Александр Лазарев-младший - Дифирамб - 2021-03-28
28.03.2021
Ксения Ларина
―
Добрый день! Доброе утро! Начинаем программу «Дифирамб». Как всегда ведёт её Ксения Ларина. Это я. Приветствую вас, дорогие друзья. А наш сегодняшний гость – артист и режиссер Александр Лазарев. Вы его знаете как Александра Лазарева-младшего. Ну, давайте так и будем представлять. Александр Лазарев-младший, актер театра «Ленком». Саша, приветствую Вас! Здравствуйте!
Александр Лазарев-Младший
―
Здравствуйте! Добрый день! Добрый день!
К. Ларина
―
Добрый день! У нас замечательный повод для встречи: в театре «Ленком», в родном театре Александра, который работает там аж 1900… Какого? 90-го года? 30 лет.
А. Лазарев-Младший: 90
―
го.
К. Ларина
―
30 лет. Да. Александр выпустил спектакль «Поминальная молитва», который является, как я поняла, таким вот… данью памяти основателя «Ленкома» Марка Анатольевича Захарова. Это один из главных спектаклей его жизни. И вот, по-моему, с 94-го года он уже не идёт после смерти Леонова. Или шел? Или нет?
А. Лазарев-Младший
―
Не совсем… не совсем так.
К. Ларина
―
Ну, давайте рассказывайте короче.
А. Лазарев-Младший
―
Ну, расскажу. Ну, во-первых, я никакой не режиссёр. Да? начнем с этого.
К. Ларина
―
Ну, ладно!
А. Лазарев-Младший
―
Это слишком почетное звание для меня. Нет. Я просто один из тех, кто беззаветно и безгранично любит этот спектакль. И я просто осмелился взять на себя, так сказать, такую обязанность почётную этот спектакль вернут в театр. Вот это спектакль Марка Захарова, постановка Марка Захарова, пьеса Григория Горина сценография Олега Шейнциса. Вот все как было, и мы максимально бережно старались отнестись к тому, чтобы ничего не разрушить и не привлечь ничего, никакой своей отсебятины, хотя были, конечно, попытки. Но это я расскажу. И что удивительные вещи, как… насколько там было всё… насколько есть в этом спектакле всё тонко рассчитано и всё до миллиметра просто вычищено, как говорится, что всякие попытки как-то что-то улучшить, они провалились с треском – да? – совершенно. Но я могу рассказать о том, как это всё произошло, наверное. Да?
К. Ларина
―
Конечно. Да. Почему из всех… Кстати, вот можно было бы и какие-то ещё спектакли вспомнить. Во-первых, почему именно «Поминальная молитва»? Почему она такая значимая история для истории театра?
А. Лазарев-Младший
―
Ну, на мой взгляд…
К. Ларина
―
Да.
А. Лазарев-Младший
―
На мой взгляд, вот мой субъективный взгляд, это вообще-то, мне кажется, пик творчества Марка Анатольевича Захарова. Это лучшее, что он, так сказать, поставил. Это фантастическая пьеса Горина. Это невероятной красоты декорации Шейнциса. Ну, это спектакль просто не должен был сойти с репертуара. Сошёл он, собственно говоря, ну, наверное, по недоразумению, как я это… как я это выражаюсь. Да? Ну, умер сначала Евгений Павлович, хотя в параллели и Владимир Стеклов играл. Они вместе играли сначала. Потом еще несколько лет после ухода Евгения Павловича играл Владимир Стеклов этот спектакль. Потом Владимир Стеклов ушел из театра. И Марк Анатольевич не хотел расставаться с этим спектаклем и пригласил Армена Джигарханяна на главную роль. И уже были сшиты костюмы. И были проведены репетиции. И накануне премьеры Армен Борисович отказался.
К. Ларина
―
А почему?
А. Лазарев-Младший
―
Ну, я не знаю. Ну, я могу только предположить, что он, может быть, не захотел каких-то сравнений и не захотел на тот момент как бы конкурировать, Что ли? Ну, не знаю. Мне трудно так…
К. Ларина
―
Странно. Вот его роль. Вот я…
А. Лазарев-Младший
―
Да, да.
К. Ларина
―
… просто его представляю в этой роли. Это его роль, конечно.
А. Лазарев-Младший
―
Да, его. Абсолютное дело. Мы так были все счастливы просто, потому что мы, правда, весь коллектив обожает этот спектакль, и расставаться с ним ни у кого планов не было никаких совершенно. Вот. Ну, и поскольку Марк… Армен Борисович накануне премьеры отказался, то… А Марк Анатольевич был тогда ещё молод и крут нравом, он сказал всё, стукнул кулаком по столу и сказал, что спектакля не будет. Портрет Станиславского над его столом покосился, как в известном фильме. Да? Вот. Но спектакля не будет. Ну, в общем, так получилось, что спектакль этот сошел с репертуара, и он был снят уже больше… снят уже больше 20 лет назад. И как мы сейчас высчитали, он прошёл ты всего-навсего 9 лет. Всего-навсего! Такая глыба! Такая махина, которую нужно… нужно, чтобы люди смотрели этот спектакль, чтобы слышали эти слова, чувствовал эту тему человеческую. Ну, в общем-то, идея бродила давно вернуть этот спектакль. Давно бродила-бродила. Даже как-то Марк… Ну, и директор наш предлагал Захарову каких-то актёров, чтобы, так сказать… Марк отказывался, долго отказывался. Потом сказал такую фразу, что когда будет совсем плохо, он сказал, вот тогда, может быть, я подумаю об этом. Да. Потом есть такое, что несколько… год или два тому назад у нашего помощника режиссера, у Алены Пиотровской, которая тоже… Мы вместе с ней выпускали этот спектакль. Да. Он ее спросил как-то, что не сохранилась ли пьеса в архиве у тебя «Поминальной молитвы». То есть возможно, у него бродили мысли какие-то, чтобы ее вернуть. Вот. Ну, и буквально в день похорон Марка Анатольевича мы с Сережей Степанченко осмелились, набрались духу, пошли после поминок ночью уже к директору к нашему, к Марку Борисовичу Варшаверу, сказали, вот так вот идея. И оказалось, что он давно сам об этом мечтает. Да? И, в общем, принял нашу идею с распростертыми объятиями и сказал, зеленый свет вам, пожалуйста, всё, работайте. Вот. А потом случилась пандемия. То есть, короче говоря, полтора года назад мы начали уже всё это делать, прерывались на карантин и вот сейчас плотно занялись, и вот за где-то, наверное. месяца за 4…
К. Ларина
―
А Вы сами не хотели играть там? Почему вообще…
А. Лазарев-Младший
―
Я играл…
К. Ларина
―
… некая идея, что…
А. Лазарев-Младший
―
Я играл Менахема.
К. Ларина
―
… что Александр Лазарев будет режиссером восстановления.
А. Лазарев-Младший
―
Да. Я играл там Менахема с…
К. Ларина
―
Да.
А. Лазарев-Младший
―
И, кстати, у меня такая довольно трогательная история, печальная. Я репетировал со Стекловым, а играть 1-й свой спектакль должен был с Леоновым, ну, по расписанию. по графику. Да? И у Леонова, и у Стеклова абсолютно разные были спектакли, ну, так грубо говоря, что самый короткий спектакль со Стекловым и самый длинный спектакль с Леоновым, у них разница была полтора часа.
К. Ларина
―
А! Ничего себе!
А. Лазарев-Младший
―
Вот до этого просто не бывает… Можно в книгу рекордов Гиннеса заносить, потому что это… это небывалый случай. Но это правда. Засекали люди же так просто как аттракцион. Были совершенно разные спектакли. И меня предупредили, что то, что ты сейчас наработал со Стекловым, у тебя будет всё по-другому с Евгением Павловичем. Абсолютно. Ты к этому готовься. Его попросили, ну, может быть, вы там разочек с мальчиком пройдете, там, ну, репетнёте хотя бы разок. Он сказал: «Ничего, ничего, ничего. Сынок справится. Всё нормально». И сынок поехал на спектакль, весь трясясь как осиновый лист. Приехал в театр, я так смотрю, что никого нет НРЗБ входе. Зрителей никого нет. Думаю, а что происходит. И мне наш вот вахтер сказал, Василий, да говорит, Леонов умер.
К. Ларина
―
Это как раз 94-й год. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Да. Это вот я… Он умер в тот день, как мы оба… в день «Поминальной молитвы» ушел из жизни. Я должен был с ним играть, прям 1-й раз должен был с ним Менахема играть. Вот. И ни один зритель, ни один билет не был сдан в кассу. Ни один. Все зрители пошли в нашу церковь рядышком на нашей улице, купили свечи, обставили вот так вот служебный вход весь свечами, весь… всю ночь стояли и… Ну, как сказать? Поминали, провожали Евгения Павловича. Свечи горели вокруг НРЗБ. Вот такое зрелище торжественное очень. Вот такая история со мной произошла. Ну, это для меня, наверное, тоже что-то значит…
К. Ларина
―
Саш, ну, подождите. А когда вы шли вот на сцену в этой роли в «Поминальной молитве», так и не сыграли? Или сыграли?
А. Лазарев-Младший
―
Сыграл.
К. Ларина
―
Да?
А. Лазарев-Младший
―
Со Стекловым играл. Все… весь спектакль потом играл со Стекловым. Да. Ну, возвращаясь к началу вопроса, я… ну, конечно, были порывы такие выскочить на сцену и показать все, как надо. Да? Это самое. Но играть самому нет, у меня сразу не было такой затеи, потому что такую махину сдюжить, вообще все это восстановить еще и играть, это все очень… это невозможно. Это очень трудно. Это либо одно, либо другое. Что-то тут…
К. Ларина
―
Ну, я хочу сказать, что, конечно же, когда возникла… эта новость появилась, что восстанавливается спектакль «Поминальная молитва», ну, как я поняла по отзывам, большинство людей, которые… особенно те, которые были свидетелями того спектакля, которые видели его не только в телеверсии, но и на сцене, конечно же, сомневались, что это получится. Я скажу, что такие случаи редки. Вот я просто вспоминаю, на моей памяти была одна история, спектакль, который делал Валерий Фокин «Ревизор», он делал по экспликации Всеволода Мейерхольда. То есть он хотел восстановить целиком и полностью тот самый спектакль известный мейерхольдовский. Это он делал в Александринке. Играл блестяще совершенно Алексей Девотченко роль Хлестакова. Вот просто покадрово, что называется. Но спектакль был, скажу так, я его смотрела, он… Это очень интересно. Но он какой-то вот мертвый. Внутри вот он неживой. Такой музей. И это очень чувствовалось. Здесь я читаю сейчас отзывы, я сама не видела. Надеюсь, когда-нибудь увижу. Но я читаю просто восторженные отзывы, в том числе от артистов театра, которые приходили зрителями. И это важнейший момент. Которые тоже пишут. Вот Таня Рудина написала. Актриса театра…
А. Лазарев-Младший
―
Да.
К. Ларина
―
Что сомневалась очень, что не получится, невозможно. Невозможно. Будет другое. Ну, просто люди получают такое удовольствие. И столько в этом чувства настоящего, что я вот сейчас уже спустя первые там 15 минут нашей программы хочу все-таки Александра поздравить. Это очевидная удача. И это получилось. А вот почему получилось – мой вопрос. Наверняка тоже сомневался, что получится.
А. Лазарев-Младший
―
Я ни секунды не сомневался. Вот я не знаю, что со мной такое, что со мной случилось. Я вообще человек очень ленивый. И даже про меня очень точно сказал Александр Викторович Збруев, он сказал: «Что это с Лазаревым? Спал, спал столько лет, потом вдруг проснулся». Да? Ну, здесь это точно. Но я… Я не знаю, что со мной приключилось. Я ни секунды… Я бы, наверное, был… У нас, наверное, из сомневающихся было человека 3-4. И из них один я, и человека 3 из молодых ребят. Вот Виталий Брагин, который Мотла играет, Шура Пиотровский НРЗБ, которая вот играет Хаву. Остальные все, по-моему, так были сильно с фигой в кармане, включая всех главных героев. Ну, Ваня Агапов, мне кажется, тоже еще был за сразу и Саша Сирин. Кстати, Сирин НРЗБ вернули супруг, он блистательный в роли Лейзера. Он просто блистателен. Он такой тонкий, филигранный, точный, смешной. Ну, просто рожден для этой роли, что называется. Да? Ну, вообще он для всех ролей рожден. Он блестящий артист. Да? Вот. И я даже не знаю, как я вообще все это преодолел, потому что столько было… столько было препонов, столько было людей, которые сначала соглашались, потом шли на попятную, отказывались. И мне пришлось находить кого-то новых. Потом эти люди, которые отказались, они потом соглашались. А потом снова мне как-то нужно было разговаривать, что как извините, подвиньтесь, теперь вернулись старые. Вот. Но это, в общем, все было очень непросто. Но почему-то, я не знаю почему, но ни на секунду меня уверенность не покидала о том, что мы делаем правое дело. Меня, конечно, близкие люди поддерживали очень. И, ну, вот как-то ни разу я духом не пал, и руки не опустились. Хотя были моменты, когда…
К. Ларина
―
Все созранилось?
А. Лазарев-Младший
―
А?
К. Ларина
―
Декорации? Все сохранилось? Декорации, костюмы.
А. Лазарев-Младший
―
Нет. Только… Нет, нет. Все новое.
К. Ларина
―
Ух, ты!
А. Лазарев-Младший
―
Да. Причем, ну, это дирекция наша, конечно, Марк Борисович это все организовал замечательно. Он договорился с Бахрушинским музеем, что Бахрушинский музей нам отдали макет Шейнциса. И по этому макету полностью сделана новая декорация. Но что удивительно, что это, повторяю, о том, как в коллективе любили этот спектакль, что почему-то за эти 25 лет из реквизита не было выброшено ничего. Весь реквизит спектакля, а он там богатейший, ну, представляете, деревенская утварь вся, быт… Все сохранилось из того спектакля. И вот девочки наши реквизит… художники по реквизиту, они, конечно, мне очень облегчили жизнь, то, что мне… Они участвовали обе в этом спектакле, и они его вели. Мне… Я не думал об том, что где мне взять это, где мне взять то, и… А что было здесь? А как это появлялось на сцене? Они просто тихо сами все делали, говорили, что мы так тихо плакали за кулисами… и носили реквизит, куда надо. Вот. Ну, здесь, правда, это спектакль… А потом, конечно, молодежь очень быстро втянулась. Они ж ребята молодые, они все, может, некоторые родились уже после того, как спектакль сняли с репертуара. Вот. И когда прочитав пьесу, наверное, может, впоследствии посмотрев телеверсию… Конечно, телеверсия – это… это даже не сотая доля того, что было и того, что… даже того, что есть сейчас на сцене. Телевидение, конечно, съедает, отбирает от театрального волшебства, ну, почти все. Недаром вот многие режиссеры, например, как Андрей Александрович Гончаров. – да? – он не позволял снимать ни одного своего спектакля. Ни одного. То есть, конечно, с другой стороны это плохо, потому что мы сейчас увидеть его шедевров таких как…
К. Ларина
―
Да.
А. Лазарев-Младший
―
… «Леди Макбет», все…
К. Ларина
―
Или «Трамвай «Желание».
А. Лазарев-Младший
―
«Трамвай Желание», «Человек из Ламанчи»…
К. Ларина
―
Да, кстати, Любимов то же самое…
А. Лазарев-Младший
―
Да.
К. Ларина
―
… также запрещал Юрий Петрович.
А. Лазарев-Младший
―
Мы не можем…
К. Ларина
―
От Таганки тоже остались одни кусочки.
А. Лазарев-Младший
―
… ни Любимова, ни Гончарова, ничего…
К. Ларина
―
Да.
А. Лазарев-Младший
―
Ну, вот Марк разрешал, но другое… Тут палка о 2-х концах, как говорят. Тут да, конечно, это вот четверть того, что происходит на сцене. Мы… Мы… И только на телеэкране. Вот. Ну, и все равно это проняло, проняло ребят, как бы они очень включились в работу и с бас… И у нас как-то так сколотилось, получилось потому, что образовалась какая-то команда. В итоге в конце концов она образовалась эта команда. И даже люди, которые не верили очень долго, но по долгу службы были обязаны верить. Да? Ну, как, например, некоторые наши технические цеха. Да? В общем-то, прониклись этой историей. Довольно быстро стало понятно, что, ну, должно получиться.
К. Ларина
―
Насколько…
А. Лазарев-Младший
―
… хорошее дело делали. Да.
К. Ларина
―
Насколько вообще он сегодняшнее время…
А. Лазарев-Младший
―
… отмечали это. Да. Прости. Ты…
К. Ларина
―
Да, Саш, прости. Насколько в сегодняшнее время он вообще входит, спектакль? Поскольку это все-таки совсем разные эпохи, разные времена, разные страны в конце концов.
А. Лазарев-Младший
―
Ну, вот я вчера… вчера слушал, кто-то выложил на «Фейсбуке» большое такое пространное интервью с Евгением Павловичем Леоновым. И… А! С Парфеновым. Большое интервью. Леонов, Парфенов у него брал. Ну, это вот, ну, совсем древнее. Там после выхода «Поминальной…» После премьеры уже «Поминальной молитвы». И я послушал, слушал, слушал. И естественно дослушался до момента, когда он говорит о «Поминальной молитве», когда он рассказывал какие-то важные, что к нему на гастролях в Прибалтике подходили люди и говорили, что это же про нас. На Кавказе ему говорили, это про нас история. Ну, это вечная история. Она уже… Ну, тут Горин тоже, мне кажется, превзошел самого себя, потому что это уже какая-то даже не пьеса, это какая-то притча – что ли? – философская, библейская. Это о людях. Там есть фразы, которые для меня, например, были столпами, опорой. Да? Опорой о том, что вообще мы делаем, ради чего мы это восстанавливаем, когда Тевье в церкви православной в этой со священником сцене говорит. Я, батюшка, русский человек еврейского происхождения иудейской веры. Вот он моя троица. Я ни от чего не отрекусь: ни от земли, ни от веры предков. То есть такие мудрейшие слова какие-то невероятные. И ради этого стоило… Ну, это люди должны слышать в нашем сегодняшнем воюющем мире о том, что происходит там, ну, между братскими народами, живущими на одной земле. Они должны слышать эти слова, должны… Они должны попасть в сердце. И все должны жить в мире и любви, и согласии. Это, конечно…
К. Ларина
―
Я понимаю. Да, я тоже думала вот, про что сегодня. Тогда было, конечно же, о любви, о семье, о каком-то… Сегодня, мне кажется, это еще важнее, потому что вот Вы говорите про разрыв на таком уровне географическом.
А. Лазарев-Младший
―
Да.
К. Ларина
―
Такого масштаба страны, мира в конце концов.
А. Лазарев-Младший
―
Мира. Да.
К. Ларина
―
А мне кажется, еще очень важно, что здесь мы живем в эпоху, когда разрываются человеческие связи. И это самое страшное. Это когда рвется все просто совсем. И вот все простые… простые, но важнейшие чувства, которые в этом спектакле, в этом тексте заложены, это безусловно семья, это безусловно ответственность друг за друга. И важнейшее слово – милосердие, которое совершенно ушло из нашей жизни. И мне кажется, это так важно. Я вспоминаю, конечно же, я видела тот спектакль и, конечно, вспоминала эти чувства, которые ты испытываешь, потому что там такие актеры. Вот мы говорим там про Леонова. Там был прекрасный Всеволод Ларионов, который…
А. Лазарев-Младший
―
Ларионов, Абдулов.
К. Ларина
―
… на свете. Там была потрясающая Пельцер. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Пельцер.
К. Ларина
―
Абдулов. Да? И это еще как бы накладывается как бы история самого спектакля… Горин, ну, и Шейнцис, Вы назвали, и Марк Захаров – это все люди, которые как Атлантида, которые просто исчезли как льдины, которые откалываются и куда-то уплывают. И это, конечно, повторю, мне кажется, великое дело – то, что Вы сделали, и то, что это вернули новому поколению зрителей. Это… Это очень важно. Но хотела еще про что поговорить, Саш, мне кажется, что актеры стосковались по большой драматургии, по большим… по ролям, по тексту, потому что сегодня так не пишут, как это делал Горин.
А. Лазарев-Младший
―
Безусловно. Безусловно. Но тут вообще столько пластов всего. И есть, о чем поговорить. И, конечно же, вот ребята молодые, так они прям благодарили за то, что им предоставили возможность поучаствовать в этой постановке, в такой постановке, в такой драматургии. Но сейчас, правда, такого нет. Такого уровня высоченного нет. Мы все ходили на репетицию, ну, как… ну, как в счастье просто. Просто в счастье. Никто не пытался куда-то слинять или сфилонить, все дела отменялись. Но так небывалый случай. Сейчас вообще такого нет в Москве, потому что у всех дел миллиард. То кто-то снимается, то что-то это туда-сюда все. Все всё поотменяли. Все мы делали это дело, сплотившись как одна семья. Это пафосные слова достаточно, но это правда.
К. Ларина
―
А какие чувства испытывал Александр Лазарев, когда сидел за режиссерским столиком и говорил: «Ну, что, ребята? Поехали»?
А. Лазарев-Младший
―
Ну, во-первых, я не сидел. Я все время бегал туда-сюда. Я… Меня пытались усадить в кресло, чтобы я не мельтешил, но я все время НРЗБ как угорелый. Да. Нет, я… мне понравилось. Мне понравилось. И я…
К. Ларина
―
Власть? Власть развращает.
А. Лазарев-Младший
―
Нет, нет, нет. Не власть. Нет, мне понравилось… мне понравилось находиться с другой стороны рампы. Мне понравилось. Я увидел нечто другое в театре. Я же все время оттуда со сцены смотрю. И я… У меня довольно было однобокое понимание театра. А тут, когда сам пытаешься… Даже нет, не построить, а хотя бы сберечь то, что было сделано до тебя великими людьми, но все равно молодым ребятам нужно объяснить, про что это, о чем это, зачем и как. И процесс этой работы, этого общения – это очень здорово, это завораживает. Ну, меня там спрашивали несколько раз, что собираюсь ли я продолжить это…
К. Ларина
―
Да, да, да.
А. Лазарев-Младший
―
… занятие. Я не думаю. Я не знаю. Я… Знаете, правда. Я сейчас объясню, почему. Я попробую, потому что опять же мне понравилось, но я не уверен, что у меня получится, потому что здесь у меня была такая мощная опора, мне ничего не нужно было придумывать самому. Да? Я… Мне бы только вот не испортить. Вот. Ну, и пытаться донести до людей, которые жили в другом… живут в другом поколении и в другом немножко… о чем вообще эта вся история. Ну, поскольку все трепетные, талантливые, и особо трудиться, особо объяснять не надо было, все всё и так сами понимали. Вот. И я не знаю, как поведет себя мой актерский организм, если я возьму какую-то пьесу, какую… какую никто никогда… никто никогда не ставил, и вот давай, Саня, ставь. И вот что? Я не знаю, что будет. Понятия не имею. Поэтому я точно никакой не режиссер в данном случае. Вот если…
К. Ларина
―
Ну, ладно.
А. Лазарев-Младший
―
… что-то самостоятельное поставлю, если когда, тогда можно сказать. Но вот там хорошо или плохо попытался срежиссировать…
К. Ларина
―
Но ни на кого не кричал: «Бездарность! Вон со сцены!»
А. Лазарев-Младший
―
Нет. Упаси боже! Упаси боже! Ну, что Вы? Мы там на самом деле и… Максимально, максимально корректно общался вообще со всеми, даже с теми, кто не мог текст выучить до конца до премьеры практически, потому что мы все воспитаны Марком Анатольевичем. Марк Анатольевич был человек суровый и обидеть мог так, что на всю жизнь, не забудешь всю жизнь, что он мог тебе сказать. И это сидит в каждом из нас. Это… Поэтому я, ну, вот старался максимально этого избегать. То есть, ну, я избежал. Ни разу ни на кого не прикрикнул, никого не обидел. Отпускал всех максимально. Ну, конечно, тоже… тоже я понимаю. Я и Марка понимаю, потому что удержать такой коллектив – это очень трудно. Очень трудно, потому что опять же у всех свои дела. И вот на протяжении… У нас был март – отпускной месяц. Да? Мы с 1 марта по 15 марта я просил никого не уезжать. До этого ко мне подходили отпрашивались, говорили, там можно мы тут туда-то на какую-то… там концерт, там съемочка, там НРЗБ, там заработать. Я безоговорочно отпускал, говорил, пожалуйста, ради бога, только прошу, умоляю, с 1 марта никого никуда не отпускаю. Да, да, да. Всё, с 1 марта, всё я твой, всё, никуда, ничего.
К. Ларина
―
Понятно.
А. Лазарев-Младший
―
Конечно. 1 марта всё продолжилось то же самое. Да. Но как-то умудрялись, вертелись. Но особо не страдали, конечно. Да.
К. Ларина
―
Саш, мы должны…
А. Лазарев-Младший
―
Ну, еще…
К. Ларина
―
… небольшой перерыв. Простите. Да, да. Небольшой перерыв. А потом вернемся буквально через несколько минут в программу.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Сегодня в гостях у нас Александр Лазарев, актер театра «Ленком» и, скажу так, режиссер восстановленной… восстановленного спектакля «Поминальная молитва». Спектакль, который был когда-то поставлен в конце 80-х годов Марком Захаровым. А программу ведет Ксения Ларина. Мы в 1-й части говорили про то, как проходила работа, и какие чувства вообще испытывал Саша как режиссер, прежде всего, когда по другую сторону рампы находился. И напомню, что это такой случай тяжелый. Это надо понимать, что когда ты смотришь на сцену с другой стороны, и когда ты руководишь теми, которые… своими товарищами, которые находятся на сцене, это совсем не те чувства, когда ты находишься в качестве партнера – да? – на сцене. Саш, а вот теперь у меня такой вопрос: что такое вообще традиция в театре? Мы же сейчас наблюдаем тяжелейший момент смены эпох, смены поколений во многих театрах. Это и театр «Ленком», потерявший своего лидера, идеолога главного, вообще автора, самого главного автора, и автора этого театра Марка Анатольевича Захарова. Мы наблюдаем такую же тяжелейшую ситуацию, психологически тяжелую, и в «Современнике», и во МХАТе, в МХТ я имею в виду, после ухода Табакова. Мы обсуждаем личности новых главных режиссеров, руководителей. Они… Безусловно они другие. Это невозможно повторить. А как тогда сохранить? И возможно ли сохранить театр авторский? Что для этого можно сделать? И нужно ли? Вот, кстати, вопрос.
А. Лазарев-Младший
―
Для этого нужен НРЗБ, мне кажется, просто.
К. Ларина
―
Да, да, да.
А. Лазарев-Младший
―
Но действительно вот театр Марка Анатольевича – конечно, это авторский театр. Да? И… Ну, это такой сложный вопрос, потому что он же сам… он сам говорил, ну, не лично мне, – да? – скажем, а я присутствовал на этом… этой репетиции, где он говорил, что театр существует 25 лет максимум. И как ни крутись, потом театр умирает, и восстановить это все нельзя, потому что это дело живое и так далее, и так далее. Потом, конечно, все это переросло в 25 и в 35, и в 40. Ну, как только, конечно, какой-то… так сказать, уровень падал естественно. Что тут греха таить. Да? После «Поминальной молитвы», «Юноны и Авось», там подобных спектаклей не возникало. НРЗБ. Нужен автор. Да? Вот, ну… Как сохранить? Я не знаю, как это… Ну, у нас есть… Вот у нас получилась попытка сохранения «Поминальной молитвы». Да? Она, наверное, я надеюсь, пройдет какое-то количество лет. Будет играться, будет смотреться. Вот. Но ты же… Ну, это же невозможно, ну, как? Все сейчас уже шутят, ну, НРЗБ давай перед звездой смерть, давай теперь там что-нибудь…
К. Ларина
―
Весь репертуар. Да.
А. Лазарев-Младший
―
… предложили мне еще… Да. Нет, ну, это, конечно, невозможно. Это, так сказать, одноразовая акция, скажем так. Вот мы одни раз сделали такой поступок. Да? И, ну, вот проживет сколько-то лет, я буду счастлив. А нет, нужен автор. И вот то, что перечислили Вы, что вот и Табакова, и Волчек, и Любимов, Гончаров. Да, это целое поколение.
К. Ларина
―
Да. Да, да.
А. Лазарев-Младший
―
Если вспомнить, грубо говоря, там 80-е, конец 70-х, до конца… Конец 70-х, до конца 80-х, десятилетие. Это же было какое-то сумасшествие. Это театр был на таком подъеме колоссальном, что в какой театр не войди, везде шедевры есть. Везде. Что Таганка, Маяковка, «Современник», МХАТ, театр на Малой Бронной. Везде были какие-то свои такие… Товстоногов, ну, в Питере. И… и как бы как… то ли какое-то поколение такое театральное родилось, я даже не знаю. Но сейчас, наверное, другое. Вот мне кажется, такого… Да вот то, что сейчас талантливые режиссеры безусловно есть, конечно, есть, но они все на разном уровне как-то. Они кто-то лучше, кто-то почему-то похуже, кто-то получше. А там какая-то волна шла такая безумная театральных каких-то свершений, побед, новаторства какого-то, как вот у Захарова. Захаров же – новатор все-таки какой-то был. Да?
К. Ларина
―
Абсолютно.
А. Лазарев-Младший
―
Он был не классик. Да? Вот. Что сейчас? Ну, ждем автора.
К. Ларина
―
Очень странно вообще, а казалось бы это очень важно, чтобы… Дорогие дети, чтоб вы понимали, что мы когда говорим, конец 70-х, середина 70-х годов, вот тот золотой век «Ленкома» и золотой век театра Маяковского… Ну, не буду повторять то, что Саша…
А. Лазарев-Младший
―
Да.
К. Ларина
―
… Саша назвал. Это абсолютно, абсолютно соответствует действительности. Казалось бы, советское время. Пик застоя. Ничего нельзя. Сплошная цензура. Я тоже вспоминаю это время, ну, поскольку как бы мы в одном поколении выросли, это было какое-то потря… сумасшествие не только с точки зрения театральной жизни, а с точки зрения какой-то… невероятного желание говорить, высказываться. Хотя, может быть… может быть, в этом тоже был смысл, что все равно мы даже в театр как будто ходили не только и не столько за искусством, как и в свое время там поколение наших родителей слушало поэтические вечера. Да? Когда…
А. Лазарев-Младший
―
Да, да, да.
К. Ларина
―
… ну, поэзию. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Вспомнил. Да.
К. Ларина
―
Да! Это же мы…
А. Лазарев-Младший
―
В политехническом музее. Да.
К. Ларина
―
Да, да, да. Это же было невероятное желание слышать человеческий язык, которого в телевизоре не было. Была абсолютная казенщина в телевизоре. Да? А тут вдруг вот такое. Как это… Почему сегодня этого нет, я не понимаю. Почему-то сегодня больше увлекаются, как мне кажется, может быть, я не права, какими-то внешними вещами, а уходит очень важное: и смысл, и чувства. Черт его знает.
А. Лазарев-Младший
―
Да, ну, нет. Конечно. Конечно, сейчас больше увлекаются внешними… в театре по крайней мере. Внешним каким-то эффектом, а, собственно говоря, про что и зачем, никто себе эти вопросы не задает. Ну, ладно. Что мы будем сейчас сетовать по этому поводу?
К. Ларина
―
Брюзжать будем по-стариковски.
А. Лазарев-Младший
―
Брюзжать по этому поводу. Да, да, да.
К. Ларина
―
Ну, подождите все-таки. А вот то, что называется современным театром, вот это все новое с камерами, где там с текстами, с титрами и прочее, прочее. Насколько Вам это интересно? И вообще принимали ли Вы участие в таких вот новомодных спектаклях?
А. Лазарев-Младший
―
Нет, я не…
К. Ларина
―
Экспериментальных.
А. Лазарев-Младший
―
Нет, нет, нет.
К. Ларина
―
Нет?
А. Лазарев-Младший
―
Я не принимал никогда участие в подобных инсталляциях, скажем так. Нет, ну, я уже высказывался довольно резко по этому поводу. Не хочется никого обижать. Я уже все свое мнение сказал, его… оно прозвучало очень громко.
К. Ларина
―
Это про спектакли Константина Юрьевича Богомолова?
А. Лазарев-Младший
―
Да, да, да. Поэтому я повторять не буду. И так все как бы… кто моим мнением интересуется, они его уже знают. Вот. Но я, правда, я… Я допускаю. Я допускаю, что я не прав. Вполне. Я могу сказать, я допускаю то, что я уже выскочил из поколения и выскочил из современного понимания необходимого в искусстве. Может быть. Может быть так. Но меня по крайней мере даже то, что я… то, что мы сейчас сделали, меня это, то, что было придумано 30 лет тому назад гораздо больше вдохновляет, окрыляет и подталкивает к свершению чего-то хорошего, доброго, чем даже я… Вот сейчас самый современный, самый модный, самый роскошный спектакль какой-нибудь, на который ломится там Москва или Питер. Ну, не знаю. Не… Не… Вот. Ну, не хочется никак, как я говорю, хвастаться, хотя это… Я не буду. Это же не хвастовство. Это я не про себя же говорю. Люди, которые приходят на «Поминальную молитву», которую мы восстановили, то есть НРЗБ Марка Захарова вот сейчас. У нас было сыграно 3 и 2… 5 спектаклей. Вот на этих пяти спектаклях люди… люди так, ну, говорят самые-самые высокие слова как катарсис. Ну, мне… Ну, это правда – то, что это великая постановка. Ну, подобного приема я давно уже не слышал таких аплодисментов и таких глаз восторженных в зрительном зале, и так долго, чтобы не отпускали со сцены актеров, я такого дано не помню уже. В нашем, не только в нашем, вообще в любом театре. Ну, поэтому может быть… может быть, есть какая-то… И на самом деле я не знаю, так это, если б сейчас я вдруг… как вот Фокин осмелился восстановить спектакль Мейерхольда или хотя сейчас, по-моему, во МХАТе Горького тоже есть такие попытки, по-моему. Да? Восстановить. По-моему, там «3 сестры» восстановлены.
К. Ларина
―
Ой, не знаю! Я этого всего боюсь! И то, что они вот так Немеровича-Данченко…
А. Лазарев-Младший
―
Да, да, да…
К. Ларина
―
Это уж совсем.
А. Лазарев-Младший
―
Это вот. Да. Ну, вот… Так представьте…
К. Ларина
―
Волчек, Волчек, между прочим, сама, простите, Волчек много раз ставила свои собственные спектакли. Вот она не могла с ними расстаться. Вот там тоже «3 сестры»…
А. Лазарев-Младший
―
А! Передел…
К. Ларина
―
… вспомнить. Да.
А. Лазарев-Младший
―
… просто же…
К. Ларина
―
Да. Она как бы делала новую редакцию, но все равно оставалась… Как-то она делала, Галина Борисовна, несколько раз… Господи, боже мой! «Двое на качелях». Вот этот ее спектакль. И она несколько раз делала «3 сестры» с разными поколениями актрис. То есть как бы это новая редакция, но по сути как бы оставалась, как я помню, какие-то вот все… Общий рисунок спектакля оставался ее. Она просто его немножечко вот сама, сама лично своими руками пыталась его сделать сегодняшним. Да? Вот в это время его перевести на новый язык, что называется – да? – сценический.
А. Лазарев-Младший
―
Ну, а почему нет? Да? Если есть какие-то…
К. Ларина
―
Ну, да. Да.
А. Лазарев-Младший
―
Если спектакль интересен публике, если он интересен, почему же… У нас же тоже точно так же было. У нас, например, в свое время даже был у Марка Анатольевича… обозначил «2-е поколение «Ленкома», когда он выпустил с нами с молодыми, совсем молодыми артистами выпустил «Фигаро». Там были… только молодежь была занята. Он называл это 2-й… рождение 2-го поколения. Ну, потом, ну, сколько раз «Юнона» обновлялась, да?
К. Ларина
―
Да, да.
А. Лазарев-Младший
―
Сколько раз…
К. Ларина
―
И спорили, кстати. Помните, какие были споры в театральном сообществе, когда случилась беда с Николаем Караченцевым. Да. И было понятно, что всё, – да? – это он…
А. Лазарев-Младший
―
Ну, уж тогда…
К. Ларина
―
… дальше. Да? Это было… была такая дилемма. Вот я думаю, что там… Вот я, кстати, про это хотела вспомнить, чтоб Вы рассказали. Ведь это же не сразу было принято решение, чтоб спектакль жил дальше. Да? Или… или не было сомнений?
А. Лазарев-Младший
―
Конечно, не было сомнений. У Марка Анатольевича была своя колоссальная правда. Он говорит, да, Николай Петрович – естественно лидер всей этой истории. Он, как говорят в музыке – да? – front man. Да? Он 1-й, кто стоит перед зрителем, если все говорят «Юнона», подразумевается Караченцев. Но все-таки этот спектакль принадлежит, ну, ни одному Николаю Петровичу. Там еще принимали участие Марк Захаров и Вознесенский, и Рыбников, и Васильев. Поэтому это визитная карточка «Ленкома». И она до сих пор остается визитной карточкой «Ленкома», этот спектакль «Юнона и Авось». Поэтому, конечно, он должен был идти. Ну, нельзя было с ним расстаться так, как расстались с «Поминальной молитвой».
К. Ларина
―
Ну, я же помню ту историю. Я не знаю, как хотите… Но Вы же отказались тогда, я помню.
А. Лазарев-Младший
―
Я отказался.
К. Ларина
―
Почему?
А. Лазарев-Младший
―
Ну, я отказался по… не только потому, что я вот так сейчас вот говорю, что я там за Караченцева и чтоб только Караченцев и никто больше. Нет, нет. Я могу сказать, что я просто немножко струсил, потому что вокал… да, вокал – это не совсем моя… Я могу спеть чего-то такое небольшое вот типа, как я пою в «Фигаро» или…
К. Ларина
―
Вы в «Королевских играх» поете.
А. Лазарев-Младший
―
Там тоже ведь не так много. Там немного. И там… там все-таки… И там, как ни крути, там актерское пение.
К. Ларина
―
Да, да, да.
А. Лазарев-Младший
―
А тут этот персонаж, он должен владеть профессионально вокалом, иначе глупо за это браться вообще. Тут как человек, который просто хочу и буду, ну, это неправильная позиция. А человек этот должен владеть не… не скажу так. Не певец, а человек, который профессиональный… который спокойно в этом. Я же репетировал. Я должен был в Киеве даже сыграть на гастролях. Но меня тогда не допустили. Я когда выходил и начинал петь что-то, у меня перехватывало горло, я начинал плакать, потому что у меня такое колоссальное впечатление от этого спектакля на всю жизнь, что, ну, эмоциональный какой-то взрыв, внутренний стресс и так далее. Я… Ну, я не справлялся с собой. Да. Вот. Ну, честно скажу, что, конечно, Марк Анатольевич за мной ровно 2 года ходил и 2 года говорил: «Саша, надо вестить, надо вестись». Я ему находил какие-то отговорки, и что я по такой-то причине не могу, по сякой-то причине не могу. Когда я ему говорил про вокал, он говорит: «Неважно, у Караченцева тоже голоса нет. Что это он рычит там на сцене…» Ну, это же он… Ну, мы все понимаем, – да? – что у Караченцева голоса нет. Это ж… Ну, и, в общем, потом он на меня, конечно, шибко обиделся. И я с ним уже больше не работал потом. Вернее, он меня не брал в свои работы уже. Да. Один раз такая попытка была в этот НРЗБ, но не получилось. Вот. Такие вот дела в театре случаются.
К. Ларина
―
А когда-нибудь… не хотелось никогда бросить вообще все и уйти? Все-таки 30 лет в одном театре. И это разные периоды. Вот даже то, что сейчас Вы рассказали. Периоды разные бывают в актерской судьбе.
А. Лазарев-Младший
―
Да к… По молодости бродили мысли такого характера, что а почему вообще человек должен всю жизнь заниматься одним и тем же делом, думаю я. Ну, ты достиг успеха какого-то определенного, но вот направление иди, пробуй другое, пока силы есть. Да ничего не получится никогда. Нужны… Если ты делаешь чего-то, делай одно и долго, и хорошо. Да. А так вот кидаться куда-то, нет. Ну, уйти… Да это, пожалуй, серьезным никогда не было. Нет, ну, когда Марк Анатольевич там не работал – да? – вот, у меня другие дела были. У меня много съемок было. Там было чем заняться. Да. И сейчас вот съемок не было, возникла «Поминальная молитва». Полтора года мы ей занимались. Да. Ну, так что все.
К. Ларина
―
Ну, постойте. А вводы? Вы же сыграли много… Вот что называется, после… Да. Когда… когда ушел Александр Абдулов, вы вошли в спектакль «Затмение», по-моему. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Да. Да нет, мы с ним вместе параллельно играли. Почему?
К. Ларина
―
Да, да, да.
А. Лазарев-Младший
―
Я почти на премьере ввелся. Я ввелся, по-моему, мы 10-й спектакль…
К. Ларина
―
А! Вы вместе работали. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Мы вместе работали. Да. Я ввелся, по-моему, на 10-й спектакль. Да. Потом тоже, кстати, такая история с этим спектаклем. Он… Как он получился, одному богу понятно.
К. Ларина
―
Это… чтобы слушатели понимали. Простите. Мы сказали «Затмение», это «Пролетая над гнездом кукушки».
А. Лазарев-Младший
―
Да.
К. Ларина
―
Вы знаете это произведение.
А. Лазарев-Младший
―
Это огромные коллектив. Там человек 20 или 25 занято мужиков. И режиссер из Болгарии Александр Морфов, – да? – и который как бы к таким монстрам из «Ленкома»-то не привык, собственно говоря, и… Ну, хотя он на то время руководил Комиссаржевкой в Питере. Ну, неважно. Короче говоря, этот спектакль до премьерного дня… Почему мне туда предлагали войти? Я был назначен с 1-го репетиционного дня. Абдулов, Певцов и я. Значит, я когда пришел на 1-ю репетицию, понял, что никого не интересую совершенно в режиссуре, что я никому не нужен, я быстренько свалил оттуда и успешно занимался своими делами. Ну, и Пиф отвалил тоже где-то попозже. Остался один Александр Гаврилович. И вот спектакль к премьере уже… Они так мне рассказывали ребята, что… они поняли, не будет спектакля-то, что он просто, ну…
К. Ларина
―
Это разваливалось, да?
А. Лазарев-Младший
―
Разваливать… Он разваливается, не будучи собранным даже еще. Просто нет его, спектакля этого. И как мы все-таки решили премьеру сыграть и сыграли, и был фурор. Я лично пошел, думаю, дай пойду, одним глазом гляну сейчас. Даже не сначала пошел, встал в проходе в зрительном зале. Дай-ка одним глазом посмотрю, что они там накрутили. И я так простоял, остолбенев, до конца спектакля. Зареванный пришел в кабинет к своему другу Сереже Вольтеру, замдиректора нашего театра, что в полном непонимании как это произошло, какой это потрясающий спектакль. И в это время вошел Морфов и посмотрел на меня, и говорит: «Хочешь играть? Будешь?» Я говорю: «Буду». Я говорю: «А костюм?» - «А вот как сейчас ты одет, так и играй». Ну, и потом я к 10-му спектаклю ввелся. Да и потом еще были гастроли и поездки. У нас один раз было, я помню, вот в ноябре этого премьерного года мы сыграли 13 «Кукушек». 13! Причем по разным городам. Мы играли где-то и Липецк, и, ну, Москва естественно, и Петербург, и Липецк, Воронеж, какой-то Саратов, Самара. В общем, это какой-то был такой тур практически.
К. Ларина
―
Он идет сейчас, спектакль?
А. Лазарев-Младший
―
Нет.
К. Ларина
―
Всё? А почему?
А. Лазарев-Младший
―
Он идет. Он идет. Но Марк Анатольевич на него почему-то осерчал и…
К. Ларина
―
Не любил его, да?
А. Лазарев-Младший
―
Да. Года за 2, за 3 до ухода он его… Даже нет. Нет, наверное, за год даже он сказал, что не быть этому спектаклю в моем театре. Хотя что собственно? Столько лет он пробыл, просуществовал. Он сказал нет. И в компании он снял несколько спектаклей. Он снял «Кукушку», снял «Пер Гюнта», снял… В общем, 4 спектакля. А НРЗБ вот 4 спектакля он снял. И «Кукушка» попала, значит, в эту четверку. Но поскольку он спектакль наполовину коммерческий, не только театру принадлежит, он еще и некой, так сказать, антрепренёрской компании принадлежит. Эта компания забрала себе этот спектакль и какое-то время вот эти вот несколько лет до пандемии, до пандемии мы его играли еще в разных театрах. Да. Мы играли его в МДМ на Комсомольском проспекте. И последние месяцы мы его играли в Театре сатиры. И это был тоже успех невероятный. Там 1 200 мест. Был всегда полный зал. Всегда. Люди, стоя, принимали спектакль. Мы тоже, конечно, удивлялись, почему, почему, так сказать…
К. Ларина
―
Потому, что он очень понятный тоже. Там очень понятный посыл про что…
А. Лазарев-Младший
―
Понятный посыл. Мы не будем… Мы не будем его озвучивать. Да. Понятный посыл.
К. Ларина
―
Это тоже люди же чувствуют. Это же в воздухе носится.
А. Лазарев-Младший
―
Да.
К. Ларина
―
И когда это совпадает, резонирует со временем, это, конечно, невероятный эффект. Невероятный.
А. Лазарев-Младший
―
Да. Ну, вот сейчас, поскольку в связи с этими событиями со всеми… Да? Как театры вообще выжили за эти полтора года? Вроде у нас сначала назначили в мае 2 спектакля в Сатире. А потом один сняли уже. Будет один вместо 2-х. Ну, может будет, может не будет. Кто его знает, как пойдет.
К. Ларина
―
Ну, смотрите, вот мы много сегодня… много, чего не вспомнили, потому что я когда стала вот вспоминать, что играет Лазарев Александр. И вот смотрю. Конечно же, спектакли все великие и спектакли легендарные. Но опять же вернусь к тому, что получается, что все равно очень много вводов было. Да? И вводов по очень тяжелым… тяжелому поводу, потому что как говорит Саша, там 2-е поколение «Ленкома» - это когда 1-е вообще уже почти… практически никого не осталось. Ну, Александр Викторович Збруев. Дай бог ему здоровья.
А. Лазарев-Младший
―
Инна Михайловна.
К. Ларина
―
Да. Инна Михайловна Чурикова. Но смотрю, «Шут Балакирев» играл Саша и… сначала играл вместо Караченцева. Да? Меньшикова. И потом… и потом и вместо Янковского.
А. Лазарев-Младший
―
Да. У меня там большой рост в этом спектакле.
К. Ларина
―
Да.
А. Лазарев-Младший
―
Карьерный. Потому, что я начал премьеру играть с Монса. Я играл Виллема Монса, камергера, секретаря. Потом… потом вот случилась такая беда с Николаем Петровичем. Мы с Виктором Раковым пополам Меньшикова играли. А потом я стал играть Петра. И, кстати, вот это, пожалуй… это мой ввод, вообще говоря, для артиста вещь страшная очень. Это эмоциональный такой всплеск и очень нервная история. Но тут мне было… Я очень радовался тому… Во-первых, то, что Олег Иванович меня сам благословил на эту роль. И то, что…
К. Ларина
―
Янковский, да?
А. Лазарев-Младший
―
Да, да. То, что я ушел… То есть вернее вошел в спектакль по его… Нет, он просто позвонил, сказал, что я… мне тяжело, я сейчас не совсем здоров. Давай входи в спектакль. Вот ты там в спектакле давно уже. Ты знаешь хорошо все. Давай сыграй. И я с радостью стал это делать. И было 2 или 3 репетиции с Марком Анатольевичем. Я сыграл, ему понравилось. Ему очень понравилось. И понравилось настолько, что он даже написал письмо такое, которое вывесил на доске объявлений в театре. И написал обо мне очень хорошие слова. Чем больше он был потрясен мой отец абсолютно. Он говорил: «Как такое про тебя Марк написал?! Это же с ума сойти! Это…» Ну, он действительно очень хорошие слова написал обо мне. Вот. И это стало любимым вводом. Правда, я сейчас… По сей день мы играем «Шута». И вот не далее как 31 марта у меня будет «Шут». Я с большой радостью пойду играть этот спектакль. Что бывает со мной редко.
К. Ларина
―
Молодец! Молодец.
А. Лазарев-Младший
―
Да.
К. Ларина
―
Хочу сказать, что, товарищи, у нас уже заканчивается время, а я ни одного вопроса не задала про семью. Ужас просто. Как ни стыдно?! Надо было, конечно же, спросить что-то про семью. Это… Скажу так: это моя любимая семья. Вот повторю и то, что я люблю повторять все годы, что я на радио работаю, это моя любимая театральная семья.
А. Лазарев-Младший
―
Спасибо.
К. Ларина
―
Александр Лазарев, Александр Лазарев-отец, Светлана Владимировна Немоляева, звезда Маяковки Полина Лазарева. Ну, вот я не знаю, Сергей, ну, вот сын, он тоже…
А. Лазарев-Младший
―
Сергей у нас студент.
К. Ларина
―
Так.
А. Лазарев-Младший
―
Он студент. Да.
К. Ларина
―
Ну, надеюсь, он студент театрального вуза?
А. Лазарев-Младший
―
Нет. Во ВГИКе. Он учится во ВГИКе, киношном институте в кинопроизводстве на продюсера. На продюсерском факультете. Ну, вот он, кстати говоря, у него очень хорошая идея возникла. Он с 1-й репетиции полтора года снимал «Поминальную молитву».
К. Ларина
―
А! Ой, какой молодец!
А. Лазарев-Младший
―
Весь этот веселый процесс. И хочет сделать это своей дипломной работой. Да. И вот весь… Сейчас они в процессе монтажа, потому что они сняли от 1-й репетиции до премьеры. Весь… Вот полтора года они снимали.
К. Ларина
―
Ну, это целый… Это фильм можно сделать. Просто фильм. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Ну, да. Ну, фильм. Ну, такой короткий метр будет скорее всего, наверное. Не знаю. Минут 25-30, наверное, думаю, что-то такое. Но все равно это будет… достаточно должно быть любопытно.
К. Ларина
―
То есть будет продюсером и режиссером. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Ну, я надеюсь, что он вырастет в режиссера.
К. Ларина
―
Это хорошо. Он должен быть какой-то режиссер в семье. Должен быть.
А. Лазарев-Младший
―
Наверное, да. Но продюсер еще важнее. Такое количество артистов уже. Должен быть продюсер. Кому-то надо обеспечивать семью работой все-таки.
К. Ларина
―
Саш, ну, у нас заканчивается наше время…
А. Лазарев-Младший
―
Ну, я рад…
К. Ларина
―
… что встретились. Да. Да, да. Желаю успеха.
А. Лазарев-Младший
―
Спасибо.
К. Ларина
―
Желаю удачи. Прекрасно, что проснулся как Илья Муромец. Да?
А. Лазарев-Младший
―
Ну, так спал, спал. Проснулся.
К. Ларина
―
И черт его знает, может быть, действительно какой-то будет поворот судьбы важнейший вот Вашей творческой жизни. Очень рада…
А. Лазарев-Младший
―
Спасибо. Спасибо огромное.
К. Ларина
―
Обнимаю. И ни пуха.
А. Лазарев-Младший
―
Обнимаю. Спасибо. Надеюсь, до встречи до скорой.