Владимир Вишневский - Дифирамб - 2021-04-18
18.04.2021
18 апреля 2021 года.
В эфире радиостанции «Эхо Москвы» - Владимир Вишневский, поэт.
Эфир ведет Ксения Ларина.
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». У микрофона Ксения Ларина. А у другого микрофона далеко и рядом напротив меня мой сегодняшний гость, поэт и журналист, и писатель, и телеведущий, и артист, артист кино Владимир Вишневский. Володь, привет!
Владимир Вишневский
―
Спасибо за столь подробное представление. Друзья, здравствуйте! Я рад удостоиться общения с Ксенией Лариной и дифирамба хотя бы раз в два года.
К. Ларина
―
Очень приятно видеть Владимира Вишневского. Мы сегодня даже сможем вас куда-нибудь пригласить, чтоб вы живьём увидели нашего сегодняшнего гостя. Темы для разговора у нас самые разнообразные: общественно-культурные и общественно-значимые. Ну, а вопрос, наверное, первый, связан он с тем, как изменился мир за время карантина и ковида. Я знаю, что Володя всегда чутко откликается на такие изменения в отношениях, внутренних отношениях человечества и всегда точные диагнозы ставит в своей форме моностиха, одностишия. Но вот разобщенность этого мира, она как-то изменила вообще саму стилистику человеческих отношений, Володь?
В. Вишневский
―
Я бы сказал глубокомысленно и да, и нет. Вот эта вот навязанная ещё в прошлом году мантра: «Мир никогда не будет прежним», слава богу, до конца всё-таки не подтверждается. Конечно, это стало поводом и, значит, иронизирования и лирических высказываний в качестве пародии на, так сказать, серьёзность восприятия этой, повторюсь, мантры. Ну, я приведу в режиме цитаты такие стихи:«Мир все твердят уже не будет прежним,
На классике кто вырос, безутешен,
Ужель и луг уже не будет Бежин?
Я денег вам остался должен, грешен.
Но мир уж никогда не будет прежним».
И тем не менее прежним мир и остаётся. И в тоже время мы дожили до времени как в соответствии с высказыванием классика отечественного, кажется, кто-то из Чуковских это сказал, что в России надо жить долго, и тогда до всего доживешь. Но оказалось, что в мире, который теперь я называю пандемиром, тоже, в общем, можно дожить до времени, когда вопрос о здоровье, как ни банально, это звучит в первом чтении, перестал быть банальным, формальным и, так сказать, вбрасывающим шайбу общения. Сегодня как и написал: «Удача и о, достижение цели – возможность при встрече ответить: «А мы уже переболели». Вот. Поэтому, конечно, вопрос здоровья и уцелевания стал как никогда остро, и, наверное, в этом смысле мир изменился. Хотя, слава богу, не во всём. Пора сказать… Пора задать вопрос.
К. Ларина
―
А я просто смотрю даже по «Фейсбуку», это, я думаю, каждый пользователь социальных сетей это видят, как постепенно лента превращается либо то в похороны, то в поздравления.
В. Вишневский
―
Это да.
К. Ларина
―
И каждый день то пишу, кому-то соболезнование выражаю в связи с утратой, либо поздравляю кого-то с юбилеем. Это всё так перепуталась страшно. Но мартиролог огромный за год 20-й, за год пандемии. Там и погибли те, кто связан именно с этим заболеванием и по другим причинам, но смотреть на эти списки страшно. И много общих знакомых. Я помню, как, конечно, был страшным ударом уход Михаила Михайловича Жванецкого…
В. Вишневский
―
Да. В последнее время действительно…
К. Ларина
―
Грачевский…
В. Вишневский
―
Грачевского…
К. Ларина
―
Олег Марусев.
В. Вишневский
―
Олег… Олег вот только ушёл. Я только сегодня об этом узнал.
К. Ларина
―
Да, да.
В. Вишневский
―
Все друзья не только по «Фейсбуку», а по жизни. Пришлось писать не в плане миссии, а просто нельзя было не написать, нельзя было не высказаться от души, поминовение Валентину Иосифовичу Гафту, дядя Валя, с которым мы дружили, читали друг другу стихи. Об этом можно ниже сказать. Там актер Виктор Проскурин, с которым у нас были очень симпатичные дружественные отношения. Актёр совершенно другой Михаил Кокшенов, у которого я снимался, проходил киноуниверситеты. И вот писатель Трушкин, с которым мы дружны, выступали вместе. Я просто хочу именно здесь упомянуть просто ушедших людей, не безымянных, но не с громкими именами. Я себя поймал на ощущении, даже не стремясь выглядеть слишком хорошим в этом дорогом и хорошим эфире, что просто было вот особенно вот в разгар всего, вот этой печальной новизны просто было как-то по-детски жалко людей, вот просто жалко людей как в детстве, когда ты себя донимал прокручиваем перед сном, как кого-то унижают, кого-то бьют, и было просто жалко-жалко, такое свежее было острое именно детское чувство. И вот я себя поймал вот на этом чувстве даже не жалости, а то, как… того, как жалко людей уходящих, страдающих и в любых, в общем, своих тяготах по поводу отсутствия там работы, которой ты лишился, лишаешься, что кому-то тяжелее, конечно.
К. Ларина
―
Насколько интересно сегодня поколение, ну, скажем так, среднее и молодое поколение, которое приходит на смену и, извините, и нам, и тем, кто старше, и тем, кого нет. Можно ли сказать, что они такие талантливые?! Здесь так много интересного! Молодой мир культуры и нашего цеха там, не знаю, актерского, авторского, юмористического, музыкального, шоу-бизнеса, он невероятно интересен! Или нет?
В. Вишневский
―
Ну, самое осторожное и глубокомысленное ответить и да, и нет. Я всегда, значит, длительное время, ну, в общем, так по-хорошему искренне завидовал молодым, их стартовым возможностям, связанным с возможностями времени, прогрессом и интернет-эрой, которая великое благо для человечества. И завидовал тем, как они могут не тратить столько времени на преодоление препон, на, в общем, на освоение богатств человечества, как бы сказал Ленин, знание всех богатств, которые выработало человечество. Сегодня это всё оцифровано. С другой стороны там идеализировать их продвинутость без всякого поколенческого ворчания тоже не стоит. Я, например, люблю и ценю тот самый юмор, который, например, генерирует молодое поколение. Ну, скажем, вот Comedy Club. Там много хорошего юмора. Они там пусть и работают артелью авторов, они знают, кто такой Сталин, знают, что такое эта эпоха. Они, значит, хорошо работают. Нормально. В то же время опять же завидуешь тому, как всё быстро у них происходит: и реализация каких-то проектов, несмотря на естественные препоны и сложности этого времени, этого года. Поэтому я скорее, значит, одобряю всё, что связано с молодыми, но при этом говорить, что у них нет нашего… нашей романтики, я не буду. Хотя, конечно, то, что… то, что воцарилось слово «зашквар», значит, как говорится, кое-кто ещё против, большинство уже зашквар. Такой нехитрый каламбур. Вот. Поэтому я думаю, что стоит различать и стоит трезво относиться, но не одобрить, не поаплодировать успехам поколения, даже прощая им то, что как сказал мне один таксист: «А молодежь Вас уже не знает». Он, наверное, прав. У меня есть такие четыре строчки нехитрые: «Когда хотят таксисты мне приятно сделать, не обидно, то молвят искренне вполне: «Давно вас в телике не видно». Вот поэтому я скорее… Я скорее за. Скорее за. И думаю, что и ты, и кто-то могут какими-то примерами пополнить, но при этом если оставлять истинные критерии, в общем, качества художественного, гамбургский счёт, даже в близком тебе театральном деле, то всё-таки с этими критериями надо подходить ко всему, что делают молодые. И, мягко говоря, не любая громкая премьера должна оцениваться огульно хорошо.
К. Ларина
―
Очень точные вот стихи про то, что… как меняются культурные коды. Вот «Бежин луг» – безусловно совершенно незнакомое словосочетание…
В. Вишневский
―
Да, у меня есть такая строчка: «Впустите! Я забыл культурный ход… код».
К. Ларина
―
Да, да, да. Ну, это, наверное, это тоже естественный ход, ход событий, что культурные коды совсем другие. И должно было смениться уже, как минимум, два поколения после советского, – да? – которые уже перестанут мыслить цитатами из «Иронии судьбы», «Берегись автомобиля»…
В. Вишневский
―
Да, да, да.
К. Ларина
―
… школьной программы по литературе. А сейчас у них свое. Но я к чему веду?
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
Вишневский помимо того, что он поэт, актер, телеведущий, человек и пароход, он ещё и активный пользователь социальных сетей!
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
Я когда посмотрела все эти ссылки. У него есть Instagram. Боже мой! Да что?! У него из TikTok! Совершенно…
В. Вишневский
―
Ну, TikTok с недавних пор. Мне делают YouTube-канал. Спасибо партнерам, людям. Но…
К. Ларина
―
И что там делать…
В. Вишневский
―
Нет, в «ТикТоке» я пока ничего не делаю. Спасибо, что ты отследила. У меня такая строчка «Instagram Дориана Грея». Вот. Но я хочу сказать, что никуда без социальных сетей. Когда я уже реже сталкиваюсь с таким высокомерно… ну, не хочу никого снобАми… снОбами называть. Я сам такой, может быть. Но когда люди говорят, и это звучит как принципиальное заявление такое: «Я не хожу в Facebook, не хо жу в социальные…» Вот не ходишь и не ходи. Для меня это не храм, но мастерская. Это поляна демонстрационная, возможность получить оценку, выставить на суд потенциального читателя. Like от Ксении Лариной дорогого стоит. А ещё с учётом НДС. Вот. Но я к тому, что я… Как это можно не выложить? Какой глагол современный? «Выложить». Я тут недавно написал, ну, для книги моей новой, о ней ещё может успею сказать, что… Ну, вот и принял роды сисадмин, закрыл кому-то веки модератор. Ну, значит, и в тоже время, когда опять же возвращаясь, как бы сказал Евтушенко, самый безжалостный к отношениям с молодым поколением, вот ты общаешься, например, в публичном пространстве, где ты бываешь, что называется, и по работе даже сейчас, хоть и всё реже. Общаешься, допустим, ну, с девушкой. Ты её там не кадришь, но ты с ней по делам, и ты… и ты не можешь не заявить, что там не врёшь, не сверить, знает ли она тебя, всегда это была двигателем, так сказать, отношений с незнакомыми девушками и просто людьми, женщинами и не только. И… И вдруг ты понимаешь, что она тебя не знает, но понимает, что ты кто-то. И вот она делает волшебное движение пальцем, как говорят, поколение с кнопкой на пальце, и говорит: «А! Ну, так это Вы. А!» И я даже написал: «Не гробь хотя бы вечер при луне, не гугль меня, красавица, при мне». Вот такие жестокие реалии. Поэтому хорошо, что ты знаешь, что у меня сделали TikTok, где я ничего делать не могу, но вот YouTube ютюбственно придется…
К. Ларина
―
А это канал! «Вишневский сад».
В. Вишневский
―
«Вишневский сад».
К. Ларина
―
Там пока ещё ничего нет.
В. Вишневский
―
Ну, я… Знаете как?
К. Ларина
―
… маленькие кусочки…
В. Вишневский
―
Я дожил… дожил до банальной необходимости говорить: «Друзья! Подписывайтесь на мой YouTube! Ставьте лайки! Расшаривайте!» Но я просто хочу сообщить, что первая глава «Вишневского сада» называется «Не напрасные слова». Там полутораминутные мои наработки по общению, как общаться, значит, гуманно создавая вокруг себя нормально обстановку, отражая хамство, делая комплименты, добиваясь своих целей с помощью великого русского языка. Я, конечно, никакой, не дай бог, не тренер, не couch…
К. Ларина
―
Couch, couch.
В. Вишневский
―
Да, у меня есть такой двустишие: «В тренинг вляпаешься, и вот жизнь по коучам понесёт». Так вот я никакой не тренер. Я простодушный поэт Вишневский, чем тоже не спекулирую. Но мои наработки, вошедшие в книгу «Ноу хаус» по оптимизации общения, вылились вот в такой вот проект, который мы делали с одним хорошим телеканалом. Теперь вот эти вот лайфхаки общения, слово, конечно, сомнительное, но советы как правильно общаться, как никого не оставлять в режиме проклятия…
К. Ларина
―
Ну, например? Например? Потому, что мне интересно. В моё время была очень популярна вот, по-моему, в Перестройку книга КАрнеги, по-моему. Или КарнЕги правильно?
В. Вишневский
―
Ну, Карнеги мы рос…
К. Ларина
―
«Как перестать беспокоиться…»
В. Вишневский
―
… что называется росли на Карнеги. Но не все примеры…
К. Ларина
―
Да. «… и начать жить».
В. Вишневский
―
Но не все примеры Карнеги для нашей, значит, многострадальной и любимой России сегодня годятся. Хотя, например… Хотя, например, то, что он, в общем, проповедовал, что для человека, с кем вы общаетесь, очень важно если вы знаете его имя. Простодушный, простой пример. Вот если человек понимает, что вы запомнили его имя, обращаетесь по имени к нему… Я, например, даже предлагаю не применять из советских времен, как… как Вас там зовут? Или напомните нам, кто Вы. Достаточно применить красивое русское слово «величие». Как Вас… Как Вас величать? Я, например… Я, например, из своего комплиментария, как мне кажется, сделал не набор корыстных, подкожных комплиментов, а я делаю из этого своего, повторюсь, комплиментария такой инструментарий, извините за невольную рифму, как всё-таки создавать вокруг себя обстановку, потому что порог нашего отечественного общения – это псевдо участливость, когда люди, вроде бы хорошо к нам относящиеся, при встрече норовят первым делом поделиться с нами своими плохими впечатлениями о нашем не устраивающем их внешнем виде. «Что с лицом?» - спрашивает подруга, кто-то. Что ты постарел? Что? Краше в гроб кладут. На хрен мне твоё мнение о моём внешнем виде! Мне зеркало всё доложило. Я, по-моему, даже это рассказывал. Поэтому кому-то можно в качестве комплимента, сделав приятно, а комплимент – это правда, высказанная женщине публично, ну, сделайте приятно кому-то и скажите правду. Ты так прекрасно выглядишь, что я тебя сразу узнал. Мы общаемся с… через ресепшн с разного рода сотрудницами, женщинам, девушками, у которых есть бейджик. Ну, скажите кому-то, глядя в бейджик: «О! Я смотрю у вас и фамилия красивая». И она поймёт, что это не примитивный комплимент. Ей станет лучше. А это что? Ваша девичья… девичья фамилия? Такой хорошей фамилией не стоит поступаться, как бы удачно не сложилась Ваша личная жизнь. Остановите меня.
К. Ларина
―
Там… Да. Там речь идет только о том, как выстраивать свои отношения с противоположным полом?
В. Вишневский
―
Нет, нет.
К. Ларина
―
Или там с друзьями?
В. Вишневский
―
Там…
К. Ларина
―
С коллегами?
В. Вишневский
―
Там, например, можно…
К. Ларина
―
С детьми?
В. Вишневский
―
Как… как обращаться с просьбой к начальству. Можно сказать: «Василий Степанович, видите ли, к руководству я обращаюсь только с выполнимыми просьбами». Слово «выполнимый» мотивирует его на то, что…. Вот. Я не к тому, что это обязательно должно быть там корыстно. Но великий русский язык дает возможность каждому быть и эффективным, и остроумным, и не банальным. В 21-м году уже не стоит кого-то приветствовать возгласом: «Какие люди без охраны!» Я, например, ещё учу, ну, надеюсь нас слышат все свои, например, ещё стараюсь ненавязчиво учить. Вот когда интеллигентные люди, которые в отличие от сволочей и жлобов в условиях скандала глупеют, для жлобов это их стихия – скандал. А люди интеллигентные, ты это подтвердишь, необязательно по себе, в условиях скандала ищут слова, запинаются. Да? Как сказал…
К. Ларина
―
Да, да…
В. Вишневский
―
… Бабель, вы запинаетесь на площадях и буяните за письменным столом, а Беня Крик наоборот буянил на площадях и запинался за письменным столом. Так вот я, например, предлагаю такой пример, совсем уж такое ноу-хау. Вот когда вы с кем-то полемизируете… Да? Кстати, интересная есть фраза, которая, может быть, звучит блефующе там, например: «Простите, пожалуйста, какого рода неприятности Вы предпочитаете?» Но это спорно. Но вот я предлагаю вещь, хоть что-то полезное прозвучит практическое, вот когда вы с кем-то полемизируете и не можете найти нужное слово, которое легко найдете в режиме «Остроумие на лестнице», когда закончится этот, так сказать, этот диспут, дискуссия, этот спор и вы не можете его найти, и еще секунда вашего промедления, вы сдуетесь и всё, вы проиграли в глазах оппонента, пусть он даже и не совсем там жлоб, и не совсем плохой человек. Вот вы ищете слово, но не можете его найти. Ну, так бывает же, правда? А ты это слово легко… легко, так сказать, извлечешь из себя. Я предлагаю вам… Я предлагаю вам вспомнить такой совет скромного поэта Вишневского. Сделав паузу, скажите: «А я ведь не случайно в этом месте замолчал». Вы собьёте своего оппонента и найдете нужное слово. Необязательно использовать, так сказать, термин… О! Я вспомнил вот это вот выражение «переобуться в воздухе». Да? Которое ты…
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
У меня есть такие стихи: «Осадки от лета до лета на головы наши рушатся модельная обувь, штиблеты, в воздухе переобувшихся». Я, может быть…
К. Ларина
―
Слушайте, мне нравятся советы. Тем более что действительно есть сейчас культура, извините за выражение, дискуссии дошла до точки, поскольку мы видим, как нам… какую нам форму дискуссии предлагает телевидение. Наверняка в курсе и мой гость. Наверняка заглядывает туда…
В. Вишневский
―
Да, я могу сказать на эту тему…
К. Ларина
―
Да. Как там люди уже врукопашную бьются, не говоря уже, какие там слова и оскорбления. Это уже общее место. Поливают друг друга только так, и уже просто бьют, я думаю, что, конечно, такой…
В. Вишневский
―
Можно я скажу на эту тему?
К. Ларина
―
… Да?
В. Вишневский
―
Тем более что такое лакомый момент. Если я не перебил тебя. Извини.
К. Ларина
―
Нет, нет.
В. Вишневский
―
Значит, у меня есть такое двустишие в новой книжке, где будет много обсценной лексики, которая будет называться «Я аве ухо». Обратно прочитайте сами. Где, так сказать, прославляется ресурс экспрессии в виде обсценной лексики, ненормативной, которую, если со вкусом и мерой использовать, вполне, так сказать, может украсить и речи, и книгу. Даже мою. Так вот, значит, я хочу сказать, что там есть такое двустишия, я запикаю одно слово: «Верх полемизма на прайм-тайм канале. Ну, как же, блин, Вы правильно сказали!» Так вот я хочу сказать… Я хочу сказать, что я недавно составил такой, значит, разговорник, как платным экспертам и, значит, там… значит, дежурным патриотам в худшем смысле слова, хотя это слово, значит, и так нуждается в очистке, но тем не менее это другой вопрос. Как, значит, полемистам и платным экспертам, участникам этого кукольного театра, ток-шоу, значит, со своими ролями, я составил, как выглядеть солидно на таком хорошем ток-шоу, в смысле на популярном ток-шоу в прайм-тайм… на прайм-тайм программе канале. Значит, во-первых, для солидности нужно освоить фразу: «Наивно было бы полагать…» Это первое. Второе: «А в итоге имеем то, что имеем». Значит, потом полемически нужно отмахнуть оппонента, сказать: «Учите матчасть». Учите матчасть. Или там сказать: «Это Россия. Учите матчасть». Но главное, главное… Не то, что я совсем доволен этим наблюдением. Но главное – есть способ тайно унизить оппонента, неявно унизить оппонента, но унизить. Если полемизируя с кем-то, все время повторять: «Чтоб Вы понимали». Это… Это стул, чтоб Вы понимали. Это солнце, ну, чтоб Вы понимали. Вот это «чтоб Вы понимали», если вдуматься, вслушаться, это форма такого, значит, унижения оппонента, который не хочет матчасть. Вот. Так что…
К. Ларина
―
На самом деле… Можно я скажу…
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
Всё-таки, товарищи, вы всё это слушаете, очень всё это остроумно, очень точно говорит Владимир Вишневский. Но я вас уверяю, если вот его поставить против вот таких вот оппонентов в кавычках, которые оскорбляют людей, хамят, замахивается да и толкают их в спину, 1-й бы растерялся, и никаких наработок…
В. Вишневский
―
Я согласен. Я…
К. Ларина
―
… не помогли бы.
В. Вишневский
―
Я согласен, что в момент события как бы ты не был подготовлен, не хочу всё-таки себя полностью, себя сегодняшнего считать, значит, и не буду цитировать стихи, которые мне надо запихивать, но я согласен, что в целом скорее всего это может быть так, но уже необязательно. Уже не… А помните, как еще несколько лет назад было принято, совсем уже экстремальная полемика, когда люди почти, восхищаясь оппонентом, говорили «мерзота». Какая же Вы мерзота. Встретимся в суде. С таким упоением: «Мерзота! Какая же Вы мерзота!» Да. Извините. Да. Но дело в том…
К. Ларина
―
Кстати, и сегодня такие… эти слова очень популярны у разных ведущих. Они очень часто пользуются с разными интонациями. Вообще…
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
То, что мы обсуждаем, это вообще отдельная какая-то жизнь, потому что я сейчас вспоминаю вегетарианские времена, когда событием было как Жириновский и Борис Немцов поливали друг друга апельсиновым соком.
В. Вишневский
―
Да, это было…
К. Ларина
―
Это было событие! Да?
В. Вишневский
―
Да, да. Это… это было. Но вот сегодня, повторяю, многое действительно на ток-шоу, значит, располагает к тому, что, значит… Ведь я ведь раньше, уже мы как-то говорили, ведь есть люди, которые, значит, ну, там чиновники класса А, они не скажут просто: «Я вижу», они должны сказать: «Есть видение». Они не скажут: «Я понимаю», они скажут: «Есть понимание, что пора в сортир, и ощущение, что ещё не поздно».
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
Вот примерно так. Вот это вот «есть понимание», вот это вот как себя вести солидно при абсолютной, может быть, пустоте и, значит, вот эти вот мантры, которые повторяют. Вот. Знаете, можно сказать, допущен… Как? Как же у меня? Сейчас я вспомню один пример… Ну, ладно.
К. Ларина
―
Давайте на этом остановимся. И начнем как раз с того примера. Надеюсь, что через паузу…
В. Вишневский
―
Да, хорошо.
К. Ларина
―
… Владимир Вишневский вспомнит то, что он хотел процитировать.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Напомню, что ведет его Ксения Ларина, а гостит сегодня в нашей передаче поэт Владимир Вишневский. Мы остановили… поставили на паузу в тот момент, когда поэт вот практически уже процитировал свое стихотворение, но был…
В. Вишневский
―
Да я хотел процитировать… Во-первых, если можно? Я что-то процитирую просто вот по принципу на… наугад из того, что, значит, можно…
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
… там не знать, там из нового. Но процитировать я хотел шутейный стишок: «Имеющий доступ к рулю ответствовал, словно спросили, уж больно люблю я Россию. Ей больно, а я всё люблю». Вот. Но, значит, я-то хотел, пародируя своё новое восприятие, раз уж мы говорили про YouTube, такие, например, стихи прочитать: «Проснуться, опознать со взгляда день, привычных действий цепь не торопя, и содрогнуться, и похолодеть, а мир-то отписался от тебя».
К. Ларина
―
Вот я читала этот стишок, он меня очень потряс тем, что он объяснил. Появилось такое выражение «исключить… выключить из социальной жизни», когда тебя из социальных сетей блокируют. Да?
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
Когда тебя блокируют, то тебя как вообще нет.
В. Вишневский
―
Да!
К. Ларина
―
Вот помнится самая страшная угроза. Да? Да чтоб тебя заблокировали на месяц, на полгода, на всю жизнь.
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
И человека нет. Вот он исчезает. Я даже не знаю, хорошо это или плохо. Как Трамп больше всего на свете боялся, что его… удалят го Twitter. Значит, тебя просто… Это такая некая гражданская казнь, форма гражданской казни.
В. Вишневский
―
Да, всё, конечно, изменилось. Я к тому, что я вот занимаюсь языком сейчас, пусть это не прозвучит пафосно…
К. Ларина
―
Русским. Русским.
В. Вишневский
―
Русским языком. Значит, и обоснование, мы как-то с тобой об этом говорили, вот это вот тургеневская известная не только по советской, но и российской школе вот эта вот ода языку…
К. Ларина
―
Великий и могучий?
В. Вишневский
―
«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий… - одно, - о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!» Но опускали всегда, возможно даже и некорыстно, не то… идеологично опускали главную фразу, которая, на мой взгляд, сегодня ключевая: «Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?» Вот это вот основание для оптимизма. И дальше я повторяю уже свою, значит, в общем, не новую мантру, что на едином аварийном пространстве родины самая успешная отрасль – русский язык, самая мощная стихия и в пору, когда хоть и нет плохих слов, но такое, например, слово как «волеизъявление» зазвучало не очень… не очень, так сказать, правдиво, скажем так. Язык – последняя наша территория свободы и реальное право выбора: выбора слова, выбора интонации. У меня появился такой стишок невеселый: «Надо де своими именами подустала мантра, но верна, просто называемые нами вещи отторгают имена». Я не раз пытался высказаться по поводу того, как зомбируются слова печальной и трагической реальностью. Мое давнее одностишие, строка, да даже не НРЗБ одностишием это называть: «Норд-Ост – такого ветра больше нет». Ведь у нашего с тобой поколения это природное явление будет ассоциировать с трагедией 2002 года, а не…
К. Ларина
―
Конечно.
В. Вишневский
―
… с ветром. Я уж не говорю о примерах недавних, у меня вот в книжке будет такой раздел «Языкозрение». Там будет такое… такое четверостишие. Будет называться «А я уже не сяду на пенёк». А текст такой: «Реальность злая неправа, подпортив детские слова, волшебник, карусель и вот пеньку каюк. Спасибо, год». А слово «кукловод»… А слово «кукловод» вообще звучит уже: кукловоды! Вообще звучит уже, утратив первичную природу свою.
К. Ларина
―
То есть как некая такая профессия. Да?
В. Вишневский
―
Кукловоды! За кадром: известно, кто эти… кто эти кукловоды. Вообще слова, я повторяю, вот слов плохих нет. Я… Ты меня, кстати, останавливай. Я когда говорю…
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
… что даже слово «гнусный» – слово хорошее. У меня есть такая строчка: «При слове «книги» гнусно оживился». Вот книга. Но я хочу сказать, что…
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
… когда человек…
К. Ларина
―
… которая в руке.
В. Вишневский
―
Да. Когда человек употребляет слово, например, «нищеброды», он больше характеризует себя, чем тех, кому он адрес… про кого он говорит. Вот слово «нищеброды» в чьих-то устах – это не то, что я пафосно говорю, или когда человек… «Допускать подобные высказывания». Я понимаю, кто это говорит. Допускать подобные высказывания. Вот я, может быть, пару высказываний ещё в виде стихов, значит, допущу. Вот. Ну, в общем, у меня вот такое стихотворение вспомнилось… Вернее. я знаешь, когда вот ехал к тебе в гости на эфир, что, в общем, событие, я понял, что можно сплотить два четверостишия, будет как бы ИО стишка. Можно я премьер… примеру прочитаю? Но ты меня останавливай.Каждый день реальность конкретная,
Ситуация та или эта провоцирует на безответное,
А точнее призывает к ответу.
Ну, и кто мы теперь после этого?
Рок событий всё необязательный,
Беспорядок вещей таков,
Всё тревожнее за предсказателей
И за наших духовников.
К. Ларина
―
Стихами сказано гораздо больше, чем прямым текстом. И в этом огромное счастье человека, который занимается творчеством. И это я думаю, что это… это очень важно понимать.
В. Вишневский
―
Спасибо.
К. Ларина
―
И тем, кто пишет, и тем, кто сочиняет, и тем, кто играет музыку. И музыкой можно сказать. И мы это знаем прекрасно. Володя…
В. Вишневский
―
Да?
К. Ларина
―
Вот, что я хотела ещё задать такой вопрос, связанный опять же с изменившимся миром, не знаю, насколько эта проблема России. Мне кажется, что она тоже общая. А мой вопрос таков. Он касается напрямую пространства, в котором работает Вишневский. Это просто юмора, иронии и самоиронии. Почему чувство юмора утрачивают самые радикальные группы, сообщества? Почему совершенно нет чувства… теряют чувство юмора, там не знаю, профессиональные патриоты в любой стране? Почему теряют чувство юмора феминистки, которые сегодня невероятно популярны, и у них какое-то свое видение мира? Уже появилось такое понятие как «фемоптика». Никакой иронии, никаких шуток…
В. Вишневский
―
Какая оптика еще раз? Как?
К. Ларина
―
Фем… Фемоптика.
В. Вишневский
―
А! Да, да.
К. Ларина
―
Мне кажется в этом есть какая-то прямая связь. Какая? Я не могу сформулировать. Потому, что всё, что… всё, что сегодня даже было сказано, я уверена, феминистки не оставят… не оставят без внимания некоторые Ваши стихотворения, Ваши…
В. Вишневский
―
Да я еще половины не прочитал из того, что они могут осудить. Хотя как… Хотя когда-то им нравилось, феминисткам, в лице наиболее просвещенной части, хотя всем салют и respect, одностишие: «Живой-то бабой надо заниматься». Сегодня, конечно, меня за это осудят. Это понятно. Но мы можем, конечно, впасть в модный, некогда модный спор по поводу феминитивов. Я консервативен в этом плане. Мне не нравятся слова «авторка», «поэтка». Вот честно говоря, в этом что-то есть вызывающее, ожидающие реакции на произнесение этого слова. Вот сказать: да, я авторка…
К. Ларина
―
В этом есть… В этом есть насилие.
В. Вишневский
―
Абсолютно. Вот именно вот… Вот не хватало мне этого слова. Вот правильно подсказала. В этом есть насилие. В этом есть такая демонстративность. Вот я обожаю придумывать слова там разные. У меня в новой книжке будет раздел «Прямые лингвистиции». Там будут разные слова типа там «амбицепсы», «единорозги». Я недавно придумал слово «миллиардервиш». Миллиардервиш. Вот и так далее. Отзависимость, клептовалюта. Не красуюсь этим. Просто это абсолютно естественно. Некоторые слова я даже не решусь в эфире произнести. Но факт тот, что… Отвечая на твой вопрос, вот для меня загадка. Загадка, почему действительно вроде умные люди, гораздо более просвещенные, чем мы в смысле начинённости цитатами… Иное ток-шоу слушаешь, думаешь: «Господи! Какие интересные… Сколько… Как дофига люди знают!» Не потому, что я знаю преступно мало в свои года, но тем не менее думаешь: «А где же всё-таки вот этот юмор?» Может быть, эта реакция на то, что вот это вот хроническая, непрерывно перманентная самоирония, которую когда-то считал истинным, серьёзным отношением к себе, сейчас не считаю, признак некоторой интеллигентской слабости, которую жлобы, оппоненты понимают как… как слабость. Вот это вот постоянное дербание: ну, какой же у меня топографический кретинизм?! Ну, я опять… опять я облажалась, опять… Вот это вот не надо, мне кажется. У меня есть такое двустишие, жёсткое, как мне кажется: «Сегодня как никогда важно заранее благодарить экзекутора за понимание». Я против вот этой вот субтильности такой по определению интеллигентской. Дело в том. что тот юмор, который воплощается в как бы в такую перманентную хроническую самоиронию непрерывную, он может быть, ну, не то, что во зло, он как бы, ну, в общем стояние, самостояние пошатывает. Но я про другое хочу сказать, как вот ты задала вопрос, отсутствие, утрата юмора разными социальными группами, особенно публичными…
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
То ли люди делают это, просчитывая, понимая, что это пошатывает их, так сказать, значит, верноподданническое или какое-то позиционирование и в прямой… Ну, не знаю. Вообще есть примеры юмора нормальные. Но тем не менее тенденцию ты обозначила правильно. Чтоб прервать себя прочитаю четыре строчки… пять строчек, если можно? Кстати, меня спросили два года назад в интервью, каким бы… строкой выразили там нынешнее время, я что-то экспромтом вроде бы не ошибся, сказал: «Наша жизнь ежедневный обход блокировок». Вот. Тем более это было, значит…
К. Ларина
―
Только начиналось тогда, наверное, это всё. Да?
В. Вишневский
―
Да. А стихи такие:Мир инноваций, беспредела
Жги, инноватор, чтоб кипело.
Предприниматель делай дело
На благо родины и смело твари
Пока дают житья, пока тебе не прилетело,
Пусть не дохода, но статья.
Вот. Значит, слово… слово какое современное «прилетело». Я даже вот привет классикам послал: ну, вот и грачам прилетело.
К. Ларина
―
Я хочу сейчас ответить тебе.
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
Я аве ухо.
В. Вишневский
―
А! Понял. Спасибо. О, кстати, это, слушай, спасибо тебе большое без комплементарности. Хотя почему нет? Это первый пример, значит, правильной эфирный реакции, лестной для автора из первоисточника, и как бы давая понять, что имеется в виду. Ну, значит, это как бы твоё одобрение того, что я сказал. Спасибо.
К. Ларина
―
Ну, так…
В. Вишневский
―
Спасибо большое.
К. Ларина
―
Да, я напомню нашим слушателям, что я произнесла как раз название готовящейся книги Владимиром Вишневским. Во-первых, когда? Во-вторых, все-таки…
В. Вишневский
―
Да, в издательстве с веселым названием…
К. Ларина
―
… в конце всё раскрыли…
В. Вишневский
―
… если можно сказать, «Вездец». Вот. Хорошее издательство, бодрое. И надеюсь, в этом году она выйдет. Не сглазить. Сейчас я делаю страницы. Я делаю композицию. Вот. Значит…
К. Ларина
―
Там же всё непросто. Я просто хочу напомнить… Прости, Володь.
В. Вишневский
―
Да, да.
К. Ларина
―
Что книги Вишневского – это не просто набор текстов, это всегда какая-то драматургия, и это обязательно…
В. Вишневский
―
Как сложно с тобой!
К. Ларина
―
… и обалденный дизайн просто. Придуманный…
В. Вишневский
―
Спасибо большое.
К. Ларина
―
Придуманный не просто так…
В. Вишневский
―
Вот чтобы эту книгу составить, я должен был сидеть с режиссером вёрстки, дизайнером и каждую страницу вылизывать, вставлять сюда строчку. Некоторые даже обвиняют, что слишком плотно получилось. Но зато с любой страницы откроешь, и можно что-то такое почитать уместное. Поэтому книги делать, конечно, прозаиком легче. Салют им. Но мои книги вот делаются так вот: четыре строчки, две или… И, кстати, я хочу… истошно всегда напоминаю интерьерам и уважаемым собеседникам, ведущим эфира, что я ещё всё-таки лирик. Я пишу лирику. Не знаю…
К. Ларина
―
А мы лирику услышим сегодня? Я вот хочу.
В. Вишневский
―
Ну, можно. Напросился, называется.
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
Стихи, написанные 10 лет назад:Ты хочешь жить, так продолжай вертеться.
Тебе уже и в первом доме тесно
И будет так, даст бог, ещё не раз.
Ты девочка. Мы это уже знаем.
Уже одна такая не иная. Для нас
Лишь ты одна способна сделать мамой любимою
Чтоб стать самой и самой. Бог даст.
Да что мои все не бесспорностишья?
Лишь ты одна спасешь меня, родившись.
К. Ларина
―
Прекрасно. А вот такие книги выходят?
В. Вишневский
―
Ну, я вставляю. Вот книгу, может быть, я сделаю такую. Может быть, по гамбургскому счёту к себе набирается не очень большая книга. Ну, всё-таки я в этом месте обычно напоминаю, что незабвенный Евгений Александрович Евтушенко, с которым мы были дружны…
К. Ларина
―
Снял с языка. Я просто хотела напомнить. Сейчас продолжим…
В. Вишневский
―
Нет, лучше ты… лучше ты скажи.
К. Ларина
―
Да. Что это вообще для меня было такое открытие. Я узнала это лично от Евгения Александровича Евтушенко, что он среди поэтов современной России, он одним из первых называл Володю Вишневского и говорил, что вы ещё оцените его, когда…
В. Вишневский
―
Спасибо. Да.
К. Ларина
―
… придёт время. Да, это…
В. Вишневский
―
Спасибо.
К. Ларина
―
Это дорогого стоит. И не знаю даже…
В. Вишневский
―
Спасибо.
К. Ларина
―
А лирику он слышал?
В. Вишневский
―
Так нет, я хочу и сказать именно… вот именно я думал, ты это хочешь сказать. Он именно лирику вставил в антологию «Строфы века». «Строфы века».
К. Ларина
―
Да.
В. Вишневский
―
XX века. И это для меня очень лестно и очень, в общем, важно. Он вставил лирическое стихотворение туда. Поэтому несмотря на всё там полемику, он, очень ворча… ворча, меня любил, но при этом фильм про меня он сопроводил своим, в общем, спичем, словом. Мне очень не хватает… Вот 1 апреля отмечалось… Я лично отмечал. Ну, как отмечал? Помянул его. Была годовщина его ухода. Вот поэтому, в общем, конечно, я всегда сознаю, что тот, кто был кумиром твоего детства и стал к тебе в зрелости всё-таки старшим коллегой, и одобрил тебя, и он, и Андрей Андреевич, это для меня очень важно. Не сочтите за пафос, но это, в общем, личное очень. А какой же ещё? Когда тебя…
К. Ларина
―
У меня такой…
В. Вишневский
―
А? Говори. Да.
К. Ларина
―
Хотела задать ещё такой вопрос…
В. Вишневский
―
Да.
К. Ларина
―
… по поводу времени и совпадения со временем. Вот в жизни Вишневского, какая… какой период был самым, ну, плодотворным и самым, скажем так, вдохновенным? Когда… когда понятно, что я нужен этому времени. Мы друг друга чувствуем и понимаем.
В. Вишневский
―
Конечно, хотелось бы, чтоб в каждый период ты был нужен времени. Как бы не надоесть бы ни себе, ни миру. Вот именно себе тоже. Ну, наверное, первый раз я прописался, когда я был совсем другой Вишневский, когда у меня была… Я мог себе позволить роскошь безответной любви, что потом, в общем. не было. Я как бы прописался в 80-е, написал книгу «Московская прописка». Вот. Но в 90-е годы, когда задолго до слова тренд, я вот хлынул одностишьями и создал такой невольный тренд, при этом никогда себя первооткрывателем не считал. Вот. Ну, и, в общем, в нулевые… Я вот недавно, может быть, если будет время прочитаю такое синтетическое стихотворение, которое дописало себя все эти годы с 2007 до нынешнего времени. Такое стихотворение. Но дело в том, что действительно…
К. Ларина
―
То есть дописывалось… дописывалась каждый год – что ли? – стихотворение?
В. Вишневский
―
Оно дописывало себя. Это будет очевидно, если я успею его прочитать. Вот. Опять же не напрашиваюсь. Но я всегда его читаю вот сегодня и не далее, как будет видно как… Ну, если будут минута…
К. Ларина
―
А сколько оно… Сколько оно длится?
В. Вишневский
―
Ну, может, полторы минуты.
К. Ларина
―
Давайте в конце прочтем на коду. Да?
В. Вишневский
―
Ну, хорошо. Да.
К. Ларина
―
Всё. Хорошо.
В. Вишневский
―
Ну, я хочу… отвечаю уважительно на твой вопрос. Каждое время, где ты… где ты мог что-то реализовать, и ты теперь вспоминаешь это как преувеличенное счастье, как я написал: счастье – то, что с вами уже было, может быть, не опознано. Вот. То, что было с каким-то… Поскольку могло быть хуже по-российски, с благодарностью, в общем-то, вспоминаешь без всякого умиления. Но тем не менее то, что ты успел при жизни что-то такое… быть замеченным, отмеченным читателями, Ксенией Лариной и любимой женщиной – это уже удача.
К. Ларина
―
Ну, тогда по-другому спрошу. А сегодня благополучное, благоприятное время для творчества в принципе? Вот сегодняшнее время.
В. Вишневский
―
Ну, для самого творчества любое время, пока ты жив и подаешь признаки жизни, как сказал Чехов, радуйтесь, что вы не в больнице и не в тюрьме, и даже если вас ведут в караульное помещение, радуйтесь, что не в геенну огненную, когда есть вот не лишенность некоторых вещей, свободы, относительного здоровья, и ты можешь что-то сгенерировать, сотворить и реализовать, и получить оценку – это уже удача. Но, конечно, не погружая уважаемых слушателей, начиная с собеседницы милой в свои, так сказать, обстоятельства, конечно, в жизни много, как я писал: «И у меня, и у страны припасть не убоюсь… не убоюсь, немало всякой новизны. Не вся со знаком плюс». Поэтому есть много новизны, которая, ну, лишает прежней радости творчества. Много, значит, препятствий. Много… Не буду расшифровывать. Можно догадаться. Вот. При этом… Ну, вот так не хо… Знаете вот…
К. Ларина
―
Да. Да.
В. Вишневский
―
Да. Когда была пандемия, очень не хотелось вот быть одним из… как на тренажёрдочке смиренный в этом окошке онлайна, как написал, «и ты на паперти онлайн». Не хотелось быть вот, так сказать, вот послушным формату той игры, которую нам навязали обстоятельства и пандемия.
К. Ларина
―
В «Зуме», в «Зуме». Жить в «Зуме».
В. Вишневский
―
Да! Люби… Романс. О как безбашенно, безумно, любимая, ты помнишь наш «Зумы»? И все мы стали из семейства зумчатых.
К. Ларина
―
Но тем не менее я знаю, что существует всё-таки такой жанр как творческая встреча и выступление перед аудиторией живой, не только онлайн.
В. Вишневский
―
А! Спасибо.
К. Ларина
―
Насколько вот сегодня перед тем, как мы скажем про ближайшие какие-то вечера, это надо обязательно сказать. Я всегда это делаю, когда есть возможность. Насколько сегодня публика вообще нуждается в слове? Насколько ей интересно это?
В. Вишневский
―
Ну, вот я не далее как вчера выступал в одном клубе. Благодарен за то удовлетворение, которое получил от реакции людей. Не буду цитировать. Там недавно выступал в клубе музыканта Юрий Давыдова, автора, вот который музыкант из «Зодчих». И везде я чувствовал подпор аудитории, везде я чувствовал отклик. И хочу сказать, что не потому, что вот как умиление, как меня принимали. Нет! Для меня это очень важно не просто в плане энергетическом, там получать энергию такой как бы дежурный вампиризм. Нет! Я готовлюсь! И для меня это работа! Для меня это очень важно прозвучать, получить одобрение, прочитать то, что ты хочешь. И я потом подвожу, значит, итоги, что я не забыл прочитать. И вот то, что мне предстоит. Ну, вот в мае там вот там вечер там… там в Ярославле, вечер в Ярославской области в культурном центре очень известном «Вятское», вечер там в Московском еврейском культурном центре, потом вечер в клубе там «Магнус Локус», если я правильно называю. То, что вот предстоят какие… есть какое-то планирование, подобие планирования, где-то тебя ждут и на тебя, значит, даже продают билеты, это очень важно, потому что это признак жизни, без которого и сомнительна будет сама жизнь, потому что мы от этого очень зависимы. И можно не стесняясь об этом говорить. Ну, это часть моей работы.
К. Ларина
―
Володь, ну…
В. Вишневский
―
Да?
К. Ларина
―
Да, надо, наверное, прочитать уже стихотворение, которое запланировали.
В. Вишневский
―
Хорошо. Заранее…
К. Ларина
―
Еще раз надо напомнить, вот как оно сконструировано.
В. Вишневский
―
Да. Я хочу сказать, что это стихотворение дописывало себя с 2007 года. Нулевые, тучные нулевые, как принято говорить, в отличии от лихих 90-х. Всё читаю:Во как СЕГОДНЯ –
не чайники, а продвинутые начальники,
актуальные наши докладчики,
разрешенные барабанщики, -
как насобачились эти ребята
быть с ХХI-м столетием запанибрата,
вслушайтесь, как говорят-то,
как имеют е г о в виду:
«Это мы освоим уже еще в 7-ом году.
А это вот будет обеспечено
в 08-м году, как и намечено.
И о 9-м годе –
в том же мужском роде.
Тем более что уже в начале 10-го года
в Москве и области улучшится погода –
по программе проекта «Единая Природа».
И это новое проявление
не только атмосферного давления!
А не далее, как в 12-м,
всем нам будет модернизация.
А в 13-то году
Поимеют всех нас в виду.
А в 14-м – так нам и надо! -
Разразится Олимпиада.
И в награду за первородство,
как победа в единоборстве –
Нас к себе приобщит полуостров.
А к 15-му-то году
Заживем мы не знаем броду.
Я и сам к 16-му году
выйду и пойду на коду.
А там и 17-й год.
А там и 17-й год неотвратимо…
А уже 19-й вот и не год, а covid,
Который гадину 20-ю упандымит.
А вот и 21-й. Ого! Очко.
А жизнь, она ведь то и дело,
Оказывается, пролетела.
И всё ж давай продлим еще на год
Вот это вот.
Ксения, давай продлим.
К. Ларина
―
Обалдеть! Спасибо большое.
В. Вишневский
―
Спасибо.
К. Ларина
―
Нечего… нечего добавить. Владимир Вишневский, наш сегодняшний гость. Да здравствует слово свободное!
В. Вишневский
―
Спасибо, друзья! Всем здоровья и возможности встретиться. Спасибо тебе, Ксения.
К. Ларина
―
Спасибо.