Андрей Бильжо - Дифирамб - 2021-02-14
14.02.2021
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». У микрофона Ксения Ларина. У другого микрофона мой гость Андрей Бильжо, художник, писатель, общественный деятель, мыслитель и философ, поэт, не побоюсь этого слова, и писатель.
Андрей Бильжо
―
Не поэт. Там пишется не поэзию, поэтому не поэт.
К. Ларина
―
Привет, Андрей! Здравствуйте! Приветствую вас!
А. Бильжо
―
Привет!
К. Ларина
―
Приветствую Вас в эфире радиостанции «Эхо Москвы»! Значит, очень приятно видеть. И тем более, что обстановка, как мне кажется, располагает к задушевным беседам на московских кухнях. И мне кажется, что за последнее время вот эти вот наши эфиры через расстояния, эфиры через Skype, Zoom и другие приспособления, они как раз и напоминают такие разговоры на московских кухнях.
А. Бильжо
―
Да.
К. Ларина
―
Поскольку вроде как внутри, а вроде как уже и не внутри. Есть ощущение какой-то, ну, отдаленности от всего того, что происходит. И, может быть, это как раз и дает особую такую вот возможность особого взгляда на происходящие события. Даже не знаю, что сказать, как к кому обратиться. К художнику? Писателю? К художнику с большой буквы «х»? Или просто к врачу-психиатру? Не знаю, что сейчас побеждает во взгляде на мир, Андрей.
А. Бильжо
―
Ты знаешь, я съездил тут в Москву и привез оттуда два пакета книг. И это были не просто книги. Это были учебники и руководства по психиатрии. То, чем я занимался на протяжении всей своей, ну, большого куска жизни сначала как профессионал, а потом просто как свободный психиатр. Знаешь как? Уволили из отделения полиции, стал частным детективом. Вот я такой частный… частный психиатр. И периодически почитываю, вспоминая то, что… то, что знал. Ловлю себя на мысли, что практически ничего не забыл. Не знаю названий новых препаратов, но они будут появляться всё новые и новые. А психиатрия – это такая вещь, такая наука – не наука, которая… которая практически не меняется. Вот. Поэтому когда у меня были… Я придумал во время пандемии такие прямые эфиры, иногда даже 3 раза в день. И однажды я сказал, что если у вас есть какие-то проблемы, то звоните мне и не пишите мне в личку, и я окажу помощь. И довольно был много разных… разной переписки. И люди ко мне с удовольствием обращались. Поэтому я никогда не думал, что в моей жизни наступит такой момент, когда вновь придется включить вот это вот, я называю это реле, реле психиатра в голове, потому что… Реле, потому что меня всё время спрашивают: «А как Вы живете? Вы всё время психиатр?» Я говорю, да не всё время я психиатр. Это вот представьте себе, человек – стоматолог, он всё время стоматолог. Вот он целует любимую девушку и думает: так, значит, кариес правого верхнего там и так далее. Не говоря уже о других специальностях. Да? Поэтому вот когда нужно, ты становишься психиатром. А когда нет, ты вот обычный человек. Поэтому да. Да, немножко психиатр.
К. Ларина
―
Один шаг до Кашпировского. Наступают опять темные времена, когда в чести оказываются вот эти вот коллективные сеансы психотерапии, иначе не выжить.
А. Бильжо
―
Ну, да. Ну, не будем о нем.
К. Ларина
―
Андрей, ну, вот тогда… Давай тогда об этом поговорим. Вы хотите поговорить об этом? Обычно Вы так начинаете свои сеансы? Свои сеансы.
А. Бильжо
―
Да, да, да. Вы хотите об этом поговорить? Ну, что ж? Давайте.
К. Ларина
―
Что я наблюдаю, что сейчас в обществе помимо невероятной развитой вот агрессивности друг по отношению к другу, есть ещё, как мне кажется, может быть, я ошибаюсь, присутствует какое-то уже отчаяние. Отчаяние и бессилие. Вот мой вопрос к тебе… К Вам. Извините. На «Вы» должны быть в эфире. Мой вопрос к Вам…
А. Бильжо
―
А почему мы должны быть на «Вы»?
К. Ларина
―
Так принято. Теперь всё, хватит.
А. Бильжо
―
Пока вы…
К. Ларина
―
Мы живем в такое время Андрей, что знаешь… знаете что? Обратишься к кому-нибудь на «ты»…
А. Бильжо
―
Ну, хорошо.
К. Ларина
―
А от тебе ответит: «Я с Вами не знаком. Я с Вами не знаком».
А. Бильжо
―
Да, да, да. У меня была такая история. Да.
К. Ларина
―
Ну, короче. Вот…
А. Бильжо
―
Да. Хорошо…
К. Ларина
―
… есть ли какие-то рецепты, общие… общие рецепт – да, – для того, чтоб человек справился сегодня с этим отчаянием, отчаянием бессилия, когда он встаёт вот один-на-один по сути с этой государственной машиной, которая взбесилась. Мы говорим про взбесившийся принтер обычно. А сейчас мы абсолютно видим взбесившееся государство. Вот каким образом здесь себя защищать психологически прежде всего? Что… Что делать?
А. Бильжо
―
Мне трудно… Ну, хорошо. Вы знаете… Знаете ли Вы, Ксения, что мы сейчас уже с этим «Вы» уже начинаем врать? Нас приучают врать. А это не хочется делать. Нет общих рецептов, потому что у каждого… каждый человек разный по своему складу характера. Все по-разному относятся к тем или иным довольно стрессовым моментам. Кто-то их не замечает. Кто-то лезет в петлю. Кто-то начинает выпивать больше, чем нужно. Это чай. Коль скоро мы научились врать уже. Вот. Ну, есть одна общая вещь. Нужно хвататься за то, что есть позитивного в этой жизни и вытеснять, пытаться вытеснять то, с чем ты не можешь справиться. Если ты можешь с этим справиться, ну, борись, справляйся. Не можешь, вытесняй и пытайся найти… Вот я смотрю в окно. Офигенно пушистый снег, сугробы там и так далее. Куча книг. Для меня, например, человека, который живет творчеством – да? – это необходимые вещи. Я загружаю себя работой и работаю по 10-12 часов в день. Пишу, рисую. делаю скульптуры. Ну, в общем, всё, что угодно. Не делать этого я просто не могу. Иначе я просто самоуничтожусь. Либо выпивать, либо работать. Вот для меня это абсолютно… 3-го мне не дано. Было 3-е. Это встреча с друзьями, застолья, которые я очень любил и люблю. Но сейчас это пока всё-таки проблематично.
К. Ларина
―
Я слежу за «Фейсбуком» Андрея, чего и всем советую, и обращаю внимание, что за последнее время он так превратился в такой уголок, как бывает в наше советское время красный уголок не в том смысле, что это ленинская комната, а в том смысле, что это место для творчества. То есть туда можно прийти после всех бесконечных собраний, работы, горботы после всей… всех будничных осточертевших вещей и там наконец-то быть собой. И я вижу как Андрей, я сообщаю для тех, кто может быть не знает, но Facebook у него открыт, и можно к нему зайти, дорогие друзья, публикует и стихи, которые не поэзия, – да? – и какие-то записи… Не знаю, как назвать. Какие-то эссе, кусочки каких-то зарисовок явно совершенно на книгу. И естественно выставляет целый… целые выставочные залы нам предлагает посетить в своей, не знаю, уж квартире или где это, когда публикует свои экспонаты музейные. Да?
А. Бильжо
―
Да.
К. Ларина
―
И скульптуры в том числе. Это программная какая-то вещь. Она должна куда-то, как я понимаю, к чему-то прийти. Какая-то… Какова цель этого пути, Андрей?
А. Бильжо
―
Значит, да, никогда в своей жизни я не ставил никаких вот конечных целей. Да? Не… не заработать деньги, не сделать… не сделать что-то вот такое. Вот четыре месяца я иду к какой-то… к какой-то цели, к какой-то выставке. Нет, я просто делаю то, что… то, что считаю нужным, что-то придумываю, какие-то серии. И потом вдруг мне говорят: «Слушай, классно получается, вот эта серия «Писатели на удалёнке», «Писатели в самоизоляции». Вообще забавные слова появились, мы слышим, в русском языке появилось слово «удаленка». Да? «Самоизоляция» и так далее. И я придумал, ну, серия там Есенин, Маяковский, там Некрасов и так далее на… на удалёнке. И вот сейчас в Литературном музее в Трубниковском переулке, в известной музее московском будет большая выставка, начнется она в середине марта, закончится она в мае…
К. Ларина
―
Это как… как бы живая выставка уже? Да? Живая выставка, да? Андрей?
А. Бильжо
―
А!
К. Ларина
―
Живая выставка?
А. Бильжо
―
Живая выставка. Да. И там НРЗБ. Я всю ее продал. Ее купили. Но коллекционеры ее всю вернут. Это вот «Писатели в пандемии». Потом туда войдут части скульптур, которые были выставлены в галерее Миши Крокина. Потом я придумал целую серию на дереве. На дереве золотом вот такие… Это среднее между техникой иконы и лубка. Вот. И часть этих вещей будет представлена там. Может быть, даже Виталий Пацюков заходил ко мне в мастерскую, может быть, эти его деревяшки будут, ну, я так называю, эти деревяшки, они будут выставлены даже, может быть, в музее Пушкина. Плюс книга. Да, действительно вот ищу сейчас издательство. Это книга «От февраля до февраля» на самом деле. Февраль 2020 года. Я был в Венеции на карнавале, когда вдруг сказали, что карнавал отменяется, потому что к нам пришел coronavirus. И я был свидетелем, когда карнавал отменили. Карнавальная маска… Карнавальную маску сменили на маску медицинскую. И вот так я узнал про этот… про эту историю. Да, я летел в Москву. Поговаривали, что в России этого нет, этого… России это не грозит, потому что коронавирус боится Владимира Владимировича Путина. Всё, что я делал в течение этого года, писал, рисовал и так далее, значит, вот я решил сделать такую книжку, называется она «Не снимаем… Не снимаем маску». И жду вот сейчас каких предложений от разных издательств. Вот это такая вот книжка.
К. Ларина
―
Ну, вот от февраля до февраля, я так понимаю, что как раз Андрей тоже вот просидел всё это… весь этот год в Москве. И настроения менялись. Я видела, как меняется настроение у друзей близких…
А. Бильжо
―
Да хреновое настроение…
К. Ларина
―
Да? Очень.
А. Бильжо
―
Хреновое.
К. Ларина
―
Очень тяжело. А сейчас уже похоже в России отменили не только пандемию, но и Европу отменяют потихонечку. Вообще если говорить о каких-то своих собственных наблюдениях и выводах, как как бы Вы… Вы объяснили, что происходит вот этим вот вектором идеологии? Почему… Кто… Кто этот путь выбирает на сегодня? Путь самоизоляции в самом ужасном смысле этого слова. Вечной самоизоляции страны и общества. Это вот выбор общество или это всё-таки выбор каких-то политтехнологов, кремлевских стратегов или, может быть, какого-то одного человека? Как вот Вам это представляется?
А. Бильжо
―
Это очень сложные вопросы. Здесь нужно уходить в дебри и психологии, и психиатрии, потому что, в общем, по идее есть люди, которые это навязывают, а дальше есть люди, которые легко этому поддаются, их большинство. И тогда создается ощущение, что… что все общество подчиняется. Да? Все общество не способно сопротивляться. Но есть небольшое количество людей, которым пофиг вообще, что им говорят, и оно уже своей головой пытается анализировать то, что происходит вокруг. Таких людей всегда было немного. Но они есть и ориентироваться нужно на них. Я, ты знаешь, выложил у себя в «Фейсбуке» такой фильм Веры Мухиной. Это замечательный профессор, психолог. Ей сейчас 86 лет. А в свое время в 71-м году «Киевнаучфильм»… Она сделала такой вот такой фильм «Я и другие». Я рекомендую всем его посмотреть, потому что это про конформизм. И там она ставит разные эксперименты.
К. Ларина
―
Это документальный фильм, да?
А. Бильжо
―
Да, это документальный фильм. И просто эксперименты там. Студенты. В детском саду дети. И ты через этот фильм понимаешь, как много такого этого конформного типа. И тогда становится понятно про телеведущих, про ОМОН. Всё очень становится понятно. И ты понимаешь, что то, что называется человек, homo sapiens, в нём так много от животного, и он воспринимает свою жизнь через видение других. Он исчезает как сам. Он становится частью этой толпы вплоть до абсурдных вещей. Ну, например, она ставит на стол две пирамидки. Одна черная, другая белая. Это я просто пример привожу. Да? И 5 человек сидит, и они договорились, что сейчас возьмёшь… войдёт 6-й, и мы ему скажем: «На столе стоят две пирамидки белые». Он заходят. И исследователь спрашивает одного: «Какого цвета пирамидки?». Он говорит: «Белые», 2-й – белые, 3-й – белые, 5-й – белые. 6-й смотрит, смотрит, смотрит. Он говорит: «А какие пирамидки? Скажите теперь Вы». Он говорит: «Белые». Всё! Ну, всё! Ну, это вот… Это… Это всё, что вокруг нас. Белые…
К. Ларина
―
А давайте попробуем…
А. Бильжо
―
… или… или… Или! Или!
К. Ларина
―
Простите.
А. Бильжо
―
То, что меня… То, что меня просто бесит абсолютно, когда я влезаю в комментарии по поводу Навального. Сейчас скажу. Вот показывают портрет одной группе и говорят: это страшный убийца, маньяк, педофил вообще. А какие признаки? Ну, вот посмотрите, какие глаза. Глаза педофила. Посмотрите, вот эти морщинки, эти… это ухо и так далее. А другой группе говорят: перед вами герой, спас 100 человек. Какие? Ну, посмотрите глаза, посмотрите подбородок, посмотрите вот эти морщинки. Ровно всё то же самое. И когда в качестве аргумента в комментариях я читаю… В какие-то обсуждения уже не влезаю. Я там даже привёл пример. И человек пишет в качестве аргумента: ну, посмотрите на его глаза, они же злые. Мы сейчас находимся в эфире. Я не могу сказать тираду из слов обсценной лексики, хотя они здесь хорошо подходят. Ну, мне хочется понять, кто эти люди, как они… как они делают это заключение.
К. Ларина
―
Ну, сами…
А. Бильжо
―
Что они знают?
К. Ларина
―
… сами писали это в этом эксперименте, в фильме Веры Мухиной про белые чёрные пирамидки, которые, кстати, уже художественное воплощение этой психопатии коллективной, оно существует в антиутопиях, которые мы знаем наизусть и без конца цитируем от Кафки и Оруэлла до Войновича. Что тут, к сожалению, в этом смысле никакого развития мы не наблюдаем. И для меня вот лично опять же как к мозговеду обращаюсь, для меня это самое ужасное, что человек не… не развивается, а развиваются технологии. Появляется там, не знаю, Илон Маск. Да? Всё, что угодно. Реки поворачиваются вспять. Роботы ходят по земле и сочиняют музыку. А человек остаётся всё равно таким же, каким он был 300 лет назад. Так же уязвим… Да? Почему?
А. Бильжо
―
Так же уязвим и так же пытается объяснить то или иное явление, пускай это политическое явление с помощью того набора небольших знаний, а иногда просто отсутствие всяких знаний, пытается объяснить, потому что объяснить ему нужно. Да? И он пытаются объяснить это явление своим путем, ну, там потому, что я сегодня не ел клюкву, к примеру. Ну, потому что он другого ничего не знает. И большинство не знает, но уверено, что знает и выдаёт это за свою точку зрения. Это вторая тема, которая меня тоже волнует, потому что сейчас очень стало распространено, что человек высказывает что-то, говорит, это мо… А что вы на меня набрасывайтесь? Это моя точка зрения. Послушай, дружок, у тебя нет никакой точки зрения, потому что ты просто дурак и ничего не знаешь. Это не точка зрения. Она не может обсуждаться, потому что точка зрения – это тогда, когда ты разбираешься, знаешь, приводишь аргументы, анализируешь. Тогда это точка зрения. Ну, если ты написал идиотскую песню и говоришь, что это твоя точка зрения на то или иное явление. И тебе говорят, а что вы на него набросились, это его точка зрения. Да какая это точка зрения?! Это ничего. Это просто человек решил взять и ему так выгодно повернуть, и вот это вот… и выдать это якобы за точку зрения.
К. Ларина
―
Андрей Бильжо наш сегодняшний гость… Да?
А. Бильжо
―
… всё, чего мы…
К. Ларина
―
Да.
А. Бильжо
―
… собственно говоря, скрываем, – да? – это вот про… история про…
К. Ларина
―
Слепакова, да?
А. Бильжо
―
Про Слепакова.
К. Ларина
―
Да. Андрей, мы должны сделать небольшой перерыв – да? – и потом вернемся в программу, которая называется по-прежнему «Дифирамб», но на самом деле дифирамбы петь некому и нечему. Мы находимся в такой ситуации, в такой точке, где действительно можно только обняться и зарыдать, что собственно мы и делаем сегодня в эфире.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Напомню, что ведут… ведёт её как обычно Ксения Ларина, а наш гость сегодня художник и писатель, и человек Андрей Бильжо. Говорим мы, конечно же, о том, что происходит в стране и в мире, и настроение у нас, что называется, хреновое. Это слово, слава богу, можно употреблять еще в эфире для обозначения эмоций. Андрей, конечно же, не могу не спросить про разворот анти-европейский, который мы сегодня наблюдаем в российских умах не только в Кремле, не только в этих вот самых официальных представителях различных министерств и ведомств, но и среди интеллектуалов. Как к этому относиться? Что это такое? Это какая-то плановая история? Или так случайно всё совпало?
А. Бильжо
―
Нет, я думаю, что я предполагаю или, как правильно сказать, это моя точка зрения, мне кажется, что это история навязана сверху. Я сегодня написал в одном комментарии, что у меня ощущение, что собрались такие прыщавые подростки-задиры, у которых на голове бейсболка, они в джинсах, в руках у неё… в одной руке у него iPhone, в другой – пакет, который он только что взял в «МакДональдсе». И вот они сидят и обсуждают, как плохо за границей, потому что они помнят, что однажды они были один день в Лондоне, как фанаты ездили на футбол со своей командой. И вот эта вот история, все эти обсуждения как в Европе все плохо, напомнили мне это, потому что все во всем европейском или американском от технологий до… до одежды. Сидя здесь, не бывая там или… или съездили один раз туда на неделю. И вот дальше они всё это обсуждают. Отлично ответил Богомолову Иван Вырыпаев, который живёт в Польше уже много лет, у которого там и ребенок, он встроен в разные структуры и прочее, и прочее. Он отлично закончил свой текст словами: «Всё это было написано Константином Богомоловым для того, чтобы оправдать себя и свои высказывания здесь, которые он делает для того, чтобы понравится… понравится власти». Понимаете, мне легче немножко говорить на эту… на эту тему, потому что я 20 лет периодически жил в Италии. И понимаете, вот когда мне говорят… когда я прочел в этой статье Богомолова о том, что… И ведь это умный парень. Я его немножко знаю. Мы как-то были членами жюри там. И когда он пишет фразу про дежурную улыбку на западе вот этих людей, мне сразу… я… я улетаю куда-то в дремучий Советский Союз. Я хочу спросить: Константин, откуда это клише? Какая, к чёртовой матери, дежурная улыбка?! Ну, после этого можно ничего не читать. Ну, как же так?! Я прихожу в Италии в одно место, в другое, в 3-е. Какая дежурная улыбка? Я вижу людей, которые всегда тебе хотят помочь. У меня был один раз за 20 лет случай, когда человек не улыбался и не хотел мне никак помочь. И я ему сказал: «Мне кажется, ты не итальянец».
К. Ларина
―
Оказался русский?
А. Бильжо
―
И когда я уже вышел… Нет, он итальянец. Но так я сказал. И когда я вышел, он бежал за мной и кричал мне: «С чего ты это взял?! Я настоящий итальянец! Почему?!» Как раз человек, а не закон стоит во главе угла в Италии, например. Да? И если этот закон можно немножко подвинуть, но помочь человеку, итальянский служитель закона, полицейский пойдет навстречу человеку. А не наоборот. И что эти… эти люди рассказывают, как плохо на западе? Да, страшная трагедия. Сгорел Нотр-Дам-де-Пари. И все у нас здесь жутко переживают. Но то, что сгорело и каждый год сгорает большое количество домов престарелых вместе с людьми, да хрен с ним.
К. Ларина
―
Да.
А. Бильжо
―
Вот нас дико мучает, почему… вот утонет Венеция. Ой! Боже мой, там такие трагедии, там такое наводнение было в прошлом году. Да ужас! Ужас! Ребята, вы сидите на берегу большого водоема, только что затопило 10 деревень. Вот. А не там ваши дома, там трупы и так далее. Прорвало плотину. Она была не так сделана. Старая и так далее. Но Венеция утонет. Ёлки-палки! Да она встала на ноги уже через короткое время. Уже отпустило государство деньги. Стали делать ремонты. Открылись рестораны через 2 недели уже. Понимаешь, вот ты сидишь… Слово. Слово. Ты сидишь вот в этом…
К. Ларина
―
Ну? Приличное слово?
А. Бильжо
―
… испражнениях. Испражнениях. В этом…
К. Ларина
―
Ну, в жопе можно сказать.
А. Бильжо
―
Да, да да. Ты сидишь. Да. И у тебя вот так вот… Оно уже здесь. И ты обсуждаешь, как там… как там на западе, в Европе. Да ёлки-палки! Ну ж… Да они разберутся сами 100 раз без тебя там. Они разберутся и… и найдут пути, найдут решения, и всё будет нормально. И да, в Венеции появляется много китайцев, которые скупают там эти… эти ресторанчики и так далее. Да, это не очень приятно. Но через полгода все эти китайцы говорят на итальянском языке. Они готовят итальянскую еду. С ними венецианцы дружат и так далее. Полная происходит ассимиляция. И всё нормально.
К. Ларина
―
Ну, я, кстати, я могу тоже включиться не только как интервьюер, но и как тоже житель европейского государства. Вот здесь в Португалии, где мы сейчас находимся, я могу тоже подтвердить слова Андрея, что да, безусловно много китайцев, которые тоже открывают свои магазинчики, открывают свои ресторанчики. Но они все говорят на португальском языке. Все! То есть там в голову никому не придёт каким-то образом отделяться. И они стараются стать частью страны, частью… частью этого народа. И ничего кроме уважения, а не презрение, они здесь не получают. Это тоже очень важный момент.
А. Бильжо
―
Безусловно.
К. Ларина
―
Я абсолютно солидарна с этим.
А. Бильжо
―
Безусловно. И больше того есть места, где они готовят итальянскую пищу лучше, чем готовят итальянцы. Что у них плохо? Ну, они научатся этому. Научатся. В Китае, в котором я был, я объездил весь Китай, там нет никакого представления об интерьере. Ну, вот это такая столовка. Голые стены и так далее.
К. Ларина
―
Да, да, да.
А. Бильжо
―
У итальянцев… У итальянцев это очень важный момент. да? Уют. В Италии в этих местах понятие об уюте не существует. Ты сидишь в больнице. Понимаешь, в больнице белый свет дневной. Огромные потолки. И ешь свои там эти 500 вариантов пельменей. Да? На… на круглые сутки. А в Италии нет. Но они научатся. Они… Они очень обучаемы. Понимаешь? Понимаете? Вот. Поэтому справятся всё. Справятся. Как нас волнует… И опять междометия у меня нехорошие. Как нас волнует эта педофилия! О, это невозможно! Мы все боремся с педофилами. Полстраны готовы бороться с педофилами. Педофил там, педофил сям. Педофил за углом. Врач, который в Татарстане прощупывал у девочек лимфатические узлы в паховой области, потому что он обязан это делать. Обязан! Это его профессия! Был осужден. Кругом педофилы.
К. Ларина
―
Так сейчас еще появились политические педофилы.
А. Бильжо
―
… не педофил. Этот педофил. Этот… И на западе сплошные педофилы. Вы просто обалдели. Вы просто обалдели, потому что педофилы есть, но они бывают наверху там. И когда в детский дом, и это абсолютно документальная история, приезжает бонза, и ему дают детей. Вот это страшный педофил. Но вы его не ловите. Вы ловите других педофилов. Это… это такая государственная… государственная тема – педофилия. Да? Если мы попробуем спросить, вот у нас была бы обратная связь, вот я, психиатр, спросил бы, а вот ты такой борец с педофилией, а дай-ка мне, пожалуйста, определение, что же это такое вообще на самом деле. Нет, он не скажет мне определение никакого.
К. Ларина
―
Я повторю, пропустили мимо ушей мою реплику, что сейчас появилось еще… Вообще педофилия – самое страшное преступление. И сейчас появился термин «политическая педофилия». То есть людям, которые…
А. Бильжо
―
Да.
К. Ларина
―
Это то, в чём, собственно говоря, по сути обвиняют сейчас Леонида Волкова и всех в том… и Алексея Навального пока ещё обвиняют в этом, что называется, с точки зрения общественного порицания, что использование несовершеннолетних в своих политических целях.
А. Бильжо
―
Знаешь, Ксюш, это я… Ксения. Простите, пожалуйста. Я отвечу вполне компетентно просто потому, что тема моей диссертации и какое-то количество научных работ касается пубертатного периода и юношеского возраста. Я про это знаю много. И это писалось в 86-м году – в 86-м году! – это… Дофига времени прошло. Да? А человечество взрослеет. Так вот то, что мы называем дети, дети в 14 лет, в 15. Дети – это административный. Да? Ну, как? Какая-то градация должна быть. Среди них очень много, большинство думающих гораздо лучше, более гибко, разносторонне, чем… чем дядьки и тетьки, которые считают себя взрослыми. На самом деле взрослыми дураками. И у этих ребят очень повышена чувствительность к фальши. Они гораздо больше это видят, чувствуют, и многие родители это знают. Да? Дети моментально улавливают, когда ты врёшь. Поэтому им нельзя никогда врать. Они так… тут же поймут, когда ты им говоришь: Серёженька, а сегодня мы пойдем с тобой в кино и посмотрим замечательный фильм, чтобы ты не пошёл… Ну, а что ты будешь делать там, на этой… на этой площади? Там же соберутся противные, нехорошие люди. И тебе с ними не по пути.
К. Ларина
―
Тебя используют, ещё скажут. Добавят.
А. Бильжо
―
Да, тебя используют. И Сережа скажет про себя, не вслух, потому что он воспитанный мальчик, он скажет папе и маме, и тёте или дяде про себя: а не пойти ли бы вам, Марья Петровна, лесом? Идите, смотрите это кино. Нет, я могу с вами зайти в кинотеатр.
К. Ларина
―
Но сбегу.
А. Бильжо
―
А потом вы посмотрите, меня нет. Никто не может заставить его идти, потому что ему сказали: «Иди на митинг». Да я пойду. И я пойду на митинг.
К. Ларина
―
Андрей, я хочу привести один пример, который меня совершенно поразил. Один из моих коллег по «Эху Москвы», молодой журналист в возрасте моего сына. Совершенно замечательный парень. Он, значит, отвечая на вопросы слушателей, его спросили: почему Вы работаете на «Эхе»? Ведь Вы могли бы пойти на любой канал телевизионный, потому что Вы талантливый, яркий человек и получать другие деньги. Что отвечает этот молодой человек? Вы знаете, я ещё не в том возрасте, когда мог бы спокойно идти на сделку со своей совестью.
А. Бильжо
―
Да.
К. Ларина
―
Меня поразила эта фраза! Она меня просто опрокинула!
А. Бильжо
―
Да, да, да.
К. Ларина
―
Я представила, что они вообще думают про нас. Да? Про взрослых, что называется.
А. Бильжо
―
Да, конечно.
К. Ларина
―
Да? То есть получается, чем дальше проходит… больше тебе лет, тем легче ты идёшь на эту сделку. Так что ли получается?
А. Бильжо
―
Да, потому что есть, что терять. Потому, что… потому что исчезает драйв, становится меньше. Да? Хочется сунуть ноги в тапочки, развалиться у телевизора, но неохота ключевая… Ну, неохота. Ёлки-палки! А этим ребятам охото. И не надо говорить… Тоже стали говорить, да они ни фига не понимают, они просто идут тусоваться. Они засиделись дома. Наверное, есть такие, но их меньшинство. Большинство отлично понимает, что они хотят, и что такое свобода, и что такое выбор, и как отвратительно эти старые пер… старпёры – да? – как они от… Как трудно говорить, чёрт возьми, стало! Будучи человеком эмоциональным. Они видят всё это. И они раскусят всегда моментально в два щелчка человека, который старше их намного, но которой косит под ним и врёт, и того, кто старше, но говорит честно, это как, ну, просто элементарно. Они видят это. И недаром… недаром существует для того, чтобы понять своих. И если ты неправильно говоришь это слово и пристраиваешься к ним, они тебя увидят. Ну, как это… Ты знаешь, я несколько раз в одном ресторанчике, к которым я имею отношение, рассказывал просто про пубертат. И почему я рассказывал? Я обращался к людям и говорил, вот вам по 50, по 40, по 30, у вас же был переходный возраст пубертатный. Почему вы всё это забыли? Всё же было. Ты курил в подъезде? Курил. Портвейн пил в подъезде. Пил. Ты трахал… в подвале. Да? Ну, так всё же было. Что ж сейчас ты мучаешь своих детей? Обнюхиваешь их как… как партизан, пахнет ли костром?
К. Ларина
―
Ну, это вечная тема. Она… она никак не связана с историческим периодом опять же. Это каждое поколение это переживает.
А. Бильжо
―
Конечно!
К. Ларина
―
Да.
А. Бильжо
―
Конечно. И у приматов то же самое. Понимаешь? Но вот это вот забыть то, что было с тобой. Да? Как ты ходил и высказывал свои… свои недовольства строем. Да? Это всё было.
К. Ларина
―
Мы хотим уберечь наших детей. Вот могу сказать… сказать так, как меня когда-то пытались уберечь родители, когда убеждали меня, умоляли этого не говорить в школе, про это не разговаривать, это не обсуждать, эту книжку не упоминать. Они же не учили меня быть трусом и малодушным человеком. Правда же? Они меня старались уберечь, потому что они понимали, в каком мире мы живём. Сейчас я уверена, что многие родители именно такими же руководствуются соображениями – уберечь, даже если я знаю, что мой ребёнок прав. И я думаю также. Я всё равно… Вот как быть? Вот это, кстати, тоже ещё тема важнейшая, как… как быть?
А. Бильжо
―
… я могу сказать так. Ну, так как я из семьи… Я внук врагов народа с двух сторон. У меня расстреляли одного дедушку, расстреляли другого. Бабушка отсидела много лет в лагере, а потом на вольном поселении. И я жил с бабушкой со своей. Бабушка в газете «Правда» каждый день подчеркивала мне то, что я должен знать на политинформации. Она знала, что я не буду это читать. Она знала, что я прав в том, что говорю. Но, Андрюша, пожалуйста, будут спрашивать, вот я тебе красным карандашиком подчеркнула. Бабушка плохо видела. И вот я тебе подчеркнула вот здесь красным, вот это вот запомни. Остальное не надо, не читай. Сталин для неё был подонок. Брежнев – дурак, она плевалась. Когда он появлялся, она говорила: «Тьфу-тьфу на него». А Ленин оставался Лениным, потому что если бы для бабушки Ленин… убрать Ленина, то надо сказать, что жизнь ее была бы бессмысленной. И вот она меня каким-то образом оберегала, в то же время прекрасно понимая, что это бессмысленно. А родители мне давали полную свободу. Понимаешь? И давая полную свободу и направляя, но не запрещая, потому что запрет подростка на что-то всегда вызывает у него не что иное, как оппозицию. Запрешь дома, вылезет в окно. И запомнит это. Подскажи, направь, объясни. Только так. Никаких запретов. Никаких подмен. Очевидные вещи.
К. Ларина
―
Ну, мы даже сейчас это видим на примере вот тех драматических случаев с ребятами, которых забирали и будут ещё забирать с улиц наших городов, что страхом воспитывается совершенно бесстрашное поколение, с помощью страха.
А. Бильжо
―
Конечно.
К. Ларина
―
Это какой-то удивительный парадокс, потому что вот я вижу интервью с ними, которые выходят из этих вот спецприемников и рассказывают о том, что они пережили. Я в этом не вижу страха. Я в этом вижу недоумение и вообще, как это может быть, и возмущение. Но только не страх. Это совсем другой эффект производится. И мне кажется, они должны это понимать, эти люди, которые придумали вот такую сегодня страну. В чём… Мой последний вопрос буквально…
А. Бильжо
―
Давай.
К. Ларина
―
… на полсекундочки, на полминутки, чтобы всё-таки завершить, какую-то коду сделать в нашем разговоре. В чём всё-таки есть некий выход или надежда? Хотя собственно мы на этот вопрос ответили. В них. Да?
А. Бильжо
―
Ну, я думаю, что да. Я думаю, что да. Все эти… Все эти разговоры, что вы хотите вот этого, вы хотите этого. Идите в тёплую комнату и посидите там. Хотим мы или не хотим, всё развивается так, как развивается. И невозможно… Вы не сможете этого изменить. Вы человек в пижаме и в тапочках не измените этого. Идите пропылесосьте свой ковёр. Вы этого не измените. А нельзя остановить реку и повернуть ее вспять. Если вы… Если вы не очень хороший человек, не прикидывайтесь хорошим, потому что все поймут, что вы нехороший человек. Я был корректен сейчас…
К. Ларина
―
Прекрасно! Прекрасно! Спасибо большое. Это Андрей Бильжо, наш сегодняшний гость, с которым мы говорили. Какой-то у нас получился вечерний разговор. Не дневной. И в этом его главная ценность. Мера откровенности, во всяком случае мне показалось, была такая. Андрюш, спасибо большое.