Юрий Рост - Дифирамб - 2021-04-04
04.04.2021
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». У микрофона как обычно Ксения Ларина. А у другого микрофона мой сегодняшний гость, прекрасный замечательный товарищ многолетний.
Юрий Рост
―
Да.
К. Ларина
―
И вообще легенда. Легенда!
Ю. Рост
―
Легенда. Куда деваться? Уже только легенда.
К. Ларина
―
Да, да.
Ю. Рост
―
Осталась одна легенда.
К. Ларина
―
Итак, кто же эта легенда, спросите вы. А я вам отвечу. Это журналист, фотограф, писатель, человек и пароход Юрий Рост. Юра, приветствую. Приветствую Вас!
Ю. Рост
―
Здравствуй, Ксюша! Рад тебя видеть. Ты прекрасно выглядишь.
К. Ларина
―
Ну, возвращаю комплимент обратно моему собеседнику. Тоже прекрасно выглядит. А ему, между прочим, сложнее. Мы люди молодые ещё.
Ю. Рост
―
О, это да. Это да.
К. Ларина
―
Юр, ну, у нас очень много поводов для разговора о хорошем, хотя, конечно же, не меньше поводов для разговора о тяжелом и о плохом. Но хочу начать с хорошего. Во-первых, вот эти дни 1 апреля отмечает свой очередной день рождения «Новая Газета», в которой наш гость работает долгие-долгие годы. Все годы? Или… Или… С самого начала? Или позже пришел?
Ю. Рост
―
Нет, ты знаешь не с самого начала, но участвую с самого начала «Новой Газеты». То есть я сначала как автор был. Там довольно любопытная была история. Мне Муратов Митя говорит: «Переходи к нам в газету». А я работал тогда у Егора Яковлева. Я сказал: «Митя, дорогой, я работаю в предпоследней газете». Следующая вот тоже «Новая», это уже последняя. Уже… Уже некуда переходить. Но я думаю, что где-то лет 15, там 17 там. Как-то так.
К. Ларина
―
В этом году исполнилось 28 лет уже.
Ю. Рост
―
28.
К. Ларина
―
Да, да. «Новой газете». И вообще вот можно ли было предположить, это, кстати, очень хорошая метафора по поводу предпоследней, что в итоге так и получилось, что «Новая газета» осталась последняя, что радиостанция «Эхо Москвы» осталась последняя, что телеканал «Дождь» остался последний. Собственно всё из тех традиционных средств массовой информации, когда-то были.
Ю. Рост
―
А я тебе скажу. А много ли надо? И читателей-то немного. Это уже… и зрителей. Всё же уменьшается. Хватит по одному. Понимаешь? Вот когда не будет ни одной ни газеты, ни радиостанции, вот тогда будет мало. А если одна есть, нормально.
К. Ларина
―
Ну, не устарел этот формат, это форма подачи не устарела?
Ю. Рост
―
Беда… беда…
К. Ларина
―
Да.
Ю. Рост
―
… всей нашей жизни – это выборы. Ты знаешь, да? Вот нет у них выбора, есть одна газета, и радость. Как мы хорошо жили, когда был один сыр…
К. Ларина
―
Ну, понятно. Я понимаю этот ход, ход этих мыслей, но он мне не нравится, потому что все-таки…
Ю. Рост
―
Ну, мало ли, что тебе не нравится. Привыкай. Привыкай.
К. Ларина
―
Ну, тогда просто… Да? На самом деле ведь это было другое совсем время. И представить себе было невозможно, что вот всё вот это рухнет, и не останется ничего кроме одной газеты, одной радиостанции и одного телевидения, которое собственно и не телевидение уже, а то больше через интернет вещает.
Ю. Рост
―
Ну, да, я согласен, особенно, конечно, если речь идёт о… Как они? Позорных 90-х, когда там было полно всего. Как они их называют позорными, хотя все вышли оттуда. Вышли мы все из позора. Вот, конечно, беда. Но что делать? Понимаешь, в те коммунистические времена тоже было немного, но люди умели читать между строк, писали эзоповским языком, знали, кто такой Эзоп. Сейчас не знают, наверное. Вот. И умели находить вот эти зёрна, разгребая эти мусорные кучи, и сохраняли свою вот самость такую, восприятие мира и были готовы к тому, что в какой-то один момент этот мир может превратиться во что-то похожее на место нормального человеческого пребывания. Он и был. А сейчас да, сейчас вот, к сожалению… к сожалению, всё по одному.
К. Ларина
―
Есть ли вина средств массовой информации, свободных, независимых, честных, профессиональных и настоящих в том, что сегодня произошло с обществом, что оно сегодня по сути сказало нам всем, я имею в виду вот представителям СМИ незабываемых, вы нам больше не нужны?
Ю.Рост: И читателей-то немного и зрителей. Всё же уменьшается
Ю. Рост
―
Не думаю. Не думаю. Ты знаешь, я не думаю. Я думаю, что обществу вообще мало что было нужно. Оно подвержено такому эффекту толпы. И когда эта толпа вдруг почувствовала, что есть другая жизнь, она участвовала в ней, в этой другой жизни. Она пошла там на баррикады защищать Белый дом от этой наглости большой. А потом схлынуло, и эта же толпа, но немножко поменяла. Ну, живут. Чего? Живут. Питание есть. Езда есть какая-то. Читать есть. Одна газета. Одно радио. Одно телевидение. Ну, еще «Культура». Нет. Нет. Нет, «Культура». Я буду защищать телевизионный канал «Культура», потому что там много хорошего. Не всё. Но много очень. И причём тут эти средства массовой информации? Они каким образом могут повлиять? В нашей стране…
К. Ларина
―
Очень…
Ю. Рост
―
… повлиять только, ну, эволюция, во-первых. Революция вообще неудачная история. А эволюция, она вся сверху. И те улучшения, которые были, они тоже были сверху. Пришёл Горбачев, убрал стенку, сказал, давайте будем разговаривать, устроил съезда народных депутатов. И все сразу оживились. Межрегиональная группа. Да? Потом ушел Горбачев, появился Ельцин. Он терпел. Ему не очень хотелось это, но терпел. Потом ушел Ельцин, появился Путин. А этот уже и терпеть не хочет. И всё. Все вправе. Все защищают собственные свои представления о том, каким должен быть мир. Осуждать их за это нельзя. Они такие. Но надо подождать, кто молодой.
К. Ларина
―
Юр, но вот люди, которые всерьез жертвуют собой и своим здоровьем, и своей жизнью во имя той правды, которую они хотят рассказать обществу, я сейчас имею в виду не столько даже Алексея Навального, но наших коллег и, прежде всего, журналистов «Новой газеты».
Ю. Рост
―
Да, у нас… у нас…
К. Ларина
―
Сколько человек уже ушло, да? Да, да, да. Вот оно того стоит?
Ю. Рост
―
Видишь ли, так нельзя оценивать. Ведь они же не шли на смерть. Что Аня Политковская хотела своей смерти? Ничего подобного. Или Игорь Домников? Нет. Или Эстемирова? Они хотели жить нормально. Просто их убили. Ну, так они… Они просто жили в соответствии со своими представлениями о жизни, считали правильным и считали, между прочим, не очень вот все свои действия абсолютно ненасильственными. Они не были.
К. Ларина
―
Конечно.
Ю. Рост
―
Да. Никто не хотел умирать. Помнишь, даже кино такое было.
К. Ларина
―
Ну, сейчас же все опаснее и опаснее. Я просто преклоняюсь перед журналистами, которые вот по-прежнему сегодня считают своим долгом делать то, что нужно, то, что должен. Да? И будь, что будет. Это…
Ю. Рост
―
… прекрасно. Я тебе сейчас расскажу одну историю.
К. Ларина
―
Ну?
Ю. Рост
―
У нас в этом году… Да уже это было в прошлом году. Ну, газета награждает журналистов за всякие поступки хорошие. Да? Это премия имени Политковской. Так она называется. И в этом году… В прошлом году Володя Спиваков предоставил нам зал, новый зал для этой премии. Эта ковидная история была. Поэтому зал, как ты понимаешь, мог бы заполнен только на 25%. Но он был заполнен целиком. Кем? Между живыми людьми были расположены портреты всех вот советских и российских журналистов, погибших в мирное время. Это была невероятно сильная история, потому что если ты смотрел со стороны сцены, ты видел на каждом… на каждом кресле стоял вот такой портрет. Это придумал Муратов. И я считаю, что это… Это был не пиаровский ход. Это был… Это был чистый долг. Чем мы можем отдать этот долг? Только памяти, потому что и все. Причём это не только московские были. Это были… Собрали этих людей, фотографии. Это была чисто… чисто… Правда, жалко. Слушай, это же, ну, в нашей стране, писал об этом, в нашей стране всегда смерть была примером. Во время войны живой герой был не такой ценный как мертвый, потому что надо было, чтобы люди отдавали жизнь, чтобы они не жили во имя Родины, а умирали во имя Родины. И до сих пор уже прошло много лет, и всё равно это продолжается вот… вот эта вот история. И жалко мне этих погибших детей, которые были там… Ну, кто воевал там. Это были 17, 20, 25 лет. Они погибали. Их жизнями распоряжались, ну, такие же как секретари обкома старые, вот эти вот полководцы так называемые, увешанные орденами. Я даже написал у нас в газете, что им надо было вместо этих орденов, у них должны были быть такие маленькие венки, потому что всякое сражение, которое выиграл великий полководец, оно было выиграно ценой огромного количества убитых, живых в прошлом людей, у которых не было потом ни семей. Ну, то есть конец. И сейчас понимаешь, что ты если вспомнишь своё детство, ты вспомнишь всех, в первую очередь ты вспомнишь тех, кто погиб.
К. Ларина
―
Конечно.
Ю.Рост: В коммунистические времена люди умели читать между строк
Ю. Рост
―
Да, стаяла матросов, Зоя Космодемьянская…
К. Ларина
―
Пионеры герои. Конечно.
Ю. Рост
―
Пионеры-герои. И жалко. Это жалко. Они действительно погибли и, выполняя свой… Ничего сказать не могу. Тем более что их нет. Но понимаешь, с моей точки зрения, очень важно было выжить, сохраниться. Не только самолет, а и лётчика сохранить для того, чтобы он в следующем бою мог ещё понасшибать немчуры поганой.
К. Ларина
―
Тогда здесь есть кое-какое нарушение в этой логической цепи, Юра.
Ю. Рост
―
Ну…
К. Ларина
―
Мы говорим о героях войны, которые отдали свою жизнь во имя своей Родины, и которую…
Ю. Рост
―
Да.
К. Ларина
―
И герой их… их память о них как о героях сохраняет…
Ю. Рост
―
Да.
К. Ларина
―
… сохраняется и в народе, и в государстве. Что касается тех героев, портреты которых были показаны на премии имени Политковской, что-то я сомневаюсь, что они являются народными героями. Это герои внутри це… внутри цеха. А вот мой вопрос: почему не Анна Политковская, не многие другие журналисты, которых убили, которые погибли на этой войне в мирное время, не люди, которые пытались оказать сопротивление власти советской, я имею прежде всего диссидентов, там не знаю, не Анатолий Марченко, не те 7 человек, которые вышли на Красную площадь, почему они не стали героями? Не Сахаров. Почему они не стали героями для народа?
Ю. Рост
―
Пример плохой. Неудобно жить. Понимаешь? Это же затратная вещь такая. А эти люди почти все сидели в тюрьме. Ну, кому хочется сидеть в тюрьме? Хочется так, чтобы честно выступил. Ну, как? Цивилизованно защитил, выиграл. А в тюрьме никому не хочется сидеть. И поэтому человека, особенно сейчас в мирное время, он сопоставляет. Даже нехорошие люди. За сколько вот это его сидение полезней его пребывания на свободе и писание там книг или изобретению автоматической метлы, я не знаю. Понимаешь, это же… Это такой вопрос, в котором мы в одной передаче с тобой не разберемся никогда, потому что каждая конкретная история, она требует рассмотрения. Отсюда возникает литература, потому что литература выхватывает из толпы каких-то людей, описывает их жизнь, которая не является примером ни для кого.
К. Ларина
―
А почему? Почему вот жизнь Сахарова не может быть примером для кого-то? Или жизнь…
Ю. Рост
―
Не может, потому что… потому что надо быть Сахаровым. Понимаешь? Ну, что ты будешь в пример? Как ты будешь? Ты будешь учиться изобретать этот самый… Как она там называется?
К. Ларина
―
Нейтронную бомбу. Да?
Ю. Рост
―
Ну, нет, бомбу не надо. В мирное время он сам отошел от этого. Но…
К. Ларина
―
Теорию конвергенции.
Ю. Рост
―
… ядерную эту управляемую реакцию. Или будешь исследовать барионы?
К. Ларина
―
Ну, мы же не про… мы же не говорим не про профессию. Ну, подождите. Мы ж не про профессию говорим, а про общественную деятельность прежде всего.
Ю. Рост
―
Так это… Ну, а это всё переплетается. Между прочим, Сахаров… Ты знаешь, как… мое отношение к нему. Да? Это более, чем симпатия. Это просто я его люблю, и много лет мы были как-то довольно рядом. Я тебе хочу сказать, что, конечно, его положение ученого и то, что… то, что он был трижды героем социалистического труда, и то, что он был одним из важных, так скажем, участников создания термоядерной бомбы, конечно, его защищало. Это понятно. И привлекало внимание. Ситуация с Марченко другая. Понимаешь? Вот Марченко, но и недаром Сахаров, будучи человеком моральным и нравственным очень, и человеком, который не отказался от своих идей никаких, потому что он считал, что нужно было создать эту бомбу для того, чтобы был паритет у Советского Союза и что… что… потому что любая страна, которая обладала большим преимуществом в ядерной вот этой… с ядерными бомбами, она могла диктовать условия своей. А у нас были с… эта бомба, которая позволяла, скажем, нашему правительству и лично Никите Сергеевичу Хрущёву разуться и постучать ботинком, делая… Ну. в переносном смысле. То есть в какой-то степени это была защита. То есть это такая… такое difference. А Марченко был просто, ну, рабочий. И вот то, что ты его фамилию знаешь, и то, что Сахаров, когда он приехал в Москву и на вокзале первое, что он сказал, что вот меня выпустили, а вот Анатолий Марченко сидит там, обратил на него внимание, вот это вот важная история, потому что пример Марченко, ну, воспроизводимы, а пример Сахарова не воспроизводим.
К. Ларина
―
Согласна. Да. Да.
Ю. Рост
―
Прежде с таким умным человеком ты беседуешь.
К. Ларина
―
Да. Не то слово. А что касается сегодняшней ситуации, не могу про это не спросить, про Алексея Навального. Мой вопрос тоже связан скорее не с политической, а с общественной реакцией. Почему совсем нет сочувствия к человеку? Почему столько глумления и равнодушия?
Ю. Рост
―
Не думаю. Я думаю, что значительная часть людей во всяком случае, что касается его тюремного заключения, тут сочувствия меньше. А вот что касается вот его травли, ну, буквально отравления, там безусловно было сочувствие. У определённого… Ты хочешь, чтоб было массовая история? Так я тебе хочу сказать, что не все болеют за «Спартак» даже в наше стране.
К. Ларина
―
Мне нравятся такие аналогии. Как бы снимаем… Снимаем тему.
Ю. Рост
―
Пафос снимаем.
К. Ларина
―
Не знаю. Пафос снимаем. Да.
Ю. Рост
―
Я тебе хочу…
К. Ларина
―
Ну, чёрт его знает.
Ю.Рост: Революция неудачная история. А эволюция, она вся сверху
Ю. Рост
―
Ты хочешь… Ты хочешь, чтоб все единой колонной прошли. Вот…
К. Ларина
―
Нет! Подождите. Нет, нет, нет. Нет.
Ю. Рост
―
Я тебе сейчас приведу пример.
К. Ларина
―
Не хочу колонной. Я хочу, чтобы у человека было… чтобы понятие милосердие и сочувствие было естественным порывом человека.
Ю. Рост
―
Я тебе хочу хороший пример. Вот был придуман… неправительственная акция «Забытый полк». «Бессмертный полк». Ну, он же и забытый. Я тебе скажу, он и бессмертный, он и забытый. Поначалу это была замечательная, сказочная совершенно, честная и чистая история. Ну, вот к этому делу присоединилось государство и сделало государственным. И что мы видим? Уже понесли… понесли Николая II, там кто-то понес уже. Так недалеко Сталина…
К. Ларина
―
Никон…. Никонов понес дедушку Молотова.
Ю. Рост
―
Дедушку Молотова Никон… Никонов… Ты понимаешь, что… о чём я говорю? Нельзя… В нашей стране вот Гоголь – гений. Да? Николай Васильевич. Писатель. Он написал, ну, слова принадлежат, правда, Городничему, он сказал: «Стоит построить забор. Забор – неплохая вещь. Как к нему тут же нанесут всякой дряни». Вот и всё.
К. Ларина
―
То есть это не удивляет, что настолько равнодушно сегодня относятся к тому, что происходит с Алексеем?
Ю. Рост
―
Да неравнодушно. Сочувствуют. Но многие сочувствуют. Но просто публично не высказывают. Ты понимаешь, что вот публичное высказывание тоже стало каким-то… Ну, как тебе сказать? Ну, какой-то неправдой такой. Ну, люди собираются, говорят: «Ну, вот они совершенно охренели. Не удалось… не удалось отравить, удалось посадить». Там, ну, поговорили и всё. Далее посмотрели какие-то фильмы, его смотрят. Да? Я думаю, что он, в общем, как говорил, не помню кто, «правильной дорогой идёте, товарищи», вот она у него не очень приятная эта дорога, но она абсолютно правильная. Ну, вот он задал себе такой модуль поведения. И он должен так идти. Он такой революционер. При этом, конечно, государство могло бы его использовать. Сделали бы его министром по борьбе с коррупцией.
К. Ларина
―
Вот-вот-вот-вот.
Ю. Рост
―
Они же время от времени кого-то отлавливают своих. Ну, отлавливают же.
К. Ларина
―
Ну, они… Да, они также пытались… Боже мой, так… Вот Никита. Судьба Никита Белых, пожалуйста, перед глазами другая. Да? Вот человек, я ему верю, что он хотел отстаивать свои либеральные взгляды вот внутри системы. И все равно остался чужим. Вот пожалуйста. Ничего не получилось.
Ю. Рост
―
Ну, естественно…
К. Ларина
―
И сидит.
Ю. Рост
―
… что чужой. А что ж ты хочешь, чтоб сразу его и полюбили? Ну, естественно, что чужой. Ну, ты посмотри на людей. Я написал в свое время, что красивые женщины – это ошибка Бога. Ну, у него не хватает материала. Это… это редкая так история, и поэтому на нее смотришь. А в основном они, ну, хорошие, но нормальные. Руки-ноги там есть. Всё. Ну, это надо было, чтобы удалось. Тоже самое с любыми людьми. Они в основном, мы, потому что скажу, что вот я отделяю, мы заурядны. В каких-то случаях какой-то протуберанец выскакивает из человека. Вот иногда это называется талантом. Иногда гений пролетает над ним, присутствует в нём, в этом человеке, потому что, ну, совершенных гениев немного подарило. Ну, вот Пушкин, Гоголь там НРЗБ еще.
К. Ларина
―
Мы должны остановиться. Юрий Рост, журналист, фотограф, писатель. И продолжим через несколько минут.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Наш сегодняшний «Дифирамб» Юрию Росту, журналисту, писателю, фотографу, философу и мудрецу. Но как раз мы говорим про ошибки Бога. Это потрясающе обозначение. Спасибо, Юр, за такой интересный поворот, интересный ракурс. Ну, вот люди, главные люди, которые встречались в жизни Юрия Роста, и которым собственно Юрий Рост посвятил свою жизнь, и многим из тех, кого уже нет на свете, они продолжают свою жизнь благодаря тем сюжетам, которые зафиксировал Юрий и как фотограф, и как эссеист, публицист. Книга «Круг», подвожу я к еще одному хорошему поводу, которая только-только вышла в издательстве, по-моему, «Искусство-ХХI век». Да?
Ю. Рост
―
Да, да.
К. Ларина
―
Что это такое? Надо показать книжку прям людям, которые нас на «Ютюбе» смотрят, чтобы они лишний like поставили нам. Да? Книга красивая. Вот отлично. Там даже в круге я вижу уже чьи-то знакомые лица.
Ю. Рост
―
Да, есть смысл, я скажу. Значит, почему «Круг»? Потому, что тут есть один текст у меня. Он посвящён моему внуку. Ну, это… Это круг моих друзей, моей жизни. Тут есть знаменитые люди, есть совершенно не знаменитые. Есть совершенно неизвестные. Но это всё люди очень достойные. Это те люди, которые вышли из строя. То есть строй – это место, куда тебя поставили. Любой строй. И вот мой внук Юра, Юра Рост, это он бедный пришел на первый урок. И он, когда его построили на линейке, он вышел из строя, и его быстро поставили обратно. И он не мог понять почему. Потому что его право было занять то место, которое ему нравится, но его поставили в строй, в котором он должен в дальнейшем будет всегда стоять. А в строй ставят, а круг забирают. То есть круг ты выбираешь своих друзей, людей. И тут очень достойные люди. Тут замечательная Полина, замечательный художник, она придумала даже такое оглавление в виде круга. То есть ты сразу охватываешь довольно большой. Это небольшие тексты в основном. Но тут есть и Юра Горелов, который спасал Бадхыз, и Борис Литвак, который построил в Одессе центр реабилитационный для детей ДЦПшных. И как… как ни странно и Ризо Габриадзе, и Гия Данелия, и Борис Васильев, и неизвестный солдат один и 2-й, и девочка, просто у которой болит зуб. Огромное количество людей. Мне очень в жизни повезло, потому что я общался с людьми, которые представляли из себя, ну, вот эти ошибки, совершенный человеческий продукт. Они были несовершенны. У них были недостатки. У них были ошибки. У них были трагедии, драмы. Но в принципе они были очень хороши. И многие из них невероятно красивы. Вот смотрите. Ну, вот этот академик Коновалов, который спас моих друзей и тысячи других людей, которых он спасал. Но разные. Или вот человек, которого никто не знает, а для меня он очень важный – Саша Тихонов, ватерполист, который меня вытащил в Ленинград, и благодаря которому я получил журналистское образование, в общем, сижу сейчас с Вами здесь, а не в бассейне где-нибудь тренировать.
К. Ларина
―
То есть как? Как вытащил?
Ю. Рост
―
Ну, как? Сказал: «Давай приезжай. Нам вратарь нужен».
К. Ларина
―
А! Вот так вот. Да?
Ю. Рост
―
Вот так он и вытащил. Поэтому я очень рад.
К. Ларина
―
А тексты, Юр, а тексты написаны были раньше или сейчас…
Ю. Рост
―
Тексты…
К. Ларина
―
… специально для книги были написаны?
Ю. Рост
―
Я скажу так. Эта книжка скорее всего… Как Вам сказать? Она собрана. Часть текстов написана специально. Часть текстов написана уже после того, как вышла эта книга, и не вошли туда. Ну, например, вот я… А нет, не буду говорить. Пусть это для него будет неожиданностью, для одного человека. А есть тексты очень древние. Но там молодой Серёжа Ковалёв. Ну, тут… тут, конечно, есть и Сахаров. Тут есть философ Ильенков и Миша Жванецкий. Это и мой друг Иван Андреевич Дукин – это кровельщик и энциклопедист. Действительно так. То есть тут… тут много. И главное, что не назойливо. Тут полторы страницы, одна страница, две страницы. Это… это такой жанр. Потому что сейчас у меня затеяна ещё одна книга, а она совсем будет другая. Она, даст бог, завершит такую трилогию толстых книг. Это мебель такая. У меня была чёрная книга.
К. Ларина
―
«Портрет на фоне эпохи», да?
Ю.Рост: Все защищают собственные свои представления о том, каким должен быть мир
Ю. Рост
―
«Портрет на фоне века». Потом «Портрет на фоне мира». И сейчас будет «Портрет на фоне жизни».
К. Ларина
―
Вот у меня две есть. Два…
Ю. Рост
―
Да. Ну, вот у тебя будет 3-я, синяя. Она отличается существенно от предыдущих. Во-первых, эту книгу, слава тебе, Господи, помогает мне издавать лично банк «Открытие». Это Михаил Михайлович Задорнов, с которым мы давно знакомы. И они решили, что они… вот они это сделают. Книжка толстая. В ней почти 600 страниц.
К. Ларина
―
Это вообще ужас! Ужас.
Ю. Рост
―
Ужас. Ужас. Но любопытно, что в ней… Как бы первая была книга – фотография и текст, вторая была цветная фотография и текст, а здесь текст и фотография. Тут в основном… тут текст основное.
К. Ларина
―
Ну, она такая же по объёму тоже будет большая, да?
Ю. Рост
―
По объему они все приблизительно где-то в районе 600 страниц.
К. Ларина
―
Да, да, да. И чтобы товарищи понимали, вот я сказала, что у меня есть все книги. Это не книги. Это часть интерьера. Так… Так скажем, наверное.
Ю. Рост
―
Ну, это мебель. Да, да. Я могу показать, тут рядом. Если надо. Но они напечатаны все очень хорошо. И это те книги, которые можно оставить, например… Ну, как это вот, когда человек уходит, а что-то остаётся от него? Это как называется? Наследство. Вот.
К. Ларина
―
Наследство.
Ю. Рост
―
Это наследство. Потом там признак времени абсолютно, потому что описывать события бессмысленно. События быстро забываются. И ты их не узнаешь. Тебе не с чем сравнивать. Ты… А человек, проживший в это время узнаваем, даже если ты его не знаешь. А многих вы знаете, потому что, но многие фамилии известны. Ну, академик Капица там, допустим. Да?
К. Ларина
―
Это мы говорим… Это про книжку «Круг», да?
Ю. Рост
―
Да. Это про «Круг». Но… но в той книге там меньше знаменитых, но там больше текстов. Там есть куски огромные вообще без фотографии. Но…
К. Ларина
―
Но это всё равно получается, что всё равно про людей, потому что я как бы знаю…
Ю. Рост
―
Это всё про людей. Это просто…
К. Ларина
―
… как делает Рост, потому что все спрашивают, когда… почему Рост не пишет мемуары. Вот всё, что он пишет, может быть, я ошибаюсь, это своего рода мемуары, потому что это всё равно рассказ о времени, о своих пересечениях со временем.
Ю. Рост
―
Да, конечно…
К. Ларина
―
Да?
Ю. Рост
―
У мемуаров какие-то свои другие законы. Там ты начинаешь от того, что вспоминаешь. Но, к счастью, сейчас мне уже изрядно, и память уже начинает ухудшаться. Я думаю, что через годик-другой я буду готов к мемуарам.
К. Ларина
―
Только сейчас начинает ухудшаться память, да? Первые признаки?
К. Ларина
―
Ю. Рост
―
Да. Да.
К. Ларина
―
Ну, это вообще-то герой Советского Союза.
Ю. Рост
―
Ну, видишь, Ксюша, я тебе скажу, память – вообще любопытная история. Ты о событии будешь помнить точно то, что ты о нём рассказывала. Ты детали… ты помнить не будешь. И только если какой-то тебе собеседник тебя спровоцирует на это дело, вот тогда может какая-то цепь вот этих движений, внутри вот эти там нейроны замкнулись, и ты вспомнишь какую-то деталь. А на самом деле ты будешь вспоминать то, что ты уже говорила. Ну, это не мемуары, конечно, потому что я пишу в основном там не о себе, а о тех людях, с которыми я общаюсь. И даже в этой книге «Групповой портрет на фоне жизни». Это тоже о людях. Ну, и о стране там есть, потому что там есть раздел «Академия дураков», поскольку я… Мы разговариваем, ну, в такой географической близости от дня дурака. А я дурак. Я это говорил с гордостью, потому что мне Полунин, мой президент, вручил документ, из которого я… следует, что я полный дурак. Я и в звании члена Академии дураков в звание полный дурак.
К. Ларина
―
Это как бы высшее звание, да?
Ю. Рост
―
Да, это высшее, потому что вот в своё время была такая вот… Шура Ширвиндт и Миша Державин, они получили полудурки. Они были полудурки, потому что они одну премию на двоих, как бы это одно звание. Сейчас уже… но там Академия, я Вам скажу, там неплохие люди. Да? Там и Данелию приняли. Вот. И Алиса Фрейндлих. Там… Там… Ну, я перечислять всех не буду. Там много народу есть. А Академия легализует. Понимаешь, это собственно шутовство – это же высокое искусство.
К. Ларина
―
Да.
Ю. Рост
―
И очень отважное. Вообще если честно. Шутам рубили головы еще и как.
К. Ларина
―
Да. Но им и позволено… позволяли больше, чем обычным людям.
Ю. Рост
―
А! Ну, да.
К. Ларина
―
Сначала позволяли, а потом головы рубили.
Ю. Рост
―
Сначала позволяли, а потом вспоминали. Ну, это вот такая вот шутовская штука. Поэтому я когда поступал, у меня там была диссертационная работа, защита. я защищал звание. Там эта работа присутствует.
К. Ларина
―
То есть там это не просто так? Надо заслужить. Надо представить какие-то доказательства, что ты полный дурак.
Ю. Рост
―
Есть некоторые, конечно, люди, они безусловно… Как Ролана Быкова приняли просто по… или Данелию. Ну, как? Человек, который сделал «Не горюй» и «Кин-дза-дзу», что он должен доказывать? Он уже всё. Он уже всё доказал. А, конечно, вот я должен был. Да, я делал доклад в присутствии большого количества людей. Ну, прошёл, прошёл. Волновался.
К. Ларина
―
Когда книжка выйдет вот «Портрет на фоне жизни»? Ну, хотя бы приблизительно когда ждать?
Ю. Рост
―
Ну, я думаю, что если всё будет хорошо, то к началу июня.
К. Ларина
―
О, отлично! А, Юр…
Ю. Рост
―
… на Красной площади.
К. Ларина
―
Отлично. На книжной ярмарке. Да?
Ю. Рост
―
Да.
Ю.Рост: Я Сахарова люблю и много лет мы были довольно рядом
К. Ларина
―
Да? Отлично. А, Юр, ещё одна тема, тоже я хотела про это узнать, поскольку совершенно неожиданно для меня прозвучала эта история, что снят фильм по мотивам старого-старого репортажа Юрия Роста про собачку, которая…
Ю. Рост
―
Да, да, да.
К. Ларина
―
… брошенная, которая ждала своего хозяина.
Ю. Рост
―
… вопросы.
К. Ларина
―
Да. Я вообще в шоке. Во-первых, то, что снят фильм и то, что это репортаж 76-го, по-моему, года – да? – очерк, которой был написан.
Ю. Рост
―
Да. да.
К. Ларина
―
Да? Во-вторых, там есть артист… Там есть персонаж Юрий Рост. Там есть артист, который играет Роста. Это впервые… Это впервые было, да?
Ю. Рост
―
Я не видел.
К. Ларина
―
Нет?
Ю. Рост
―
Я не видел. Я сознательно не пошел.
К. Ларина
―
«Пальма», «Пальма» называется, чтоб люди понимали. «Пальма» называется. Да? Так.
Ю. Рост
―
Я сознательно не пошёл на этот фильм. Во-первых, мне показалось, что всё-таки правильно было бы у них спросить у автора разрешения, хотя бы, ну, так культурно было бы. Я бы, конечно, разрешил. Вот. Но они могут сказать, что там совсем другая история. Действительно там мальчик какой-то, ещё чего-то. Ну, в основе-то этот же материал был написан конкретным человеком. Ну, да, он как бы является правообладателем. Бог с ними. Потом они мне позвонили… Как-то позвонили, сказали, что мы хотели бы… Но не настаивали. Ну, и я не настаивал. И поэтому…
К. Ларина
―
А что они хотели? Они что хотели? Какой-то договор…
Ю. Рост
―
Побеседовать.
К. Ларина
―
А! Побеседовать.
Ю. Рост
―
Да. Но я думаю, что им это не нужно, потому что сама по себе эта история драматическая. И я думал, это история человеческих отношений очень серьёзных. В свое время, когда пришло 29 мешков писем, и люди хотели взять, усыновить эту… удочерить эта Пальму…
К. Ларина
―
Надо сказать хотя бы вкратце для тех, кто не знает, что это такое.
Ю. Рост
―
Это была… была такая история. Пришёл в газету лётчик Валентей, кстати, который пережил Дахау и летал, это редкий случай.
К. Ларина
―
Ничего себе.
Ю. Рост
―
И сказал, что на… в аэропорту во внуковском собака всякий раз, когда прилетает самолёт ил-18, она приходит встречать его. Потом выяснилось, что 2 года назад хозяин улетел, отстегнул ее. По каким-то причинам собаку не пустили. Потом выяснилось по каким причинам, потому что у неё был… Хозяин написал, у неё была травма глаза. Слезился глаз. Они ее не пустили. Вот и эта собака ждала хозяина. Вот. Я об этом написал. Огромное количество писем. И был замечательный человек, просто философ такой Борис Грушин, известный. Мы с ним разговаривали и исследовали, это очень интересно было, почему люди бросились так все хватать и усыновлять эту собаку и проявлять такую душевную вежливость в то время как к своим родным там бабушкам и мамам, и тетям не особенно.
К. Ларина
―
То есть все хотели собачку эту как бы…
Ю. Рост
―
Они хотели…
К. Ларина
―
… забрать домой, да?
Ю. Рост
―
… славы… и славы, знаменитости и разовую акцию. То есть это очень важно.
К. Ларина
―
Вот! Про милосердие, кстати. Как милосердие иногда стучится в их сердца.
Ю. Рост
―
Да, вот… были, которые искренне хотели взять. Были, которым надо была вот эта вот вся шумиха какая-то. Потом появилась, из Киева приехала Вера Котляревская, я ее помню прекрасно. Это потомок очень знаменитого украинского писателя Котляревского, который перевел «Энеиду» на украинский раз. Она месяц прожила в аэропорту, приучая эту собаку, и в конце концов она ее… Потому что она понимала уже, что охота на неё началась. С одной стороны люди хотели ей помочь, а с другой стороны эти собачьи органы ловили её с крючьями в аэропорту. Но там, правда, работники аэропорта её защищали, они ее уже любили. В общем, её вывезли в Киев. Усыпили и вывезли в Киев. И она там в Киеве первое время, конечно, давала им жару, потому что они жили на четвёртом этаже, и окна были закрыты, чтобы она не выпрыгнула. Вот. А потом они её повязали. У неё появились щенки, и она уже как-то… И однажды Вера мне сказала, написала мне, что она увидела, как Пальма во сне подошла к её дочери, спящей, и прикусила ухо нежно. Ну, как… как собаке. То есть как бы ласково. И она поняла, что собака чувствует дом, что это уже ее дом. Ну, потом она, правда, погибла от клеща. Но это уже другая история.
К. Ларина
―
А хозяин так и не нашелся тогда?
Ю. Рост
―
Хозяин нашелся, но не вернулся. То есть вот это… Я-то думал, эх, какая красота будет, мы… Значит, хозяин придет, мы еще напишем еще 200 мешков писем… Нет, нет.
Ю.Рост: Примеры Марченко воспроизводимы, а пример Сахарова не воспроизводим
К. Ларина
―
Так? И что же здесь? Хороший сюжет. Прекрасный, благодатный.
Ю. Рост
―
Да.
К. Ларина
―
260 мешков писем и слез обеспечены.
Ю. Рост
―
Да. Но я думаю, что и плачут, и… Может, и хороший фильм. Я не знаю. Я просто не смотрел. Дело в том, что у меня есть образ и как бы матрица уже у меня. И я не хочу ее разбавлять. Тем более что мы сделали в своё время с режиссером документального кино Сашей Опрышко, мы сделали документальный фильм с ней, где Пальму играла Пальма, а Веру Котляревскую играла Вера Котляревская. То есть так… так оно как всё было. Был симпатичный фильм. Он где-то… Они его показали. Ну, это было-то, Господи, это что же получается? Что за 35 или за 45 лет как бы не особенно мы нагрели сюжетов душевных.
К. Ларина
―
Но тут есть доля… Я, конечно, не хочу подозревать авторов, я фильма не видела, тоже понятно, что пока невозможно. Но всё равно, конечно, здесь доля спекуляции присутствует всегда в этих темах, как ни крути. Ну, и скажу так, доля здоровой… здорового коммерческого корыстного естественного. Да? Это бизнес. Да?
Ю. Рост
―
Не могу сказать, фильма не видел…
К. Ларина
―
Но фильм «Хатико», помните, фильм «Хатико» знаменитый с Ричардом Гиром про собаку, которая ждала в аэропорту его, а он умер, герой. Замечательный фильм американский там. Тоже собака. Я не исключаю, что, может, там тоже где-нибудь написано, что по мотивам или по очерку Юрия Роста.
Ю. Рост
―
Не знаю. Не знаю. Нет, конечно, мне… у меня были такие случаи. Вот баскетбольная этот… история мюнхенская тоже. 72-й год, между прочим. Тоже ее в прошлом году вытащили…
К. Ларина
―
«Движение вверх». Да? По-моему, называется фильм.
Ю. Рост
―
Да, да, да. Но я бы просто свидетелем этого матча. Я по площадке ходил.
К. Ларина
―
Так.
Ю. Рост
―
Так получилось.
К. Ларина
―
И что было написан какой-то текст, хроника какая-то всего этого, да?
Ю. Рост
―
Текст у меня был, но никакого… никакой претензий нет. Я просто боялся фальши и поэтому не пошёл. Ну, зачем? Существует какой-то образ устоявшийся. Да? Он уже закончился. Это уже всё, развитие этого сюжета закончилось, его нет. Зачем мне наслаивать на реальные события, которые я помню очень хорошо ещё, какую-то фантазию, которая смешается с этими событиями и просто, может быть, помешает доброй их памяти. Ну, зачем? Ну, там… Я там слышал, что там Паулаускас – это был капитан…
К. Ларина
―
Да.
Ю. Рост
―
… сборной, там его как-то там не очень хорошо о нём в этом фильме, ну…
К. Ларина
―
Я скажу так, они там его изображают таким латентным врагом государства, который мечтает только подальше сбежать отсюда, ненавидит советскую власть, советскую систему, и вообще такой потенциальный враг. И они это очень педалируют, конечно же. Да, я смотрела этот фильм «Движение вверх».
Ю. Рост
―
… Ты смотрела. А я тебе скажу, он был капитан команды. Модя его звали. И это человек, который ездил в Россию, между прочим, и тренировал в Псковской области ребят. То есть он нормальный абсолютно был человек.
К. Ларина
―
Да, да, да. Я знаю. Я потом читала про него после выхода фильма, потому что я знаю, что были люди возмущены, которые его знают и знали, что это вообще абсолютный поклеп, тем более под своей настоящей фамилией человек.
Ю. Рост
―
Ну, вот все под настоящим именем идет? Ну, зачем это? Потом когда я увидел тренеров в наших майках с гербами и надписью СССР, а я помню прекрасно, что они были просто в каких-то… И как его? Башмен, по-моему, и Кондратьев, они были просто в куртках в обычных без надписей без никаких. И для них это было… Им можно было сыграть, а не вот это вот доказать. Там, конечно, было… Я же ходил даже… ходил даже на награждение с ними, с этими ребятами. И считаю, что американцы, конечно, тогда поступили нехорошо, неправильно и не точно, потому что они не пришли на награждение, считая, что неправильно этот финал был. По-спортивному они должны были прийти, уважать противника и оставить… могли оставить медали на этом самом… на подиуме. Это пожалуйста. Но то, что поздравить должны были, это такой момент присутствовал. Откровенно так…
К. Ларина
―
Юра, да, ну, на самом деле, конечно же, для того и существует Юрий Рост, чтобы помнить, как было на самом деле. А сегодня безусловно такие сюжеты, они подверстываются под патриотический тренд, и никого на самом… на самом деле никого не интересует, как было на самом деле. Неважно. Это уже неважно.
Ю. Рост
―
А очень жаль, потому что на самом деле было трагичнее, мощнее и человечнее.
К. Ларина
―
Да. И тогда… И была бы… История былы бы гораздо интереснее и тоньше, и захватывающе.
Ю. Рост
―
Конечно. Это всё правда
К. Ларина
―
Хотя справедливости ради, заканчивая…
Ю. Рост
―
… говорил…
К. Ларина
―
Да?
Ю. Рост
―
… мой любимый философ Сковорода, так вот мир придуман, что всё сложное – неправда, а всё простое – правда. А простого не хочется.
К. Ларина
―
Это кода нашего разговора, совершенно прекрасная, поскольку, как вы все знаете, запоминается последняя фраза, вот её запомните, пусть и со ссылкой на Григория Сковороду.
Ю. Рост
―
Да.
К. Ларина
―
У нас Юрий Рост, наш сегодняшний гость, которого я обнимаю через расстояния. Юрочка, большое спасибо.
Ю. Рост
―
Спасибо, Ксюш.
К. Ларина
―
Всегда рада встрече.
Ю. Рост
―
Всего доброго! Пока!