Стас Намин - Дифирамб - 2021-11-07
07.11.2021
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». Как всегда ведёт её Ксения Ларина. А в гостях у нас сегодня Стас Намин, музыкант, продюсер, режиссёр, писатель, композитор, основатель, лидер, ещё все на свете. Стас, приветствую тебя! Очень рада видеть...
Стас Намин
―
Привет-привет, дорогая!
К. Ларина
―
Мне так приятно. Время идёт, просто перелистываются страницы. Я посмотрела, мы с тобой год назад встречались вот в... приблизительно вот в таком формате. А сейчас встречаемся не просто так, дорогие друзья, а по поводу. Какой повод в нашем возрасте может быть? Только юбилеи.
С. Намин
―
Только возраст.
К. Ларина
―
Да, да. Мы ещё... Да, да. То, что мы ещё живы и ещё отвечаем какие-то круглые даты. Итак, друзья, 8 ноября Стасу Намину исполняется, страшно сказать, 70 лет. Мы выходим в воскресенье накануне этого праздника. Я думаю, что мы начнём с главного, Стас. Я прочитала, что прям в понедельник запланирована праздничная пресс-конференция, на которой ты будешь отчитываться перед своими поклонниками за всю свою жизнь, чтобы... что было сделано, и что ты подаришь им на свой юбилей. Так?
С. Намин
―
Это... это «Известия», насколько я знаю. Да? Я что-то... Я там запутался.
К. Ларина
―
Да, да, да.
С. Намин
―
... меня, я тебе честно признаюсь, на меня вдруг такое внимание СМИ сосредоточилось, что я такого никогда в жизни не испытывал. У меня никогда такого не было. И я немножко растерялся, потому что перебор, вот начиная с сегодняшнего дня 4 дня подряд телевидение забито какими-то странными фильмом, передачами. То есть у меня впечатление, что я кто-то такой серьёзный. Ведь я всё время считал, что я хулиган. А тут вдруг оказалось, что...
К. Ларина
―
Конечно.
С. Намин
―
... там я не знаю где. Вот поэтому...
К. Ларина
―
Подожди. Тебе ещё в Кремле орден вручат.
С. Намин
―
Ой, не надо.
К. Ларина
―
И вручат... Да?
С. Намин
―
С орденом не получается у меня никак. Послушай, я тебе хочу сказать такую вещь, что у меня, значит, вот эта пресс-конференция, про которую ты говоришь, она не моя будет. То есть там будет театр. Там будут ведущие актёры театра. Там будут музыканты «Цветов», ещё кто-то. То есть это будет вот такая... То есть творческий отчёт, но он не мой, вот я такой крутой, а вот те, с кем я работаю вместе и кого очень люблю.
К. Ларина
―
Но давай тогда что-нибудь сможем анонсировать сейчас из того, что ты предъявишь миру и стране в ближайшее время. Ну, вот песню мы сегодня в конце обязательно услышим из нового альбома. Мне кажется, это очень хорошая новость, что есть новый альбом у группы «Цветы» и Стаса Намина. А что...
С. Намин
―
Это отдельная вообще история...
К. Ларина
―
Вот что... Что это такое?
С. Намин
―
... я расскажу тебе. Да.
К. Ларина
―
Давай.
С. Намин
―
Ты знаешь, это странное какое-то такое вот явление произошло у меня. Я вообще в принципе-то вообще рок-музыка уже так особо не занимаюсь. Так, в общем, возраст другой меня, и как бы увлечений разных много. Вот юношеские мои слабости, они как бы немножко уже нивелируются. А тут вдруг, когда вот объявили эту изоляцию, это в прошлом году, в 20-м, и действительно все перепугались в самом начале, и я бы с семьёй женой и маленьким Шпунтиком, которого ты знаешь, уже видела, вот жил на даче. И вот летом была потрясающая погода, летали птички, щебетали. Бабочки вокруг порхали. Неизвестно, что я наблюдал за тем, как растёт трава, как распускаются цветы, журчит ручей, который я своими руками с... значит, облагородил. Ну, как бы ни было, и вот поэтому родился целый альбом. Я начал писать вдруг песни, причём больше того так, как я не автор-исполнитель, я никогда в жизни раньше не заморачивался, чтобы все песни были мои. Я мог исполнять любые песни, которые мне нравятся там... Помнишь, там было Фельцмана там великолепные...
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
... ещё что-то. Поэтому у меня не было такой, как вот у моих друзей там, и у Андрея, и у Бори, и у Юры, они всё-таки авторы-исполнители...
К. Ларина
―
Как... Как интересно, перечисляешь имена, и мы... все понимают, про кого ты говоришь. Сразу же возникает... возникают портреты, лики. Лики возникают.
С. Намин
―
... какие же друзья.
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
У меня НРЗБ не бывает. Вот. А я как бы вот вдруг ни с того, ни с сего написал... начал писать песни. И как-то так никого нет. И тексты получились мои и музыка. И сложился альбом из 9 песен, который я назвал по... вот по одной из песен, которая вот завершает альбом, называется «Летать». Вот что, я тебе признаюсь по секрету, скажу тебе, вот 8-го числа фирма «Мелодия», значит, презентует этот альбом на всех площадках интернета. И её можно будет услышать, эту песню.
К. Ларина
―
Отлично.
С. Намин
―
Я... Я тебе скажу, там уникальная ситуация произошла. Я впервые в жизни записал вокал. Сам спел. То есть я не осмелился бы никогда в жизни петь сольно, потому что как бы, ну, те кумиры, на которых я воспитывался, настолько круто поют, что я понимал, что у меня нет таких вокальных данных и лучше не лезть. А потом я с одной стороны подумал, что у нас всё-таки в стране другие критерии, никто не заморачивается, чтоб прям по-настоящему петь уметь. И как бы уже в моем возрасте терять уже нечего.
К. Ларина
―
Это точно.
С. Намин
―
И я спел песенку. Значит, вот вместе с ребятами из... и с музыкантами моими и ещё и солиста театра нашего там. Такая получилась там... такой we are the world.
К. Ларина
―
Ну, подожди...
С. Намин
―
... песню выбрала, ты скажи.
К. Ларина
―
Я выбрала «Любить без выходных».
С. Намин
―
То есть вот ты понимаешь...
К. Ларина
―
Да?
С. Намин
―
... сейчас, да?
К. Ларина
―
Что-что?
С. Намин
―
Что ты сейчас... ты выбрала самую хулиганство в альбоме.
К. Ларина
―
Да, да.
С. Намин
―
Вот это говорит о НРЗБ твой юный возраст и хулиганское твоё как бы начало, оно вот в это тоже безусловно.
К. Ларина
―
Но нет, песня действительно хулиганская, но она... вот она как-то... Я прям поняла, что это твоя песня. Вот она твоя. Понимаешь? Вот-вот...
С. Намин
―
Понятно.
К. Ларина
―
... ты из этого состоишь, главное твоё существо всё все равно основано на этом, на хулиганстве при всем при том, что всегда Стас Намин производил впечатление человека достаточно прагматичного, достаточно с холодным умом, расчётливым. Да? Как бы ничего просто так. Но на самом-то то деле все по-другому. Это только образ такой, а суть-то другая. Вот и в этой песне вы её услышите. Видите, мы уже 2-й раз её анонсировали. Подожди, я ещё не закончила по поводу пресс-конференции. Мне же интересно. Там ещё же и выставка должна быть какая-то, которую ты должен был открыть, и концерты, которые должны состояться. Да?
С. Намин
―
Ты имеешь в виду вообще в этом году?
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
Я, конечно...
К. Ларина
―
Да, да.
С. Намин
―
... это сделать... попытался сделать такой своеобразный творческий отчёт о том, чем я занимаюсь, потому что, в общем, я особо не трублю об этом. Я средствами... Средства массовой информации не особо на меня обращают внимание, чем я очень доволен и счастлив, поэтому спокойно могу работать. Вот. Но тем не менее получилось, что я всё-таки сделал какие-то там подвиги в разных направлениях, и мне показалось, что вот уже когда 70 лет, уже когда вниз с холма, когда уже все серьёзно...
К. Ларина
―
Ужас. Да.
С. Намин
―
Надо всё-таки каким-то образом показать людям, чтоб хоть поняли, что я не только «Мы желаем счастья вам» петь умею. Значит, и действительно было очень даже много, я бы сказал, таких проектов, которые в разных направлениях. Началось все с того, что саратовский музей, это радищевский, имени Радищева музей, это старейший музей в России. Представляешь, это первый музей в истории России. Не Эрмитаж, не русский...
К. Ларина
―
Ничего себе.
С. Намин
―
... не Третьяковка, а именно радищевский музей в Саратове. Вот они такие фундаментальные люди, которые авангард не очень воспринимают. Им нужно вот такую фундаментальную старую школу. И они сами предложили мне сделать выставку живописи и графики моей, представляешь, и все сами организовали. Около 2-х месяцев у них там была... был вот весной этого года. Началось с этого. Неожиданно для меня. Вот. А потом вот был... была выставка моя в московском Музее современного искусства. И там, если в саратовский музей, и до этого у меня была выставка в Академии художеств, это были такие как бы вот старая школа. Я показал то, что я... то, что у меня за 20 лет последних удалось сделать в живописи и в графике. А вот в Музее современного искусства я уже хулиганил, конечно. Там уже у меня были разные видеоарт, разные инсталляции, разные там, я не знаю, mapping на скульптуре. Но я там...
К. Ларина
―
А ты это... этому учился где-то?
С. Намин
―
Да я ничему не учился в жизни. Думаешь, я музыке учился? Тоже НРЗБ. То есть что такое слово «учился»? Ну, а что «Beatles» учились у кого-то? Или там «Rolling Stones». Или, там я не знаю, Джимми Хендрикс. Да тут знаешь, что как-то так устроено все, конечно, я жалею, что я не учился, потому что теперь, когда я начал заниматься симфонической музыкой и столкнулся с тем, что я не в состоянии написать сам один аранжировку на большой симфонический оркестр...
К. Ларина
―
Ну, ноты же ты знаешь все равно, нотную грамоту...
С. Намин
―
Ну, ноты знаю все. Это не вопрос, ноты знать. Но написать аранжировку для большого симфонического оркестра недостаточно знать ноты. И вот мне помогает Саша Слизунов, мой друг ещё с «Цветов», с самого начала, он записывал «Звёздочка моя ясная» на НРЗБ и так далее. Мы дружим по сей день. Он... Вот он закончил Московскую консерваторию у Шнитке по классу аранжировки. Был любимым его учеником. Поэтому мы с ним вместе вот аранжируем. Но я почему говорю, что вот, конечно же, когда ты занимаешься большой формой и академической музыкой, там нужно действительно, конечно, в общем, нужно серьёзное образование, которого у меня нет. А для того, чтобы писать там вот песенки хулиганские...
К. Ларина
―
Ну... Нет, ты не лукавь. Все равно это мастерство. В конце концов учился или не учился, но ты этим овладел этим мастерством безусловно. Ну, как Дмитрий Быков...
С. Намин
―
... за столько лет уж.
К. Ларина
―
... может написать стихотворение... Вот как на заказ может Дима Быков написать стихотворение за час во время концерта. Да? Я уверена, что ты можешь...
С. Намин
―
Да. Я тебе расскажу...
К. Ларина
―
... в секунду напеть и придумать... придумать номер.
С. Намин
―
Я тебе расскажу одну смешную историю, ты мне напомни. Ты знаешь, где-то...
К. Ларина
―
Ну-ка?
С. Намин
―
... я тебе скажу, это было конец... Кажется, да, это было начало 80-х на... нас совсем задавили вот после того, как журнал «Time» выпустил разворот про нас в 81-м году после фестиваля, который я сделал, и выгнали отовсюду. И за нами бегала прокуратура РСФСР, значит, хотели нас, значит, посадить в тюрьму. И, значит, и один из слухов прошёл, что это не я пишу музыку, а я где-то покупаю её. И тогда я взял, они достали меня так, что там уже я взял сборничек стишков каких-то, все равно каких, и пошёл к ним на приём с гитарой. И они...
К. Ларина
―
Так?
С. Намин
―
... чего? Вот зашли. Куда пришли? Я говорю: вы знаете, я хотел с вами поиграть в игру. Вот берите сборничек. И тыкайте мне в какое-нибудь это самое, и я прямо сейчас у вас на глазах буду писать песню. Не обещаю, что это будет «Мы желаем счастья вам» или «Летний вечер», или «Ностальгия по-настоящему», но то, что это будет профессиональная песня, и вам нравится, я гарантирую. Они испугались...
К. Ларина
―
То есть тебя задело. Задел этот слух... Этот слух тебя задел.
С. Намин
―
Задело. Задело. Да.
К. Ларина
―
Да, конечно.
С. Намин
―
... что за хамство вообще-то. Можете, чего хотите делать, но это хамство.
К. Ларина
―
Ну, вот если говорить... Ты говоришь, с горы спускаешься. Будем надеяться, что всё-таки какой-то ещё период мы всё-таки пройдём по плато...
С. Намин
―
Какой-то будет...
К. Ларина
―
Плато. Вот. А всё-таки пик, наверное, может быть, я ошибаюсь, но я знаю, как для тебя это важно, это, конечно, симфоническая музыка. А это тоже озарение пришло? Или...
С. Намин
―
Нет.
К. Ларина
―
... ты об этом мечтал, думал?
С. Намин
―
Я бы... Я вот так сформулировал, наверное, от того, что мама моя, как ты знаешь, музыкант, закончила консерваторию, аспирантуру.
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
И у неё всегда было вокруг много друзей, великолепных музыкантов. То, в общем, конечно, в доме звучала всегда симфоническая...
К. Ларина
―
Классика.
С. Намин
―
... музыка, ну, академическая. Это точно. Да. И, в общем, мой 1-й учитель был Арно Арутюнович Бабаджанян, который не только песенки писал, как, наверное, ты знаешь, а великолепные академические, симфонические даже произведения для фортепиано с оркестром и много других. Вот. И наоборот получилось так, что у меня как бы крышу снесло в какой-то момент, и я бросил всю эту свою... начальное своё вроде бы направление в эту музыку и увлёкся рок-н-роллом. Поэтому... А после этого я сделал симфонический оркестр. У меня... Я... Вот это был... Когда Перестройка началась, то нас вообще понесло в какие-то, там я не знаю, антрепризы, и вот это был 1-й частный оркестр в стране, негосударственный, который вообще играл там, я не знаю, мы много чего сделали. И по всему миру мы гастролировали. И в этом оркестре однажды, значит, вот получилось так, что я пригласил главным дирижёром Оган Дурян Нарк, такой французской дирижёр армянского происхождения, который, ну, уникальный совершенно. Валерий Гергиев говорит, что это один из немногих дирижёров, который дирижирует без партитуры. Можешь себе представить, что у него в голове вся партитура. Вот он ушёл уже в мир иной, но он довольно долго у меня как бы вот в оркестре командовал парадом. И мы выступали очень здорово с ним. И вот он, почему я о нём говорю, у него была система создания симфоний. И когда он услышал мою сюиту, которую я сначала написал давно уже, и он говорит, тебе надо написать симфонию, потому что большая форма - это единственная форма в симфонической... вот в академической музыке, которая позволяет, правда, копать глубоко. Всё-таки сюита - это... это хиты и шлягеры, это изящные эскизы. Но вот если по правде, всерьёз говорить, то это большая. Я говорю нет, а я не дотяну, потому что с моим образованием это нереально. И он мне рассказал и научил меня своей системе. Вот простая математическая система, но дальше, конечно, нужно уже... Можно по этой системе полно дерьмо сделать. Поэтому вот эта система не...
К. Ларина
―
Система Станиславского. Да, да, да.
С. Намин
―
... говорит, можно, но по системе.
К. Ларина
―
Это да.
С. Намин
―
Вот. Но и получилось так, что действительно я когда написал, вот Лондонский симфонический оркестр согласился записать её. И мы записали в Лондоне на студии «Эбби-Роуд». И эта за... А потом в Москве была премьера российская уже в большом зале консерватории. Это российский национальный оркестр. Плетнев Михаил дирижировал. И вот...
К. Ларина
―
Ну, и восприняли? Была какая-то критика вот профессиональная? Признали те... Скажу так...
С. Намин
―
... очень...
К. Ларина
―
... признали тебя академическим композитором?
С. Намин
―
Ты знаешь, очень интересная ситуация. То есть в России вообще не среагировали, как будто ничего не было. А в мире действительно очень много... очень много таких музыковедов написали довольно серьёзные вещи. И, в общем, я... Ну, просто интересно, как странно. Я ожидал наоборот, что в мире как бы... Ну, кто я такой там, да? Там. А в России всё-таки среагируют хоть как-то, раз уж я... я тот редкий случай, когда... Вообще, знаешь, тут смешная статистика. Но Лондонский симфонический оркестр живых российских композиторов никогда в жизни не записывает.
К. Ларина
―
То есть ты первый получается. Да?
С. Намин
―
Надо было...
К. Ларина
―
Единственный пока.
С. Намин
―
... не успел сдохнуть.
К. Ларина
―
Ну, ладно. Ну, ладно.
С. Намин
―
Ну, как бы...
К. Ларина
―
Ну, очень...
С. Намин
―
... реакция была вот такая. То есть здесь не среагировал никто вообще. То есть просто ни да, ни нет, ни плохо, ни хорошо. Как будто меня нет. Вот. А...
К. Ларина
―
А почему, как ты думаешь? Это... Это потому, что отношение к тебе такое? Или потому, что считают, что раз уж рок... рок-музыкант, сиди и суши свои валенки?
С. Намин
―
Ты знаешь, я не знаю, и меня это, честно говоря, не очень волнует. Я просто рассказываю смешные истории. А так в принципе, ну, какая разница? Ну, сказали, не сказали. Я, в общем, как бы не критику никогда не читал в своей жизни ни на какую тему. И меня сразу научила ситуация, когда мы спели там «Звёздочка моя ясная», вот эти все наши наивные романтические песни, и нас 10 лет запрещали вообще, а потом начали так дозировано выпускать. Ну, мне стало понятно, что, в общем, причём тут окружающая среда, надо делать для кайфа, как ты делаешь. А дальше?
К. Ларина
―
Да, да, да.
С. Намин
―
Слава богу, я не завишу в смысле проживания. Я как бы не живу на искусство. Я научился где-то в 90-х всё-таки зарабатывать в другом месте. Поэтому я делаю по кайфу все, и меня совершенно не интересует...
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
... насколько популярность...
К. Ларина
―
И тогда, как я понимаю, ещё важная вещь, что ты в смысле художественном абсолютно независим от политической погоды за окном.
С. Намин
―
Да.
К. Ларина
―
... от... от государства. Ты же с них ничего не требуешь. То есть получается на твоём опыте можно создавать...
С. Намин
―
Это правда.
К. Ларина
―
... писать, творить без участия государства. Можно?
С. Намин
―
Да ты знаешь, государства в этом смысле легко без меня обходится. Не только я без него. Поэтому у меня НРЗБ вообще. Я не заслуженный, не народный. Никто. Ко мне ничего не приделается, к фамилии. Поэтому я же не ты... Дело не только в государстве, а ещё и как бы, знаешь, есть такой момент, что шоу-бизнес устроен так, что если как бы твои достоинства... твои... твои прибыли, твои НРЗБ зависят от количества людей, которые покупают твои билеты, и сколько людей в концертах, как дорого стоит. То есть насколько ты популярен в массах. Так вот популярность в массах, а всем понятно, что массы, в общем-то... Популярно... Популярность в массах - это конкретная вещь. Да? Чтобы быть популярным у масс, нужно конкретную продукцию выпускать, которую массы любят и кушают. Если ты, например... Ну, давай будем болтать спонтанно. Да? Я тебе расскажу одну историю, она мне...
К. Ларина
―
Давай.
С. Намин
―
Однажды я ужинал в Нью-Йорке с Робертом Де Ниро. И он пригласил ещё какого-то человека. И вдруг приходит старичок такой еврейства типа, который, значит... Вот мне Де Ниро говорит: знаешь, - говорит, - это продюсер «Однажды в Америке». я говорю, ребят, если б вы в жизни своей больше ничего не сделали, а только фильм «Однажды в Америке», этого вполне достаточно. Они говорят: знаешь, мы тоже так думаем. Но тоже должны тебе сказать, что этот фильм провалился в прокате. Понимаешь, как это...
К. Ларина
―
Кстати, не... не единичный случай. Такое... такое случается. Я слышала, что «Апокалипсис сегодня» тоже провалился в прокате. Все шедевры... шедевры мирового уровня. Так что не... не получается. Но мы с тобой знаем другие истории, что проваливались пьесы Чехова, когда он ещё был жив в театрах. Да?
С. Намин
―
Да, да.
К. Ларина
―
И вообще...
С. Намин
―
Ещё много, много, много.
К. Ларина
―
И вообще Загоскин было популярнее в любого другого писателя.
С. Намин
―
Да. Поэтому надо делать, как тебе кажется правильно все.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Сегодня этот дифирамб мы посещаем Стасу Намину, который 8 ноября отвечает круглую дату. Стас Намин - наш гость. А меня зовут Ксения Ларина. И вот перед перерывом Стас рассказал про Роберта Де Ниро, про... вспомнил про «Однажды в Америке». и, конечно же, у меня по ассоциации возникли целые какие-то невероятные имена и фамилии твоих друзей из самых разных точек мира, включая вот таких звёзд уровня Роберта Де Ниро. Ты поддерживаешь с ними отношения, с теми, с кем ты подружился много лет назад, и даже если вы находитесь в разных точках планет? Или с кем-то уже не встречаетесь в принципе уже давно?
С. Намин
―
Ты знаешь, да, с кем-то... с кем-то... Знаешь, это даже не связано с тем, что отношения ломаются, а связано с тем, что у каждого своя жизнь, и так вот регулярно поддерживать, ну, в общем, трудно. И вот те, кто как-то складывались, но с... с Бобом как-то все складывается, потому что у нас близкие очень отношения. Ещё там с какими-то ребятами там близкие отношения получаются. Но это отношения, которые не до такой степени близкие, ну, дружеские есть, но такого регулярного общения не со всеми, конечно.
К. Ларина
―
Насколько сегодня...
С. Намин
―
У нас, кстати, и в Москве так. Когда даже живёшь в Москве, а твои друзья - в Москве...
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
... тоже со всеми же каждый день...
К. Ларина
―
Это точно. Сейчас тем более. Вообще...
С. Намин
―
Это правда.
К. Ларина
―
Вот так... так поговорить - уже счастье, считай. Словно и увиделся, и обнялся. Да.
С. Намин
―
... То есть...
К. Ларина
―
Я хотела вот что... про что спросить: всё-таки... Ой! Что упало?
С. Намин
―
Нет, случайно.
К. Ларина: А
―
да, - какая-то связь с миром, конечно же, началась вот в перестроечные годы, и это твоя вся история познай... постижения мира. Да?
С. Намин
―
Конечно.
К. Ларина
―
И знакомство с миром. И то, что ты по сути продвигал русскую, российскую современную музыку, туда, где вообще слыхом не слыхивали, только «Валенки» и слышали. Вот тогда и сегодня, если сравнить, интерес к России сегодня утрачен на твой взгляд? Тогда вот этот интерес в чем выражался? Просто чисто экзотическое любопытство или что-то другое со стороны мира по отношению к России, тогда ещё к Советскому Союзу?
С. Намин
―
Я бы сказал, что тогда экзотическое. Тогда экзотическое. А сейчас такого экзотического нет и вообще такого как бы рвения узнать нет, потому что уже много знают. Но сейчас я знаю, что есть интерес к серьёзной культуре русской, потому что те, кто правда, знают, что русская культура - как бы явление особое вообще в культуре человеческой. Это нельзя так сбросить со счетов, сказать это какая-то там, я не знаю, сейчас не будем называть какие-то страны, где... где...
К. Ларина
―
У нас любят Зимбабве, про Зимбабве говорить.
С. Намин
―
Даже и не надо будет... даже возьмём страну, где НРЗБ придумали НРЗБ такой...
К. Ларина
―
Да. Да, да, да.
С. Намин
―
... кроме НРЗБ я больше ничего не знаю в этой стране. Вот. И ещё много разных стран есть, которые как бы трудно им похвастаться великими композиторами, поэтами, художниками, литераторами, драматургами. Вот. И да, интересная была ситуация очень, когда я первый раз, вот когда меня выпустили за границу уже при Горбачёве, мне было 35 лет. Это я в 1-й раз уехал на запад куда-то. И у меня был большой тур - 45 дней подряд по Соединённым Штатам. Тогда ещё русской эмиграции не было. Поэтому это был чисто американский концерт и американская аудитория в крупнейших залах. И вот в Нью-Йорке на мою пресс-конференцию в Hard Rock Cafe пришла Йоко Оно. И, значит, я потом к ней бросился, говорю: «Вы Йоко Оно?» То есть я так не понял. Смотрю японская. Мы помним её по картинкам, но так трудно представить, что на... к нам на пресс-конференцию пришла. Она говорит да. Я говорю: «А почему вдруг?» Она говорит: «Мне очень интересно русская группа». Я говорю: «Почему?» «А Вы знаете, - говорит, - у меня тётя русская», - сказала мне Йоко Оно. Я говорю: « Как это? Что-то я не поняла». Она говорит: «Да, русская тётя у меня, которая в Японии, значит, у неё берёзки... Она знала вообще там... Она меня научила вообще драматургии русской. Я знаю Чехова. Я знаю Толстого, Достоевского». Представляешь, вот такой был разговор. Поэтому...
К. Ларина
―
Обалдеть.
С. Намин
―
... русская культура, вот она как бы не экзотична. Она действительно вот... А так, как, наверное, ты знаешь, что и в Америке, и во всех цивилизованных странах кроме быдла, которое есть во всем мире, существует ещё и как бы студенческая, как бы такая серьёзная профессорская аудитория, которые достойные и очень глубокие, серьёзные люди.
К. Ларина
―
Как ты думаешь, мы не разочаровали их? Мы как общество российское.
С. Намин
―
Да, мы, конечно, их разочаровали в плане вот той быдлы, которая у нас как бы агрессивна очень и когда куда-то приезжает, она там самоутверждается. И за это порой бывает стыдно. Но что касается великой русской культуры, как бы невозможно разочаровать, потому что же произошло. Это не мы.
К. Ларина
―
Ну, я имею в виду скорее не... Конечно же, русская... с русской культурой, слава богу, ничего не случится как бы её... чтобы с ней сегодня не делали, как бы её не насиловали те же самые сограждане, наши соотечественники.
С. Намин
―
Да, есть такие.
К. Ларина
―
Но... Да, я... Да, да, да. Но что касается вот выбора пути развития, да что мы будем делать вид, что ничего не происходит. Конечно, происходит. И все, о чем мы там вспоминали сегодня в советское время, вдруг сегодня в каком-то жутком виде вернулось в самом страшном, что даже в страшном сне не приснится, что, как говорится, что многое можно было взять из советского периода прекрасного, замечательного и детородного, а берётся самое отвратительное. Вот с этой точки зрения не разочаровали ли мы мир?
С. Намин
―
Знаешь, я тебе скажу про мир такую вещь: у меня впечатление такое, что вообще изначально, когда мы тут 1-й раз попали в Америку, тогда в 86-м году, когда мне было 35 лет, - да? - и увидел потрясающую страну с вообще открытыми с какими-то добро НРЗБ сердцем со стороны люди там... Мы уезжали в другой город, и люди плакали. То есть какое-то было... абсолютная открытость. А у нас была серость такая. Угрюмые люди ходили. Я заметил, что за эти годы... Вот сколько прошло лет там? 35, наверное. Мы начали двигаться друг к другу. То есть у нас началось вообще... Довольно красивый город и вообще страна так. Люди как-то начали одеваться великолепно, смеяться. Много очень такой... А там наоборот началось. И вот перелом был 11-го, когда вот попали близнецы-здания. И после этого началась просто такая довольно жёсткая такая как бы тенденция в Советский Союз со всеми... контролем, со всеми там жёсткостью, злостью и так далее. Поэтому сегодня мне кажется, мир как-то странно... движется в какую-то странную историю. И когда мне говорят про сегодняшний как бы вот строй наш, нашу ситуацию, я сразу... приходит мне в голову, что однажды я где-то сказал кому-то, скажи спасибо, что у вас Путин, а не Жириновский, потому что...
К. Ларина
―
Это да.
С. Намин
―
Да там-то Жириновский. Что Борис, этот придурок в Великобритании, что был Трамп. Ну, это же два придурка Жириновских. Поэтому не так уж и глуп, знаешь... Если знаешь, надо плыть про... когда раввин... К раввину пришёл еврей, сказал, что мы живём, 12 человек семья, в одной комнате. Что делать, не знаем...
К. Ларина
―
Про козу, да?
С. Намин
―
Козу возьмите. Да. Это тот случай. Поэтому мир, мне кажется, мир, мне кажется, движется в какую-то странную сторону. Странную очень. И вот этот примитивизм, который начался там от, может быть, от людей самих, - да? - постепенно... Помнишь, было клиповое мышление. Всё-таки такие говорили слово «клиповое мышление».
К. Ларина
―
Да. Да.
С. Намин
―
Теперь уже клиповое мышление - это уже великая культура, потому что сейчас тиктоковое мышление, потому что клип длился 3 минуты, а «ТикТок» - 30 секунд. То есть уже даже клип не выдерживают они. То есть не только не читают Достоевского и Толстого, они не могут 3 минуты послушать песенку. Они только в 30 секунд укладывают мозги свои. И вот это вот такая... как бы упрощённое, примитивное мышление, оно передаётся и президентам многим, во всяком случае те, про кого я только что говорил, там явно что-то с головкой бо-бо. И...
К. Ларина
―
Ну, послушай, да, если... если решения принимаются в «Твиттере», о чём ты говоришь? Что уже никто не слушает выступление. Цитируют твиты.
С. Намин
―
Да. Поэтому мне кажется, что просто мир действительно движется куда-то. И я это попытался даже сформулировать вот этой своей симфонией «Centuria S-Quark», потому что мы об этом говорили со Стивеном Хокингом. Целую неделю мы с ним провели на одной астрологической конференции по астрофизике в Испании и говорили на... вот на тему, куда идёт мир. И поэтому получилось так, что я именно концепцию симфонии вот определил и сформулировал после общения со Стивеном Хокингом.
К. Ларина
―
Я с тобой не согласна. Согласна.
С. Намин
―
Да и в ней как раз апокалипсис, который...
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
Он апокалипсис, он необязательно атомная бомба. Он вот апокалипсис...
К. Ларина
―
Тут вот ещё... Да.
С. Намин
―
... человеческого мышления, тепла и сердечности...
К. Ларина
―
Да. Я хотела...
С. Намин
―
... которые исчезают.
К. Ларина
―
... ещё дополнить. Мне кажется, что тоже очень важно, что вся система запретов, которая якобы основана на некоем гуманизме всеобщем, то, что мы сегодня видим во всем мире, включая Соединённые Штаты и Европу, а это все равно абсолютный тупик для развития культуры, потому что...
С. Намин
―
Конечно.
К. Ларина
―
... культура, она как бы построена на аномалии, что все равно любой прорыв в искусстве, он основан на том, что... что взрываются все границы, переходятся границы, нарушаются нормы. Сегодня это невозможно. Все эти запреты, которые сегодня существуют в мире, которые якобы основанные на гуманизме, на взаимоуважении, чтобы не дай бог никому не оскорбить, не обидеть, все равно искусство в таких условиях развиваться не может. Этот тупик. Потому, что искусство основано на переходе границы, - да? - на аномалии, на вызове каком-то, на провокации. Ты согласен?
С. Намин
―
Да. Но ты знаешь, что я... Если уж мы начали с тобой более глобальный разговор, то я бы сказал, что искусство в принципе настолько вторично, что на него всерьёз никто не обращает внимания. То есть это вообще жизнь человечества, которая меняется принципиально и которое... и которая просто не просто меняется, как она обычно менялась все эти тысячелетия и миллионы лет, а меняется каким-то совершенно другим способом с... со страшным ускорением. И то, что... Вот есть такой Андрей Фурсов. Я не знаю, знаешь ли? Политолог потрясающий вообще, очень...
К. Ларина
―
Нет, к сожалению, нет.
С. Намин
―
... у нас. Потом посмотри. Я тебе...
К. Ларина
―
Угу.
С. Намин
―
Очень интересный человек. Вообще есть очень много серьёзных людей, которые настолько аналитически точно исследуют вообще сегодняшнюю вот ситуацию в мире и видят её... видит её страшной. То есть мир продуманно, искусственно, не сам по себе, а искусственно, продуманно конкретными людьми движется в конкретную сторону, где кастрируется та вот как бы полноценность человечества, которую всю жизнь в какой-то... не всю жизнь, но в какой-то момент когда началась цивилизация, началось особое отношение к жизни человека, к его душе, к его там теплу, сердцу и какими-то ценностям непреходящим. Вот это оказалось для нового мира лишним, ненужным. Искусство автоматически исчезает, когда оно будет другим, оно будет пустозвонным, и оно не будет построено на сострадании, не будет построено на драма... на драматичности человеческого существа. Вот я говорю такие, может, сложные фразы и как бы...
К. Ларина
―
Это очень точно. По поводу сострадания уж точно.
С. Намин
―
... но... Да, и вот я вижу вот эту проблему. И то, что я все равно занимаюсь тем, чем не нравится независимо от того... от внешней среды вообще. Я понимаю, что там происходит страшное. И, может, меня это так при моей жизни, которая, как мы договорились, идёт вниз с холма, не успеют ещё что-то сделать, то уже мои дети и внуки стопроцентно с этим столкнуться. И а я как бы решил, что внешняя среда вообще не зависит, на меня никаким образом не влияет. Я живу своим внутренним миром, достаточно у меня близких людей, которые живут тем же самым миром, таким же тёплым, таким же сердечным, таким же... страданием ко всему человечеству. И к... И все эти люди, достойные люди, которые сейчас у меня будут на дне рождении все, очень много... Вот я тебе могу сказать некоторых людей, которых ты, наверное, знаешь. Один из них - это такой великий человек, которого зовут Юра Рост. Другой человек, не менее великий, которого зовут... зовут Андрюша Муратов, который вот оказался лауреатом Нобелевской премии. Третий - Лёша...
К. Ларина
―
Дмитрий Муратов. Дмитрий Муратов. Ты перепутал.
С. Намин
―
А?
К. Ларина
―
Дмитрий Муратов. Дмитрий Муратов.
С. Намин
―
Конечно, Дмитрий. Я уже...
К. Ларина
―
Дмитрий... Дмитрий Андреевич.
С. Намин
―
Я уже забил... Да.
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
Не знаю, какое отчество. Никогда его не знал. Дима Муратов. Мой близкий друг, с которым мы вместе начинали делать «Новую газету». Я не знаю, знаешь ли ты это или нет?
К. Ларина
―
Да. Этот факт я знаю.
С. Намин
―
Знаешь, что мы вместе начинали...
К. Ларина
―
Знаю. Да.
С. Намин
―
Да. Вот. Больше того он мне предложил, сделал такую вещь, где-то в течение полугода первых существования газеты, задняя сторона, подвал была озаглавлена «Стас уполномочен заявить». Он придумал такую рубрику. Значит, ну, как бы ни было. Значит, и будет очень много достойных людей кино... киношных. Там быть Абдрашитов, Рустам Ибрагимбеков, Серёжа Соловьёв, конечно. Будут писатели. И будет Венедиктов. Будет там, я не знаю, Дима Быков, как ты знаешь, в Америке, сейчас вот звонил только что. У него там лекции. Вот. Дима Крымов тоже в Штатах, не будет... Будет очень много красивых, достойных людей и музыкантов. Боря Березовский. Такой, знаешь, пианист есть великолепный?
К. Ларина
―
Да, пианист.
С. Намин
―
Да. Много очень красивых людей. Кстати, вот Алла будет Пугачёва, которая тоже очень достойный человек. Я к ней с очень большой нежностью отношусь и уважением. Андрюша Макаревич. В общем, у меня будет очень красивая компания - люди, с которыми я...
К. Ларина
―
Какая... В общем, да, какое красивое поколение, Стас, потрясающее. Вот...
С. Намин
―
Да, я с огромным...
К. Ларина
―
... не знаю, как... как его... как... как мы его обозначим? Что это за поколение такое, частью которого ты являешься? Это же советские люди? Советские, конечно.
С. Намин
―
Да ты знаешь, трудно сказать. Ну, советские или антисоветские мне трудно сориентироваться. Я так... А так у меня в то время, когда мы жили в Советском Союзе, мы были антисоветские.
К. Ларина
―
То есть как-то это...
С. Намин
―
А сейчас оказалось, что мы советские. Ну, как бы уж там ни было, мы читали книжки, слушали музыку, общались на кухне и как бы вот оказались такими людьми. Вот я не знаю, хорошие мы или плохие. Может быть, это никому и не нужно будет через 30 лет. Может быть, будут смотреть на нас как на мастодонтов сумасшедших, про что-то там... про что-то там пели, писали. Зачем это нужно? И совершенно другие возможности получать удовлетворение. И все больше и больше.
К. Ларина
―
Но вообще красиво. Я вспоминаю песню Шевчука достаточно давнюю «Это все, что останется после меня». Да?
С. Намин
―
Миленькая, миленькая песня. Миленькая. Да.
К. Ларина
―
Да, да, да. Оказывается... И оказывается, не так мало остаётся-то.
С. Намин
―
Да.
К. Ларина
―
Это то... то, что пером...
С. Намин
―
Тут Юра звонил...
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
... позавчера звонил мне, сказал, что всё-таки, наверное, приедет из Питера ко мне тоже. Да. Да дело не в днях рождениях. Просто, знаешь, день рождения - это такой повод встретиться друзьям. Не более того. Просто так мы все заняты, у всех куча дел, у каждого. Да? А тут мы вдруг собираемся все вместе. Когда это мы так, чтобы собирались все вместе вот эти люди, которых я перечислил? И ещё там много достоинейших, приличных очень людей. И понимаешь, вот я только так представляю себе день рождения. Вот смысла дня рождения это особо нет, кроме как вот повод для встречи и повеселиться вместе, и пообниматься.
К. Ларина
―
А, кстати, один из самых лучших дней рождений, опять же наших совместных - это когда Алексеевичу нашему исполнилось 64 года, и он сказал, вот это будет юбилей. Не 65, а 64. Это...
С. Намин
―
Это... Это битловский возраст.
К. Ларина
―
Да, да, да. Да, конечно.
С. Намин
―
We are sixty-five...
К. Ларина
―
Ну, вот это и пели. Это и пели.
С. Намин
―
Да, я же пел тогда ему. Помнишь?
К. Ларина
―
Да. И действительно я просто скажу нашим слушателям, что среди гостей был не только Стас, но Стас привёл с собой свою команду из театра. И ребята пели битловские песни замечательно. И пели вместе с такими хедлайнерами как там... И Андрей Макаревич присоединялся. И Венедиктов включался. И Стас Намин, кстати, там звучал как вокалист, между прочим очень громко. Так что это бывает. Я очень завидую тем, кто придёт к тебе 8-го числа. Желаю тебе, чтобы этот день был хорошим, чтобы никто тебя не расстроил и не разочаровал, чтобы если были слезы, то только светлые слезы умиления...
С. Намин
―
Из тех, кто... Из тех, кто придут, за всю мою жизнь никто не разочаровал и никогда не разочарует. Это уже... Это же не новые знакомства. Это люди, с которыми я... я по-другому жизнь не вижу кроме... Я вот этих людей вижу в этой жизни. Вот я... громкие фразы буду говорить, но я считаю, что это великие люди. Это не просто цитата. Диме вот присудили Нобелевскую премию. Вот понимаешь, это вот когда... понимаешь, когда кто-то говорит, ты знаешь, я неожиданно вдруг узнал, что мне дали народного. Это же собачья чушь, потому что для того, чтобы получить народного, нужно писать заявление, что хочешь народного...
К. Ларина
―
Да, да, да.
С. Намин
―
... заполнять кучу разных там бумаг и всего остального. Поэтому... А тут-то правда, он не знал. Он даже... Ему никто не... Для него это было... Ошарашен он был так же, как его вся страна.
К. Ларина
―
Скажи мне, Стас...
С. Намин
―
И это правда...
К. Ларина
―
... у нас... Да. Да. Мы подводим как бы вот наша кода, финальная часть, она прям так и просится, чтобы я задала... задала тебе вопрос: скажите мне, Анастас Алексеевич, а книжку-то Вы напишете про свою сумасшедшую жизнь?
С. Намин
―
Про свою жизнь?
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
Да, ну, наверное. Наверное, когда все было на коляске, когда...
К. Ларина
―
Так.
С. Намин
―
... когда уже не будет ничего другого...
К. Ларина
―
Тьфу на тебя!
С. Намин
―
... другого, то, наверное, попробую что-то такое. Но ты знаешь, от того, что всё-таки у меня литературное образование, я вот к писательскому труду отношусь очень серьёзно. И для меня написать книжку... Вот Андрюшка проще относится. Он пишет чушь собачью, какую захочется ему. Ему нравятся, и он пишет. И все. И получается, это очень симпатично, кстати. Вот. А у меня комплекс. Я... Вот если я буду работать над книжкой, то я все должен бросить вот и вот серьёзно работать. Я так не могу просто написать книжку. Вот. Но это чистой воды комплекс, не более того. Наверное, когда-нибудь да. Но то ли надо ли мне писать? Я слишком много знаю.
К. Ларина
―
Надо. Ну, жалко. Ну, хорошо. А ты отдавай ровно столько, сколько тебе хочется. Вот каким ты хочешь, чтоб ты... чтобы тебя запомнили.
С. Намин
―
А мне НРЗБ поверь мне.
К. Ларина
―
Все равно?
С. Намин
―
... то, что... Нет, это мне абсолютно... То есть как все равно? Я вот живу, как я живу, как у меня вот получается жить, я по-другому не могу. И вот это все на виду. Я настолько на виду, что дальше некуда. Когда мне кажется, что жизнь...
К. Ларина
―
Да.
С. Намин
―
... советской власти, когда меня выпускали вот за границу, меня прослушивали со всех сторон, я не знаю, даже в туалете, наверное. И я бы тогда подумал, ну, и правильно, пусть услышат. Они будут знать только девчонок моих. Больше ничего. То есть, а что? Я... Оружием я не торгую, ничего не ворую, никаких нелегальных вещей не делаю. Чего они могут от меня узнать? Поэтому и вот по сей день я настолько открытый человек в этом смысле, что я... Все видно и так. Что про меня книжку писать? Я даже и сам про себя особо ничего не смогу написать. Вот то, что я делаю, ну, если останется, значит, вот это и будет. Не останется, значит, и не будет. Да, ну. Надо проще относиться к людям.
К. Ларина
―
Мы должны заканчивать. И песня, которую мы сегодня анонсировали много раз, наконец-то вы её услышите. «Любить все без выходных». Это песня с нового альбома «Лететь». И вы этот альбом ещё услышите.
С. Намин
―
Самая хулиганская. Мне стыдно за неё, за эту хулиганскую...
К. Ларина
―
Прекрасная, вдохновенная, хулиганская. Стас, я тебя обнимаю. Хорошего дня 8 ноября, и чтобы всё сбылось.Звучит песня «Любить без выходных».