Александр Васильев - Дифирамб - 2022-01-09
09.01.2022
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». У микрофона Ксения Ларина. А у другого микрофона на другом конце земли мой сегодняшний гость Александр Васильев, историк моды, художник, сценограф, писатель, ведущий «Модного приговора», почётный член Академии художеств и т.д., и так далее, и тому подобное. Саша, приветствую Вас! Здравствуйте!
Александр Васильев
―
Здравствуйте! Я очень рад с Вами на программе. Это не первый раз, что Вы меня зовёте. Я знаю, насколько это почётно. Я Вам скажу честно, многие люди мне чуточку позавидовали и сказали, опять к Ксении Лариной на «Эхо Москвы» да с «Дифирамбом». Как это может быть? Как это может быть? А мой помощник Вася Снеговский мне сказал, иди скорее. Помните, что после смерти «Эхо Москвы» всегда транслирует «Дифирамб». Поэтому это будет прямо как памятник самому себе. А я подумал, так как я молод, и Вы молоды, мы ещё с Вами много «Дифирамбов» запишем. Может быть, один из них и будут транслировать по окончанию жизненного пути.
К. Ларина
―
Это точно.
А. Васильев
―
Но пока торопиться не надо.
К. Ларина
―
Зато у людей будет возможность выбора. Когда нас не станет, они прослушают все эти «Дифирамбы» и выберут лучшее.
А. Васильев
―
Да, они будут слушать и то, и сё, и 5-е, и 10-е, и 50-е.
К. Ларина
―
Ну, значит, дорогие друзья и Саша, поскольку у нас программа выходит в 1-е воскресенье после Рождества, это будет абсолютно мирная прекрасная программа. Мы говорим только о красивом.
А. Васильев
―
Да, да, да.
К. Ларина
―
У меня здесь ёлочка. Я знаю, что Саша...
А. Васильев
―
И у меня ёлочка.
К. Ларина
―
... здесь.
А. Васильев
―
Я Вам покажу тоже мою.
К. Ларина
―
Да. Угу.
А. Васильев
―
У меня тоже красивая ёлочка. И сейчас нахожусь, знаете, в Зеленоградске Калининградской области, в вилле «Вальдфриден». Это шикарная старинная вилла немецкая 1897 года постройки в стиле югендстиль. И здесь у меня тоже очень хорошенькая ёлочка. Ёлочка зажгись. Где же она?
К. Ларина
―
Вот она.
А. Васильев
―
Вот она моя ёлочка. И она у меня тоже мерцает и переливается. Здесь много и винтажных игрушек, и всяких разных. Я с удовольствием все это собирал, потому что в моей... в моем доме я много провожу встреч. У меня выездная школа. Очень многие люди хотят приехать, посмотреть. Конечно, им интересно. Они хотят знать, как живут знаменитостями. Им интересно узнать, какие у нас там интерьеры, экстерьеры. Вот я Вам показал немножко. У нас много места, много таких красивых вещей, картин, печи старинные, штучки, картины, я уже сказал, живопись всевозможная. И я это очень люблю, ценю, много реставрирую, много вкладываю денег и времени на приобретение всех этих вещей. Я знаю, что на радио, это не телевидение, и что показывать все эти вещи, вот как я показываю сейчас нашим зрителям, это может даже и не комильфо, но дело в том, что я просто это очень люблю. Для меня этот старина - жизнь, жизнь моей семьи, жизнь моего круга, жизнь Серебряного века. Я просто человек, близкий к этой эпохи, фанат Дягилева, фанат русского Серебряного века: поэзии, музыки, балета моды, наконец. И вот я сейчас нашёл себе местечко опять...
К. Ларина
―
Все. Отлично. Прекрасно.
А. Васильев
―
Все видно, да?
К. Ларина
―
Значит, а теперь скажу после этой замечательной экскурсии, после этой проходки такой очень артистичной и очень красивой, что, конечно же, люди, которые нас слушают по радио прямо сейчас...
А. Васильев
―
Этого всего не увидят.
К. Ларина
―
... в эти минуты, они тут же включили наш Youtube-канал, где все это транслируется...
А. Васильев
―
Да, и найдут всю эту...
К. Ларина
―
... и все это можно увидеть, всю эту красоту. Но я вам скажу, что поскольку талантливый человек, как известно, это банальность, талантлив во всем, что даже когда Васильева не оказывают, а он просто говорит, вы все равно... вы все равно все видите. Это невозможно. Красиво. Да.
А. Васильев
―
Мне это приятно. Вы знаете, я просто очень ценю. Для меня интерьер - это важнейшая часть души человека. Я считаю, что это зеркало нашей души. То, как мы живём, какие книги нас окружают. Тут у Вас я вижу книги. Какие объекты, какой цвет, одежда, которую мы носим. Все это прекрасно. Прекрасно отражает нашу душу. И у каждого из нас она есть. А какая она? Мы говорим, почему человек на эмоциях не может рассказать о себе. Может рассказать. Сходите домой к кому-нибудь и увидите, какие ароматы в доме, какие музыкальные произведения слушают. Правда, какие картины висят, что читает человек, во что он влюблён, какие цветы предпочитает. Я считаю, что это очень все важно, и для меня вот лично это лучшая характеристика человека. Дом, бытовые, артистические моменты, ну, и, конечно, его материальный и духовный мир.
К. Ларина
―
Саш, а вот...
А. Васильев
―
... мебель и картины, а духовный мир - это книги, музыка и так далее. Да?
К. Ларина
―
Ну, у Вас же много таких вот мест обитания. Да?
А. Васильев
―
Да.
К. Ларина
―
Разных. Как Вы все вот это вот распределяете? Всю свою жизнь...
А. Васильев
―
Вы знаете, с большим трудом...
К. Ларина
―
... за собой таскаете, за собой все. Не может же быть такого.
А. Васильев
―
Вот я вам расскажу. Дело в том, что раньше по молодости лет, когда я только жил в Париже и не мог ещё так много путешествовать, не был ещё звездою «1-го канала», я жил, ну, как бы в своём мире, художественном мире, потому что я делал много декораций, костюмов, писал книги. Это все так. И переезжал из страны в страну, потому что я никогда не скрываю, у меня есть русское и французское гражданство. Это люди... люди знают. И это не делает меня ничем не хуже, не лучше. Но вот так жизнь сложилась. И вот когда я ездил в эти местах до пандемии, это было элементарно. Как только грянул коронавирус, не будем о плохом, сначала были закрыты границей, потом были закрыты вообще перелёты, одно время даже в Париж не летали самолёты. Потом у меня есть другой дом в Вильнюсе. В Вильнюс нельзя было ездить. До пор нет самолётов. Что я буду ругаться на эту тему? Но я в жизни вот говорю часто в интервью, я выбираю либо жить, либо тужить. И я выбираю, а как решить эту проблему? Да, часто я езжу через Минск на автобусе в Вильнюс. Есть такой путь. Через город Тильзит, ныне Советск, Калининградской области, через мостик, как бы шпионский мост королева Луизы с чемоданчиком переходите, вас там ловят. Можно лететь через Стамбул. Это все неудобно. Все, что я говорю дико отяжелели наш мир, но я в свете, не буду про них говорить, сегодняшних новостей в мире так борюсь за мир. Я так не хочу, чтобы все эти события, которые нас окружают, то ли в Казахстане, извините за эти слова, то ли, скажем, на Украине обернулись хорошей стрельбой, а они могут обернуться стрельбой в любой момент. Я понимаю, что даже в эти сложности с переездом, чемодан на голове. Я согласен, лишь бы не бомбили, и лишь бы не началась эта катавасия, которая... Я очень не хочу 3-ю мировую, потому что пострадавшие будут все.
К. Ларина
―
Это правда.
А. Васильев
―
Кроме Португалии. Там никогда не бывает войны.
К. Ларина
―
Неизвестно. Ещё неизвестно. Но я думаю, что если начнётся, не будем...
А. Васильев
―
... везде.
К. Ларина
―
Да, да, да. Никто не будет исключением. Да.
А. Васильев
―
Ну, во всяком случае в Швейцарии не будет точно, потому что там деньги мира. Меня спросят, куда ехать. В Швейцарию, потому что там деньги мира. Они точно не будут бомбить, потому что после войны надо деньги у кого-то забрать. И это обязательно будет вот именно там.
К. Ларина
―
Но я Вас спросила-то о другом. Заболтали.
А. Васильев
―
Давайте.
К. Ларина
―
Мой вопрос: поскольку у Вас несколько...
А. Васильев
―
Домов.
К. Ларина
―
... мест обитания. Ну, домов...
А. Васильев
―
Да.
К. Ларина
―
Как-то люди подумают, что Вы какой-нибудь Рокфеллер. Это не так.
А. Васильев
―
Я не Рокфеллер...
К. Ларина
―
Несколько гнёзд. Гнёзд.
А. Васильев
―
Да, несколько гнёзд. Я их свил.
К. Ларина
―
Да. Но вот скажите там везде часть Вашей души, часть Вашей личности, как Вы это распределяете? В этом доме я такой. В этом доме я такой. А в этом доме я такой.
А. Васильев
―
Нет, Ксения, я был вынужден дублировать все мои любимые вещи на все дома. У меня везде книги. У меня везде картины. У меня везде любимая мебель. У меня везде приготовлены ёлки, и везде лежат старинные игрушки. Если я попаду в Париж, там будет одна. Если я попаду в этот кран Зеленоградска, будет другая. Если я попаду в Литву, будет ещё одна. И в Москве тоже имеется. В общем, для меня это часть. Так же я езжу всегда с большими чемоданами. Во-первых, по моей специальности я должен все время переодеваться. От меня ждут бесконечных новых образов, ждут новых очков, новых брошек, новых нарядов. И если я это не буду делать, они скажут: «Ну, что же он у нас такой эксперт моды? А сам-то он в рваных джинсах». Не могу себе позволить. Поэтому я и в программе «Модный приговор» переодеваюсь 8 раз в день. Это не жалоба, но это констатация, потому что 4 одного начала, 4 раза в конец. И тоже, так как я много работаю со студентами с моими, со слушателями, с моими кормильцами, потому что я не скрываю, я честно зарабатываю на жизнь. Это не воровство. То они тоже хотят новых нарядов. Надо новую шляпу, новый шарф, новое и это... И привожу, иными словами, 2-3 чемодана одежды, потому что это бесконечное будет переодевание. Я к этому готов и смирился. Выбирал. Так выбирал.
К. Ларина
―
А Вы избавляетесь от вещей?
А. Васильев
―
Да. Я стараюсь дарить. Если люди говорят: ой, мне так нравится Ваша брошь, я не думаю ничего, я её снимаю. Я говорю: Вам понравилось? Она Ваша. Мне так нравятся Ваша шляпа. Я её снимаю, говорю: «Пускай она будет Ваша», - потому что если люди любят, и они хотят с моим шарфиком ходить, дай бог. И я очень многие вещи отдаю. Я стараюсь отдавать иногда и в театры. Старинные вещи только в музеи. Но я старинные вещи не раздаю. У меня есть, где это использовать. Но во всяком случае делюсь вещами запросто. Это такая бытовая проблема. Но многие звезды, например, в шоу-бизнесе, я с ними часто работаю, не делятся вообще. Вот я часто встречаюсь по работе только с Филиппом Киркоровым. У него специальная квартира для нарядов. Я говорю: «Филипп, можно ли мне хоть один?» Он мне сказал: «Плохой не хочу давать. Будет плохая память. Хороший жалко».
К. Ларина
―
Понятно. А для выставки даёт?
А. Васильев
―
Для выставки давал. Да, Фаринелли, я помню, выставлял его вещь. Но вот для меня сейчас очень важно, я получил очень красивый дар от Федора Бондарчука - гардероб его мамы Ирины Скобцевой. Я его физически ещё не получил, но я получил письмо с дарственной. Это уже для меня очень важно. И также сейчас вот совсем недавно в Лондоне, так что нас слушают в Лондоне тоже, скончалась очень знаменитая русская балерина Галина Самцова. Это была звезда Ковент-Гардена 60-х и 70-х годов. Она уехала на запад, если я не ошибаюсь, в год с Нуриевым - 61-й. Она уехала в Канаду по браку и устроила мировую карьеру. Она очень хорошая, крепкая была талантливая балерина. И вот тоже её племянница мне подарила её гардероб. Я очень рад, что это я сохраню. И также вот ещё ушла одна звезда 60-х годов Татьяна Бестаева, киноактриса.
К. Ларина
―
Прекрасная актриса, которая у Параджанова сыграла. Сыграла. Да, да.
А. Васильев
―
Вот она с моим папой вместе работала. Очень папа мой её любил в театре «Моссовета». Её племянница мне тоже обещала передать гардероб. Я это говорю так с похвальбой, потому что вот многие люди все это понесут на помойку, знаете, после смерти, ухода людей. Если мы не будем сохранять культурную память нашей нации, мы... А для чего воевать, если мы не сохраняем свою культуру? Давайте сохраним культуру. Вот я очень стою на страже того, чтоб мы сохранили нашей традиции в том объёме, в котором мы можем это сделать. Сохранили нашу историю моды. Это тоже традиция. Сохранили нашу литература, музыку, поэзию, театр, кино. И я очень большой ретроград. И я горжусь этим, потому что такие люди нужны. Авангардисты встречаются. Они часто строят что-то новое. Необходимо новое. Без нового нет прогресса. Но сохранить старину мы обязаны. Я все время жалуюсь, что нет музея моды в России. Ну, мне объяснили, это не наша тема. Мне объяснили в министерстве, что они не хотят... Знаете чего? Сравнения мод до 17-го года и после 17-го.
К. Ларина
―
Ну, это как... Это история. Она есть история. Боже мой. Это история культуры.
А. Васильев
―
Да, мы ходили...
К. Ларина
―
Конечно.
А. Васильев
―
Мы ходили бедно. Мы одевались плохенько. Это был не Париж и не Милан. Но мы ходили. И были тоже хорошенькие артистки у нас.
К. Ларина
―
А какие портные были! Какие бы мастера!
А. Васильев
―
И жёны поэтов были. Правда же? Согласитесь.
К. Ларина
―
Да. Да.
А. Васильев
―
И были интересные у нас художники, модельеры. Мы должны это сохранять. Я просто...
К. Ларина
―
Ну, вот я...
А. Васильев
―
... просто очень-очень за это радею.
К. Ларина
―
Саш, тогда, конечно же, мне бы очень хотелось, чтобы Вы рассказали про выставку, которая сейчас проходит в Москве, в Музее востока «Русский Константинополь», которая продлится, сразу скажу нашим слушателям до 23 февраля. И у вас есть возможность её посетить. Я пока не имею такой возможности, но я прочитала все, что возможно, простите за этот монолог...
А. Васильев
―
Много пишут.
К. Ларина
―
... про эту выставку, и абсолютно поняла, что это к вопросу, что это не просто история моды. Да? Это история. История страны. Это абсолютная, на мой взгляд, ну, такая деятельность подвижническая, поскольку это...
А. Васильев
―
Спасибо.
К. Ларина
―
... восстановление исторической справедливости...
А. Васильев
―
Спасибо.
К. Ларина
―
То, что утрачено. То, что разорвано, вдруг все Саша восстанавливает. Расскажи про это.
А. Васильев
―
Я Вам скажу, Вы знаете, 100 лет назад прошёл великий исход. Исход из Крыма, исход из Новороссийска, когда 160 кораблей с русскими беженцами под разными флагами причалили в порту Константинополя. Это были люди, которые иногда сошли на землю, и их пустили на волю. Иногда они смогли привести с собой целые мебельные гарнитуры. Это в самом начале. А некоторые приехали с маленькими узелками на переполненной барже, когда уже мест не было, и какие каюты были заняты, и многих посадили на 40-дневный карантин. Они вынуждены были продать за воду все свои драгоценности ещё на корабле, потому что греки их не поили водой питьевой, потому что на корабле их не было. Им было очень тяжело. Но ещё хуже стало, когда они вышли на сушу, потому что они были беженцы в ранге сегодняшних сирийских беженцев. Их никто не ждал. Они приехали в чужую страну, в мусульманскую империю, которая тоже была разбита войной, у которой не было желания приютить басурман, которых они видели в русских, кроме женщин. Они им понравились. Блондинки с голубыми глазами, с хорошей фигурой в шелках и иногда в мехах произвели фурор. И эта эмиграция в Константинополь спела 1-ю оду русской женщине, её красоте, её признанию, так писал Вертинский. Разводы сыпались как из рога изобилия. Да, многим женщинам, чтобы выжить, надо было выходить замуж за турков, а иногда и приторговывать собой. Я никого не порицаю. А многие пошли, конечно, в сферу развлечений, потому что русские часто умеют танцевать и петь. Открылись кабаре. Открылись интересные кафе, рестораны. Знаменитое ночное кабаре «Чёрная роза», «Гнездо перелётных птиц», кабаре «Ванька-встанька» и НРЗБ. Я просто это все знаю наизусть, потому что я часто там бываю в Константинополь. И из-за того, что я езжу в Турцию более 35 лет, это много, я смог там в семьях эмигрантов, на винтажных рынках, блошиных рынках, винтажных магазинах купить очень много русских платьев, уникальных вышивок, платьев с кокошниками для выступлений. Я лично был очень хорошо знаком с балериной Ксенией Триполитвой, которая была замужем за одним из артистах русского опереточного театра, который назывался «Паризиана». Им руководил Смирнов#, бывший хозяин смирновской водки. Пётр Смирнов#. И Валентина Пионтковская, примадонна варшавской оперетты. И они с русскими ставили постановки, и костюмы сохранились в Париже. И это Ксения Триполитова, которая прожила 105 лет, передала мне 8 кофров с костюмами. Кофры - это большие плетёные гастрольные корзины. На них написано Триполитова... Ксения Триполитова или Николай Триполитов и Ксения. Они содержали эти уникальные костюмы, которые сейчас у меня. И у меня очень большой фонд русской эмиграции просто в руках. И вот часть из них я смог выставить в Москве вместе с эскизами костюмов из русской оперы... балета, оперы Зимина. Там был не наш Зимин московский, а другой Зимин, однофамилец, постановщик. Там были прекрасные спектакли Вертинского. Там пела Иза Кремер, Юрий Морфесси и другие знаменитые артисты этой поры. И вот волей-неволей я искал фотографии, искал аксессуары и искал живопись, потому что большие художники рвались в Париж, в Берлин. А художники, мало преуспевшие остались в Константинополе. Например, Николай Сарафанов, нам ничего не говорящий. А там ставший звездой туристического жанра. Он писал акварельки с видами Святой Софии, золотого рога, улочек Константинополя и подписывал Николай Сарафанов. И я купил за эти годы много работ и выставляю там. Там жил знаменитый художник Борис Эгиз. Он был академиком живописи из Одессы, караимом по национальности. И мне удалось найти его портреты эмигранток. Это ценно. Женщины с худющими измождёнными лицами в кокошниках, потому что после гражданской войны, когда вы теряете отца, мужа, брата, жениха, и вы приезжаете, и вас заставляют выступать, а если вы не будете выступать, у вас не будет денег на пропитание, конечно... Во-первых, они все приехали худыми. 40 дней карантина. Вот я просто объясняю. Они ничего не ели. Ну, выпустили, говорят: «В кабаре пойдёшь?» - «Пойду». - «Петь можешь?» - «Могу». И вот они выступали, конечно, измождённые...
К. Ларина
―
Но это же все, кстати, важно. Простите, Саш, чтобы слушатели понимали, что я так понимаю, что речь идёт прежде всего о людях дворянского сословия, что это...
А. Васильев
―
Не только.
К. Ларина
―
... не... Нет?
А. Васильев
―
Не только. Было очень много просто артистов. А артисты могли быть разночинцами. Например, в Константинополь уехала вся труппа одесской оперы. Они были разного сословия. Но в месте с добровольческой армией и армии Врангеля в Константинополь уехали девушки из борделей Ростова-на-Дону, Одессы и Николаева. Они не хотели бесплатно работать с большевиками. И они выдавали себя за дворянок. Они называли себя графинями. И они одевались вычурно и бросали тень на многих русских эмигрантов, потому что думали, что все такие. Им тоже надо было зарабатывать. У них был другой стиль работы. И вот знаете, мы знаем, Константинополь в основном по Алексею Толстому, правда, «Хождение по мукам» и «Бег» Булгакова.
К. Ларина
―
Да, да, да.
А. Васильев
―
И то, и то нам рисует ужас и нищету. Но был и другой Константинополь. Например, судьба Лидии Кудеяровой, одной из беженок, которая в конце концов вышла замуж за лорда. Сейчас я вспомню его, его фамилию. Который был хозяин «Shell Oil». Богатейшая нефтяной магнат. То есть многие очень плохо, но кому-то и повезло. Совершенно приятно. Леди Детердинг её звали, когда она вышла замуж. И дальше я хочу сказать, что там были и роскошные русские балерины из Большого театра, из Мариинского, артистки художественного театра. Тэффи там прожила год. Аверченко прожили год. И многие написали и воспоминания трогательные о Константинополе. И я хотел показать, что в атмосфере беды и лишний они не порвали с искусством, скульптурой, со своей профессией. Они продолжали свою работу, ведь перед ними был ещё Париж. Перед ними потом будет Прага и Белград. И они достойно проживут свою жизнь. Но Константинополь был боевым крещением русской эмиграции. И почти все прошли через этот путь, но они вышли с честью без всяких большевиков, потому что я вообще очень большевиков попросту на дух не переношу и никогда не скрываю. Мне говорят, вот он не любит. Не люблю. Да, вот не люблю. И никогда не принимаю. Они меня тоже за это не любят. Но это ничего страшного. Главное, что такую выставку я смог создать. Там тьма народу. Я смотрю все время отзывы посетителей. Я сейчас тоже не хожу туда, потому что я в Калининградской области нахожусь, потому что у меня школа тут проходит, и я вижу, сколько посетителей. Мать честная! Это так приятно. Вышел в каталог. Тоже немаловажно. Сейчас редко. И людям хочется узнать, что они вышибали, какие дома моды открыли, какую музыку слушали, на какой мебели сидели, в каких атмосферах, интерьерах они жили.
К. Ларина
―
Напомню, мы говорим о выставке «Русский Константинополь», которая проходит в Москве в Музее востока до 23 февраля. Вот в качестве афиши не стесняюсь рекламировать. У нас сейчас небольшая пауза, потом вернёмся в программу...
А. Васильев
―
Спасибо.
К. Ларина
―
... с Александром Васильевым.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Напомню, что сегодня у нас рождественский дифирамб, красивый.
А. Васильев
―
Всех с Рождеством!
К. Ларина
―
Да. С Рождеством! Да. С Александром Васильевым. Меня зовут Ксения Ларина. Ну, поскольку мы говорили про «Русский Константинополь», и прозвучала фамилия Вертинского, я, конечно же, не могу не спросить Вас про сериал Авдотьи Смирновой#, который Вы наверняка видели. И я боюсь ошибиться, но мне кажется, что у... через одно рукопожатие Вы точно были знакомы с Александром Николаевичем. Да?
А. Васильев
―
Да. Ну, смотрите, я очень хорошо был знаком с Настей Вертинской и даже с Марианной. С Марианной не очень близко, потому что только один раз. А с Настей мы вместе работали в театре «Современник». Я начинал свою жизнь бутафором. Тогда мне было 16 лет. И это знаете, заставляет неких троллей говорить: Васильев, ну, кто он такой: Он же бутафор. В 16 лет бутафор, а в Париже в 23 года клеил афиши. Не стесняюсь. В молодости можно разные испытать работы честные и, в общем-то, достойные. А сейчас вот академик. И тоже ничего плохого в этом нет. По-разному. И хочу ещё сказать, что со мной Дуня Смирнова# советовалась.
К. Ларина
―
Так.
А. Васильев
―
И я с ней встречался, долго рассказывал про жизнь Вертинского, то, что я знаю о Харбине, о Шанхае, о Париже. Я знаю довольно много от его подруг и тех, кто с ним лично встречался. И когда начались примерки, меня попросили им помочь. И я помог. Я выдал главному исполнителю фраки Вертинского. Это фраки 1920-х, 30-х и 40-х...
К. Ларина
―
Настоящие?
А. Васильев
―
Они не Вертинского, но они настоящие 20-х, 30-х, 40-х годов. Просто у меня в фонде... У меня фонд хранится в Литве, в городе Висагинас. У меня находятся приблизительно 90 фраков. Это очень много. И эти фраки все подлинные. И они всех размеров. И так, как я их выставляю время от времени. Тогда тема подходящая. А тут был очень стройной актёр, и мы смогли промерить его. И я нашёл как влитые сидящие фраки. Вот тот, кто будет смотреть сериал, то все фраки и брюки, и жилеты Вертинского - это просто из моей коллекции. И также некоторые женские костюмы. Немного. Я дал немножко, потому что они много и не просили. Там действительно были очень... очень интересные костюмеры, очень талантливо работавшие. Я не присутствовал при съёмках. Когда я увидел фрагменты фильма, мне показалось, что съемка ярковата. Вы знаете почему? Потому, что многие вот какие-то аспекты мне показались гротесково яркими, немножко в стиле Якулова, живописи Бориса Григорьева. Мне показалось, что сам Вертинский был более черно-белым. Но это моё мнение. Может быть, это другое видение. Поэтому я бы если бы вот снимал, я не снимаю, то я бы чуть-чуть отфильтровал это в дымку, чтобы была какая-то историческая такая вот как бы дистанция. Вот вещь, которая мне запомнилась и активно не понравилась, - это парик на Марлен Дитрих. Во-первых, Марлен-то парики не носила. Она сама причёсывалась. У неё не было такой грубой копны волос. Может быть, у... Может быть, качество волос у актрисы было неподходящим. Может быть, они такую волну, как укладывает Рената Литвинова, не смогли уложить. Но вот конкретно этот парик мне показался анахроничным. Но так, как это все делали мои коллеги, и я к ним тепло отношусь, я не имею права их критиковать вообще. Я считаю так: сделай сам лучше, и тогда уже показывай всем. Вот я сейчас работал в Grand Opera и делал там «Весну священную». Я настолько горд этим, потому что я делал костюмы по Рериху, что это просто, ну, для меня такая в жизни почти недосягаемая высота. Конечно, мне скажут, да вот Нетребко все время поёт. Да, но у неё мировой голос. А меня позвали в 63 года в Grand Opera. Я считаю, что это просто какой-то полет фантазии, потому что...
К. Ларина
―
А вот Вы объясните тем, кто не очень понимает, что такое «я делал костюмы по Рериху».
А. Васильев
―
В 1911 году в Париже была поставлена постановка балета Нижинского, который называется «Весна священная». Автор музыки Игорь Стравинский. Автор декораций и костюмов Николай Рерих. Этот спектакль провалился на премьере. Он не имел успеха. Публика не воспринимала ни хореографию, ни музыку Стравинского. Но теперь, когда прошло 100 лет, все всем нравится. И хореография, и музыка. И вот Гранд-опера решили восстановить этот балет подлинно. А так как я делал костюмы для фильма «Шанель и Стравинский», только для сцены «Весны священной», это все в титрах указано, то они, имея опыт моей работы, сказали, вот сделайте нам также, как Вы сделали в кино. Во Франции этот фильм снимался. И они меня позвали повторить костюмы, оригинальные по Рериху. Это очень сложная задача. Хотя многие костюмы сохранились в Лондоне, в музеи Виктории и Альберта, и многие сохранились в Австралии, национальный музей-галерея города Canberra. Канберра по-русски мы говорим. Столица Австралии. Потому, что австралийцы купили дягилевские костюмы на распродаже конца 60-х годов в Лондоне. СССР не купил ничего, потому что они считали, что он, наверное, иностранный агент, и нечего нам такое иметь. Ну, я, шутя, говорю все это. А австралийцы сказали, Дягилев - это наше все, потому что труппа полковника де Базиля русского балета Монте-Карло была дважды на гастролях в Австралии в 30-е годы, и они считают, что дягилевский репертуар сформировал вкус австралийский нации. Это шикарно.
К. Ларина
―
Вот чем гордиться!
А. Васильев
―
Есть, чем гордиться.
К. Ларина
―
Хорошо бы... Вот почему-то вкус русской нации не воспитал, а австралийской воспитал.
А. Васильев
―
Понимаете почему? Потому, что мы не любим настоящего прошлого, на мой взгляд. Мы любим бутафорское прошлое. Мы любим скоморошество. Мы любим фальшивые крепости. Мы любим новодельные храмы. Это тоже... То есть 1-й разбомбим или взорвём. Сейчас новый построим и заново там позолотим...
К. Ларина
―
Будет ещё краше. Будет краше.
А. Васильев
―
Будет ещё краше. И вот от того, что мы все время даём суррогат истории, а не верную историю, мы не воспитываем вкус. Моя цель - показывать настоящую историю, настоящую культуру нашей страны, которой я очень горжусь. И я хочу показать, что прекрасного мы дали миру. Дягилев - это одно из наших самых больших достижений в мире искусства. И я всегда поражён, почему у нас нет площади Дягилева, ни одной улицы. А в Париже площадь Дягилева есть. А в Монте-Карло есть. Почему там есть памятники, а мы не хотим? Видимо, в нас живёт ещё до сих пор это неприятие людей, которые творили за границей.
К. Ларина
―
Конечно, предатели все равно. Вы сказали, вот иноагенты. Все равно предатели, бросили родину. И все.
А. Васильев
―
Нет, Вы знаете, и да, и нет. Почему-то это не касается почти никогда спортсменов. Вот если спортсмен поехал по контракту зарабатывать деньги, играть в футбол или в хоккей, это наш хороший. Мне кажется, что тут ещё есть какая-то социальная подоплёка. Из какой среды человек. Если рабоче-крестьянский, то наш. Пусть себе поживёт и вернётся. А если вы из интеллигентной, а не дай бог, аристократической - это вообще тушите свет, то тогда вот он очень плохой. Мне так кажется.
К. Ларина
―
Вот тут, кстати, ещё одна тема, которая прям на языке у меня. В этом году уже наступившим 22-м осенью будет 100 лет философскому пароходу. Ему собственно уже чуть-чуть коснулись. Да.
А. Васильев
―
Это драма жизни. Я не смогу сделать такой выставки, потому что там в основном высылали мужчин, и у меня недостаточно вещей. Но в этом же году будет ещё одна дата - 150 лет со дня рождения Дягилева. Неужели мы это не отпразднуем в Большом театре или в Мариинском? Неужели мы не сделали цикл балетов Дягилева? Не покажем миру, как это надо танцевать, если мы так гордимся нашей школой, правда? Не покажем, как надо восстанавливать эти балеты, как надо делать костюмы правдивые, а не китчевые, не из лайкры, тянущихся материалов? Я просто не скажу, какая труппа так делает, но есть такая труппа в России. Всю синтетику на костюмы бросила. При Дягилеве не было синтетики. Это невозможно, когда все это сделано из люрекса и синтетики.
К. Ларина
―
Саша, я не могу не спросить Вас про балет Кирилла Серебренникова «Нуриев». Видели ли Вы его в Большим театре?
А. Васильев
―
Ой, Вы знаете, я видел его только в записи. Я не могу сказать, я был лично знаком с Нуриевым. Но моё знакомство не было достаточно глубоким, хотя я очень близко знаком со многими его закадычными друзьями. И в своё время, когда Наталья Рюрикова, хозяйка Нащокинского дома, галереи Нащокина... Правильно?
К. Ларина
―
Да.
А. Васильев
―
Она делала выставку, она у меня брала очень большое интервью, что я могу рассказать. Я могу очень много рассказать о нем, потому что Нуриев - это часть моего бытования в Париже. Я знал и балерин, которые с ним работали, таких как Линдсей Мур, актрис таких как Лесли Карон, его личного ассистента Евгения Полякова. Я хорошо знал его агента и друга, чилийскую даму Дус Франсуа. Я знал его близких друзей таких как Франк Рауль-Дюваль и других, которые... Кристиана Дюме-Львовского, которыми мне очень много рассказывали разных аспектов его существования, потому что это был многогранный сверкающий метеор, который действительно для мира балета сделал очень много. Самое, мне кажется, ещё не осознанное, Вы знаете, что в Нуриеве? Это на мой взгляд. Это то, что его прыжок был в 61-м году в год полёта Гагарина в космос.
К. Ларина
―
Интересно.
А. Васильев
―
Ну, интересно потому, что нам казалось, 1-й в космос, а этот 1-й через парапет. И все это связано с какими-то космическими прыжками. Вот я об этом часто думаю.
К. Ларина
―
Все удивительно, что про таких людей, вот мы говорим про Дягилева, про Нуриева, можно ещё вспоминать и вспоминать, не было... не было снято по сути ни одного фильма. То, что называется, баюпиком. Это же и каждая судьба такая. Это не... Она невероятно кинематографична, помимо того... помимо...
А. Васильев
―
А Вы знаете...
К. Ларина
―
... драматична...
А. Васильев
―
В России, по-моему, нет. А на западе - да. Я видел фильм «Нижинский» о Дягилеве и Нижинском. Я видел его. Да. И я видел, конечно, фильмы, в которых снимался Нуриев. Например, «Валентино» - потрясающий художественный фильм, где он играет Рудольфо Валентино и мастерски. Так, что это... Но согласен эти личности ещё требуют красивого познания. Для многих будет интересно узнать, что несмотря на аукционы вещей Нуриева, а многое было продано, музей Нуриева во Франции существует. Он находится в Оверне, в городе Мулен при музее театральных костюмов. Есть такой потрясающий, огромный музей 3-этажный во Франции в городе Мулен. И там залы Нуриева. Реконструирована его квартира, его гардероб, фотографии, макеты его подстановок, его костюмы, с которыми он танцевал в балетах, личные вещи. Это уникальный мир. Вот тот, кто действительно им увлекается, я советую обязательно этот город... Просто сейчас пандемия плюс события, которые уже произошли сейчас перед нами в средней Азии и которые ещё произойдут в течение этой весны, я ни к чему хорошему не готовлюсь, не позволит многим ездить. Да. Это будет ещё долго. Но когда-нибудь... Иншалла, как говорят арабы, иншалла. Мы когда-нибудь куда-то поедем.
К. Ларина
―
Конечно, про этих людей, про этот мир, про этот путь хочется, чтобы знали и те, кто не знает сейчас, и те, кто будут после нас, потому что, к сожалению, к огромному трагедия нашей страны в бесконечных повторениях ошибок, прорвала... исторических провалов. Да?
А. Васильев
―
А мы любим. У нас любят ошибаться и любят наступать на те же грабли. Ну, вот это уже может быть не в сфере культуры, но я могу тоже прокомментировать. Дело в том, что вся история нашей страны после 17-го года, именно после 17-го была построена на том, что следующий правитель, каждый следующий правитель перечёркивал все содеянное предыдущим.
К. Ларина
―
Да.
А. Васильев
―
Так Сталин уничтожил все ленинское. Ну, Ленин, во-первых, все царское. Сталин все ленинское. Хрущёв все сталинское. Брежнев все хрущёвское и так далее. И так шло без конца. У нас... Мы так любим. Конечно, 300 лет Романовых - это другой опыт, но ни один из правителей не уничтожал следы действия предыдущего и завоевания, потому что они могут быть и в архитектуре, и в искусстве, и в военном деле, и в политике, и в экономике, и в культуре. Но для этого, может быть, историки лучше Вам расскажут. Я знаю, что многие любят комментировать. Ну, он был лучшие истории моды занимался. Знаете, я написал так много книг по истории моды, что мне история очень близка. А история - это зеркало нашей жизни, и мода отражает все это. Поэтому мы имеем права вспомнить, тем более что программа называется «Дифирамб». Когда вас, дорогие неудачники, тоже пригласят, вы скажете ваше мнение. Мы послушаем. Может быть, вас тоже какая-то программа будет.
К. Ларина
―
Но я с Вами абсолютно согласна по поводу того, что история моды - это история.
А. Васильев
―
Абсолютно!
К. Ларина
―
Это история культуры.
А. Васильев
―
Точно так.
К. Ларина
―
Это история в том... в том числе и трагическая история, и история выживания, и история какой-то, как мне кажется, что делали, там не знаю, наши родители, наши бабушки и дедушки, у которых не было возможности красиво одеваться, они её изыскивали, находили, потому что эту красоту они... она... они нуждались в этой красоте. Они её находили. Я хочу просто сказать, Саш, мне кажется, что Ваш тоже такой путь, несмотря на то, что Вы успешный и...
А. Васильев
―
Непростой.
К. Ларина
―
... человек. Да, Вы человек успешный.
А. Васильев
―
Да.
К. Ларина
―
Но при этом меня все время не покидает ощущение, что это Ваше убежище. Вот...
А. Васильев
―
Абсолютно!
К. Ларина
―
Да, да.
А. Васильев
―
Я себя построил по НРЗБ.
К. Ларина
―
Да, да, да.
А. Васильев
―
Это моё убежище. И я всю жизнь был эмигрантом, иногда внешним, а иногда внутренним. Я построил себе панцирь, новый мир. Да, я живу в атмосфере Серебряного века. В другом доме это атмосфера пушкинской эпохи. И я... В одном это ар-деко. Но я хочу сказать, я считаю, что это меня спасает от этого урагана страстей, от невзгоды. От невзгод. И это очень нравятся людям. Меня не видит никто никаким отшельником. Никто не видит во мне какого-то человека, который, знаете, ушёл в астрал. Нет, ко мне ходят люди, бесконечные поклонницы толпами подписывают автографы, снимаются со мной, если только выхожу на улицу, на меня кидаются просто массы. Ой, мой любимый Васильев! Ой, я не могу поверить! Снимаемся, снимаемся! Я никогда не отказываю в фотографии. Никогда не отказываю в автографе, как бы я не был... устал. Каким бы я уставшим не был. И скажу Вам почему. Потому, что лучше сфотографироваться, чем читать потом в интернете, какой нахал, я подошла, а он мне сказал, не могу. Зачем это нам надо? Я говорю, я всех обслужу. И обслуживаю.
К. Ларина
―
А вот скажите, это вот ощущение, что нет границ никаких, я имею в виду социальные сети, то, что раньше представить было невозможно, вот так напрямую общаться со своими кумирами. Это хорошо? Или это мешает жить?
А. Васильев
―
Нет, мне это не мешает. Ну, смотрите, во-первых, Instagram - это сейчас ещё мощная сеть, хотя TikTok, Telegram перебивают. В Instagram, скажу честно, у меня почти в полтора миллиона подписчиков. Это, я считаю, хорошая цифра. Есть и побольше. Но у многих гораздо меньше. И там, пишут в основном 95% позитива. И поэтому я не боюсь, выходить туда. Я не боюсь ничего. Если они что-то такое напишут, ну, это может быть потому, что они не знают. Извините. Что-то я плохо поставил. И не знают ни обо мне, ни о чём-то. Вот у нас сейчас был такой неприятный инцидент - подарки с пустыми коробками...
К. Ларина
―
Да, я про тебя прочитала. Ужас! Ужас!
А. Васильев
―
А я Вам расскажу. Это проблема реквизитора. Как они мне объяснили, мешки с пустыми коробками, которые были у нас на сцене как реквизит, вместо подарков отправили туда. Кто совершил такой не умный поступок, мы сейчас не знаем. Но они разбираются. В программе работает 100 человек. И вот я уверен, что резонанс такой большой, что никто не хочет признаться.
К. Ларина
―
Это же отправили больным... Скажем, что это детям, больным онкологией.
А. Васильев
―
Онкологией. Да. Послали...
К. Ларина
―
Пустые коробки.
А. Васильев
―
Да, пустые коробки. Но были и наполненные. Я сам их видел.
К. Ларина
―
Но подождите, в итоге ситуацию-то исправили? Подарки-то...
А. Васильев
―
Говорят, исправили. Говорят, что послали, может, и не совсем то. Но понимаете, я нахожусь не в Москве. Если бы я был, может быть... И потом мы же не ходим... Ведущие не ходят туда. Туда ходят администраторы.
К. Ларина
―
Это никого не волнует. Вы отвечаете лицом. Все.
А. Васильев
―
Я понимаю. Ну, я Вам ответил.
К. Ларина
―
Да.
А. Васильев
―
Через «Эхо Москвы», потому что все будут спрашивать. И я считаю, что это очень обидная история и для детей, и для нашей программы, потому что мы выглядим как жадины-говядины, которые пожалели и сэкономили, обещали одно и ничего не дали просто. И обманули детишек. А детям дикая обида. Они ждали внимания, ждали какого-то подарка. И не получили. Но я уверен, что канал все равно найдёт возможность и отблагодарить, ну, в какой-то форме загладить. В любом случае обиду загладить очень трудно. Она может остаться на всю жизнь. И знаете, вот как бы с кем-нибудь поссоримся, бывает в жизни, потом чтоб примириться иногда годы должны... Да? И все равно не можем так примириться. Кто-то что-то в сердцах не то сказал, а ещё, не дай бог, выпил шампанского и сказал какую-нибудь гадость. Знаете, всякое бывает. Но я полностью разделяю негодование. Я считаю, что это не дело. Когда даришь, проверяй. А они не проверили, что они дарят.
К. Ларина
―
Ну, я уверена, что все образуется, если уже не исправилось...
А. Васильев
―
Ну, я надеюсь. Я надеюсь.
К. Ларина
―
... я уверена, потому что... Да, да.
А. Васильев
―
И когда я...
К. Ларина
―
Во всяком случае это не является злым умыслом каким-то. Это уж точно.
А. Васильев
―
Это не злой умысел. 100%.
К. Ларина
―
Да, да.
А. Васильев
―
Это абсолютный, знаете, авось, небось и как-нибудь. Это то, что раньше называлось халатность. Было такое слово. Просто плохая организация. Но я думаю, что это потому, что в канун Нового года все были заняты собой, своими подарками, своими покупками, своими ёлочками. И сказали, наверное, реквизитору, вот здесь они лежат в этом мешке, вези.
К. Ларина
―
Давайте о хорошем, поскольку мы переходим уже на финальную часть. Хочется, чтобы Вы как-то свои надежды нам какие-то рассказали...
А. Васильев
―
Позитивные?
К. Ларина
―
... связанные - да, - с Новым годом, с Рождеством...
А. Васильев
―
Ой, я хочу сказать...
К. Ларина
―
... вообще.
А. Васильев
―
Я хочу, чтобы все люди были здоровы. 1-е. Чтобы все они были благополучны. Чтобы все они жили в мире без стрельбы и бомбёжек. Я мечтаю о том, чтобы тогда-то восстановились открытые границы. И мы опять также... Я же не говорю, что мне это возможно, потому что у меня такие документы, и у меня есть и «Пфайзер», есть у меня прививка российская «Спутник», но не у всех есть такое... такой шанс. И поэтому старайтесь выжить. Старайтесь пережить этот довольно тяжёлый момент и экономический, и моральный, и политический. И помните, что это может быть ещё хуже. Помните, что всякое может быть. Поэтому будьте счастливы. Живите в миру с самими собой. Живите в миру со своей семьёй, со своей профессией. Очень важно. Живите в миру со своими друзьями. Старайтесь... Да, оппортунист. Я оппортунист. Не скрываю. Подстроиться под этот мир, потому что если вы не будете подстраиваться, вас раздавят, и вас раздавят страшным образом. Я никого не пугаю. Я просто знаю, как жестока может быть жизнь и мир. Поэтому я настроен жить 100 лет. Я настроен творить долго. Я настроен на множество выставок. У меня следующая выставка в Дубае. Сейчас готовятся. Это очень все приятно. Я готовлю открытие музея моды в Зеленоградске. Музей курортной моды. Я готовлю в городе Тильзит, теперь называется Советск, музей Тильзитского мира о Наполеоне и королеве Луизе, Александре I. Это все очень интересные большие творческие дела. У меня впереди есть спектакли, и фильмы, и новые книги. Вот «Без ретуши» великолепно прошла книга издательства «Слово». Так что старайтесь не тратить жизнь на пустяки, не потратить все это на ерунду, потому что ерунды много. Очень много и неприятного и каверзного. Постарайтесь сделать так, чтобы вы остались довольны этой жизнью. Люди остались довольны вами. А вы довольны свершениями, что бы то ни было: посадка чеснока или редиски, воспитание детей, ремонт вашего дома, хороший финансовый отчёт или прогулка в Сокольниках.
К. Ларина
―
Саш, большое спасибо за эту встречу. Мне было очень...
А. Васильев
―
Спасибо.
К. Ларина
―
... приятно провести этот час...
А. Васильев
―
Я с удовольствием... Я всегда...
К. Ларина
―
Ваша брошка мне нравятся, но брошку я...
А. Васильев
―
Нравится? Вы знаете...
К. Ларина
―
... я у Вас не попрошу.
А. Васильев
―
... я надел? Я её надел к Рождеству. Она большая. Но так как я шёл по улице, мне надо было что-то такое яркое, красочное, рождественское. Как будто это НРЗБ и вместе с тем вифлеемская звезда.
К. Ларина
―
Вифлеемская звезда. Спасибо Вам. Я Вас обнимаю. Поздравляю...
А. Васильев
―
Спасибо. Всех поздравляю! И хорошего-хорошего вечерка!