Юрий Мамин - Дифирамб - 2020-05-03
03.05.2020
Ксения Ларина
―
Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». Сегодня программу как обычно ведет Ксения Ларина. А в гостях у нас замечательный режиссёр и мыслителей, не побоюсь этого слова, Юрий Мамин. Юра, приветствую Вас! Здравствуйте!
Юрий Мамин
―
Здравствуйте!
К. Ларина
―
Напомню нашим слушателям, что Юрия Мамина, конечно, вы должны все знать прежде всего как автора культовых фильмов «Окно в Париж», «Бакенбарды», «Фонтан», «Праздник Нептуна» и один из моих любимых фильмов «Не думай про белых обезьян» - это тоже всё Юрий Мамин. Напомню вам также, что Юрий Мамин вот уже год, я как раз посмотрела, получается, вот почти ровно год как уехал из России, как раньше в моё время говорили, на ПМЖ. Но сегодня такого понятия нет всё-таки, поскольку, слава богу, всегда можно вернуться, было бы желание, был бы повод. Мне кажется, это существенное отличие от эмиграции советской. Да? Юра, это важно, когда Вы понимаете, что Вы можете вернуться?
Ю. Мамин
―
Конечно, это важно. Но Вы знаете, у нас всё меняется в худшую сторону. Я не удивлюсь, если всё это будет… закроется на какое-то время. Ненадолго, конечно.
К. Ларина
―
Вы имеете в виду, границы могут закрыться?
Ю. Мамин
―
Ну, да, да. Конечно. Но она уже закрытая якобы из-за коронавируса. Но вероятно в этом-то и есть как раз смысл. Но думаю, что политические деятели решают свои проблемы этим самым.
К. Ларина
―
Вы знаете, я скажу Вам так: мне кажется, что они как раз пока во всяком случае, если говорить о недовольных, о несогласных, о людях, которые… ну, есть, что предъявить, что называется, нынешнему режиму, у них один раз… один всегда разговор, одна мантра: «Уезжайте. Не нравится, уезжайте». И…
Ю. Мамин
―
Да. Я согласен. Но они были бы очень рады, если бы все, кто… кого они не устраивают, уехали бы. Ох, как они бы тут жировали, потому что им люди не нужны. В принципе им нужны только вот недра земли, которые они черпают, зарабатывают деньги. Люди для них… Наоборот, я считаю, что всё, что они придумывают, и когда им сообщают, что пенсии не хватает, люди мрут, они мрут от коронавируса из-за того, что нет лекарств, мне кажется, что им это только на руку. Освободить страну для того, чтобы сдать её территории кому-то другому и получить деньги. Когда человек молится на деньги, всё остальное становится не главное. Поэтому я не удивлялся, когда… Удивлялся в начале. Потом перестал. Знаете, когда выгоняют мать из квартиры из-за того, чтобы пустить жильца. Она занимает жилплощадь. И мать несчастная живёт на лестнице, её подкармливают соседи. Или, предположим, когда во время чеченской войны офицеры продавали солдат как рабов, ну, тамошним каким-то хозяевам. Они у них работали, трудились. Они продавали оружие врагу, потому что те платили за них долларами. То есть когда деньги – главное, ничего не главное: ни патриотизм, ни родина, ни что.
К. Ларина
―
Скажите, пожалуйста, вот при Вашей жизни, что называется, были ли в России времена, когда Вы… Вам не стыдно было сказать, что я гражданин России?
Ю. Мамин
―
Это было время перестройки. Это было лучшее время нашей жизни. Это был момент, когда можно было Россию повернуть. Мы надеялись так. Может быть, это в силу романтизма, который охватил вообще общество всё, но ведь это общество было очень сильно сплочено, когда отстаивали, простите меня, Ельцина, когда не боялись идти под танк, когда вся Москва вышла. Я помню, как я приехал в Петербург, тогда в Ленинград для того, чтобы поддержать Собчака, потому что боялся, что там будут такие же волнения как в Москве. Я приехал со своей дачи. Нет, Россия была охвачена ощущением перемен, радостных перемен, потому что казалось, что эта страна будет похожа на нечто справедливое, о чём существует идеи и мысли, и представления во всём мире. Мир идёт ведь. Есть же представление о том, что такое хорошо, а что плохо. И у нас оно было. И перестройка открыла такие возможности. Сколько вышло людей, каких много талантливых появилось на экранах! Как они стали разоблачать всё, что было раньше, говорить правду. Люди иначе смотрели на жизнь. Я… Аудитория была другая. Вы знаете, я вспоминаю, как зрители оставались после картины и разговаривали, боясь, что не попадут… не боясь, что не попадут в метро. Не попадали. Пешком шли домой. После картины. Причём разговор шел не о том, чтобы высказать там мне какие-то комплименты, он переходил на темы жизненно важные, о том, какое будет будущее, что обходимо изменить. Вопросов было много. Это было… Я… Передо мной возникало гражданское общество впервые. И это заткнули, этот процесс, потому что пока мы разговаривали, вели активные передачи, я снимал свои фильмы в перестройку и вышел как бы на арену, стал публичной личностью общеизвестной, в это время были люди в тени, которые делали свои дела. Там были, правда, романтики, которые хотели переустроить Россию из своих прожектёрских планов. Это преступление, которое по существу они делали иногда невольно. Но огромное количество было таких, которые… у которых опять-таки были полтинники в глазах, желание власти и денег. Это всегда сильно. Понимаете, Наполеон, который вдруг решил взять власть в свои руки и стать императором, и таким образом обманул ожидания прогрессивных европейцев, Бетховен вычеркнул его из посвящения, когда он ему симфонию посвятил свою. Все его начинали проклинать, но он был единственный, кто конкретно поступил, взял эту власть, осуществил ее и вообще чуть не захватил весь мир. Это… это очень конкретно… Большевики также поступили. У них были очень конкретные цели в отличие от всех рассуждающих демократов, которые после Февральской революции думали об устройстве России, переустройстве ее. Большевики прекрасно знали власть – телефон, мосты, банки сюда в карман. Так. А чтобы… Для того, чтобы не рыпались, «грабь награбленное» объявили они и не жалели, что звероватые, как говорил Горький, крестьяне спаливали дома помещиков, уничтожая всё: картины, ценности. Там же был практически по России распространен 2-й Эрмитаж и Третьяковская галерея. Всё это было безжалостно уничтожено, потому что это был вражеское классово чуждое, что внушали большевики. И так приятно совершать преступления, когда ты понимаешь, что ты делаешь… что ты выполняешь какую-то миссию свою, тебя поддерживают лозунги, и ты делаешь… строишь новый мир. На этом и основан… основана была вся… всё строительство этой самой советской России.
К. Ларина
―
Обратите внимание… Обратите внимание, что нынешняя власть, ну, в лице, скажем, ее главного представителя, символа и правителя нашего единого и неделимого Владимира Путина, она как бы да, с таким должным историческим презрением относится к власти большевиков и старательно себя от них как бы отсоединяет, – да? – дистанцирует, что это не мы, это другие, мы против этого, мы против большевиков, прошли те времена. Но тем не менее по сути продолжает делать то же самое. Как это совмещается?
Ю. Мамин
―
Ну, Вы знаете, Ксения, дело в том, что их не устраивает единственное у большевиков. Они всё повторяют кроме одного. Вот эта уравниловка, которая была характерна для советской… советского режима и строя, когда люди жили в коммуналках, получали примерно одинаковую зарплату. Я знаю, что, скажем, мой профессор, который мог приобрести автомашину, но через несколько месяцев. Ему надо было полгода заработать. Это был очень богатый человек, потому что он получал, когда… когда вот стипендия равнялась 30… 28 рублей, он получал где-нибудь около 400 рублей, 350. Это была большая зарплата профессора. Это сейчас профессора получают копейки. 19 тысяч – зарплата любого процесса в институте петербуржском. Знаете, 19 тысяч. Всё остальное идут прибавки. Прибавки тебе там за что-то, за что-то они догоняю там до 40, если удаётся. А как только возникают такие времена как сегодня, все спускаются на зарплату 19 тысяч. Вот эта профессура. Поэтому естественно смотрят на учёных мужей с таким презрением те, кто умеют вообще воровать и делать из нечего эти самые деньги, за счёт того… Ну, в общем, за счет своих приемов. Так вот их не устраивает только уравниловка, потому что Сталин определял… определяющую вообще политику страны. Он был человек скромный в быту. Когда он выдавал деньги своей дочери, он сказал: вот тебе полторы тысячи, тебе хватит на год, а, может быть, даже больше. Он мыслил в категориях старых денег. Царских. Еще дореволюционных. Самого это не интересовало. Его интересовало всемирное господство. У него была навязчивая идея: система социализма, какой он представлял. То есть этот вот режим оруэлловский, который он хотел осуществить в масштабах мира. Поэтому он и затеял эту Вторую Мировую войну. Я абсолютно разделяю Суворова. Он настолько для меня убедителен. Я сам стал смотреть исторические факты…
К. Ларина
―
Виктора Суворова Вы имеете в виду, да?
Ю. Мамин
―
Виктора Суворова. Да. «Ледокол», «Остров» и так далее. Да, это абсолютная правда. Абсолютная. И логика в этом есть абсолютно железная. Там всё понятно вопреки этим исканиям советских историков, которые врут, врали и будут врать бесконечно для того, чтобы собственно сидеть на своих насиженных местах, получать зарплаты. Больше ничего их не волнует, не интересует. Ну, и, кстати говоря, еще такие окаменевшее мозги. Это вообще опасная штука. Закостеневшие мозги – это то, что охватывает в принципе человечество, но особенно в России. Вот эта вот неспособность мыслить самостоятельно. Вероятно все-таки вот пропаганда, которая идёт ежедневно с телеэкрана и… Ну, люди-то, в общем, не читают. Конечно, они…
К. Ларина
―
Ну, подождите. Давайте тогда так, вот возвращаясь к Вашему монологу о 90-х годах и о перестроечных годах, ведь Вы сами…
Ю. Мамин
―
… тоже все освобождаются…
К. Ларина
―
… когда…
Ю. Мамин
―
… так же, как от советского режима. Якобы они не имеют отношения к Путину и ко всему…
К. Ларина
―
Да, да, да. Но тем не менее я хочу вспомнить то, что Вы сказали про гражданское общество, которое тогда безусловно было. Тогда мой вопрос к Вам: из чего оно складывается? И из каких компонентов? Как оно складывается? Само по себе оно самоорганизуется? Или всё-таки здесь власть и, скажем, руководство страны в то время это был… Перестроечное руководство. Это был Горбачёв, который декларировал не только перестройку, но и важнейшее такое понятие как гласность, как открытость, как публичность, как просвещение. И это свою роль безусловно сыграло в становлении гражданского общества. Что же случилось сейчас, когда наоборот всё открыто? Информацию хоть с пола бери. Она везде есть. Она везде доступна. А общества нет гражданского.
Ю.Мамин: Когда человек молится на деньги, всё остальное становится не главное
Ю. Мамин
―
Ксения, всё дело в том, кто является авторитетом для общества, какие люди становятся авторитетными, к которым прислушиваются. Ну, как в свое время это были пасторы церковные. Перестройка вывела очень много таких людей. Они стали светочами. Они стали ведущими. На них равнялись. Их… К ним прислушивались. Перестраивали свое сознание, потому что в принципе, ведь Вы понимаете, общество состоит из огромного количества людей, которые самостоятельно не рождают мысли. Они идут за мыслями лидера. Поэтому может возглавить это общество человек просто активный с очень простыми и понятными лозунгами. Это были, скажем, какие-нибудь… И Стенька Разин, и Пугачёв, и кто угодно. За ним идут очень легко. Человек, более сложно организованный, ему требуется уже просвещенное общество. В принципе самое главное – просвещение. Ведь две точки зрения, они ведь так и остались. Одна из них Чернышевского о том, что мир надо перевернуть, и только революция может исправить положение. Не справедливая… Не справедливый строй и режим. А Герцен возражал, говорил, сначала в мозгах надо навести порядок, потому что раб не может ничего создать кроме нового рабства. И вот заметьте, как бы ненавидели сейчас толстосумов, богатых людей, которые грабят бесконечно и продолжают грабить Россию и, собственно говоря, наши налоги и всё прочее. Но вся беда в том, что большинство, оказавшись на их месте, присоединится к этому клану. Тут нет, понимаете, ощущения вот братства общественного. Гражданское общество – когда все немножечко чувствуют, что они единое целое. А здесь нет. Здесь есть психология человека, который хочет построить забор и отгородиться от всего мира, пользоваться благами, пока жизнь и есть. Собственно говоря, странно, что они верующие при этом. Если… если они верят только в то, что можно построить рай на земле, тогда причём здесь бог. А то они еще всё время исправно ходят в церковь, ставят свечи. Причем забавно, что чем толще свече, тем страшнее преступник, который пришел. Ну, ладно.
К. Ларина
―
Вы вот последние передачи «Дом культуры», которые висят… я всячески рекомендую нашим слушателям, делаем это постоянно. Да, это Youtube-канал Юрия Мамина. Регулярно там выходит выпуски его авторской программы. И вот сейчас буквально перед записью я посмотрела последний выпуск. Вы там вспоминаете Генрика Ибсена и в частности его замечательную пьесу «Враг народа», в которой герой произносит знаменательные слова о том, что такое большинство. Да? Абсолютно точно и… Ну, кстати, это не первый, я бы сказала, Ибсен. И до него были философы, которые это говорили по поводу вреда влияния большинства на меньшинство, и что большинство не всегда право, а даже всегда в основном и не право. Да? Это самые опасные мысли оно озвучивает. Но тем не менее ведь кто-то формирует это большинство. Это опять же сверху назначается? Или это что-то типа, ну, такой у нас менталитет, такой у нас народ?
Ю. Мамин
―
Ну, конечно, огромную роль играет возможность воздействия, каналы воздействия на большинство. В данном случае у наших властей имеется мощнейший канал – это всероссийское телевидение, это центральные московские каналы, которые вещают на всю страну даже там, где другого и нет. И люди получают эту информацию. Меня даже другое удивляет. Ну, вот скажем, я понимаю, что живущие в провинции могут видеть телевидение и не имеют другой информации, они не представляют себе… вообще похожи на героев Островского, которые думают, что где-то там за границей люди о 3-х головах живут. Но когда я слышу, иногда заглядывая на выступление людей из Госдумы, депутатов, отдельных представителей правительства, они говорят те вещи, которые они услышали по телевидению, по центральному каналу. Они считают, что у россиян на книжках вообще-то по 200… по 200 тысяч рублей. Средняя цифра. Понимаете, у всех россиян. Поэтому они сейчас требует денег, но на самом деле они просто не хотят тратить свои. У них есть загашник. Они на тяжелый день его копят. В этом убежден, я думаю, и Путин. Они говорят, зачем им давать деньги? Они… Во-первых, глупость, которую сказанула Собчак: они их проедят. А она для чего делает? Для того, чтобы тоже прожрать их все. Хочет занять, получить деньги на свою крабовую аферу. Ну, ладно. Не в этом дело. Но дело в том, что они то же самое говорят. Вот выступает этот Володин и говорит, вы знаете ведь, Америка ведь обманывает народ. Она оставила без помощи миллионы американцев. Они дают им по миллиону, но ведь лечение от вируса стоит 70 тысяч… По тысяче дают. 70 тысяч. Вы понимаете, они их ограбили. У нас положение гораздо лучше. У нас нет ни одного россиянина, который был бы оставлен без внимания. У нас медицина гораздо выше. То есть, Вы знаете, если человек вот серьёзно рассуждает, я вижу, что человек так думает. Сидят рядом депутаты, они кивают головой. Они никуда не выходят из своих сейчас квартир. Они смотрят только телевизор. И никогда они не заглядывают на YouTube. Они никогда не смотрят протестные… протестные блоги. Они думают вот так. Думает так правительство. Вот это самое паразитарное. Вместе с ними население, огромное количество населения, которые сюда звонят или… или, предположим, пишут письма и спрашивают: слушайте, вы ещё живы? Вы же там через трупы перешагиваете? У вас же там что-то страшное! Людей негде хоронить! Ну, в общем, короче говоря, пропаганда, которую мы с Вами помним по нашим временам, я в большей степени, я вероятно старше Вас, но я прошел это всё в Советском Союзе, привык к этому, и эту ненависть я сохранил вообще на всю.. на всю оставшуюся жизнь. Мне казалось, что она не повторится. Но поразительно! Эта перестройка, которая обманула и меня… Я так рассчитывал… Я отказывался… Я отказался от государственной премии, которую мне вручали за «Фонтан», что даже Герман не мог поверить. Когда он стал получать государственную премию вместе с Бортко. Я говорю: «О, как странно, прочел я на доске, я думал, что ты откажешься». – «Это потому, что ты не получил». Я говорю: «Да я отказался». – «Ну, ладно врать-то!» В это время идет Голутва, директор студии. Я говорю: «Александр Алексеевич, подтвердите, я отказался со студии?» - «Да». От премии. Да, отказался. Так что они были посрамлены. Но я абсолютно… Мне она была не нужна. Я верил, что России переделается. Какие премии?! Какие звания?! Что это за старая система идиотская?! Табели о рангах, которые пришли… Всё самое скверное от царского режима, всё было унаследовано советской властью, этими большевиками. Вот. Но на самом деле действительно я верил в это… в то, что мы будем это всё переделывать.
Ю.Мамин: Был момент, когда можно было Россию повернуть. Мы надеялись так
К. Ларина
―
Ну, вот смотрите, я вспоминаю Ваши картины, которые, конечно же, как никакие другие так точно не отражают именно то время 90-х годов со всеми его внутренними разрывами, противоречиями, хорошим и ужасным. И то, что в людях появлялось как ужасное, кошмарное, так и самое прекрасное. Но по сути я вспоминаю там тоже и «Окно в Париж», и «Бакенбарды», по сути Вы предсказали победу вот той самой… Гопника, скажу я так по-простому. Чего уж тут вилять? Именно этот тип людей, этот тип, слой общества, он одержал победу сегодня на всех фронтах. И сегодня по сути и власть, она взяла на себя вот эти черты… худшие черты вот это вот тёмного человека под названием гопник, который вот может ограбить, ударить по голове, послать по матери, ну, всё, что угодно. Почему…
Ю. Мамин
―
… власть пришла из подворотни. Вы знаете…
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
… из подворотни не в буквальном смысле слова, не то, что Путин там жил где-то на задворках, в подвале. Но дело в том, что он входил в эти группировки, которые сдружились в спортивных залах, где они вообще удары и пинки. Это было вообще для них абсолютное кредо жизни – будь сильным, действуй как хищник по Дарвину. И поэтому тренируй свои мышцы, силы для того, чтобы пройти ограбить, пройти оттолкнуть и так далее. И так они поступают и в физическом, и, что называется, в служебном смысле. Дело в том, что пропал… Я даже не знаю, вот что… что такое понятие дружбы. Есть вероятно понятие, когда говорят, Путин своих не сдает, он не любит их увольнять, он с ними очень долго держится. Ну, иногда увольняет. И совершенно сам… Но дело в том, что ему нужна вот эта вот… это нужно окружение, потому что как только туда войдет человек типа перестройки, всё начнёт лопаться. Там он не удержится абсолютно. Нужны вот такие послушные люди, которым позволительно воровать, нещадно грабить страну, но которые являются надежной поддержкой, поскольку без него они тоже пропадают. Вот в этом всё строится. A они сами, в общем, по существу гопники. Если достаточно посмотреть… Скажу Вам так, однажды меня перебили на канале… на питерском канале «Эхо Москвы». Вел молодой человек. И когда я стал говорить: «Обратите внимание на рожи этих наших руководителей, представителей…» - «Давайте не будем говорить о лицах». Я не могу не говорить о лицах! Я режиссёр. Я привык выбирать людей на роли. Я знаю, кто, кого может сыграть. Эти типажи на роль бандитов, придурков. Ну, я должен сказать, что лица либо абсолютно идиотские… Когда они начинают говорить, ну, Путин – красавчик среди них. Когда Сечин начинает раскрывать рот, то, что оттуда несется что-то такое не членораздельное, невнятное. И я удивляюсь, я прочитал вдруг, что человек имеет высшее образование как лингвист. Это совершенно невероятно. Он похож на какого-то бандюка абсолютно из самого замшелого какого-то… какой-то провинции. Но там вообще вы все паноптикум. Этих лиц собрать, ну, «Ревизор» вероятно, «Мертвые души». Но это собрание таких. Это паноптикум абсолютный. И по лицам всегда определяешь. Глаза живут. Глаза – это… это выражение мысли человека, который мыслит, который способен что-то понять, оценить, принять свое собственное решение. Там этого нет ни в ком абсолютно. И вот эти люди находятся у власти, потому что у них очень конкретные цели. Они имеют власть для того, чтобы осуществлять свое обогащение. А это беспредельный процесс. Там никогда мало не бывает. Жадность, которая живёт, гораздо более сильное чувство, чем все остальные. Вот она захватила полностью. И к ней… Она заразная как коронавирус. К ней присоединяются все. Все, кто немножечко допущен к кормушке, они становятся такой плотной стеной, чтобы не допустить никого другого. И они создали этот мир, который повторялся неоднократно и в Южной Америке, вот такой особый, за забором мир этих самых аристократов, современной элиты. Они его повторили в большей степени в России, потому что такого количества миллиардеров как здесь нет при такой нищете, которой тоже нигде нет.
К. Ларина
―
Слушайте, ну, когда Путин появился, Вы его должны лучше помнить как ленинградец – да? – поскольку всё-таки он был… служил в мэрии при Собчаке и был фигурой достаточно, ну, такой значимой для руководства города. Вы вообще что тогда про него думали? И голосовали ли Вы за него, когда его нам предложил Борис Николаевич Ельцин?
Ю. Мамин
―
Я… Я думал о том, что необходимо сменить Ельцина. Это… Это было понятно, потому что Ельцин просто был до такой степени разложения, что многие преступления начались еще при нем в России. И надо сказать, что я узнал, что Ельцин совершенно содействовал войне в Чечне. Мало того что он вероятно не возражал против поджога домов. Ну, ладно, это вещь, которую… которая будет доказываться нашими уже следующими поколениями. Ну, я такие прошел…
К. Ларина
―
Ну, я в ско… в скобочках замечу, простите…
Ю. Мамин
―
Да.
К. Ларина
―
… по поводу войны в Чечне, просто помню, как Борис Николаевич в одном из интервью своих, не помню уж в каком, но точно помню, что он как раз назвал это одной из своих самых страшных ошибок как раз войну в Чечне вот 94-го года. Это уж он признавал.
Ю. Мамин
―
Да? Ну, давайте простим Владимиру Ильичу Ленину, если он признал бы, что, Вы знаете, Октябрьская революция – это была одна из самых моих больших ошибок. И что нам…
К. Ларина
―
А вот знаете, что… было бы всё по-другому.
Ю. Мамин
―
… получается…
К. Ларина
―
А, может, всё было бы по-другому, если бы он признал перед смертью, что это была ошибка.
Ю.Мамин: У наших властей имеется мощнейший канал – ТВ, это центральные московские каналы, которые вещают на всю страну
Ю. Мамин
―
Нет. Он уже абсолютно был… не владел. Он поэтому перед смертью он был никто. Его сослали, выслали там, посадили в Горках, охранили его целым рядом, кордоном. Он даже газеты не получил. Ему специальные газеты печатали, если Вы знаете, Сталин… по приказу Сталина, чтобы он получал совершенно другую информацию.
К. Ларина
―
… Путину точно также печатают другие газеты, похоже.
Ю. Мамин
―
Да, это правда. Это абсолютная правда. Дело в том, что у них совершенно другая сверхзадача. Им не надо расстраивать шефа, потому что, во-первых, срабатывает всегда это правило, кто принес плохую весть, тот и наказан. А, во-вторых, они сохраняют свою… то, что им необходимо. У них другая сверхзадача. У них есть накопления. Они заботят… Некоторые из них заботятся о своих детях. Есть которые ни о ком не заботятся. Но заботятся. Они хотят передать. Правда, я должен сказать, что их наследство будет не такое радужное. Полагаю, что долго их дети НРЗП расхлебывать… расхлебывать то, чего отцы наделали, потому что ненависть, которая возникла и возросла в народе, она никуда не уйдёт, она тоже с поколениями перейдет. Это будет очень долгая… Долгий поиск и сведения счётов. То есть это через много лет после нашей с Вами жизни и, может быть, даже хватит на наших правнуков. Но дело даже не в этом…
К. Ларина
―
… давайте я Вас тут остановлю. Да. Простите ради бога, потому что мы должны сделать перерыв на выпуск новостей. Я лишь напомню нашим слушателям, что мы говорим с режиссером Юрием Маминым и продолжим через несколько минут.**********
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». У микрофона Ксения Ларина. Сегодня мы беседуем с режиссером Юрием Маминым, говорим больше про Путина и про Сечина, чем про культуру, но про культуру у меня тоже есть про запас несколько вопросов, я обязательно задам. А вот я хотела такой вопрос задать: Юр, а в чём секрет популярности Путина среди русской эмиграции на западе?
Ю. Мамин
―
Я полагаю в связи с ностальгией по… по временам, по родине или потому, что их не устраивает жизнь. А жизнь никого нигде никогда не устраивает. Всегда есть мечта о… о лучшей жизни. И вот когда человек на расстоянии выбирает себе героя, он подкрепляет это. Дело в том, что они на себе не ощущают воздействия Владимира Владимировича. Мы-о видим это, и оно становится таким бурным, что просто хоть, я не знаю, каждый день хоть «Атас!» кричи, и не знаю, куда спасайся. А там хорошо очень жить, рассуждая о том, что было бы неплохо, что вот есть один человек, который критикует между прочим… Знаете, помните этот анекдот? «У вас нет демократии, - говорит американский президент нашему Брежневу, по-моему, - потому что у нас можно критиковать президента, а у вас нельзя». Он говорит: «У нас уже можно критиковать президента вашего». Так что примерно то же самое вот и происходит с Путиным. На расстоянии он кажется им, во-первых, более привлекательным – раз. Он воплощает мечту о какой-то справедливости, о том, что они недовольны своим статусом, которые они здесь имеют. Статус небольшой. Они бы могли бы значительно себя лучше чувствовать в России. Вот это мечта о том несбыточном связана с этим именем. Это было бы всегда так, будь кто-нибудь другой. Но у него есть несколько качеств, которые позволяют им вообще подкреплять своё мнение о нём. Он иногда, не знаю, в силу чего, иногда довольно ловко отвечает на вопросы, иногда совершенно ничего не может сказать, что меня поражает. Думаю, что ж там в уже не то дали не тот… не тот микрофон или не то… не тот наушник, или нет референта, или он в ударе. Бывает так, что он в ударе отвечает на вопросы. И если он чуть-чуть хотя бы с намёком остроумно ответил, то это вызывает такие восторги, что он просто сделал какие-то открытия. Вы меня спросили раньше по поводу того, как относились в Питере. В Питере о нём никто ничего особенного не знал. Этот человек подписывал и делал договора. Он делал очень много договоров. Потом я узнал много людей, которых он обдурил или очень… очень такие ловкие составил договора, которые по существу их грабили. И он набил руку так на договорах, на всех этих возможностях получать какие-то участки земельные, входить в какие-то, я не знаю, компании. Он очень ловок в этом, тем более что у него там юридическое образование. Ну, вот такой был человек. Потом ведь было большое разоблачение с той помощью, которая пришла из Германии. Её не оказалось. Германия оказал огромную помощь голодающим ленинградцам, но эта часть… львиная часть из неё просто стала продаваться в специальных магазинах. Они рассчитывали на гуманитарную, бесплатную помощь, и оказалось, что эти деньги осели в карманах неких злоумышленников. Когда попросили отчитаться ведь Путина на съезде… на депутатском корпусе, он достал какие-то бумажки и стал что-то такое из них говорить, тогда сказали: «Подготовьте серьёзный документ». Насколько я знаю, было желание от… привлечь его к судебной ответственности, но лично звонил Собчак Ельцину. Это было… Да. Кажется так. А! Нет. Гайдару. И попросил это дело, вообще говоря, свести на нет, поскольку был очень нужен этот человек. Так что преувеличенная ситуация по поводу того, что… или там мнение, молва, что он здесь большую роль очень играл. Не было этого. Это человек, который тут таким же образом пытался найти самый лучший способ для того, чтобы… для обогащения. Это идея фикс. Он получил ее наконец в Москве. Что касается вот этой смены, когда хотелось сменить Бориса Ельцина, ну, невозможно было. Стыдно было смотреть на человека, который писает на шасси самолёта, который абсолютно ни в чём не участвует. Люди выносят из Кремля деньги, доллары коробками. Ну, когда-нибудь это прекратится?! Это было похоже вероятно на то состояние перед революцией 17-го года, когда вся страна следила за тем, как Распутин руководит этой четой: Николаем II и его сумасшедшей женой. Ну, в общем, все ждали революции тогда. Вот…
К. Ларина
―
Ну, это же не был… Это же не был выбор общества – Владимир Путин, и не Вы его выбирали. Правда?
Ю. Мамин
―
Да, верно. Верно.
К. Ларина
―
В то время-то неужели не… никого не было, на кого можно было сделать ставку?
Ю.Мамин: На расстоянии Путин кажется им более привлекательным. Он воплощает мечту о какой-то справедливости
Ю. Мамин
―
Нет, ну, надо сказать, что он проявил себя там как единственный человек, который умеет заниматься делом. Мне рассказывала лично Нарусова. Она сказала мне тогда, что появился помощник… Там был полный бардак. Люди не знали, какое у них расписание в Кремле, что, кого они встречают, чем они занимаются вообще в течение дня. И говорят, есть какой-то толковый парень у Собчака, остался от Собчака в Петербурге. Давайте попробуем. Его привлекли. Надо сказать, что у него есть качество деловое. Этот… Он очень планирует свои дела, рассчитывает их. Он умеет в каком-то авральном режиме организовать, предположим, Олимпийские игры, все туда привлечь. То есть у него есть организаторские способности, чем далеко не… очень мало, кто обладает в принципе в верхушке. И он организовал так дело, что буквально через несколько дней у каждого на столе из этих самых правителей страны было расписание, как удобно, на ближайшее время, кого встречают. Это стало удобно. Постепенно он вошёл… Собственно повторил карьеру Сталина. Сталин точно так же начал себя вести в совете народных комиссаров, когда он поставил подслушивающий… У себя поставил телефонную эту самую станцию у себя в кабинете. Если она мешала всем остальным министрам, они портила кабинеты, где они встречали дам и так далее. А Сталин стал слушать. Вообще он стал тоже необходимым всем. Такой винтик, который вдруг разросся. То же самое произошло с Путиным. Это очень точное, что… Вот отношение, кстати говоря, к Сталину и к старому времени. Им не нравится уравниловка прежняя. Всё остальное нравится. Всё… Нормативность. Значит, полный расчёт государственный, приказы по поводу того, как поступать, каким образом действовать с совладельцами, участниками и так далее. Всё они выполняют. Очень много возвратилось на глазах у нас из сталинского времени. Очень многое. Только смесь с тем, что это ещё и олигархат. Так вот я продолжаю по поводу Путина, он мало того, что он наладил жизнь этого, собственно говоря, Кремля, он ещё вдобавок не по… несколько раз защищал Собчака, которого хотели арестовать. Собчак уезжал…
К. Ларина
―
Он его спас по сути.
Ю. Мамин
―
Он по существу…
К. Ларина
―
Да?
Ю. Мамин
―
… да. И Ельцин увидел, что это единственный человек, который не предает своего начальника.
К. Ларина
―
Вот видите, он не сдает своих, как собственно НРЗП его кредо.
Ю. Мамин
―
Он обратился к нему и говорит, что… В принципе он тоже опасался как и Путин сегодня, опасался мести, и как бы дальнейшего сведения счетов с ним. Вот он на него сделал ставку. Тот пообещал ему, что не тронет семью, и не выполнил это обязательство. Вот я думаю, только в этом секрет. Что касается перемен, ну, кто у нему так серьёзно относился тогда? Пришёл новый человек, который, конечно, не будет так злоупотреблять властью, как спившийся Путин. Наверное… И потом он не так силён. Вокруг есть много людей головастых, которые могут прийти и вместе коллективно соорудить что-то такое нормальное. Нет, никто не ожидал, что он станет в данном случае абсолютным лидером и возьмет власть… Царем, что называется.
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
Как его сейчас…
К. Ларина
―
Да. Абсолютно.
Ю. Мамин
―
… И мало того, и ведь хотят и в гимн внести его имя, и вообще возвратить даже монархию, от чего он отказывался. Но я думаю, что если б его уговорили ещё раз, он согласился бы. Ну, бог с ним. Я Вам должен сказать, что действительно его эпоха сейчас скоро уйдёт. Это уже очевидно абсолютно, потому что никто большего не делает для свержения власти, если… для перемены ее, чем сама власть. Она так это делает прекрасно, что ни один Навальный, никто, ни один из блогеров не в состоянии с ними посоревноваться. Она и Госдума – это всё, это люди, которые…
К. Ларина
―
То есть Вы думаете, люди не будут защищать его? Вот электорат его или вот та самая…
Ю. Мамин
―
Нет.
К. Ларина
―
… граждане России, путинский электорат, которым он так гордиться, этой поддержкой. Не будет?
Ю. Мамин
―
… глубокое заблуждение. Никто не будет его защищать. Всё повалится мгновенно. Его… Нет. Его когда-нибудь вспомнят и могут поднять даже на знамя, что это был человек, который… при котором живет… Ну, как про Сталина говорили? При котором так хорошо жилось, каждый машину купил. Но это будет потом, в далеком будущем. В начале будет совершенно очень неприятная. Я вот не знаю, на какой… до какой степени жестоким будет этот самый переворот. До какой степени. Дай бог, чтоб это не было так кроваво как в Гражданскую войну. Но возможно всё. Очень много оружия. И знаете, когда не станет кормить чем-нибудь эту «Росгвардию», которая уже недовольная, ну, нет… но не будут ее кормить. Денег не хватит. А если Путин уйдет по какой-то причине, то никого… ни у кого голова даже не будет болеть, что это огромное количество людей с оружием в руках, которые начнут просто междоусобицу. Вообще я Вам должен сказать, Ксения, тяжелый разговор. Не хочется портить себе настроение, тем более что мы не можем в точности предугадать, как это будет.
К. Ларина
―
Конечно.
Ю. Мамин
―
Может, будет всё это полегче. Поэтому мне кажется, что самое время пришло, извините, Вы хозяйка канала, ну, перейти… перейти к разговору о культуре. И я хочу предварить это тем, что понимаете, вот почему народ такой оглупленный, почему он так легко воспринимает телевизионные каналы. Потому, что у него не хватает культуры образования. Нет его. Я в теч…
Ю.Мамин: Я режиссёр. Я знаю, кто, кого может сыграть. Эти типажи на роль бандитов, придурков
К. Ларина
―
А куда это же всё делось? Это же всё было. Боже мой!
Ю. Мамин
―
Оно стало формальным. Оно стало абсолютно формальным. Я же в течение 10 лет преподавал в двух вузах, и я знаю это очень хорошо, как это происходит, настолько некомпетентными выходят студента, как это всё… всё это высосано из пальца. Это мыльные пузыри.
К. Ларина
―
Но Вы говорите так, как будто народ сменили. Такого же не произошло. Ведь педагоги по сути те же, которые учили и меня. Ну, может быть, совсем уж пожилого возраста люди исчезли. Да? Но всё равно это же через одно рукопожатие практически. Что изменилось? Что? Скажите.
Ю. Мамин
―
… я Вам должен сказать, что ученики педагогов – это всё равно не те педагоги. На моих глазах ведь как? Дело в том, что когда я учился, это еще были педагоги, которые ухватили культуру дореволюционного времени. Это была настоящая, подлинная классическая культура. Они несли ее, и что-то сохранялось. Но постепенно, понимаете, это надо поддерживать. Когда-то ведь самое гениальное решение принял Александр I по совету Сперанского, когда он организовал, открыл Царскосельский лицей, где должны были быть культурные люди, которые были бы… занимались бы политики России. И действительно там Горчаков один… Я уже не говорю о Пушкине. Значит, два человека, которые вполне оправдывают существование вот этого замечательного предприятия. А сегодня всё наоборот. Всё повалилось. То есть, видите, вся беда России заключается еще в том, что она подражательная страна. Она надевает разные личины, но остается по сути той же самой. Ну, вот есть… Ведь институты все стали называться университетами и академиями. Что изменилось? Они стали хуже значительно. Образование стало хуже. А они возросли по статусу. Профессуре стали платить деньги… копейки какие-то. Люди вынуждены подрабатывать. Какая там учёба? Ученики не заинтересованы в учебе. Они заинтересованы почему-то в дипломе, который тоже ничего не дает, в общем-то. Но, правда, есть такие перегибы, когда мне рассказывали, что один какой-то владелец… из Кавказа владелец магазина, он говорит: «Я беру грузчиками только с высшим образованием, потому что человек, он даже не понимает, что я ему говорю. А это понимает». Вот если это доходит до такой степени, когда девочки хотят стать проститутками, а человек на грузчики берёт людей с высшим образованием…
К. Ларина
―
И…
Ю. Мамин
―
… какой-то переворот странный.
К. Ларина
―
… я с Вами не соглашусь. Проститутками уже не хотят стать. Нет…
Ю. Мамин
―
Сейчас уже нет…
К. Ларина
―
Сейчас хотят удачно выйти замуж за миллионера. Не обязательно быть для этого проституткой.
Ю. Мамин
―
И опять-таки нет…
К. Ларина
―
Это другое. И бандитами не хотят быть. Хотят быть бизнесменами. Да? Или хотят вообще свалить отсюда куда-нибудь подальше, из России я имею в виду, и зарабатывать где-нибудь деньги. Это другое. Вопрос в другом…
Ю. Мамин
―
… это…
К. Ларина
―
… вот я…
Ю. Мамин
―
… это вопрос одного и того же. Это одного и того же. То время диктовало…
К. Ларина
―
Послушайте.
Ю. Мамин
―
Да.
К. Ларина
―
Послушайте, сегодня… Вот то, что я могу сказать, не знаю, согласитесь Вы со мной или нет, что абсолютно девальвировано понятие знания, интеллекта, что сегодня это не тот товар, который продается и покупается. Вот превращается это всё… Абсолютно такая… такое замещение. Да? Вот коммерч… Почему такое количество коммерческих вузов с фейковыми дипломами? Потому, что по сути сами… сами знания ничего из себя не представляют, а как бы свидетельство об этих знаниях, оно по сути является твоей такой вот охранной грамотой. Почему сегодня так популярно это движение, опасное движение «Диссернет», которое разоблачает фальсификаторов от науки в том числе. Здесь почему это произошло, я так вот тоже не могу понять. И когда это произошло.
Ю. Мамин
―
Это происходило на наших глазах постепенно, потому что вот было время перестройки, о котором мы с Вами говорили. Это был поворотный пункт, который мог изменить и направить всё это в совершенно другое русло, по другой дороге. Но оно пошло по проторённой дорожке, по которой Россия почему-то крутятся, совершая даже не новый вираж, а просто круг. Это даже не виражи. Вот так как-то всё устроено в России. Может быть, это связано, понимаете, когда думаешь об истории и о том, что всё повторяется, это может быть связано с необыкновенными размерами, которые управляются из одного места. Но невозможно охватить такую территорию. Она неуправляема из одного места. Вот Европа, она же ведь меньше всей территории Советского Союза в два раза вся. Большое количество стран. В которой проблемы возникают таким образом, если есть возмущение общества, они сплачиваются и доливаются изменения. В России происходило всё иногда иначе. Когда была… недовольство было властью, люди расходились. Они уходили в Сибирь, в другие места, где их не трогали до поры до времени. Эта большая территория позволяла им не накапливать в себе протесты общественные, а как-то их, вообще говоря, нивелировать и употреблять свою силу, энергию на другие вообще нужды.
К. Ларина
―
Как и при советской власти так было.
Ю. Мамин
―
Да, да. Конечно. И поэтому, вообще говоря, если бы она существовала по принципу Штатов, да, это возможно. Даже должны быть тогда другие люди немножко. Но даже предположим, что есть самоуправление на местах. У нас же ведь области и губернаторы. Но губернаторы обязаны давать деньги в Москву, самые всё, что у них есть. Им хватает только, чтоб наворовать и сделать себе особняки, напокупать там чего-то там… каких зарубежных островов. Но для того, чтобы поднять свой край, они не имеют возможности абсолютно никакой, потому что всё уходит в этот самый… в выхлопную трубу, понимаете. Мне кажется, что в этом большая беда, потому что даже если представить себе, что сменится Путин, и придёт совершенно другая команда, а что она будет делать с устройством такой огромной страны? Если она даст волю всем регионам, тогда Москва останется без средств. Она не сможет сама себя прокормить. Тут абсолютно замкнутый круг. Это надо было решать… Вообще, кстати говоря, я вспомнил, одно время ВВП – Путин хотел перенести столицу в Санкт-Петербург как это делали до него многие. Вы помните об… эту ситуацию?
К. Ларина
―
Да, да, да.
Ю. Мамин
―
Да. Потому, что, вероятно, это способ поменять элиту. Но я говорю, как хорошо, что этого не произошло, потому что я представляю, во что бы превратился Санкт-Петербург. Невский стал бы вообще небоскребами. Это было бы что-то страшное, чтобы… во что превратилась бы эта столица. Так было бы с любым городом. Но если поставить бы себе задачу… Вот оно упущено, время. Если бы Путин смог это осуществить за 20 лет перенести столицу в какой-то другой город. Вероятно в Сибирь. Организовать централизацию там. Дать возможность развиваться Сибири, а не сжигать НРЗП. Вот например. Да. Вы знаете, это была бы совершенно другая страна. Время упущено. И сейчас начинать это в такой ситуации с какой-то они оставляют страну, разграбленную, отравленную. То есть это будет, конечно, абсолютный ужас. Это… Это будет видно, когда возникает правда на телевидении, и когда начнут лопатой раскапывать все эти факты. Вот это трудно будет сказать и трудно будет пережить даже нам с Вами, не говоря о людях, неподготовленных, которые привыкли видеть только первый и российский канал.
К. Ларина
―
С кем Вы общаетесь в Америке?
Ю. Мамин
―
С женой.
К. Ларина
―
Ваш круг общения.
Ю. Мамин
―
… с утра до вечера.
К. Ларина
―
Это понятно. Да, да, да.
Ю. Мамин
―
С дочерью.
К. Ларина
―
С дочерью. Да.
Ю. Мамин
―
С дочерью, ее мужем-англичанином. Американцем. Англичанин – в смысле языка.
К. Ларина
―
Да. А такого круга общения не сформировалось? С кем-то там общаетесь?
Ю. Мамин
―
Сейчас… Сейчас какое общение? Сейчас… Сейчас общения нет. Сейчас мы сидим по домам. Ну, поскольку мы живем под Нью-Йорком, слава тебе, Господи, в городке зеленом. Вот сейчас у меня в окна зелень вообще стучится. Так мы каждый день гуляем по пустынным улицам. Иногда видим, кто-то с собачкой проходит по соседней улице. И американцы все друг друга… Все незнакомые всегда говорят «Здравствуйте!», приветствуют друг друга, что очень приятно. Незлобные, незлобивые люди. Берегут животных. Белки вообще бегают… Вообще животных тут полно. Олени проходят по… по дороге, белки и так далее. Они людей не боятся. Останавливаются. Вообще вон мы с Людмилой вчера шли прогуляться, вышел по… выводок гусей. Большие такие. Значит, идут они по… не торопясь, посередине шоссе этого… дороги, и машины, затормозив… Мы так остановились, оторопев, испугавшись, что сейчас-то… Нет. Все очень ждали, пока степенно пройдет это семейство. Замечательно! И вот это очень приятно. И я представил себе, чего вообще лишились русские люди, лишившись образования и возможности вот этого… вот этой вот пропаганды, хорошей пропаганды. Это слово стало ругательным, но на самом деле пропаганда культуры – то единственное, чего не хватает. Вы знаете, даже в сталинское время… в сталинские времена, я помню фильмы, где говорят: «Ты послушай его. Он профессор. Это человек умный». Вообще говоря, культ высшего образования был тогда. И у нас учителям…
К. Ларина
―
Был. Послушайте, и ездили по колхозам и по деревням, приезжали с концертами. Это тоже вот мы тогда над этим смеялись. А сегодня я понимаю, что это важнейшая была история для просвещения людей…
Ю. Мамин
―
Я смяелся, но я ведь прошел. Я в самодеятельности работал параллельно всю свою жизнь. И я вел коллективы Кировского завода. Потом студенческий театр «Иишта» у меня был. И у меня был замечательный… У меня Жванецкий до того, как мы с ним познакомились, он давал там премии, главные призы нашему коллективу, членом жури. Поэтому нет, самодеятельность – это тоже… Все были вовлечены. Конечно, в этом смысле жизнь была гораздо интереснее, потому что было много запретов, и люди стремились увидеть то, чего им запрещено. Читали с жадностью иностранную литературу, вообще наши публикации, журналы литературные, каким они пользовались… С жадностью смотрели фильмы. А как эти самые фестивали или недели иностранного фильма. Был… Весь город приходил смотреть, а потом обсуждали это всё. И, кстати говоря, на первых местах были даже не артисты, деятели культуры, а ИТР – инженеры, которые говорили: «Ты прочитал?» Да, врал я, я прочитал это. Бежал читать себе, чтобы потом не было стыдно общаться с этой компанией. Конечно, в этом смысле жизнь духовная была богаче, потому что к вранью мы имели иммунитет. Мы не обращали внимания на эти лозунги и не верили ни одному… ни одной строчке в газете «Правда». А сейчас это изменилось, потому что, собственно говоря, люди перестали читать, перестали интересоваться. И вот это вот, о чём Вы сказали, нет жажды знаний…
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
… жажды новых впечатлений. Поэтому вот «Дом культуры» не охвачен таким, скажем, успехом как каналы, там я не знаю, политические…
К. Ларина
―
Ну, давайте скажем, что это такое «Дом культуры». Это такой художественный дневник – да? – Ваш. Ну, из чего он собирается, как он собирается, немножечко об этом скажите.
Ю. Мамин
―
Ну, это я Вам должен сказать, нечто… «Википедия» от Мамина. Это… или некая такая энциклопедия. Это то, что я знаю. То, с чем я в течение жизни столкнулся, что оказало на меня воздействие, влияние. Я считаю себя не самым культурным человеком, но всё-таки обладаю определенным уровнем. Есть люди, которые знают больше меня. Но я ещё умею об этом рассказать. Я ещё… Я обладаю режиссерскую даром. Поэтому я решил, что… Этот успех у меня возник, когда в Петербурге мне предложили на канале «Сто», очень популярном, я в первый… в первом выпуске своего «Дома культуры» об этом рассказывал, предложили вести передачу о кино. Я говорю: «Ну, давайте я лучше буду вести о культуре, потому что всё кино снимает всё про культуру, про всех деятелей культуры». Ну, и согласились. Это передача стала самой популярной в Петербурге. Я вел ее в течение 3 с половиной лет, пока не сменилось там начальство, и, в общем… Ну, неважно. Не об этом речь. Я увидел… Понимаете, я не мог войти в магазин или на улицу, меня узнавали продавцы и говорили: «Почему так поздно? Вы начинаете в 12, заканчиваете в час. Мы не высыпаемся». А бросить не могут. Им интересно. Интересно знать про тех, про кого они не знали. Я понял, что культура – это то, в чём они нуждаются как человек, вообще говоря, в еде там, напитке. Особенно когда он сыт, ему хочется уже узнать что-то отсюда. Поэтому я думаю: «Ну, что ж сидеть здесь в ожидании того, когда рассмотрят мои кинопроекты?» Я начну делать что-то, что я привык. Я не привык без дела сидеть. Думаю, вот это было хоро… Мало того у меня огромное количество скопилось, как Вы видите, материалов…
К. Ларина
―
Да.
Ю. Мамин
―
… лежат в туне невостребованных. Почему они лежат, когда люди не видят, я вложил в них талант, ум, сердце? Я хочу, чтобы их знали. И это передача, в которой я знакомлю с теми, кто произвел на меня впечатление, заинтересовываю этими личностями людей. Они становятся для них известными. И параллельно я эгоистическую выполняю свою задачу, я знакомлю со своими произведениями, говоря об этих людях, потому что очень много было сделано в связи с ними, очень много ассоциаций и так далее. Таким образом я заново обнародую то, что я сделал. К сожалению, многого мне не дали сделать. Но вот то, что я сделал, я хочу обнародовать. Надеюсь, что, может быть, удастся еще что-то снять.
К. Ларина
―
Но Вы еще блестяще музицируете. Я просто влюблена в Ваши прологи к Вашим программам, когда Вы сидите за фортепьяно. Это потрясающее производит впечатление! И ты сразу попадаешь сразу вот в эту… в плен, понимаете, этой атмосферы Вашей программы.
Ю. Мамин
―
Я ведь хотел стать композитором и пианистом. Но палец сломал, во-первых. И понял, что Рихтер не получится. А Рихтер для у меня кумир. Ну, в общем, кумиров много вреди пианистов. Рихтер на первом месте. Но… Но композитором я сочиняю, видите. Я делаю аранжировки к фильмам своим. «Окно в Париж» - это моя музыка.И к другим… К «Обезьянам» тоже с помощью ещё моего аранжировщика замечательного Романа Заславского мы вместе сделали это… музыку к фильму «Обезьяны». Это мне интересно. Но это никуда не делось. Я считаю все-таки, что возможность выйти… Режиссёр – это гораздо более активная профессия. Она соответствует моему темпераменту. Возможность вообще воплощать то, что ты придумал – это… это очень интересно, хотя и страшно. Вы знаете…
К. Ларина
―
А написать книжку?
Ю. Мамин
―
Ну, я буду это делать. Но сейчас ведь немножко изменилось. Я делаю «Люди, гады, жизнь».
К. Ларина
―
Хорошо. Прекрасное название.
Ю. Мамин
―
… Я сделал там уже НРЗП. Но я остановился в связи с «Домом культуры». Я собираюсь пройти весь год. Во что такое «Дом культуры»? Каждый месяц каждой недели выдает мне… Каждый день выдает мне имена, фамилии, которых я знаю, о которых меньше знаю. Мне интересно самому делать. Я узнаю, делая программу, узнаю много нового для себя. Думаю: да, о, как интересно. Мне надо поделиться этим обязательно со слушателями, зрителями. Узнаю про этих людей. И про многих я очень многое знал. Уточняю. Я пройду весь год, весь календарь, всю «Википедию». Он завершится… Вероятно, я с опозданием на 2 месяца примерно это сделаю, где-нибудь к марту закончу весь год. Это будут все имена тех людей, которые ушли, тех, кто оставил значительный след в области культуры. Не науки. Я занимаюсь исключительно культурой. А потом я займусь книгами, пока будет возможность, потому что когда ты кино снимаешь, уже ничем заниматься нельзя. Ночью, днем только о нем. Но надеюсь, что, может быть, мне удастся вот сделать эти самые книги воспоминаний. Кроме того я собираюсь издать как аудиокнигу аудиосценарий «Окно в Париж-2». Замечательный был сценарий, который закрыл Медицинский. Мерзавец! Ладно. В общем…
К. Ларина
―
То есть Вы хотите его прочитать как аудиокнигу, да?
Ю. Мамин
―
Ну, сейчас уже… Да. Это очень смешной. Мы с Вардунасом сделали этот сценарий. 1-й делали с Тигаем. 2-й – с Вардунасом. Имеется в виду «Окно в Париж-2». Это новый взгляд на Россию. 1-й, значит, русский человек на рандеву с Европой образца 1993 года, 2-й – тысяча… 2000 там было 13-го и 14-го. Вот это очень смешная, острая вещь, когда… Что стало с этими детьми, которые пришли к учителю для того, чтобы потребовать ответа…
К. Ларина
―
Да, да, да.
Ю. Мамин
―
Почему он их привлек сюда, в страну, где они потеряли всё. Кое-кто и всё равно уехал за границу. Кое-кто спился. Кого-то убили в Чечне. Что ты с нами сделал? И они хотят использовать открытие окна в своих целях. Они стали как путинская команда. Вот сейчас в чем…
К. Ларина
―
Мы должны уже заканчивать. Юр, я заранее не поздравляю, тем более за неделю с днём рождения, тем более у нас у всех есть возможность сделать это очно. Поэтому я просто хочу сказать нашим слушателям, что в «Википедии» написано, что Юрий Мамин родился 8 мая 1946 года.
Ю. Мамин
―
Да, 46-го.
К. Ларина
―
Поэтому если захотите поздравить нашего замечательного гостя с днём рождения, сделайте это. Ему будет приятно. А ещё приятнее, если вы подпишитесь на его канал «Дом культуры» Юрия Мамина в «Ютьюбе» и будете постоянным зрителем и фанатом этого замечательного произведения. Записываемся все в клуб!
Ю. Мамин
―
И посмотрите «Не думай про белых обезьян», которые нравятся Вам, эта картина.
К. Ларина
―
Да, очень…
Ю. Мамин
―
И мне она тоже очень нравится. Это экспериментальный фильм.
К. Ларина
―
Юрочка, спасибо Вам большое! Привет семье! На связи.