне скрывать? Я… У меня там высшая награда этого города. У меня квартира в Одессе. Вот мало того мне квартиру подарил город в 2008 году. И у меня очень… Я дипломный спектакль выпускал в Одессе. Поэтому, конечно, для меня вся сегодняшняя ситуация, когда обрывается… Вот я только что, я за 5 минут до того, как мы с тобой разговаривали, почитал в «Фейсбуке» гневное в мой адрес… Там поддерживайте того, сего. Я не объявлял ни о каких поддержках, потому что сегодня в этом разобраться, это… Ну, ты человек, который ведёшь политические комментарии и политические события, знаешь, ну, чувствуешь НРЗБ гораздо лучше меня. Я-то все там эмоционально. А ты это все профессионально. И то-то я уверен, не можешь профессионально прокомментировать какие-то подробности. А сегодня когда такое количество слухов, когда такое количество сразу, ну, таких гражданской войны, причём войны такой: Россия, Украина, внутри России, внутри Украины, внутри… Мы сейчас на Кипре. Это невероятно. Это русский фестиваль. Огромное количество русских, украинцев, русскоговорящих, молдован, ну, отовсюду. Я счастлив, что у нас куплены все билеты. Я счастлив, что рвутся. Но у нас тут же произошёл огромный скандал, сенсация. Это сейчас вообще там… Я сегодня дал 20 интервью ИТАР-ТАСС. Невиданная ситуация…
К. Ларина
―
Что случилось? Я… Да. Потому, что я на самом деле удивлена, что ещё кого-то, чего ты ещё интересует. Да?
И. Райхельгауз
―
Я тоже.
К. Ларина
―
А это… это скандал, связанный с кем-то из актеров?
И. Райхельгауз
―
Башаров.
К. Ларина
―
А, ну, понятно.
И. Райхельгауз
―
И это скандал, связанный… А ситуация такая. Мы сюда привезли на гастроли несколько таких программ и спектакль «Город» Гришковца. Мы и основная тропа, ну, большая часть труппы мы играли вчера, позавчера, сегодня играем вечером. И сейчас буквально вот я с тобой разговариваю, а сейчас летит… То есть прилетела вот только что, там опустились в аэропорту, они едут уже в гостиницу, большая группа артистов. Там и Саша Галибин, и Ваня Мамонов, и… Кто там? Там наша зав муз Вера… Ну, летит большая группа. Естественно, с этой группой должен был прилететь Марат Башаров, который что-то странное. У него естественно куплен билет, и естественно он играл последние спектакли в театре. При том, что, конечно, сегодня можно это сказать вслух, он жутко пил. Он запивал, исчезал, написал абракадабру, говорил абракадабру. Я получал кучу каких-то сообщений, смсок, там чёрт-те чего, как Вы можете в театре держать этого женоненавистника, этого такого… такого… Я должен сказать, что мало того, что он играл «Город», он играл основного персонажа, он ещё и начал репетировать в моем новом спектакле. И у меня за исключением вот этих его выпадений, за исключением вот этой какой-то бесконечной ерунды и глупости, у меня не было с ним никаких конфликтом. И вдруг началась вот эта ерунда. Мы испугались. Он там нашим администраторам в Москве стал говорить: я полечу, я не полечу. Ну, я узнаю, когда у него там крыша начает ехать. Он пишет, а сейчас я должен немедленно попасть в Армению, а сейчас… И он вчера опубликовал, где того в «Фейсбуке»… Я этого не видел… Я мало… не успеваю следить. Работы много. Фотографию с нашим президентом, с Владимиром Владимировичем Путиным, написал спасибо. И это как бы я бы этого не заметил, может быть, вот скажу так. Но когда мне сказали, что не сел в самолёт, это было сегодня утром, и я понял, что срывается спектакль, что… А здесь же фестиваль. Мало того мы на этом фестивале много раз уже играли. Это я был здесь председателем жюри. Мало того я вчера проводил мастер-класс. Я не подозревал, что на Кипре… У нас с тобой все-таки театральная передача «Дифирамб». Я не подозревал, что на Кипре, представляешь, такое количество режиссёров, артистов! Я встретил выпускником ГИТИСа. И был потрясающий, просто потрясающий вчера мастер-класс. И сегодня он не садится в самолёт. Ну, для меня это, конечно, последняя капля. И я сегодня же посчитал, что невозможно, не нужно продлевать отношения с… Это срыв причем в такое время! Опять же во время, когда каждое движение, каждый шорох, каждая… Сыграли мы с… Тем более мы играем, извини, за границами нашей родины. Мы играем там, где люди ждут. Вот приехал русский театр, что будет? И я ещё раз говорю, я потрясён тем, что там куплены билеты. Колоссальный интерес. Радио…
К. Ларина
―
Подожди. Ты что? Уволил его?
И. Райхельгауз
―
Уволил я его сегодня.
К. Ларина
―
Ну, и правильно сделал. Правильно сделал.
И. Райхельгауз
―
Вот спасибо тебе, дорогая. Но на меня обрушилась просто гора! Райхельгауз уволил Башарова за то, что он сфотографировался с Путиным.
К. Ларина
―
Нет, нет, нет. Здесь связь, конечно, прослеживается. Все, что ты рассказываешь про Башарова, мы все знаем. Мы деятели…
И. Райхельгауз
―
Да.
К. Ларина
―
Мы старые деятели культуры. Но, я скажу больше, если уж мы про это заговорили…
И. Райхельгауз
―
Да.
К. Ларина
―
Я не ожидала, что Башаров будет героем нашей передачи…
И. Райхельгауз
―
Нет. Что ты? Сейчас это…
К. Ларина
―
Да, да.
И. Райхельгауз
―
… нет издательства, нет канала, который…
К. Ларина
―
Понятно. Понятно. Да, да, да.
И. Райхельгауз
―
… который не говорит, который меня не…
К. Ларина
―
Значит, короче, все равно получается, что да, конечно же, ты уволил его за его политическую позицию, за то, что он сути поддержал войну. Что там у него в голове – это вообще неважно. Мой вопрос другой…
И. Райхельгауз
―
Я его не уволил за неявку на работу. Извини.
К. Ларина
―
Понятно.
И. Райхельгауз
―
Кроме всего прочего.
К. Ларина
―
Все. Мой вопрос…
И. Райхельгауз
―
Кроме моего знания о том, что…
К. Ларина
―
Зачем ты вообще его взял как… Вот у меня тогда был вопрос, ещё когда было мирное время, и когда вдруг я узнала, что Марат Башаров стал актёром театра «Школа современной пьесы». И это на фоне бесконечных скандалов, связанных с его…
И. Райхельгауз
―
Я тебе скажу.
К. Ларина
―
… семейными отношениями с женщинами, которых он то избивал, то не избивал. Ну, неважно. Ну, во всяком случае, это…
И. Райхельгауз
―
Я скажу, зачем взял.
К. Ларина
―
Флёр насильника за ним все время стелется. Зачем он был нужен?
И. Райхельгауз
―
Я Вам скажу. Скажу, как он попал в театр. Ты знаешь, что я… у меня такая позиция художественного руководителя театра… У меня есть две крайности каждый сезон: я либо приглашаю Диму Крымова… Вот сейчас опять договорился с… Я с ума сошёл.
К. Ларина
―
С кем? С режиссером.
И. Райхельгауз
―
С Андреем Жолдаком, который последний в Москве спектакль…
К. Ларина
―
Андрей Жолдак. Я не уверена, что он будет ставить теперь у тебя спектакли.
И. Райхельгауз
―
Так. Подожди. Я тебе рассказываю, откуда взялся Башаров, а то…
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
… мы уйдем в другие темы. Вот. Я каждый год даю ставить либо выдающемуся мастеру, замечательному режиссеру. И веду переговоры, сейчас веду с Левой Додиным, и Толю Васильева уговариваю, Крымова жду следующий спектакль. Это я бы хотел вообще об этом говорить в нашей передаче. Но я каждый год даю ставить молодым режиссёрам: своим и чужим, своим и чужим. Вот в этом году у меня поставила моя замечательная Алина Кушим… вот этот самый «Навигатор». Тут я с ума сошёл. «Авиатор». «Авиатор» Водолазкина. Вот видишь, «Авиатор», «Навигатор»…
К. Ларина
―
Да, да.
И. Райхельгауз
―
… только в машине сидел. И два года тому назад мой дипломник, одессит, руководитель очень интересного в Одессе, лучшего в Одессе театра, который играет, кстати, на русском языке все свои спектакли Саша Онищенко, он взял очень симпатичную пьесу Лены Исаевой. Пьеса там «Непьеса для двоих». И он там смотрел естественно артистов нашей группы, которых он хорош… которых он хорошо знал и знает. И он мне вдруг говорит: «Иосиф Леонидович, я вот очень хочу пригласить Марата Башарова на главную роль». Я говорю: «Знаешь, я его совершенно не знаю. Ну, что-то слышал». Вот то, что ты сейчас рассказывала, кого-то он там бил… Он говорит: «Да Вы знаете, он такой интеллигент. Ну, такой…» Действительно пришёл артист со мной познакомился. Я клянусь тебе, я же не слежу вот за всеми комментариями «Фейсбука». Ну, пришел артист Марат Башаров. И смотрю, нормально общается. Говорю, ну, давайте попробуем. Они репетировали. Они репетировали там с Леной Захаровой. Они репетировали. И вот Саша Онищенко поставил дипломный спектакль. Они этот спектакль стали играть. Другое дело, что спектакль очень занятный. Там декорации Лёши Трегубова. Действие в песке буквально происходит. Буквально. Там, ну, неважно. Важно, что я стал заходить и смотрю, что Башаров, он все больше и больше убирает авторский текст и говорит свой. Я ему раз сказал: «Марат, дорогой, ну, перебор. Можете к тексту вернуться?» Два. В общем, проще говоря, до всех этих событий я это где-то там две недели тому назад я сказал: «Вы играете последний спектакль, потому что есть авторы. Это «Школа современной пьесы». При этом я ввёл его в спектакль «Город» Жени Гришковца. Это мой любимый спектакль. Я гордо скажу, что я получил за него государственную премию, премию Москвы за режиссёрскую работу. И спектакль играется уже лет 15. Любимый спектакль. И я так понимал, что он очень как герой годится, он как лицо, как артист годится. Другое дело, что он себя странно вёл. Он… Он зачем-то там… Ну, сегодня можно уже об этом говорить. Он зачем-то заложил в карман в телефон запись всего текста. И артисты… Вот я смотрю артисты, вот им тяжело играть. Зрители не замечали.
К. Ларина
―
А что это значит? Как это запись текста?
И. Райхельгауз
―
Он не помнил ни одного слова…
К. Ларина
―
А! То есть он как бы сам себе… сам себе суфлер записал.
И. Райхельгауз
―
Он сам себе все время нажимал какие-то кнопки и все время слушал текст. И я смотрел там замечательный мой любимый же артист Там Ваня Мамонов или Саша Галибин. Я думаю: «Что такое?» Они выдающиеся, прекрасные артисты. Они все время дёргаются. Я говорю: «Дорогие, Вы странно играете». Они говорят: «Вы пойдите, поиграйте, когда вместно нашего голос он слушает себя, реплику и отвечает нам в воздух. И я, вот я прямо перед Кипром, я говорю: «Марат, я прошу, мы играем на большом международном фестивале. Просто прошу, дорогой, выучите текст». Да, да, он всегда, надо отдать ему должное, всегда обещал, всегда я вот все сделаю, все сделаю, все сделаю. И я даже скажу тебе, я начал новый спектакль репетировать, и я назначил в 2-х составах опять все с тем же Ваней Мамоновым на главную роль. И мы провели две репетиции. И как бы ничего не предвещало этой глупости. Но я уже глупость знаю, я уже не первый раз получает от него вот безумие, понимаешь.
К. Ларина
―
А вот скажи мне… Да, я уже хочу как бы перевернуть эту страницу…
И. Райхельгауз
―
Все. Давай переверни. Конечно.
К. Ларина
―
Да. Но… но спросить…
И. Райхельгауз
―
… не представляешь, дорогая…
К. Ларина
―
Подожди. Подожди секундочку.
И. Райхельгауз
―
… какой…
К. Ларина
―
Во-первых. Во-первых, во-первых, это моя передача.
И. Райхельгауз
―
Да. Да. Все. Прости. И ни слова больше.
К. Ларина
―
Мой вопрос тебе, связанный как раз опять с этим, черт его подери, Башаровым.
И. Райхельгауз
―
Вот. Видишь? А ты сказала, что закончила.
К. Ларина
―
Я просто хочу на другую важную тему выйти. Вот политическая позиция, моральный облик, насколько для тебя это имеет значение как… в работе? Возможно ли… Возможно ли отделить как бы талант и типаж, который тебе необходим в работе от его каких-нибудь, ну, не знаю, убеждений, поступков неблаговидных, про которые ты знаешь, или про его убеждения? Насколько тебе от важно?
И. Райхельгауз
―
Вот я когда понимаю, что артист вот по-человечески, вот это очень важно, не по убеждениям, а по-человечески делает нечто, что противоречит, ну, скажем так высоким словом, идеологии театра, что противоречит просто смыслу занятия театром, который должен человеку помогать жить. Не мешать, не провоцировать, а помогать. Человек приходит в театр, чтобы, извини, проанализировать понять, почувствовать некие ситуации своей жизни и каким-то образом соотнести их со сценой. Ну, вот там я уже пример не раз приводил. Там зубы болят – в зубную поликлинику, рука болит – к хирургу, а душа болит – в театр. Все. Можно в храм, конечно. Но и в театр. И так же, как хочется всегда, чтобы в храме было свято чисто, и чтобы наша служители культа не разъезжали…
К. Ларина
―
Это не бывает такого. Нет.
И. Райхельгауз
―
Ну, вот есть… Ты говоришь «не бывает», но также в театре это очень тяжело. Конечно же, я же… У меня как труппа формируется? Это либо мои давние-давние друзья, в которых я совершенно уверен и убежден. Это там Таня Васильева, на которую ты сейчас очень похожа. Это Ирочка Алферова. Это Санаева Елена Всеволодовна, о которой я просто… Ну, как? Вот бьюсь уже 15 лет, министру пишу, всем пишу, всех прошу, а она не может звание получить, видите ли. Я не понимаю почему. Вот тут я готов в горло вгрызаться. И я и так делаю всякие провокационные, не буду сейчас это называть, совершаю поступки. Но мне очень важно, что эти люди должны быть, ну, человеками. Что касается идеологии, о которой ты спрашиваешь, и что касается каких-то разделений во взглядах, то я и сам, как ты знаешь, я иногда хожу, правда, в последнее время перестал совсем, но я не раз ходил на передачи, даже не буду этого имени произносить…
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
Ты меня уличала в этом. И я считал, что я там могу прокричать что-то… что-то, о чем я думаю. Я считал, что человек… и считаю сейчас, что мои студенты в ГИТИСе, мои артисты в театре, они имеют право думать, как хотят. Я могу с ними за чашкой спиртного или не спиртного, бывает и так, отмечая банкет, я могу с ними поспорить, доказать привести аргументы. Но наказывать их за это? Вот я к вопросу о Башарове. Это… Ну, это извини, анти… не просто гуманно, а это антилиберально. А я…
К. Ларина
―
Постой! С Гордоном ты расстался. Это же было расставание, как я принимаю, всё-таки…
И. Райхельгауз
―
Я тебе скажу почему. Я могу тебе рассказать.
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
Вот знаешь, вот я тебе расскажу. С Гордон… Ты… Это замечательный вопрос. И я тебе постараюсь выдать замечательный ответ. Гордон много лет работал артистом «Школы современной пьесы». Гордон много лет играл очень хорошо. Он очень интересный артист. Он играл очень хорошо. И он ставил очень хорошо. А дальше мы с Гордоном отдыхали летом в Одессе. Это было уже много лет тому назад. Это был, я думаю, 15-й приблизительно год. Мы… Все уже в Украине случилось все, что случилось. Мы отдыхали с ним в Одессе. Мы плавали на яхте. И на яхте с нами были какие-то известные в Одессе люди. Среди них были политики, ещё чего-то. И Гордон, человек, который сильно влиял на жизнь Одессы, ну, так, Лыков приставал с просьбой повесить мемориальную доску его дяди, который был известным поэтом, дать кусочек земли, чтоб он поставил себе, извините, дачку или что-то такое на берегу Чёрного моря. И тот сказал, конечно, мы Вас уважаем, Вы наш город прославляйте. Конечно. И стал помогать! А буквально через два месяца, встретившись в прямом эфире, я не помню, 1-го или 2-го канала с Гордоном, я услышу, как он этого человека несёт, причём несёт так, что… А человек за это время ничего плохого не сделал. Ни плохого, ни хорошего. Это неважно. Не оцениваю. И я ему в прямом эфире сказал: Саша, это по-человечески непорядочно. Это по-человечески безобразно. Это по-человечески не… Ну, вот как бы мы ни поступ… Как бы мы не… ну, не были идеологизированы, но все-таки каждый человек, он знает, что такое совесть, что такое предательство, что такое не… неуважение другого, тем более если человек тебе сделал добро. Я ему это сказал в прямом эфире. Он очень обиделся. И до сих пор уже вот много лет он не работает. Он ушёл из театра. Я его не увольнял. Он ушёл сам. И мне жаль, потому что артист он замечательный. И некоторые спектакли сегодня идут намного хуже, чем шли, когда в них играл Гордон. Но для меня безусловно есть человеческие проявления, которые выше. Ну, знаешь как? Каждый выбирает для себя, вот как себя вести, как жить в этой ситуации.
К. Ларина
―
Но сейчас-то все… эти пограничные линии, они проходят уже просто через сердце каждого человека.
И. Райхельгауз
―
Да, да.
К. Ларина
―
Я возвращаюсь как бы к обстоятельствам, в которых мы с тобой находимся, на фоне которых мы разговариваем. Да? Думаю, что всё-таки сейчас речь идёт не о политической позиции и не об идеологии, а вопрос: ты за войну? Или ты против войны? И сегодня мне кажется, это гораздо важнее. Впрочем, это было всегда. Да? Ну, я ведь даже не спрашиваю тебя как у человека, который корнями просто происходит с той… из той земли, что ты вряд ли мог бы сказать: спасибо, Владимир Владимирович. В отличии там от тупого артиста Башарова.
И. Райхельгауз
―
Я могу тебе сказать очень просто по этому поводу. Я считаю, что ни один нормальный человек в мире, нормальный, не психически… ну, не может сказать, хочу, чтоб была война*. Тем более человек не может сказать, если это касается… Для меня Москва – родина, для меня Одесса – родина. Для меня там на одесском кладбище лежат мои бабушка и дедушка, а другие бабушка и дедушка погибли в эшелоне, в котором везли мою 15-летнюю маму. И вот это все я сейчас буду рассказывать, как мой папа расписался на рейхстаге, и вот…
К. Ларина
―
На рейхстаге.
И. Райхельгауз
―
И вот это все вместе для меня… Вот-вот все вместе для меня ужас. Вот все вместе… Слово «война» сегодня не употребляют. Но для меня то, что моя родная Одесса и Киев, который меня… Вот я там… Мать городов, не мать городов. Но роднее, что я каждое лето на машине заезжаю в Киев, ужинаю и еду утром… еду утром в Одессу. Поэтому слово «война», а тем более война… У меня украинский язык – второй родной. Я на последней передаче своей «Байки», я читал Тараса Григорьевича Шевченко. Я готов… Вот если с этой минуты я до конца передачи буду читать тебе Лесю Украинку великую, я буду читать Ивана Франко…
К. Ларина
―
Да. Давай мы на этом остановимся. Я сейчас просто тебе скажу про это отдельно в начале следующей части нашей передачи.
И. Райхельгауз
―
Да.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Здесь в нашей виртуальной студии ведущая Ксения Ларина и ведущий Иосиф Райхельгауз, художественный руководитель театра «Школа современной пьесы». Про украинский язык, Иосиф, поскольку ты мой коллега по «Эху» я могу тебе сказать, что мы получили маляву от Роскомнадзора, которые обвинили нас в какой-то там то ли пропаганде, то ли чего, поскольку у нас идет передача на украинском языке.
И. Райхельгауз
―
Я знаю эту передачу. Я очень хочу в ней, кстати, принять участие.
К. Ларина
―
Да, да, да. Это программа «Що там у них?»
И. Райхельгауз
―
… надо разуметь українську мову, к тому що я прикладати можу. НРЗБ. Я рвусь просто в эту передачу. Мало того я довольно часто в своей передаче читаю великую украинскую поэзию. И я считаю, что это вообще не тема для… Какой там, я не знаю, какой надзор и за чем надзираем. Когда я тебе скажу вот сейчас, это я скажу сейчас непопулярную вещь, может быть, для «Эха Москвы», когда все это начиналось в 14-м году, и когда первая украинская НРЗБ там правительство, президент Янукович, и когда у меня была возможность выступать на их телеканалах, я им говорил, дорогие, и я говорил это все годы, вот и до этого лета они приглашали. Надо сказать у них открытое телевидение, и они регулярно меня приглашали. И я, конечно же, на их телевидении говорю: катастрофа! Вы увидите, к чему это приведёт. Как могли вы закрывать русский язык? А они закрывали и закрывают до сих пор. Понятно почему, что… Но это катастрофа. Прекращение вот это полётов, я не мог в Одессу долететь самолётом, там через Турцию я летел, через черте что. Прекращение вот этого – как называется? – железнодорожного, авиасообщения. Невозможность долететь, невозможность увидеть… программы развести. Это во многом привело к этой катастрофе. То есть мы со своей стороны, извини, провоцировали, а они со своей стороны провоцировали.
К. Ларина
―
Ну, я тут… Я тут с тобой категорически несогласна, хотя может быть, ты знаешь больше. Я смотрю регулярно украинское телевидение все эти годы, начиная с вот этого страшного 14-го года уж тем более. Тем более там работают многие мои товарищи, между прочим, русскоязычные.
И. Райхельгауз
―
Я знаю их хорошо, этих товарищей.
К. Ларина
―
И Матвей, и Евгений Алексеевич Киселев. Мой товарищ Сакен Аймурзаев, прекрасной журналист. Я тебе скажу так, я не вижу никакой аннексии украинского языка на украинском телевидении. Ну…
И. Райхельгауз
―
Прости, моя дорогая, я вижу. Прости. Вот я тебя очень люблю…
К. Ларина
―
Я нет. Я смотрю. Вот подожди.
И. Райхельгауз
―
Очень вижу.
К. Ларина
―
Я тебе скажу так, что я вижу. Я. Я вижу, что это два равноправных языка.
И. Райхельгауз
―
Нет.
К. Ларина
―
И в телевизионном… Ну, как? Ну, что? Я…
И. Райхельгауз
―
Ну, я тоже…
К. Ларина
―
Я смотрю…
И. Райхельгауз
―
… я бываю много, во всяком случае бывал…
К. Ларина
―
Ну, хорошо. И что?
И. Райхельгауз
―
Это колоссальный… Они закрывают русский язык. Они его…
К. Ларина
―
Не знаю.
И. Райхельгауз
―
Ну, а я знаю.
К. Ларина
―
Ну, скажи мне пример. Давай.
И. Райхельгауз
―
Я знаю примеров огромное количество. Не выходит на русском языке в Одессе ни одной газеты. Выходило. И они дожимались, дожимались. Все телеканалы обязаны… Ещё два года тому назад я приходил на телевидение, и мне ведущей говорил «здравствуйте». Я сейчас почему-то стал апологетом по… по… Прости.
К. Ларина
―
Советской власти.
И. Райхельгауз
―
Ну, да, вот я вдруг услышал, но тем не менее, ну, это есть правда, это есть реальность.
К. Ларина
―
Я тебе скажу…
И. Райхельгауз
―
Я начинал…
К. Ларина
―
Я не верю. Не верю. Я потому что повторю тебе, что я смотрю и сейчас, когда идёт война*, когда для них уж точно русский язык – язык врага. Это абсолютно точно.
И. Райхельгауз
―
Ксюша, дорогая…
К. Ларина
―
Даже сейчас люди говорят на русском языке, в том числе между прочим и правительственные чиновники.
И. Райхельгауз
―
… ты права.
К. Ларина
―
Правительственные чиновники…
И. Райхельгауз
―
Ты права.
К. Ларина
―
… в телевизоре. И депутаты…
И. Райхельгауз
―
Ты права в том…
К. Ларина
―
… депутаты Рады говорят на русской языке. Никто его не запрещает…
И. Райхельгауз
―
Позвольте? Позвольте мне всё-таки. Вот здесь мы не договоримся, потому что…
К. Ларина
―
Не договоримся.
И. Райхельгауз
―
… конечно же, люди говорят на русском языке. А страна вот как у меня такая НРЗБ есть с цитатой Андрея Платонова, где в стране темно, а человек в ней светится. Так вот человек говорит по-русски. А в этом смысле я считаю это колоссальной ошибкой украинской власти, колоссальной, – борьбу с русским языком. Борьба идёт на всех фронтах. Борьба… Ну, все и давай остановимся.
К. Ларина
―
Я тебе давай так… Да. Хорошо. Я… Нет, я тебе хотела тогда по-другому немножечко, в другой… другой курс предложить этой же темы. Я, пожалуй…
И. Райхельгауз
―
Давай о театре поговорим.
К. Ларина
―
… Подожди. Пожалуй, с тобой соглашусь в том, что ошибка украинской власти, хотя это чудовищно, что мы с тобой сейчас говорим об ошибках власти, которая сейчас просто корчится под бомбёжками российскими.
И. Райхельгауз
―
Ну, да.
К. Ларина
―
Но я хочу тебе сказать так, что, конечно же, то, что они не работали с русскоязычным населением юго-востока Украины, там, где большая часть говорит по-русски, это, конечно, была… Но это была еще ошибка не Зеленского. Это была ошибка господина Порошенко.
И. Райхельгауз
―
Нет, это не Зеленского безусловно. Зеленский это продавил. Я был уверен…
К. Ларина
―
Да, да.
И. Райхельгауз
―
Да? Я тебе скажу, Ксюша, это невероятно, когда Зеленский был назначен президентом, я может быть…
К. Ларина
―
Он был избран. Он был избран. Прошу…
И. Райхельгауз
―
Да. Прости. Он был избран президентом…
К. Ларина
―
Это у нас назначают.
И. Райхельгауз
―
… может быть наивно, может быть, не знаю как, я написал ему письмо. И написал письмо, что я режиссёр, которого…
К. Ларина
―
Я простой мальчик Йося.
И. Райхельгауз
―
Совершенно верно. Из Одессы. А мало того я там кусок написал на украинском языке, написал, что я пишу как режиссёр артисту. У Вас сейчас колоссальная возможность вот изменить то, что вот до Вас вот так, так, так, сяк. И простите за мою наглость, но я как режиссёр артисту советую Вам, пожалуйста, вот 3 пункта. Пожалуйста, вот обратите внимание на 3 пункта. Не боритесь с русским языком. Верните сообщение… верните, ну, я не знаю, вот это железнодорожное, авиасообщение и не прерывайте культурных связей. Культура – это вот человеческое общение, ну, и так далее. Ну, естественно я никакого ответа на свое письмо не получил. Но я уверен, убеждён до сих пор, что Донбасс, вот я в этом… Если б я пьесу эту ставил, я бы сказал, это решающее событие, это закадровая событие, которое дало обстоятельства на всю пьесу под названием «Донбасс». Это начало запрета русского языка как государственного. Ответ. Ответ следующий, к сожалению, к огромнейшему. Это, ну, это все слезы и сожаление. Но сегодня уж чего об этом говорить? Сегодня…
К. Ларина
―
Сегодня поздно. Сегодня поздно.
И. Райхельгауз
―
Да, сегодня поздно.
К. Ларина
―
Скажи, пожалуйста, а вот за этого время после 14-го года, когда… когда рухнули все связи, в том числе культурные… Да.
И. Райхельгауз
―
Мы были несколько раз на гастролях.
К. Ларина
―
Вот скажи мне, до сегодняшнего дня, ну, не до сегодняшнего, а до 20… до февраля 22-го года, ведь я так поняла, что всё-таки какие-то контакты все равно восстановились. Да?
И. Райхельгауз
―
Безусловно. Да. Да.
К. Ларина
―
Культурные в том числе. Да?
И. Райхельгауз
―
Да, да.
К. Ларина
―
Сейчас ты прекрасно, я думаю, понимаешь, и вы наверняка об этом говорите там в своём кругу, что все опять рухнуло, и неизвестно вообще, когда это… возможно ли когда-нибудь это восстановить. И я тебя уверяю…
И. Райхельгауз
―
Ты знаешь…
К. Ларина
―
… тебе скажу, что точно не будет никаких гастролей. Это не может быть такого. Уже все.
И. Райхельгауз
―
Я тебе скажу, вот и клянусь, что это правда, это легко проверить. Буквально и ещё, я не знаю там, 2 недели, 3 недели, месяц тому… Вот в декабре, скажу так. В декабре мы оговаривали с Министерством культуры федеральным российским гастроли в Одессе вот в это лето, в лето 22-го года. Мы разговаривали гастроли в Молдавии, что мы переедем, проедем. Мы говорили об этом с «Россотрудничеством» и везде получали поддержку. То есть это было реально. Мы пропустили в Одессе одни гастроли в прошлом году в связи с пандемией. То есть это были реальные связи. Мало того я сам летал в Одессу, и у меня были там творческие вечера, и у меня были… Мало того, я в это лето я прилетал, и меня пригласил на встречу губернатор. И я с ним встречался и говорил о том, что вот как жаль, что в русском театре Одессы такая плохая режиссура. И он говорил да, а может быть, мы как-то… Ну, и так далее, и так далее. То есть я вот считал, что все-таки культурные связи… Что мало того ведь все наши гастроли 15-го года, 16-го года, 17-го года, это тоже легко проверить, – это переаншлаг. Мы играли сразу в двух театрах, что с советских времен не было. Мы играли в русском театре, переполненном. Мы играли в театре на Чайной у того самого Сашы Онищенко. Переполнены. Замечательные рецензии. Замечательная пресса. У меня, прости, был юбилей. Неприятно об этом говорить с возрастом. И мой юбилей, отмечался в Зелёном театре Одессы. Это тот самый театр, где пел Утёсов. Это тот самый театр, куда выходили там Вознесенский, Евтушенко и так далее. Я был на сцене. Я был потрясён. В первом ряду сидел губернатор, председатель – как называется? – облсовета, мэр. Ну, что говорить? Они в 8-м году мне в квартиру подарили.
К. Ларина
―
Ну, да.
И. Райхельгауз: В 8
―
м году местные бизнесмены, оговоривши с мэром города там Эдуард Иосифович Гурвиц, с такой нехорошей не украинской фамилией, тем не менее много лет его избирали мэром города. И он поддерживал гастроли невероятно. Там чуть ли не до последнего времени там пел Кобзон, и приезжали… Ведь это невероятная история! Когда я был студентом, и я закончил ГИТИС. Это пораньше. Ты молода. Ты намного младше. То главными режиссёрами в Москве… более половины театров Москвы руководили люди из Украины. Если я сейчас начнём считать, там Анатолий НРЗБ просто из Харькова вообще приехал. И Шапиро приехал из Харькова. И Виктюк приехал из Львова.
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
А у НРЗБ и Миши Левитина, вот мы с ним сегодня утром как раз разговаривали…
К. Ларина
―
А он что говорит, кстати? Тоже небось в ужасе?
И. Райхельгауз
―
Он… мы с ним говорили о дне театра, о 27 марта, что тут, понимаешь, друг другу говорить про… друг другу говорить про ужасы и друг другу… Я понимаю так, что это я получаю огромное количество вопросов от моих артистов. Мы сейчас на Кипре, а театр там играет в Москве. Мы через 3 дня вернёмся. В понедельник вернёмся. Ну, естественно дети мои растеряны. Естественно артисты мои растеряны. Естественно я и сам, знаешь, это все осознать, все…
К. Ларина
―
Пока невозможно. Невозможно.
И. Райхельгауз
―
Это невозможно НРЗБ. Как это все я… Я же вижу все мои улицы моего родного города. Я вижу там аплодирующий партер театра и вижу там вот это все вместе, я сейчас ни… Я вот никого не – как называется? – не индивидуализирую сейчас. Это надо тогда долго, подробно и…
К. Ларина
―
Ну, что тут подробно? Понимаешь… Ты же понимаешь прекрасно, что сегодня аргумент многих твоих коллег по цеху, когда они говорят: «Я вне политики», сегодня он…
И. Райхельгауз
―
Нет, я не говорю, я вне…
К. Ларина
―
… он не работает, потому что война*…
И. Райхельгауз
―
Я не вне политики.
К. Ларина
―
Это уже не политика, когда война*. Это уже постполитика. Это когда уже политикой поздно интересоваться. Да? Уже все. Уже все случилось. Поэтому, конечно же…
И. Райхельгауз
―
Да. И во время советской власти…
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
… я знаешь, никогда не был коммунистом, не осуждал своего однокурсника и товарища НРЗБ, он плохо кончил, развалил огромный театр. И это… Сейчас он меня услышит и огорчится. А он человек талантливый. Я вообще думаю, что от строительства человека, строительства театра, строительства души, строительства Господа Бога внутри тебя, хотя я вот атеист, и это дело… Вот театр – это его святое дело, потому что я не раз приходил на… я уже это сегодня говорил, там на разные телевизионные передачи и говорил то, что считаю нужным. Я чаще всего оказывался в одиночестве. Но сегодня ситуация, конечно, такая, которая уже, ну, я не знаю там, какие профессионалы из этого… и как, какие профессионалы, как из этого могут выбраться. Это же…
К. Ларина
―
Вот я тебе скажу, что мы имеем на сегодняшний день, не знаю, может быть, еще что-то случиться. Миндаугас Карбаускис покинул пост…
И. Райхельгауз
―
Я знаю.
К. Ларина
―
… художественного руководителя…
И. Райхельгауз
―
Я знаю.
К. Ларина
―
… театра Маяковского.
И. Райхельгауз
―
Это большая потеря для московского театра. Огромная.
К. Ларина
―
Да, да. Я так… Я не знаю подробностей. Знаю, что он ушел по собственному – как это называется? – желанию. Не знаю. Да, да.
И. Райхельгауз
―
Но я тоже не знаю подробно. Понимаешь, сегодня…
К. Ларина
―
Но знаю, что факт есть факт. Это вообще ужасно.
И. Райхельгауз
―
Понимаешь, сегодня любое событие, любой Башаров, любое событие сразу связывается… В том-то и дело, что это все…
К. Ларина
―
Нет, я здесь… Я думаю, что это связано.
И. Райхельгауз
―
… На фоне.
К. Ларина
―
Потому, что он гражданин Литвы как и Римас Туминас. Я вообще не представляю, как сейчас Римас Туминас себя чувствует.
И. Райхельгауз
―
Римас, к сожалению…
К. Ларина
―
А это все абсолютно великие… Великие русские деятели культуры.
И. Райхельгауз
―
Ты совершенно права. Это великие русские режиссёры. Русские! Когда мне рассказывают, ты родился на Украине, а вообще-то еврей.
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
Дорогие, это мой родной язык, это мой родной театр, это моя родина. Что тут рассказывать? Это, ну, это… вот это…
К. Ларина
―
Ну, тогда вот ещё тема, которая… Ну, мы собственно про это говорили так или иначе, все время к этому возвращаемся. Когда стреляют пушки, что должны делать музы? Как ты себе на этот вопрос отвечаешь?
И. Райхельгауз
―
Я думаю, что как всегда, знаешь, великие… великие романы о войне 12-го года «Война и мир» появились сильно попозже после того, как это случилось. Великие произведения там Хемингуэя там об Испании, великие произведения и наши появились… Невозможно сегодня осознать. Поэтому, наверное, есть какие-то жанры в театре, документальный театр, док, не док, центр Мейерхольда. Но для того, чтобы осознать сначала какой-то драматический писатель должен написать реплики, должен… Вот была замечательная пьеса, я вот видел в Воронеже у Михаила…
К. Ларина
―
Бычкова.
И. Райхельгауз
―
Бычкова. Конечно. Тегеранская конференция. Ну, я… я… Почему спектакль замечательный? Потому что он объёмный, потому что он… у него в нем нет однозначного ни вопроса, ни ответа…
К. Ларина
―
Тегеранская или иранская?
И. Райхельгауз
―
Тегеранская. Ну, вот эта…
К. Ларина
―
Потому, что у нас есть иранская конференция, потрясающая, тоже такая абсолютно политическая…
И. Райхельгауз
―
Так это одно и то же. По-моему, это тегеранская…
К. Ларина
―
Да? Которую поставил Рыжаков. Иранская. Рыжаков ставил в…
И. Райхельгауз
―
Я здесь, я, понимаешь, я в Москве не видел. Я видел в Воронеже. Замечательный спектакль. Замечальный.
К. Ларина
―
Тегеранская конференция – это там, где…
И. Райхельгауз
―
Сталин, Рузвельт, Черчилль.
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
Это не то.
К. Ларина
―
Вот. А эта иранская, значит.
И. Райхельгауз
―
Значит, ты права. Значит, я оговорился. Поэтому я и думаю, что сегодняшнее время, оно требует…
К. Ларина
―
Но я имела в виду другое, Иосиф, не впрямую, а…
И. Райхельгауз
―
У нас не документальный театр. Я не могу откликаться…
К. Ларина
―
Нет, нет, нет. Вообще как это сочетать? Ты же прекрасно понимаешь, что многие сегодня скажут, о чем вообще говорите, как вообще… Вы вообще все заткнитесь, все вот эти артисты, художники…
И. Райхельгауз
―
И кто? НРЗБ.
К. Ларина
―
Да. Вот спрашиваю я. Вот как?
И. Райхельгауз
―
А я тебе говорю. Ну, как? Значит, здесь должна…
К. Ларина
―
Есть же…
И. Райхельгауз
―
… и уйти с работы. Я работаю. У театра есть колоссальная программа. В театре 120 сотрудников. У меня 2 мастерских в ГИТИСе. Я, кстати, ну, мне жалко, что мы об этом не говорим. Я сдал в издательство грандиозную книгу. Прости за несколмность.
К. Ларина
―
Давай рассказывай.
И. Райхельгауз
―
«Во всем виноват режиссёр», Она выйдет в 20…
К. Ларина
―
Во всем виноват Чубайс.
И. Райхельгауз
―
Так. «Во всем виноват режиссёр». Чубайс как раз, и я уверен и убеждён… Я очень люблю и уважаю Чубайса. Это для «Эхо Москвы». Чубайс… Дай бог многим принести нашей стране, столько пользы и столько вложить своей жизни, нервов и себя самого, сколько делает этот Чубайс. Я с ним дружу. Я регулярно с ним общаюсь. Я его очень люблю и очень уважаю. И ещё раз говорю, дай бог, чтобы многие хоть, ну, какую-то частицу сделали для страны столько, сколько сделал Анатолий Борисович Чубайс. Это так отдельно. Поэтому моя книжка называется… К чему я? «Во всем виноват…» У нас же театральная программа с тобой.
К. Ларина
―
Да? Вы…
И. Райхельгауз
―
Во всем… «Во всем виноват режиссёр». Это учебник. Мало того он получил рекомендации учёного совета ГИТИСа, а ректор написал предисловие. Рецензия Бориса Любимова, ректора Щепкинского. Я очень горжусь. 400 страниц! Ты представляешь? Это очень серьёзный учебник по режиссуре и мастерству актёра. Вот. Давай я тебе расскажу про театр.
К. Ларина
―
Про театр. Про театр я так тебе скажу, в 1922 году Евгений Багратионович Вахтангов в разрушенной Москве, голодной, разбитой гражданской войной… Да?
И. Райхельгауз
―
Да.
К. Ларина
―
Поставил свой знаменитый спектакль…
И. Райхельгауз
―
«Принцесса Турандот». Я тебе…
К. Ларина
―
Сколько лет уже… да?
И. Райхельгауз
―
… даже скажу продолжение. Я в огромном количестве рецензий читал, что в 92-м году в голодной Москве, когда ещё не было еды от Гайдара, Чубайса и Ельцины, я выпустил спектакль «А чой-то ты во фраке?»
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
… с Филозовым, Полищук и Петренко. И туда ломились! Люди вернулись в театр. Так что мне это знакомо. И поэтому я не знаю, смогу ли я сегодня произвести некое такое театральное событие… Хотя мне очень жаль, что ты не видела моих последних премьер. У меня предпоследняя премьера «Фаина. Эшелон».
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
Там, где мою маму…
К. Ларина
―
Санаева.
И. Райхельгауз
―
… играет Санаева. А Маша Трегубова, небезызвестная тебе сделала грандиозную сценографию. Поэтому я просто горжусь, но этот спектакль получил уже очень много премий. И после этого я выпустил спектакль, который очень жду тебя, чтоб ты посмотрела, «Бешеный хворост», где Танечка Васильева играет в одном составе главную роль, а в другом составе играет Таня Веденеева. Там ещё несколько замечательных актрис…
К. Ларина
―
Ну, кстати, я так понимаю, что такой достаточно актуальный сюжет…
И. Райхельгауз
―
Очень. Очень.
К. Ларина
―
Да? С гражданской активностью молодых людей.
И. Райхельгауз
―
Совершенно верно. Это вот… Вот да, совершенно верно. Мало того люди и хохочут весь спектакль, а потом плачут в финале. И невероятное количество отзывов зрительских, просто невероятное. Я очень… Мало того этот автор, ты представляешь, написал…
К. Ларина
―
А кто это?
И. Райхельгауз
―
Олег Маслов – человек, который 1-ю пьесу в жизни… Никто его не знает. Он вдруг написал 2-ю. Теперь вот принёс мне. Я её… Вот это то, что Башаров у меня начал репетировать. Новая пьеса, которая называется «Ангелы вышли покурить». Я думаю, там ко мне опять будет много претензий со стороны РПЦ там…
К. Ларина
―
И со стороны Роскомнадзора по поводу покурить.
И. Райхельгауз
―
Совершенно верно. «Ангелы вышли покурить». Но тем не менее для меня…
К. Ларина
―
Даже строчка запретная.
И. Райхельгауз
―
Для меня это художественное произведение. И общем, я ещё раз говорю, что вот художественная жизнь театра просто кипит. Очень интересные работы делают студенты. Прямо вот знаешь, поколение растёт… Талант! Такая обида, что… что это не, ну, не… ну, оно не то, чтобы не востребовано, оно востребовано, но как бы не до того. Вот… Вот как правильно сказать? И, ну, тем не менее, ну, что? Мы живём и работаем. И я ещё раз говорю, я приглашаю интереснейших режиссёров, которые ставят. Я ищу, и у нас прямо портфель чудесный современной драматургии про… И конкурсы все эти идут. И мы получаем со всего мира пьесы. И очень много из Украины. Очень много пьес мы получаем из Украины. У нас вот только что вот сейчас опубликована десятка лучших пьес. И скоро выйдет книжка сборник «Лучшие пьесы». Ну, мы каждый год издаем…
К. Ларина
―
Действующие лица, да?
И. Райхельгауз
―
Ты не раз была членом…
К. Ларина
―
Да.
И. Райхельгауз
―
… коллегии. В общем, 20-й том выходит юбилейный. 20 лет это издаётся. И вот опять очень много украинских пьес. Одна из них вошла в десятку. Пьеса автора из Одессы «Женщина и его пьеса» будет показано на конкурсе «Класс молодой режиссуры». Так что жизнь очень даже и кипит. И я… Творческая. Я очень надеюсь, что ничто и не… ничто и не помешает.
К. Ларина
―
Кстати, ещё одним… то, что я знаю, из уже рухнувших планов, спектакль твоего товарища Дмитрия Крымова «Борис», в Польшу он должен был ехать с гастролями. Да? И сегодня отказали. Они отказали за…
И. Райхельгауз
―
Ну, я понимаю, что сейчас…
К. Ларина
―
По понятным обстоятельствам…
И. Райхельгауз
―
… время санкций.
К. Ларина
―
Да, да.
И. Райхельгауз
―
Конечно. Это я…
К. Ларина
―
Но дело… Дело даже не в санкциях. А то, что мы сейчас с тобой записываем, я вижу, что новости падают мне тут сверху над твоей головой, что Польша закрыла авиапространство, воздух закрыла для полётов из России. То есть потихонечку надо это принять. Пока сейчас я вижу по нашему разговору, я очень тяжело все это переживаю. И вижу… понимаю, что и ты тоже. Но пока ещё у нас такой идет момент… Мы пока ещё не можем это принять как факт, что это действительно ни страна другая, как мы говорим, мы проснулись в другой стране. Нет, мы просыпаемся в другом мире. И этот мир, к сожалению, по конкретным причинам будет воспринимать нас как империю зла, как изгоев, как это и было в те времена, когда многие твои ученики и студенты, и артисты ещё не родились. Да? Но мы это тоже уже переживаем. И нужно внутренне к этому быть готовым. Как? Я пока не очень понимаю.
И. Райхельгауз
―
Ну, я тоже. Я совсем не понимаю, потому что мы занимаемся вроде таким делом вот души, духовности человека.
К. Ларина
―
Да, да.
И. Райхельгауз
―
Это, конечно… Надо с этим… Надо теперь с этим жить. И надо это соотносить. И надо… Но ты знаешь, все время подсознательно, что это все вот… Вот это все закончится. Вот это все закончится. А вот это все… Ну, как? Не может быть. Ну, как же? Это… это же вот… Это родной город. Это родные люди. Это вот… Ну, как? Как это? Нет, не может быть и все.
К. Ларина
―
Ну, Иосиф, ну, когда танки… О боже! Ты же наверняка помнишь 68-й год и… То есть когда ты был молодым человеком…
И. Райхельгауз
―
Конечно. Я был студентом 1-го курса ГИТИСа тогда.
К. Ларина
―
Невозможно было сказать себе, что, ну, какие мы крутые. Мы молодцы. Так же… Так же не было. Ни один нормальный человек такое не мог сказать. Ну, понятно, что не каждый выйдет с лозунгом за нашу и вашу свободу. И там… Было только там 8 человек, которые вышли на Красную площадь. Но я уверена, что подавляющее большинство советских людей, внутренне они, конечно же, не принимали и были в ужасе от этой акции. Ну, собственно говоря, как и раньше.
И. Райхельгауз
―
У меня нет на это ни вопросов, ни ответов, потому что это вот такая спираль, которая как-то вдруг опять… опять завернулась, раскрутилась, выше, ниже. Это очень много в этом не понимаю. И всё-таки очень хочу надеяться…
К. Ларина
―
Да, да.
И. Райхельгауз
―
… что театр…
К. Ларина
―
Ну, хорошо…
И. Райхельгауз
―
… еще кому-то поможет жить.
К. Ларина
―
Спасибо тебе большое. Конечно же, это никакой не «Дифирамб». Это, что называется, встретились, поговорили, потому, что мы все равно при всех наших разногласиях, которые бывают редкие, мы очень близкие, родные люди. Я тебя обнимаю. Желаю тебе…
И. Райхельгауз
―
Спасибо, дорогая.
К. Ларина
―
… триумфально завершить гастроль и вернуться на родину.
И. Райхельгауз
―
Теперь твоя очередь вспомнить весёлые театральные истории. Это их…
К. Ларина
―
И прийти к тебе в гости.
И. Райхельгауз
―
Конечно.
К. Ларина
―
Хорошо. Спасибо, дорогой.
И. Райхельгауз
―
Спасибо, дорогая.
Роскомнадзор считает не соответствующей действительности информацию об обстрелах украинских городов и гибели мирных жителей Украины в результате действий Российской Армии, а также материалы, в которых проводимая операция называется нападением, вторжением, либо объявлением войны.