Дмитрий Крылов - Дифирамб - 2021-10-10
10.10.2021
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». В студии «Эха Москвы» нет никого. Но вокруг неё собрались ведущая эфира... Меня зовут Ксения Ларина. И мой сегодняшний гость журналист Дмитрий Крылов. Дима, приветствую! Здравствуй!
Дмитрий Крылов
―
Добрый день!
К. Ларина
―
Привет! Привет! Да. Ну, Дмитрия Крылова, я надеюсь, что все вы знаете прекрасно. Это лицо, человек из телевизора во всех смыслах, многие годы работающий на телевидении на российском в широком смысле ещё на «1-м канале». Это прежде всего визитная карточка Дмитрия - это «Непутёвые заметки», которые всеми вами любимые и давно осмотренные, и каждый раз вы ждёте новую серию. Ну, а сегодня повод для нашей встречи - это недавний юбилей. Неприятное слово. Ну, что делать? Другого мир не придумал. Да. Но юбилей такой страшной мощной силы, что многие попадали в обморок, когда увидели эти цифры, которые,, ну никак не соотносятся с нашим героем, с тем, как он выглядит, как он сохранился для своих лет, с его психофизикой абсолютно мальчишеской. Так что, Дима, не верь, не 75. Говорим на «ты» как всегда. Привет! Привет ещё раз! Поздравляю!
Д. Крылов
―
... Спасибо. Не верь. Не бойся. Не жди.
К. Ларина
―
Не жди. Да.
Д. Крылов
―
Да. Ну, на самом-то деле мне нравится эта цифра - 75, она какая-то... Она красивая. Она красивая. И потом, ну, да, это до этого я был молодой, а теперь вот как исполнилось 75, теперь я уже такой как Карлсон: НРЗБ в расцвете сил.
К. Ларина
―
Но это правда. Действительно в прекрасной форме. Мне очень понравилось, когда день, когда тебя все поздравляли, ты находился буквально в месте своего рождения, - да? - там, где ты родился на Охотском море. И я так понимаю, что это в ближайшей выпуск программы, посвящённой этим местам. Да?
Д. Крылов
―
Да, мы должны были выйти вот, так сказать, в ближайшее воскресенье, но не получилось. Не успели сделать этот материал, потому что прямо с колёс. Да? Вот поэтому в следующее воскресенье, я надеюсь, если будет не лётная погода для кирпичей, мы выйдем в эфир. Конечно, для меня это такой будет волнующий момент. Я там рассказываю про свою эту историю. И как это всё будет воспринято и... и будет ли занимательно, интересно, не знаю. В общем, волнуюсь по этому поводу.
К. Ларина
―
Ну, надо тогда уж про это рассказать, потому что я, например, когда это прочитала, я была в совершеннейшем потрясении, потому что все, что угодно, можно было представить, ну, самые разные бывают сюжеты в жизни, которые... если в литературе их опишешь, придумаешь, скажи, такого не бывает. А вот, оказывается, бывает. И вот действительно появление на свет Дмитрия Крылова 75 лет назад, оно состоялось практически случайно, потому что вот весь этот ужас, когда вот ты... У меня были двойственные чувства, когда я впервые об этом узнала, об этом... тайне твоего рождения, что с одной стороны вау, как это круто, а с другой стороны ведь этого могло бы и не произойти. Совсем. Вот тебя могло бы... могло бы и не быть. Расскажи, как ты об этом узнал? Когда тебе об этом рассказали?
Д. Крылов
―
Ну, мне рассказала... Наверное, я уже сейчас не помню, столько лет прошло. По-моему мне рассказала об этом мама, но что-то рассказывали бабушки, потому что мама, когда приехала с Дальнего Востока сразу же после моего рождения, видимо, я был совсем младенцем, меня перевезли, и она отдала меня на воспитание бабушкам, а сама продолжила учёбу в консерватории. А бабушки, поскольку они были учителками начальных классов, и надо было найти такое место, где требуется сразу две учительницы. И таким местом оказался Звенигород, потому что она была из Руссы, другая была из Клина. Вот. А поселился в Звенигороде. Поэтому Охотск - это моя, скажем так, биологическая родина, а Звенигород - это моя историческая родина.
К. Ларина
―
Ну, а как же так получилось, что семья твоя, ну, родители...
Д. Крылов
―
Да.
К. Ларина
―
... то ещё, когда и отец ещё был жив, - да? - что они жили в таком месте, откуда невозможно добраться до ближайшей больницы, до ближайшего города, только как сплавляться по морю?
Д. Крылов
―
Ты знаешь, это я сейчас конечно, займусь спойлерством, потому что я об этом рассказываю в передаче. Да?
К. Ларина
―
Но чуть-чуть скажи.
Д. Крылов
―
Ну...
К. Ларина
―
Это же интересно.
Д. Крылов
―
... Они по... У них вообще романтичная, такая киношная абсолютно история, потому что они познакомились по переписке во время войны. Она училась в консерватории. Он, значит, служил в авиационном полку. И... А тогда была такая модная фишка - переписываться, знакомиться по письмам заочно. Вот они таким образом познакомились при том, что, конечно, было бы ещё бы круче, если бы они и встретились бы на фронте, потому что она приезжала с фронтовой бригадой. Как ни странно, эта фронтовая бригада была от ансамбля войск НКВД. Это при том, что она дочь репрессированного. Дед мой погиб на Соловках. Вот. И тем не менее её каким-то образом туда взяли. И более того режиссёром у них, значит, в этой артистической бригаде был Юрий Петрович Любимов.
К. Ларина
―
Да, это известный факт, что он там проходил тоже службу в ансамбле песни и пляски НКВД.
Д. Крылов
―
... впервые от неё узнал, потому, что они, фронтовички, собирались в ЦДРИ, там отмечали юбилей, пока могли. Но и периодически он тоже там бывал. Вот. И когда война закончилась, он разыскал в общежитии консерватории, обратился к самой красивой девушке, говорит: «Вы Женя Грузинова?» Но оказалось, что это другая девушка, ну, симпатичная. В общем, он, видимо, какими-то был абсолютным авантюристом, потому что он сумел её уговорить бросить консерваторию, из кот... А год был голодный же послевоенный. Да? И уговорил её поехать на Дальний Восток, где можно... где она, конечно же, устроится работать в театр, её там ждут все вообще с радостью и так далее. И вот они попёрлись через... Это 45-й год. Да? И вот они... Послевоенные годы. И они попёрлись через всю страну на этих поездах, вот они ехали, приехали. Значит, в Хабаровске, конечно, оказалось, она совсем её как-то не ждали там почему-то. Не знаю, каким образом, но они двинули дальше в Охотск. Для меня это раньше была загадка вообще, как они там оказались, и только сейчас, когда вот я приехал туда на съёмки, ну, и как бы вот на свой день рождения, меня вдруг осенило, я вдруг вспомнил, что я видел одну фотографию, где ему однополчанин написал там Дима Крылов, дружба, навеки, нам любовь и так далее, с приветом вспоминаю нашу, так сказать, службу на Дальнем Востоке. И я понял, что он работал в авиационном полку, который перегонял самолёты. Они к нам приходили по ленд-лизу, - да? - из Америки. И вот они их принимали и отправляли дальше на западный фронт. Вот таким образом... То есть он знал этот Дальний Восток. Видимо, он поэтому её туда и повёз. И там он, значит, работа... работу он с трудом нашёл в этом Охотске на рыбном заводе, а жить не... было негде. И даже рядом в посёлке не было. И они стали жить в заимке, охотничья такая избушка где-то недалеко от села. В тайге причём. И она мне рассказала такую подробность любопытную, что он охотился, потому что, ну, одной рыбой тоже как-то скучно питаться. Он ходил на охоту. И когда они сидели вдвоём как-то вечером, и она ему набивала патроны порохом, а он сидел, курил, и порох этот взорвался. И у неё на всю жизнь остались такие чёрные, крапинки на лице. Обожжённое лицо, живот. Уже буквально на сносях. Ну, и, значит, тут он отправился там за какой-то картошкой. Сказали, где-то можно достать. И на обратном пути, когда он переправлялся через речку, а они вспухли после дождей, значит, он не справился с этим плотиком, на котором был, его вынесло в море, и он там 2 часа боролся с волной, но не мог выплыть. А его сопровождали два эвена, местных жителя. Но как все приморские люди, они не умеют ведь в большинстве из них плавать. Поэтому они помочь ему ничем не могли. Они стояли в испуге, смотрели на эту трагедию. И все. И море его забрало себе. А они молчали, ничего не говорили. Потом через несколько дней, значит, раскололись. И за ней тогда срочно выслали катер, чтобы её привести. Но был опять-таки шторм, и катер никак не мог пристать к берегу, к пристани. Поэтому спустили лодку. Два рыбака, значит, сели. И вот там-то как раз в лодке она и...
К. Ларина
―
И началось.
Д. Крылов
―
Да, все и началось.
К. Ларина
―
А кто... кто принимал тебя? Кто принимал ребёнка-то? Кто помогал?
Д. Крылов
―
... которые сидели. Один.... один рыбацким ножом перерезал пуповину.
К. Ларина
―
О боже!
Д. Крылов
―
Завязал её шнурком от ботинка. Это... это при том, что дети в те времена умирали от заражения крови. Но вообще это такая была... Вот. И, значит, вот её доставили на берег. Там она и узнала, что она теперь уже вдова Крылова.
К. Ларина
―
То есть она не знала, когда рожала, не знала, что погиб муж, да?
Д. Крылов
―
Нет, только там узнала. И какая-то, сердобольная пара старичков, ну, может... Старичков. Наверное, им было там лет 50. Значит, они ей сказали, ну, что ты... ты девка молодая. Давай ты оставь нам этого ребёночка-то. А ты уезжай, учись в этой своей консерватории. У тебя все ещё сложится. И муж будет, и детей нарожаешь. То есть я мог бы вообще-то жить бы и на Дальнем Востоке и работать на рыбном заводе. Но вот не сложилось. Как-то по-другому...
К. Ларина
―
Вообще вот и как бы и... и самого... сам факт такого рождения необычного, и то, что ты уже успел вот сейчас сказать про своего отца, про его характер, вот этот безусловный, конечно, авантюризм он унаследован Дмитрием Крыловым. Это... это факт. Любой, кто просто откроет «Википедию» и почитает, кем работал Дмитрий до того, как стать звездой телеэфира, тот поймёт, что это не про... Эге! Непростой-то парень-то, непростой человек. Жизнь... жизнь-то помотала.
Д. Крылов
―
Да. Ну, лучше и... И сейчас-то, в общем, довольно случайно тоже оказался, потому что я сидел, занимался передачей о Сахалине и записывал на камеру, у себя вот в этом кабинете как раз записывал текст про Антона Павловича Чехова, какой он совершил подвиг, то, что он поехал на Сахалин, будучи тяжело больным и сделал там перепись населения. Да? Но это был подвиг, просто гражданский, человеческий подвиг. И вдруг я сам как бы осёкся. Подожди. Что ты говоришь? Антон Павлович? Подвиг? А ты сам рядом. Ты 75 лет не был на своей этой исторически биологической родине. Что ж ты сидишь-то? И вот я спохватился...
К. Ларина
―
А! То есть... То есть во время вот этого вот так пришла эта идея туда поехать - да? - спонтанно? Да?
Д. Крылов
―
Спонтанно совершенно. За неделю до, так сказать, поездки туда буквально. И я поехал. Ну, приняли очень хорошо. Хотя для них тоже это была, так сказать, абсолютная неожиданность. Но люди там замечательно. Я всегда... Я просто ещё раз убедился, что не в обиду нам, москвичам, в провинции такие прекрасные, чистые люди. Да? Там они бывают и хитрованами, и такими, и сякими, разэтакими, и запуганными, но тем не менее какая-то в них искренность, доброта, она меня всегда очень подкупает. Очень. И я благодарен вот всем людям, которые меня сейчас принимали, отнеслись так, так сказать, сердечно и тепло. Ну, здорово, в общем. Здорово. Поэтому мне и не терпится поскорее сделать передачу об этой своей поездке, потому что одна будет...
К. Ларина
―
А ты... Угу. А избушку нашёл?
Д. Крылов
―
... будет... Избушку не нашёл. Нашёл лодку. Вот все показываю. Это будет в передаче.
К. Ларина
―
Понятно, что никаких воспоминаний, конечно же, не... не могло сохраниться у младенца. Да? Но все равно наверняка какие-то есть и остались там фотографии, воспоминания там родных, там мама наверняка рассказывала, как все это выглядело. А сегодня как это выглядит? Это цивилизованное место или такое же?
Д. Крылов
―
Но сам вот это селение Новое Устье, на берегу которого это произошло, оно рядом с Охотском находятся, значит, ну, это пустилище. Там уже практически почти... очень-очень мало осталось. Там 200 с чем-то человек живёт. В соседнем Охотске там побольше. Там 3 с половиной тысячи. Но это половина из них... Там то есть не половина, часть из них занимается золотодобычей, а часть работает по рыбному делу. Ловят и первичная обработка. Вот. Но я так все достаточно подробно это у себя в передаче покажу.
К. Ларина
―
Ну, хорошо. Будем ждать. Обязательно.
Д. Крылов
―
Конечно. Да.
К. Ларина
―
Да.
Д. Крылов
―
А из детских воспоминаний у меня самое-то ранне это как раз осталось то, что когда у мамы был там через 2 или 3 года выпускной в консерватории, значит, вот я почему-то помню, как какие-то руки меня подняли, значит, на авансцену, - да? - сунули мне букет в руки, и, значит, я там к ней пошёл. И все умилялись, ах-ах, эта крошечка НРЗБ, сыночек. Вот это у меня, наверное, самое такое одно из ранних воспоминаний.
К. Ларина
―
Ну, вот смотрите, всё-таки и театр тоже тебя не обошёл в твоей жизни. Да? И давай немножечко про это мы расскажем, кем... «Кем я только не работал» следующая глава называется. Чем я... Где только не был, да?
Д. Крылов
―
Да, это авантюризм в папашу Крылова.
К. Ларина
―
Но выбор какой-то ты делал с... вот когда в отрочестве, в подростковом возрасте, кем я буду, - да? - как любой ребёнок? Или пока... или тогда ещё не думал?
Д. Крылов
―
Нет, ну, когда ещё совсем крошкой был, я говорил, что я хочу быть моряком. Да? Это все дети говорят. Да? Это позже уже стали космонавтами. А так у меня такие были плохие перспективы, потому что я очень плохо учился. Очень плохо. Я был просто троечником, глубоким троечником. Это с трудом...
К. Ларина
―
Ужасно! Не поверю.
Д. Крылов
―
... Да. Да. Вот. Поэтому никакой институт мне, конечно, не светил. И когда я закончил школу, я пошёл работать водителем в звенигородскую поликлинику, значит, на неотложку, потому что в школе тогда была производственная практика. Я не знаю, как сейчас, но тогда вот была производственная практика. И вот это очень удачно было. Я получил, значит, удостоверение слесаря 2-го разряда и права. Так что у меня права там уже скоро будет 60 лет, как у меня существуют эти автомобильные права. И вот я поработал и потом успешно пошёл в армию, где 3 года отслужил, потому что я попал на тот период, когда переходили с 3-летней на 2-летнюю службу. Вот так. Мне не повезло то, что я служил 3 года. С другой стороны я оказался участникам чехословацких событий, и это тоже какой-то нравственный, человеческий, какой угодно, так сказать, подвиг... опыт.
К. Ларина
―
Подожди. То есть ты в 58-м году ты был в составе этих войск, которые вводили...
Д. Крылов
―
Да, да, да.
К. Ларина
―
Ничего себе!
Д. Крылов
―
Я при... Я участвовал, так сказать, в этом... в этом процессе. Но сам я его называю оккупацией, а принято... Тогда называли это «интернациональная помощь братскому чехословацкому народу».
К. Ларина
―
Да.
Д. Крылов
―
Сейчас уже не знаю, как это называют.
К. Ларина
―
Давай немножко на этом остановимся. Это очень интересный факт. А была какая-то... Инструктаж какой-то был? Вас как-то психологически готовили к тому, что... что вам предстоит, какую операцию? Какую миссию выполнять?
Д. Крылов
―
Да, это... это хороший вопрос, потому что нас готовили ещё, по-моему, с марта или с апреля, потому что вдруг засеяли какие-то учения, в которых мы должны были переходить границу дружественного государства. Я служил в Гродно, и это рядом с польской границей. Я подумал: «Что? Неужели мы будем в Польшу входить» Ну, в общем, нам все время, значит, что-то... что-то такое внушали. А потом уже началась, так сказать, агитация и пропаганда по поводу того, что если мы не окажемся в Чехословакии, то там будут завтра танки НАТО. Поэтому надо идти туда.
К. Ларина
―
Как знакомо! Какая знакомая формула! Боже мой!
Д. Крылов
―
... оказывает помощь. Вот таким образом я там... я оказался. И ещё удивительная была с этим история, когда была какая-то дата этого, 21 августа отмечали, и телекомпании «Вид», значит, устроила передачу. И они позвали туда, ну, значит, меня, позвали какого-то... Я забыл фамилию этого человека. Он в политбюро отвечал за... Вернее в ЦК партии он. Не в Политбюро. Он отвечал за, так сказать, эту операцию военную. Вот он был. И была девушка. Оказалось, что это... она была совсем девочкой, когда случилась, значит, эта оккупация. А я именно в этот город Ружомберок как раз и входил.
К. Ларина
―
Ничего себе!
Д. Крылов
―
Вот так вот. И был там ещё один парень, участник так же как и я, так сказать, простой солдат, у которого там случился любопытный свой. Он влюбился. У него роман был с местной барышней. И когда об этом начальство узнало военное, значит, они сказали, все, мы тебя отправляем назад в Советский Союз. И он застрелился. Он выстрелил из автомата себе в грудь, но чудом остался живым. И вот они при... Он здесь это все рассказал. И потом телекомпания «Вид» устроила ему поездку туда, в Чехословакию, в Прагу, где он встретился с этой своей...
К. Ларина
―
Первой любовью, да?
Д. Крылов
―
... первой любовью, ну, у которой, конечно же, своя уже жизнь. И он потом мне звонил. Он был очень расстроен и говорил, что, ну, вот такое ощущение как будто вот меня использовали, потому что... Как мне теперь жить? А я её увидел, и у меня снова все в душе там поднялось, а у неё дети, у неё муж там и так далее, и так далее. Ну, в общем, вот такая вот была с этими ещё историями.
К. Ларина
―
Ну, а для тебя... для тебя вот это понимание того, что... что что-то здесь не так, - да? - что ты выполняешь какую-то не очень приглядную роль как винтик вот в этой машине - да? - военной, государственной, советской, когда ты... когда ты это понимал? Тогда уже это понимал?
Д. Крылов
―
Нет, это возникло ощущение сразу после перехода границы, когда я видел горящие наши машины, которые были... которые поджигали. Я видел разбитые дома, потому что когда танк несётся на скорости и на повороте его заносит, и он там сносил там часть, например, дома. Да? Я видел опрокинутые гражданские машины в кювете, которые случайно попадали, людей, толпы, которые выходили, кричали: «Фашисты, оккупанты, убирайтесь отсюда. Мы вас не звали» и так далее. Вот и это все было так ужасно наблюдать, и я записывал это в дневнике. И потом этот дневник попал в руки нашего политрука. Вот. Но он оказался... Он ко мне хорошо относился. Он оказался порядочным человеком.
К. Ларина
―
То, что это могла... могла быть статья запросто. Да?
Д. Крылов
―
Да, да, да. Марат Лейбович Рагов. Он сначала до этого был комсомольским вожаком, значит, в брестской... гарнизоне брестской крепости, а потом его перевели к нам вот на время этой чехословацкой операции. Но он со мной поступил очень, так сказать, достойно и благородно. Он не дал никакого, так сказать, дела не пустили, и я остался на свободе.
К. Ларина
―
А он что-нибудь тебе сказал вот по этому поводу, что... что сделать, что... что... в чем ошибка, что этого нельзя было делать?
Д. Крылов
―
Ну, он сказал, что нельзя было. Спрячь. Выкини. Но я сохранил. Но потом он у меня во время многочисленных всяких переездов, к сожалению...
К. Ларина
―
Пропал, да?
Д. Крылов
―
... пропал...
К. Ларина
―
То есть тогда тебя... этот политрук даже не отобрал у тебя этот твой дневник, да?
Д. Крылов
―
Нет. Нет. Нет.
К. Ларина
―
Потрясающе. Это, конечно, что называется, везёт на людей. Это уж точно.
Д. Крылов
―
Да.
К. Ларина
―
Это уж точно. Да. Дим, ну, и дальше? Когда дальше... дальше пришла же мирная жизнь...
Д. Крылов
―
А дальше я... Я вернулся домой. Но поскольку ещё в Гродно у меня там появились свои друзья на гражданке, и они мне сказали, когда узнали, что я хочу стать кинорежиссёром... Я почему-то решил стать кинорежиссёром, потому что когда я заканчивал школу, я хотел быть хирургом, врачом. Не сложилось. Вот. Но... Ну, хорошо, не хирург. Но кинорежиссёр тоже неплохо. Почему тогда режиссёр, я... Вот. И когда они... Они мне сказали, ты знаешь, у нас подруга наша гродненской, она сейчас учится во ВГИКе, обратись к ней, она тебе наверняка как-то сможет помочь тебе, хотя бы подскажет, как это делается. Я нашёл её. Его... её звали... Она училась у Михаила Ильича Ромма. И звали её Валя Гуркаленко. Это потом она уже стала... сейчас, так сказать, известной в кинематографических кругах, потому что она возглавляет документальную студию «Ленфильма». Я... Она правильно называется. В общем, уже много-много лет вот она во главе этой студии. А тогда она, так сказать, я ней встретился. Она поняла, что перед ней абсолютно дурачина, бревно, которое надо отёсывать и отёсывать, и она тогда порекомендовала мне пойти в театральную студию. Она была практически почти профессиональной студии, хотя любительской при народном театре Министерства финансов. Вот. И там... А там руководил этой студией её преподавательница по актёрскому мастерству из... из ВГИКа Татьяна Николаевна Солошик. Вот. И я... Занятия каждый день, каждый вечер. Вот 20 молодых людей приезжали из разных уголков Москвы к 7 часам вечера. В 11 у нас заканчивались репетиции там, прогоны, спектакли и так далее. И... А мне надо было ехать в Звенигород. Это... Это куча времени уходила. Да? В общем, я настолько измотался, что подумал, нет, надо что-то мне... мне надо жить в Москве, потому что так каждый день ездить из Звенигорода в Москву и обратно и тратить по 5 часов на одну дорогу, по 6 - это невозможно. И поскольку напротив Министерства финансов, где этот был клуб, находилось Министерство культуры СССР, я зашёл туда, значит, по поводу работы, потому что мне сказали, лучше всего дворником идти, потому что дворнику дают комнату.
К. Ларина
―
Комнату.
Д. Крылов
―
И мне сказали да, хорошо. Таким образом, я стал работником Министерства культуры СССР. Мне дали комнату на Павелецкой. И я с утра приезжал рано утром в Министерство культуры...
К. Ларина
―
С метлой.
Д. Крылов
―
... там что-то делал, что должен...
К. Ларина
―
Дима, давай - да, - на этом интригующем моменте поворотном в твоей жизни мы остановимся и вернёмся через несколько минут обратно в программу.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Сегодня наш дифирамб Дмитрию Крылову, журналисту, телеведущему, авантюристу, путешественников, основателю, не побоюсь этого слова. Вот есть такой фильм, по-моему, «1-й после бога». Так вот Крылов - 1-й после Сенкевича, скажем так, который по сути стал родоначальником нового жанра, travel такой журналистики. «Непутёвые заметки» - напомню, главная передача Дмитрия Крылова. Вот в 1-й части мы говорили... Меня зовут Ксения Ларина, ведущая передачи. В 1-й части мы как пытались пройти по всей судьбе. Вот слушайте, там 75 лет, мы не успеем все охватить. Поэтому вопрос мой следующий, который естественным образом вытекает из 1-й части программы, а где все это прочитать, всю эту жизнь невероятную? «Горестная жизнь плута». Где её прочесть? А?
Д. Крылов
―
Я, ну, уже почти вот закончил. Это много лет тянется...
К. Ларина
―
Ура!
Д. Крылов
―
Да. Да. Ну, скоро напишу. Да. Такое пока рабочее название, наиболее вроде бы как узнаваемое такое стало уже такое «Ваш ДК». вот. И книжка почти готова. Двое моих товарищей её почитали, поправили. Там НРЗБ мне сделал свои правки, потому что он великолепно владеет в отличие от меня русским языком. Миша Ситер из Израиля тоже мне помог. Вот. И, ну, я надеюсь, что скоро это все завершится, и пускай эта книжка уйдёт, и там вся будет эта история. А ты вспомнила Сенкевича, но дело в том, что всё-таки Юрий Александрович, он делал просветительскую программы. Да? Он занимался серьёзным. Он был действительно настоящим путешественником. И это была научно-познавательная у него программа. А моя-то вся заслуга в том, что я в силу обстоятельств, не потому что я такой замечательный, а в силу обстоятельств я начал делать первые... первым на нашем телевидении путевые очерки. Вот это... Вот был Юрий Александрович Сенкевич, он делал научно-популярные передачи, а очерков путевых как таковых не было. У меня это сложилось спонтанно, и какое-то время они, так сказать, пользовались успехом, потому что я должен сказать, ты знаешь, вот когда начали регулярно выходить с этими «Непутёвыми заметками», рейтинги и доли там были какие-то абсолютно зашкаливающие. Но постепенно, во-первых, стал надоедать этот Крылов. Во-вторых, появились молодые, энергичные и очень талантливые, так сказать, ребята, появились другие программы. Ну, и в конечном итоге уже в последнее там десятилетие появился Youtube...
К. Ларина
―
И потом несколько каналов, которые специализируются целиком и полностью только на путешествиях. Да.
Д. Крылов
―
Сейчас десятки, десятки уже существуют этих передач. Но у меня какая-то сложилась своя, как мне кажется, аудитория такая, скажем, клуб Крылова. Да? Ну, достаточно вроде бы многочисленный. Так что пока терпят на канале, не закрыли передачу.
К. Ларина
―
А как ты относишься, вот как раз я хотела тебя про это спросить, к блогерам, которые в том же... вот в этом же жанре существуют? Ты вообще их смотришь? Тебе это интересно?
Д. Крылов
―
Ну, я не могу сказать, что я регулярно смотрю, но меня поражает количество просмотров. Например, есть такой Антон Птушкин...
К. Ларина
―
Да.
Д. Крылов
―
Вот для примера. Я был на Бали раз в 7 или 8. Каждый раз я привозил там по 4, по 5, по 6 очерков из каждой поездки. То есть у меня более 20 там или 30, значит, очерков, о БАли или БалИ. По-разному. И так, и так можно. Значит, он, ну, хорошо я набрал бы за все эти просмотры, может быть, у меня там миллион зрителей. Антон сделал часовой фильм об этом Бали и собрал 17 миллионов.
К. Ларина
―
На «Ютюбе», да?
Д. Крылов
―
На «Ютюбе». Это... Это просто поразительно. Да, он талантливый парень очень и мне симпатичен, и мне было интересно смотреть то, что он делает то, чем занимался я. Я ведь вначале сам снимал, там сам делал, сам монтировал, сам тексты писал, все делал один, один, один. Вот. И он это все делает один, но он только более... Он очень хорошо снимает. Он профессиональный оператор. Он обаятельный ведущий. Так что карты в руки. Все у него замечательно. Ну, и не только он, и там ещё есть несколько имён, которые этим занимаются тоже в «Ютубе», и у них тоже большое количество подписчиков. Ну, молодцы ребята. Молодцы.
К. Ларина
―
Сколько лет твоя программа выходит?
Д. Крылов
―
Она вышла... Ну, вот будет 30 лет.
К. Ларина
―
А! То есть получается...
Д. Крылов
―
Я поехал...
К. Ларина: С 91
―
го, да?
Д. Крылов
―
Да, я приехал 21 августа 91-го года, когда вы тут занимались путчем, а я, значит, был в Эдинбурге в это время.
К. Ларина
―
То есть минуточку. Ты поехал, улетел из Москвы в день путча практически.
Д. Крылов: 19
―
го.
К. Ларина
―
А! А ты уже знал, что происходило, да?
Д. Крылов
―
Или... или 20-го. Нет, я был. Я был в Москве. Я ходил. Я видел танки. Я был возле Большого театра. Я все это застал. Но поскольку меня пригласили на кинофестиваль в Эдинбург, а туда пригласили Леонида Петровича Кравченко, Володю Молчанова, Владимира Владимировича Познера, меня. Вот. Ну, в результате, в общем, каждый занимался своим делом. Леонид Петрович запускал лебедей. Владимир Владимирович...
К. Ларина
―
Да, да, да.
Д. Крылов
―
... Молчанов ходил по баррикадам с камерой. В конечном итоге оказался на этом фестивале, значит, я, Саша Невзоров и Галина Васильевна Старовойтова, которая в это время была в Лондоне на Би-Би-Си. Она комментировал все, что происходило у нас здесь в Москве, ну, в стране. Вот мы там оказались на этом фестивале. Там в рамках этого фестиваля была затеяна такая дискуссия под названием «Гласность на советском телевидении». Вот. Но у всех, конечно... Я там что-то говорил про этическую сторону телевидения, этику журналистики, но я был неинтересен, потому что там началось столкновение между Сашей и Галиной Васильевной. И вот это у всех вызвало, конечно, безумный интерес, потому что Александр Глебович, он сразу заявил, я на стороне путчистов, так сказать.
К. Ларина
―
Да, да, да. Тогда он был совсем других убеждений. Да, да, да. Это точно.
Д. Крылов
―
Вот и это вызвало у всех такой ажиотаж. Но это продолжалось 2-3 дня, этот наш фестиваль. И потом мои друзья предложили мне задержаться в Лондоне. И я понял, что, наверное, а я плохой аналитик и не... никудышный политик, уж совсем тем более не разбирающийся, я подумал, что, наверное, путчисты одержат верх, и никакой уже Лондон мне больше и не светит, тем более я там уже надавал какие-то нехорошие интервью антисоветские. И я, значит, с помощью друзей, они мне одолжили деньги, у меня с собой какие-то были деньги, и я купил видеокамеру. Я впервые в руки взял видеокамеру и стал снимать для себя. И вот так я прожил в Лондоне целый месяц, потому что у меня было бесплатное жилье, но не было денег на еду. Я вёл абсолютно полуголодное существование. Но я ходил и снимал. Это при том, что я не знаю английского языка ещё, к сожалению. Да...
К. Ларина
―
Вот авантюрист абсолютный. Точно.
Д. Крылов
―
Да, да, да. Ну, это даже скорее, я бы сказал, инвалид, потому что без языка это вот ощущение, что у тебя нет...
К. Ларина
―
Не говори мне этих слов. Это боль моя. Я тоже продукт советской эпохи и точно такие же чувства испытываю невероятного стыда, что не могу изъясняться на иностранном языке.
Д. Крылов
―
Ну, у меня было, потому что я сменил 5 или 6 школ, потому что я уезжал из Звенигорода в Казань, там несколько школ менял, потом возвращался. И поэтому где-то был французский, где-то - немецкий, английский. И я ни один язык естественно толком и не изучил. И вот так оказался без языковым.
К. Ларина
―
А как же ты снимал? Ты что? В контакт ты не вступал с гражданами на улице, не подходил так?
Д. Крылов
―
... Мне там помогали, во-первых, эти мои друзья Лена Дордан-Смит и её муж Джо Дордан-Смит. Вот они мне помогали. Потом мои коллеги, это телевизионщики, с которыми я не помню уже...
К. Ларина
―
Давай Лене... Лене передадим привет, потому что это мой друг. И она сейчас наверняка нас слушает. Поэтому скажи Лене несколько слов в скобочках. Скажи. Лена...
Д. Крылов
―
Я ещё раз благодарен ей. Я всегда с жа... вспоминаю только очень добрым словом. Вот. И мне помогли. Я был там и на Би-Би-Си, снимал там что-то. У Севы Новгородцева брал интервью, у наших иммигрантов, которые там живут, у наших сотрудников посольства, у каких-то ещё англичан, сейчас уже не очень хорошо помню. Значит, и потом когда спустя месяц я вернулся домой, вдруг неожиданно пришла идея, а, может быть, уже там пришла идея, я сейчас не помню, попытаться что-то из этого сделать. Я сделал. И вот оказался в нужное время в нужном месте. Это вот про меня, потому что вот это безвременье, безжанровость, которая как... в тот момент, международная журналистика, та старая советская, она уже была не востребована. Новая ещё не родилась. А тут появился какой-то, значит, с бородёнкой парнишка, - да? - который вдруг обычный, ничем не примечательный, вот он со своей точки зрения, с точки зрения обычного человека рассказывает о том, что он видит, что его удивляет, что его восхищает, что его приводит там в изумление. И вот я сделал таких, значит, несколько серий и назвал их «Непутевые заметки или из Лондона с любовью». И они вдруг... Они вдруг понравились публике. И на меня на следующий же день, как только закончилась эта премьера, значит, посыпались предложения. «А не хотите ли поехать в западный Берлин?» - «Люфтганза» предложила. Я уж не помню. Конечно, тоже хочу. Только-только стенку начали ломать. А не хотите ли поехать в круиз? Не хотите ли то... В общем, вот началась такая вот эта жизнь, которая пока ещё продолжается.
К. Ларина
―
За это время, конечно, эти 30 лет много чего изменилось и в стране, и в журналистике, и в телевидении. Я не хочу тебя ставить в неловкую ситуацию комментировать все... всё, что происходит на государственном телевидении, потому что понимаю, что это не просто. Но я спрошу так: ведь мы тебя знаем. Мы, люди доброй воли. Да? И знаем твой взгляд на мир. Да? И на события, и на явления, и на публичные поступки, в том числе и на политические. Вот когда не совпадает... Когда ты не совпадаешь, что называется, с генеральной линией на... как ты вообще это в себе, ну, в себе это гармонизируешь? Да? Это же можно разорваться от несовпадений.
Д. Крылов
―
Ты понимаешь, я стараюсь соблюдать, так сказать, какие-то негласные договорённости. Когда я выхожу за рамки, мне бьют по рукам. Вот. А так для меня есть отдушина под названием Facebook, где могу пока ещё, - да? - пока он существует, пока его не закрыли, где я могу что-то такое говорить сугубо личное, то, чего я не могу сказать, например, на канале. Да? Но на канале и зрители-то моей передачи-то, они не ждут от меня каких-то политических...
К. Ларина
―
Конечно.
Д. Крылов
―
Да? Они всё-таки про другое, и я про другое. И я вот подумал, ведь я в своё время начинал на телевидение делать передачу о самом телевидении. Вот как я...
К. Ларина
―
«Спутник телезрителя», да?
Д. Крылов
―
Да, да. Путевого очерка. Только родоначальника. Не более того. Вот так на телевидении я был, значит, родоначальником передачи телевидения о самом телевидении. Это была первая и единственная, и она же последняя передача. Она сначала называлась «Спутник телезрителей», потом «Телескоп». Вот. И я недавно когда подумал о том, а что их объединяет, эти две передачи, почему вообще эти возникли «Непутёвые заметки». Наверное, вот в чем дело. Я когда делал «Спутник телезрителей», «Телескоп», значит, я же занимался практически анонсами. Я рассказывал о том, что зрители увидят в течение ближайшего месяца. Я сам отсматривал эти часы, часы, часы спектаклей, программ, фильмов, и потом из них лепил анонсные сюжеты. Опять-таки один все делал, потому что мне очень хотелось, чтобы зрители восхитились тем же, что я увидел на экране. А вы это увидите вот в течение ближайшего месяца. И вот в «Непутёвых заметках» там тот же самый, я думаю, посыл. Я поехал, увидел, и мне хочется обязательно об этом, так сказать, рассказать. Не себя показать, а рассказать об этом месте, чтобы люди туда поехали, чтобы и они, так сказать, всем этим насладились, если не могут, а большинство, конечно, не могут, потому что мы понимаем, что это дорогое удовольствие. Ну, значит, я им как-то, хоть как-то вот расскажу. Ну, чтобы им не было обидно. Но я стараюсь так, чтобы вот было интересно и тем, кто... для кого это как путеводитель, практическое пособие, и тем, кто не может поехать, но чтобы у них не возникало чувство, так сказать, горечи, обиды, возмущения.
К. Ларина
―
Или зависти.
Д. Крылов
―
Да. Или зависти. Да. Вот поэтому такая, так сказать, в этом получилась связка, видимо, между этими передачами. И потом ещё для меня это... и та, и другая передача, ну, «Непутёвые заметки», это... для меня это способ общения. Ты знаешь, я когда-то в 70-х годах увидел в ЦДРИ документальный фильм об интернате для слепоглухонемых детей Загорска. Ныне это... Он называется как-то...
К. Ларина
―
Сергиев Посад.
Д. Крылов
―
Сергиев Посад. То есть представь себе, - да? - ребёнок маленький, младенец родился слепой и глухой, естественно поэтому он и немой. И наши учёные, наши медики, преподаватели, они разработали такую систему, что с помощью прикосновений они постепенно этому младенцу, ребёнку, юноше, девушке они дают понять, что такое окружающий мир, что такое мама, что такое голубое небо, что такое тепло, что такое солнце.
К. Ларина
―
То есть через... через тактильность - да? - вот способ познания мира?
Д. Крылов
―
Да. И вот в этом документальном фильме, бог знает какого-то там, 73-й или 74-й год был. И там финальная сцена, что когда журналист спрашивает, ну, опять-таки с помощью прикосновений, - да? - задаёт ей вопрос, что ты сейчас ощущаешь? Спрашивает у девочки, которой там лет 15 или 16, которая научилась. Она говорит, я счастлива. Почему? Я могу общаться. Вот эта возможность общения. Для меня «Непутёвые заметки» - это тоже способ общения. Поэтому я так вот ими дорожу. И, конечно, когда их не будет, ну, тогда я буду думать, что делать дальше. Но пока это вот... Пока это так. Для меня это способ общения со зрителями, с которыми, как мне кажется, какой-то у меня есть такой контакт. Ну, может быть, это я себе и придумал.
К. Ларина
―
Мы не говорим про антураж интерьеров, в которых сейчас находится Дмитрий Крылов. И зрители «Ютюба» наверняка уже за все время нашей передачи уже осмотрели пристально как Бастрыкин с лупой все, что там находится за спиной у Димы. Это что? Все, что... все, что ты привозил из поездок? Это там какие-то... или подарки? Это Мао Цзэдуна стоит у тебя тут рядом?
Д. Крылов
―
Да, да.
К. Ларина
―
И два быка. А быки красный и синий. Быки.
Д. Крылов
―
Ну, Мао Цзэдуна я вёз... Я про него уже на телевидении рассказывал. Я его вёз в подарок своему товарищу Володе Молчанову, у которого, кстати, на днях был день рождения. 71 год. И я ему вёз в подарок, потому что когда я была у него дома, он мне показал свой музей тоталитаризма. У него там всякие злодеи стоят. И когда я оказался на шанхайском рынке, значит, я видел этого тяжеленного маленького Мао Цзэдуна, значит, протаскал его две недели. У меня была поездка. И я ему привёз. Я ему часто сказал: «Володь, он мне тяжело достался. Я тебе его не отдам». И вот когда в прошлом году у него было 70 лет, и он был у Максима Галкина, и я там... Он меня тоже позвал. Значит, и я там ему подарил бюстик Мао Цзэдуна. Но настоящий. Это не... Это не реплики. Это настоящий НРЗБ. И поэтому я привозил себе всякие штучки такие, но поскольку раньше-то я жил не... не в доме как сейчас, а когда-то я жил в крошечной хрущобе. Крошечной абсолютно. И уже тогда начал ездить по миру, я отовсюду привозил что-то такое. И скоро... И вскоре эта крошечная моя, значит, хрущоба, она превратилась в какую-то лавку дешёвых сувениров. И вот только когда я... И я остановился. Вот только когда я переехал за город в дом, значит, вот у меня появилась возможность там что-то такое... вешать картины какие-то, покупать сувениры. Но уже остановился, остановился. Я понимаю, это не верно столько иметь барахла, но это... это случилось.
К. Ларина
―
Но тебе идёт. Вот как бы мне... Вот сейчас как бы я понимаю, что ты просто вот часть этой картинки, вот которую я вижу пред глазами. Да? Вот один из персонажей тоже таких вот на... на своих полочках.
Д. Крылов
―
Мой такой вот привычный, так сказать, антураж.
К. Ларина
―
Прекрасно. Дим, конечно же, мы... мы...
Д. Крылов
―
... вот я здесь сижу, я работаю здесь, я отсматриваю материалы так...
К. Ларина
―
Мы не можем... Да. Мы не можем не сказать о главном событии, которое вот последние дни обсуждают и в нашем журналистском цеху, и вообще, наверное, в России уж точно, в российском обществе, поскольку вот в пятницу... Наша передача выходит в воскресенье. А в пятницу мы получили все совершенно невозможную весть - это присуждение Нобелевской премии мира нашему коллеге, журналисту, главному редактору и основателю, и лидеру «Новой газеты» Дмитрию Муратову. Вот твои чувства, когда ты об этом узнал? И вообще насколько, как тебе кажется, это, ну, символично для сегодняшнего положения журналистики в России?
Д. Крылов
―
Я очень-очень рад, хотя я прочитал уже в «Фейсбуке» разное.
К. Ларина
―
Да, там начались обсуждения, сейчас мы с тобой про это скажем. Да, да.
Д. Крылов
―
Я очень рад. Я просто... Я... Я просто ликую, потому что с Димой Муратовым мы знакомы 30 лет. Мы с ним познакомились во время круиза на «Мисс Прессе». Он тогда мне ещё НРЗБ. Все правда.
К. Ларина
―
Подробности не рассказывай.
Д. Крылов
―
Да. Вот. И я питаю к нему совершенно просто нежную любовь и дружу с ним. Я рад был. Он у меня был на юбилее на 70 лет. Он и Юра Рост - это для меня такие главари журналистики, потому что настоящих журналистов, а Дима с достоинством носит это звание, настоящих журналистов мы с тобой понимаем... знаем, что их очень и очень мало.
К. Ларина
―
Да.
Д. Крылов
―
По пальцам пересчитать. Вот. И то, что Дима получил эту премию, я за него рад. Искренне рад просто. НРЗБ произошло.
К. Ларина
―
Ну, а что про обсуждение ты уже сказал. И я думаю, что это вот как бы ещё одна болевая точка нашего времени и нашего общества - вот это вот бесконечный раздрай внутри, хотя, казалось бы, люди все на одной... на одной стороне баррикад. Но это бесконечные разборки. Здесь это тоже оказалось, как мне кажется, довольно предсказуемым тоже камнем, который попал в такую... в воду и столько брызг в виде обсуждений и возмущений. Просто объясню, в чем дело, хотя наши слушатели знают, они сами участники всех этих обсуждений, потому что все ждали, что Нобелевскую премию мира дадут Алексею Навальному, и это будет его охранной грамотой для того, чтобы он выжил в... в этом... в этом чёртовом месте, в чёртовом лагере, вышел на свободу. И вообще это важно, что политзаключённый получает премию мира. И мы такие случаи тоже знаем, в том числе и в истории нобелевского комитета. Этого не произошло. Вот что ты думаешь об этом?
Д. Крылов
―
Ну, а что? Лучше было бы, если бы вообще никому из наших не дали?
К. Ларина
―
Это понятно. Да.
Д. Крылов
―
Нет, я остаюсь при своём убеждении. Я... я просто очень и очень рад за... за Диму. А время потом покажет, что тут было правильно, неправильно.
К. Ларина
―
Ну, это неожиданное решение в любом случае. И, конечно, Дмитрий заслуживает. Я... Я вообще написала в «Фейсбуке» вот буквально перед записью нашей передачи, что он вообще почти Навальный. Только на свободе. И дай бог, чтобы он на свободе оставался и дальше, а...
Д. Крылов
―
Постучи, постучи.
К. Ларина
―
Да. Да. Да. Ну, так вот тогда давай мы всё-таки, поскольку последние пошли у нас минуты, - да? - вообще про телевидение и про журналистику. На твой взгляд сегодня в чем задача телевидения и, ну, я не хочу сказать общая, потому что телевидение у нас разное, скажем так, задача независимой журналистики, в чем её задача для общества, на твой взгляд?
Д. Крылов
―
... всегда и в любые времена, и в любые, так сказать, годы быть, насколько это позволяют тебе силы и твоя совесть, быть честным и, так сказать, хранить достоинство. Я недавно как раз об этом говорил, о том, что, наверное, это самое сложное - сохранять чувство собственного достоинства. Это... Это желание, это действо нас само по себе уже может быть, так сказать, некой самоцелью. Хранить достоинство. Вот в наше время... Во все времена говорят, что не было подлее, - да? - так сказать, эту крылатую политичную фразу, и каждому поколению кажется, что да, вот именно его время самое такое подлое. И нам сейчас кажется, что это время самое подлое. Наверное, так оно и есть. Но... И вот тем более... тем более важно сохранить достоинство вот во всем: в профессии, в жизни, в отношениях, насколько это тебе позволяют твои силы. Они у всех разные, конечно же.
К. Ларина
―
А какой-то обратный, скажем так, от... отклики зрительские ты... ты их чувствуешь, ты их слышишь? Потому что раньше письма писали. Сейчас-то... сейчас-то мы видим только тро... троллинг в интернет и проклятия. Да? А на самом-то деле ты знаешь свою аудиторию, из кого она состоит?
Д. Крылов
―
Ну, как мне кажется, это всё-таки люди старшего поколения. Ну, конечно же, не молодёжь. Конечно, не молодёжь. Нет. Это люди старшего поколения и, так сказать, среднего... среднего положения. Но они встречаются, так сказать, те, кто относится с симпатией к передаче и смотрят её, они встречаются в совершенно разных каких-то социальных слоях. Но возрастная - всё-таки это вот осталась та. Может быть, это... из разряда чуда, наверное. Не знаю, почему так. Но тем не менее это есть.
К. Ларина
―
Куда следующие твои планы поехать дальше? Давай про это скажи.
Д. Крылов
―
Ну, планы ближайшие - Байкал. Вот пригласили поехать на Байкал. Потом у нас... Что же там ещё-то у нас? Аргентина. Ну, и, конечно же, по России, потому что сейчас в основном-то поездки у нас по России. Из-за этой чумы XXI века мы стали больше ездить по стране и... и для нас-то это как раз стало открытием своей страны. И я думаю, что многие наши люди тоже стали узнавать нашу страну, потому что замечательны... замечательные места. Ну, да, иногда это очень дорого. Иногда дороже, чем эта заграница. Это не ухожено. Инфраструктура не так. Но тем не менее прекрасно. И прекрасная страна. И ездить, и ездить, и снимать.
К. Ларина
―
Желаю тебе долгой профессиональной жизни, потому что я понимаю, что ты уже сросся за все эти годы со своим экранным близнецом Дмитрием Крыловым, который в кадре. И вы друг без друга не можете, это совершенно очевидно. Поэтому долгой жизни, возможностей, ещё удач, публики, может быть, и новый публики вот все, мне бы хотелось бы, чтобы всё-таки следующее поколение людей тоже свою... свою жизнь начинало жить при Дмитрии Крылове. Да? Так что нет, я тебе желаю. Я тебе желаю.
Д. Крылов
―
... Спасибо.
К. Ларина
―
Спасибо. Спасибо тебе большое. Обнимаю тебя крепко. И здоровья! И всем привет.