Гарри Бардин - Дифирамб - 2020-01-19
К. Ларина
―
А вот не хотел «Дифирамб» наш сегодняшний гость. Говорит: «Нет, я в «Дифирамб» не хочу! Я хочу в «Культурный шок» обратно». Ну ради бога! Объявим, что у нас сегодня «Дифирамб» и «Культурный шок» одновременно.
Г. Бардин
―
Не зачастил ли я?
К. Ларина
―
А у нас получилась концепция.
Г. Бардин
―
А, ну ладно.
К. Ларина
―
Дорогие друзья, да, это программа «Дифирамб» «Культурный шок» — называйте как хотите. Здесь ведущая Ксения Ларина. Здесь наш гость — замечательный режиссер Гарри Бардин. Гарри, приветствую вас еще раз, здрасте.
Г. Бардин
―
А я приветствую и тебя, и режиссера…
К. Ларина
―
Наш режиссер — Света Ростовцева — тоже с нами.
Г. Бардин
―
Свету, да. И слушателей, и зрителей.
К. Ларина
―
Вот видите? Ничего не меняется. Прошло два месяца, а как будто и не прошло.
Г. Бардин
―
Ну да.
К. Ларина
―
Мы в том же составе сидим, улыбаемся друг другу. Все зашибись!
Г. Бардин
―
Нет, тот, кто видит нас, он видит, что мы меняемся.
К. Ларина
―
Думаете? За два месяца мы сильно изменились? Страна-то, может, изменилась, а мы-то те же. Просто нас меньше становится — вот что обидно.
Г. Бардин
―
Ну да.
К. Ларина
―
Ну давайте начнем с культурных шоков. Культурные шоки Гарри Бардина, связанные с какими-то событиями культурными, с событиями политическими? За чем вы наблюдали в последнее время и что на вас произвело такое эмоционально сильно впечатление?
Г. Бардин
―
Эмоционально сильное? Конечно, это то, что собираются менять Конституцию, и собирается менять ее гарант Конституции — тот, который должен ее оберегать и который давал клятву, кладя свою короткопалую руку на нашу Конституцию, и клялся в том, что он ее не изменит. Он преступил закон. Он преступник, по сути. Он нарушил Конституцию.Причем я не согласен с тем, когда говорят: «Она устарела». А что значит «устарела»? Ребята, вы просто ее не исполняли. Потому что там записаны права, обязанности. Там записано разделение властей. Там записаны независимые суды, независимые средства массовой информации. За эти годы у нас журналисты — это стала одна из самых опасных профессий. Сколько поубивали! Что происходит с судами? Когда обращаются «ваша честь», я удивляюсь всегда, потому что «ваша нечисть» — нужно обращаться так к судьям сегодня. Что они творят? Какая бесовщина идет в судах?
И это все — неисполнение Конституции. И когда неисполнение Конституции властью достигает апогея, они решают не менять власть, а менять Конституцию под себя. И для меня это положение… Я понимаю, что ждать, чтобы власть изменила конструкцию власти — это наивно. Это так же наивно, как говорить хирургу, чтобы он сделал сам на себе операцию, да еще и под общим наркозом. Это невозможно. Поэтому я как-то в ближайшей перспективе улучшений не жду. Вот это главный шок.
К. Ларина
―
А вот эта самая рабочая группа по изменению Конституции, состав ее вас не удивил?
Г. Бардин
―
Ну как? Это тенденция Путина, потому что как бы по своей профессии он должен войти в доверие (он вошел), потом — работа под прикрытием (под прикрытием КГБ), а потом — легенда (это поднятие России с колен). Я не помню, чтобы Россия стояла в 90-е годы на коленях. Я помню шествие в Москве, когда было больше миллиона за отмену 6-й статьи Конституции.
К. Ларина
―
Это 89-й год, по-моему.
Г. Бардин
―
Мы не ползли на коленях, мы шли вертикально. У нас на коленях только мусульмане, и то когда молятся. Кого он собирался поднимать с колен? Он сейчас, наоборот, ставит на колени. Ну, может, в дзюдо так полагается, но я, честно говоря, ни в «Камасутре», ни в дзюдо не наблюдаю такого явления. То, что перебрал он в том, что с колен… Неосторожное движение — и мы опять на коленях по его вине, потому что права наши не соблюдаются. И в этом я вижу…А последнее, что должно входить, — нужно людей вербовать. И вот завербовали сначала «Единую Россию». Ну, это было просто. Это те, кто самые алчные и самые хитрые. Они пошли во власть, пошли в партию. Потом это показалось недостаточным. Завербовали Общенациональный российский фронт — люди, которые менее алчные, но тоже завербованные. А теперь наконец удалось завербовать элиту, потому что все люди знакомые, и неважно, в какой области. Они будут вершить нашу жизнь на перспективу, то есть они будут писать заново Конституцию. Я не думаю, что они будут писать.
К. Ларина
―
Они будут одобрять ее.
Г. Бардин
―
Они будут одобрять. Это тот «одобрямс», который придумал, кажется, Миша Мишин. Да?
К. Ларина
―
Да.
Г. Бардин
―
Это тот «одобрямс», который вошел в нашу жизнь. И как бы я вижу уже восторги, слышу по радио. Восторги!
К. Ларина
―
«Коллектив Уралвагонзавода с воодушевлением воспринял…»
Г. Бардин
―
Да, да. И «всех расстрелять, как бешеных собак», да? В этом «одобрямсе», я вижу, случился слом, слом на толпу — толпу, которая, не думая, не размышляя, готова принять любую несправедливость и не понимает, что эта несправедливость коснется их, их детей, их внуков. Это перспектива нашей страны. О чем вы думаете, ребята? Куда мы идем?Ведь в данном случае я всегда понимал, что концепции… В принципе, режиссура — это концептуальность мышления. Вот концептуальности мне всегда не хватало. Была тактика — тактика по защите власти, тактика по защите себя. Эта Росгвардия и прочие, которая приравнена почти к нашему всему войску Министерства обороны. Вот это была тактика. А концепции, куда идем, куда мы вырулим, — этого не было никогда. И в этом смысле меня они не удивляют. Они все делают на защиту себя.
К. Ларина
―
По поводу стратегии и ответа на вопрос «Куда мы идем?». Может быть, это… Многие об этом говорят. Может быть, в Основной закон, в Конституцию вернется статья об утверждении единой государственной идеологии, которая все поставит на свои места.
Г. Бардин
―
Ну да, ну да. Я думаю, это, скорее всего, патриотизм. Да? Ну, на мой взгляд, сегодня это ложь. Нас кормят ложью в течение 20 лет. Нам обещают сохранить Конституцию — не сохраняют. Нам обещают права и свободы — потом запрещают. Это все — сплошная ложь. И то, как мы ведем себя на международной арене — это тоже ложь.Я понял вдруг, где лучше всего жить. Как говорят в России? «Хорошо там, где нас нет». Значит, на Украине. Устами Путина: «Нас там нет». Значит, там и хорошо. Ну что говорить?
К. Ларина
―
Гарри, а вы с кем-нибудь общались или общаетесь из тех людей, которые вынуждены либо играть роль статистов на этом празднике путинской «демократии», либо которые, именно понимая, что их используют, вынуждены эту роль исполнять? Вот вы с ними общались, с кем-то?
Г. Бардин
―
К сожалению, да.
К. Ларина
―
Вот расскажите. Что говорят?
Г. Бардин
―
Я не могу называть их имена.
К. Ларина
―
Нет, не надо имена. Я хочу понять логику.
Г. Бардин
―
Я об этом с ними не говорю.
К. Ларина
―
А, то есть это как бы такая тема, которая не обсуждается?
Г. Бардин
―
Да, да. То есть я понимаю как бы… Они прижаты. Они прижаты, потому что у них есть дело, и за это дело они болеют. Я не оправдываю их, потому что компромисс должен иметь предел. До какого-то момента можно идти на согласование с властью, но где-то надо и остановиться, потому что дальше идет некролог — или он будет хорош, или он будет плох. Дальше нужно заботиться о своей порядочности. И в этом смысле я их не оправдываю, но я понимаю побудительные мотивы, по которым они вошли в эти завербованные 150 человек. Да? А это элита.
К. Ларина
―
Ну, «завербованные» — 150 или сколько их? — те, которые в Национальном фронте, которые в этих всяких комитетах поддержки нынешней власти, во многих общественных советах. Но, на сегодняшний день, черт его знает…Я вот смотрю на Александра Николаевича Сокурова, который тоже вхож, что называется, пока еще. Пока еще дверь перед ним не закрыли, хотя каждый раз он рискует. И я вижу, с какой настойчивостью и последовательностью он сопротивляется внутренне, не соблюдает эти правила, открыто говорит о том, что его волнует. Есть ли в этом смысл? Не знаю. Может быть, это тоже путь?
Г. Бардин
―
Ну и Коля Сванидзе тоже…
К. Ларина
―
Николай, ну понятно. Нет, что касается Совета по правам человека, то там масса… много, не скажу, что масса, но много порядочных и сильных людей, которых тоже без конца обвиняют в таком сотрудничестве, коллаборационизме.
Г. Бардин
―
Да, я понимаю.
К. Ларина
―
А что такое коллаборационизм сегодня? Вот эта граница где?
Г. Бардин
―
Она для каждого проходит внутри себя. Тут нельзя дать какие-то рекомендации. До чего-то можно дойти, а дальше — все, запрет. Ну, у каждого свой кодекс чести.
К. Ларина
―
В советское время вообще эта тема была, обсуждалась в интеллигентских кругах?
Г. Бардин
―
Конечно. Ну конечно, потому что… Кухонные разговоры — это разговоры одни. Это как бы интеллигенция, которая выпускала пар на кухне. Потом они шли в свои НИИ, они вступали в партию, они получали завлабов и прочее, и прочее — и двигались по служебной лестнице, иначе правила игры были бы нарушены. И там трудно сказать: «Ну что ж ты делаешь? Что ж ты сам себя продаешь?» Но если бы они не вступали в партию, они бы не реализовались. И тут как бы судить их трудно.
К. Ларина
―
Давайте тогда напомним условия существования в культурном пространстве, условия жизни и работы советского Художника. С большой буквы «Х», да?
Г. Бардин
―
Да.
К. Ларина
―
Я имею в виду, естественно, режиссеров и руководителей…
Г. Бардин
―
Да. Наконец-то мы вернулись к тому…
К. Ларина
―
Да. Вот как это было? Ведь, в конце концов, сейчас смотрят или слушают молодые люди нас и думают: «А что вы говорите? Вы же работали, вам никто не запрещал работать. Вот какая у вас фильмография, Гарри Яковлевич Бардин, отличные мультфильмы, которые умные, глубокие, не изуродованы вроде бы никакой цензурой. Значит, можно было?»
Г. Бардин
―
Нет, можно было, но с преодолением, естественно, с преодолением. Какие-то сценарии не проходили, какие-то просто… Ну, они сказали, что это они кладут на полку. И клали. Не пускали на фестивали. Это было все. Ну, тем не менее преодолевали, преодолевали. Вопрос характера и вопрос собственной гибкости позвоночника. А то, что… Ну что говорить? Цензура? Все это было, все это было.
К. Ларина
―
Ну, ваш случай какой? Вот вы для себя тогда какую линию поведения избрали?
Г. Бардин
―
Дело в том, что и сейчас: «Делай что должен, и будь что будет».
К. Ларина
―
Но тогда же не было возможности снимать на частные вложения.
Г. Бардин
―
Нет. Какие частные?
К. Ларина
―
Был единственный продюсер в этой стране.
Г. Бардин
―
Да. Нет, это все… Другое дело, что нужно отдать должное Госкино. Я где-то даже в книжке написал о том, что они меня оценили. И даже когда студия давала вторую категорию моим фильмам… А обычно происходило, что студия дает первую категорию, а Госкино им говорило: «Ребята, скромнее, тщательнее», — и давало вторую. А у меня было наоборот: студия, мои коллеги давали вторую, а Госкино давало первую. И они как-то меня во всяком случае уважали, скажем так.Не то что я был… У меня звания нет вообще. Но я не был обласкан этой властью, мне не давали ни квартир, ни машин.
К. Ларина
―
Но за это позволяли работать?
Г. Бардин
―
Ну да. И на том спасибо.
К. Ларина
―
С другой стороны, мне кажется, что и мультипликация советская, как и советская детская литература, как и советская переводная литература, — это все были такие маленькие убежища для людей, которые в этом пространстве имели возможность хоть что-то сказать важное. Да?
Г. Бардин
―
Да. Ну, не зря Корней Чуковский ушел в детскую литературу, Маршак ушел в детскую литературу и в переводы.Ну, я помню, у меня было… на студии я снял один фильм, второй, третий. Потом уже оказалось, что я вышел на международный уровень. Это был «Летучий корабль». И я узнал о том, что фильм был на фестивале в Европе. Об этом я узнал по телевизору. А зарплата моя — 120 рублей. И я иду к замдиректора киностудии. А фамилия его — Докучаев. Его уже на свете нет давно. Он работал юристом с 37-го по 53-й год.
К. Ларина
―
«Золотое» время.
Г. Бардин
―
Да. Ну, само по себе говорит за себя, да. Когда он волновался, он хватался за задний карман, потому что там был еще когда-то пистолет.
К. Ларина
―
Привычка.
Г. Бардин
―
Да, привычка. И он всегда сидел за чистым столом, ничего там не было, даже газет. И я говорю… Я не помню, как его имя и отчество. Я говорю: «Ну что же? Я уже столько фильмов сделал, а у меня всего 120». Он говорит: «Вам не хватает одного фильма. И будем пересматривать». А следующий — это огромная сумма, 160. А у меня уже ребенок, семья.Я делаю еще фильм, иду к нему и говорю: «Ну как же так? Вот я сделал еще фильм». — «Вам еще одного фильма не хватает». И тут я разъярился и… Кажется, Николай… Не помню. Я говорю: «Вы знаете, — я сказал то, что думал, — я стою дороже», — сказал я. Вышел и хлопнул дверью, так как пистолета у него при себе не было. Он приоткрыл дверь, в открытую дверь сунул свое лицо и сказал: «Скромнее надо быть, скромнее».
К. Ларина
―
Это просто эпизод для фильма!
Г. Бардин
―
Да. «Скромнее надо быть, скромнее». Вот скромность проклятая.
К. Ларина
―
А часто вы себе позволяли такие демарши? Вообще какое-то выработанное поведение у вас было? Научите, как общаться с чиновниками, чтобы не потерять достоинство и чтобы не быть дерьмом, что называется. Как это сделать?
Г. Бардин
―
Ну, держать прямо спину. Помнить, что ты рожден от мамы и папы, что они тобой гордятся, что они следят за твоей жизнью, что они тебя воспитали. И тебе будет стыдно перед ними, если ты сделаешь какую-то пакость, кого-то подсидишь, что-то сделаешь то, за что потом тебе будет стыдно перед твоим ребенком.Ну, так и жили, так и жили. В партию не вступал. Когда мне в свое время… Я был с Федором Савельевичем покойным на фестивале в Торонто…
К. Ларина
―
С Хитруком?
Г. Бардин
―
С Хитруком, да. Мы обратно летим в самолете, и он говорит: «Гарри Яковлевич, Гарри, а давайте я вам дам рекомендацию в партию». Я говорю: «Федор Савельевич, а зачем?» — «Ну, надо подправить вашу инвалидность», — то, что я еврей. Я говорю…
К. Ларина
―
Это считалось инвалидностью?
Г. Бардин
―
Ну да, 5-й пункт. Я говорю: «И что же, я из одной инвалидности в другую?» Он на меня жутко обиделся! Но так я и не вступал. Ну, я не видел в этом необходимости, потому что не разделял всего этого.
К. Ларина
―
Ну а когда, что называется, накатывало совсем отчаяние, то что делать? Ведь были же периоды наверняка… Это сейчас все так со смехом вспоминается, а тогда же были периоды, когда тяжело было.
Г. Бардин
―
Нет, ну было, конечно. Конечно, было тяжело. Но сейчас не хочется… У меня как-то память удобно устроена, и она закрывает…
К. Ларина
―
А я спрашиваю для того, чтобы как-то… Вы же ветеран сопротивления. Давайте как будто перед нами сейчас пионеры.
Г. Бардин
―
Да, ветеран. Поэтому я с горечью думаю о предстоящем нашем торжестве — о 75-летии. Тот же президент и тот же Дмитрий Медведев, который… Только что говорили, что он доволен собой. Это видно по его пластике. У него пластика пластмассового советского пупса, если помнишь. Да?
К. Ларина
―
Да.
Г. Бардин
―
И он, расставив широко ноги, вот так вот…
К. Ларина
―
Ножки.
Г. Бардин
―
Ножки, да. Они говорили: «Вот надо ветеранам помочь». Двадцать лет они трындели одно и то же, строя себе виллы, дворцы, покупая яхты. А в это время те подыхали в каких-то неотопленных бараках, доживая свой век.И если сегодня говорить о ветеранах, то это им должно быть 95. Да? 95 лет. При средней длительности жизни мужской — 66. Значит, на кого рассчитано это все словословие?
К. Ларина
―
75 тысяч он вчера пообещал каждому ветерану, и 50 тысяч — ветерану тыла.
Г. Бардин
―
Ну, ветераны тыла — они, может, подольше проживают. А те, кто были на передовой, те ушли. Нет у нас их.
К. Ларина
―
Красивая цифра, действительно. Как они придумали! 75 лет — 75 тысяч. Да?
Г. Бардин
―
Красивая, красивая. Но при этом их осталось… Наверное, на пальцах пересчитать можно, сколько их осталось. Древние. И то, что в течение 20 лет практически ничего не было сделано… И показывали эти трущобы, в которых жили одинокие старики без воды в доме, без парового отопления. Ну как это так? Ну как это так?! И после этого гнать по брусчатке Красной площади эти здоровые дуры, эти ракеты и гордиться своей мощью? Вы гордиться не мощью должны, а той помощью, которую оказали этим славным старикам. Но этого нет.
К. Ларина
―
Сейчас вообще тяжелый в этом смысле год настал. Я прочитала, что буквально уже чуть ли не с 20 января начнут перекрывать улицы для репетиции парада. Готовится что-то такое беспрецедентное по своему масштабу, торжество всемирное, такая всемирная Победа.Даже не могу вспомнить… Может быть, вы вспомните. Когда этот праздник превратился в то, что он сегодня представляет из себя?
Г. Бардин
―
Ну, это скрепа. Это в течение последних десяти лет. Они решили искать, чем гордиться. Значит, 28 панфиловцев откинули.
К. Ларина
―
Их возродили обратно, да-да-да.
Г. Бардин
―
Да, миф. Еще что-то. Мы цепляемся за то, за что… Ну, человек должен чем-то гордиться. Он может гордиться родителями, своим городом, деревней. Но когда гордятся тем, что им не принадлежит… Это, кажется, Леонид Радзиховский написал: «Это не ваша Победа». Это Победа наших дедов и отцов. Какое вы имеете к этому отношение? Что вы своими медалями трясете и этими здоровыми дурами по брусчатке? Грозите кому? И «можем повторить». А что можем повторить? 40 миллионов убитых можем повторить? Своих. Да? Это такая глупость! Ну, пропаганда, которая доведена до идиотизма.
К. Ларина
―
Это Гарри Бардин, напомню нашим слушателям. А также не сказала я вам средства связи. Конечно же… Я просто вижу, что мелькают передо мной какие-то реплики и вопросы, поэтому подскажу вам, что есть SMS: +7 985 970-45-45. И, конечно же, есть чат в YouTube, работает наш видеоканал, где на нас можно посмотреть. А сейчас — новости.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу. Здесь, напомню, в студии «Эха Москвы» — Гарри Бардин, наш сегодняшний гость. Меня зовут Ксения Ларина. Мы смотрим на ваши вопросы, которые приходят по разным источникам: и SMS, и, естественно, в чате YouTube.Здесь очень много вопросов, Гарри Яковлевич, по поводу возможного продолжения ваших знаменитых мультфильмов, ставших культовыми. Сегодня это достаточно модная история — такие как бы ремейки, продолжения, новая жизнь.
Г. Бардин
―
Сиквел, приквел, да.
К. Ларина
―
Да. Тем более, если сейчас говорить про мультфильмы… Мы, по-моему, этой темы с вами касались в прошлый раз, но тем не менее. Объявили, что и «Ну, погоди!» будет продолжение.
Г. Бардин
―
Ну да.
К. Ларина
―
Только Волк не будет курить!
Г. Бардин
―
Ага!
К. Ларина
―
Сказали, что не будет курить.
Г. Бардин
―
Ширяться будет?
К. Ларина
―
Курить запрещено! Нет-нет-нет.
Г. Бардин
―
И ширяться запрещено?
К. Ларина
―
Все запрещено.
Г. Бардин
―
Какой ужас!
К. Ларина
―
Да. Нельзя курить, плевать на мостовую…
Г. Бардин
―
Ага, понятно. И стоять с одиночным пикетом он не будет.
К. Ларина
―
Нет конечно.
Г. Бардин
―
Ну понятно.
К. Ларина
―
Естественно, мы следим за тем, как выходят новые серии «Простоквашино», которое так пытался отбить Эдуард Успенский еще при жизни. И был так оскорблен, что это сделали без него, без его разрешения, даже с его сопротивлением.
Г. Бардин
―
Ну понятно.
К. Ларина
―
Но тем не менее вот эта вся параллельная история продолжается. У вас были такие идеи — продолжить что-нибудь?
Г. Бардин
―
Нет.
К. Ларина
―
Продлить удачу.
Г. Бардин
―
Идея возникла у Алексея Учителя, как ни странно.
К. Ларина
―
Так?
Г. Бардин
―
Он решил…
К. Ларина
―
Он вам предложил?
Г. Бардин
―
Нет, он не предложил. Он даже не позвонил, хотя телефон мой есть в книжке. Я узнал случайно в интернете, что Полина Гагарина и Света Ходченкова будут сниматься в игровом фильме «Летучий корабль» по произведению потрясающего режиссера Гарри Бардина. А что же вы потрясающему не позвонили, Алексей Учитель? Вот так.
К. Ларина
―
А так можно вообще?
Г. Бардин
―
Ну, я по произведениям Алексея Учителя пластилиновые фильмы делать не буду.
К. Ларина
―
Они уже сделаны.
Г. Бардин
―
Во всяком случае, я бы ему позвонил, если бы я был его фанатом. Но я не его фанат.Нет, я не буду делать продолжений, потому что… Ну, во-первых, я считаю, что это неправильная концепция «Союзмультфильма», потому что… Ищите свои смыслы. Ищите то, что сегодня подпитывает, то, что сегодня должно быть рождено, я не знаю, в головах сценаристов, режиссеров, то, что отвечает сегодняшнему времени. И не пытайтесь на чужом успехе влезть на Олимп, потому что это плохая затея, плохая затея. Ребята, каждому времени — свои достижения. И не надо пытаться повторить их. Это к хорошему не приводит. Это всегда будет сравниваться.
К. Ларина
―
Вы же понимаете, отчего это делается? Все оттого же. Оттого, что нет никаких скреп. Ищут какие-то… действительно то, что объединяет, культурные коды новые. А их нет.
Г. Бардин
―
Их нет.
К. Ларина
―
Их нет. Поэтому мы каждый праздник, каждый выходной имеем набор советского кино по телевидению, от которого уже не знаешь куда деваться. Да?
Г. Бардин
―
Да.
К. Ларина
―
Внуки уже наизусть это все знают, не то что дети. Оттого имеем очень неталантливые попытки продолжить… «Ирония судьбы 2», «Кавказская пленница 5» и прочие.
Г. Бардин
―
«Карнавальная ночь».
К. Ларина
―
«Карнавальная ночь». Все это ну просто убого! Но это связано именно с отсутствием какой-то внятной художественной идеи. Это время такое?
Г. Бардин
―
Время.
К. Ларина
―
Или что это значит?
Г. Бардин
―
Это время такое. Время, которое… его нужно как-то отражать. А отразить его в полной мере не дает министр культуры, который направляет все это в русло восхваления нашего прошлого, нашего сегодняшнего и, естественно, будущего. Поэтому кто выламывается из этого, тот не попадает в тренд, тот не попадает на экран, тому закрыт путь к какому-то успешному продвижению своего… фильма. Я чуть не сказал «продукта». Поэтому продукты испорченные. Они передержанные, эти продукты, несвежие. Вот и появляется осетрина второй свежести.
К. Ларина
―
А когда было самое свободное время для творчества в нашей стране?
Г. Бардин
―
Я думаю, что это все-таки была оттепель.
К. Ларина
―
Вы имеете в виду 60-е?
Г. Бардин
―
Да, конечно, когда почувствовалось какое-то дуновение перемен. И потом, с проходом Горбачева, когда…
К. Ларина
―
Перестройка.
Г. Бардин
―
Да. Но получилось так, что старикам вроде бы не было о чем сказать — и они замолчали, потому что они не переварили это время. А молодые, которые пришли, они стали на потребу, на рынок, потому что вошел в рынок…
К. Ларина
―
Ну, не все.
Г. Бардин
―
И тогда пошло кооперативное кино, которое никто не видел, когда пожарники с «Мосфильма» могли снять фильм, костюмеры снимали, кто ни попадя. И это было тоже.
К. Ларина
―
Такие комедии-однодневки, да?
Г. Бардин
―
Да, это все было. Потом это более или менее выровнялось, появились более серьезные фильмы, появился Звягинцев, появился Попогребский, Хлебников…
К. Ларина
―
Ну, это сейчас.
Г. Бардин
―
И мой сын, кстати говоря.
К. Ларина
―
Павел Бардин, да. Постойте!
Г. Бардин
―
Да?
К. Ларина
―
Хочу вернуться к 90-м годам. А Балабанов? Это же то самое. Ну, все равно это кино. Согласитесь, что это все-таки не…
Г. Бардин
―
Это кино, безусловно. Но я не поклонник его фильмов «Брат».
К. Ларина
―
Рогожкин?
Г. Бардин
―
Рогожкин — да.
К. Ларина
―
Ну? Там было много. Мамин?
Г. Бардин
―
Мамин. И где он?
К. Ларина
―
В Америке.
Г. Бардин
―
В Америке.
К. Ларина
―
Юра, привет вам, если вы нас слышите.
Г. Бардин
―
Да. И мне жаль. Потому что он смог. Я помню первые впечатления, когда…
К. Ларина
―
«Окно в Париж»?
Г. Бардин
―
Нет, нет.
К. Ларина
―
«Бакенбарды»?
Г. Бардин
―
Нет! Самое первое.
К. Ларина
―
«Фонтан»? «Нептун»?
Г. Бардин
―
Нет, нет. «Праздник Нептуна».
К. Ларина
―
«Праздник Нептуна», да-да-да.
Г. Бардин
―
Я свалился со стула от смеха! Это было так блистательно и давало такую надежду, что у нас появился замечательный комедиограф в стране, который так тонко чувствует и время, и людей, и юмор. И это было блистательно. Потом был и «Фонтан», и «Окно в Париж», которые были более гражданственными. Я помню, какой потрясающий монолог Сережи Дрейдена, моего любимого актера…
К. Ларина
―
«Окно в Париж», да?
Г. Бардин
―
«Окно в Париж». Когда он говорил с детьми, говорил о серьезных вещах. И это было еще приправлено гражданской позицией самого режиссера Мамина. К сожалению, его нет.Я недавно видел Манского Виталика, он приезжал и брал у меня интервью для «Настоящего времени». Они расползаются, их выдавливают. Они неугодны. Они не нужны. Те, кто с прямой спиной, они не нужны. Такое время.
К. Ларина
―
Здесь интересная реплика, которую я все-таки прочту. Пишет слушатель из Свердловской области: «Эту власть сделали вы, развалив советскую».
Г. Бардин
―
Я сделал, да?
К. Ларина
―
Ну, в смысле… Не вы.
Г. Бардин
―
Ну да. Мы с тобой.
К. Ларина
―
Те, которые сейчас ругают власть путинскую. «Это вы виноваты, что она пришла, потому что вы советскую-то развалили и дождались вот этой». Вот здесь связь есть какая-то?
Г. Бардин
―
Ну, мы это делали с тобой на деньги Госдепа, как ты помнишь.
К. Ларина
―
И продолжаем.
Г. Бардин
―
И продолжаем это делать, да. Ну, чушь собачья! Извините, пишущий…
К. Ларина
―
Товарищ Гусев — так его зовут.
Г. Бардин
―
Да. Гусь лапчатый. Я хочу сказать… Дело в том, что вот этот бред, когда Америка развалила Россию… Ребята, она дошла до своего края. Коммунистический режим дошел, он исчерпал себя. И дальше — тишина. Потому что когда у нас было лекарств на две недели для больных, Гайдар собирал, Егор Гайдар, когда у нас казна была пуста… Как бы там Зюганов ни изгалялся: «Коммунисты, вперед!» — нет, они исчерпали себя. Ну, Римская империя исчерпала себя, еще какие-то. Это исторически так. Это искусственно созданное образование.
К. Ларина
―
То есть все сгнило уже само к этому времени?
Г. Бардин
―
Все сгнило, да. Скончалась естественным путем советская власть. Как только дали свободу, как только была возможность говорить внятно — все, на этом все кончилось.Как только будет гласность в России, развалится и эта власть. Как только дадут возможность высказаться, она развалится. И никакой единый Общенародный фронт, я не знаю что, ничто не поможет, когда люди обретут голос.
К. Ларина
―
Мы как раз вспоминали буквально позавчера, в нашем эфире был Олег Валерианович Басилашвили, мы с ним беседовали.
Г. Бардин
―
Да, я слушал его. И я его очень люблю.
К. Ларина
―
Как раз вспоминали тоже и время перестроечное, такое романтическое, когда в политику совершенно осознанно пошли люди, которые к политике не имели никакого отношения. Да?
Г. Бардин
―
Ну да.
К. Ларина
―
Литераторы, поэты, писатели, артисты, художники. Это с чем связано?
Г. Бардин
―
Это связано с тем, что люди обрели достоинство. Ну, взять Героя социалистического труда Колю Травкина, с которым мы в друзьях на Facebook. Я каждый раз читаю его все комментарии. Блестящий, остроумный, остро чувствующий время и свой народ. Вот пришел такой Николай Травкин, он был там тоже блестящим.
К. Ларина
―
Да. А чем отличается приход тогда интеллигенции во власть от сегодняшнего участия интеллигенции во власти? Они скажут вам: «Почему вы меня осуждаете, что я тут сижу на разных государственных обсуждениях?»
Г. Бардин
―
Это псевдоинтеллигенция.
К. Ларина
―
Или псевдоучастие.
Г. Бардин
―
Или псевдоучастие. Это псевдоинтеллигенция, потому что… Ну, я не могу представить себе — сесть рядом… Дальше я не буду называть фамилию депутата, с которым я бы не сел рядом. Ну как? Просто мне это в голову не приходит. Они настолько себя опозорили в глазах людей думающих, что к ним серьезно относится невозможно. Сейчас будет Госсовет. Что это такое — никто не знает.
К. Ларина
―
Ну, типа Политбюро какое-то.
Г. Бардин
―
Политбюро, да.
К. Ларина
―
Все мы это проходили. То есть то же самое, только в профиль, да?
Г. Бардин
―
Ну да.
К. Ларина
―
Без 6-й статьи Конституции.
Г. Бардин
―
КНДР, Казахстан…
К. Ларина
―
А вообще вот еще одна мысль не дает мне покоя…
Г. Бардин
―
Ну давай.
К. Ларина
―
А как же получается? Что можно построить такого же монстра, но только без 6-й статьи Конституции, без однопартийной системы, без утверждения государственной идеологии, со статьями в Конституции, которые дают свободу слова и свободу творчества. А на деле опять автомат Калашникова! Как это получатся?
Г. Бардин
―
Не будет свободы слова в новой Конституции, я тебе гарантирую.
К. Ларина
―
То есть там они какие-то поставят оговорки?
Г. Бардин
―
Они подмахнут… То, что им подложат, они и подмахнут, подпишут. Не будут они обсуждать. Ну кто? Спортсмены могут обсуждать допинг, я не знаю, режиссеры — цену пленки, но не всеобъемлющую Конституцию. Это же как и кухарка может руководить государством. Было такое заблуждение у Ленина, да? Сейчас заблуждение у Путина, что любой человек может написать Конституцию. Нет! Юрист, причем порядочный человек. Еще и это нужно присовокупить.
К. Ларина
―
Ну постойте. А как же общественное обсуждение? А народ, который должен принимать участие? Он же обсуждал и сталинскую Конституцию, и брежневскую Конституцию. И эту Конституцию одобрит.
Г. Бардин
―
Я народу не очень доверяю. Вот позвонил Гусев — народ — и обвинил нас в развале Советского Союза. Ну? Не думающий народ, не думающий.
К. Ларина
―
Есть разочарование какое-то у вас?
Г. Бардин
―
Есть, есть. Ну, это мой зритель. Я для него делал свои фильмы. Я рассчитывал на понимание, не на «одобрямс», а на понимание, что он будет чувствовать в этом месте, в этой секунде то, что чувствовал я, когда я это делал. Если доходит этот фильм до него, то это мой зритель, это мой человек. Но, к сожалению, сейчас жизнь пошла по приколу. Потому что если он индифферентен к политике — значит, его интересуют приколы.
К. Ларина
―
Поржать.
Г. Бардин
―
Поржать. Вот ржачка. Ради чего? Ну прочитай ты хотя бы что-нибудь в комментариях, в Facebook, что происходит — у тебя отпадет всякое желание ржать.
К. Ларина
―
Это у вас претензия к молодому поколению? Или к старшему тоже?
Г. Бардин
―
Нет, это к среднему поколению. Молодое, к счастью, выравнивается.
К. Ларина
―
Да уж. И мы это видим.
Г. Бардин
―
Да. Ну, все у нас происходит с точностью до наоборот. Мы должны соблюдать Конституцию — мы ее не соблюли. Я помню образ такой… «Лиса и виноград», помнишь, да?
К. Ларина
―
Да.
Г. Бардин
―
Когда не дотянулась Лиса до винограда и сказала: «Да он незрелый!»
К. Ларина
―
Кислый.
Г. Бардин
―
Так и мы до Конституции не дотянулись, отказались. Так же происходят и беспорядки. По сути, полиция устроила беспорядки в Москве. И вместо того, чтобы судить этих болванов в скафандрах, судили умных, интеллигентных, перспективных молодых людей. И им дали сроки. Кому-то еще не дали. Дадут. Ну, все наоборот. Ведь это наше завтра. Ведь на этом нам нужно строить наше будущее — на людях умных. Ведь ужас в том, что они уезжают из страны. Они понимают, что у них нет перспективы для их ума и таланта. Вот.Я уж не говорю о 22 миллионах, живущих за чертой бедности. Я не говорю о том, что постоянно (и на вашем радио) объявления: «Нужны деньги, сбор денег больной девочке/мальчику». Как это так? Страна, которая извергает нефть и газ, не может помочь вот этим несчастным родителям, которые убиваются, ищут, судорожно ищут деньги? А верхушка жирует. Как это так?!
К. Ларина
―
Вот бесплатные горячие обеды обещал наш президент.
Г. Бардин
―
Да, хорошо. Пригожин будет делать. Понятно.
К. Ларина
―
Эту кашу мы знаем.
Г. Бардин
―
Да, да. Из топора.
К. Ларина
―
Наверное, этот вопрос задам все-таки, хороший вопрос, Максим спрашивает: «Считаете ли вы, что сейчас в России начинается благоприятное время для творчества между строк? И способен ли сегодняшний зритель между строк воспринимать?» Хороший вопрос.
Г. Бардин
―
Ну, думаю, что да. Когда уходит в подполье подлинное, то возникает эзопов язык. И эзопов язык рождал замечательные иногда вещи.
К. Ларина
―
В том числе и ваши мультфильмы во многом.
Г. Бардин
―
Ну, в какой-то степени, да. О себе не будем. Но Жванецкий — это порождение эзопова языка. Ну, замечательно. Райкин был главным, но он был ледоколом этого жанра.
К. Ларина
―
Казалось бы, ничего крамольного не говорил.
Г. Бардин
―
Не говорил.
К. Ларина
―
Но интонация…
Г. Бардин
―
Интонация была узнаваемая.
К. Ларина
―
Или паузы, когда он смотрел в зал.
Г. Бардин
―
Паузы, да.
К. Ларина
―
Это было, конечно… Но мне вторая часть вопроса тоже нравится: «Готовы ли сегодня…» Вот мы про публику говорили, про ваши разочарования, про зрителя, от которого вы ждали всегда понимания и получали его. А вы уверены, что сегодня вас поймут?
Г. Бардин
―
Я надеюсь.
К. Ларина
―
Да?
Г. Бардин
―
Я надеюсь.
К. Ларина
―
«Песочница» когда появится?
Г. Бардин
―
Ну, я надеюсь, весной закончат съемки.
К. Ларина
―
«Песочница» — это новый мультфильм Гарри Бардина, о котором мы уже в прошлый раз упоминали, объявляли сбор средств на краудфандинге, на платформе. Ну, что-то собрали, да?
Г. Бардин
―
Тот, кто слушает, денег не имеет.
К. Ларина
―
Наши?
Г. Бардин
―
Ваши.
К. Ларина
―
Пусть передадут тем, кто имеет.
Г. Бардин
―
Все уже, там закончился сбор. Ну ладно, ничего, не будем…
К. Ларина
―
Но работа идет?
Г. Бардин
―
Работа идет. Не будем о грустном.
К. Ларина
―
О’кей, хорошо.У нас завершается сегодняшний эфир песней. Гарри Яковлевич сам ее выбрал, потому что в прошлый раз и в позапрошлый раз, все время я ставлю свою любимую арию на птичьем дворе, «Гимн птичьего двора».
Г. Бардин
―
Хор.
К. Ларина
―
Обожаю просто! Про уток и кур. А сейчас у нас будет «Летучий корабль» как раз. Это что за вещь, что за песня?
Г. Бардин
―
Это называется «Мечта». «Ах, если бы сбылась моя мечта!» Там и я пою.
К. Ларина
―
Правда?
Г. Бардин
―
Да. Ну, в роли царя.
К. Ларина
―
Отлично! Давайте.ПЕСНЯ