Юрий Мамин - Дифирамб - 2022-01-16
16.01.2022
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». Как обычно ведёт её Ксения Ларина. Приветствую вас, дорогие друзья! И в гостях у нас сегодня режиссёр, сценарист, артист, композитор, автор и ведущий YouTube-канала «Дом культуры» Юрий Мамин. Юра, приветствую Вас! Здравствуйте!
Юрий Мамин
―
Здравствуйте, Ксения! И здравствуйте, наши зрители, слушатели!
К. Ларина
―
Поздравляю Вас... Да, поздравляю Вас со Старым Новым годом. Я надеюсь, что вы как настоящий советский интеллигент тоже этот праздник отмечали в советское время...
Ю. Мамин
―
Ну, конечно...
К. Ларина
―
Да. Да, да. Ну, а сейчас что? У Вас другие праздники?
Ю. Мамин
―
Если... Дополнились ещё. Есть ещё католическое рождество. Что тут ещё? День независимости Соединённых Штатов, который...
К. Ларина
―
Серьёзно. Серьёзно отмечаете... отвечайте на мой дурацкий вопрос. Я очень рада, что мы снова с Вами вместе. Мы так это встречаемся редко, но мне кажется регулярно. Это очень правильно, потому что сейчас прекрасный повод подвести итоги 21-го года и заглянуть уже в наступивший 22-й. Для Вас каким был 21-й год? Что было для Вас важным? Чтобы Вы отметили в его...
Ю. Мамин
―
Ну, я занимаюсь все время своей программой. Что касается впечатлений, то их почти нет кроме того, что... Нет, их очень много у меня. Но я ведь, когда делаю свой «Дом культуры», я же не просто как учитель делюсь своим заученным когда-то учеником с учениками. Я сам очень многое открываю и многое узнаю. И каждая новая личность, которой я занимаюсь, открывает мне целый новый мир. Мне интересно с этим жить. Что касается просто физической жизни, то мы, конечно, отделены от неё и стараемся вообще особенно не общаться с коллективами людей, потому что всё-таки у нас есть опыт некоторый. Мы же не такие молодые люди, которые думают, что с нами-то уж ничего не приключится. НРЗБ молодость. Нет, мы не общаемся, пережидаем, конечно, конец эпидемии, когда он настанет. Живём же мы не в Нью-Йорке самом, где действительно очень плотная жизнь. Мы живём примерно километрах в ста от него в загородной местности, где можно гулять. Я каждый вечер, каждый день спокойно вдоль заросших деревьями, тропинок, дорожек. Так что, в общем, здесь хорошо.
К. Ларина
―
Правильно ли я понимаю, что при всем при этом, при такой внутренней гармонии и покое, и таком вот абсолютным состоянии... сочетании природы и настроения, Вы все равно погружены в жизнь российскую, что для Вас это не чужая страна, Вы все равно следите за тем, что там происходит?
Ю. Мамин
―
Постоянно. Мало того, мы... у нас есть... Слушаем все. Причём я иногда сравниваю между тем, что официально сообщают, и то, что сообщают прогрессивные там блогеры или программы. Мы делим. У нас есть те, кому мы доверяем. И судим о жизни в России и следим, как отличаются прогнозы от того, что происходит, тем более происходит все очень быстро.
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
... не проходит недели, двух, как все исполняется или даже нескольких дней. Тогда можно следить и делать выводы, кто был прав, кто наиболее умён, кто хороший аналитик, а кому можно доверять, а кому не очень.
К. Ларина
―
Мы сейчас переживаем очередной виток... «Мы» я говорю про Россию. Мы... Хотя я тоже не в России, но по-другому невозможно. Конечно же, мы переживаем очередной виток исхода. Вот буквально начало этого года, эта неделя - Виктор Шендерович, иноагент, стал главным героем этой недели, поскольку он держался до последнего. И я знаю Витю, он никогда не хотел и даже не думал о том, что он... ему придётся покинуть страну. Он убеждён был, что его слово и его присутствие, оно важно для страны. И сегодня он...
Ю. Мамин
―
Меня даже не удивляет.
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
Я думал, он всё-таки в этом смысле более как бы способен делать прогнозы. Я-то убеждён, что все, кто каким-то образом не критикует власть, несогласен с ней, содержит иные взгляды, он неизбежно вынужден будет либо покинуть страну, либо стать узникам чего-то там, в лучшем случае своей квартиры.
К. Ларина
―
Но это в лучшем случае действительно. Да. А скажите, пожалуйста, имея вот уже собственный опыт жизни вне России, взгляд меняется на события?
Ю. Мамин
―
Вы знаете, есть такое ощущение... Очень часто мы с Людмилой говорим, с моей женой о том, что как это нам всё-таки повезло сейчас смотреть на Россию со стороны, потому что жить внутри - это очень большое испытание. Мало того, что это испытание, прежде всего, моральное. О материальном я уже не говорю. Это тоже безусловно. Я бы, конечно, лишился работы, тем более что мне намекали последнее время, что такие как я нежелательны. Не так надо говорить со студентами. Не нужно выступать на каких-то сборищах и демонстрациях. Так что для меня это была бы... был бы запрет и на преподавательскую работу в том числе. Что касается всего остального, то просто моральная жизнь очень тяжела. Я не говорю ещё о том, что можно просто отравиться. Продукты. Я должен поделиться, это не в качестве рекламы американского производителя. Я Вам должен сказать, что здесь мы настолько поправили своё здоровье. И я с удивлением иногда читаю, как некоторые блоггеры либо они добровольно ошибаются по глупости, либо они, скорее всего, выполняют какую-то моральную или идеологическую задачу, когда они говорят о том, какие ужасные в Америке продукты, насколько лучше русские, насколько им тяжело в магазине что-нибудь выбирать. У меня наладились очень многие, вообще говоря, внутренние процессы благодаря тому, что я ем здоровую пищу. В общем, забыл о многих своих болезнях. И действительно, наверное, лет 10 по крайней мере скинул. Это так внутренне по ощущению. Так что такая вот тяжёлая жизнь, тем более что я читаю, сколько людей травится от этих самых некачественных спиртных напитков. Ну, я... Ну, даже те, кто не пьёт, они просто ежедневно пьют, едят это пальмовое масло. Они едят невероятную гадость: котлеты, в которых нет мяса, сосиски, в которых вообще оно даже... им даже не пахнет. Ну, в общем...
К. Ларина
―
Совершенно неожиданно разговор наш повернулся. Я совершенно не была готова к такому повороту гастрономическому. Но здорово. Да.
Ю. Мамин
―
Надо сказать, что... А вот что нашу жизнь составляет? У нас ведь беда - это болезни, болезни, которые нас беспокоят...
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
... все время, если это даже не эпидемия. Сердце, внутренние болезни. Что-то болит в желудке, там, сям и так далее. И вот почему это происходит? Да скорее всего от того, что мы неправильно питаемся. Нас кормят всякой ерундой. Тем, на чем кто-то зарабатывает деньги. Это очень важная часть жизни или смерти, так скажем. 2-я часть - это работа, которую не дают. Ну, мне как творческому человеку всегда было собственно работать за исключением Перестройки горбачевской и некоторого времени в 90-е годы, когда шлейф её ещё шёл, когда ещё не успели рассесться жирными задницами на креслах прежние, так сказать, чиновники или их... сменившая их новая гвардия, тогда можно было ещё что-то делать. Кстати говоря, вот и Шендерович этим занимался активно.
К. Ларина
―
Иностранный агент Шендерович. Теперь надо повторить. Я совершенно выпустила это из виду.
Ю. Мамин
―
И там можно будет НРЗБ. Когда иностранный агент Шендерович занимался какими-то своими НРЗБ, то он не думал, что это прекратится. Но как... Меня удивляет его позиция. Дело в том, что его лишили... сначала лишили его передачи, лишили возможности общаться живьём или, так сказать, выступать как автор телевизионных программ. Он перешёл, стал говорящей фигурой, ведущим. Это совсем другая немножечко профессия. Но и её лишили его, что можно было предполагать. Это можно было предполагать. Вот так что...
К. Ларина
―
Ну, просто видите... Да. К чему мой вопрос-то, я сейчас объясню. Виктор... Тут тоже надо добавлять «иностранный агент»? Или мы просто говорим «Виктор»? Некий Виктор. Некий Виктор. Да. Он как раз говорил о том, что... почему ему было важно остаться... оставаться в России? Потому, что ему казалось, что быть публицистом, быть колумнистом, быть комментатором политических новостей - для этого необходимо присутствовать внутри, что извне меняется взгляд. Я с ним... Я с ним не согласна, поскольку сама... У меня собственный опыт есть, и я скажу честно, что многие вещи, наоборот, видятся гораздо более глубже и страшнее, чем если бы ты был внутри. А что скажите Вы?
Ю. Мамин
―
Внутри можно... По поводу взгляда можно сказать, что внутри ты можешь получить подбитый глаз, взгляд. Здесь всё-таки у тебя глаза в сохранности. Ну, как? Дело в том, что жизнь и Ваша, даже когда Вы жили в Москве, моя в том числе, они же были связаны с тем, что у нас была очень-очень бурная деятельность, связанная с «Эхом Москвы» у Вас...
К. Ларина
―
Ну, с работой. Да, да.
Ю. Мамин
―
С работой. Ну, что же Вы кроме этого видите? Вы вынуждены так же, как и мы, живущие за рубежом, общаться... обращаться в интернет, следить за новостями там. Ведь основной источник информации - это экран интернета.
К. Ларина
―
Конечно.
Ю. Мамин
―
Это блоггеры. Это не наша жизнь, которую мы совершаем по дороге с работы домой и обратно, ну, и в редких случаях на какие-то тусовки выходим, потому что заняты очень много работой. Так что он, конечно, не прав, Виктор.
К. Ларина
―
Ну, ещё раз, 3-й раз повторяю этот вопрос: по Вашему ощущению взгляд человека извне, он меняется? Вы по-другому оцениваете события в России? Или так же, как если бы Вы были внутри?
Ю. Мамин
―
Когда я уехал сюда и стал заниматься программой «Дом культуры», я получил возможность ну, вылезти из постоянной озабоченной жизни, беготни, связанной с заработками и необходимостью платить за коммунальные услуги, жилье, гасить свои долги, которые там возникли в силу разных причин, о чем приходится говорить, связанные в том числе и с кинематографом. Так вот здесь я получил возможность, когда я исследую или знакомлюсь с жизнью своих героев, подумать об истории, и о том, как все у них повторяется. В данном случае если ты читаешь, скажем, древнего римского историка Тита Ливия или Макиавелли, то ты видишь, что все абсолютно так, как у нас. Все это предвидели люди, но только человечество не учится на ошибках, и оно повторяет одни и те же, наступает на собственные грабли бесконечно. Но я должен сказать, что во всем во многом, конечно, виновато отсутствие культуры, потому что человек с высшим образованием - это не есть человек культурный. Культура - это нечто большее. Это способность использовать исторические знания для того, чтобы прогнозировать будущее, для того, чтобы правильно оценивать ситуацию и людей, которые приходят к власти или пытаются руководить твоей духовностью, твоим сознанием. Это, конечно, даёт знания и, прежде всего, тогда образование. Тогда возникает самая большая проблема, которая стоит прежде всего перед Россией, ну, и перед всем миром, конечно. Но перед Россией, которая так низко пала в связи с тем, что я-то наблюдал изнутри, как падает образование, как запрещают говорить о том, о другом, о третьем, как выключают целые темы из бесед, из образования, из того, чем можно было поделиться с новым поколением. Но оно действительно сознательно уплощается, потому что таким народом руководить легче. Сознательно уплощается образование и в то же время активная долбёжка со стороны официальных каналов и прежде всего телевидения. Но это, конечно, за много лет сыграло очень существенную роль. Мы видим во что можно превратить население, оболванить его до невозможности. Собственно говоря, те... та аудитория, с которой мы с Вами общаемся, которые смотрят «Эхо», которые смотрят мою программу, которые смотрят умных блоггеров, она очень незначительна в сравнении с теми огромными массами населения, которые не имеют ни доступа... которым даже не до этого, которые могут смотреть телевизор. Естественно они оглуплены. Они не имеют даже возможности сопротивляться. У них нет альтернативного знания, чтобы противопоставить его тому, что они слышат по ящику. Вот это проблема.
К. Ларина
―
Вы знаете, я могу с Вами поспорить, поскольку мы тоже...
Ю. Мамин
―
Давайте.
К. Ларина
―
... вот давно занимаемся темой оболванивания масс. Мы с Ирой Петровской, я имею ввиду, в нашей передаче. Скажу Вам так, что за последнее десятилетие уж точно, как минимум, и начиная там с Болотных протестов 10-11го года аудитория интернета очень сильно выросла, увеличилась. И это в основном, конечно же, молодёжь, потому что телевизор молодые люди сегодня не смотрят вообще. Я имею в виду вот тот самый телевизор, к которому привыкло, ну, там наше поколение, поколение наших родителей. Сегодня это альтернативная информация доступна практически всем. Другой вопрос, чтоб у тебя возникло желание ею воспользоваться и что-то такое узнать, потому что народ у нас, к сожалению, не то, что оболваненный, я бы так не сказала, он просто... ему... Как и Путину ему тоже хочется только хорошие новости. Не хочется плохих.
Ю. Мамин
―
Ну, это все... Это любому народу так хочется. Но если есть способность мыслить, тогда человек неизбежно делает определённые выводы, делает выбор. А если такая способность... Ведь она же тормозится. И она уплощается. Способность мыслить, её надо развивать. Если она не развита, то человек и не способен правильно оценивать то, что он видит. Поэтому он идёт по первому плану на то, что ему сообщают. Он оценивает факты так, как они ему поданы. Что касается молодёжи, то понимаете, она такая же не ровная как и другое население. Активной разумной молодёжи очень немного. То есть, конечно, это тысячи. Тысячи. Может быть, даже десятки тысяч людей. Но это незначительная часть в сравнении с нашим населением. Они поддерживают, конечно. Они... Те, кто смотрят передачи. Но часто возникает ощущение, что все, кто говорят вот эти разумные вещи, в том числе «Эхо Москвы», как будто бы то ли ломятся в открытую дверь, то ли оставляют дверь открытой, и в неё идут те, кто всегда приходит по этому адресу. Остальные либо не пытаются, либо у них заведомо есть негативное к этому отношение, которое не поменять в силу того, что они неспособны правильно оценивать и мыслить. Уложенные определённые стереотипы, они не хотят с ними расставаться. Это связано как раз с отсутствием возможности мыслить, с отсутствием образования. Когда в школе в детстве не научили мыслить, выбирать, вот так человек уплощается, так он складывается, не говоря уже о том, что в принципе есть другая ещё проблема - общая инфантилизация, общая... население, которое существует не только в России и в Америке, всюду. Это связано прежде всего, конечно, с кинематографом. Он сказочный. Сказочный, фантастический. Характеры неглубокие. Они элементарные, примитивные. Большим актёрам делать нечего. Нечего играть абсолютно. Знаете, ведь все, кто получили когда-то «Оскаров», они же просто... Их эксплуатируют для того, чтобы они играли в каких-то, я не знаю, рисованных моделей по существу. Им нужно только стрелять, бегать, заниматься любовью и делать какую-то вид, на штампах на своих играть. Поэтому я-то вижу здесь все время эти телевизионные программы, их же бесконечное количество. И вот это вот мировое уплощение людей, ну, инфантилизирует их мировая сказка. А я когда преподавал, сделал вывод, что вот это вот обаяние сказки, оно проникает очень рано. То есть ведь если нормальный человек идёт от сказки к чему-то серьёзному, к психологии, к Достоевскому и к чему-то ещё более сложному, то теперь как-то студенты эти доказывали, что их интересуют сказки. Студентов - больше девочек. Ну, и мальчики тоже, кстати говоря, не отстают. Интересуются сказкой, то есть fantasy. Вот придумывают всякие истории. Некий подросток или там, я не знаю, студент придумал какой-то эликсир, из-за чего в него влюбляется все девушки. Я спрашиваю: а он что, химик был? Да нет. Какой он химик? - А как он мог придумать такой эликсир? - Это неважно. Важно, что это... Потом надо сказать, что аргументация некоторых студентов такова, когда ты говоришь, ну, это же... Как же ты приносишь мне вещь, которую я видел 20 раз по телевизору? Ну, или, наоборот, аргументация: как Вы меня ругаете? Я же видел, вот это же есть, это же проходит. То есть нет понятия, скажем, плагиата даже. Людям не стыдно. Они готовы брать из общей кормушки все, что им придёт в голову. Считают, что это они придумали. Это связано с тем, что очень мало знаний. Ну, дело в другом. Они не виноваты в этом. От них избавляются. Семьи посылают их, часто платят деньги, чтобы возможность заработать была, чтобы они учились и 5 лет не тревожили родителей, а как они там учатся, это уже бог с ними. И надо сказать, что при этом образование уплощается, уплощается. Приходят совершенно новые разнарядки. Министерство просвещения бесконечно работает. Новые программы. Вы даже не представляете себе, сколько надо писать преподавателям этих самых отчётов, рапортичек. То есть этим надо заниматься половину всей деятельности. Какие-то глупости неимоверные абсолютно! Но дело в том, что каждая новая программа, она требует большого количества денег. Это расходы государственной сметы, которые приходят к ним. Они обогащаются за счёт... В общем, надо сказать, что проблема образования, о которой больше не хочется говорить, она самая насущная. Вот это проблема будущего России, потому что если придёт новая власть, а она безусловно придёт, с кем работать, какое будет населения, кто будет выполнять задачи обновления России.
К. Ларина
―
Вернутся те, кто обучался в иностранных университетах, в западных, в хороших университетах. Таких людей уже немало.
Ю. Мамин
―
И Вы знаете, как много ошибок они совершили?
К. Ларина
―
Послушайте...
Ю. Мамин
―
Мы видели, какие ошибки они совершили в Перестройке, потому что они учились в западных университетах...
К. Ларина
―
Спокойно...
Ю. Мамин
―
... совершенно не учитывали ментальность...
К. Ларина
―
Постойте. Да. Я хочу сказать другое. Вы спрашиваете, когда придёт новое, настанет прекрасная Россия будущего, где возьмут нормальных, мыслящих людей. Что было в Перестройку и в конце 80-х годов?
Ю. Мамин
―
... не путайте, не путайте, Ксения.
К. Ларина
―
Ну?
Ю. Мамин
―
Это, значит, было другое. Это были люди, которые, живя в так называемом брежневском застое, у них была совершенно другая ментальность - жадность ко всему запретному. Слушали и голоса. Слушали, смотрели запрещённые спектакли. Искали запрещённые книги. Обожали диссидентов всяких. На «Ленфильме» когда входил, предположим, Герман с запрещёнными картинами, все вставали в кафе, предлагали просто... такой пиетет испытывали к человеку. И приходил какой-нибудь там лауреат Ленинской премии, государственной премии за свою картину, на него даже не оборачивались, вызывал всеобщее презрение. Нет, это было время другое. Это было очень близко. Вот сейчас это уже далеко, потому что люди, которые пришли в Перестройку, пришли многие из лагерей, многие из тех, которые не печатались, многие стали рупорами правды, властителями дум. Их уже нет. Они ушли. Ушли из жизни. И они не востребованы, потому что за это время сменились интересы, сменились ценности. Вот я поставил картину, в которой высказался по поводу прихода ценностей, «Не думай про белых обезьян». Она единственная в своём роде в моем творчестве, потому что я в данном случае не занимался портретом времени. Я не делал портрет России, чем я занимался все время. Я рассказал про то, как сменились ценности, и как есть две точки зрения на то, что... ради чего живёт человек. В этом фильме как раз их выражают два героя. Это Даша, представительница богемы так называемый, может быть, такой не слишком удачной, спрятавшейся на чердаке от этого общества, и успешно шагающий герой Вова, который очень похож внешне на Абрамовича, внешне такой актёр попался. Талантливый артист. Но пропал, потому что снимается со всякой... во всяком дерьме.
К. Ларина
―
Такой хороший парень. Тарабукин, да?Ю. Мамин
―
Хороший парень. Ничего... Да, Тарабукин. Ничего он путного после этого не сделал, ничего не снял, потому что нет людей, которые способны это оценить. Нету. Не с кем работать. Вот в чем все дело.
К. Ларина
―
А судьбу Алексея Девотченко просто предсказали в этом фильме.
Ю. Мамин
―
Да. Да, это трагическая фигура и очень горячий артист. Но он из редких артистов. Он гражданин.
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
Понимаете, дело в том, что это тот человек, в отличие от своих коллег это тот, кого мы видели на трибуны, кто зажигал сердца, кто бросал в лицо им железный стих, облитый горечью и жёлчью. Вот да, его не стало. И надо сказать, как правильно очень сказал Шендеровича, я слушал его выступление...
К. Ларина
―
Иностранный агент.
Ю. Мамин
―
Да, иностранный агент Шендерович. Да, когда он сказал, что, понимаете, жить в России, где свободно ходит Пригожин, не иностранный агент, пока эти люди как Пригожин и все прочие на свободе, делать иностранным агентам Шендеровичам и прочим Маминым нечего там. Меня бы... Я давно бы получил бы там звание иностранного агента, я не сомневаюсь в этом. Вот. Ну, наверное, это гордость вообще носить звание иностранного агента - это знак вообще чести, я полагаю, в России в сегодняшней. Это то, чем можно будет гордиться потом, как можно было гордиться ссылкой декабристам, вернувшимся когда-то в Россию центральную.
К. Ларина
―
Ну, знаете, гордится - не гордится, но и жизнь это очень сильно меняет. И я знаю нескольких иностранных агентов лично и понимаю, как сильно усложнилось их жизнь повседневная, сколько приходится заполнять какой-то хрени, каких-то бесконечных отчётов и бумаг о каждом своём заработанном рубле. Это, конечно, тяжело.
Ю. Мамин
―
Это не трагедия.
К. Ларина
―
Да, да.
Ю. Мамин
―
Трагедия, когда человек остаётся... Навальный - это трагедия.
К. Ларина
―
Навальный - вот тоже... тоже отдельная тема, которая, конечно же...
Ю. Мамин
―
Он не...
К. Ларина
―
... хотела коснуться. Он пока ещё... Он политический заключённый. Конечно же, если бы он был на свободе, он был... получил бы звание иностранного агента. Сейчас вот как раз вот в эти дни ровно год исполняется с того момента, как он был арестован, как он вернулся в Россию 17 января 21-го года и уже из России не вернулся, а остался в заключении. Для вас это герой?
Ю. Мамин
―
Конечно. Абсолютный герой. Я сейчас как раз делаю программу, которая на днях выйдет, 66-й выпуск. Номер... номер-то какой? 66. Кстати, последний выпуск за август. Вот сейчас у нас январь начался, а я заканчиваю август по тем людям, о которых рассказываю. Радищев. Радищев - вот Навальный XVIII века. А Навальный - Радищев XXI.
К. Ларина
―
А не Чаадаев?
Ю. Мамин
―
Ну, более сложно, конечно. Нет, ну, Радищев, потому что он выступил... Чаадаев? Чаадаев - философ. А Радищев - борец с существующим строем так же, как Навальный. Вот разница примерно.
К. Ларина
―
Давайте остановимся на этом. Через несколько минут вернёмся в программу.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Сегодня у нас такой дифирамб не просто так. Это не просто сижу и говорю, как я люблю Вас, как я люблю Вас, Юрий Мамин! Как я вас люблю!
Ю. Мамин
―
Это очень приятно слушать, Ксения.
К. Ларина
―
Но мой...
Ю. Мамин
―
Говорите дальше.
К. Ларина
―
Но мы сегодня стараемся говорить не только о приятном, но и больше о неприятном, о том, что происходит в стране, в России. Буквально вот сегодня агентство... О, Господи, боже мой! Левада-Центр, тоже, кстати, иностранный агент, опубликовал результаты опроса на тему политических репрессий. И один из главных вопросов населению был, боитесь ли вы лично репрессий. Хочу Вам сказать, что при всем при том, что люди сейчас довольно осторожно отвечают на вопросы социологов, боятся связываться, потому что время такое, но тем не менее даже при всем при этом 47% россиян ответили утвердительно на этот вопрос. О чём это говорит, Юрий?
Ю. Мамин
―
О том, что идёт всё-таки процесс. Постепенное, значит, возрождение мысли, способности переоценивать ситуацию, она происходит, потому что жизнь настолько безысходна, что человеку не за что уцепиться, и он начинает понимать, что делает не в западных службах, в Америке, не в Украине, а где-то внутри. Это приходит. Это придёт неизбежно. Но Вы знаете, дело в том, что власть ведь тоже становится гораздо более жёсткой, жестокой. Вот скажем, события Казахстана, как все говорят, они заставят ещё больше заворачивать гайки. Жестокость будет проявляться, чтобы любой росток подавлять. А надо сказать, что ведь вот я размышляю здесь, когда делаю, обращаясь к прошлому в связи с тем, чем я занимаюсь, и когда мы говорим о тиранах, деспотов, жестоких руководителях жестоких служб, я должен сказать, что население удивляет в данном случае, какое количество находится людей, которые готовы быть палачами, которые готовы осуществлять надзор, готовы наушничать, писать доносы, закладывать своих близких товарищей, добровольно предавать их. Я уже не говорю о тех, кто просто из страха это делает. Добровольное количество людей, которые на этом выигрывают. Почему? Опять-таки из-за отсутствия культуры. У них очень узкий-узкий круг того, чего они знают, и совершенно другие интересы. Интересы, связанные только со стяжательством, властью.
К. Ларина
―
А страх?
Ю. Мамин
―
Это другие. Это не те, которые идут в палачи. А там, знаете, в данном случае ведь когда я читаю про сталинское время, ведь были такие работники НКВД, КГБ, которые помимо своего рабочего трудового дня приходили в ночное время из любви к работе и с удовольствием пытали заключённых, и добивались отличных результатов.
К. Ларина
―
Ну, это что? Это люди с отклонениями? Это такие садисты, больные люди? Или как Вы их определяете?
Ю. Мамин
―
Ксения, тут очень серьёзный вопрос взгляда на человечество. Вот мы вынуждены перейти к разговору о Путине, которого, не знаю, его можно просто президентом называть страны. Он же не носит название иностранный агент. Вот точка зрения Путина и окружения его, она состоит в том, что человечество, вероятно, люди вообще - это порочное животное.
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
Его легко купить. Поскольку у него много пороков, его всегда можно найти, чем шантажировать. И поскольку оно такое несовершенное, оно у тебя в кармане. А все вот эти вот бредни, они связаны... Вот эти вот люди, которые пытались сопротивляться, не пытались использовать какие-то подвернувшиеся случаи, чтобы улучшить свою жизнь, свой комфорт. У них вообще интересы какие-то идиотские абсолютно, сфера там, я не знаю, творчества, там науки, не знаю, стать... Ради чего этого? Дело в том, что Путин ведь сказал недавно, когда его спросили... ответили на вопрос, а у Вас есть... Вы испытываете когда-нибудь сострадание. Есть у Вас сочувствие? Нет сказал он. Нет, он да... я этими чувствами не озабочен. И очень часто об этом говорят. И Ксения Собчак, и тому подобное. Дело в том, что испытывают сострадание, сочувствие, какую-то жалость, совесть, это лохи, люди, вероятно, не неудачники, скорее всего, или они от этого неудачники, или они в связи с тем, что неудачники стали, им не о чем о другом думать. Так вот если думать о человечестве как сборище порочных животных, то тогда можно вот так поступать, покупать, покупать руководителей правительств, целые кланы чиновников, иметь про всех, значит, сведения, иметь досье на каждого и так далее. И это получается часто. Но все дело в том, что вот такая порочная власть, когда она приходит, она, обращаясь к этим всем самым негативным качествам, которые есть у людей, в народе, у каждого, каждый наберётся. Ведь что такое совесть? Это слежение за своими пороками, недостатками, когда человек пытается их победить. Поэтому в данном случае если совесть, её больше, он может победить то, чего ему хочется: взять чужое с витрины, взять чужую жену, взять, я не знаю, так сказать, что плохо лежит, завладеть тем, что тебе не принадлежит, убить, если тебе так нравится.
К. Ларина
―
Но при этом убеждать ещё всех, что так... все так... точно такие же как я. Вот это удивительная вещь, самая страшная. Простите. Вы очень точно описали картину мира и философию Владимира Путина. Она именно такая. Он и не скрывает. Он её озвучивает с огромным удовольствием, то, что типа такие все. Мой вопрос главный тогда такой, Юра, а почему именно вот эта философия легла на такую благодатную почву? Почему в России оказалось, что во всяком... по ощущениям, что большинство граждан с удовольствием и с радостью восприняли такой... эту философию, этот мир, который Путин нарисовал?
Ю. Мамин
―
Это происходило постепенно. Я помню, в годы Перестройки, когда пришёл в Дом книги и искал там... обратил внимание, как воспитать своего ребёнка успешным. Это были конец 80-х, - что ли? - или начало 90-х...
К. Ларина
―
Это все американцы придумали про успешность. Да, да, да.
Ю. Мамин
―
Это был наш, значит, какой-то автор, который писал о том... Вот там было, в этой книге было написано, что совесть, сострадание, значит, желание помочь - это вредные качества, которые помешают человеку. Убеди своего ребёнка, чтобы он отказался от них и не слушал дураков-учителей, если они продолжают об этом говорить. Я пойду...
К. Ларина
―
Ну, это же философия Геббельса, извините меня. Мы избавим вас от химеры совести. Да?
Ю. Мамин
―
Да. Вот эта вот буквально книга. Меня поразила она. Я её тогда приобрёл. Потом появилась их много. Потом стали говорить об этом публично очень многие успешные так называемые, так сказать, деятели, ведущие и тому подобное, артисты, активные ведущие. Дело в том, что я подумал, а что будет с тобой, когда ребёнок тебя выкинет из твоей квартиры, не поделится. Ты воспитываешь. Ну, что ж? Такова жизнь. Ну, вот вероятно, эта логика свойственна и Путину, и его окружению. Почему это произошло? Ну, ведь никто... Вот такие книги распространялись, а никто не сказал, береги платье, а честь смолоду, то, что воспитывали даже в XVIII веке. И Вы знаете, когда Фаина Раневская говорила, я ещё помню время, когда со мной встречались порядочные люди. То есть я ещё помню порядочных людей. Да, можно было помнить порядочных людей, которые жили до революции. Мерзавцев было много. Но было понятие чести. Были люди, которыми руки не подавали. Не рукопожатные так называемые люди. Сейчас эти понятия пропали. Ведь вообще смешно говорить о чести, о совести. Это какие-то архаизмы, устаревшие понятия, которые сегодня не имеют смысла. Они остались в глубоком прошлом. Ими не располагают. Ими не озабочены люди. У них совершенно другие интересы. Поэтому собственно говоря, что такое культура? Это когда у тебя интересы высокие, и их много, а не 3. А 3, которые остались, - это деньги, власть и комфорт. Вот больше другого ничего нет. И заметьте, как это уплощает людей. Вот эти вот богачи, неимоверное богачи, Сечины, которые сидят там и прочие, я фамилии не помню, я не хочу их даже вспоминать, вот они приобретают необыкновенно дорогие яхты. Для чего? Или машины. Вот парк машин. Зачем им новая машина? Ездить? У него полно их. Потому, что ему не для этого. Радость. Потому что других радостей нет. Радость обладать чем-то, самым дорогим, чего нет у твоих коллег, соперников, чтоб похвастаться этим. Вот такой интерес. Такой интерес. Завести любовницу, потому что она мисс мира, а не потому, что он её любит. Потому, что вот такой примитивный интерес. Завести такой вот остров купить только для того, чтоб похвастаться. То есть абсолютное отсутствие каких-то других высоких интересов, ради которых, вообще говоря, человечество и воспитывалось, ради чего оно получало знания, образование. Вот этого нет ничего. И вот когда вот это уплощается все население, тогда и мир становится очень узким, неинтересным, и тогда возникает ощущение, что вот такой культуры явно не хватает. Я поэтому занимаюсь этим. Причём занимаюсь этим сознательно, потому что в отличие, скажем, от самых уважаемых мною людей, которые занимаются политикой, политологов, их новости очень быстро устаревают, они вынуждены сообщать каждый раз новые, потому что через неделю их уже не будет, а через 2 года о них забудут, и никто не будет их вспоминать. Они необходимы были в наше время. Необходимы, как необходимы были передвижники, о которых с издёвкой сообщает какая-нибудь там новая, молодая лекторша. Почему они были люди, произведения которых были изначально обречены на провал. Обречены на провал их произведения. Они не ставили задачу прославиться. У них была другая человеческая задача образования населения, просвещение их, открыть глаза, потому что живопись открыла, открывала глаза огромным количествам населения России на то, что происходит, как критически относиться к своей жизни. Вот они занимались тем, чем необходимо заниматься прежде, чем изучать какую-то литературу надо язык выучить. Вот они этим занимались. Вот это необходимо народу. И эта проблема стоит. И преподавателей не хватит для того, чтобы с ней справиться. Но эту проблему надо решать. Она навсегда решалась когда-то в былые времена.
К. Ларина
―
Ну, слушайте, мы тоже переживали этот период открытий, просвещения. Я имею в виду вот то самое время Перестройки, когда открывались архивы, когда открывались запрещённые имена, запрещённые писатели, запрещённые тексты, запрещённые страницы истории. И народ действительно ахнул. И я была частью этого народа. И так...
Ю. Мамин
―
Мы были для этого открыты...
К. Ларина
―
... все.
Ю. Мамин
―
Ксения, мы...
К. Ларина
―
Да?
Ю. Мамин
―
Мы хотели это знать. Мы хотели это знать, потому что мы этого не знали. И были открытия совершенно. Я Вам честно могу сказать, для меня открылась, скажем, ну, может быть раньше, чем Перестройка, но очень близко к этому, фигура Ленина. Ведь в данном случае Ленин противопоставлялся всему тому, что происходит, Сталину, социализму, построенному в России. Все это не по ленинскому пути. В это верили все. И в годы Перестройки, заметьте, пришли все и стали говорить на ту же самую тему. Вышли новые телевизионные фильмы с Ульяновым, где он новый образ Ленина вылепил, человека, который думает о будущем, и который вообще... которое не произошло так не ленинскому пути. Это было обольщение. Потом выяснилось, что действительно все по ленинскому пути, все по образу и подобию этого жестокого, крайне жестокого человека, у которого много общего и с Гитлером, и со Сталиным, и с Путиным, потому что для них люди - это статистика. Как говорил Сталин, гибель миллионов - статистика. Гибель одного человека - это, может быть, трагедия. Но это для театра.
К. Ларина
―
Ну, и всё-таки почему тогда вот это знание, которое многие для себя получили в перестроечное время, а это действительно было открытие и поэзии, и литературы, и мемуаров, и героев забытых, выкинутых из истории, из беспамятства в этих братских могилах, почему все равно это свою роль не сыграло? Почему все вернулось назад? С лёгкостью отказалось?
Ю. Мамин
―
Да нет. Потому что пришли другие совершенно люди другой формации. Дело в том, что вот та гласность была нужна только нам с Вами и тем, кто разделяет наши позиции. Да, мы упивались этой гласностью. Я начал снимать кино, с удовольствием смотрел все эти новые передачи по телевидению, слушал в том числе «Эхо Москвы» открытое, и много других программ, которых не осталось. Очень много было людей, замечательных критиков. Обнаружилось, что такое количество умных людей в России, что даже и подозревать нельзя. Ну, то есть мы подозревали, но они получили не на кухне вот, значит, возможность говорить мне в уши свои умные вещи, а с экранов телевидения, вообще говоря, с прессы, со страниц прессы и так далее. Но активными-то оказались совсем другие люди. Те, которые использовали вот эти свободы, данные Горбачевым, из-за чего и он ушёл в результате власти для того, чтобы обогащаться, для того, чтобы создать себе комфорт. Выяснилось, что вот эти вот вещи, в которые верит Путин, они оказались в данном случае победителями. Вот береги платье снову, а честь смолоду, она не сработала. И постепенно те люди, которые разделяли вот эти вот прогрессивные, скажем, идеи, примитивно выражаясь, они ушли, их не стало. Мало того на моих глазах в моих коллегах победила страсть к комфорту. Они стали тратить деньги на кино, на строительство дач. Я знаю много таких примеров очень уважаемых режиссёров, фильмы которых мы смотрели, обсуждали. Они были вообще в этом смысле нашими властителями дум, борцами. Вот они поддались. Дело в том, что это очень тяжёлое испытание. Есть одно испытание болью как пытки, когда говорят, никто не выдерживают, нельзя представить себе, человек либо теряет сознание, либо он всё-таки выдаёт, сдаётся. Ну, вот мы видим сейчас несчастного музыканта киргизского, который себя оговорил. И всем понятно, что его так били, у него все на лице. Его заставили говорить любые вещи, он мог бы сказать. И любой мог бы сказать такие вещи. Другое дело, насколько эта власть себя дискредитирует опять-таки из-за отсутствия культуры. Они не знают, кто такой музыкант. Вообще понятия не имеют. Не поинтересуются даже, что это за человек. Очень дубовое сознание, которое и побеждает в данном случае. Ну, вот. А вообще говоря, давайте новую тему.
К. Ларина
―
Да, да, да. Я просто повторю. Просто мы с Вами уехали. Опять же повторю мой вопрос: всё-таки знания, просвещение, культура, как ни крути она все равно не является гарантией того, что ты вновь не превратишься в монстра. Давайте самый элементарный пример - это...
Ю. Мамин
―
Нет, нет, нет. Ксения... Ксения, Вы не правы. В данном случае вот достаточно открыть Макиавелли, чтобы понять, какую роль играет государь. Да, диктатор часто исправляет ситуацию в стране. Дело в том, что демократия, она хороша, когда в стране существуют какие-то правила, по которым играют. Законы признаются всеми. Тогда можно спорить, спорить в сенате, в парламенте и вырабатывать общую точку зрения путём голосования или драки и так далее. Это всё возможно. Но когда в стране нарушены очень многие параметры нормальной жизни государства как в России, все сломано: суды, образование, экология. Ну, все-все приведено в жуткое состояние. Тут голосованием ничего не поправишь. Тут кто нужен? Тут нужен кто-то... Пётр I только без дикости, но с его просветительной, просвещённой программой и с его силой. Ельцин, но только более... более просвещённый, но с силой характера. Это человек... Понимаете, дело в том, что учёный совершает своё открытие и делает свою систему как Менделеев - один по существу. Он её выстраивает, потому что она выстраивается у него в голове, в неё есть логика. Ему нужны помощники безусловно. Но такой человек может исправлять государство. Тут вопрос, кого выбрать. Демократическая система выборов, она позволяет в течение какого-то срока держать неугодного властителя и потом его сменить. И в какой-то момент может прийти тот, кого изберут на два срока, потому что он оказывается действительно умным, разумным, деятельным и приносит в страну преобразования, улучшения. Вот такой человек будет необходим. И он должен быть образован. Вот он должен это знать. У него должно быть окружение такое. Вот эти люди, придя к власти, они начнут работать на страну. Это всегда бывало так. А как же? Американская система, которая вырабатывала Конституцию на основе римской и другой, прочей, и вот она до сих пор работает. Эти люди пришли и под руководством главного сделали это. И дальше страна...
К. Ларина
―
Но все равно от дураков все равно это не является гарантией. Ведь сколько раз было в той... в истории той же Америки, когда выбирали, ну, если не идиотов и кретинов, то людей весьма, ну...
Ю. Мамин
―
Да, да. Но у них... Но они могли их сменить. Да, все нехорошо...
К. Ларина
―
Да! Трампа... Вспомните Трампа. Вспомните ещё несколько... парочку интересных личностей в кавычках.
Ю. Мамин
―
Ксения, мы говорим об улучшении состояния страны, которое должно наступить после эпохи Путина. Обязательно. Но оно тоже будет не вечным. Ну, что же? Ничто не было вечным. Не был вечным...
К. Ларина
―
Но постой...
Ю. Мамин
―
... Древний Египет и Древний Рим и так далее.
К. Ларина
―
Постой. Всё-таки Ваша ставка на личность, на вождя или на устройство политическое страны, на законы?
Ю. Мамин
―
Конечно, политическое устройство прежде всего. Но его может провести личность. Вот дело в том, что Макиавелли говорит о том, что при всех исследованиях разных правлений, систем правления: народовластие, значит, империя, диктатура, парламентская республика, они все хороши по-своему, но все переживают кризис, и все превращаются в свою противоположность. Каждая из них. Самым оптимальным становится совмещение каких-то вещей, когда есть ограниченная власть некоего разумного мужа, в какой-то степени являющегося диктатором. Его диктатура ограничена законами и парламентом, которые обсуждают. То есть формально оно существует в Соединённых Штатах, но тут вмешивается в дело, конечно, свойство личности. Никуда от этого нельзя уйти. Это поправляется перевыборами. Но так будет всегда, собственно говоря. Стремление к совершенству будет. Но надо сказать, что уровень населения... Понимаете, вот мы вошли в Перестройку и так горячо её поддержали, населения, ведь грамотность страны была другая. Это была самая читающая страна в мире. Не случайно я открываю старые, значит, как бы киносборники, журналы «Новости дня», в транспорте читают все, в метро, в трамвае...
К. Ларина
―
Но это не миф? Это не миф? Действительно самая читающая страна?
Ю. Мамин
―
Но я же сам свидетель. Я постарше Вас, наверное, Ксения. Я не знаю, помните ли Вы, но я помню, что читали все. И я думаю, как я без книги влезу в метро вообще. Все нормальные люди, все читают. Я нет. Это сейчас все держат только смартфоны, а тогда...
К. Ларина
―
А, может, они там читают, кстати. В смартфонах тоже читают.
Ю. Мамин
―
Нет, это когда читают, тогда он смотрит спокойно на экран. А когда они делают вот так вот все время, то это понятно, что они занимаются болтовнёй. Это... Они тем же занимаются на лекциях. Вы говорите о молодом поколении. У меня 80% на лекции... Я показываю, режиссёрам показываю кино, которым сам восхищаюсь, не просто кино, отдельные кадры, на которых надо учиться, вот как надо. Внутренний монтаж или там параллельный монтаж, или, предположим, крупный план, или потрясающая игра актёра, как это добились. Они, значит, смотрят, свет погашен, горит экран, и половина, ну, может быть, да, по крайней мере, понимаете, им интереснее вот они... Они у себя в смартфоне. Будущее - это их профессия. Я говорю: почему вы этим занимаетесь? Ответа нет. Ну, да, отложили. Ну, это не интересно, потому что родители деньги заплатили. У нас же ведь сейчас нет выбора, отбора творческого. Нет...
К. Ларина
―
Подождите. А Вы преподаёте онлайн, да?
Ю. Мамин
―
Нет.
К. Ларина
―
Нет?
Ю. Мамин
―
Это когда я... когда преподавал.
К. Ларина
―
Когда Вы в России...
Ю. Мамин
―
Я даже не знаю, что такое преподавать онлайн. Я знаю, как просто избежать возможности отвечать на вопросы в онлайне. Онлайн даёт возможность лентяям ни хрена не делать. Они так-то избегают от этого. Нет. Если есть мотивированные люди, которые хотят получить образование, они и дома могут стать образованными. Человек язык выучивает дома, простите меня, и наукой овладевает в домашних условиях, если ему это надо, если у него есть такая мотивировка. А так, вообще говоря, нет, это не система. Нет, я преподавал тогда и очень многое делал наблюдений за студентами. Очень мало отличаются от родителей. Они их презирают, потому что родители не всегда справляются с интернетом. Но заложено вот эту вот с детства примеры. Это очень важно. То, что заложено в семье - это колоссально. Это второе дело - школа. Школа. Мне страшно говорить об этом, о школе, я уже говорил об этом.
К. Ларина
―
Скажите, Вы смотрите российское кино? Смотрите какое-нибудь? За чем-нибудь следите? Кто-нибудь Вам интересен из тех, кого Вы узнали за последнее время? Нет?
Ю. Мамин
―
Скажу честно, нет, я иногда слежу за тем, что рекомендуют. Нет, там нет смелого кино такого. Может быть, я что-то пропустил. То, что отправляется на фестивали, оно мне неинтересно. Это надо сказать, что какие-то устаревшие формы. Это медленное кино, которое заставляет долго смотреть на экран. Оно мне уже абсолютно... В жизни абсолютно не соответствует этому. Желание... У меня желание получить ответы на свои вопросы. Я полагаю, что у зрителей, у населения колоссальное желание получить ответы на вопросы, получить картину жизни общества. Вот почему мои картины смотрели так горячо в Перестройку. Им нужно было...
К. Ларина
―
Так их и сейчас смотрят. Я хочу Вам сказать на правах Вашего почитателя и поклонника Ваших картин, Юра, что Ваши картины переживают очередной виток популярности. Не случайно сейчас не только «Окно в Париж», но и «Бакенбарды» - невероятно актуальная вещь. И очень многие, я, например, вижу это по своему «Фейсбуку», очень многие цитируют этот Ваш фильм, иногда просто какие-то фрагменты показывать. Он просто невероятно актуальный фильм. Из чего рождается фашизм? Из чего? Из какого сора, - да? - случайности? Как это все происходит? Ну, а почему я Вас спросила про современное кино, хочу Вас попросить посмотреть фильм «Купе №6» финского режиссёр. Вы видели этот фильм?
Ю. Мамин
―
Нет, не смотрел. Спасибо.
К. Ларина
―
Посмотрите. Это про 90-е годы. Финский режиссёр. И там играет один из таких самых популярных нынче российских актёров. Это совместное производство. Эстония, Финляндия, Россия. Кто-то ещё, не помню. Он получил глав... гран-при Каннского фестиваля. И мне очень интересно, чтобы вот именно Вы про него сказали, что Вы про это думаете, потому что мне кажется, что в какой-то мере это такое наследие... наследует Вашу традицию, Ваш взгляд. Рогожкина и Ваш. Тоже, кстати, замечательный режиссёр.
Ю. Мамин
―
Рогожкиным...
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
Мы с ним были антиподы, вообще говоря. Я не находил общего. Когда-то Рязанова спросил, говорю: «Эльдар Александрович, скажите, пожалуйста, неужели Рогожкин и я похожи? Кто-то говорит, о это все равно одно и то же, что Мамин, что Рогожкин». Говорит: «Да я не вижу ничего общего». «Ой, - говорю, - спасибо. Спасибо, Эльдар Александрович, я тоже согласен». Я не люблю, когда... Никогда в жизни не позволял смеяться над уродством, над тем, что люди жрут, пьют и так далее. Когда люди в зале хохочут, надрывают животики над тем, что им показывают свинство, это, мне кажется, самая примитивная комедия, которую только можно представить. Это как бы эксплуатация вот это нравов людей. Им приятно посмотреть, поржать над глупцом, над дураком, над уродом.
К. Ларина
―
Не знаю. Я как раз имею в виду фильм «Кукушка» его, который я очень люблю у Рогожкина.
Ю. Мамин
―
«Кукушку»? Вы понимаете, «Кукушка»... у меня другие претензии. Нельзя поместить двух людей на самую открытую местность. Вокруг ничего. То есть их бомби, не хочу. Любой человек, который может, вообще говоря, прилететь на самолёте первым делом бы уничтожил эту кукушку. Сидят они, значит, на огромном пространстве как будто бы так на лунном кратере и решают свои проблемы. Это изначальное вранье, после которого я уже не смотрю картину. Понимаете, все, что там они будут говорить... Другое дело, когда мы в театре. Мы... У нас есть воображение. У нас два актёра разговаривают. Они на сцене. Мы можем представить себе обстановку в природе. Но когда кино создаёт реальную жизнь, я не могу это смотреть и согласиться. Для меня это просто отсутствие живого представления о действительности. Это подмена фантазии, которую... на которую могут... в которую могут поверить тоже актёры, прежде всего. Вы же актриса.
К. Ларина
―
Да. Какая я... Давным-давно. Да.
Ю. Мамин
―
Это сохранилось. Актёр... актёр всегда достоверный, потому что поверить в пьесу, любую пьесу, которая является условностью, потом идти волноваться ради неё на сцену. Как говорю, часто мне дочь приносила пьесы, в которых она участвует, она горит вся. Значит, вот смотри, я боюсь ей сказать, какая чепуха в этой пьесе написана жуткая. Логики нет. Герои НРЗБ фразы...
К. Ларина
―
Да. Дорогой, Юрий...
Ю. Мамин
―
... их, Вы знаете, и заставляли людей в зале плакать. Великие...
К. Ларина
―
Ну, вот я надеюсь.
Ю. Мамин
―
... чепуху...
К. Ларина
―
Да, да. Я надеюсь, что...
Ю. Мамин
―
... и все равно НРЗБ рыдать.
К. Ларина
―
Я надеюсь, что наши слушатели поверили в искренность нашего сегодняшнего диалога, нашего спектакля. К сожалению, мы вынуждены заканчивать. Но поспорить про кино - это отдельная история. Я думаю, что мы отдельно по этому поводу соберёмся!
Ю. Мамин
―
А я ещё раз напомню, что если говорить о кино вот перестроечном, то для меня ответы на вопросы сегодняшнего дня в большей степени проясняет «Не думай про белых обезьян». А что касается портрета России, то мне не дали... Мединский не дал сделать его прежде всего.
К. Ларина
―
Это вот я помню. Вы про это рассказывали. Да.
Ю. Мамин
―
Вот поэтому беда в том, если б я мог рассказать про неё, я бы всю жизнь посвятил тому, чтобы сделать портрет современной России. Неважно, забудут меня впоследствии или нет...
К. Ларина
―
Давайте так...
Ю. Мамин
―
... моя задача.
К. Ларина
―
Давайте... Да. Давайте тогда закончим тем, что пригласим наших слушателей и зрителей стать очередными зрителями, и слушателями Вашего нового выпуска «Дома культуры», который, как я понимаю, в ближайшее время появятся. 66-й выпуск.
Ю. Мамин
―
Если не завтра, то послезавтра.
К. Ларина
―
Окей. Спасибо Вам большое. Обнимаю...
Ю. Мамин
―
Приглашайте.
К. Ларина
―
И ещё раз с Новым годом!
Ю. Мамин
―
Побеседуем. Я Вас люблю очень видеть живьём и с Вами разговаривать. Это...
К. Ларина
―
Спасибо.